Как восхитительны падающие звёзды! Болиды, метеоры - такие пошлые определения! Звезда, она и есть звезда. Вспыхнет, прочертит на аспидном небе яркую дорожку, зажжёт в сердце восхищение и...
Я бросила камешек в воду. Бульк - побежали круги в стороны. Глупое занятие, но почему-то успокаивает. Вода вбирает мою боль.
Лето заканчивается, скоро начнутся занятия, нужно будет уезжать. Женька останется здесь. Смогу ли я снова увидеть её? У неё лицо заострилось как у неизлечимо больной перед смертью. Нам показывали такие лица на практике - забыть невозможно. Какое же это страшное слово - анорексия. Перед глазами возникло Женькино скуластое лицо, обтянутое бледной кожицей с голубоватыми жилками. Торчащие, будто вывернутые ключицы, тонкие пальчики, рёбра, топорщащиеся под тонкой рубашкой. Эх, Женька, Женька, и далось тебе это похудание! Что теперь будет?
Бульк - я бросила ещё один камешек. Так хотелось взять её за руку и говорить: "Держись, Женька. Пожалуйста, не умирай! Ты же такая юная! У тебя же талант от Бога!" Гениальные люди все сумасшедшие. Есть талант-лучинка, который горит тускло, но ровно. У меня, наверное, такой. Есть талант-пульсар. Если говорить о Женькином таланте, то это падающая звезда. Очарует, увлечёт и сожжёт вместе с собой. Читаешь её стихи, и насквозь пробирает. Смеёшься, рыдаешь, злишься, радуешься. И поражаешься, с какой точностью ей удаётся подбирать слова! Будто сами эмоции обличены в формы. У меня никогда так не получалось.
Бульк.
Люблю я Женьку. Вот, если бы ей кровь понадобилась, сдала бы, сколько смогла. А так чем помочь? Врачи пожимают плечами и говорят, что нужно надеяться на лучшее. Знахари и экстрасенсы берут сумасшедшие деньги за снятие "порчи". Дни мимолётных улучшений чередуются с неделями апатии.
За границей от анорексии умирали известные модели-миллионерши, передовые медицинские технологии не помогали. Нет, Женька не умрёт. Потому что она гениальна, потому что она моя двоюродная сестра, я её обожаю и преклоняюсь перед ней. Потому что...
Да разве с этим кто-то будет считаться? "Смерть выбирает лучших, самых чистых и талантливых", - пришла чёткая, жестокая мысль. Взгляд остановился на невысоком бритом наголо пареньке. Вот идёт бычок, качается, пьёт пиво на ходу, семечки плюёт. Растёт себе полип, метаболизм на пиве, одна извилина от кепки, и не нужен никому, даже смерти, у неё такими весь Аид забит.
В горле свернулся солёный комок. Больше всего убивает бессилие. Я злобно швырнула в реку пригоршню камней. Думаешь, ты хозяйка своей жизни, красавица и умница, а ничего подобного - хрупкий побег. Подует ветер, или человек от нечего делать сломает, и лежишь под капельницами, медленно угасая.
Слёзы подобрались-таки к глазам. Ну, и поплачу! Ну и пусть смотрят! Слезинка защекотала щёку, скатилась к губам, я её слизнула. Давно плакать не приходилось, а сейчас так тошно на душе, так липко и пусто, что не знаешь, чем обезболить.
До этого было больно, когда Вик выбрал Женьку. Что ж, я его понимаю, она в полуфинал городского конкурса красавиц выходила, а я - что? Я, вот, живу, а она умирает.
Господи, куда же себя деть? Напиться бы, забыться...
Ноги сами понесли по набережной. Реветь хотелось не по-детски. Не плакать - забиться туда, где никого нет, и выть в голос. Может, к бабушке на кладбище поехать?
Кладбище находилось у подножия горы, рядом с лесом. Бабушка отошла в мир иной два месяца назад. Мы никогда не были близки, но на похоронах я расчувствовалась. Жил себе человек, стремился к чему-то, планы строил и вдруг - бац...
Родители ещё не установили ей памятник, только столик со скамеечкой сделали. Памятник через год нужно ставить, когда земля осядет.
Я сложила руки на столике, уткнулась в них лицом. Две слезы скатились по щеке, и всё. Остальные притаились внутри. Положив у креста два гладиолуса, я прошлась вдоль свежих могилок. За два месяца выросли четыре улицы некрополя - собрало урожай аномально жаркое лето. Как и положено, умирали в основном старики.
Свежие бугорки, вечнозелёные веночки и цветы, цветы, цветы. Жертвоприношение, сохранившееся до наших дней. Как будто их жизни могли как-то помочь усопшим.
Внимание привлёк усыпанный розами холмик, я подошла ближе. Родственники уже установили памятник и сделали опалубку. Присмотрелась к фотографии: весёлая девушка с озорными кудряшками и лучистыми глазами. Да-да, фотография, запечатлённая на памятнике, сумела передать жизнелюбие этой девочки. Чуть ниже написано: "Катенька Печатник. Певчая наша птичка, как же рано ты ушла! Но твой голос будет звучать, пока жива память о тебе". Девушка умерла тринадцатого августа, не дожив до восемнадцатилетия. Я села на корточки и разревелась.
Это место источало скорбь. По-видимому, тут плакали часто и помногу.
Когда слёзы закончились, стало холодно, хотя солнце пекло нещадно. Я обхватила себя руками и побрела вдоль прошлогодних могил к выходу, никого вокруг не замечая.
На остановке из раздумий вырвал телефонный звонок. Анька, бывшая одноклассница, предлагала посидеть в кафе. Почему бы и нет? Сейчас мне, как никогда, нужен собеседник.
Маршрутка пришла быстро, и на место встречи я приехала на полчаса раньше. Анька, как всегда, опоздает, подумала я мрачно. Терпеть не могу ждать! Стоишь бестолково, а последние минутки лета вытекают водой сквозь пальцы.
Мной заинтересовалось лицо кавказской национальности. Именно "заинтересовалось", именно "лицо". Описывает круги, как стервятник над жертвой, постепенно круги сужает, сужает. Только его не хватало для полного счастья! Мысленно выругавшись, я побрела по набережной. Не знаю, зачем и куда, просто, чтобы убить время.
Люди вокруг гудели, спорили и смеялись. Они на отдыхе, а я - капелька отчаянья в океане праздности.
Когда я вернулась, Анька отбивалась от лица кавказской национальности, изначально положившего взгляд на меня. Я взяла её под руку и повела в сторону, рявкнув на ошеломлённое "лицо":
- Идите прочь, она со мной!
Мужчина отстал.
Анька предложила осесть в кофейне, где продавались самые вкусные пирожные. Я бездумно проглотила два и не почувствовала вкуса. Рассказ о болезни Женьки удвоил тоску. Как я заметила чуть позже, Аньку не интересовало ничего из того, что я говорила. Она не могла дождаться, когда я замолчу, чтобы начать жаловаться на судьбу. Я подпёрла голову рукой и озабоченно закивала. Мысли были далеко-далеко. Так далеко, что ни одну не удавалось ухватить за нить смысла.
Я в свою очередь не могла дождаться, когда умолкнет Анька, чтобы поскорее распрощаться с ней.
- Эй, - Анька толкнула в бок. - Ты что же, не слушаешь меня?
- Слушаю, конечно. Продолжай.
Дольше пятнадцати минут я не выдержала, сославшись на срочные дела, отослала Аньку, поспешила домой. В подземном переходе прицепилась цыганка. Она всё время тут околачивалась, а пристала именно сегодня.
- Давай погадаю, детка! Всю правду скажу. Даром погадаю, молодая.
Я остановилась, послушно уселась напротив. Чего бояться, всё равно деньги проела. Почти все мы считаем шарлатанами всевозможных целителей, объявлениями об услугах которых пестрят газеты. Почти все мы скептически поджимаем губы, когда слышим об очередном кудеснике. Но любой из нас готов с мольбой броситься к ногам шарлатана, если жизнь родного человека в опасности и это даст хотя бы призрачную надежду на улучшение.
- Парень, который тебе нравится, не с тобой, - она вопросительно заглянула в глаза. - Но в прошлом всё это, - на стол лёг веер карт. - У тебя в семье кто-то тяжело болен, - она снова посмотрела вопросительно. - Да-да, очень тяжело болен, - внимательный взгляд, - Почти при смерти. Правду говорю?
Я утвердительно кивнула.
- Не родители, - говорила цыганка. - Молодая женщина. Сестра. Порча у неё страшная, и сделал это парень, с которым она рассталась. Он страшный человек. Так ведь?
Это она о ком? О Викторе, что ли? Да кто его знает! Интересный мужчина при деньгах. Так ведь не Женька его бросила - разошлись по обоюдному согласию. Амбициозные люди несовместимы в принципе.
- Ой, мало у неё времени осталось! - пробормотала цыганка. - Вот, что я тебе скажу, девочка. Завтра принеси её фотографии и его, там скажу подробнее. Поняла? И запомни, только от тебя зависит, будет она жить или нет. Только от тебя.
Ошарашенная, я не могла встать со стула. Ощущалась недоговорённость.
- А помочь ей можно?
Цыганка печально помотала головой.
- Это будет сложно. Очень сложно, не знаю, хватит ли моих сил. Откупиться ты, - она покосилась на мои стоптанные сандалии, - Наверное, не сможешь.
- Откупиться? - в душу начало закрадываться недоверие.
- Да-да. В нашей жизни от всех можно откупиться, даже от смерти. Хочешь, пойдём со мной на кладбище, посмотришь.
Рот от изумления открылся. Цыганка закатала рукав, показывая извилистый рваный шрам, как будто собака покусала.
- Вот, молодая, неопытная была. Ошиблась.
По её коже побежали мурашки. Лжёт? Словно отвечая на мой вопрос, подошла молодая худющая женщина, обняла её, вручила конвертик.
- Иди домой, дитё, подумай хорошенько. Приходи сюда же завтра.
Я пошла, не оглядываясь. Откуда она знает? Неужели на самом деле что-то может? Денег за гадание не взяла - странно. Когда-то я читала в эзотерической книжке, что любой труд должен быть оплачен. Другая книжка говорила, что целитель, берущий деньги, работает с дьявольскими силами. Если это поможет Женьке, то какая разница? Не я же с этими силами якшаюсь.
Дома я устало растянулась на диване, задумалась. Родители должны приехать через четыре дня. С одной стороны это хорошо, с другой плохо, без них любой негатив ощущался острее. Мысли вернулись к цыганке. Поверила ей - стыдно, но как тут не поверить, если она правду сказала? Откупиться от смерти...хм. Пойду с ней на кладбище, там и поглядим. Не так они, цыгане, богаты, чтобы фокусы коперфилдовские мне показывать.
Ночью выспаться не удалось, снились черти, наводнившие нашу квартиру. Открываю дверь, а на меня чёрт с огнетушителем бросается. Ну, я его - ногой в солнышко. Он и растаял.
Проснулась с тяжёлой головой, позвонила Женьке.
У неё всё по-прежнему.
Оделась, позавтракала, села напротив зеркала, нахмурилась, пытаясь привести в порядок мысли. Цыганка приглашала сегодня. Интересно, что она наплетёт. Просила фотографии Женьки и Виктора. Сестрёнкины фото у меня есть, где же взять фото Виктора? Может, у её матери сохранились?
Тётя Вера отказалась искать, отвела меня в Женькину комнату.
- Вот, сама смотри.
Никогда не копалась в чужих вещах без разрешения. Женьке это не понравилось бы. Что же, даже мать считает её безнадёжной? Я осмотрелась. Повсюду - фотографии. Женька смеётся, вот она грустит, вот - лежит в окружении роз. Вот портрет Женьки, выполненный маслом - сочный, яркий, но на себя она не похожа совсем, художнику не удалось передать суть. А другому, нарисовавшему её карандашом, удалось. Ямочки на щеках, ровные мелкие зубы, пышная грива волос, лямочка платья соскользнула на плечо...
О, вот и фотография с Виктором! Почему она её не убрала? Не стыдно такого красавца людям показать? Вытерев пыль, я вынула фотографию из рамочки, положила в сумку.
Цыганка говорила, что Виктор страшный человек. Я этого не заметила, человек как человек. У меня неплохая интуиция, редко в людях ошибаюсь. Не удержавшись, достала фотографию: симпатичный мужчина, ухоженный, тёмные волосы, удлинённая стрижка, карие глаза. Единственное, что мне в нём никогда не нравилось - голливудская глянцевость. Всегда избегала таких мужчин, мне казалось, они могут упасть в обморок при виде заусенцы на пальце.
Теперь можно и к цыганке. Не хотелось, но пошла, переступила через желания.
Стульчик напротив цыганки занимал мужчина. Лица его не было видно, но, судя по седым волосам, выбивающимся из-под кепки, его возраст переваливал за сорок.
"Ещё одна жертва, подумала я и напоследок попыталась перед собой оправдаться. - Или благодарный пациент".
Мужчина просидел минут пятнадцать. Настороженно оглядевшись, я заняла освободившееся место. Только бы никто из знакомых не увидел меня здесь, стыда потом не оберёшься!
Цыганка вгляделась в фотографию Женьки и Виктора, удовлетворённо кивнула.
- Да. Он приворот делал, да не подействовало и вон, как обернулось.
"Такие мужчины как Вик и без приворотного зелья ценятся, - подумала я.
Цыганка словно мысли мои прочла:
- Ты видела его в детстве? Гадкий утёнок. Сказать, как ему всё досталось? Сказать, с кем он союз заключил?
- И что теперь?
- Он мне не по силам, - покачала головой цыганка. - Ты умная девочка, знаешь, что если снять порчу, она вернётся к тому, кто её навёл. Получит он по голове, проследит, кто ему больно сделал...боюсь я!
- Ясно, - слетело с губ, хотя ясно ничего не было.
Цыганка не просит денег, но от злости и бессилия на глаза навернулись слёзы.
- А если он, скажем...умрёт, порча останется?
- Даже не думай об этом! Он увидит намерение и ударит.
Ненависть к Виктору удвоилась.
- Можно пойти в обход, - цыганка весело подмигнула. - Откупиться от нечистой силы.
Ну вот, началось...
- Я студентка, учусь в бюджетной группе...
- Им неинтересны деньги.
- Что же тогда?
- Золото. Двадцать грамм.
- Ого! - вырвалось невольно. - Где же столько взять-то?
- Всё золото, что есть в доме.
Мысли в панике заметались.
- Ладно, где гарантии того, что если я отдам вам золото, Женьке полегчает?
- Обижаешь, дочка! Ко мне люди со всей страны едут, огромные деньги привозят. Тысячи долларов. За такие деньги убить можно. Я помогаю им, беру деньги и продолжаю сидеть здесь. Если бы обманывала их...сама понимаешь. Хорошая ты, вот и помогаю почти даром. Если не веришь, идём со мной ночью на кладбище - своими глазами увидишь.
Волосы на голове зашевелились, но я бросила с вызовом:
- И пойду! Когда?
- Сегодня в одиннадцать ночи приходи сюда же.
- Что с собой брать?
- Ничего. У меня всё есть. Всё, тебе пора - ко мне люди.
А ведь она отчасти права, если дурила бы людей, прибили бы где-нибудь в тёмном углу, думала я бесцельно бродя по набережной. Вот чудно будет, если я помогу Женьке! Взгляд остановился на резном перстеньке, украшавшем мой безымянный палец. Жалко!
Ноги сами принесли на другой конец набережной, где художники выставляли на продажу свои картины и писали портреты. Я неплохо рисую и обожаю смотреть, как рождаются портреты. Клиент был только у одного художника - неприятная мадам лет сорока с жиденькими пережженными волосёнками, огромной родинкой под носом и презрительно сложенными губами. Интересно, как он эту мымру нарисует, чтобы она себе понравилась? Художник справлялся. И волосёнки на рисунке гуще, и в глазах женщины осмысленное выражение.
- Девушка! Эй, девушка, - донеслось из-за спины.
Я откуда-то знала, что мужчина обращается ко мне, и обернулась.
Меня звал художник. Это был молодой, лет тридцати, мужчина в широкополой соломенной шляпе. Он чуть поднял голову, сверкнул ярко-синими глазами, уголки его губ игриво приподнялись.
- Девушка, Вы так прекрасны в своей задумчивости! Давайте, я напишу Ваш портрет. Не бойтесь, недорого. За символическую плату. Такая красота должна быть увековечена!
О, я никогда не видела его здесь. Если бы увидела, то не забыла бы никогда, потому что он являл собой идеал. Он говорил со мной, а я стояла и растеряно хлопала ресницами, и не могла найти слов, кроме "бэ" и "мэ". Мужчина встал (о, он был выше меня сантиметров на двадцать!) усадил меня на стул, пристально всмотрелся в моё лицо, удовлетворённо кивнул.
- Нет, я нарисую Вас бесплатно. Можно?
- Мо..жно, - кивнула я и от удовольствия растеклась, как яичница по сковородке.
Какой мужчина! Воплощенная мечта.
- Какие волосы, - шептал он, делая наброски. - Чистая бронза! Какая аристократичная линия подбородка! А глаза, Господи! Ну и глаза!
Неужели он это обо мне? Он же бог, сошедший с Олимпа! До чего же восторженно он на меня смотрел! Я забыла обо всём на свете.
На город медленно опускалась ночь, приглушала краски, зажигала огни кафешек.
- Как тебя зовут? - между делом поинтересовался художник. - Я Тимур.
- Яна.
- Имя сильных, талантливых женщин. Признайся, какой твой талант?
- Стихи пишу, но...как бы сказать...посредственные.
Тимур снова спрятался за треножником, вынырнул, взглянул пронзительно.
- Плохое освещение. Яна, идём ко мне.
Внутри всё оцепенело. И что теперь? Я боюсь того, чего хотела, только взглянув на этого мужчину? Он же мечта, а мечты умирают, воплощаясь. До рая при жизни можно долететь, только сгорев, став невесомым пеплом. Стану пеплом, зато впечатлений будет на жизнь вперёд!
- Не бойся, я не насильник, - прокомментировал он моё замешательство и обезоруживающе улыбнулся.
- Я и не боюсь, - я встала со стула, отдёрнула юбку. - Идём?
- Просто редко встречаешь ТАКИХ людей, - продолжал оправдываться он. - Хочешь вина? Ты так напряжена...а зря.
- Стихами заговорил...вина? Хочу. "Токая" хочу.
Около часа мы сидели в кафе у моря. Мысли то и дело возвращались к цыганке, она ведь ждать будет...ну и пусть! Если так всё сложилось, то это знак, что никуда идти не надо. Сомнения улетучивались так же быстро, как вино в бутылке. Решено: не пойду к цыганке.
Тимур положил шляпу на пустующий стул, к его лбу прилипли две длинные тёмно-русые пряди. Так хотелось убрать их...прикоснуться...и чтобы он прикасался ко мне...
Чувствуя, что хмель и вожделение затмевают разум, я отвернулась. Вот, возьму и домой поеду, и...взгляд остановился на его изящных руках. Нет, останусь. Делай, что хочешь, и будь, что будет.
По дороге домой он соблюдал дистанцию, аж обидно стало. Ну, не самой же проявлять знаки внимания!
В квартире Тимура, как водится у творческих людей, царил лёгкий беспорядок. Усадив меня в кресло и настроив освещение, Тимур занялся портретом.
Я ловила его движения, взгляды и таяла. Ну, посмотри же, чурбан бесчувственный! Ты же нравишься мне до безумия! Мне ещё никто так не...Эх!
Тимур подошёл, растрепал мои волосы, бросил на лицо несколько прядей, приподнял голову за подбородок и - неужели понял-таки? - пробежал пальцами по обнажённой шее. Я зажмурилась от удовольствия. Потом всё как в тумане. Объятья. Поцелуи. Бешенство какое-то!
Потом Тимур поднял меня на руки и отнёс в спальню. О, я такого удовольствия ещё не испытывала!
Когда мы лежали, обнявшись, довольные, опустошённые, Тимур чмокнул в щёку и прошептал:
- Малыш, прими ванну, пока я сбегаю за вином.
Пошатываясь, я побрела к выходу. И угораздило же перепутать двери! Рука щёлкнула выключателем, и я упёрлась в...Женькин портрет! Ямочки на щеках, ровные мелкие зубы, лямочка соскользнула на плечо...эротично так соскользнула...это ведь тот самый портрет! Внизу подпись: Евгения. Поэт. 1989 - 6.09. 2008. Сердце ёкнуло, стало пусто-пусто, холодно-холодно, мир сжался в ноль. Он что же, с ней тоже спал? Скотина! Бабник!
Я зачем-то обернулась: стены украшали портреты мужчин и девушек, было их не меньше двадцати. Что? И мужчины? Здравый смысл успокоил: может, он просто коллекционирует красивые лица. Каждая картина подписана. Худой юноша со светлыми волосами до плеч: Константин. Скрипач. 1987 - 3.08.2008. Стильная брюнетка с каре: Лариса. Танцовщица. 1985 - 22. 07. 2008. Что значат эти даты? Первая - год рождения, а вторая? День рождения портрета? Вряд ли, ведь на Женькином - шестое сентября, которое ещё не наступило. Почему как характеристика - специфическое умение, даже скорее...талант? "Признайся, какой твой талант?" - проговорила память голосом Тимура. По спине пробежал холодок. Одно из лиц показалось знакомым: весёлая девушка с озорными кудряшками и лучистыми глазами, в нижнем углу подпись: Екатерина. Певица. 1990 - 13. 08. 2008. Катенька Печатник! ...несколько дней не дожила до восемнадцати. О, Боже! Вторая дата - день смерти! Сердце забилось в висках, ноги подкосились. Это что же...Тимур?
И вдруг пришло понимание, навалилось тяжёлым камнем. Этот человек ворует чужие жизни, помещая их в портреты. Не знаю и не хочу знать, как. Даже до конца не верю, но иначе не могу объяснить все эти совпадения.
Я поспешно оделась, сорвала со стены Женьку, метнулась в залу. Мой портрет ещё не готов, но уже подписан: Яна. Поэт. Прочерк - 5. 10. 2008. День моей смерти. Забрав свой портрет, вернулась в спальню, сорвала со стен все портреты, юркнула в кухню за спичками...
Когда я покидала квартиру, огонь раскидал языки по занавескам. Тимур, или что оно там, убьёт меня. За такое убивают...или судят. Стараясь не привлекать внимания, я поспешила домой подворотнями. Руки дрожали, комкая два листа.
Найдя подходящие заросли кустов, я спряталась и подожгла портреты, с удовлетворением наблюдая, как огонь пожирает бумагу. Наверное, такой радости от созерцания не испытывал ни один пироман.
На рассвете позвонила тётя Вера и счастливым, захлёбывающимся голосом сказала, что Женька попросила есть.
*** ***
По набережной прогуливаются люди: степенные пары, разодетые, преисполненные самолюбования дамочки, шумные подростки. Льются мелодии из кафе, пахнет морем, выпечкой и отпуском.
- Эй, молодой человек!
На звонкий женский голос удивлённо оборачивается спортивного вида юноша с удлинённой стрижкой. Постепенно в его взгляде разгорается интерес.
- Да-да, Вы! - говорит художница - роскошнейшая блондинка с синими-синими глазами, яркими, как подсвеченные солнцем кусочки льда. - Давайте нарисуем Ваш портрет. Не бойтесь, недорого - за символическую плату...