Аннотация: Все мы живем... А вы в этом уверены? И уверены, что отложенное на потом можно будет сделать завтра?
Ностальгия по настоящему
Я не знаю, как остальные,
но я чувствую жесточайшую
не по прошлому ностальгию -
ностальгию по настоящему...
А. Вознесенский
- Провожающих просьба покинуть вагон, - проговорила краснолицая проводница неопределенного возраста и требовательно посмотрела на Сергея.
Оля вздрогнула и вскочила, но Сергей не желал расставаться и все грел ладонями ее озябшие руки. Он уезжает в Крым, в тепло, а она остается в промозглой столице. Одна. В период простуды и осенних маниакально-депрессивных обострений.
- Мне пора. - Она освободилась, но на выход не спешила.
- Поехали со мной, - говорил он. - Заплатим проводнице...
Девушка вскинула брови и скривилась, сделавшись похожей на Пьеро.
- Понял-понял. - Сергей поднялся и пошел за ней.
Проталкиваясь по узкому плацкартному вагону, он хотел к ней прикоснуться. Обнять, удержать... В конце концов, сказать то, что давно пора. Он, конечно, вернется через неделю, наберется смелости и все сделает, как надо. Правильно. Уволится, продаст машину. И они рванут в Тайланд, будут сутками любить друг друга и нагишом загорать на золотистом песке. Если там, конечно, песок. Откуда ему знать - он не был в Тайланде. Ни в Турции, ни в Египте, только в Крыму. У него и загранпаспорта не было. Нет, в Таиланд - слишком по-столичному. В Индию, в Ауровиль, он позавчера видел фотографии, - в город будущего, затерянный во времени. Жить среди глупых людей, которые не знают, что смысл жизни - зарыться с головой в бумаги, облигации, акции, контракты; думая, что строит будущее, хомяк так же вьет гнездо из клочков газеты.
На выходе Оля обернулась, прижалась губами к его щеке.
- Отдохни и за меня тоже, ладно?
- Ладно, малыш...
Вот сейчас сказать - самое время, но слова застряли в горле, Сергей позволил ей соскочить на перрон и молча смотрел на невысокую русоволосую девушку в темно-синих джинсах и куртке, перехваченной поясом. Девушка махнула рукой, отвернулась и побрела, уворачиваясь от прохожих.
Вагон дернулся, Сергей приник к стеклу и долго провожал взглядом удаляющуюся фигурку, пока она не исчезла из виду. Еще немного постоял в тамбуре, вздохнул и вернулся на свою полку.
Он специально взял билет в плацкартный вагон, уж очень хотелось вернуться на пятнадцать лет, в далекий 1997 год, когда он, студент-третьекурсник, ехал домой из университета. В лето и свободу. Тогда сумка была набита копеечными шмотками, а голова - радужными надеждами. Сейчас же он вез дорогущее снаряжение в рюкзаке, а в голове - выводок назойливых мыслей-паразитов, надеясь утопить их в свинцово-сером ноябрьском море, выжечь искрами походного костра, выкурить дымом. Конечно, лучше бы - летом или в начале сентября, когда краски ярче, чувства - острее и море светится по ночам, но в сентябре любил отдыхать замдиректора, летом - директор и остальные замы, а скромному офисному работнику щедро предложили на выбор: ноябрь, зима или март. И так - шестой год подряд.
Заверещал телефон в рюкзаке. Ругнувшись, Сергей откинул полку, вынул забытый в кармане мобильник, который заходился в истерике и норовил выскользнуть из рук, на экране было написано: "Жена". Отвечать не хотелось. Вообще хотелось выключить телефон, но Оля должна прислать сообщение, да и просто некрасиво, вдруг что-то важное, пришлось нажимать зеленую кнопку:
- Да, - уронил Сергей, брови поползли на лоб, он посмотрел в окно и увидел свое отражение - типичный муж-задрот с печатью усталости на лице тусклыми стекляшками глаз.
- Все-таки уехал, - затарахтела жена. - Нет, чтобы с семьей время провести!
Замолчала, выжидая, что муж начнет оправдываться, но он не стал, и она продолжила:
- Наверняка ведь с любовницей. Хоть бы предложил мне, кобелина! Хоть бы о ребенке подумал, к морю бы нас свез... да хоть бы посоветовался... вот скажи, с любовницей же?
- Конечно, дорогая! - проговорил он меланхолично. - Передавать ей привет?
- Ах ты... Да чтоб ты наконец триппер поймал, кобелина проклятый! Да я жизнь тебе отдала, лучшие годы, а ты...
- Дорогая, - обратился Сергей к воображаемой любовнице. - Моя супруга желает нам приятного отдыха и советует пользоваться презервативом.
Он прервал связь и улыбнулся соседу - толстому лысеющему дядьке, тот пошевелил кустистыми, "брежневскими", бровями и отвернулся. Телефон снова заверещал, Сергей сбросил. Он сбрасывал, представляя, как красная от злости Ленка жаждет его мозга и нервов, тычет наманикюренным пальцем в телефон и шевелит дрожащими губами. Ответь он - и придется выслушивать, какая он сволочь, о семье не думает, она ему лучшие годы отдала, а он только о себе печется, и прямо завтра она подаст на развод и раздел имущества, и пусть он, кобелина, выметается в гараж из квартиры (которую, кстати, кобелина и заработал, но об этом - ни-ни!)
Ленка каждый раз угрожала ему разводом. Сначала он верил в развод, а потом понял: развод - сродни апокалипсису, который все ждут вот прямо завтра, а он все не наступает и не наступает, потому что планете уютно на своей орбите, люди еще не до конца все загадили, у мусульман тоже есть дети, а ядерная катастрофа нерентабельна.
Сергей отхлебнул пива из бутылки, расстелил белье и вытянулся на постели, твердо решив уснуть, а, проснувшись, не думать о разводе, семье и работе, представить, что он вернулся в прошлое, в Крым...
...рев моторов и ветер - по щекам. Одуряюще пахнет свободой. Вера в завтрашний день, дружбу и рок-н-ролл, точнее, хэви металл. Теплое море и цикады, стрекочущие наперебой. Треск костра и блики на лицах товарищей по байк-клубу. Смешливые девушки и дешевый портвейн, Яшка с гитарой и губной гармошкой. Русая челка, серебряное кольцо на большом пальце и голос грубый, с хрипотцой.
Завтра Сергей встретится с Яшкой и Лехой, Яшку он не видел десять лет, с тех пор, как женился; хватило дури познакомить их с Ленкой, после чего благоверная поставила условие: либо я, либо это. Теперь они с этим днями напролет трещат в Cкайпе. С Лехой они путешествовали по Крыму три года назад, и с тех пор лишь поздравляли друг друга с праздниками по Интернету, даже не созванивались. Яшка говорит, он развелся и женился второй раз, и теперь везде возит благоверную с собой.
А такая была команда! Сейчас большая часть лиц и имен забылась. Байкеры переженились и разъехались, клуб распался, у каждого теперь по беличьему колесу, о котором начинаешь подозревать ближе к старости, когда уже не остается сил его вертеть. "Видимо, я уже состарился, - подумал Сергей, допивая пиво. - Или вместо приступа осенней меланхолии случился кризис среднего возраста с первой сединой и коварными бесами. Только бы не изменились Леха и Яшка - ниточки, связывающие со временем, куда нет возврата".
Допив пиво, Сергей перевернулся на бок и заснул.
Просыпался он дважды - когда пришло сообщение от Оли и на границе.
На симферопольский вокзал поезд прибывал с получасовым опозданием. Сергей смотрел на синее небо с редкими облачками и надеялся, что Яшка не замерзнет, пока будет его ждать. Он уже мысленно выходил, по-мужски обнимался с Яшкой, потом они грузились на мотоцикл и ехали в неизвестность. Да-да, у Яшки сохранился тот самый мотоцикл, а еще завелся белый "москвич" для путешествий зимой и по бездорожью.
За окошком проплывали изрисованные заграждения промзоны. Пассажиры закопошились, собирая вещи. Сергей надел рюкзак и отправился в тамбур. Время летело кадрами - мелькали дома, столбы, малочисленные прохожие. Вот и перрон, лица-спины-чемоданы. Сергей прищурился, высматривая Яшку, взгляд зацепился за человека в косаре и бандане. Яшка? Вроде, нет.
Поезд замедлился, заскрипел, дернулся и остановился. Проводница задом оттеснила Сергея, открыла двери. Сухо поблагодарив, он спрыгнул на асфальт, потянулся.
"Пирожки, булочки, пиво!" "Молодой человек, ехать не надо? Недорого". "Едем в Ялту, Севастополь, Судак, Евпаторию". Яшки поблизости не наблюдалось, Сергей отошел от поезда и поставил рюкзак на лавочку. Наверное, Яшка пьет пиво в баре.
Деревья шелестели еще не облетевшими листьями, теплый ветерок гладил по щекам, и впервые за десять лет Сергей ощутил себя на своем месте. Дома.
Вдруг кто-то напрыгнул сзади с утробным "Бу-у-у!" Сергей вздрогнул и выматерился.
Яшка похлопала его по спине, обдавая густым табачным дымом, дернув головой, откинула челку с глаз и широко улыбнулась. Почти не изменилась, лишь на щеках, где были ямочки, появились неглубокие морщинки, а у висков - седые прядки. Но Яшка, свой парень, не комплексовала, не красилась и по-прежнему носила прическу а-ля Мик Джаггер.
- Ух, какой ты стал, наш опаздун! Настоящий, блин, мужик! - она шагнула назад и похлопала один из мотоциклетных шлемов. - Ну, че, прокатимся с ветерком? Или по пивасику?
Сергей выдохнул: Яшка все та же - ветер и огонь, вот только зеленые глаза покраснели, и в них поселилась грусть. Случилась что-то? Он пригляделся внимательнее: так и есть, движения наигранно-раскованные, веселость - театральная.
- Яшка, ты ревела?
Она махнула рукой и сразу стухла.
- Значит, по пивасику, - согласилась она и широким шагом направилась к скоплению киосков и привокзальных кафе. Широкие плечи, узкие бедра, смотришь: мужик мужиком. Надев рюкзак, Сергей последовал за ней.
Сели на улице. Сергей взял пиво, Яшка - кофе. Скривившись, отхлебнула из чашки и потянулась за сигаретами.
- Да мать заипала. Говоришь ей - не понимает, пришлось на хер послать, потому что нахуй слишком откровенно, - заговорила Яшка, жадно затянулась и выпустила сизое облако. - Блять, рожают себе игрушек, а потом игрушка вырастает и отказывается складываться в ящик.
- Ну и жила бы себе спокойно, - поддакнул Сергей. - Она у тебя вздорная, от таких подальше держаться надо.
- Хули надо, у нее никого, кроме меня нет. И не бросишь, и вот так, блин, приезжать - больно. Я, мол, уебок и извращенка, не удалось ей вырастить нормальную девочку, и вообще, я ей никто и зовут меня никак. Пошлешь вот так, а потом кошки всю душу исскребут. Думаешь, все, нахер, не мать ты мне, я тебе не дочь. Все! И чувствуешь себя говном последним...
- Яна, - Сергей щелкнул у нее перед носом пальцами. - Поехали в горы. На Ай-Петри, а? Будем смотреть, как внизу растекаются облака, и все маленькое, далекое и ненастоящее.
- Ну, да, - Яшка ткнула сигаретой в пепельницу. - Все равно, что забухать: на время становится легче, а потом трезвеешь, и понимаешь, что проблема никуда не делась, но стало еще хуже, - она вдохнула-выдохнула и продолжила. - Все! Поехали, развела соплей, понимаешь! Значит, ко мне нельзя, едем к Лёхе, а там на его джипе - в горы... Он молодец, и девчонка у него прикольная. А я со своей рассталась... Извини, а ты до сих пор с Леной-гангреной?
- Разводиться буду. Приеду, скажу, что согласен на развод. Хватит гробить свою жизнь! У меня тоже есть девочка... прикольная.
- Ах ты ж! - повеселевшая Яшка толкнула Сергея кулаком в бок. - А че не привез?
- У неё работа, да и мне многое обдумать надо прежде, чем решиться. Сына жалко.
- Ладно, валим! - Яшка протянула Сергею шлем. - Конь во-о-он он стоит, под акациями. Не боись. Я медленно поеду - не замерзнешь.
Возле мотоцикла Яшка перчатками спрятала черные от масла руки, надела шлем и оседлала коня, говоря:
- Садись, побудешь моей нажопницей . Или за руль хочешь? Тут ментов нет... Хочешь? Уступаю своё место!
Впервые за долгие годы Сергей почувствовал, что он живет. Здесь и сейчас. Ветер пробирал до костей, но хотелось выжать газ и рвануть вперед, захлебываясь криком, ощутить себя живым механизмом, услышать кровь, пульсирующую в висках. Нахрен промозглую столицу и офис с удобным креслом, нахрен бумаги и работу с восьми до восьми! Он точно решил переехать сюда.
- Налево-налево! - завопила Яшка, пытаясь, как руль, повернуть Сергея в нужную сторону.
Чуть не прозевал! Леха жил все там же - в загородном доме, но теперь вместо деревянного забора был каменный, оплетенный плющом, а вместо калитки - кованые ворота с узором.
Остановившись, Сергей стянул шлем и сказал:
- Яшка, ты счастливый человек! Вот настоящая жизнь! - Он раскинул руки, словно пытаясь обнять мир. - Спасибо тебе. Переезжаю!
Гостей вышла встречать светловолосая тоненькая девушка, Олеся, новая жена Лехи, говорила она тихо и осторожно, а в огромных светло-голубых глазах плескалось спокойствие горного озера.
В столовой гостей ждал накрытый стол и хозяин. Сергей аж протер глаза: теперь это был не тощий парень в очочках, а солидный мужчина, похожий на рок-звезду в расцвете славы. Кудрявые, как у пуделя, волосы он отрастил до плеч, слегка отъелся и, видимо, заменил очки контактными линзами, и это - за три года!
Во время застольной беседы выяснилось, что он программирует для какой-то немецкой фирмы, работает по свободному графику, а остальное время они с Олесей путешествуют. Сергей по-белому ему завидовал и, пока сидели за столом, большую часть времени молчал, а Яшка поедала глазами Олесю. Будь Яшка мужиком, Сергей на месте Лехи набил бы ей морду.
Выдвигаться решили утром, и не на Ай-Петри, а на Чатыр-Даг - Олеся ни разу не была в мраморных пещерах.
После шумного подъема в семь покидали вещи в Лехину "Судзуки Джимми" и рванули в горы. Олеся пересела назад, к Яшке, любезно предоставив Сергею сидение смертника. Он молчал, впитывал ощущения и ругал себя за то, что забыл фотоаппарат. Играла "Металлика", Яшка и Олеся подпевали в два голоса, а Сергей вспоминал, как они много лет назад брели по этой дороге, чтобы отметить Новый Год со снегом и, передавая друг другу бутылку коньяка, орали песни. Взбудораженные деревенские собаки бросались на изгороди, а напуганные местные прятались по домам.
Память вспыхивала салютом, и дыхание перехватывало.
Деревня осталась позади, миновали огромную помойку, машина заурчала, штурмуя склон горы. Чем выше поднимались, тем больше попадалось облетевших деревьев, на вершине была погода, как в Москве - холодно, правда не так промозгло.
- А помните барсучку? - крикнула Яшка. - Поехали туда!!! Хочу в барсучку!
- Ты как? - обратился Лёха к Сергею.
- Я - за, тряхнем стариной!
Машина свернула с основной грунтовки и затанцевала на кочках. За рядком высоченных сосен показалась каменная хижина с единственным выбитым окном.
- Вот же су-уки! - ругнулась Яшка, выскочила из остановившейся машины, приговаривая на ходу. - Свиньи, блин! Моя барсучечка! Вандалы! Что они с тобой сделали?! Чтоб вас всех бездна поглотила! Кара небесная на ваши головы!!!
Вандалы выбили стекло, сорвали с петель покореженную временем дверь и навалили у входа кучу мусора. Сергей заглянул внутрь: печка была относительно целой, деревянные нары, слава богу, вандалы не догадались пустить на растопку.
Олеся и Леха ушли смотреть Мраморную пещеру, а Сергей и Яшка занялись уборкой прибарсучечной территории. За это время Сергей отправил Оле три сообщения, а Яшка отвечать на извинение матери отказалась, процедив сквозь зубы:
- Пусть мучается, впредь неповадно будет.
Сергей, настроенный лирически, думал, что она должна помириться с матерью, но советовать ничего не стал - Яшка взрослая, сама решит, что делать.
К вечеру организовали костер, шашлык и кальян, Яшка села по-турецки и принялась настраивать гитару, то и дело сжимая кулак - руки окоченели. Леха открывал коньяк, а Олеся нарезала сыр и колбасу. Наконец Яшка разобралась с инструментом и голосом Арбениной проговорила:
- Спасибо, что пришли. Когда я маме сыграла эту песню, "Посвящение бывшей подруге" , она пожала плечами и сказала, что все так живут. А я не согласна, так живут не все, эта песня для вас, мои дорогие! Итак...
Моя бывшая подруга сейчас растолстела
Сидит дома, варит борщ, штопает мужу трусы
И, пряча в мятом халате рыхлое тело
Украдкой у зеркала бреет усы...
Выпили, закусили, снова выпили и закусили. Дорвавшаяся до гитары Яшка пила, не закусывая, и начала фальшивить. Стемнело, зажглись близкие, не по-московски яркие звезды. Яшка все пела, Сергей и Леха подхватили. Олеся села позади мужа, обхватила его руками, ногами и закрыла глаза, Сергей смотрел на неё и, пьяный, страстно желал, чтобы тут появилась Оля и сделала так же. Он вынул телефон и собрался написать: "Я тебя люблю", но не стал. Такое нужно говорить в глаза - наплевать на предрассудки и наконец сказать, он не станет от этого уязвимей, и она не обретет над ним власть, как Ленка, потому что Оля - умный и порядочный человек.
- А вы знаете, - заплетающимся языком проговорил Леха. - Раньше я видел, что жизнь - говно, но не был с этим согласен, и делал все возможное, чтобы исправить мир вокруг себя. Чаще не получалось или получалось медленно, но я знал свое место и потихоньку шел к мечте. Да, вы знаете, в жизни чаще попадаются бутафорские подделки, но теперь я знаю: настоящее - есть. И вот, что я вам скажу: боритесь за настоящее, оно стоит дороже, но... Но оно того стоит, да! - он порывисто поцеловал Олесю.
- За настоящее! - крикнула Яшка и подняла рюмку.
Сергей поверил в каждое слово, и решил для себя: довольно! Со звоном соприкоснулись рюмки, расплескивая содержимое на крупные куски сыра.
Спать легли на нарах, прижавшись друг к другу. В выбитое окно дул восточный ветер, обещающий мороз. А наутро Сергей обнаружил на почерневшей траве ледяные кристаллы.
- Вау! Народ! - кричала Яшка из-за холма. - Идите сюда!!! Тут облака, молочные реки облаков! Охренеть, как красиво!
- Мать-мать-мать - по привычке отозвалось эхо, - проговорил Леха, устремляясь на зов. - Серый, представляешь, мы в полутора километрах над уровнем моря!
Вид открывался поистине сказочный: с запада текла молочная я река облаков, огибала пики скал, клубилась и выбрасывала вверх белые протуберанцы. На востоке небо сливалось с морем, и по пронзительной синеве скользили пузатые облака.
- Яна, - Он положил руку Яшке на плечо. - Помирись с матерью.
Яшка кивнула и сбросила его руку, с разинутым ртом уставившись вниз.
Задыхаясь от восхищения, Сергей достал телефон и, пытаясь вложить восторг в каждое слово, написал: "Оленька, я тебя..."
Сергей инстинктивно сунул телефон в карман и отпрыгнул от обрыва. Горизонт метнулся вперед, врезался в гору - люди, стоящие на вершине, упали. Брызги взметнулись до неба и опали; собираясь в потоки, вода сбила с ног, потащила по плато, Сергей ухватился за сосновый ствол, не понимая, что же это произошло. Только сердце понимало и бешено колотилось в груди.
Промокший, он поднялся и, увязая в грязи, зашагал к барсучке, обошел Леху и Олесю, сжимающих друг друга в объятиях. Олеся плакала и смеялась, Леха таращился вперед. Машину протащило метров двадцать и перевернуло, неподалеку от нее из-под наносов торчал гриф гитары.
- Яшка, - позвал Сергей и понял, что голос пропал, получается жалкий хрип.
Яшка не могла его слышать, но над плато разнесся её крик-стон, полный отчаянья. "Живая", - радостно сообразил Сергей и замер, пораженный ужасом понимания. Вынул телефон с недописанным сообщением, набрал Олю...