Был день, и была жара. Горел июль, и плавился асфальт. Немыслимая духота... Вот бы дождику хоть немного, думал Василий, спеша домой, пританцовывая и выкидывая некоторые па из балета, рекламную афишу которого видел он поутру на пути на работу. И было почему спешить! Обедал он несвежими щами, и его нутро трепетало от возмущения, дикими криками вопило о помощи, и Вася не мог надругаться над собой. Он бежал, изредка повизгивая и корча страшные рожи прохожим. Он нёсся навстречу своему белому другу, куда бы с радостью сбросил груз мыслей и переживаний, что считал он особенным ритуалом, и никак не мог совершить этого где-то ещё, поскольку считал себя человеком культурным, хотя и бухал по-чёрному через выходные. Но пил по-культурному, убеждал себя он, и то было для здоровья морального ради. И ему сейчас оно очень пригождалось, вот-вот, уже подъезд, стрелой на свой этаж, к чёрту дрянной лифт! Дверь! Ключи! Где ключи! ГДЕ КЛЮЧИ??!!! Бессильно опустился Василий, и почти что заплакал. Извлечь из себя нечистоты хотелось невероятно, но тащиться обратно на работу, где оставил ключи, точно не успеет, залезть у соседа через балкон долго и не ровен час в процессе курьёз случится. Склонилась головушка Васина, но клапан давил, и стремглав рысью тело бросилось выше по лестнице. Бежать! А куда? Да куда угодно! Может навалить подарки на верхнем этаже? Стыд какой и позор! Но время неумолимо течёт, и Вася, отбросив все свои устои, устроился проводить естественный процесс у одной из дверей. И получалось у него превосходно, и даже газета имелась, на автомате захваченная из ящика, когда он летел домой. Всё складывалось как нельзя лучше, но... Дверь напротив заскрипела, и оттуда выпорхнула девочка-студенточка, хлопая своими глазами и хитро улыбаясь. Василий оторопел и сконфузился, он как раз вытирал седалище, и получилось, что его застали с поличным. Оказия... Он, не отрываясь, смотрел на черноволосого ангела и ждал. И она заговорила голосом нежным: "Слушайте, я тут за вами наблюдала, как вы соседскую дверь обгаживаете. Никому не скажу, вы не подумайте, там такие сволочи живут! Слушайте... Ваша наружность мне очень приятна, и занятие ваше я одобряю. Нет, нет, ничего не говорите! Я тоже, знаете ли, люблю иногда победокурить. А давайте вы мне на руки вашего хлеба дадите, а я его в окно брошу в детей гадких, они с утра шумят, а я на диете сейчас, и нечем мне им кинуть. Ну же! Не стесняйся, друг по оружию!" И Вася, смущённый и порозовевший от такого нахальства, выдал ещё порцию прямо в подставленные молодые ладошки. Захихикав, девчонка скрылась в глубине квартиры, и тут же почти послышался громкий недовольный ор детворы. Вася хмыкнул. И из двери вновь высунулась хозяйка: "Какие вы замечательные колбасы произвели! Высший сорт! А какой аромат, уму непостижимо! С бульончиком немного даже. Красота! А вы проходите, я вам бумаги нормальной дам, а то что вы тут. Ничего не хочу слышать! Теперь мы друзья, а может и больше". Вася был у неё все выходные. Он научил её пить без рук, а она рассказала секреты прицельного бомбометания. Они принимали для настроения на грудь, а потом перебежками выходили на объект, поднимались на крышу и обстреливали беспокойные улицы. Ради этого она даже бросила свою диету, и прилично наедалась, только чтобы снаряды были лучшего качества, да и Васиными не брезговала. Вася, мало знавший женскую натуру, поскольку его отца бросила мать, и сам он спился и умер, не сильно общался с женщинами, но теперь... Теперь! Вот какие они бывают! И был июль, а потом был август. Жара спала, но не спадала искра между двумя нашедшими друг друга и посвятившими в свой мир одиночествами, ставшими одним целым. И были они счастливы.