Алексей забрал с заднего сиденья букет и коробки в подарочных упаковках. Легко вбежал по широкой лестнице крыльца. Толкнул мощную скрипучую дверь. Из глубины дома доносился звук работающего телевизора. Он узнал свой голос, вещающий что-то о справедливости. Встав в дверном проеме кухни, он смотрел на сидящую к нему спиной мать. Она казалась ему такой маленькой и хрупкой. В руках теребит телефон, ждет звонка.
- Мам, с днем рождения, - тихо сказал он.
Она обернулась. В глазах испуг, через мгновение сменившийся удивлением.
- Лешка, - прошептала она. - Приехал!
- Приехал, - улыбнулся он. Хотелось еще что-то сказать, но слова застряли где-то внутри тяжелыми камешками. Вот уж не думал, что я настолько сентиментален, пронеслось в его голове.
Солнце выстрелило последними лучами по маковке колокольни, раскрасив ее в розовые тона и упало раскаленной каплей красного золота в блестящую реку. Синие, как цветы незабудок сумерки, медленно наваливались на заброшенный сад, вытесняя душную дневную жару.
Он прикоснулся к старой засохшей черемухе, ощущая ладонью все неровности и шероховатости. Сколько же лет он здесь не был? Семнадцать...? Как ушел в армию так и ... И тут же подумал о своих таких непростительно редких звонках матери. Более того, просто дежурных звонках-поздравлениях о которых напоминал планировщик.
Алексей сел на траву. Оперевшись спиной о ствол дерева, вспомнил как с мальчишками делали трубки из дудника и плевались ягодами черемухи. А потом в сад пришла девчонка. Она только приехала и еще не знала, что это территория пацанов. Кто-то в нее плюнул из трубки и попал по щеке. Она заплакала, держась за больное место. Парни удрали, а он остался. Медленно к ней подошел, убрал руку от щеки, подул, высушивая слезы и успокаивая:
- Не плачь. Хочешь, я сломаю трубку? Вот, смотри! - и он бросил трубку на землю, наступил на нее ногой и они оба услышали сочный хруст.
- Тебя как зовут? - спросил он, провожая ее домой. - Я Леха.
- Марина, - ответила девчонка и улыбнулась.
- Хочешь черемухи? - спросил он, протягивая горсть ягод. - Только от нее потом язык чешется.
Она пожала плечами и положила несколько ягод в рот.
- Вкусно, - сказала она, выплевывая косточки.
- Ты больше в сад не ходи, - строго сказал он. - Это наша территория. Девчонки играют там, - и указал в сторону школы.
Но оказалось, что Маринке совсем не интересно играть в куклы и она все чаще и чаще забегала в заброшенный сад. И если остальные мальчишки фыркали и разбредались по своим делам или искали другое место для игр, то Алексею напротив, нравилось быть с Маринкой.
Однажды она принесла стеклянную банку с мыльным раствором и подала трубку из дудника Алексею.
- Смотри, - она макнула трубку в банку, затем дунула и по воздуху поплыли радужные пузыри. Они сидели под черемухой, Маринка выдувала пузыри, а он плевал в них ягодами черемухи.
- Как будто кто-то горстью зачерпнул немного радуги, налепил разноцветных комочков и бросил нам, - вдруг сказала Маринка, любуясь пузырями.
А в ее день рождения они сидели под этой черемухой и ели арбуз.
- А ты знаешь какой вкус у счастья? - спросила Маринка, вытирая подолом платья липкий от сока подбородок.
- Арбузный? - весело предположил Лешка.
- Или шоколадный, - мечтательно вздохнула Маринка.
Воспоминания хлынули, сломив умело выстроенную плотину из ежедневных забот. Он вспомнил, как наслаждался каждым днем короткого северного лета. Как стоял с Маринкой на угоре и держа ее ладонь, дышал ветром, пахнущим водорослями.
Брякнула крышка колодца, зазвенела цепь, а у Алексея перед глазами пронесся выпускной. Маринка стояла под черемухой в белом вихре из лепестков. Солнце застряло в ее волосах и наравне с ветром играло двумя смешными хвостиками.
А потом повестка в армию, институт, работа...
Да, он много добился. Карьера, слава... Все главные роли отдают ему. У него по двадцать интервью в месяц. Вопросы и ответы всегда одинаковые, но всех все устраивало и его тоже. Но однажды он понял, что его популярность похожа на пластмассовые стразы с кукольных платьев. Яркие наряды со временем выгорают, а с пластиковых бриллиантов слезает весь блеск...
Алексей поднялся, еще раз дотронулся до старого дерева. И все-таки, какой вкус у счастья? Ответ где-то близко.... Ускользает, дразнит, но не поддается...
Утром он непривычно долго лежал в кровати, разглядывая лепнину потолка. Звякнула щеколда соседской калитки. Этот звук он узнает из тысячи других. Алексей подтянулся к окну, отодвинул краешек занавески, осторожно выглянул и увидел ее. Стройная, светлые волосы раскиданы по плечам. Марина прошла к дому, открывая дверь мельком глянула на машину, бросила быстрый взгляд на окна.
Алексей резко отпрянул. Сердце суматошно забилось в груди, пытаясь вырваться из клетки. Веду себя как школьник, ей-богу, усмехнулся он. Быстро оделся, шумно умылся. Мать подала полотенце. В кармане брюк беспокойно заверещал мобильник.
- Леш, а ты надолго? - робко спросила мать. Алексей посмотрел в ее грустные глаза. В жаркий день они казались васильковыми, а в грозу - будто расплесканный пьяной рукой художника, ультрамарин. Алексей достал телефон, отключил звонок. Обнял мать за плечи.
- Навсегда, мама, навсегда, - сказал он и прижался щекой к седым волосам.