Евдокимов Валерий Александрович. Магеллановы Облака

ПОЭМА

...Две вещи наполняют душу всегда новым и более сильным удивлением и благоговением, чем чаще и продолжительнее мы размышляем о них, -- это звездное небо надо мной и моральный закон во мне... ( Иммануил Кант)

ПРОЛОГ

В созвездиях Тукана

И Рыбы Золотой

Два облачка туманных

Видны ночной порой.

Незыблемы на небе

И страшно далеки,

Для кормчих были хлебом

Вселенной маяки.

Их Капскими назвали,

По ним сверяли путь.

Но многие ли знали

Их истинную суть?

Коперника век брезжил...

А Птолемей был свят:

"...Атланты небо держат,

Где боги мирно спят.

И звезды, божьи свечи,

В хрустальный вбиты свод.

Вокруг Земли извечно

Свершает Солнце ход.

Создатель свод небесный

Решил омыть росой,

И след ее над бездной

Лег Млечной полосой.

К несчастью (о, беспечность

Случайного толчка),

Та обронила Млечность

Два небольших клочка.

С тех пор серебротканно

Они во тьме ночной

Нам светят из Тукана

И Рыбы Золотой!.."

глава первая

Бессмертные!С небес лазурных

Взгляните на отчаянных героев,

Что гордо по волнам несутся бурным...

(Луис де Камоэнс)

Кто подвигнул Фернана на подвиг?

По-солдатски жил, слезы душа,

Не разгадан, не принят, не понят...

Что его ощущала душа?

Редкий сможет взрасти до полета

Чудной мысли (тому без нужды)

Сорок лет славной жизни... Всего-то?!

Но героям века не нужны!

В сорок лет не фантомы-пустышки

Оставляют в истории след.

Эти люди похожи на вспышки

Ярких звезд и летящих комет.

Эти люди, как звонкие струны.

Господь длани над ними простер.

И без страха они, словно Бруно,

На свой праведный всходят костер.

Только космос им вечный соперник...

Звездным миром, ученый, владей!

Птолемея исправит Коперник,

И дополнят Ньютон, Галилей.

И опишут механику неба

Кеплер, Гершель, Эйнштейн и Лаплас...

Им чужого не надобно хлеба,

А вот звезды для них в самый раз.

Ересь, скажут, таким - благородство!

Но весомей, круглее Земля

С правом первого землепроходца,

И отнять это право нельзя!

Вспышки жизней их хватит мгновенной,

Чтоб пронзить первозданную мглу,

Ибо разум - есть голубь Вселенной,

И преград не известно ему!

Сколь долог Магеллана путь

К Молуккским островам!

Эскадра подставляет грудь

Рассерженным волнам.

Туда стремит эскадра бег,

Где в небе - Южный Крест.

Почти три сотни человек -

Гонцы с нездешних мест.

Удачу ловят в паруса

И пробуют компас,

И ждут, какие чудеса

Им океан припас.

Куда ведешь ты корабли,

Суровый бородач,

Ведь даже признака земли

Нельзя увидеть с мачт?

Не по наивной простоте

Лелеешь свой поход:

Уверен - в южной широте

К Молуккам есть проход!

Давно открытый Новый Свет -

Колумбова страна -

Возможно, даст тебе ответ

На твой вопрос сполна!

К потомкам Луза

Благосклонна Муза,

В них гордый стих Камоэнса звучит.

Народу моря

Доставало горя,

Но жесткий нрав их внешне нарочит.

Рыбак и пахарь,

Виноградарь, знахарь,

В ком - кровь вестготтов, мавров, лузитан;

Где козьи тропы,

Там предел Европы,

А дальше безраздельный океан.

Летели годы,

Разделив народы,

Когда пришла эпоха королей.

Так порт у Галлии

Стал Португалией,

Что овладела тайнами морей.

Среди великих

Был принц Энрике,

Четвертый сын Жуана-короля...

Талант не сбагришь!

И на мысе Сагреш

Отныне его вотчина-земля.

Мечты из детства -

Действенное средство!

Плюс кропотливый труд, и вот -

У мыса Сагреш,

Прямо в море настежь

Стоит могучий португальский флот.

К потомкам Луза

Благосклонна Муза,

Их каравеллы призваны дерзнуть.

Готовьте снасти,

Скоро в вашей власти

На кораблях всю Землю обогнуть!

Добавь, Европа, прыти,

Переходи на бег!

Эпохою открытий

Пятнадцатый стал век.

Монарх, чей флот не ветхий,

Да деньги есть в казне,

Свои расставил метки

В "инкогнита-земле"...

В годину Реконкисты

Толчок прогрессу дан.

Вновь горизонты чисты

Для пиренейских стран.

Так славься, Португалия,

Промни свои бока:

Без должного внимания

Атлантика пока!

Сбрось с тела иго мавров,

Вдохни свободы в грудь!

Вслед за стяжаньем лавров -

Колониальный путь.

Последний из редутов

Арабов слаб и стар:

Захвачена Сеута -

Ворота в Гибралтар.

И вот, за милей - миля,

Вне божьего суда,

Вдоль африканских линий

Плывут твои суда.

Имен какая гамма

Созвездием зажглась:

Кабрал, Васко да Гама,

Диего Кан, Диас!

Ждет час их неизбежный.

Ликуй, Жуан-монарх,

Ведь мыс Доброй Надежды

Рассеял всякий страх.

Воспользуйся моментом,

Всевышнему внемли:

За "Черным континентом"

Нет более земли...

У края Ойкумены

Двух океанов сток,

Да ветры перемены,

Что дуют на восток.

Малайский архипелаг, Малакка, 511 год

Малакка - ключ к Молуккам...

"Что загрустил, солдат?

Гляжу, сминают руки

Твои орех-мускат.

Попробуй, вот - корица,

Имбирь, гвоздика, чай..."

...Или Фернану снится

Все это невзначай?

Но нет... Базар восточный,

Гортанный пестрый люд,

Где всё - вот образ точный -

Купивши, продают.

Меняют. Отвергают.

Бранятся и хамят.

И наперед не знают

Того, что сохранят...

Малайцы и индусы,

Арабы - целый мир!

На все цвета и вкусы:

Бенгальский кашемир,

Цейлонские рубины,

Дамасские клинки...

Восточные смотрины!

Тугие кошельки!

...Стоит Фернан смущенный

Со шпагой на боку,

В кирасу облаченный

На дальнем берегу.

Что, португалец грозный,

Тебя влекло в набег

Вдаль от родной Саброзы

Да с горсткой человек?

Как черт из табакерки

Ты выскочил... И вот,

С отрядом Албукерки

Стоишь у здешних вод.

Охочие до драки,

Собрав всю силу в горсть,

Вы ждете, как собаки,

Когда вам бросят кость.

Конкиста - не игрушки,

А заработок вам.

И завтра грянут пушки

По городским стенам.

Пусть обагрится кровью

Чужбинная земля:

За короля - с любовью!

Фернан, за короля!

Лиссабон - Севилья, 1517 - 1518 гг.

Глупец, кто торговался с королем,

Вымаливал заслуженную славу!

Когда-то светской ложью опьянен,

Как оказалось, принимал отраву.

Стоит у трона он, герой Диу,

Побед в Гоа, Малакке, Азаморе.

Был трижды ранен... Но теперь ему

Нужна лишь малость: корабли и море.

Кто задавал по картам верный румб,

Шел на врага с откинутым забралом,

Стоит просителем, как некогда, Колумб

И жаждет продолженья дел Кабрала.

Но Магеллану - вот его стезя! -

Король отказывает, Маноэл "Счастливый":

Ни денег из казны, ни корабля

На поиски безвестного пролива!

"Да, сир, моя идея непроста,

Не по зубам кого-нибудь другого...

Но видел море Южное с хребта

Испанец Васко Нуньес де Бальбоа!

Так не пристало португальцу вслед

Идти однажды хоженой дорогой.

Я обогну южнее Новый Свет

Во славу короля и Бога!"

"Тебе, солдат, нелишне вспомянуть

Печальную судьбу Кортериалов.

Зачем искать к Молуккам новый путь,

Растрачивать казенные реалы?

У Португалии достаточно земли,

В колонии - размеченные курсы;

Вот там всего нужнее корабли

И прочие монаршие ресурсы".

В душе Фернана горечь поднялась:

Вот какова за службу благодарность!

Удар судьбы? А, может, звездный час?

И в жизни поворот, как Богом данность?

"Тогда позволю, сир, у Вас просить

Не об услуге, а об одолженье:

Найти мне самому, кому служить

И где мои одобрят предложенья.

В суть Вашего отказа я проник...

Бессмысленно доказывать, жалею!

Я только ветеран и отставник,

Хотя сидеть без дела не умею.

Я в Лиссабоне был не ко двору,

Не вписывался в круг вельможной рати,

Не плел интриг искусную игру,

Был равнодушен к всяческой награде.

Я на вершине зрелости моей:

Мне тридцать семь! Я одержим идеей!

О, мне нужна лишь тройка кораблей,

И я пространства все преодолею!"

...Но холодны так жесты короля.

А Магеллану холодно у трона.

Знать, ждет его кастильская земля

И служба на испанскую корону.

Обратно нет дороги. Рубикон

Перешагнул Фернан отважно.

Дворянский титул, жизнь легли на кон.

Достигнуть цели - было важно!

Отныне дом - Севилья. Решена

Семейная проблема-проза:

Фернан женился. Беатрис - жена -

Дочь соплеменника Барбозы.

А вскоре был прием у короля:

Нельзя идальго на попятный!

"...Достичь проливом Южные моря.

Мной лично писано. Карл Пятый".

...Что ж, Магеллан, бокал за твой почин!

Во славу короля и стяга!

Бокал за новый адмиральский чин,

За рыцарство Святого Яго!

Разрушить стену, оживить мечту

Последних лет... Фернан, не страшно

Сменить свою мирскую суету

На новых приключений чашу?

Как никогда, сегодня цель близка,

Благоволят и короли и боги!

Пусть хватит сил для главного броска

Тебе на лезвии дороги!

Пока Европа корчилась в крови

Крестовых войн, в религиозном плясе

Свет Новый разделили короли

Двух пиренейских стран в Тордесильяссе.

Все было папской буллой скреплено.

Легла граница с севера до юга:

Что к западу - испанцу отдано,

А что к востоку - португальцу-другу.

Колониальный разгорался жор...

Испания оружием бряцала.

Где Эльдорадо золотом мерцала,

Неумолимый встал конкистадор.

Америка приобретала вес

И утверждалась "золотою Меккой".

Огнем, мечом Писарро и Кортес

Прошли по землям инков и ацтеков,

Внушая ужас и животный страх

Оружием, что исторгало пламя...

Шел за солдатом с Библией монах,

Всех собирая под Христово знамя.

Араукан, апачи, ирокез...

Да что Европе было до индейцев,

Питавшей меркантильный интерес

Во вновь открытых землях? Европейцы,

Разрушив храмы, сжегши города,

Раздев цивилизации до нитки,

О прошлом не оставили следа,

Культуру сплавив в золотые слитки.

...Какой ценой, беспечности ценой

Открытия подобные давались!

Но разве был тому Колумб виной,

Заслуги чьи эпохой признавались?

Когда в казне нет денег чересчур,

Цель оправдает вложенные суммы,

Расчет и риск военных авантюр

И жаркий блеск сокровищ Монтесумы...

Сан-Лукарская гавань, Испания, сентябрь 1519 г.

Гусиным пером у лафета

Под чаек пронзительный крик

Старательный Пигафетта

Записывает в свой дневник:

"...Мы вышли из Сан-Лукара

Флотилией до полудня...

Фернан говорил, не лукавя:

-- Нам выпали трудные будни.

Я верю испанской короне,

А не подковерной возне,

И тот, кто сидит на троне,

Дал право для выбора мне.

Но Карлу - дукаты и лиры,

Душистая пряность Молукк,

А мы поменяем квартиры

На горечь скитаний и мук.

Простимся с родными!Не поздно

На берег для многих сойти.

Но тем, кто со мною, пусть звезды

Всегда помогают в пути.

К богам мои руки воздеты

И честь португальца горда!.."

...Мечтательный Пигафетта,

Возможно, плывет в никуда.

Вообще, молчун... А где-то

Поэт, до слов охоч,

Романтик Пигафетта

Оглядывает ночь.

Как капитан отчасти

И кормчий у руля,

Пером он сопричастен

К движенью корабля:

"...Без малого два месяца

Мы воды бороздим.

Когда же перебесятся

Все бури и дожди?

Флот движется зюйд-вестом

В кильватерном строю.

Я счастлив, как... невеста

У бездны на краю.

Для моряка неловкий,

Привыкнуть трудно мне

Спать ночью на циновке

При боковой волне.

Продрогнуть на гальюне...

Крик ужаса сдержать,

Когда случится в трюме

Крысиный хвост прижать.

Шторм - разговор отдельный...

Но "Тринидад" наш свят:

Огни Святого Эльма

Над мачтами горят.

К удаче!.."

Между адом

И раем есть раздел.

...Скользит за "Тринидадом"

Четверка каравелл.

Атлантика, 1519 год, осень

Нет загадочней царства,

Когда скрылась земля,

Чем морское пространство

За бортом корабля.

Правит кормчий умело -

У штурвала не спать!

Режет нос каравеллы

Океанскую гладь.

Горизонт обезличен,

Ветер рвет паруса.

Как давно уже птичьи

Не слышны голоса.

Сотни лиг за спиною,

Не отыщет дна лот...

Где-то фыркнет струёю

В небеса кашалот.

Стайкой рыба взыграет,

Заскрипит такелаж...

Скоро ль суша, кто знает?

И угрюм экипаж.

Позади путь немалый.

Сколько судеб на нем:

"Тринидад" адмирала,

А за ним "Консепсьон".

Еще три каравеллы

Замыкают тот строй...

Испытание нервов -

Океанский покой!

Ждут матросы - воскликнут

С марса: "Терра, эгей!"

...На безветрие никнут

Паруса кораблей.

В дрейф ложатся недельный.

Где же Южный пассат?

Океан безраздельный!

"Черная" полоса!

Да кто же он? Ловец удачи?

Ученый среди горьких пьяниц?

Просился в море, чуть не плача:

"Я - итальянец!"

Назвался странно: Пигафетта,

И взгляд романтика. Упрямец!

Вон, пишет что-то у лафета...

Он - итальянец!

Но с картой, с компасом заправски

Себя ведет... Наводит глянец?

И океан ему - все краски!

Ведь - итальянец!

Порой наивен, как мальчишка.

Смутится - уж горит румянец!

Лет тридцати, пожалуй, с лишком...

Эх, итальянец!

Был королем рекомендован,

И, знать, не бедный иностранец.

Одна надежда, что фартовый

Наш итальянец!

Из дневника Пигафетты

"...Чем больше в волне

Первых признаков бури,

Тем больше во мне

Романтической дури.

Но что эта дурь

Со мной делает - горе!

Вчера я, как куль,

Выпал с палубы в море.

Соленая синь...

Я и выплыть не чаял,

Когда бы за линь

Не схватился случайно!

Свой ужас сменя

На улыбки, вопросы,

Подняли меня,

Потешаясь, матросы.

-- С крещеньем, дружок,

В океанской пучине!

Достойный прыжок,

Подобаем мужчине...

Я слезы глотал

От стыда и от счастья.

Ну, как же, я стал

Флота малою частью.

Чтоб тайны печать

Сохранить, обещала

Команда молчать

На глазах адмирала.

Обидно, к стыду,

Как поведают в лицах:

"Пропал, на беду,

Светлый дух летописца!"

Смерть выйдет на старт.

Первый я - того стою...

За глупый азарт,

За бахвальство пустое.

Такое простить

Океан мне не вправе...

Внимаю, чтоб жить

И приблизиться к славе!"

"...Немыслимо! Абсурд! Немой восторг:

Плывя на запад - выплыть на восток!

Чтоб доказать для мира, для себя,

Какая она круглая, Земля.

Преумноженье сил, омозолелость рук...

Цена тому - все пряности Молукк!

Не сомневаться более ни часа -

Есть в море Южное проход, искомый paso*.

Но голодать и гибнуть от цинги,

Когда до благ - последние шаги,

Не запятнать герб рода Магеллана,

Колумбом новым стать!

...Но рано, рано

Еще об этом говорить, мечтать!

О, сколько мне придется испытать

Душевных мук. Вести борьбу. Я - странник,

Для родины моей навек изгнанник,

А для Испании, ее дворян-зевак

Я вечный раздражитель, скрытный враг!

В команде зреет бунт, растет измена,

И есть тому источник - Картахена.

Он родовитый капитан-испанец,

Дай ему руку - он откусит палец!

Он протеже двора и лично Карла.

Похоже, быть ему ведомым - мало.

Чванлив, богат, одет всегда пестро...

Мне надо ухо с ним держать востро!

Да не сорвет мне, Господи, он план,

Не будь я португалец Магеллан!"

"...Преемственная эстафета,

Похожая больше на сон,--

Черкает в дневник Пигафетта, -

Фернан, Одиссей и Ясон...

Во всякой романтике странствий

Разумное скрыто зерно:

Насколько Ясон был безнравствен,

Укравший в Колхиде руно?

На что Одиссею, я знаю,

Эгейское море тропить:

Увы, не за честь Менелая -

Чтоб золото Трои добыть!

И яблоком для раздора -

"Прекраснейшей!" -- были всегда

Те алчность, те жадные взоры

На сказочные города...

Поход же любой, самый смелый,

Зачтется добычею нам.

Так ныне плывут каравеллы:

Ясон, Одиссей, Магеллан..."

*paso (исп.) - пролив, проход

Где тонко, там и рвется.

Опасная игра!

Судьба опять смеется

Над тем, кто без угла.

Кто жизни не жалея,

Встал под испанский флаг.

Две родины имея,

Сегодня - сир и наг!

Кто жажды не растратил,

Не распылил свой пыл.

Две родины - две матери,

Ради какой он жил?

...Не вымыслом досужим

Испанский клан смущен:

Двум королям не служит,

Кто рыцарем взращен!

Тут мало повиниться,

Пора бы иметь честь

Команде всей открыться:

Кто, Магеллан, ты есть?

Где равенство свободы?

Чем полон каждый трюм?

В неведеньи - полгода!

...Но адмирал угрюм.

Есть люди, точно стены!

Тогда не выбирать...

Хуан де Картахена,

Не время нынче спать!

Мы люди или зайцы?

И разве нет причин

Заставить португальца

Сдать шпагу, пышный чин?

...Но медлит Картахена,

Боится тех минут,

Когда его изменой

Друзья и попрекнут.

Покуда веры мало,

Что он убережет

От полного развала

Расколотый им флот.

Атлантика, март 1520 г.

Чем дальше в южные широты,

Тем все угрюмей океан.

Все больше мысленной работы

Проделывает Магеллан.

Бразильский выступ за плечами,

Предъявлен каждой бухте счет.

Давно команда замечает -

Допущен явный им просчет.

Возможно, есть ошибки в карте

(Что португальцу только знать),

Но зимы тут приходят в марте,

И где-то нужно зимовать.

Устали люди за полгода,

Да кораблям бы дать ремонт:

Поистрепало непогодой

И долгой качкой каждый борт.

А Новый Свет - что козни злые,

Как неприступная стена!

Но разве скажут все святые

Матросам, в чем же их вина?

А Магеллан? Он глух к их боли,

Душой и сердцем все черствей.

...Команда - вспаханное поле

Для зерен гнева и страстей.

Как недовольства много в них,

И кровь бурлит по венам.

Вот-вот прорвется чей-то крик:

"К оружью, Картахена!"

Испанец этого лишь ждет.

Но чует сердцем - рано...

Пусть глубже флот весь увлечет

Упрямство Магеллана!

Там распрямится тетива

Натянутого лука!

...Все та же неба глубина,

И с берегов ни звука.

Угрюмы скалы. День крадет

С минутой каждой время.

Как дальше адмирал пойдет,

Взвалив на плечи бремя?

Когда затеял он поход

За недоступным paso,

Не предвещал ли звездочет

День этот смертным часом?

Но, в души скорбь свою излив,

Безмолвствует команда...

Как вдруг сигнал: "Идти в залив!"

Огнями с "Тринидада".

И флот за флагманом спешит

От ветра в скалах скрыться.

Пусть этот берег не обжит,

Да долго ли обжиться?

...Когда вечерняя заря

Накрыла все туманом,

Флот уже бросил якоря

В залив Сан-Хулиана.

глава вторая

... А он, мятежный, просит бури,

Как-будто, в бурях есть покой

( М. Ю. Лермонтов)

Дав людям Магеллана передышку,

Пусть и мое передохнет перо...

Мое перо - клавиатура с "мышкой", -

(Компьютером разжился я давно).

Смешно сказать - век на дворе бедовый,

Завиртуален, может огорчить.

-- Мир обогнуть на корабле?

Не ново!

И перцем можно море проперчить!

Вам подвиг совершить?

- Всегда извольте!

Какую предпочли бы вы игру:

Аркаду, ролевую? Впрочем, стойте,

Хотите о пиратстве в старину?

Она и к теме Магеллана ближе,

Пройдетесь по неведомым морям,

Ограбите купца галеру... Вы же

Теперь специалист по кораблям!

...Увы, таких "героев" стало много,

Компьютеры которым - божества.

В игре у них - сто жизней. Но для бога

Важнее ощущенье естества.

В реалиях сегодняшнего мира

Где истинной героики черты?

У молодежи новые кумиры,

Глаза которых холодны, мертвы!

Их сыгранный герой мне непонятен.

От быта ошалевшие слегка,

Заметят: на Земле нет "белых пятен",

Забыв взглянуть туда, за облака...

За облаками - Млечности просторы,

За облаками - звездные пути...

Но в ком теперь живут конкистадоры,

Чтоб эту Млечность, не боясь, пройти?

Патагония, залив Сан-Хулиан, март 1520

Пять суденышек-скорлупок

На волнах залива...

Продолжать зимою глупо

Поиски пролива.

Веет ледяной порошей

С неба то и дело,

Снасти неподъемной ношей:

Все заиндевело!

Небо пасмурное ниже,

Холодней. О, горе!

Ведь испанцам климат ближе

Средиземноморья!

Но кто двинет на попятный

В этот мрак остужный?

Градус-то сорок девятый

С широтою южной!

И, похоже, что южнее

Только льды отыщут...

Тем страшнее. Тем нужнее

Им тепло и пища.

Коль никто до них здесь не был,

Глянем в глаза правде:

Порцион вина и хлеба

Сокращен команде!

Или вынужденной мерой

Этот флот спасется,

Или кто-то жертвой первой

К небу вознесется!

На кораблях не ходят в гости.

От скуки дохнет только мышь.

Одни поют, другие в кости

Спускают завтрашний барыш.

Что делать, если день короткий,

А впереди еще зима?

На берег отправляют лодки:

Нужны и пища и дрова.

Пусть разомнут свои суставы

Матросы, что им каменеть...

Охота нынче - не забава,

А способ, чтоб не умереть.

В команде времени не тратят,

А каждый день, хоть полчаса,

Борта смолят и конопатят

И починяют паруса,

Рыбачат или сети вяжут, -

Неприхотлив матросов быт...

Спать адмирал спокойно ляжет,

Когда уверен: каждый сыт!

Вот, кажется, утихли страсти,

Прошел роптания испуг.

Какой осталось ждать напасти,

Пока царит зима? Как вдруг...

-- На "Сан-Антонио" - измена!

Кастильское дворянство

Вновь будит этот Картахена:

Завидное упрямство!

Он за спиною короля

Бунт учинил, Барбоза!

В его руках три корабля,

А это факт серьезный.

Они готовы улизнуть...

Но где же их присяга?

-- Огнем из пушек припугнуть!

-- По королевским стягам?!

Перед лицом врагов тот цел,

Кто может быть мудрее.

Нет, не годится нам обстрел,

Я знаю путь хитрее!

Довольно же пустых речей,

Готовь людей, Барбоза,

Нам хватит парочки ночей,

Чтоб отвести угрозу!

Не я ль когда-то воевал

И шпагою владею!

...Все просчитает Магеллан,

За все воздаст злодею!

Лучшая защита - нападенье!

Это он проделывал не раз:

Как удачно притупляет бденье

Полная бесстрастность напоказ,

Будто ничего не происходит.

...Дикая залива красота.

Солнце невысокое заходит,

Волны тихо плещут у борта.

Отбивают склянки. Очень скоро

Легкий ужин, а затем отбой.

Ночь укрыла корабли и горы.

Спит команда. Наступил покой.

...Под покровом сумерек, тумана,

С небольшою горсткою солдат

Весельные шлюпки Магеллана

У бортов мятежников стоят.

И никто не верил в эту дерзость!

Но упрям, напорист адмирал:

Не ему рассчитывать на нежность

Тех, кого в команду набирал.

Сам искал по кабакам, тавернам,

Обошел прибрежные порты...

Двести шестьдесят команды!

Верно,

Многие останутся мертвы!

Но беды не слышит Картахена,

Словно его помыслы чисты.

А уже снята ночная смена,

Ключевые заняты посты.

И его команда подчинилась

Нраву португальского вождя..

Знать, осталось уповать на милость

С кандалами в трюме корабля.

И какой наутро будет кара,

Всякую с достоинством принять.

...Так сошлися Новый Свет со Старым,

Чтобы суть искателей понять.

Дневник Пигафетты

...Посеял ветер- жни и бурю!

Испанцев я не узнаю.

Ведь в море бунт - есть "факт де юре":

Неподчиненье королю!

И если поздно на попятный,

Перед законом - трепещи!

Коль бунт подавлен - каждый пятый

Взойдет на плаху, не взыщи!

Осознает Фернан прекрасно

(Увы, ответственность на нем):

Казнив людей такую массу,

Что будет с каждым кораблем?

Флот ждут иные испытанья.

Цель Магеллана - верх всего!

Примерным станет наказанье:

Казнят из многих - одного!

Кто покусился на присягу,

Хоть и молился горячо?

Убил беднягу Элорьягу,

Фернана верное плечо?

"Гаспар Кесада! Ты - виновен!

Нарушив божеский завет,

Свой грех отмоешь только кровью!" -

Решает собранный совет.

Нашли для палача работу...

Приговоренный держит речь.

Он просит заменить гарроту

На более достойный меч,

Как подобает дворянину

И капитану корабля...

Пусть видит смерть лицо, не спину!

Во славу Карла короля!

...Но лучше смерть, чем перемены,

Которые бессрочно ждут

Священника и Картахену,

Зачинщиков вчерашних смут.

Их высадят на голый берег,

Дав меру хлеба и вина.

Пусть Богу души свои вверят,

И искупают грех до дна!

Смягченья жест? Скорее, мнимый...

Идти - куда? А есть - то что?

Конец им видится единый.

Так хоть Фернану не грешно!

Он не жесток! И видят боги,

Что кары миг неотвратим.

Он, словно плата за дороги

На неизведанном пути..."

Дневник Пигафетты

"...Что ж, Магеллан, и здесь твоя взяла,

Железной волей, твердою рукою.

Похоже, вся команда поняла:

Бессмысленно заигрывать с тобою!

Довольно, жертвы все принесены...

Потраченное - вскоре наверстаем.

Флот на пороге нынешней весны,

Гляди, на сопках снег давно растаял.

Все выше и прозрачней небеса,

А воздух - будто зелие густое,

И руки сами рвутся к парусам,

Коль тягостно бездействие пустое.

Пять месяцев докучливой зимы!

Но, слава богу, было чем заняться:

Все каравеллы вновь обновлены,

Готовые штормам сопротивляться.

Залили в бочки доверху воды,

Набили уток, рыбы насолили...

Еще нашли огромные следы!

Вот это да! Мы не одни тут жили...

Потом "самих" увидели. Ей-ей,

Все - великаны, красные от солнца,

В звериных шкурах... Схожи за людей...

Их сразу окрестили - "патагонцы".

Но сколь они наивны, сколь глупы,

С каким восторгом пялились на пушки!

А двое нацепили кандалы

На собственные ноги, как игрушки!

Так этих двух Фернан велел пленить,

Чтобы с собой везти, как экспонаты.

Нам их осталось только повалить,

Что, хохоча, и сделали солдаты.

...Готово всё к далекому пути.

Но чем сейчас, Фернан, ты озадачен?

Сомненья гложут: а куда идти,

Когда ресурс надежд почти растрачен.

Ведь целым флотом жалко рисковать,

Людьми, судами и испанским флагом...

Не лучше ли разведчиком послать

Маневренный стремительный "Сантьяго"?

...Дабы не делать флоту лишний крюк.

...Условиться об ожиданья сроке.

..."Сантьяго" точно двигаться на юг,

Исследовать все бухты, все протоки.

-- Серрано, я надеюсь на тебя,

Ты мне отыщешь вожделенный раso!

..."Сантьяго" выбирает якоря,

Такой красивый перед скорбным часом!"

Вестей ждут с моря,

А приходят с суши...

Кто эти двое

На берегу? Чьи души?

Сомненья гложут:

Может, патагонцы?

...На белой коже

Их играет солнце.

Одежды в клочьях.

Вдруг взмахнули стягом!

Конечно, точно -

Моряки с "Сантьяго"!

Как сердце сжалось,

Море помертвело!

"На дне осталась

Наша каравелла...

( К вину припали -

Благословенный вкус! )

...Ветра нас гнали

В бухту Санта Крус.

А не пролив ли,

Что давно искали?

Вдруг нас приливом

Понесло на скалы!

Мы были слепы -

Горестная правда:

Корабль - в щепы!

Но спаслась команда...

...Ведомы богом,

Мы из команды всей

Шли за подмогой

Почти двенадцать дней.

Подобны нищим:

Вокруг бесплодный край!

Коренья - пища,

Да родниковый чай.

Смыкались вежды,

Короткий сон - обман.

Лучом надежды

Был только океан.

В лагуны пялясь,

Молили:

-- Покажись,

Наш флот-упрямец,

Убереги нам жизнь!

В кровь сбили ноги,

Идти с трудом могли ...

Как вдруг, о боги,

Мы видим - корабли!

Четыре наши

Горе- каравеллы

В залива чаше

Солнцем розовели!

Последним шагом

Под гулкий стук сердец

Был знак вам флагом...

Благословен, творец!"

...Фернан решает:

Над ним довлеет рок!

Эскадра тает...

Подходит крайний срок!

"Прощай, злосчастный

Залив Сан-Хулиан,

Мои причастье,

Судилище, обман.

Я от измены,

Я от себя бегу,

От Картахены

На диком берегу.

Тугие сети

Парусов с крестами,

Ловите ветер,

Что пребудет с нами!"

Патагония, август 1520 г.

Надеждой новою согрета,

На юг флотилия идет...

Перо отточит Пигафетта

И свою летопись ведет:

"...Чей грех лежал на портулане,

Всему, что видел, вопреки?

Пролив, отмеченный на плане,

Был устьем девственной реки.

Вновь незаслуженно охаян

Мой адмирал... Но видит Бог,

На старых глобусах Бехайма

Печально выглядит итог!

Для флота нет пути обратно.

Страх неизвестности всех ждет.

"Сантьяго" сгинул... Это плата

За продвижение вперед.

О, ужас, ведь никто здесь не был!

Тоскливы здешние края.

Чужие море, скалы, небо,

И этих звезд не видел я!

Созвездие... На крест похоже.

Величественный Южный Крест!

Как будто осеняет Боже

Весь мрак и холод этих мест.

И в изумленье сердце стынет:

Средь звезд туманятся слегка,

Как пригвожденные к пустыне,

Чудные в небе облака.

Их свет, печальный и неброский,

Раздвинув полночи покров,

Упал на палубные доски,

На лица спящих моряков.

Увы, до нас ему нет дела,

И путь его здесь завершен:

Достигнув своего предела,

Он морем в небо отражен..."

Поэт, бесспорно, Пигафетта,

Жаль, с меланхолией Пьеро.

...Свеча чадила до рассвета,

Скрипело старое перо.

Что для поэта ночь - отрада,

Фернана режет без ножа.

Из всей команды "Тринидада -

Одна болезная душа.

Не спит Фернан. Мозг озабочен

Любой задержкой корабля.

Не оттого ли лунной ночью

Стоит он с кормчим у руля.

Ждет адмирал святого часа:

У патагонских берегов

Вот-вот возникнет чудо - paso,

Плод его чаяний, трудов.

Должно воздаться за мученья

Двум сотням с лишним человек!

Итог опасным приключеньям -

К Молуккам с запада набег.

И медлить более - нет права.

Любой ценой пролив открыть!

...Но бесконечен берег справа!

О, боги, сколько еще плыть?

Мечтатель. Мученик. Старатель,

Вкушающий запретный плод...

Послушно движется в кильватер

За "Тринидадом" малый флот.

Кричат встревоженные крачки,

Со скал взмывая в небеса.

Плеск волн о борт. И - качка, качка

Под свежий ветер в паруса!

Испания, 1520 год

У важной знати нет других забот,

Испанский двор, похоже, бредит:

-- На восемь миллионов мараведи

Снаряжен Магелланом флот!

-- Не обеднеет Габсбургов казна...

-- Но флот возглавил португалец!

А, впрочем, вся политика грязна,

Один в ней не запачкать палец!

Король наш молод, чтобы все понять.

Доверясь матери безумной,

Ее он волю будет исполнять,

Сочтя вполне благоразумной.

От португальца менее вреда,

Чем от араба иль индийца.

Ведь и Колумб испанские суда

Водил, не будучи кастильцем...

А что за цель?

-- Король издал указ

Держать все в тайне от народа.

Известно только, что большой запас

Взят провианта - на два года!

...Дворцовая мышиная возня

Набатно в сердце отдается:

Ждет Беатрис - Фернан вернется,

С ним ее брат родной, его друзья!

Муж на руки поднимет сыновей,

Скупою оделит улыбкой

Из-под своих нахмуренных бровей:

-- А ну, который самый прыткий,

Тому заморских первому сластей

Да разноцветных попугаев.

...Не брит, детишек напугает!

Дождаться б только от него вестей!

Как горячо ее лицу от слез,

Как много Беатрис не знает:

Тот бриз, что слезы обдувает,

Навек Фернана от нее унес.

Что ее брат, Дуарте, смерть найдет

В чужих морях от рук туземцев,

Что из пяти судов назад придет

В Севилью лишь одно...

Но с перцем!

Их перестанут ждать на третий год.

Но восемнадцати - не кануть!

Вернется, жалок, Магеллана флот

Под предводительством дель Кано.

Как ей узнать о том, что знать нельзя,

Что предначертано всем Богом:

Переживут она и сыновья

Отца и мужа ненамного.

Вот так прервется Магеллана род,

Но не первопроходцев племя.

Уходит в вечность Магелланов флот,

Где вместо океанов - время!

Дневник Пигафетты

"...Вдоль патагонских берегов

С заката до рассвета,

Во власти штилей и штормов,

Туманов беспросветных,

Когда мы налететь могли

На мели, камни, скалы,

Пролив злосчастный корабли

Настойчиво искали.

Пусть говорят: потерян год,

Расстроенны все планы...

Но как теперь сплочен наш флот,

А это козырь главный!

Конечно, мы всегда могли

Вернуться, коль устали...

И все ж искали корабли,

Настойчиво искали!

Зимой был пережит мятеж:

Поход вот-вот сорвется...

Но мы опять полны надежд,

Удача к нам вернется!

Упавшим духом - помогли,

Что ж, люди не из стали...

Пролив искали корабли,

Настойчиво искали!

Мы не щадили живота,

Не забивались в щели,

Будь даже трижды проклята

Неуязвимость цели!

Салютом пушек скоро: "Пли!"

Бессмертие снискали...

Искали наши корабли,

Настойчиво искали!"

Предутренняя хмарь сера,

Поеживаются моряки...

День новый - новая игра,

Да старые в ней игроки.

У каждого припрятан туз,

И, может, чуть дрожит рука.

У Магеллана это - курс,

У океана - берега.

Один напорист и упрям,

Велик и полон тайн другой.

Нет равных тем богатырям,

И счет, покуда, никакой.

Играют, может, в поддавки?

Тогда понятен этот трюк:

Плывут суда, как поплавки,

По доброй воле волн на юг.

Великодушен океан,

Да только карт не выдает:

Играй вслепую, Магеллан,

Я фору дам - иди вперед!

Октябрь, 1520 г, 52R ю. ш., Патагония.

Парусами свежий бриз

Ловят каравеллы...

-- Эй, на марсе, что там?

-- Мыс!

Скалы, точно стелы...

-- Руль направо!

Марсовой,

Отмечай детали!

...И опять Фернан не свой,

Снова нервы сдали.

В напряженье моряки:

То не бухта, часом?

Устье девственной реки?

Иль искомый paso?

Миновали мыс. И вот

Входит флот в теснины:

Чернота бездонных вод,

Снежные вершины,

И безлюдны берега,

Ни мостка, ни чала...

Знать, подземная река

Здесь берет начало!

Воды Стикса бороздя

(Жуткая идиллия!),

Как Харонова ладья

Движется флотилия.

Грянет буря налегке -

Негде развернуться!

Счастье, нет конца реке,

Скалам не сомкнуться!

Магеллан нетерпелив,

Ведь, судьбой бичуем,

Отыскал он свой пролив,

Изнутри почуял,

Мечту жизни накропал,

По крупице строил,

Он свой paso раскопал,

Точно Шлиман - Трою.

Потому не хочет ждать:

Корабли рискнули!

"Мысом Дев" спешит назвать

Мыс, что обогнули.

И проливом "Всех Святых"

Окрещен тот paso.

Посреди пространств пустых -

Магеллана царство.

Царство, кладбищу сродни,

Где уснуло время,

Да ночами жжет огни

Невидимок племя.

Получи, что ты искал -

Лабиринт для кормчих!

Флот блуждает между скал,

Отмелей, проточин.

Царство... Где же звон литавр,

Всех венец открытий?

Только ветер-Минотавр

Рыщет в Лабиринте.

Только бешеный азарт

В душах торжествует,

Только эхо от бомбард

Небу салютует!

Дневник Пигафетты

"...Застряли у реки Сардин,

А времени в обрез.

Вперед ушел корабль один

И - навсегда исчез.

Заблудший? Брошен на утес?

Ответит океан...

Жаль, "Сан-Антонио" унес

Почти весь провиант!

И Магеллан собрал совет:

Идти ли нам вперед -

Туда, где не проложен след,

Где неизвестность ждет?

Слова Фернана из свинца:

"Мы королю клялись,

Что долг исполним до конца,

Будь ставкой даже жизнь.

Конечно, мысль моя резка,

Правдива, как ни прячь...

Нам для последнего броска

Сил стоит поднапрячь.

Что, капитаны, наша честь,

Коль не в ладах мы с ней?

Случится, нам придется есть

Обшивку с наших рей.

Пусть впереди невидим край,

Где вам обещан кров,

Но я уверен, нас ждет рай

Молуккских островов!"

...Так говорил наш адмирал,

Так будоражил кровь,

Что дух, как Феникс, умирал

И возрождался вновь!"

Право слабого - уйти,

Сильного - остаться.

Две планиды. Два пути.

Каждому воздастся!

Кому выбор волевой,

А кому - измена...

"Сан-Антонио" ? изгой!

Где ты, Картахена?

Это имя режет слух...

Или, в самом деле,

Картахены бродит дух

В беглой каравелле?

Магеллану чинит месть -

Получи гостинца! -

За поруганную честь

Знатного кастильца.

Враг крепился целый год,

План скрывал умело...

Но сегодня сделал ход -

Бегством каравеллы.

Точно вырвался из пут

Клятв и обязательств.

Клятвы жизней не спасут

В вихре обстоятельств.

Неизвестное - страшит,

Стук сердец набатный...

"Сан-Антонио" спешит

Лечь на курс обратный.

Дезертирство без стыда,

Без голодной пытки:

В трюмах пища и вода,

Беглецам в избытке.

Жаль, нет перца, имбиря,

Как души и чести...

Только ложь для короля:

-- Флот пропал без вести!

Магеллан чинил вражду

Среди иностранцев,

Ввергнул в страшную нужду

Христиан-испанцев.

Он законы упразднил

Писанные Карлом.

Сам судил и сам казнил

По своим лекалам.

Он скитался почем зря

В поисках пролива,

И от воли короля

Прятался трусливо.

Обещая благодать,

Обманул надменно...

Мы сумели возроптать,

Вырваться из плена!

-- Значит, сгинул флот, пропал?

-- Сир, флот не вернется!

Океан могилой стал

Плоду сумасбродства.

А Фернана очень жаль -

Мореход умелый!

...Капитан - отменный враль

Беглой каравеллы.

Ложь - доходная статья

Мастерам на козни.

Стал мальчишкой для битья

Португалец грозный.

Но Господь убережет

От бесчестья имя.

Будет суден тот, кто лжет,

Срама лжец не имет.

Дневник Пигафетты

"...С океанскими волнами споря,

Сколько ждали мы этого часа:

Нам открылось вдруг Южное море,

Неизвестное море. Таласса!

Залпы пушек сливались с прибоем,

Канонада вокруг разнеслася.

Мы увидели Южное море,

Точно греки кричали: "Таласса!"

Вот когда нами был переспорен

Птолемей, убоявшийся гласа:

-- Нет границ, разделяющих море,

Есть всеобщее море. Таласса!

Мы с родными увидимся вскоре,

Значит это, что все не напрасно:

Мы нашли тебя, Южное море,

И пройдем тебя, слышишь, Таласса?!"

Гнет гравитации-оков,

Презрев, летит к нам свет

От дальних звездных Облаков

Десятки тысяч лет.

Не Немезида ли с мечом,

Карающая грех,

Своим реликтовым лучом

Здесь осеняет всех?

Вот эти в море корабли,

Лазурный небосвод,

Китов, играющих вдали

В аквамарине вод.

Матросов всяческих кровей,

Скитальцев и пройдох

На перекрестии путей

И рубеже эпох.

Свет серебрится, как река,

Искрится, словно лед...

В широтах южных Облака

Давно космограф ждет.

Он жаждет с тайны снять покров,

Чтоб обнажить секрет

Незыблемости Облаков,

Каких в природе нет.

...Заспорят, выпив, моряки,

Насытившись тунцом,

В каких вселенных маяки

Расставлены Творцом,

В их душах страх давно забыт

От здешних диких мест,

Где над упрямцами горит,

Сияет Южный Крест!

И в той юдоли неземной

Туманятся слегка

В Тукане, в Рыбе Золотой

Чудные Облака...

глава третья

Primus circumdedisti me

(Первым обошел вокруг меня, лат.)

Надпись на гербе дель Кано.

История есть череда событий,

Чей непредвзятый взгляд

На смену мира и кровопролитий -

Поток имен и дат.

История пряма до неприличья,

Оценщик ей претит...

Важнее факт. Душа, увы, вторична

И птицей не взлетит!

Та череда событий снова, снова

Останется суха,

Не будь в истории живого слова,

Мелодии стиха.

Так подвиг Магеллана будет вечен

И, значит, не забыт,

Когда историю поведает, доверчив,

Эпохи той пиит.

История оживлена поэтом.

Творит его рука...

И имя Магеллана Пигафетта

Вознес под облака.

И пусть кому-то не хватило прыти

Оставить след свой. Но,

История - та пашня для событий,

Где человек - зерно!

Дневник Пигафетты

"...Прекрасен ночью океан!

Созвездья в нем отражены

Так, будто свечи зажжены,

Что освещают божий храм.

Там, за бортами корабля

Звезд протекает жизнь своя.

...К зениту всходит Орион,

У горизонта Южный Крест.

Созвездья - стражи этих мест,

Где купол неба - Пантеон.

О, Боги, не велик ли вам

Себе же выстроенный храм?

...Необозримы небеса!

Свои вопросы задают:

Путь Млечный - это звезд приют

Или тумана полоса?

Но отчего тумана свет

Неугасаем столько лет?

... Жаль, область южная окрест

На звезды яркие бедна.

Лишь два туманятся пятна,

Как сторожилы этих мест.

Как неба звездные буи -

Ночные спутники мои!.."

31 ноября 1520 г., Южное Море (Тихий Океан)

Цель настигает только смелый,

Уж после станет он герой...

Уходят в море каравеллы,

Пролив оставив за спиной.

Оставив Огненные Земли,

Где ночи рдеют от костров,

Где изумительная зелень

Вдоль патагонских берегов.

И слез восторженных не сдержит

Всегда суровый Магеллан.

Бриз налетает легкий, свежий,

Флот увлекая в океан.

Людей приковано вниманье

К последней пристани своей:

Растаял в дымке Мыс Желаний

От залпа пушек кораблей.

Кто пыл искателей остудит,

Коли судьба их сберегла?

И тройка жалкая посудин

На новый курс опять легла.

Вперед идущим пыткой - время,

Вперед смотрящим - окоем.

Всех гложут новые сомненья:

А верным курсом ли идем?

Как далеко простерлось море?

И, правда ли, что у Молукк,

Плывя на запад, флот неволей

Вокруг Земли смыкает круг?

...Не современные фрегаты -

Полуслепые корабли ! -

Родоначальники регаты

Вокруг нехоженой Земли!

Тиски безветренной погоды

Порою хуже западни.

Побиты штилем все рекорды:

Часы, слагаемые в дни.

Лишь океанские теченья

Сродни проверенным друзьям.

Но нет бесцельней развлеченья -

Смотреть в безбрежный океан.

И нет отчаянней работы,

Чем распускать на полчаса,

Когда вдруг дунет с неохотой

Случайный ветер, паруса.

Жить в романтическом экстриме

У самой бездны на краю...

Но жребий брошен. Вызов принят.

Роль каждый выполнит свою.

Пусть три остались каравеллы,

Большой не видится беды,

Ведь паруса и люди целы,

Не весь иссяк запас еды.

Есть каждодневные заботы,

Ночные бденья у рулей...

О, Океан Великий, кто ты

Для жалкой горсточки людей?

Ужель спасешь, ужель подаришь

Иные земли морякам?

Или могилой общей станешь?

...Молчит зловеще океан.

Полна загадочных историй

Его глубинная броня.

Два океана - небо, море...

Два цвета - полночи и дня...

Дневник Пигафетты

"...Судьба, планида, злая доля?

О, здесь сравненья все малы!

За сорок дней в пустынном море

Мы две лишь встретили скалы.

А водам нет конца и края,

И наступает крайний срок:

Запасы скудной пищи тают,

И голод - странствиям итог!

Про вкус вина давно забыли,

Да то не главная беда...

Ведь в трюмах вонь сухарной гнили,

А в бочках - затхлая вода.

И наши десны кровоточат...

Где лук, сушеный сельдерей?

Давно матросы зубы точат

О кожу дубленную рей.

Всё в дело! Жили небогато,

Сегодня же - голодный страх!

Цена за крысу - полдуката,

Зажарят тварь на угольях!

Все в дело! Я, когда-то пылкий,

По палубе хожу едва...

В труху сухарную опилки

Подмешиваю. Мне - еда...

Теряют силы наши руки.

Ужель последний час грядет?

Где, Магеллан, твои Молукки?

До них живым кто доплывет?

Вчера двоих похоронили,

За борт их бренные тела!

Так день за днем, за милей - миля,

Норд-вест наш курс! И все дела!"

Три корабля - три лазарета.

А выжить хочешь, не болей!

Раскалено дыханье лета,

И с каждым часом голод злей.

При той безветренной погоде

Флот больше схож за мертвеца.

Уж третий месяц на исходе,

А океану нет конца.

Лишь плеск волны да ряби вспыхи...

И скажет скоро Магеллан:

"Отныне зваться будет Тихим

Необозримый океан.

Но сколько он принес мучений,

Людские судьбы предреша!

Спокойны внешние теченья,

Зато запальчива душа.

Десятки жизней, его жертвы,

Принесены Нептуну в дар.

Что ж, океан, все люди смертны,

Но твой мы выдержим удар.

Пройдем, голодные и злые,

Тебя мы вдоль и поперек.

Возьми себе на чаевые

Вон тот далекий островок.

А мы к нему не прикоснемся

И не войдем от счастья в раж,

Ведь, ошалевшие от солнца,

Его воспримем, как мираж.

Все миражи: земля и звуки,

Жена и дети... Лишь одна

Святая цель - мои Молукки -

Мною отчетливо видна!"

Апрель 1521 г., Тихий океан, острова Святого Лазаря (Филиппинский архипелаг).

Точно псы на чужой территории,

Метят мертвыми путь корабли...

"Консепсьон", "Тринидад" и "Виктория"

У восточного края земли!

Те, кто выжили, вдруг понимают,

Что конец испытаньям пришел.

Звездный час твой, Фернан, наступает:

Ты нашел, что искал, ты нашел!

Видишь, в небе парят альбатросы,

Значит, суша желанно близка,

А из глаз изнуренных матросов

Вымываются страх и тоска!

Видишь, там, у черты горизонта

Пики горные в дымке дрожат.

Каравеллы развернутым фронтом,

Распустив паруса, к ним спешат.

Ближе, ближе спасительный берег!

Позади, за спиной - океан ...

Если кто-то в спасение верил

Больше всех, это был Магеллан.

За ту веру - достойная плата:

Кущи райские, пряность Молукк.

Господь нищего сделал богатым,

А страдальца избавил от мук.

Дал слепому бесценное зренье,

Шанс, кто жизнью своей рисковал.

Магеллану немного везенья,

Он его столько времени ждал...

Рвут матросы: "Земля!" свои глотки.

Где они только силы берут?

Из бамбука скроенные лодки

Каравеллам навстречу плывут.

Дикарей размалеванных туча

Флот встречает. О, дикий Восток!

Голосов непонятных созвучье,

И почти раболепный восторг.

Магеллан открывает Массаву,

Острова Себу, Самар... Вполне

Примеряет заслуженно славу,

Как тиару, к своей голове.

Жаль, не ведает он, сколь жестоко

Обойдутся с ним слава и рок,

Ибо тайн он коснулся Востока

И его покарает Восток!

Дикарям христианская вера -

Вольный храм!

Осеняет крестом берег первым

Магеллан.

Опустясь на колени, целует

Крест дрожа.

И туземцы от счастья ликуют,

И - раджа!

Залп десятка орудий вселяет

В душу план.

-- То божественный гром, -- заверяет

Магеллан. --

И отныне все земли в округе,

Говорю,

Принадлежность испанской хоругви.

Королю!

Вам ниспослан Всевышним да будет

Вечный рай!

...В дикарях Магеллан смуту будит

Через край.

И хитро улыбается гостю

Их раджа.

Только шаг от их "милости просим"

До ножа!

Где Европа встречается с Азией,

Там торговля, обмены, дары...

Не напрасно Фернан вез с оказией

В трюмах полный комплект мишуры.

Зеркала, колокольчики, бусы...

До чего же волшебная кладь!

Налетайте, малайцы, индусы:

Время вышло, пора торговать!

За еду отдавалась одежда

(Себя в тряпках, дикарь, покажи!)

Даже женщин туземцы-невежды

Уступали, порой, за ножи.

За металл драгоценный, за злато

Равным весом - железный припас:

Гвозди, крючья... Игральные карты

Повергали туземцев в экстаз!

Приютило флот местное племя,

Чье радушие было видно.

Здесь впервые за долгое время

Вволю ели и пили вино.

Мясо было приправлено перцем,

Такой дух источало вокруг,

Что от радости ёкало сердце:

Неужели достигли Молукк?

Принимали из снадобий хину.

Упоенные запахом мальв,

Спали в хижинах под балдахином

Пышной кроны ротангов и пальм.

Всю округу матросы облазили,

Всюду ставили крест свой и флаг.

Островами Святого Лазаря

Ими назван был архипелаг.

Магеллан, ошибаясь в расчетах,

Сделал к северу лишний крюк...

Этот крюк оказался почетней

И намного ценнее Молукк.

Все мытарства прошли не без дела:

Что-то Карлу, а что-то богам...

Ибо в эти земные пределы

Христиан не ступала нога.

Дневник Пигафетты

"...Что ни остров, то новый царек.

Не упомнить всех странных имен.

Остров Себу... Раджа Хумабон...

Это им не поставить в упрек.

Островная их вера - тотем.

Поклоняются богу огня...

Дикари! Им Исус не родня...

Мы крестили их только затем.

Стал раджа - не раджа, а король!

Имя Карлос отныне ему.

Выше прочих вождей. Посему,

Он активно вживается в роль.

Под защитой испанских штыков,

Грома пушек и хитрых бумаг,

Он прибрал к себе архипелаг

Почти даром, без крови. Каков!

Ненасытен и неумолим,

Вероломен не в меру. А там?

...Только крошечный остров Мактан

Не упал на колени пред ним.

Местный вождь не выказывал лесть,

Рассмеялся Фернану в глаза:

-- Может быть, ты страшней, чем гроза,

Но в чужие владенья не лезь!

Был упрямец и сам Магеллан,

Да поди-ка ему докажи,

Что военные планы раджи

Будут вовсе не на руку нам!

Даже в латы свои облачась,

Нет гарантий: дикарь, полный трус,

Убежит от огня аркебуз

И сверкающих копий тотчас!

Только поздно... Фернан дал зарок:

Перед тем, как поднять якоря,

Он найдет и казнит бунтаря.

Это будет туземцам урок!.."

Я новых истин не открою

Для тех, кто пишет, как и я:

Стать частью моего героя,

Конечно, ипостась моя.

Герой мне верен подчистую

Под вдохновенное перо...

Оставлю жить, сам - существую,

Дам умереть, и я - зеро.

Но он, имеющий харизму,

Себе давно отмерил срок.

Зачем сквозь вековую призму

Мне за него взводить курок?

Что с моей волею совпало,

Имело б роковую страсть...

Но как сказать: "Его не стало,

На взлете жизнь оборвалась..."?

Как в шаге от конечной цели

Вдруг остудить героя пыл?

...Перед крестом, встав на колени,

Герой мой плакал: он доплыл!

Он знал, где счастье приютилось...

Но смерть во след уже кралась.

Судьба явила ему милость

В последний раз, в последний раз!

И в сердце не было тревоги,

Хоть солнце скрыла тучи тень.

Молился он... Да только боги

Молитв не слышали в тот день.

И третий глаз - гипоталамус -

Не пробудился скрытно в нем,

А корабельный нострадамус

Был винным зельем опьянен.

И в крике полуночной птицы

Не разобрал худую весть...

О, благороднейший убийца --

Дворянский титул, совесть, честь!

Однажды сказанное слово,

Как пулю, больше не вернуть.

Герой, на смерть идти готовый,

Отвагой прикрывает грудь.

Святыми чувствами снедаем,

Не хочет видеть западни.

Как воск свечи, по каплям тают

Ему отпущенные дни.

Остров Мактан, Филиппины, 27 апреля 1521 г.

Звездным маревом дрожит

Мгла, подобна зелью.

Неизвестностью страшит

Мангровая зелень.

За бамбуковым плетнем

Мрачных скал карнизы.

Спит поселок, напоен

Океанским бризом.

К островку Мактан скользят

Шлюпки тихой сапой.

...За испанцами следят:

Вождь Силапулапу,

Слева, справа - дикари

В боевой раскраске.

...Блики первые зари

На испанских касках.

Тишина сулит обман,

На душе осадок.

"Где же, -- думает Фернан, -

Ждет меня засада?

Шесть десятков аркебуз,

Это сила, вроде..."

Днищами вжимает груз

Шлюпки в мелководье.

Люди делают шаги

В водах по колено.

Темень. Не видать ни зги.

Их сердца смятенны.

Тишь да гладь - все до поры!

Холодеют спины:

Ну, как ринутся с горы

Дикарей лавины!

Улей только потревожь!

...В сонном полумраке

Поднимает руку вождь.

То - сигнал к атаке.

Дневник Пигафетты

"...Конечно, мы пришли незванно

Свою навязывать мораль.

Та ночь была для Магеллана

Его последней в жизни... Жаль!

Теснили голые туземцы

В доспехи втиснутую рать.

Для них мы были иноземцы,

Пришедшие, чтоб убивать!

Летели сотнями в нас стрелы,

Ломаясь о защиту лат.

Из аркебуз мы то и дело

Палили в темень, наугад.

Огнем ряды врагов косили,

И воздух порохом пропах.

И все же был огонь бессилен,

Когда был пересилен страх.

И вот мы сблизились с врагами,

Довольно тесен был их строй!

То их число, что нам назвали,

Ты, без сомнения, утрой!

Да, мы не гости и не сваты...

Нас было только шестьдесят.

Чем помогли б нам наши латы,

Если враги на них висят?

Когда открыли в нас слабинку,

Напрасен стал призыв к богам.

Секли их копья и дубинки

По уязвимому - ногам.

Мы отступали...

Здесь о главном,

Что до сих пор мне стыд и гнев...

Ведь я был рядом с Магелланом,

И видел: дрался он, как лев!

Разил врага мечом упруго

(Уменья в том не занимать!),

Но дикарей живого круга

Не в силах был он разорвать.

И в эти страшные мгновенья

Мы потерять его смогли:

Нас разносило. Так теченья

Разносят в море корабли.

Лицо его омылось кровью,

Он зверем раненным рычал.

Я до сих пор крик этот помню:

"Уходим! В шлюпки!" -- Он кричал.

Слова его имели силу.

Морской закон. Он без прикрас.

Чтоб жить, мы ноги уносили,

И судей не было для нас!"

Испанцы, что не знали меры

В беспечности, посрамлены!

Еще вчера - миссионеры,

Сегодня - дети сатаны!

Раджа Себу на всю округу

Вещал: "О, странные дела -

Силапулапу поднял руку

На тех, чья кожа так бела!

Вождь, притчей во языцех ставший,

Неслыханный трофей добыл:

Один из белых, мертвым павший,

Божественным Фернаном был!

Тому едва разжали пальцы,

Что крепко стискивали меч.

И это чудо - яркий панцирь -

Сорвали с широченных плеч..."

...Мир христианский был недолгий.

И видел весь архипелаг,

Как наземь низвергались боги,

В кострах пылали крест и флаг!

И обезумели испанцы,

Когда на следующий день

Кричали вслед им: "Самозванцы,

Плывите прочь!"

То был кистень

Для обезглавленного флота.

С туземцев спала паранджа.

Без чужеземного оплота

Врагом смертельным стал раджа!

...Довольно, кончились игрушки!

Будь на войне, как на войне:

Готовьте, канониры, пушки,

Калите ядра на огне!

Владельцы Себу и Мактана,

Собьем с вас напускную спесь!

-- Огонь! - за душу Магеллана!

-- Огонь! - за попранную честь!

Не сбились кораблей прицелы,

По островам сечет картечь.

Дрожат от залпов каравеллы,

Да так, что трюмы дали течь.

-- Огонь! - Поднимем настроенье,

Хоть в чем-то мы еще сильны!?

...Рвут ядра в клочья их селенья,

На рейде - джонки и челны.

-- Огонь! - Их ужас очевиден.

Как дым, в глаза вползает страх:

Бог белых, кажется, в обиде,

Коль мечет громы в небесах!

Кругом расставленные сети,

Смертельный дождь летит окрест.

Туземцы мечутся, как дети

На берегу, забыв про лес.

...Вот залпы пушек стали редки.

А вскоре стихли. Птичий грай

Почти умолк. За дымом едким

Не виден берег, в прошлом - рай...

Все каравеллы без движенья.

Что с этим миром, боже мой?

Матросы сняли напряженье

И страх бесцельною пальбой!

Цивилизованные связи

Разрушили в короткий миг.

И вот уходят восвояси

Под дикарей презренный крик.

Похоронив святые планы

Христовой миссии... А с ней

Ее мессию - Магеллана -

Проводника благих идей!

Дневник Пигафетты

( апрель 1521 - декабрь 1521 г.)

"...То мудро, что старо.

Печали пригубя,

Я взялся за перо,

Чтоб излечить себя.

Жить прошлым - не резон.

Бессмысленно желать

Далекий горизонт

Когда-нибудь догнать!

И стоит ли, старик?

С сегодняшнего дня

Сумбурен мой дневник.

Но, продолжаю я...

... О, скорбь, не старь,

Не гни мне плеч,

Ты - бог и царь!

Возьми мой меч.

Герой убит,

Ему не встать...

И я от битв

Успел устать.

Познал я грех,

Изведал благ.

Прощай навек,

Архипелаг!

Еще болит

Змеи укус.

Но корабли

Легли на курс.

Прощальный час.

Поет матрос...

Уйду сейчас

С кормы на нос.

Стрелой - бушприт,

И ветер стих.

Никто не зрит

Здесь слез моих...

... Как радоваться дню,

Что встал без Магеллана?

Велел предать огню

"Консепсьон" дель Кано.

Сказал, что до Молукк

Оставшемуся флоту

Теперь не хватит рук.

Печальную работу -

Сжечь судно (снова боль!) -

Исполнили мы чинно:

У острова Бохоль

Ушел корабль в пучину.

Служа, и сгинул пес

От рук своих хозяев.

Гарь ветерок донес

До наших глаз, слезя их...

...Куда, куда идти?

Кругом моря чужие.

Два судна из пяти

Плывут полуживые!

Нам раздают пинки

Ветра... Ползем по кругу

Слепые, как щенки,

Что потеряли суку.

Быстрее - напрямик...

Да где прямик, скиталец?

На счастье, проводник

Нам встретился, малаец.

За небольшую мзду

(Скорее, из опаски!)

Сказал: "Я проведу

К Молуккам флот испанский..."

Как кстати и весьма!

Вот - нужное теченье,

И добрый талисман

Для новых приключений!

...Мы плыли мимо ада,

Похожего на рай.

Был сном Шахерезады

Овеян этот край.

Бледнели наши лица,

Захватывало дух

Под жуткий клекот птицы,

Наверно, птицы Рух!

Ночь проживали в страхе:

Из черной глубины,

Вот-вот возникнет Кракен

Исчадьем сатаны!

Ему-то станем пищей,

Когда в короткий срок

Клыком нам вспорет днища

Морской единорог!

Меж Сциллой и Харибдой,

На ложный зов Сирен,

Приняв за правду кривду,

Флот двигался, смирен...

...Как дики здешние места

В их первозданном виде!

Здесь христианского креста

Никто досель не видел.

Здесь европейцев корабли

Не поднимали флаги.

Об этом краешке земли

Кто думал, как о благе?

Здесь Всемогущего рука

Творила мир исконно.

Здесь не пиратствуют пока,

Не тонут галеоны.

И не возник культурный слой,

Как в царствии приматов.

Здесь не развязывают войн

За веру, трон и злато.

Здесь не бывает засух, зим,

Нет "огненной геенны"...

Мы эти воды бороздим

Одни во всей вселенной.

Мы ждем, кто счастья, кто беды,

Свои пытая силы.

Здесь - наши первые следы

И первые могилы.

...Ноябрь. Осень. От природы

Теперь хорошего не жди.

Вконец испортилась погода:

Идут сезонные дожди.

Попутный ветер все игривей,

Он гонит пенную волну,

Волнам расчесывая гривы

И разбивая о корму.

Суровеют матросов лица,

Всеобщий дух команды сник...

Пора Молуккам появиться!

Да скуп на речи проводник.

Но с каждым днем мы к дому ближе.

...Во снах, что рушат мой покой,

Мое гнездо, Виченцу, вижу,

Дом над извилистой рекой,

Где в ноябре от Альп прохлада,

Где выпадает липкий снег,

Желтеют листья винограда...

И где так счастлив человек!

Я третий год плыву по свету,

Огромным миром искушен,

Но, обогнув вокруг планету,

Милей Виченцы не нашел!

Я убежден: сужденья лживы,

Что хорошо там, где нас нет.

Все мы домой, назад, кто живы,

Купили загодя билет.

...Виктория! Замкнулся круг.

Виктория! Мы у Молукк,

Избранники фортуны!

Колониальная земля...

Здесь мы вонзаем якоря

В дно голубой лагуны.

Здесь убираем паруса -

Стоянка не на полчаса

У берегов Тидоре.

Приветственно шумит прибой.

В том шуме слышится: "...домой!"

Ты справедливо, море!

Благоуханные места.

Природа девственно-чиста,

Но нам не до иллюзий.

Мы конопатим корабли,

Печемся, что не говори! -

О драгоценном грузе.

Мы благовония берем:

Пропахли руки имбирем,

Гвоздикою, мускатом.

Теперь бы, не разбивши лбы,

Под Геркулесовы Столбы

Вернуться нам обратно.

...Но, боже мой, в последний миг

На "Тринидаде" треск и крик,

Как-будто, залп картечи!

Во чрево, полное добра,

Морская ринулась вода.

Так трюмы дали течи!

Хоть я предчувствий не люблю,

Я точно знаю: кораблю

В Севилью путь заказан.

И "Тринидада" экипаж,

Защитник судна, его страж

Остаться с ним обязан.

Мои глаза мокры от слез:

Ведь "Тринидад", как добрый пес,

Был Магеллану верен!

И без хозяина домой

Ни шага, мили ни одной

Он сделать не намерен!

Что ж, Эспиноса, капитан,

Разумный предлагает план:

Довольствоваться малым,

Пусть на Тидоре "Тринидад"

Чиниться будет и назад

Путем вернется старым.

...На утро следующего дня,

(В последних числах декабря),

Мы отслужили мессу.

Под грохот пушек поднят стяг

На обозрение зевак

И к их же интересу.

Гремела якорная цепь,

Скрипела парусная крепь,

Мы с братьями прощались...

От общей родины вдали

Мы выживали, как могли,

И плакать не смущались!

Виктория! Пожатья рук...

Виктория! И нервы вдруг -

Натянутые струны.

Все понимает ветер, скор,

Прочь гонит судно на простор

Из голубой лагуны..."

Молукки - Индийский океан - Испания,

( февраль - сентябрь 1522 г.)

Когда дерзки людей поступки, смелы,

Когда себя им не в чем упрекнуть,

Тогда победна поступь каравеллы,

И никуда с пути ей не свернуть.

...Флот разделился. Капитан дель Кано

Ведет корабль нехоженным путем,

Минуя португальские капканы,

И больше ночью двигаясь, чем днем.

Обходит гавани Бомбея, Каликута,

Вдали от Малабарских берегов,

Он пролагает курс южнее круто,

С командою в полсотни моряков.

И путь домой, желанный и знакомый,

Опять усеян сотнями преград.

...В Испанию "Виктория" влекома,

(А на Молукках - ветхий "Тринидад").

Другого не представится им раза

Товар душистый взять из первых рук,

И оттого набита до отказа

Их каравелла пряностью Молукк.

Из тридцати тонн ценного товара

Они любые деньги извлекут.

О, Магеллан, ты жертвовал не даром.

Пусть справедливым будет Божий суд!

...Так день за днем. Неделя за неделей.

Пустыня океана. Неба синь.

Запасы пищи снова на пределе,

Хоть как ты свой паек уполовинь.

Отныне каждый день имеет цену,

А старый враг коварен и хитер:

Опять выходит к морякам на сцену

Жестокий голод - признанный актер.

Он вжился в роль, стремительный и властный,

К молитвам равнодушный и ко сну.

В который раз безжалостно, бесстрастно

Повелевать флотилией ему.

А умереть от голода так дико,

Когда от дома ты на полпути:

"Виктория" дошла до Мозамбика,

Ей Африку осталось обойти.

У Мыса Бурь ломает мачты штормом,

А трюмы дали медленную течь.

Неужто все: матросы станут кормом

Пугливой рыбе? Как беду отвлечь?

Богам молиться? Времени не хватит:

Кто занят помпой, кто починкой мачт...

Внемлите Боги! - эти люди платят

Двойную цену вихрю неудач!

Вы видели отчаянья глаза?

А в их сырую глубину смотрели?

Любая в море разразись гроза,

Ее легко бы вы перетерпели.

Разнузданный преодолели шквал,

Изношенных ветрил не зарифляя,

Исправно б ветер судно к дому гнал,

Единой всех надеждой укрепляя.

Вы видели усталости лицо?

Деревенеющие от канатов руки?

Отчаянную горстку храбрецов,

Командою идущую на муки?

Им, кроме жизней, нечего терять.

Момент наступит истины. О небо,

Оставшимся в живых позволь принять,

Вкусить причастия - вина и хлеба.

Последней каплей, крошкой со стола

Останутся они пусть в каждом теле.

Экватор жизни все преодолели,

Минуту славы прожили... Пора!

А вы судьбы подобной не хотели?

А видели отчаянья глаза?

Зеленый Мыс.

В двух месяцах пути

От родины находятся романтики.

Зеленый Мыс.

Плачевней не найти

Их каравеллы на волнах Атлантики!

Зеленый Мыс.

Здесь - португальский форт,

Торговые наезженные тропы.

Зеленый Мыс.

Еда, покой, комфорт,

Последний шаг до берегов Европы!

Увы, не в пользу моряков баланс:

Голодным, ввек не завершить им дела.

Остался риск! Единственный их шанс -

Врать португальцам о себе умело.

Зеленый Мыс.

Опасная игра!

И, может, обойти чужие сети?

Но непреклонен капитан: "Пора!

Мы все должны закончить на рассвете!"

Зеленый Мыс.

Уходит шлюпка прочь...

И если там, в порту, придется драться,

То как ушедшим смогут здесь помочь

Оставшиеся восемнадцать?

Зеленый Мыс.

Лишь дважды к кораблю

Вернулась шлюпка с хлебом и водою...

Зеленый Мыс.

Вечернюю зарю

Все встретили с пустынною тоскою.

Обман раскрыт! Нет смысла больше ждать,

"Виктория" под пушечным прицелом!

И капитан командует: " Поднять

Все паруса! Уходит каравелла!"

Зеленый Мыс.

Вечерняя заря

Позволила от португальцев скрыться.

Зеленый Мыс.

Не попрекайте зря,

Какой ценой пришлось им поплатиться!

Дневник Пигафетты

"...Восемнадцать экипажа -

Сущий ад!

Я - матрос, солдат. День каждый

Нарасхват.

Я на марсе, я на рее,

У рулей.

Мне становится роднее

Окрик "Эй!"

Конопачу в трюме щели

И молю:

"Дай, бог, выстоять неделю

Кораблю!"

Сколько в людях непокорства,

Жажды жить!

Стали дружбой без притворства

Дорожить.

Я с командой крепче связан,

Чем узлом.

То, что выжил - ей обязан.

Повезло!

...Путь домой привычный старый

Всем знаком.

Впереди встают Канары

Маяком.

В этих водах знает рифы

Даже кок.

Вам, вулканы Тенерифе,

Наш восторг!

Нас встречает настоящий

Берег- рай:

Горы, лавровые чащи,

Молочай.

Здесь - испанские владенья,

Все свои.

Но приказ дель Кано: "Бденье!

Слова "ни!"

Никому не доверяет

Без нужды.

Взять лишь хлеба позволяет

Да воды.

...Снова в путь. Чуть дышит судно.

Веет флаг.

Знали мы, что будет трудно,

Но чтоб так!

К концу дня я ног не чую

Под собой.

Прикорну - во тьму лечу я

Головой.

Похудел, стал мачты уже

Раза в три!

Мой обтягивают туже

Торс ремни.

Долго ли еще болтаться

По волнам?

Есть ли шанс в живых остаться

Судну, нам?

И каков, судьба-провидец,

Наш процент

В полном здравии увидеть

Мыс Винцент?"

6 сентября 1522 г., Сан-Лукарская гавань

...Они добавят океану соли!

Все восемнадцать не скрывают слез:

Родной, знакомый до сердечной боли

Бриз на корабль запах им принес.

Встречают криком каравеллу чайки.

В рыбацких лодках их не узнают.

Давно о них рассказывают байки:

На дне, мол, моря с Посейдоном пьют!

С минутой каждой берега все ближе.

Сырое утро. Начался отлив.

Блеснула церковь на холме. А ниже -

Гвадалквивир, впадающий в залив.

Летит с бортов "Виктории": "Победа-а-а!

Проснитесь, гавань, городок, весь свет!

Твои мы, Сан-Лукар де Баррамеда,

Вернувшиеся через столько лет!"

Вот сотрясает гавань залп орудий,

Последний самый для скитальцев залп.

...На пристани взволнованные люди

Уже подводят к каравелле трап.

Изнеможенные, худые до предела

К земле матросы припадают ниц.

Целуют землю, плачут то и дело...

И счастье их не ведает границ!

...Они добавят океану соли,

Ведь слезы восемнадцати горьки!

Но солоней от них не станет море.

И эту правду знают моряки!

Дневник Пигафетты

"...Я, Пигафетта, родом из Виченцы,

Заканчиваю мой дневник,

Скрипя пером и плача сердцем

За каждый прожитый в нем миг.

Итожу драгоценные страницы

Морского своего бытья...

Людей погибших воскрешаю лица,

Среди которых мог быть я.

Но выжил я, живей всего живого!

Так свыше определено...

Господь сказал: "И было Слово...",

И будет сказано оно!

Мне говорить от имени поэта

Пожизненный, похоже, крест!

Хочу, чтоб были правдою согреты

Взывающие к нам с небес.

Хочу своим воспользоваться правом:

От грязи с головы до пят

Отмыть Фернана роковую славу,

Кто на Голгофе лжи распят.

Как это низко, подло и бесчестно,

Когда герою изменя,

Девиз дель Кано прозвучит, как песня:

"Ты первый обогнул меня!"

А, впрочем, что Земле до нас, до смертных?

Кто первый обогнул её?

Мы - только пыль. И нас уносит ветром

С лица Земли - в небытиё.

Да сгинут там великие деянья,

Где ложь и правда - заодно!

Мы ждем при жизни к подвигу вниманья,

Но где оно?

Герои все - от жизни отщепенцы.

О многих не напишут книг.

...Я, Пигафетта, родом из Виченцы,

Хотя бы сохраню дневник.

Его прочтут далекие потомки,

Надеюсь я, наверняка.

Жизнь Магеллана - сущие потемки,

Как и любого моряка.

Пусть желтые пергамента страницы,

И вещее мое перо

Раздвинут неизвестности границы,

От плевел отделят зерно.

Рассудит время, каждому воздастся...

Когда взойдем на смертный челн,

Должно хоть что-то после нас остаться.

Иначе жертвовать зачем?

Зачем тогда трехлетние страданья -

Приварок трону и казне?

Дель Кано - славу, титул, почитанье!

Что мертвым, по какой цене?

Нет, вам, испанцы, англичане, немцы,

Кому могилой - океан,

Я, Пигафетта, родом из Виченцы,

Достойно почести воздам!

...Как с того света выходцев встречали

Нас, восемнадцать человек.

Мы в церковь шли в рубахах, со свечами,

Враз постаревшие навек.

Коленами худыми пол давили

У аналоя, у креста.

Прими и примири, Санта-Мария,

Здесь совесть каждого чиста.

Отсюда путь безмерный начинали,

Здесь присягали королю.

Сюда вернуться суждено (не знали!) -

Единственному кораблю.

Не отхватили нашей доли львиной

Того, что даровал набег.

Отплыло нас - две сотни с половиной,

Вернулась горстка человек!

И видеть нас живыми людям странно,

Пред нами расступается народ:

Ведь нет средь восемнадцати Фернана

И, значит, не вернулся флот.

Журналы, карты адмирала - прахом!

И сердце неспроста болит:

Уехать в резиденцию монарха

Обязан я, в Вальядолид.

Давно король ждет от меня ответа,

Три года я его должник -

Антонио Франческа Пигафетта,

И мной написанный дневник..."

...Перо отложит Пигафетта. В сад

Выходит полуночный. Дремлет мир.

Севилья спит, течет Гвадалквивир.

Особенный струится аромат.

Глаза поднимет к небу. Вот оно -

Вся та же россыпь звезд, к зерну зерно!

Шатер небес - раскрытый черный зонт.

Путь Млечный, серебристая река,

Созвездий омывает берега

И убегает прочь за горизонт.

Но знает Пигафетта: где-то там

Еще есть место Капским Облакам!

Как часто ему, память вороша,

Привидится их клочковатый дым...

И он по ним скучает по родным,

Как-будто, в них живет его душа.

Антонио дает себе обет:

Раскрыть их удивительный секрет!

Он чувствует подспудно: мир таков,

Что нет в нем завершенья, нет начал.

Для кораблей есть море, есть причал.

Но где причал для звездных Облаков?

В просторах ледяной бездонной мглы

Их накрывают вечности валы.

Как распознать их истинную суть,

Покуда не пришел счастливый срок,

И не родился астроном-знаток,

Способный в телескоп на них взглянуть?

Что ж, будет первым славить на века

Поэт свои чудные Облака!

Клянется Пигафетта при богах

Несправедливость короля решить:

Пусть Магеллана имя будет жить,

Увековеченное в Капских Облаках.

Пусть будет имя смертного одно

Издалека для каждого видно...

В узорах звезд нет логики иной,

Чем собственные звездные движенья.

Чтоб изменилось их расположенье,

Коротким век покажется земной.

И прежде миллионы лет пройдут,

Созвездия подвластные законам,

Нам явятся рисунком незнакомым

И новые названья обретут.

Какое время будет на часах

Туманных и светящихся галактик,

Когда ученый -астроном прагматик

О Магеллановых не вспомнит Облаках?

Он пользуется правилом, как все,

Кто знает небеса не понаслышке:

Для собственных имен удобны книжки,

Для астронома - каталог Мессье.

Классическое для него гранит!

Кто - Магеллан? Не знает человека...

Но атлас звезд шестнадцатого века

Он артефактом прошлого хранит.

Уверен в том, что время-океан

Ему однажды подарил за смелость

Из глубины своей окаменелость,

Название которой - "Магеллан".

Латиницы разглядывая вязь

На атласе шестнадцатого века,

С самим собой другого человека

Он ощутит невидимую связь.

Их время разобщило и свело!

Таинственное времени теченье...

Не в этом ли его предназначенье?

Не в этом ли величие его?

...Гигантская Галактики спираль -

Пружина, заведенная веками.

Из тысяч две назвали Облаками...

Что до других галактик?

Мне их жаль:

Они не в те пространства проникали,

Не в те сердца несли свою печаль!

Эпилог

В созвездиях Тукана

И Рыбы Золотой

Два облачка туманных

Видны ночной порой.

Где оконечность суши,

У Огненной Земли,

Пингвиньи греют туши

На айсбергах они.

Вниманием поэта

Обласканы слегка,

Рекой забвенья, Летой,

Не тронуты пока.

Небесные виньетки,

Роднее не найти -

Галактики-соседки

У Млечного Пути.

Но во вселенской бездне

Таких созданий сонм,

И счет их бесполезен,

И он не завершен.

С туманностей не сразу

Был тайны снят покров.

"...Из пыли, звезд и газа

Строенье Облаков.

В галактиках - все скопом!" --

Однажды объявил

Ученый с телескопом,

Тем их на свет явил!

Границы мирозданья

Расширил на сто лет.

...Так Гершеля старанья

Признал ученый свет.

А Облака и ныне,

Горят, как маяки,

В космической пустыне,

Безумно далеки.

По воли океана,

Поэта, моряка,

Им имя Магеллана

Осталось на века!

...Как спящие вулканы

Куря*т во тьме ночной

В созвездиях Тукана

И Рыбы Золотой.

2006 - 2008 гг.

Комментарии: 1, последний от 04/03/2013. © Copyright Евдокимов Валерий Александрович (Eva_1961@mail.ru) Размещен: 06/04/2012, изменен: 06/04/2012. 134k. Статистика. Поэма: Поэзия Иллюстрации/приложения: 1 шт.		Ваша оценка:
Аннотация: Драма в стихах о первой в мире кругосветке

Евдокимов Валерий Александрович : другие произведения.

Магеллановы Облака