Аннотация: Снова Демиург - да и ситуация все та же (Продолжение. Начало в "Капкане")
КАПКАН-2
Кровь на траве... Алое на голубом... Прохладная пронзительность голубизны не желала смешиваться с возбуждающе-чувственной бескомпромиссностью алого, отторгала её от себя - и кровь собиралась в непоседливые, вспыхивавшие изнутри неоновым светом ртутные шарики, которые невесомо скользили вдоль голубых жилок, что б в центре плоских, слегка конических чашечек странных голубых листьев-лепестков неведомой травы, слиться в толстые сплюснутые капли - живые, юркие и жалившие глаза острыми искрами бликующего в их округлых боках сияния небесного купола.
Голубое не принимало алое. Медь не принимала железо. Плотная ярко-голубая кольчуга, сотканная из круглых мясистых листьев, не позволяла пришельцу, несущему в себе чужеродное начало, пролиться вниз, к корням, к почве, к тому, что вскормило эти голубые лепестки, что наполняло их упругим соком и давало им властную силу жизни.
Жизнь не сошлась с жизнью. Жизнь отторгла жизнь. Непривычный для земного жителя медный хлорофилл против настоеного на железе гемоглобина - и абориген играючи захватил власть над чужаком.
Более того - эта магическая власть голубой травы распространялась не только на железо, обитавшее в каплях человеческой крови: трава, а может вместе с ней и сама планета, отказались принять и железный нож, плававший в чужом воздухе на расстоянии ладони от травянистых кругляков. Он отбросил его, после того, как полоснул острой сталью по запястьям, и теперь, держа руки на отлете, тупо наблюдал, как густая вязкая кровь превращается в вертлявые капли неожиданного празднично-нарядного цвета...
Когда созерцание этого превращения ему наскучило, он откинулся спиной на голубой травяной ковер и воспарил над ним, как и его нож. Он лежал навзничь, закрыв глаза, поскольку без боли на сияние купола, укрывшего этот мир зеленой чашей, смотреть было невозможно - яркость изумрудной небесной глазури могла бы поспорить с яркостью земного солнца, а вот вместо пятака солнечного диска здесь буравил зенит булавочный укол, изливавший водопады света на бирюзовый бархат бескрайней равнины, укрытой узорчатым ковром волшебной травы. Местное ярило было нешуточным и испепеляющий удар его световой дубины был весом и убедителен - даже под закрытыми веками разливался плотный огненный поток. Однако, как ни удивительно, но жарило это светоносное чудо вполне терпимо - по-видимому, основной удар инфракрасной части спектра принимала на себя атмосфера, не пускавшая жар лучей к волшебной голубой траве.
Он лежал без движений, ожидая, когда кровь покинет тело и освободит его от жизни, потихоньку погружаясь в прощальный транс...
...который закончился, как всегда неожиданно, хотя происходило это вовсе не впервые и вроде бы ему уже давно надлежало привыкнуть. Но у снов свои законы - они, наши сны, не подчиняются нашей воле, а наоборот, подчиняют волю себе. Убийственный сон повторялся раз за разом - его внутреннее кино не знало других сюжетов. Там, в глубинах своего подсознания, он всегда оказывался странником, путешествующим по вселенским мирам, и приходил в эти миры лишь за тем, что б попытаться свести счеты с жизнью вдалеке от Земли, причем, всегда неудачно. А, впрочем, может и удачно - сон никогда не давал ответа на этот вопрос, обрываясь на одном и том же сюжетном завороте. Миры были разные, способы сведения счетов с жизнью тоже, а вот результат непременно один - он просто просыпался, вместо того, что б умереть. Причём, сны эти, напоённые смертью, не были кошмарами в привычном смысле - сбросив чары очередного сна, он не чувствовал себя ни разбитым, ни подавленным. Напротив, эти запредельные видения были насыщены удивительной энергетикой, которую он ощущал в себе и после пробуждения. В личине смерти подсознание зашифровывало нечто предельно для него важное, но, что именно, ухватить ему пока так и не удавалось. Он понимал, что прокрученный бесконечное число раз сюжет означает попытку прорыва из подсознания какой-то важной мысли. Это было бесспорно, но... Сама эта мысль, это ключевое знание, в руки не давались, как он ни старался...
В припадке страстной ненависти
чуть дыша,
Отплясывает лихо Смерть
на кончике ножа...
Ритмизированные непривычной музыкальной фактурой строчки, внезапно вплывшие в ход мыслей откуда-то из потаённых глубин души, зазвучали в голове эхом недавнего сна, всполошив успокоившееся было сердце...
Он давно уже стал самым опытным самоубийцей на земле, познав все мыслимые и немыслимые способы самоуничтожения, испытывая их на себе с омерзительной достоверностью.
Тем не менее, в его опытности был неизъяснимый пробел - он раз за разом оказывался самоубийцей-неудачником. Раз за разом кто-то усаживал его за парту, превратив в вечного второгодника, который никак не мог сдать экзамен, освобождающий его от осточертевшей обязанности ходить на учёбу.
Но вот теперь на экзамене, привычно катившемся к провалу, он неожиданно получил шанс, ляпнув что-то не подумав, и поймав в ответ одобрительное покачивание головы экзаменатора. Оттого и ударило гулко в груди, окатив тугой волной предчувствия удачи...
Неужели ему придётся стать ещё и поэтом?
Так, так... Хорошо... - одобрил его Экзаменатор.
Но зачем? Зачем ему, автору сонма коммерчески успешных бестселлеров, состоявшемуся писателю, прекрасно изъяснявшемуся прозой, ещё и эта напасть? Он всегда достаточно снисходительно относился к коллегам по цеху, специализировавшимся на плетении рифмованных словесных кружев и не видел в таком способе творческого самовыражения никакого сакрального смысла. А тут, похоже, одним лишь рифмоплётством не отделаться - тут ещё, глядишь, в барды-менестрели потянет, а это, уж дело совсем пропащее. Сплошной, как он считал, пафос и выпендрёжка... А впрочем, бардов толпа тоже носила на руках и щипанием гитарных струн можно было заработать, пожалуй, не меньше, а даже и побольше, и, главное, побыстрей, чем похождениями в XXVII веке каких нибудь супер-викингов...
Ого!.. По реакции Экзаменатора, разве только не скривившегося, как от стопарика чистейшего уксуса, схваченного сгоряча, он понял, что в потоке своих мыслей позволил себе сморозить очевидную чушь и в очередной раз провалил этот осточертевший экзамен. А покончить с ним в конце концов, похоже, стало для него едва ли не целью жизни...
- С тобой все в порядке? - в её голосе прозвучала неподдельная тревога...
Что происходит?? Причем тут она? Как она почувствовала, что с ним творится нечто неординарное?
Так, так... - снова одобрительно закивал головой Экзаменатор.
- Давай-ка я тебе разомну шею и будешь ты у меня, как новенький... - её умелые руки вспорхнули на плечи и властно принялись хлопотать на них. Как крылья рассерженной птицы - подумалось ему...
Рассерженной?! Да!.. По укоренившейся писательской привычке не спорить с подсознанием, он принял безоговорочно именно этот образ, хотя то же подсознание по дружески напомнило, что не стоит быть простаком - в том, как она встревожено встрепенулась, для него было нечто угрожающее, затрагивавшее каким-то непостижимым образом его сокровенные взаимоотношения с Миром, со Вселенной и от этого ощущения не стоило отмахиваться бездумно.
Там, в глубине ассоциативного поля, на пятом или седьмом его слое, мелькнула совсем уж странная мысль, что крылья не только у птиц - крылья и у...
...ДРАКОНОВ!..
...и что об этой случайной мысли ей лучше не знать.
Господи, какая чушь! - отмахнулся все же он от шепота, пришедшего из глубин Ид, и... и уловил, что Экзаменатор недовольно поджал губы, будто в процессе толкового ответа он вдруг сморозил полную ерунду, будто чушью был именно его отказ признать этот факт и его прямую ассоциативную связь с тем, что делали на его плечах её руки...
А руки, между тем, своим хлопотливым танцем принесли несомненное удовольствие - он расслабленно поплыл. Она умела возбудить в нем желание. Да, собственно говоря, потому она и стала его спутницей - популярный писатель Виктор Дмитриевич Дёмин мог выбирать женщин по своему вкусу, не будучи обижен отсутствием внимания с их стороны, а вот она нашла для него свои особо убедительные аргументы.
Рыская в интернете в поисках свежих идей для своих нетленных опусов, он, конечно, не мог пропустить мимо внимания и модную среди неортодоксальных психологов теорию, в которой принцип "самка выбирает" ставился во главу угла. Из этой же теории следовало, что осуществляющие выбор самки роятся всегда только вокруг альф - самых успешных самцов - и, мягко говоря, игнорируют омег, то есть, неудачников на празднике жизни, не способных урвать своё и потому заслуживающих помимо сожаления ещё и лишения возможности передать наследникам свои бестолковые гены.
Факт роения самок вокруг него можно было наблюдать невооруженным глазом - как-никак, он был в фаворе у читательской толпы, обласкан критиками и почитаем за кормильца издателями, и все это суетное мельтешение, безусловно, очень приятно грело душу куражливым самодовольством, пусть и с несколько циничным оттенком. И вот тут, на лихом вираже жизни, появилась она, уверенно разогнав стаю остальных претенденток. И сделала она это очень талантливо и вполне ненавязчиво - поначалу он даже и не понял, что всё время теперь проводит с ней, что это его не напрягает, что ему с ней комфортно. И, главное, что ему хорошо пишется в её присутствии - таким образом она и вошла к нему в дом и стала не случайной попутчицей, а может даже и единомышленницей, да ещё с немалыми претензиями на дружбу.
И всё было вроде бы логично - но его никогда не покидало чувство скрытой опасности, некий душевный дискомфорт. Это, что ни говори, походило на нашествие, на опутывание невидимой сетью, сковывавшей вольную свободу его души. У него не находилось сил отказаться и хоть как-то противостоять её стремительному натиску. Вот и сейчас она овладела им, овладела буквально - её руки разбудили его желание, сопротивляться которому он и вовсе был не намерен и потому привычно позволил уверенным ладоням и трепетным губам проявить свое мастерство не только на плечах, но и на других частях его крепкого пока ещё тела. Огненный комок, вонзившийся в солнечное сплетение, степным пожаром прокатился по всему телу и, добравшись до мозгов, выжег все мысли, все сомнения, все движения души, оставляя после себя лишь блаженный пепел опустошения.
Тревожный вскрик Экзаменатора потонул в неистовом гуле телесного пожара...
...отозвавшегося где-то в глубинах вселенной выплеском пламени безумной вспышки сверхновой, испепелившим выводок планет, круживших вокруг спокойной доселе звезды. На четвертой от светила планетной орбите адское пламя прорвало защиту и ворвалось под изумрудный купол, слизывая жадным языком слои голубой кольчуги, оберегавшей от жара белого карлика удивительные подводные города и поселки весёлого дельфиноидного народа...
...а за полторы сотни парсеков от вспыхнувшей сверхновой разворачивавшийся в боевые порядки флот дельфиноидов внезапно потерял контакт с главной базой по всем каналам связи. Участь его оказалась предрешенной и перед противостоявшей ему имперской армадой открылись ворота в огромный сектор галактики, неподвластный до сей поры воле Императора...
...отплясывает лихо смерть на острие ножа... - с этим перефразом тревожной строки, прочно засевшей в глубинах памяти, он нырнул в безмыслие...
* * * * *
Старшему Имперскому Агенту #025-0-004
...от имени Его Императорского Величества поздравляю с успешным завершением акции по коррекции внезапно возникшей угрозы. В результате Ваших решительных действий по блокированию и конвертации внезапного выплеска Творческой Энергии Демиурга Всех Демиургов разрешена проблема, стоявшая перед Империей на протяжении двух последних столетий...
...полностью присоединяюсь к поздравлениям Е.И.В. и данной мне властью Начальника Имперской Службы Ментальной Безопасности, присваиваю Вам внеочередной Ранговый Статут...
...суммы, числившиеся на Ваших счетах в Имперском Банке, удвоены...
...вопрос о испрашиваемом Вами отпуске, к великому сожалению, решить положительно в настоящий момент невозможно - вы совершенно незаменимы в деле обеспечения безопасности Империи...
...желаю дальнейших успехов на вашем нелегком боевом посту...
...Нежданно яростный жёсткий удар красивой женской руки вдребезги разнёс компьютерную клавиатуру, раскрошив пластмассу и раскидав клавиши и пружинки по мягкому ворсу дорогого ковра. Словно дракон махнул своей когтистой лапой...
Драконы тоже устают... Драконам тоже нужен отпуск...