Говорят, когда первый доминус этих земель, Рауль Витторио Саганера, ступил на берег, перед ним взвихрился песочный человек. Соратники тогда ещё безродного капитана пиратов схватились за оружие, а он стоял и смотрел. Песочному человеку понравилось внимание, и он всё крутился, крутился, заставляя изумлённых путников видеть чудесные дворцы, диковинных животных, прекрасных девушек... Легенда гласит, будто одной из таких, сотканных из пыли, девиц Саганера соблазнился настолько, что решил остаться здесь навсегда. Так появился Город-на-песке.
Говорят, говорят... Слова - роскошная вуаль на лице прокажённой.
Говорят.
Вместо того, чтобы работать.
Песочный человек поднялся перед сеньором Альбейдой, угрожающе вертя клуб пыли возле кончика длинного носа альгвасила.
- Тьфу ты, пропасть! Чтоб тебе в воду попасть по самую маковку! Совсем стыд потеряли, - сеньор Альбейда торопливо полез за пазуху и извлёк из полурасстегнутого камзола яркую дешёвую ленту. Горожане носили их с собой во множестве, иногда рассказывая об этой маленькой хитрости особо симпатичным приезжим. - На, паскудник, засунь её себе в...
Ветер проглотил остаток фразы. Песочный человек подпрыгнул и понёсся над головами прохожих к ратуше, вплетая ленту в разнообразные пылевые фигуры. Несколько раз в году самые ловкие из горожан взбирались на ратушный шпиль и снимали привязанные там поникшие, выгоревшие ленты. Задорого, естественно. Песочные не возражали - им не нравились испорченные солнцем и дождями игрушки.
Дети - они дети и есть. Что людские, что эти...
А сеньор Альбейда продолжил путь, проклиная жару и преступления, а также собственную глупость, побудившую его - в минуту солнечного затмения, не иначе! - выбрать стезю служителя закона. К чему закон в этом вечно меняющемся мире? Вчера ловили некротов - сегодня они лучшие друзья короля и обладают всеми правами, извольте их защищать. Сегодня терпим выходки песчаных - завтра будем бегать за ними с полными вёдрами, как двести лет назад. Доминус Алехандро к этому явно близок. А ты, альгвасил, служи, пыхти да помалкивай! Времена перемен, чтоб их...
И сказал бы, да опять ветер слова унесёт.
Подойдя к базару, сеньор Альбейда горестно вздохнул и принялся застёгивать камзол - что ни говори, а при исполнении ходить расхристанным негоже. Некоторые вещи остаются неизменными, говаривал вербовщик Лука Моселья. Правда, напившись, уточнял, какие именно, и список оптимизма не внушал.
Живот протестующе выпячивался и колыхался, но сеньор Альбейда был альгвасилом опытным и вскоре одержал убедительную победу. В застёгнутом на все пуговицы камзоле, в чёрной шляпе с уныло свисающим пером шествовал он по базару, то и дело грозя жезлом разным подозрительным личностям. И воришки шарахались от кошельков прохожих, а мошенники минут на пять переставали дурить простаков - ибо в умении сеньора Альбейды стукнуть жезлом по макушке неудачника сомнений давно не осталось. Мастерство альгвасила в подобных трюках признавали все заинтересованные стороны.
Над базарной площадью звенящим маревом дрожал зной. Из-под шляп и головных платков текли на шеи струйки пота. Дамы усиленно обмахивались веерами. Разносчики воды зарабатывали в эти дни на весь сезон дождей. Сеньор Альбейда добрёл до выкрашенной в чёрное палатки, обмахнулся несколько раз шляпой, явив миру блестящую от пота лысину и, приведя себя в относительный порядок, решительно шагнул вперёд.
В палатке было холодно и сыро. О, благословенная прохлада, ты великолепна, даже когда причина твоя и источник - деяния гнусных некротов! В данном случае - гнусной некротки сеньориты Джилли.
Сеньорита Джилли обмахивалась огромным чёрным веером, хотя необходимости в этом отнюдь не возникало - стылый воздух шатра, казалось, принадлежал иному миру. В другой руке женщина держала короткую дымящуюся трубку, время от времени поднося её к густо намазанным какой-то чёрной дрянью губам.
Альгвасил не понимал страсти некротов к чёрному цвету. Впрочем, хотят люди казаться страшилищами - и ладно. Не его, сеньора Альбейды, дело.
Его дело - обратиться к женщине с официальным запросом.
- Сеньорита Джилли, именем закона прошу и требую сообщить мне о местонахождении сеньора Тибальдо Рауля Саганера.
Некротка удивлённо-насмешливо поглядела на служителя закона.
- Младший Саганера снова пропал? Ай, нехорошо! Но причём здесь я, сеньор альгвасил? Кстати, не желаете ли доброго табачку?
- Благодарю, сеньорита. Вынужден отказаться.
- Зря. Хозе!
Человек, казалось, вырос прямо из стены. Впрочем, сеньор Альбейда успел повидать ходячих мертвецов, когда прошлым летом навещал родственников супруги в Квентаро. Большой город, не чета здешнему захолустью, говаривала сеньора Альбейда в редкие минуты душевной непогоды. И верно: большой город. Не чета. Много пыли, много грязи, а кому охота в летнюю жару возиться с отбросами? Мертвецам же всё равно. А может, и нет, но кто их спросит? Постановлением магистрата "тела, воскрешённые путём дозволенной некромантии и имеющие пристойный вид, привлекаются к уборке городских улиц. Хозяину же их следует выплачивать умеренное денежное вспомоществование, исходя из следующих расценок..."
Тела действительно "имели пристойный вид" - не каждый живой выглядит столь опрятно, особенно после рабочего дня и кабацкой драки. Но сеньору Альбейде система казалась неправильной. Хотя хлопот от мертвецов было куда меньше, чем от любителей трактирной поножовщины, это верно. Но упаси нас Небеса от подобных жизненных перемен! А если уже не спасли, то хотя бы ограничьте перемены большими городами.
Хозе. Почему-то ходячие трупы мужчин всегда звали Хозе; женщин - Анитами. Дурацкая новая традиция. Редкая мать назовёт так нынче своего ребёнка; не стоит кликать тяжкую долю. Некроты щедро платили за право после смерти звать тебя Хозе - и бедняки в плохие года толпами шли к чёрным палаткам. Скоро ростовщикам станет нечего есть...
Хозе двигался неуклюже - видать, недавно поднят. Он выколотил трубку госпожи, снова набил её табаком, поджёг, с поклоном отдал сеньорите Джилли и растворился в стене шатра.
Что ж, нахрапом взять некротку не удалось. Альгвасил уныло покосился на жезл. Стукнуть бы... но сеньорита, нехорошо.
Да и не поможет.
Когда ниньо Тибальдо пропал, доминус Алехандро не поднял шум на весь Город. Нрав младшего отпрыска был ему слишком хорошо известен. Да он всем был хорошо известен, и право же, если бы с младшим Саганера что-либо случилось... Мать, конечно, всплакнула бы. Ей положено.
Однако совсем оставить без внимания исчезновение сына доминус Алехандро не мог. Посему трое альгвасилов стаптывали сапоги, рыская по городу, а четвёртый, сеньор Альбейда, был стар для таких упражнений. Взамен этого он сел и немного подумал. А затем встал, надел парадный камзол с начищенными супругой пуговицами, приладил на шляпу новое перо и направился к падрону Карлосу Охейро.
Поговаривали, что в прошлом Карлос не встречал достойных соперников ни среди кабальеро, ни среди собратьев по плащу и кинжалу. Сеньор Альбейда верил - отчего нет? Вот же он, падрон Карлос, сидит, допивает вторую бутыль вина, колыхая необъятным пузом. Куда бедному, замученному ежедневными прогулками по городу, животу сеньора Альбейды до этой великолепной, любовно выращенной утробы! Такую могут себе позволить лишь очень уверенные в себе люди.
Падрон Карлос принял альгвасила приветливо. По-своему сеньор Охейро очень уважал странного божка - закон. Не потрогаешь, не укусишь, а схватит - можешь и не вырваться, по крайней мере, клочья шкуры в зубах оставишь. Закон и его служителей нужно прикармливать, тогда и в городе будет порядок, и дела не станут огорчать. Так считал падрон Карлос, и кто усомнится в его мудрости?
Распили бутылочку старого вина в честь встречи. Поговорили о переменах в отношении к некротам; сошлись на том, что любые перемены - не к добру. Вспомнили вторую супругу падрона, красавицу Лусию, и сеньор Альбейда не поскупился на похвалы. Разругали на все корки нынешнюю непочтительную молодёжь, и вот тут-то альгвасил счёл уместным перейти к цели визита.
- Кстати, падрон Карлос, слыхали ли вы о новой выходке ниньо Тибальдо Саганера? Исчез из дома, оставив матушку проливать слёзы! Да и отец крайне, просто ужасно удручён!
- Ай-яй-яй! Как же нехорошо поступает юный Тибальдо! Сколько горя родителям... - убедившись, что сеньор Альбейда вполне разделяет показанные чувства, падрон Карлос продолжил: - И что же, совсем никто не знает, куда делся сорванец?
- Представьте, никто. Донна Инес в отчаянии.
- Как же нехорошо... - задумчиво повторил необъятный человек и позвонил в колокольчик. - Анжелика, позови-ка сеньора Мигеля.
Весь Город-на-песке знал, что падрон Карлос пригрел молодого некрота. "Красавчик!" - вздыхали юные сеньориты, осуждая обет безбрачия магов. Даже профессия юноши не пугала пылких девиц, что за наказанье для достойных родителей!
А Мигель Лопес и впрямь был красив. И очень деловит. Он выслушал просьбу посмотреть, "жив ли ещё молодой плутишка", и тут же достал чёрный хрустальный шар. Вгляделся...
- Плохо. Дорога снов.
От неожиданности сеньор Альбейда вздрогнул, пролил вино и грязно выругался. Падрон Карлос тоже буркнул под нос пару слов, которые не произносятся при дамах, а затем рявкнул:
- Где?
- Не знаю, я его туда не...
- Кто знает?
- Сеньорита Джилли, - удивлённо вскинул глаза Мигель. - Она отправила сеньора Тибальдо странствовать.
- Вы уверены, почтеннейший? - на всякий случай переспросил Альбейда. Молодой некрот слегка покровительственно улыбнулся:
- Мы знаем стили работы друг друга...
Сеньорита Джилли держалась до последнего. Она молчала, молчала упрямо, смеялась в глаза допрашивающим и утверждала, что невиновна. А время шло. И где-то, ведомый лишь ему одному известными грёзами, блуждал младший сын доминуса Алехандро. Блуждал без еды, без воды, улыбаясь и умирая шаг за шагом.
Город-на-песке искал юного Тибальдо всюду.
Город-на-песке готовился к похоронам.
И тогда доминус Алехандро тоже направился к падрону Карлосу.
Сеньор Альбейда слышал их разговор. Альгвасилу было холодно, несмотря на жару. Бросало в дрожь от выражения глаз доминуса, поджилки тряслись от его слов. Вспоминался Рауль Витторио Саганера, основатель рода. Говорили, он лично вспарывал животы купцам, осмелившимся выбросить груз за борт.
Людям свойственно болтать, это правда.
И тогда сеньор Альбейда отправился делать покупки. Потому что он догадывался, что скажет некротка, если её начнут допрашивать палачи падрона.
Догадывался - и боялся своих догадок.
- Итак, его нашли? - лениво поинтересовался падрон Карлос, потягивая вино. Глаза старого пройдохи были грустными - он не любил плохих новостей. Но знать всё происходящее был обязан.
- Откопали, - вздохнул сеньор Альбейда. - И не только его. Не знаю, слыхали ли вы, падрон, но в Городе-на-песке пропадали бродяги. Лопе Рваный носок, Кривой Альфонс...
Песочные люди нашли себе новую игру.
Нет, не так. Песочных людей научили новой игре.
Ведь это же весело - гнать двуногую добычу по пескам, заставляя её увязать вначале по колени, затем - по пояс... Весело. Много звуков. Человек извивается...
- Она сказала, зачем это сделала?
Падрон Карлос недоумённо нахмурился.
- Что-то такое говорила... О плохих временах, о том, что некротам нельзя служить золоту. Обычный бред, мы не слушали.
- Да. Бред, - кивнул сеньор Альбейда. - Как вы считаете, падрон, осложнится ли жизнь некротов из-за этого... происшествия?
- Из-за одной сумасшедшей? Альгвасил, не смеши! Некроты полезны. А вот песочных людей давно стоит погонять, распоясались совсем, мерзавцы.
- Это да, распоясались, - согласился сеньор Альбейда.
А потом вышел от падрона Карлоса и вдохнул ночной воздух Города-на-песках. В тавернах пеклись пироги, в переулках звенела сталь, а под окнами - гитары... Город жил, город плакал и смеялся, любил и ненавидел. Был готов к переменам - и никогда не был к ним готов.
Сеньор Альбейда достал горсть цветных бусин и подкинул в воздух. Ветер плеснул в лицо горсть пыли, сверху раздался тихий смех.
Песочные люди - дети. Может, если дать им новую забаву...