Евсеева Евгения Юрьевна : другие произведения.

Доза

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    - Наклонись, пожалуйста... - У него очень тихий и рваный голос. Он одной рукой наклоняет его голову и прижимается своим, лихорадочно-горячным, к его холодному лбу. Одно дыхание. Неверное и быстрое. Один пот. Белые пряди щекочут длинный нос, короткая мягкая челка топорщится от соприкосновения лбов.
   Он беден. Его истинная жизнь стоит огромных денег. Он пал.
  
   Его тараканы кормятся шприцами, а мышь в холодильнике - травой.
  
   Штукатурка. Дубовый паркет - высохшие доски. Протертая клетчатая рубашка на стуле без ножки; его подпирают учебники по высшей математике. С каждым днем их меньше и меньше. Продает.
  
   - Наклонись, пожалуйста... - У него очень тихий и рваный голос. Он одной рукой наклоняет его голову и прижимается своим, лихорадочно-горячным, к его холодному лбу. Одно дыхание. Неверное и быстрое. Один пот. Белые пряди щекочут длинный нос, короткая мягкая челка топорщится от соприкосновения лбов.
  
   - Ты ел сегодня? - подает голос незваный гость. Теребит края бесформенного серого свитшота. Хозяин вздрагивает на каждом слове и стыдливо прячет взгляд; расширенные зрачки завоевали всю радужную оболочку.
  
   - Ел... Но ты это, пожрать мне сделай чего-нибудь, пожалуйста. Здорово готовишь. - Белые пряди сползают по губам, подбородку, ключицам и останавливаются на плече.
  
   Он держит его за лопатки. Кто-то сказал ему, что в пятнадцать лет у ангелов отрастают крылья. Ангелам очень больно. Выдерживает не каждый. Потому и ангелы есть истинные и падшие.
  
   - Я курочку принес. Да хоть немного поешь, бледный вон какой. - Его лицо приподнимают, убирают волосы легким движением - словно расческой, ведут по скулам и венам под бледной кожей. Он дрожит и плачет в складки его мешка-свитшота. Его трясет. Его гладят по голове, успокаивают:
  
   - Да хорош уже, ничего не случилось.
  
   - Тебе, блин, не случилось! На кой хер я тебе нужен? Наркоман несчастный. Мать еще звездюлей вставит. Зачем таскаешься сюда? Вдруг за дозу порежу?
  
   - Дурак? Наркота мозги отшибла? Нет у меня матери. Не порежешь. Шокер есть.
  
   Их диалог прерывист. Они перебивают друг друга, говорят будто в последний раз.
  
   Его отстраняют и подталкивают в кухню. Он пытается незаметно пнуть ногой шприцы, но спотыкается и падает на что-то мягкое. На него, застывшего в нелепой позе, удивленно смотрят.
  
   - Эй, у тебя крылья. Значит, ты все-таки ангел? Эй, а где твои эти, одежды? С хрена ли ты не белый? Носит хрен знает что, - он сгребает в кулак серую ткань и щиплет черные брюки.
  
   - Дурак. На свое шмотье посмотри.
  
   - Так оно ж твое, - он удивленно распахивает пустые глаза. Их цвет - серый.
  
   - Да какая разница. Как ты вообще до такой жизни докатился... Садись и не рыпайся.
  
   - Ты тоже поди голодный. Давай накормлю. - Он подрывается, но его опускают и демонстративно распахивают дверцу старого холодильника.
  
   Шприцы и бутылка воды.
  
   - Сиди. Надоел уже.
  
   Перед ним ставят покоцанную тарелку с жареной курицей. Он жадно, по-звериному, вгрызается в нее, сок течет по худым рукам к острым локтям, а подбородок усеивается комочками майонеза.
  
   В кухне пахнет сыростью и чесноком.
  
   Его немытые волосы расчесывают старым деревянным гребнем, распутывают многодневные колтуны и собирают в аккуратный пучок. Он недовольно трясет головой, и пучок становится бессмысленным волосяным узлом.
  
   - Может, пройдемся? Еды купим?
  
   - Блин, куда ты меня потащишь, нарика-то? Не видишь - я закинулся, не здесь я, короче. Курица охрененная была. Еще хочу. - Он тянет его на свою спину и кусает его запястье. По руке стекает кровь. Вокруг укуса - жирное пятно и майонезные комочки.
  
   Его несильно бьют по лицу и обнимают за шею. Он млеет.
  
   - Не, реально, давай тебя ангелом нарядим. Вот занавеска, ща замотаем, нимб какой-нибудь скрутим... Эй, пацан, не злись только.
  
   Пацан не злится. Он прячет ладони в длинные рукава и как-то сжимается, мгновенно скинув сантиметров десять своего немаленького роста.
  
   - Эй, че ты? - Он встает и грубо теребит пацана за плечо. Тощий. Невозможно тощий и нескладный.
  
   Он приносит рубашку и шарф. Накидывает капюшон на голову, бежевым дешевым шарфом заматывает пол-лица. Оправдывается:
  
   - Мне стыдно, правда. Давай руку обработаю. Заразу всякую занесешь, СПИД еще от меня подхватишь, - сипло смеется и будто из ниоткуда вынимает перекись и бинты. Льет перекись мимо укуса, дрожащими пальцами наматывает скрученный бинт.
  
   Его терпят.
  
   - А знаешь че? Хочу билетик на ту сторону. Слышь, дай денег, а? Я верну, обещаю. Вот, прям щас немного отдам.
  
   Он шарит в карманах и выуживает несколько монеток. Насильно задирает его рукав и в сжатую им ладонь высыпает мелочь:
  
   - Дайте билетик, пожалуйста.
  
   Аморфный шепот. Капающий кран. Запах чеснока и сырости.
  
   - Хрен тебе. Завязывай.
  
   - Ну то в последний раз будет, правда ведь? Я когда-то обманывал тебя, м? - Он накрывает ладонь с монетками и потряхивает кисть, вслушиваясь в железный шелест.
  
   - Нет.
  
   - Да ты... Да что ты... Дай! Пожалуйста!
  Его глаза с трудом удерживаются в глазницах. Он корчит гримасы и смаргивает слезы.
  
   - Наркоту нельзя с алкоголем.
  
   - Да кто ты там, чтобы указывать? Денег, блядь, дай!
  
   Хлопок. Тишина. Капающий кран.
  
   - Протрезвел?
  
   - Я не пил! Не пил!
  
   Оба молчат.
  
   Ему оправляют рубашку и сдвигают шарф на шею. Его лицо обтирают мокрым полотенцем. В его губы тычут шоколадной конфетой. Он ерзает. Подтаявший шоколад размазывается по губам.
  
   - Слышь, а ты нянчишься со мной только потому, что я на телку смахиваю? Зачем ты вообще таскаешься сюда? Мать звездюлей надает.
  
   - Так она и готовила. Еще денег тебе передала.
  
   - Где?
  
   Тишина.
  
   - Давай спать.
  
   С его дивана стряхивают спиртовые салфетки и крошки, раскладывают и застилают дырявым комплектом.
  
   Его раздевают и заталкивают под шерстяное одеяло. Его голова покоится на двух подушках. Его лба касаются жесткие, обветренные губы.
  
   Он утягивает пацана под одеяло и укладывает на свое плечо. Пацан пытается подтянуть ноги. Не выходит - длина не позволяет.
  
   Они лежат. За форточкой дерутся коты.
  
   Он находится в полудреме. Он уже видит сон и чувствует, как наяву его обнимают и, кажется, куда-то целуют.
  
   Утра не настало. По крайней мере, ему так показалось. Солнце не встало. Пацан ушел.
  
   Он бросает одеяло на пол и идет в кухню на ломящих костях.
  
   Тараканы уже позавтракали последними шприцами.
  
   На столе - деньги и несколько контейнеров с гречневой кашей и жареной картошкой.
   Он горько улыбается, берет деньги и уходит за дозой.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"