Рылов пилил старые доски дисковой электропилой. Осеннее солнце ещё обещало несколько светлых часов. Рылов складывал напиленные доски отдельно от красиво сложенных берёзовых поленьев.
"Надо сжечь доски в первую очередь, чтобы не портили красивый вид берёзовой поленницы. Сейчас растоплю печь, а вечером поставлю диск со старыми фильмами и будем с женой наслаждаться теплом и уютом" - думал Рылов.
Он допилил доски, убрал в сарай пилу и направился к дому. В небе внезапно и почти бесшумно появилась так называемая "летающая тарелка". Она действительно появилась внезапно, как будто из-за росших невдалеке деревьев начинающегося леса.
"Только захочешь чайку попить, они тут как тут, как всегда не вовремя" - заметил "про себя" Рылов, без интереса разглядывая светящийся диск.
"Тарелка" зависла над дачей, снизу открылась дверь в форме диска, и оттуда показался "этот самый", как называл его Рылов.
- Фёдор Севастьянович, пожалуйте к нам на дисколёт! - услужливо предложил субъект с тремя ушами.
- Лети себе с миром, дискобол ушастый, - усмехнулся Рылов. - Я же в прошлый раз говорил, вот справлю день рождения сына, и тогда уж, ладно, слетаю с вами на вашу планету. Рылов вошёл в небольшую бревенчатую дачу. За столом у самовара сидели его жена Вероника Сафроновна и сын Павел.
- Опять прилетали! - гордо сообщил Рылов. - Вот ведь, из всех семи миллиардов людей выбрали именно меня. А всё почему? Да потому что, наверное, я в них сильнее всех верил.
- Так зачем им тот, кто в них верил? - спросил Павел, худощавый мужчина с серьёзным лицом. - Им, наверное, интереснее были бы учёные, политики, специалисты всякие.
- Не знаю зачем, но вот оказывается, нужен именно я.
- Согласился? - спросила Вероника Сафроновна.
- Нет. Сказал, пусть после Пашкиного дня рождения прилетают, через месяц, тогда и соглашусь. Если я там сгину, то ты уж меня не поминай лихом, Вероника. И ты, Пашка, помни отца. Я ить не для себя туда, к этим треухам, полечу. Я за всё человечество, понимаешь, болею. Может быть, они чего нужного посоветуют, как нам, людям, жить, не преклоняясь перед вашей этой экономикой, туды её в качель, - закончил свою речь Рылов, глядя на сына.
- Пап, прекрати эти наезды свои вечные, - покривился Павел.
- А вот смотри, Пашка, ведь они меня выбрали, простого плотника, а не, допустим, тебя. А ты же экономист знатный, миллионер, или уже, наверное, миллиардер, кто тебя знает. А вот значит я им нужнее зачем-то, а? Значит, я им нужен!
- Ты и нам с матерью здесь нужен, - сказал Павел, поднялся, обнял отца и заторопился. - Ну, я поехал. У меня ещё дел сегодня невпроворот.
Отец махнул рукой, наливая себе чай. Мать отправилсь провожать сына.
У ворот Павла ожидал бронированный автомобиль представительского класса и машина с охраной.
- Сынок, может, скажешь отцу, пока не поздно? - спросила Вероника Сафроновна. - А то вишь, собрался уже и лететь за тридевять земель, или ещё дальше.
- Нет. Уже поздно, - Павел почесал высокий лоб. - Если скажу, что это я всё устроил, чтобы сделать ему приятно, что тарелку эту ребята из НИИ дают "покататься", что инопланетянин - это артист Дмитрий Дюжев, что нет никакой планеты с трёх-ухими обитателями, если я всё это ему расскажу, то отец со мой престанет разговаривать, вообще общаться перестанет. Это же идея всей его жизни. Я ещё в детский сад ходил, а он мне уже про инопланетян рассказывал.
- Знаю-знаю, - замахала руками мать. - Ты хотел, чтобы мечта отца осуществилась. Ну и что будешь делать? Через месяц он лететь собирается, после твоего дня рождения. Ты у него всё же на первом месте, а потом "тарелки" и всякие зелёные человечки, будь они неладны.
- Я в Якутии, в тундре строю городок "инопланетный". Бутафорский, конечно, но с кучей технических новинок. Нанял две сотни актёров - учатся ходить с тремя ушами. Слетает папа на денёк-другой с дружественным инопланетным визитом, и на этом всё закончится.
- А если он жить там захочет остаться? - засмеялась мать. - Он меня уже звал лететь вместе с ним.
- Не соглашайся, мам, - на лице Павла впервые за весь разговор нарисовалась озабоченность.
- Я не соглашаюсь, - рассмеялась Вероника Сафроновна, и с явным удовольствием резюмировала: - Эх, ты! Мужику тридцать пять лет, а он всё без маминой помощи обойтись не может.
- Не могу, - улыбнулся Павел. - Ни без тебя не могу, ни без него, - он мотнул головой в сторону дачи, сел в машину и уехал.