 |
Счастливая Зинаида
Буфетчица Теплиц Зинаида Макаровна, убирая кассу, обнаружила (т.е. нашла) пятнадцать копеек.
Растрогалась, расплакалась... И запила на четыре дня. После запоя Теплиц снова пошла на работу. Вот тут ей опять повезло. Не поверите! Она нашла пол-тинник! Прямо на улице!..
Через неделю опухшая Теплиц все же вышла из дому. Вдруг ей дорогу стал перебегать металлический рубль!
Макаровна прыгнула на рубль. Свалила его с ребра на орла. И овладела им!
Сейчас здоровье Теплиц идет на поправку. Правда, гипс с руки еще не сняли, а синяки сошли.
Второй баллончик с дихлофосом затих, а таракан, привязанный суровой ниткой к ножке сту-ла, еще жил.
Тогда Жудомицкий схватил в запале с полки дезодорант (для мужчин) и нажал пипочку.
- Я мужчина! Ах, какой я мужчина! - застучало в голове таракана. Я молод и красив, как бог! Я дурею от силы!!!
Таракашка рванул суровую нитку и бросился на Владислава. Чтобы решить наконец вопрос о симпатичной Люсе, которая иногда приходила в гости к Жудомицкому.
Жудомицкий от неожиданности отскочил к двери. И быстро, но брезгливо, снял с ноги тапок.
Развели ребята 3 литра спирта лимонадом и сели в шашки играть. И такой игра им веселой пока-залась, что они все время удивлялись - почему они раньше никогда в эту игру не играли. И долго-долго смеялись, и хохотали. Пока все шашки не съели.
Жупиков, пойдите сюда.
Видите - я стою у окна. Уже обед. Я стою у окна...
Смелее, Жупиков! Берите смелее. За руку. Взяли?
Сильнее. Давите. А я буду вырываться, ускользать из ваших объятий. Я буду... Николай Николаевич! Буриулин! Идите сюда! Вы с Жупиковым будете меня держать, а я буду вырываться из ваших объятий.
Мы стоим у окна... Жупиков, Буриулин... и Рубашкин.
Рубашкин! Р-р-рубашкин, баловник. Идите к нам! Возьмите меня. Вот здесь. Смелее, смелее, Рубаш-кин... Так хорошо.
Джалилов! Вот здесь и вот здесь! Хорошо. Хорошо.
Только сейчас я не понимаю, что я должна делать?
Вырываться? Ах, да! Вырываться! Вырываться!!!
Крепче, крепче, Фарибунди! Я... Я... Вы-рв... Вырываюсь!...
Джалилов, вы чувствуете как волнуется моя грудь?
Фарибунди, вы чувствуете как бьется мое сердце?
Ну где же вы ходите, Смирнов!
Один мужик купил волотилку и стал ею хвастать. То в разговоре упомянет: вот мол волотилку купил, наконец-то. То выедет на волотилке в город...
То возьмет, заправит волотилку под завязку, и та стучит и стучит под окном целый день - соседей злит. (У тех же волотилки нет).
Думал мужик, что волотилка вечная...
Ан нет, срок прошел - поломалась волотилка, му-жик состарился и помер...
Швысь весь напрягся. В кустах что-то зашуршало...
- Это Швысь! Здесь Швысь! - послышалось Швысю.
- Да, вы не ошиблись. Швысь здесь! - закричал Швысь несвоим голосом.
Кусты вздрогнули, и будто ветер пронесся по низине. Крики, ругательства, треск сучьев, но через минуту все стихло.
Швысь расстегнул кобуру, достал оттуда махорку, свернул папироску, пустил дымок и вздохнул: "Почему же меня все боятся?"
Когда тихий вечер опускается на поселок, Севастьянов выходит во двор.
Со свистом врывается теплый воздух в отдохнувшие за день легкие...
И взрывается мир.
И раскалывается тишина:
- Ма-у-у-у-ри! Ма-у-у-у-ри! Мау-у-ррр-и-и-и!!! -кричит Севастьянов.
И долго, и печально всматривается в даль.
А ты заткнешься или нет, Блауберг? - заорал Шлиссель.
- Нет, не заткнусь, - гадко ухмыльнулся Блауберг.
- Не заткнешься? - глаза у Шлисселя загорелись нехорошим светом.
Блауберг понял, что дело может кончится плохо и вышел вон. Шлиссель от злости засунул кулак себе в рот и стал нервно его кусать. Блауберг подумал, что Шлиссель наверняка сейчас ест свой кулак и от зло-сти чуть не задохнулся.
Шлиссель заплакал от боли и стал биться головой об стол. Блауберг услышал стук и решил, что это Шлиссель бьется головой об стол, и стал биться головой об пол.
Шлиссель тоже услышал стук и подумал, что это Блауберг бьется головой об пол, и стал засовывать пальцы в розетку, и страшно кричать. Блауберг услышал страшные крики Шлисселя и догадался тоже засунуть пальцы в розетку, и стал кричать еще страшнее...
- Кричи, кричи, собака бешеная, - злорадствовал Шлиссель, опуская себе на живот раскаленный утюг...
- Бархударов, а что означает твоя фамилия? -спросил Чушель
- Очень смешно, да, - обиделся Бархударов.
Купил Юрка Шерстобитов щенка. Нет. Не шпица. Шпица купил Игорь Яблоков. А Юрка ку-пил таксу. Таксика. Лапки коротенькие. Тельце длинное. Мордочка смышленная-смышленная. Очень забавный щенок. Юрка его Жоржиком назвал...
И аппетит хороший. И масть приятная. На чужих лает. Скажут тревожно: "Жорж! Чужой!".
Жоржик: "Гав! Гав! Гав!"
Чудесный песик. Месяцев восемь ему было, когда Юрка поехал к знакомым в горы отдыхать. Жоржа оставить не с кем, поэтому и его с собой прихватил. Собачка же маленькая. Места много не занимает.
Приехали. Поднялись в горы. Собачку с поводка спустили - пусть по травке побегает, по камушкам по-прыгает...
А Жорж воздух понюхал. Напрягся как-то весь. Задрожал. Мышцы бугорками заходили. Забил вдруг нервно копытом - искры в разные стороны. И... прыг на уступ, на другой. По такой круче взлетел, что и посмотреть страшно.
Минуты две прошло. Все в шоке. Подлетел к Жор-жику второй козел...
Юрка в панике. Кричит: "Жорж! Жорж! Домой!"... А Жорж даже ухом не ведет... Постояли красавцы на уступе. Обнюхали друг друга и скрылись за ледником.
Так и потеряли козла.
- Как струны, ребята?
- Тревожим, Чушель.
В Париже на улице Рюйтель живет некрасивая девочка. Страшненькая такая девочка. Лучше сказать - приличная уродина. Богатый дядюшка сни-мает ей комнату с высоким потолком, с окошком на бульвар на седьмом этаже.
Французы любят всякие гадости.
С утра все подоконники забиты. Стоят, прижав-шись друг к дружке, дорогие сигары курят, в окошко заглядывают...
И девочка к ним привыкла. Не обращает на мужчин никакого внимания. Потянется за ширмочкой. Разотрет спинку пяточкой. Вместо зарядки. Кофе тут же в кроватке сварит. Выпьет. Дурочка, а все сама делает. Жалко только - любит всякие гадости.
Вот кофе выпьет. Пирожное скушает. Рот салфеточкой вытрет. С простыни все крошечки смахнет. Умоется тут же, в кроватке, как кошечка. Губы помадой намажет. Цвета всякие - дядюшка надарил. Из Америки привез...
Помады не жалеет. Мажет. Мажет... И вдруг - раз, из-за ширмочки к зеркалу. Скорчит забавную рожи-цу. Хотя она у нее и так забавная. Высунет язык... А языка-то у нее и нет.
Французы и посыпались с подоконника. Как десан-тники. Только без парашютов. За сеанс французов 10-15 в лепешку. Правда, их и не подсчитывают. Так. Убирают с бульвара. И все. Без счета... Да и как считать? Раз - француз! Два - француз!..
Глупо, по-моему...
Многие считают, что про Филыпина - все выдумка. Мол, когда Фильшин упал в цистерну со спиртом и, чтобы не утонуть, открыл кингстон (вы-тащил пробку) - выдумка. Ну, не буду про майора.
А что,на железной дороге мало безобразия?
А когда на станции Джизбак казахской железной дороги на стрелках тряхнуло, и из 14-го вагона выпал милиционер Иван Иваныч Крук...
А от удара случилось у Крука мощнейшее потрясе-ние. Когда его начало крутить, вращать, а потом он побежал.
Что? Этого никто не видел? Да весь перрон Джизбака был усеян пассажирами как шелухой. И дальше сплошная грусть...
Год с этого случая прошел, а Крук - бежит! Второй год страна переживает за судьбу Иван Иваныча. То его видели под Костомукшей, то под Харьковом... Стрелочники говорят, что вид Крука ужасен.
Еще бы! Нужду он справляет на бегу. От сапог ос-тались одни голенища. По укзанию министра ПС N403 от 21.10.91 на милиционера пытались надеть но-вые сапоги. Шиш. Не получилось.
Разбросал и ушел. Шпалы считать...
Некоторые машинисты тормозки рядом с бегущим Круком сбрасывают и просят пассажиров потерпеть с туалетом...
А редакция журнала "Наука на всю жизнь" на всю страну объявила: "Заговор!" Мол, если Круку тринад-цать раз в левое ухо прокричать отговорку и перекре-стить три раза чем-нибудь тяжелым, то Иван Иваныч излечится. И вернется к нормальной жизни. Бандитов ловить...
Вот на днях бегу я по маршруту "Рязань - Казань". Через шпалу. Это мой метод. И вдруг навстречу - му-жик. На голове - фуражка, на ногах - голенища... Так то ж Крук! Вот он!.. Я тормознул. Дал сигнал. Один длинный. Два коротких. Да где там! Прет, как литер-ный...
Отговорку вспоминал, вспоминал... Не могу вспом-нить...
Что делать? Крук уже за поворотом. Я пригорюнился, присел на рельсу и ...вспомнил! Вспомнил!.. Элементарная же отговорка...
"На суку с плакатом: "Вор!"
Висит Шустиков Егор.
У соседа в огороде
Он украл помидор.
Теплый вечер с телом свыкся.
Ясный месяц в тучу скрылся -
Как художник Кукрыникся
Спрятал штык в шинель врага.
На егоровой подушке,
Приложившись, как к чекушке,
И засунув руки в ушки,
Спит егорова жена.
Нет, не можно, Егор,
Рвать чужой помидор,
У супруги, возможно,
Бьется сердце тревожно.
Нет, не можно, Егор,
Рвать чужой помидор.
Нет, не можно...
Нет, не можно...
Тормози, Крук, осторожно..."
Вспомнил, а что толку? Крук убежал... Ну что сейчас делать? Что делать?.. Пойти чаю что-ли по-пить...
Вы случайно никогда не работали авиационным инженером? Тогда рассказываю. Инженер Фивченко В.Н. работал в техническом отделе. Толковый был инженер. Не отнять. Крепкий механик.
Если что где отлетело или перекосилось в самолете - он первый. Голова - золотые руки. Но как дойдет дело, чтобы записать, что случилось, - тут со скрипом.
А зачем записывать? Не работали вы в авиации -иначе не спрашивали бы. Обязательно все надо записать. Случилось то-то и то-то. Там-то и там-то... И другим передать, чтобы проверили свои самолеты.
Итак, В.Н. описывал дефект. Сложное, вернее сказать, неопределенное дело изматывало душевные силы. Кто творил - тот знает. Можно написать: "Крякнул селезень или утка". А можно и по-другому: "Уж сумрачно стало кругом, да так красиво крякнул селезень (сизый с переливами и головой, да где разглядишь в таких сумерках), что звук долго кружит над озером и тихо опускается в камыши, рождая в голове симфонии звуков. Глядишь на разбегающиеся по воде круги (да где разглядишь), гадаешь: что это - селезень? А вдруг утка?.."
Неизвестно, чем бы дело закончилось, но пришла на ум В.Н. умная мысль: "Да сейчас мой труд сродни писательскому! Черт побери! Вот напишу рассказ (опишу дефект) и пошлю в газету. А там - напечатают. И пойдет слава про инженера...
Авиатор. Писатель. Публицист. Кто с золотыми погонами - и те кивать при встрече начнут. В столовой узнавать будут: "Видел? В.Н. манную кашу взял. На своих рассказах язву заработал".
Фивченко приободрился, заерзал на стуле. Вытащил домашнюю заготовку: "Агрегат 124-36-У отстал по причине трещины ушка кронштейна крепления к заднему лонжерону".
Теперь оставалась ерунда: забацать дефект в рассказик. "Отлетая, агрегат вошел в контакт с головой техника Угролобова. Техник не удержался на стремянке, сказал: "Надо же?" И полетел к бетонке. А над аэродромом вставала багровая заря. От предчувствия неизбежного кровь стыла в жилах. А где-то там, на юге, где растут арбузы, узбеки пили пиво...
После "пили пиво" мысль Фивченко забилась, как высохшее белье на ветру, и безжизненно повисла...
В.Н. растер лоб рукой. Потом сходил попил воды, покурил по дороге в туалет.
"...узбеки пили не только пиво". Зачеркнул.
"...узбеки пили пиво не только, когда растут арбузы". Зачеркнул. Резким ударом ладошки по столу ог-лушил муху. Закинул ее в форточку между стекол...
Витиеватыми буквами написал "Узбеки". Жирно обвел. Ниже в скобках написал: "Роман" и вышел на крыльцо: посмотреть - как садятся и взлетают самолеты...
(Николай Ильич Шибздиков, засл. артист Удмурт. АССР)
...Учитель физики Игорь Федорович Миняйло на второй день собственной свадьбы вдруг решил, что он шахтер.
Шахтер поступил в областную больницу с обшир-ным сотрясением головного мозга и уже в больнице, все той же головой, пытался пробить новую штольню.
...Старуха Ильинична поймала муху, посадила ее в банку и всю ночь проплакала над этим.
...В зоопарке им. А.М. Горького Катенька Капуськина нечаянно откусила пол-уха у зайца.
...Иван Абрамович спустился голый во двор и до приезда "скорой" прятался голый в траве и пел.
Наш спектакль так и назывался "Маленькие трагедии". Как нам хлопали! Все ладошки отбили. Что особенно понравилось: про шахтера, когда Федорович молотил головой по авансцене - пыль стояла столбом, и его после спектакля действительно увезли; про зайца, когда "заяц" с оторванным ухом прятался в "капусте" от этой дуры Капуськиной, а от потери крови грохнулся на пол уже за кулисами; про Иван Абрамовича, когда он выпрыгивал голый из "травы". Тут да-же мужики не выдерживали, кричали: "Бис!" И под-прыгивали с мест, чтобы получше разглядеть...
Может быть, это выглядит нескромно, но Иван Аб-рамовича играл я... "Сатана там правит бал... правит бал... Люди гибнут за металл... а-а... металл!" - и все в головокружительном па-де-де, вырываясь из железных объятий санитаров...
Как мы играли! Что творили!.. Вот во 2-ой маленькой. Про Ильиничну. Там такая фабула. Ильинична на самом деле не Ильинична, а директор школы Дерюгин, но она этого не знает, а думает, что она - Ильинична...
(Ее мысль передана очень верно бегущей световой строкой на заднике: "А все-таки я - Ильинична!)
Ильинична - Дерюгин ужинает в одиночестве. На столе глазунья на два яйца. Соль в большой деревян-ной солонке с узорами. На стене висит ружье... В распахнутое окно влетает муха. "Ж-ж-ж-ж", - жалобно кружит она, косясь на яичницу. Ильинична пытается накрыть сковороду телом. Но муха (нар. артист Мордовской АССР Царев) не отступает. Дерюгин пытается воспользоваться суматохой и судорожно ищет в солонке бутылку неслабого армянского коньяку, которую ему вчера "забыл" в парте перед выпускными его любимый 10-ый "Б"... Муха оттаскивает грузное тело Ильиничны. Ильинична защищается отчаян-но. Муха взмывает к потолку, повисает на люстре и в тот же миг ружье в ее лапках... Дерюгин со страху ро-няет коньяк обратно в солонку... Но распахивается дверь, здоровенный детина-шестигодник из 10-го "Б" голосом простуженного полового, обращаясь к Дерюгину, кричит: "Иван Никитич, пиво!!!" Вслед за ним въезжает на колесиках огромная банка с пивом...
Извините, буквально пару минут... Сейчас сестричка сделает укол, и я продолжу... |