|
|
||
Зря она надеялась на эту поездку. Новые впечатления, новые лица... все пустое. Дорожная и провинциальная тоска оказались ничуть не лучше столичной, а люди... люди везде одинаковы. Только лоска в провинциалах поменьше, а так - те же выверенные по этикету поклоны, те же приклеенные улыбки, те же заезженные комплименты. Благодарю вас, - повторила она, кажется, в сотый раз и, поняв, что ни ледяным взглядом, ни до крайности сдержанным тоном мэрова отпрыска не остановить, величавым жестом пресекла суетливое словословие, отправляя и отпрыска, и свиту восвояси. Одиночество на людях выносить еще тяжелее, чем просто одиночество. Двери за кланяющейся и приседающей толпой закрылись, и она повернулась к окну. Мэр приготовил высоким гостям лучшие комнаты - с видом на городской парк. Точнее, на окаймляющий парк длинный пруд. Два дня назад ударили нечастые для этих краев морозы, пруд замерз, и городские недоросли слетелись на лед, как осы на щербет. Дальний от особняка высокий берег превратился в горку с дюжиной ледяных дорожек, по которым, толкаясь и налетая друг на друга, скатывалась с хохотом и визгом мелюзга. Ближний, пологий, берег облюбовал молодняк повзрослее. Эти с не меньшим шумом осваивали заново - а кто и впервые - годами хранимые где-нибудь в чуланах коньки. Взгляд, рассеянно скользнувший по веселой сутолоке, задержался на девочке в ярком, как раздутые угли, платке и её спутнике, куртку которого перехватывал столь же пронзительно-алый кушак. Подростки лет тринадцати, должно быть, брат и сестра. Из небогатых мещан, коньки - дешевые, съемные, на ремнях - одни на двоих. Сначала на них встает мальчик, делает несколько неумелых шагов, падает, но смеется и отбивается от бросившейся ему на помощь сестры. Встает, покачиваясь, отталкивается, скользит дальше, все увереннее и увереннее. Ловкий. Вон уже объехал весь пруд, ни разу не упав. Приходит черед девочки. Эта тоже хочет кататься сама, но кто же ей позволит? Мальчик крутится рядом, точно наседка, стоит сестренке покачнуться, тут же подхватывает, отгоняет мальчишек, чтобы не путались под ногами, шагу не дает ступить самостоятельно. Девочка, рассердившись, выдергивает руку, топает на опекуна ногой и... лихо проехав несколько саженей спиной вперед, врезается в кого-то, сбивает с ног, хватается за чей-то рукав, пытаясь удержаться, и сваливается в кучу-малу вместе с нечаянно подвернувшимся конькобежцем. Мальчик бросается туда, его тоже сбивают с ног, куча-мала визжит и барахтается, затем, наконец, рассыпается. Мальчик помогает девочке встать, на их лицах, меняя друг друга, мелькают испуг, облегчение, досада... И вот уже оба заливисто хохочут - до слез, до изнеможения. Сердце кольнуло острой иглой - досады? ревности? зависти?Этот смех никто не назвал бы фальшивым, улыбки - приклеенными, лица - угодливыми. Это тепло, эта забота, эта радость друг другу идут от сердца, из самых его глубин. Почему же никто никогда не относится так к ней?.. * - Разрешите напомнить Вашему Высочеству, завтра, в два часа пополудни, вам по протоколу надлежит присутствовать при встрече Его Величества с иностранными послами. - Старый отцовский секретарь, господин Феликс, почтительно поклонился, тогда как тон его голоса остался непреклонным. - В два? Но в это время я должен быть на лекции у госпожи Махалайи. - Готов побиться об заклад, моему сожалению поверил бы самый искушенный театральный зритель. Хотя, сказать по совести, еще неизвестно, что скучнее, разбирать на лекции, почему восьмой основной постулат теории предсказаний не противоречит первым семи, или полтора часа простоять столбом за королевским троном на дипломатическом приеме. - Мистрис Махалайя эту же лекцию будет читать во вторник на факультете Потусторонних наук. Я уже распорядился, чтобы в ваше расписание занятий добавили запись. Итак, вторник, первая пара, шестьдесят четвертая аудитория. Я только вздохнул и на сей раз совершенно ненатурально улыбнулся старику. Черт! Первая пара! Во вторник у меня нет первой пары! Не было, а на следующей неделе будет. Беспощадный в своей абсолютной предусмотрительности господин Феликс снова отвесил поклон и удалился. Стрелки часов на каминной полке показывали только самое начало восьмого. Утро, такое раннее и уже не такое безмятежное. Хорошо что сегодня выходной, никаких занятий с официальными мероприятиями не намечается, и сейчас можно прогуляться по парку. А в парке я как обычно встретил Дарью. * - Представляешь, она чуть не замерзла! Бархан -- чудовище мое распрекрасное, заметил, что девчонка на скамейку присела и засыпать стала. А мороз вчера хоть и не особо сильный, но в таком пальтишке в ледышку превратиться недолго. Вот. Бархан, прямо сенбернар настоящий, нашел ее. Еще бы чуть-чуть... - А Сенбернар -- это кто? - Про кино, телефоны, про машины и разное другое Дашка мне много рассказывала. Точно, это наверно герой какой-то вроде Человека-паука. - Сенбернары -- это такие собаки, большие и лохматые. Порода специальная для спасения людей в горах. Девчонку Дашка - добрая душа, конечно же, приютила у себя. У спасенной в столице -- ни родни, ни знакомых, зато есть какое-то важное-преважное дело. Похоже, что тут опять не обошлось без Дашкиного таланта попадать в истории, и мне не пристало оставаться в стороне от настоящего приключения. Приключения же, в которые попадает моя подруга, всегда самые настоящие. Ну, может быть, не такие, где надо сражаться с драконами или в одиночку побеждать вражеские полчища. Это было бы скучно. Возьмите любой рыцарский роман, там герои только такой ерундой и занимаются. Дашкины истории полны загадок, которые не решишь ударом волшебного меча. - Даш, а позволь мне напроситься к тебе в гости. Только сперва давай заскочим в кондитерскую к мадам Шарлотте, с меня пирожные. Идет? * - И зачем же, милая барышня, вы прибыли в столицу? - интересуюсь, одновременно стараясь не сбиться со счета. Чайные чашки у Дарьи огромные, как раз такие, как я люблю. Четыре. В самый раз. Четыре ложечки сахара. Пирожные я не ем, а вот чай люблю сладкий. - Мне нужно отыскать... Я ищу своего названного брата. - Ханна, так зовут девчонку лет семнадцати, ничего особенного, миленькая, невысокого роста, смущается и осторожно трогает за горячие бока свою чашку. - Кай пропал... то есть он уехал... - Ханна вдруг умолкла, потому что Дашка вздрогнула и уронила на пол ложку. - О, раз упала ложка, - я вспомнил о примете, той, что в ходу на родине у Дарьи, -- значит, к нам сейчас пожалует гостья. Дашка смотрит на меня круглыми глазами, а я никак не пойму, с чего вдруг удивление и страх в ее взгляде? Что я такого сказал? Или Ханна? Что необычного в ее истории? Ну да, четыре года разыскивать парнишку... Есть повод для тревоги, но... Хотя точь-в-точь такие глаза у Дарьи были, когда она увидала портрет того барона с синей бородой. Нет, барон тут уж точно ни при чем. И вообще, неплохо бы сперва расспросить девчонку. - А почему ты говоришь, что он уехал? - Да-а, уехал... - непонимание в глазах Ханны. - Сперва ты обмолвилась, что Кай пропал, а потом сказала, что не ушел пешком и не уплыл на корабле, а уехал. Почему? - Теперь, увидев круглые Дашкины глаза, я уже не сомневался, это одна из тех историй, которые так любят случаться с моей однокурсницей. - Мальчишки, его приятели, рассказывали, что он сел в карету и уехал. В ту самую карету... - В ту самую? - Да, в карету с гербом на дверце. А в карете -- знатная дама, она и увезла Кая! - Все же, почему в ту самую? Ханна, ты говоришь так, будто бы тебе знакома и эта дама, и ее карету ты тоже видела раньше. Хотя постой, лучше будет, если ты расскажешь все с самого начала. И кстати, Дашка наверняка что-то знает, или же что-то напридумывала себе об этом деле. Интересно что? * Ханна и Кай жили по соседству, дружили и росли вместе на Речной улице в городе Фюнден, что в Западной провинции. Их отцы тоже были дружны меж собой и зарабатывали на жизнь тем, что выходили рыбачить в море. Однажды случился шторм, лодку родителя Кая разбило о скалы, и мать мальчишки осталась вдовой. Чтобы прокормиться, молодая еще женщина вышла замуж за хромого сапожника, а ее сын, мечтавший о море, странствиях и приключениях, обзавелся отчимом и будущей профессией. Как же он ненавидел запах плохо выделанной кожи! И как больно режет пальцы дратва, когда целый день ты только и делаешь, что скручиваешь и натираешь воском суровую нитку! Ханна и Кай продолжали дружить, но времени для игр и веселья у них стало совсем мало. Разве что по праздникам, когда сапожная мастерская бывала закрыта на замок... Четыре года тому назад, во время Праздника Прихода зимы... * - В Фюндене отмечают этот праздник в конце ноября, - объясняю я Дарье. - Когда замерзают реки, крестьяне привозят в город на продажу молодой сыр, сидр и мед, устраиваются ярмарки, бродячие циркачи и музыканты показывают представления. Ну и всякое такое прочее. Бывает, и сам король посещает провинцию в это время. Собственно, теперь ясно, откуда в Фюндене кареты с гербами и загадочные дамы. Если на праздник приезжал мой отец, то уж при его свите можно отыскать и то, и другое в немалом количестве. - Четыре года назад, - проронила притихшая было Дарья и вопросительно глянула на меня. - Да, четыре года... Это я тогда еще... Совершенно верно. В тот год отец с придворными выезжал в Фюнден на Праздник Прихода зимы. Только меня с собой не взяли. Это из-за истории с... в общем, не важно. - Про то, какую шутку мы с братом тогда сыграли с господином Рэниссоном, придворным поэтом, рассказывать не стоило. Хотя он так вдохновенно ругался и дрыгал ногами, проснувшись после попойки, привязанным... Нет, нет. Дашке об этом точно не следует знать. * Зимние праздники длятся целую неделю. У детворы в году не найдется другого такого времени для озорства. Мальчишки повадились цепляться со своими санками к проезжающим крестьянским возкам, а то и к быстрым городским лихачам. Кай, старший из ребят во дворе, не побоялся увязаться за самой настоящей каретой. Ханна видела, и как он вихрем промчался по улице, и как в конце квартала грозный кучер в ливрее собрался вытянуть наглеца кнутом, и как дама выглянула в окно экипажа, остановила кучера, а потом подозвала ее Кая и о чем-то говорила с ним. За минуту девчонка успела ахнуть от дерзости друга, испугаться за него, удивиться, а потом обидеться непонятно за что. А на следующий день Кай сел в эту же карету и уехал. Ханна ждала его всю зиму, а когда лед на реке потемнел и кое-где по берегу на проталинах зазеленела первая трава, девчонка отправилась в путь, на поиски названного брата. По дороге к столице... Да-да, Ханна решила идти прямо в столицу королевства, а куда же еще могла увезти Кая знатная дама в богато украшенной карете? Приключений, что случились с девочкой, было не так уж и много. В дороге холодный ветер и стертые мозоли на ногах куда как страшнее разбойников и диких зверей. Наверное, самым опасным существом, которое встретилось девчонке в пути, была старя женщина в забавной островерхой шляпе с широкими полями. Старушка пригласила Ханну отдохнуть в своем волшебном саду за каменной стеной. Входом в сад служила обычная калитка, у которой на часах стояли два деревянных солдата с деревянными ружьями... * - Как же ты оттуда выбралась? - не выдержала Дашка, жадно ловящая каждое слово гостьи. - Неужели розы? - Розы. А откуда... Розы, их шипы такие острые. Я уколола пальцы. У Кая тоже... Его пальцы все в уколах от сапожной иглы. - И ты сразу ушла? - Ушла, - грустным эхом отозвалась Ханна. - Но когда ступила за калитку, прошло целых три года. И что стало с Каем за это время?! - К едва слышному голосу добавилось шмыганье, Дашкины глаза заблестели и обе девчонки одновременно заморгали и задержали дыхание, чтобы не разреветься. - Милые барышни, разве это проблема? Я все устрою. Завтра же на каждой площади города глашатаи... - Нет! - Ты что, совсем?! - Милые барышни в один голос воспротивились моему предложению. - Я опасаюсь, что мальчишку могли околдовать, и будет небезопасно... - пытается объяснить мне Дашка, косясь на враз притихшую Ханну. - Даш, почему ты так думаешь? - Ну, - замялась подруга, - если бы он... Если бы с Каем все было в порядке, он бы написал письмо, или хотя бы оставил записку перед отъездом. Новые лица? Новые впечатления? Ха! На третий день пребывания в гостях у мэра эта новизна перетекла в вязкий кошмар из разряда тех, что мучили её три-четыре года назад. Паучьи сны, как она их называла. Повторяющийся с небольшими вариациями сюжет, по которому ей необходимо срочно остаться в одиночестве. Иногда - для того, чтобы сделать какое-то крайне важное секретное дело, иногда - ради свидания с кем-то дорогим, кто вот-вот уедет, быть может, на годы. Иногда это просто удушающая потребность отдохнуть от людей, побыть одной. Общее в "паучьих снах" - поведение окружающих. Чем больше усилий она прилагает, чтобы уединиться, тем навязчивее ведут себя ее спутники: заступают дорогу, настойчиво о чем-то просят или расспрашивают, чуть ли не цепляются за одежду... Но столичное общество проявляло свою паучью сущность в ее снах, а провинциальное не стеснялось паучьих повадок и наяву. На четвертый день, почувствовав подступающий приступ удушья, она пустила в ход весь свой тайный арсенал - от уловок до подкупа, и ускользнула на одинокую прогулку. Выглянув из кареты на грозный окрик подкупленного кучера и увидев прицепившегося к экипажу мальчишку на санках, она сначала пришла в ярость: еще один паук на ее голову! Но потом узнала давешнего парнишку в алом кушаке и поманила к окошку. А узрев простодушное, беспримесное - без единой задней мысли - восхищение в распахнутых мальчишечьих глазах, приняла мгновенное решение: она увезет его с собой. Сочинит очередную полуправду, чтобы избежать недоуменных взглядов и вопросов, одолеет сопротивление окружения, ей не впервой. Придумает, чем соблазнить мальчишку... Соблазнять, в общем-то, почти не пришлось. Полусирота, пасынок прижимистого сапожника, твердо определившего старшего сына жены к себе в подмастерья, отрок, естественно, грезил о свободе и приключениях. Мысль о тайном побеге в столицу в обществе прекрасной незнакомки, предложившей ему покровительство, превосходила самые смелые его мечты. - Я только Ханну предупрежу, ладно? Она умеет хранить тайны, честное слово! - Лучше напиши ей письмо. Я поручу кому-нибудь отправить его, как только мы выедем из города. * - Да иди уже, - Дашка забрала у меня пустую чашку. - Вставайте, принц, вас ждут великие дела! - Это из какого-то романа, наверное. - К сожалению, ты права. Великие, не великие, а за неявку на урок фехтования сеньор Гаспаро... Нет, не скажу, что сделает, тебе точно не следует этого знать. Проводишь? На пороге обернулся, одобрительно кивнул, глядя на пальто, накинутое на Дашкины плечи и прямо так, прямее некуда, спросил: - Ну, давай, рассказывай, что такое ты знаешь об этих ребятах? - Я... Не то чтобы знаю, просто есть такая сказка. Ты же в курсе, иногда... В сказках обычно все иначе, чем в жизни. Но внешне кажется... - Дашка замолкает, потом вздыхает и признается, то есть, наоборот, не признается, - Не знаю. - Расскажи мне эту сказку. - Понимаешь, если Кай заколдован, то он... то ему... - Просто расскажи мне сказку, - снова прошу я. Она пожалела о своем решении в тот же день. Через несколько часов езды в относительной изоляции каретного нутра восхищение похищенного отрока не то чтобы утратило простодушие, но, скажем так, начало менять направленность. Прекрасная незнакомка становилась все более привычной спутницей, и мысли беглеца все больше обращались к столичным чудесам, которые ему вот-вот откроются. Жадные вопросы, огонек в глазах, мечтательная улыбка - все это теперь не имело к ней почти никакого отношения. Нет, вопросы-то задавались ей, и объектом интереса она по-прежнему оставалась, но интерес этот на глазах приобретал и усиливал оттенок меркантильности. Она волновала мальчишку не сама по себе, не как та девчонка на коньках, которую он готов был опекать и защищать ценой синяков и шишек на собственной шкуре, а как источник будущих благ, ключ к двери, за которой начнётся новая жизнь, полная приключений, подвигов, славы и признания. В интересе такого рода для нее не было ничего нового и - ничего привлекательного. Она навертела столько лжи, сплела целую интригу, и все ради чего? Ради того, чтобы обзавестись очередным компаньоном, рассчитывающим получить от нее желаемое и уйти своей дорогой, вспоминая о благодетельнице не чаще, чем о колодце, который когда-то помог утолить жажду? Нет, не очередным, уникальным компаньоном - неотесанным и невежественным, не способным поддержать самую поверхностную светскую беседу...< Нет, от мальчишки нужно избавиться. Быстро и незаметно, чтобы никто и хватиться не успел. Придется снова что-нибудь придумать, ну, да ей не привыкать. * * * - Привет, сестричка! - Здравствуй. - Лидия оторвалась от чтения книги и вежливо улыбнулась. Слишком вежливо для родной сестры. - Извини, если не вовремя. Хотел только спросить. Кажется, это было четыре года тому назад, ты с родителями ездила в Фюнден на Праздник Прихода зимы? - Дождавшись кивка принцессы, я продолжил, - Такой вопрос: Кто из свиты вас сопровождал? Лидия на несколько мгновений прикрыла глаза, то ли о чем-то размышляя, то ли припоминая, после чего дала не ответ, а, скорее, совет: - Это что, шутка? Четыре года прошло, как я могу помнить? Если тебе так уж нужны подробности той поездки, поищи подшивки старых газет. В светской хронике наверняка будут нужные тебе сведения. Дарью и Ханну я оставил в своих покоях, и теперь, шагая по анфиладам дворца, думал, что ни за что не пойду в библиотеку рыться в старых газетах. Против старых газет я как раз-таки ничего не имею, а вот госпожа Деспина, хранительница библиотеки... По-моему, даже отец старается лишний раз не попадаться ей на глаза, во всяком случае, в пределах читального зала. Под ее взглядом, будто под взглядом василиска, натурально можно окаменеть, и горе тому, кто станет не то что громко говорить, а даже громко дышать среди стеллажей с книгами. Уж лучше навестить придворного почтальона, старину Флавия. У него старых газет, наверное, даже побольше, чем в библиотеке. А еще журналы и всякие приложения. Почту для обитателей королевского дворца Флавий каждое утро доставляет не в какой-то там сумке, а на специальной тележке. Королевскому садовнику -- "Вестник садовода", астрологу -- "Зодиакальный еженедельник", повару - "Яства на каждый день" и журнал "Кухня", лакеям - "Политическое обозрение", министрам - "Охота и спорт", фрейлинам -- целая пачка модных журналов, королю "Утренние новости" и "Клуб филателистов", а еще письма. * - Вашсочество, в этой вот пачке гляньте, тут, стало быть, за конец года все будет. Вы же про ноябрь говорили? - Флавий освободил от бечевки пухлую стопку пахнущей пылью прессы, бумажная гора накренилась и расползлась по полу. - Спасибо. - Я принялся разбирать газеты, сортируя их по датам, а девчонки топтались у меня за спиной. - Так, "Наводнение в Восьмигорьи", "Отмена налога на шляпы. Мнение эксперта", "Королевский заповедный лес. Спасем единорогов!" Это все не то. - А ты говорила, герб. - Дарье надоело заглядывать мне через плечо, и она переключила внимание на Ханну. - Герб на карете! Что там за герб? Что на нем нарисовано? - Я не помню. И я только издалека... Кажется, там был лев. А больше... Нет, не помню. - Значит, лев. Костик, ты слышишь? Лев. Нам ведь это что-то дает? - Лев? Какой лев? - отрываюсь я от очередного газетного разворота. - На дверце кареты той дамы был герб, а на нем -- лев, - Дарья становится похожа на терпеливую школьную учительницу. - Да-да, я понял. То есть, конечно, дает. Даш, ты -- голова! Я в нашем королевстве все гербы наизусть... Сейчас только... * - Вот. - Я показал Дарье искомый лист газеты. - "Информированный источник во дворце сообщает: в этом году на Праздник Прихода зимы в Фюнден Их Величества отправились в сопровождении..." Дальше совсем просто. У кого из перечисленных есть карета со львом на гербе, того как минимум записываем в подозреваемые. - И у кого есть? - Минутку. Нет, нет, нет. Ага, вот, герцогиня Веренская Стефания, родная тетя короля, золотой вздыбленный лев на лазоревом поле, а у фрейлины принцессы, графини Монтель Клариссы, лев сидящий. Все. Больше ни у кого львов нет. - Герцогиня, графиня, - вздыхает Ханна. - И зачем, спрашивается, этим высокородным дамам мог понадобиться мальчишка! - всплескивает руками Дашка. - Ну-у, - я по инерции продолжаю перебирать газеты, - герцогиня страшно богата, детей у нее нет, живет в своем замке на берегу залива и ненавидит всех своих наследников. Даже отца не жалует, хотя королю от нее ничего и не надо. А наследники, сама понимаешь, ждут не дождутся ее смерти. Может быть, она хочет оставить парню все свое богатство? - Да не дай бог! - Дашка морщится, будто от зубной боли. - Представляю, как будут ненавидеть Кая все эти ее двоюродные родственники. * - Графиня... - Я судорожно соображаю, что бы такого хорошего могла сделать для мальчишки фрейлина принцессы. - У графини, вообще-то, судьба не слишком удачно сложилась. Сперва ее хотели выдать замуж за одного богатого вельможу, но свадьбе помешал некий юный рыцарь. Графиня призналась в любви к этому рыцарю прямо при женихе, свадьба расстроилась. Но потом рыцарь ушел на войну... - И погиб? - Вряд ли Ханна готова была простить графиню, но не пожалеть ее не смогла. - Нет, в чужой стране он нашел себе невесту познатней и побогаче. - П-ф, гад! - фыркнула Дашка, уж она-то ни графиню, ни ее кавалера жалеть не собиралась. - Потом Кларисса вышла замуж за старика и ужасного скупердяя, графа Гийома, и стала графиней Монтель. Впрочем, граф вскоре умер. Но каждый, кто потом пытался ухаживать за вдовой, каждый из этих достойных и благородных людей получил отказ. Похоже, что с некоторых пор графиня стала презирать мужчин. - И почему она увезла Кая? - робко подала голос Ханна. - Быть может, она хочет воспитать из него настоящего рыцаря, такого, который ее не предаст? - Угу, - бурчит себе под нос Дашка, - и будет натравливать его на прочих, чтобы он сражался за ее честь на турнирах и дуэлях. * Вдруг из газетной пачки, которой я тщетно пытался придать первоначальную форму, выскользнул почтовый конверт. - Ой, письмо, - озвучила находку Дашка. - Письмо? - всполошился Флавий, наклонился, поднял послание и успокоился. - Нет, это по ошибке здесь. Отправлено в Фюнден, но адресат не найден. Возвратилось во дворец, так как вложено в наш, дворцовый, конверт с нашим же обратным адресом, но отправитель мне неизвестен. - Фюнден? Кай! - Дашка коршуном бросилась на письмо. - Улица Печная, дом восемнадцать, - недоумевая, вслух прочла Ханна. Ханна! Прости, что ничего тебе не сказал. Ты бы стала меня отговаривать, и тогда бы я не решился уехать. Пожалуйста, предупреди мою матушку о том, что со мной все в порядке. Моя покровительница -- прекрасная молодая дама. Я обещал сохранить в тайне ее имя и титул. А она обещала через несколько лет... Нет, пока и этого я не могу тебе рассказать. Не волнуйся за меня и не скучай, я обязательно вернусь. Твой Кай. * Письмо оказалось совсем коротким, и мало что из него можно было понять. - По крайней мере... - начал я, чтобы успокоить разволновавшихся девчонок. - Ничего, не по крайней мере! - взвилась Дашка. - Печная! Понимаешь, Печная улица, а не Речная. - Ну и что? - Я, правда, не понимал, чего вдруг так разволновалась Дашка и совсем сникла Ханна. - Кай не мог ошибиться. Пусть даже и письмо, и адрес на конверте написаны его рукой. - Быстрый взгляд на Ханну, та кивает в ответ. - Тот, кто бросил письмо в почтовый ящик, перед этим приписал лишнюю палочку к букве "Р". Понимаешь? Понимаешь, что "покровительница" позаботилась о том, чтобы письмо не дошло до Ханны? - А-а... Ну, так мы же не отказываемся от поисков. - А что еще я мог сказать? - Конечно, нет! - Дашка покрутила конверт в руках и даже понюхала его. Может быть, она надеялась почувствовать запах духов? Но прошло столько времени... - Да, с герцогиней совладать будет нелегко. - Я покачал головой. - Она отличается необычайно суровым нравом. Живет уединенно, никого у себя принимает. Так что, поездка в Фюнден -- редкий случай, и может быть, все это неспроста. - Костик, не тупи. Причем тут королевская тетя? Ей лет сколько? А в письме Кай говорит о "прекрасной молодой даме". - А-а. Ну да. Тогда графиня? По возрасту подходит. Ее во фрейлины к сестре определили совсем еще девчонкой. Когда Лидия родилась, Клариссе было лет семь-восемь. Значит, теперь ей где-то... где-то тридцать один, а четыре года назад было двадцать семь. Вроде сходится. * Высший балл за контрольную по алхимии? У меня? Как так-то? Нет, я рад, чего уж там, но просто не верится. Хорошо Дарье, она все эти реакции и преобразования чувствует на уровне подсознания. Эльвира, наша алхимичка, говорит, что настоящей ведьмой без такого чувства не стать. Выучить и понять умом совершенно недостаточно, нужен талант, то есть это самое чувство. Однако вот, мы тоже кое-что можем. Иногда, пусть редко, удача заменяет талант и даже отчасти знание. Кроме везения на контрольной мне удалось договориться с Махалайей. Она согласилась отпустить меня со второго часа лекции, так что я успеваю на прием во дворец безо всякой отработки. Правда в академию пришлось явиться при полном параде, ибо переодеваться будет некогда. Между нами, кажется, именно камзол с регалиями и подействовал натурально магическим образом на мистрис Махалайю. Но, как говорится, важен результат. Впрочем, на Дашку он тоже подействовал. * - Ладно, пока. - Я подмигнул Дарье, накинул на плечи плащ и вышел из аудитории. - Стой! Да, стой же ты! - Оказывается, Дашка увязалась за мной, а ее, между прочим, Махалайя не отпускала. - Что такое? Случилось что? - Я повернулся к преследовательнице. Дашка неожиданно ловко проскочила мимо и возникла у меня в тылу. - Нет, это ты скажи, что это такое? - Тут я почувствовал, как сумасшедшая девчонка чувствительно так тычет пальцем мне под лопатку. - Где? - Пробую через плечо заглянуть себе за спину. - Ты про королевский герб что ли? - Королевский, значит. Ну да, про него и про льва на нем. - Какого еще льва? Откуда там лев? - Я, наконец, снимаю плащ. - Это не лев, это леопард. Вот, видишь, голова повернута к зрителю, а сам он стоит на трех лапах, а одна, передняя, у него поднята. Получается, что он шествует, значит, это леопард. - Шествует?! Ты серьезно? Для Ханны он -- лев! Разве нет? - А- а. Ну... Ладно, допустим. И на что ты намекаешь? - Когда это я намекала? Я тебе прямо говорю: Кларисса на роль "прекрасной молодой дамы" тоже плохо подходит. Может быть, она и прекрасная, но четыре года назад Кай был тринадцатилетним мальчишкой и Кларисса, которая вдвое его старше... В общем, он не назвал бы ее "молодой". - Тогда кого ты имеешь в виду? Лидию? - наконец-то, соображаю я. * - Ваше Высочество! - Дарья изображает вполне сносный книксен. И когда только наловчилась? - Ваше Высочество, - это она уже мне, - позвольте мне поговорить с вашей сестрой наедине, если конечно, Ее Высочеству будет угодно. Если коротко, то они меня выставили за дверь! Вдвоем! Это было нечестно и даже обидно. Хотя Дашка, пожалуй, права, я бы сейчас только поругался с Лидией и окончательно все испортил. Ладно, как они со мной, так и я с ними. Если открыть вот эту неприметную дверцу, потом по узкому коридору, пол застлан мягкой ковровой дорожкой, хоть в кованных рыцарских сабатонах маршируй, никто не услышит, сейчас за портьеру и направо. Т-с-с, теперь осторожно, не брякнуть бы ножнами. * - Сказка? Ф-ф. - Да, Ваше Высочество, сказка. Только и там, в сказке, и здесь чувства соседской девчонки оказались сильнее власти самовлюбленной... Простите. - Ха! Теперь уж договаривай, самовлюбленная соперница этой малявки больше не властна над ее избранником. Да, я самовлюбленная или бессердечная. Да, я увезла из того захолустья мальчишку, который, в конце концов, стал бы сапожником и всю жизнь ненавидел бы свое занятие. Конечно, он женился бы на этой дурочке, она бы нарожала ему кучу детей, а потом он бы стал выпивать и поколачивать жену, пока однажды ночью не свалился бы где-нибудь на улице пьяный и не уснул, насмерть замерзнув к утру. - Однако, Ваше Высочество, увозя с собой Кая, вы думали не о нем, а о себе. Именно поэтому вы исправили адрес на конверте, разве нет? * Молчание. Тишина. Ни единого звука. Завывание вьюги, скрип снега под ногой, треск сучьев на морозе - в любом звуке есть хотя бы крупица тепла. Поистине ледяным может быть только безмолвие. Мне показалось, что застывшая пауза сковала меня будто... будто бы я оказался вмерзшим в безжизненное, равнодушное... - Да, о себе. В этом... Ты в этом права. Думаешь, именно здесь скрыта ошибка? - Ох, - слышно, как Дашка тяжело вздыхает. Я тоже как-то сразу пришел в себя. - Ошибка? Ошибиться можно в действии или в намерении, но не в чувствах. В сказке, в той самой, могущественная королева, обладая умом и властью, не смогла... Да-да, я уже говорила. Наверное, причина в холоде. Королева просто не могла ни с кем поделиться своим теплом. Просто так поделится, отдать его, не задумываясь, не боясь совершить ошибку. Нет! Не спрашивайте, сколько тепла надо отдать, чтобы... Иногда все, до последней капли, и иначе нельзя. Простите меня... - За что? - Я так говорю, даже поучаю, а сама ничего точно не знаю о таких вещах. И, самое главное, точно знать тут ничего невозможно. Мне так кажется, или я это чувствую, уж как хотите. * - Я же говорил, все нормально будет с парнем. Еще годика три-четыре походит в оруженосцах, а там... Кстати, сеньор Арчибальд -- рыцарь весьма прославленный. Если хочешь, даже могу попробовать вспомнить одну балладу, она, вообще-то, о заморском походе паладинов Ордена Щита и Длани, но там есть упоминание... - Нет, давай сегодня обойдемся без песен, - взмолилась Дашка. - Ладно, без песен, так без песен. А все-таки, почему Ханна не захотела пойти с нами? Вроде столько искала его, и тут на тебе. А-а, понимаю, это из гордости. Раз он сам ушел, то и прийти тоже сам должен. Да? - Ду-урак ты! - Дашка нахмурилась, помолчала и добавила, - да и он дурак! Только ничего с вами дураками не поделаешь. - Ну-у, - я развел руками. - Пф-ф, мальчишки, - фыркнула Дашка. - С вами так бывает. Вы умеете любить, горячо и самоотверженно, только... Не то чтобы знаю, но я читала. Иногда вам в глаз или в самое сердце попадает крохотный острый осколок, и ваша любовь будто бы засыпает или даже умирает совсем. Раньше я думала, что это такая магия. Нет, какая там магия! Эти осколки сделаны из глупых ваших мальчишеских мечтаний, из упрямства и гордости. Считается, что осколки эти можно растопить поцелуями и объятиями. Наверно, можно. Только мечты, гордость и упрямство, как же без этого прожить настоящему мальчишке? * - Сеньор Арчибальд? Он вот-вот обещал быть. - Рослый вихрастый парнишка улыбался во всю ширь своего круглого веснушчатого лица. - Жеребец его милости расковался, а окромя самого сеньора он, жеребец, значит, никого к себе не подпускает. - В таком случае, пока мы станем ожидать сеньора, не расскажет ли любезный дамуазо, каково ему служить у столь храброго и прославленного рыцаря, как сир Арчибальд? - Не столь уж длинную фразу я произнес, но пока говорил, "любезный дамуазо" успел преисполниться важности и достоинства, словно индюк на птичьем дворе. За те полчаса, пока мы ожидали знаменитого рыцаря, его оруженосец, сверкая каждой веснушкой на лице, успел коротко рассказать нам обо всех подвигах своего господина, перечислил достойные перечисления трофеи, отдельно превознес до небес каждое особо выдающееся качество сира Арчибальда и перешел к планам на будущее. - Выступаем на будущей неделе. Сперва в Гнилой лес, что у подножья Чертовых холмов. Говорят, там обитает людоед, в пещере которого, под каменной скалой... - Надо же! Под скалой из камня, - покачала головой Дашка. - Да-да, - подтвердил юноша, - там покоится волшебный меч, которым можно сразить настоящего дракона. Драконы же, как известно... - Скрипнула дверь, и на пороге возник худощавый... хм, еще не старик, но, скорее, человек средних лет и весьма обычной внешности, это если не считать его лихо закрученных кверху усов и ухоженной эспаньолки. - Ваше Высочество! Сударыня! - поклонился нам рыцарь. - Здравствуйте, сир Арчибальд! Позвольте вам представить... - Ваше Высочество! Прошу у вас прощения и всего несколько секунд, - еще один короткий поклон в мою сторону. - Ганс, несносный мальчишка! Ты еще здесь?! А кто, интересно знать, должен сейчас чистить мой походный гардероб? - Ганс? - Дашка удивленно распахнула глаза. - Ганс? А разве вашего... - я киваю на мальчишку, - этого юношу зовут не Каем? * Мы опоздали всего-то на несколько дней. Ганс, новый оруженосец рыцаря, только вчера поступил на службу. О Кае сир Арчибальд рассказал только, что тот -- славный парнишка, и со временем из него получился бы хороший рыцарь, но уж больно он был привязан к родному дому, к городку... Как его? К Фюндену. Я с этим сорванцом как-то заезжал туда по делам. Мальчишка искал какую-то Эмму или Анну, но ему сказали, что подружка уже год как отправилась на его поиски, и с тех пор никто о ней ничего не слышал. Кай поклялся ее найти и во всех наших странствиях расспрашивал о девице всякого, кого только мог. Неделю назад мальчишке пришло в голову, что эта Эмма могла вернуться домой. Мой путь теперь лежит совсем в другую сторону, а парень решил снова навестить родной городок, чтобы на какое-то время там остаться и выяснить, куда именно отправилась его подруга. * Письмо лежало на кухонном столе и было совсем коротким: "Даша! Спасибо тебе! Прости, пожалуйста, мне пора идти! Не знаю как и отчего, но я чувствую, что мне обязательно нужно отправляться домой. Теперь я знаю -- с Каем все хорошо, и он вернется. Он вернется, и я его дождусь. Или наоборот, он вернется, потому что я буду его ждать. Ханна. P.S. С Барханом я попрощалась. Он у тебя самый лучший на свете. Ключ, как ты говорила, оставлю в цветочной вазе". * Палец скользит по стеклу и окно с другой стороны покрывается волшебными цветами с витыми и резными листьями, звездами, узорчатым белым кружевом и невиданными письменами. Это не магия, простенький детский фокус. Сколько себя помнит, она обожала так разрисовывать стекла. Хм, замечательную и грустную сказку рассказала эта странная подружка ее брата. Рассказать рассказала, только сама мало что поняла. Дарья, конечно, искренне и прямодушно пожалела Снежную Королеву. Пожалела не холодное, могущественное и смертельно опасное существо. Она пожалела ослепительно прекрасную женщину, приближаясь к которой прохожие лишь поднимают воротники и плотнее закутываются в плащи, а дерзкие и глупые мальчишки грозятся посадить повелительницу снега и вьюг на горячую печку. Как это похоже на мальчишек! Но что же делать? Что же ей делать?! Дарья говорит: "Нельзя боятся ошибок". Нет, не так, она утверждает, что ошибок не бывает вовсе. Разве можно такое понять? Понять? Она ведь тоже не понимает, но... Но отчего же так больно? Будто бы тот самый ледяной осколок шевельнулся в сердце.
|