Аннотация: Немного скандальный, немного загадочный и вместе с тем разбивающий на мелкие части и фантастику и реализм рассказ
ИГОРЬ ФЕДОРОВСКИЙ.
ГОЛУБЫЕ.
Попытка создания новой формы.
Н.М.
Всё меняется не очень...
А. Межиров
Наверное, никогда август не был таким холодным. На улице застывал воздух и свинцовым грузом опускался на асфальт. Старое пальто не спасало от холода, а нового взять было негде. Рита недовольно поморщилась, наскоро оценив его старую одежду, но ничего не сказала. Да и говорить, по сути, было нечего. Мало кто в их рабочем районе мог похвастать новинками моды и щеголял в дорогих дублёнках. Завод с прошлого месяца перешёл на трёхдневную неделю, и зарплату рабочим уменьшили вдвое. Николай не понимал, почему так случается. За всю свою двадцатилетнюю жизнь он не помнил ни одного дня, когда в их доме денег хватало. Да и в других домах было не лучше. Рита, хвалившаяся знатным родом и имевшая в дедушках отпрысков царской фамилии, мыла полы в заводской столовой. Сам Николай вытачивал гайки, ему нравилось ощущать их привычную теплоту.
Но август был холодным. Листья раньше времени пожелтели и приготовились к полёту в дальние страны. Николай и Рита глядели на притихшие деревья и молчали, не решаясь разбить эту свинцовую тишину. Мимо будто в замедленной съёмке проходили люди - сегодня день был нерабочим, спешить оказывалось некуда.
-На окраине города в шатре - шапито, - сообщила самую свежую новость дня Рита, - билеты всего двадцать копеек.
-Да ну? - не поверил Николай и пожал плечами. У него не было двадцати копеек, он на всякий случай обшарил все карманы, полез даже за подкладку шапки, где бывало хранились деньги, но ничего не обнаружил и разочарованно вздохнул.
-Ничего? - на всякий случай спросила Рита, хотя ей и без того было всё ясно, - Тогда пойдем, посмотрим просто так. Может, знакомых встретим.
Николай ничего не ответил, а лишь безразлично пожал плечами. Вряд ли кто из знакомых сможет одолжить деньги на билет, но попробовать всё же стоило. Идти нужно было через пустырь, так оказывалось совсем близко. Правда, от ветра никуда было не укрыться, он опрокидывал, сминал мысли в бесформенный комок, словно сердясь, что его заставляют трудиться раньше времени. Разговор не клеился - Николаю было просто нечего рассказать. Вместе со всем районом он будто бы спал беспокойным тревожным сном с мутной пеленой вместо отчётливых картин. Рита пыталась подбросить несколько тем, но они гасли, не получая новой охапки хвороста. Лишь на середине пустыря Николай скинул с себя куртку и набросил её на плечи Риты.
-Спасибо, - явно не ожидала такого поступка девушка, - не замёрзнешь?
-Лето на дворе, не время замерзать, - улыбнулся он, - думаю, что ещё придут тёплые дни. Я не верю, что всё вот так может кончиться.
-Но всё кончается, - вздохнула Рита, - слишком мало в этом году было голубого неба. Всё какое-то серое, если не смоляное. Так и ждёшь, что солнце выключится навсегда в один прекрасный момент. Прикольно тогда будет, правда?
Николай не ответил, а лишь поднял воротник кофты. В то, что солнце когда-нибудь погаснет, он, конечно, не верил. Может быть потому, что слишком любил голубой цвет, и темнота была чужой для его сознания.
-Почему ты мне не снишься? Я жду... каждую ночь... и нет ничего, - наконец выдавил из себя он, - какая-то пустота и всё.
-Может быть сейчас, - добавила Рита, - мы просто снимся друг другу.
Вопрос не был задан, и Ники не торопился отвечать. Он боялся, что придёт время и сказать будет нечего. Тревожное, тянущееся всю жизнь молчание было невыносимо. Но пока у парня было припрятано несколько лишних, ничего не значащих фраз, и он чувствовал себя спокойно.
На краю пустыря беспорядочно торчали гаражи, словно подростки в первый раз появившиеся на дискотеке и не решающиеся оказаться в центре танцпола. За гаражами был город, так называемые окраины, где селились люди, ничего за душой не имеющие. Случайные дома, слепленные из чего придётся, жались к железной дороге, будто бы торопились уехать, умчаться подальше от пугающей обездвиженности. Но ветка была запасной, поезда по ней не ходили, потому галки, вороны и прочая городская птичья шушера облюбовали её, будто бы пытаясь найти здесь сытую жизнь.
-Долго ещё? - спросил Николай, останавливаясь, - Я устал.
-Потерпишь.
После путей показались фургончики, пёстрые, живые. По сравнению с бесплодной пустыней это был почти рай, и Николай улыбнулся. Первое впечатление его никогда не обманывало.
-Был когда-то цирк бродячим, сделался передвижным, - пробормотал он куда-то в сторону, не надеясь, что Рита его услышит.
-Но почему-то мы не смеёмся, - в тон ему произнесла девушка, - и плакать, похоже, не собираемся.
-Скажи мне, когда у тебя поезд, и я поплачу, - выдохнул Николай. Он не знал, нужно ли было говорить это, и затих, потерявшись в мыслях.
-Что? - не поняла Рита.
-Ты уезжаешь, - выдавил из себя Ники, - к дяде, в какой-то из бургов, забыл.
-Неважно, - проговорила девушка и вдруг, пытаясь переменить тему, дёрнула парня за рукав. - Смотри, смотри, какая прелесть!
К одному из фургонов был прислонён картонный щит. На щите нарисованный парень, улыбаясь, приглашал всех в шапито. Видно было, что парню много лет: краска на картоне потускнела, а один угол щита был вообще оторван. Но улыбался парень всё так же живо, точно время обходило его стороной, не оставляя морщин на посеревшем куске картона.
-Просто картинка, - пожал плечами Ники, - что ты нашла в нём интересного?
-У нас же денег нет, чтобы смотреть остальное, - ответила Рита, - не хочу, чтобы мы пришли сюда совсем уж зря.
Николай хмыкнул, не найдя нужного ответа, и вдруг заметил, что парень со щита подмигнул ему.
-Что такое? Ты видела? - воскликнул Николай, - Он... он живой, он настоящий!
-Я не вижу здесь ничего, кроме нашей нищеты, - неохотно отозвалась Рита.
Говорить с Ники больше было не о чем, и она прекрасно понимала это. А завтра... завтра поезд, уносящий в очередную невстречу.
-Пошли, - Ники сплюнул и отвернулся от парня. Мыслей на сегодня было достаточно, - а то я скоро сойду с ума оттого, что никуда не могу тебя пригласить.
Рита уехала, помахав Николаю на прощанье рукой. Ники не думал, вернётся ли она когда-нибудь, а если вернётся, то насколько. Время перестало быть для парня чем-то весомым, покатилось под откос, почуяв свободу. Он приходил каждый день на оживлённую окраину, видел малюток, ещё не понимающих жестокости мира. Потому им ничто не мешало смеяться, когда звери скалили зубы и бросались на прутья клеток.
Ники же даже не улыбался. Правда, для него всех зверей (и реальных, и придуманных им самим) скрывал картонный парень с равнодушной улыбкой на лице.
Такая же улыбка радовала любителей зверей и в июне, когда Николай уезжал из города. До "Дачной" электричка стучала, набитая битком: он выбрал выходной день, но не жалел об этом. В будни ещё неизвестно, по какому расписанию пойдёт эта стерва электричка. Конечно, нужно уточнить, но... не сегодня.
Он ехал никуда. Дачи его мало привлекали - давно он разучился совершать набеги на чужие садовые участки. Может быть, даже Рита его отучила. Да и тянуть с дач сейчас было нечего. Разве что чужие лопаты и грабли, для того, чтобы получить ими по мягкому месту от разозлённого огородника. Вот пойдёт клубника...
Но пришла станция, потом другая, зашевелились спящие дачники, время перестало однообразно стучать по рельсам. Ники и не заметил, как оказался в пустом вагоне.
"И куда это они все подевались?" - подумал парень и наследующей станции подевался сам, нашёл потерявшийся в пыльной листве серо-зелёный домик и зашагал к нему.
-Курить будете? Сразу же обратилась к Николаю женщина в сером костюме, - У нас пацаны с посёлка урну своротили.
-Здесь у вас есть близко поля? - спросил он женщину, почти не поняв сказанных ей слов. Можно было и здесь - всё равно до него никому не было дела, просто эта станция казалась Николаю частью Города, из которого он больше всего на свете хотел убежать.
-Что? - его не поняли и понимать не хотели.
-А далеко? - спросил просто потому что сорвалось с языка, - Спасибо.
Теперь Ники всё предстояло находить самому. Однажды он снова заметил, что нарисованный парень ему подмигнул.
-Что за чёрт! - выругался Николай, - Наверное, скоро совсем сойду с ума.
-А ты хочешь? - неожиданно услышал он, - Устроит тебя такой выход?
"Голову даю на отсечение, что говорит этот картонный уродец, - подумал Ники, - но кто может меня так разыгрывать? Просто чудо какое-то!"
-Ты знаешь, что чудес не бывает, - ответил картонный парень, - так зачем пытаться себя убедить, что они ещё возможны?
-Но... ты говоришь? - робко возразил ему Николай, - И этого быть не может.
-Да, я говорю, а птицы летают. Может, их тоже кто-то нарисовал на большом листе бумаги, - отозвался парень, немного подумав. - А что может быть... Ты вот, не думал, что она уедет, так?..
-Откуда ты знаешь про неё? - удивился Ники, которому любое напоминание о Рите было как нож в сердце.
-Ты же сам сказал здесь однажды, что она уезжает, - пожал плечами парень, - было непохоже на то, что ты шутил.
-Не лезь в мою жизнь! - почти выкрикнул Николай, но сил уже не было, и он лишь выдохнул и попытался перевести разговор на другую тему, - Тебя как зовут?
-Стиви, - представился парень, - вообще-то меня зовут Стивен, но это слишком официально.
-А я Николай. Правда, ты это лучше меня знаешь.
-Может, пройдёмся? - предложил Стиви, - У меня есть время до двенадцати ночи.
-А потом что? Превратишься в тыкву? - сострил Ники и засмеялся своим хриплым ненастоящим смехом, - И ужасные омерзительные крысы будут бегать вокруг тебя.
-Потом я должен буду охранять цирк до восьми, - ответил Стиви, нисколько не обидевшись на шутку. - Хулиганы, от них никуда не деться.
..."У нас пацаны с посёлка урну своротили, - почему-то вспомнилось Николаю, но он поспешил прогнать эти мысли куда подальше. - Держу пари, что завтра никого не будет. Они услышат, как ты щёлкаешь зубами и ногами топаешь".
-У меня зубы все гнилые, - улыбнулся Стиви, словно прочитав мысли собеседника, - с них уже совсем сошла краска. А топать ногами мне больно.
-Да? - от удивления Ники не мог даже слова вымолвить.
-У меня нет мизинца на правой ноге, - сказал Стиви, - он был на том оторванном углу - хулиганы постарались. С тех пор я немного прихрамываю, совсем чуть-чуть. А прыгать, увы! не могу. Так мы идём?
-Да, - теперь Ники ответил, соглашаясь, и они пошли. Дорога рвалась на части, между этими пыльными частями стелилась трава, да кое-где росли пивные банки, чувствуя себя своими в этом мире. Редкие деревья жались к дороге, искали защиты у людей, но получали лишь оборванные листья и ветки.
С неба неожиданно закапало. Он мог укрыться на станции, но серая женщина-сторожиха могла бы тогда его не понять, а лишние разговоры сейчас были не нужны. Ближайшая деревня находилась в трёх километрах, но он был уверен, что указатель врёт, что там нет ничего кроме леса с запрятанным глубоко в чащобе счастьем.
И может быть, там, в глубине, найдётся одно маленькое поле, на котором можно будет укрыться от дождя.
-Дождь! - выкрикнул Стиви, ускорив шаг, - У тебя есть зонтик?
-Ты же там всю жизнь стоишь под дождём, - махнул рукой в сторону зоопарка Николай.
-И достоялся до того, что меня некому подкрасить, - признался Стив, - все думают, что я и так хорош, что до закрытия сезона простою.
-А потом? - неожиданно остановился Ники, - Потом, после закрытия сезона?
Парень уже забыл, что познакомился с этим картонным зазывалой только сегодня. Ему казалось, что они знают друг друга не один десяток лет.
-А тебе есть хотя бы пара десятков? - спросил Стиви, и Ник утвердительно кивнул. Дом, с которого давно сошла жёлтая краска, показался вдали. Съёжившаяся под дождём четырёхэтажка. Врастающая в землю, постепенно, но очевидно. Чтобы зайти в подъезд, нужно было спуститься вниз на пару ступенек. Деревянная дверь, стыдясь своего уродливого вида, заскрипела, но открылась. Пахло мочой, жареной рыбой и чем-то третьим, не поддающимся определению. Воздух здесь был затхлый, умерший, хорошо хоть капли дождя не залетали сюда.
Он не спешил уходить, потому что и так был нигде. Одуванчиковое поле стелилось перед ним, оно было в нём. Траве никто не запрещал быть мокрой после дождя, но Ники сам ещё не обсох, и он валялся в этой траве, глядел на постепенно светлеющее небо и ждал тех, кто его никогда здесь не обнаружит.
Но кто-то в подъезде всё же был. Стиви остановился и что-то шепнул Николаю, но тот ничего не понял.
У лестницы на первый этаж кто-то стоял. Ники не мог определить кто, так как свету в подъезд неоткуда было просочиться. Дверь закрылась, впустив ребят, лампочка была разбита, а проход на лестницу загораживала тёмная фигура.
-А ну, выметайтесь отсюда, быстро! - фигура изъяснялась хриплым прокуренным женским голосом, - Идите в подвал, таким как вы там и место. Нечего по приличным квартирам грязь разносить!
-Дождь ведь, все разносят грязь, - осторожно предупредил Ники. Он почему-то думал, что эта противная баба обращается именно к нему, хотя его из-за Стиви почти не было видно.
-А вы тем более! - не собиралась умолкать баба, - Последнюю лампочку готовы спереть! Управы на вас нету!
-Нет, вы не поняли! Мы обсохнем и дальше пойдём, - попытался объяснить Николай, но его больше не слышали.
-И как таких только земля носит! - Ники уже надоело слушать этот голос, но парень не знал, кончился дождь или нет, - Вот поставим замок - находитесь сюда!
-Только смотрите, чтоб его не спёрли, - предупредил Стиви, решивший, наконец, подать голос, - Пошли, Ник!
Он сорвал столько одуванчиков, сколько смог унести. Ни пакета, ни сумки с собой он не взял: они, одуванчики, не любят, когда их лишают света.
-Здесь темно, - сказал Николай, когда они со Стиви оказались в подвале. "Хотя, - подумал Ники, - это ещё сильно сказано: темно было там, в подъезде, здесь вообще ни черта не видно".
-Осторожней, ступеньки, - предупредил Стиви, потом помолчал и добавил, - мы сами выбрали эту власть, а она из нас сделала клоунов. В такой темноте можно выжить только клоуном, иначе погибнешь.
Стиви бросил эту фразу небрежно, не размахиваясь, но Ник тут же грохнулся, запнувшись о ступеньку. - Здесь чтобы спуститься вниз, нужно сначала подняться на пару ступенек, - объяснил Стиви, уже оказавшись внизу, - ты не расшибся там?
Ники покачал головой. Всё-таки в этой кромешной темноте было тепло, и он не торопился подниматься. Всё равно ещё идти чёрт знает сколько, чтобы найти этот холодный до судорог подвал.
Да и дождь там, наверху, поди, давно уже кончился.
Только трава будет мокрой долго. Всплакнув, солнце не решится сразу высушить её, оставит себе работу на долгий июньский вечер.
А вот Николаю ждать вечера было никак нельзя. Электричка отходила через полчаса, а он даже не знал, где находится.
Внизу было светлей. Может быть от одуванчиков, которые кто-то забыл на полу. При тусклом свете Ники разглядел смятую постель, больше походящую на ворох грязного тряпья, покалеченный стол на трёх ногах, который держался у стены чудом, не падал, а на нём стояли початая бутылка и стакан.
-Вот, как и я, хромает, - махнул рукой Стиви на стол и улыбнулся. Они шли по подвалу, встречали похожие горы тряпья и совсем ничего не встречали. "Этим людям, - как потом объяснил Стиви, - постели не досталось, и они вынуждены спать на голом полу".
-Но тут же, наверное, крысы, - вздрогнул Николай.
-Да, крысы, - ответ как всегда был прост и говорил за себя. Ники поморщился и стал внимательнее смотреть себе под ноги.
-Не бойся, - успокоил его Стиви, - они не тронут, если ты будешь смелее, самую малость.
Подвалу конца не было. Они всё шли и шли. Проходили какие-то баки с водой, старые шкафы, трубы...
-Почему на них ничего не сохнет? - только и мог спросить Ники.
-Потому что они холодные, - не оборачиваясь, произнёс Стив.
Ники уже забыл дорогу назад, а у него было только полчаса. Даже ещё меньше - он не знал, сколько забрали они, его мысли.
-Ты идёшь не туда, - услышал он голос за своей спиной, - вот через эту рощицу и через пятнадцать минут будешь на станции.
Николай обернулся, но все рощицы оказались лесом, в котором найти что-то своё было немыслимо.
-Привет, Стив, - ответил он, узнав парня, - что, тоже пришёл собирать одуванчики?
-У меня появилась подружка... стоит в окне магазина косметики, - поделился радостью Стиви, - будешь ревновать?
Ники покачал головой. Сколько оставалось до электрички? Он не знал, да и теперь, похоже, это не имело значения.
-У неё ничего не оторвано? - спросил он, вспомнив недостающий палец Стиви.
-Всё в норме, - проговорил тот, там другая беда - их меняют каждый месяц. Всё за модой угнаться не могут.
-А через месяц, - вздрогнул Ники, - бросят в огонь?
-Наверное, - пожал плечами Стив. - Она любит одуванчики, вот я и здесь.
-А меня? - почти выкрикнул Ники, - Меня ты больше не любишь?
-Любовь - это когда каждый раз целуешься как в первый, - сказал Стиви, - всё остальное так, ерунда. Выдумка, которой не согреешься даже в такое холодное лето.
-Так я был ерундой? - закричал Николай, и из его дрожащих рук полетели на свет одуванчики, - Знаешь, у меня есть девушка...
-Рита? - Вспомнил Стиви, - Но она же уехала от тебя.
-Когда? - спросил Ники, повернув к нарисованному парню своё залитое слезами лицо.
-Давно, - немного помолчав, ответил Стив, - ещё в августе.
-Наверное, никогда он не был таким холодным, - пробормотал Ники, уютно устроившись у печки. - На улицах мы топчем замёрзший воздух... Да и тут не лучше. Придут эти... бомжи и прогонят нас.
-А может быть, всё, что случается, не случайно? - спросил Стиви, сам не зная ответа, - Нас прогонят, и мы разбежимся, никогда больше не встретившись.
-А на самом деле? - прошептал Николай, которому вовсе не хотелось уходить отсюда, - Ты же не уйдёшь, не оставишь меня тут одного?
-Всё равно мы встретимся, - почесал затылок Стиви, - потом... в прошлом.
Ники хотел поинтересоваться, как это, но не спросил. Ему вообще расхотелось разговаривать. Просто сидеть в тепле, глядеть в глаза Стиви, чувствовать его дыхание рядом - так верней.
-Мы похожи. У нас с тобой чёрные зрачки, - Ники улыбнулся, но Стиви, похоже, был серьёзен как никогда, - у многих сейчас они вообще никакие. В них ничего не отражается, понимаешь?
Николай понимал. Ему было приятно слышать, что они со Стиви хоть чем-то похожи.
-Я не такой, как ты думаешь. Я люблю детей, - неожиданно для себя произнёс Ники, - сам не знаю почему. Они же сопливые и...
-Поцелуй меня, - Николай услышал этот шёпот, и говорить дальше сразу же расхотелось, - хватит дурачиться.
Ники коснулся губами щеки своего друга, явственно ощутил вкус картона и только тогда вспомнил.
-Не приближайся к печке... сгоришь, - только и смог пробормотать Ники.
-Садись, погрейся, - предложил ему фокусник, - наш цирк прекращает гастроли, потому мы и сжигаем декорации. Пусть они хотя бы в последний раз послужат нам верой и правдой.
-Как? - вскрикнул Николай, - А тот парень на афише?
Фокусник улыбнулся, понимая, и махнул рукой на пламя. Николай не был точно уверен, но ему показалось, что там, в огне он в последний раз увидел его улыбку.
-Прощай, - прошептал Ники, махнул рукой пламени и в последний раз посмотрел на небо. Фокусник заметил это и рассмеялся. Парень повернулся к нему, будто бы пытаясь защитить душу картонного мальчика, которая совсем недавно улетела высоко-высоко.
-Небеса... - прошептал он, зачарованно глядя высоко-высоко, - В первый раз я заметил, что они голубые...
-Не знала, что ты романтик, - улыбнулась девушка, - презервативы купил?
Парень полез в пакет и достал упаковку.
-Не знал, что такие вообще бывают... Никогда не покупал их в аптеке.
"А ты их вообще когда-нибудь покупал?" - хотела спросить девушка, но промолчала. Бросила взгляд на упаковку - там наплевав на холод августа и северный ветер, шумевший на пустыре, улыбался парень.
-Может, ты хочешь его как-то назвать? - съехидничала девушка, - Самое время.
Впереди был ещё весь пустырь. На нескольких одуванчиках ещё сохранились белые шапки.
-Николай, - махнул рукой парень, чтобы отвязаться.