Аннотация: О нравах российских писателей в Германии
Юрий ФАИНОВ,
Германия
СОВЕСТЬ НА ПОСОБИИ
"Мы привыкли относиться к дерьму с этакой брезгливостью, как будто это что-то плохое. А ведь, если разобраться, так это, может быть, самое ценное на земле вещество, потому что вся наша жизнь происходит из дерьма и в дерьмо опять же уходит. ...Встает законный вопрос: не лучше ли, отбросив предубеждение и ложную брезгливость, потреблять его в чистом виде, как замечательный витамин? Для начала, конечно, ...можно удалить естественный запах, а потом, когда человек привыкнет, оставить все, как есть".
Владимир Войнович. "Жизнь и необыкновенные приключения солдата Ивана Чонкина". Книга 1-я. "Лицо неприкосновенное".
"Я-то знаю себе истинную цену! Кто вы, и кто Я?! Разве нас можно сравнивать? Вы же себе только кажетесь, а Я настоящий... Вы в массе своей очень мелковаты и неприглядны. За крайне редким исключением. В то время, как Я..."
Владимир Кунин. "Кыся"
Ошибаются те, кто полагает, что дуракам закон не писан. Писан-то он как раз дуракам, потому что умному прохиндею, знающему, что закон - не столб, обойти его - да как два пальца об асфальт! Для этого и нужно-то всего ничего: лишь, однажды создав, постоянно поддерживать в окружающих массах образ собственной исключительности и, как следствие, вседозволенности. То есть, рявкни разок: "Кто вы, и кто Я" или, еще категоричней, я - "Лицо неприкосновенное", - и живи себе, припеваючи! И не просто припеваючи, а хоть и в чужом монастыре, но по своему уставу.
Что гласит "свой устав" - станет ясно чуть позже. А сейчас, поскольку речь пойдет о неизвестных российскому читателю основах немецкого общественного устройства, необходим маленький экскурс в теорию современного германского права.
Орднунг ист орднунг
По этой теории, которая и по сей день находится в полном согласии с практикой, нынешняя ФРГ являет собой социальное государство. И обеспечивает это согласие "Федеральный закон о социальной помощи" - той самой помощи, которую, как последнее, крайнее средство поддержки, немецкое государство оказывает всем попавшим в беду своим жителям. Обратите внимание: не гражданам Германии, но всем, кто легально живет на ее территории. Помощь эта включает в себя предоставление бесплатной благоустроенной квартиры со всеми удобствами, начисление денежного пособия из расчета, в среднем, 230 евро на человека в месяц (к этой цифре я еще вернусь), право на льготный проезд городским транспортом, бесплатное медобслуживание. Перечень не исчерпывающий: например, семьям с детьми дополнительно выделяют средства на приобретение школьных принадлежностей, детишек за государственный счет могут отправить во время каникул на отдых, оплатить посещение ими спортивной секции, танцевальной студии, покупку велосипеда, и др. (В отдельных случаях за счет казны оплачивается даже обслуживание социальщика-инвалида проституткой.)
Но рассчитаны все эти блага лишь на тех, кто в силу обстоятельств не имеет иных возможностей обеспечить себя и семью прожиточным минимумом. При этом социальщик не вправе владеть недвижимостью как в Германии, так и в других странах (прошу читателя запомнить это условие), дорогостоящими предметами быта (например, автомобилем), ценными бумагами, сбережениями. Согласно закону сперва он обязан исчерпать собственные источники, и только потом протянуть руку за государственной помощью. В случае же её получения обманным путем мошенника ждут суровые санкции, вплоть до уголовного преследования.
В тисках социализма
Для немца стать "социальщиком" означает оказаться на самом дне общества. В Германии на таких иждивенцев смотрят неприязненно: ведь даже при высокой нынешней безработице в стране десятки тысяч вакансий. Да, не престижных, да, малооплачиваемых. Но в глазах бюргера любой работяга выглядит достойней, нежели получатель социального пособия, будь он даже трижды "бывший русский интеллигент".
Нет, я далек от мысли обличать тех из наших бывших соотечественников, кто в силу объективных причин вынужден довольствоваться в Германии социальной помощью. Особенно, если людям за шестьдесят, если они приехали сюда с несколькими сотнями долларов или евро в загашнике, не оставив на покинутой родине ни кола, ни двора. Речь пойдет о двух тёзках, двух творчески одаренных и стратегически мыслящих "инженерах человеческих душ", весьма популярных среди читающей русские книги публики что в ФРГ, что в России.
Тёзки охочи до рассуждений о нравственных ценностях, собственном творчестве и трагических изломах собственной же судьбы. Впрочем, черта эта вообще свойственна пожилым, особенно - в эмиграции. Тут каждый второй не просто герой, а, как минимум, особо ответственный работник, всю жизнь бившийся в тисках социализма. Вот и один из тёзок тоже представляется жертвой существовавшего в СССР режима. Но при этом застенчиво уклоняется от ответа на закономерый, в общем-то, вопрос: а в чем, собственно, выражались те притеснения, из-за чего он два десятка лет назад был вынужден эмигрировать? Застенчивость объясняется просто: ведь даже простодушному бюргеру, готовому верить любому слову беглеца из-за "железного занавеса", не втюхать за зверства тоталитаризма отлуп, который "беглец" получил от собратьев-писателей при попытке урвать не ему предназначенную квартиру. В миг превратившись в идейного борца с коммунизмом, новоявленный диссидент решил хлопнуть дверью. И, обстоятельнейше подготовившись, хлопнул - на погранпункте в "Шереметьево-1", через пару часов оказавшись в Вене, откуда, вместо Израиля, как это значилось в визе, на автомобиле приятеля перебрался в Германию, где и прижился на два десятка лет.
Что до другого из тёзок, то он, обласканный партией и правительством и сам поднаторевший в верноподданнических песнопениях, давно для себя решил, что публика - дура, а посему в ходе творческих встреч с этой публикой, на наивный вопрос - что он уже столько лет делает в Германии? - фарисейски-напыщенно отвечает встречным вопросом: "А почему российских хоккеистов не спрашивают, что они делают в США и Канаде?!". И при этих словах у него всякий раз наворачиваются на глаза слезы обиды.
Что эмигранту здорово, то немцу смерть
Но довольно о проявлениях творческой одаренности моих героев. Поговорим об их стратегическом мышлении. Точнее, об их стратегической цели, вполне укладывающейся в нехитрую формулу: "Что моё - то моё, а что твоё - то наше", где под словом "твоё" понимается нетощий германский "социал", выплачиваемый из бюргерских налогов (потому-то работающее население ФРГ и смотрит косо на социальщиков), а под словом "мое" - немелкие гонорары от изданий-переизданий их книг и прочей литературной продукции. Но как прапорщик Пупкин совместил пространство и время, приказав новобранцам копать канаву от забора до обеда, так и мои герои уж который год успешно совмещают постыдный по немецким понятиям статус получателя социального пособия с гордым званием преуспевающего российского литератора.
Уютно обосновавшись в футбольно-пивной столице юга Германии, эти акробаты не всегда изящной словесности любят выступать перед эмигрантской аудиторией. Причем, глагол "любить" тёзки понимают исключительно как синоним глагола "ценить". А ценят они свою аудиторию, независимо от ее числа, ровно в 500 евро, бесстыдно требуя эту сумму за каждое выступление (тут самое время вспомнить размер месячного пособия, из которого подлинные социальщики выкраивают деньги на входной билет на встречу со своими "преуспевающими кумирами": оно ровно вполовину меньше).
Любят тёзки погарцевать и перед камерами-микрофонами современных отечественных телерадиоканалов, поучая, как встарь, бывших земляков: и прежде - в эпоху соцреализма, всё вещали о чести и совести, и теперь - в эпоху российского беспредела, токуют о том же. Правда, несколько неуверенно, что, очевидно, объясняется отсутствием "руководящей и направляющей". Впрочем, что я буду пересказывать ход чужих мыслей! Вот, как недавно излагал свою позицию сам постаревший борец за льготную жилплощадь: "Правильно сказали, что регулируется что-то совестью, потому что, если я замечу, что кто-то ехал на машине и проехал на красный свет, я, конечно, никому не сообщу. А если я увижу, что он сбил старушку и удрал, то, может быть, и сообщу. Например, из американской жизни, это очень хорошо, когда законопослушные граждане сообщают власти, но не всегда". Любопытно, сколько слупил с останкинского ТВ этот "морализатор" за свои рассуждения?
Но все суммы сборов - пустяк по сравнению с гонорарами, что именитые тезки-беллетристы втихаря перекачают из России, минуя Германию, в третьи страны за какой уж по счету тираж своих книг! Ведь это только для немцев понятие "орднунг" - святое. Вот всколыхнулась сейчас вся творческая интеллигенция Германии, узнав о намерении правительства начать с будущего года и её облагать налогами наравне со всем прочим работным людом (сейчас налогообложение представителей свободных профессий производится по специальной шкале). Да только законопослушные немцы помитингуют-повозмущаются, а час настанет - и зашагают колоннами, с декларациями о своих доходах наперевес, к дверям налоговых инспекций.
То ли дело наши герои - ветераны идеологического фронта, закаленные в борьбе за свои привилегии: для них закон всегда был что дышло! К тому же, одно дело витийствовать о нравственной чистоте, как они это делали в эпоху "разлитого социализма" и по инерции продолжают сейчас. И совсем иное - отрывать от сердца кровные и возмещать немецкому государству затраты на свое содержание. Ведь это ж с ума сойти, сколько придется отдать! Пальцев не хватит загибать, сколько тысяч неучтенного гонорарного "приварка" к социальной помощи набежало за годы жизни в Германии! А как быть с приватизированными хороминами (у одного на брегах Невы, у другого - Москвы-реки), цена которым десятки тысяч, и не рублей, а долларов?
Вот вам и ответ на вопрос: почему россиян-хоккеистов не спрашивают, что они делают за океаном? Да потому, что они со своих тяжких заработков честно платят налоги Америке. А наши интеллектуалы-тёзки, одновременно сося двух маток - российскую и немецкую, считают само собой разумеющимся "натянуть нос" Германии. Ведь даже элите Союза советских писателей не снились те условия, что они себе здесь создали! Разве что экс-москвич слегка обделался со своей хороминой на Ленинградском проспекте. Знать, настолько вошел в раж, в присущей ему манере хамя оппоненту (на сей раз - со страниц парижской "Русской мысли"), что упустил из виду, как в справочнике Союза писателей России черным по белому пропечатали его фактический домашний адрес в Белокаменной. Но не велика беда! К любому дерьму лишь с непривычки относятся с этакой брезгливостью, как будто это что-то плохое. Для начала, конечно, можно удалить естественный запах, а потом, когда человек привыкнет, оставить все, как есть.
Впрочем, простите, любезные! Разве ж вас можно сравнивать с хоккеистами! Кто ВЫ, и кто они?! Они же себе только кажутся, а ВЫ настоящие. Потому и обман принявшего вас на все готовое государства вовсе и не обман, а запоздалый расчет по репарациям за вашу причастность к Победе над бывшим противником страны, чье гражданство вы на всякий случай сохраняете.
Кто есть ху
Но не все способны подавить в себе брезгливость. Так, оппонент владельца московской хоромины, возглавляющий четыре последних года комитет "Русского Букера" Гилберт Доктороу высказался в "Русской мысли" в адрес обхамившего его за это "бывшего русского интеллигента" следующим, в частности, образом: "Он уверен, что... сможет изменить прошлое, а его незавидное поведение вдруг покажется благородным и достойным".
Московский же актер и ведущий популярной телепрограммы Дмитрий Нагиев вообще проигнорировал собственника питерской хоромины: "Не хочу с ним лично знакомиться после той суммы, за которую он продал нам право на постановку. Весьма внушительная денежка. Он был готов продать права фирме "НТВ-профит" за 40 тысяч долларов. Естественно, у нас - с театральной постановкой - меньше, но тоже нехило. Причём наши продюсеры готовы были отдать эти деньги, но просили отсрочку, ну хотя бы недельную, но - нет. Старик со слезами на глазах отказал. Да, я слышал о его потрясающей бедности, но нас терзают смутные сомнения".
Хочу быть правильно понят: в тогу защитника финансовых интересов немецкого государства я не ряжусь - оно, если сочтет нужным, и само о себе позаботится. Но и вы, любезные дедушки-тёзки, не становитесь в позу радетелей нравственности. Дабы не пришлось потом вспоминать, потирая ушибленные места: "...как вдруг совершенно неожиданно что-то большое, жесткое, сетчатое, очень больно стукнув меня по кончику хвоста, накрыло нас обоих, и прежде, чем я успел сообразить - что же произошло, я услышал мерзейший голос этой сволочи Пилипенко: - Пиздец коту!!!" (Владимир Кунин. "Кыся".)
Завершу, чем и начал - цитатой, относящейся и ко всему вышесказанному: "Что касается меня, то я собрал в кучу все, что слышал по данному поводу и прибавил кое-что от себя, прибавил, может быть, даже больше, чем слышал. В конце концов, история эта показалась мне настолько занятной, что я решил изложить ее в письменном виде, а если вам она покажется неинтересной, скучной или даже глупой, так плюньте и считайте, что я ничего не рассказывал". (Владимир Войнович. "Жизнь и необыкновенные приключения солдата Ивана Чонкина".)
Да, и еще одно: если дедушки в очередной раз заскочат за гонорарами в Москву или в Питер и примутся, надувая щеки, рассказывать, что они - почтенные немецкие пенсионеры, то знайте, что и это - бессовестный блеф. По немецким законам пенсии им не положены, а содержание, которое они получают - то самое социальное пособие на бедность, которое от щедрот своих платит Германия убогим и сирым. В том числе и тем, кого по ошибке таковыми считает.
Post scriptum
Когда этот материал был уже подготовлен к печати, я его по e-mail отослал своим старинным друзьям. Все они - с юности влюбленные в "лирику" бывшие "физики", сменившие в силу обстоятельств место жительства и род занятий, но не изменившие любви к литературе.
- Юра, - ответил мне один из корреспондентов, - цитаты из произведений писателей, которых в России основная читательская масса, в сущности, знает больше по фамилиям, чем по творчеству - лишние. В особенности, насчет дерьма: в них звучит не очень понятная нашей публике желчь и злость. Почему они звучат у твоих "героев-тёзок" - понятно: ведь эти авторы классиками новой России не стали. А "Чонкина" я изначально считал совершенно русофобским произведением. Представь себе, какая бы шумиха поднялась, если бы Войнович вместо фамилии "Чонкин" поставил "Нурмухаметов" или, еще лучше - "Рабинович"?
Ему вторил другой:
- Юрка, убрал бы цитаты! Ведь свободное употребление той самой лексики, которую принято называть "русским фольклором", в России все же не приживается. По моим оценкам, даже на улице его открыто употребляют не более пяти-десяти процентов (можешь, конечно, мне не верить). И хотя эта лексика звучит (не в полной красе, понятно) и с экранов телевизоров - боевики, триллеры и пр., - воспринимается она большинством все же с раздражением. Это для эмигрантов, если судить по тому же Кунину, употребление "русского фольклора" - совершенно нормальное явление. Возможно, у него это стало неким филологическим лакомством в узком кругу "единосудьбцев". А может, таким способом он пытается прикрыть языковую скудость своих "Брысей" и "Кысей"?
- А вообще, - завершает свое письмо третий, - было любопытно прочитать про изгибы души бывших совписов, ставших "за бугром" в одночасье борцами с проклятым тоталитаризмом, от которого они имели немало благ. Кстати, я не сразу догадался, о ком идет речь в фельетоне: кто у нас сегодня их читает! Кого волнуют и кому нужны их высосанные из пальца сюжеты? Таким же, как и они сами? Но знаешь, старик, таковых у нас с каждым годом все меньше и меньше становится. Исчезают куда-то. Неужели, к вам, в Германию, перебираются? Дела-а...