- Там все другое. Абсолютно чуждая нам культура. Они... иные, понимаешь? Довольно стратифицированная, иерархическая культура, так что есть и аристократия, и рабы. Может быть, немного напоминает средневековую японскую, хотя я в ней не специалист. Если вкратце, то эйлинцы носят только один вид одежды - белоснежную тогу через плечо, как мужчины так и женщины, едят одну сырую рыбу и превосходно сражаются на мечах, а еще посещают удивительной красоты храмы - окаймленные колоннадами мраморные часовенки с изогнутыми крышами.
- У них есть литература?
Разговор происходил в баре "Брэдбери" что расположен в километре от Купола у подножья обледенелой горы Арсия. За окном стремительно темнело, долгий сол подходил к концу, и красноватые чудные горы уже не были видны в сумерках, зато показалась Старая Земля - яркая голубовато-серебристая жемчужинка в черном небе. С ним, обычным младшим кадетом, заговорил недавно прибывший в колонию офицер.
И Сергей Фельдман заказал еще виски, а присевший рядом за барной стойкой незнакомец в офицерских погонах тоже взял двойную порцию, хотя и так был уже порядочно пьян. Офицер рассказывал как в молодости посетил планету Эйлин - один из самых дальних разведданных Космофлотом миров, дивный странный мир с культурой, что чудно напоминает японскую. Сергей не хотел прерывать бурную исповедь хотя бы из уважения -ведь он был всего лишь кадетом, так что юноша внимательно слушал про далекий и такой чудный мир, а за окном сол нежно-голубоватыми сумерками плавно перетекал в черную как чернейший мягкий шелк ночь.
- Простите, я забыл как вас зовут, - вежливо вставил Сергей, добавляя себе в виски льда. Об Эйлине он знал довольно мало, и конечно еще не разу не видел человека лично посетившего эту далекую планету за туманностью Конской Головы.
- Меня зовут Иван, но это не важно, завтра на утро ты все равно забудешь, и историю которую я тебе сейчас расскажу ты тоже скорее всего забудешь. Так вот, пойми, там все было такое диковинное и чуждое, например, у них есть есть очень интересный театр теней, и школы искусства каллиграфии, а выписанные чудной вязью стихи прославляют героическую смерть в бою и сложены без всяких рифм, но все равно прекрасны. И в сочетании с храмами с изогнутыми крышами и сырой рыбой под острыми пряными соусами все это очень занятно, конечно. Но не в этом дело, сынок. А дело в том, что там я нашел свою настоящую любовь. Представь, дружок, я умудрился влюбиться в местную девушку и закрутить роман, бурный, будто тайфун на Венере!
- Ничего себе! А можно подробнее?!
- Ну что ж, если ты, дружок, угостишь меня еще порцией виски, то может быть я и расскажу поподробнее.
Он не помнит моего имени, - сообразил Сергей и подозвал бармена:
- Еще два, пожалуйста! Продолжайте, Иван. А меня зовут Сергей Фельдман, и я тут на стажировке на полгода.
- Так слушай же внимательно, Сергей. Взявшись за руки мы гуляли у ледяного океана, кидали камешки в пенящиеся волны, вместе пили горькую настойку из трав что хорошо кружила голову, и читали стихи о геройской смерти в бою. Она... Как она выглядела? Как типичная эйлинка, очень худенькая, ростом мне по плечо, серо-голубая кожа, ярко-розовые волосы, яркие оранжевые глаза без радужки и зрачков. А потом... В один из дней она прислала мне со своим рабом желтую розу. Помню, шел дождь, холодный ливень, я открыл дверь, а он стоит под бьющими струями, бритоголовый и босой, как все рабы, и держит в вытянутой руке желтую розу, вернее местный цветок, очень напоминающий розу. Я заглянул в инфосеть и выяснил что желтая роза на Эйлине это знак расставания. Ее посылают исключительно бывшим возлюбленным. И когда я прочитал это, то сердце мое разорвалось напополам. В тот момент я почти что умер, можно и так сказать.
Сергей печально вздохнул, долил Ивану виски, и они молча не чокаясь выпили. Затем еще раз выпили. И еще. В баре было довольно людно, слышался звон стаканов и шум голосов, и бедняга бармен носился как ошпаренный. Так они долго пили молча, в сумраке и дыме сигарет. Наконец Иван продолжил:
- Но вот в чем загвоздка. Там все такое абсолютно чужое, все такое дивное, такое чудное, и тут на тебе - желтая роза как символ разлуки! Ты вообще можешь в это поверить?
- Да, это... странно. Мягко говоря. Какое интересное совпадение! Кто бы мог подумать!
- Красивая история? Правда ведь красивая получилась история с этой желтой розой, дружок? Не жалеешь что дослушал до конца?
Они еще долго пили и обсуждали общих знакомых из поселения под Куполом, а затем Иван предложил расплатиться за двоих. За окном забрезжил сиреневатый рассвет, оба были чертовски пьяны, а к бару как раз подъехал шаттл чтобы отвести последних загулявших посетителей к Куполу.
Бумажник офицера широко распахнулся, и в глаза Сергею мелькнула маленькая фотография. Очень странный снимок который юноша успел рассмотреть только мельком.
- Что это? Там, на фотографии?
- Как что? Я, моя жена, и наши восьмеро детей. Эйлинки рожают по четверне сразу, как ты прекрасно знаешь.
- У ваших детей... Ярко розовые волосы!
- Да, тут они пошли в мать. Но глаза не оранжевые, а карие, как у меня, со зрачками, и кожа светлая. Четыре мальчика и четыре девочки. Все превосходно сражаются на мечах и рисуют каллиграфию, а малышка Карен даже пишет стихи о геройской смерти в бою.
- А как же желтая роза?! Знак расставания? Символ разлуки? - рот Сергея широко распахнулся сам собой.
- А... Было дело. Ну поссорились, с кем не бывает. Каждая пара через такое проходит, - Иван махнул рукой и двинулся на выход. - Главное что мы уже шестнадцать лет вместе, и очень счастливы.
- Потрясающе! Я так рад за вас, - пролепетал ошеломленный Фельдман. - Прекрасная история!
- Пошли, дружок, а то шаттл упустим. И рот захлопни, а то муха залетит.
Шаттлы пришвартовались у специального шлюза, так что посетители бара могли не одевать скафандры. Сергей поддерживал перебравшего Ивана под плечо, и заботливо помог тому устроиться на сиденье у окна.
- И все таки, как это чудно, желтая роза как символ разлуки. Все иное, все чуждое, все такое странное, такое дивное, и тут на тебе - желтая роза. А, дружок? - уже засыпая пробормотал офицер.
- Да, это странно, но и очень красиво. А как зовут малышку с косичками? Которая одна не в тоге, а в темно-зеленом комбинезончике?
- У нее эйлинское имя, Софаарлинда, но я зову ее просто Софи. И кстати так же зовут и ее мать, любовь моей жизни.
- Красивое имя.
Шаттл тронулся, и за окном забрезжило голубоватое сияние марсианского рассвета. Начинался новый сол.