В ту ночь кадет Сергей Фельдман не спал. Его мучило неясное предчувствие, какое-то смутное и едва уловимое ощущение... Они пришвартовались у железного астероида Б434с в далеком неисследованном секторе, вокруг лишь непроглядная тьма, да ребра колоссальных размеров камня отсвечивают тускло в иллюминаторах корабля. Еще неделя исследовательской работы и они полетят домой, к тому же война на Титане что казалось будет полыхать вечно вроде бы затихает. Но травмы в душах бывалых вояк останутся, то щемящее чувство пустоты и безнадежности, которое так сложно описать словами. Он размышлял. Внезапно на потолке загорелся зеленый огонек - его вызывал сам капитан Власьев. И это в двенадцать ночи по корабельному времени?! Просто уму непостижимо. Фельдман наспех оделся и побежал к покоям капитана по кольцевым коридорам - в иллюминаторах чернота, мимо мигают зеленые лампочки указывая путь. "Оливия Маккалистер" возвращалась с экспедиции к далеким неисследованным рубежам, возвращалась почти пустой, за исключением нескольких обломков метеоритов и фотографий новооткрытых мертвых планетоидов.
Фельдман постучал, дождался хриплого можно, и зашел. Власьев, седой, в полной служебной украшенной орденами униформе сидел за маленьким откидным столиком у стены с бокалом виски. Кровать была аккуратно застелена, он явно и не ложился. Второй такой же бокал стоял напротив, определенно предназначенный для гостя. Это было уже не просто не слыхано, это было невероятно. От удивления Фельдман остолбенел и замер на месте.
- Садись, Сережа, - капитан закашлялся. - Это будет долгая история. У нас еще есть время до рассвета. Что смотришь? Я выбрал тебя. Тебе можно доверять. Я давно изучаю тебя, приглядываюсь... И знаешь что понял? Ты хороший парень, Сережа. Хороший человек. Хоть и скромница. Поэтому я и расскажу тебе все как есть.
А что если капитан пьян? Он никогда раньше не видел капитана пьяным, только трезвым, жестким и рассудительным. Капитан прошел три войны, между прочим, две на Титане и одну в Новой Андалусии. Ситуация не укладывалась ни в какие рамки. Но что делать? Ошеломленный, он послушно сел на стул напротив и отхлебнул ледяную янтарную жидкость. В приглушенном свете на стене чуть светилась фотография взрослой дочки Власьева, она работала на западном побережье астробиологом.
- Много лет назад я был молодым и наивным юношей, как и все, кадет, только выпустился, - начал неторопливо капитан, рассматривая золотистую жидкость в своем бокале. - проходил практику на Марсе. В один из вечеров я заглянул в очередной бар, прилепившийся на краю каньона Маринера. Был сумрак, я пил виски с кока-колой в полном одиночестве. Не знаю почему, хотелось напиться и забыться, как говорится. Повторяю, я был отчаянно молод, одинок, а вокруг между прочим простирались буро-рыжие марсианские равнины... Чем не повод напиться? Помню приглушенное освещение, красноватые дюны в окнах и немыслимо яркие звезды марсианского неба. Пожалуйста, представь себе это картину - кадет в баре у Маринера, один.. И тут ко мне подсел человек. Он, надо сказать, был в стельку пьян. Я запомнил только седые кустики волос, мешки под глазами и нелепый будто на вешалке болтающийся костюм. Старик, из первых поселенцев. И начал нести какой-то бред. Я с трудом выуживал из его рассказа суть и смысл. И вот что я понял.
Много лет назад он транспортником бороздил просторы местной группы, и у холодной звезды, почти остывшего белого карлика заприметил крохотную планету. Весь цимес был в том, что она так спряталась за своим крупным соседом, газовым гигантом вроде нашего Юпитера, что ее невозможно было засечь никаким телескопом. Этой планеты нет ни на каких картах, ни в каких каталогах, так удачно она спряталась в тени гиганта. И он решил посадить свой транспортник, осмотреться. И... Я знаю, в это невозможно поверить. На планете была атмосфера.
- Что? - выдохнул Сергей. - атмосфера, и не в каталоге?
- Были пресные лазурные озера и лес, хвойный лес, и горы под снежными шапками. А потом у озера он повстречал первого жителя. Он назвал ее кристаллина. Так вот, очень странное дело. У них нет мужского пола, только женский. Эти девушки - если этих созданий можно конечно назвать девушками - рожают оплодотворяясь от местного растения которое он назвал геномиус, оно несет в себе похожий парный геном. Причуды эволюции, мать ее.
Фельдман и капитан помолчали. Сделали еще по глотку виски. Псих, подумал Сергей.
- Так вот, Сережа. Они прекрасны, невероятной, удивительной, поражающей самое сердце красотой, с сиреневыми глазами и длинными серебристыми волосами. Они живут в тонких белых башнях, соединенных ажурными мостиками. По вечерам устраиваются танцы у костров, и игры в снежки. Там нет лета и осени, только зима и весна, по счастью они так близки к своей остывшей звезде, чтобы тепла хватило и на весну. И конечно там нет горя и войн, ведь там нет никакого подобия самцов. Эти кристаллины самые ошеломляющие создания во всей Вселенной, уверял незнакомец.
Сергей молча слушал весь этот невообразимый бред, попивая виски и поглядывая исподлобья на пьяного капитана. Конечно, завтра он никому про это не расскажет, и капитану об этом позоре напоминать не будет. У всех нас бывают провалы и обвалы, неудачные дни и ночи, а капитан столько лет тянет на себе такую ответственность. Да и посттравматический синдром никто не отменял.
- Я ему не поверил. А он, этот пьяный старик, снял с шеи медальон и открыл его дрожащими пальцами. Там внутри был длинный серебристый волос. Подарок его любви на прощание. Затем он закрыл медальон и спрятал его в карман.
- Лемур? - предположил Сергей, перекатывая виски за щекой. - Спроказничал в марсианском зоопарке? И что это значит - его любви? Он что, и шашни там успел замутить? С этой самой кристаллиной? Этот алкоголик из первых поселенцев был еще тем фантазером, как я понимаю. Или просто давно и безнадежно бухал.
- Я ему не поверил. И спросил, почему он вернувшись не сообщил Правительству Содружества об этом невероятном мире, об этом чуде эволюции. И он сказал что она попросила его этого не делать. Она. Его кристаллина. Представляешь? И он стер с корабля данные о посадке на таинственную планету, на Земле навел порядок в делах, попрощался с близкими... И понял что не может вернуться! Он просто забыл координаты той самой планеты! Он помнил их все, кроме пары последних цифр. А космос как ты знаешь не маленький. И он рыдал там, в баре среди красноватых пыльных пустынь, пьяный в стельку, распахнув душу перед незнакомым юным кадетом. Я был первый кому он рассказал эту историю...
- Арсений Викторович, ну это же полный бред! - Сергей отпил виски и расхохотался. - Какая еще планета с озерами, лесами и белокаменными башнями? Какое еще растение геномиус? Какие еще кристаллины? Вечные девственницы удовлетворяющиеся от растений, так и жаждущие приютить заблудившегося чужеземца чтобы предаться с ним страстной любви?! Да уж. Этот ваш собутыльник ободрал лемура в марсианском зоопарке и выдумал какую-то чушь.
- Тот пьяный старик ушел, бурча что-то неразборчиво под нос, явно наутро и не вспомнив наш разговор, - продолжил задумчиво капитан, - а я допил свое виски и уже собирался уходить, навсегда забыв эту бредятину, как вдруг заметил скомканную салфетку на его тарелке. К счастью бармен отвлекся и не успел ее выкинуть. Я развернул ее. Там были координаты, шестнадцать цифр. Как бывший студент Академии я сразу понял что это. Последняя шестнадцатая цифра была семерка, и она была перечеркнута, а сверху знак вопроса. Я забрал салфетку с собой. С тех прошло пор пятьдесят три года. И все это время я хранил помятую, расползающуюся на клочки ветхую салфетку в шкатулке под подушкой.
- Долгий срок. - Сергей судорожно глотнул виски. Лед и не думал таять, и вкус был сладким, как вересковый мед.
- У меня есть план. - медленно проговорил капитан, и опустил глаза. - Сегодня ночью я сяду в челнок и прыгну в эти координаты. Потом я верну челнок авто прыжком к кораблю. Пока корабль пришвартовался у астероида сделать это будет несложно. Я все рассчитал. Там должна быть не семерка. Там должны быть три тройки. Все совпадает, звезда белый карлик, газовый гигант, пустое место на картах, все, все сходится, сейчас мы убийственно близки к этому месту. Я напишу письмо, его найдут в челноке, там будет написано что я слишком стар и устал от жизни, и решил уйти досрочно. Дочке я уже написал. В общем, я сымитирую самоубийство. Ты единственный будешь знать правду. И правильные координаты. Возможно, когда то, ты захочешь навестить меня. Но не говори об этой тайне! Посмотри что мы натворили на Титане и Фобосеваре! Нет, пока мы не готовы открывать этот невероятный мир. И кристалина - его кристалина - тоже просила этого не делать.
- Вы можете погибнуть! - вскричал Сергей. - Вы не в себе, капитан! Вы врежетесь в астероид, газового гиганта или просто попадете в пустоту, челнок заклинит и вы не сможете вернуться! Погибнете от жажды или раньше задохнетесь! И все из-за пьяницы в марсианском баре и скомканной салфетки?
- Я прыгну только один раз. И я сделаю это сейчас.
Фельдману показалось, что морщины капитана разгладились, будто он помолодел на десяток лет, а обычно светло-серые глаза в сумраке засветились серебром.
- Это безумие! Пьяница, скомканная салфетка в марсианском баре, какие-то цифры, притом перечеркнутые и со знаком вопроса. Нельзя рисковать жизнью ради этого...
- Ты же романтик, Сережа. - печально усмехнулся капитан. - Я потому тебя и выбрал, что ты романтик. И я вот да. На старости лет стал романтиком. И даже Титан меня не изменил. Налить тебе еще виски?
-Давайте.
Они чокнулись полными стаканами.
- Он просто решил покончить жизнь самоубийством. - наконец сообразил Фельдман. - и придумал эту историю про кристаллин. Я должен был сразу разгадать этот секретный код. И вот что значат эти слова: возможно когда-нибудь и ты захочешь присоединиться. Проклятый Титан всех нас перемолол в труху...Мы устали, вот что надо признать
У капитана был железный характер, твердый как лезвие меча, и Сергей знал что его не переубедить. Нечего и пытаться.
- Расскажите мне еще... про этот мир. - попросил он, наконец с ужасом включаясь в игру. И все еще отчаянно размышляя, как бы успеть позвонить по внутренней связи заму Соломатину и сообщить о страшном, пока это страшное не произошло.
- Я знаю только то что услышал от того пьяного старика в баре. Я знаю что у них серебристые волосы, и сиреневые глаза, знаю что они вечно молоды, и живут в белоснежных тонких башнях соединенных ажурными мостами, знаю о танцах у кострах и играх в снежки. Знаю что они хотят сохранить свой мир в тайне.
И капитан начал сначала...
Самоубийство капитана повергло всех в шок. Он стер данные о маршруте из базы памяти челнока, а затем спустя пару дней отправил его гиперпрыжком обратно, видимо все это время набираясь смелости нырнуть в открытый космос без скафандра - потому что скафандр остался в челноке. С собой он взял только пару бутылей виски и фотографию дочери - это определил убирающий его каюту серв. Зам Соломатин стал временным капитаном, Фельдмана дотошно допрашивали как самого важного свидетеля - камеры показали что он был последним кто видел капитана, он сказал лишь что капитан был пьян и все время повторял что смертельно устал от жизни. В какой-то степени это было правда. "Оливия" возвращалась домой. Они неслись на субсветовой скорости, тяжело дышали фотонные двигатели, в грузовом отсеке стукались друг об друга куски астероидов, весь жалкий улов их экспедиции. В одну из ночей Сергею не спалось. Он думал о баре с окнами на марсианскую пустыню, старом алкоголике в нелепом мешковатом костюме и забытой скомканной салфетке с цифрами, которую Власьев по всей видимости хранил пятьдесят три года. Сергей спустил босые ноги на пол... В одной пижаме и босиком он прошел на корму, в тот самый челнок, который, использовал покончивший самоубийством капитан. Он тщательно, с лупой обыскал похожий на сплющенную дождевую каплю маленький шаттл. И нашел. В уголке.
Длинный серебристый волос.
Фельдман приподнял его двумя пальцами, покатал в подушечках, положил на ладонь. Волос, легчайший как пушинка, посверкивал искринками и переливался серебром. Эдакая искрящаяся нить.
- Кристаллина. - прошептал Сергей. - Они все-таки существуют. Так вот оно что..