Все, о чем я хочу вам рассказать, случилось на самом деле. Воспоминания о той ночи настолько ярки, словно все произошло только вчера. Однако с тех пор минуло уже почти пятнадцать лет.
Многие, кому удалось услышать эту историю, посчитали меня вруном, выдумщиком или, того хуже, человеком в не совсем здравом уме.
Не знаю, как вы отнесетесь к ней. Мне все равно. Прошу вас только об одном: просто выслушайте. А от своих выводов и умозаключений воздержитесь. Я не хочу, чтобы вы находили какие-то оправдания, какие-то объяснения случившемуся. Все в прошлом, я вполне смирился с необъяснимостью происшедшего.
Просто на меня иногда находит желание рассказать о событиях, свидетелем которых был сам. Просто рассказать.
Итак, произошло это, как я уже упоминал, почти пятнадцать лет назад. Стоял декабрь, холодный, с пронзительными ветрами и обильными снегопадами.
По делам службы, в то время я только начал свою практику врача, судьба занесла меня в небольшую деревеньку, расположенную в километрах двадцати пяти от города. Роженица, к которой я был вызван, успешно разрешилась от бремени здоровым мальчиком, и ничто больше не задерживало меня в деревне.
Я отказался от предложенного угощения, дал последние наставления по уходу за молодой мамашей, уселся в автомобиль и направился в сторону города.
Вечерело. Снаружи ветер остервенело швырял снег в окно автомобиля, застилая видимость. Но в салоне было тепло и уютно. Я включил музыку и под ее звуки вспоминал о жене, которая ждала меня дома. Мы поженились четыре месяца назад, и были, наверное, самыми счастливыми людьми на свете. Когда мы расставались сегодня днем, я обещал вернуться, как можно скорее.
Я думал, что жена уже ждет меня, приготовив незамысловатый ужин. Она была молода и неопытна в домашних делах, но моя любовь делала любую пищу, приготовленную ее руками, необыкновенно вкусной.
Так, приятно размышляя, я отъехал довольно-таки далеко от деревни и был где-то на середине пути до города.
Вдруг что-то случилось с моим автомобилем. Он громко чихнул, фыркнул и неожиданно заглох. Сругнувшись, я вышел наружу, открыл капот. Но, будучи совсем несведущим в вопросах ремонта, исправить поломку не мог. Я просто не понимал, что случилось с автомобилем.
Положение мое оказалось плачевным. Я, неисправный автомобиль и абсолютно пустая, занесенная снегом, дорога. К тому же, неумолимо приближалась ночь. В декабре темнеет рано, и ночь длится бесконечно долго. Провести ее посреди дороги, в автомобиле, холодном и безжизненном, поверьте, не самое приятное дело.
К тому же не давали покоя мысли о жене. Я знал, что она волнуется, ведь я ей обещал вернуться затемно.
Поразмыслив и постучав ногой по колесу автомобиля, словно этим мог заставить его завестись, я отправился пешком. Дорога определенно должна была привести в город.
Как я ошибся. Из-за усилившегося снегопада я, видимо, сбился с дороги, и заметил это слишком поздно. Заметил только тогда, когда оказался около леса. Снег почти мгновенно заносил следы, и я отчаялся найти обратную дорогу .
Я даже не знал, в какую сторону двигаться.
Пронизывающий ветер пробирал до самых костей, забирался под пальто и шапку. В остуженной голове пронеслась мысль о смерти. И мне так стало себя жалко, что я закричал, громко и пронзительно.
И - о чудо! - мне показалось, что кто-то ответил. Далеко и еле слышно. Боясь, что это всего лишь ветер, я закричал снова. И вновь послышался отклик. Я понял, что не ошибся. Я кричал громче и громче, срывая голос и запуская в легкие потоки холодного воздуха. Я весь дрожал, но решил не трогаться с места, надеясь, что кто-нибудь выйдет ко мне.
Вдруг, к моему счастью, в темноте я разглядел дрожащее пятнышко света, медленно, но все-таки приближающееся ко мне.
Через несколько минут из темноты появилась фигура с фонарем в руке.
- Господи, благодарю тебя! - воскликнул я в сердцах.
Темная фигура приблизилась ко мне на достаточное расстояние, что в свете фонаря мне удалось разглядеть ее. То был старик, закутанный в длинную шубу с надвинутой до самых глаз шапкой.
Старик поднял фонарь, поводил им перед моим лицом, разглядывая меня, а потом сказал:
- Я не Господь. Зачем ты благодаришь отсутствующего здесь?
Я опешил от таких слов. Но потом, поразмыслив, проговорил:
- Хорошо. Я благодарю вас! Я потерял дорогу, не знаю, куда идти. Далеко ли до города?
- Далеко или близко, как посмотреть. А меня благодарить не за что. Я ничего вам хорошего не сделал.
- Как? Вы же не оставите меня одного?
Мне хотелось схватить старика за грудки и трясти его, трясти. Но ничего подобного я, конечно, не сделал. Старик лишь хмыкнул:
- Оставлю. Мне некогда провожать вас до дороги.
- Тогда я пойду с вами.
Мысль вновь остаться в темноте пугала меня.
- Нет. Он будет недоволен, если вы придете со мной.
- Кто - он?
- Хозяин.
- Я сам поговорю с ним. Он не рассердится. Вы только не бросайте меня одного.
Но старик, не ответив, повернулся и зашагал прочь. Боясь потерять его из виду, я заспешил за ним.
Шли мы довольно-таки долго по краю леса, не углубляясь в него, но и не отходя от него далеко.
Вдруг темная, громадная масса вынырнула из снегопада, преграждая путь. Послышался неистовый лай собаки. Я понял, что мы подошли к дому. Но рассмотреть его в темноте не представлялось возможным.
- Цыц, зверюга! - рыкнул мой спутник, и собака замолкла.
Пройдя несколько шагов вдоль дома, старик остановился и
распахнул дверь. Не оборачиваясь, он отступил в сторону. Я понял, что он приглашает меня войти.
Оказавшись внутри, с любопытством огляделся. Тусклая лампочка под потолком освещала большое, ужасно захламленное помещение. Трудно было назвать его комнатой. Скорее, хлев, сарай.
В одном, дальнем углу от двери, я увидел сваленные друг на друга мешки. В другом углу на мощных крюках, прикрепленных прямо к потолку, болтались закопченные окорока. Вдоль стен громоздились бочки, стеллажи дров, сельскохозяйственная утварь. С потолка свешивались пучки высушенных трав. А посередине комнаты стояло нечто большое, накрытое грязным куском ткани, цвет которой я не мог определить.
Я радовался, что оказался в помещении. Хотя и в таком странном, но дающем защиту от промозглого ветра.
Вдруг раздался звук колокольчика. От неожиданности я вздрогнул.
- Он зовет вас.
Старик так и стоял у двери, наблюдая за мной, словно у него не было других дел. После этих слов он подошел ко мне и подтолкнул в спину, направляя в ту сторону, где лежали мешки.
В стене я заметил дверь, низкую и черную, подошел к ней и с силой толкнул.
В комнате за огромным столом сидел человек. Первое, что мне бросилось в глаза, это его абсолютно белые волосы, мягкими волнами спадающие на плечи. Но приглядевшись, я определил, что это совсем не старик.
Перед ним лежала большая стопка бумаги. До моего прихода человек, наверное, что-то писал. В руках у него была ручка.
Человек отложил ее, поднялся из-за стола, подошел вплотную ко мне и, недоброжелательно глядя прямо в глаза, спросил:
- Кто вы? Зачем сюда пожаловали? Что вам нужно?
Я назвался и объяснил, что заблудился в темноте. Но от этого его лицо, ни в коей мере, не подобрело. Чувствовалось, что гость я нежданный и нерадостный.
Беловолосый повернулся к старику, стоящему слева от меня, брови его нахмурились.
- Как ты посмел привести в дом чужого?
Старик недовольно засопел и буркнул:
- Я ему говорил. Он сам...Все шел и шел за мной.
Я пришел на помощь старику. Ведь так оно и было. Он-то совсем не виноват.
- Простите меня. Я, правда, не понимаю, почему вас так рассердило мое появление. Привело меня к вам лишь желание выжить.
- Выжить?
- Конечно. В моей куртке среди поля я бы просто не переночевал. К утру я бы превратился в ледяную глыбу. Да еще полностью засыпанную снегом. До весны никто бы и не нашел меня.
Белоголовый подошел к окну, отодвинул тяжелые, почему-то черные, занавески и выглянул.
- Это правда. Метет сильно.
Сказал таким тоном, словно удивился, что за окном зима.
- Если желаете, можете остаться до утра. Степан подаст вам ужин.
После этих слов, словно выполнив свой долг, он вновь уселся за стол и возобновил свои занятия
Я же, не знал, что делать, то ли отправиться за стариком, то ли остаться в комнате. Степан вышел, даже не глянув в мою сторону. Мне ничего не оставалось, как искать место, где можно было бы присесть.
Я заметил стул у стены, подтянул его ближе к ярко горящему камину, уселся и стал спокойно рассматривать комнату. Белоголовый на меня не обращал внимания, полностью сосредоточившись на своих записях.
Комната была значительно меньших размеров, чем первая. Но, как и в той, здесь царил невообразимый беспорядок. Все стулья, стол, даже пол были завалены бумагами, книгами. Стены завешаны расчерченными диаграммами и схемами. Полки и шкафы заполнены неизвестными мне приборами, камнями, пробирками с разноцветными жидкостями, книгами. На камине стояла модель солнечной системой с лампой, вместо солнца.
Я рассматривал все с большим изумлением, увеличивающимся всякий раз, когда мой глаз натыкался на новый предмет. Столь странную комнату я никак не ожидал встретить здесь, в уединенном доме у леса.
Но наибольший интерес во мне вызывал, конечно, белоголовый мужчина. Я не знал, кто он, не знал даже его имени.
Время от времени я возвращался взглядом к хозяину дома, который с полным сосредоточением на своем занятии что-то быстро писал на разложенных перед ним листах бумаги.
Пока я рассматривал комнату и ее хозяина, вернулся старик. Белоголовый сразу же оторвался от работы. Быстро сложил исписанные листы в стопку и спрятал их в ящик стола. Потом очень любезно и почтительно пригласил меня подвинуться поближе и разделить с ним скромный ужин.
Старик поставил передо мной тарелку яичницы с ветчиной, черный хлеб и бутылку вина. Этикетка на бутылке была совсем потертой, и я не сумел прочитать название.
Белоголовый извинился за скромность угощения. Я же в ответ, уже принявшийся за еду, так как действительно очень проголодался, ответил, что давно не ел ничего более восхитительного.
Хозяин натянуто поклонился и придвинул к себе свой ужин. Он состоял из чашки с кашей, мне показалось, овсяной, и стакана молока.
Мы ели в тишине, и когда закончили ужин, старик убрал посуду со стола и удалился.
Я опять подвинул свой стул к камину, и очень удивился, когда хозяин сделал тоже самое. Некоторое время мы сидели, молча наблюдая за пляской огня.
Неожиданно белоголовый резко повернулся ко мне, заглянул в глаза и сказал:
- Я живу в этом доме, в полном уединении, уже несколько лет. Если быть точным, то вы первый человек, который переступил порог моего дома за последние четыре года. Прошу извинить меня за грубость и бестактность. Но, когда живешь один среди леса, как-то начинаешь забывать о хороших манерах.
Я улыбнулся, давая понять, что нисколько не сержусь на него.
- Расскажите мне, что творится в мире. Я так от всего отстал. Из-за моей работы, мне даже некогда читать газет.
Белоголовый удобнее устроился в кресле, сложил локти на колени, а голову упер в поднятые раскрытые ладони. Он не смотрел на меня. Взгляд его был устремлен на огонь, и искры от огня отражались в его глазах.
Что я мог рассказать? Что я знал о мире, и что конкретно его интересовало? Целый день занятый своими больными, вечером возвращался домой, к жене. Как и у любого влюбленного, весь мой мир был сосредоточен на любимой. Меня мало интересовали светские сплетни, игры политиков и цены в магазинах.
Но белоголовый ждал, и я начал рассказывать. Могу себе представить, насколько глуп и сумбурен был мой рассказ. Я перескакивал с одной темы на другую, вновь возвращался к первой, забывая, что уже говорил об этом. Но такого внимательного слушателя у меня никогда не было. Поэтому я старался, вытягивая из своей памяти хоть мало-мальски важные сведения. Наконец мой рассказ иссяк. Больше я не мог ничего придумать.
Хозяин дома молчал несколько минут, по-прежнему глядя в огонь. Потом резко встал, прошелся по комнате и произнес:
- Все по-старому, ничего не изменилось в этом мире. Увы! Увы!
Меня безумно интересовал вопрос, что заставило его, мужчину полного сил, обречь себя на одиночество. И я, замирая от страха, что буду выставлен из дома, спросил об этом.
Он остановился напротив меня, заглянул в мои глаза и произнес:
- Вам действительно это интересно?
- Да, - кивнул я.
Белоголовый вновь уселся на стул, но сейчас он смотрел не на огонь, а на меня. Помолчав несколько секунд, словно раздумывая, стоит ли рассказывать о проблемах чужому человеку, все же решился и сказал:
- История моя не столь романтична, как вы, возможно, себе вообразили. Все очень просто и скучно - обида. Всего лишь обида заставила меня покинуть привычный мир.
Видите ли, я - ученый. Долгие годы преподавал в университете. Но с некоторых пор, мои взгляды стали расходиться с общепринятыми. Я осмелился выразить их в кандидатской диссертации, над которой работал несколько лет, был осмеян и, в порыве обиды и злости, покинул общество и поселился здесь.
Сейчас я просто счастлив, что все так случилось. За эти годы я достиг в своих исследованиях таких результатов, что их хватит не только на кандидатскую, но и на несколько докторских. Правда, в настоящий момент степени меня абсолютно не интересуют.
- И на что распространяются ваши исследования? - совсем осмелел я.
- О! Сфера моих исследований настолько проста, насколько и сложна. Я изучаю жизнь после смерти.
- Жизнь после смерти? - я не сумел скрыть своего удивления.
- Да, совершенно верно. Сфера моих исследований - это призраки, фантомы, сверхъестественные необъяснимые явления. Все то, что вызывает скептические усмешки у ученых, но ни один раз подтверждалось примерами в жизни.
Я невольно усмехнулся. Меня, воспитанного на идеях реализма и материализма, ни в коем случае нельзя было отнести к верящим в идеи бессмертной души. Моя усмешка не скрылась от хозяина.
- Напрасно вы смеетесь. Нельзя вот так с налета отрицать предположение только на основании того, что его невозможно подтвердить опытным путем. Наш мир погряз в материализме. Для всего требуется доказательство, подтверждение. Главным критерием в доказательстве того, что жизни после смерти не существует, является утверждение, что об этом никто не рассказал. Я имею ввиду информацию из первых уст.
Он произнес эти слова с горечью и болью, почти скороговоркой. И я грешным делом подумал, не сумасшедший ли сидит передо мной. Но в его глазах светился разум и убежденность в своей правоте.
- Ну что вы, - я постарался успокоить своего собеседника. - Разве я смею? Просто внимательно слушаю вас.
- Внимательно слушаю вас, - эхом повторил белоголовый. - Сколько раз я слышал эти слова. Обычная отговорка скептиков. Послушать, усмехнуться и забыть. Как злило раньше меня такое отношение, как раздражало. Все прошло.
- Неужели вас не интересует чужое мнение?
- Сейчас, нет.
Ответ прозвучал отрывисто и резко. Я подумал, сколько же нападок и насмешек пришлось выдержать этому человеку, чтобы говорить так.
Наконец мужчина замолчал, встал со стула и подошел к окну.
- Метель закончилась. И ветер больше не рвет деревьев.
- О! - выдохнул я. - Скажите, как далеко до города?
- Километров десять, - ответил он, продолжая глядеть в окно.
Я вернулся в реальность, быстро подсчитал в уме, что если выйду на дорогу, то часа за два смогу добраться до города. Воспоминания о жене сжали болью мое сердце. Я понимал, как она волнуется обо мне, не зная, где я и что со мной.
Я осмелился обратиться с просьбой к хозяину:
- Не могли бы вы попросить Степана проводить меня до дороги?
- Вы что, собираетесь отправиться ночью пешком?
- Ну, еще не совсем ночь. Сейчас около десяти, - сказал я, взглянув на часы. - К полночи я доберусь до дома. Моя жена, наверное, очень волнуется.
Белоголовый подошел ко мне, наклонился почти к уху и прошептал, словно доверяя мне страшную тайну:
- А вам и не надо будет идти пешком. Скоро по дороге пойдет рейсовый автобус, и вы спокойно сможете на нем доехать до города.
Я несказанно обрадовался, и готов был уже сорваться с места, но он остановил меня:
- Не спешите. Еще есть время. Мой слуга быстро доведет вас до дороги и поможет остановить автобус. Сами понимаете, здесь нет никакой остановки.
Он подошел к одной из полок, взял с нее бутылку виски, стакан, налил и протянул мне. Я стал отказываться. Он настаивал:
- Выпейте. Это вас согреет и не даст замерзнуть в ожидании автобуса.
Я выпил. Виски обожгло горло, у меня даже перехватило дыхание.
- Крепкий напиток, - сипло выдохнул я.
- Других не держим.
Хозяин улыбался. Потом он подошел к столу, взял в руки колокольчик и резко позвонил. Слуга появился сразу же, будто за дверью ждал приглашения хозяина.
Белоголовый объяснил слуге, что от него требуется. Тот молча кивнул и отправился собираться в дорогу.
Я же долго благодарил хозяина за гостеприимство и выражал надежду на встречу в будущем. Но он отвернулся прежде, чем я закончил свои речи, и вернулся к своей работе. Мне не осталось ничего другого, как выйти из комнаты.
Старик, одетый в тулуп и с фонарем в руке, ждал меня у дверей. Он отодвинул задвижку, и мы вышли в ночь.
Метель успокоилась, но на улице начался мороз. Он пробирался под куртку и заставлял быстрее переставлять ноги. Звезд на небе по-прежнему не было. Путь освещал лишь свет фонаря в руках идущего впереди старика.
Мой проводник, вынужденный провожать меня до дороги, был недоволен и всю дорогу молчал. Я тоже не приставал к нему с разговорами. Мои мысли были заполнены странным ученым, изолировавшим себя от общества, его необычным жилищем. А потом по телу пробегала сладкая истома от ожидания скорой встречи с женой. И мысль о сладостной встрече хоть как-то согревало мое застывшее тело.
- Вот и дорога, - нарушил молчание старик. - Дошли. Сейчас, главное, чтобы из автобуса нас заметили и не проскочили мимо.
Я заволновался и предложил встать посреди дороги, чтобы нас уж точно не пропустили.
Но старик сказал:
- Нет нужды. После несчастного случая водители быстро не едут по этому участку пути.
- После несчастного случая? - я заинтересовался.
- Да. Несколько лет назад, как раз на этом участке, водитель не справился с управлением автобуса. Автобус перевернулся.
- Были жертвы?
- Да. Он почти пустым шел. Все, кто был в автобусе, погибли. Четверо скончались на месте. Двое в больнице. А вы разве не слышали об этой трагедии?
Возможно, я и слышал, но данный случай совершенно не сохранился в моей памяти. Поэтому я только сказал:
- Как ужасно.
- Да, хорошего мало.
Старик опять замолчал. Стоять на месте оказалось еще холоднее. Я притоптывал и пританцовывал, чтобы хоть немного согреться, и с надеждой смотрел в сторону, откуда должен был появиться автобус.
Наконец, где-то вдали показался свет. Мне показалось, что прошло бесконечно много времени, пока он приблизился.
Старик замахал фонарем, а я, боясь, что автобус проскочит мимо, выбежал на середину дорогу и стал, подпрыгивая, махать руками над головой.
Автобус затормозил. Старик, не сказав ни слова, скрылся в ночи. Я не обратил на него внимания. От счастья даже не обиделся, что он не попрощался.
Дверь автобуса со скрежетом распахнулась прямо перед моим носом, и я вошел в салон. Лампочки горели тускло, но я сумел разглядеть, что кроме меня в автобусе еще три человека. Я уселся на сидение, двери с таким же скрежетом затворились, и автобус тронулся в направлении города.
Как все удачно сложилось, подумал я. Где-нибудь через час я смогу обнять жену.
В автобусе было очень холодно. Мне показалось, что даже холоднее, чем на улице. А еще стоял какой-то запах, влажный и неприятный.
Я оглянулся на своих соседей по автобусу. При тусклом свете я разглядел, что все трое мужчины, но лиц в темноте видно не было.
Чувство радости переполняло меня, и я, чтоб хоть как-то разрядиться, не дать лопнуть себе от счастья, повернулся к ближайшему соседу и произнес:
- Ну, и холод стоит. Давно такой морозной зимы не было.
Сосед ничего не ответил.
В другое время я возмутился бы подобным пренебрежением ко мне. Но сейчас мне было так холодно, и неприятный запах вызывал приступ тошноты, что у меня не было желания портить себе еще и нервы спором с бескультурным человеком.
Я повернулся к другому пассажиру и спросил, не имеет ли он ничего против, если я закрою окно. Мне показалось, что окно рядом с ним открыто. Он тоже ничего не ответил, а лишь посторонился, давая мне доступ к окну. Я через сиденье протянулся к нему, и с удивлением обнаружил, что окно закрыто. Рука моя дотронулась до стекла, и я с брезгливостью отдернул ее. Стекло на ощупь показалось липким, скользким, покрытым то ли плесенью, то ли слизью.
Я рассмотрел автобус повнимательнее. Он был не просто старым, а древним. Словно его вытащили из помойки, где он гнил несколько лет, и выпустили на маршрут. Обивка сидений висела клочьями, стены забрызганы какой-то грязью, пол местами провален и сквозь него виднеется пробегающая дорога, металлические предметы изъедены коррозией.
- Да что же это такое? - обратился я к третьему пассажиру. - Как такое можно выпускать в рейс. Здесь же люди.
Ничего мне не отвечая, третий пассажир медленно повернул голову в мою сторону. До конца своих дней я не забуду, что увидел. До сих пор холод схватывает мое сердце и начинает выворачивать от воспоминаний.
Его глаза сверкали неестественно ярким светом, лицо было смертельно-бледным, бескровные губы скривились в гримасе агонии.
Слова застыли у меня на губах, я не мог произнести ни слова и лишь ужас, смертельный ужас, охватил все мое существо.
Я отскочил в сторону, стараясь найти защиту у других пассажиров, но увидел, что у них тот же нечеловеческий блеск в глазах и бескровно-мертвые лица.
И я понял, что со мной в автобусе находятся не живые люди, а нечто страшное и ужасное.
Тогда я закричал. Вопль ужаса, сорвавшийся с моих губ, словно разбудил меня. Я сорвался с места и бросился к дверям автобуса, крича водителю, чтобы он остановился. Автобус не замедлил свой ход. Я заколотил кулаками по стеклу кабинки водителя, стараясь привлечь к себе внимания. Водитель повернулся ко мне. Из места, некогда бывшего носом, а сейчас представлявшего некое месиво, выползал длинный червь.
Я бросился к двери. Обламывая ногти, я разрывал их, пытаясь открыть. У меня ничего не выходило. На мгновение оглянувшись, я увидел, что неживые пассажиры автобуса медленно, как в замедленном фильме, приближаются ко мне, вытянув вперед руки. Новый крик ужаса сотряс мое тело. Я заметался по проходу, не зная что предпринять. Я ничего не соображал, лишь желание покинуть страшный автобус заставило меня совсем не потерять рассудок. Не помню, каким образом, но моя рука наткнулась на рычаг аварийного открытия дверей, я дернул его, дверь со скрежетом растворилась, и я выпрыгнул. Потом наступила темнота.
Позже я узнал, что жизнь мне спас сугроб. Выпрыгнув, я упал в него, и отделался лишь переломом руки и сотрясением головного мозга.
Меня нашли утром, доставили в больницу и, по найденным в кармане документам, определили, кто я такой.
Вызванная в больницу жена не отходила от меня ни на шаг за время моей болезни, кормила меня, умывала и расчесывала. Несколько дней, после полученного шока, я не разговаривал. Лечащий врач опасался за повреждение речевых центров в головном мозге.
Но постепенно речь вернулась ко мне. Я посчитал более правильным сослаться на некоторую потерю памяти, после удара головой. Поэтому всем сообщил, что абсолютно не помню, как оказался покалеченным за несколько километров от оставленного на дороге автомобиля.
Проводилось следствие, меня несколько раз допрашивал следователь, но мое дело осталось нераскрытым и затерялось в пыльных архивах.
Своему начальству следователь доложил, что пешехода, то есть меня, сбила проезжающая мимо машина, и водитель скрылся с места преступления.
Спустя несколько месяцев я нашел в себе силы вернуться на ту дорогу. Я хотел рассказать ученому о своем происшествии. Оно могло бы занять достойное место в его коллекции необъяснимых явлений.
Но так и не нашел затерянного в лесу дома.
Ночной автобус
Все, о чем я хочу вам рассказать, случилось на самом деле. Воспоминания о той ночи настолько ярки, словно все произошло только вчера. Однако с тех пор минуло уже почти пятнадцать лет.
Многие, кому удалось услышать эту историю, посчитали меня вруном, выдумщиком или, того хуже, человеком в не совсем здравом уме.
Не знаю, как вы отнесетесь к ней. Мне все равно. Прошу вас только об одном: просто выслушайте. А от своих выводов и умозаключений воздержитесь. Я не хочу, чтобы вы находили какие-то оправдания, какие-то объяснения случившемуся. Все в прошлом, я вполне смирился с необъяснимостью происшедшего.
Просто на меня иногда находит желание рассказать о событиях, свидетелем которых был сам. Просто рассказать.
Итак, произошло это, как я уже упоминал, почти пятнадцать лет назад. Стоял декабрь, холодный, с пронзительными ветрами и обильными снегопадами.
По делам службы, в то время я только начал свою практику врача, судьба занесла меня в небольшую деревеньку, расположенную в километрах двадцати пяти от города. Роженица, к которой я был вызван, успешно разрешилась от бремени здоровым мальчиком, и ничто больше не задерживало меня в деревне.
Я отказался от предложенного угощения, дал последние наставления по уходу за молодой мамашей, уселся в автомобиль и направился в сторону города.
Вечерело. Снаружи ветер остервенело швырял снег в окно автомобиля, застилая видимость. Но в салоне было тепло и уютно. Я включил музыку и под ее звуки вспоминал о жене, которая ждала меня дома. Мы поженились четыре месяца назад, и были, наверное, самыми счастливыми людьми на свете. Когда мы расставались сегодня днем, я обещал вернуться, как можно скорее.
Я думал, что жена уже ждет меня, приготовив незамысловатый ужин. Она была молода и неопытна в домашних делах, но моя любовь делала любую пищу, приготовленную ее руками, необыкновенно вкусной.
Так, приятно размышляя, я отъехал довольно-таки далеко от деревни и был где-то на середине пути до города.
Вдруг что-то случилось с моим автомобилем. Он громко чихнул, фыркнул и неожиданно заглох. Сругнувшись, я вышел наружу, открыл капот. Но, будучи совсем несведущим в вопросах ремонта, исправить поломку не мог. Я просто не понимал, что случилось с автомобилем.
Положение мое оказалось плачевным. Я, неисправный автомобиль и абсолютно пустая, занесенная снегом, дорога. К тому же, неумолимо приближалась ночь. В декабре темнеет рано, и ночь длится бесконечно долго. Провести ее посреди дороги, в автомобиле, холодном и безжизненном, поверьте, не самое приятное дело.
К тому же не давали покоя мысли о жене. Я знал, что она волнуется, ведь я ей обещал вернуться затемно.
Поразмыслив и постучав ногой по колесу автомобиля, словно этим мог заставить его завестись, я отправился пешком. Дорога определенно должна была привести в город.
Как я ошибся. Из-за усилившегося снегопада я, видимо, сбился с дороги, и заметил это слишком поздно. Заметил только тогда, когда оказался около леса. Снег почти мгновенно заносил следы, и я отчаялся найти обратную дорогу .
Я даже не знал, в какую сторону двигаться.
Пронизывающий ветер пробирал до самых костей, забирался под пальто и шапку. В остуженной голове пронеслась мысль о смерти. И мне так стало себя жалко, что я закричал, громко и пронзительно.
И - о чудо! - мне показалось, что кто-то ответил. Далеко и еле слышно. Боясь, что это всего лишь ветер, я закричал снова. И вновь послышался отклик. Я понял, что не ошибся. Я кричал громче и громче, срывая голос и запуская в легкие потоки холодного воздуха. Я весь дрожал, но решил не трогаться с места, надеясь, что кто-нибудь выйдет ко мне.
Вдруг, к моему счастью, в темноте я разглядел дрожащее пятнышко света, медленно, но все-таки приближающееся ко мне.
Через несколько минут из темноты появилась фигура с фонарем в руке.
- Господи, благодарю тебя! - воскликнул я в сердцах.
Темная фигура приблизилась ко мне на достаточное расстояние, что в свете фонаря мне удалось разглядеть ее. То был старик, закутанный в длинную шубу с надвинутой до самых глаз шапкой.
Старик поднял фонарь, поводил им перед моим лицом, разглядывая меня, а потом сказал:
- Я не Господь. Зачем ты благодаришь отсутствующего здесь?
Я опешил от таких слов. Но потом, поразмыслив, проговорил:
- Хорошо. Я благодарю вас! Я потерял дорогу, не знаю, куда идти. Далеко ли до города?
- Далеко или близко, как посмотреть. А меня благодарить не за что. Я ничего вам хорошего не сделал.
- Как? Вы же не оставите меня одного?
Мне хотелось схватить старика за грудки и трясти его, трясти. Но ничего подобного я, конечно, не сделал. Старик лишь хмыкнул:
- Оставлю. Мне некогда провожать вас до дороги.
- Тогда я пойду с вами.
Мысль вновь остаться в темноте пугала меня.
- Нет. Он будет недоволен, если вы придете со мной.
- Кто - он?
- Хозяин.
- Я сам поговорю с ним. Он не рассердится. Вы только не бросайте меня одного.
Но старик, не ответив, повернулся и зашагал прочь. Боясь потерять его из виду, я заспешил за ним.
Шли мы довольно-таки долго по краю леса, не углубляясь в него, но и не отходя от него далеко.
Вдруг темная, громадная масса вынырнула из снегопада, преграждая путь. Послышался неистовый лай собаки. Я понял, что мы подошли к дому. Но рассмотреть его в темноте не представлялось возможным.
- Цыц, зверюга! - рыкнул мой спутник, и собака замолкла.
Пройдя несколько шагов вдоль дома, старик остановился и
распахнул дверь. Не оборачиваясь, он отступил в сторону. Я понял, что он приглашает меня войти.
Оказавшись внутри, с любопытством огляделся. Тусклая лампочка под потолком освещала большое, ужасно захламленное помещение. Трудно было назвать его комнатой. Скорее, хлев, сарай.
В одном, дальнем углу от двери, я увидел сваленные друг на друга мешки. В другом углу на мощных крюках, прикрепленных прямо к потолку, болтались закопченные окорока. Вдоль стен громоздились бочки, стеллажи дров, сельскохозяйственная утварь. С потолка свешивались пучки высушенных трав. А посередине комнаты стояло нечто большое, накрытое грязным куском ткани, цвет которой я не мог определить.
Я радовался, что оказался в помещении. Хотя и в таком странном, но дающем защиту от промозглого ветра.
Вдруг раздался звук колокольчика. От неожиданности я вздрогнул.
- Он зовет вас.
Старик так и стоял у двери, наблюдая за мной, словно у него не было других дел. После этих слов он подошел ко мне и подтолкнул в спину, направляя в ту сторону, где лежали мешки.
В стене я заметил дверь, низкую и черную, подошел к ней и с силой толкнул.
В комнате за огромным столом сидел человек. Первое, что мне бросилось в глаза, это его абсолютно белые волосы, мягкими волнами спадающие на плечи. Но приглядевшись, я определил, что это совсем не старик.
Перед ним лежала большая стопка бумаги. До моего прихода человек, наверное, что-то писал. В руках у него была ручка.
Человек отложил ее, поднялся из-за стола, подошел вплотную ко мне и, недоброжелательно глядя прямо в глаза, спросил:
- Кто вы? Зачем сюда пожаловали? Что вам нужно?
Я назвался и объяснил, что заблудился в темноте. Но от этого его лицо, ни в коей мере, не подобрело. Чувствовалось, что гость я нежданный и нерадостный.
Беловолосый повернулся к старику, стоящему слева от меня, брови его нахмурились.
- Как ты посмел привести в дом чужого?
Старик недовольно засопел и буркнул:
- Я ему говорил. Он сам...Все шел и шел за мной.
Я пришел на помощь старику. Ведь так оно и было. Он-то совсем не виноват.
- Простите меня. Я, правда, не понимаю, почему вас так рассердило мое появление. Привело меня к вам лишь желание выжить.
- Выжить?
- Конечно. В моей куртке среди поля я бы просто не переночевал. К утру я бы превратился в ледяную глыбу. Да еще полностью засыпанную снегом. До весны никто бы и не нашел меня.
Белоголовый подошел к окну, отодвинул тяжелые, почему-то черные, занавески и выглянул.
- Это правда. Метет сильно.
Сказал таким тоном, словно удивился, что за окном зима.
- Если желаете, можете остаться до утра. Степан подаст вам ужин.
После этих слов, словно выполнив свой долг, он вновь уселся за стол и возобновил свои занятия
Я же, не знал, что делать, то ли отправиться за стариком, то ли остаться в комнате. Степан вышел, даже не глянув в мою сторону. Мне ничего не оставалось, как искать место, где можно было бы присесть.
Я заметил стул у стены, подтянул его ближе к ярко горящему камину, уселся и стал спокойно рассматривать комнату. Белоголовый на меня не обращал внимания, полностью сосредоточившись на своих записях.
Комната была значительно меньших размеров, чем первая. Но, как и в той, здесь царил невообразимый беспорядок. Все стулья, стол, даже пол были завалены бумагами, книгами. Стены завешаны расчерченными диаграммами и схемами. Полки и шкафы заполнены неизвестными мне приборами, камнями, пробирками с разноцветными жидкостями, книгами. На камине стояла модель солнечной системой с лампой, вместо солнца.
Я рассматривал все с большим изумлением, увеличивающимся всякий раз, когда мой глаз натыкался на новый предмет. Столь странную комнату я никак не ожидал встретить здесь, в уединенном доме у леса.
Но наибольший интерес во мне вызывал, конечно, белоголовый мужчина. Я не знал, кто он, не знал даже его имени.
Время от времени я возвращался взглядом к хозяину дома, который с полным сосредоточением на своем занятии что-то быстро писал на разложенных перед ним листах бумаги.
Пока я рассматривал комнату и ее хозяина, вернулся старик. Белоголовый сразу же оторвался от работы. Быстро сложил исписанные листы в стопку и спрятал их в ящик стола. Потом очень любезно и почтительно пригласил меня подвинуться поближе и разделить с ним скромный ужин.