Я лежал в постели, думая о своей жене и дочери, когда панический, полный ужаса и боли крик, прервал поток моих мыслей, за ним последовал град выстрелов и новые... Стоны? Вскочив с кровати, я выбежал на улицу в одних джинсах, босой, с обрезом в руках, который схватил уже по привычке. Не до конца еще понимая, что и как, наблюдая за бегущими в разные стороны людьми, в чьих глазах застыл ужас и смятение, страшное подозрение, закравшееся мне в голову, быстро формировалось в твердую уверенность. Над городом, если можно так назвать две забаррикадированные улицы, поднимался столп дыма. Едкий, вонючий запах гари ударил мне в нос, я огляделся - горела часть забора, образуя огненную брешь, сквозь которую один за другим просачивались мертвецы.
- Они здесь! - кричали люди, пробегая мимо меня, падая и снова поднимаясь.
Паника распространялась в считанные секунды, возвращая меня в прошлое, создавая некое ощущение кошмарного дежа вю.
Мертвецы шли вдоль дороги сплошным потоком, стонали, выли, тянули свои смертельные руки, открывая рты все шире в надежде урвать от кого-либо кусок. Тысячи и тысячи новых живых трупов наступали широким строем, не давая возможности проскочить мимо них.
Одни шаркали по земле, другие ползли, подтягиваясь на руках, продвигаясь все ближе и ближе. Безногие - самые страшные. За ними не уследить, когда ты все время стараешься держать в поле зрения Ходячих, какая-нибудь тварь обязательно подкрадется снизу и вцепиться своим мертвым ртом тебе в ногу.
Я стоял, будто громом пораженный, не шевелясь, наблюдая, как они приближаются, и как разбегаются мои соседи, друзья, стараясь убраться подальше. Как это произошло? Мы находились на закрытой, патрулируемой территории, как они сумели прорваться?
Все замедлилось, будто кто-то нажал на кнопку медленного воспроизведения, чтобы я смог рассмотреть кадры детально - в подробностях. И я смотрел, смотрел на то, что меня окружало, и думал, что это нереально. Казалось бы, что уж? Давно можно было привыкнуть, но нет, каждый раз все, как будто заново.
Страх, суета, крики, боль, ненависть..., все в один миг переплеталось во взрывоопасный коктейль.
- Давай, Павел, надо убираться отсюда, нам их не поубивать всех! - схватил меня за руку друг. Я знаю его имя, но по правде говоря, в тот момент, в голове не осталось ни одной здравой мысли, я будто провалился в черную дыру, не зная, хочу ли я убегать, чтобы снова поселиться где-нибудь и после - в страхе - ждать нового появления этих тварей, которые непременно придут.
Этот мир больше не принадлежал нам, мир живых превратился в мир мертвых, и иногда я думаю, что же тогда творится в мире мертвых? Мне даже хочется, чтобы кто-нибудь закрыл, просто взял и закрыл для меня дверь в эту преисподнюю, которой стала планета.
- Павел! - снова прикрикнул на меня Друг, дернув за плечо, где-то недалеко раздался оглушающий взрыв, мы машинально пригнулись, и в этот самый момент мне на щеку упала первая капля дождя. Я вздрогнул и посмотрел в черное небо, на котором не было ни одной звезды. Капли дождя обрушивались все яростней, одна за другой, в одночасье, превратившись в ливень, промочив нас до нитки.
- Иди, - глухо пробормотал я товарищу. - Иди и спаси своих родных! - крикнул, толкая его в сторону противоположную мертвецам.
- А ты? - непонимающе произнес он. Я сжал зубы.
- А я позволю своим родным спасти меня, - просто ответил и, отвернувшись, дал понять - тема не обсуждается.
- Павел... - многозначительно начал он и замолчал. Я чувствовал, что он хочет сказать то, что неоднократно повторял уже много лет, начиная с того серого дня похорон. Но сейчас было иначе, сейчас он, наверное, понял, что все - финиш - с меня хватит. За спиной послышался тяжелый вздох и спешные, удаляющиеся шаги. Всплески луж под его ногами на секунду перенесли меня в далекое прошлое, когда я - а не он - вот так же быстро бежал по лужам. Я улыбнулся. Не смотря на то, что меня уже почти окружили мертвецы, мне вдруг стало спокойно и легко, не осталось никаких сомнений, это правильно.
Тварь, приблизившаяся ко мне первой - с обезображенным лицом, широко открытым ртом, замогильно завывая - повалила меня на землю и начала рвать кожу на части. К монстру подполз и другой. Я чувствовал, что смерть близка, эти выродки не церемонятся, несколько минут и тебя уже нет...
Вспышка - я в лесу, что недалеко от нашего старенького, потрепанного временем кирпичного домика. На дворе моя шестая осень, по земле стекают ручейки, и я пускаю бумажный кораблик по этому бурному, в моем воображении, морю. Я представляю себя капитаном фрегата, под моим командованием экипаж из ста человек, и мы бороздим морские просторы легко, непринужденно, будто рассекая море на части. В волосах ветер, я уверенно стою на носу корабля, властно осматривая раскинувшуюся передо мной водную гладь.
- Паша! - слышу окрик мамы, оборачиваюсь, вижу, как она медленной походкой направляется ко мне, чтобы увести обедать. Мне не хочется покидать свои фантазии, завладевшие мной целиком, но мама, так или иначе, отведет меня в дом - знаю. Я поднимаюсь с корточек и бегу ей на встречу, шлепая по глубоким лужам ногами в резиновых сапогах.
Вспышка. Я в доме родителей, мне девять лет, и я случайно разбил хрустальное блюдо. В тот день мы с моим другом Максимом играли в войнушку, бегали по комнате с бешеными криками.
- Я попал, ты убит!
- Нет, это я попал! - кричал в ответ Макс. Запыхавшиеся, взбудораженные, переполненные весельем, мы не заметили, как приблизились к комоду. Макс толкнул меня в шутку, убеждая в своей победе, я оступился, и блюдо с оглушающим звоном упало на деревянный пол, разбилось миллионами крошечных осколков, среди которых красными пятнами блестели свежие яблоки.
Вспышка, и я нахожусь на школьном дворе, вокруг дети, они смеются, играют в игры, кто-то из девчонок прыгает в скакалку, кто-то в резиночку. Мальчишки гоняют мяч недалеко, уставшие уже, но довольные. На их лицах я вижу неподдельный восторг. Смотрю, будто бы со стороны на все это, а весеннее солнце согревает мне спину, и легкий ветерок несет запах тепла. На душе хорошо и спокойно, и чувство наполненности поднимается из глубин так, что становится трудно дышать - предвкушение. Я уверен, что впереди меня ждет целая жизнь полная удивительных приключений и всевозможных открытий.
Вспышка, и мы стоим в ЗАГСе с моей дорогой женой, она улыбается мне и говорит, что все будет хорошо, что мы вместе до конца. Я сжимаю ее руку в своей ладони. Ее лицо, будто в ореоле света - Анастасия. Моя дорогая жена, как же я скучаю по ней.
Вспышка, и я снова где-то, где? Всюду люди, стены белые, различные запахи медикаментов. Это больница. Роддом. Настя только что подарила мне дочь, такую же прекрасную, как и она сама. Первый крик дочери звучит для меня музыкой. Дочь. Мы называем ее Виктория - наша маленькая победа.
Вспышка. День рождение Виктории. Ей исполняется пять лет.
- Задувай свечки, зайчик, - ласково шепчет Настя, склоняясь над нашей дочерью. - И не забудь загадать желание.
Я снимаю на видео, навожу крупный план на лица своих любимых. Анастасия поднимает на меня взгляд полный любви, улыбается. Вика закрывает глаза, о чем-то усиленно думает. Вся напрягается, как бегун перед стартом, надувает свои пухлые губки и дует.
Свечки погасли не все.
- Мамочка, что это значит? - удрученно спрашивает дочь. - Мое желание не сбудется?
Настя в притворном ужасе округляет глаза.
- Мы не можем этого допустить, нам нужна помощь! - с серьезным видом она переводит взгляд снова на меня. - Может быть, папа нам поможет?
- Да, да, да - хлопает моя малышка в ладоши. - Папа, помоги!
- Слушаюсь, дамы. Папа уже спешит на помощь, - смеюсь я, ставя камеру на стол, не заботясь о том, как она заснимет этот момент. Позже, после того, как мы пересмотрим запись, будет видно, что камера смогла охватить лишь небольшой угол обзора - широкий торт и наши силуэты, мелькающие за ним. Но тогда это не имело значения.
Я подхожу к дочери и жене, прошу Викторию еще раз загадать желание. Она кивает с важным видом, снова закрывает глаза и мысленно повторяет.
- Загадала, - широко улыбаясь, произносит спустя минуту малышка, и вместе мы дуем на свечи, они потухает, все до одной. В комнате раздается задорный смех.
Вспышка.
Я стою под зонтом, на который падают тяжелые капли дождя, в душе отрицание и непонимание. Серые пейзажи окружают со всех сторон, люди в черных одеждам под черными зонтами стоят рядом и участливо хлопают меня по плечам.
- Держись старина, они бы этого хотели, - произносит кто-то справа от меня, сопровождая слова очередным хлопком по спине. Не сильным, так, чтобы привлечь мое внимание. Я молчу, потому что знаю - если произнесу хоть слово, то непременно сорвусь, заплачу или просто развернусь и уйду. Убегу так быстро, как только могу.
"Откуда ты знаешь, чего бы они хотели?" - думаю я про себя, провожая покрасневшими глазами, налитыми болью и горем, Макса.
Какое это имеет значение вообще? Ничто и никто не имеет значения, кроме того, что сегодня я хоронил тех единственных, ради которых жил и дышал.
Вспышка. И я снова там, откуда начал свое путешествие - на земле, в грязи, в крови своих товарищей. Со всех сторон слышу шарканье ног этих ошибок природы. Результат какой-то неизвестной и непонятной нам биологической катастрофы. Мертвецы волочатся среди наших тел как проснувшиеся гости ходят по комнате среди остатков праздничного пира, доедая все, что не доели вчера.
Меня должно это беспокоить, наверное. Наверное, мне должно быть даже больно от того, что кто-то грызет мю руку и остальные части тела, но я почти ничего не чувствую, думая о том, что моя жена и дочь разбились в автокатастрофе. Думая о том, что в тот день - как и сейчас - лил сильный дождь, начавшийся мгновенно.
Дождь, всюду дождь.
Я мысленно снова переношусь к своему бумажному фрегату, понимая, что люблю и ненавижу дождь одновременно. Он забрал у меня самое лучшее, но в тоже время, когда я слышу его глухой стук, мне кажется, что это их души, оставшиеся в струях, льющихся с небес, говорят - мы рядом.
- Вместе до конца, - повторяю я шепотом фразу, сказанную моей женой в ЗАГСе.
Я продолжаю лежать на сырой земле, все еще дыша, все еще понимая - отчасти - что происходит вокруг. В ушах отдаленным эхом звучат дикие стоны трупов, пожирающих тех, кого успели отхватить. Крики людей, выстрелы, раскаты грома - фон.
Всего минута - всего за минуту я побывал везде, где мои глаза видели, уши слышали, нос обонял запахи. Везде, где когда-то бывал, где ходили мои ноги, где мои руки осязали. Будь-то маленький, бумажный кораблик, запах сырой земли в нашем маленьком лесочке, вид моей прекрасной Анастасии в белом, подвенечном платье, или первый крик дочери..., и даже ощущение влажности на ручке зонта. Я прожил все это заново, и мне не горько умирать.
Бессознательным взглядом смотрю в небеса (а куда в этот момент смотрят небеса?), дождь заливает мое лицо, стекает с алыми струями крови. Я судорожно вздыхаю, закрывая глаза, представляя лица своих жены и дочери, надеясь, что это они пришли вместе с дождем, чтобы забрать меня с собой.
Где-то глубоко внутри зарождается смех, и я улыбаюсь. Улыбаюсь тому, что никогда, даже в самом жутком кошмаре, не думал, что умру именно так. Даже после смерти Насти и Виктории, когда мне действительно хотелось умереть, и я прогонял в уме образы всевозможных вариантов..., Боже, я никогда не думал, что умру от того, что меня съест человек. Мертвый, но все равно человек.
Я начинаю тихо смеяться, пока все больше этих мерзостей наваливается на меня, откусывая жаднее и жаднее. Я смеюсь, а из горла с булькающими звуками уже вытекает кровь, жизнь покидает меня. Скоро от меня - от настоящего меня - не останется даже атома.
Минута. Минута длиной в целую жизнь. Минута кадров и образов прошлого, все смешивается в водоворот мыслей, как оно было.
Лес, школа, улыбка жены, свадьба, роддом, первый крик дочери, бессонные ночи, день рождение Виктории, похороны, дождь. Дождь.
Свет меркнет, когда один из монстров склоняется над моей грудной клеткой, отгрызая здоровый кусок плоти, а мне кажется, что я слышу заливистый смех дочери, в парке, где качаю ее на качелях, она улыбается, оборачиваясь ко мне.
Всего минута, во время которой всплывет все самое важное в этой жизни. Или давно забытое, но сохранившееся где-то в тайных уголках сознания.
Вспоминаю маму и ее ровный, спокойный голос:
- Это же хрусталь, Павел, как ты можешь быть таким неосторожным? - тихо говорит она, не злясь, просто очень огорченно.
Так и жизнь, как то забытое блюдо из детства, иногда разбивается на сотню осколков, и даже если у тебя получится склеить их, кропотливо подобрав один кусочек к другому, так, как было раньше, не будет.
Поэтому я уже не борюсь, моя жизнь разбилась задолго до этого момента, и я устал переклеивать куски своей покалеченной реальности.
- Крепись старина, они бы этого хотели, - вспоминаю слова, сказанные Максимом на кладбище. Хлопок по спине. Дождь. Именно тот момент, тот момент, когда все разрушилось.
Дождь продолжает лить, и мне кажется, что я уже вижу неясные силуэты...
"Я иду, дорогие. Иду".
Минута
Я лежал в постели, думая о своей жене и дочери, когда панический, полный ужаса и боли крик, прервал поток моих мыслей, за ним последовал град выстрелов и новые... Стоны? Вскочив с кровати, я выбежал на улицу в одних джинсах, босой, с обрезом в руках, который схватил уже по привычке. Не до конца еще понимая, что и как, наблюдая за бегущими в разные стороны людьми, в чьих глазах застыл ужас и смятение, страшное подозрение, закравшееся мне в голову, быстро формировалось в твердую уверенность. Над городом, если можно так назвать две забаррикадированные улицы, поднимался столп дыма. Едкий, вонючий запах гари ударил мне в нос, я огляделся - горела часть забора, образуя огненную брешь, сквозь которую один за другим просачивались мертвецы.
- Они здесь! - кричали люди, пробегая мимо меня, падая и снова поднимаясь.
Паника распространялась в считанные секунды, возвращая меня в прошлое, создавая некое ощущение кошмарного дежа вю.
Мертвецы шли вдоль дороги сплошным потоком, стонали, выли, тянули свои смертельные руки, открывая рты все шире в надежде урвать от кого-либо кусок. Тысячи и тысячи новых живых трупов наступали широким строем, не давая возможности проскочить мимо них.
Одни шаркали по земле, другие ползли, подтягиваясь на руках, продвигаясь все ближе и ближе. Безногие - самые страшные. За ними не уследить, когда ты все время стараешься держать в поле зрения Ходячих, какая-нибудь тварь обязательно подкрадется снизу и вцепиться своим мертвым ртом тебе в ногу.
Я стоял, будто громом пораженный, не шевелясь, наблюдая, как они приближаются, и как разбегаются мои соседи, друзья, стараясь убраться подальше. Как это произошло? Мы находились на закрытой, патрулируемой территории, как они сумели прорваться?
Все замедлилось, будто кто-то нажал на кнопку медленного воспроизведения, чтобы я смог рассмотреть кадры детально - в подробностях. И я смотрел, смотрел на то, что меня окружало, и думал, что это нереально. Казалось бы, что уж? Давно можно было привыкнуть, но нет, каждый раз все, как будто заново.
Страх, суета, крики, боль, ненависть..., все в один миг переплеталось во взрывоопасный коктейль.
- Давай, Павел, надо убираться отсюда, нам их не поубивать всех! - схватил меня за руку друг. Я знаю его имя, но по правде говоря, в тот момент, в голове не осталось ни одной здравой мысли, я будто провалился в черную дыру, не зная, хочу ли я убегать, чтобы снова поселиться где-нибудь и после - в страхе - ждать нового появления этих тварей, которые непременно придут.
Этот мир больше не принадлежал нам, мир живых превратился в мир мертвых, и иногда я думаю, что же тогда творится в мире мертвых? Мне даже хочется, чтобы кто-нибудь закрыл, просто взял и закрыл для меня дверь в эту преисподнюю, которой стала планета.
- Павел! - снова прикрикнул на меня Друг, дернув за плечо, где-то недалеко раздался оглушающий взрыв, мы машинально пригнулись, и в этот самый момент мне на щеку упала первая капля дождя. Я вздрогнул и посмотрел в черное небо, на котором не было ни одной звезды. Капли дождя обрушивались все яростней, одна за другой, в одночасье, превратившись в ливень, промочив нас до нитки.
- Иди, - глухо пробормотал я товарищу. - Иди и спаси своих родных! - крикнул, толкая его в сторону противоположную мертвецам.
- А ты? - непонимающе произнес он. Я сжал зубы.
- А я позволю своим родным спасти меня, - просто ответил и, отвернувшись, дал понять - тема не обсуждается.
- Павел... - многозначительно начал он и замолчал. Я чувствовал, что он хочет сказать то, что неоднократно повторял уже много лет, начиная с того серого дня похорон. Но сейчас было иначе, сейчас он, наверное, понял, что все - финиш - с меня хватит. За спиной послышался тяжелый вздох и спешные, удаляющиеся шаги. Всплески луж под его ногами на секунду перенесли меня в далекое прошлое, когда я - а не он - вот так же быстро бежал по лужам. Я улыбнулся. Не смотря на то, что меня уже почти окружили мертвецы, мне вдруг стало спокойно и легко, не осталось никаких сомнений, это правильно.
Тварь, приблизившаяся ко мне первой - с обезображенным лицом, широко открытым ртом, замогильно завывая - повалила меня на землю и начала рвать кожу на части. К монстру подполз и другой. Я чувствовал, что смерть близка, эти выродки не церемонятся, несколько минут и тебя уже нет...
Вспышка - я в лесу, что недалеко от нашего старенького, потрепанного временем кирпичного домика. На дворе моя шестая осень, по земле стекают ручейки, и я пускаю бумажный кораблик по этому бурному, в моем воображении, морю. Я представляю себя капитаном фрегата, под моим командованием экипаж из ста человек, и мы бороздим морские просторы легко, непринужденно, будто рассекая море на части. В волосах ветер, я уверенно стою на носу корабля, властно осматривая раскинувшуюся передо мной водную гладь.
- Паша! - слышу окрик мамы, оборачиваюсь, вижу, как она медленной походкой направляется ко мне, чтобы увести обедать. Мне не хочется покидать свои фантазии, завладевшие мной целиком, но мама, так или иначе, отведет меня в дом - знаю. Я поднимаюсь с корточек и бегу ей на встречу, шлепая по глубоким лужам ногами в резиновых сапогах.
Вспышка. Я в доме родителей, мне девять лет, и я случайно разбил хрустальное блюдо. В тот день мы с моим другом Максимом играли в войнушку, бегали по комнате с бешеными криками.
- Я попал, ты убит!
- Нет, это я попал! - кричал в ответ Макс. Запыхавшиеся, взбудораженные, переполненные весельем, мы не заметили, как приблизились к комоду. Макс толкнул меня в шутку, убеждая в своей победе, я оступился, и блюдо с оглушающим звоном упало на деревянный пол, разбилось миллионами крошечных осколков, среди которых красными пятнами блестели свежие яблоки.
Вспышка, и я нахожусь на школьном дворе, вокруг дети, они смеются, играют в игры, кто-то из девчонок прыгает в скакалку, кто-то в резиночку. Мальчишки гоняют мяч недалеко, уставшие уже, но довольные. На их лицах я вижу неподдельный восторг. Смотрю, будто бы со стороны на все это, а весеннее солнце согревает мне спину, и легкий ветерок несет запах тепла. На душе хорошо и спокойно, и чувство наполненности поднимается из глубин так, что становится трудно дышать - предвкушение. Я уверен, что впереди меня ждет целая жизнь полная удивительных приключений и всевозможных открытий.
Вспышка, и мы стоим в ЗАГСе с моей дорогой женой, она улыбается мне и говорит, что все будет хорошо, что мы вместе до конца. Я сжимаю ее руку в своей ладони. Ее лицо, будто в ореоле света - Анастасия. Моя дорогая жена, как же я скучаю по ней.
Вспышка, и я снова где-то, где? Всюду люди, стены белые, различные запахи медикаментов. Это больница. Роддом. Настя только что подарила мне дочь, такую же прекрасную, как и она сама. Первый крик дочери звучит для меня музыкой. Дочь. Мы называем ее Виктория - наша маленькая победа.
Вспышка. День рождение Виктории. Ей исполняется пять лет.
- Задувай свечки, зайчик, - ласково шепчет Настя, склоняясь над нашей дочерью. - И не забудь загадать желание.
Я снимаю на видео, навожу крупный план на лица своих любимых. Анастасия поднимает на меня взгляд полный любви, улыбается. Вика закрывает глаза, о чем-то усиленно думает. Вся напрягается, как бегун перед стартом, надувает свои пухлые губки и дует.
Свечки погасли не все.
- Мамочка, что это значит? - удрученно спрашивает дочь. - Мое желание не сбудется?
Настя в притворном ужасе округляет глаза.
- Мы не можем этого допустить, нам нужна помощь! - с серьезным видом она переводит взгляд снова на меня. - Может быть, папа нам поможет?
- Да, да, да - хлопает моя малышка в ладоши. - Папа, помоги!
- Слушаюсь, дамы. Папа уже спешит на помощь, - смеюсь я, ставя камеру на стол, не заботясь о том, как она заснимет этот момент. Позже, после того, как мы пересмотрим запись, будет видно, что камера смогла охватить лишь небольшой угол обзора - широкий торт и наши силуэты, мелькающие за ним. Но тогда это не имело значения.
Я подхожу к дочери и жене, прошу Викторию еще раз загадать желание. Она кивает с важным видом, снова закрывает глаза и мысленно повторяет.
- Загадала, - широко улыбаясь, произносит спустя минуту малышка, и вместе мы дуем на свечи, они потухает, все до одной. В комнате раздается задорный смех.
Вспышка.
Я стою под зонтом, на который падают тяжелые капли дождя, в душе отрицание и непонимание. Серые пейзажи окружают со всех сторон, люди в черных одеждам под черными зонтами стоят рядом и участливо хлопают меня по плечам.
- Держись старина, они бы этого хотели, - произносит кто-то справа от меня, сопровождая слова очередным хлопком по спине. Не сильным, так, чтобы привлечь мое внимание. Я молчу, потому что знаю - если произнесу хоть слово, то непременно сорвусь, заплачу или просто развернусь и уйду. Убегу так быстро, как только могу.
"Откуда ты знаешь, чего бы они хотели?" - думаю я про себя, провожая покрасневшими глазами, налитыми болью и горем, Макса.
Какое это имеет значение вообще? Ничто и никто не имеет значения, кроме того, что сегодня я хоронил тех единственных, ради которых жил и дышал.
Вспышка. И я снова там, откуда начал свое путешествие - на земле, в грязи, в крови своих товарищей. Со всех сторон слышу шарканье ног этих ошибок природы. Результат какой-то неизвестной и непонятной нам биологической катастрофы. Мертвецы волочатся среди наших тел как проснувшиеся гости ходят по комнате среди остатков праздничного пира, доедая все, что не доели вчера.
Меня должно это беспокоить, наверное. Наверное, мне должно быть даже больно от того, что кто-то грызет мю руку и остальные части тела, но я почти ничего не чувствую, думая о том, что моя жена и дочь разбились в автокатастрофе. Думая о том, что в тот день - как и сейчас - лил сильный дождь, начавшийся мгновенно.
Дождь, всюду дождь.
Я мысленно снова переношусь к своему бумажному фрегату, понимая, что люблю и ненавижу дождь одновременно. Он забрал у меня самое лучшее, но в тоже время, когда я слышу его глухой стук, мне кажется, что это их души, оставшиеся в струях, льющихся с небес, говорят - мы рядом.
- Вместе до конца, - повторяю я шепотом фразу, сказанную моей женой в ЗАГСе.
Я продолжаю лежать на сырой земле, все еще дыша, все еще понимая - отчасти - что происходит вокруг. В ушах отдаленным эхом звучат дикие стоны трупов, пожирающих тех, кого успели отхватить. Крики людей, выстрелы, раскаты грома - фон.
Всего минута - всего за минуту я побывал везде, где мои глаза видели, уши слышали, нос обонял запахи. Везде, где когда-то бывал, где ходили мои ноги, где мои руки осязали. Будь-то маленький, бумажный кораблик, запах сырой земли в нашем маленьком лесочке, вид моей прекрасной Анастасии в белом, подвенечном платье, или первый крик дочери..., и даже ощущение влажности на ручке зонта. Я прожил все это заново, и мне не горько умирать.