Давным-давно старик глубокий 
Уснул желанным вечным сном.
Всю жизнь он добрый был и кроткий,
И по нему скорбел весь дом.
Но что поделать, все дороги
Ведут в неведомую даль
И растворять, как то ни жаль,
Неотвратимые те створки
Дверей тоски всем надо раз,
Когда с небес раздастся глас...
С отцом прощаясь досточтимым,
Сын в гроб решился положить
Кувшин с вином его любимым,
Чтоб жажду мог там утолить.
Ушел во тьму тот вечной ночи,
Но пробыл мало там один.
Мальчишке Смерть закрыла очи,
А он был старцу сына сын.
Вот так вблизи могилы деда
Могильный холмик внука встал,
И быт безрадостного света
Досуг им вечный даровал.
Друг с другом время коротали,
Мальчишка знать о всем желал.
Его в обители печали
Уклад загробный удивлял.
Он видел птичек здесь немало,
А пенья так и не слыхал.
И петухов меж кур хватало,
Но каждый, как немой, молчал.
Никто из них не пробуждал
Своим задорным криком солнце,
И желтый круг все где-то спал,
А там вверху через оконце
С утра лучами щекотал.
И почему здесь нету ветра,
Куда небесный свод пропал?
И где орех, который щедро
Его плодами угощал?
Совсем недавний непоседа
Все тайны мрака знать желал,
И теребя всечасно деда, 
Вопросов уйму задавал. 
И голос мудрый терпеливо 
Все мальчугану разъяснял. 
Ребячий ум в себя пытливо 
Все объяснения вбирал. 
Во многом он не разбирался, 
Вначале плохо понимал, 
Зачем так дед в лице менялся, 
Когда родителей он звал. 
Они совсем его забыли, 
А он увидеть их мечтал. 
Слова же деда поразили, 
Когда угрюмо он сказал:
- Они придут сюда, конечно,
Дверей никто не закрывал.
Они придут к тебе навечно,
Но я хочу, чтоб увидал
Их здесь в бессветном заточеньи
Попозже ты и обуздал
Свое, внучок мой, нетерпенье. 
Хоть мальчик быстро постигал 
Слов дедом сказанных значенье, 
Но все ж при каждом пополненьи 
Владений Смерти прибегал 
К вратам дверей увидеть сразу 
Отца и мать, да вот ни разу 
Их встретить случай не давал. 
Он возвращался грустный к деду 
Возобновлять опять беседу 
О всем о том, что плохо знал. 
Все время мальчик изумлялся, 
Когда он деду наливал 
Вино с кувшина. Оставался 
Сосуд всегда, как и бывал, 
До верха полным словно кто-то 
В него незримо доливал. 
И что не так здесь было что-то 
Мальчишка явно сознавал
И к старцу с просьбой обращался, 
Покров ему чтоб с тайны снял. 
Старик же грустно улыбался 
И неизменно отвечал:
- Как только станет опускаться 
В кувшине уровень вина,
Я объясненье дам сполна,
Ты можешь в том не сомневаться.
Навек застыло время тьмы,
А наверху всегда меняли
Наряд могильные холмы
Из грустных трав на снег печали.
Для обитателей могил
Здесь не имело время власти.
Никто седин тут не нажил
И не тонул в потопе страсти.
Меняли все вверху года,
А мальчик здесь навек остался
Девятилетним, как сюда,
Упав с ореха, перебрался.
Все задавал, как и всегда,
Вопросов множество он деду,
Не забывая никогда
Налить вина ему к обеду.
Но вот настал тот час, когда,
Он протянув ладонь к кувшину,
Увидел вдруг, дивясь, тогда,
Что пуст сосуд наполовину.
Узнав про это мудрый дед,
Похоже, мало удивился:
- Теперь раскрою я секрет
В кувшине нашем что таился. 
Там наверху уж забывать 
Нас стали люди дорогие: 
Твои, внучок, отец и мать 
И все сородичи другие. 
На тризнах реже нас с тобой 
Вином живые поминают. 
Загробной жизни нам благой
Желать все чаще забывают.
К могилам нашим не идут, 
Чтоб их проведать для приличья. 
Не стыдно им, что зарастут 
Они травою безразличья. 
Так вот поэтому вино 
В кувшине нашем иссякает, 
И скоро, внук, сухое дно 
Его печально засверкает.