Аннотация: (Когда-то уже выкладывала, решила вернуть. Люблю этот рассказ.) Байка про богов. С моралью.
ПУТЬ БОГОВ
(рассказ Варана)
- В старые времена, - начал свой рассказ Варан, - когда все люди говорили на одном языке, а сыновья огненного тумана еще не захватили Хумайкай...
- Ну, понес, - встрял Джоджо, по такому случаю высовываясь из крытки, где кемарил в полглаза, - ну, опять понес, сепаратист черножопый.
- Да ладно тебе, Джо, не мешай байку задвигать.
- Вылез, блин, проснулся.
- А можно ее как-то задвигать без оскорбления моих патриотических чувств?
Пока камрады поругивались, пытаясь заткнуть Лысого Джо, умай сидел со своим обычным хитрованским видом и раскуривал самокрутку, прикрывая ее ладонью. От цигарки тут же понесло вонючим, химией, но никто и не почесался - нормальные сигареты в автономном отряде были дефицитом, и их придерживали для "крайних случаев". На местности бойцы порой сидели на "чисто-кислородной диете", только ушлый Варан раз за разом умудрялся приспосабливать для курева какие-то листья и травки, со звериной ловкостью и чутьем вынюхивая среди незнакомой растительности нужное - чтобы и курилось, и правильно торкало. Процесс отбора суррогатов табака в исполнении Лэло (Малуокалани) Варуни выглядел, наверное, так, как многие тысячи лет назад у пещерных людей выглядел поиск съедобных ягод и корешков. Умай долго присматривался и принюхивался, обирал с кустов гусениц и жуков, растирал листья в ладони, снова нюхал, прикусывал и сплевывал, пока, наконец, не щелкал одобрительно языком: пойдет, пожалуй. При этом он ни разу не ошибся, не потравился и четко держал дозу, за что и заслужил от камрадов уважительную кликуху Сапер, правда, не прижившуюся.
В поисках на местности относительно-съедобного Варану вообще можно было доверять безоговорочно, но брать с него пример и курить непонятную ганджу, никто не порывался. Только Акела как-то раз попросил у умая: "Дай-ка и мне..." Сделав пару затяжек, комгруп загасил бычок, задумчиво похлопал бойца по плечу и произнес: "Большой дзен, однако". Варан просиял.
А еще умай на привале охотно травил байки из жизни своих доисторических предков. Обычно бойцы так и покатывались - судя по густоте бреда, предки Варана стабильно не вылезали из веселенького ништякового состояния. Эх, Хумайкай-Хомайка, недаром белокожие захватчики прозвали тебя "Благословенной"...
Подождав, пока спор утихнет, Варан загасил самокрутку двумя темными, словно прокаленными в огне пальцами, притырил окурок и, как ни в чем не бывало, принялся врать дальше.
- В общем, дело было так, - он поглядел на выползшего из крытки Джо - гранатометчик, задавленный мнением коллектива, заткнулся, но глядел нехорошо. - Однажды, пару тысяч лет назад, предки моих предков отправились на большой праздник в долину Уава. Идти было неблизко, и по пути предки успели сильно нагрузиться пальмовой самогонкой. Их ноги так и выплясывали по дороге, будто они уже очутились на празднике. Кто-то затянул песню, кто-то ударил в барабан...
Тем временем, стемнело. Вдруг народившийся ветер дунул и чуть не загасил факелы, которыми люди освещали себе путь. Искры взлетели ввысоко в небо.
- Это богиня Хийаки вытряхивает праздничную юбку, - сказал один из предков. - Споем для богини.
И предки запели громче прежнего.
Второй порыв ветра был сильнее первого и загасил часть факелов. Самые рослые деревья у дороги дрогнули и склонили свои головы.
- Это бог Айкили раздувает праздничный костер, - сказал другой предок. - Споем же для бога!
И предки опять зажгли факелы и запели еще громче.
Третий порыв ветра был сильнее двух первых, вместе взятых. Все факелы погасли и в наступившей темноте стало слышно, как трещат кроны деревьев. Песня стихла, никто больше не смеялся. Все только переглядывались в смятении.
Между тем проснулся самый дряхлый шаман, который задремал от выпитого, и правнук тащил его на спине. Шаман принюхался, ловя ветер.
- Это не боги, - произнес он, и его слабый голос был едва слышен за шумом ветра. - Это духи! это великие духи идут с Кей-Нохо-Хумайкай и несут с собой своих мертвецов.
Кей-Нохо-Хумайкай значит Горный Дом Великих. - Почти слившийся в камуфляже с густыми сумерками, Варан умолк и обвел слушателей взглядом - заблестели белки.
- В старые времена, когда великие духи еще ходили по земле, они каждый год покидали свою священную гору и уходили на север, подальше от лучей Но-нхоку-леле, маленькой звездочки, которая восходит в месяц х'ха. Каждый год Древние бежали на север от Но-нхоку-леле, потому что под ее тусклым взглядом они начинали болеть и умирать - вот такое на них лежало капу.
И вот предкам не повезло оказаться прямо на пути духов после захода солнца.
Теперь вместо пения поднялся громкий вой и плач, но старый шаман знал, что делать.
- Надо лечь на землю, - сказал он, - и накрыть головы корзинами и накидками. Духи подумают, что мы черепахи или камни, и пройдут мимо.
Так и они сделали. Ветер нарастал; шум деревьев напоминал раскаты грома. Люди лежали и не шевелились.
Но был среди них один юноша, еще не совершивший ничего дельного. Звали его по отцу - Кейкекане-ха-Оопа-ме-Ваваи-эле, то есть "Сын Хромоногого". И вот этот юноша подумал: "А посмотрю-ка я потихоньку, как идут великие духи, а потом расскажу остальным".
Юноша поднял накидку и стал смотреть.
И он увидел духов.
Нуи касико хумай шли через лес, сгибая деревья. В высоких носилках из костей и сухожилий сидели их мертвецы. У всех великих духов было по шесть рук, а на каждой руке по шесть пальцев. Земля дрожала под их шагами, как натянутая кожа на барабане.
Юноша смотрел, окаменев от страха, как идут старые боги, пока один из них тоже не заметил блестевший из-под накидки глаз.
- Эй, смотрите, - произнес бог, - это не звери и не камни. Смотрите - это человек с белыми глазами глядит на нас.
Боги тут же пришли в великую ярость и, выдрав из земли деревья, принялись убивать людей. Они убивали и убивали, пока не остался один Кейкекане-ха-Оопа-ме-Ваваи-эле. Бог уже занес над ним ствол дерева, как дубину, но другой бог удержал его руку.
- Разве ты не видишь, - сказал второй бог, - что на его плече сидит нана-нана? Пощади же родича во имя нашего родства.
И бог не стал убивать Кейкекане-ха-Оопа-ме-Ваваи-эле, только опустил руку и снял паучка с его плеча. - (Варан, пальцы щепотью, снял с плеча невидимую нитку. Дунул на пальцы.) - А потом боги пошли дальше и понесли своих мертвецов.
Кейкекане-ха-Оопа-ме-Ваваи-эле один вернулся в родную деревню. Ему пришлось жениться на всех вдовах убитых родичей и усыновить всех сирот, так что у моего предка неожиданно оказалось больше всего жен и детей, больше всего домов и лодок на побережье Каи Ва-ва. И называть его теперь стали Хониэле Лоанеи Нана - Любопытный Парень, Который Смотрел на Богов. А на плече, где его коснулся бог, навеки осталось белое пятно. И у всех его родных детей и потомков с тех пор всегда было такое вот...
На этом Лэло Варуни расстегнул и жестом "рази меня, падла" распахнул ворот комбеза. Заинтересованно сопя и толкаясь плечами, камрады сгрудились вокруг; сержант Грут Фербрегге включил обычный фонарик. Действительно, на густо-смуглом плече Варана, пониже левой ключицы имелось здоровенное белесое пятно. Из-за сморщившейся, омертвелой кожи оно здорово смахивало на гигантский отпечаток пальца. Бойцы пялились на него, как атеисты на нетленные мощи.
- От контагиозной манчи такие остаются, - неожиданно подал голос Юрге Димкин. - От пятнашки. Такие же, одно в одно.
- Тьфу ты, а я его трогал. - Отрядный оператор-связник сплюнул и принялся тереть ладони о штаны.
- Варан, ты это... со мной рядом больше не ложись.
- Лекса, дай спирта, продезинфицироваться надо б.
- Мочой обмойся, она, говорят, стерильная.
Варан застегивался, не обращая внимания на пустой треп; он свое слово сказал, а верить или нет - дело сугубо личное.
- Кима, где ты там? - позвал оператора замком, высовываясь из командирской крытки. - Сюда давай жми. Давай, давай!
- Слышь, Варан, - опять прикопался к умаю Лысый Джо, пока бойцы сидели на задницах, ожидая окончания сеанса связи с другими группами, лезущими на высотку, - я вот все думаю... - И, ухом не ведя на радостный камрадский ржач, продолжил гнуть свое: - Вот ответь мне на один вопрос. Объясни мне, тупому непросветленному хонки, какой в твоей невъебенной байке смысл или, скажем, мораль?
Варан длинно, тягуче сплюнул, избавляясь от вкуса самокрутки во рту, и пожал плечами.
- Травишь ты классно, спору нет, но все как-то не в масть. Где мудрость древней хомайской культуры? Я, может, проникнуться хочу, а ты вместо того: дал по голове - не дал по голове. Смысл-то истории в чем?
- Как было, так и говорю, - последовало равнодушное.
- Да ладно тебе, Джо, прикалываться, - подключился заступником угнетаемого меньшинства Стен Кобренна. - Вот если тебе медтехничка на базе не дала - какой в этом смысл? Так и здесь...
- Ни хрена подобного! У нас у всех дела обычные, житейские, а тут боги... предки... должен быть глубокий смысл. Иначе это...
- Мораль в этой истории есть, - раздался за спиной резкий голос комгрупа. Бойцы дружно оторвали задницы от земли, но Акела помахал рукой - сидите пока. - Их даже три. Причем две - очевидные.
- Первая, - Фербрегге подвинулся, и Акела присел на спальник, - мораль: один никчемный кретин валится и палит всю группу. Это, наверное, не надо объяснять?
Мораль вторая: если будешь на местности ушами хлопать и звезды считать, придет дух и даст тебе дубиной по голове. А у вас, рядовой Йонсен, зубы с... как там?... с мелкой инкрустацией полудрагоценными камнями? Стоит поберечь. - Он быстро докурил. - Всё, подъем, на сбор. Вторая группа вчера вышла на двухтысячник, придется поспешить. Рэйнмейкер - ты сегодня за ведущего.
- Товарищ полковник, а третья какая? - Джоджо сделал невинные глаза, что при его морде, в цветопередаче очков ночного видения, смотрелось просто зверски. - Вы же сказали: их три. Ну, морали.
- А третья мораль, Йонсен, строго зависит от слушателя. Для кого-то она, предположим: кому суждено жениться, того не оглоблей не убьешь. Для другого: грехи отцов переходят по наследству. Ну, а для третьего: кто богов развеселит, тому все добро и достанется. Выбирайте, что тебе больше по нраву...