- Ну как это что? Сразу у меня радость и подъём, и солнце за ухом, и бабочки в животе.
- Человек - существо самодостаточное, - протянул Сильвестр - глупо зависеть от 32-ух зубов, да и то, не всех.
- Как это не всех? У неё все на месте.
- Я имею ввиду, что когда человек улыбается, обычно видно зубов 17-18. Очень редко 20 - но это только у уникумов.
- Ты считал, что ли?
- Нет, я так знаю,
Петька подошел к зеркалу - на нём, прямо на уровне глаз, красовалось туманное пятно отпечатка большого пальца. Рефлекторно он провёл по нему указательным - пятно растянулось в линию - Петька размежил её вертикальными полосками и в левом верхнем углу нарисовал нолик - улыбнулся. Прищурил левый глаз, ехидно посмотрел на своё рыжее отображение, затем нахмурил брови - сделался серъезным. Еще пара секунд внутренней работы и он сосредоточился и развел губы в улыбке - вышло неестественно, но ради эксперимента он этим пренебрёг.
- 18.
- Что 18? - не понял Сильвестр.
- Зубов.
- У меня 32.
- Ну и зануда же ты, Сильвестр.
Сильвестр улыбнулся... Бабочки не появились..
- Неужели тебя не радует ничего из вне?
Сильвестр посмотрел на муху, пытающуюся пробиться в комнату через двойной стеклопакет.
- Как это не радует? Радует, конечно. Ты меня радуешь. Иногда, когда не тупишь и когда не умничаешь - хотя, в последнее время ты любишь крайности... Мир меня радует. Больше всего меня радует то, что моя радость не зависит от внешних факторов - я могу генерировать её сам внутри себя.
- Но как же ты ее сам генерируешь, если когда я туплю, то ты не радуешься?
- Ну ты тоже сказанул - как же мне радоваться, если друг в беде?
Петька в очередной раз не нашелся, что сказать.
Сильвестр был для него другом. Настоящим. Спорили они до полусмерти, но это же неважно - с другом можно и до смерти... Только вот иногда бывали такие моменты, что просто хотелось, чтобы Сильвестр его по-дружески похлопал по плечу и сказал:
- Ага, брателло, это я тебя понимаю.
Но Сильвестру не были присущи подобного рода тактильные проявления. Он всё больше анализировал и выводил. Потом снова анализировал и снова выводил - но уже из себя. Выводиться из себя Петьке сегодня хотелось меньше всего - она ему улыбнулась и это делало парящим.
Его вдруг охватило навязчивое желание поделиться взрывом красок, летящим сердцем, прекрасным и восхитительным миром вокруг, а если одним словом, то просто Счастьем, со своим думающим другом. А счастливым Сильвестра делали: элегантно выигранные шахматные партии - 1 шт. в день; элегантно проигранные шахматные партии - 1 шт. в квартал; разговоры интеллектуальные - до 24 часов подряд, удачные снимки различных астрономических объектов (желательно неопознанного происхождения) - как и в совершенстве, предела не имели; как ни странно, чай.
Критически оценив свои способности, Петька пошел ставить чайник.
- Ну а в чём сакральный смысл жить одному? - Петька поставил две чашки с белым чаем на стол.
- Почему же сразу сакральный? - удивился Сильвестр.
- Ну ты вот один постоянно. И такое ощущение, что менять ничего не хочешь.
- Мне хорошо в этом состоянии. Я ни от кого не завишу, никто не вваливается в мое пространство, я в гармонии с собой и своим миром - это очень меня устраивает.
- А как же построение семьи, нахождение родственной души и всё такое?
- А зачем?
- Ну как... Ну жить вместе, строить планы, радоваться мгновениям, делать счастливым, удивлять, делиться мороженым... Да много всего можно делать со Своим человеком.
- Начнем с того, что человек - это не тумба в Икее - его нельзя сделать Своим, а строить, жить и радоваться у меня получается и в одиночку. И мороженое я люблю есть целиком.
- Да Своим - это же не в плане собтвенности... Я ж про родство душ.
- А-а-а-ааа. Родство душ... Нет, тоже не нужно.
- Как? Ты вот так вот просто говоришь, что не нужно и всё тут? И встрется тебе такое на твоём великом пути, просто пройдешь мимо?
- Мой путь не такой уж и великий. Вот у моего друга Эйнштейна он был куда величее. Кстати, он мне однажды сказал, что все относительно. И родство ванн, в первую очередь.
- Остряк.
- Есть немного.
- А для меня - сказал Петька величественно - Свой человек - понятие абсолютное.
- Глупо - ухмыльнулся Сильвестр.
- С чего это вдруг?
- Ну сделает тебе однажды этот Свой человек такое, что никакой Чужой человек переплюнуть не сможет, что тогда?
- Эх ты, Умище, Свой, он на то и Свой, что никогда такого не сделает.
- Я ж говорю, всё относительно. Живешь ты так со Своим человеком, живешь, делишь мороженое, болеешь ангиной, а потом как бахнет - улыбнется Твоему человеку кто-нибудь в 18 зубов, запархают бабочки и ищи-свищи потом эту душу.
- Ну... Значит не моя была.
- Нюю... Значит не мояя - передразнил Сильвестр, - я ж тебе про это и говорю - всё внутри тебя. Эх, ладно, спасибо за чай - порадовал, конечно... Спать я пойду. Беречь мне себя надо. Один я у себя.
- Э, нет. Уж договори. Что получается, чтобы люди вокруг тебя не делали, не обращать на это внимание и руководствоваться только внутренними ощущениями?
- Ну относительно же ж все.
- Не пойму.
- Нет золотой формулы - это вот хорошо, а это вот - плохо. Хочешь - строй, хочешь - разрушай. Ты же хозяин. Хочешь верить - верь! Не хочешь - не верь!
- Ну так вера - она же на основании внешних дейтсвий.
- Вера - это всегда внутри тебя. Кроме, конечно, той Веры, которая в соседнем ларьке пиво разливает - та уж точно внешняя, самостоятельная и абсолютно независимая Вселенная - факт.
- Сложно как-то все у тебя и слишком относительно, зацепиться не за что - падаю.
- Я тоже падаю уже. Всё. Спать.
Утро было хмурое. Сильвестр ехал по сонному городу. Дождь красил серым.
Солнца луч защекотал глаза, ощущение было сравнимо с первым вдохом кислорода после долгого поднятия с глубины. Белая бабочка легким крылом взмахнула где-то чуть ниже сердца. Она снова посмотрела на Сильвестра и снова улыбнулась, потом, почему-то, вышла из трамвая.
"20" - подумал Сильвестр и произнес одними губами кому-то, сидящему глубоко и в темноте:
- Всё только внтури меня.