 |
ЧАСТЬ 1
Глава 1
Думаете, ведьмой быть легко? Ага, как бы не так!
Бьёшься, бьёшься; колдуешь, колдуешь над этим зельем приворотным, таракан его дери, вонь невыносимая. А он, подлец, пить его не хочет - запах, понимаешь, не нравится! Можно подумать, мне нравится. А что делать? Что делать, если оно не работает, когда запах выветрится?!
Вы можете спросить: 'А магически подавлять запах Вас не научили?'.
Нет, не научили - факультет Ведьмачества такими мелочами не заморачивался. Учили по принципу 'мужик он или нет?'. Кто ж знал, что мужик нынче выродился; слабый пошел, не как раньше - стать молодецкая, удаль богатырская!
Нюхает он. Чего тут нюхать? Хлабыснул залпом, выдохнул (если сумел), и за тело, то есть дело, молодое принимайся. А то начинают нюхать, на язык пробовать. Дурачок. На язык - это ж еще хуже, после такого только ведро самогона поможет, и то не всем.
С приворотным зельем у меня с самого начала не сложилось, я скривилась от воспоминаний. До сих пор убить готова эту злыдню - гномку Куног, от же вредная баба, глаза завидющие. Мы тогда учились на третьем курсе, как раз зельеварение проходили. И надо было к зачету по три варева сварганить. Зачет вообще-то плевый был, но эта Куножка выпендриться решила - сварить самое что ни есть настоящее Приворотное зелье. И именно так, с большой буквы. Мол, вы все село немощеное, я одна городская. Такая вот вся образованная и просвещенная, что, мол, и книжка у меня не из общественной библиотеки, а от самого Гарлока (самый известный у нас в стране и самый дорогой гоблинский книжный магазин - минимальная цена за книгу пятьдесят золотых).
Ууу! Да у меня стипендия годовая всего восемьдесят серебрушек была. Но это же сама госпожа Куног, у нее общественных вещей быть не может. Еще бы, когда у папаши три шахты золоторудных в Хрустальных горах.
Между нами, книжка хорошая - я из нее два месяца каждую ночь рецепты списывала, когда эта жадюга засыпала.
Так вот, Куножка заявила, что не пристало ей какие-то компоты противоглистные варить и мази от прыщей размешивать. Ага, врала бы кому-нибудь другому, уж я-то знала, кому зелье предназначалось. Не даром же я с ней уже три года мучаюсь. Благодетельница липовая. Воспользовалась тем, что мне за комнату в общежитии заплатить было нечем, вот и получила бесплатную служанку. Так что я была полностью в курсе, кто был намечен очередным героем романа - нежная девичья мечта и грёза, первый парень на деревне, то есть Академии, эльф Тильдениэль Прекрасный. В миру просто красавчик Ти. Та-та-там! А ничего, что ты, коза, ему в прыжке до пояса не достаешь? Видимо - ничего, потому как такие мелочи Куног не смущали и уж тем более не останавливали.
Полночи на чердаке мы варили эту отраву, вернее Куног хватило только на первые десять минут, остальное доваривать довелось мне, периодически умываясь слезами - от жуткой вони просто до слез резало глаза. Потом еще три часа нужно было мешать это г...но по часовой стрелке, и полтора часа против. Только утром эта гадюка соизволила вернуться на чердак, в три слоя обернув свою круглую рожицу ученическим плащом. Я к утру уже пообвыклась и кроме желания выспаться и удавить эту тварь уже ничего не чувствовала.
Куножку распирало от любопытства:
- Минари, ну что, получилось? - подозрительно смотрела она то на меня, то на кастрюлю, - можно проверять?
Я злобно сплюнула.
- А то! Считай, вся мужская часть Академии наша... ежели выживет.
- Как, - взвилась Куног, - ты чего, не уверена? Ты напутала опять чего-то? Ты знаешь, сколько мне за ингредиенты заплатить пришлось? Один его волос на два золотых потянул, и это еще куратор общежития скидку сделал.
Кстати, вот этот волос мне покоя и не давал: как по мне, золотым он точно не был, скорее седым. Но представить себе, что красавчик Ти волосы седые закрашивает, я не могла. Или могла? А сколько ему лет, интересненько?
- А нечего было спать идти, осталась бы и помогла, если такая важность. И нечего сразу орать! - огрызнулась я в ответ.
- Вот, - я достала из кармана передника серебряную коробочку с волосом, - не добавляла я еще твой драгоценный волос, - его в самом конце бросать надо; вместе с кровью, - я вылила мерзкое варево из кастрюльки в стеклянную бутылку и заткнула пробкой. - И потом, хоть убей не понимаю, как ты эту хрень вонючую его выпить заставишь? По-любому, учитель Кагг тебе на нем экспериментировать не позволит, всё равно все зелья на фантомах тестироваться будут.
- Удивила, можно подумать, я не знаю. Не такая я и дура - на зачет только два наперстка отолью, чисто проверить, не лоханулась ли ты, ну и развлечься, разумеется; уж очень хочется на его реакцию со стороны посмотреть, хоть и в исполнении фантома. Уже представляю себе его на коленях передо мной, влюбленного до безумия, - закатила она глаза.
- Ой, ну и дура ты, Куног, он же убьет тебя после зачета, а зелье тебе же в глотку выльет.
- Не пугай, мы не из пугливых. Пусть знает, на что я способна, и что с ним в любую минуту случиться может и обязательно случится, не будь я дочкой самого Тарога!
- Дело твое, главное, меня не вмешивай, когда тебя убивать будут.
- Да ладно, не дрожи, а вообще-то, Минари, это ты дура, имей я твои таланты, уж давно себе какого-нибудь богатенького красавчика приворожила.
- Спасибо, конечно, за совет, но у меня двух золотых нет, и что-то я сомневаюсь, что потяну на роль неземной любви ушастого. А вот прибить меня у него очень даже легко получится.
Гномья моська скривилась в довольной улыбке, и в голосе появились снисходительные нотки.
- Да, ладно, Минари, не комплексуй. Ты, конечно, выдающимися формами не отличаешься, - она довольно огладила себя по толстым бочкам и выпирающим из корсета прелестям, - но на то оно и зелье приворотное, чтобы даже у 'таких', - пренебрежительно подчеркнула она, - шанс появился.
Я во все глаза уставилась на нее. Потом всё-таки не выдержала.
- Куног, я, конечно, добрый человек, но и в глаз дать могу.
- А что я сказала?
- Ничего хорошего. Зелье свое на зачете проверишь, а меня сегодня больше не трогай, я и так из-за тебя ничего не успела. Да, главное, каплю крови и его волос в него добавить не забудь, а то не сработает.
Вот так всегда: у Куножки уже одно зелье готовое есть; второе она вчера в лавке купила, думала, я не видела; и третье сегодня весь зачет варить будет, еще и меня все время дергать, мол, помоги мне только немножечко, то есть, сделай за меня. А мне-то еще три своих варить, хоть и противоглистных, но от этого не менее затратных по времени, а у меня никаких заготовок нет. Вчера на базаре ничего не покупала - денег не было. Да и я, наивная, думала, что за ночь успею пару заготовок сделать. 'Кто же знал, что это зелье приворотное такое сложное окажется, - переживала я, спускаясь с чердака, - ладно, еще два часа до зачета есть, можно успеть сбегать за заготовками.'
Недалеко от Академии был базарчик, рассчитанный именно на такие случаи. Нерадивых учеников хватало, и дело было прибыльное, так что пару полуфабрикатов я там точно куплю, чтобы уж совсем бледно не выглядеть. Правда, придется опять у Куног денег просить, но пересдача мне точно дороже обойдется.
Куног, как обычно, сначала повыделывалась, но деньги всё же дала, видно чувствовала свою вину или, скорее всего, рассчитывала на меня ещё и третье зелье повесить.
Не забегая в комнату, я метнулась вниз по лестнице и, выскочив на улицу, рванула за угол к старому забору, где, прикрытая спиленной веткой яблони, болталась незакрепленная доска. Спустя пятнадцать минут я уже отчаянно торговалась с толстой гномкой за два пучка рыдай-травы, полчашки эбеновой пасты и десяток кустиков зверяники. Наконец гномка сдалась, и я, довольная, обернулась, чтобы врезаться взглядом в золотую застежку, закрепляющую на груди дорогой плащ. Сердце упало в пятки, и мой затравленный взгляд метнулся вверх, уже не ожидая ничего хорошего.
Чёрт! Магистр Вирт!
Как же я его не любила! Это он меня на вступительных экзаменах срезал, из-за чего я без стипендии осталась и к Куног в вечные должники попала. Его в нашей Академии никто не любит и все боятся, в отличие от ректора, который хоть и старенький уже, но уважаемый. А Вирта тихо ненавидят, говорят, что он на место ректора метит - спит и видит, когда ректор умрет или Кафедральный Совет Академии его на пенсию отправит.
Сволочь аристократическая. Смотрит на нас, как на грязь, причем на всех. Куножку тоже не любит, хоть она и из богатых, - брезгует гномьими деньгами, ну как же - торгаши! Один он такая цаца - его сиятельство! А такие как я, по его мнению, вообще жить не должны. По коридору идет, мы как тараканы разбегаемся. Как дракон прёт. Я всегда к стеночке жмусь, а то один раз зазевалась, так плечом толкнул, что чуть в открытое окно не вылетела, хорошо Миха мой удержал. Миха - это мой парень, он на факультете погодников учится. Парень, это, конечно, громко сказано, просто тусуемся иногда вместе.
- И что ученица магической Академии забыла в этом месте? - в голосе столько издевки и презрения, что оправдываться смысла не имеет.
'Вот дохлый тролль, как обидно. И какого он спозаранку сюда припёрся?'
- Вам-то какое дело? - огрызнулась я, не успев подумать, кому хамлю.
- Вы в своем уме, третьекурсница? - впился он в меня прищуренным и совсем не добрым взглядом.
'А-аааа! Он знает, на каком я курсе! Это конец! В Академию можно не возвращаться'. Внутри всё похолодело.
- А я... а я... а, - я, как дура, стояла, с силой закусив губу, и не могла придумать, что сказать в оправдание.
- Какой у Вас сейчас урок?
- А... зельеварение, - пискнула я.
- Понятно, - он презрительно перевел взгляд на травы у меня в руках и разочарованно вздохнул.
- Вы не подготовились к уроку? Хотя зачем спрашивать, это очевидно. А судя по количеству закупленных ингредиентов, это не просто урок, а, видимо, зачет. Я прав?
- Да, - обреченно выдохнула.
- Вы не допускаетесь к зачету из-за жалкой попытки мошенничества, - сказал он с таким видом, что я снова прочувствовала все свое убожество, - Вам понятно?
- Угу, - сквозь слезы промычала я. Можно подумать, все остальные всегда сами делают заготовки. Это же бред! Уж он-то наверняка сроду черную работу не делал.
Магистр еще несколько секунд прожигал меня взглядом, а потом развернулся и пошел вверх по тракту, в сторону центра.
- О-о-ой! - обхватила я руками голову, и травы, которые я держала в руках, упали на мостовую, - да что ж мне так не везет!
Глава 2
Аудитория, в которой должен был проходить зачет по зельеварению, постепенно заполнялась учениками. Большие песочные часы высыпали на дно последние песчинки, и в дверь вошел учитель - господин Кагг. В полукруглом зале на верхнем ярусе ещё сильнее заерзала фигуристая гномка, периодически бросая панические взгляды то на дверь, то на пустое сидение рядом.
- Ты не видел Минари? - громко зашептала она, наклонившись к нижней парте.
Сидевший ниже студент, не поворачивая головы, прошептал:
- Не-а, а что такое?
- Да кто ее знает, пропала где-то, - возмущалась гномка, не переставая нервно листать практикум по зельеварению, - истеричка какая-то, семь пятниц на неделе! Еще до завтрака ушла на базар, на полчаса всего, и до сих пор нету.
- А-а-а! Не видел, может к Михе заскочила и увлеклась, - пошловато захихикал студент.
- Если бы! - шипела Куног, - не с ее счастьем! Ну ничего, пусть только придет, я ей все выскажу. Как деньги одалживать, она горы золотые обещает, а как помочь немножко - фиг допросишься. Ничего-ничего, я ей устрою, посидит эту недельку впроголодь, сразу поумнеет.
Полностью убитая я доплелась до Академии как раз к началу завтрака. Но есть мне уже не хотелось. Вообще-то есть я всегда хотела, поэтому можете делать вывод, как мне было 'хорошо'. Хотелось удавить эту сволочь напыщенную, хотелось впасть в истерику или, на худой конец, поплакать.
- Ведь вылечу из Академии, как пить дать, вылечу. Что же делать-то? - не находила я себе покоя, - он же теперь с меня живой не слезет. Уже небось и донос по магической почте господину Каггу настрочил.
На зачет я пойти не могла, а в комнату возвращаться не хотелось, но мне срочно нужно было найти какой-то укромный уголок, где можно было бы пересидеть и успокоиться. Наконец, мне на глаза попалась дверь в небольшой чуланчик под лестницей, в котором хранились ведра и щетки для мытья полов. Я заползла туда, чтобы, закутавшись в плащ и обняв коленки, начать себя усиленно жалеть, или иными словами - плакать.
Пересдача!
Да разве это будет пересдача? Скорее избиение младенцев! Разве упыря Вирта простая пересдача удовлетворит? Он же комиссию созовет, с него станется, чтобы только меня еще сильнее размазать. Видно ему до сих пор покоя не дает, что меня, вопреки его желанию, ректор в Академию принял, раз даже помнит, на каком я курсе.
В Академию я попала, можно сказать, случайно. Родители мои очень рано умерли, и меня приютила семья местного храмового служителя. Ну как приютила, просто взяли никому не нужного ребенка, которого могли прокормить. Правда, даром кормить никто не собирался. В шесть лет я к ним попала,и меня тут же пристроили на работу. Первые четыре года убиралась в школе при храме, и это стало для меня спасением: я научилась писать и читать. Нет, специально меня никто не учил, но меня оставляли в классе, когда шли уроки, вдруг чего понадобится. А я садилась за заднюю парту, слушала и запоминала, а после уроков пыталась сама на доске выводить буквы и слова. В десять лет хозяин узнал, что немного читаю, и, недолго думая, отправил меня на работу в храмовую аптеку, где как раз грамотный подмастерье нужен был. Он хитрый был, за работу в аптеке плата полагалась, а он, как опекун, все себе брал.
Но я не жалела, что туда попала. Там я впервые поняла, что хочу учиться. Мастер Тур, владелец аптеки и по совместительству местный лекарь, был из ученых, не благородный конечно, но образование имел - целых два года в столичной Академии проучился. У него и библиотека была, книг двадцать, не меньше, и еще учебники школьные, от его дочки остались.
В первый же день выяснилось, что хозяин мой слукавил, назвав меня грамотной. Я совсем не умела писать, только читать, и то по слогам. Всё-таки в этом деле практика была нужна! Вот эти учебники мне мастер Тур и отдал. После работы мы с ним садились у стола, и он проверял, как я усвоила уроки, заданные мне вчера. Вообще-то, учить он не любил, училась я большей частью сама, только если не понимала чего, то спрашивала, но вот проверять уроки ему нравилось. Он гонял меня по уроку взад и вперед, с детским азартом выискивая хоть малейший пробел в знаниях. Сначала таких пробелов было действительно много, но постепенно я втянулась, и дело пошло. Он же мне и про Академию рассказал, и любовь к травам привил.
Ох, как же хозяин взбеленился, когда через семь лет я пришла за метрикой, чтобы ехать поступать в Академию. Я ведь уже младшей травницей числилась, а вся зарплата по-прежнему ему шла. Кем я только ни была: и выродком неблагодарным, и дармоедкой, и змеей на груди пригретой, и вообще он мне, оказывается, образование уже дал, и мне еще за него рассчитаться надо - как-никак четыре года в школе пробыла. Да это долго и неинтересно перечислять, что он мне еще говорил. Но отдать метрику ему все-таки пришлось, но, правда, только после того, как я пригрозила, что отправлю на него донос в Верховный Магический Совет. Он ведь, хоть и храмовый работник был, а контрабандой не брезговал.
- Выучил на свою голову змею подколодную, - кинул он мне метрику под ноги, - пошла вон отсель, собака подзаборная.
Его жена, самая большая местная сплетница, тоже не смолчала:
- Кому ты там нужна, в Академии? Да тебя и на порог не пустят. Там же одни благородные, а тут ты - голодранка без роду, без племени. Да они оборжутся все. Ничё-ничё, еще слезами умоешься, тварь неблагодарная.
До столицы я три дня добиралась. Нет, можно было, конечно, и за полдня, но это на коне, или за день, если на телеге. Мне же пешком пришлось, совсем же без денег ушла. Было, правда, пятнадцать серебрушек, которые мастер Тур на дорогу дал, но я их берегла. Мне же еще в городе нужно было на что-то жить, пока не поступлю; о том, что не поступлю, я боялась даже думать.
Когда пришла, оказалось, что успела в последний день подачи документов. Попасть на магический факультет нечего было даже мечтать, туда без платы за обучение не принимали, а вот факультет ведьмачества выделял три места для бесплатного обучения. Правда, для этого нужно было отлично сдать все три вступительных экзамена. Отступать мне было некуда, и я решила попробовать. Правды ради надо сказать, что я действительно не понимала на что замахнулась, иначе десять раз подумала бы, стоило ли связываться, особенно с моими пятнадцатью серебрушками в кармане.
Да у нас в городке у мэра и его жены таких нарядов не было, какие тут запросто трепали поступающие, абсолютно спокойно садясь на грязный пол или вытирая о них испачканные руки. У многих были слуги, которые расхаживали за своими хозяевами с удивительно надменным видом. Я же выглядела не то что жалко, я выглядела ужасно в своем единственном парадном ситцевом платьишке и с худой котомочкой на плече.
Последний экзамен было вообще что-то жуткое. Я вытащила билет по травам прибрежной полосы и даже, наивная, расслабилась, как-никак я выросла в этой самой полосе и уж что-что, а травы, которые у нас росли, знала неплохо. Как же я ошибалась.
Еще проходя по длинному проходу к столу, я почувствовала, что на меня смотрят, а когда подняла взгляд, поняла, что меня сейчас будут убивать.
Сидящий передо мной экзаменатор всем своим видом показывал, что моим ожиданиям, увы, не оправдаться.
Холеный сияющий аристократ с каменным выражением лица и откровенным бешенством в глазах. Когда я робко протянула ему свой билет, он с насмешкой произнес:
- Вы, видимо, ошиблись - прошения о принятии на работу прислуги принимаются с черного хода.
Я растерянно огляделась и прошептала:
- Я не прислуга, я поступать пришла, это мой билет.
Он позволил себе ухмыльнуться и язвительно добавил:
- Да что Вы говорите, как же это я не понял сразу! - он еще секунд десять сидел, насмешливо смотря на мою протянутую с билетом руку, и, наконец, будто бы это было что-то грязное, брезгливо взял мой билет двумя пальцами за кончик, а потом демонстративно кивнул слуге, который тут же кинулся к нему с чашей для омовения рук и полотенцем.
Я стояла ни жива, ни мертва, умирая со стыда.
Но когда я уже была на грани слез и готова гордо развернуться, чтобы покинуть это место, что-то во мне возмутилось.
Да, мои родители были обычными людьми! Да, я сирота! Да, у меня нет денег, нет поддержки, нет ничего! Но я человек. И не глупее всех этих богатеньких девочек и мальчиков, что с таким презрением смотрят на меня. Да, у них были настоящие, частные учителя, но это еще не значит, что уроки они усвоили лучше меня. Для них учеба в Академии просто еще одна галочка в личном статусе, а для меня - мечта. Я не сдамся!
- Я готова отвечать, - сказала я, подняв на него упрямый взгляд.
Это вызов? Сейчас ты умрешь, наглая девчонка, - читалось в его глазах.
Это был бой не на жизнь, а на смерть. Какие там травы прибрежной полосы, если меня гоняли по таким просторам, о которых я раньше и не догадывалась. И когда мы были уже готовы вцепиться в глотки друг другу, раздалось:
- Боевая ничья, магистр Вирт, - почтенного вида старик, которому я сдавала прошлый экзамен, поднял руку, чтобы прервать нашу перепалку, - предлагаю компромисс: абитуриентка Минари Суок очень хорошо зарекомендовала себя на предыдущих двух экзаменах, у нее высшие баллы, травы прибрежной полосы она также знает превосходно. Но у нее есть некоторые пробелы в знаниях по травам других регионов, - сказал он в сторону злобного хлыща, у которого ходили желваки на скулах, - поэтому я считаю, что будет справедливым зачислить ее на курс. И даже позволю себе вольность зачислить ее на курс за счет казны Академии.
- Это невозможно, ректор Янир, - медленно процедил Вирт, пристально глядя в глаза ректору, - Совет Академии этого никогда не одобрит!
- Не решайте за весь Совет, магистр Вирт, - спокойно сказал ректор, - вспомните устав Академии, которой Вы служите, и Вы поймете, что я прав.
- Она не заслуживает стипендии, - сказал он, но было понятно, что имел в виду он другое. Я не заслуживаю здесь учиться.
- Ну что ж, этот вопрос мы решим. Согласен, что первый год о стипендии мы говорить не будем, а дальше все будет зависеть только от Вас, моя дорогая, - перевел на меня взгляд ректор.
Так я попала в Академию.
Вопрос о хлебе насущном решился просто. Некая госпожа Куног искала соседку по комнате и одновременно служанку. В Академии многие этим грешили, слуг-то пришлось оставить дома, а основная масса поступивших была из очень богатых и благородных семейств, которым не пристало за собой портки стирать. А мне было не привыкать, к тому же это была работа не хуже других, только в стенах Академии, что было даже преимуществом.
Так, предаваясь воспоминаниям, я незаметно для себя уснула.
Глава 3
- Ну что же, - учитель зельеварения господин Кагг перевел взгляд на песочные часы, - время, отведенное на приготовление зелий, закончилось, и сейчас я попрошу Вас продемонстрировать ваши работы.
При этих словах раздалось дружное шебуршание, и стоящие на партах спиртовки еще активнее загудели, доваривая последние эликсиры, сиропы и зелья. Затем к учительскому столу потянулись ученики. Когда до конца урока оставалось десять минут, очередь дошла до последнего ряда, в котором одиноко сидела маленькая фигурка. Внезапно она наклонилась и попыталась незаметно сползти под парту.
- Куног, что это Вы такого интересного под партой нашли? Может быть, со всеми нами поделитесь?
Но гномка не вылезла, а наоборот, пыталась вползти еще поглубже.
- Бросьте Вы это ребячество, я Вам говорю! - учитель Кагг даже встал из-за стола. - Куног, немедленно вылезайте, я сказал. Иначе, я сам Вас достану, и, будьте уверены, удовольствия Вам это не доставит.
- Я кольцо золотое потеряла, можно я сдавать не буду? - раздалось из-под парты.
- Причём здесь кольцо, Куног? Не путайте меня, выходите.
Гномка ругнулась и неуклюже начала выползать из своего укрытия.
- Господин Кагг, а с места можно?
- Что можно, Куног? Что Вы мне голову морочите, Вы зачет сдавать думаете или нет?
- Да иду я, - огрызнулась гномка, грузно спускаясь по лестнице.
- Так, а теперь, когда Вы всё же снизошли до нас, я попрошу Вас, госпожа Куног, продемонстрировать нам Вашу работу. Фантомы уже ждут, - три одинаково безликие фигуры возникли рядом с учителем, - если зелье сварено правильно, то фантом покажет нам конечный результат; неправильно - возможные последствия этого.
Первое зелье появилось из необъятного кармана фартука и было протянуто учителю.
- Сонное зелье, - проблеяла гномка.
- Вижу, вижу. Ну что же: по цвету очень даже подходящее, по запаху тоже; вкус и само действие сейчас проверим, - сказал учитель, подзывая первый фантом.
- Что ж вы боялись-то, Куног? Очень даже прилично получилось, - сказал учитель, глядя на мирно храпящий фантом, - молодец. Зачет. Что там у вас на второе?
- Приворотное зелье, - заметно повеселевшая гномка многообещающе улыбнулась в сторону трех первых рядов, на которых сидели эльфы. У тех недоуменно вытянулись лица, и только красавчик Ти и его сосед, куратор общежития, переглянулись и снисходительно улыбнулись в ответ.
- Ого, - удивился учитель, - очень похвально, не замечал в вас такой тяги к знаниям раньше, как-никак экзаменационный билет четвёртого курса и базовая подготовка не менее семи стандартных часов. Это что же Вы, всю ночь его варили?
- Путь к знаниям труден и тернист, - блеснула Куног любимой фразой уважаемого господина Кагга.
- Похвально, весьма похвально, - растроганно повторил учитель, - прошу к столу.
Гномка подошла поближе, выудила из передника серебряную коробочку и маленький флакончик; не отрывая победного взгляда от красавчика Ти, вынула из коробочки длинный светлый волос и отрезала кусочек не больше ресницы; затем отщипнула на груди булавку. Быстро уколов свой палец, она измазала волосок кровью и бросила во флакончик. Пару раз энергично встряхнула его, а затем вылила в стоящий на столе кубок с вином.
- Ваше здоровье, мой светлый принц, - слащаво пропищала гномка, поднося кубок фантому, при этом не отрывая взгляда от эльфийского красавчика. Безликая фигура, выпившая зелье, начала меняться буквально на глазах и спустя мгновение превратилась в кошмар всего общежития - старого, гадкого и очень злобного привратника, гоблина Кхрука.
На мгновение все застыли. А затем началось.
Кхрук увидел гномку, изменился в лице, закатил глаза и, запрокинув голову, дико завыл на одной ноте. От неожиданности гномка подскочила, затем замерла с выпученными глазами и открытым ртом, но уже в следующую секунду взяла с места низкий старт и буквально на крыльях помчалась к двери в коридор. В это время Кхрук пришел в себя и, счастливо улыбнувшись всеми двумя зубами, бросился в погоню за любовью всей его оставшейся жизни, продолжая жутко завывать, но уже нечто членораздельное.
- Богиня моя, дай только облобызать эти щечки! Нимфа моя, готов умереть на твоей груди! Все к твоим ногам брошу, пампушечка моя.
Гномка уворачивалась, отскакивала с грацией стопудовой хрюшки и уносилась дальше, переворачивая по пути тяжеленные дубовые стулья, даже не замечая этого, но старый гоблин был неумолим в своей страсти и упорно преодолевал все препятствия, несмотря на подагру и хромоту.
- Юбку куплю бархатную и плащ новый, - уламывал Кхрук, но гномка дико пятилась и озиралась в поисках помощи; но помочь было некому, все лежали мертвые от смеха, включая учителя Кагга.
- Это высший бал, госпожа Куног, - стонал он, давясь рыданиями, - я за всю мою карьеру такого не видел.
- Да чего вы ржете, уроды? Помогите мне! - орала гномка. - Это Минари, гадина, во всем виновата, это она, тварь, волос подменила. Я убью ее!
- Успокойтесь, Куног, ничего страшного не случилось, сейчас я дезактивирую фантом, и Вы поймете, что ничего страшного не произошло.
Наконец фантом в образе влюбленного привратника начал таять, постепенно растворяясь в воздухе. Рев в аудитории тоже начал стихать.
- Значит так, я заявляю, что Минари Суок хотела меня убить! - едва отдышавшись, рявкнула гномка, продолжая нервно оглядываться.
- Вот-те раз. А она тут с какого боку? Я, конечно, понимаю Ваше негодование, но, при всем желании, обвинять Минари глупо: ее даже не было в аудитории. Так как же она могла волос подменить?
- Какой аудитории? Вы что из меня дуру делаете? Говорю как есть, это мерзкое зелье Минари сварила, она и волос подменила, немедленно арестуйте ее.
- Ничего не понимаю. Как Минари могла за вас зелье варить? Хотя... - учитель задумался, - кажется, понимаю. А подойдите-ка поближе, Куног, выпейте водички, - он налил из кувшина воды и капнул в него пару капель какого-то эликсира, - это вас взбодрит и придаст ясность мыслям.
Гномка насторожилась.
- Что это за бурда? Я это пить не буду.
- Лучше пейте, Куног, не думаю, что заклинание развязывания языка, которым так виртуозно владеет магистр Вирт, вам понравится больше, чем сыворотка правды.
- Да что я сделала?
- Вы только что признались, что пытались меня обмануть, и мне хотелось бы объективно оценить ваши знания.
- Подумаешь, - буркнула гномка, - напугал. Да я и так все скажу. Все равно в вашей грёбаной Академии больше и дня не останусь.
- Где вы взяли первое зелье?
- Сварила.
- Кунок, пейте сыворотку.
- Да купила я, - огрызнулась гномка, - тоже мне, можно подумать, другие сами варят.
- Мы сейчас не о других, а о вас говорим. А второе? Я так понимаю, его за вас сварила Минари?
- Ну я же уже сказала, она, дрянь; и, поверьте, она, гадина, еще ответит за это.
- Хорошо, с этим все понятно, ну, а третье зелье вы сварили?
- Нет, - буркнула гномка.
- Почему?
- Да откуда я знаю почему? Не получается у меня, подгорело оно.
- Ой, Куног, а ведь вы ничего не выучили.
- Неправда!
- Неужели? - холодно прервал господин Кагг.
- Я читала!
- Куног, открою вам страшную тайну: прочитать в вашем случае - явно недостаточно. И, кстати, где Минари? Я, конечно, могу войти в ее положение, все-таки она из-за вашего зелья ночь не спала, но от сдачи зачета это ее не освобождает.
- Да чего Вы ко мне с ней привязались? Нянька я ей, что ли? Вместо того, чтобы из Академии ее вышвырнуть, Вы мне нотации читаете.
- Заканчивайте истерику, Куног, а то, действительно, это будет последний Ваш день в Академии. Вы не сдали зачет и должны его пересдать. И, кстати, передайте это Минари тоже. Обе на пересдачу через неделю.
Глава 4
- Вирт, нельзя быть таким снобом, ты несправедлив к ней, зачем ты не оставишь ее в покое? Если бы я не знал тебя так долго, решил бы, что ты к ней неравнодушен, мой друг, - учитель Кагг попытался в мягкой, даже шутливой, форме обратиться к своему бывшему ученику, а ныне магистру первой ступени господину Вирту. Тот же лишь надменно нахмурил брови.
- Ну купила она эти дурацкие заготовки, - продолжал Кагг, - ну так что, ты же прекрасно понимаешь, что уж кто-кто, а она их точно делать умеет. Я бы хотел попросить тебя в следующий раз не отправлять моих учеников на пересдачу, не посоветовавшись со мной. Хочу надеяться, что еще могу разобраться в уровне подготовки моих студентов сам.
- Тебе не надоело восхвалять эту выскочку, Кагг? С чего такой фавор? Кто она такая? Она - ничто! Чернь, мусор, отбросы, которые только по прихоти этого старого святоши попали в Академию! Ее нельзя было даже на порог пускать, не то что...
- Вирт! - учитель Кагг резко прервал его. - Остановись! Я не верю, что ты это говоришь и, тем более, думаешь. Неужели мои слова ничего для тебя не значат? Или ты не слышишь меня? - он почти с ужасом взирал на своего бывшего лучшего ученика.
- Ты же был хороший, добрый мальчик, ты даже горгулий жалел! Что с тобой случилось, откуда столько желчи!
- Мальчик давно вырос, Кагг, а ты постарел и не видишь, как все изменилось. Это уже не та Академия, в которой я учился, - магистр застыл у окна, вглядываясь в копошащихся во дворе студентов. - Старых родов почти не осталось, а те, что еще на плаву, не могут похвастаться достойной сменой. Мы вырождаемся, Кагг, вырождаемся! И не говори, что ты этого не видишь. Кто сейчас учится в Академии? Люди. Гномы. Эльфы.... А где же маги?! Где наше великое наследие?
- Вирт, ты не прав, я тоже вижу это, но не считаю это чем-то несправедливым, потому что вижу и другое - магия наконец вернулась, пусть и не к тем, кого ты считаешь единственно достойными. И не считаю, что это плохо. А ты сам? Разве тебе никогда не приходило в голову, что это не случайно? Что наши заплесневевшие и кичащиеся своим происхождением магические семьи давно нужно разбавить свежей кровью, как бы кощунственно это для тебя не звучало. Минари хорошая девочка, сильная, и ты напрасно так жесток с ней, она ничем не заслужила этого. Ты только подумай, - Кагг схватил магистра Вирта за рукав, - смог бы ты, попав в ее ситуацию, не имея семьи, поддержки, даже банально минимума средств, достичь того же, что достигла она? Ты говоришь, она мусор и отбросы, тогда она еще больше заслуживает нашего уважения, что решилась, не побоялась, пришла сюда и, несмотря на все препятствия, попала в Академию. Не добивай ее, Вирт. Ей и так нелегко. Тебя это, конечно, не тронет, но она сейчас в ужасном положении - по сути на улице, эта ведьма Куног ни за что не простит ей свой провал на зачете.
- Из тебя бы получился прекрасный адвокат, Кагг, - магистр Вирт отбросил руку старого учителя. - Ты говоришь, она многого добилась? Согласен, только в отличие от тебя я не верю, что она достигла этого честно. Такие как она добиваются многого, потому что им ничего не стоит соврать, украсть или даже убить. Ты говоришь, за нее некому заступиться? Ты ошибаешься, по крайней мере один заступник стоит передо мной. Но ты не прав. Мне нет никакого дела до твоей протеже, пока мы ходим по разным дорогам, но упаси ее Боже перейти мне дорогу, - угрожающе зашипел магистр Вирт и, развернувшись к внезапно открывшемуся порталу, мрачной тенью скользнул в него.
Несколько секунд учитель Кагг смотрел вслед растворившейся в воздухе фигуре, а потом медленно побрел по лестнице наверх.
Наконец его шаги затихли и я смогла выползти из чулана, где сидела все это время ни жива ни мертва с того момента, как проснулась.
- Да, жизнь бьет ключом и все по голове! - пробубнила я себе под нос. - Вот это новости. Нет об отношении ко мне магистра Вирта я ничего нового не узнала, а вот заступничество учителя Кагга стало настоящим открытием. Это что же получается, я зря зачет пропустила? А что Куног? Я так поняла, зачет она провалила, и я не сомневалась, что виноватой во всем буду я, ну как же - бросила одну на зачете, еще и денег должна. Все, мне конец, не удивлюсь, если мои вещи она уже на улицу выбросила.
С этими невеселыми мыслями я выбежала на улицу и понеслась в сторону женского общежития. Не добежав буквально пару шагов, наткнулась на эльфийскую неразлучную парочку - красавчика Ти и куратора мужского общежития Келебриана.
О, а вот и главная виновница сегодняшнего веселья. Идёте несчастную госпожу Куног успокаивать? - заступил мне путь куратор.
- Отвали, Бри, не до тебя сейчас, - попыталась я его отпихнуть.
- Да я ведь только предупредить хотел, во избежание неожиданностей, так сказать, все-таки нелегко это - пережить такой позор.
- Какой позор? - уточнила я на всякий случай.
- Ну как же, госпожа Куног, соседка Ваша, сегодня на зачете блеснула прекрасно приготовленным приворотным зельем и этим призналась всем в своей страсти к гоблину Кхруку, а потом, видимо устыдившись насмешек, заявила, что зелье приворотное сварили Вы и, чтобы опорочить ее, подменили волос объекта ее страсти.
- Что?
- Да, да, и даже более того, за эти полчаса, что уважаемая гномка вернулась, из Вашей комнаты доносятся странные звуки, уж больно похожие на то, что кто-то мебель двигает.
Я молча отпихнула куратора Бри с дороги.
- Какие же Вы гады оба, это же вы волос подменили. Что, посмеяться хотелось? Посмеялись? А обо мне Вы подумали? Я же из-за Вас на улице оказалась.
- Да мы же думали, ты на зачете будешь и как-то сгладишь, - вставил свои пять копеек Ти.
- Как? - не выдержала я, сорвавшись на крик. - Как сглажу? - я с горечью взглянула на окна своей комнаты. - Что с Вами разговаривать, Вы же все равно меня не понимаете. Сытый голодного не понимает! - с нажимом сказала я и побежала в общежитие.
- Куног, ласточка, открой, - унижалась я, битый час сидя под дверью. - Я тебе клянусь, что я не виновата. Это эти гады ушастые Ти и Бри все подстроили, они признались во всем.
Дверь внезапно распахнулась и на пороге появилась расхристанная, со всколоченными волосами и перекошенным лицом гномка.
- Ах ты гадина, тварь, еще смеешь его грязью поливать? Воон! - швырнула она прямо в меня двумя узлами, сделанными их моих наволочек. - Выметайся отсюда, голь подзаборная! Воровка!
- Ты чего, Куног? - опешила я.
- Воровка, воровка, - не унималась она, - украла волос, а он два золотых стоил. Верни немедленно. Не хочешь? Воровка! - верещала как резаная гномка. - А я ей еще пять золотых сегодня одолжила.
- Побойся своего бога, Куног, там же три серебрушки всего было!
- Пять золотых! - настаивала Куног. - В тюрьму сядешь, гадюка! Вон!
Она ударила один из узлов ногой, и он полетел вниз по лестнице, схватила второй, швырнула вслед за первым и со зверским выражением лица замахнулась на меня.
Щеку обожгло болью.
- Какая же ты тварь неблагодарная, Куног. - заплакала я, не выдержав обиды. - Я тебе столько хорошего сделала, а ты... Хорошо, я уйду, обойдусь без такой благодетельницы. Целее буду. А ты еще сама ко мне придешь, просить будешь, чтоб ...
- Чтоб деньги вернула, воровка. - снова завела свою пластинку Куног.
- Ну и чёрт с тобой, - встала я и быстро стала спускаться по лестнице.
Как же мне было обидно. Как же мне было обидно! За эти три года я себе не то что золотого, я медяка у нее не взяла. Столько раз впроголодь сидела, пока она на кровати пироги свои точила. И вот она благодарность. Воровкой объявили. Еще и пощечину дала. Я снова заплакала.
Глава 5
Вирт в раздражении вышел из портала в своем доме. Он был единственным из учителей Академии, кто предпочитал жить за ее пределами. Уровень его магии позволял это.
Уровень его магии позволял многое, честно сказать, все, кто знали его способности, недоумевали этой его странной прихоти - учительствовать в Академии в то время, когда все семь магических министерств спали и видели его в своих рядах. Ему не глядя обещали место заведующего отделом тайной канцелярии или место Лорда-дознавателя при императорском доме. Военное Министерство неоднократно обращалось к императору с просьбой призвать его на службу в приказном порядке, - особенно когда на оркской границе становилось неспокойно; министерство внешнеэкономических отношений бредило его деловой хваткой - еще бы, он сумел за какие-то десять лет вернуть состояние своего дома, успешно спущенное его братцем Эдом. И не только вернуть, но и приумножить, и это, так сказать, без отрыва от основного производства, то есть работы в Академии.
Но Вирт оставался непреклонен, его устраивал свой выбор. Он не лукавил, не изворачивался - его действительно все устраивало, во всяком случае так он чувствовал многие годы и спокойно жил, пока однажды не встретился с молодой абитуриенткой, и все полетело в тартарары. Его хваленая выдержка дала сбой. Он перестал спать, он раздражался по малейшему поводу всякий раз, когда видел ее. И все по одной причине - каждый раз, когда Минари Суок появлялась в поле его зрения, он возвращался в события пятнадцатилетней давности.
- Эд, что ты делаешь? Неужели ты не видишь, что она тебя просто использует? Если тебе плевать на мое мнение, подумай о матушке, - она-то уж ничем не заслужила подобного отношения.
- Отстань, мелочь пузатая, еще не дорос меня учить, - старший брат лихорадочно вытряхивал из шкатулки немногочисленные материны украшения.
Вирт молчал, пока брат не вытряхнул из шкатулки последнюю драгоценность - уникальной красоты перстень, целиком вырезанный из редкого красного бриллианта 'Сердце Вечности'. Это было кольцо, подаренное их отцом матери в день свадьбы. Перстень хранился в их семье многие поколения.
- Остановись, Эд! Зачем это, если, как ты говоришь, она любит тебя? Разве любят за деньги? Так поступают только женщины определенного сорта.
- Заткнись! - Эд замахнулся на Вирта, и тот схватился за покрасневшую щеку. - Убирайся отсюда, ублюдок, пока не получил кое-что похуже, чем простая оплеуха.
- Во что ты превратился, Эд? Это же не ты говоришь. Я же знаю тебя, ты другой. Хорошо, пусть я ошибаюсь, но давай тогда посмотрим на нее через магическое зрение, и ты увидишь, прав я или нет.
- Я ничего не увижу, - закричал Эд. - Щенок, - он снова замахнулся на Вирта, и тот вжал голову в плечи. - Ненавижу тебя, ходишь тут, кичишься своей магией, а ты подумал каково это - без нее? Подумал, что мне приходится терпеть? Эти ваши сочувственные взгляды - ну как же, наследник такого известного магического рода родился без магии! Бедняжка. Зато второй сын не подкачал, - выплевывал Эд обидные слова. - Уж он-то более чем одарен. В двенадцать лет поступил в Академию. В шестнадцать уже практически защитился. Я ничего не забыл? Или, не дай бог, пропустил какие-то из твоих многочисленных способностей? - с издёвкой произнес Эд. - Но ничего, это тебе не поможет. Все равно наследник я, а ты всегда будешь только вторым! Понял,крыса книжная. А это, - он достал из кармана перстень, - тоже моё! Моё, по праву первородства. Понял! Прочь с дороги! - Эд отпихнул давящегося слезами Вирта и выскочил из комнаты.
В тот вечер он не вернулся домой. Его нашли только через неделю в какой-то канаве, сначала подумали, что он спьяну упал в образовавшийся после дождя ров и захлебнулся, пока в городском морге не выяснилось, что это убийство - отравление. Кто-то подсыпал Эду яд и забрал все драгоценности.
Потом были долгие месяцы следствия, вернее, полного его отсутствия, городской маг-дознаватель не видел своей выгоды в этом деле и не собирался напрягаться ради разорившегося семейства. И Вирт решился на самый сильный свой поступок - бросил Академию, несмотря на увещевания своего наставника - учителя Кагга. Кагг предлагал свою помощь, но глупая гордость не позволила Вирту принять ее.
Первые дни после возвращения домой он пытался успокоить мать, которая с каждым днем все больше и больше превращалась в тень и уже ничем не напоминала ту статную красавицу, некогда одним свои взглядом заставлявшую мужские сердца трепетать. Мать таяла буквально на глазах и не слушала просьб сына держаться, она не видела в этом смысла, даже скорее хотела уйти за грань, где все будет как раньше - живы муж и любимый сын. А Вирт... Что ж поделать, у нее не осталось сил бороться. Смерть отца десять месяцев назад сильно подкосила ее, а смерть первенца довершила начатый почти год назад цикл.
К этому моменту денег в семье совсем не осталось, старый замок был заложен за долги Эда. Они съехали в меблированные комнаты на одной из старых и холодных улиц нищего квартала. Вирт попытался найти место, но мага-недоучку без рекомендаций и протекции никто не хотел брать на работу. Спустя полгода, прошедших от похорон брата, его мать умерла.
День ее смерти стал самым черным днем в его жизни еще и потому, что Вирту пришлось похоронить ее в общей могиле, и на всю жизнь в его память врезалось, как она лежала там, маленькая и высохшая, вместе бывшими преступниками и нищими отбросами общества.
В тот день дождь лил как из ведра, и Вирт долго стоял промокший до нитки рядом с могилой, потом долго бродил по улицам, пока не очнулся за городом в районе старого заброшенного порта.
Грозовое небо низко висело над морем, и довольно большие волны разбивались о каменный волнорез. В этой части города давно не причаливали корабли, разве что чахлые рыбацкие суденышки изредка заходили спрятаться от бури. Вот и сегодня на волнах болтался старый баркас.
Каждый раз, когда большая волна бросалась на берег и разбивалась о выступающую из воды длинную каменную гряду, эта древняя и неизвестно как остающаяся на плаву посудина со страшной силой ударялась о деревянный пирс. Казалось, еще немного и старая калоша не выдержит такого издевательства и рассыплется в труху.
Наконец, когда очередная волна с треском прижала правый борт баркаса к пирсу, на палубе показался закутанный в длинный плащ с капюшоном человек. Несколько секунд он вглядывался в пустой берег, а затем медленно двинулся вдоль борта к зияющему просвету, предназначенному для трапа. Осторожно держась за натянутые у борта веревки, человек застыл на несколько мгновений, чтобы дождаться, пока очередная волна не бросит баркас на пирс, и одновременно с этим легко спрыгнуть на деревянный помост.
Уже находясь на берегу, человек потянулся, чтобы поправить капюшон, и из-под мокрых пол плаща показались две тонкие женские руки, на одной из которых блеснуло кольцо. Вирт вздрогнул всем телом. Он узнал бы это кольцо из тысячи - это было 'Сердце Вечности', унесенное братом в день его исчезновения.
Еще раз оглядевшись, женщина двинулась по узкой тропинке в сторону города, пройдя буквально в паре шагов от застывшего в тени скалы Вирта. Когда между ними образовалось достаточное расстояние, Вирт позволил себе выдохнуть и одновременно с этим перейти в состояние магического транса. Сейчас он стал невидим и неслышен для всех, кроме магов, но в то же время его зрение, слух и быстрота реакции десятикратно увеличились. Женщина магом не была - его магическое зрение позволяло ему отчетливо видеть ее пустую и грязную, как половая тряпка, ауру без малейшей магической искры. Незримой тенью он скользнул вслед за ней.
Так они дошли до окраины города, где свернули на одну из боковых улиц, закончившуюся у старого трактира с полуоторванной вывеской, на которой еще можно было разобрать двух нарисованных гусей.
- Кого я вижу, мадам, - трактирщик расплылся в пошлой улыбке. Он вышел из-за стойки и попытался обнять развязывающую плащ женщину.
- Убери лапы, Кнут.
- А помнится, ты не была такой недотрогой, дорогая.
- Времена другие были. Он у себя? - она кивнула в сторону неприметной двери около стойки.
- Где ж ему быть-то, моя курочка, ждет еще с утра, а тебя все нет и нет. Загуляла наша малышка.
Женщина выхватила тонкий кинжал и приставила его к горлу трактирщика.
- Я Лестра, старый козел, понял, Лестра, а не курочка, малышка или кто там еще. Времена, когда я была ими и была готова отдаться таким уродам как ты за пару медяков, прошли.
- Ладно, ладно, не шуми. Что там в городе? Тихо?
- Не знаю, я там не была, - она поставила свечу на стойку и повернула стоявшую там бутылку так, чтобы видеть своё отражение, а затем принялась поправлять выбившиеся из причёски черные локоны. На пальце снова блеснул алмазный перстень.
- Напрасно ты им светишь, малышка. Молчу, молчу, Леестра, - протянул он и отвесил фиглярский поклон. - Все-таки, спрячь камушек, - не вводи в искушение, да и очень уж заметная вещица.
Она внимательно посмотрела на трактирщика, еще раз полюбовалась на перстень, а потом все-таки одела его на цепочку, как кулон, и спрятала его под одежду.
|
