Собеседник начал требовать подчиниться законному решению, другой визжащий голос начал причитать - "вот видите, видите!", кто-то третий стал вызывать слесаря.
- Ишь набежало, шакалов.
Все так же в темноте Петрович пошел на кухню. Он, может быть, и рад бы был включить свет, но электричество давно отключили за долги. Да и как было не отключить - вот уже много лет платить за него было просто нечем. В углу кухни, на металлическом крюке висел армейский котелок - старый, прихваченный еще с Войны. Крышу давным-давно никто не ремонтировал и во время дождя в котелок капала вода.
- Хлебнуть что ли напоследок. Дожил... как в Брестской крепости - вода со стен, а за стеной враги. Эххх, черт побери, а ведь когда-то все было по другому.
- Было, Петрович, было. Все так. Ты это... извини, но сейчас помочь уже не могу.
Старик быстро развернулся на голос и от неожиданности чуть не выронил котелок - за столом сидел самый настоящий черт. Ну, по крайней мере, такой, какими их рисуют - рога, копыта, хвост.
- Вот те на. Всю жизнь был коммунистом. Это мне что теперь под конец еще и в бога поверить надо? Кстати, стало быть меня в ад потащишь, рогатый?
- Ну как тебе сказать. Скорее нет, чем да. Можешь не верить и дальше, я тут вроде как что-то среднее между предсмертной галлюцинацией и коллективным бессознательным. Так что можешь оставаться собой, можешь резко уверовать - мне все равно и в ад я тащить никого не собираюсь.
- Хех, ну и на том спасибо.
- Да ты садись, угощайся. Спасти уже не могу, но немного скрасить последние моменты - это вполне.
С этими словами на столе появился граненный стакан. Наполненный чем-то до краев. Презрительно взглянув на него, Петрович хмыкнул:
- Водка? Уж кому-кому, а тебе, моей рогатой галлюцинации, положено знать, что я не пью. Давно уже не пью.
- Зачем водка? Вода, точнее кипяток. Все, как ты любил - вот заварка, сахар. Рафинад! Так где-то тут было... а вот - и пара конфет. Как раз тебе и мне.
- Ну ладно, угадал, признаю. А с чего вдруг такая доброта и забота?
- Не вдруг. Я всегда был рядом, старался оберегать, как мог. Помнишь в конце Войны, ну точнее почти сразу после Победы, ты на трофейном мотоцикле рванул в Прагу?
- Конечно помню. Как раз там в Праге сделал предложение Зине. Наверное, самый счастливый день в моей жизни. И ведь главное кругом разруха, воронки, битый кирпич вперемешку с железом. А мы веселые, молодые... так хотелось жить.
- Угу. Всем хотелось. -улыбнулся черт - Но, не всем удавалось. Ну вот считай, что эта поездка и твоя забывчивость в плане заправить бензином - это моя заслуга. Потому тебя и не расстреляла банда фашистов на дороге, как ту полуторку, что ты без бензина встал где-то километров за 6 до них.
- Не понял. И много такого было? Погоди-ка ты что, парнокопытное, хочешь сказать, что все сделанное мной в жизни было с твоей подачи? Как там говорят, что все предопределено?
- Ничто не предопределено. Ну если хочешь более точную формулировку - очень мало что предопределено. Вот когда сорвался с обрыва и летишь вниз - вот тут уже все, без вариантов.
- Хех. Мудрено говоришь... для галлюцинации. -Петрович цыкнул зубом и отхлебнул чая.
- Так я же говорил я нечто среднее. Материальное воплощение идеи, если хочешь.
- Нда... значит говоришь, когда сорвался с обрыва уже без вариантов.
- Да.
- Как сейчас?
- Как сейчас.
- А что тогда было не совсем предопределено? Куда ты еще меня толкнул? Отвечай.
- Например, ты мог после армии пойти работать в милицию. Помнишь - ты очень даже хотел. Да и Сашка звал с собой. Но тебе встретился слесарь с вашего завода... ну короче вот то чувство, что так будет правильно - можешь тоже назвать его моей работой.
- Чувство. Вот на старости лет понимаю выражение "черт дернул". Сашку-то потом в Москву перевели, а я тут остался и состарился.
- Неужели жалеешь о сделанном?
- Смотря о чем. О том, что пошел учиться, а потом стал работать слесарем? Ни чуть! Фашистов победили, победили и разруху ими созданную. Так надо было!
- Так надо было. Еще конфету?
- Диабет заработаю!
- Ага, вот щас бы тебе об этом беспокоиться.
- Хех и то правда. Ну, считай это дань уважения Зине - она всю жизнь за моим здоровьем следила. Врач он всегда врач.
- ...
- Да, а вот себя в итоге не сберегла. 5 лет уже вроде, как ее не стало. Зима тогда холодная, а батареи еле грели. Ходил, ругался - говорят денег не выделили на закупку топлива для котельной. Так вот она и заболела... в последний раз.
- Ну не совсем. Деньги тогда-то выделили, просто не на запасы топлива их потратили, а на гелендваген. Вот и не хватило на обогрев. Начальник решил... кхм "опять теплая зима будет и потому нечего зря деньги на солярку тратить".
- Нда,а зима и неожиданного холодная... и просто неожиданно.
За дверью взывала болгарка, вгрызаясь в металл.
- Ну вот и все, скоро вскроют. Пора закругляться. Жаль так чай и не допили, но спасибо за угощение.
- Не торопись, Петрович. Ты же знаешь - перед глазами вся жизнь должна пролететь. Так что сейчас время - понятие относительное. Да и дверь ты сам делал - знаешь, что быстро не вскроют.
- Вся жизнь. А надо ли ее? Нет, в начале-то было хорошо. Семья, работа. Во все концы Союза тогда отправляли грузовики. Знаешь, рогатый, вот ты спросил жалею ли я? О работе не жалею - каждый раз, когда видел наши грузовики, перевозящие грузы, я знал, что дело правильное. Что не сделай мы этих грузовиков - было бы труднее строителям и тогда не были бы построены все эти дома, университеты, заводы. Заводы не выпустили бы станки и грузовики пришлось бы все так же делать молотком и напильником, университеты не выпустили бы инженеров и тогда бы мы все так же полуторки военные клепали, дома... а не будь домов жил бы все так же в бараке деревянном и не получил эту вот квартиру. Вот так вот одно тянуло другое. Все было связано, все было нужно... и люди были нужны. А щас?
- Враг ворвался в город.
Пленных не щадя,
Оттого, что в кузнице
Не было гвоздя.
- Точней не скажешь. Именно враг! Над нами же тогда не руководителей поставили, а эффективных менеджеров. Что они понимали? Что они умели? Купили за копейки огромный готовый завод. Это за копейки то, на создание чего многие жизнь положили! Потому, что знали, что надо! А эти даже не знали чем озадачить людей. Экономически не выгодно... слишком большие зарплаты... мало заказов! Уроды! Временщики! Себе вот про экономию они не рассказывали.
- Девяностые, разруха...
- Нет, не девяностые. Тогда было тяжело, но терпимо. Потом уже. Заказов нет, народ поувольняли. В цеху вместо сотен людей десяток стариков, включая меня. И ведь еще верили во что-то, надеялись, "дело чести" были не пустыми словами.
- И это тоже. Менеджеры эти, они тогда кредит взяли на модернизацию завода. Но дальше и сам знаешь, старое оборудование продали, а вместо нового просто убежали на Кипр греться вместе с "совершенно официальной" премией.
- Вот! А я тогда одним из последних уходил с завода. В пустом цехе грелись у бочки, читали архивные папки и сжигали их... как будто свою же жизнь там сжигали в этой бочке... больно. Вот о чем жалею!
- Уроды, правильно ты про них сказал, Петрович.
- Кстати об уродах. Вот ты говоришь, подталкивал на правильную сторону. А почему в таком виде? Разве вы не ангелочками должны быть? Ну там с крылышками и все такое.
- Над внешним видом я не властен, да и не всегда я был таким. Сама идея она неизменна. А вот ее восприятие людьми, обществом - вот оно как раз меняется... так что меня таким тоже, можно сказать, сделали. А что до подталкивал - так я и сейчас вроде как еще.
- Хммм ты же сам сказал, что уже все кончено. Или еще не все? - Петрович, хитро прищурился.
- Смотря что. То, что сегодня ты уйдешь из жизни - уже предопределено. А вот как: подняв руки или подняв голову - это еще нет.
Болгарка затихла и дверь начали выбивать.
- Вот теперь, пожалуй, все. Не знаю, что сказать на прощание, наверное удачи.
- Ну и тебе тогда того же... товарищ, черт.
Удары по двери становились все сильнее. Петрович, взял карандаш и поспешно начал писать им на стене. На кухне было все еще темно, но зарево рассвета уже начало давать тусклый свет. Закончив писать, старик сел на стул, достал из кармана и поставил рядом с котелком нечто напоминающее банку консервов - еще один "сувенир" с Войны.
- Спрятать что ли... да все равно ведь не поймут даже что это.
Входная дверь заскрипела, медленно и нехотя открываясь. Петрович разжал усики проволоки и вынул кольцо. В кухню влетел невысокий, толстый человек с густой растительностью на лице, среди которой злобно-яростно сверкнули глаза, когда тот увидел хозяина квартиры.
- Тут он! Нашел! Сюда! - завизжал вошедший.
На его крик в кухню вошли еще двое - один не менее толстый и даже внешне чем-то похожий на первого - человек в форме, погонах, фуражке. И второй - амбал в шлеме и экипировке с лицом, скрытым маской.
- И откуда столько места взялось. А еще говорили, что в советских квартирах маленькие кухни, где и двоим-то не развернуться. - подумал Петрович. Одновременно с этим он откинулся на спинку стула и убрал руки с "консервной банки". Скоба так и осталась среди зажатых пальцев правой руки.
В голове пронеслись слова инструктора, которые он слышал давным-давно. "Унифицированный запал дает задержку взрыва в районе 3-4 секунд". Старик мысленно начал считать.
- 1
- Вор! Вон отсюда!!! Встал и вышел! Я ее купил! Это моя квартира, понял ворюга! - визжал толстяк.
- 2
- Согласно постановлению суда вам надлежит освободить жилплощадь - одновременно потрясал бумагами человек в погонах.
- 3
- Взять его! Выкинуть! - не унимал своего визга толстяк.
- 4?
Петровичу вспомнилась сцена из Брата-2: Гранаты. Дают осечку. Примерно 50 на 50.
- 5... неужели...
Амбал ломанулся к старику, схватил его за руку и резко поднял со стула, выворачивая ему плечо.
- 6. ЧЕРТ! Как же глу...
Тишина. Темнота. Созданная давно, во время Войны, граната была уже не в самом лучшем состоянии. Но все-таки она создавалась рабочими, чтобы бороться за свою Родину против фашистов. Пройдя всю войну и весь мир, она, в конце, все-таки исполнила свое предназначение.
В тот же момент где-то одновременно и рядом - на той же кухне и неимоверно далеко - за гранью реальности, ангел кричал на черта.
- ИДИОТ!! ТЫ ХОТЬ ПОНИМАЕШЬ, ЧТООО ТЫ НАДЕЛАЛ!!! Что тебе это старик! ЧТО ОН ТЕБЕ СПРАШИВАЮ? Все равно он ничего уже не мог! Зачем ему жить? А моему НУЖНА была квартира! НУЖНА, ПОНИМАЕШЬ?! Это же такие деньги громадные! Такие возможности мне бы открылись! И все ты! ТЫ!! Исчадие!
- Уйди, курица. Сделанного тебе уже не изменить. Кем мне был этот старик? Товарищем! Тебе нас не понять.
Тем же вечером все местные каналы начали взахлеб рассказывать о сумасшедшем старике, подорвавшем себя и судебных приставов. Скорей всего по недосмотру в эфир просочились кадры, где девушка-репортер рассказывала об этом событии, стоя в той самой кухне, напротив стены... стены, на которой красовалась надпись рубленными буквами: "Умираю, но не сдаюсь! Прощай Родина!". Это или еще что-то послужило отправным моментом - сложно сказать, но впоследствии неравнодушные граждане узнали и вытащили на свет про Петровича многое. И про его боевой путь, про награды, про орден Красной звезды, про трудовой стаж, про его последних гостей, про их родственные связи, про то, как они выселяли стариков и зарабатывали продажей их квартир. Многое узнали, даже нехотя была начата проверка прокуратурой, но сделанного уже было не изменить.
И тем не менее кое-что все-таки начало меняться. Люди читали эту историю Петровича, другую и еще множество подобных историй. А тем временем дворники начали обращать внимание, что все чаще им стал попадаться птичий пух и белые перья на утренних улицах.