Я убираю с деревьев таблички
О том, что они такое.
Их наличие неприлично,
И  лишает меня покоя.

Ведь читатель, конечно, ни капли не глуп,
Все, что нужно, найдет между строчек.
Но учитель к моим достижениям глух,
И хвалить меня вовсе не хочет.

Я бреду по бескраней чернильной тропе,
Своим разумом и душою.
Но учитель твердит о ее пустоте!
Я от горя едва не вою.

"Ты достиг мастерства, 
Твоя слава гремит от глубинки и до столицы.
Но все также мертва
У тебя полоса, что с другой стороны страницы."

Я все рвал,
И метал!
Голосил,
И искал!
Истерзал и душу и разум.
Взял перо,
Показал.
Все что жжет
Расписал.
Завершенным одним рассказом.

Преисполненный яростью честной своей,
Об пергамент ломал я перья.
Если тайны ему важнее друзей,
Я уйду, громко хлопнув дверью!

С грустным взглядом учитель читал мой рассказ.
"Это так на тебя похоже.
Почему же, в романе не хочешь, хоть раз,
Поболтать и с читателем тоже."

Открыл рот.
Промолчал.
Идиот!
Закричал.
Пред глазами возникли лица.
Как я мог
Не понять?
Диалог
Не начать?
На другой стороне страницы?

Целый день и всю ночь я сидел размышлял
Почему случилось такое.
В голове и душе, фразу я вырезал:
"В каждой книге общаются двое."

Стал вдруг меньше писать, ведь искал, что сказать.
Не хочу я в руке синицу.
Ведь читатель не глуп, и он сможет понять,
Что с другой стороны страницы.

Тот, кто в бездну гордыни чернила разлил.
Сам с собой не болтает, как прежде.
Впредь хочу, чтоб читатель со мной говорил,
И лелею о том надежды.