Вечный. "На пороге перерождения"(Реалрпг)
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
Что будет, когда человечество заполонит планету? Первые космические полёты? Колонизация новых звёздных систем? Изобретение ампулы бессмертия? А затем великая война между землянами и колонистами, которая приведёт к истреблению известной нам цивилизации. Но есть ли у человечества ещё один шанс? Сможет ли оно возродиться из пепла? И что будет, если обычный солдат новой цивилизации, находящейся в эпохе примерного средневековья, вдруг обнаружит технологию прошлого?
|
Пролог (неизвестный рассказчик):
К 2236 году от рождества христова человеческая цивилизация достигла невероятных высот. Бессмертие стало нормой, а путешествия между Марсом и Землёй занимали не больше нескольких часов.
Огромные города устремились ввысь, насквозь пронзая облака и уходя далеко за их пределы. Колонии в соседних звёздных системах перестали существовать в виде сюжетов для научно-фантастических фильмов и превратились в реальность. Земляне объединились, разорвав всякие государственные границы и основали единую человеческую нацию.
Однако, не всё было так идеально...
Вышеперечисленное, отнюдь, не отменяло того факта, что человечество так и не пришло ко всеобщей гармонии. Например, до полностью роботизированного производства дело не дошло - землянам всё так же приходилось ходить на работу, занимаясь тяжёлым физическим трудом - конечно, не без помощи разнообразных механизмов, упрощающих нагрузку. Но, всё равно, в последствии это вело к недовольству огромных масс населения, вынужденных работать на заводах в век столь развитых технологий.
А тут ещё и перенаселение медленно, но верно, подкашивало планету. В такой ситуации отсутствие воин было, скорее, отрицательным фактором, нежели положительным. Правительству явно было над чем задуматься. Нет, это вовсе не значит, что сильным мира сего срочно нужно было утраивать затяжное кровопролитие, но почему-то ничего лучше космической экспансии оно так и не придумало.
История знает несколько примеров колониальной экспансии, которые в итоге закончились довольно плачевно для экспансионистов. А если учитывать то, что история штука цикличная, то, полагаю, никого не удивит тот факт, что уже спустя каких-то пятьдесят лет, космические колонисты превзошли своих основателей.
Ирония заключалась ещё и в том, что, в основном, первые несколько десятилетий колонисты существовали исключительно за счёт земной продукции, производимой теми самыми недовольными землянами. И пока земля постепенно утопала в накапливающихся проблемах, колонисты процветали, обучаясь на ошибках своих предков.
Но отложим эту тему ненадолго и поговорим о бессмертии.
Потому что именно бессмертие - главный столп этой истории.
Так что же начёт него? Изначально земное бессмертие было, скорее, искусственным, нежели настоящим. И доступно оно было, естественно, только самым богатым.
Поддерживать жизнь людям помогали специальные комплексы, посещать которые обязывалось раз в год. Процедура продления жизни не выглядела столь идеально, как обычно её описывают в разных художественных произведениях. Вечная жизнь требовала жертв, и жертвой этой стала привлекательная внешность. Не лицо, но зато всё, помимо него.
Давай на секундочку представим, что на один день нам довелось стать богачом того мира.
Итак.
Опуская все ненужные подробности, связанные с утренним подъёмом, завтраком и дорогой до комплекса, представим, что мы уже вышли из авто (с личным водителем, естественно, - так как перенаселение всё же делает своё дело и автопилот только усугубил бы проблему) и остановились прямо напротив центрального входа в комплекс. Последний раз мы были тут ровно год назад, но время идёт и вот мы снова здесь.
В сопровождении нескольких охранников (тоже обычных людей, а не роботов) мы заходим внутрь, проходим пост охраны и, минуя очередные автоматические двери (слава богу хоть тут швейцара не поставили, да?), оказываемся внутри огромного четырёхэтажного вестибюля, никак не отделённого от основной части комплекса. А потому мы сейчас запросто можем увидеть, как где-то наверху, на одном из десятков мостиков, соединяющих противоположные блоки комплекса, расхаживают работники этого самого комплекса.
Подходим к массивной стойке регистрации, больше похожей на пункт управления космическими полётами, прикладываем браслет, выполняющий функцию телефона, к считывателю, и ждём, пока администратор не изучит наши данные и не направит нас к нужному кабинету. Спустя десять минут, в сопровождении очаровательной девушки, одетой крайне соблазнительно для такого хрыча, как мы с тобой, нас подводят к уже знакомой двери и, мило улыбаясь, просят подождать. Мы ждать не привыкли (в конце концов, миллионеры), но раз уж такая красотка просит... придётся подождать. Ещё минут через пять дверь открывается и нас приглашают пройти внутрь.
Мы проходим.
Внутри нас встречает уже знакомая в общих очертаниях комната - что-то вроде современной операционной, в центре которой расположено нечто, очень похожее на орудие для пыток. Но на самом деле никакое это не орудие пыток, на самом деле это и есть тот самый аппарат, что дарит продление жизни.
Аппарат похож на экзоскелет, десятками проводов подсоединённый к компьютерам в комнате. Половина проводов подходит к компьютерам, а вторая половина уходит куда-то под пол. Справа и слева от аппарата висят два металлических стержня, толщиной с твой палец и длинной с твою кисть. Ты знаешь, что совсем скоро эти стержни окажутся в тебе. Ты не разбираешься во всей этой научной хренотени, но учёные говорят, что именно благодаря этой принеприятнейшей процедуре из тебя откачают все вредные вещества, накопленные за год жизни.
Ты нехотя раздеваешься. Нехотя, потому что тебе противно от одной мысли о том, что эти грёбаные учёные сейчас будут делать с твоим телом.
Но бессмертие требует жертв...
В одних трусах ты подходишь к экзоскелету, разворачиваешься к нему спиной, бездушный работник надевает все необходимые детали на руки и ноги, натягивает на тебя маску с обезболивающим, отходит и садится на место.
Проходит, наверное, минута, прежде, чем обезболивающее начинает действовать, и буквально тут же ты чувствуешь, как сотни иголок пронзают тело со всех сторон. Руки, ноги, шея, позвоночник. Где-то иглы побольше, а где-то поменьше. Совсем маленькие - внутри перчаток, их там не менее пяти на один палец. Нет, тебе не больно. Просто неприятно. А потом, после того, как практически каждый миллиметр твоего тела оказывается захвачен экзоскелетом (и даже большая часть головы, не считая, разве что, только лица), две последние иглы - те самые, что ты видел в самом начале, - поднимаются на уровень головы и вонзаются прямо в шею.
Сейчас наступает стадия откачки. Первая из двух. Минут десять будут слышны отвратные звуки гула, что издаёт механизм, высасывающий шлак из твоего организма через шею. Почему через шею? Кто его знает. Но учёным виднее.
Через десять минут стадия откачки заканчивается и два стержня покидают шею, попутно прижигая шрамы, оставшиеся после введения. Говорят, там теперь даже не твоя кожа. Они просто заливают то место специальным клеем, чтобы на следующий год не протыкать зажившую оболочку снова.
Наступает вторая стадия. Она уже не так отвратительна, как первая, ведь теперь ты практически не чувствуешь происходящего. Просто знаешь, что сейчас, сквозь оставшиеся в организме иглы, в тебя заползают тысячи нанороботов, которые будут штопать тебя изнутри весь ближайший час. Они уничтожат опухоли, подвезут новых клеток, обновят печень, почки, селезёнку, да и вообще всё, что только можно. Кроме мозга. Тут всё куда сложнее - учёные пока что не рискуют вмешиваться в работу мозга, так как можно запросто уничтожить прежнюю личность и сделать из тебя тупоголового болванчика. Слава богу, что нам с тобой пока только пятьдесят восемь и твой мозг, в отличие от остальных органов, способен прожить ещё минимум лет сто пятьдесят.
К сожалению, дальше продолжать мы не будем. Так как, примерно, ты уже должен был понять суть работы обессмерчивания. Да-да, вот так резко я перебрасываю тебя из одной части повествования в другую.
Не жалуйся, пожалуйста.
Вернёмся к основе: на дворе 2289, колонисты уже вовсю готовятся провозглашать независимость, а земляне негодуют от уровня жизни. Лишь небольшой доле миллионеров доступно бессмертие, которое, на самом деле, даже ещё и не доработано до конца. И вдруг, во всём этом хаосе появляется гений. Гений, живущий в одной из колоний. Так как колонии к этому времени становятся более развиты, нежели земные собратья, - в них нет никаких проблем с перенаселением, а всю тяжёлую работу выполняет роботизированная техника, - то тамошние обитатели способны полностью посвятить себя науке. Командная работа колонистов приводит к созданию волшебной ампулы - ампулы, дарующей полноценное бессмертие. И не только бессмертие, но и многое другое, включая усиленный метаболизм.
Суть ампулы проста: принятая и растворённая в организме, она превращается в некое подобие комплекса, обеспеченного центром управление, а также нанозаводом. Центр управления улучшает мозговую активность носителя, а нанозавод производит тех самых нанороботов, что обеспечивают непрерывное восстановление каждого органа, каждой молекулы и каждого мышечного волокна. Хочешь знать откуда завод берёт материалы для создания роботов? Оттуда же, откуда берутся все материалы для поддержания жизнедеятельности твоего несообразительного организма - питательные вещества. В данном случае вопрос только в том, как много питательных веществ потребуется заводу, чтобы сначала размножить нанороботов в достаточном для работы количестве, а после ещё и начать непрерывное восстановление повреждённых органов. Очевидно, что много.
Однако, несмотря на все эти проблемы (а также многие другие, возникающие в процессе разработки и первых тестов), уже к 2293-му технология получила массовое применение среди колониальных автономий: каждый житель колонии имел возможность стать бессмертным. В то время как землянам, из-за непомерных цен на ампулу, до сих пор приходилось довольствоваться ежегодным иглоукалыванием.
Среди земных миллионеров и миллиардеров зрело недовольство. Некогда единое государство дало трещину, и земляне поделились на два лагеря - как в старые добрые. Одни богачи, что имели возможность приобрести ампулу, заняли позицию защиты колонистов, в то время как другие восстали против нарастающей несправедливости. Но, так как бессмертная элита оказалась в меньшинстве, масса страждущих бедняков под предводительством смертных миллионеров быстро смела наглецов, восстановив единые границы человеческой нации, после чего люди стремительно обратили разгорячённый взор на наглых колонистов, не желающих делиться разработкой со своими же основателями.
А потом...
Стой! Неужели ты и впрямь подумал, что я расскажу тебе всё прямо здесь и сейчас? О нет, мой дорогой друг. Давай-ка попробуем иначе...
Так сказать, начнём всё сначала...
Глава 1.
Крепость не сдавалась третий день. Казалось, будто бы она корнями вросла в холм, на котором стояла. Нет, дело было вовсе не в лени наших солдат...
Оставшиеся три из пяти потрёпанных временем онагр явно не справлялись со своей задачей. Первые две вышли из строя к началу вторых суток - на одной треснули сгнившие до основания брусья, а на второй порвался торсион. А всё из-за чего? Из-за банальной спешки! Ну и из-за несвоевременного обслуживания тоже - откуда ж у деревни, расположенной на самом краю империи появятся материалы, необходимые для восстановления поломанных частей метательного чуда? Верно - ниоткуда!
Однако, отсутствие необходимых деталей ничуть не останавливало оптимистично настроенных метателей.
- Ну что, помогли вам ваши вечные? - с явной издёвкой я обратился к одному из инженеров, что был занят восстановлением поломанной машины при помощи только что срубленного ствола дерева. - Сколько ещё собираетесь возится тут?
- Сколько нужно, столько и собираемся! - грубо ответил тот, отчаянно пытаясь обтесать непригодный для использования ствол.
Полюбовавшись процессией ещё некоторое время, я махнул рукой, в очередной раз плюнув на бессмысленность затеи, и отвернулся обратно к крепости. Половина осаждающей армии затаилась в состроенных наспех укрытиях, обмениваясь с защитниками редкими залпами стрел, в то время как другая половина весело проводила время в лагере, расположенном чуть позади, - промо у входа в лес. Я же стоял где-то посередине, меж двух крайностей - лени и отваги. Хотя, вряд ли тех, кто был на передовой можно было назвать героями, ведь они, кажется, тоже не особо стремились к победе, спокойно отсиживаясь за деревянным частоколом.
"Ну уж нет, это никуда не годиться", - подумал я про себя, глядя на замерший процесс осады. Сняв со спины лук, доставшийся от приёмного отца, я сунул руку в колчан, достал стрелу, принял необходимую стойку, приставил хвостовик к тетиве, натянул. Рука коснулась подбородка, дыхание замедлилось. Я не спеша выслеживал подходящую жертву, не жалея сил на затянувшиеся выборы. Нужно обязательно не забыть учесть направление ветра и дальность до цели. К сожалению, на стене не было ни души - по кране мере никого не видать. Все попрятались, словно крысы.
Прошло ещё секунд десять, прежде, чем стрела вырвалась из рук и устремилась в свободный полёт - первый и последний миг её независимости. Сейчас она либо добавит очередного врага в копилку поверженных, либо опозорит владельца лука, напрасно потратившего снаряд.
Секунда, вторая, третья... я в замедленном действии наблюдаю за траекторией полёта стрелы, остриём пронзающей воздух. Вижу, как она приближается к одной из бойниц, расположенных внутри одной из башен. Не успеваю я моргнуть, как замечаю хвостовик, резко скрывающийся в узкой щёлке каменного сооружения. Победа! Неважно, задел ли я кого, убил ли кого. Важно только то, что сноровка всё ещё при мне. А значит, высунься враг из укрытия, я запросто попаду тому в голову. Ну... или не запросто. Нельзя чувствовать себя слишком уверенно, а то расслабишься и...
Со стороны крепости раздался гневный крик. Что-то ругательское. Кажется, я всё же кого-то задел. Так давно ни одна из сторон не предпринимала никаких кардинальных действий, что солдаты успели отвыкнуть от смертей. Но, кажется, моя неугомонная натура разрушила затянувшееся молчание, и вот, уже сразу несколько голов высунулось из расщелин между каменных зубцов. Оперативно выставив руки под углом в тридцать-сорок пять градусов, лучники на стенах дали одновременный залп.
- В укрытие! - только и успел крикнуть я ничего не подозревающему инженеру, копавшемуся возле орудия с несколькими помощниками.
Но было поздно.
Первая стрела вонзилась в основание машины, привлекая внимание расслабившихся и не ожидающих атаки инженеров. А вот несколько последующих попали прямо в наших ребят. Кому-то в ногу, кому-то в туловище, а кому-то и вовсе в шею.
Увидев случившееся, солдаты на передовой похватали свой луки и довольно быстро дали ответный залп. Кто-то крикнул:
- За свободу!
Все тут же поддержали его групповым рёвом. Пехотинцы один за другим начали вынимать мечи из ножен и с криками устремились к стене - на верную смерть. Нашлись и умники, подбежавшие к тарану, попытавшиеся сдвинуть его снова. С тараном тоже были проблемы... В первый день осады опьянённые командирскими речами бойцы бросились на штурм и, не заметив выбоины, загнали несколько колёс прямо в неё. Из-за чего наступление резко остановилось, а эйфория от предстоящей победы быстро покинула сердца наших солдат. Так мы и просидели в бездействии несколько дней, ожидая то ли чуда, то ли скорого прибытия подкрепления тайканцев. Но сейчас...
Запущенная мною реакция поражала: онагры, стоящие в лесу, снова выехали вперёд, начав очередной бесполезный обстрел. От них явно нет никакого толку. Разве что... только как факт запугивания или отвлечения внимания.
Позади послышалось недовольное:
- Какого морка тут происходит! - кричал командир армии, сэр Бени собственной персоной, или, он же - один из рыцарей Перианского округа Тайканской империи, расположенного у северных границ, прямо возле берегов великого Континента. - Кто дал приказ атаковать?!
Сказать, или не говорить? Не то, чтобы я давал какой-то приказ, но...
- Сэр Бени! - крикнул я командиру, стоящему в компании своего верного помощника. - Кажется, тайканцы решили напасть первыми, - немного приукрашивая события, оповестил я. После чего начал движение в сторону лагеря.
Солдаты в лагере оживились тоже. То ли командиры приказали готовиться поддерживать наступление, то ли они сами вдохновились увиденным.
- Сами решили напасть? - командир недоверчиво взглянул на меня, стоящего уже в нескольких метрах от него. Кинув оценивающий взгляд на штурмующих солдат, он снова вернулся ко мне: - Ну и какой же им смысл атаковать, если они прекрасно знают, что шайка разбойников вроде нас не способна прорвать их оборону?!
- Неспособна? - наигранно удивился я. - Сэр, нельзя ведь так про собственных солдат...
- Какого морка, Васк! Признавайся! Ты виноват?!
Пришлось признать:
- Сэр, я просто хотел немного поупражняться.
Можно было попытаться отговориться, но какой в этом смысл? Если командир знает, что центром всех форс-мажорных ситуаций обычно являешься ты, то отмазываться не имеет смысла.
- Ну и какое тебе повышение после такого? - очередная недовольная фраза вылетела изо рта командира, в то время, как его рука устремилась в сторону оживившейся битвы.
Я посмотрел назад. Таран уже вплотную подъехал к воротам. Скрыть удивление не удалось - мои глаза в тот момент были готовы вылезть наружу и упрыгать прочь от хозяина. Это ж надо же! На что оптимизм животворящий способен! Вынули из ямы и уже вовсю орудуют им возле ворот!
- Как какое? - всерьёз возмутился я. - Если бы не я, мы бы тут ещё несколько дней просидели. А там глядишь и подкрепления вражеские бы подошли, да перебили бы нас всех как собак. Сами же говорили, что нужно взять крепость в течении пяти дней.
- Мать твою!
- Мать мою не надо, - перебил я, - умерла она давно, так что пускай покоится с миром.
- ВАСК! - чуть ли не взревел Бени. Но продолжения не последовало. Командир, осознающий мою ценность и одновременную проблематичность, явно понимал, что криками дело не исправить. Хотел бы и я быть таким же мудрым, как он. Глядишь, во время выбора командиров будущей независимой Перианской республики, на должность командира одной из армии выбрали бы и меня. Но нет... как всегда, мне приходилось довольствоваться крошками, оставаясь лишь начальником отряда бравых лучников.
- Сэр, - кинул я в спину уходящему главнокомандующему, - позвольте исправится: разрешите мне и моим ребятам взять донжон.
Бени снова посмотрел на крепость.
- Десяток лучников против донжона? Не слишком ли очевиден исход?
- Тем лучше для нас, - вдохновлённо ответил я. - Если возьмём крепость, то можно считать, что мы исправились?
- Вы? Кажется, виновен только ты.
Я молча пожал плечами.
- В любом случае, - продолжил Бени, - это самоубийство. Я не позволю лучшему во всём Периане отряду лучников сгинуть так глупо.
Продолжать я не стал. Раз уж бывший начальник гарнизона что-то решил, то спорить глупо. Проще сделать всё без разрешения. Да, именно так звучал мой девиз. И, наверное, именно поэтому мне никогда не было суждено стать главнокомандующим. Ведь для того, чтобы продвинуться выше по цепочке иерархии, необходимо годами вылизывать задницу тем, кто всегда на шаг впереди тебя. Либо нужно уметь брать на себя ответственность за свои поступки, принимая все последствия и наказания с достоинством. И, что не говори, но ответственность брать я умел. Иногда, по возможности, конечно, пытался отмазаться, но, как правило, если уж прижали, всегда признавал неправоту и стремился исправится как можно быстрее. Вот и в этот раз я думал, что удачно проведённый отрядом штурм целого замка запросто перекроет выходку с выпущенной стрелой. Такое геройство вообще может перекрыть много чего. А в противном случае... в противном случае я умру и мне уже будет всё равно...
Держа в голове эту мысль, я рванул к своим ребятам, что уже вовсю технично обстреливали позиции врага, стоя в нескольких метрах от крепостной стены. От стрел тайканцев, сыпавшихся сверху, их защищали пехотинцы, услужливо накрывавшие лучников своими огромными щитами - шириной в два локтя и длинной в полтора метра, - сконструированными гениями перианской мысли исключительно для подобных целей.
Чуть не подхватив несколько стрел по пути, я всё же добежал до места назначения, залетел под один из щитов и объявил двоим своим парням:
- Общий сбор! Через десять минут около западной стены.
Затем процедура повторилась ещё два раза - во время осады отряд оказался разбросан по разным фронтам, а некоторые ребята и вовсе остались в лагере, из-за чего мне пришлось бежать обратно и мысленно винить себя в своей тупости: "ну почему нельзя было проверить сразу". Хорошо хоть, что не наткнулся на Бени снова.
Спустя пятнадцать минут мы обогнули переднюю стену с запада, тихо пробежав у основания. Ну, как пробежав... Вообще-то, из-за крутого склона, на котором стояла крепость, было крайне неудобно выполнять обход тихо - целая армия тут вряд ли пройдёт, но вот отряд из нескольких ловких лучников... да, это работа для нас. Тем временем у главных ворот послышался радостный крик толпы и последующий, уже знакомый, призыв:
- За свободу!
Даже с нашей позиции было слышно грохот бьющихся друг о друга мечей и щитов - перианцы поднимали боевой дух. Выглянув за одну из башен, я заметил, как на битву выдвинулась и вторая часть войск - оставшаяся в лагере.
- Наконец соизволили оторвать свои задницы от земли, - пробубнил я себе под нос.
- Босс, чего делать-то будем? - внезапно поинтересовался один из лучников.
Я быстро тсыкнул в его сторону.
- Тише ты, - полушёпотом дал ответ. - Патрули на каждой стене, поэтому не нужно думать, будто мы тут в одиночестве. Генри, - обратился я к одному из солдат, - подай-ка сумку.
Приняв вежливо протянутую сумку, я раскрыл ту и, покопавшись внутри, вынул крюк. Но не простой - какими обычно ловят рыбу или же вспахивают землю, - а хитрый. Это была так называемая абордажная кошка, как правило использовавшаяся во время морских сражений. Однако, до сих пор почему-то никто так и не додумался применить её при осаде замка. Возможно, это было связано с тем, что как таковых осад никто и не производил - в основном, экспансией занимались только тайканцы, к которым до недавнего времени относились и мы сами. А так как тайканцем в последнее время не приходилось сталкиваться с серьёзными каменными укреплениями, ведь все их противники представляли собой племена тупых, необразованных варваров, то никто так и не додумался использовать абордажное приспособление для штурма крепости.
Нет, всё это вовсе не значило, что тайканцы никогда не сталкивались с серьёзным противником - ведь, если в империи есть каменные укрепления, следовательно, для этого должны быть какие-то причины. Вряд ли один из императоров однажды просто решил, что, для защиты от варваров, им нужны сооружения, вроде крепости. Всё более прозаичнее, чем может показаться. На самом деле, ещё каких-то четыреста лет назад империя не была империей, а на территории большей части её нынешних границ располагались так называемые независимые полисы - города, не имеющие общего правителя, но при том неплохо справлявшиеся самостоятельно.
К тому времени, как тайканцы решили объединить полисы под своим покровительством, в их армии практически не было осадных орудий, так как, повторюсь, в основном варвары защищались частоколом, который запросто можно было снести гурьбой из нескольких десятков человек, ну или на крайний случай поджечь. Но развитие не стояло на месте, и очередной король тогдашнего Тайканского королевства тщательно изучил вопрос фортификации нового противника, после чего поставил перед слугами задачу - изобрести первое в Тайкинии осадное орудие. Собственно, так на свет явились первые онагры. Новые онагры - не те, что стояли на службе нашей революционной армии, - были довольно хороши против неплохих, но всё же слабоватых укреплений полисов, которые никогда не сталкивались со столь серьёзным противником. А потому тайканцам хватало пары залпов двадцати онагр, чтобы пробивать слабые стены независимых полисов.
В конце концов, после окончания захватнических походов, всё тот же тайканский король приказал заняться укреплением державы, дабы избежать участи некогда независимых полисов. На выполнение плана ушло порядка сотни лет - сто лет для того, чтобы перестроить стены больших городов и возвести новые крепости. В то время погибло девяносто процентов жителей захваченных полисов - увеличенные объёмы производства каменных шахт требовали увеличения рабочей силы, а потому некогда развивающиеся в беспечности полисы, превратились в поставщиков бесплатной рабочей силы для новоиспечённой империи. Да, именно тогда королевство Тайкании перестало быть королевством и возвысилось до статуса империи.
К чему я это всё? Да кто бы его знал. Просто сама мысль о том, что я, вроде как, стал первопроходцем в использовании крюка подобным образом, заставила меня восхититься своим гением.
Крюк, с хитро приделанным к нему древком, чтобы было удобно стрелять из лука, на самом же деле ничуть не исправлял ситуацию и всячески норовил вывалиться из рук, как только я попытался нацелиться на одну из расщелин. Секунда, вторая, выстрел! Железяка взлетела в воздух, быстро замерла на месте, после чего устремилась вниз, падая аккурат в намеченное место. Стоит ли говорить о моём везении? Вряд ли. Потому как в этом нет никакого везения - лишь годы упорных тренировок.
Быстро создав нужное напряжение на канате, привязанном к крюку, я кивнул одному из своих подопечных.
- Что? Я? - удивился Генри.
- Ты-ты, - кивком подтвердил я.
- Ну ты босс совсем нас не жалеешь, - сказал солдат, после чего подошёл к канату и, плюнув на каждую из ладоней, крепко взялся за него. - Пожелайте мне удачи, - сказал он напоследок.
- Удача тебе не пригодиться. Ты и без неё всегда справляешься, - подбодрил я.
Хоть Генри и не был худым и юрким, а, напротив, имел немалый вес, уже спустя некоторое время он перекинул обе ноги через каменную возвышенность и его туловище полностью скрылось за стеной. Ещё через секунду сверху показалась голова. Быстро и молча махнув нам, боец дал понять, что он на стене не один, а потому стоило поторопиться. Следующим отправился я. Через несколько секунд я уже переваливал свою тушу через бруствер.
Заметив присевшего на корточки коллегу, я последовал его примеру и огляделся. Фронтовая стена проглядывалась отлично с нашей позиции. Десятки, а то и вовсе сотня, лучников и пехотинцев суетились вдоль боевого хода. Вдруг я увидел, как по одной из лестниц главной стены поднимают несколько чанов. Очевидно, что смола. Дождавшись, пока носильщики подняли груз, я взял лук на изготовку. В это время мой коллега уже подбежал к одной из башен и сел около двери на тот случай, если оттуда кто-то выйдет. Первый чан поднесли к удобно устроенной выемке. Вот теперь самое время, - подумал я и натянул стрелу. Выстрел! Один из носильщиков выронил ручку, схватившись за ногу, отчего чан опрокинулся и его содержимое полилось не на головы атакующих, а прямо под ноги защитников. Началась паника. Все находящиеся рядом либо запрыгали, либо попятились назад, отталкивая других, вызывая тем самым цепную реакцию. Я же понял, что поторопился и допустил ошибку - зачем стрелять в ногу, если можно было выстрелить в голову... В суматохе было бы непонятно, что стрела прилетела со стороны крепости, а теперь, когда она в ноге, это более чем очевидно. Быстрым рывком я поспешил скрыться за башней, возле которой уже сидел мой лучник.
- Ну что босс, - сказал тот, прижимаясь к холодному камню и оглядываясь по сторонам, - как будем действовать дальше?
- Если честно... - я вдруг понял, что понятия имею, как действовать дальше. И на что только рассчитывал, когда придумал этот дурнейший план? - Понятия не имею.
К этому времени на стену залезли ещё двое наших ребят, которые тут же подбежали к нам.
- Проверьте противоположную башню, - отдал я им приказ. - Мы проверим эту.
Быстро кивнув, ребята направились к заданной точке. Я же посмотрел на Генри, слабо кивнув тому. Он понял меня без слов - он открывает, я забегаю.
Дверь распахнулась, я тут же обернулся к открывшемуся проходу и нацелился на предполагаемую жертву. Выстрел! Боец внутри пошатнулся. Пока он осознавал, что к чему, новая стрела заняла место на тетиве и буквально тут же устремилась вперёд. Второй выстрел, и сразу в горло. Отличный результат. Я шагнул внутрь.
- Чисто! - крикнул напарнику.
Быстро обыскав внутренности, мы нашли ящик с сотней стрел.
- Босс, глядите-ка, - подозвал Генри. - Зазубренные, мать их! Такие невозможно вытащить из тела. Даже наши лекари не справятся.
Подойдя ближе, я ответил:
- Чёртовы тайканцы, куда ж нам до их уровня. Не удивлюсь, если у них есть какое-нибудь оружие, которое похоронит всю нашу армию.
Прихватив пару найденных стрел и проконтролировав прибытие всего отряда, мы разделились на две группы, каждая из которых двинулась вниз по лестницам, расположенным внутри башен.
Внизу, вступив в неравный бой на внутреннем дворе, мы чуть не привлекли к себе внимание основной части защищающихся, толпящихся на центральной стене. Но, слава нашей армии, нас спас внезапный прорыв центральных ворот. Поэтому, уже спустя несколько минут, подавленные увиденным защитники, пошатнулись, что и помогло нашему отряду прикончить всех до единого. И пока основные силы перианцев пробивали путь к центральному и единственному входу в донжон, мы решили поддержать наших ребят, поливая противника на стене градом из стрел.
- Васк! Мать твою! - воскликнул сэр Бени, увидев меня, сразу после того, как весь внутренний двор оказался зачищен. - Я что тебе сказал?!
- Понятия не имею, сэр. В суматохе атаки сложно что-то расслышать, - попытался соврать я.
Но договорить нам не дали. Неожиданно в центральных воротах появились те, кто должен был охранять лагерь.
- Сэр! Сэр! - с отдышкой прокричал один из прибывших. - Сэр! Тайканцы на подходе!
- Твою ж! - выругался Бени, после чего начал раздавать приказы: - Лучники, занять оборону на стене. - Обернувшись к одному из командиров, он сказал тому: - Загоните таран внутрь! Ворота закрыть! Всех, кто свободен, отправить на удержание ворот! - Наконец он обернулся ко мне. - А ты, Васк, займись штурмом донжона. Наверняка там есть какие-нибудь брусья, которыми можно блокировать ворота. - Немного подумав, он добавил: - Не уверен, что у нас получится выжить... Если тайканцы привели сюда хотя бы пару тысяч человек, долго мы не продержимся.
Бени был прав. Бежать было некуда. Наша армия насчитывала около пятисот голов, что ни в коем разе не могло сравниться с тайканскими силами, минимальный размер каждой армии которых составлял не меньше полутора тысяч человек. И даже если бы мы продержались в захваченном замке несколько месяцев, не без помощи припасов, которые тут хранились, это никак не спасло бы нас в дальнейшем, ведь оставшиеся три перианские армии сейчас были заняты осадой других крепостей. И не факт, что у них дела идут лучше. А потому помощи жать было неоткуда.
В конце концов, прошло ещё три часа.
Нас не спас ни успешный штурм донжона, ни даже то, что мы-таки нашли брусья для фиксации главных ворот. Через три часа армия тайканцев вошла в замок, добивая остатки перианских сил. Тех же, кто бросил оружие и пожелал сдаться, тайканцы пощадили. Жаль только, что я никогда не планировал сдаваться...
Глава 2.
Не помню, как вырубился и не помню, как очнулся. Помню только миг - меня швыряют на холодный каменный пол, вокруг темнота и ужасный холод.
А затем я снова отрубился.
Во второй раз проснулся, когда меня, мешком, волочили по коридору, в самом конце которого виднелся слабый луч света. Боль мучительно расползалась по телу, вынимая остатки воспоминаний на поверхность. Хотя, по большей части это были вовсе не воспоминания - это были вопросы. Что случилось? Где я? И самое главное - почему до сих пор жив?
Помню, как под конец осады выловили оставшихся бунтарей, в составе которых, в основном, был мой отряд. Помню, как нас поставили на колени. Помню, как в куче гниющих мертвецов - где смешались и наши, и вражеские солдаты, - заметил знакомые глаза. Пустой взгляд сэра Бени глядел на меня прямо с того света. И хоть я не фанат историй про вечных и загробный мир, но в тот момент мне показалось, будто Бени и впрямь приглядывает за мной. Приглядывает? Да уж... кажется, действительно хорошо мне досталось, раз уж я задумался о такой чепухе...
Потом, помню, как... потом я уже ничего не помню. Только слабость от полученных ран и непреодолимое желание рухнуть на землю были у меня в голове. Но я держался. Не знаю - зачем. Понятия не имею - для чего. Но держался. Держался и краем уха слышал, как одного за другим вырезают наших ребят. Только я попытался обернуться, чтобы лицезреть всё собственными глазами, как БАХ! И темнота. То есть, выходит, что меня не прирезали как остальных? Просто хорошенько огрели чем-то тяжёлым? Что ж, очевидное умозаключение, если ты чувствуешь, как тебя тащат по коридору, а боль в голове бьёт набатом.
Резком броском меня кинули на свет. Яркая вспышка, режущая глаза, несколько секунд адаптации, и вот я могу открыть веки шире. Открываю и вижу, что нахожусь внутри небольшой круглой арены. Максимум - десять на десять. Сверху, на потолке, в пяти, а то и десяти метрах от меня, аккуратно выдолбленное отверстие, через которое уличный свет проникает внутрь, освещая тем самым круг арены. Метрах в двух-трёх надо мной, по бокам, расположились зрительные места. Народу не так уж и много. Кажется, не слишком ожидаемый поединок. Зрители, в отличие от меня, скрыты в тени.
Медленно поднявшись и оглядевшись, я наконец понял, где нахожусь. Бегло оценив своё состояние - на столько, на сколько это вообще было возможно при моей неподвижности и боли, взрывающейся в каждом двигаемом месте, - я решил, что смогу справиться только с противником, находящемся в равном положении. Но вот с каким-нибудь львом или стокилограммовым гладиатором, прикормленным прямо перед боем, - уже вряд ли.
Через некоторое время из противоположного выхода вылетел человек. Судя по всему, обращались с ним так же, как со мной, а потому я даже на секунду успел обрадоваться, что мне достался равный по силе враг. Но радость длилась недолго и в какой-то момент противник, последовавший моему примеру, поднялся в полный рост. Тут-то я понял, в какой заднице оказался - моим противником был Генри.
- Босс, - только завидев меня, произнёс он. Оглядев арену и редких зрителей, он подытожил: - В хреновом же положении мы оказались.
- И не говори, - подтвердил я, с опаской наблюдая за каждым движением товарища.
Мы простояли так ещё минуту. Нападать я не хотел - ни потому, что это был мой товарищ, ни потому, что Генри в несколько раз превосходил меня по весу и дури, заключённой в его немалом теле.
Взглянув наверх, я заметил, как к ограждению подходит важного вида верзила в плаще с парой солдат сопровождения, расположенных по бокам. Он подошёл, не менее важно осмотрел присутствующих на зрительных местах.
- Не густо, - послышалось слабое недовольство, кинутое под нос.
Взгляд здоровяка резко устремился на нас.
- Кто такие? - крикнул он куда-то назад. Явно обращался не к нам, а к кому-то из своих.
К ограждению медленно подковылял второй. По его виду можно было сказать, что это какой-то придворный модельер - человек, занимающийся шитьём нарядов для всей королевской семьи. В деревнях вроде той, в которой я вырос, никто и никогда не слышал о существовании подобных профессий. Но армейское прошлое даёт о себе знать - поучаствовав в нескольких имперских завоевательных походах я наслушался и узнал много такого, чего никогда бы не узнал в Периане.
- Ваше превосходительство, - залепетал модно одетый прислужник, - эти господа были взяты в плен во время защиты Кливонской крепости.
- Кливонской крепости? Кто-то пытался её осадить? - удивлению верзилы не было предела. Моему тоже - это что ещё за неосведомлённость такая. Стыдно не знать, что происходит в твоей любимой империи.
- Да, ваше превосходительство, - всё ещё принижаясь подтвердил второй. - Перианцы подняли восстание. Хотят независимости.
Неожиданно верзила снова повернулся к арене. Даже с моей позиции было видно, как расширились его глаза. Он явно был удивлён. И не просто удивлён - он был в шоке от услышанного.
Ещё через секунду всех присутствующих поразил раскатистый смех верзилы.
- Кто хочет независимости? - произнёс он сквозь смех. - Перианцы? Кто это вообще такие? Кто-нибудь знает, кто это такие? - обращаясь к редким зрителям, произнёс он.
Посмеявшись ещё какое-то время, верзила вернулся к нам. Точнее, вернулся только его взгляд. Внимательно, не без доли презрения, он осмотрел бойцов. После чего из его рта вылетело обращение, направленное уже конкретно нам.
- Один из вас должен умереть, чтобы второй мог доказать, что он достоин жить.
Гениально, мать твою, ничего не скажешь. Столь же гениально, сколь очевидно.
- Вы предали империю! Предали своих покровителей! Предателям не дозволено ходить по имперской земле! Но вечные даруют вам шанс! У вас есть возможность доказать, что вы достойны жить!
Какая же пафосная речь для такого никчёмного представления... Поберёг бы лучше силы для чего покруче. Или это всё, на что вы способны? Может это и есть самое крутое ваше представление? Что ж, тогда я вам не завидую.
- Херня это всё! - решился перебить я. - Хватит тут сказки рассказывать! Во-первых, никаких вечных нет! - услышав такую наглость со стороны какого-то дикаря, люди на трибунах оживились. Послышались недовольные вздохи. Я же, напротив, был рад, что хоть как-то смог расшевелить полумёртвую публику. - А во-вторых, завязывай со своей болтовнёй про дебильные шансы! Какие, на хрен, шансы! Расскажи это своей жене, когда решишь дать её шанс стать стать блудницей!
Всё сказанное не на шутку задело бугая. Именно такой реакции я и ожидал. Правда... понятия не имею, зачем именно мне нужна была такая реакция... Просто чтобы позлить? Что ж, глупо, очень глупо... Пора бы завязывать с необдуманными поступками.
Однако, всё это ничуть не помешало мне продолжить тираду.
- Если хочешь нашей смерти, так спустись сюда сам и прикончи нас собственноручно! Только трусы поступают так, как ты!
А вот это уже неплохо. Стоит отдать себе должное за то, как красиво я выбрался из неловкой ситуации, созданной собой же.
Мимолётный приступ гнева на лице бугая резко сменился улыбкой. Кажется, мои слова не возымели никакого эффекта. Печально...
- Ничтожество, - послышался довольный ответ. Спровоцировать на конфликт не вышло, а значит в голове бугая всё же оставалась толика разума. Он прекрасно понимал, что находится в более выигрышном положении. В сравнении со мной и Генри, бугай был и вовсе в идеальном положении.
На секунду он отвернулся. Помощник позади что-то передал ему. Когда бугай повернулся обратно, стало ясно, что в его руке два кинжала.
Небрежным броском кинжалы полетели в нашу сторону. Приземлившись с левого, от меня, края арены, они издали крайне неприятный звук. Это был звук дешёвого, ржавого металла. Скорее всего, обычное железо.
Кинув быстрый взгляд в сторону прилетевшего оружия, я резко переключился на Генри. По выражению его лица можно было понять, что он почти смирился с тем, что вот-вот придётся убить собственного начальника. Смирился? Нет, кажется я неправильно выразился. Генри был готов на все сто, в его взгляде не было ни капли сомнения - либо я, либо он. Этот засранец никогда не отличался особым патриотизмом и уж точно не был верен командирам. Единственной движущей силой для него были деньги. Именно поэтому мне в тот момент было ничуть не жалко своего бывшего коллегу. Так или иначе, все мы в какой-то мере жадные до денег сволочи. Все мы хотим жить долго и жрать много.
- Выживет сильнейший! - пафосно произнёс бугай, ознаменовывая начало битвы.
Я снова обернулся к двум кинжалам, валяющимся друг рядом с другом. Очередной резкий взгляд на Генри - и я понимаю, что он готов сорваться. Невидимая привязь удерживает его, но это не на долго. Она удерживает нас двоих. Сейчас нельзя ошибиться. Если дернуть слишком рано, можно нарваться на кулак противника, пытающегося перехватить тебя. Если побежать слишком поздно, можно не успеть ни за Генри, ни за оружием.
Чёрт! Что за непредусмотрительность вообще такая? Неужели нельзя было кинуть эти железяки в разные стороны? Грёбаный бугай! Совершенно не умеет устраивать зрелищные бои! Теперь понятно, почему так мало зрителей.
Не дожидаясь реакции Генри, я срываюсь с места и что есть мочи бегу влево. Боковым зрением подмечаю, Генри бежит прямо ко мне. Это, конечно, хорошо, что я предугадал его возможную реакцию, но плохо то, что я не предусмотрел никаких ответных мер. В амии часто используют такую поговорку: "знание - это половина победы". Только вот... что толку от знания, если у тебя нет времени обдумать всё как следует? Вот именно - никакого толку. В таком случае половина победы превращается в половину проигрыша.
Всего несколько метров отделяют меня от Генри. Но, так как противник уступает в манёвренности, ещё меньшее расстояние отделяет меня от спасительного оружия. В рукопашной мне не победить - это точно. И пускай я лучник, но, надеюсь, уж как-нибудь разберусь с местом, в которое нужно воткнуть остриё кинжала. Благо хоть целиться не разучился.
Затормозить нормально не получается. Во-первых, потому что это драгоценные секунды, которые в итоге будут потрачены на бессмысленные действия, вроде - остановится, встать, нагнуться, поднять предмет и только после этого принять боевую стойку, - половину из которых я даже не успею выполнить, так как окажусь откинут назад или вовсе огрет смачным ударом; а во-вторых, потому что сейчас не так важен комфорт и чистота, как спасение собственной шкуры.
Именно поэтому, не добегая до цели пары метров, я чуть ли не рыбкой ныряю вперёд, в надежде на то, что рука не промахнётся и хотя бы один из кинжалов окажется у меня. Полёт кажется таким долгим, что я ещё сто раз успеваю подумать о том, что вот-вот в меня вцепится Генри, который резким рыком уронит на грязный песок арены. Но, слава вечным (ох уж эти грёбаные вечные), я падаю сам, без чьей-либо помощи. Падаю, хватаю первый попавшийся кинжал и резким движением переворачиваюсь на спину. В глазах песок, в рту песок, в ушах песок - всё лицо в песке. Дезориентация высшего уровня. Но при этом руки продолжают делать свою работу.
Резкий выпад в сторону размытой фигуры заставляет ту отшатнуться. Выигранное время даёт возможность сделать несколько переворотов, чтобы откатиться подальше. Откатившись, поднявшись на ноги и наспех протерев один глаз, я не успеваю протереть второй, так как понимаю, что в мою сторону уже на полном ходу несётся вооружённый Генри.
Делаю очередной выпад, как только он добегает. Сволочь! Успевает увернуться снова. Ну-да, ну-да, куда уж мне до него с моим-то уровнем видимости... Ладно, это слишком плохое оправдание для того, чтобы сдохнуть от рук собственного подчинённого.
"Мать твою, ну что за тупое имя?" - это первая мысль, что приходит мне в голову, когда я вижу замахивающегося противника. Имя глупое, но не глупее хозяина. Рывок влево, уворачиваюсь снова, перехватываю кинжал поудобнее, замахиваюсь и бью в ответ. Попадание не стопроцентное, однако сам факт того, что оно есть, не может не радовать. Задеваю руку противника краешком лезвия, но даже этого достаточно для того, чтобы поверить в себя. Как будто, блин, я до этого в себя не верил... Противник же, в свою очередь, черпает силы из злости - теперь, после полученного шрама, он ненавидит меня ещё сильнее.
Счёт 1-0 в мою пользу. Есть ли смысл говорить, что я доволен собой? Нет, в этом нет никакого смысла, так как я даже не ранил его серьёзно!
Отскакиваю назад, пытаясь выиграть время. Собираюсь с силами и мыслями, прикидываю последующие действия врага. Следующим действием должно стать неосознанное желание рвать и метать.
Как говорил мой учитель по стрельбе: я твой учитель. Нет... Ладно, если серьёзно, он говорил, что гневом в войне не победить. Чтобы одержать вверх над противником, чтобы одолеть врага, говорил он, нужно быть расчётливым. Холодный рассудок и чистый разум. Очисти свои мысли от лишнего хлама, говорил он. Гнев, страх и злоба - эмоции, которые прикончат тебя на поле битвы. Вообще, если честно, он очень любил поговорить. Наверное, поэтому на первых трёх занятиях я не учился, а слушал. Слушал всё - начиная от занудных речей и нравоучений, заканчивая разносортными историями из жизни. Пока наконец не психанул и не сказал что-то вроде: да когда уже, мать вашу, начнутся эти занятия? Но так как в отряде я был не один, остальным ребятам очень не понравилось моё рвение. Они-то были рады посидеть без дела и послушать скучные, никому не нужные истории старого хрыча. Слава вечным, что после моего высказывания мы наконец перешли к практике. И плевать мне было, что обо мне думают другие. В этом жестоком мире важен лишь ты и твоё желание обучаться чему-то новому. Всё остальное не важно. Ах, да... ещё важно стремиться к большему. Но с этом у меня к самого пока что проблемы... Особенно учитывая то, куда именно меня сейчас завели мои стремления...
А завели они меня прямо к битве с превосходящим по силе противнику, который уже вовсю летел на меня, сопровождая атаку гневным рёвом:
- Грррааар!
Ну или как-то так.
И всё же я сумел выиграть секундную передышку. Этого оказалось достаточно для того, чтобы сориентироваться на местности и решить в какую сторону отскакивать. И как только противник подбежал на достаточное для замаха расстояние, я тут же дёрнул вправо, дезориентируя того и заставляя его потратить больше сил на вторую и третью попытку попасть по юркому засранцу вроде меня. Пока он тратил энергию на неудачные замахи, я, прыгая туда-обратно, прикидывал, как бы так подобраться к нему со спины, чтобы поразить противника наверняка. Нет, я совершенно не приветствую такие скользкие приёмы, но когда речь идёт о желании жить, когда ты ещё совсем молод, а впереди целая карьера в армии, который, кстати, уже, наверное, и нет вовсе (но это не важно - если одна армия повержена, это не значит, что не осталось других). Так вот... когда речь идёт о твоей жизни, когда ты понимаешь, что сражаешься с противником, которого тебе не победить в честной схватке, то резко становится плевать на всякие нормы ведения честного боя. Он-то вряд ли думает о том, как бы так прикончить меня, чтобы вышло благородно.
Прыгаю, отстраняюсь, замахиваюсь, снова отпрыгиваю, снова подпрыгиваю, приближаюсь, пинаю, дезориентирую, замахиваюсь и бью, что есть сил. Удар - лезвие вонзается точно в цель, прямо под рёбра. Нож систематично проворачивается в ране, чтобы не оставить ему никаких шансов. Мало того, что ржавое оружие в моих руках само по себе не способствует спасению раненого, так ведь мне этого мало - мне нужно знать наверняка, что эта огромная туша уже ни за что в жизни не сможет доставить мне неудобств.
- Прости, Генри, - говорю я, глядя прямо ему в глаза, пока твёрдая рука продолжает разрывать плоть.
Он непонимающе смотрит на меня. В его глазах вопрос: "неужели это конец?". Он даже не пытается замахнуться своим кинжалом. Он смотрит на рану, затем на него, и тут я вспоминаю про то, что мой враг всё ещё вооружён. Хорошо, что вспоминаю вовремя, а потому тут же перехватываю последнюю предсмертную попытку замахнуться.
Так и не достигший цели кинжал беспрепятственно оказывается у меня в руке. И хоть я понимаю, что уже всё кончено, но всё равно зачем-то вонзаю второе остриё с другой стороны. Чтобы точно наверняка - оправдываю я себя.
Из рта противника тут же начинает течь кровь. Такая мерзкая и такая густая. Такая... какую я ещё ни разу не видел так близко. Один из главных положительных моментов службы лучником - это то, что тебе не приходится смотреть в глаза своим жертвам. Ты просто убиваешь их издалека, и только спустя какое-то время видишь павшие от твоих стрел трупы. И тут ведь ещё даже не всегда понятно, от чьей именно стрелы он умер. Вполне возможно, что это был кто-то из твоих сослуживцев. А посему все эти душевные скитания мучают тебя недолго. Ровно до того момента, пока ты не начинаешь думать о своём финансовом положении, набивая карманы имуществом убитых. Да и к тому же очень редко доводится иметь дело с противником, которого тебе действительно жаль. Как правило, это какие-нибудь варвары, на которых тебе просто насрать.
А тут...
Тут очень странное чувство... Хоть я и убил того, кто хотел убить меня, но я же знал этого человека несколько лет... Несколько лет он служил моему отряду верой и правдой, изредка отлынивая от работы. Но с кем не бывает? Все мы хотим отдохнуть иногда. Это ведь не повод для того, чтобы ненавидеть человека... для того, чтобы желать его смерти...
Генри падает на колени. Я не в силах сдержать огромную тушу бывшего подчинённого, а потому рукояти кинжалов тут же выскальзывают у меня из рук. Уже всё равно нет никакого смысла бояться. Всё кончено. Противник вряд ли вынет кинжал из-под ребра и воткнёт его в меня. Просто потому, что у него уже нет никаких сил на это.
Стоя на коленях прямо передо мной, Генри поднял обречённый взгляд на меня. В его глазах пролетел страх, а затем страх сменила жалость - жалость к самому себе. Он опустил голову и тут же уткнулся ею прямо мне в пояс. Я обхватил голову Генри руками, наклонился ближе и сказал полушёпотом:
- Не бойся друг, это ещё не конец. Это только начало.
Сам не верил в то, что говорил, но очень надеялся, что это хоть как-то поможет Генри. Я очень надеялся, что он верит во все эти сказки про вечных и про жизнь после смерти.
Он снова взглянул на меня. Теперь в глазах сверкнула благодарность. После чего он уже в последний раз опустил голову. Сначала отключились мышцы шеи, а затем и все остальные. Обездвиженное тело рухнуло на песок, запечатлев размытые контуры фигуры.
Ещё какое-то время я молча наблюдал за мёртвым товарищем, прокручивая в голове фрагменты нашей совместной службы, а затем всё же пришёл в себя и поднял взгляд на инициатора схватки.
- Ну что, доволен, ублюдок? - обратился я к довольно ухмылявшемуся бугаю.
Ответа не прозвучало. Вместо этого он кинул пару жестов людям, видимо находившемся позади него, а уже через некоторое время на арену выбежало несколько стражников. Подбежав ко мне, они заломали мне руки. Я даже не пытался сопротивляться. В скрюченом состоянии меня начали уводить с арены.
Не было никаких одобрительных криков, никакого недовольства - люди на зрительных местах просто молча наблюдали за тем, как уводят победителя. Всем было плевать, что будет со мной дальше. Да и я сам прекрасно понимал, что теперь мне плевать не меньше. Возможностей для побега пока что нет, моё положение выглядит более чем плачевно, а убийство собственного подчинённого только усугубляет и без того отвратную обстановку. В такой обстановке проще отпустить ситуацию и плыть по течению, пока на пути не появится возможность для спасения. Но в остальном, пытаться сбежать прямо здесь и сейчас - подобно самоубийству.
Глава 3.
Как минимум, я был рад тому, что меня не прикончили сразу же после боя. Задавать лишних вопросов по поводу моего дальнейшего будущего я, конечно же, не стал. Да и вряд ли кто бы мне ответил. А потому, одолев своего бывшего подчинённого в смертельной битве, мне зачем-то перевязали глаза, после чего я быстро оказался в вонючей темнице, в которой, видимо, не прибирались уже лет сто. Хотя, вполне возможно, что тут не прибирались ещё с рождения самого первого вечного.
Небрежно кинув меня внутрь и заперев дверь темницы на крепкий засов с замком, стражники удалились, оставив бывшего воина перианской армии в гордом одиночестве. Хотя "армия" - это уж слишком громко сказано. Скорее так... шайка неумелых вояк, которые только подтвердили свой статус, проиграв имперским войскам как тактически, так и физически.
Оглядевшись, я понял, что темница не самая огромная, а моя камера и вовсе единственная из всех присутствующих здесь камер. Единственный источник света - факел снаружи, - слабо освещал конец коридора, посреди которого и располагалась камера. Сидячих мест не наблюдалось, ровно так же, как и не наблюдалось лежачих - из удобств был только холодный, отсыревший каменный пол, покрытый тонким настилом из давно прогнившего и засохшего сена, трескавшегося от одного только касания. А также имелся и нужник, правда только в виде самого обычного угла, в который и справляли нужду все бывшие заключённые. Кстати именно поэтому в камере и стояла такая невыносимая вонь. Эту вонь я учуял ещё за несколько метров до приближения к месту назначения.
Глубоко вдохнув и тут же прокашлявшись, я смиренно выдохнул тем, что осталось после кашля, присел на пол, опёрся спиной об одну из противоположных туалету стен. Хоть меня и одолевала дикая усталость, спать почему-то не хотелось. Можно конечно попробовать потренироваться, устать ещё сильнее, но куда уж сильнее?
Спустя двадцать минут бессмысленных самокопаний и размышлений о прошлом и будущем, я всё же утомился, закрыл глаза и наконец уснул от накатившей усталости.
Проспал я, как мне показалось недолго. Проснуться пришлось от скрежета ржавого металла петель. Сон у меня, вообще-то чуткий, но в крайних ситуациях, когда очень устал - после жаркой битвы, или же после смертельной схватки со своим бывшим сослуживцем, - могу спать как убитый.
Ещё сонными, еле раскрывшимися глазами, заметил, как дверь камеры распахнулась. Кого-то тут же протолкнули внутрь. Протерев глаза, попытался приглядеться получше. Пока приглядывался, охранник уже успел запереть дверь камеры обратно, и закрывал засов, навешивая замок обратно.
С моей стороны прозвучал не самый дружелюбный вопрос:
- Кто такой?
- Ли, - коротко ответила мутная фигура, быстро скрывшаяся в одном из углов. Последовав моему примеру, та облокотилась о стену и неспешно сползла по ней вниз, приняв сидячее положение.
- Что Ли?
- Имя у меня такое.
- Коренной что ли?
- Чего?
- Слыхал, что только у столичных такие имена. Мы где-то рядом с центром?
Коренного тайканца определить не так уж и сложно. В основном, все тайканцы наделены специфичными именами, которые никогда не услышишь на окраинах. Всякие: Няо, Ляо, Вяо, Ньиму, Кай-вай... и так далее и тому подобное. Но если имя можно выдумать, соврать и попытаться выдать себя за своего, то с глазами такое не пройдёт. А всё потому, что у всех тайканцев с рождения необычный разрез глаз - узкий. Необычный он, конечно, только для таких деревенщин как я, а вот для цивилизованного человека - коренного жителя империи, - это почёт. Узкоглазие - это стопроцентный пропуск в хорошую жизнь. Если по каким-то невероятным причинам тебе довелось родиться с такими глазами, считай, что у тебя все шансы пробиться в высшее общество. Ну... не совсем высшее... Наверняка у тайканцев множество своих социальных ступенек, по которым придётся пройтись. Но, как минимум, ты уже на две головы выше такого простого работяги, как я.
- Столичный? - переспросила фигура. - Ну раз я столичный, то, верно будет предположить, что ты окраинный?
Я пожал плечами. Не знаю, заметил ли собеседник этот жест.
- Можно сказать и так, - не стал увиливать я.
- Поди ещё с недавнего восстания?
- Уточни, - не понял я.
- Ходят слухи, что вчера была уничтожена армия бунтовщиков, пытавшихся осадить Кливонскую крепость.
Пытавшихся - верно подмечено. По-другому и не скажешь. Если бы не три дня тех жалких попыток, во время которых наша армия практически бездействовала, может мы уже бы давно взяли эту крепость и двинулись бы дальше. Не факт, что дальше нам бы сильно повезло, но зато сейчас я уже мог бы с гордостью сказать, что крепость-то мы взяли. Только вот превосходящие силы противника нагнали нас и хорошенько напинали под зад. Но тут уже дело не в том, что перианцы неудачники, а в том, что нас просто задавили количеством. И да, я знаю, что мы взяли крепость. Только на сколько? На несколько минут? И вообще стоит ли говорить об этом, если подобный успех вызван только при помощи моей глупости.
- Было дело, - уклончиво ответил я.
- Ты тоже там был?
- Думаю, я единственный, кто вообще выжил в той бойне.
Приукрашиваю? Это вряд ли. А как назвать произошедшее по-другому? Да, я не видел, как режут наших ребят, но зато я видел последствия. И не надо быть умником, чтобы понять - целая армия не могла самоубиться самостоятельно. В этом им помогли тайканцы.
Мы замолчали. Просидев в тишине некоторое время, я не выдержал.
- Ну так что, не расскажешь, откуда сам?
Собеседник решил сыграть в дурачка:
- Кто? Я?
- Видишь здесь кого-то ещё?
- А... точно... извини, что-то совсем забылся. Не часто приходится бывать в темницах.
Из голоса пропала былая уверенность. Если это вообще можно так назвать. Теперь передо мной сидел совершенно безобидный человек - такой же как я неудачник, волею судьбы оказавшийся не в том месте, не в то время.
Я решил продолжить напирать:
- Откуда будешь? Ты назвал имя, но так и не ответил на мой вопрос. Мы где-то возле сердца империи?
- Сердца? Громко сказано. Скорее, в районе почек.
- Почек? Это что ещё такое?
- Ты знаешь про сердце, но не знаешь, про почки?
Вопрос поставил меня в тупик. Мало того, что прозвучал он уж слишком унизительно, так ведь и я в самом деле не понимал, о каких почках идёт речь. И что вообще за почки такие?
- А! - махнул рукой, жестом ознаменовывая собственную глупость. - Те, которые на деревьях?
Тишина. Выражения лица я не видел, но, судя по всему, оно было недовольным.
- У вас как вообще с медициной на окраинах?
- Ну... по лекарю на деревню. Иногда конечно лекари умирают. В основном, от старости. Тогда деревня переживает не лучшие времена...
- Я не об этом, - перебил собеседник. - Сердце у человека где? Знаешь?
- Ну знаю, - кивнул я.
- А почки где?
- На деревьях.