Стервы
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
Евгений ФЁДОРОВ
СТЕРВЫ
(Цикл "Осколки", N5)
Самка паука Latrodectus mactans ("Чёрная вдова") съедает самца после спаривания... И снова готова к спариванию...А.Э. Брэм "Жизнь животных"
"Не прелюбы сотвори!" (Не угождай плоти!)
Седьмая Заповедь скрижалей Завета Моисея.
Сегодня у "врат чистилища" - кабинета парткома - было людно, как всегда, когда собирался "ареопаг" - бюро, "неприкасаемые" небожители...
Слева от входа, на стульях тихо шелестела толпа женщин. Они "накачивали" друг друга перед заходом в кабинет, с требованием жилья. У их ног тёрлись испуганные дети - им передалось напряжение судьбоносного момента: дрогнут ли сердца у железобетонных дядей или - как у Николая Некрасова: "и пошли они, солнцем палимы, повторяя "Суди его Бог!"...
Справа, на стульях, напротив, брезгливо отвернулись друг от друга две группы мужчин. Одна - это жаждущие получить "хлебную карточку" - партбилет. Стыдливо, не глядя на соседей, как будто совершают большую подлость, понурив голову, как перед закланием, они затравленно глядели в пол... Они пришли с заявлениями типа: "хочу быть в первых рядах строителя коммунизма"... Не социализма, нет, а сразу - коммунизма! Чтобы всё - по потребности, сколь хошь! Вторая группа - страждущие, ожидающие наказания по партийной линии - смотрелись более оптимистично и даже задорно. Они смотрели на первых с мнимым укором: "Ну, что, голубчики, вляпались? Скоро и на наших креслах окажетесь, заворотят на вас рубаху!"
Отдельно от всех сидел смуглый, после тропического рейса, моложавый симпатяга в капитанской форме, при всех регалиях, и было непонятно, чего он ждёт: кнута или пряника? Ведь ясно, что он уже - член, ибо не быть бы ему тогда капитаном... Выходило, что ждёт он, как выражаются зэки, - "получку"...
Антон дважды пробежал мимо Эдуарда Ростоцкого, капитана РТМ "Цефей" и только в своём кабинете - Службе эксплуатации флота - спросил у начальника Ильи Гольдмана (члена бюро парткома!): "А что там ожидает капитан Ростоцкий от вашего "шалмана"? Небось, переспал с буфетницей, или повариха "залетела" в рейсе и пришлось делать заход в инпорт?"
- А вот ни за что не догадаешься! Хуже! Капитан Эдуард Ростоцкий написал в партком жалобу на САМОГО СЕБЯ!! - не поднимая глаз от своей диссертации, без эмоций, пояснил, спешно глотая кофе Илья Михайлович, и убежал на "бюро".
- Он, что, с ума сошёл? - крикнул ему вослед Антон.
- Вернусь, расскажу. Он - правильно сделал! Сработал "на упреждение", - уже в дверях пояснил Гольдман.
Эдик Ростоцкий родился и вырос в глухом селе Полесья, почти у польской границы, где среди болот и лесной чащи никогда не слышали гудка паровоза, радио, не знали электричества. Школа-семилетка, сельсовет и лавка были за семь километров, по бурелому и болотным тропам. Только там, в райцентре, можно было приобрести керосин, соль, спички, порох, гвозди, сахар и муку - один раз в месяц, на радость и малым и старым, приезжала туда из центра полуторка. А в школе было всего два класса: один - с первого по четвёртый - сидели все вместе, и "училка", разделив учеников на группки, давала им разные задания. Другой класс - с пятого по седьмой, тоже все вместе, в одной комнате избы - вели по очереди два учителя: "русачка" и математичка...
О том, что началась война, узнали только от нагрянувших в райцентр военных. Они реквизировали у сельчан всех лошадей на нужды армии, а взамен выдали справки с печатью сельсовета: "Война через месяц-другой закончится, и лошадок вернём хозяевам!". А пока, всвязи с временным отступлением Красной Армии, сельчанам порекомендовали отсидеться в лесной чащобе.
Многие так и поступили. Погрузили на подводы харчи и детишек, впрягли вместо лошадок коров и быков и отправились в лес строить землянки.
А всего через неделю вокруг загрохотало, и в райцентре появились немцы. Они отобрали у недоверчивых, оставшихся на месте сельчан, всю живность, а взамен выдали оккупационные марки. (Вроде как - не даром отобрали.. Позже партизаны тоже налетали и отбирали всё, что годилось на пропитание, а рыдающим старикам тоже выдавали справки с неразборчивыми подписями-каракулями очередного "Батьки").
На диковинные марки покупать в глухом селе было негде и нечего, а своя лавка была давно пуста и -на замке.
Эдику было только шесть лет, и всё происходящее для него сомкнулось в одно: хочется кушать!
Поскольку обещанные военными два месяца ожидания окончания войны давно истекли, а зимушка-зима ждать не стала и в лесу стало жить невмоготу, голодно и холодно, то Эдика с сестрёнкой Ядвигой отправили к бабушке, назад, в село, а через пару месяцев, еле живые, и сами родители возвратились в заброшенные хаты.
Корову съели ещё там, в лесу, кормиться было нечем.
Так и жили, то - в лесу, то в родной хате, но учиться Эдику не пришлось до самого освобождения в 1944 году. Как "переростка" его посадили сразу в третий класс, и до седьмого он тянулся на тоненьких тройках, выставляемых ему из жалости.
А накануне экзаменов из Таганрога приехала новая учительница. Она рассказывала пацанам о море и о том, что в городе Таганроге открыта мореходная школа, в которую берут преимущественно безотцовщину. И что там пацанов одевают в морскую форму и бесплатно кормят аж три раза в день!
После её развращающих душу рассказов все пацаны от третьего до седьмого класса, не дожидаясь свидетельства об окончании семилетки, рванули в бега, в этот сказочный город у моря - в Таганрог, в "моряки".
Они, как Михайло Ломоносов, шли пешком в самделишных лаптях до ближайшей станции, где их хватали дяди в синих фуражках и - после мытарств по клоповникам в КПЗ - водворяли на любимую родину.
Одному из беглецов - Эдику Ростоцкому повезло дважды: он проскочил все "легавские" кордоны, имея за пазухой "Свидоцтво" об окончании семилетки. На крышах вагонов (там располагалась половина пассажиров от общего числа) и на товарняках, с головокружением от голода, он добрался до Таганрога и был принят в мореходку с "колом" по математике. Начальник мореходки Леонид Ошанин, капитан дальнего плавания, дважды тонувший в Северных конвоях, относился к пацанам - детям войны с пониманием: принимал кандидатами лишних полтора десятка пацанов, не прошедших конкурс (четыре человека на одно место!) с одним условием: "Моряку нужна математика. Пересдашь через месяц - будешь учиться. Нет - извини, отчислим!"
Надо ли говорить с каким упорством и рвением учились пацаны...
Ростоцкий, после окончания мореходки с отличием, получил право выбора места назначения и выбрал загадочный и старинный город Калининград.
Он прошёл обычный путь от третьего помощника до капитана среднего рыболовного траулера, но вот перевод на новые, крупнотоннажные траулеры-заводы типа БМРТ или "Тропик" капитаном ему не светил. Нужно было вступать в партию. Грехов за ним не водилось, планы он перевыполнял, и этого было достаточно для парткома, чтобы принять его в КПСС.
И с этого момента и начинается предмет нашего повествования.
На бюро парткома, когда Эдуарда Ростоцкого принимали из кандидатов в члены партии, одна въедливая дама (кстати, начальник ЖКО Базы Тралфлота) по фамилии Полякова заартачилась: "У меня есть серьёзная претензия к нашему кандидату: морально-бытовая сторона его жизни". И - к нему: "Вам 28 лет, а вы, извините, холостяк... И у нас создаётся впечатление о беспорядочной личной жизни, ведь вы уже дважды имели приводы в милицию за дебоши в ресторане с участием девиц лёгкого поведения... Коммуниста отличает, прежде всего, крепкая и здоровая советская семья! У вас что, нет невесты, у такого красавца? Или вас вполне устраивают случайные девицы, падкие до ваших денег?"
Ростоцкий лихорадочно искал ответ... И вдруг - это момент! - его осенило:
- Прошу прощения. Немного не по теме. Почему мне никогда, никто из начальства не задал вопрос о моём быте: где ты капитан Ростоцкий НОЧУЕШЬ? А, в самом деле, где? В гостиницу не пускают с местной пропиской. А, если удаётся уговорить "с барашком в руце" поселить по мореходке, то берут подписку: выселяют по первому требованию "для гостей города", А куда деваться, после полуночи, если рискнул пойти поужинать в ресторан? Мосты разведены. Суда в порту и вокзал - отрезаны, они на той стороне. Выбора нет, остаётся ловить в ресторане подругу и сразу, напрямки, договариваться: "Учти: пей сколько хочешь, ешь, но на "ночёвку" - едем к тебе..." А то кто же из знакомых, после полуночи, пустит на ночлег, да и проситься неудобно и унизительно... А девушек, как вы выразились, - "лёгкого поведения" на всех беспризорных моряков в ресторане не хватает, отсюда и скандалы...В битве за крышу над головой... - У меня, конечно, есть любимая девушка на родине, но нет возможности предложить ей брак и привезти её: я живу на судне, в каюте. Стоянки - неделя, рейсы до полугода, поэтому даже слетать к ней - не получается, я кручусь на стоянке, как белка... Вы же сами знаете: ежедневно утром - диспетчерское совещание (попробуй, не прийди!), а днём - отчёты по отделам... А снять комнату и платить за своё отсутствие практически невыгодно. А с крикуном, новорожденным, снять жильё - вообще нереально ни за какие деньги. Вот и остаётся дилемма: квартиру не дают, пока не женишься и не родится ребёнок, а рождаться ему негде... Вон, на танкере "Локбатан", на ремонте, жена старпома Владимира Касаткина Берта родила сына Игоря и живут в каюте пока не закончится ремонт... Выходит, что старпому Касаткину выгодно тянуть ремонт танкера аж до получения квартиры...
Все члены бюро сидели с непроницаемыми лицами и спич Ростоцкого повис в воздухе, безо всякой реакции высоколобой аудитории...
- А какая у вас очередь на жильё? - вовремя задал провокационный вопрос хитрый Илья Гольдман.
- Их пятеро молодых специалистов: Ростоцкий, Васильченко, Опекунов и другие, которые стоят у меня на очереди первыми, но мы не даём им квартиры, пока не предъявят брачное свидетельство, они - холостяки, - пояснила, словно припечатала их клеймом, мадам Полякова членам бюро. - Вы же видите, что творится у двери парткома... Семейные и с детьми...
- А вот мы сейчас прямо и дадим партийное поручение товарищу Поляковой взять на себя заботу о семейном положении и быте вновь утверждённого капитана на РТМ товарища Ростоцкого,- вдруг предложил начальник Базы флота Евгений Трунов.
- Принесёт свидетельство о браке и доверенность - дадим квартиру жене, пока капитан Ростоцкий будет в рейсе, - обнадёжила партком мадам Полякова.
- А иначе мы не продлим ему визу и не утвердим капитаном на крупнотоннажные суда. Не говоря уже о квартире, - заключил секретарь парткома Титов.
Эдуард Ростоцкий давно говорил товарищам, что насмотрелся на некоторых рыбацких жён, гуляющих на широкую ногу в ресторанах... Обидно за парней, которые ишачат там, в океане, без выходных и проходных...
Жена знаменитого рыбацкого специалиста, почти круглогодично командующего добычей сельди в океане, ослепительная красавица Риточка особенно вызывающе демонстрировала морякам свою чисто женскую раскрепощённость. Она почти ежедневно приводила в ресторан "Балтика", вотчину рыбаков, шалман размалёванных девиц, выставляла им водку и шампанское и командовала: кому и с кем покидать ресторан под закрытие... Такой наглый пример супружеской неверности действовал на моряков не в пользу постулата "любовь -до гроба"...
"Жениться буду только на сельской, не разбалованной городом, скромной девушке" - решил раз и навсегда Эдуард. И таковая уже была на примете в родном селе - Олеся, соседка и подружка сестры Ядвиги.
Сразу после парткома, на котором строго обозначили, как ему жить дальше по партийным канонам, Ростоцкий, прихватив с собой сберкнижку "на предъявителя", дал телеграмму Олесе и сестре Яде, чтобы готовили свадьбу. Распорядившись по судну, он обменял мореходку на гражданский паспорт, прыгнул в самолёт и улетел в Минск, чтобы за оставшиеся три дня до отхода в рейс выполнить партийное поручение, данное ему и мадам Поляковой, и привезти ей брачное свидетельство... И решить тем самым свой семейный и квартирный вопросы, что называется, -"дуплетом" и по горячим следам!
Олеся, подруга его сестры Яди (Ядвиги), после окончания семилетки осталась в родном селе с родителями и работала почтальоном.
В какое-то время ей стало до боли обидно разносить людям радость, а самой - никогда, ниоткуда, ни от кого - ничего не получать.
Но после прошлогоднего пятидневного визита (на отгулы) брата Яди в село она просто преобразилась... Брат Ядвиги - настоящий капитан дальнего плавания Эдик - все пять вечеров провёл с Олесей и они даже целовались перед прощанием у калитки... Вот так она и стала... как бы - "заочницей".
Она писала ему почти ежедневно, собирала все письма в пачку и посылала, зная, что в океан они попадут нескоро. Он тоже писал ей почти каждый день, нумеровал письма (!) и сдавал пачку писем при подходе к плавбазе - примерно раз в 20 суток на сдачу груза.
"Масло в огонь" ещё подливала и сестра. Она писала, что Олеся прямо бредит Эдиком, ни на кого не смотрит, ни с кем не общается и все разговоры - только об Эдике! "А если бы ты посмотрел на её фигурку, ты бы упал", - писала Ядя. "Точёная! Когда мы идём на озеро купаться, все мужики, от малого до старого, бросают дела и крадутся за нами, чтобы подсматривать! Если женишься на Олесе - все умрут от зависти: такая она красавица! А какая работящая: и себе и нам помогает сажать бульбу и окучивать. Смотри, не прогляди её!"
И когда он послал Олесе телеграмму с предложением "руки и сердца", как говорили в старину, вместо "давай распишемся" и деньги на расходы по свадьбе, то ни у кого вопросов не возникало: "Само собой!"
Три дня и две ночи в селе, после поездки на лошадях в район для регистрации брака, прошли в такой кутерьме и гвалте, что к отъезду Эдика некоторые спрашивали друг у друга: "А це хто такий? Нияк - чужой який?" Они так перепились самогоном (водку, из экономии, выставили на стол только ВИП персонам), что запамятовали, по какому поводу собрались...
Тяжёлое, голодное детство и жестокая юность - с первого курса мореходки их уже направляли в море на практику в штат матросами, на сейнеры Гослова, где экипажи питались за свой кошт(!) - приучили Эдика уважать кусок хлеба и не сорить деньгами. К моменту женитьбы у него на книжке скопилась сумма, достаточная для покупки квартиры, машины и всего, что только пожелает молодая жена.
Но, ни квартиры, ни машины просто так не продавались, поэтому он, без тени колебания, оставил свою сберкнижку "на предъявителя" с гигантской для того времени суммой - молодой жене "для обустройства" по получении жилья. И срочно отбыл, после предупредительной телеграммы: "Судно всем экипажем на рейде зпт ждём капитана зпт ДПР обеспокоен" (ДПР - главный диспетчер).
Олесю Эдуард проинструктировал, когда она должна будет выехать по его радиограмме с моря в Калининград, остановиться на ночлег у капитана Анатолия Грицаенко и его жены Тани и, с его помощью, обратиться в Управление ЖКО базы к мадам Поляковой. Там будет лежать доверенность на её имя для получения квартиры и прописки.
Когда Эдуарда провожал в рейс его друг и однокашник по мореходке Анатолий Грицаенко, Эдик после выпитой рюмки вздохнул:
- А ты знаешь, Толян, у нас ведь с ней... не было брачной ночи... Мне не хотелось превращать романтику в спешную близость... в закутке... на глазах у пьяных рыл. Какое бы у неё осталось впечатление на всю жизнь? Гадкое...
- Так и я тоже долго приучал к себе свою Таню, чтобы не вызвать отвращения... Правильно ты сделал! Всё - впереди... Она за это только больше уважать тебя станет. Не переживай! - рассудил Толя, как опытный семьянин.
Уже в рейсе Ростоцкий получил телеграмму от Олеси с просьбой указать в доверенности на получение жилплощади и прописки ещё и её маму. Отец Олеси умер год назад, и она не хочет оставлять одну на селе любимую мамочку, которая очень пригодится... И для получения бОльшей жилплощади и... как няня.
Ну, конечно! Как он сам раньше об этом не подумал? Сказано - сельская девушка: сразу всё видит на сто очков вперёд! Эдуард тут же послал радиограмму начальству и копию Поляковой.
И, как в сказке, получил ответ: "Вам выделена двухкомнатная квартира новострое за ордером обратитесь ЖКО Поляковой".
Невероятное везение!
Опуская поток радостей, решения организационных вопросов и ответов на них, осветим результат: молодая жена Олеся прибыла с мамой и с помощью семьи Грицаенко поселилась, обустроилась и обставилась - деньги шли ей ещё и по аттестату, оставленному капитаном Ростоцким в бухгалтерии, как это делали все женатые моряки.
Когда грузчики заносили в квартиру новую мебель, в проём двери заглянули две роскошно одетые молодые женщины.
- С новосельем вас! А мы - ваши соседки. Приглашаете? Мы сейчас принесём бутылочку и будем знакомиться. А это - ваша мама?
Через час разодетые в пух и прах соседки Тамара и Лариса вместе с Олесей уже накрывали новый стол из принесённой ими плетёной корзины. На столе появились баночки крабов, красной икры, сёмга, колбаса-салями, финский сыр "Виола" и бутылки с иностранными этикетками. Ни Олеся, ни её мама Стефания никогда в жизни не видели таких диковинных яств и были просто поражены: где всё это можно купить, неужели в городе Калининграде? Соседки только переглядывались, любуясь произведённым эффектом, а потом пояснили:
- Есть у нас в городе, Лесечка, магазин для моряков - "Альбатрос", там есть всё импортное. Завтра поведём тебя туда, купишь себе приличную одежду, а вечером пойдём в ресторан, выведем тебя, как Золушку, на бал! Правда, в этот магазин требуются не рубли, а чеки Внешторгбанка или сертификаты. Но это не проблема! Купим их у входа в магазин, у моряков. А, в крайнем случае, одолжим тебе свои чеки до прихода твоего капитана из рейса.
...Когда Олеся с мамой вышли из поезда на перрон Калининградского крытого южного вокзала, они были так придавлены его величием, что прижались друг к другу, не смея двинуться, пока встречающий Анатолий Грицаенко не увлёк их на выход. При этом они ни в какую не хотели отдавать свои фанерные чемоданы и узлы на тележку носильщика.
Но больше всего Олесю и маму Стефанию поразил инвалютный магазин "Альбатрос" обилием таких вещей и продуктов, применение которых им было даже неведомо.
Инициативу взяли на себя похожая на цыганку Тамара и яркая блондинка Лариса, которые в этом магазине были "свои люди" и продавщицы обращались к ним по прозвищам "Кармен" и "Ляля".
Ошалевшую от сказки в жизни Олесю вечером повели в ресторан "Балтика". Там её подвели к столу, где восседала подстриженная под мальчишку шатенка Рита с подругами.
- А, Кармен, привет! Кого вы с Лялей привели в наш корпус? - спросила Рита, жестом приглашая прибывших за свой огромный стол.
- Это - Леся с Полесья, жена капитана Ростоцкого. Она только приехала и ещё никого не знает. Давайте возьмём Лесю в нашу компанию!
- Все мы "когда-то только что приехали"! А вот за это мы сейчас и выпьем водочки, ты пьёшь водку, Леся-Полеся? - хитро подмигнула подружкам Рита и налила водку не в стопки, а в фужеры.
Кармен и Ляля стали тихонько отговаривать Риту от такого натиска на неопытную и стеснительную девчонку, но Олеся взяла бокал из рук Риты и, не отрываясь, зажмурив глаза, осушила его до дна.
- Наш человек! - восхищённо прошептала Рита. И как позже выяснилось, попала в точку. - Ляля, пойди к Саше в оркестр и скажи ему, чтобы он не брал мятые рубли у этих "насекомых", что "гудят" прямо под его авансценой! Они уже шестой раз заказали "Полонез Огиньского"! И узнай у их официантки Луизы, кто они? Я их раньше "у нас" не видела.
Через пару минут Ляля доложила: " Мальчишка!" (так прозвали Риту за короткую стрижку), это - "лимонадники" из танковой дивизии, они обмывают "звёздочки".
- Так чего они в наш кабак припёрлись? У них есть свой, "Прибой", в Доме офицеров. Пойди скажи "Шнуру", чтобы он затеял с "лимонадниками" "бузу", а дядя Петя-швейцар, чтобы выдворил их из ресторана, как хулиганов! Менты помогут, сегодня пасут все свои...
После выпитого в затуманенной головке у Олеси крутились какие-то непонятные слова, которыми общались девушки на своём, эзоповском языке, через слово сдобренным матерными словами... Олеся ничего не понимала, о чём они говорят, она пыталась тоже войти в беседу, но как только она начинала: " А вот у нас в деревне..." девушки переглядывались и покатывались со смеху...
Всех мужчин, которые пчелиным роем крутились у их стола, они называли прозвищами: Витька-Шнур, Женька-Красавчик, Генка-Верблюд, Валька-Бойкий...и при этом они добавляли уточняющие характеристики: "жлоб", "халявщик", "импот"(импотент), "пустой" (без денег), "с бабками"....
...Проснулась Олеся не в своей постели, дома, а у Тамары, в чужой кровати, голая, а рядом сопел, тоже голый, какой-то парень, с которым она танцевала вечером в ресторане... Вокруг, вперемежку, валялась мужская и женская одежда. Она даже не помнила, как его зовут...И её охватил ужас...
Олеся закуталась в простынь, села на краешек кровати и горько заплакала. В комнату вошла полуодетая Тамара с бокалом вина:
-На, дурёха! Похмелись и сними стресс. В первый раз - всегда страшно. Чего ревёшь? Мать свою боишься? Так отправляй её назад, в деревню и заживёшь, как королева!
После скандала с матерью и гадкого чувства к самой себе Олеся целую неделю не выходила из спальни, переживала.
Но потом к ней зашли Тамара и Лариса с бутылками в руках...
И - после выпитого- её...отпустило и соседки стали даже как-то ближе...повязанные общим грехом.
Олеся с новыми подругами - Тамарой (жена капитана) и Ларисой (жена старшего механика) стала ходить в ресторан "Балтика" почти как на работу, почти ежедневно. И пошло-поехало...
Домой их привозили из ресторана моряки, которые оставались ночевать у подруг. Частенько у них ночевала с дружком и Олеся...
Мама Стефания устраивала Олесе взбучку и читала нотации, как должна жить замужняя женщина. Но Тамара и Лариса провели свою работу по жизненному кредо: "Вся жизнь - в молодости, а ждать по полгода мужиков, которые придут с морей, неделю днём они бегают по конторе, на ночь жрут водку и не помнят потом, спали с женой или им приснилось. В гареме у султана и то - каждую ночь есть надежда на ласку, а с этими чокнутыми рыбаками - что есть муж, что его нету! А это - воздержание - вред женскому здоровью!"
Победили Тамара с Ларисой: Олеся, после очередного скандала, отправила мать назад, в деревню. И жизнь стала - одно удовольствие...
...В школе Тамара выделялась среди подруг не знаниями, а ...ранней женственностью. Торчащие груди и округлые ягодицы никак не гармонировали со школьной формой и были предметом насмешек у своих сопливых сверстников и вожделенных взоров мужчин.. Поначалу это нервировало Тамару и она даже, с помощью мамы, бинтовала груди, чтобы пацаны не шипели ей вослед: "Во, буфера!". Но потом, сравнивая себя с инфантильными одноклассницами, она приняла свои недостатки, как достоинства. И случилось это на выпускном вечере, когда завуч пригласила курсантов лётного училища из соседнего райцентра. Курсанты, как мухи на мёд липли к Тамаре и Людочке Печерской - тоже при теле...
А через некоторое время курсанты приехали уже в погонах и увезли девчонок в места службы в качестве жён. Всем тогда казалось, что девчонкам выпал счастливый жребий...
Но, увы... Лётчик поселил Тамару в малосемейку типа "Хи-хи Ха-ха" при военном аэродроме в тридцати километрах от города Калининграда на восьми квадратах с казённой нумерованной мебелью: кровать, шкаф и стол. О жалованьи даже вспоминать потом было стыдно: со всеми "лётными" и "пайковыми" едва переваливало за инженерский минимум, как эталон совкового благоденствия... Надеяться на светлое будущее, созерцая рядом майорских жён с вымороченной сотней рублей прибытку, не приходилось. Впереди - никакого просвета. Даже поездка "в город" на полуживом "ЛИАЗе" (на нём возили детей в школу в ближайший райцентр Зеленоградск) была зациклена графиком школьного расписания: в шесть вечера - назад, в стойло! Ни в театр, ни в ресторан, ни в гости. Тамара, яркая красавица-брюнетка зачахнуть в гарнизонном болоте не мечтала и свою жизненную перспективу видела в использовании богом данных своих чар. В первый же выезд "в город" они, с такой же лейтенантшей-соседкой, после вдрызг растраченных денег, зашли поесть в ресторан "Балтика", до прибытия автобуса оставалось ещё полтора часа. И тут случилось то, что неминуемо должно было случиться... Официантка, с лукавой ухмылкой, подсадила к ним за стол двух нестарых симпатичных мужчин в морской форме. Форма у девушек подсознательно вызвала антипатию, но не прошло и десяти минут, как завязался тёплый контакт: моряки были обворожительными рассказчиками и очень привлекательными внешне. Простушка-подружка не удержалась и, после выпитого шампанского, стала задавать бестактные вопросы: "А вы женаты?", " А какая у вас зарплата, у моряков?"
То, что они услышали в ответ поразило их до онемения. Моряки были холосты, а зарплата у них превышала лейтенантскую в десять раз! Правда, они занимали высокие должности - капитан и старший механик.
Моряки щедро уставили стол и ...девушки спохватились лишь тогда, когда взглянули на часы: их автобус уже уехал. Они заволновались, но моряки удивились: "Какая проблема? Отвезём вас на "моторе"!
И отвезли. К себе на судно, в каюты....
А утро...затянулось до вечера, когда, вдруг, капитан сделал Тамаре предложение...
Тамара была в смятении...Жизнь могла бы повернуться в радужную сторону, но она была уже... на шестом месяце беременности.
Подруга-лейтенантша уехала вечерним автобусом на аэродром, к мужу, на расправу, а Тамару капитан не отпустил. Он был согласен на всё...То, что он услышал ночью от Тамары только укрепило капитана в решении: отнять Тамару у лейтенанта. Даже беременную...
Тамара понимала, что аборт делать уже поздно, а жить со своим лейтенантом - это поставить на себе крест. Но, разведясь с лейтенантом, она получит такие жалкие алименты, что придётся искать работу...Какую? Без профессии... Уборщица? Сторож? Пойги на панель? С ребёнком на руках... Полный тупик.
И Тамара приняла предложение капитана, как манну небесную и решение всех проблем, хотя он и был старше её на десяток лет...
По истечении двух лет в новой семье Тамара поняла, что она сменяла "часы на трусы". Лейтенант, какой-никакой, но всё-таки был под боком и ночевать, хоть измочаленный службой, но приходил домой. Капитан же, после двухнедельных застолий, пропадал на полгода в море и Тамара, как "соломенная вдова", ложилась со слезами в холодную и пустую постель. (Второго ребёнка она тоже отправила к своей матери и перевела на неё "лейтенантские" алименты). Рядом жили точно такие же жены моряков, Одни из них смирились с такой жизнью в силу своего генетического кода, другие строили свою личную жизнь, пускаясь во все тяжкие и тогда отсутствие мужей-добытчиков их вполне даже устраивало: "муж-батрак", а чего плохого? Не достаёт, а денежки делает немалые!
Так Тамара сошлась близко с Ларисой ("Лялей"), женой стармеха, обе родили , обе отправили детей своим мамам. И застраховали свою жизнь, таким образом, гигантскими алиментами, ежели их виртуальным муженькам времяпровождение их жён придётся не по вкусу. "Адью! И полжизни плати!" Потому что своих мужей они считали извергами, которые губят их молодость и здоровье отсутствием половой жизни и гормональным сбоем .
...Родители Ларисы-Ляли так были заморочены добыванием денег, каждый на двух работах, что совсем не вникали в жизнь дочери. Они всю жизнь копили: вначале на холодильник "ЗИЛ" (мечта! Очередь - 5 лет!), потом на болгарскую стенку, на гараж (покупали заранее, впрок!) и, наконец, - на автомобиль "Жигули" (очередь - 15 лет!). Очнулись, когда дочкин след простыл, она поступила в иняз и демонстративно переселилась в общагу, чтобы не видеть своих примитивных "совков". А за то, что ей каждое воскресенье приходилось, скрепя сердцем, идти к своим одрам за продуктами и выслушивать при этом советы, она их тихо ненавидела и выход из замкнутого круга нищеты Ляля ( так её окрестили ещё в школе, она не выговаривала букву "р") видела в срочном замужестве. Студент-старшекурсник, вернувшийся из преддипломной стажировки в капстране вполне подходил: просматривалась совместная командировка за кордон! И они, прямо в общаге, обмыли "бормотухой" всей группой "англичан" сие, как оказалось - заурядное событие: роспись в ЗАГСе. Однако, её жизнь в лучшую сторону брак не изменил. Она продолжала жить (на птичьих правах ( местная!, не положено.) в общаге, а молодой муж, после защиты диплома, умудрился слинять на ПМЖ в ...Израиль. А перед отъездом подал документы на развод. За согласие на развод (виза в Израиль!), папашка-зубопротезист отстегнул Ляле сумму с тремя нулями. Господи, ну хоть что-то поимела от затеи, чтоб полгода не побираться у собственных жлобов!
Подружка Катя, окончившая иняз двумя годами ранее получила распределение в город Калининград, в заочную школу моряков. Это предполагало выход в море на плавбазе, там располагался УКП (учебно-консультационный пункт), где она давала уроки заочникам и принимала зачёты у комсостава по программе аттестации.. Там же, прямо в океане, она нашла себе мужа. И прислала Ляле коротенькое, но со значением, письмо: "А мужики здесь, возвратясь из полугодового рейса в океан, бросаются на баб, как голодные собаки на кость! И я уже вышла замуж, бросила этот дурдом-школу с копеечной зарплатой и сижу дома - беременная! Приезжай, пристроим и тебя, без проблем! Деньги на дорогу, если надо, я тебе вышлю".
Не долго думая, Ляля перевелась на заочный и приехала к Кате.
На третий день Катя обнаружила, что подружка Ляля обходится без лифчика, ходит по квартире в "бикини", что белобрысая мордашка у неё сильно смахивает на Мэрилин Монро и, таким образом, она представляет реальную угрозу её браку... А голодный самец уже на подходе...и, если он хоть разок кинет глаз на эту стерву без комплексов, у него точно поедет крыша. И тогда она потащила Лялю в кадры Тралфлота.
Флот в Калининграде так стремительно рос, что кадры гребли всех подряд, но!... Сначала, даже для ловли рыбы в океане без заходов в инпорты, требовалась виза. При этом нужна была одиозная характеристика-рекомендация за период не менее года. Любые распрекрасные характеристики из Жмеринки или Мухосранска дяди из "серого дома"не принимали на веру, даже комсомольские. Как правило, вновь принятого посылали на ремонтируемые суда, где, при особом отношении с помполитом (стать его осведомителем) он мог протолкнуть визу через полгода - "серый дом" относился с пониманием к своим засланным казачкам - помполиту и корпусу его стукачей.
Лариса сильно оробела, когда увидела прямо перед собою два, увеличенных сильными линзами, мутных зерцала: это были глаза сидевшего напротив начальника отдела кадров Тралфлота Коновалова Петра Прокофьевича. Рядом, в согбённой позе мельтешил его "шестёрка" на подхвате - Владимир Мартынюк - очень нужный человек для приёма-передачи взяток, поборов и организаций халявных застолий для своего шефа, прозванного среди моряков "Клопом".
- Ну, и что же ТЕБЯ потянуло на работу в море? Бросила учёбу в ВУЗе, дом, развелась с мужем?- не разжимая губ, процедил-пригвоздил "Клоп", вертя в руках автобиографию соискательницы на святое! На визу!
- Родители не могут меня больше содержать. Хочу сама зарабатывать. А оканчивать ВУЗ я смогу и заочно, два года осталось,- смутилась Лариса.
- Оформи и дай ей направление на дизель-электроход "Калининград", он ещё долго будет на ремонте в заводе. Там помполит Эдуард Багдасаров. Он любит... помогать девушкам получать побыстрее визу,- повернул вбок, к Мартынюку абсолютно лысую голову "Клоп".
- Особенно он любит чуть ни еженедельно устраивать судовым женщинам медосмотры, он ведь - фельдшер по специальности, - хохотнул Мартынюк.- Ознакомтесь с Уставом и пройдите медкомиссию,- он подал Ларисе бланк санпаспорта. - И - хоть завтра - на работу. Направляетесь дневальной: раздача пищи в столовой команды и уборка кают комсостава - вот такие будут у вас нехитрые обязанности. - Ну, а ты что? Тоже на работу? - Мартынюк обратился к стоящей у двери Кате.
- Спасибочки. Работа ваша по 12 часов в день за копейки мне не подходит. И я уже социально обеспечена! - Катя похлопала себя по выпуклому животу. - По крайней мере на 18 лет.
Дома Катя старательно наставляла Ларису: избавиться поскорее от землячки, исправить свою ошибку разыграть из себя меценатку требовало время- муж возвращался через неделю из рейса.
-Смотри, чтобы тебя поселили в отдельную каюту. На рабочий халат пришей большой карман и постоянно носи в нём книгу. При любом случае делай вид, что читаешь с увлечением. Моряки, как дети их тянет к знаниям, они не любят пустышек, им подавай интеллектуалок... Рабочий халат укороти, чтоб - выше колен. Ну, ты поняла меня, да?
- А какую книгу мне читать? Я ни в школе, ни после школы не прочла ни одной книги,- призналасьЛариса. В такие игры со студентами она не играла.
- Советую Джека Лондона. Или нашего, морского писателя Валентина Пикуля. Ты подсмотри, чем они интересуются и дуй с ними в одну дуду!
На радость Ларисе первая трудовая повинность -официантки в этот период на судне не требовалась: камбуз не работал (ремонт) и команда питалась по талонам в заводской столовой. Оставалась уборка кают. И утроенное внимание Лариса обратила на "контингент" кают своего заведования - комсостав лобовой надстройки. Здесь сразу обнаруживался статус владельца каюты: "холост-женат" и "с жильём или безлошадный". Первые шли в разработку, вторые - только как запасной вариант, форс-мажор. И, если - перспективный, как работник.
Катя была сто раз права. Буквально на третий день Лариса "задремала" в кресле хозяина каюты - старшего механика. Халат распахнулся, а на голых до самого бикини ножках лежала раскрытая книга Джека Лондона "Мартин Иден". Стармех был сражён. Он так разволновался, что достал из серванта бутылку и залпом проглотил стакан коньяка. Увиденное было сказкой, мечтой всего рейса и - вот она, сама - тут, во плоти, в натуре, а не во сне, сидит готовенькая в его каюте...Конечно, жгуче захотелось сразу же обнять её, зацеловать и потащить в постель...Но, счастье было так близко, что была опасность спугнуть его... И он решился на вариант осады: наполнил рюмки, вытащил их холодильника нарезанный лимон и тихонько погладил Ларису по щеке:
- А что вы, Лялечка, читаете? Вас сморило? Не хотите ли лечь на диван, а я сейчас же ухожу в машину по делам. Отдохните. Не выпьете ли со мною рюмку? - он хотел любым путём продлить очарованье и не знал: как?
Лариса "проснулась", стыдливо запахнула халат и пересела на краешек дивана:
-Ой, извините, я не заметила, как отключилась. Почти до утра читала книгу. Здесь про любовь моряка к девушке...
И тут Виталий включил проверенный вариант:
-А давайте сегодня вечером сходим вместе в ресторан "Балтика"? Мне надоели мужские застолья с разговором на одну тему: "О дровах"...
- О каких дровах?, - удивилась Лариса.
- Да я имею ввиду - производственную тему. Но так говорят о канадских лесорубах, что они в лесу говорят о женщинах, а с женщинами - о дровах! Так мы идём вечером в ресторан?
- А что вам скажет потом ваша жена? - закинула контрольный вопрос Лариса, хотя ЖОПы (женский обслуживающий персонал по лексикону помполита, его куратора) уже давно её просветили по каждому персонажу из её "контингента". Стармех Виталий был холостой и жил с родителями.
В вестибюле ресторана, у гардероба Ларису неприятно поразила бесцеромонность высокой, вызывающе красивой молодой женщины, которая нарочито панибратски приобняла Виталия (при этом он сконфузился) и вполголоса спросила:
- Что за кралю ты сегодня привёл, Виталий?
- Перестань, не задирайся, "Мальчишка". Это моя мон-ами, ...друг сердца. Познакомтесь. Надеюсь, станете подругами. Это - Рита. Но все друзья зовут её "Мальчишка"за отчаянный характер. А это - Лариса. Она - переводчик английского языка (соврал Виталий).
- О! Уважаю. В школе была троечница... Приглашаю за мой стол. Выпьем за знакомство.- Рита сверкала золотой фиксой в милой улыбке.
- Ну, конечно! Лариса в нашем городе недавно и у неё нет ни подруг, ни знакомых. Ты, Риточка, прими Ларису в свою компанию! ( Если бы Виталий мог заглянуть вперёд во времени, он бы забрал свои слова назад!)
Два огромных зала заполняли мужские компании за сдвинутыми столами и, судя по обрывкам фраз, - "мили, баллы, тонны, сети" -здесь проходило всеобщее диспетчерское совещание. И только в углу, в полумраке, за отдельным, сдвоенным столом, пышным цветником выделялась компания роскошных женщин: "корпус" Риты.
- Ну, вот видишь теперь, как моряки прожигают свою молодость. В море им общения оказалось мало, так они и здесь собираются в компании и талдычат за рюмкой водки про то же самое... про своё, морское... Никакая женщина не выдержит такое общество чокнутых мореманов!
Мест в ресторане уже не было, но их гостеприимно подсадил к себе за огромный стол старпом промыслового СРТ(среднего рыболовного траулера) Ким Мелёшкин, который сразу бросился наливать пришедшим шампанское.
- Как-то неловко, он нас угощает...,-засомневалась Лариса.
- Он будет поить всех подряд своих знакомых, а потом, к закрытию, попрощается со всеми, поднимет скатерть, нырнёт под стол и заснёт. Разбудят его только в шесть утра уборщицы и отнесут досыпать на топчан в свою каморку с инвентарём. Там Ким проснётся в 12 часов, к открытию ресторана, умоется в туалете и - снова за стол! Таким образом, он просто живёт в ресторане всю стоянку, до отхода в море. А за столы все его расходы оплачивает буфетчица Августа, которой он оставил аккредитивы "на предъявителя" на всю, заработанную в рейсе сумму, которой хватило бы на покупку автомашины. А дело в том, что ещё до войны Ким родился в Кёнигсберге, где его отец работал военным атташе. Отца расстреляли. Но в автобиографии Ким упорно и назло пишет в графе "место рождения" - "Кёнигсберг, Гитлерштрассе, 17" - в отместку за убиенного чекистами отца. Они не пускают его в капитаны, а он - дурачится, и нахально прикалывается, прожигая свою жизнь в кабаке. (Позже Кима Мелёшкина обнаружат сбитым на дороге "случайной" автомашиной, которую, естественно, не найдут).
Ночевать они с Виталием поехали вместе на судно.
А на следующий день Ляля пожаловалась Катерине:
- Сама не знаю, как...
- Ты учти, что переспать они все горазды, а вот жениться - ни в какую: быта боятся. А поэтому ты его подстимулируй. Потряси сиьками по каютам, чтоб кто-то на тебя глаз положил и нажалуйся ему: мол, пристаёт, на женитьбу намекает...
В каюте у второго помощника Женьки-Красавчика операция провалилась. Когда Ляля опёрлась грудью на его плечо, заглядывая в книгу, которую Женька читал, лёжа на диване, он встал, взял гитару и красиво запел:
"Напрасно ты надеждою пылаешь, Чтоб моряка к себе пришвартовать,
Ошибку грубую ты в жизни допускаешь, Ведь морякам на женщин - наплевать...
Любить одну мы права не имеем, Любить одну нам право не дано,
Лишь потому, что мы сегодня с вами, А завтра будем от вас мы далеко..."
Открылась дверь и в каюту с бутылкой вина зашёл сосед-рефмеханик Миша Гимпельман: " Я чую, без меня вы тут совсем загрустили, поёте на два голоса декадентские песни" - хохотнул Миша.
"Для моряков везде открыты двери, Мы жизнь берём с усмешкою, шутя,
Волна качает словно в колыбели, И жизнь для нас, что сказка для дитя.
И так всю жизнь, как чайки пролетаем, И день и ночь скитаясь по волнам,
Вся наша жизнь, как борозда кривая, Сегодня здесь мы, А завтра будем - там...
...Прошло два месяца и ремонт подходил к концу. Виталий безответно пользовался нахлынувшим счастьем, но о браке не заикался.
И тогда Ляля включила "тяжелую артиллерию". Как всегда: укороченный донельзя халатик- на голое тело и - вперёд, в каюту помполита. Она приметила: он у себя! (Обычно убирают каюты в отсутствие хозяев!). Ляля встала на четвереньки и залезла тряпкой в угол, протирая плинтусы... Джигит Багдасаров увидел обнажённую (в бикини!) попу и его прорвало: он обнял Лялю сзади, за ягодицы, прижался к ней возбуждённым естеством и, закатив глаза, забормотал:
- Ты разденься, Лялечка, я как раз собирался сделать тебе медосмотр по женской части...
Лариса стряхнула помполита и сказала:
- В кадрах меня знакомили с Уставом и там написано, что мозги мне пудрить помполит имеет право, а вот заглядывать ко мне в вагину, - увы!, - Лариса ликовала.
- Но на ремонте нет судового врача и я его заменяю...- забормотал Багдасаров.
- Слышала в кадрах о вашем пристрастии к медосмотрам девушек...
- А о том, что я тебе буду писать характеристику-рекомендацию на визу ты подумала, прежде, чем вступить со стармехом в интимную связь?- разозлился помполит.
-_Мы оба не состоим в браке и свободные люди!
- Это там, на берегу, но не на рабочем месте!- торжествовал помполит.
Через пять минут рыдающая Ляля уже всё , взахлёб пресказала Виталию:
- "Фюрер" хотел меня изнасиловать. Я отбилась. Теперь он угрожает мне визой ЗА СВЯЗЬ с тобой....
- Какой фюрер? Кто это? Помполит? Почему - "Фюрер"?
- Его так прозвали девчата за портретное сходство с Гитлером и за то, что он девчат называет ЖОПы...В смысле - женский обслуживающий персонал...
Виталий выслушал Лялю и спокойно сказал:
- Ну, как член партии морду бить вождю я не пойду, а мы с тобой пойдём сейчас к моим родителям и объявим им о нашей помолвке.. что ли. Ты не возражаешь?
- Так ты что, делаешь мне предложение или изображаешь отмазку от помполита таким маневром? - тихо прошептала Ляля и приготовилась как бы всплакнуть.
- Да я и сам давно уже хотел тебе предложить, ведь уже третий месяц мы живём вместе и мне без тебя уже...плохо... Дак ты как, согласна?
- Ну, конечно - согласна! Разве ты, дурачок, не видишь это сам?
...Виза для работы Ляле-Ларисе больше не потребовалась... Разве что - в турпоездку, но тогда это было из области сказок...
...Как сучки во время течки, они сбились в стаю, где кобели крутятся со стоячими вверх хвостами, и... снюхались с "корпусом" Риты... И Олеся тоже попала, что называется,- в своё корыто...
Поток писем от Олеси, в океан, и обратно почти иссяк, молодые угомонились и обменивались короткими, зато срочными теле и радиограммами: "Скучаю, жду, люблю, целую".
Рейс, как водится, в конце года продлили, пошёл уже седьмой месяц разлуки. И тут, после полугодового отпуска, на промысел пришёл на своём "Атлантике" капитан Анатолий Грицаенко. Он привёз для капитана Ростоцкого промысловый груз, продукты и запчасти. Пока шёл перегруз, капитаны общались за рюмкой водки.
- А чего ты мне, Эд, что-то плёл, что в спешке свадьбы даже на брачную ночь времени не хватило? Твоя-то Олеся - на сносях, вот-вот папой станешь!
Наступило тягостное молчание...
- А ты ничего не путаешь? - наконец, выдавил из себя Эдуард. - Может, она... раздобрела... ну, поправилась от безделья, что ли?
- Да нет. Моя жена недавно виделась с твоей Олесей, и та подтвердила, что скоро собирается рожать... А что, она разве тебе ничего не сообщала?
Эдуард молчал. А после долгого раздумья сказал:
- Мне сообщали... пришедшие на промысел мои знакомые, что неоднократно видели мою Олесю в ресторане "Балтика" в компании Риты... Ты знаешь - какой. Но я отказывался даже представить себе такое, чтобы моя наивная и робкая Золушка... пошла в ресторан... искать приключения, как Рита...
Среди толпы встречающих на причале Олеси не оказалось.
После официоза общения с начальством к нему заглянул старший механик, получивший квартиру в том же доме.
- Эдуард, я тебя жду в машине! Меня встретили, - резанул он по сердцу.
У подъезда нового дома Ростоцкий тормознулся, соображая, где может находиться его квартира?
Старушки на лавке тут же: "А вы кого ищете, какую квартиру?"
Эдуард назвал номер, и старушки переглянулись: "А... эту! Так третий этаж, налево". И снова переглянулись со значением.
Дверь открыла Олеся и бесстрастно сказала: "Ну, здравствуй! С приходом! Проходи на кухню, я готовлю обед. Я счас... позову соседку". И выскочила на лестничную клетку.
Всё правильно сказали... Живот у Олеси торчал "огурцом"...
Олеся зашла на кухню и сказала: "Подай мне сковородку, счас зажарю яичницу!"
Как в тумане, молча, Эдуард снял с крючка на стене сковородку и протянул ей.
И тут произошло невероятное: Олеся распахнула окно кухни и стала визжать на всю улицу: "Спасите, убивают, помогите! Вызовите милицию!! Умоляю, спасите!" При этом она стала БИТЬ СЕБЯ сковородкой по лбу, и по её лицу потекла кровь... Тут же на кухню вбежали две девицы, которых Эдуард видел впервые.
- Сейчас, Лесечка, приедет милиция и "скорая", мы УЖЕ ВЫЗВАЛИ, - затарахтели они, изобличая поставленный дешёвый спектакль, и стали вытирать полотенцем кровь со лба Олеси и складывать в пакет вместе со сковородкой - готовили "вещдоки" для милиции... Олеся изображала при этом полубессознательное состояние и тошноту, как признак сотрясения головного мозга...
...Опешившего Эдуарда арестовали, согласно показаниям "свидетельниц" за нападение и попытку убийства жены, а "скорая" увезла Олесю в больницу с подозрением на сотрясение мозга, поскольку лобная кость оказалась без повреждений. В висок Олеся себя бить не стала - можно перестараться!
На заведённое уголовное дело (вещдоки - налицо, отпечатки пальцев - на ручке сковородки!) ставится в известность партком: коммунистов не судят! Вначале их делают, как всех - рядовыми беспартийными, исключают из КПСС...
Следственное дело быстро не делается и к моменту его завершения Олеся родила мальчика и подала на развод.
И - гражданский иск в суд на... алименты!
В те времена в гражданских процессах не использовали научные методы установления родства по ДНК. Тогда использовались, как доказательный аргумент, в основном, показания соседей и подружек.
Непререкаемый авторитет Риты открыл глаза наивной селянке: если родить от капитана-рыбака, а лучше - от двоих или троих, то до конца жизни не придётся ишачить за копейки, а получать алименты такие, как если бы на тебя горбатилась у своих кульманов целая бригада МНСов, младших научных сотрудников, и жить в своё удовольствие!
Такая тактика была в ходу у "верботы" и "гастролёрш" на всех бассейнах страны. И была весьма успешной. А в последнее время закон был изменён в пользу интриганок: не требовалось свидетельства о браке, а достаточным считалось "ведение совместного хозяйства"! То есть, если бабульки, зорко охраняющие подъезд, засекут тебя с "авоськой" с пивом и сушёной корюшкой, то имеет место факт ведения общего хозяйства, а стало быть, капкан захлопнут как минимум на 18 лет! Потому, как ещё и за время учёбы надо платить.
Партком ждал заключения следствия по делу, а следователь ждал решения парткома о партийности обвиняемого по делу.
Вот тогда-то и вытащили Эдуарда Ростоцкого на бюро, а он предпринял встречный, иезуитский ход... и написал жалобу... на самого себя!
Поскольку шляхетские кровя не позволяли Ростоцкому лечь на пузо перед следствием и божиться, что не спал он со своей женой (кто ж поверит в такую благоглупость?), что не его это ребёнок и не бил он неверную жену сковородкой по голове, а... вляпался он, как последний лох, что не достойно командира огромного судна с экипажем почти в сто человек, доверившим ему свои судьбы и даже жизни... пришлось ему пойти на сделку с интриганкой:
Чего и было нужно Олесе!
Эдуард согласился на развод, на уплату алиментов, на отказ от делёжки жилья (что и было предусмотрительно подстраховано Олесей пропиской в квартире её любимой матушки-няни), а Олеся и её собутыльницы изменили свои прежние показания на "точно не помню" и "мне кажется", что, по закону автоматом решается в пользу обвиняемого, ибо вменяемая ему статья примирением сторон дела не закрывала.
Тамара и Ляля, как опытные лоцманы, вели Олесю к цели: "сделать" Эдика и при этом оставить его в капитанах, ибо цель - капитанские алименты, а не "пшик" из зоны... Поэтому, показания всех троих плавно перетекали со "смертоубийства" в супружескую ссору на почве ревности.
Следствие тоже сочувствовало капитану: не впервой им попадали такие "дела". И готово было приостановить дело за "недостатком улик"...
Очень многие бывшие члены КПСС ( не "коммунисты" - нет, таковых в природе не было, были лишь "члены", изображавшие коммунистов) помнят то "лобное место" - отдельно стоящий стул в торце длинного стола, за которым заседало "бюро" парткома и всегда последним вопросом повестки дня был- "персональные дела"... На этом стуле сидел, смущённый и растерянный капитан Ростоцкий под взглядами одиннадцати пар глаз, взирающих на него, как на прокажённого, - с откровенным отвращением и укором.
С противоположного торца стола САМ (секретарь парткома Титов) задал стандартный вопрос ( на "ты", естесственно!):
-Ну, расскажи нам, Ростоцкий, как ты дожил до жизни такой, до уголовщины, и на кого ты жалуешься при этом? Нам непонятно!
- Я не жалуюсь. Я прошу защиты у коммунистов. Ведь я ничего не совершил противоправного. А меня сняли с должности. Возбудили уголовное дело, отняли квартиру и ещё в суде лежит иск на выплату алиментов... При том, что я свою жену и пальцем даже не трогал. В прямом и переносном смысле... У меня с ней... не было близких отношений...Ну - брачной ночи, что ли... Не успел. Ушёл в рейс.... Вы мне верили, когда доверяли судно и экипаж, так поверьте и сейчас, не исключайте меня из партии... Я просто "влип" в историю...
- Ну, вы посмотрите на него! Его поймали за руку, а он говорит: "рука - не моя!"-, возмутился САМ и с обеих сторон стола-трибунала возник возмущённый ропот с жестикуляцией: они ожидали покаяния, а тут такая глупость и наивность: "и не бил жену и даже -смех один!- не спал с женой!" Кто ж поверит? Ясно,- ревнивец, да ещё и нас принимает за дурачков, чтоб прикрыли его выкрутасы..."
Но тут взял слово начальник службы эксплуатации флота Илья Гольдман:
- Как юрист и как один из непосредственных руководителей капитана Ростоцкого я вник в дело Ростоцкого, как общественный защитник- по поручению коллектива нашей службы. Я связался со следствием и вместе мы пришли к выводу, что нападение на жену - инсценировка, а "свидетельницы" - не являлись очевидцами преступления. Вопрос об алиментах - на совести обоих супругов. Но, мне кажется, суд будет на стороне законной жены, а Ростоцкий станет жертвой ... спешки.... Но это - не вопрос парткома. Ходатайствую о возвращении капитана Ростоцкого на его судно, в его экипаж, с которым он успешно работал. И по работе к нему претензий нет.
После противоречивых дебатов, переглядываясь и пряча улыбки (особенно касательно " непорочной брачной ночи"!), члены бюро парткома, уловив сигнал начальника базы не губить ему успешного капитана, постановили: объявить строгий выговор коммунисту Ростоцкому "За неправильное поведение в быту"(!?), и рекомендовать следствию (если позволяют обстоятельства дела) прекратить уголовное дело за недоказанностью вины ( в то время существовала такая тенденция, когда партия "рекомендовала" следствию!), а начальнице ЖКО Новиковой возобновить партийное поручение по урегулированию личной жизни и быта коммуниста Ростоцкого и поставить его вновь на очередь для получения жилья в самый конец!
"Пущай ждёт ещё десять лет - в наказание за бестолково утраченную Базой Тралфлота аж двухкомнатную жилплощадь для какой-то сельской вертихвостки!"
Предостережением для остальных моряков, увы, это дело не послужило...
Между прочим, один из основателей коммунистической догмы - Фридрих Энгельс в своей книге "Происхождение частной собственности, семьи и государства", на 81 стр. (М. 1948 г.), написал:
"От супружеской неверности, КАК ОТ СМЕРТИ, нет никаких лекарств".
По-видимому, коммуняка Фрэд был большой "Дока" "в энтом деле" (по части ходьбы "налево"...). А то с чего это, вдруг, Карл заслал гневное письмо Фрэду:
"Как ты посмел "наследить в моём доме? Ты - женатый человек, отец кучи детей!" (Кто-то "случайно" обрюхатил молодую служанку Карла Маркса!) Гнев Маркса можно было понять: ведь Фрэд залез, во-первых,- в чужой огород! А, во-вторых, подозрения, естесственно, пали на безвинно пострадавшего - Маркса! А это - не по понятиям, чтобы безвинно страдать...за чужие радости наслаждения...
На эту эскападу Карла шалунишка Фрэди ответил фразой, ставшей "крылатой", а,- главное!, - очень удобной:
"Ничто человеческое мне не чуждо!", после чего сел за стол и облёк свою мысль в рамки научного коммунизма ( в смысле: "каждому по потребности"...) и что он в бронзе и в граните увековечил на станице 81 (Московского издания), (читай выше!).
Правды ради, тем самым, Фрэди здорово подгадил студиоусам аж до седьмого колена: предмет "Научный коммунизм" (вместе с сакраментальной фразой!) напрягли изучать поголовно всех - и гуманитариев, и технарей и везде выносили сии "Новые скрижали Завета" на экзамены... Вот так Фрэди попал в самую пяточку! Что до сих пор, почти все поголовно люди на грешной Земле живут по заветам научного коммунизма, подаренным Человечеству Фрэдом, "аки Прометеем огнь..."
Июль, 2013.