Федотов Юрий Александрович : другие произведения.

Бродяги. Книга первая

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    "Бродяги" Это кодовое название отряда, созданного на территории Советского Союза за несколько лет до начала Второй Мировой Войны. Туда набраны дети, которые с юного возраста получают навыки и знания, способные превратить их в будущем в супершпионов и диверсантов, почище всяких там заморских Бондов. Действие книги охватывает период с 1939-го по первые недели Великой Отечественной Войны. Книга эта задумана мной как первая, из серии книг о приключениях подростков из отряда "Бродяги". По духу это - и приключения, и экскурсы в историю, и забавные ситуации, и жуткие трагедии, которые постигнут главных героев во время всего повествования и на фоне великой человеческой трагедии - войны. Строго не судите. Книга не закончена. И делайте ссылку на то, что это первое, что я написал. С уважением, Юрий Федотов.

Пролог

  
   В кабинет начальника одного из отделов ФСБ Александра Ивановича Сабурова осторожно постучались. Только он сказал "Войдите!", как туда прошёл мужчина средних лет.
   - Я не по служебному делу. Я к вам по личному. Вчера умер мой отец... - Мужчина осёкся, и сделал паузу.
   - Извините, и чем я могу помочь? - Прервал тишину генерал, не любивший подобных остановок.
   - Дело в том, что его последняя просьба была... В общем он слёзно просил, чтоб я зашёл к вам, и поблагодарил, что живу. Отец сказал, что если бы не вы, то не было б ни его, ни меня.
   Александр Иванович кашлянул в кулак. Задумался. Он начал понимать, кто пришёл к нему и по чьей просьбе.
   Сабуров был одним из старейших работников ФСБ. Ему перевалило уже за семьдесят, но он всё ещё чувствовал себя свежим и полным сил парнем, как тогда, в конце 30-х, как раз в те времена, когда он и познакомился впервые с отцом своего посетителя.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Глава 1

"Начало"

   Шёл 1939 год. Приказчик князя Николая Дмитриевича Уварова Николай Сергеевич Добрянский ехал в поместье своего хозяина для подготовки оного к новому весеннему сезону. Нужно было подготовить к приезду князя многое - протопить дом, расчистить сад, пополнить запасы, истраченные зимой, подготовить работников, которые ...
   Семья Уваровых, богатейшая в дореволюционной России, лишилась всех своих имений, кроме одного - Львовского. Эта коннозаводческая ферма ранее располагалась в Австрийской империи, после начала Первой Мировой войны Уваровы остались в стране, враждебной своей Родине. Они предали Россию, Николай Дмитриевич начал служить в австрийской армии, был личным генерал-адъютантом командующего южной австрийской армией. Имя его было навеки предано забвению в рядах патриотов России. Все владения князя-изменника перешли к царствующей семье, он лишён всех наград, званий и привилегий.
   Но всё это присказка, таких патриотов как Николай Дмитриевич в стане генералитета русской армии было мало. Лишь некоторые согласились пойти по его пути, пожертвовать честью и достоинством, чтобы служить, тайно служить, своей стране. Николай Уваров был разведчиком. Разведчиком с большой буквы Р.
   Долго он своей нелёгкой работой готовил почву для славной победы русской армии. И плоды взросли - да ещё какие плоды - Брусиловский прорыв. Именно на участке его диверсионно-разведывательной работы генералу Брусилову удалось совершить самый крупный и удачный прорыв армий врага, вгрызшегося, зубами удерживающего свои позиции. Та дезинформация австрийцев, и, в свою очередь, разведданные для русских кардинально повлияли на ход всей операции.
   Победа сил Антанты и великой русской армии в Первой Мировой войне была близка. Центральные державы - Германия, Австрия и Турция истощили свои ресурсы. Их армии были крайне деморализованы затянувшейся войной, которая кроме горя и крови ничего не приносила воюющим сторонам.
   Многие представители стран Антанты - Россия, Франция и Великобритания уже готовились праздновать победу в грядущем - 1917 году. Случилась беда. Страшная беда. В России произошёл государственный переворот.
   Россия сразу после событий февраля 1917 года не вышла из войны - напротив, правительство Керенского обещало народу скорую, и безоговорочную победу. Однако действия армий всех противоборствующих сторон сводились к боям местного значения.
   Вся надежда на скорую победу в войне рухнула, после кровавого переворота, устроенного большевиками. Стоит отдать должное немецкой разведке, профинансировавшей и скоординировавшей эту акцию; такого коварства и подлости считавшие себя цивилизованными русские генералы не ожидали, от цивилизованных же немецких.
   Разложенная большевиками армия, запутавшиеся в красивых речах красных агитаторов русские солдаты стали целыми дивизиями покидать фронт. Люди устали от бесполезной, кровавой бойни.
   Началась смута. Брат пошёл на брата. Отцы убивали детей. В Росси разгоралась Гражданская война, продлившаяся и унесшая жизней больше, чем Первая мировая.
   Как же во всей этой неразберихе вёл себя Николай Дмитриевич. Как себя чувствовал человек, до конца преданный своей стране. Нет, он не эмигрировал, не бежал на Запад. Не стал примыкать к какой либо из сторон, которые поочерёдно брали верх в кровавой жатве народов России. Не было уже того человека, за которым бы он пошёл и безоговорочно отдал бы жизнь. Царь отрёкся от своего народа. А потом народ убил своего царя ... А именно этот человек, Николай II, был для Уварова олицетворением той России, за которую он сражался.
   После того, как страну возглавил Иосиф Виссарионович Сталин, перед ним стояло множество вопрос о налаживании нормальной, слаженной работы страны. Эти вопросы он решал сильной, твёрдой рукой, непопулярными на западе методами. В основном этими действиями коммунистического режима Россия загнала себя в самоизоляцию.
   Особый вопрос Сталин уделил разведке. Огромной стране приходилось создавать её практически с нуля. Однако был человек, с уникальным опытом и преданностью своей Родине, который сам вышел на связь с Центром. И этим человеком был Уваров.
   Советская разведка середины 20-х годов и мечтать не могла о таком сотруднике. Ведь теперь Николай Дмитриевич был не генералом несуществующей страны, а дворянином одного из потенциальных врагов Советской России - Польши. Авторитет Уварова в Польше был очень велик, все знали его, как непримиримого врага России, которая пыталась обратить в свою новую социалистическую веру, возродившуюся Польшу.
   Древняя столица Западной Украины - Львов, теперь была частью польского государства. Уваров поступил на службу в польскую армию и командовал штабом группы войск карпатского округа. Его должность, его политический вес, авторитет в новом государстве были нужны советам. Тем более Уваров сам искал путей сближения с новой российской властью. Зов Родины был сильнее инстинкта самосохранения.
   И вот началась работа, работа кропотливая и тяжёлая. Ведь Страна Советов готовилась к новым завоеваниям - Мировой Революции. Конечно же Николай Дмитриевич не был посвящён в святая святых штаба Мировой Революции - планы Сталина по завоеванию мира. Его задачи были конкретны и точны, создать разведывательно-диверсионную группу на территории потенциального противника - Польши. Все члены группы специалисты своего дела. В программу их обучения входил весь набор знаний диверсанта: подрывное дело, боевые единоборства, владения всеми видами вооружений, изучение польского и немецкого языков; в начале 30-х группа ездила в Крым, обучалась прыжкам с парашютом. Стоит сделать одно весьма важное уточнение, диверсант-разведчик Уваров, обучая и обучаясь сам, тренировал весьма необычных разведчиков - детей.
   Он не знал, откуда ребята из Москвы привозили ему таких талантливых 7-8 летних детей. Не знал по каким критериям их отбирали. Он знал одно - через 8-10 лет из школы Уварова выйдут спецы экстра-класса.
   В 1935 году Николай Дмитриевич выпустил первую группу пятнадцати подростков, отправил их в Россию, дальнейшие их пути ему были неизвестны.
   Итак, вернёмся к тому, с чего начали - в 1939 год. Приказчик князя Николай Сергеевич Добрянский ехал в поместье хозяина для осуществления своих обязанностей, в частности контроля. Контроля за подготовкой новой группы. Последняя была набрана весной 1935 года, усердно готовилась к будущим свершения вот уже четыре года. Прибыв к Уварову семилетними, дети уже вступили в тот возраст, когда заканчивается детство, и начинается отрочество. За это время ученики продвинулись очень далеко, этим летом готовились к поездке в Крым. В Крыму, как известно, они будут тренироваться парашютному делу.
   Приехав ранним весенним утром в имение князя Николай Сергеевич, поговорив сперва с управляющим хозяйственным делами, направился в дом, где жили ребята. Преступив порог этого двухэтажного здания, Добрянский обратил внимание на чистоту и порядок, который соблюдался детьми. Всё в доме, от уборки, до приготовления еды лежало на плечах юных разведчиков. С детства их приучали к самостоятельности и надежде только на свои силы. Вот через несколько минут они начнут собираться здесь, внизу, в холле.
   Первый этаж дома был сугубо рабочим: классные комнаты, где дети изучали все необходимы им предметы под непосредственным наблюдением своих преподавателей, кухня, ванные и туалетные комнаты. Центром первого этажа был холл, в котором юные разведчики каждый вечер заканчивали свой рабочий день. Здесь обсуждалась проделанная работа, делались выводы, исправлялись ошибки, затем все вместе переходили к обсуждениям планов следующего дня. На втором этаже располагались спальни, эти комнаты были личным миром каждого из ребят. Единственное требование - соблюдать чистоту и порядок во всём. Особое внимание уделялось подвалу - ведь это был своеобразный штаб группы, именно там хранились все документы, личные дела, планы, карты, снаряжение, оружие ...
   - Рад тебя видеть Саша.
   - О, Николай Сергеевич, Вы уже приехали, а мы как раз Вас ждали. Сейчас все спустятся. Мы усердно готовились к этому дню.
   Саша Сабуров был лучшим в группе по всем показателям. Куратор ребят Николай Сергеевич гордился всеми, был требователен и настойчив к каждому, публично никогда не выказывал своего пристрастия к кому-либо. Но в глубине души всё же выделял Сашу.
   - Итак, ребята, вы отлично справились со всеми экзаменами, и я, и Николай Дмитриевич очень вами довольны. Рад вам объявить, что все вы переходите на следующий этап обучения. По такому торжественному случаю, мы решили наградить всех вас личным табельным оружием. - Добрянский поочерёдно каждому из ребят вручил их первые личные пистолеты.
   - Все вы уже работали с этим видом пистолетов, каждый из вас знает как с ним обращаться, настало время их опробовать.
   Все спустились в подвал, где помимо прочего располагался тир, и приготовились к стрельбе. В тире ребят ожидал сюрприз. В виде мишеней были плакаты с изображением немецких солдат.
   - Свою первую обойму вы расстреляете вот по этим мишеням, в следующий раз, оружие будет применятся совсем в другой обстановке.
   Вечером из Центра пришла шифровка. Центр поздравлял каждого лично с проделанной работой, поблагодарил наставников за предыдущих выпускников, прекрасно поработавших в Испании. Группе отныне вместо учебной было присвоено полноценное имя - "Бродяги". Вместе с этим пришло и первое боевое задание с кодовым названием "Первомай".
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Глава 2

"Красные флаги"

   Николай Сергеевич объявил ребятам, что вскоре они отправятся на первое настоящее задание, в условиях, приближенных к боевым. Каждый из бродяг за четыре года обучения и тренировок научился мастерски владеть пистолетом, винтовкой и автоматом, бросать гранаты, ориентироваться на местности и уходить от погони, проникать в любое помещение и доставать, красть, если нужно, любые вещи; обучились обращаться со всеми видами взрывчатых веществ, закладывать под рельсы мины и уничтожать любой вид постройки, ребят обучили как держаться на допросах, если они попадут в руки врага.
   - Помимо выполнения основной операции, каждому из вас будет дана индивидуальная задача. Итак, всего вас пятнадцать, вы разделитесь на 5 групп по три человека в каждой. Каждая группа будет стремится к главному - довести дело до логического конца. Так как это ваше первое настоящее задание, весь план операции для каждой из групп отдельно проработал для вас Николай Дмитриевич. В дальнейшем вам будут ставится лишь общие задачи и планы. Делится на группы и делить обязанности вы будете самостоятельно. Сейчас задачи следующие ... - Добрянский вводил бродяг в курс дела, раздавал каждой группе проработанные князем планы.
   Когда ребята получили на руки план операции "Первомай", и расселись в холле своего дома для детального ознакомления с задачей, Добрянский подошёл к столу посреди зала, и начал внимательно разглядывать бродяг, сидевших вокруг, кто на диванах, кто в креслах.
   - Вот одного не могу понять, вы же всё-таки дети, неужели обыкновенное человеческое любопытство не заговорило в вас. Неужто никому не интересно, что лежит на столе.
   - Николай Сергеевич, так ведь брезентом же накрыто. - Лена Лихно было приподнялась на кресле, куда забралась с ногами, но, посмотрев, что все ребята сидят смирно, опустилась обратно.
   - Ладно, ознакомьтесь с текстом до конца, и я покажу вам, что здесь лежит.
   Коля Дрозд последним закрыл перед собой тетрадь. Добрянский увидев это, подошёл к столу и сорвал брезентовую ткань. На столе лежало пять ярко-красных флагов, с серпом и молотом в углу.
   - Все поняли свои задачи?
   - ДА, ВСЕ! - раздались весёлые возгласы ребят.
   - Сейчас я выберу пятерых из вас, каждый сам вправе выбрать себе двух человек в группу. Итак: Лихно (Лена залилась свойственной ей краской), Дрозд (Коля закивал головой в знак согласия), Коткин (Миша удивился, никак не думал, что ему доверят руководить), Уваров (первая мысль Димы - А не потому ли, что я сын, сын Уварова), Сабуров (Саша ждал, что его фамилию назовут первой).
   - Ну что вы сидите, получайте свои первые боевые знамёна. Выбирайте себе людей. - Добрянский вышел, дав ребятам самим разобраться с выбором групп.
   До выполнения задания оставалось две недели, из которых одна выделялась на подготовку.
   - Зачем нам раздевать людей на улице, зачем одежду с них снимать, и при этом оружием нельзя пользоваться, да и вообще, это не по коммунистически. - Возмущался Ваня, попавший в группу Коли Дрозда.
   - Вам ещё повезло, - немножко завистливо говорила Маша Миронова из группы Коткина Миши, - вот где мы посреди ночи во Львове будем искать аккумулятор, где интересно?
   - Ну для того, чтоб найти аккумулятор, нужно прежде найти машину, и с машины его собственно снять, а вот пробраться в воинский гарнизон и стащить от туда гранаты гораздо сложнее, я вот ... - Дима Уваров остановил свою мысль и сразу что-то начал записывать в свой блокнот. - Митя, Нина идите сюда, мне это надо с вами обсудить. Группа Уварова, в которую попала и его двойняшка-сестра Нина, уединилась в дальнем углу комнаты и начала обсуждение Диминых идей.
   - Марк, Ленка что-то придумала, как вы собираетесь с ратуши польский флаг снимать, я думаю нашим двум группам стоит работать сообща, ведь мы должны в этой же ратуше одни документики позаимствовать у поляков. - Саша Сабуров думал, что его группе и ребятам Лихно будет проще и эффективнее выполнить свои задания вместе, помогая друг другу. Лена узнав Сашино предложение сперва согласилась, но после, - Ты должен посоветоваться с Николаем Сергеевичем, ведь он сказал, что в этом задании он будет помогать нам во всём.
   - Да, а ещё он сказал, что планы все проработаны, но ты только посмотри: "В 20,00 ратушу должны покинуть все сотрудники мэрии, в здании останется лишь два человека - сторож и уборщица, эти люди не станут оказывать сопротивление, даже если увидят вас ...", и это по-твоему детально проработанный план. Что же нам будут давать в "общих чертах"?
   Саша решил пойти к Добрянскому и посоветоваться, можно ли совместить выполнение своих задач с группой Лихно.
   - Саша, я не ошибся в своих предположениях, именно такого хода я от тебя и ждал, это лучшее, что можно придумать в такой ситуации.
   - Я запомнил ваши слова: "Когда мы вместе, мы сильнее".
   - Правильно запомнил, именно так всегда и поступай, вместе вы, бродяги, СИЛА!
   Саша вышел от Добрянского воодушевлённый и радостный. Маленький Сабуров особой скромностью не отличался, ему очень нравилось, когда его хвалят, когда выделяют среди остальных. Несмотря на то, что из пятнадцати человек двое были детьми их главного наставника, а в отряде были ребята, умевшие, к примеру, быстрее бегать, или более метко стрелять, именно Сашу инструкторы всегда хвалили больше, нежели других. Ведь именно он мог выкрутиться из любой ситуации, первым придумывал такие ходы и комбинации во время тренировок, что этим даже опытных диверсантов-разведчиков ставил в тупик. Ну как десятилетний пацан смог вытащить из полицейского участка трёх своих друзей, попавших туда из-за неосторожности, как месяц спустя вывел группу из леса, в которую их завёл для тренировок взрослый мужчина инструктор.
   Саша конечно не подозревал, что все препятствия ставятся перед детьми - будущими разведчиками, их наставниками. Его детский ум был уверен в том, что это всё он, Саша Сабуров, придумал и осуществил. Но все навыки, все их знания и инстинкты были заложены во время обучения. Это была основа их профессионализма.
   В тот же день вечером Добрянский собрал пятерых лидеров групп вместе.
   - Завтра в 7,00 я жду от каждого из вас подробнейшего изложения ваших мыслей о предстоящей операции. Рекомендую вам работать сообща, каждой группе отдельно, - Николай Сергеевич повернулся к Саше и дружелюбно улыбнулся. Раздал каждому из ребят по две тетради и карандашу. - Прошу предоставить мне чистовик вместе с черновиком.
   После того, как пятеро ребят в семь часов утра сдали на проверку Добрянскому десять, исписанных детским подчерком тетрадей, он дал им несколько часов на сон. Николаю Сергеевичу был интересен не только конечный результат изложения бродяг, его очень интересовал творческий процесс мышления ребят, их заметки и идеи, которыми они руководились во время написания.
   После обеда, выспавшись, бродяги узнали результаты своих трудов. Все получили отлично за проделанную ночью работу.
   - Запомните, когда вы будете делать то, что вот здесь написали, - Добрянский взял в руку тетради и поднял над собой.- Эту будут уже не уроки, там вам никто оценок ставить не будет, никто не скажет "вот это правильно, а это нет". Вас могут схватить, могут поранить, могут и ... - Николай Сергеевич сплюнул три раз через левое плечо и постучал по столу. - Я внёс в ваши работы некоторые изменения, ознакомьтесь. Готовьтесь, удачи ребята.
   Неделя пролетела быстро. Каждый день теоретической подготовки был напряжённым и плодотворным. Дети спали по пять шесть часов в сутки. В промежутках между сном они усердно готовились к первому экзамену. Добрянский во время консультаций направлял мысли ребят в нужном направлении, подсказывал им, как разработать те или иные детали. Ведь скоро наступит час, когда они не смогут прийти к нему за помощью. Не смогут потому, что будут предоставлены сами себе. Каждого из них ждёт интересная и увлекательная жизнь, полная приключений, опасностей, важных и ответственных заданий и поручений. От их работы в тылу врага будет зависеть очень многое. Удача или провал проводимых ими операций повлияет на ход истории государства, вложившее в их руки свою судьбу.
   Николай Сергеевич вспомнил о предыдущих своих выпускниках, проделавших огромную работу в Испании, арене, где проверяли свои силы две противоборствующие мировые системы - фашизм и коммунизм. Пусть там и победили фашисты. Но ведь силы были не равны. Да и что мог противопоставить Советский Союз, вместе с испанскими республиканцами, быстро набиравшим обороты Германии и Италии, которые поддерживали испанских фашистов.
   - Первая неделя прошла, вашими результатами я доволен. У вас остаётся всего лишь шесть дней до "Первомая". Пять из них можете провести по своему усмотрению, на шестой день приказ один - хорошенько выспаться.
   Многие ребята занялись своим любимым делом - стрельбой. Кто-то упражнялся в знании немецкого языка, некоторые изучали новые виды взрывчатки, которая недавно поступила на вооружение бродяг. Лишь одно объединяло всех - страх неизвестности перед предстоящим испытанием. Кому-то удавалось скрыть его энтузиазмом и оптимизмом, Сабуров, например, даже сам себе не признавался в том, что боится.
   - О том, что в Советском союзе готовится празднование 1 мая, вы уже знаете, - в последний день напутствовал ребят Добрянский, - Но не одни же советские граждане должны радоваться светлому празднику дня трудящихся. Наша задача принести праздник и жителям буржуазно-помещичьей Польши. Наши братья, рабочие и крестьяне Польши, угнетаемые западным капиталом должны хоть на один день ощутить себя членами большой дружной семьи - мирового пролетариата. Перед вами стоит очень ответственное задание, и вы это понимаете. Капиталисты не хотят, чтобы простые люди Польши трудились на благо всего народа, они хотят лишь одного, все эти блага, сотворённые руками и трудом рабочих и крестьян, присваивать себе. - Николай Сергеевич перевёл дыхание, выпил несколько глотков воды, и вновь наполнил стоящий перед ним стакан.
   - Снова повторюсь, и это важно, запомните, с собой в этот раз вы не берёте никакого оружия, схватят, ничего при вас не найдут, помучают вас немного, да и отпустят. Максимум что вам смогут предъявить - бродяжничество и мелкое хулиганство. Неделю-две подержат вас в полицейском участке, а там мы вас вытащим. А вот если при вас буде оружие, беды не миновать ...
   После этих слов Добрянского в воздухе повисла долгая и тяжёлая пауза.
   - Флаги должны висеть в указанных точках ровно в шесть часов утра? А если мы управимся раньше? - Лена, как всегда весёлая и задорная, кажется и не уловила общего напряжения.
   - Лена, это уже другой вопрос, думаю, пять-десять минут особой роли не сыграют, но только в этих пределах, не более того. 1 мая 1939 года, львовский пролетариат должен встретить как день единения трудящихся всего мира!
   - Ура! Ура! Ура! - услышал в ответ Добрянский.
  

Глава 3

"Первомай"

   Януш Жишков, сторож львовской ратуши, делал свой стандартный обход вверенной ему территории. Ночь эта не отличалась особо от других, разве, что немного неспокойно было на улицах. Какие-то люди бегали, кричали что-то по-русски, интернационал пели. Само собой их сразу арестовывала полиция.
   - Хелена, хорошо, что полиция на чеку, эти беспорядки надо усмирять сразу, на корню подрезать ростки. - Януш решил пройти к своей жене Хелене, и помочь ей убраться в приёмной. Всё же возраст его супруги был уже не тот, когда она могла часами трудиться не уставая.
   - Ян, и зачем ты только уговорил меня переехать в этот Львов, нам и так не плохо жилось в Кракове. И работа была хорошая, и пан Халевский уговаривал нас остаться. - Женщина вот уже пять лет, как живёт с мужем в восточной провинции Польши, а всё скучает по дому, по детям и внукам, по родному Кракову.
   - Если не мы, то кто будет наводить порядок в восточных областях государства. Да и хватит об этом, давай лучше работать.
   - Что это Ян, ты слышишь?
   - Ты о чём? Ничего не слышу.
   - Да там, наверху, в кабинете пана мэра что-то разбилось.
   - Ну старушка моя, тебе показалось. Перестань эти книги страшные читать, а то воры и бандиты тебе всюду мерещатся.
   - Серёжа, - прошептал Саша Сабуров своему другу, вползая через окно в этот злосчастный кабинет. - Ты не мог бы потише, ведь услышат же.
   - Да князь же написал, заметят - ничего не предпримут ...
   - Давайте лучше к делу ребята, - также шепотом обратился к друзьям появившийся следом за Сашей Вова Власов.
   - Ян, Януш, там кто-то разговаривает, по-русски, слышишь, слышишь, деские голоса, какие-то бродяжки забрались, - Женщина схватила швабру, повернулась к мужу и также заговорила шепотом, - Приготовь ключ от кабинета пана мэра, и возьми своё ружьё ...
   - Ну старая, ты с ума сошла, я ничего не слышу.
   В этот самый момент в кабинете мэра раздался жуткий грохот, это Серёжа Яровский уронил со стола фигурку, изображающую польский герб.
   - Документы у меня, бежим. - Саша вытащил из сейфа толстую папку, и поспешил к окну.
   - Давай Вова, сначала ты, - мальчик ловко перескочил через оконную раму и по водосточной трубе пополз вниз.
   - На Серёжа, - Саша отдал Яровскому документы и помог ему спустится.
   - Давай скорее открывай дверь, ну скорее же старый олух. - Тем временем ворчливая Хелена подгоняла своего мужа, который никак не мог подобрать нужный ключ.
   Когда Сабуров уже спустился по трубе вниз в том самом окне показался сторож с винтовкой в руках. Жишков прицелился и выстрелил в направлении мальчика несколько раз, но тщетно. Ребята успели скрыться.
   - Так, пацаны, сейчас разделяемся, все идём своими маршрутами, как и обговорили.
   - А как же Лена.
   - Да посмотри сам, - над ратушей колыхался ярко-красный флаг.
   - Вы ребята идите своими путями, мне ещё нужно наш флаг повесить. - Саша пощупал себя за грудь, да он там, флаг на месте.
   - Они там, они побежали туда, вон в ту сторону, - вслед за этими словами пани Хелены послышались полицейские свистки.
   - Ничего себе, не окажут сопротивления, - трое ребят мигом разбежались в разные стороны.
   Утро первого мая уже заявляло свои права. В пригороде Львова уже начало светлеть. Группа Димы Уварова уже справилась с прикреплением флага, он колыхался на самом высоком дереве близ полицейского участка.
   - Ох не легко его будет снять, придётся им дерево спиливать, - Митя Кулибин был очень доволен своей работой. Не прошло и пяти минут, как он слез с этого дерева.
   - Нина, Митя, на этот раз пойду я. - Дима уже раскусывал кусачками проволоку, отделявшую ребят от воинской части.
   - Дима, осторожнее, гранаты вон в том сарае, мы с Митькой, если что, солдат отвлечём. - Нина сильно переживала за брата.
   Уваров младший ползком отправился по направлению к складу, то и дело оглядываясь на будку КПП, возле которой стояли два солдата. Ещё десять метров, семь, пять, три метра до заветной цели.
   - Дяденька, купите у нас сигареты, дяденька, хорошие сигареты. Купите, не пожалеете. - Нина сразу помчалась к заставе, как увидела, что один из солдат собрался делать обход.
   - Не положено, иди от сюда девочка, не понимаешь, давай, давай.
   - Ну дяденька, - Нина протянула солдатам две пачки сигарет. - Не дорого возьму.
   - Ладно, только быстро, давай сюда. - Солдат протянул девчонке какую-то мелочь, забрал сигареты, и одну из пачек передал товарищу.
   - Кароль, я пошёл, спасибо девочка, - солдат обернулся, а Нины и след простыл.
   - Да где ж она, как сквозь землю провалилась, - Кароль удивлённо осматривался, надеясь увидеть, куда же пропала девчонка.
   - ТРЕВОГА!!!
   - Что, что случилось?
   Кароль выстрелил вверх, и закричал - Стоять, или буду стрелять!
   Дима, стащив из сарая пару гранат, уже пролазил сквозь лаз в проволочном заборе как услышал выстрел и крики солдат. Оказавшись по другую сторону, он пулей помчался по направлению к ближайшим домам. За ним увязалась погоня. Мальчик прошмыгнул в первый попавшийся двор, быстро скинул куртку, ботинки, присел на присядки, и ...
   - Где диверсант? - крикнул Диме солдат.
   - Какой диверсант? - на чистейшем польском ответил мальчик.
   - У вас что, туалета нет? - брезгливо спросил второй.
   - Да вот отец его ремонтирует, а мне не в моготу.
   - Ладно, бежим дальше, я туда, ты туда, - солдаты разделились, и побежали в разные стороны.
   Дима подождал с минуту, также ловко оделся, и огородами стал пробираться к дороге, где по уговору его ожидали Нина с Митей.
   - Ой не могу, - долго не могла успокоится Нина, смеясь сквозь слёзы. - И как ты до этого додумался. Притвориться, что присел нужду справить, ой не могу.
   - Молодец, Дима, ловко выкрутился. - Подбадривал друга Митя, восхищённый сообразительностью товарища.
Ребята шли вдоль дороги, когда услышали позади себя крики Зины и Маши.
   - Мальчики, Нина, стойте, воротитесь назад, помогите Мише, он там за поворотом.
   Дима с Митей устремились назад. Коткина Мишу они увидели в плачевном состоянии, мальчик, сгорбившись, тащил на спине мешок, лицо у него было в крови.
   - Вот упрямый, не хочет чтоб мы ему помогли, ребята заберите у него аккумулятор. - Зина с надеждой посмотрела на мальчиков.
   Мальчики подошли к Мише, и стали забирать у него мешок.
   - Я сам, это ведь моё задание, я всё сделаю сам. - Коткин упирался, и ни в какую не хотел расставаться со своей добычей.
   - Как же тебя угораздило пораниться. - Прекратив бессмысленные попытки отобрать мешок, Митя начал расспрашивать друга.
   - Да это его водитель ударил, мы уж думали, что насмерть убил. Ведь он его монтировкой, по голове ...
   - Со мной всё в порядке, я справлюсь сам.
   - А потом мы с Зиной справились с этим водителем, а Миша и в себя пришёл, с того момента он сам мешок и тащит, упирается, не даёт помочь, а вы только посмотрите, он же бледный весь, - Маша Миронова чуть не плача с мольбою смотрела в сторону мальчиков. Ребята всё понимали и сами.
   - Слушай, Миша, мы с Митей понесём аккумулятор до дома, а перед самыми воротами тебе его обратно отдадим. Обещаю тебе, никто об этом не узнает, это останется нашей тайной. - Диме не долго пришлось уговаривать друга, когда все присутствующие ребята поклялись оставить это в тайне, он сдался и отдал друзьям свою ношу. Путь ведь был не близкий, а мальчик уже был на исходе сил.
   Тем временем этой же дорогой, но уже гораздо ближе к дому, шла группа Коли Дрозда.
   - Да успокойся ты Ваня, ну ничего плохого мы не сделали. - Успокаивала друга Ира Стецько.
   - Как ничего плохого, да мы только что стали грабителями с большой дороги, мы мирных граждан раздели, ограбили людей, ничего плохого ... - не унимался Ваня.
   - Ваня, как ты думаешь, а по-другому нас можно научить добывать важную информацию в тылу врага, мы должны избавиться от сантиментов и смотреть на вещи проще, остынь Ваня. - Коля отнёсся к заданию слишком серьезно, хотя у самого дрожали ноги и руки от переизбытка адреналина. Первый раз он сделал то, что не позволяла ему сделать совесть. Но ... Дело превыше всего!
   - Вы подвели меня Януш, договор был совсем иным, вы не должны были и носа высовывать из своей конуры! - Николай Сергеевич был вне себя от злости, первое же испытание Бродяг могло стать кровавым.
   - Пан Добрянский, это всё моя жена, она слишком любопытная женщина, да и я не мог её остановить, она ...
   - Вы ведёте себя как последняя баба! Мужчина вы или нет!? Постойте, вы боитесь свою жену? Она, что, держит вас под каблуком?
   - Ну не стоит об этом, пан Николай, ведь мы с ней тридцать лет, как вместе.
   - Хорошо, что вы догадались холостыми патронами стрелять, а то я б вас сам, лично ... - Добрянский не любил угрожать, это было не в его правилах, когда он что-то задумывал, приводил свои задумки в исполнение сразу.
   Раздался выстрел, старик упал замертво. Человек с пистолетом прошёл в соседнюю комнату квартиры Жишковых и выпустил несколько пуль в страруху.
   Советские газеты второго мая 1939 года пестрили заголовками о том, что трудящиеся массы братских народов Польши, Румынии, Финляндии, Литвы, Латвии, Эстонии ... были солидарны с советскими трудящимися в славный праздничный день Труда. Но коварные буржуазные правительства этих стран срывали флаги страны советов, бережно вывешенные пролетариатом, разгоняли демонстрации, уничтожали листовки и газеты рабочих и крестьянских организаций, устраивали массовые погромы. В общем - притесняли простых, работящих граждан.
   По просьбе и надеждам угнетённого пролетариата советский народ готовился к освободительным походам против буржуазии и капиталистов, пьющих кровь из трудящейся массы.
  
  
  

Глава 4

"Лето 39-го"

   Летом 1939 года бродяги впервые в своей жизни приехали в Крым. Помня о том, что это дети, Добрянский первым делом организовал им отдых в пионерском лагере "Артек". Ребята отвлеклись от тренировок и напряжённых занятий, на две недели попали в детство. Целых четырнадцать дней они были самыми обыкновенными советскими детьми.
   После любого отдыха, пусть даже самого весёлого и незабываемого, нужно возвращаться к трудовой жизни. Для бродяг это возвращение было незабываемым - пионерский лагерь - игры, соревнования, песни у костра по вечерам, сменились не менее завлекательным действом - парашютным прыжкам. Никто из пятнадцати ребят раньше не прыгал с парашютом. Для каждого этот прыжок был первый. Началось всё с вышки. Затем прыжки на малой высоте. И всё выше и выше. Целый месяц, июль 1939 года. Дети превращались в настоящих десантников.
   Неожиданно, в начале августа Добрянскому пришло срочное сообщение из Центра: "Немедленно разделить "бродяг" на две группы. Уваровы должны попасть в первую. Первая группа должна быть переброшена в Варшаву. Вторая группа должна вернуться во Львов. Добрянскому сопровождать первую группу. Вторую сопроводит специальный курьер ЦК, доставивший это письмо".
   Добрянский собрал бродяг в своём домике на одной из баз ВВС, где проходили тренировки.
   - Ну всё ребята, похоже нам придётся расстаться. Делимся как и прежде на 5 групп. Деление то же. Не забыли?
   - Как забыть, Николай Сергеевич.
   - Отлично, группы Уварова и Дрозда поедут со мной. Группы Лихно, Коткина и Сабурова вернутся на базу. Вас сопроводит Ирина Александровна. - Добрянский подошёл к двери и позвал кого-то. В комнату вошла молодая девушка.
   - Познакомьтесь ребята, Ирина Александровна Коломиец, специальный курьер ЦК. - девушка улыбнулась ребятам, вошла в комнату и села на свободный стул.
   Ребят удивила молодость спецкурьера. На вид ей было не многим менее двадцати. Маленького роста, худенькая девчонка, одетая в военную форму без знаков отличия. Ребят привлекла только одна деталь - значок парашютиста. Вроде бы, что там, такие значки есть у сотен тысяч молодых граждан Советского Союза, но чтоб у спецкурьра
   ЦК ...
   - Бродягами вы зовётесь. Интересное имя отряда. Давайте знакомиться. Меня вам представили. Ваша очередь. - Шестеро ребят тем временем ушли вместе с Добрянским, оставшиеся девять представлялись Ирине Александровне, Ирочке, как её потом будут называть девочки из отряда, или Ире, так будут называть её мальчики.
   Ребята и представить не могли, что расстаются они на долго. В первых числах августа вещи были собраны, последние песни спеты, зарницы, за которыми они пелись ещё сегодня ночью не успели догореть, а ребята уже сидели в самолётах. Шестеро с Добрянским, летевшим в Варшаву, девятеро с Коломиец, летевшей во Львов. Вот и представилась возможность опробовать полученные навыки, прыгнуть с парашютом.
   Когда самолёт с юными диверсантами, возглавляемыми спецкурьром ЦК, приближался ко Львову, было ещё темно.
   - Настало время, ребята, скоро начнёт светать, мы должны прыгнуть до этого момента. - Ира только что вернулась из кабины пилота, и уже открывала дверцу самолёта.
   - Мальчики, как настоящие джентльмены, вы пойдёте первыми, следом пойдут девчонки, я замкну группу. Ну вперёд! - Марк, Витя, Миша, Саша, Вова и Серёжа за считанные минуты покинули борт самолёта.
   - Ну девчонки, не боитесь?
   - Не боимся! - хором ответили девочки.
   Первой прыгнула Лена Лихно, за ней последовали и остальные - Зина и Маша. Ирина Александровна, окунаясь в воздушную бездну, вспомнила, как и она, такой же девчонкой делала свои первые шаги на этом поприще, как совершила свой первый прыжок. Вспомнила своего инструктора. Ей не забыть, как его, человека, который подготовил для страны десятки молодых разведчиков, забирали два года назад ребята в кожаных плащах. Не забыть о том, как она пыталась найти способы спасти его из лап "карательных" органов. Как все её попытки обернулись крахом. Не забыть того, что она дала этим людям увести единственного человека, которого она любила, её отца ...
   - Надеюсь поляки не заметили десять парашютов. - Саша Сабуров приземлился одним из первых, он собрал своё снаряжение в вещмешок и побежал помогать, приземлившемуся рядом, Марку Кеплеру.
   - Да что там, даже если и заметили, через десять минут нас здесь не будет, а за такое время им сюда не добраться. Давай лучше пробираться к месту сбора, наверное остальные делают тоже самое.
   Сабуров был прав, поляки заметили. Однако и Марк не ошибся, десяти парашютистов как и не было через десять минут после приземления. Они были уже совсем в другом месте, где их ждал грузовичок.
   Когда Ира увидела парня, сидевшего за рулём автомобиля, её сердце ёкнуло. Не ожидала она увидеть его здесь. Ведь это был он, тот, с кем у неё был первый боевой выход, тот, с кем она рассталась всего лишь четыре месяца назад. Он был одним из тех, с кем она отплывала на пароходе, шедшим из захваченного испанскими фашистами порта Картахена в родной советский порт - Одессу. Это был он - Алексей Николаевич Уваров. Да, старший сын князя. Как ни странно, он тоже был специальным курьером ЦК.
   - Ира, Ирочка, - Алёша выскочил из машины, подбежал к Ире, обнял её, приподнял над землёй и они закружились в волшебном поцелуе ...
   - Лёш, Лёшка, ну не удобно же, мы не одни, здесь же дети! - Ира нерешительно отстранилась от него, расправила слегка помятую сорочку, укоризненно посмотрела на Алексея.
   - Ребята, знакомьтесь, Алексей Николаевич Уваров, ваш новый куратор, - Ира глубоко вздохнула, и, сменив гнев на милость, на этот раз с любовью и улыбкой посмотрела в сторону юного князя.
   - Ну, Ира, ты забыла один нюанс. Ребята, не только я ваш новый куратор, теперь их у вас двое. С первым вы уже знакомы, - Алексей таким же взглядом посмотрел на Иру, - ну, давайте поторапливаться, ай да все в машину. - Мигом одиннадцать человек оказались в грузовичке. Машина поехала в направлении поместья Уваровых.
   - А у них, похоже, любовь. - Лена, романтическая натура, явно завидовала Ирине Александровне. И не даром, Алёша Уваров был очень красивым двадцатилетним парнем, пленившим собой не только Лену. Впечатлены и слегка влюблены в него были и Маша с Зиной.
   - Я сама не отказалась бы от такого парня, мне он сразу понравился, девчонки, вспомните только, как он Ирочку встретил, тогда, в лесу. - Зина любила вспоминать это первое свидание с Уваровым младшим.
   - А у Ирки как глаза загорелись, как вспомню, аж пробирает всю, она его прям съесть была готова глазами. - Маша делала вид, что Уваров ей равнодушен, а Ира "просто не нравиться". Но девчонки знали настоящие чувства Маши, не даром, подобными фразами она себя выдавала.
   Тем временем мальчики тоже обсуждали своих новых кураторов.
   - И что она в нём нашла, такая девчонка. Наверное клюнула на то, что его отец ...
   - Миша некогда не говори так, Ирина Александровна не тот человек, который станет встречаться из-за корысти. Я уверен, у них светлые, чистые чувства. - Саша Сабуров был уверен, что все ребята влюблены в Ирочку так же, как девчонки в Алексея. Он же ко всем этим разговорам был абсолютно равнодушен, его интересовало только одно - события, которые захлестнули мир в последнее время.
   Саша буквально проглатывал новостные сводки с полей сражений у реки Халхин-Гол, где советские войска громили 6-ю японскую армию, боевые действия японцев в Китае, напряжение обстановки в восточной Европе. Его возмущала внешняя политика Германии - аннексия Австрии и Чехословакии, территориальные требования Мемельской области у Литвы.
   - Хана Польше! Этому государству не долго оставаться на карте. Немцы с запада и севера, Венгры и словаки с юга, наши с востока. Растерзают Польшу, как Тузик тряпку. - Марк на вечернем собрании бродяг высказывал свои мысли относительно внешнеполитической мировой обстановки.
   - Ребята, мне интересна следующая ваша мысль: как думаете, что сделают западные союзники - Англия и Франция, если Гитлер пойдёт на аннексию Польши? Да, и как отреагируем мы - Советский Союз. - Алексей Уваров продолжил традицию Добрянского проводить подобные политбеседы.
   - Да они спрячутся за своей линией Мажино, предъявят немцам ультиматум, будут кричать с трибун, что Германия поступает не по-демократически. А вот мы, я думаю, введём свои войска в Польшу, если их правительство о помощи попросит, и немца быстро разобьём. - Вова Власов настолько сильно верил в мощь рабоче-крестьянской красной армии, что не сомневался - после месяца, от начала боевых действий, РККА будет в Берлине праздновать победу над Вермахтом.
   - Патриотичная мысль, Вова. Кто-нибудь ещё? - Ирина Александровна присоединилась к беседе, передала Уварову какую-то папку. Алексей сделался напряженным. Он внимательно читал документы.
   - Я не согласен с Вовой, мне кажется события будут развиваться совсем по-другому сценарию. Этот сценарий нам всем знаком. Если немцы захотят оттяпать кусок Польши, будет с поляками тоже, что и с Австрией, Чехословакией и Литвой. Союзники Снова пойдут на уступки, а мы, как обычно, снова останемся в стороне. Гитлер и Польшу растерзает, и кроме Советского Союза, ну и самой Польши, никто протестовать не станет. Только вот, мне кажется ... В общем, я думаю, мы просто обязаны остановить агрессию Германии сейчас, пока она слаба. Ведь заступились же мы за Монголию.
   - Ну Витя, ты тоже в чём-то прав, к сожалению это решать не нам, а товарищу Сталину. - Ирине Александровне понравилась политическая пылкость Вити Голубенко.
   - Почему к сожалению. Товарищу Сталину лучше знать, что делать, чем нам всем, сидящим в этой комнате! - Витя аж запылал, его возмутили слова Иры.
   - Да перестань ты, Витёк, Ирина Александровна сказала не подумавши, и она вовсе не это имела ввиду. - Саша Сабуров всегда был своеобразным охладителем для Вити.
   - Да Витя, я имела ввиду вовсе не то, что мы разбираемся во внешней политики лучше товарища Сталина и ЦК Партии, я всего лишь хотела ...
   - Перестаньте спорить. У меня для вас очень важное сообщение. - Алексей оторвался от документов, и включился в беседу.
   - Нет, мы должны закончить этот разговор, мы ...
   - Витя, а я говорю, перестань! Сейчас наш разговор пойдёт совсем в другом направлении. Как вы наверное видели, Ирина Александровна принесла мне пакет из ЦК. Это ОЧЕНЬ важный пакет. Теперь мы будем тренироваться, работать и действовать в соответствии с тем, что здесь написано. - Впервые ребята увидели, чтоб Уваров кричит на них. Повысил голос на своих учеников.
   - Ребята, - более спокойным тоном продолжил Алёша, - я должен сообщить вам важную новость. Два дня назад министр иностранных дел Германии Риббентроп и товарищ Молотов заключили пакт, по которому ...
  
  

Глава 5

"Вторая Мировая Война"

   31 марта союзные державы в лице Франции и Великобритании гарантировали неприкосновенность границ Польши. Правительство Польши было уверено, что в случае конфликта с Германией, которая требовала вернуть ей территории, отошедшие к полякам после Первой Мировой Войны, союзники остановят Гитлера. Поляки надеялись на свою, пусть не большую, но весьма мобильную армию. Они рассчитывали сковать немецкие войска в приграничных боях и продержаться до того момента, когда западные державы нанесут удар по Германии с французских территорий.
   В августе министр иностранных дел Третьего Рейха потребовал в ультимативной форме вернуть Германии спорные территории. Поляки отказались. Началась Германо-Польская война.
   В начале сентября 1939 года мировая пресса называла этот конфликт никак иначе, как Германо-Польская война. Все были уверены, что противостояние будет коротким, не затянется на долгие месяцы. О годах никто и помыслить не смел.
   Немцы нанесли ряд ударов, и в считанные дни разгромили польскую армию. Огромная протяжённость границ, восточнопрусский анклав Германии, мобильные соединения танковых войск против конницы сыграли свою роль. Невозможность обороны поляков в таких условиях была очевидна. Единственная крупная и длительная битва двух армий состоялась в Варшаве - столице Польши.
   Причины быстрого поражения Польши очевидны. Но остаётся множество вопросов. Почему союзники не нанесли долгожданный поляками удар по западной Германии. Ведь они сосредоточили там огромную армию - 140 дивизий против десяти немецких. Пусть это останется на их совести. Однако, как же вёл себя в такие трудные для поддержания мира дни миролюбивый Советский Союз?
   СССР сосредоточил на восточной границе Польши армию в полтора миллиона человек, несколько тысяч танков и самолётов. Эта армада не уступала германской. Действуя в соответствии с совместными с немцами планами, 17 сентября, после взятия Германией Варшавы, Рабоче-крестьянская Красная Армия перешла границы своего западного соседа. Советский Союз несколькими мощными ударами добил истекавшую кровью Польшу. Без объявления войны!
   Польша была разделена на две части - западная отошла к Германии, восточная - к СССР.
   По сей день начало Германо-Польской войны считается началом Второй Мировой. Страна, развязавшая её - Германия, считается зачинщиком этого ужасного действа. Другая страна, выступившая в той войне союзницей Германии - СССР, считается жертвой.
   Группа Добрянского, передислоцированная командованием в Варшаву, город, который скоро должен стать немецким, заняла уютный домик князя, расположенный недалеко от центра города. Дети Уварова в одночасье из бродяг превратились в наследников титула и владений отца.
   По прибытии, в августе 1939 года в столицу Польши, семья Уваровых стала наносить светские визиты в главные семьи польской столицы. Главной же целью визитов становится окружение, близкое немецкой элите города. Дети, помимо прочего, получившие светское образование, пользовались большим успехом у жён и детей немецкой элиты. Все умилялись воспитанности и немецкому языку отпрысков древнего русского дворянского рода. Эта действительность весьма плотно ложилась на созданную князем легенду. Стоит уточнить, что в Берлине помнили о том, что Николай Дмитриевич Уваров сделал очень многое для Германии и её союзников в войне против России.
   Остальным ребятам пришлось довольствоваться ролями обслуги светлейшей семьи: Митя Кулибин переквалифицировался в конюха, Ира Стецько стала личной служанкой Нины Уваровой, а Ваня Голубенко - Уварова Димы. Коля же Дрозд, прислуживал в доме, помогал по хозяйству. Легенда была красивая и весьма убедительная. По ней Семья князя выбралась в Варшаву, дабы устроить детей в столичные школы. По мнению родителей провинциальные львовские школы не соответствовали высоким требованиям детей в образовании. В перспективе князь надеялся, что его отпрыски поступят в лучшие университеты Германии, о чём не забывал говорить при каждой встрече с новыми немецкими друзьями.
   1 сентября дети отправились в среднюю школу, в школу, где они получат основу знаний, необходимых для дальнейшего поступления в высшие учебные заведения.
   - Пан Залесский, я вынужден забрать Дмитрия Николаевича домой, в связи с последними событиями его пребывание здесь невозможно. - После начала боевых действий Добрянский пулей устремился в школу для мальчиков, что забрать Диму.
   - Я прекрасно понимаю вас пан Добрянский, но мне кажется немцы так далеко не зайдут, я думаю ... - монолог учителя был прерван мощным взрывом, раздавшимся неподалёку от школы. Залесский машинально нагнулся, затем медленно приподнялся и испуганно посмотрел на Николая Сергеевича.
   - Я согласен с вами пан Залесский, они так далеко не зайдут. Будьте любезны, где сейчас находится Дмитрий. Да отвечайте же. - Добрянский начал выходить из себя.
   - Они, дети, они сейчас на втором этаже, они в зале ...
   Добрянский не стал дослушивать речь Залесского и помчался в актовый зал, где скорее всего детей торжественно поздравляли с началом учебного года. Когда он достиг лестницы, до него донёсся шум множества мальчишеских ног, ребята сломя голову мчались вниз, в надежде успеть в подвал школы.
   Добрянский очутился в потоке детских тел, потоке пытавшемся снести его с ног, унести с собой в направлении подвальной лестницы. Это было началом паники.
   - Дмитрий Уваров, Дмитрий Николаевич, Дима, Димка, чёрт тебя подери. - Среди множества детских голов Добрянский увидел ту, за чьей он приехал.
   - Следуй за мной, никаких вопросов. - Николай Сергеевич схватил Диму за руку и потянул за собой к выходу из здания.
   На своём пути мужчина и ребёнок наткнулись на остолбеневшего Залесского.
   - Дима, постой. - Добрянский подошёл к оторопевшему учителю и, что есть силы, залепил ему оплеуху. - Да прейдите же в себя, вы же ответственны за своих учеников, немедленно эвакуируйте их, вы слышите меня, Залесский ... бесполезно, Дима, идём.
   Выйдя на улицу они пробежали через двор школы и, выйдя за изгородь, устремились к машине, припаркованной неподалёку.
   - Сейчас едем за твоей сестрой, должно быть она единственный человек, кто в этой женской гимназии может навести порядок. - Добрянский завёл двигатель, машина поддалась сразу.
   Те несколько минут, что автомобиль мчался к женской гимназии, показались Диме томительными часами. Он был очень сильно привязан к сестре. Его чувство ответственности за её безопасность подхлёстывалась ещё и тем, что они были двойняшками. Дима начал вспоминать, как на него сердилась Нина, в минут его заступничества. "Да что ты, в самом деле, я и сама справлюсь, не маленькая уже".
   "Да, она справиться, она сильная, даже сильнее меня, - успокаивая себя, думал Дима".
   Машина мчалась по улицам Варшавы. Город уже давно проснулся, жизнь кипела, улицы были переполнены людьми. Когда же в небе показывались немецкие самолёты, толпы людей устремились в разные стороны. Начиналась давка, паника, крики. Дима наблюдал туже картину, что и в школе. Только в других масштабах. В больших масштабах.
   Вот в небе появились и польские самолёты. Истребители защищали небо над столицей своей Родины. Вот один из них пристроился за хейнкелем. Немецкий бомбардировщик был повержен. На это истребителю не потребовалось много времени. Но что это. Группа мессершмитов устремилась на беззащитного польского орла. Чёрные немецкие коршуны смертельной хваткой вцепились в вольную польскую птицу.
   Дима за несколько минут из своего автомобиля увидел сразу два сбитых самолёта - немецкий и польский. Воздушная битва так увлекла его, что он и не заметил, как машина подъехала к зданию, где сейчас находилась его сестра.
   - Из машины не выходи, жди нас здесь, что бы не случилось, не выходи, понял меня?! - Добрянский, не выслушав ответ, вышел из машины и направился к входу здания. Возле гимназии скопилось множество автомобилей. Некоторые из них ещё не успели отъехать от школы, ведь только что они привезли своих пассажирок. Многие уже успели вернуться, чтобы забрать девочек из небезопасного места.
   Через несколько минут Добрянский возвращался к машине с Ниной. Тем временем возле школы паника и давка усиливались - из здания появлялись всё новые и новые толпы людей. Двор гимназии был переполнен ученицами, их родителями и сопровождающими. Тщетные попытки работников школы и преподавателей навести порядок и стабилизировать эвакуацию, прекратить её хаотичный характер не увенчались успехом.
   Дима заметил, как за спиной приближающихся, близких ему людей, на парадном входе в гимназию толпа подмяла под себя женщину. Женщина упала, и, не останавливаясь, прямо по ней из здания продолжали выбегать люди. Когда толпа несколько расступилась, к женщине подбежала девочка лет десяти, склонилась над ней и начала теребить.
   "Должно быть это её мама. Почему никто им не поможет, почему все обходят их стороной - Дима был сильно возбуждён увиденным".
   В небе показались самолёты. В некотором удалении от школы они начали выбрасывать свой смертоносный груз.
   "Наверное, где-то рядом воинская часть".
   Дима решился. Он открыл дверцу и вышел из машины. Первое его чувство - побежать к этой женщине и помочь ей встать. Забрать этих несчастных с собой. Мать с дочерью. Дима ускорил шаг.
   Приближающийся к нему Добрянский начал что-то кричать Диме. Они бежали как бы на встречу друг другу. Только люди эти двигались в разных направлениях, с разными целями. Добрянский хотел поскорее убраться от сюда с детьми, Дима спешил на помощь женщине и девочке.
   - Да посмотри же на небо, оглянись же, куда тебя черти несут. - Добрянский продолжал указывать на небо.
   Дима пришёл в себя. Его рассудок избавился от временного помутнения от увиденного, желание спасти страждущих, сменилось желанием увидеть, что же там на небе творится. Дима посмотрел туда, куда показывал Добрянский.
   То, что он увидел, шокировало его. Прямо по направлению к школе двигалось множество самолётов. Дима не смог бы их сосчитать даже при большом желании. Они двигались быстро и низко, а время в такие минуты воспринимается совсем по-другому.
   Следующее, что он увидел, это столб пламени, который охватил школу. Затем чёрная туча пыли охватила всё, что было вокруг - людей, машины, деревья, соседние здания. Ничего нельзя было разглядеть.
   - Это была бомба, слышишь, пора уезжать, всё кончено - слова Добрянского доносились откуда-то далеко, хотя он стоял рядом, и тряс изо всех сил Диму за плечи.
   - Папа, прости меня, я не хотел выходить из машины, я всего лишь хотел помочь той женщине, я хотел ...
   - Её больше нет, они мертвы, ты понял меня. - Добрянский продолжал трясти Диму. - И запомни сынок, когда мы в общественных местах, я для тебя Николай Сергеевич, ясно!?
   Добрянский с детьми сели в машину. Николай Сергеевич, сидя за рулём, развернулся к детям - Ребята, началась война, наше прикрытие очень важно для всех нас. Сейчас я для вас не отец, а наставник. Не Уваров, а Добрянский. Ты поняла дочка?
   - Да, Николай Сергеевич!
   - Хорошо, а ты?! Ты понял? - Загримированный князь повернулся к сыну, и строго посмотрел на Уварова младшего.
   - Да папа! - зло огрызнулся Дима. - Извините, да Николай Сергеевич!
   Машина отъехала от разрушенного здания гимназии, и направилась к резиденции Уваровых.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Глава 6

"Советский Львов"

   Страна полностью погрузилась в хаос войны. На востоке оборона поляков была прорвана с ходу. Клинья РККА глубоко врезались в глубь страны. Республику терзали два стервятника - Германия и СССР. Оборонять границы со всех сторон стало невозможным. Польская военная машина доживала свои последние дни. Об обороне уже не было и речи. Наблюдалось сплошное отступление польских войск. Все полки, батальоны и дивизии в спешном порядке двигались в глубь страны. Бои принимали местный характер и не отнимали много времени у наступающих сторон. Основные группы спасшихся от разгрома и окружения войск скапливались в крупных городах. На западе главным их сосредоточением стала Варшава. На юго-востоке страны - Львов.
   Кураторы собрали юных героев в привычном им месте - холле убежища, доме бродяг.
   - Всё, что нам остаётся делать в данной ситуации, уповать на провидение, - Алексей Уваров говорил спокойно, непринуждённо, стараясь не передать ребятам своего волнения, - мы должны дождаться подхода советских войск. Остальным займёмся мы с Ириной.
   - Да нам собственно и боятся то нечего. - Ира поддерживала стремления своего друга.
   - А мы и не боимся, чего нам боятся, ведь так, ребята? - Саша Сабуров огляделся вокруг себя, излучая уверенность и оптимизм.
   - Да что там, ведь вы же говорили, что даже если немцы и возьмут Львов раньше наших, они должны по договору отступить и передать город в руки советских властей, правда, Алексей Николаевич? - Лена лукаво улыбнулась Алёше, посмотрела в пол, затем подняла глаза на Иру и не удержалась от смеха.
   - Ребята, не для кого не секрет, что мы с Ирой любим друг друга, не делайте пожалуйста этих ваших ужимок и ухмылок, всем вам и так должно быть всё ясно.
   - А что нам должно быть ясно, то самое ясно?
   - Зинка, откуда в тебе столько наглости, ну любят люди друг друга, что там должно быть ясно? - Маша хотела приструнить свою подругу.
   - То самое Машка, то самое.
   Ребята не удержались и рассмеялись, сначала слегка сконфуженные Алексей и Ира помялись, но задорный смех бродяг перешёл и к ним.
   Ожидания ребят оправдались. Убежище, поместье Уваровых, расположенное в восточном пригороде Львова, досталось советским войскам.
   Ранним сентябрьским утром Алёшу разбудил знакомый до боли звук.
   - Ира, Ира вставай, надо срочно разбудить всех ребят, давай, не ленись, просыпайся.
   - Что это, это они, они уже здесь?
   Уваров вскочил с постели и в одних трусах устремился к двери.
   - Я предупрежу ребят, ты сбегай в дом прислуги, предупреди их, срочно!
   Алексей помчался по коридору и с криками "Подъём!" начал стучать в каждую дверь, где спали бродяги. Ира устремилась во флигелёк прислуги.
   Сонные, едва выспавшиеся мальчишки и девчонки начали выходить из своих комнат.
   Саша Сабуров выбежал из своей комнаты, на ходу надевая штаны.
   - Они уже здесь, они уже здесь? - возбуждение и радость прихода советских солдат блистала не только в глазах и устах Сабурова, эти чувства охватили всех ребят.
   В коридоре второго этажа, ребята его называли спальным коридором, столпились девять детей. На фоне подростков, ещё маленьких и детских лиц, Алексей Уваров выглядел гигантом. Удивляла картина того, что три девчонки и шесть мальчишек стоят в спальном белье посреди длинного коридора и над ними возвышается, пусть ещё совсем молодой, но здоровенный дядька в трусах.
   - Не забывайте, общаться с солдатами только по-польски. До прихода особых частей старайтесь не выходить из дома, если нас к этому принудят, сопротивления не оказывать. Действовать будем так, как обсудили заранее. Всем ясно?!
   - Да, так точно - хором ответили ребята.
   - Это были самолёты, только самолёты. Через несколько часов появятся и пехотные части. У нас есть несколько часов. Так, я не понял, вы собрались встречать доблестных солдат Красной Армии в подштанниках? Нука быстро всем привести себя в порядок! Через десять минут общий сбор внизу.
   Десяти минут не прошло, а ребята уже были внизу. Все успели и одеться и умыться, девчонки даже поставить кофе успели.
   - Быстро перекусим и начнём заниматься повседневными делами. Не забывайте, все мы - работники и воспитанники заклятого врага народа, князя Уварова. Единственное чего мы хотим - стать частью пролетариата страны советов. К делу!
   Ребята, наскоро поев, занялись привычным делом, уборкой территории. Если раньше эта работа проходила для закалки и самовоспитания, сейчас это была показуха.
   - Ой, пане, а вы кто? Солдат? - Зина была первой, кто встретил в саду поместья советского солдата.
   - Да детка, я солдат, а ты здесь сама? Взрослые есть?
   Следом за советским пехотинцем показались ещё несколько солдат. С каждой минутой их становилось всё больше и больше. На встречу армии вышел Алексей. Подходя к солдатам он насчитал по крайней мере десять человек. Вооружённых человек. Сейчас главное, чтобы ребята не натворили глупостей. Любой вооружённый человек, в боевых условиях теряет часть своих человеческих качеств - сострадания, уважения к гражданским, лишается многих моральных сдерживающих принципов и устоев. Да и солдатам вовсе не обязательно знать, кто на самом деле эти дети. Если они узнают правду, их придётся ликвидировать. Ликвидировать тогда, когда в поместье прибудут особые подразделения красной Армии. Уварову вовсе не хотелось из-за лишних слов лишать жизни людей. Эти люди ещё пригодятся Советскому Союзу в будущих освободительных походах краснознамённой армии рабочих и крестьян.
   - Кто здесь говорит по-русски? - старшина отделения обратился к группе детей, с любопытством и даже наглостью взиравших на него.
   - Повторяю, кто говорит по-русски? - этот далеко не молодой мужчина, лет 35-40 сразу, с наскоку начал вести себя нагло, как у себя дома.
   - Я говорю по-русски. - Алексей подоспел вовремя.
   - Вы должны немедленно очистить территорию.
   - Я вас не понял. Извините господин офицер, я ...
   - Никакой я тебе не господин, мы всех господ в семнадцатом, того. Ясно тебе! Привык, понимаешь, на задних лапках перед помещиками прыгать. Мы и у вас господами займёмся.
   - Как прикажете к вам обращаться?
   - Товарищ старшина.
   - Товарищ старшина. Я не могу немедленно покинуть вверенную мне территорию, оставленных на меня воспитанников и имущество. Я остался здесь за старшего и, уверен, нам с вами стоит дождаться компетентных товарищей офицеров.
   - Каких ещё компетентных, а я тебе кто?! Да как ты посмел?! Да за кого ты меня принимаешь?! - Старшина начал выходить из себя. Начал кричать и плеваться. Передёрнул затвор в винтовке и направил её на Алексея.
   - На пол, ублюдок, на пол сказал, компетентных он ждать собрался.
   Алексею пришлось подчиниться.
   - Пока он будет лежать здесь, вы все немедленно соберете манатки, и свалите отседова. - Старшина явно перегибал палку, по всей видимости это был старый вояка, прошедший подобную практику на русских работниках поместий, когда их выселяли из помещичьих усадеб, а здания сжигали или грабили.
   - Да я таких как ты в Гражданскую десятками стрелял. Умный нашёлся. Скажи спасибо, что нам разнарядка в войска пришла, таких как ты не трогать.
   Тем временем начальник особого отдела дивизии Юрий Владимирович Чистяков ехал в автомобиле в сопровождении нескольких солдат по направлению к имению Уваровых. Он был одним из немногих во всей советской группировке войск посвящён в тайну таких вот усадеб. Но его не интересовали другие поместья, других графов, баронов, князей, помещиков, капиталистов и прочих представителей буржуазии, державшей за горло простой польский люд. Он стремился попасть туда, где его ждали. В поместье Уваровых.
   К месту противостояния человека с ружьём, и парня, лежащего на земле приближалась хрупкая молоденькая девушка. В руках она несла рушник с хлебом и солью. Под рушником девушка в руке сжимала маленький, но очень эффективный пистолет.
   Солдаты стояли позади своего командира и непринуждённо наблюдали картину явного бесправия. Но что может сделать в подобной ситуации простой солдат. Солдат раб. Солдат - машина беспрекословного подчинения. Особенно советский солдат. Им оставалось только одно - стоять и наблюдать, ждать, что же будет дальше.
   - Панове солдат, не обижайте хозяйку, отведайте хлеб да соль. Будьте гостем. Не обижайте. - С явным польско-украинским акцентом Ира обратилась к человеку с ружьём.
   - Уйди баба. Иди в дом, собирай вещи и проваливай. Вы все уйдёте, а он останется. Я так сказал. - С ударением на "я" прокричал Ире старшина.
   Ира не двигалась с места. Под рушником был взведён курок.
   - Не обижайте Панове, как гостя дорогого прошу, не обижайте.
   Старшина направил ружьё на девушку.
   - Сказал, уходи баба, не доводи до греха. Все уйдут, а этот сопляк, - ружьё вновь опустилось на Алексея, - останется.
   - Как отца прошу вас, не обижайте меня и мужа моего, как отца прошу, отведайте лучше калача с солью, как гость дорогой. - Ира начинала терять терпение. Она знала, что вся группа солдат сейчас под прицелом Марка, Миши и Вовы. Лена же с автоматом спряталась за оградой. Зина, стоя рядом с одним из солдат, прятала в платье ещё один пистолет. Исход возможного боя был не на стороне солдат. И Ира, державшая на мушке старшину, и Алёша, лежавший на полу, и прятавший в нагрудном кармане нож, да и остальные бродяги понимали, что в считанные секунды десять человек, ворвавшихся в их дом, будут лежать мёртвыми. Ребят сдерживало лишь одно - им было жалко убивать девять солдатиков из-за одного самодура.
   Ситуация, тем временем, уходила из под контроля, старшина начинал бесится и никак не хотел идти на уступки. Ему явно хотелось сегодня увидеть польскую кровь. А то война какая-то бескровная получается, да и короткая очень. Не за этим сюда шёл старшина. Соскучился он по крови. И никакие мольбы польской девчонки не спасут её муженька сегодня от смерти. Никакие!
   - Быстро все ушли, не то ляжете рядом с ним, я сказал!
   - Панове, я вас очень прошу, не обидьте хозяйку. - Ира уже решилась. Она подала знак остальным.
   - Последний раз повторяю, пошли все вон, а этот щенок останется!
   Раздался выстрел. Один короткий и глухой звук. Человек с ружьём не произнёс ни звука. Он упал. Как-то медленно и неуклюже, но он упал.
   Солдаты и не заметили, как их повалили на землю, всех разом, одновременно. Стой рядом посторонний человек, и он бы не заметил, как группа детей, парень, кошкой принявший вертикальное положение, и хрупкая девчонка-подросток обезоружили девять здоровенных мужиков. Солдат доблестной Красной Армии.
   Юрий Владимирович Чистяков, приехав на место увидел удивительную картину, целое отделение лежит связанным на земле, их командир убит, а дети держат этих людей под прицелом их же винтовок.
   - Опоздали вы, Юрий Владимирович, беды избежать не удалось. Мне очень жаль. - Алексей подошёл к Чистякову и протянул ему руку.
   - Что это?
   - Да из-за одного болвана, которого пришлось пристрелить, чуть было не погибли девять солдат.
   - Чуть было?.. - Чистяков усмехнулся.
   - С ребятами сейчас познакомитесь?
   - Нет, ещё не время. Скоро. Но не сейчас.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Глава 7

"Испытание"

   - Саша, у меня к тебе есть очень важный разговор. - Зина, в свойственной ей заговорческой манере говорить шепотом потянула Сабурова в сторону от остальных ребят.
   - Говори, я тебя слушаю.
   - Нет, Сашка, не сейчас, сегодня вечером, в сарае, вон в том сарае. - Зина показала в сторону строения, где бродяги хранили садовый инвентарь.
   - Да ладно тебе, какие могут быть секреты от остальных, говори здесь и сейчас.
   Зина крепко сжала Сашину руку - Сашка, говорю важный разговор, значит важный, а если важный, значит, только тебе могу об этом сказать.
   - Ну ладно, когда? - Саша начал высвобождать свою руку из Зининой хватки.
   - Давай в десять, но только ровно в десять, договорились? - девочка ещё сильнее сжала запястье Саши.
   - Хорошо, в десять так в десять. Да отпусти ты меня! - Саша начал переходить с шепота на повышенные тона.
   - Что, больно?
   - Отпусти, говорю!
   - Ладно, не плачь - Зина расслабила хватку, но руки не отпустила, - значит в десять?!
   - Я ж сказал что приду. В десять, в этом сарае. - Свободной рукой Саша показал в направление сарая.
   Когда все ребята начали расходиться по своим комнатам, Саша решил с кем-нибудь обсудить странное поведение Зины Галлер. Он размышлял, с кем бы поговорить. Первая мысль, которая пришла ему в голову, не очень радовала. "Что это Зинка от меня хочет. Не уж то заразилась примером Иры и Алёши. Целоваться, что ли, надумала?".
   Саша был в хороших отношения со всеми мальчиками. Но его лучший друг, с кем он смог бы обсудить всё сейчас далеко. Дима Уваров сейчас в Варшаве. Совета у него не спросишь. С кем же поговорить? Пойти что ли к Алексею? Посоветоваться с ним. У него наверняка опыт большой в этом деле. Саша ощущал свою опустошенность. Ещё никогда в жизни он не чувствовал себя таким одиноким. Никогда.
   - Всё, решено, нет Димки, пойду к его брату. Расскажу ему как есть. Думаю, он мне поможет! - говорил себе Саша.
   Мальчик вышел из своей комнаты и направился уже по направлению к двери Алексея Уварова. Но тут его остановила догадка.
   - Да ведь Марк Кеплер гулял в саду с Ленкой Лихно. И не один раз гулял. Когда мы его спрашивали, что они там делали, он отмалчивался. Сейчас не отмолчится. Решено, иду к Марку. И чего это я надумал просить совета у Алексея. Он бы только надо мной посмеялся.
   Саша поспешил к комнате приятеля.
   Марк уже лёг, зажёг бра и принялся читать свою книжку. Марк любил перед сном скоротать время за хорошей книгой. Как и все мальчишки Советского Союза, он любил приключения. В этот раз он перечитывал "Детей капитана Гранта".
   - Не дадут почитать спокойно. - Марка отвлёк приглушённый, вкрадчивый стук в дверь. Хоть желания вставать и не было, но ничего не оставалось. Пришлось отложить любимую книгу и идти открывать.
   - Кто там?
   - Марк, это я, открывай, поговорить нужно. - Мальчик услышал голос Саши Сабурова за дверью, почему-то слишком тихий и таинственный голос.
   Марк отворил дверь и впустил в свою комнату друга.
   - Что-то случилось?
   - Да, случилось.
   - Ну, рассказывай, раз пришёл.
   - Даже не знаю, с чего начать. - Саша начал нервничать, ёрзать, весь покраснел.
   - Да не тушуйся, выкладывай, что там у тебя.
   - Ну, в общем, помнишь ты с Леной в саду гулял?
   - Я же сказал тебе ещё тогда, это наш секрет. Я тебе не расскажу об этом.
   - Да я и не прошу. Тут такое дело! - Саша запнулся, он действительно не знал как об этом сказать другу. - Меня Зинка на свиданку пригласила. Вот я к тебе и пришёл.
   - Тю, нашёл к кому идти. Я ж об этом ничего не знаю. Стой. Ты чего? Ты подумал, что мы с Леной того? Да ты что? С ума сошёл? Она мне всего-навсего свои девчачьи секреты рассказывала. И только. А ты, а ты подумал! Как тебе не стыдно?! - Сашин вопрос явно оскорбил Марка.
   - И что мне теперь делать?
   - Не знаю, я тебе в этом деле не советчик. Да и вряд ли тебе кто-то из ребят поможет. Впрочем. Знаешь что, иди к Алёше. С ним поговори. Он тебя поймёт и поможет. Я так думаю.
   - Я и думал сперва, думал к нему пойти, потом вспомнил, что ты с Леной ...
   - Неправильно ты подумал. Плохо ты о нас подумал. Иди к Алёше. Больше ничего не могу тебе посоветовать.
   Саша, разочарованный, направился к выходу. Теперь придётся всё начинать с начала. По новой начинать этот щепетильный разговор с человеком, которого он практически не знает.
   - Сашка, постой. Раз уж пришёл, то и я тебя о чём-то попрошу. Ну когда вернёшься. От Зинки вернёшься. Расскажешь потом мне. Пригодится мне эта информация в будущем. Ведь Ленка мне действительно нравиться. Но вот не знаю как ей об этом сказать. Расскажешь? - Марк смотрел на Сабурова со взглядом, полным надежды.
   - Посмотрим на твоё поведение.
   - Да ладно тебе. - в словах Марка появилась обида.
   - Ну расскажу, если что-то будет, расскажу. - Саша вышел из комнаты.
   Мальчик решил не идти к Алексею. Он решил всё сделать сам. Он решился.
   - Интересно, Зинка уже там? Ещё пять минут. Целых пять минут. Всего пять минут. Всё, пора. Иду. - Мысли Саши путались. Такого с ним не было давно.
   Мальчик тайком выбрался из дома. На улице было уже совсем темно. Единственным местом, излучавшим свет, был дом. Сарай был окутан мраком. Саша пробирался к сараю лишь с одной мыслью "Она уже там?".
   Дверь отворилась. В абсолютно тёмное помещение зашёл мальчик.
   - Ты вовремя. - Зинин шепот доносился из противоположного конца сарая.
   Сашина рука потянулась к выключателю электрической лампочки. Зажёгся свет. И каково же было удивление мальчика. На ящике с инструментами сидела Зина и ... немецкий офицер.
   От неожиданности Саша на мгновение потерял дар речи. Попятился к дверям.
   - Саша, не пугайся, это и есть тот важный разговор, о котором я говорила. Это капитан Карповиц. Он хотел поговорить с тобой. Ты должен выслушать его. - Зина говорила мягко и нежно, стараясь этим тоном расположить Сашу к трудному разговору.
   - Как он пробрался сюда, ведь это зона оккупации советских войск, его бы наверняка ... Стоп. Это же наши союзники. Мы с ними дружим. Но как это возможно. Что ему от меня надо. Чего он хочет? - мысленный круговорот окончательно сбил мальчика с толку.
   - Тебе знаком немецкий язык? Думаю да. Вы все, бродяги, знаете немецкий. К сожалению, я не говорю по-русски. - Офицер протянул Саше упаковку шоколада. - Угощайся. У вас, в России, такой не делают. На, бери.
   Саша не двигался с места. Он не знал, что предпринять. Тем временем немец начал разворачивать шоколад. Офицер отломил кусочек, и со смаком начал его есть. Следующий кусочек он отдал Зине. Та начала уплетать за обе щеки. Третий кусок в руке Карповица направился к Саше.
   - Не нужен мне ваш шоколад. Я вообще сладкое не люблю. А ты Зинка, да как ты посмела ... - У Саши прорезался голос. Он заговорил громко и звонко в надежде, что его услышат в доме.
   - А мне Зина сказала, что ты сладкоежка. Говорит, ты любишь шоколад.
   - Мы с вами тут о шоколаде будем говорить? Переходи к делу, к настоящему делу! - Сашин немецкий был с явным польским акцентом, но он его и позиционировал, как познаньский. Ведь по легенде, Саша был юным немцем, выросшим в польской Познани.
   - Деловой мальчик, это хорошо. - Сам себе сказал немец. - Ну, как хочешь, перейдём к делу. Я предлагаю тебе сотрудничество. От лица немецкого правительства предлагаю. Многие твои друзья уже согласились. И, поверь мне, они не жалеют. Мы ваши союзники и друзья, помни об этом. Сотрудничество с Германий таких детей как ты пойдёт на пользу и России. Поверь мне. Только на пользу. Тем более ...
   - Почему вы говорите России? Советского Союза! - не в Сашиных правилах было перебивать старших, но он не удержался, - Мне интересы вашей Германии чужды. Для меня важны интересы СССР, коммунистической партии и товарища Сталина! А вы, а вы ... - Саша повернулся к Зине - А ты Зинка предатель, ты враг народа, вот ты кто, а я то подумал, я шёл сюда в надежде на ...
   - Не горячись, мальчик. Ты нужен нам, твои способности и ... - немец не смог закончить фразу. Саша с криком прыгнул на Карповица, свалил его с места, принялся бить, пинать, кричать.
   В мгновение ока немец скинул с себя мальчика, повалил на землю и прижал ему горло коленом. Саша сообразил, что это не простой солдат. Ещё никому такое не удавалось проделать с мальчиком да ещё так быстро.
   - Не будешь сотрудничать, умрёшь, понял, умрёшь, - немец усилил нажим, Саше стало нечем дышать, - выбирай: сотрудничество или смерть. Выбирай, кому говорю! - офицер начал хлестать Сашу ладонью по лицу.
   - Пошёл вон, иди ты, немецкая свинья, - прохрипел мальчик.
   - Да ты храбрый, готовься умереть!
   - Зина, Зинка, помоги, спаси меня, Зина ... - Саша повернулся к девочке и начал хрипеть уже по-русски. Через несколько секунд Сабуров потерял сознание.
   Что это? Девчонка какая-то. Какая она смешная. Худая какая. Но красивая. Она мне нравится. Определённо нравится. Почему она меня трясёт. Что ей нужно ...
   - Да придёшь ты в себя, Саша? На давай же, скажи что-нибудь. - Ирина Александровна повернулась к немецкому офицеру - Юрий Александрович, он же ребёнок, если хоть что-то с ним случится, отвечать будете лично передо мной. Вы превысили свои полномочия. Мы же договаривались, без насилия!
   - Так он не немец? Он наш? Как это понимать? - Саша окончательно пришёл в себя. Особенно его отрезвили слова Иры. Той самой Ирочки.
   - Саша, это испытание. К моему сожалению вы все должны его пройти. Зина была первой и справилась. Ты тоже справился.
   Мальчик привстал, принял сидячее положение. Огляделся. Его окружили четыре человека. Два "врага народа" и его кураторы.
   - Саша, Зина прошла тоже самое, и её пригласила я. Ты должен понять. - Ира была несколько смущена.
   - Это контроль, парень, это испытание. - Немецкий офицер, пытавшийся несколько минут назад убить Сабурова оказался не кем иным, как начальником особого отдела энной дивизии - Юрием Владимировичем Читсяковым.
   - Когда Саша ты сможешь привести сюда следующего, и кто это будет. - Алексей склонился над мальчуганом с вопросительным и в тоже время сочувствующим взглядом.
   - Через десять минут вас устроит?
   - А справишься?
   - Да!
   - Кого ты приведешь?
   - Вот приведу, и увидите!
   - Ты понял как себя нужно будет вести в этой ситуации? - мальчик кивнул,- и, наверняка догадался, что если предупредишь, тебе же худо будет.
   - Да всё я понял! - Саша злобно направился к дому.
   Раздался стук в дверь.
   - Марк, это снова я, идём расскажу, как мы с Зинкой время провели!
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Глава 8

"Карл Халленбург"

   Польша была разделена между союзными державами - Третьим Рейхом и СССР. Обе страны - оккупанты, начали немедленно проводить на захваченных территориях ту же политику, которую уже успешно проводили долги годы на своей собственной территории. Назывались они по-разному, проводились по-иному друг от друга, цели ставились разные, но итоги были одинаковыми - уничтожение тысяч и тысяч людей, которые мешали правящим верхушкам этих стран.
   Немцы уничтожали так называемые низшие расы - евреев, цыган, и других не арийцев; также фашистская машина массовых убийств, скрытая под вывесками СС и Гестапо, сгоняла в концлагеря, лагеря смерти, людей других политических взглядов, противников фашизма, гомосексуалистов, представителей всевозможных сект и религиозных направлений, неугодных национал-социализму. Массовых казней не избежали и те люди, которые, в принципе, не могли причинить никакого вреда режиму. Люди, страдающие всевозможными заболеваниями, которые не позволяли им быть "полезными" германской экономике, которые могли стать потенциальной обузой государству.
   Такие страшные преступления, с одобрения и без сопротивления основной массы народа, творились на западе растерзанного государства. Что же происходило на востоке. Что побудило украинцев, поляков, белорусов, прибалтов, венгров, румын и многие другие народы, попавшие под коммунистическую оккупацию взять в руки оружие, и начать против оккупантов национальную войну? Почему тысячи лесных стрелков, местных националистов, бандитов, как их называла новая власть, начали убивать, жестоко убивать, представителей этой самой власти? Почему обычные гражданские люди, уличённые националистами в сочувствии большевикам, также попали в эту страшную мясорубку? Почему молодые люди, которые ехали в "освобождённые" земли, учить, лечить, сеять, строить, помогать подверглись отчуждению местного населения, и многие из них погибли от рук партизан? В чём же причина?
   Но на этих страшных и чудовищных вопросах один большой вопрос растёт как снежный ком, если капнуть глубже.
   Советский Союз в ноябре 1939 года напал на маленькую, малонаселённую, слабую в военном отношении Финляндию. Финны выстояли, не дали себя завоевать, поработить. Не позволили осуществить планы Сталина о переселении трёх миллионов мирных граждан с их Родины - Финляндии в глубокие широты Сибири, Дальнего Востока и Средней Азии. Так почему же финны сопротивлялись, если РККА несла их народу свободу от поработителей капиталистов и иностранного капитала? Откуда маленькая Финляндия взяла силы и твёрдость духа, чтобы выстоять против такого мощного противника?
   Почему, в конце концов, никто не хотел добровольно вступать в состав быстрорастущего государства - СССР?
   В октябре зловещего 1939 года столица государства польского - Варшава стала очередной провинцией Третьего Рейха. Для жителей города начался самый жуткий период в их жизни - национальные чистки.
   Семья Уваровых жила в весьма не дурном доме недалеко от центра города. В доме номер пятнадцать на Цветочной улице. Что собой представляла эта улица в довоенной Варшаве, легко понять, взглянув на неё глазами ребят. Широкая, зелёная дорога, по обе стороны которой стоят особняки богатейших семей города. Здесь жили не только представители голубых кровей, как правило, дворян, бежавших от пуль большевиков в буржуазную Польшу. Эта улица стала эталон богатства и достатка. После получения Польшей независимости от Российской Империи дома, раньше занимаемые чиновниками и капиталистами из Москвы и Санкт-Петербурга, а также местной и российской аристократией, в первые же годы независимости начали переходить к новым хозяевам, к новой польской элите. Среди людей, которые сумели приспособится к новой жизни и высоко поднять своё материальное благополучие, было не мало польских евреев.
   Стоит присмотреться к молодой стране поближе. Что она из себя представляла. Самая большая и самая населённая её часть, Царство Польское, а также западная Белоруссия и часть Западной Украины - это территории бывшей Российской Империи, со свойственной им колоритом преимущественно славянского образа жизни.
   Вторая по территории и густоте населения часть страны досталась ей в наследство от распавшейся Австро-Венгерской Империи. Здесь, в Галиции и Кракове, наблюдается уже немецко-венгерское влияние. Многие поколения людей, выросших на этих территориях воспитывались в духе католической, многонациональной Империи Габсбургов.
   Если в Царстве Польском был один крупный политико-экономический центр - Варшава, то здесь их два: преимущественно еврейско-польский Краков, и преимущественно украинский Львов.
   В третьей же части, которая перешла к Польше от кайзеровской Германии, мы видим практически онемеченную территорию. Пусть в Познани, Данцигском коридоре и восточной Силезии живут преимущественно и поляки, но это типично немецкие поляки, для многих из которых немецкий язык - родной.
   Именно этим то полякам и было проще всего влиться в новое государство, немецкое государство.
   После того, как последний очаг сопротивления в столице Польши был подавлен немецкими войсками, война не закончилась. Она закончилась только юридически. Аншлюсом, то есть присоединением Польши к Германии, и созданием в центральной её части польского генерал-губернаторства, по сути, немецкой же провинции. Но юридический конец войны послужил началом войны партизанской. Части польской армии, ушедшие в подполье, ежедневно пополнялись добровольцами. Армия получила название Армии Крайовой. Это было мощная, мобильная, хорошо вооруженная и организованная партизанская машина.
   Немцы начали на оккупированных территориях кровавый террор против всех и вся. Армия Крайова была единственным орудием польского народа в противостоянии агрессии.
   Дом номер пятнадцать на Цветочной улице в октябре 1939 года посетил молодой офицер гестапо. Карл Халленбург был уроженцем Познани, провинции, до Первой Мировой Войны бывшей частью Германии. Его отец, провоевавший всю войну на восточном фронте, после капитуляции Германии решил уехать с полькой женой в Бреслау, к родителям. Карл, проведя детство в Познани, в школу пошёл уже в Бреслау, столице немецкой провинции Силезия. Ему чужда была польская культура и он считал, что его мать - полячка, навредила ему своей не арийской кровью.
   Конечно же Карл не всегда был приверженцем Национал-социалистов. Он рос как обычный немецкий ребёнок из небольшого провинциального города. Заразила его эта национальная истерия когда к власти пришёл Гитлер. Именно тогда, в 1933 году двадцатилетний Карл впервые прочёл книгу своего фюрера "Моя борьба". Националистическая истерия, как огромное цунами, ухватила и понесла молодого человека за собой. Честолюбие, политические взгляды и амбиции помогли Халленбургу пойти в высь по служебной лестнице в карательной организации Гестапо. Помогли и связи отца, и блестящие результаты в учёбе. В 23 года Карл, пройдя множество курсов и политзанятий отправляется в Советский Союз. Нет, он не был шпионом, его взгляды не изменились, просто напросто по договору двух держав Германия отправила в СССР огромное количество военнослужащих, инженеров, работников карательных органов на стажировку в Страну Советов. Опыт перенимать. Легко понять, что у страны с таким опытом геноцида, как Советский Союз немецкие головорезы многому научились. Эти навыки пригодились им уже сейчас, в году 39-м. Да и учитель персональный у Халленбурга был мастером своего дела. Человек нам знакомый. Юрий Владимирович Чистяков.
   Карла в Варшаве интересовали много домов, он их много и посетил, некоторых хозяев молодой офицер не почтил своим присутствием, они пришли к нему сами, кто в наручниках, в арестантской машине, а кто и по повесточке. Не будет же офицер Гестапо марать себя тем, чтобы пачкать свою обувь в домах чиновников низших рас побеждённой державы.
   Дом Уваровых октябрьским утром представлял собой картину напряженную и унылую. Ведь именно люди, живущие в доме, создают уют и комфорт, а вовсе не вещи и гарнитур. Аналогично люди создают в здание и отчуждённость с напряжением некомфортной обстановки.
   Этого, решающего для всего дела визита, ждал не только князь, но и все жильцы дома номер пятнадцать. Они, эти люди, многие годы своей жизни посвятили тому, чтобы работать глубоко в тылу врага на благо своей Родины. И вот этот час настал, момент истины, от их поведения именно в эти первые минуты знакомства с врагом зависит вся их дальнейшая жизнь.
   Томительный час прервался резким стуком в дверь. Пружина напряжения, вместо того, чтобы лопнуть, напротив расслабилась. Напряжение спало. Самое страшное - ожидание, позади.
   В прихожую Уваровых зашёл молодой человек в кожаном пальто и в немецкой военной фуражке. Свастика, кресты, черепа - все эти атрибуты и несомненные спутники фашистской формы притягивали взгляд. Некоторых людей эти детали одежды гипнотизировали и привлекали, некоторых (особенно евреев) эти знаки различия пугали до смерти, у третьих же они вызывали ненависть.
   Николай Дмитриевич Уваров, а как мы знаем, он же Николай Сергеевич Добрянский, но сегодня князь был в своей настоящей ипостаси, относился к немецкой форме, впрочем как и к любой другой, абсолютно равнодушно. Но увидев Карла Халленбурга на пороге своего дома, он не мог оторвать от этих нашивок взгляд.
   - Добрый день, чем обязан? - Князь вообще редко отворял кому-либо дверь, но в такое время ...
   - Меня зовут Карл Халленбург, я решил навестить Вас лично, и не причинять Вам неудобств, вызовом в местную канцелярию. Позволите мне войти?
   - Ах да, конечно. Очень не ловко с моей стороны. Проходите пожалуйста. - Уваров старший поймал себя на мысли, что он, как маленький любопытный ребёнок уставился на форму немецкого офицера. - Должно быть это не к месту, но я должен сказать, что форма Вам очень идёт.
   - Спасибо, мне многие говорят это. Но мне лестно услышать это от вас.
   Князь и молодой гестаповец приятно расселись в кабинете хозяина дома. Юркие слуги сразу же принесли гостю и Николаю Дмитриевичу коньяк и сигары. Началась беседа. Началась она как-то уж слишком мило и странно, учитывая обстоятельства.
   - Так вот, Николай. Наше к Вам предложение имеет весьма деликатный характер. Безусловно, наше правительство помнит о Ваших заслугах в Первой Мировой Войне перед Германией и её тогдашними союзниками. Также мы помним о вашем опыте и связях ...
   - Какие там связи, ваша, немецкая элита считает меня чужаком, мои бывшие соотечественники - предателем. А вы говорите связи. Да что я могу?
   - Вы себе не представляете как много пользы Вы можете принести как Германии, так и России. Мы хотели бы вам предложить тесное сотрудничество.
   - Да это я уже понял. В чём собственно это, эммм, сотрудничество будет заключаться?
   - В общем так - то, что я сейчас скажу, останется секретом, Вам ясно? Вы сами можете представить последствия, если Вы разгласите эту информацию, не так ли?
   - Я всё прекрасно понимаю, за это можете не беспокоится, выкладывайте, что там у Вас? - Несколько раздражённо отреагировал князь.
   - Мы задумываем создавать на территории Германии особые армейские подразделения, к формированию которых хотим подключить и вас. Повторюсь, особые подразделения. Большей частью они будут состоять из офицеров и солдат вашей, русской армии.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Глава 9

"Враги народа"

   - Интересная картина получается, две страны, вроде как союзницы, точат топоры войны друг на друга. А ведь мы помогли Германии расправиться с Польшей! Да ещё мы поставляем им огромное количество ресурсов - древесину, металлы, уголь, продовольствие, нефть, в конце концов! - Алексей вчера вечером получил по тайным каналам сообщение от отца из Варшавы. Сегодня утром он обсуждает эти новости с ещё одним посвящённым, Чистяковым.
   - Это всё понятно, они создают армию из русских эмигрантов, их детей, и поляков, некогда служивших в царской армии. Но ведь это всё называется подразделениями Генерал-губернаторства. Да и части эти малочисленны, там не более двадцати тысяч человек планируется мобилизовать, не полных две дивизии. Это смешно. Мне кажется - всё это политический и популистский шаг Германии. - Юрий Владимирович был уверен в том, что немцы не представляют в ближайшей перспективе угрозы для СССР.
   - Немцы могут провести перегруппировку, и нанести удар. Им на это много времени не потребуется. Тем более это им выгодно сейчас, когда мы стягиваем наши основные силы на север, против финнов. - Алексей не разделял убеждённости Чистякова.
   - Не такие уж и большие силы мы стягиваем к Финляндии. Всего 700 тысяч человек. И не думаю, что там потребуется применять силу. Сценарий прост - повторить то, что Германия сделала с Чехословакией. Сначала отобрать у них хорошо укреплённые приграничные территории. Перегруппировать силы, дождаться выгодной политической обстановки, и взять Финляндию голыми руками. Единственное, что может нас приостановить, это их укреплённый район - линия Маннергейма. Но это только в том случае, если Хельсинки не пойдёт на территориальные уступки.
   - Сейчас для нас самая выгодная ситуация для захвата Финляндии. Когда их потенциальные союзники втянуты в войну друг с другом, нам никто не помешает. Финны, по сути, остались с нами один на один. - В этом вопросе Уваров был оптимистичен.
   - Знаешь, что, Алёшка. А ты рассуждаешь как враг народа. Как самый настоящий вражина. Будь ты каким-нибудь офицериком красной армии из пехоты, артиллерии или, скажем, флота, я б тебя привлёк, и ох как привлёк. Ты б у меня уже ни одного зуба не досчитался. Да и передвигался до конца жизни с трудом! - На лице офицера карательных органов Советского Союза появилась зловещая улыбка.
   - Оставь ты, Владимирыч, эти разговоры именно для таких вот офицериков. Мы с тобой в одной упряжке. Нам можно такие разговоры вести ...
   - Антинародные разговоры, - Чистяков перебил собеседника, - антисоветские разговоры. Какая же это оккупация. Это освобождение трудящихся от гнёта помещичьего и иностранного капитала. Ещё Фридрих Энгельс, да и товарищ Ленин писали ...
   - Всё, тебе я больше не наливаю, - на этот раз Уваров перебил своего собеседника, - ты эти свои политбеседы оставь. Будешь впаривать пропаганду рабочим, крестьянам, солдатикам, тем, кто всё это слушает с открытым ртом, и свято в это верит. Я же знаю свой долг, и выполняю его. Ко мне претензий ещё никто не предъявлял. Я справлялся со всеми заданиями отлично. Ещё никого не подвёл. А вот то, что у меня в голове, оставь пожалуйста мне одному. Это моё личное дело. - Алёша, в своём кругу, никогда не боялся высказывать своих мыслей.
   - Ты всё сказал? Так ты говоришь, впаривать тем, кто верит во всю эту чушь. А ты что, не веришь? Не веришь своей партии и товарищу Сталину. В благие намерения Политбюро. В светлые устремления наших компетентных органов относительно будущего финского народа. - Чистяков вопросительно уставился на Уварова.
   - Опять ты о своём! Мне твоих бесед в Испании хватило по горло. Ты же знаешь меня, как никто другой. Да мой отец меня не знает так близко, как ты. Да Ирка обо мне столько не знает. И ты предъявляешь мне обвинения? После всего того, что мы пережили вместе. Как тебе не стыдно! - Алёша явно был задет за живое.
   - Мальчик, да что ты обижаешься на старого дядю. Ты же знаешь, что всё это пьяные разговоры. Мог бы ко мне уже давно привыкнуть. К этим мои разговорам. Я так со всеми. Со всеми, слышишь! Да жена от меня ушла из-за этого! - Чистяков пытался таким образом извинится.
   - И кому от этого стало легче? Тебе, или жене. Жене твоей. Хочешь на чистоту?
   - Валяй!
   - Ты просто дурак. Не обижайся. Ты хоть и сильный, я б сказал, лучший наш оперативник, но по жизни - ты дурак! Этим всем, ты только портишь отношения с близкими тебе людьми. А меня ты можешь считать близким человеком. Ты ведь знаешь, что если что, я за тебя горы переверну!
   - Знаю я всё, знаю. Но не могу в обычной жизни о работе забыть. Эта проклятая работа меня повсюду преследует. Как вспомню, когда мы с тобой пленных допрашивали, а потом стреляли, так и мурашки по спине пробегают. Я же все их лица помню. Все. Понимаешь?! Они мне каждую ночь снятся. Все эти люди. Не только те, кого я в Испании положил. Это просто свежие воспоминания. Ещё не зажило. Вот мне часто снится один человек. Девочка. Раза три в год обязательно зараза присниться. Был я тогда в таком же возрасте, как ты сейчас. Может даже ещё моложе. Гражданская война только началась. Наша власть ещё толком не укрепилась в стране. Многие регионы контролировали белые или интервенты. Так вот, наш отряд послали усмирять крестьянский бунт на Донбассе. Приехали мы в село, название уже не помню, но село большое. Тысячи три наверное. С этого села ушло много мужчин в полной сбруе и с конём. Кто в банды Махно. Кто к белякам. В общем, мы должны были выявить семьи тех, чьи мужчины пошли воевать против советской власти. Ну, их семьи мы должны были наказать. Сильно наказать. Чтоб другим повадно не было. Потребовали, чтоб село нам добровольно указало дома врагов народа. Не захотели они, гады. Мы начали воздействовать на них привычными методами. Взяли сто человек заложников. Дали им три часа. Через три часа мы начали стрелять заложников. На это было выделено десять человек. Мне в руки попались два мужика, три бабы какие-то, одна старуха, противная такая, горбатая, лет восемьдесят наверное, её я тоже запомнил. Старая всё причитала и плакала, просила, чтоб внука её отпустили. Я спросил, какого внука. Ну она и показала на пацана. Тоже из моих. На колени старая стала. Умоляла. Я пацана этого, а он такого возраста, как твои воспитанники, ну, в общем, сразу пальнул. Старуха и померла. Видно сердце схватило. Мне то хорошо, лишние патроны тратить не пришлось. С патронами у нас было туговато. Сам понимаешь. Я, не могу ... - Чистяков положил голову на стол и заплакал навзрыд.
   - Выговорись, может полегчает. - выдержав паузу подбодрил Юрия Владимировича Алексей.
   - У меня же тоже сердце есть. Долг партии я отдал сполна. Я всё сделал. Всё! - Избыток выпитого спиртного давал о себе знать. У Чистякова начиналась истерика.
   - Юра, это была классовая борьба. Необходимо было уничтожить антинародные классы для процветания пролетариата. Для победы революции. Ты ведь сам меня этому учил. И чего ты так переживаешь. Ты гордиться должен. Ты ведь орденов множество за Гражданскую получил. Значит в Москве твою войну против контры оценили по достоинству. А блага какие ты за это получил, а! И квартира в центре столицы. И жратва любая, какую только захочешь. И санатории, и девок тучи. - Алексей подбадривал Владимировича, ему было интересно дослушать историю до конца.
   - Квартира в Москве. Да из этой квартиры на Колыму целую семью выселили. Вещи. Да это были вещи репрессированных. Врагов народа.
   - Правильно! У богатых отбирали их нечестно нажитое имущество и отдавали бедным. Ведь за это революция и боролась!
   - Ладно. Знаю, хочешь узнать до конца. Да и мне это необходимо. Я ведь никому ещё эту историю не рассказывал. Начал было жене, да она меня не поняла. Ушла. Стерва. Сейчас на Дальнем Востоке для страны трудиться. Я! Я позаботился. Хотел пристрелить. Пожалел! - Чистяков крепко выругался и ударил по столу кулаком.
   - Мы их, эту сотню контрреволюционеров, врагов народа, на поле за селом согнали. Всем руки за спиной завязали, да поколотили немного. В круг согнали. Окружили. Так охватили периметр, что не одна крыса бы не проскочила. Рядом овражек был небольшой. Там, в овражке, и решили их приводить в исполнение. Когда бабка окочурилась, я за остальных своих принялся. По одному в овраг выволакивал. Там их и в затылок. Все сопротивлялись. Все брыкались. Это и понятно. Никому помирать не охота. Последней осталась девчушка, лет восьми. Я её за косы схватил, и поволок по земле. Так она вообще не сопротивлялась. Тащил, как мешок с картошкой. Она даже ногами не топала. Думаю. Вот зараза! От круга до оврага далеко. Метров тридцать. Я ж уже девятерых туда перетаскал. Бабку ту с пацаном тоже пришлось в овраг скинуть. А те семь, что в овраге кончал, так они хоть ногами шли. А эта, хоть бы хны. Не шевельнётся. И вот, перед самым оврагом, метра за три она как вскочит, и ай да бежать. Но я спохватился. Я ж её за косы держал. Ну и как дёрну. С ног и повалил. Да и одну косу вырвал. Думаю, сейчас как заорёт, остальных только напугает. А она мычать начала. Да как-то глухо мычать. И повернулась ко мне лицом, да так посмотрела. В этом взгляде было всё - ненависть, унижение, мольба, непримиримость. Все эти непохожие чувства в одном. Револьвер был у меня в левой руке. Правой, представь за оставшуюся косу держу, а левую, с револьвером, к лицу подвожу. И мы друг с друга взгляда не сводим. Как вспомню ... Вот она мне и сниться. Всё время. Те, остальные, кого я к исполнению приводил, они как-то размыто снятся. Не лица, а силуэты. А эту я так запомнил. Каждую чёрточку её лица. Всё помню. Потом я выяснил, что она глухонемая была. Поэтому и не орала. А во сне она со мной разговаривает. Всегда. И таким милым детским голоском ... Тебе не понять. Ты такого никогда не делал. Чувствую, когда-нибудь пулю себе в лоб пущу. Не выдержу.
   От этого разговора оба собеседника невероятно протрезвели. Сильные слова и яркие воспоминания красного офицера, выполнявшего особые поручения партии, настолько секретные и важные, что уничтожению подвергался любой из непосвящённых, кто невзначай узнавал об этом, окончательно выветрили хмель из буйных голов.
   - Юра, тебе надо отдохнуть. Съезди что ли в правительственный санаторий. Тебе же дорога в любой из них открыта. Там и девочек, только взрослых полно, и выпивки, и других развлечений. Может в этом вихре закрутишься и хоть немного развеешься.
   - Ты знаешь как часто я уже в такие места ездил. Не помогает. Только хуже мне от этого. Одно меня спасает. Работа. Когда я беру в руки напильник, нож и бечёвку, иду в комнату для допросов, и работаю там с врагами народа, в эти часы воспоминания не мучают меня. Только там, в этих комнатах я по настоящему отдыхаю, нет, не физически, морально. Только там я забываюсь.
   - Да, что самое грустное, моих мальцов тоже скоро надо будет этому обучать. Ведь для этого ты сюда и приехал? Могли же любого другого прислать. А ведь тебя прислали.
   - А ты как думаешь? Для чего я приехал?
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Глава 10

"30 серебренников"

   Маленький житель села Гетман на Львовщине Коля Гримич возвращался из школы домой. Сегодня Коля придёт домой позже обычного - он с одноклассниками был на пионерском собрании. Его первом пионерском собрании. Колю совсем недавно приняли в пионеры. Случилось это на годовщину Великого Октября - 7 ноября по новому стилю. В этот день тысячи детей из освобождённых от польского гнёта земель ощутили себя частью большой семьи - советской пионерии. Коля был одним из не многих, кто принял пионерский галстук с волнением и воодушевлением. Он был по-настоящему, по-детски рад этому светлому событию в своей жизни.
   Мальчик вырос в бедной семье. У Гримича было два брата - старший и младший. И именно старший его брат, Вася, был единственным человеком, с которым Коля мог посоветоваться по-мужски. Ведь отца у ребят не было. Ответственность воспитания братьев и помощи матери взял на себя именно Василий. Он был гораздо старше Николая - на восемь лет. Именно Вася внушил братьям, что вступление в ряды пионеров (для Коли) и октябрят (для самого маленького Вити) это важно.
   Вася не был пионером. Он сразу стал комсомольцем. И за долго до прихода власти советов на западно-украинские земли. Вася, что называется, был завербован большевиками и тесно сотрудничал с ними.
   Напротив хаты семьи Гримичей стоял добротный дом торговца Митяя. Дядя Митяй, как его называли ребята, был весьма обеспеченным человеком. Жил он особняком и своей семьи у него не было. Может именно поэтому богатый сосед частенько угощал мальчиков разными деликатесами и сладостями, привезёнными из Львова, Кракова и Варшавы.
   После прихода в эти земли советской администрации дядя Митяй резко свернул свою торговлю. Колю насторожило это. Ведь их, детей, начали учить тому, что теперь всё общее, и дома, и живность и домашняя утварь. Всё теперь принадлежит новообразованному колхозу "Светлый путь". Да и село теперь тоже называется Светлый путь. Коля сразу приметил, что в доме у соседа по вечерам собираются незнакомые ему люди. Они приходят к дяде Митяю после наступления темноты и по долгу просиживают у него.
   Именно в этот вечер Коля решил пробраться в двор к соседу, чтобы послушать разговоры этих подозрительных типов. Мужчин в доме не оказалось. Сегодня комнаты были пусты. Но Колю привлёк чей-то шепот и странные звуки, которые раздавались за домом.
   "Удобное место выбрали, там их точно с улицы никто не увидит и не услышит" - подумал Коля.
   Мальчик решил тихонечко пробраться к этому место и увидеть, что же замышляет его сосед с сообщниками.
   - Может уже хватит копать, всё должно поместиться Митяй.
   - Ладно, достаточно, складывайте на дно вещи. - До Коли дошёл обрывок разговора.
   "Что они там прячут, должно быть народное добро. Годами у простых людей выторговывали" - мальчик решил дождаться, когда мужчины уйдут и самому посмотреть на клад.
   Четверо мужчин закончили свою работу. Притоптали землю. Отправились в дом.
   "Как странно, свет не зажигают. Конспираторы!" - Мальчик начинал ненавидеть этих людей, не желающих делиться не честно нажитым добром.
   Спустя некоторое время Коля услышал, что люди выходят из дома. Вот они направились к калитке. Из своего убежища мальчик увидел на дороге четыре тени.
   "Ушли. К делу!"
   Ребёнок пробрался к месту недавних раскопок. Земля, ещё совсем рыхлая, легко поддавалась рукам мальчика. Пронырливый ребёнок, озираясь по сторонам, боясь, что его застанут, за столь неблагородным занятием, что-то нащупал. Из небольшой ямы стали появляться в руках мальчика серебряные ложки, золотые царские червонцы, пачки польских банковых билетов. Даже немецкие рейхсмарки.
   - Мне срочно нужно увидеть вашего командира! - Коля Гримич стоял на пороге хаты, которая служила временным штабом НКВД, занятым коллективизацией края.
   - Пацан, что тебе здесь нужно? Давай иди домой. Нечего тебе здесь делать! - часовой начал прогонять мальчика.
   - А вот на это вы что скажите?! - ребёнок протянул красноармейцу в синей форме золотую монету.
   - Откуда это у тебя? Где ты это украл? Говори сорванец! - глаза у большевистского исполнителя заблестели жадностью.
   - А вот об этом я буду говорить с вашим командиром!
   - Ладно, дай мне монету, да не боись, я её комиссару покажу. А он уже решит, звать тебя или нет. Давай, не пропадёт. - Красноармеец вытянул перед мальчиком руку.
   Коля Гримич положил в открытую ладонь солдата свою находку, левой рукой прихлопывая по карману куртки, в которой лежали остальные доказательства клада.
   - Пацанёнок говоришь. Местный? Зови! Но слушай, кому слово скажешь, сам знаешь! Понял? - ещё один красноармеец в синей форме, но с петлицами, решил провернуть дело самостоятельно. Повышение за такое дело светит.
   - Значит в саду Митяя Гуревича нашёл? Этого еврейского торгаша? - нахальная, покровительственная улыбка на толстом, не знавшем забот лице, смотрела на мальчика.
   - Да, так точно товарищ командир!
   - Правильно ты поступил, что прямиком ко мне пришёл, и молодец, что никому не рассказал.
   - Да не успел бы, даже если б захотел. Я ведь сразу к вам!
   - Хвалю! Хвалю! Ты даже представить себе не можешь, какую службу услужил народу. Партия не забудет.
   Упитанный человек снял трубку телефона, начал говорить. Прикрыл трубку рукой и обратился к мальчугану - Выйди, будь добр, сам понимаешь.
   Мальчик вышел и закрыл за собой дверь.
   Через несколько минут из комнаты начальника раздался голос - Гримич, войди!
   - Значит так. Слушай меня внимательно. Сейчас мы подождём одного человека. Он подъедет через часок другой. Вот с ним мы и пойдём арестовывать этих подлецов, врагов народа. За одно и награбленное добро реквизируем. Понял меня?!
   - Да, я вас понял. Но у меня есть вопрос. Я могу домой сбегать?
   - Малыш, ты что, с ума сошёл? Это дело государственной важности. Оно должно оставаться в полном секрете.
   - Дело в том, что я есть хочу.
   - Так вопрос в чём? Мы тебя накормим! От придумал. У нас что, для героя лишняя порция еды не найдётся? Таких как ты мы должны поощрять. Далеко пойдёшь мальчик. Это я, Семён Стругачёв, тебе обещаю! Карпов, Карпов, зараза! Ай да сюда. - В комнату вбежал тот самый часовой. В хате было только два человека в синей форме. - Отдаю пацана под твою ответственность. Накормить! Приказ ясен?
   - Так точно! Приказ ясен!
   Карпов отвёл мальчика в комнату, которая служила бывшем хозяевам кухней. Мигом разложил на столе не хитрый харч. Мальчик не заставил себя ждать. После физических нагрузок, трудного дня и нервного перевозбуждения у Коли был зверский аппетит.
   - А где сейчас семья Узлевичей? - с набитым ртом Коля спросил сидевшего рядом красноармейца.
   - Кого? Каких ещё Узлевичей?
   - Ну поляков. Тех, которые в этом доме жили?
   - Этих врагов народа? Ты чего такие глупые вопросы задаёшь? Чо, сам не знаешь? - Карпов злорадно заулыбался.
   - Да нет, просто интересно, моя мать на них когда-то работала. Я Яна, их сына хорошо знал. Просто интересно.
   - Ну, больше ты их не увидишь. Это точно я могу тебе сказать. А вот где они сейчас, этого я не знаю.
   - Что у вас здесь за разговоры!? - При таком неожиданном появлении начальника, солдатик резко вскочил. Стал смирно. Аж скамейка отлетела. - О чём болтаете. Мальцу то простить можно. А ты, балбес, не знаешь, что ли - Болтун, находка для шпиона! Ладно, сиди. Я сегодня добрый. А ты, Коля, учти. Больше глупых вопросов не задавай. Или тебе ещё интересно будет, что станется с этим Гуревичем? Судьба врагов народа интересует?
   - Никак нет, товарищ командир! - Мальчик засмущался.
   - Давай ешь. Позже об этом поговорим. Вот задержим Гуревича с его бандой, а ты нам в этом поможешь! Вот после, я с тобой лично политбеседу проведу. Всё понял? Ешь!
   Трое мужчин и мальчик сидели в засаде. Место для этого они выбрали прелюбопытное. Сад на заднем дворе дома Митяя Гуревича.
   - Это он. Дядя Митяй. - Прошептал Коля на ухо Стругачёву.
   Человек, приехавший из города, спросил у мальчика - Тот самый Гуревич? Хозяин дома?
   - Да, Юрий Владимирович.
   - Коля, ты останешься здесь, мы втроём пойдём его брать. Он один. И он в доме наверное останется. Сиди молча и не высовывайся пока тебя кто-то из нас не позовет. Понял?
   - Понял. - Нехотя ответил мальчик, ему самому не терпелось поучаствовать в задержании врага народа.
   Трое мужчин поднялись, украдкой направились к дому. Забрались в окно.
   До Коли, притаившегося в кустах, донеслись лишь обрывки крепкой мужской ругани. Затем раздалось несколько выстрелов. Колю сковал страх. Он приподнялся, пошёл следом за солдатами, к тому же окну.
   Когда Гримич забрался в дом, он увидел страшную картину: Стругачёв, Карпов и Гуревич лежали мёртвыми на полу. Над ними возвышалась фигура таинственного Юрия Владимировича. Мужчина обернулся к Коле. - Вот гад, наших ребят пристрелил. Теперь остальных мы точно спугнули. Ну что поделаешь, служба у нас такая. Ладно, показывай где эта сволочь добро зарыла.
   Через несколько дней в местной коммунистической газете появилась статья, в которой рассказывалось о банде бандеровцев. При попытке задержания, эти люди убили двух работников следственных органов. В перестрелке был уничтожен один из членов банды - Митяй Гуревич. Славный пионер-герой, Коля Гримич, который и вывел следственные органы на эту банду, также погиб от рук врагов народа. Партия призывает народ к бдительности и выявлению преступников, так же, как это сделал славный мальчик из села "Светлый путь".
   Во всех отделениях милиции и НКВД края появились ориентировки на трёх членов банды Гуревича.
   Статься о мальчике-герое, пионере, с которого должны брать пример все ребята Советского Союза, была перепечатана практически во всех крупных газетах СССР. И во всех статьях она заканчивалась словами "Слава юным героям!".
   В своём рабочем кабинете Чистяков запирал в сейфе множество разношерстных мешочков. Некоторые из них позвякивали, некоторые же, наоборот, не издавали ни звука. Они были плотно набиты бумажными купюрами. А бумажные деньги, как известно, не звенят.
  
  

Глава 11

"С Новым Годом!"

   31 декабря 1939 года семья Уваровых была приглашена во дворец нацистской партии в Варшаве. Все сливки нового, немецкого общества генерал-губернаторства были там.
   К семье Уваровых на этом празднике было особое внимание общества. Многие присутствующие удивлялись, почему в святая святых новой Германии - верхи Национал-социалистической партии были приглашены русские. Люди шептались, обсуждали это. Некоторые знали, что мать князя - немка из древнего и некогда могущественного при кайзере дворянского саксонского рода. Но ведь отец его - русский дворянин! Но о том, какая кровь течёт в жилах князя, обсуждали фанатики чистоты расы. Большую часть присутствующих привлекало то, что эта кровь голубая. Практически все новые партийные лидеры - выскочки, выходцы из низов или же из среднего, бюргерского немецкого класса. Семья Уваровых была на этом вечере не единственной представительницей дворянского рода. Приглашённых аристократов было не мало. Но Николай Дмитриевич был единственный в генеральском чине немецкой армии и при боевых орденах. Пусть и не современных орденах, пусть большая их часть - Австро-Венгерские, времён Первой войны, но всё же Креста первой степени вручённого лично кайзером на этом вечере не было ни у кого. Именно эта деталь и бросалась в глаза. Вызывала уважение. Генеральские погоны, выданные уже новой властью, говорили о высоком положении и высоком доверии Вермахта.
   Гид Уваровых на этом вечере, Карл Халленбург, хоть и был офицером среднего звена, но петлицы СД, также привлекали внимание. Сотрудники службы безопасности, впрочем как и сотрудники других карательных органов - Гестапо и СС, вызывали трепет не только у гражданских. Даже у военных. А такое общество - офицер СД и штабной генерал, пусть и русский, сильно привлекали внимание.
   Николаю Дмитриевичу уже были знакомы многие присутствовавшие на вечере. Однако он увидел несколько новых лиц и попросил Карла представить его им. Халленбург не заставил себя долго ждать. Двое мужчин направились в удалённый уголок зала, где одиноко стоял с бокалом шампанского в руках человек. Человек этот был одет в превосходный вечерний костюм. На груди красовался значок нацистской партии.
   - Господин Штрассер, позвольте представить вам господина генерала Николая Уварова. - Карл был невероятно хорош в парадной форме войск СД.
   - Русский?! - Отто Штрассер удивлённо посмотрел на Уварова.
   - Вас что-то смущает в этом? - Князь с улыбкой протянул человеку со значком руку.
   По всей видимости знаки отличия и ордена возымели своё. Штрассер ретировался, переместил бокал в левую руку и поздоровался с генералом.
   - Я тут человек новый, и, право, впервые встречаю русского в форме немецкого генерала. Да ещё ваши ордена ... Когда же вы успели? - бестактность Штрассера нисколько не удивила Уварова.
   - За четыре года войны с Россией. В Южной Австрийской Армии. А ещё в штабе восточно-прусской группы войск. Кайзер не гнушался моим происхождением. - В укоризненных словах Николая Дмитриевича не было ни сколько агрессии. Только теплота и дружелюбная улыбка.
   - Князь Уваров занимается очень важным делом для Рейха. Он руководит мобилизацией генерал-губернаторских земель. - Вмешался Халленбург.
   - Значит нам, с вами, предстоит тесное сотрудничество. Я прислан партией в Генерал-губернаторство для организации продовольственного снабжения. - Штрассер показался князю в эту минуту напыщенным индюком.
   - Действительно. Вы правильно заметили. Тесное сотрудничество. Ведь именно вы будете поставлять для моих подопечных продовольствие и обмундирование. А где же господин Классенберг? Ещё вчера этот пост занимал он. - Простота и любезность прямо искрились от князя.
   - Классенберга отправили на другое направление. Напомню вам, идёт война. Такие люди как мы сейчас нужны везде. Во всех частях империи. Классенберг сейчас направляется на север. Он сегодня сдал мне все дела.
   - Ну ладно. Давайте разговоры о работе оставим для наших кабинетов. Ведь сегодня праздник. Мы должны радоваться и праздновать. Новый год всё же.
   - Я думаю нам с вами стоит встретится во внеслужебной обстановке.
   - Чем вам эта обстановка не подходит? - Столь провокационные слова князь говорил так мило, что обескураживал Штрассера своей природной интеллигентностью.
   - Здесь слишком много лишних ушей. А мы должны обсудить очень многое по координации наших действий наедине.
   - Позвольте заметить, кроме Карла нас никто не слышит. Впрочем, Карл не обижайтесь, - Уваров обратился к Халленбургу, - но есть действительно такие аспекты, которые мы с господином Штрассером обсудим наедине. Но это будет завтра. Сегодня можно поговорить и о другом.
   - Кстати, Отто, а где же ваша супруга? Вы пришли один? - Карл старался перевести тему в другое русло.
   - Нет, она здесь. Гертруда пришла со мной - Штрассер обвёл взглядом зал. - Ах да, вон она. Беседует с какой-то дамой.
   - Очень любопытно получается. Знаете, что, Отто. Эта дама, моя супруга. - Князь снова улыбнулся своей обескураживающей улыбкой.
   - Как же они познакомились? - Отто был действительно удивлён таким совпадением.
   - Я думал, что вы в курсе, но раз так ... - Карл в небольшом смущении выдержал паузу, - Ваши супруги были знакомы в юности, когда учились вместе в Дрездене. - Халленбург был доволен своей осведомлённостью.
   - Карл! Как вам удалось это узнать! Ваш кругозор просто удивляет. - Штрассер был и удивлён и возмущён тем, что посторонний мужчина знает о его жене нечто, чего не знал он сам.
   - Работа обязывает меня знать всё ... - С ударением на последнем слове улыбнулся в ответ Халленбург.
   - Я введу вас в курс дела. Моя жена дальняя родственница моей матери. Они обе из рода Гогенцоллернов. Обе из Дрездена, и как ни странно, обе учились в юности в гимназии Дрездена. Я думаю, там моя жена и познакомилась с фрау Гертрудой. - Догадался князь, который и сам не знал раньше об этом.
   - Очень любопытно. Интересное совпадение. Я подумал, а что если нам встретиться не в рабочей обстановке, а скажем в каком-нибудь ресторане. - Общее прошлое жён, именитые корни князя сильно подействовали на непробиваемого Штрассера.
   - Я думаю, лучшего места, чем мой дом, для такой встречи не найти. Охотно приглашаю вас с семьёй к себе. И мы с вами плодотворно проведём время за коньяком и сигарами, и наши дамы наговорятся.
   - Очень любезно с вашей стороны. Я здесь никого, кроме Карла, не знаю. Да и Карл холостяк. А мне хочется как-то развлечь супругу. Визит к вам будет лучшим для этого мероприятием.
   Постепенно неуверенное общение основной массы гостей улетучивалось. Люди разделялись на группы интересов. Основное разделение произошло между мужчинами и женщинами. Дамы создали свой, неповторимый женский клуб, в который, спустя полчаса от его появления, мужчинам вход был воспрещён. Кавалеры же отделились от своих спутниц и тоже создали свой круг общения.
   Князь, Штрассер и Карл Халленбург присоединились к кружку, в котором обсуждались последние политические и военные новости. Эта группа представляла из себя мужчин среднего и старшего возрастов. Преобладали генеральские и полковничьи мундиры. Было несколько человек и в гражданском. Самым молодым в группе оказался офицер СД - Халленбург.
   - Меня поразила слабость России, уже месяц возятся с маленькой Финляндией и никак не сдвинутся с места. Слабого союзника себе выбрал Фюрер. - По говорившему полковнику легко можно было узнать старого вояку прусской закалки.
   - Я с вами полностью согласен, Адольф. Когда советы начали боевые действия, я был уверен, что через неделю их солдаты будут маршировать по улицам Хельсинки, как маршировали рука об руку с нашими солдатами в Бресте. Сталин этой войной показал всю свою слабость и неподготовленность. - Уже седой генерал повернулся к Уварову. - А что на это скажет наш русский друг.
   - Во-первых, я не был в России уже четверть века. А с тех пор русская армия кардинально изменилась. Она теперь совсем другая. У них решающую роль в бою играет не опытный унтер-офицер, а фанатик-комиссар, который только и следит, что за политическим воспитанием. И это сейчас, главная проблема русской армии. Они всю власть отдали в руки дилетантов. Уверен, на уроках этой войны Сталин многое поменяет. Думаю большевики примут меры, и ослабят влияние комиссаров в армии. А во-вторых, я не русский друг, я генерал Вермахта. Похоже мне до конца войны немцы будут ставить в упрёк то, что мой отец - русский князь! - Уваров демонстративно поставил ударение на слове князь.
   - Ну не обижайтесь, князь, - парировал седой генерал, - сейчас в нашем деле более важную роль играет не кровь и происхождение, а готовность служить общему делу. Ну и профессионализм конечно. - Седовласый пытался замять возникшую неловкость.
   - Лично меня больше удивляет странная война на западе, - Уваров переменил тему, - почему союзники до сих пор не ударили. Теперь у них такого шанса не будет. Всегда считал французов и англичан неповоротливыми черепахами. Их генералы всё ещё мыслят по-старому. Они уверены, что новая война вновь будет позиционной, окопной. Но мы то так с вами не думаем?!
   - Мы продемонстрировали блицкриг в Польше. Скоро та же судьба ждёт Францию. С Бельгией и Голландией мы расправимся быстро. С французами повозимся, но это не займёт много времени. Скоро все их земли будут частью Германской Империи! - Седовласый был доволен своей речью и напускным патриотизмом.
   До наступления нового года беседа продолжалась в том же духе. Когда пришли заветные минуты, люди собрались в общем зале. Послышались тосты во славу Фюрера и Третьего Рейха. В тот же день Уварову поступило предложение о вступление его сына в ряды Гитлерюгенда. Князь с восторгом его принял.
   Вечером 1 января в Москву поступило много кодированных сообщений из резедентур всего мира. Одним из наиболее важных было сообщение из Варшавы. В нём говорилось о настроении командования восточной группировки немецких войск, их материально-военном оснащении, расположении и численности. Также в нём говорилось о том, что Германия готовится к оккупации Дании и Норвегии (туда стягивались огромные силы Вермахта, и в том же направлении уехал гений военного снабжения Классенберг). Опасаться военных действий в 1940 году со стороны Германии Советскому Союзу не стоило. Слишком малочисленной и слабой была их восточная группировка. Тем более, что немцы готовили восток к возможной обороне, о чём говорили проводимые мероприятия. Да и Германия всё ещё считала СССР своим союзником. Пусть слабым, но союзником.
   Генерал германского Рейха уже четверть века не был в России. Но все эти четверть века Россия была с ним. Была в нём. Была в его жизни и работе.
  
  
  
  

Глава 12

"Игры кончились"

   В январе 1940 года полным ходом шла коллективизация западной Украины и Белоруссии. Этот эпизод в истории народов западной части СССР остался практически незамеченным. Всё внимание страны было привлечено к другому событию тех времён - Зимней Войне с Финляндией. Только об этом страна и говорила.
   - Алёша, я за твоими детками приехал. Пора им за настоящую работу браться. Игры кончились. Нужно переходить от тренировок к прямым действиям. - Чистяков прибыл в убежище и прямиком направился в комнату Уварова.
   - Дознание и пытки ... Не маловаты они ещё для этого? Когда я проходил обучение нас для этого забирали только в пятнадцать ... Чьё это решение? - Алексей был как никогда серьёзен.
   - Моё. Моё это решение. Тебе трудно будет понять. Но времени потом может не хватить. Да и сейчас самая подходящая обстановка. Ты должен понять. Думаешь мне самому легко будет детей такому ремеслу обучать ...
   - Придётся мне с ними поговорить. Серьёзно поговорить. Нам перед первым разом по сто грамм наливали. А ведь им ещё по двенадцать-тринадцать. Всё равно тут без ста грамм не разберёшься.
   - Я тут с собой привёз. Не только для нас с тобой. Для детей тоже.
   - Ты забираешь их сегодня?!
   - Да. Сегодня. Если надо, могу подождать.
   - Наливай ...
   Три солдата и капрал польской армии, попавшие в плен к советским войскам в сентябре 1939 года, были доставлены в небольшое здание с толстыми стенами и глубокими подвалами. Некогда этот дом принадлежал семье землевладельцев Збржиньских, польских шляхтичей. Вот уже пять месяцев, как Збржиньские бежали в Варшаву. Так поступали многие обеспеченные люди в начале Германо-Польской войны. Поток беженцев усилился, когда страна Советов воткнула нож в спину жертве - Польше. Пока два хищника - Германия и СССР терзали труп Польши: Гестапо на западе, НКВД на востоке, Юрий Владимирович Чистяков искал место для своей временной резиденции. Он такое место нашёл. Им стал дом этой самой семьи.
   Рядовые Сбигнев, Тадеуш, Марек и капрал польской армии Людвиг были доставлены в это здание в конце декабря 1939 года. Поместили молодых парней в подвале, который, заранее, из погреба для продуктов был добротно переоборудован в маленькую тюрьму.
   - Мы же рядовые. Я слышал, что всех солдат уже отпустили по домам. И дом мой от сюда недалеко, в Перемышле. Им же только офицеры нужны. Мы им зачем? - Добродушный, простоватый Тадеуш был уверен, что всё, что с ним произошло - нелепая случайность. Его уже давно пора отпустить домой к матери. Она у него одна осталась, после того как отец, девятнадцать лет назад погиб в Первую войну с русскими.
   - Тебе хорошо, Тадеуш, а вот что нам делать? Лично мне, что делать? Перемышль теперь русский город. А моя Познань. Та что там ... Кто меня через границу теперь то к немцам пропустит? А Сбигнев с Мареком? Кто им разрешит в Варшаву вернуться? Знаешь, что я тебе скажу. Нам либо совсем конец. Либо мы никогда больше домой не попадём. Я слышал третью дивизию всем составом в Сибирь сослали на поселение. А из Сибири не возвращаются ... - Капрал Людвиг Хайценовский был самым старшим из присутствовавших. Ему уже двадцать первый пошёл.
   - Хорошо, что хоть кормят ещё кое-как. Вот сегодня утром. Суп вроде ничего был. - Тадеуш за эти месяцы очень сильно похудел. Уходя в армию это был высокий толстенький юноша. Рост у него никто забирать не собирался, но вот советские арестантские супчики сделали своё дело. Кожа, да кости.
   - Кому что, а голодному похлёбка. Ты, кроме как о еде о чём-то другом поговорить можешь? Братцы, помните какое прозвище у него в учебке было? Толстый. Сейчас в пору тощим называть.
   - Вы на себя то посмотрите, сами худые то, страсть. А меня всё дразните. - Обиженно промычал Тадеуш.
   - Мы в армию шли, почти такими же были. А ты небось килограмм тридцать потерял. - Неунывающий шутник Марек, закончивший в этом году школу, и ушедший в армию добровольцем, был главным подстрекалой шуток над Толстяком-Тощим.
   - Ребята, не всё так плохо, нас обязательно когда-нибудь вернут к нормальной мирной жизни, это всё временно, ведь мы совсем недавно были солдатами страны, с которой большевики воевали, так что ... - речь капрала была остановлена щелчками замка от двери их камеры.
   - Рядовой Тадеуш Корила, на выход. - Раздался голос по ту сторону темницы.
   - Удачи Толстый ...
   - Тощий мы с тобой ...
   - Держись Тадеуш ...
   Практически одновременно друзья по несчастью начали напутствовать товарища.
   Тадеуша вывели из комнаты заключения двое солдат. Молодого человека, обличённого в тряпьё, в котором лишь смутно узнавалась военная форма армии польской, вели на верх. Конвоиры не отвечали на вопросы военнопленного. Хотя вопросы эти были самыми обычными в такой ситуации: - Куда меня ведёте? и - Что со мной будет?
   Через несколько минут молодой житель уже советского города Перемышля оказался в тёмной комнате здания, в котором располагалась темница. Парня посадили на стул, завязали руки за спинкой. Ещё немного повозившись, конвоиры вышли. Тёмнота помещения не позволяла Тадеушу осмотреться. Единственное, что он увидел, это стул посреди комнаты и лампа на длинной ножке, стоящая в нескольких метрах от стула.
   - Кто здесь, кто здесь ходит, я не вижу вас, назовите себя, пожалуйста ...
   Яркий свет ударил в лицо солдатику. Тадеуш не заметил, кто его зажёг. Всё, что ему удалось, это услышать шепот на русском языке в дальнем углу комнаты, очень похожий на детский, и чьи-то шаги. Именно он, человек, который двигался по комнате, включил лампу. Тадеуш не смог рассмотреть этого человека. Яркий свет не позволял этого. Виден был лишь силуэт крупного мужчины. Мужчина медлил. Тадеуш понял, что это будет допрос. На таком допросе, с лампой в тёмной комнате, он ещё не был, он лишь краем уха слышал, что на них попадали только офицеры, да и то с немецкими или же корнями уходящими в род чиновников и высоких посадских людей старой России.
   - Ну начнём ... - мужчина обратился к Тадеушу на польском языке с жутким русским акцентом.
   Дверь камеры отворилась, и солдаты, как мешок картошки, закинули в тёмное помещение нечто, похожее на человека. Марек, Людвиг и Сбигнев сразу бросились к человеку, который представлял из себя кровавое месиво. В этом изуродованном лице трудно было узнать простака Тадеуша. Солдаты оттащили своего товарища в глубь комнаты и уложили на нары. Нары, из грубо сколоченных досок ещё не успели отполироваться. Группа из четырёх польских узников была первой, кто занимал эту импровизированную тюрьму. Рубашка была разорвана. Из под неё виднелось посиневшее от побоев тело.
   - Здорово ему досталось. Бедняга ... - Сбигнев, за которым не было раньше замечено особенной жалости к людям, был шокирован обращением с ними, военнопленными ...
   - За что они его так, он же им ничего не сделал. Он же дурачок, ничего не знает. Простой рядовой. Он им ничего сделать плохого не может. Как же так? - У Марека начали сдавать нервы. Парню было жалко своего приятеля. Но сейчас он думал о том, что его ждёт тоже самое.
   - Вопросы, кому, что не понятно? - Чистяков обратился к ребятам, смирно сидевшим в тёмном углу комнаты, где только что проходил показательно-образовательный допрос.
   - Так дело не пойдёт. Уже завтра вы должны будете заниматься этим сами. Я для вас специально подопытных у НКВД зубами вырвал. Отдавать гады не хотели. Да и что там, ни одного офицера. Сопляки одни. Итак, какие будут вопросы? Всем всё ясно?! - Юрий Владимирович, оттирая руки от крови подопытного прикрикнул на ребят.
   - Вот только одного смельчака среди вас вижу - Сашу Сабурова. Только он один согласился мне ассистировать. А остальные что? Обделались?! Испугались?! Чего вам собственно боятся?! Вы же на нашей территории! Вот хотел бы посмотреть на вас, когда в тылу врага будете из языка сведения выбивать. А там, там, у врага в доме, это надо будет делать по-тихому, так, чтоб вас никто за руку не схватил. И в деле этом нельзя, выделяю - НЕЛЬЗЯ! малодушным быть. Каждый подходит к допросу по своему, кто-то получает от этого удовольствие, как я например, но это называется садизм. Таких как я не мало. Но мы всё же не большинство среди нашего брата. Многие брезгуют допросами, и делают это пересиливая себя. Понять таких можно. Лично я понимаю. Сам таким в начале был. И здесь два пути, как справиться с этим: первый - научиться получать удовольствие, заставить себя, приучить, и второй - пустить себе пулю в лоб. Почему? Да потому что пути назад из нашей организации нет. Оружие именное вам уже выдали. Выбор за вами. Осуждать никто не будет. Понимаю, это жестко, понимаю - вы ещё дети. Но путь у нас у всех такой. Все мы с вами в одной тарелке жаримся. Не забывайте - все мы одной ниточкой повязаны. Ваша главная цель - сломить заключённого. Поломать его волю к сопротивлению, выбить из него информацию, ту информацию, которая жизненно необходима для победы нашего правого дела. - Чистяков перевёл дыхание, присел на стул, на котором только что сидел допрашиваемый.
   - Вы должны выработать волю. Силу воли. Через не могу заставить себя идти на крайние меры. Даже на такие, как я вам сейчас продемонстрировал. Запомните - шантажом и угрозами вы не добьётесь по-настоящему желанного результата. Только силой, ребятки, только силой. Итак, сейчас мы с вами будем отрабатывать и усваивать то, что только что увидели. Саша. Сабуров. Иди сюда. Начнём с тебя ...
   Через несколько часов Тадеуш очнулся. Первая его мысль "Лучше сдохнуть!".
   - Они, они ... Меня пытал мальчик. Подросток. Как я понял они, они ... Они обучали его, мальчика, этому. Я, я им всё рассказал ... Всё, и где мама живёт, и что отец против них воевал. Они сказали, что я враг польского народа, что мне нет места в их социалистическом обществе ... - Парень, ещё сам недавно бывший мальчиком, расплакался. Расплакался на взрыд. От перенесённых унижений, боли, страха ...
   Товарищи по несчастью начали его успокаивать. Кто как мог. Но ребята, молодые польские солдатики, не знали как утешить друга. Каждый думал о том, что им предстоит то же самое. Они смертельно боялись этого. Тем более их испугали слова, что в пытках участвуют дети, и учатся этому у взрослых.
   Это была тревожная ночь. Не спали не только четверо заключённых. Не спали этой ночью и девять бродяг. Ребят, которым предстоит завтра зверски издеваться над другими ребятами, которые старше их на каких-нибудь пять-семь лет.
   В новенький замок металлической двери вставили новенький ключ. Ключ провернули и дверь открылась. В тёмную комнату проник лучик света. Этот лучик не был радостным и весёлым. Он нёс с собой страх, панику, унижение, смерть ...
   В дверях показалось лицо холёного солдата. Солдата доблестной красной армии, который должен отвести в комнату пыток другого солдата - побеждённой польской армии, своего ровесника.
   - Людвиг Хайценовский, на выход!
  
  
  

Глава 13

"Гитлер-Югенд"

   Диму Уварова мчал поезд Варшава-Берлин. Дима сидел в купе со своей матерью и сестрой. Семья ехала в столицу Третьего Рейха по весьма торжественной и важной причине. В Берлине детей должны были принять в ряды Гитлер-Югенда.
   Дорога не казалась детям скучной, как это обычно бывает. Под мирный стук колёс состава Дима с Ниной слушали мамины рассказы из воспоминаний её юности, проведённой в Германии. Мария Уварова была, пожалуй, единственным членом семьи, который не знал ни о существовании Бродяг, ни о том, что её муж работал на Россию в Первую мировую войну, ни тем более что он служил верой и правдой своей Родине сейчас. Великосветская дама была уверена в том, что именно она уговорила мужа перейти в Первую Мировую на сторону Центральных держав. Её уверенность была настолько велика, что она считала свою заслугу в просветлении мужа тайной. Ведь узнай кто, по какой именно причине князь покинул Россию, его заслуги перед Германией были бы ничтожны. Она была уверена, что давление жены в таком важном вопросе, как измена Родине не был бы воспринят Вермахтом должным образом. Поэтому она держала всё в строжайшей тайне. Так она договорилась с мужем ещё в 1914 году. С тех пор эта тема поднималась лишь единожды, после революции в России. Она припомнила Николаю Дмитриевичу о том, что если б не она, семья Уваровых попала бы под топор большевиков, что случилось со многими дворянскими и военными семьями России.
   Мария Уварова, истинная католичка, старалась воспитать детей в духе германского патриотизма. Она не придавала значению то, что видела детей не так часто, чтоб истинно привить им свои убеждения. Так как рядом с детьми дольше находился муж и его помощник Добрянский, убеждённый германофил, хотя сам и поляк, держало Марию Карловну в тумане веры в том, что дети станут такими же германофилами.
   У княгини были все на то основания, что бы доверять Добрянскому. Когда в 1916 году русские прорвали фронт, ворвались в тыл Австрийской армии, именно он, Николай Сергеевич спас её мужа. И поплатился за это ужасно. У него было изуродовано лицо. Теперь о той давней истории напоминал лишь шрам на лице Добрянского, проходящий от левого виска до верхней губы.
   Ещё до войны многие замечали необычайное сходство хозяина с Добрянским. Различить их можно было, если б оба не носили лёгкой бороды и усов. А вот с усами и бородкой - ну практически одно лицо. Теперь же этот шрам внёс свои коррективы ...
   Подъезжая к многомиллионному городу, поезд замедлил ход. Ребят изумила красота столицы Германии. Они раньше бывали во многих городах восточной Европы. Объездили практически всю Польшу, были в Москве, Ленинграде и Киеве, тайно конечно, долгое время жили во Львове. Но Берлин поразил воображение детей. Такого города они ещё не видели. Это была уже западная Европа. Совсем другой мир. Не тот, который они знали раньше.
   Основная масса праведных семей новой Германии отдавали своих детей в юношески-молодёжную организацию Гитлер-Югенд. Что она из себя представляла и собственного для чего была создана партийной верхушкой НСДАП.
   - Будущее принадлежит тому, кому принадлежит молодежь! - эти слова Геббельса, министра пропаганды нацистской Германии говорят о многом.
   Национал-социалистическая немецкая рабочая партия (НСНРП), а на немецком языке эта аббревиатура и будет звучать НСДАП, после прихода к власти в 1933 году нуждалась, прежде всего, в полной поддержке народа.
   Гитлер, на довоенном этапе, знаменит не только концлагерями, но и тем, что сумел вывести Германию из тяжелейшего экономического кризиса. Создал миллионы рабочих мест и возродил веру немцев в своё превосходство над другими народами. И до прихода национал-социалистов, в Германии были сильны шовинистические и националистические настроения народных масс на протяжении долгих лет.
   Для усиления этих настроений, в своих милитаристских интересах, фашистская верхушка Германии создаёт в короткий срок мощный аппарат пропаганды. Естественно при полном запрете других политических сил. Об оппозиционной свободной прессе и речи быть не могло.
   Если взрослых людей притянуть на свою сторону было сложно, а некоторых просто невозможно, министерство Геббельса решило свои основные усилия направить на воспитание новых поколений немцев. С детства вбивать в неокрепшие умы идеи расового превосходства, со всеми вытекающими последствиями.
   Идеологам Третьего рейха удалось достичь за короткий срок поистине впечатляющих результатов в деле промывки юных мозгов и воспитания молодежи в духе фанатичной преданности национал-социализму.
   Поистине ассам и профессионалам агитации из НСДАП легко удалось привлечь в ряды Гитлер-Югенда большинство немецких подростков, которые вступали туда абсолютно добровольно.
   Подопечные Геббельса, однако, не были оригинальны, многое было позаимствовано из американской молодёжной организации скаутов. Игровое начало, большой и дружный коллектив, романтика дальних походов, спортивные соревнования, здоровье тела и духа, дисциплина, сыграли своё дело. Те подростки, которые ещё не стали членами молодёжной ячейки Партии, мечтали попасть туда. Из рассказов свои сверстников они делали выводы, что лучшей альтернативы для времяпровождения просто не существует.
   Помимо прочего, была задействована мощная рекламная кампания - красочные агитационные плакаты, с которых на людей взирали счастливые, улыбающиеся дети, достигающие в детских лагерях превосходных спортивных результатов вызывали у родителей и их чад только одно желание - поскорее стать частью этой дружной семьи.
   Не стоит забывать и о том, что нацисты приняли, стоящие лишь зависти и подражания в других, демократических, странах, законы о защите прав и интересов молодёжи. Забота государства была реальной и неподдельной.
   Все эти факторы у большинства немецкого народа находили мощную поддержку. Через несколько лет после образования Гитлер-Югенда, редкая семья в Германии не имела члена этой организации. Вступление в ряды молодых гитлеровцев стало престижным и радостным событием в жизни немецких детей. Родители же гордились тем, что их дети стали частью такой, право, сплочённой и дружной семьи.
   - Дети, вы только послушайте, что говорит Фюрер, - Мария Карловна зачитывала детям часть речи Гитлера из газеты: "Я измеряю успех нашей работы не ростом протяженности наших дорог... не нашими новыми фабриками, не новыми мостами, которые мы строим, и даже не дивизиями, которые мы формируем. Высшая оценка успеха нашей работы -- это германское дитя, немецкая молодежь. Если они растут  -- я знаю, что наш народ не исчезнет и наш труд не пропадет втуне". Запомните, это не просто популизм и громкие фразы лидера государства. Эта реальная деятельность великого человека! Фюрер возродил Германию и сделал для неё гораздо больше своих предшественников! Воистину Великий Человек! - госпожа Уварова настолько увлеклась, что начала выкрикивать комментарии к статье слишком громко.
   На шум, доносящийся из купе Уваровых, прибежал проводник. Мужчина осторожно постучался, попросил разрешение войти.
   - Фрау Уварова, у вас всё в порядке? Вы так кричали, я подумал ... - человек в железнодорожной униформе был вежлив и смирен перед великосветскими пассажирами.
   - Всё в порядке. Я зачитывала детям речь Фюрера, где он говорит о нашей, немецкой молодёжи. Вы, наверное, уже читали эта статью? - Княгиня протянула проводнику газету.
   - О, право, госпожа, Вы так любезны ...
   - Если не читали, обязательно прочтите. У вас есть дети?
   - Да. Двое. - Судя по виду мужчины, которому можно было дать не более тридцати пяти, его дети были ещё не взрослыми.
   - Они, наверняка, ещё школьники? - Мария Карловна с дружелюбной улыбкой посмотрела на служащего немецкой железной дороги.
   - Да, фрау. Ева, моя младшая дочь, ей всего пять. А вот Эрнсту уже одиннадцать. Он уже давно ходит в школу.
   - А вот я везу детей в Берлин. Они у меня скоро станут членами Гитлер-Югенда. - Та гордость, с которой княгиня сказала это, была вовсе не высокомерной, а, скорее, гордостью матери, любящей и фанатичной матери за своих весьма успешных отпрысков.
   - Эрнст у меня тоже в этой организации. Он там очень счастлив. Вы даже представить себе не можете, как он каждый раз ждёт сборов. Его как магнитом туда тянет. Слава Богу, Фюрер нашёл, чем занять наших детей, а то ведь раньше они без дела и пользы по улицам слонялись. - Проводник хоть и понимал своё абсолютное неравенство с этими аристократами, но также он понимал и то, что в Гитлер-Югенде все дети равны. И присутствие его сына, а в будущем и дочери, не будет принижено присутствием ни каких-нибудь там Уваровых и иже с ними. Он говорил о сыне с достоинством, и всей любезностью прислуги. С его стороны была обязанность поддержать разговор с пассажирами, если те к нему сами обратились. О навязывании себя и речи быть не могло.
   - Почему же не могу представить, мои дети, - княгиня с любовной улыбкой матери посмотрела на Диму и Нину, - ждут не дождутся этого момента. Им так и не терпится надеть униформу.
   - Госпожа, дети, вынужден вас покинуть, мы приближаемся к Берлину. - Проводник вышел из купе и прихватил с собой газету, подаренную княгиней.
   На берлинском вокзале Уваровых ждали. Это были двое мужчин в штатском. Но всё в них выдавало принадлежность к особым организациям. Эти люди помогли Марии Карловне и детям с вещами. Сопроводили их до гостиницы. Княгиня поблагодарила мужчин, и уже было собралась дать им на чай. Но позже опомнилась, и подумала что это было бы для них оскорблением.
   Первые дни Мария Карловна посвятила тому, что показывала детям город. Она днём их возила по самым запоминающимся местам столицы Германии, по вечерам же, наносила визиты вежливости в дома, где жили её дальние родственники и давнишние знакомые. Так же княгиня ездила с детьми по адресам, которые ей посоветовал посетить муж. Позже они отправилась в государственный центр молодёжной организации Гитлер-Югенд.
   В огромном зале дворца молодёжи собралось множество ребят с родителями. Здесь присутствовали дети не только именитых мужей Отечества. Были приглашены семьи и из простых семей, чьи члены проявили себя в делах, поощрённых государством. Среди этой толпы преобладали семьи, чьи главы были в военных мундирах. В связи с таким важным событием в жизни своих детей, в этот день утром приехал и сам князь. Николай Дмитриевич надел своей парадный военный китель. Не забыл и о боевых орденах и железном кресте. Его генеральская форма выделялась на фоне других, где преобладали звания среднего офицерского состава.
   Настала торжественная минута. Дети временно были разлучены с родителями и препровождены в другой зал, где и должна была проходить церемония.
   - Николя, почему все так засуетились, что происходит? - Мария Карловна непонимающе обратилась к князю
   - Не знаю. Может что-то случилось. Война всё же ...
   До четы Уваровых стало доносится перешёптывание, постепенно переходившее в истерический говор.
   - Здесь Фюрер ...
   - Сам Фюрер здесь
   - Фюрер почтил нас своим вниманием ...
   - Какая честь ...
   - Мой сын никогда этого не забудет!
   Когда дверь, где проходила церемония, отворилась, и дети с шумом и хохотом помчались к своим родителям, только и было слышно от них, что Фюрер лично приколол значок им на грудь.
   Дима с Ниной, попав под общее возбуждённое состояние помчались к родителям с теми же возгласами.
   - Папа, мама, вы только посмотрите, посмотрите, - дети выпячивали грудь со значком, - её нам лично Фюрер приколол.
   Николай Дмитриевич обнял дочь, и передал её в объятия матери. Протянул руку сыну, пожал её. Дима не удержался, и кинулся в объятия к отцу. На груди мальчика блестел красно-белый, ромбовидный значок в золотой оправе со свастикой по середине.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Глава 14

"Русская дивизия"

   - Ганс, так сколько тебе сегодня, напомни? - уже хорошо подвыпивший начальник комендатуры небольшого польского городка приехал в лагерь для исправления, как их называли немцы, поздравить своего давнего приятеля - коменданта лагеря, с днём рождения.
   - Я тебе уже битый час толкую, тридцать мне сегодня. Юбилей, как ни как. - Ганс подлил коньяку в опустевший стакан гостя.
   - Ну давай снова выпьем за тебя, за твою блестящую карьеру, за твоё быстрое продвижение. Эх, хитрюга, ещё год назад ты был простым провинциальным полицейским, а сегодня ты делаешь самую важную работу для нас, немцев, ставишь, можно сказать, на путь истинный всяких там предателей и политически неблагонадёжных. Тебе ещё, дружище, повезло, что в твоём заведении этой жидовской мрази нет. Работёнка у твоих коллег в еврейских лагерях грязная, скажу я тебе. В этом дерьме иудейском всё своё рабочее время проводить. Я бы месяц не смог отмыться, после одного дня пребывания в таком лагере. А им же, беднягам, приходится ещё с этими ... возиться! Они ещё с ними церемонятся, пулю в затылок, и делам всем конец. А потом в топку штабелями! Только так мы Германию ... хотя стой, какую Германию, мы так весь мир от еврейской заразы почистим! - Адольф Гринберг увлёкся в своём поздравлении. Слишком уж он ретиво чистил Польшу не только от евреев. И, по его собственным рассказам, слегка увлекался. Как и в этот раз, поздравляя друга с днём рождения.
   - Зачем же пулю в затылок, пули нам понадобятся для войны. Их живыми в топку кидать надо. А товарищи из руководства СС сейчас внедряют ещё более прогрессивные методы. Слышал, газовыми камерами снабжают почти все лагеря. Вот это прогресс! Наука действительно стала по-настоящему полезной для немецкого народа. Сначала наши учёные дали нам превосходные танки, самолёты, пушки и корабли, теперь ещё и газ придумали. Молодцы! Что ещё скажешь?! До этого же ещё додуматься надо! Вот же светлая у кого-то голова! - Ганс тоже вошёл в экстаз. Тема очистки Европы была для него излюбленной. Он мог говорить об этом часами, и также часами смаковать способы массового уничтожения людей. Типичный представитель расы господ. Арийской расы. Лучший её представитель.
   - Ну, Адольф, выпьем? - Ганс приподнял слегка заполненный стакан и выпил.
   - За тебя, дружище! - Комендант повторил движения важного представителя Рейха.
   Дружеская посиделка комендантов была прервана стуком в дверь. Чиновники человеческих судеб, праздновавшие в кабинете главного человека концентрационного лагеря его день рождения, одновременно рассердились на того, кто прервал их веселье. Этим негодяем оказался один из офицеров лагеря. Гордость немецкого народа, точнее представитель этой гордости, вошёл в сановный кабинет с грустной новостью.
   - Приехали два человека из Варшавы. Хотят видеть вас. - офицер обратился к Гансу. - И они были очень рады тому, что застали тут и Вас, - на этот раз взор гордости обратился к Адольфу.
   Все три гордости, находящиеся в этот момент в кабинете, понимали, что приехали ещё более важные, чем они, предметы воздыхания рядовых бюргеров. Они ожидали их, но не думали, что те заявятся так скоро.
   - Должно быть Карл Халленбург с этим русским. - Пренебрежительно заявил представитель высшей расы Адольф Гринберг. Адольф был до 1933 года подмастерьем сапожника в маленьком, провинциально баварском городке. Сапожником был ОН. БОГ. Царь и Бог, для узников этого большого барака, окруженного колючей проволокой. Виновник попойки двух арийцев. Именинник.
   Халленбург и Уваров ступили на территорию не самого большого, но и не самого маленького исправительного лагеря Германии. Здесь, на территории с несколькими внушительными, по размерам, бараками для заключённых и уютными домиками для охраны и исправляющих, обнесённых высоким забором с колючей проволокой на верхушке, и проволокой с напряжением, по периметру, находилось не более нескольких тысяч уклонившихся от светлого и ясного пути Третьего Рейха. Позаботились немцы и о минных полях вокруг лагеря. Как же. Не забыли. Благо, учителя были хорошие. Было, у кого опыт перенимать по благоустройству таких злачных мест.
   Самым маленьким лагерем он быть не мог даже теоретически. Любой сотрудник среднего пошиба из НКВД или Гестапо мог устроить для себя любимого маленький, такой уютненький домашний концлагерь. Для нескольких человек. Можно и для одного. Не проблема. Все ресурсы двух сверхдержав работали на таких вот человечков. Среднего пошиба. А зачем собственно дома, можно сказать у очага семейного, свой концлагерь держать? Неужто на работе, в трудовые будни, общения со всяким отребьем мало? Да! Чтоб навыков не терять! А если человечек заболел. Простудился. Слёг бедненький. На недельки две, скажем. Так он ведь сноровку потеряет! Вот родственные партии и позаботились, что б передовики производства, народные герои, навыков не теряли. Проснулся он, значит, по нужде малой сходил, позавтракал, умылся, побрился, жену с детками из дому провёл, деток в школу, жену тоже по делам её, женским, а сам в подвальчик потопал. Работу на дом взял. Как же без этого. Ведь бухгалтеры тоже работу на дом берут. Вот и он от бухгалтера ни чем не отличается. Проявить себя человек хочет. Так что это был не самый маленький концлагерь в Европе, тем более в Германии. Самый маленький был у Ганса. Да ещё и уникальный. Самый передовой в мире. Любой товарищ из родственной НКВД позавидовал бы. Переездной! Гансу все друзья-товарищи из Гестапо завидовали. Поедет Ганс из Баварии в Бранденбург, и свой универсальный лагерь с собой везёт. На одного единственного заключённого. Из Бранденбурга в Силезию командировали Ганса, так он же не только с женой, детьми и скарбом едет. За собой и маленький лагерь тащит. Потом были Померания, Восточная Пруссия. Вот теперь Польша. Ох, сколько же червяков, как их добрый семьянин Ганс называл, перебывало в его лагере. Не пересчитаешь. Уйма! Но с немцами Гансу не особо приятно работать было. Всё же свои, арийцы. Хоть и оступившиеся с пути истинного, но арийцы. А вот на горизонте поляки появились. Вот тут Ганс и обрадовался. Ему бы хоть одного польского еврея прихватить. Но эти только в начале попадались. Ему больше политических подкидывают. Таких он быстро перевоспитывает. Они совсем другими людьми от Ганса уходят. Ну не беда, что некоторые не уходят. С кем не бывает. Мало ли кто на работе ошибок не допускает. Вон, у врачей сколько пациентов умирает. А у учителей сколько учеников, как были тупыми, так ими и остались. Только врач борется за жизнь пациента. Учитель учит ученика. А что будет потом ... Ну это уж не врач с учителем виноваты. Пациент уйдёт либо калекой либо в землю, ученик отправится в жизнь дворником, крестьянином, бандитом, ну, на крайний случай пойдёт работать в НКВД или Гестапо. От Ганса же никто не уходит не долечившись или не доучившись. Либо исправляются, либо ... Ну сами знаете.
   А на счёт евреев у Ганс была мечта. Надоело ему всяких там уклонистов исправлять. На какой-то там путь ставить. Вот дали ему лагерь. Перед ним задачи стоят. Планы выполнять надо, уклонистов надо полноценными в общество возвращать, чтоб за них потом стыдно перед Фюрером и германским народом не было. Чем больше процентов от поступивших вернётся, тем больше Гансу зачтётся. Вот это Гансу и было не по душе. Ему б настоящий лагерь. Самый настоящий. С газовыми камерами. С топками-крематориями. Правом расстрела без последствий ...
   - Ганс, Ганс, ты что, глухой что ли? Они могут пройти? - Адольф обратился к другу, который уже несколько минут сидел с отсутствующим, тупым лицом.
   - Да задумался я. Задумался. Отвлёкся. Пусть проходят. Зовите их прямо сюда. - Комендант отдал распоряжение офицеру.
   - О чём же ты таком думал? По лицу можно было сказать, что о бабе какой-то ...
   - Какая там баба. У меня жена есть. Я совсем о другом думал. Возвышенном ... - Ганс заулыбался лукавой, отнюдь не хитрой, улыбкой.
   В комнату вошли двое. Николай Дмитриевич и Карл. Князю, человеку светскому, голубых кровей, выросшему в блеске российского аристократического, интеллигентного общества, приходилось в своей жизни иметь дело со многими людьми. В силу своей профессии. Русского разведчика. Но с таким вот он ещё дела не имел. Сапожник, убогий недоучка, у которого в жизни получались хорошо лишь две вещи - ремонт чужой, ветхой, поношенной обуви и нечеловеческие, животные издевательства над людьми.
   Карл, хорошо знавший и Адольфа, и Ганса представил их Уварову. Князь брезгливо протянул руку обоим.
   - Генерал. Приглашаю вас и тебя Карл, за мой скромный стол. У меня сегодня праздник - мне тридцать лет. Представляете, мне сегодня уже тридцать. Это надо отметить! Вольф, - Комендант крикнул в дверь, где сразу нарисовалась голова знакомого нам офицера, - ещё два прибора для господ гостей!
   - Сию минут, Гер Комендант! - Оказывается и у расы господ есть свои лизоблюды.
   - Вольф. - Мягко сказал князь. - Никаких приборов не потребуется. Гер Комендант, - Уваров обратился к Гансу, - мы сюда приехали совсем по другой причине. Сердечно поздравляю вас с днём рождения, но я должен поскорее выполнить свой долг и торопиться. У нас с Карлом сегодня ещё много работы.
   - Вонючая русская свинья! Промозглая аристократишка! Да я таких как ты ... - Ганс вовремя опомнился, и решил эту свою мысль не произносить в слух. Прусская раболепность перед вышестоящим офицером глубоко сидела в крови немцев. Да и не настолько комендант был пьян.
   - Конечно, господин генерал. С чего начнём? - Заискивающе спросил Ганс.
   - Мне нужно, чтоб вы выстроили передо мной вот этих людей. - Князь протянул Геру список, составленный в казематах СД с одобрения Халлебурга.
   - Ганс, часть этих людей мы увезём с собой. Грузовики приедут чуть позже. Вот все бумаги. - Карл, в свою очередь, протянул коменданту ещё несколько бумаг.
   Хозяин лагеря внимательно осмотрел документы.
   - Вольф! - протяжный и слегка нервный крик Ганса вновь заставил появиться в дверях лицо немецкого офицера. - Эти люди должны построится на плаце через пять минут. Живо! - Список перекочевал в руки Вольфа.
   Ровно через пять минут несколько сотен людей стояли на плаце лагеря, где у них проходили переклички, мед осмотры, гимнастика, дневные прогулки и ещё много чего интересного из развлекательной программы этого весёлого заведения.
   - Граждане заключённые. Я генерал Вермахта. Меня зовут Николай Уваров. Что бы в будущем не возникало лишних вопросов - мой отец русский. Князь из древнего дома Уваровых. Мать немка. Из семьи Гогенцоллернов. Я прибыл сюда для того, чтобы сообщить вам радостную весть. Вы все можете быть освобождены из заключения прямо сейчас. Но при выполнении нескольких условий: первое - вы станете военнообязанными, второе - срок вашей службы не будет ограничен, я лично буду командовать вами, и когда вас демобилизовать, тоже буду решать лично я. Третье - все вы станете частью русской дивизии. Да, именно русской. Многие из вас воевали за Россию в Первую мировую войну. Кто-то из вас воевал и за Германию. Но всех вас объединяет то, что по крови вы - русские. Командный состав дивизии будет полностью составлен из вас. Те, кто имел боевой опыт или офицерский чин по возможности получат командные должности в дивизии. Итак. На размышление времени вам я не дам. Добровольцы - шаг вперёд!
  
  
  
  
  

Глава 15

"Роли меняются"

   Старинный город Львов, колыбель цивилизации на Западной Украине, в начале 1940-го года полностью преобразился. Впрочем, нет, внешне город остался таким же, каким он был в прошлом году. Когда административная власть была польской. Здания, фасады домов, деревья, улицы, дороги остались прежними. Всё выглядело так же, как и год назад. Изменилось лишь то, что вместо польских флагов и указателей город был завешен ярко красными флагами страны советов. И таблички на фасадах домов сменились. Да и польского орла сменил герб Советского Союза. Эти детали великого города были преобразованы новой властью быстро. Даже очень быстро.
   Кардинальные же изменения коснулись отнюдь не каменных и деревянных построек. Они очень сильно повлияли на жизнь простых людей. Львовян. Капиталистический режим буржуазной Польши сменился социалистическим Сталинской России.
   В феврале месяце Чистяков Юрий Владимирович приехал в убежище. Его визиту никто не удивился. Последнее время он приезжал на тренировочную базу бродяг неожиданно и в любое время суток. Вот и морозное зимнее утро 1940 года Чистяков нагрянул как снег на голову.
   - Доброе утро, Юрий Владимирович. - Алексей потягиваясь вышел встретить нежданного гостя. Алёша Уваров, по своему обычаю вышел в одних трусах.
   - Оденься! Пожалуйста. И позови Иру. Ребят можешь не беспокоить. Мне нужно поговорить с вами двумя. Давай. Время поджимает. - Юрий Владимирович нервно поглядывал на часы, задрав рукав правой руки.
   - Торопитесь?
   - Да, причём очень сильно.
   Алексей поднялся на верх. Разбудил Ирину. Через десять минут оба молодых человека сидели в рабочем кабинете Уварова. За столом Алёши удобно расселся Чистяков. Парочка сидела, как на приёме у высокого начальника. Но это было только внешнее впечатление.
   - В Москву вас обоих вызывают. Вылет сегодня.
   - На долго? - Ира была поражена.
   - Точно не знаю, но думаю, что не более, чем на две недели. - Чистяков смотрел в пол.
   - А как же ребята ... - На этот раз поразился Алёша.
   - На срок вашего отсутствия нянькой буду я.
   Через некоторое время после этого разговора, бродяги потихоньку начали стягиваться в нижний зал дома. Как это у них обычно и бывало, в восемь утра уже все были на ногах. Внизу, вместо привычных Алёши с Ирой, их встречал Чистяков.
   - Доброе утро, Юрий Владимирович. А где наши кураторы. - Этим утром первым жаворонков была Лена.
   - Вот все соберётесь, и расскажу, куда отправил ваших наставников. - Добродушно сказал мужчина, совсем не похожим на себя тоном. Обычно он разговаривал с ребятами весьма жёстко.
   Когда все собрались, Чистяков, как он и обещал Лене, собрал вокруг себя ребят.
   - Отправил я вашу парочку влюбленных в Москву. Отсутствовать они будут недели две. Не более трёх. Не беспокойтесь. В этот период времени их замещать буду я. Что там у вас в программе обучения на сегодня было запланировано? - Чистяков поинтересовался этим лишь из приличия. У него на этот счёт были совсем другие планы.
   - Мы должны были сегодня стрельбу из снайперской винтовки отрабатывать. В условиях города. - Лена ответила за всех.
   - Ну вот стрельбу мы можем и отработать. Сегодня. Транспортом и прочим обеспечу. А вот завтра. Ну, завтра и посмотрим. - Юрий Владимирович коварно улыбнулся.
   В начале одиннадцатого группа из девяти человек со снайперским снаряжением прибыла во Львов.
   - Задача - каждому из участников операции произвести по три выстрела с точным попаданием в цель. Цель не должна быть поражена смертельно. Желательно прохождение пули через мягкие ткани. Винтовка подлежит разборке. Разобранное оружие вместе с одеждой следует сложить в рюкзак. Отход с места стрельбы - самостоятельный и без прикрытия. Сбор в условленной точке ровно в 11,15. С этой точки вас заберёт машина и доставит в убежище. Кто опоздает, добираться будет самостоятельно. Выполнение задания буду проверять лично. Навещу каждую цель в больнице и проверю попадания. В случае летально исхода цели, или провала операции взыскивать буду строго. Очень строго. Я вас конечно из цепких лап НКВД вытащу. Это без труда. Но если вас местная милиция схватит ... Ох ребятки, проблем вам тогда не миновать. Выручать не стану. В этом случае - сами выбирайтесь. Задача всем понятна? - Чистяков инструктировал бродяг перед предстоящей учебной операцией.
   Юрий Владимирович был рад тому, что к 11,10 в условленном месте собрались уже все ребята. Каждый из них боялся опоздать и действовал крайне эффективно. Чувство страха и вырабатываемый им адреналин зачастую действуют на организм человека эффективно в экстремальных ситуациях.
   После обеда бродяг навестил Чистяков, только что приехавший их города.
   - Проверял больницу лично. Поздравляю с успешным выполнением задания. Всех вас, кроме одного. Из двадцати семи целей двадцать шесть отделаются лёгким испугом и максимум неделей пребывания в больнице. И лишь один человек останется инвалидом. Кто из вас стрелял в мужчину двадцати семи лет, сто семьдесят пять сантиметров роста, тёмноволосого? Одет он был в коричневый костюм. На голове у него была серая шляпа. Рядом с ним был найден серый плащ и чёрный портфель. По всей видимости цель сама сняла с себя плащ после падения на землю. - Юрий Владимирович обвёл взглядом девятерых ребят.
   - Какой же я дурак! Я так торопился, что ... Это я стрелял. Это полностью моя вина. - Марк Кеплер встал из за стола и свесив голову признался во всём сразу же.
   - Ну, дураком ты себя не называй. Дураки мы все. Люди, живущие на этой планете все дураки. Даже самый умный человек - и тот дурак. А почему? Вы знаете почему? - Чистяков вновь обвёл всех сидящих взглядом. На этот раз вопросительным взглядом.
   - Что? Никто не знает ответа на этот простой вопрос? Да всё просто. Всё подаётся в сравнении. Завтра самый умный человек на планете будет ещё умнее самого себя сегодняшнего. Также умнее самих себя завтра будете все вы. И я в том числе. С возрастом любой человек приобретает жизненный опыт. Этот опыт и есть то, что мы называем умом. А вообще это всё абстрактные выражения. Так что, ты вовсе не дурак. По отношению к самому себе сегодняшнему. Ты можешь быть дураком по отношению ко мне или, скажем, к академику Курчатову. Но кто может знать, насколько умным ты будешь в моём возрасте, или же когда достигнешь возраста Курчатова. Все эти предположения - абстракция. Давай будем говорить о том, что правильно ты сделал, а в чём ошибся. - Чистяков уставился на Марка.
   - Моя ошибка состояла в том, что я торопился. Тут я и дал маху. - Мальчик немного осмелел.
   - Даже самым умным людям свойственно ошибаться. Наши ошибки, в теории, должны нас уберечь от их повторения в будущем. Ошибаясь, мы становимся опытнее, умнее. По-моему, ум не измеряется познаниями в точных науках, или же в начитанности человека, для примера. Эти знания не помогут в преодолении трудностей в повседневной жизни. Ты сделал какие-нибудь выводы? - Юрий Владимирович резко изменил тон с дружелюбного на деловой.
   - Да. Выводы я сделал. - Марк снова понурил голову.
   - Какие?
   - Я решил, что от ныне торопиться никогда не буду. В смысле, я должен все задачи выполнять методично, быстро, эффективно, но не горячиться. Работать слаженно и с холодной головой.
   - Что ты для достижения этих целей планируешь делать?
   - Мне нужно тренироваться и оттачивать мастерство. И ещё ... В этом мне понадобиться помощь. Сам я с этим не справлюсь. - Кеплер вновь осмелел и последние слова сказал даже вызывающе, гордо.
   - Молодец. Правильные выводы делаешь. И хорошо, что не побоялся свою слабость всем показать, о помощи попросить. Хвалю. В нашем деле гордость ни к чему. Мы каждый день должны совершенствоваться. Я тебе лично обещаю, чем смогу - помогу. Лично буду с тобой заниматься. И, пока ваши прямые кураторы отсутствуют, нашей главной задачей в обучении будет лишь одно - нужно выработать у вас хладнокровие и трезвость ума в любом деле. Когда кому-нибудь кишки будете из живота доставать, или вам их будут доставать, вы должны будете от реальности отрешиться, и видеть перед собой только цель. Вот то главное, чем я с вами займусь в ближайшие две-три недели!
   Чистяков обошёл стол, за которым сидели ребята. Отодвинул один из свободных стульев и сел.
   - С вас на сегодня хватит. До конца дня всё время в вашем распоряжении.
   На следующее утро временный наставник собрал бродяг вместе и разъяснил им их задачи.
   - Часть из вас однажды уже посещало здание бывшей мэрии Львова, ныне львовского управления НКВД. Сегодня ночью вы проникнете туда вновь. Задачи простые. Достать из сейфа начальника городского отделения НКВД документы с очень важным содержанием. - Чистяков лукавой улыбкой посмотрел на Сашу Сабурова.
   - С деталями операции можете ознакомиться, прочитав содержимое вот этих папок. - Юрий Владимирович раздал ребятам девять жёлтых папок. Содержимое их, по всей видимости, было не велико.
   Уже через пять минут Чистяков оставил бродяг.
   - Похоже он над нами издевается. История повторяется. Добрянский в прошлый раз раздал нам хоть какие-то инструкции. Этот же тип предоставил нам только планы дома, которые я и так хорошо запомнила с прошлого раза, да и распорядок смены караулов. Ах да, вот ещё некоторые данные относительно этих особ, которые охраняют здание и работают в нём. Нет, это просто возмутительно! - Лена Лихно негодовала. Она постоянно жаловалась друзьям, что Чистяков их притесняет и работает с ребятами слишком жёстко. Не раз мальчики и девочки слышали от озорной Лены через чур уж резкие слова в адрес временного наставника.
   - Да Лена, мне он тоже не нравится. Но что поделаешь? Он ведь наш учитель. Наставник. Мы должны его слушаться. - Зина пыталась успокоить раздосадованную подругу.
   - А я разве не слушаю его? Я и не говорю, что мы должны противиться. Я лишь говорю то, что он плохой учитель. Его манера ... Его жестокость ... Нет, Ира не такая. Жду не дождусь, когда они с Алёшей вернуться.
   Через несколько дней, в центре киевского управления НКВД, которому непосредственно подчинялся львовский, появился Юрий Владимирович Чистяков. Под мышкой он нёс портфель, в котором лежали документы, украденные злоумышленниками. Это происшествие поставило на уши не только сотрудников ЧК Киевского военного округа. К поискам банды, известной как банда Митяя Гуревича, были привлечены и военные части. Ничего не смогла сделать и милиция, уже не первый месяц искавшая бандитов. Это удалось лишь одному человеку - Юрию Владимировичу Чистякову. Он вернул органам не только важные документы, содержание которых отображало главных врагов народа округа, но и часть народного имущества, конфискованного у членов банды. Известный клад Гуревича.
   Выходя из здания НКВД, Чистяков сжимал в кармане свой талисман. Царский золотой червонец из злополучного клада. Лишь один человек на свете знал истинную правду целостной картины этой истории. Конечно детали знали ещё и девять ребятишек. Но настоящим, полноценным носителем правды был новый глава львовского НКВД. Он пришёл на смену старому. Не справившемуся с должностью. Ох, и не знал же глава НКВД Киевского военного округа какой выдвиженец занял этот пост. Ах, и не догадывался даже, что этот человек уже готовит планы на занятие более высокого кабинета. Того самого кабинета. Киевского. Этим новым человеком был он. Юрий. Юрий Владимирович.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Глава 16

"20 апреля 1940 года"

   51-я годовщина со дня рождения Адольфа Гитлера. Не круглая дата. Но какие события окружали Германию и радовали её фюрера! Осенью прошлого года Третий Рейх победоносно растерзал Польшу. А вот совсем недавно, в этом году, войска мобилизованных бюргеров растоптали маленькую Данию и придушили сопротивление в Норвегии. Уже пять европейских стран: Австрия, Чехословакия, Польша, Дания и Норвегия были оккупированы немцами. Эти лёгкие победы вскружили головы даже самым большим скептикам доктрины блицкрига - молниеносной войны.
   Германские генералы и политики блестяще начали историю Тысячелетнего Рейха. Первые семь лет его существования вдвое увеличили его размеры и население. Армии и государству достались огромные и богатые трофеи практически нетронутые войной. В этом и был основной плюс блицкрига - не ввязываясь в лобовые атаки и не разрушая инфраструктуры и промышленных объектов глубоким рейдом в глубь обороны противника застать его врасплох и принудить капитулировать. Действительно, немцы, либо дипломатическими, либо блестящими военными компаниями, не выиграв не одной крупной битвы, уничтожили армии пяти стран. Свергли пять правительств. Поработили пять народов. И, смешно сказать, за каких-то два года. Весь мир был шокирован таким стремительном ростом новой Германской Империи. Да и сами немецкие генералы, разрабатывавшие стратегии молниеносной войны на бумаге, не ожидали великолепного осуществления их планов в реальности.
   Вернёмся к тому, что самым большим успехом Германии было то, что промышленность порабощённых стран досталась ей в руки практически нетронутой. Тут сравнений с Первой Мировой войной и быть не может. Та война была совсем другой. Тогда немцам в качестве трофеев доставались массы голодного населения противника, которых приходилось ещё и кормить за свой счёт. Здесь же порабощённое население кормило Германию. Положительно влиял ещё и тот фактор, что в начале своей завоевательной кампании немцев многие встречали с восторгом. Их притягивающая к себе, как гипноз, идеология, форма, свастика, воодушевляла в людях побеждённых стран фанатическое преклонение. Прозревал народ лишь тогда, когда сталкивался с Гестапо, СС, СД и прочими аббревиатурами. Прозревал ещё и тогда, когда видел по соседству со своим домом виселицы, устроенные прямо на телеграфных и телефонных столбах. Виселицы эти были сделаны для тех, кто был не доволен новым порядком, навязанным немецким оружием и наглостью Европе. Прозрел народ, когда соприкоснулся с националистической политикой Рейха - концлагерями, превосходстве немцев-арийцев над другими национальностями. Превосходство элементарное. В быту. При устройстве на работу предпочтение отдавалось немцу, нежели поляку, чеху или датчанину. В ресторан, с надписью "Только для господ немцев", в котором ещё вчера хозяином был еврей, а обслугой поляки, питались же там те, у кого на это хватало денег, могли зайти только господа арийцы. Не будут же представители высшей расы питаться в соседстве с сомнительными личностями - поляками, русскими и украинцами. Теми, кто был до прихода новых господ самыми частыми гостями этого заведения. И не только этого. Многих таких заведений на территории этих пяти стран и самой Германии. До прихода к власти НСДАП в кинотеатры, гостиницы, рестораны пускали и в самой Германии даже евреев. Да что там, евреи были, большей частью, хозяевами этих учреждений.
   Вот такой вот новый порядок воцарился в Европе. Его, новый порядок, хозяева новой Германии хотели распространить далеко за пределы Старого Света. И пока эти планы Вермахта осуществлялись. И очень даже быстро. Быстрее, чем на то рассчитывали сами немцы-арийцы.
   Все эти события радовали многих немцев и их союзников. Но больше всех доволен был один человек. Хотя он и не соответствовал тем нормам, которые выдвигал к идеальному арийцу - высокий, статный, светловолосый, с определёнными недалёкими людьми размерами черепа, физически сложенный, немец с далеко уходящими в прошлое германскими корнями. В общем Адольф Гитлер не соответствовал ни одному из этих догм национал-социалистической партии, выдвигаемых к немцам, как к высшей расе. Даже его фамилия - Гитлер, это всего лишь псевдоним. Впрочем, Шикльгрубер был не единственным лидером крупной державы начала двадцатого века, заменившим настоящую фамилию вымышленной. Из наиболее известных личностей выделяются прежде всего две: Ульянов-Ленин и Джугашвили-Сталин. Почему люди обычно меняют настоящие фамилии на псевдонимы. Со Сталиным понятно - Джугашвили был одним из величайших грабителей в Российской Империи. Поэтому всё прошлое вождя советского народа срочно уничтожалось, что бы выбелить его биографию. С Лениным примерно та же история - только он скрывался под чужой личиной, чтобы скрыться от царской охранки, преследовавшей его. А вот как же быть с Гитлером. Зачем он изменил фамилию? На этот вопрос утвердительно ответить не может никто. Это также покрыто тайной истории.
   Ближайшее окружение Адольфа Шикльгрубера давно не наблюдало своего вождя в таком превосходном настроении. Мало того, что приближался день рождения фюрера, так Германия принесла ему такой подарок, о котором он не мог и мечтать. Главный же подарок Вермахт принесёт Гитлеру в мае-июне этого же года. Когда падут Франция, Нидерланды, Бельгия и Люксембург. Довершат демарш гитлеровцев удачные походы на Югославию и Грецию перед большой войной на востоке. Но это будет для пятидесятилетнего лидера высшей нации ещё впереди.
   На большое празднество по поводу дня рождения фюрера было много приглашённых. Основную их массу составила политическая верхушка, генералитет и ближайшее окружение Адольфа. Однако, по личной инициативе Гитлера, празднество должны были разбавить какие-нибудь аристократы времён старой Германии.
   Всеми правдами и неправдами Николаю Дмитриевичу Уварову удалось попасть вместе с супругой в число приглашённых. Он, как потомок Фридриха по матери и Александра Первого по отцу, был самым титулованным гостем. Тем более, что его жена состояла в родственной связи с Гогенцоллернами, семьёй, правившей до фашистов Германией.
   - За здоровье нашего Фюрера! За славу Третьего Рейха! - этот тост был одним из первых на вечере.
   Адольф Гитлер, как человек не пьющий, держал в руках бокал с соком.
   - Приветствую всех вас. Я рад, доволен, что вы пришли навестить меня в этот скромный дом и поздравить вашего фюрера с его скромным праздником. - Обычно многословный лидер арийцев был на удивление краток.
   Впрочем, в этот вечер не пил ещё один человек за праздничным столом. Им был Уваров. Князь, генерал Германского Вермахта, должен был в этот вечер сохранить полную ясность головы. Николаю Дмитриевичу не обязательно было запоминать всё, что будет сказано на этом празднестве. По личному распоряжению Гитлера, все его застольные беседы записывали ряд стенографисток, что бы не пропустить ни единого слова, изречённого великим сыном германского народа. После, все эти записи попадали на стол начальника разведслужбы СССР. По особым каналам. Не тем, каналам на которых работал Уваров. Но князь знал, что эти каналы существуют. Но абсолютно не знал, кто обеспечивает их превосходное функционирование. Ему нужно было быть трезвым не для того, чтобы слушать тот бред, который изрекает начинающий стареть и оговаривать самого себя лидер. Нет. Уварова интересовало то, о чём будут говорить его генералы и министры. То, что не попадёт в записи стенографисток.
   - А. А вот и раки. Превосходные животные. Наверное вам нравиться их вкус. Вкус этих трупоедов. Я мяса не ем, поэтому не могу разделить с вами это сомнительное лакомство. К стати, Герман - Гитлер обратился к своему соседу за столом, Герингу, но обратился настолько громко, чтоб его услышали и остальные гости. - Знаете, как у нас, в Германии этих раков ловят. Увлекательнейшая история. - Толстяк Геринг, тем времен, уплетал их мясо в обе щеки, как и остальные приглашённые. - В одной небольшой деревушке, Гнейзау, если не ошибаюсь в Познани, умерла одна старуха. Родственники её, раздосадованные тем, что она, корга старая, им ничего в наследство не оставила, решили хоть после смерти нажиться на ней. Вблизи их деревни речка текла. Так вот. В той реке, раков водилось множество. Превосходных, по размеру, раков, хочу заметить. Так вот. Они труп этой старухи раздели, за ноги привязали, да и в речку окунули. Через несколько дней они вернулись к реке, за верёвку потянули, и труп старухи вытянули. А он, представляете - Адольф аж взвизгнул от удовольствия, - весь раками облеплен. Точно такими, каких вы сейчас едите. Представляете, они таким образом решили раков наловить. Ох, и принесла же старуха им прибыли. Целое состояние. Они её только через несколько месяцев похоронили. - Гитлер рассмеялся сам своему рассказу.
   Многие из присутствовавших по мере рассказа своего фюрера переставали есть раков. Кое-кто даже выплюнул содержимое рта в тарелку. К концу повествования продолжал есть варенных речных обитателей лишь один гость - сосед Адольфа по столу. Ему было всё ни почём.
   Геринг отвлёкся от понравившегося ему лакомства. - И что же с этой семейкой сделали наши доблестные штурмовики. - Толстяк осмотрел стол в поисках знакомых лиц и нашёл сконфуженное лицо Гиммлера. Шефа СС. Похоже Герман Геринг, глава Люфтваффе - немецких ВВС, принял эту историю за чистую монету.
   - Ну и идиот же вы, Герман! - Уже раздраженно воскликнул фюрер. - Конечно мы их всех расстреляли.
   Когда Адольф отпустил часть гостей в соседнюю комнату для важного мужского занятия - распития алкоголя и курения сигар, Уваров сразу же присоединился к вышедшим. Его супруга решила составить компанию не курящему и не пьющему Гитлеру. Адольф не забыл заметить уходящим о столь пагубных привычках.
   Выйдя в курильню, комнату, которая представляла из себя шикарно обставленный зал с огромным камином работы восемнадцатого века, к Уварову присоединился человек. Человек этот, ни чем не привлекающий внимания, нежно взял князя под локоть и отвёл в сторону, подальше от лишних ушей.
   - Извините меня князь за такую бесцеремонность. Я ждал этой минуты с самого начала праздника. Собственно, ради встречи с Вами, я сюда и пришёл. - В глазах человека зажёгся фанатичный огонёк.
   - Мы знакомы? - Это единственное, что мог выдавить из себя крайне удивлённый Николай Дмитриевич.
   - Нет, к сожалению нет. Меня зовут Зигмунд Вайзенберг. Я глава института паранормальных исследований. Это совершенное секретное учреждение, которое курирует фюрер лично. Мы уверены, что Германии ни в коем случае нельзя идти на Восток. На Россию. На Сталина. Но фюрер непреклонен. Он уверен, что этот большевистский вождь готовится сокрушить Третий Рейх следующим летом. Мы должны нанести превентивный удар. Иначе Германия, как государство немцев и Национал-социализма, канет в Лету. - Вайзенберг проговорил всё это так тихо и таинственно, что князю показалось, что этот человек спятил. Он точно сумасшедший.
   - Вы говорите невероятные вещи. Этого всего просто быть не может. Германия и СССР подписали договор о ненападении и сотрудничестве. Этот договор, пока что, обе стороны соблюдают. И поводов для войны между двумя союзническими государствами я не вижу ...
   - Князь, к счастью, вы не осведомлены так, как я. Мы готовимся к полномасштабному вторжению следующим летом. Нам надо опередить русских. Иначе нам конец.
   - Постойте, а при чём здесь этот институт, как вы там сказали, паранормальный, да и при чём здесь я? - Князь был шокирован услышанным.
   - Всё это имеет очень важное значение. Поверьте мне. Я не просто так говорю Вам всё это. Я уполномочен предложить вам очень важный пост в послевоенной России. Хотя и делаю это в весьма неудобной обстановке. Но время не ждёт. - Шепот Зигмунда перешёл на полушепот.
   - И что же это за пост такой? - Князь сам невольно перешёл на шепот.
   - О князь. Весьма и весьма привлекательный для Вас. Скажите мне, Уваров Николай Дмитриевич, Вы согласны стать царём возрождённой Российской Империи?
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Глава 17

"Артек"

   Ребята получили заслуженное право на отдых. Летом 1940 года они отправились отдыхать в Крым. Впервые после разъединения бродяг на две группы, львовскую и варшавскую, они соединились вместе.
   Первый день своего воссоединения ребята полностью посвятили разговорам. Обсуждалось всё - кто как провёл это время, кто что успел сделать, какие задания ребята успели выполнить. Эта встреча произошла в первых числах июня 1940 года. Первый летний месяц выдался жарким. У ребят было впечатление, однако, что лето длится уже не один месяц - не менее тёплым был май.
   Брат и сестра Уваровы показывали остальным свои значки гитлерюгенда. Бродяги проявляли интерес к идеологическим предметам гитлеровского Рейха. Интерес этот был исключительно познавательным. Отнюдь не таким фанатичным, какой ребята испытывали к знакам отличия Советского Союза.
   Когда страсти встречи улеглись, жизнь детей пришла в своё обычное русло. У многих возникли чувства, что этой разлуки вовсе не было. Хотя за столь длинный период, более, чем пол года, многие ребята изменились, особенно девочки, подросли, мальчики начали превращаться в юношей. Однако ребята не обратили внимания ни на внешние, чисто возрастные перемены, ни на внутренние, нравственные. А стороннему наблюдателю эти изменения быстро бросились бы в глаза. Не столько внешние, сколько внутренние. Душевный мир многих ребят сильно изменился за это время. То, что многим из них пришлось пережить за это время перевернуло их представление о жизни и взгляд на неё. Но ничто так не скрепляет дружбу, как совместная борьба и преодоление труднейших испытаний. Именно эта борьба и соединила их. Спаяла. Бродяги по мере своего совместного развития превращались в единый механизм, семью. Пусть их и не соединяли кровные узы, которые порой и не играют важной роли в близости многих людей, они считали себя братьями и сёстрами. И эта близость была сильнее кровной. Это была дружба - настоящая дружба.
   На следующий же день мальчики и девочки, как это обычно бывает, разделились. Им было о чём поговорить отдельно друг от друга. У мальчиков уже начали проявляться свои, юношеские, интересы. У девочек - девичьи. И это понятно. Бродяги находились в самом опасном возрасте. Эта стадия их развития определяла, какая личность сложиться внутри их душевного мира. Какие убеждения возьмут верх. Какие помыслы будут руководить ими в их, уже не столь далёкой, взрослой жизни. Ломались характеры. Взрывался взгляд на окружающий мир. Вырабатывалась воля к жизни, к борьбе. Не стоит забывать, что это были не обычные дети.
   Саша Сабуров уговорил своего друга Диму Уварова пойти с ним и другими ребятами на пляж. Только лишь подойдя к воде, ребята забылись в детском угаре настоящего счастья дружбы. На эти минуты было забыто всё. То, что из них, детей, готовили профессиональных разведчиков. То, что им предстояло убивать, пытать, совершать диверсии. Все эти заботы и ужасы взрослого мира были забыты на эти часы счастья. Дети окунулись с головой в детский мир.
   - А где же девчонки. Они же вроде сзади шли. Витька, они же следом за тобой были. - Марк, накувыркавшись в тёплой воде Чёрного моря, теперь просто расслабленно болтался в воде.
   - А на что они тебе? Любовь решил с кем-то закрутить? - Ваня Голубенко сам засмеялся своей шутке. Через секунду к нему присоединились другие ребята.
   - И кого же ты хочешь поцеловать, Зинку что ли? - Витя Макаренко хохотал громче всех.
   - Нет, ему Лена больше нравиться, он давно по ней сохнет. Так и норовит её на свидание пригласить. Особенно после того случаю в Ратуше. - Серёжа Яровский до сих пор не мог забыть, как Марк вместе с Леной вешали красный флаг на ратуше Львова.
   - Да ничего особенного там не произошло. Он только пощупал её немного, и всего то. - Витя Макаренко, который присутствовал при этом, заливался своим звонким смехом.
   - Это вышло случайно, я её подсаживал, и ты об этом знаешь, и вообще, каким тоном вы говорите о наших девочках. - Макр насупился, посерьёзнел.
   - Да брось ты обижаться Марк. Лучше вспомни как ты о моём с Зинкой свидании слушал, аж рот открыл. Классно я тогда всё придумал. Ну, чтоб тебя на проверку к Чистякову затянуть. - Саша Сабуров гордился своей сообразительностью.
   - Ребята, да что там, это всего лишь ...
   - Тихо, замолчите. Вы слышите? - Марк взволнованно прервал Мишу Коткина.
   - Я понимаю, что ты обиделся, но ведь ... Стоп! Я тоже слышу. Что это за звук такой странный. Похоже ...
   - Что-то случилось. - Марк побежал на берег. Выйдя из воды мальчик мигом взобрался на скалистую возвышенность возле пляжа и стал вглядываться в морскую гладь. Картина, которую он увидел поразила его.
   Марк мигом очутился в воде.
   - Все за мной. А ну! - Так быстро он ещё не плавал в своей жизни.
   - Что?! Что случилось?! - хором закричали ребята.
   - Там пароход тонет! Людей полно. Все кричат! Вы что, глухие?! - Марк уже успел далеко отплыть от друзей.
   - Витя. Макаренко! Беги к Алёше с Ирой и всё им расскажи. Пацаны. Ай-да за мной. - Сабуров взял на себя ответственность руководства. Это было в его привычке и принципах.
   Когда остальные ребята подплыли к месту крушения, они увидели удивительную и ужасающую картину. Небольшой катер, вмещающий не более ста человек, наткнулся на прибрежные скалы. Катер по самую палубу погрузился в воду. Самую большую опасность представляли волны, которые постоянно били о скалы и катер. Из-за этого судно пребывало в постоянном опасном движении. Если бы кто-то из пассажиров попал в то маленькое расстояние между катером и скалой, то этого человека бы просто раздавило. Небезопасно было и пребывание на самом катере, он постепенно погружался в воду.
   - Они все утонут. Нет смысла рисковать. - Голубенко выражал мысль, которую остальные пытались в себе подавить.
   - Я устал, мне не вытащить крупных людей. Только детей. Да и то нескольких. - Яровский побледнел. Похоже, его усталость была не физической, его шокировала ужасающая картина крушения.
   - Перестаньте. Это лучшее испытание для нас. Лучше не придумаешь. - Сабуров не потерял духа. - Вон, поглядите на Марка, он уже на катер взбирается.
   - Мы в отпуске. С меня хватило приключений в этом году. По самое горло хватило. - Коля Дрозд, похоже, не на шутку испугался.
   - Так! Пацаны. Страх засуньте в самый тёмный уголок головы. Забудьте о нём. Там люди гибнут. Вспомните, чему нас учили. Ну же, давайте проявим свои способности в настоящем деле. - Саша осмотрел всех ребят, державшихся посреди моря в нескольких десятках метров от катера.
   - Поплыли Саша. Берег близко. Кого сможем - вытащим! А там скоро и помощь подоспеет. - Дима Уваров поддержал друга.
   Ребята через не могу поплыли к месту крушения. И вот перед мальчиками возникли парализованные паникой лица пассажиров. Некоторые из ребят принялись приводить в чувства утопающих.
   - Та дай ты ему подзатыльник. Тресни его посильнее. Чтоб вернулся в сознание! - Сабуров прикрикнул на Вову Власова, который словами пытался успокоить мужчину средних лет, бесплодно барахтающегося в воде.
   Саша забрался на нос катера и начал от туда отдавать указания остальным. В том числе некоторым членам экипажа и активным пассажирам. Через несколько минут мальчикам удалось прекратить панику и организовать нормальную эвакуацию людей на сушу. Большинство пассажиров оставалось на катере.
   Когда из сотни людей около семидесяти были уже на берегу, начало происходить что-то непонятное. Маленький корабль начало шатать в разные стороны. Похоже ...
   - Он накреняется! Сейчас упадёт на левый борт. Шевелись! Быстро всем на правый борт. Мы должны выровнять судно. Бегом! Что стали, остолопы! - Саша разбушевался. Взрослые люди, тем не менее, подчинялись приказам грозного мальчугана в плавках.
   - Только крики и грозные команды понимаете! Нормально вам говоришь, ничего делать не хотите! Что за народ? - Юный герой негодовал.
   Звуки, издаваемы умирающим судном изменились. Похоже, словно покидающий этот мир человек, катер завыл.
   - Ё моё! Хватайтесь за что-нибудь. Держитесь! - Сабуров первым устремился к поручням и ухватился за них обеими руками. Его примеру последовали остальные.
   Эти минуты, секунды падения судна на левый борт показались Саше долгими часами. Он смотрел на происходящее вокруг, и ему казалось, что это кинокартина с замедленным движением киноплёнки. Движения и действия пассажиров казались ему размазанными и неестественными. Корабль с глухим, громким шумом завалился на бок. Агония прошла. Наступила смерть.
   Саша очнулся от того, что почувствовал на своих губах чьё-то прикосновение. Он попытался вдохнуть. Но ничего не получилось. Грудь что-то сдавило. А вдохи давались с трудом.
   - Выплёвывай! Выплёвывай! Тебе говорят, выплёвывай! - Мальчик разглядел лицо. Оно было ему знакомо. Он знал каждую его чёрточку, каждую особенность. Он любил это лицо.
   Из лёгких Сабурова вырвалась накопившаяся там морская вода, которой мальчик наглотался после падения в воду. Последнее, что он помнил - это то, как кто-то ухватился ему за шею, а другой за ноги потянул под воду.
   - Вот сволочи. Ты их спасаешь, а они меня чуть не утопили. - Прохрипел Сабуров, выплёвывая морскую воду их лёгких.
   - Храбрецы, ничего не скажешь. Это ж надо додуматься. Хорошо, что хоть никто из вас не пострадал. А ты. Дима. Тоже надумал. Что бы я твоему отцу говорил. А?! Как бы я ему в глаза глядел?! - Старший брат негодовал.
   - Но ведь со мной всё в порядке. Я цел. Он и твой отец тоже. - Дима сжал кулаки. Не на такую реакцию брата он рассчитывал. Думал, благодарить станет. Похвалит.
   - Вы хоть понимаете, что каждый из вас в отдельности намного ценнее для страны, чем все пассажиры, с этого парохода. Все они! Вы понимает это?! - Ребята впервые увидели Алексея Уварова таким.
   - Алёша. Не здесь. В доме с ними поговоришь. - Ира пыталась успокоить своего Алёшу.
   - Сам идти сможешь? - Марк протянул Сабурову руку и помог подняться на ноги.
   - Кажется да. Но иди со мной рядом. Что-то мне не по себе. - Саша был бледен и имел весьма не здоровый вид.
   Ребята, понурив головы, направились следом за своими кураторами.
   - Постойте. Постойте! - За бродягами гнался мужчина, которого мальчики вытащили из воды.
   - Чего вам? Что вы хотите? - Уваров старший устало обратился к незнакомцу.
   - Я ... Я благодарен вам. Вам всем. Уж и не помню кто меня вытащил. Но ... Вы спасли мне жизнь. И моей семье тоже. Спасибо вам. Спасибо ребята. Я редактор "Комсомольской правды". Обязательно об этом статью напишу. Как вас именовать? - сухощавый, высокий мужчина средних лет не отставал от Алёши.
   - Мы сборная по плаванию из Владивостока. Я их тренер. Где вы остановились? Я к вам зайду и дам все надлежащие комментарии ... - У Алексея с мужчиной завязался разговор.
   - Марк. Ты иди. Я дальше сам. Мне одному побыть надо.
   - Точно? Ты уверен?
   - Да.
   - Ну хорошо Саша. Как знаешь.
   Когда Кеплер отошёл на значительное расстояние, Сабуров подошёл к Лене.
   - Спасибо тебе. - Бледность Сашиного лица резко сменилась багрянцем.
   - Да что там, это только искусственное дыхание. Массаж сердца Алексей Николаевич делал. Его благодари.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Глава 18

"Аристократ"

(Данная глава будет полностью перефразирована. Она находится в "черновом" варианте.)

   После разгрома Польши и передела её территорий между Германией и СССР, Вермахт повернул свою военную машину на Запад. Готовилось крупномасштабное вторжение во Францию. Так как французы после Первой Мировой войны построили на франко-германской границе мощнейшую линию укреплений "Мажино", Германия могла наносить удар по своему смертельному врагу только в одном направлении - Северном, т.е. через территории Бельгии, Голландии и Люксембурга. Союзное командование готовилось встретить немецкие армии именно в Бельгии, и начало сосредотачивать там свои основные силы. Удар в лоб по линии "Мажино" был немыслим как со стороны союзников, так и самими немцами.
   Германский штаб нашёл лазейку, маленькую дверцу во дворец победы над Францией. Союзники и помыслить не могли, что германские генералы отважатся нанести мощный и стремительный танковый удар через территорию Люксембурга. Ведь сразу за этой маленькой страной лежали горные Арденны. Ну кто мог подумать, что немцы осмелятся втиснуться со своими танковыми армадами на тоненькую горную дорогу, где, теоретически, танкам не место.
   Этот рискованный шаг себя оправдал. Отрезав в кратчайшие сроки северную группировку союзных войск от Франции немецкие танки устремились к Ла-Маншу. На своём пути они не встретили практически никакого сопротивления. Расчленив армии союзников на два лагеря Германия молниеносно выиграла войну на Западе. За несколько недель пали Люксембург, Бельгия, Голландия и Франция.
   После таких блистательных побед Гитлера, Муссолини понял, кто теперь хозяин в Европе. Италии ничего другого не оставалось, как кинуться в объятия Германии. Вслед за "Тройственный пактом" последовал полноценный военный союз двух фашистских стран Старого Света.
   Самое удивительное во всём этом то, что советское правительство на весь мир кричало о том, что союзники предали Польшу. Ведь они могли нанести мощный удар в тыл немцам, когда их основные силы топтали восточного соседа. Действительно, если бы союзные армии ударили по тем небольшим силам на западе Германии в сентябре 1939 года, возможно и не было бы такого исторического события, как Вторая Мировая война. Но они не ударили. Почему? Это вопрос для историков и политиков.
   Но как же себя повёл СССР в абсолютно схожей ситуации? В мае 1940 года восточная граница Германии была полностью оголена. Немцы, доверяя своему союзнику - Сталину, оставили на границе с СССР ничтожно малые силы. Сделай Советский Союз удар тем, чем он располагал весной 1940 года по фашистской Германии, война продлилась бы гораздо меньше, чем в настоящей истории. И не было бы тех миллионных жертв, которые принесла эта проклятая война.
   Имея десятикратное превосходство в силах на границе с будущим врагом, Москва не сделала того, в чём осенью 1939 года обвиняла Францию и Великобританию. Этот шаг чуть было не стоил жизни славянскому народу. Жизни огромной страны. Десятков миллионов человек.
   10 мая 1940 года, когда восемьдесят процентов немецких сил начали своё неудержимое шествие на Запад, от советско-германской границы до Берлина было не многим более 400 километров. Так близко к столице Третьего Рейха Красной Армии удалось приблизиться лишь в августе 1944 года. А если б СССР нанёс стремительный удар в мае 1940? Ведь был же опыт разгрома крупных сил Японии в Монголии. Был же опыт преодоления сверх укреплённой линии "Маннергейма" в Финляндии.
   К сожалению Генеральный Штаб СССР не умел заглядывать в будущее. Этого не может никто. Если б умел, то наверняка нанёс бы этот удар. Но остаётся вопрос - зачем было обвинять союзников в близорукости? Почему эта самую близорукость не замечали за собой?
   Сидя у себя в рабочем кабинете, Николай Дмитриевич Уваров очень сильно сожалел о том, что решился в такое неспокойное время отправить варшавскую группу Бродяг на отдых в Крым. Он не переживал о том, что возникнут проблемы при переходе границы. Тут он был полностью спокоен.
   Во-первых, ребята переправлялись самым надёжным и проверенным маршрутом - на венгерско-советской границе. Это было гораздо безопаснее, нежели переход германо-советской границы. Да и старые подземные ходы, которые проходили как раз под сторожевыми постами обеих стран, были известны князю лично ещё со времён его службы в штабе австрийской армии. Сейчас эти подземелья во всю использовались Советским Союзом. К счастью сначала ВЧК, а затем уже и НКВД и ГРУ позаботились о том, чтобы тайна подземелий осталась только в руках Красной Армии. Точнее разведслужб Красной Армии. Те, кто знал о этих ходах, и при этом жил за территорией СССР был уничтожен ещё в двадцатых годах. К сожалению работы разведчикам добавилось после того, как в начале тридцатых на подземелья случайно наткнулись рабочие, прокладывавшие железнодорожную ветку. Эти любопытные чешские копатели, а обнаруженный участок огромного подземного комплекса находился на территории Закарпатской Украины, находившейся в то время в составе Чехословакии, подняли из-за старых пещер слишком большой шум. Конечно потом удалось убедить всех и вся, что это всего лишь старые заброшенные шахты, но и потрудится над несчастными случаями, произошедшими сразу с добрым десятком человек, было трудновато. Когда всё поутихло, этими туннелями решено было вновь пользоваться в полною мощь.
   И, если учесть, что уже более семи лет этот ход был абсолютно непререкаем в вопросе скрытности и безопасности, тут у князя не могло возникнуть дурных мыслей.
   Менее всего Уваров старший думал о том, как ребята будут пробираться через германо-венгерскую границу. Имея те документы и направления, которые имели дети, их свободный проезд в страну-сателлит Германии был вопросом не вызывающим никаких проблем.
   Во-вторых с бродягами шёл Добрянский. Настоящий Добрянский. Он, как ему и положено, сделал грим со шрамом, немного изменил внешность и был похож на самого себя. Такие вот манипуляции двум Николаям приходилось проделывать часто. То один в роли князя а другой выступает слугой, затем роли меняются и уже аристократ становится верным помощником своего вчерашнего слуги - сегодняшнего князя. Эти два человека уже стали виртуозами перевоплощений. Настолько досконально изучили две манеры говорить, ходить и вести себя в обществе, что им это не составляло труда. Стоило двум мужчинам зайти в освещённое помещение на пол часа, они полностью менялись местами. Спасало и внешнее сходство.
   В верности и профессионализме Добрянского Уваров не сомневался, поэтому здесь он тоже не переживал за детей.
   Его мучил лишь один вопрос. Почему он не пошёл с ними сам в обличие Добрянского. Ведь можно было Николая Сергеевича оставить и здесь - в Варшаве. Но он на это не решился в последний момент. Здесь, в тылу врага, на нём была очень высокая ответственность. События так стремительно набирали оборот, что князь не мог отвлекаться на такие мелочи, как сопровождение будущих разведчиков на заслуженный отдых. Может быть, если б там не было его собственных детей, он бы и не думал об этом. И это сильно терзало его. Он прекрасно понимал, что так думать неправильно. В такой ситуации, в которой находятся люди, такие как Уваров - разведчики, нет места привязанностям, тем более родственным. Это может привести к провалу. Любое лишнее слово, жест, движение может привести к провалу. Но он не имеет право на ошубку. Он принял единственное правильное решение - отправить на это задание проверенного человека, Добрянского. И он правильно сделал, что не пошёл сам.
   Решив так с самим собой, что поступил правильно, Николай Дмитриевич начал обдумывать то, что занимало его с 20 апреля. Вот уже месяц его волновал вопрос, на который он сам себе не мог ответить. Почему? Почему фашисты предложили именно ему императорский престол России. В Германии, да и не только В Германии, но и в странах, подконтрольных спецслужбам и администрации Рейха, проживало не мало родственников Романовых, которые бы согласились без зазрения совести принять от немцев такой дар. И по родственным связям к последнему Царю России они имели на то больше прав, чем он, Уваров. Да что там, Николай Дмитриевич даже фамилию носил не императорскую. Она, фамилия, хоть и была знатного рода, он хоть и приходился дальним родственником Императору, но почему? Его волновало именно это.
   Должно быть не малую роль сыграло и его родство с Германской императорской семьёй. Да и его супруга была родственницей императора Германии. Возможно фашисты руководились этими соображениями.
   Хотя князь и ответил Вайзенбергу, что он подумает, а тот в свою очередь сказал, что в нужное время напомнит, час ещё не пробил.
   Нет, Уваров не льстил своему самолюбию, что он может занять тот трон, о котором он и мечтать не мог. И он не переметнулся на сторону немцев. Он думал об этом. Серьёзно думал. Но первое, что он сделал - это сообщил обо всём центру. Москва не заставила себя долго ждать. По всей видимости это сообщение сильно взволновало кого-то в Кремле. Буквально через несколько дней в доме князя появился человек. Этот человек приехал с заданием, которое рассмешило князя. Он должен был узнать у Николая Дмитриевича все подробности той роковой встречи на дне рождения фюрера Германии.
   Уварова поразило то, что Москва была готова рискнуть им, как разведчиком, только для того, чтобы узнать подробности. Ведь его послание было настолько подробным и исчерпывающим, что человек присланный с таким высоким риском разоблачения князя, не узнал ничего нового.
   Вкратце Уваров доложил об этом в своём первом донесении, затем подробнейший доклад отправил с детьми.
   Позже оказалось, что донесение, отправленное с Добрянским, разминулось с посланцем Москвы. Оказалось, что вопрос возрождения монархии пугал обитателей Кремля. Прошло не так много времени с тех пор, как был уничтожен последний русский Царь. Народная память была ещё слишком свежей, и всколыхни её кто-то, да посильней, возможно большевистский режим и не выдержал бы. Ещё бы. Многовековая страна царей в генетической памяти народа была сильней жалких двадцати лет социалистического строя. Уваров понимал это. Понимал и то, что Москва опасается за него. Какое решение примет человек, больше двадцати лет проживший за пределами Родины, да ещё и не с пролетарским прошлым?
   Комиссарские догмы и суеверия времён Гражданской войны не только не изжили себя. После коллективизации начала тридцатых и чисток их конца, эти заблуждения только усилились. Вера Москвы в преданность Уварова, перестали удивлять не только самого князя, но и тех, кто знал, что он работает на разведку Сталина.
   Наверное, всё-таки этот человек приезжал не за подробностями встречи. Скорее он приезжал проверить, прощупать князя. Убедиться в его верности режиму.
   Сейчас Уваров сидел, и его поразила очень волнующая и странная мысль, а как он, собственно, выглядел этот человек. Припоминается, средних лет, среднего роста, средней комплекции ... Князь поймал себя на мысли, что он не может вспомнить лица этого человека. А ведь он уехал только вчера. Как такое может быть?
   Тем временем таинственный человек ехал в Москву с докладом о Николае Дмитриевиче Уварове. Он вёз в высокий кремлёвский кабинет обнадёживающие известия. Москва может верить резиденту с кодовым именем "Аристократ". И этот человек был уверен в том, что именно его доклад, и его мнение, в котором не сомневался человек из высокого кабинета, сейчас сыграет решающую роль в вопросе - А не вернуть ли нам, товарищи, гражданина "Аристократа" в Москву?
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Глава 19

"Познаньский лес"

   - Прежде всего, хочу всех вас поблагодарить за проделанную работу. Те документы, которые вам удалось добыть, сыграют очень важную роль в следующей операции. - Добрянский беседовал с ребятами в варшавском доме князя.
   Ловко подстроив автомобильную катастрофу, польская ячейка бродяг совершила немыслимую и весьма дерзкую вылазку в тылу Германии. Мерседес, в котором ехал посыльный Генерального Штаба Вермахта, разбился в пригороде Познани. Авария была подстроена настолько мастерски, что о её неестественности даже не догадались выехавшие из СД специалисты. А догадайся они, что посыльный был убит, всю работу по добыче документации пришлось бы начинать с начала. А так, для немцев это был простой несчастный случай с офицером связи близ Познани. Этот польский город был важным связующим звеном между Берлином и Варшавой. Важен он был тем, что в нём находился узел связи, обеспечивающий непрерывное общение генералов из столицы Германии и их подчинённых, расквартированных в восточных землях. Советское командование интересовалось именно восточными землями Германии, ведь они граничили с западными областями СССР.
   Что из себя представляли эти восточные земли в конце лета 1940 года? Оккупированная немцами западная Польша превратилась в гигантскую стройку. Спешно строились автострады, шоссейные дороги второстепенного значения, аэродромы, казармы, склады. Германия готовилась к войне на востоке.
   Это было естественно. Главный враг Гитлера - Франция, был побеждён в кротчайшие сроки. Все остальные маленькие страны континентальной Европы были либо союзниками Германии, либо её новыми землями. Остальных, кого не успела застать эта участь, должны были в скором времени повторить судьбу страны Наполеона. У Германии оставался единственный враг, с кем она имела общие границы. Этим врагом был Союз Советских Социалистических Республик.
   В Кремле понимали всю важность сложившейся ситуации. Не даром на остальной довоенной территории Польши Генштаб СССР проделывал ту же работу, что и немцы. Так же спешно строились военные объекты, которые должны послужить в будущем военной машине Красной Армии.
   - После столь успешной операции мы располагаем точной схемой узлов связи германской армии. - Николай Сергеевич сделал небольшую паузу. - Как думаете, зачем нам карты, с местонахождением кабелей связи немцев?
   - Мы устроим диверсию? Повредим кабель в каком-нибудь труднодоступном месте, и пусть потом ремонтируют. Время теряют! - Нина Уварова прям таки выпалила это, своим высоким девичьим голосом. Ей свойственна была черта отвечать на подобных собраниях и занятиях раньше других. К сожалению девочка зачастую ошибалась.
   - Идея твоя, Нина, не плохая. Мы обязательно будем проделывать подобные фокусы во время войны. Но сейчас, когда война ещё не началась, у нас есть другие задачи. - Добрянский вновь сделал небольшую паузу. - Я уже сам и ответил на свой же вопрос. По крайней мере сделал слишком много подсказок. Может ты Дима? Поправишь сестру?
   - Мне пока ничего в голову не приходит, кроме Нининых мыслей. Но ведь она не права? Вы так сказали. - Дима знал ответ на этот вопрос, ещё до того как Нина начала излагать свою версию, но он не хотел таким образом унижать сестру своим превосходством.
   - Можно я? - Дима Кулибин, которого все звали Митей, и привыкший к этому имени, потянул руку в верх.
   - Конечно Митя, почему нет? - Николай Сергеевич улыбнулся в свои усы. Добрянский не так часто улыбался. Когда его лицо принимало довольный вид, его шрам очень искажался и делал его улыбку зловещей. Добрянский знал это. Поэтому его ужасную улыбку на лице ребята наблюдали очень редко.
   - Я думаю, что мы подключимся к их кабелям, по которым немцы ведут переговоры из Берлина с польскими гарнизонами. Ещё думаю, что по этой же линии в войска и инженерные службы поступают все указания по нынешним мероприятиям немцев на востоке Германии. Именно эти разговоры мы и будем слушать. А потом всё услышанное будем передавать в Москву. Да. Именно так. В Москву. - Кулибин немного растерялся при упоминании столицы Союза. Когда он назвал это слово, Добрянский улыбнулся настолько широко, что стал выглядеть совсем уж страшно. Митя и подумал, что сказанул лишнее.
   Николай Сергеевич догадавшись, в чём дело, сделал строгий вид. Похвалил мальчика за догадливость и правильную логику ответа.
   - В ближайшие дни мы должны выбрать место, где мы будем вклиниваться в немецкую связь. Этим займётся две группы. С одной поеду я, с другой Николай Дмитриевич. - Добрянский увидел довольный вид Нины. - Нет, солнышко моё, ты пойдешь в группе со мной. Можешь быть в этом уверена. - Николай Сергеевич строго, и в тоже время ласково посмотрел на девочку.
   - Я думала, что ...
   - Неправильно ты думала. - Добрянский перебил Нину. - Неправильно!
   Ранним августовским утром четыре человека появились в лесу близ польского города Познань. Среди трёх маленьких детских фигур выделялась одна большая и статная. Издалека было видно, что это мужчина. Широкие плечи и высокий рост выдавали его. Но в этом лесу, тем более этим утром их никто не должен был увидеть. Точно также, как не должны были увидеть точно такую же четвёрку в другой, противоположной части леса.
   Если б кто-то всё же увидел издалека другую группу людей, а прежде первую, то этот человек подумал бы, что ему померещилось, либо эти люди перемещаются ну очень быстро. Эти двое мужчин были так похожи и лицом и фигурой, и каждый из них, в придачу, шествовал с тремя детьми. Но такого человека, способного заглянуть в две разные части познаньского леса ранним августовским утром 1940 года поблизости не было. Не было вообще никого в этом лесу. Кроме этих восьми человек. Четверых в одной его части и ещё четверых в другой.
   - Ребята, мы уже совсем близко от цели. Судя по карте, осталось не многим более ста метров. - Добрянский сверился с компасом. - Да. Так оно и есть. Осталось сто метров.
   Николай Сергеевич шёл первым. Он своим могучим телом расчищал дорогу детям, шёл через не слишком густые ветви деревьев, и какие необходимо приподнимал, чтобы ребята могли пройти.
   С Добрянским пошли и Дима и Нина Уваровы. Это было личное решение князя. Он не хотел, что бы его дети чувствовали себя особенными в его компании. Также с Николаем Сергеевичем решено было отправить Ваню Голубенко. С Николаем Дмитриевичем отправились на задание Митя Кулибин, Коля Дрозд и Ира Стецько.
   Группа Добрянского подошла к месту, указанному на карте. Обычный человек, гуляющий в этом месте, будь то грибник, охотник или просто ротозей, ни за что бы не заметил здесь чего-то особенного. Ничего особенного не заметили и ребята в купе с Николаем Сергеевичем. Но у них было превосходство над обычными туристами леса. У них был точный план расположения подземного кабеля.
   - Готовьте лопаты. Сейчас копать будете. - Добрянский сказал это таким тоном, что ни у кого не возникло желания возразить. Дети надеялись в глубине души на то, что копать будет именно он. Их учитель и наставник.
   - Николай Сергеевич. А где копать то? - Ваня достал свою сапёрную лопату с откидной ручкой.
   - Держи. - Добрянский протянул Голубенко бумаги и компас. - Вспоминай, чему вас учили. А вы что стали? - Мужчина обратился к брату и сестре. - Вас, сердечные, это тоже касается. - Похоже у верного человека князя сегодня было плохое настроение. Ребята знали, что когда он такой, с ним лучше не спорить и не задавать лишних вопросов. Под горячую руку и огреть может. Да если Добрянский и прикрикнет, то любому и этого хватит.
   Все трое принялись за работу. Дети нагнулись над картой. Их совет был коротким, каждый из них прекрасно ориентировался на местности и читал карты.
   Принялись копать.
   - Вы поаккуратнее только. Кабель не повредите. Они, там у себя, обрыв сразу обнаружат. Приспособились, гады. - Хмурое лицо Добрянского не говорило о том, что его настроение может улучшиться. - Ваня, ну кому говорят, аккуратнее. Не переусердствуй.
   - Николай Сергеевич. Кажется, я нашла что-то. Точно. Смотрите, это труба. Они кабель в трубе проложили. - Нина приподнялась с корточек и уступила своё место командиру группы.
   - Труба водопроводная. Вот чёрт. А у нас никаких подручных средств нет. Ничего. И в документах об этом ни слова. Как это понимать? - Добрянский задал этот вопрос и себе и детям.
   - Может, может ... - Дима забеспокоился и стал оглядываться по сторонам.
   - Мне в голову пришла та же мысль. Быстро приводите всё в порядок. Делайте как было. Притаптывайте хорошо. Ваня, нарви веток, и неси сюда. Да поживее.
   У Николая Сергеевича на такие вещи была сильно развита интуиция. Выработанное годами предчувствие на неудачу и в этот раз не подвело опытного разведчика.
   Выйдя к месту встречи, Добрянский и ребята уже застали там князя с остальными детьми.
   - Думаешь ловушка? Или просто меры предосторожности немцев? - Князь вопросительно посмотрел в глаза своего верного друга.
   - Может быть и то и другое. Но скорее они перестраховались. Думаю на случай дождя. Или ещё чего-нибудь. Возможно это вовсе и не наш кабель. Да Бог их знает, этих немцев.
   - Людей у них вряд ли столько, чтобы обеспечить охрану кабеля на всей его протяжённости. Думаю - сделали из предосторожности. Я тут в багажнике пару ножовок оставил с прошлого раза. Ну ты помнишь. - Князь многозначительно подмигнул Добрянскому. Похоже, у них были свои секреты. - Попробуем с их помощью.
   - Долго провозимся. И детям я этого не доверю. Трубу пилить. Они так и весь кабель повредят. А нам этого не нужно. Придётся нам самим, Николай Дмитриевич, с тобой молодость вспомнить. Пилить не разучился? - Добрянский Улыбнулся князю.
   Князь глубоко вздохнул. То ли от того, что не хотел делать этого, а надо было, то ли от слов своего друга о том, что они оба уже стареют. Похоже, что Уваров был разочарован обоими обстоятельствами.
   Николай Дмитриевич вспомнил себя таким же вот молодым, как эти ребята, таким же вот, каким сейчас был его сын. Он слегка загрустил. Князь любил своё детство. Любил вспомнить молодых отца и мать, которых уже нет на свете. Любил ту беззаботность, которая у него была тогда.
   Уваров стряхнул с себя нахлынувшие воспоминания, как собака стряхивает воду со своей шерсти, выходя из реки. Князь даже плечами повёл и тряхнул головой. Так ему хотелось поскорее вернуться к реальности. Так сильно воспоминания сдавливали ему грудь. Так давили, что и дышать было не в моготу. Иной раз аж плакать хотелось.
   - Делимся на прежние группы, берём инструмент, - князь, держа в обеих руках ножовки, слегка приподнял их над собой, - и снова возвращаемся к своим местам. Контрольное время - два с половиной часа. Николай Сергеевич, давай сверим часы.
  
  

Глава 20

"Два кабеля"

   - Дима, помоги, самому неудобно. - Добрянский аккуратно вытащил ножовку из прорези в трубе.
   - Что мне делать?
   - Просто придержи вот здесь. - Николай Сергеевич начал осторожно вытаскивать кусок отпиленной трубы. Он делал это очень аккуратно, стараясь не повредить кабель.
   - Вроде бы готово. Можно подключать? Звать Нину? - Младший Уваров старался быть таким же осторожным.
   - Надо будет, сам позову. Ты своё дело делай. - Добрянский прикрикнул на Диму. - Нина, проверь, всё ли оборудование на месте.
   - Уже проверяла. Всё на месте. Ничего не забыли. - Уварова вынырнула из-за спин копавшихся в земле мальчика и мужчины.
   - А ты ещё раз проверь. Сейчас устанавливать будем. - Добрянский поднял голову и сурово посмотрел на Нину. - Ну чего стоишь? Сказал же, ещё раз проверь!
   - Так точно! Уже бегу.
   Добрянский был не в духе с самого утра. Похоже его настроение стало ещё хуже, после того, как выяснилось, что для установки оборудования для прослушки немецкого армейского кабеля понадобятся дополнительные усилия. Николай Сергеевич всегда злился, когда операция выходила за рамки запланированного. В этот раз был виноват именно он, да ещё и князь. Они должны были предугадать то, что кабель может быть проложен внутри металлической трубы. Но они этого не продумали. Знали, конечно, что такое начали практиковать, да и не только немцы. Но эта мысль не пришла ему в голову. Хотя чутьё Добрянского практически никогда не подводило. Теперь он вымещал злость, вызванную этой маленькой неудачей, на детях. В глубине души понимал, что не прав. Но таким уж был его нрав. И нечего он не мог с собой поделать. Всегда так было, есть и будет. Таков уж Добрянский. Такова его натура.
   - Николай Сергеевич. Позвольте обратиться! - Ваня Голубенко вытянулся перед сидевшим на присядках наставнике как хорошо вымуштрованный солдат.
   Эта официальность обращения мальчика рассмешила Добрянского. Это до конца убедило его, что он превысил планку суровости к детям.
   - Валяй! - С доброй улыбкой сказал Николай Сергеевич.
   - В прошлый раз мы копали не в этом месте. Я думаю это другой кабель. - Ваня был всё так же серьезен.
   - Погоди, вот оборудование установим, и посмотрим.
   - Всё же, сначала стоит проверить ...
   - Ты не слышал, что я сказал?! Ступай!
   После установки аппаратуры Николай Сергеевич подозвал Витю.
   - Теперь докладывай! Что ты там говорил про кабель? - Добрянский вопросительно посмотрел на мальчика. Голубенко выдержал тяжёлый взгляд мужчины. Глаз не отвёл.
   - Повторюсь! - Мальчик с вызовом посмотрел на Добрянского. - В прошлый раз мы рыли вон там. - Он указал в направлении левее того места, где Нина с Димой маскировали уже установленное оборудование.
   - Ну что ж. Идём. - Добрянский проследовал за мальчиком на эти несколько метров левее. - Показывай!
   Витя ловко и быстро в течение нескольких минут разрыл то самое место, где группа действительно несколько часов назад впервые наткнулась на трубу. Когда Витя закончил, Добрянский увидел то, чего никак не ожидал.
   - Действительно интересно. - Николай Сергеевич недоумевающее развёл руками. - Как же такое могло статься?! - Уже у самого себя спросил вслух Добрянский. Он судорожно и спешно начал шагать от старой ямы к месту работы Уваровых - брата и сестры.
   - Это явно не один кабель. Сто процентов - они абсолютно разные. Но почему их два? Как это понимать? - Всё ещё вслух рассуждал Добрянский, продолжая ходить взад-вперёд, к местам выхода кабелей на поверхность.
   - Позвольте! У меня есть мысль. - Витя решился остановить своего учителя. В другой обстановке он бы на это не пошёл.
   - Говори!
   - Я думаю, что оба этих кабеля те, что нам необходимы. Но каждый из них принадлежит разным видам вооружённых сил Германии. Другого быть не может.
   - А ты подумал о том, что один настоящий - а другой нет? О том, что это просто напросто ловушка? Для таких любопытных как мы!
   - Это не может быть ловушка. Я бы на их месте не стал бы располагать в этом случае эти два кабеля так близко друг к другу. Думаю, всё же, что оба эти кабеля те, что мы искали. Тем более, тот офицер, у которого мы достали планы, служил в отделе связи сухопутных войск. Один из этих кабелей - кабель связи сухопутных войск. А вот второй, то это вопрос. - Логика рассуждений мальчика поразила Добрянского. И от куда такие умные дети берутся?
   - Так! Хорошо! В любом случае оборудование у нас только для одного кабеля, а вот кабеля то два! На сегодня заканчиваем. Возвращаемся к контрольной точке. Пошли ребята.
   - Меня во всей этой истории удивляет то, что немцы постоянно жалуются на нехватку цветных металлов. И при этом они абсолютно необдуманно тратят тонны этих самых металлов в пустую. Ну почему нельзя провести одну линию связи для всех видов войск? Нет, каждый тянет свой кабель. Как по мне - это просто глупо с их стороны. Тем более при острой нехватке ресурсов в стране. - Князь возмущался таким подходом немцев к вопросу связи вооружённых сил. Через несколько дней после повторной операции, оказалось, что помимо канала связи сухопутных войск, бродягам удалось подключиться и к каналу войск связи ВВС.
   Уваров и Добрянский уже несколько часов сидели в кабинете князя и обсуждали, как же теперь обрабатывать тот огромный поток информации, который, как манна небесная, свалился на них. Хотя это была уже не их забота, всё же этот вопрос очень занимал князя.
   - Наверное Москва решит купить один из домов поблизости нашего подключения к их кабелю. Затем в этом здании можно будет развернуть целую лабораторию по прослушке немцев. - Уваров ставил себя на место руководителя советской разведки, и, произнося мысли в слух, решал за него эту проблему.
   - Для этого понадобиться огромное количество людей, да и оборудование будет громоздким и крупногабаритным. Трудно будет провести такую работу незаметно для немцев. - Добрянский же принял на себя роль своеобразного судьи, противоречащего доводам князя.
   - Постой, они свободно могут провезти оборудование под видом строительных работ. А людей набрать на эту работу труда не составит. Завербованных здесь поляков, немцев и просто людей из Центра будет вполне достаточно.
   - А как по твоему в Москву будут отвозится катушки с проволокой, на которую будет производится запись. Это, извини меня, огромный по своему размеру груз. И возить придётся очень часто.
   - Уверен, что не всё нужно будет возить именно в Москву. Часть материалов можно будет обрабатывать здесь же, на месте. Для этого не поленятся прислать пару лишних людей. Ещё несколько человек приедет для обслуживания оборудования. А вот самое интересное, самое вкусненькое и будет отправляться в Москву.
   - Хорошо, а когда начнётся война? Как же тогда через линию фронта будет переправляться огромная масса материала? Как, скажи мне?
   - Ну для этого есть несколько путей. Первый - по воздуху. - Князь с улыбкой посмотрел на Добрянского в ожидании возражений.
   - Но это не безопасно, часть груза будет постоянно под угрозой потери, но всё же это путь. Согласен с тобой. Всё же здесь сразу стоит сделать скидку как минимум на одну треть потерь.
   - Второй путь - по морю. - Князь улыбнулся ещё шире.
   - Здесь риск потери груза поменьше. Согласен с тобой ещё раз. Для этих целей можно использовать и транспортную подводную лодку. Страшнее то, что придётся везти через пол страны на грузовиках всё это дело к побережью. Вот тут и зарыта собака. Это серьёзнее, чем потеря груза в воздухе или на море - тут немцы и сцапать могут. А это потенциальный провал.
   - Но есть ещё и третий путь - тоннели. Ты не забыл о карпатских тоннелях. - Уваров, довольный собой, решил, что тут уж Добрянскому нечего возразить.
   - Та же история, что и с морским путём - угроза перевозки грузовиками через половину Германии. Ты об этом подумал. В пути могут поймать. Да и кто - поймать могут обычные постовые службы, или полицейские.
   - Как ты не понимаешь, какие машины будут проверять жёстче? Те, которые едут из Германии к морю, можно сказать вообще из Германии, или те, которые путешествую внутри страны. Едут из одного сердца Германии в другое. А? Что возразишь?
   - Всё равно доля риска есть и в этом. Да и как долго эти тоннели будут безопасны. Как долго они будут оставаться тайной для немцев и венгров. И ещё, линия фронта в данном случае должна находиться по середине тоннеля. Иначе говоря по одну сторону должны быть немцы, по другую - наши. А если все ходы сообщения будут под контролем одной из сторон, то от этих тоннелей не будет никакого проку. Сам подумай.
   - Если б все генералы думали так, как ты сейчас рассуждаешь, то войн вообще бы никогда не было. А я думаю так, нужно задействовать все три пути доставки материалов в СССР. Создавать документы в трёх экземплярах, и отправлять всеми тремя путями. Хоть один из транспортов, да доберётся до цели. А ещё есть четвёртый, самый простой способ - радиопередача. Это будет самый надёжный вариант.
   - Как по мне, самый эффективный способ - это воздушная доставка. Обстановка на фронте во время войны постоянно меняется. И пока твои документы будут плыть по Балтике или же ехать под Карпатами, то к моменту их попадания на стол Генштаба в Москве, они могут оказаться уже не актуальными. Вот, что я тебе скажу!
   - Значит радиопередача - это и есть выход из этой ситуации.
   - Да, но ты забываешь о том, что есть такая вещь, как радиоперехват и пеленг. Чтобы этот способ был надёжным радисту придётся постоянно менять своё местоположение.
   Тем временем примерно тот же разговор имел место быть в самой Москве. И споры здесь были более ожесточённые.
   - Товарищи, этот вопрос нужно решать уже сегодня. Уже сейчас. А мы с вами воду в ступе толочим. Так дело не пойдёт.
   Человек с трубкой во рту, присутствовавший при этой беседе, и ещё не произнёсший ни слова остановился. Он на протяжении разговора лишь ходил по комнате с мягкими коврами в своих сапогах, не издававших ни звука при ходьбе. И вот он остановился. Люди, не услышавшие этого, спинами почувствовали изменение в настроении своего хозяина. Все притихли.
   - Мы не о том говорим с вами, товарищи. Не о том. Эти вопросы конечно интересные, но сейчас меня занимает другое. Предлагаю наградить этих восьмерых храбрецов. А одного из низ наградить дважды. Николай Дмитриевич Уваров уже прислал свои соображения по поводу всех тех вопросов, что вы здесь бесполезно обсуждали. Вот его соображения я и предлагаю рассмотреть и утвердить. - Человек с кавказским акцентом замолчал. После этого в кабинет вошла девушка в кожаной юбке и раздала присутствовавшим папки с предложениями Уварова.
   - Согласен с предложением. Наградные листы будут готовы сегодня же. - Молодой генерал встал, и обратился ко всем, но голова его была повёрнута в сторону вождя.
   - А вы, товарищ Чистяков, лично поедете награждать товарищей.
   - Слушаюсь, товарищ Сталин!
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Глава 21

"Борец УПА"

   - Ну что вы на это скажите, господин Червоненко? - Карл Халленбург после долгой беседы с лидером областной ячейки Украинской Повстанческой Армии вёл уже надоевший ему разговор.
   - Ваша помощь, безусловно, серьёзно способствует нашей борьбе с большевиками. Та последняя партия взрывчатки, которую вы нам доставили поставила точку, в работе ненавистного нашими жителями комиссара Понкратова. Мы взорвали его дом не только с ним самим, но и со всем его еврейским семейством, - лицо Семёна Червоненко приняло не только зловещий, но и самодовольный вид, - теперь за него некому будет мстить.
   - Да, то что вы уничтожаете евреев-комиссаров - это хорошо! Но ведь кроме этого нужно выполнять и свои обязательства. Вы ещё две недели назад заверяли меня, что склад возле железнодорожного вокзала во Львове будет уничтожен. А я вижу обратное. Этот склад до сих пор цел. Как это понимать? Вы знаете, что те запасы, которые хранятся на этом складе будут использованы против вас же. Против ваших же людей. И ничего не предпринимаете. - Халленбург твердил об этом складе уже битый час, но Червоненко был упрям.
   - А я вам повторю. Повторю в сотый раз за сегодня! - Тон Семёна принял агрессивный вид. - Этот склад расположен вблизи жилого сектора. При его взрыве погибнет много мирных граждан. Этого я допустить не могу!
   - Вместе со взрывом склада вы убьёте сразу двух кроликов, кажется так у вас говориться? - Карл пытался перенести беседу в более дружественное русло.
   - Зайцев, зайцев а не кроликов. Впрочем, это не важно! - Червоненко был всё так же суров.
   - По моим расчётам повреждения на вокзале будут настолько серьёзными, что большевикам придётся серьёзно потрудится, чтобы восстановить работоспособность вокзала. Повторюсь, хоть и не люблю этого - эта акция ОЧЕНЬ важна для нас!
   - Но люди, ведь погибнут же простые люди, за которых я и борюсь. Если мы будем так всё взрывать, то кто будет жить в независимой Украине, когда вы прогоните с моей земли большевиков и дадите нам свободу?
   - А это уже ваша трудность - обеспечить безопасность мирных граждан! Сделайте так, чтобы никто не пострадал. Вы ведь умный человек. Не даром служили в австрийской армии. Имеете опыт борьбы с русскими. Путали им карты ещё тогда, двадцать лет назад. Придумайте что-то, раз уж так печётесь о людях, чтобы их в момент взрыва не было в домах.
   - Это возможно, но это не простая задача.
   - Мне рекомендовали вас, как мастера своего дела. Вы ведь асс партизанской войны. Думайте. Мне нужны результаты, и быстро!
   - Насколько быстро? - Червоненко принял смиренный вид.
   - В прошлый раз вы обещали мне, что сделаете всё за неделю, а прошло с тех пор уже две. Сроков конкретных называть вам не буду. Чем быстрее, тем лучше. Но всё же уточню, не более двух недель, иначе - пеняйте на себя. Не сделаете - мы прекратим с вами любое сотрудничество!
   - Понкратов, я вижу, мне в зачёт не пошёл?
   - Понкратовых мы сами будем расстреливать и вешать, когда придём на вашу землю. А вы будете нам в этом помогать. Когда уничтожим на Украине всех этих Понкратовых, тогда и сделаем вас свободными. Но это в ОЧЕНЬ далёкой перспективе. А пока что мы требуем, Я требую, - Карл сделал ударение на я, - Вы должны выполнять важнейшие наши поручения. Взрыв склада - именно такое поручение. - Карл поднялся со стула. - Всё, на сегодня разговор окончен. Задача ясна?!
   - Задача ясна.
   - Самое большее, через две недели, жду вас с докладом о том, что вы успешно выполнили задание. Помните, под вашу личную ответственность. - Последние слова Карл сказал полушепотом.
   - В любом случае буду с докладом через две недели.
   - Любого случая быть не должно, - Карл полностью перешёл на зловещий шепот, - через две недели я вас жду только в одном случае - случае успешного выполнения задания. Если не явитесь, значит сотрудничество с вами мы прекратили. - Халленбург развернулся и начал уходить. Подошёл к двери, развернулся к Червоненко, - Хайль Гитлер! - Карл вскинул руку с фашистским приветствием.
   - Хайль Гитлер! - Червоненко вскочил со своего стула и ответил Халленбургу тем же приветствием.
   Семён Червоненко, борец УПА, бывший военнослужащий австрийской армии был завербован немецкой разведкой ещё в годы Первой Мировой войны. Но тогда взгляды Червоненко, молодого офицера, были абсолютно противоположными теперешним. О независимой Украине он и помыслить тогда не мог. Его привлекала лишь идея того, что земля его однокровных братьев и сестёр будет в составе единого государства - Австро-Венгрии.
   Ему противна была мысль, что украинцами правят дикари русские. Тогда он думал о том, что лучше уж пусть их место займут немцы и украинские земли расширят восточно-европейскую империю славян. Именно империей славян воспринимал Червоненко Австрию. Славян, которыми правит горстка немцев. Он боготворил немцев, считал их лучшими управленцами, и лучшей доли для Украины не искал, да и не думал о ней. Считал, что восточные и центральные украинцы найдут своё место в новой для себя империи. Цивилизованной империи южных германцев.
   Карл Халленбург, отвечавший за "Восточный вопрос", очередной раз прилетел в предместье Львова, очередной раз пришёл на явочную квартиру к Червоненко, и очередной раз вышел из неё недовольный работой своего агента. Он и сам понимал, что то, на что он толкает своего подручного, грозит жизни многих десятков, а то и сотен простых мирных граждан. Он не раз представлял себе картину, как в близи переполненного людьми вокзала произойдёт мощный взрыв, если дело произойдёт утром, днём или вечером. Но Карл рисовал себе и другую картину - спящие, ни о чём не подозревающие львовчане проснуться ночью от того же взрыва. Да вряд ли кто-то из них проснётся. Большинство так и останется лежать в развалинах домов, расположенных в близи склада.
   Халленбург мысленно, про себя ругал большевиков за то, что они расположили склад в таком неподходящем месте. Они, наверное, думали не о безопасности людей, а о простоте доставки боеприпасов. Специально строили склад вблизи вокзала. Так проще и эффективнее. Тем более район не промышленный. Жилой. В случае чего, заводы и фабрики не пострадают. А народу в России много, будет кем заселить этот же район, в случае чего.
   Карл Халленбург пил не часто. И пил мало. Но сегодня, после возвращения из СССР и общения там с местными националистами, Карл решил выпить. Единственный человек, кто смог бы составить ему сегодня компанию был Уваров. Карл сразу же подумал об этом русском генерале, работа которого была до боли похожа на его работу. Уваров тоже вербовал людей против будущей войны с Россией. Только если Карл занимался этим, большей частью, на территории самой России, и это были единицы, выполнявшие диверсионную и террористическую работу в СССР, то генерал формировал целую дивизию. Полнокровную пехотную дивизию, которая в будущем будет стоять во втором эшелоне немецкой армады, которая скоро вторгнется в необъятные просторы России.
   На удивление Халленбурга князь охотно согласился составить ему компанию. Два офицера Германских войск решили на время забыть о службе, семейных и личных делах и просто отдохнуть. Обычно занятой и трудный на подъём Уваров на этот раз легко согласился с предложением Халленбурга.
   - А я, представьте себе, решил взять к себе в дивизию сына. Он уже вступил в Гитлерюгенд. Когда форму надел, был неимоверно счастлив. Конечно на боевые действия я его брать не стану. Он ещё мал для этого, но пока идёт формирование, пусть покрутится возле отца. Увидит военную жизнь своими глазами. А повоевать ещё успеет, когда подрастёт. Я уже сейчас начинаю подбирать для него военную академию для подростков. Ему в это году тринадцать исполниться, среднюю школу он оканчивает. Аттестат, хочу вам сказать, у него превосходный. По некоторым предметам лучше, чем у меня. - Князь с неимоверной гордостью говорил о сыне.
   - Ну, когда ваш сын подрастёт, войны уже не будет. Через те шесть семь лет, когда он выйдет из академии молодым офицером, Германия уже успеет решить все свои военные задачи. Не повезло ему.
   - Но как же?!. Кадровая армия нужна будет всегда. И всегда ей найдётся применение. А на счёт семи лет ... Я бы на вашем месте так далеко не заглядывал. Неизвестно ещё, какие враги будут у Третьего Рейха через семь лет. Нынешних то врагов мы уже почти всех сломили. Главный враг - Франция, уничтожен, Британия скоро сама будет просить о мире. Вся континентальная Европа уже наша.
   - Не скажите. Балканы - они ведь ещё не под нашим контролем. Но тут я с вами соглашусь - это вопрос нескольких недель. А вот континентальная Европа ... Нейтральные Швейцария и Швеция - та же история, что и Балканы. А вот Россия ... Я понимаю, что этот вопрос для вас болезненный, но и Россия, наш потенциальный враг, будет сломлена за несколько месяцев.
   - Постойте, о каких месяцах вы говорите. Россия - огромная страна. Даже без их сопротивления нам понадобятся годы, чтобы взять под контроль все их территории. А вы говорите месяцы.
   - Я не говорю о том, что мы будем оккупировать все их территории. Мы возьмём то, что нам надо и навяжем им мир, такой, какой навязали французам. Зачем, спрашивается нам Сибирь и Дальний Восток. Нам не нужна эта головная боль. Да и Средняя Азия нам не к чему. Наши стратегические интересы заканчиваются на территории Урала. Дальше - сфера интересов Японии. Когда мы дойдём до Урала, русская военная машина рухнет. Урал и европейская Россия будут превращены нами в новую страну - новую Россию. Может быть и вам в том правительстве найдётся место. Наверное в будущем будет создана и Украина. А вот Кавказ, с его нефтью, Белоруссия, с её прекрасной природой и Прибалтика будут аннексированы Рейхом. К стати ... Украина ... Я вчера вернулся из очень интересной поездки ...
   Вечером того же дня и в Москве и во львовской ячейке бродяг знали о том, что УПА замышляет теракт, направленный против вооружённых сил СССР.
   Теперь для бродяг из Львова главной целью должно было стать вовсе не срыв теракта, хотя это было очень важной частью их работы. Для них главным стало - разоблачение всей западно-украинской сети террористических и повстанческих формирований УПА. Вся их дальнейшая работа, по приказу Москвы, должна быть направлена на то, чтобы предупредить теракт, заранее тайно и быстро вывезти все взрывчатые вещества со склада, хотя в этом деле ребята должны лишь содействовать, и самое главное - поймать хотя бы нескольких функционеров УПА. Именно такие указания, привёз из Москвы во Львов Юрий Владимирович Чистяков. Теперь уже уполномоченный куратор Кремля во всех действиях львовской ячейки бродяг.
  
  

Глава 22

"Львовский вокзал"

   - И особо хочу отметить, что в Центре остались довольны работой вашего варшавского отделения. Стоит, хотя бы в этом, взять с них пример. То как отработали ребята в Познаньском лесу достойно подражания. Это войдёт в учебники. На их примере будут воспитывать будущие поколения советских разведчиков. Помяните моё слово. - Чистяков, вернувшийся из Варшавы, где он лично от лица товарища Сталина поздравлял и награждал бродяг и двух Николаевичей, теперь приехал выполнять свои обязанности во Львов. Извещение о том, что он должен явится в центр западной Украины застало его в дороге.
   - Юрий Владимирович, действовать здесь, на месте, мы будем по особым указаниям и инструкциям, или будем отталкиваться от сложившейся обстановки? - Алексей Уваров был немного раздражен тем, что ему кого-то приводят в пример. Пусть даже его отца. Это претило его самолюбию. Этим вопросом он надеялся перевести разговор в другое русло. Вернуть Чистякова в их, львовскую, действительность.
   - Никаких указаний или инструкций я не привёз. Только приказ! Так что, Алёша, придётся тебе вспоминать Испанию. Там ты, помниться, приказы частенько игнорировал. Твоя удача тебя там ни разу не подвела. Будем надеяться, твоё чутьё и задор, да в купе с моим бдительным руководством сыграют своё дело. Мы обязаны уничтожить последнюю главу в истории бунта украинских националистов. Мы обязаны задавить этот бунт. А он, бунт, жесток и кровожаден. Тем более у них, националистов, очень серьёзный покровитель - Вермахт.
   - Противно то, что мы знаем нашего врага в лицо, и ничего поделать с этим не можем. - Ира, напарница Алексея, была твёрдо уверена в том, что с УПА надо бороться их же методами - терактами. - Давайте организуем серию взрывов в украинских сёлах. Тем более у нас есть данные, в каких именно местах скрываются, время от времени, их лидеры. Вот за укрывательство бандитов и накажем местное население. - Глаза у Иры аж заблестели.
   - Эту работу оставь компетентным органам. Тем более они знают своё дело. И сделают его не хуже твоего. Будь уверена. У нас другие задачи! - Чистякову хоть и понравилось предложение Иры, но он трезво понимал, что это только отвлечёт силы их отряда от первостепенной задачи. - Итак, начнём мы со следующего ...
   Ранним сентябрьским утром последний грузовик покинул склад боеприпасов близ львовского железнодорожного вокзала. Бригады, наспех сформированные минувшим вечером Чистяковым и Алексеем Уваровым, работали не покладая рук всю ночь. Близ склада околачивались и ребята. Да, именно околачивались.
   - Вы чо тут околачиваетесь. Лучше бы пошли и делом занялись! - В порыве гнева крикнул на нескольких ребят Чистяков.
   - Так дайте нам дело. Мы им и займёмся! - Вызывающе ответил Сабуров. Сашу возмутил тон Юрия Владимировича. Ведь он сам, давеча, настоял на том, чтобы ребята присутствовали при разгрузке склада. Теперь же его, видите ли, возмущало то, что им не нашлось этой самой работы. И вообще, Сашу последнее время сильно нервировало то, в каком лихорадочном настроении находятся их руководители. Сабуров не понимал, зачем нужно портить настроение другим, если у тебя оно не очень хорошее. Тем более, когда человек, портящий нервы другим, находится на руководящей должности. Такое часто, на его памяти, случалось и с Чистяковым, и с Добрянским.
   Саша, мысленно, часто сравнивал этих абсолютно непохожих людей. Но их, при их полной непохожести, разделяло одно - когда они ругали подопечных, кого бы то ни было, или ругались с кем бы то ни было, то: Добрянский делал это с достоинством воспитанного человека. Чистяков же был самым ярым представителем хамской России. Мужиком до мозга костей. Он не стеснялся выругаться красным словцом ни при женщинах, ни при детях. Пожалуй именно воспитание было тем, чем различались Чистяков и Добрянский. В остальном же их характеры были очень похожи. Именно такие мысли занимали этой ночью и утром Сашину голову.
   Тем временем разгрузка склада подошла к концу. Настала очередь другой группы красноармейцев потрудиться - привести на склад ящики с боеприпасами. Только эти боеприпасы сильно отличались от тех, которые только что увезли, они были холостыми. Для того, чтобы заполнить целый склад холостыми боеприпасами, Чистякову пришлось не мало потрудиться. Он поднял на ноги весь Киевский военный округ. Дело дошло до того, что в это пришлось вмешаться командующему округом. Но после короткого звонка командующего в Москву ситуация полностью прояснилась. Для командующего. Он понял, что Чистякову нужно оказать в этом особо важном деле полное содействие.
   Таким образом. Этой ночью и утром не спало много людей - красноармейцы, разгружавшие, и вновь заполнявшие склад, львовская ячейка бродяг во главе с Чистяковым, начальники практически всех складов учебных полигонов округа, ну и естественно практически весь особый отдел штаба округа во главе с его командующим. Ночь была тяжёлая. Много людей только тем и занимались, что не отходили от телефона.
   Нужно было очень эффективно и в тоже время скрытно наполнить целый склад не боевыми снарядами, патронами, гранатами и прочим не взрывчатым военным имуществом. Учебными холостыми боеприпасами. Этого добра хоть и хватало в Киевском военном округе, но его нужно было за одну ночь свести в одно место - а это была задачка не простая. К тому же нельзя было привлекать к этому мероприятию внимания. На складе могли служить люди, связанные с украинскими повстанцами. Они ничего не должны были заметить. Приходилось подталкивать нерасторопных служащих и подчиненных на местах. Именно поэтому Чистяков и был так зол этим утром. Именно поэтому у него вызвала раздражение картина ничего не делающих, по его мнению, ребят.
   - Ты мне тут не умничай! Сабуров! Умник великий нашёлся! Если б не был занят, задал бы тебе трёпку! Вот освобожусь, и поговорим с тобой по душам!
   - Юрий Владимирович, на детей вы уж больно не злитесь. Не стоит так с ними. Они вовсе не виноваты в том, что у вас плохое настроение. - Алексей отвёл в сторонку Чистякова, и там с ним перекинулся парой слов, подальше от посторонних ушей.
   - Вот как ты заговорил! Детей ему жалко стало. У меня к ним такие же высокие требования, как и к тебе, как и ко всем стальным. И скидку на их возраст я делать не намерен!
   - До тех пор, пока я их руководитель, я не позволю так с ними обращаться. И у вас нет никаких оснований таким же образом говорить со мной. Я не ваш подчинённый, и не обязан от вас всё это выслушивать. - Уваров не собирался сдаваться. Он хоть и знал то, что Чистякову даны определённые права в наблюдении и кураторстве его работы с детьми, но в данном вопросе Юрий Владимирович перегибал палку.
   - Послушай щенок ...
   Алёша не дал договорить Чистякову то, что он хотел сказать. Он резко перебил куратора. - Ещё одно ваше оскорбление, и я вынужден буду ходатайствовать о вашем отзыве отсюда и буду просить Москву, чтобы на ваше место прислали другого человека!
   Чистяков замолчал. Их разговор явно затянулся и превысил те несколько минут, что просил Алексей Уваров. Чистяков думал. Думал о том, в силах ли у этого юнца скинуть такого маститого чекиста, как он. Он понимал, что не прав, и не хотел признавать свою неправоту. Чистяков элементарно устал, нервы на пределе, да и ребята просто попались под горячую руку.
   - Вы просто попались под горячую руку. - Чистяков озвучил свою последнюю мысль. - И чтоб я больше не слышал от тебя подобных угроз. Не потерплю! А себя, впредь, обещаю держать в руках. По мере сил и возможностей. Ясно?! - Чистяков с ненавистью посмотрел на Алёшу. Но тем не менее он эту маленькую битву сдал Уварову без сопротивления. Не до того было сейчас Юрию Владимировичу.
   - Ясно. Вопрос на этом закрыт? - Алексей не увёл глаз. Выдержал тяжёлый взгляд посланника Москвы, без которого, по его мнению, можно было и обойтись.
   - Вопрос закрыт. - И больше ничего не сказав, Чистяков резко развернулся и пошёл продолжать выполнять свои обязанности.
   Алексей хоть и отозвал Чистякова в сторону, сделав это для того, чтоб их разговор никто не услышал, невольными свидетелями этой словесной баталии всё же стали ребята. Уж очень близко они находились от спорщиков.
   - Спасибо Вам, Алексей Николаевич. Спасибо, что вступились. - Саша сабуров выразил этими словами не только своё отношение к делу, но и мнение остальных ребят.
   - Дам вам всем дружеский совет. Такой, какой вам дал бы любящий и заботящийся отец. Нет, не отец, старший брат. Постарайтесь в будущем избегать конфликтов с этим человеком. Он человек не простой. Нам всем это боком выйти может. Очень вас прошу ребята - не нарывайтесь, не лезьте на рожон.
   - Это всё понятно, Алексей Николаевич, но было бы не плохо, если бы вы его от нас спровадили, как задумали. - Вова Власов был непреклонен в своём отношении к Чистякову.
   - Вы слышали весь наш разговор? - Алексей тяжело вздохнул. - Ладно, придётся с вами на чистоту. Спровадить его практически нельзя. Его сам товарищ Сталин на эту должность назначил. А с решениями товарища Сталина не спорят. С ними все соглашаются. Поэтому мы будем терпеть его до тех пор, пока он сам не уйдёт. А если я вот так с ним буду постоянно из-за вас ругаться, а другого варианта у меня просто нет, то я на десять лет умру раньше. Вы ведь мне, ребята, зла не желаете? Нет? - Алексей с улыбкой осмотрел всех детей.
   - Ну что Вы в самом деле, Алексей Николаевич. - За всех ответил Сабуров. - Мы Вам зла не желаем. Мы Вас поняли. Так ребята? - Саша озорно осмотрел всех ребят, а Вове Власову даже подмигнул.
   - Так! - хором ответили ребята.
   - Ну что, Вовка, не забыл, что мы с тобой давеча обсуждали? - Сабуров на манер Алексея отвёл в сторонку Власова.
   - Ты о чём? - Вова принял такой же заговорщицкий вид.
   - Я о Чистякове. Поможем общему делу. Поможем нашей группе избавиться от этого гада?
   - Надо посвятить в это остальных. И здесь не время и не место говорить об этом. - Алексей положил Саше Сабурову руку на плечо, и сказал ему это на ухо. Сашу аж передёрнуло от испуга.
   - Я, мы ... - Саша растерялся. Он не знал, что сказать.
   - Мы ведь одна семья? Не забывайте о моих словах. Я для вас и отец и старший брат. А когда я так говорю, так оно и есть.
   - Эй, нянька! Хватит там им сопли подтирать. Иди сюда! - Уварова окликнул тот самый гад.
   Алексей спокойной походкой направился к Чистякову, не закончив разговора с юными заговорщиками.
   - Мы тут всё уже сделали, пока ты там в детском саду прохлаждался! Пора сворачивать всю группу. Сопроводишь деток домой без меня? - Чистяков сказал это иронически и с улыбкой. А в конце даже засмеялся. Он хотел этим тоном развеять всю напряженность сегодняшнего ночного разговора.
   - Так точно. Учеников доставлю в тренировочный лагерь. - Строго и по всей форме ответил Алексей.
   - Да расслабься ты. Сам ведь сказал, что забыли. Чего ты?
   К Мужчинам подбежал молодой офицер в синей форме НКВД и доложил, что работы окончены, и по всей вероятности прибытие в этот район террористов ожидается с часу на час.
   - Благодарю. Слышал Алёша. Давай, собирайся и быстро уматывай от сюда. Это приказ. - С неофициального на строгий официальный перешёл Чистяков.
   - Вас понял! - Алёша устремился к ребятам, уже ожидавшим его у машины.
   - Так что там у вас за план родился, по истреблению гадов? - Уже в машине Алёша спросил у Сабурова.
   - Есть одна затея!
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Глава 23

"Теракт"

   - Он человек амбициозный. Карьерист. Не думаю, что ему охота с нами ещё долго возиться. Предлагаю все наши успехи на его имя записывать. Постоянно в Москву на него хвалебные оды писать. Может его таким Макаром и переведут в другое место? На повышение отправят? - Саша аж зарделся от такой прекрасной перспективы.
   - Хочешь Чистякову помочь по службе вверх продвинуться? Он тебе тем же не отплатит. - Алексей был бы рад любым способом избавиться от Чистякова, но такая идея пришлась ему не по душе.
   - Так в самом деле. Сейчас практически все военные на одних местах по долгу не засиживаются. Несколько месяцев - и вверх. На одних и тех же местах по долгу только неудачники сидят. Верно говорю? - Вова Власов давно знал о Сашиной затее и пытался любыми словами поддержать начинания друга.
   - Хорошо ребята. От части я с вами согласен. Но всё это надо продумать более детально. В конце концов может произойти обратный эффект. Его просто напросто могут оставить с нами навсегда. Увидят, что хорошо со своими обязанностями справляется, и оставят. - Уваров хотел сказать по этому поводу ещё несколько слов ребятам, но его прервал телефонный звонок.
   - Уваров слушает ... Понял ... Ясно ... Через тридцать минут вся группа будет на месте ... Бросил трубку! - Последние слова Алёша сказал уже ребятам. - Значит так. Собирайте свои снайперские принадлежности. Да живо. Через пять минут встречаемся все у входа.
   И действительно, по прошествии пяти минут все ребята стояли уже у входа в Убежище, где их ждала машина. На каждом из бродяг была одета форма воспитанников военного училища. За спиной у ребят висели рюкзаки с разобранными снайперскими винтовками.
   - На месте я расставлю всех вас по точкам. Будете группой поддержки. На месте открывать огонь по собственному усмотрению. Будете прикрывать нас и сотрудников НКВД во время задержки террористов. - Алексей на ходу в машине пояснял ребятам их задачи. - Всё ясно! Вопросы есть? - Ни у кого из ребят вопросов не было.
   По прибытии на железнодорожный вокзал Уваров вместе с Чистяковым указали ребятам места, откуда они будут вести снайперский огонь по всем подозрительным лицам во время операции.
   - Условным сигналом к началу ваших действий послужит следующее. Я подойду вот к этому столбу с часами, - Уваров показал на вокзальные часы, - и подкурю сигарету. Понятно? - Алексей переживал за ребят. Они хоть и тренировались в схожей ситуации, но всё же это была их первая операция подобного рода в боевых, а не учебных условиях. - И запомните, стрелять так, чтобы мы затем могли взять цели в плен. Они нам нужны живыми. Это очень важно!
   - Если кто-то из вас будет стрелять на поражение, спрашивать с виновника буду лично! - Чистяков, присутствовавший на инструктаже бродяг, не забыл напомнить о себе.
   - Итак, вам всё ясно, ребята? - На этот раз Алёша слегка улыбнулся, что бы смягчить напряжение.
   - Понятно! - Хором ответили ребята.
   Вся эта сцена, в которой два мужчины рассказывают девятерым детям о том, как они должны стрелять по людям из снайперских винтовок должна была бы показаться обычным пассажирам, находившимся неподалёку дикой. Да и показалась бы. Наверняка. Только эти пассажиры, некоторые даже с детьми, а большинство с присущими всякому прибывающему и убывающему с сумками и баулами были необычными людьми. Большая часть наводнивших вокзал в это утро людей были переодетые сотрудники всевозможных ведомств. Всё это было из-за Чистякова. Если б Юрий Владимирович не ввёл в курс дела командующего округом, а заодно и глав практически всех государственных служб округа, то бродягам пришлось бы работать только в паре с НКВД. Так нет же, каждый из руководителей решил проявить инициативу в этот день и привести на место предполагаемого теракта своих людей. Деятельность ОУН-УПА стоила многим чиновникам Советского Союза мест, а некоторым и жизней. И дело не только в том, что бойцы этих националистических группировок убивали много "москалей". Нет, вовсе нет. В смысле да. Убивали. Но не всех они. За не ретивую работу, за не выполнение своих обещаний уничтожить все эти группировки, многих людей уничтожили сами же "москали". Поэтому то чиновники и старались, каждый на свой лад, внести лепту в такую громкую операцию по уничтожению тех самых банд. Всё дело состояло только в том, что половина присланных в штатском на вокзал людей не знала, что они выполняют одну и ту же задачу. Поэтому появление детей со снайперскими винтовками в сопровождении двух старших и не удивило никого из присутствовавших.
   - Мабуть хлопцив з пионер-лагеря привелы. Воны, мабуть, дыректора цих лагерей, теж орден хочуть на грудки повиситы. - Два пожилых человека, оба родом из центральной Украины, были присланы из городской партийной организации. Каким образом глава ВКП(б) Львова узнал об этом, остаётся только догадываться.
   - Та яки це пионеры. Ты тилькы подывысь. Воны ж у армийский форми. Курсанты. Це дыректор вийскового училища медальку дуже хоче. Вот жеш прохвосты. Ты тилькы подывысь!
   Ребята, тем временем, пошли занимать свои позиции.
   Гул, обычно стоящий на вокзале резко прекратился. Все люди разом замолкли. Людей заставил замолчать непонятный свист. И резко близ вокзала раздались частые взрывы. Началась паника, люди старались забежать в здание вокзала, которое было единственным реальным убежищем от разрывов.
   - Миномётами бьют. Где-то рядом с нами. Ищите по звуку. - Чистяков сам после первого разрыва было запаниковал, бросился на землю. Спустя несколько секунд он взял себя в руки и начал руководить, как ему и было положено.
   На вокзале, где в момент начала миномётной стрельбы находился Алексей, появились первые жертвы. Некоторые мины залетели на территорию вокзала и их осколки сделали своё мёртвое дело. Много людей были ранены, некоторых убило на месте.
   - Вова, я видел от куда стреляют. Идём со мной. Задержим их. Быстрее. - Саша Сабуров забежал на чердак дома, на котором была позиция Вовы Власова.
   - Нам нельзя покидать позиции. Ты что? Это не наше дело.
   - Не валяй дурака. Нас девять человек. Если два снайпера из девяти будут отсутствовать - не беда!
   - Я не могу Саша. Извини. - Вова продолжал лежать с винтовкой на изготовке.
   - Да и ну тебя! Я сам пойду! - Саша помчался вниз. Он действительно видел то место, от куда стрелял один из миномётов.
   Саша бежал по узкой улочке львовского пригорода что было сил. Он старался побыстрее прибыть на место, которое засёк со своей позиции. У Саши была превосходная зрительная память, да и за годы стажировки он прекрасно научился ориентироваться на местности. Именно благодаря своей памяти он и бежал быстро по узким и извилистым улочкам Львова. Хотя совсем не знал этой местности. Сабуров знал, как действую подобные группы, которые ведут диверсионный огонь из миномётов. Они, за время стрельбы, часто меняют свои позиции. Поэтому Саше нужно было торопиться.
   Лёгкий миномёт советского производства стоял в небольшом скверике в складском микрорайоне в нескольких сотнях метров от склада. За его расчётом стояло два человека, которые научились превосходно пользоваться этим орудием. Они хоть и не видели цель, по которой стреляют, но им помогало то, что на крыше сидел человек с биноклем, который корректировал их стрельбу. Поэтому то пристрелочные мины и угодили на территорию вокзала. Всё бы ничего, да именно этого-то боевики УПА старались избежать. Они боролись только с "москалями", старались во время проведения подобных акций не повредить своим.
   Корректировщик научился подавать знаки руками, чтобы не кричать, и тем самым не выдавать своего местоположения. Именно на мужчину, лежащего на крыше с биноклем в руках первым и обратил внимание Саша. Сабуров сначала подумал, что это кто-то из своих. Из родственных ведомств. Но когда началась стрельба, и он обратил внимание на то, что мужчина с биноклем подаёт какие-то знаки вниз, в скверик, Саша всё понял.
   До злополучного места оставалось не много. Каких то тридцать метров. Несколько секунд бега тринадцатилетнего, спортивного мальчика. Саша на ходу достал свой именной пистолет. Он знал, что в его автоматическом пистолете только девять патронов. Но ещё он знал, что на поясе висит две запасных обоймы и две гранаты. Но гранаты Саша применять не собирался. Они понадобились бы только в крайнем случае. Этот случай пока что был не крайним.
   Саша продумывал, как ему поступить. На ходу, во время бега его мозг судорожно работал. Он знал, что на крыше здания одна цель, а внизу стоит миномёт. Там как минимум ещё два человека. А если их больше? Корректировщика придётся убить. Другого выхода нет. Вот уже и наступил тот самый крайний случай.
   Саша заложил пистолет за пояс, снял с ремня гранату, вынул чеку ...
   Граната взорвалась точно над мужчиной с биноклем. Мальчик так точно высчитал время, что граната, нет успев упасть на крышу взорвалась в нескольких сантиметрах над корректировщиком.
   Мальчик достал пистолет, снял с предохранителя и ворвался в сквер.
   - Прекратите стрельбу. Руки вверх! - пистолет в руках Сабурова был направлен на двух человек возле миномёта.
   Двое молодых людей прекратили стрельбу. Их удивило то, что их так быстро нашли. Они планировали стрелять из этого места ещё по крайней мере несколько минут. А тут такое. Но больше всего их удивило то, что их поймал мальчишка курсант.
   Один из них потянул руку за спину, пытаясь достать наган.
   - Даже не думай. Пристрелю! - Прикрикнул на него Саша.
   Боевик даже не думал остановиться. Продолжал вести руку за свою спину и нагло смотреть на Сабурова.
   Саша выстрелил несколько раз. Причём так быстро, что два его выстрела слились в звуке в один. Левая нога, и правая рука, которой оминомётчик тянулся за пистолетом, были прострелены.
   Второй миномётчик после выстрелов резко упал на землю и прижал голову руками.
   Саша, взяв пистолет в правую руку, а левой доставая верёвку, приближался к пленникам.
   - Вот и молодец. Ты ведь не хочешь к нему присоединиться? - С ехидной усмешкой спросил Сабуров у второго.
   Саша обыскал их обоих. У каждого было по нагану. Саша отбросил их оружие в сторону. Заложив пистолет за пояс, мальчик начал связывать руки здоровому пленнику.
   Острая резкая боль пронзила спину мальчика. Прежде, чем Саша услышал щелчок выстрела, он почувствовал боль ...
   - Вот стерва. Нашего пацана подстрелила. Она должно быть с ними была, - красноармеец Махнул рукой на связанных боевиков. Раненого и здорового. - А пацан цел. Не переживайте. Только сознание потерял.
   Прибывший на место Алексей, которого привёл туда Вова Власов, первое, что заметил, так это лежавшую на земле молодую красивую девушку. Да. Именно красивую. Почему-то Алексей обратил сначала внимание на её лицо с ещё открытыми глазами, а только затем увидел, что у неё на груди маленькое пятнышко крови. Затем Уваров увидел Сабурова ...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Глава 24

"И снова Познаньский лес"

   - В прошлый раз мы с вами, ребята, поработали очень хорошо. Но кто же мог предположить, что у немцев там две линии связи. Никто! - Уваров старший задал этот вопрос сам себе и сам же на него ответил. - Но теперь мы должны доработать то, что не сделали в первый раз.
   - Николай Дмитриевич, мы же поставили прослушивающие устройства на оба кабеля. Что же мы не доделали? Там что, ещё третий кабель есть? - Мите Кулибину не нравилась перспектива снова ехать к чёрту на кулички, в польский лес, и копаться там в земле несколько часов. Кулибин ожидал, что их следующее задание будет более интересным.
   - Нет. Там только два кабеля. И действительно, мы оба поставили на прослушку. Но теперь нам надо поставить дублирующие устройства. Что бы в случае поломки одного из устройств мы с лёгкостью могли переключиться на другое. Во время войны ни у нас, тем более у звуковиков (так Князь называл группу советских разведчиков, которая занималась прослушиванием и отбором информации с этих кабелей связи немецкой армии) не будет времени на то, что бы чинить или менять поломанное оборудование.
   - Николай Дмитриевич. Когда мы выезжаем? - Дима Уваров обращался к отцу при всех по имени отчеству.
   - Завтра Дима. Завтра утром.
   Уже осенью 1939 года, сразу после капитуляции Польши и её присоединения к Рейху, германская администрация начала работать над преобразованием жизни местных жителей - новых граждан великой Германии. На слуху у всех было то, что немцы сгоняют всех польских евреев в концлагеря. Что именно за них немцы и взялись в первую очередь. Но чиновники из Берлина занимались не только евреями. Им была поручена более важная задача, чем расовая чистка. Они должны были воспитать в восточных землях новое поколение юных немцев. Именно немецкое население восточных земель Рейха особо привлекало германских чиновников. Нужно было сделать так, что бы эти люди забыли о том, что когда-то существовала Польша - государство, гражданами которого они были. Теперь нужно было сделать так, чтобы восточные немцы влились в большую арийскую семью немцев западных.
   Особое внимание уделялось патриотическому воспитанию детей и подростков. Ведь именно они должны были стать гражданами той новой Германии, того Тысячелетнего Рейха, который строила Национал-социалистическая партия. За который сражалось современное поколение немцев на полях брани Европы.
   Сформированный более полу года назад познаньский отряд гитлер-югенда рос день ото дня. В ячейку этой организации в городе Познань постоянно вступали всё новые и новые члены. Родители понимали, что их детей ждёт перспектива в будущем только в том случае, если они станут членами молодёжного движения Германии носящего имя её фюрера.
   - Клаус, Генрих. Вы уже составили список тех, кто поедет на эти выходные в лес на отдых? - Глава отряда, баварец Вильгельм Буш, молодой парень, приехавший из родного Нюрнберга воспитывать детей Познани давно собирался организовать для вновь прибывших увлекательный туристический поход в леса, близ города. И сейчас он обращался к двум мальчишкам, лет по тринадцать, которые занимались организационными делами, связанными с подобными походами.
   Вильгельм, который был демобилизован из армии на второй день войны из-за серьёзного ранения, любил ходить с ребятами в увлекательные и поучительные походы. Молодой человек сам когда-то, ещё мальчишкой, вступил в Гитлер-югенд и с удовольствием несколько раз отправлялся в турпоходы в Альпы. Несмотря на то, что его превосходная физическая подготовка во многом помогла ему в жизни, она не спасла его от быстрого выхода из строя. Вильгельм тяжело переживал после ранения не то, что он остался калекой. Он переживал то, что впредь он не сможет служить своему фюреру и великому делу Третьего Рейха.
   Когда ему предложили после выздоровления пойти работать наставником в молодёжную организацию куда-нибудь в восточные земли, он согласился не раздумывая. Вильгельм боялся, что теперь, он, двадцатиоднолетний парень, у которого не было нескольких пальцев на левой руке будет не нужен своему отечеству. Но отечество не забыло своего солдата. Оно вновь его призвало на службу. Пусть не на опасную, но тоже на весьма важную - готовить юных немцев к будущей жизни во взрослом мире.
   - Вильгельм. Я принёс вам список. Всего поедет восемь человек. - Клаус, парнишка-старшеклассник, который всегда помогал Вильгельму в организации подобных мероприятий, хотел тоже поехать в поход. Но ему не позволяли обстоятельства. Предстояли важные мероприятия в школе, где он тоже за многое отвечал.
   - Жаль что тебя с нами не будет. Ты бы помог новеньким быстро освоиться. У тебя это хорошо получается.
   - У Генриха тоже должно получиться. Он решил вызваться вместо меня. Он будет вам помогать. - Генрих, который был младше Клауса на год, и был его лучшим другом, всегда помогал новеньким. Первым, кому он помог привыкнуть к нормальной жизни, был Вильгельм.
   Буш хоть и горел желанием отдаться работе, окунуться в эту мишуру и заботу о детях, что бы забыть то, что он теперь калека, первое время был сам не свой. Ему было трудно. Очень трудно. Он видел себя только солдатом Рейха. С тех пор с ним постоянно в походы ходили два друга. Иногда по очереди, иногда вместе. Но если строгий Клаус занимался тем, что постоянно воспитывал новеньких, то Генрих наоборот, создавал атмосферу озорную. Окунался с головой в детство. И сам не зная того, заразил своим жизнелюбием Вильгельма. Рядом с детьми, и особенно рядом с Генрихом, Вильгельм Буш вновь ощущал себя пятнадцатилетним подростком, в голове у которого только забавы, игры, соревнования, походы. В общем Вильгельм с головой окунулся в забытое детство. Унтер-офицер Рейха, стал воспитателем для подрастающего поколения, и постепенно его душевная рана стала затягиваться.
   Когда Вильгельм, Генрих и восемь ребят в возрасте от восьми до десяти лет выбрались в лес, Генрих начал свой стандартный рассказ о природе познаньской земли. Не смотря на то, что Генрих был старше ребят всего то на несколько лет, они его слушали с упоением. Мальчик за месяцы повторений одного и того же материала был так хорошо осведомлён о каждом деревце и животном, что когда дети спрашивали его: "Что это за куст?" или "А какая это птица?" ребёнок отвечал без запинки и с таким жаром, что его знания о природе края иной раз поражали даже Вильгельма. Ничего удивительного - ведь большинство детей, которые ходили в подобные походы выросли в городах, и для них природа была тайным миром. Они о ней почти ничего не знали. А вот Генрих, напротив, родился и вырос в деревне. Но родится в деревне мало, для того что бы знать природу, её, к всему прочему, надо ещё и любить.
   Мальчик закончил свою лекцию. Настало время рассказа Вильгельма.
   - Познань, впрочем, как и все земли Вислы - это исконные немецкие земли. В ближайшие годы вся эта территория будет полностью онемечена. Все не арийские народы будут выселены с этой земли - нашей с вами Родины, ребята. Как вы думаете, почему фюрер решил освободить нашу землю от не арийцев. Что ты на это скажешь, Гертруда? - Вильгельм обратился к девчушке лет восьми.
   - Мы, немцы, должны жить на своей земле без грязных, инородных примесей. Германия - для немцев. Только чистые немцы достойны того, что бы жить в такой прекрасной стране, как Германия.
   - Ты права, девочка. В принципе ты выразила свою мысль правильно, но не до конца и не полностью. Прежде всего ... - Вильгельм на ходу замолчал, и показал жестом руки, что бы дети остановились. Буш прижал указательный палец к губам. Дети поняли, что они не должны не издавать ни звука.
   - Дима, ты долго ещё будешь копаться, я бы уже давно зарыла эту яму. А всё возишься и возишься. Ну сколько можно? - Нина Уварова подгоняла брата, который хотел скрыть следы своих манипуляций с немецким кабелем так, что бы никто этого никогда не обнаружил. Сейчас он как раз накидывал на утрамбованную землю дёрн.
   - Вильгельм, это что - поляки? - Генрих шепотом нарушил тишину.
   - Нет, похоже на русский язык. Я же сказал - тихо! - прошипел Буш.
   - Да, это действительно русский язык. Мои дети изучают его уже давно, и я заставляю их даже вне классной комнаты практиковаться. - Из-за спины Вильгельма и Генриха появился Николай Дмитриевич Уваров.
   Вильгельм аж подпрыгнул от неожиданности. - Позвольте узнать ваше имя. - Парень уставился буравящим взглядом на князя.
   - Меня фамилия Уваров. Я князь. Русский князь. - Николай Дмитриевич протянул Вильгельму руку. Однако Буш не протянул свою в ответ. - Да, забыл добавить, я генерал-майор Вермахта. Командир дивизии "Ост". Русской дивизии.
   Буша передёрнуло. Его раздирали противоречивые чувства. Что это, собственно генерал-майор, да ещё и русский князь делает со своими детьми в лесу. Детьми, которые копают землю и говорят по-русски. Вильгельм переборол себя: - Вильгельм Буш. Унтер-офицер Вермахта. Демобилизован по ранению, - Вильгельм показал свою левую руку.
   - Вильгельм, говорите. Это забавно, - князь рассмеялся.
   - Господин генерал, но что здесь забавного? - Вильгельм недоумевал.
   - Моего троюродного дядю тоже звали Вильгельм. Если быть точным - Вильгельм II. Император Германии. - Князь засмеялся ещё громче, продолжая трясти руку другого Вильгельма, не II, и не императора.
   - Приглашаю вас вместе со всеми вашими подопечными. - Князь улыбнулся детям. - Мои дети тоже в Гитлер-югенде. И здесь их друзья. Из Берлина и из Варшавы. Значок моему сыну и дочери на грудь вешал лично фюрер. О, это был знаменательный день. До сих пор вспоминаю с содроганием. Ну что вы растерялись. Нупугал я вас гляжу своими титулами и званиями. Не бойтесь. Идёмте же. Проведёте с нами пару часов. Проблем с этим у вас не возникнет, обещаю вам. - Князь пригласил рукой Вильгельма и детей выйти из их убежища, кустов, на полянку, где бродяги уже довели свою работу до конца.
   Только после жеста рукой князя, Вильгельм разглядел на воротнике его походного пиджака значок национал-социалистической партии. Этот значок, как глаза змеи на мышь, подействовали на Вильгельма. Гипнотизм значка заставил его согласиться с предложением командира дивизии "Ост".
   Ребята, идите все сюда. Смотрите кого я нашёл в лесу. Вы только посмотрите. - Улыбающийся князь призвал к себе всех бродяг. Не заставил себя ждать и Добрянский. Он вырос как будто из под земли. Вот его не было, и вот он появился.
   Когда дети и Вильгельм начали знакомиться, а Вильгельм, по просьбе Уварова, начал рассказывать ребятам о политической обстановке и новой программе партии в защиту детей и молодёжи, князь подошёл к Добрянскому и шепнул ему на ухо: - Принеси воды из машины. Пузырёк со снотворным знаешь где лежит. Угостим наших гостей. Всё понял? - Добрянский уже было начал отходить. - Стой. Наши дети пусть тоже выпьют. Им не зачем всё знать.
   Дима проснулся от тряски. Когда мальчик открыл глаза, первое, что он увидел, это потолок в маленьком автобусе, в котором они приехали в лес. Похоже Дима уснул по дороге домой. Мальчик приподнялся. "Странно, все спят, кроме папы. Он за рулём. И Николая Сергеевича нет. Он что, в лесу остался? А как же мы в автобус попали. И когда мы попрощались с теми, из Гитлер-югенда. Стоп, они же видели, как мы подключались к кабелю. Но как же так. Папа наверняка что-то придумал. Ладно, если сам захочет - расскажет. А вообще, это не моего ума дело".
   В другом направлении ехал грузовик. Этот грузовик ехал в сторону силезских горнорудных шахт. Заброшенных шахт. Туда удобно сбросить десять трупов, лежащих в кузове автомобиля. "Если их и найдут, то это будет не скоро. А искать будут. Точно будут. Немцы - народ аккуратный. Но искать то они будут в Познани. Кто подумает искать в Силезии. Да, может и найдут. Но не скоро. Точно, не скоро. А вот этому безпалому надо будет подбросить снимки с детьми. Обнажёнными детьми. Да запрятать их так, будто он их сам у себя дома запрятал". Добрянский сидел в кабине грузовика рядом с водителем. "Всё-таки пришлось отрывать от работы связистов! - с горечью подумал Добрянский". В кузове лежало десять тел. Вильгельма и того самого мальчишки, любившего природу. Да ещё восьми детей. Горожан. Немцев. Жителей Познани.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Глава 25

"Белая палата"

   Вот уже третью неделю Саша Сабуров находился в санатории "Светлый" в Крыму. После тяжёлой и многочасовой операции мальчика самолётом доставили сюда. У Саши было задето лёгкое и перебита ключица. После такой травмы стоял вопрос об исключении Сабурова из образовательной программы бродяг и полного списания в гражданскую жизнь. Чистякову и Алёше Уварову пришлось долго отстаивать Сашу в высоких кабинетах. Да, именно Чистякову. Юрий Владимирович, к всеобщему удивлению, заступился за Сабурова, и желал того же, чего желали все остальные - мальчик должен остаться частью команды. Но, естественно, последнее слово оставалось за врачами.
   Саша проснулся от того, что его очень нежно и заботливо потормошила за плечо медсестра. Она пришла померить температуру, а заодно сделать мальчику укол.
   - Вставай родной. Пора делать укольчик. Да и градусник то не забудь. - Заботливая тётя Глаша протянула мальчику градусник. - Ну а теперь поворачивайся. Давай. Давай.
   Тётя Глаша проработала в этом санатории уже больше двадцати лет. Сколько уж пациентов не прошло через её заботливые руки. Эта немолодая женщина могла растопить лёд даже в самом окоченевшем сердце. Не многие ведь позволяли колоть себя. Попадались высоко сидящие чиновники, которые по началу закатывали скандалы. Но тётя Глаша умела находить общий язык даже с самыми несговорчивыми пациентами. С Сашей же, Сабуровым, у немолодой медсестры вообще ни разу не возникало никаких конфликтов. Даже во время болезненных перевязок и промывания ран мальчик не проронил ни звука. Все удивлялись его силе воли. Даже видавшая виды тётя Глаша. Такого покладистого пациента у неё, пожалуй, никогда не было.
   - 36,9. Великолепно. Ты идёшь на поправку. Ещё неделька другая и доктор тебя выпишет. - Медсестра улыбнулась мальчику такой улыбкой, какой обычно улыбаются любящие бабушки. - И ещё, я тебе радостную новость принесла. Сегодня к тебе должны гости приехать. И как я слышала, их будет много.
   Всё это время рядом с Сашей поочерёдно находились то Ира, то Алексей. Пару раз приезжал даже Чистяков. Уж кого, кого, а его Сабуров не ожидал здесь увидеть.
   Когда Юрий Владимирович впервые зашёл в Сашину палату, мальчик подумал, что тот начнёт его сейчас распекать и бранить. Именно таким было их обычное общение. Но в этот раз всё было по-другому.
   - Как же тебя угораздило? Как? - Сокрушался Чистяков. - Я это виноват. Я!
   После недолгой паузы он вдруг резко заявил. - Буду с тобой окровенен. Считаю я должен тебе об этот сказать. Стоит вопрос о твоём списании. И очень жёстко. Мы, конечно с Алексеем делаем что можем, но тут уж всё от тебя зависит. Вылечишься, сможешь после больницы доказать, что ещё на многое способен - отстоим! Обещаю - отстоим! А вот если не сумеешь ...
   Саша с содроганием вспоминал тот разговор. Сама мысль о том, что он больше не будет частью бродяг, частью той организации, которая стала его семьёй не то, чтобы пугала его. Нет. Больше, чем пугала. Если это произойдёт, Саша не видел дальнейшего смысла жизни. Именно поэтому мальчик старался поменьше думать об этом. Его больше заботило то, что бы получше справиться с теми испытаниями, которые ему наверняка устроят после выписки. Поэтому Саша не пропускал ни лечебной гимнастики, ни процедур. Поэтому он молчал, когда хотелось завыть волком, во время перевязок и промывания ран. Он боялся, что малейший звук боли, который он издаст, будет свидетельствовать против него, и врачи напишут в его выписке страшное слово - негоден.
   Долгих восемнадцать дней Саша не видел своих друзей. Долгие две с половиной недели. Последний раз, когда Сабуров видел кого-то из бродяг был в тот злополучный день, когда его ранили. И вот. Вот оно. Саша услышал гул подъехавшего грузовика. Жаль нельзя сейчас увидеть Уваровых Диму и Нину, Митьку Кулибина, Марка Кеплера, Витю Макаренко. И конечно же её. Ту, чьё имя Саша произносил про себя во время болезненных медицинских процедур. Лену. Леночку Лихно. Все эти ребята не могут приехать навестить Сашу. Они далеко. Очень далеко. Они в фашисткой Германии. Они равно далеко были от Саши Сабурова когда он находился и во Львове и здесь, в Крыму. Даже если бы друзья были в далёком Владивостоке, за тысячи километров от Крыма, они были бы гораздо ближе, нежели в паре сотни километров - в Польше. Ведь разница вся в том, что во Владивостоке ребята могли сесть в самолёт и прилететь навестить Сашу. А как так же просто сесть в самолёт на территории оккупированной врагом Польши? Как?
   Саша ловил себя на мысли в том, что с большим удовольствием хотел бы видеть сейчас рядом именно их. Польских бродяг. Диму, своего лучшего друга, и её - Лену. Нет, пожалуй больше всего именно её. Да. Именно её. Жаль это невозможно.
   Тяжёлые мысли мальчика были прерваны весёлыми голосами его друзей, которые раздавались уже совсем близко - в коридоре. И вот, в палату всем скопом вошли сразу девять ребят, появление которых резко удалило из головы неприятные мысли. Вот они: неразлучная парочка закадычных друзей - Коля Дрозд и Ваня Голубенко; три подруги Ира Стецько, Зина Галлер и Маша Миронова; последними вошли, о чём-то спорящие Миша Коткин, Вова Власов и Серёжа Яровский. (В этом месте книги нужно определиться, какие ребята конкретно в какой из групп состоят - Варшавской ли или Львовской).
   Саша чуть было не заплакал. Мальчик нагнулся к тумбочке, делая вид, что он там что-то ищет, и заставил себя сдержаться.
   "Что это я в самом деле! Ну приехали друзья. А я тут же раскис. Прям как девчонка!"
   Следом за ребятами вошли Алексей с Ирой.
   - Ну как здоровье? Поправляешься? Мы тут тебе гостинцев привезли. - Алёша начал раскладывать на соседней, пустующей, кровати огромные свёртки со всевозможными съестными припасами. И творог, и изюм, а цитрусовых сколько - апельсины, мандарины ...
   - Это что, бананы? - Раньше Саша видел эти фрукты только на картинках. - Я их ни разу не пробовал. - Мальчик встал с кровати и быстро разделил между всеми бананы. Каждому досталось по одному заморскому фрукту и ещё несколько штук осталось в запасе.
   - Остальное запрячь. Потом съешь. Тебе тут ещё несколько дней находится, а в местной столовой наверняка такого изыска нет! - Ира заботливо сложила оставшиеся несколько бананов в пакет и запрятала их в тумбочку.
   Ребята, проглотив в одно мгновенье бананы, начали заваливать Сашу вопросами.
   - Тебе много уколов сделали?
   - А уколы больно делать?
   - Покажи рану?
   - А шрам у тебя большой останется?
   - Повезло тебе, один в палате, а ты всё время один был?
   - Ребята, какой шрам, какая рана? Вы что не видите, на Саше повязка! Он что, должен снять бинты и вам всем продемонстрировать ...
   - Кто тут собрался снимать с моего пациента бинты? - У входа в палату раздался строгий голос лечащего врача Сабурова. - И кто вас всех пустил сюда. Вы понимаете, что нарушаете постельный режим мальчика. Живо все покинули палату! - Под строгим взглядом врача дети медленно пошли к выходу. - А вы двое, - врач посмотрел на Алексея и Ирину, - останьтесь.
   Когда все ребята вышли, врач закрыл за ними дверь.
   - Как я понимаю, вы у них старшие. Смотрю, вроде уже взрослые люди. А ведёте себя, совсем как дети. Мало того, что вы подняли такой шум, так ещё растревожили моего пациента ...
   - Они меня вовсе не растревожили Александр Александрович, я их знаете как ждал ... - Саша было перебил доктора.
   - Да ещё не воспитали молодого человека должным образом! - Взгляд из-под докторских очков буравил Сашу. - Вы объясняли ему, что перебивать взрослых некрасиво.
   - Извините пожалуйста. - Саша опустил голову.
   - Как провёл ночь. Озноб был? - После недолгой паузы врач уже более доброжелательно смотрел на мальчика. - Температуру тебе уже мерили?
   - Озноба не было. Температура 36,9. - Саша с большой надеждой посмотрел на доктора.
   - Ну что так смотришь. Думаешь я забыл. Нет тёзка. Помню! - Врач повернулся к Алексею и Ирине. - Значит так. Я отпускаю мальчика на улицу на два часа. Под вашу личную ответственность. Поможете ему одеться. - Александр Александрович направился к двери. - И смотрите, - опять строго сказал он, - не позволяйте ему резвиться и бегать. Тихая спокойная прогулка. Понятно?! Если что, лично с вас обоих спрашивать буду!
   - Какой же сегодня чудный день выдался, - Саша норовился попасть здоровой рукой в рукав больничного халата, который на него натягивал Алёша, - перевязка с утра прошла почти безболезненно, погода прекрасная, и вы все приехали ... - Мальчик, не успев договорить, утонул в поцелуях Иры.
   - Я так за тебя переживала, так переживала ... - Ира со слезами на глазах не как не хотела выпускать из объятий Сабурова.
   - Ну ладно тебе, я ревновать начну. - Алёша всё ещё надевал на Сашу халат. После его слов все трое дружно рассмеялись.
   Саша сам понимал всю ответственность, и как он и обещал доктору, он вёл себя на прогулке смирно и аккуратно. Мальчик даже ступал осторожно, боясь оступиться и упасть. Дорожки санаторного парка ещё не успели должным образом просохнуть после вчерашнего дождя.
   - Саша, ты не устал? Может мы присядем? Отдохнешь? - Ира кудахтала над мальчиком как курица-наседка.
   - Да нет же. Я же говорил, что хорошо себя чувствую. Я вовсе не устал. - Остальные ребята засмеялись. Им было весело от того, как Алексей и Ира проявляют свою заботу.
   - Нет Саша. Всё же мы присядем. Вон на той лавочке. - Алёша показал на скамейку, до которой оставалось не многим более десяти метров.
   - Но я же сказал ...
   - Так! Сабуров. Ты слышал, что сказал доктор. Ты находишься под моей личной ответственностью! - Саше ничего не оставалось, как подчиниться.
   Ребята снова засмеялись.
   - Сашенька, может тебе помочь присесть. А то ...
   - Голубенко! Я тебе что в дороге говорил. Прекрати свои дурацкие шуточки! - Алёша быстро осадил задиру. - Ребята, погуляйте тут рядом. Нам надо с Сашей поговорить.
   - Спасибо, что их всех привезли. Мне очень приятно.
   - Да перестань Саша. Ты бы для нас то же самое сделал. Да и пока времена позволяют. - Алексей выждал паузу, стал серьёзнее. - А теперь серьёзно. Как себя чувствуешь? Сможешь в строй вернуться?
   - Думаю да ...
   - Мне важно знать не то, что ты думаешь, а то, как ты себя чувствуешь. Вот, что важно! - Алексей старался говорить спокойно, но его голос заметно дрожал.
   - Не беспокойтесь за меня. Уверен, вас не подведу, и все испытания, что будут после моей выписки, выдержу. Нет, правда, я действительно иду на поправку. Чувствую себя превосходно!
   - Именно эти слова мы и хотели от тебя услышать. - Ира обняла мальчика.
  
  

Глава 26

"Отто Шернер"

   Отто Шернер был преданным нацистом. Его преданность НСДПА была столь велика, что он, едва закончив образование на факультете медицины мюнхенского университета сразу же откликнулся на призыв партии. А партия и правительство просили не много - отправиться в Испанию, что бы поддержать генерала Франко в его борьбе против республиканцев. Отто поехал туда как врач и уже через год из медика превратился в настоящего бойца партизанской и гражданской войны. Не выпуская из рук оружия Шернер не забывал и о своём дипломе - получал ценнейший опыт врача в условиях войны.
   Всё бы ничего, да вот Шернеру пришлось досрочно покинуть Испанию. В самом конце войны, на заре победы армии Франко, Отто был тяжело ранен. Произошло это в пригороде Мадрида. Единственное, что Отто запомнил о том злополучном дне, так это лицо человека, который стрелял в него, и то, что этот молодой человек говорил по-русски. С тех самых пор Шернер дал себе клятву - во что бы то ни стало он обязательно доведёт борьбу немецкого народа до конца и уничтожит его главного врага - большевистскую Россию.
   В начале 1939 года Шернер вернулся в Германию. Когда его коллеги осмотрели следы ранения, они были поражены. Действительно, ведь это был прямо таки счастливый случай. Пулевое ранение в голову редко когда оставляет жертву в живых. Шернер был одним из тех немногих счастливчиков, кому удалось выжить после такого.
   Конечно, старая рана часто давала о себе знать даже после полного выздоровления. Отто был противопоказан алкоголь, сигареты и тяжёлые физические нагрузки. То есть Шернер должен был отказаться от трёх своих любимых занятий - выпивки, курева и службы в армии.
   Выход из столь затруднительного положения был найден. Как-то летом 1939 года Отто встретил своего боевого товарища по Испании Карла Халленбурга. Последний как раз искал людей, готовых заняться преподавательской деятельностью. Поначалу Шернер отказался от этого предложения. Он уже представил себя преподавателем в каком-нибудь медицинском институте. На кафедре, читающим лекции по медицине молодым студентам. Нет, Отто неприятна была скучная и однообразная жизнь учителя. Пусть и в университете. Нет!
   - Отто, ты наверное меня неправильно понял. Я не собираюсь тебе помогать стать преподавателем в институте. Я сам прекрасно понимаю что это не по тебе. Не по твоему нраву. У меня к тебе совсем иное предложение. Слушай! - Карл сделал глоток шнапса, а Шернера аж передёрнуло, однако Отто был силён в самоконтроле, не позволил себе высказать недовольство тем, что ему тоже хочется пригубить старый добрый немецкий шнапс. Но ему нельзя. - Наше руководство приняло решение открыть разведшколу.
   - Да мало ли у нас в Германии этих школ. Пруд пруди. Их множество. Преподавать медицину будущим шпионам? Уволь! - Шернера всего передёрнуло от этой мысли. Он знал, что его опыт пригодиться будущим разведчикам, тем более он провёл множество операций в полевых условиях. Пожалуй такого опыта нет у большинства немецких врачей. Разве что у тех, кто воевал ещё в Первую Мировую. - У нас в Германии предостаточно врачей, воевавших в прошлую войну. Думаю опыта у них по более моего.
   - Ну, во-первых ты скромничаешь Отто! А во-вторых, я тебе не говорил, что ты будешь преподавать именно медицину. Да, конечно в твоём случае твой опыт нас заинтересовал. Но не это главное. Школа будет не совсем обычная. В смысле - не такая, как остальные. - Карл многозначительно улыбнулся.
   - Интересно узнать, и какая же? Что же это за необычность такая? - Отто начинал сердиться на приятеля.
   - Остынь, Отто! Необычность её в том, что там мы будем обучать не взрослых. Ты понимаешь? Не солдат, у которых уже есть опыт войны. И даже не выпускников военных академий. Понимаешь, на что я намекаю? - Карл вновь улыбнулся товарищу и закурил. Шернера снова передёрнуло.
   - В принципе понимаю, к чему ты клонишь. Вы будете отбирать туда не военных. Дай подумать. Спортсменов. Всяких там чемпионов по стрельбе и конному спорту? - Теперь и Шернер заулыбался. Его рассмешила эта глупая затея. Он был уверен, что в подобной школе с трудным образованием могут справиться только закалённые вояки. Сила тут не причём. Да и олимпийские медали тоже. Главное выдержка. Стальные нервы.
   - Ты близок к истине Отто, но не совсем. Я же сказал - не взрослых. Отнюдь не взрослых. Подумай Отто!
   - Хватит темнить Карл. Не люблю я этих намёков и загадок. Выкладывай.
   - Детей Отто. Детей! Именно их мы будем обучать этому делу. Теперь понимаешь. Они с раннего возраста получат и опыт, и теорию, и ... постой, как ты там любишь говорить - металлические нервы?
   - Стальные ...
   - Вот именно! Стальные нервы. Именно этим ты и должен заняться. Натягиванием пока ещё мягоньких нервов до стального состояния. Теперь понял? - Карл от души рассмеялся. Его позабавило удивлённое лицо приятеля.
   Советский Союз не был одинок в своей идее воспитывать разведчиков, диверсантов и контрразведчиков с юного возраста. Такие же мысли приходили в головы сильным мира сего и в других странах. Настала очередь Германии.
   В отличие от СССР в Германии детей в подобные учебные группы набирали по достижении двенадцати лет. Там старались найти таких подростков, в которых уже видны навыки и задатки будущих шпионов. Поиски не были долгими. В течении нескольких недель уполномоченные офицеры Абвера забрали под своё крыло несколько сотен детей Германии практически из всех юношеских организаций и учреждений. Безусловно сильнее всего это затронуло Гитлерюгенд. Не спроста, ведь в этой организации состояли практически все молодые люди Рейха. Но не только Гитлерюгенд потерял своих лучших воспитанников. Их отбирали и у спортивных школ, обычных общеобразовательных школ, и военных кадетских училищ. Хоть Карл и уверял Шернера, что тот будет обучать только гражданских, всё же он ошибся. Не малая часть детей, отличившихся в учёбе в военных академия Рейха, тоже попали в этот список.
   Из полутора десятка сформированных тренировочных отрядов, один попал под подчинение Шернера. Этот отряд успел сразу же отличиться в сентябре-октябре 1939 года во время германо-польской войны. Не потеряв не одного из двенадцати подопечных, Шернеру удалось со своим отрядом добиться потрясающих результатов. И это получилось у него отнюдь не оттого, что он успел за два месяца хорошо обучить и натренировать детей. Нет. Он просто по началу берёг их. Берёг каждого из них.
   Настоящая, плодотворная учёба началась после того, как была побеждена Польша. В руки к немцам попало огромное количество военнопленных. Имея живые экспонаты, Шернеру было проще объяснять детям то, что было бы невозможно в классной комнате или при чтении учебника. Те приёмы рукопашного боя, стрельбы, дознания и пыток, которые Шерноровские ученики получили на польских полигонах за неполных полтора года дали им гораздо больше опыта, чем то же время военных действий обычным немецким солдатам. Ведь в отличие от солдат, дети обучались своему кровожадному делу ежедневно и ежечасно. Им не нужно было заниматься тыловыми работами, чисткой обмундирования, строевой подготовкой и прочими атрибутами армейской службы. Ко всему прочему, действия немецкой армии имели скоротечный характер. Не даром немцы в 1939-1941 годах знамениты своими блестящими Блицкригами. Молниеносными войнами. В таких войнах, где совокупное участие в бою у солдата едва ли превышает десять процентов от общей длительности военной кампании не даёт ему того опыта ведения войны, которое он получил бы в пехотном училище, при ежедневной муштровке, или же в затяжной войне, где он участвовал бы в боях гораздо чаще. Именно этим и отличалась подготовка подопечных Шернера от простого солдата. Этих ребят можно сравнить разве что с частями специального назначения. Но разве что сравнить. Так как те солдаты тоже отвлекаются от прямого ведения боевых действий на всевозможные организационные мероприятия. Да ко всему прочему - это взрослые люди, которые получают выходные дни, вечером они могут отлучиться по своим личным делам и у большинства есть свои интересы, семьи и круг общения. Ребята же были всего этого лишены. Лишены умышленно, чтобы не подвергать обучения внешним факторам, пагубным, отвлекающим от основной работы.
   На своём новом поприще Шернер быстро достиг уважения начальства и своих учеников, чем очень гордился. Те успехи, с которыми он проводил порученные операции вдохновили начальников Абвера на дополнительное внимание к этому проекту. Не только на Шернера не жалели средств. Не меньших успехов достигли и его коллеги. Хотя многие из них не умели так же сохранять людей, как это получалось у Отто. Главная же заслуга успеха всего этого проекта принадлежала Халленбургу. Он, вместе с несколькими другими офицерами, очень удачно отобрал людей. А нужный человек в нужном месте является одним из столпов успеха.
   Ранней зимой 1941 года Халленбург пригласил старого друга к себе. Причина была весьма важная. Карлу исполнялось тридцать лет. Гостей не ожидалось слишком много. Среди приглашённых был и Уваров с супругой. Дружба Николая Дмитриевича с Карлом завязалась настолько тесная, что это приглашение уже никого не удивило.
   - Ещё раз поздравляю тебя, Карл. Всё же это твой первый серьёзный юбилей. - Уваров шёл рядом с Карлом в его кабинет, где именинник и гость хотели распить очередную бутылку рома.
   На встречу им как раз шёл Шернер. Его слегка сутулая осанка и незаменимые кожаные перчатки слегка удивили князя. В доме было достаточно тепло.
   - Отто! Дружище! Идём с нами. Я тебя уже представлял генералу. И вы, должно быть не забыли майора Шернера. - Карл весело улыбался и от души похлопал старого боевого товарища. Будь он трезв, он бы себе этого не позволил в присутствии генерал-майора. Даже знакомого, и даже в свой день рождения.
   Мужчины расселись в кабинете, и Отто очередной раз отказался от алкоголя. Сегодня он позволил себе лишь немного коньяка, и то в самом начале праздника.
   - Вот только я не расслышал, где вы служите, Отто. - Князь спросил об этом исключительно из учтивости.
   - В общем ...
   - О, генерал, у него очень забавная работа. Очень! - Карл, из-за своего нетрезвого состояния, перебил Шернера. - Он детишек из Гитлерюгенда шпионами делает. Убивать их учет. И как тебе не стыдно Отто.
   - Карл! - Шернер так резко крикнул на Халленбурга, что он с князем аж подскочили.
   - Прости Отто. Ты же знаешь, как выпью, всегда могу сболтнуть лишнее. Прости.
   - Ничего страшного, господа. - Князь встал, и повернулся к Шернеру. - Можете не беспокоиться, я человек не из болтливых. Ваша тайна умрёт в этом кабинете. Я её не вынесу дальше вот этой двери. - Генерал показал на дверь кабинета. - Позвольте откланяться. - Уваров вышел.
   Как только князь покинул кабинет, Шернер схватил со стола графин с водой и запустил его в стену.
   - Ты! Пьяная свинья. Даже родители этих детей не знают, где они учатся. Не один из пехотных генералов Вермахта не знает о том, что у Рейха есть такие солдаты. - Отто подошёл к Карлу, взял его за воротник и прижал к стене. - Если этот русский генерал проболтается, я убью сначала его, а потом тебя. - Шернер хорошенько встряхнул Карла. - Ты меня понял?! Понял?! Пьяная свинья!
   - Я тебя понял, Отто.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Глава 27

"Три задания"

   В конце ноября 1940 года за Сашей приехал Алёша Уваров. Этого дня Сабуров ждал долго. Его затянувшееся пребывание в Крыму волновало не только самого мальчика. О нём беспокоились практически все его друзья и наставники.
   Теперь, когда болезнь отступила, Саше предстояло то, чего он очень сильно боялся. Мальчику предстояло доказать, что он ещё годен. Что он способен ещё делать ту работу, которой его обучали с его раннего детства.
   - Алёша, а где меня будут проверять? Здесь, в Крыму? - Саша с Уваровым уже покинули санаторий. Они ехали по направлению к Симферополю - административному центру полуострова.
   - Нет, Саша. Сейчас мы сядем в самолёт. Он уже ждёт нас на аэродроме. От туда мы летим прямо в Москву.
   - А зачем так далеко? Ведь наш центр сейчас в Киеве. От туда же мы получаем указания. Да и руководит нами сейчас командующий Киевским округом. Почему Москва? - Саша, как услышал слово Москва, начал переживать ещё больше. Он был уверен, что командующий, всегда хорошо относившийся к нему, не позволит запороть его на испытаниях. Да и Чистяков мог бы в Киеве кое на кого повлиять. Сам ему об этом рассказывал ещё неделю назад.
   - Не спрашивай. Я и сам не знаю. Пришёл приказ от командующего, что велено везти тебя прямо в Москву. Это всё, что я знаю. - Уваров был удручён этим не меньше самого Саши. В Москве Алёша практически никого не знал, кто бы мог помочь с этим делом. Придётся надеяться на то, что Саша действительно готов к испытанию.
   Дорога к аэродрому заняла больше времени, чем на то рассчитывал Алексей. Должны были доехать за два часа, провели же в дороге не меньше трёх.
   - Заждались уже вас. Думали, что-то случилось. - На встречу к машине Алексея шёл нахмуренный пилот.
   - Извините. Дорога плохая. Ведь только утром дождь прошёл. Здесь, в Крыму, вообще ездить быстро трудновато. Не понимаю, как здесь вообще транспорт нормально ходить может. - Уваров знал, что они с Сашей не единственные пассажиры. Этот транспортный самолёт вёз из Крыма в Москву ещё нескольких выздоровевших и выздоравливающих.
   - Машину оставьте прямо здесь. О ней позаботятся. Я вот только на перекур вышел, - пилот демонстративно бросил сигарету на пол и затушил её ногой, - поговорил со служащим аэродрома, он её отгонит на место, так что не беспокойтесь. О! А вот и он бежит.
   Действительно, к машине бежал молодой человек в технической спецовке. Алёша отдал ему ключи от автомобиля, и троица пошла к самолёту.
   Когда пилот занял своё место, Саша сразу почувствовал рёв двигателей. Эта мощь в несколько сот лошадиных сил сейчас должна была поднять в небо многотонную крылатую машину с несколькими десятками человек на борту. Сабуров всегда ощущал трепет в такие моменты. Нет, Саша не боялся летать. Ему наоборот нравился полёт на самолёте. Его сильно возбуждал момент взлёта. Это чувство мощи техники. Чувство гения технической мысли человека.
   На одном из аэродромов Подмосковья двух пассажиров транспортного самолёта, летевшего рейсом Симферополь-Москва, уже ждала машина. К самолёту, сразу после его приземления, засеменил средних лет майор с синими петлицами государственной безопасности. И Сашу и Уварова удивила эта встреча. Они, конечно же, ожидали машину. Но то, что их будет встречать офицер, да ещё из НКВД, ни как не входило в планы мальчика и мужчины.
   - Майор Кудесников! - Офицер приложил руку к козырьку фуражки и сразу же протянул её Уварову, а затем Саше. - Рад приветствовать в Москве. Прошу. Пройдёмте за мной. - Офицер развернулся на каблуках и таким же быстрым шагом пошёл к автомобилю.
   - Алёша, почему НКВД. - Саша на ходу шепотом спросил Уварова.
   - Молчи! Сам не знаю. Главное не скажи при нём чего лишнего. Понял?! - Таким же шепотом ответил Алексей.
   - Да сам знаю! - Огрызнулся Сабуров.
   Офицер открыл заднюю дверцу машины и, жестом руки, пригласил гостей столицы занять свои места. Сам же забрался на переднее сиденье рядом с водителем. Машина завелась с полуоборота и, набирая ход, быстро покинула пределы аэродрома.
   Проезжая через контрольный пункт аэродрома, автомобиль затормозил.
   - Забыл предупредить вас. Приготовьте документы. Сейчас нас проверят, и поедем дальше. - Развернувшись со своего переднего сиденья, сообщил пассажирам Кудесников.
   Все пассажиры автомобиля, как им и положено, предоставили свои документы, и автомобиль заколесил дальше. По обеим сторонам дороги простирался не сильно густой подмосковный лес. Саша в своей недолгой жизни видел много лесов. Густых и не очень. Степных и горных. Южных и северных. Во время своих тренировок их группа часто отрабатывала навыки диверсанта именно в лесу. Но такой лес он видел впервые. Красота и изящество московского леса потрясли юное воображение. Через приоткрытое окошко автомобиля в кабину попадал свежий лесной воздух. Саша сразу вспомнил, как ему в раннем детстве читала сказки мать. Про лесных чудищ и сказочных животных. Про благородных и смелых богатырей и прекрасных девиц, совершавших в русских лесах невероятные подвиги и попадавших в самые невероятные приключения. Мама. Как же Саша давно её не видел. Последний раз это было три года назад. Да три. А может уже четыре? Да нет же, всего-то полтора. Точно, полтора года назад, в Киеве всем бродягам устроили встречу с родителями. Там то он и видел последний раз свою маму. Ещё совсем молодую. Ещё не утратившую своей девичьей, русской красоты. И почему именно этот незнакомый подмосковный лес заставил его вспомнить мать? С чего бы это ...
   - Документы! - Дошёл до Саши чужой голос, доносившийся с переднего сиденья автомобиля рядом с водителем. Зачем? Зачем же его вытянули из этой дрёмы. Он задремал на каких-то десять минут. И за эти коротенькие десять минут он увидел маму.
   - Сейчас будет ещё один КПП. Приготовьте свои документы. - Снова донёсся до Сашиного разума голос этого треклятого майора НКВД.
   - Да, да. Сейчас. - Сабуров окончательно стряхнул с себя сон и полез доставать из нагрудного кармана свои бумаги.
   Вот она - Москва! Какие только слова не использовали люди, чтобы описать красоту и величие этого города. У Саши не было слов. Он даже не мог найти хоть что-то отдалённо напоминающее в своей голове, чтобы выразить своё восхищение. С тех пор, как он был здесь последний раз, столица сильно преобразилась. Город был похож на большую стройку. И, даже неопытным взглядом мальчика, было видно, что эти изменения пойдут городу на пользу. У Сабурова были только чувства. Только своим внутренним я Саша мог ощутить этот трепет.
   "Наверное, это всё из-за испытания. Всю дорогу переживаю, поэтому и воспринимаю всё по-другому." Только так Сабуров мог объяснить своё невероятное волнение. "Возьми себя в руки! Возьми себя в руки!" Повторял себе Саша, чтобы упокоиться. Но у него ничего не получалось. Город затронул душу мальчика.
   - Ну всё. Пора! - Вновь этот навязчивый майор прервал Сашины размышления.
   - А? Что пора? - Саше опять пришлось стряхивать с себя полудрёму.
   - Приехали. - Майор бодро выскочил из машины и направился к старому, видавшему виды двухэтажному зданию.
   - Где это мы? - Шепотом спросил Саша у Уварова, когда они вышли из машины.
   - Это центр нашей организации. Я здесь уже был несколько раз. Именно сюда мы отсылаем свои отчёты и донесения. Да, и от сюда получаем указания.
   - А как же Кие ...
   - Ш-ш-ш - Не дал договорить Саше Уваров.
   Сабуров и Уваров проследовали за майором к входу в дом. Похоже, некогда это был особняк какого-то богатого дворянина. Об этом говорила архитектура и вкус, не свойственные обычным капиталистам и богатым купцам царской России, и огромный размах и величие, которое не смогли бы себе позволить обычные дворяне той же России.
   Зайдя внутрь, Саша увидел огромный холл, середину которого украшала величественная лестница, ведущая на второй этаж. На втором же этаже прямо над террасой, которая была концом лестницы, Сабуров заметил герб. Он знал этот замысловатый рисунок. Точно! Он видел его раньше. Ведь таких же рисунков полным полно в львовском Убежище.
   - Алёша! Так ведь это дом твоего ...
   - Потом об этом поговорим! - Строго прервал мальчика Уваров.
   У самой лестницы майор остановился.
   - Дальше вы сами пойдёте. Подниметесь на второй этаж, подойдёте к капитану, который сидит за столом в приёмной, она сразу за лестницей, и назовёте себя. Куда вам идти дальше уже он скажет. До свидания. - Майор козырнул, развернулся на каблуках и пошёл к выходу.
   Алексей с Сашей направились наверх. Только поднявшись по лестнице, они обнаружили, что она заканчивается длинным коридором. И действительно, в нескольких метрах от лестницы, прямо посреди коридора сделана своеобразная приёмная. На самом деле, эта приёмная представляла из себя стол, за которым и в самом деле седел капитан, а сразу за столом высилась неприступная решётка с дверью, которая заграждала собой проход в коридор. Капитан сидел над какими-то бумагами, и очень внимательно их читал.
   - Мы прибыли сюда по вызову центра. Меня зовут Уваров Алексей Николаевич, сопровождаю Сабурова Александра ...
   - Да, да. Вас ожидают! - Перебил Алексея капитан, оторвавшись от своих дел. - Ваши документы, пожалуйста! - Властно прибавил он.
   Мальчик и мужчина протянули грозному на вид капитану свои документы.
   - Прямо по коридору. Кабинет номер три. Желаю удачи. - И не сказав больше ни слова, капитан нажал на кнопку по столом. Решётчатая дверь открылась. Капитан продолжил, как ни в чём не бывало, читать свои документы.
   - Как здесь строго! Можно подумать! Который раз уже проверяют у нас документы. - Сердился Сабуров.
   - Всё правильно, Саша! Это элементарные меры предосторожности. Ведь это ... - Алексей резко замолчал, приложил указательный палец к губам. - Вот и наш третий кабинет.
   Они подошли к огромной деревянной двери, которой на вид было более ста лет. Дверь выглядела так вовсе не потому, что была ветхая. Она была настолько красива и изящна, что Саше сразу же пришла в голову мысль о том, что её сделали древние мастера.
   - Сейчас таких дверей не делают. Никогда такой не видел.
   - Это Франция. Восемнадцатый век. - Алексей засмотрелся на эту дверь как зачарованный. Он потянул руку, что бы постучать, но резко остановился. Его внимание привлекла резная надпись около ручки. Было видно, что она сделана намного позже, после изготовления двери. Там были два слова, написанные латинскими буквами - Serge и Dima. По всей видимости это были имена двух мальчиков, которые когда-то жили в этой комнате. И эти же мальчики сами и вырезали свои имена.
   - Им наверное сильно за это досталось. Испортили такую работу французских мастеров. Ну ладно! - Алексей набрал полную грудь воздуха и постучал ...
   - Да! Да! Войдите! - Из-за двери послышался высокий гнусавый голос.
   Уваров с Сабуровым вошли. Их взору предстала большая светлая комната с огромными потолками. Их внимание привлекли две особенности это комнаты. Было видно, что она разделена. Огромная стена, составленная из металлических ящиков, явно отделяла собой другую половину этой комнаты. Но эти ящики составляли собой не только разграничительную стену. Они были повсюду. Таких стен - от пола до потолка в этой комнате было четыре. И только две из них были не полными. В одной разделяла непрерывную мозаику из ящиков дверь, другую, противоположную - окно. Поэтому то, из-за окна, было понятно, что комната гораздо больших размеров.
   Вторая вещь, которая бросилась в глаза - это маленький стол, стоявший посредине комнаты. За столом сидел худощавый, лысеющий человек средних лет и очень внимательно разглядывал своих посетителей. Когда он встал из-за стола, он показался ещё более худым. Дело в том, что этот человек был очень высок, и его худоба казалась устрашающей из-за его высокого роста.
   - Ах, да! Ну, да! Сабуров? Уваров? Я как раз ожидал вас обоих к этому часу. - Человек жестом показал им на дверь. Саша с Алёшей невольно оглянулись. Над дверью висели часы. Стрелки показывали без трёх минут десять. - Рад вас видеть. - Худой человек направился к ним с протянутой рукой.
   Пожав обоим руки, худощавый потянул обоих к своему столу и вновь занял своё место. Он начал перебирать папки на своём столе. Только сейчас Саша заметил, что стол уставлен огромным количеством папок.
   - Да, да. Вот оно. Это вам. - Худая рука над столом схватила тоненькую папку.
   Алексей потянулся было за папкой, но тощий одёрнул руку.
   - Я не сказал, что это для вас, товарищ Уваров. Это для товарища Сабурова.
   Саша неуверенно подошёл, и забрал из тощих морщинистых рук папку.
   - Ознакомитесь с её содержимым в комнате номер восемь. - Человек за столом вновь начал внимательно рассматривать своих посетителей. Лукавая улыбка на его лице не внушала ребятам ничего хорошего. На самом же деле этот человек, проводивший львиную долю своего времени запертым в этой комнате, любил немного поизмываться над людьми.
   Саша и Алексей направились к двери.
   - Нет, нет, Уваров! А вы останьтесь. Для вас у меня тоже кое-что есть!
   Саша невольно тоже остановился у самой двери и вопросительно уставился на Алексея.
   - А вы Сабуров чего ждёте?! Вас ожидает папка и комната номер восемь!
   Зайдя в комнату номер восемь, Саша обнаружил, что это была маленькая комнатушка, бывшая ранее либо кладовой, либо стенным шкафом. Всё, что помещалось в этой, с позволения сказать комнате, был небольшой диван и столик. Ещё Сабурова удивило то, что в углу комнаты стоял огромный мужской, чёрный зонт в металлической подставке.
   "Кому понадобилось тут зонт оставлять?! Странно."
   Саша удобно устроился на диване, положил папку на столик перед собой и раскрыл её. В этой папке лежал только один листок. Всего-то. А Саша переживал. Мальчик начал читать. На пожелтевшем листе был напечатан небольшой, по своему размеру, текст.

Сабуров Александр Иванович

   Сегодня, 28 ноября, в 10,00 по московскому времени Вам вручили эту экзаменационную инструкцию. Вам, как члену учебного диверсионного отряда, носящего кодовое название "Бродяги", предстоит выполнить три простых и элементарных задачи. По результатам их выполнения комиссия примет решение о судьбе Вашего дальнейшего пребывания в отряде. На выполнение заданий Вам отводится ровно 24 часа. Отчёт времени начинается с момента вручения Вам данного документа.
   Задание первое - вы должны проследовать в комнату номер четырнадцать и справится с препятствием. После того, как Вы его преодолеете, вам будет немедленно поручено второе задание.
   Помните, Вы не имеете право просить о чьей либо помощи. Вас не должны задержать работники правоохранительных органов. Вы не должны привлекать к себе внимание гражданских лиц, во время выполнения заданий. Вам разрешено пользоваться любыми подручными средствами.
   P.S. Любой материальный ущерб, который Вы нанесёте государству во время экзамена будет погашен за счёт нашей организации.
   "Что это ещё за постскриптум такой странный. Я и так знаю, что вы за всё потом заплатите или же всё уладите. Странно"
   Саша посмотрел на свои часы. Семь минут одиннадцатого. Значит семь минут он уже потратил. Пора. Мальчик вышел из комнаты номер восемь.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Глава 28

"Комната номер восемь"

   Когда Саша вышел из комнаты номер восемь, коридор показался ему ещё более длинным, чем в первый раз.
   "Где же она? Где?"
   Мальчик быстрым шагом устремился вдоль коридора. По очереди сменялись комнаты с номерами.
   "Девять, десять, одиннадцать, двенадцать, тринадцать. Вот она - четырнадцать!"
   Саша аккуратно постучался. Ему никто не ответил. Саша постучал настойчивее. Снова никто не ответил. Мальчик остановился возле двери в нерешительности.
   По коридору время от времени кто-то проходил. То человек в гражданском, то в военной форме. Похоже на мальчика никто не обращал особого внимания.
   Саша попытался остановить кого-то, что бы спросить, когда же прейдёт хозяин четырнадцатой комнаты, но потом вспомнил, что в инструкции ему запрещалось обращаться к кому-либо за помощью.
   Саша явно терял драгоценное время. Прошло уже двадцать минут. Тридцать. Попытки мальчика достучаться до обитателя четырнадцатого кабинета не увенчались успехом. А эти люди вокруг, такое впечатление, что они специально проходят мимо, что бы посмеяться над Сашиными попытками попасть в кабинет испытаний.
   "Стоп! Стоп, стоп! Это же экзамен! Точно!" Мальчика озарила идея. "Будь, что будет!"
   Саша начал пытаться выбить дверь. Он уже не раз с разбега ударял её плечом. Бил ногами. Но дверь не поддавалась. Хоть сейчас в коридоре никого и не было, но похоже мальчик поднял такой шум, что должны были сбежаться работники со всего здания. Сашина догадка оказалась верной. Это было частью испытания. А люди ходили мимо специально, думали, что Саша начнёт их спрашивать, где обитатель кабинета.
   "Ещё чего! Стану я их о помощи просить!"
   То, что Сабуров догадался, это конечно же хорошо. Но как попасть в этот кабинет. Массивная деревянная дверь, если и способная сломаться, то только не под давлением подростка. Здесь необходима грубая мужская сила.
   "Как нас Добрянский учил? Грубая мужская сила! Даже девчонка способна применить её. И не обязательно владеть этой силой, чтобы уметь ей пользоваться."
   Саша огляделся в разные стороны. Ему нужно что-то тяжёлое, что-нибудь такое ...
   Мальчик побежал обратно в комнату номер восемь. Там есть кое-что подходящее. Саша мигом вбежал в комнату. Да вот оно! Массивная металлическая подставка для зонтов. Саша схватил подставку вместе с зонтом и помчался обратно к комнате номер четырнадцать.
   Мальчик вынул зонт и облокотил его о стену. Подставка же послужила отличной отмычкой. Хорошенько надавив на дверь на уровне замка, Саша почувствовал, что она поддаётся.
   "Ещё чуть-чуть. Ну же. Ещё!" - Саша заметил за собой, что произнёс это вслух. Надавив ещё сильнее, мальчик услышал треск. Дверь поддалась. Саша положил подставку возле двери и сильным рывком открыл её.
   Ничем примечательным эта комната не отличалась. Саша вошёл внутрь. Комната, как комната. Какое же препятствие его здесь ждёт. Мальчик осмотрелся. Просторная комната с высокими, как и во всех остальных помещениях этого здания, потолками. Только эта комната была пуста. Здесь практически не было никакой мебели. На Сашу взирали огромные ковры, небрежно расстеленные по полу, несколько неуместных здесь сервантов, стоявших у стен, да и небольшой набор антикварного на вид оружия, развешанного на стенах. Где же препятствие, пройдя которое Саша узнает своё следующее задание? Где оно? Саша методически начал исследовать комнату. Осмотрел ту нехитрую мебель, которая была здесь в минимальном количестве, снял со стен несколько древних сабель, каких-то палок и старинных винтовок, даже заглянул под ковры. Определённо, в этой комнате ничего особенного не было. У Саши даже мелькнула мысль, что он ошибся комнатой. Он уже было направился к выходу, проверить, действительно ли это четырнадцатая комната. Но его остановил голос. Женский голос. Девичий.
   - Я думала ты умнее. За шторы даже не догадался заглянуть. - За Сашиной спиной, посреди комнаты стояла миловидная девушка лет шестнадцати, одетая строго по-военному. Но одежда на ней была особая. Такую бродягам выдавали лишь несколько раз во время учений в горах, когда они совершали парашютные прыжки над вершинами Кавказа и Крыма. Саша сразу узнал эта униформу.
   - Ты пряталась за шторой? - Саша выглядел равнодушным. Он старался скрыть своё удивление. Как же он не догадался посмотреть в таком очевидном месте. Но ведь он искал вещь, никак не человека.
   - Банально правда? - Девушка зловеще улыбнулась. - Не надо мне было обнаруживать себя, надо было напасть на тебя сразу же. Но мне интересно было посмотреть как ты себя поведёшь дальше.
   - Не понял?
   - Ты несколько раз проходил возле меня. Я думала - вот оно, он сейчас резко протянет руку и схватит меня. Но нет. Ты рылся в этой рухляди, - девушка показала на серванты, - рассматривал оружие, будто пришёл в музей, и, вот тут мне стало смешно, как горничная начал поднимать ковры. Такого я не ожидала от знаменитого Сабурова.
   - С каких это пор я стал знаменитым. - Сейчас Саше трудно было скрыть удивление.
   - Тебя нам часто приводят в пример во время обучения. Особенно часто тебя хвалит Чистяков.
   - Юрий Владимирович? - У Саши чуть челюсть не отвисла.
   - Да. Он самый. Через год-два, когда будете близки к выпуску, тоже будете изучать чужие достижения. В том числе и других учеников. Или ты думал, что ваш учебный отряд единственный? - Ехидная усмешка не сходила с её лица.
   - Нет, я всегда догадывался, что таких отрядов несколько. Я, даже, знаю нескольких человек, которые в своё время обучались в моём отряде. - Саша начинал раздражаться и злиться на эту наглую красавицу.
   - Несколько? Ха-ха-ха! - Она театрально-демонстративно рассмеялась ему в лицо. - Дурачок, их десятки. И если думаешь, что ты какой-то особенный, то сильно в этом ошибаешься. Таких особенных как ты сотни!
   - Я никогда не считал себя особенным! - Зло ответил Саша.
   - Да, а почему же тебя постоянно ставят всем в пример, мальчик? - Брезгливо спросила девушка.
   - Наверное не потому, что у меня завышенное самомнение. Я до сегодняшнего дня даже не знал об этом.
   - Он не знал об этом! Можно подумать! Да ты же любимчик Чистякова, и ты хочешь сказать, что он тебе ничего об этом не говорил?
   - Нет! Он мне ничего не говорил! Да и вообще, мы с ним почти вообще не разговариваем.
   - Ты врешь! Я не верю тебе.
   - Это твоё личное дело. Можешь верить, можешь нет. Мне до этого дела нет! Лучше скажи, какое моё следующее испытание.
   - Ну наконец-то. А я всё думала, когда же ты спросишь. А ты всё о себе, да о себе.
   - Постой! Это не я о себе, а ты обо мне! Говори, что мне делать дальше! - Ярость охватила Сашу. Он был готов вытрясти из этого наглого лица ответ.
   - Ты сильно хочешь узнать это?
   - Да!
   - Ну тогда ... - Она медленно начало подходить к нему. И тут произошло то, чего Саша вовсе не ожидал. Эта наглая девчонка со всей силы, быстро и умело ударила его между ног. - Тебе придётся заставить меня тебе сказать это! - Договорила она.
   Саша согнулся пополам, ухватился обеими руками за причинное место, но не упал. Он думал, что у него из глаз сейчас посыплются искры, до того было больно, и так сильно она огорошила его неожиданным ударом.
   Тем временем девушка зашла к Саше с боку, и ловко ударила его носком ноги по голове. В этот раз мальчик упал. Она той же ногой перевернула его на спину. Саша потерял сознание. Он провалился. Такого с ним ещё не было. Она была очень хороша. Такой диверсант как она никогда не провалит задания. И как это его ставили в пример такой, как она.
   Саша очнулся через несколько секунд, и почувствовал на своей груди её тяжёлую поступь. Её ловкая нога прижала его к полу.
   - И это знаменитый Сабуров? Ха-ха-ха. - Опять тот же демонстративный, не натуральный смех. - Не думала, что с тобой так легко справиться. Я была уверена в успехе, меня ещё никто никогда ... - Она не успела договорить свою фразу до конца. Саша ухитрился быстрым движением оторвать свои ноги от пола, просунуть их под её ноги. И вот он уже вцепился в неё мёртвой хваткой - он на полу, его ноги охватывают её туловище, а руки ухватились за её ногу, которая до сих пор давит его грудь. Ещё несколько секунд, и девушка лежит на полу, больно ударившись головой, а Саша сидит у неё на груди, сжимает своими ногами её голову, а руками крепко держит её руки. Этому приёму научил его лично Чистяков.
   Как только она не пыталась вырваться из Сабуровских силков. И брыкалась, и пыталась его сбросить с себя. И пыталась достать Сашину спину своими ногами. Все её попытки были тщетными. У неё ничего не получилось.
   - Ты уже потратила все свои силы. Тебе не вырваться. Говори, какое моё следующее задание! - Теперь Саша говорил с ней сурово и властно.
   - Да пошёл ты. Ничего я тебе не скажу! Понял! Тебе не пройти испытания. Никогда. Теперь тебя никому в пример не поставят! НИКОМУ! Ха-ха-ха!
   Саша сдавил её голову ногами так, что она аж застонала. Он сделал ей по-настоящему больно.
   - Я сверну тебе шею, либо раздавлю череп. Говори! - Сашино лицо сейчас было неузнаваемо. Оно выражало звериную ненависть к сопернику, врагу. Теперь девушка поняла, почему его ставят в пример всем остальным. Она поняла, что его угроза небезосновательна.
   - Дурачок, я же пошутила. - Хрепя проговорила она. - У меня в кармане. В нагрудном кармане.
   - Я сейчас отпущу тебя, и достану бумагу. Не дури, тебе же будет хуже! Поняла?
   Девушка кивнула в знак одобрения.
   Саша отпустил её, и быстро достал то, чего так хотел от комнаты номер восемь. Это листок был таким же, и напечатан на той же машинке, что и предыдущий.
   - Отлично! - Саша встал с девушки, подошёл к окну и начал читать бумагу. Он даже не оглянулся на свою бывшую жертву. А она тем времен судорожно хватала ртом воздух, держась руками за горло.
   Саша направился к двери.
   - Постой! Постой, говорю тебе. - Саша остановился. - Тебе не туда. Помоги мне встать.
   Мальчик подошёл к девушке, протянул ей руку и грубо и резко поднял её на ноги.
   - Ты действительно хорош ...
   - Где моя дверь! - перебил её Сабуров.
   - Она там, за шторой. - Девушка показала на штору, за соседкой которой она пряталась.
   - Мне что, прыгать в окно?
   - Это всего лишь второй этаж! - Она ответила таким тоном, будто ему предстояло спрыгнуть со стула, а не из окна, высотой в четыре метра.
   - Тогда всё что тут написано, логично. Ну ... - Саша распахнул окно, - Удачи!
   - Спасибо! - Девушка подбежала к окну. Саша уже перепрыгивал через забор, ограждавший здание. - Да, он действительно хорош. - Уже себе сказала девушка.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Глава 29

"Второе задание"

   Саша крадучись подполз к машине, которая стояла на служебной стоянке. Это была громоздкая, массивная эмка. Такая машина могла заменить собой танк, если бы ей приделали броню и поместили на неё мощную пушку. Ну если не танк, то мощный броневик из неё можно было сделать. На таких машинах ездили высшие командиры Красной Армии, высшие чиновники партии и государства. Ещё эту машину уважали товарищи из НКВД. В общем, при появлении такой машины на улицах города, люди сразу понимали, что это едут их правители. Слуги трудового народа Советского Союза. Сабуров умел водить такую машину. Но это было не главное. Эмку смог бы завести и покатить практически любой водитель страны советов. Это было не сложно. Но сделать это мог только тот, у кого были ключи. Мальчик же умел делать это и без ключей. Так его обучали. Уметь открывать, заводить и водить машины без ключей. Ему для этого было достаточно кусочка железа. Особого кусочка железа. Такая металлическая отмычка была спрятана у него в пряжке ремня. Саша мог ей не только тихо и без привлечения внимания открыть и завести автомобиль, но и пробраться в большинство помещений, закрытых на не особо крепкие замки.
   Зачем Саше понадобился автомобиль? Да ещё такой неуклюжий и массивный? Способный своим бампером разломать как раз те двери, в открытии которых отмычка не поможет? Зато это поможет выполнить ему вторую часть задания. Мальчику предстояло ворваться в здание, расположенное в нескольких кварталах от сюда, закрывавшееся на массивные деревянные двери. Но двери то - не беда. Проблема в том, что у дверей стоит часовой, и не каждого он пропустит внутрь. Чтобы попасть в это здание, Саше потребовался бы особый пропуск. Такого пропуска у Саши не было. И не было времени такой пропуск у кого-то отбирать или подделывать его. Задание Саша должен выполнить к десяти утра завтрашнего дня.
   Сабуров забрался внутрь автомобиля и принялся за замок зажигания. Это было несколько сложнее, тут потребуется ещё несколько драгоценных минут.
   - Попался, гадёныш! - Сашу за ногу кто-то схватил. - Социалистическую собственность украсть решил?! - Руки потянули мальчика вон из машины. На размышления времени не было.
   Саша, не долго думая, применил к хозяину тот же приём, который применила к нему девушка в комнате номер четырнадцать. Мужчина упал. Саша бил ногой явно сильнее девчонки. Саша рывком оказался около сверженного наземь противника, и мигом вынул у него из кобуры пистолет.
   - Паскуда, да ты знаешь кто ты, ты ... - Саша так и не узнал кто он. Мужчина был оглушён рукояткой пистолета.
   Мальчик вернулся к своему делу. Это даже лучше, что на него напал хозяин автомобиля. Теперь Саша вооружён.
   Вот оно. Машина завелась.
   Эмка, набирая скорость, помчалась к воротам, ограждавшим гараж от улицы и постороннего глаза прохожих-зевак. Они были высокими и беспросветными. Только одна мысль занимала мальчика, сможет ли машина с таким маленьким разгоном вышибить огромные металлически ворота.
   Метры, отделявшие передний бампер машины от ворот, сокращались. Послышался сильный удар и скрежет металла. Первый удар машины был неудачным. Саша резко переключился на задний ход. Машина покатила обратно к гаражный постройкам. Но что удивительно - шум и скрежет металла не вызвал переполоха среди охраны. Похоже единственный, кто не был предупреждён о том, что мальчику мешать нельзя, был хозяин машины.
   На этот раз Саша выбрал большую траекторию для разгона. И вот - машина покатила к воротам во второй раз. По мере приближения к заветной цели эмка набирала скорость. Похоже в этот раз Сабуров угадал с расстоянием для разгона.
   Снова удар. Эти несколько секунд, на протяжении которых ворота ломались и падали на улицу, по которой ездили машины гражданских и сновали пешеходы, показались Саше минутами. Время для него замедлилось. Такое с Сашей случалось не впервые. У него в жизни уже бывали моменты, когда время замедлялось. Во время экстремальных ситуаций, длящихся для стороннего наблюдателя секунды, Саша переживал минуты лихорадочной работы мозга. Все чувства настолько обострялись, мозг начинал так бешено работать, что окружающий мир казался замедленным. Что удивительно - чётким и не размытым, как это бывает в замедленной киносъёмке. Таким же по духу, но чётким. И через чур реальным.
   Машина вырвалась на широкую улицу с бешенной скорость, и ещё некоторое время тянула за собой массивные металлические ворота. Этот противный скрежет железа об асфальт раздражал всех, кроме одного человека, мальчика, который вёл этот самый автомобиль. Сашу не волновал сейчас ни скрежет металла, ни крики людей на улице. Он на это просто не обращал внимания. Он был сосредоточен лишь на одной вещи - на своей конечной цели.
   Несущаяся по улочкам и кварталам Москвы эмка, да ещё и с разбитым бампером, да ещё и тянущая за собой огрызки металлических ворот вызвала большой переполох у окружающих. Это была нестандартная ситуация для столицы первого социалистического государства. Государства, в котором такого вообще произойти не может.
   Постепенно приближаясь к своей цели Саша отметал одно решение за другим. Ему необходимо было проникнуть в здание, защищённое большими, просто огромными деревянными дверьми. Сначала Сабуров хотел проникнуть в это здание тайком - ночью пробраться через бдительную охрану, по тёмным лестницам прокрасться на заветный третий этаж в кабинет с золочёной табличкой на двери.
   Сабурова нисколько не удивило то, что фамилия на двери была знакомая, да и инициалы тоже - Чистяков Ю. В.
   То, что мальчик должен был пробраться в московский кабинет так хорошо знакомого ему человека ни сколько не волновало его воображение. Саша догадывался, что в другой кабинет ему не поручили бы незаконно проникать во время обычного экзамена.
   Однако мысль о ночном проникновении Саша откинул практически сразу. Этому мешали несколько вещей - ему придётся остановиться недалеко от заветного здания и выйти из весьма подозрительного для окружающих автомобиля. А в центре Москвы это весьма проблематично. Его могут сцапать ещё до того, как он пешком подберётся к своей цели.
   Итак, мальчик принял решение ...
   Часовой едва успел отпрыгнуть в сторону. Если бы он этого не сделал, то огромный автомобиль советского производства с листами железа на бампере, которые некогда были воротами, размазал бы его.
   Как раз после своего прыжка часовой затылком почувствовал как этот самый автомобиль высаживает двери охраняемого им объекта.
   Нескольким же солдатам с винтовками, которые несли караул по другую сторону дверей повезло меньше. После мощного удара автомобиля, слетевшие со своих петель входные двери здания придавили обоих солдат.
   Четвёртый же охранник сановного помещения, видевший всю эту картину, не успел снять телефонную трубку с аппарата, как сразу же её опустил. Через стекло его маленькой охранной будочки на него смотрел пистолет. Направленный на сержанта пистолет сказал гораздо больше, чем слова и угрозы. Телефонная трубка так и не притронулась к уху сержанта.
   - Руки на голову, кому сказал! На голову! - Сабуров что было сил кричал на перепуганного сержанта. Пистолет, принадлежавший некогда водителю злополучного автомобиля теперь стал лучшим помощником мальчику.
   - Встать! А теперь медленно выходи из своей будки! - Сержант подчинился.
   Не успел перепуганный бравый охранник выйти из своего убежища, как сразу же почувствовал резкое прикосновение чего-то тяжелого на своей голове.
   После того, как Саша оглушил сержанта, он мигом стянул с него ремень, и завязал своей жертве руки.
   Выставив перед собой пистолет, Сабуров стал подбираться к лестнице, ведущей на верхние этажи здания. Подойдя к первой ступеньке, Саша остановился. На него с недоумевающим взглядом взирал мужчина в форме. Этот мужчина держал руку на кобуре.
   - Уберите руку с пояса. - Спокойным голосом сказал мальчик с пистолетом.
   - Ты что, одурел малец? Да ты знаешь куда ты пробрался? Через несколько минут здесь будут толпы военных. Я бы посоветовал тебе убрать пистолет и сдаваться. - Невозмутимый мужчина в форме начал расстёгивать кобуру.
   - Последний раз повторяю, убери с кобуры руку. - Таким же спокойным голосом повторил Сабуров.
   - Тебе от сюда не выбраться. - Кобура уже отстёгнута. Рука мужчины начала аккуратно и медленно доставать пистолет.
   Раздался короткий выстрел. Мужчина повалился на спину. Пуля, выпущенная из Сашиного пистолета своим мощным ударом пробила мужчине правое плечо и повалила его на лестницу. Саша подбежал к поверженному и сам вынул его пистолет. Теперь у него их было два.
   Не обращая внимания на проклятия раненного офицера НКВД Сабуров оставил его лежащим на лестнице и устремился дальше. Его сейчас интересовало лишь одно - третий этаж, кабинет Чистякова.
   Сашу отвлекли от его сосредоточенного движения на верх выстрелы. Это стрелял из своей винтовки часовой, который дежурил на улице. После неожиданного появления автомобиля и его тарана дверей здания солдат сумел взять себя в руки. Ворвавшись на извороченное фойе с винтовкой на перевес, часовой услышал выстрел. Это Саша убирал со своего пути офицера НКВД. Вид двух погибших и одного оглушенного товарища, а также ранение начальника, сковали страхом молодого человека. Его первым желанием было - бежать на улицу и звать на помощь. Однако когда солдат увидел как ребёнок в форме обезоружил раненное начальство и исчез с поля обозрения, к часовому вернулась решительность. Он взвёл ружьё к верху и начал стрелять, стоя на первом этаже здания посреди обломков дверей, осыпавшейся штукатурки и тел своих сослуживцев.
   Натренированное, как машина, тело Сабурова среагировало моментально. Хватило одного выстрела из Сашиной меткой руки. Часовой упал на грязный пол с пробитым пулей лбом.
   Добравшись до двери с золочёной табличкой, Саша, не раздумывая, выстрелил три раза по замку. После нескольких ударов плечом дверь поддалась. Мальчик очутился в московском кабинете Чистякова.
   - Можно было просто постучать. - Услышал Саша знакомый мужской голос, доносившийся из противоположного конца кабинета.
  
  
  
  
  

Глава 30

"Дом Уваровых"

   - Здравствуйте Юрий Владимирович. - Выпалил Саша, переведя дыхание.
   - Ну здравствуй. Заходи. - Чистяков встал из-за стола и направился по направлению к мальчику.
   Саша направил на молодого генерала пистолет.
   - Оставь это. - Чистяков невольно остановился.
   - Мне нужно лишь содержимое вашего сейфа.
   - Я знаю зачем ты пришёл и хотел поздороваться с тобой.
   - Мы уже поздоровались. - Отчеканил Саша.
   - Да что ты? Так дети здороваются. Я хотел по-взрослому, по-мужски - за руку ...
   - Вы меня не проведёте! - Перебил мужчину Саша, - Пакет!
   - Не кричи. Ты всё же мой гость. Хотя ... - Юрий Владимирович посмотрел на высаженную дверь, - гости так не приходят.
   - Не тяните время! Пакет! Или вам мало того, что я уже убил нескольких. Хотите чтобы я уложил ещё пару-тройку ваших людей?! Легко! У меня патронов хватит. - Сабуров терял равновесие.
   - Успокойся Саша. Эти люди всё равно шли на списание. Все кто сегодня на смене должны были скоро пойти под арест. Кроме меня разумеется ... - совершенно спокойно ответил Чистяков.
   - Так я за вас вашу работу делаю ... - Саша усмехнулся. - Пакет! - Мальчик выстрелил поверх головы Чистякова. Тем не менее, выражение лица Юрия Владимировича не изменилось. Он лишь слегка дёрнулся, но всё с той же насмешливо-укоризненной улыбкой смотрел на мальчика.
   - Хорошо! - Чистяков резко развернулся и направился к сейфу, доставая из кармана ключи.
   - Вы так особо не торопитесь! Делайте всё помедленнее, а то мне блеск ключей пистолетом может показаться. - С наглой усмешкой осадил генерала мальчик.
   Юрий Владимирович открыл сейф и достал оттуда плотноупакованный бумагой пакет, с виду напоминающий батон хлеба.
   - Держи, ты за этим пришёл. - Чистяков протянул Саше пакет.
   - Положите на сейф и сделайте три шага назад.
   Юрий Владимирович отошёл от сейфа, и пакет перекочевал в руки к Сабурову.
   - Куда я должен это отнести?
   - Это же посылка Саша, на ней написан адрес ... - На этот раз усмехнулся Чистяков.
   - Мне придётся вас связать, Юрий Владимирович, - после недолгой паузы произнёс тихо Саша. - Снимите ремень. - Более решительно добавил он.
   - Не зачем. У меня есть наручники, для такого дела могу их тебе одолжить.
   - Но у вас есть и ключ от них. Снимайте ремень. - Спокойно повторил мальчик.
   Чистяков подчинился.
   Саша покинул кабинет генерала НКВД, оставив его связанным и оглушённым. Сабуров устремился вниз. Мальчик ещё не знал, успешно ли он покинет здание. Но зато теперь Саша знал, где его конечная цель. Спускаясь вниз, Саша прошёл возле истекающего кровью мужчины, с пробитым пулей плечом.
   Адресат на посылке был весьма необычным. Это было одно из кладбищ Москвы. Сашу даже не смутило то, что могила, на которой он должен был оставить пакет, принадлежала Уварову Николаю Дмитриевичу. Инстинкт подсказал мальчику, что это была могила вовсе не их князя, а одного из его родственников.
   Спустившись на первый этаж, Саша застал всё в том же положении, в котором он всё там оставил. Мальчик подошёл к связанному сержанту и попытался привести его в чувство.
   - Вставай! Ну давай же, вставай! - Саша хлестал начальника караула по лицу.
   - Что? Что тебе ещё надо от меня? - Промычал сержант.
   - Вставай! Поедешь со мной. Покажешь мне путь на кладбище N. Ну давай же!
   Саша помог связанному сержанту подняться. Подвёл его к машине и усадил в кресло, рядом с водительским местом.
   - Теперь самое главное - чтобы завелась - сказал уже себе мальчик, и уселся за руль.
   Машина поддалась сразу же. Мотор взревел. Саша переключился на зданий ход и самый лучший автомобиль советского производства покинул разрушенное фойе здания. Хорошенько потрёпанная машина выскочила на проезжую часть.
   - Показывай путь.
   - А если я не знаю?
   - Начальник караула одного из управлений НКВД не знает пути к кладбищу N? - с ехидной усмешкой спросил Саша.
   - Тут налево. - Угрюмо ответил сержант.
   Ворота кладбища N стали третьими за этот день, которые протаранил Сабуровский автомобиль. Машина вкатила на территорию кладбища.
   - Нагнись! - Крикнул сержанту мальчик.
   - Зачем? - Недоумевающе спросил сержант.
   После неуместного вопроса связанного и безоружного человека последовал удар в лицо рукояткой пистолета. Сержант завыл и сразу нагнулся. Последовал второй удар по затылку и вой прекратился.
   Саша быстро нашёл свою цель. Благо помог рисунок-схема на пакете. Это была не могила. Это был фамильный склеп Уваровых.
   Мальчик пробрался внутрь. Склеп представлял из себя полуподвальное помещение относительно небольших размеров, выполненное в готическом стиле. Вдоль стен располагались каменные таблички с именами усопших.
   Среди нескольких десятков фамилий и имён Саша нашёл Николая Дмитриевича Уварова. Даты (1871-1916) говорили о том, что это, скорее всего, дядя князя. Но вот в чём загвоздка - рядом с нужной табличкой не было места, где Саша смог бы положить пакет.
   Сабуров решил было оставить пакет на полу склепа, но передумал. После недолгих раздумий, вспомнив содержимое своих любимых приключенческих книг, Саша подошёл к табличке, надавил на неё и ... Одна из стен склепа отошла в сторону. Склеп наполнился затхлым запахом спёртого воздуха.
   Мальчик подошёл к отъехавшей в сторону стене и заглянул в открывшуюся темноту. Саша достал из кармана маленькую зажигалку и осветил неизведанное помещение. Сразу у входа Сабуров обнаружил факел. Разжечь его не составило труда. Мальчик протянул руку вперёд, и свет факела осветил ему узкий и бесконечно длинный тоннель. Зайдя внутрь, Саша ещё острее почувствовал затхлость воздуха. Похоже этим тоннелем давно не пользовались.
   Теперь мальчику стало ясно, что адресатом-получателем является вовсе не усопший в 1916 году Николай Дмитриевич Уваров, а некто, ожидающий посылку в конце этого тоннеля, света в конце которого Саша не наблюдал. Единственным его источником был факел в руке мальчика.
   Прогулка по прохладному и одновременно жуткому, из-за своих маленьких размеров, тоннелю, развеселила мальчика. После всего пережитого за этот день, тоннель превратил Сашины злоключения в настоящие приключения. Таких эмоций, присущих только людям с детской душой Саша не испытывал довольно таки давно. Мальчик, рано ставший мужчиной из-за очерствения своей, ещё юной, неокрепшей души, часто ловил себя на мысли о том, что он свои тренировки и задания представляет в виде любимых книжных приключений. Саша отождествлял себя с героями Дюма и Верна, Гоголя и Буссенара. Мистицизм, драматизм и динамика книг этих авторов занимала особое место в фантазиях Сабурова. Сейчас он представлял себя отважным, беспощадным и одновременно хладнокровным графом Монте-Кристо, который стремится заполучить в свои руки самое главное и желанное сокровище. Саша уже начал представлять себе, что в конце тоннеля он найдёт пещеру, заполненную ...
   "Что это? Что осветил свет факела? Похоже на дверь". Мысли мальчика прервались увиденным. Действительно, факел осветил дверь. С виду она напоминала туже дверь-стену, которая впустила Сашу в тоннель.
   Мальчику пришлось повозиться, прежде чем он нашёл рычаг, отпирающий эту дверь. Очередная стена отъехала, и Саша наконец-то увидел долгожданный свет в конце тоннеля. Это светила электрическая лампочка далеко наверху, тускло освещая ветхую деревянную лестницу. Очередной проход вёл мальчика на несколько метров вверх к очередной двери. Но эта дверь была уже не каменной. Она была деревянной. Саша открыл её, и очутился в огромной комнате, с внушающей высоты потолком и стеной, составленной из металлических ящиков. Комната была хорошо освещена - дневной свет бил из части окна, точнее половины окна. Половины потому, что другую её часть отделяла эта самая металлическая стена. Саша прошёл внутрь комнаты. У дверей он обнаружил ведро, заполненное водой. Не размышляя, мальчик опустил в ведро факел и огонь погас.
   Сашины фантазии от части сбылись: комната напоминала заброшенную кладовую, в которой было множество антикварных вещей. Чего тут только не было - и деревянная лошадь-каталка, и барабаны, и старый патефон. Рядом с письменным столом стояла тренога от фотоаппарата. Сам фотоаппарат лежал на столе. В дальнем углу комнаты была неаккуратно свалена гора книг и географических карт. Возле стены стояла внушительная подзорная труба, тоже на треноге, по соседству с рыболовными удочками и сочком для бабочек. В другом углу комнаты стояла пустая птичья клетка и треснувший огромный аквариум. Но самой внушительной деталью комнаты была большая двухъярусная кровать, стоявшая посредине.
   Саша подошёл к кровати и сел на неё. На первом ярусе, слева от мальчика, также неаккуратно, как книги в углу, были свалены фотоальбомы. Мальчик положил справа от себя свою ношу. Взял самый верхний фотоальбом и начал листать.
   Похоже, это был альбом двух братьев. На самой первой странице было изображение молодой счастливой пары. Девушка, с вызывающей красотой, грациозно сидела на стуле, держась рукой за ручку коляски. Молодой красивый мужчина, с тоненькими усами на верхней губе, стоял позади своей прекрасной супруги. В коляске улыбались два младенца.
   Следующая фотография показала Саше этих же младенцев, сидящих в детских пижамах на кровати.
   Листая дальше альбом, Сабуров наблюдал взросление братьев-близнецов. Из маленьких симпатичных малышей, они постепенно превращались в просто красивых мальчиков. А затем в представительных юношей. На некоторых фотографиях Саша заметил знакомые уже ему инициалы - Serge и Dima.
   Сабуров вспомнил о своём задании, рассматривая последнюю фотографию альбома, где два мальчика, примерно Сашиного возраста, стояли около красавца-жеребца. Этот породистый конь с изысканной осанкой, и гусарская одежда на ребятах вызвали в Саше легкую детскую зависть. Зависть к нормальной семье, и нормальному детству. К тому образу жизни, который был у этих ребят.
   Сабуров, аккуратно положа альбом на место, взял свою посылку и подошёл к окну. Саша забрался на подоконник и перелез в другую часть комнаты. Он очутился в кабинете номер восемь позади длинного худого мужчины, всё так же сидевшего за своим столом.
   - А, Сабуров! Вы оправдали мои ожидания. - Мужчина указал на часы, которые показывали без трёх минут шесть.
   - Это должно быть мне? - Худощавый указал на пакет в Сашиных руках.
   - Должно быть вам. - Мальчик уже ничему не удивлялся.
   - Ну так давайте его мне. - Мужчина улыбнулся мальчику и потёр тонкими худыми руками.
   - Ах да, простите. - Саша передал посылку её адресату.
   Худощавый быстрыми движениями сорвал с посылки бумагу. В его руках очутились несколько бутербродов с мясом. Мужчина с аппетитом начал есть один из них.
   - Угощайтесь, Сабуров.
   - Спасибо. - Саша взял бутерброд и начал жевать.
   - Правда, вкусно?
   - Да. - Саше действительно понравился бутерброд. Тем более он проголодался.
   - Я как раз проголодался. А вы молодец. Они совсем свежие и не помятые. Я их сегодня утром сам приготовил. Как раз и надеялся ими сегодня же перекусить. - Худощавый начал уплетать второй бутерброд.
   - А Чистяков ...
   - Да, - перебил мальчика энергичный мужчина, - а Юрий Владимирович их у меня забрал.
   - И это ...
   - Да, снова перебил мальчика худощавый, - и это значит, что вы сдали экзамен.
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Глава 31

"Утренняя Гроза"

   - Ты следующий, Марк. - Алексей Уваров только что закрыл за Сабуровым дверь в небольшой сарайчик, и обратился к Марку Кеплеру. - Не страшно?
   - Нет! - На самом деле страх сковал мальчика. Это испытание было явно ему не по зубам.
   - Ира, ну как он там? - Крикнул Ире Уваров.
   - Нормально! - Тоже криком ответила Ирина Александровна.
   Ира, тем временем, стояла у окошка сарая, и наблюдала за испытуемым. Алексей же, не выпуская из рук пистолет, стоял у дверей, и готов был в любую минуту ворваться в помещение на помощь Саше Сабурову.
   До Сабурова в сарае уже успели побывать семь ребят из львовской ячейки бродяг, и у всех всё прошло великолепно. В то время, когда каждый из них был внутри, Алёша и Ира не покидали своих мест. Уж очень серьезным было испытание.
   Прошло ещё несколько томительных минут, и из сарая послышался голос Сабурова. До этого Марк слышал лишь приглушённый звук возни и борьбы, да ворчание и лай собаки. Да. Именно собаки.
   - Всё! Открывайте! Я всё! - Прокричал сдавленным голосом Сабуров.
   Алёша Уваров открыл дверь и из сумрака сарая показался Саша Сабуров. Тяжёлое дыхание подростка мешало ему говорить слаженно и чётко.
   - Здоровый мне ... - Саша несколько раз отрывисто и глубоко вздохнул, - кобелина попался.
   - Чья это кровь? - Алёша показал Сабурову на его грудь и плечи. Вся рубаха мальчика действительно была в крови.
   - Не моя. - Всё ещё тяжело дыша, ответил Саша.
   Марк обратил внимание на то, что в сарайчике возникла суета. Несколько красноармейцев никак не могли решить между собой, кто будет выносить из помещения голову животного, а кто тело. По всей видимости, Сашин решающий удар пришёлся по шее собаки. Присланная Чистяковым команда красноармейцев с собаками хоть и была обученной и умела хранить секреты, но Марк сразу заметил, что большинство солдат ещё совсем зелёные и неопытные.
   - Давайте быстрее! Что встали?! - Прикрикнул на нерасторопных солдат Уваров.
   Марк, тем временем, услышал лай другой собаки, доносившийся с противоположной стороны сарая. Это была последняя на сегодня собака. Девятая. Собака для Марка Кеплера. И мальчик знал это.
   Алёша заметил, что Марк прислушивается к лаю.
   - Приготовься. Через несколько минут. - Уваров закрыл дверь сарая, и Марк так и не узнал, кто же из двух солдат понесёт голову. Почему-то мальчику было интересно именно это. Кто понесёт отсечённую голову собаки?
   - Уже можно! Услышал Кеплер голос Иры, доносившийся со стороны сарая.
   - Пошёл! - Уваров приготовил пистолет, взвёл курок, и открыл дверь.
   Маленькая площадь сарая, темнота, озаряемая лишь блеклым светом небольшого оконца, и рычание пса встревожили и без того напряжённую нервную систему Марка. Мальчик знал, что он сможет на равных противостоять псу. Он сможет даже убить собаку, при этом не получив и царапины. Он знал, что способен на это. Но скользкое и противное чувство страха замедлило молниеносные действия Кеплера. Холодный пот, выступивший у него на спине, противно тёк к поясу и останавливался там, сдерживаемый туго затянутым ремнём, впитываясь в хлопковую ткань рубахи. Холодный рассудок заставлял тело забыть о страхе. Но это скользкое и противное оцепенение не хотело покидать тело. Марку хотелось крикнуть, что он передумал, что не будет проходить этого испытания. Но всё тот же мозг подсказывал - этого делать нельзя. НЕЛЬЗЯ! Не справишься с этим страхом сейчас - на всю жизнь останешься трусом!
   "Трус! Трус! Трус!" Повторял себе мальчик. "Подлый, мелкий, ничтожный ... Паршивая трусливая маменькина дочка, испугалась собачки, трусишка?" гласил внутренний голос. И Марк отлично слышал этот голос. Ведь это он говорил сам себе, чтобы подбодрить себя. "Это всего лишь собака! А я! Я! Я диверсант! Шпион! Натренированный убийца! И какая-то собака мне ни по чём ..." Мальчик не успел договорить это сам себе. Собаке, по всей видимости, надоело ждать нападения. Ведь самое худшее - это ожидание. Особенно ожидание чего-то плохого.
   Собака набросилась на Марка в тот момент, когда он не успел ещё должным образом настроить себя на борьбу. Если бы она напала секундами двумя позже, то мальчик бы ...
   Но животное не дало такого шанса Марку. Собака тоже была обучена убивать!
   Борьба длилась не долго. Повалив мальчика на землю, собака попыталась вцепиться Марку в горло и одним мощным сжатием челюстей покончить со своей жертвой. Но какой бы умной собака ни была, она не знала, КАКОЙ противник противостоит ей.
   Марк успел за эти несколько мгновений сгруппироваться для обороны и вовремя поднял древку сапёрной лопатки, которая была у него в руках, на уровень шеи. Правда - это был рискованный манёвр. Мальчик не знал в какую часть его тела собака решит уцепиться в первую очередь. Если б это был пах или ноги - Марк после схватки пожалел бы о своём решении защищать шею. Обстоятельства могли сложиться по-разному. Но они сложились в пользу мальчика. Собака решила нанести смертельный удар. Однако вместо юной плоти и сладкой тёплой крови псу пришлось попробовать на вкус древесину рукоятки лопатки. Да, пёс наверное ожидал совсем другого. Ему явно хотелось вцепиться в эту неизвестную тонкую юношескую глотку и рвать, рвать её своими мощными челюстями, пока противник не перестанет подавать признаков жизни. Что было в дальнейших планах собаки , осталось тайной. Потому что её первоначальный план не сработал.
   Борьба за сапёрную лопатку длилась не долго. Мальчик сумел напрячь все свои силы и сбросить с себя своего врага. Собака упала на бок, но и она была не из робкого десятка. Пёс почти мгновенно очутился на всех своих четырёх лапах.
   Прошло несколько секунд, и собака возобновила свою попытку атаки. Но на этот раз Марк был готов. Сжимая рукоять лопатки в правой руке, мальчик освободил для манёвра левую руку. Пёс снова атаковал. Лопатка снова послужила щитом. Марк держал её на уровне пояса, и был готов молниеносно переместить её в любую часть тела, чтобы остановить опасные клыки. Собака в этот раз бросилась в район паха мальчика, и сразу же получила сильный удар остриём лопатки по шее. Левой рукой Марк схватил пса за загривок. Продолжая удерживать собаку, мальчик наносил точные и мощные удары по её морде, шее и челюстям. Гнев и глубоко запрятанный страх перед собаками вырвался наружу. Сейчас все эти чувства были сконцентрированы в ударах лопатки.
   Левая рука Кеплера перестала чувствовать какое-либо сопротивление. Собака обмякла. Перестала биться и пытаться выбраться из мёртвой хватки. Попытки уклониться от смертельных ударов тоже прекратились. Но мальчик продолжал наносить безмолвные удары.
   - Перестань, Марк. Достаточно. Ты сдал этот экзамен. - Мальчик даже не заметил, как дверь в сарай открылась, и в неё медленно зашёл Алёша. Марк даже не ощутил его руки у себя на плече. Мальчик опомнился лишь тогда, когда услышал мягкий и спокойный голос Уварова.
   Рука с лопаткой перестала наносить удары и медленно опустилась. Левая рука разжала ещё железную хватку и выпустила мёртвое тело животного.
   - У тебя лицо в крови. Посмотри на меня. - Алексей достал из кармана платок, и начал вытирать кровь с лица Марка. - Да у тебя порез на виске ...
   - А-а-а, - мальчик воскликнул и быстро отпрянул от рук Уварова.
   - Извини, не хотел. Похоже ты поранился. Надо промыть рану и наложить пластырь. - Алёша вывел мальчика на улицу и подозвал Иру. Ира промыла ему лицо водой, и начала обрабатывать небольшой, но глубокий порез на левом виске.
   - Тебе в глаз попала кровь. Глаз тоже надо промыть. Закинь назад голову. Да, вот так. - Ира старалась делать это как можно аккуратнее. - Сейчас только пластырь наложу, и всё. - Мальчик невольно поморщился. Порез сильно пульсировал и саднил. - Теперь лучше?
   - Угу. - Промычал Марк.
   - Похоже придётся зашивать. Вот закончим тут со всем, и я займусь этим. Хорошо?
   - Угу. - Ещё раз промычал Марк. - Но ... - Мальчик было собрался пожаловаться, что ...
   - Что, но? - Озабоченно спросил стоявший рядом Уваров.
   - Да так, ничего. Хотя ... А это обязательно - зашивать? - Кеплер выкрутился из положения. Соврал. Не пожаловался.
   - Обязательно. Только потом останется небольшой шрамик, а как ты наверное знаешь ...
   - Шрамы украшают мужчин, - угрюмо перебил своего наставника Марк.
   - Вот именно. Украшают.
   Вечером того же дня Алёша и Ира собрали ребят в совещательном зале "Убежища".
   - Хочу порадовать всех вас, - начала Ира, - с экзаменом все справились хорошо. Не обошлось, правда, без травм и ссадин, - Ира обвела взглядом ребят, и остановилась на Марке, - но как вы, наверное, знаете, ничего серьезного не произошло, - продолжила она.
   - Так вот. На этом очередной этап вашего обучения подошёл к концу. Теперь вам предстоит пройти полный курс медицинского обследования. Завтра днём мы все летим в Москву. Там, как и в прошлые разы, вы пройдёте медкомиссию, после чего получите допуск к следующему этапу обучения.
   - Но это не всё, что мы хотели вам сказать, - продолжил за Ирой Алексей, - после медкомиссии вас ждёт неделя отдыха и экскурсий по Москве, а затем - ещё неделя развлечений в пионерлагере на Волге. У вас будет целая программа - и байдарки, и купания, говорят, даже экзотические сладости в том лагере на Волге для вас приготовлены. Так что, ребята, собирайтесь, завтра вылетаем в Москву! - Закончил с улыбкой Алёша.
   - Ура! - Почти хором и абсолютно естественно и искренне прокричали ребята.
   - Ну всё. Все по комнатам. Собирайте вещи и спать. В семь утра подъём. Спокойной ночи ребята. - Ира повернулась к Алёше, взяла его под локоть, и повела на верх. Все начали расходиться.
   - Саш. Постой. - Марк также под локоток остановил Сабурова.
   - Что. Ты же слышал - надо идти собирать вещи и ложиться спать. А я жутко устал и хочу выспаться.
   - Погоди. Я у тебя всего пять минут заберу. Вот только пусть все уйдут ...
   - Ну что там у тебя? - Спросил Сабуров Марка, когда все ребята ушли на верх.
   - Сегодняшний экзамен закончился не только синяками и ссадинами. Эта собака ...
   Она, кажется, повредила мне глаз. Видишь повязку, - Марк показал на свой левый висок.
   - Ну? - Озадаченно спросил Сабуров.
   - Это мне пёсик на память оставил.
   - И что? - Непонимающе переспросил Саша.
   - Что, что! - Зло ответил Марк. - Я почти не вижу левым глазом. А нам комиссия предстоит. Вот что!
   - Да, задача!
   - Вот именно, задача. - Уже расстроено повторил Сашины слова Кеплер.
   - Садись. Тут пятью минутами не обойдёшься.
   Сразу после окончания медкомиссии Марк Кеплер первым делом помчался благодарить Сашу Сабурова. В огромном коридоре вневедомственного госпиталя Москвы Марк нашёл Сабурова и отвёл его в сторонку, подальше от посторонних ушей.
   - Ну? Как всё прошло? - Саша сильно беспокоился за друга, и до конца не был уверен в правильности своей идеи.
   - Всё прошло прекрасно. Я всё сделал так, как ты мне подсказал. Когда зашёл в кабинет к окулисту, то сначала взял этот кружок ...
   - Какой кружок? - Непонимающе переспросил Сабуров.
   - Ну тот, на палочке, которым глаз прикрывают во время осмотра.
   - Понятно. И что?
   - Взял я этот кружок в левую руку, и прикрыл им левый глаз. Зрение - отличное. Потом, когда врачиха сказала мне - "Другой глаз", беру кружок в правую руку, и прикрываю им тот же левый глаз. Она же ничего, ничегошеньки не заметила. Сказала "Свободен", заполнила и отдала мне мою карточку и всё.
   - А что она там написала? - Уже с улыбкой спросил Саша.
   - На - смотри! - Марк торжествующе протянул своему другу медицинскую карточку.
   Сабуров взял тетрадь, полистал её, и нашёл страницу, которую заполняла окулист. Действительно, её диагноз говорил о нормальном зрении. Если не считать того, что у Марка была небольшая, но в допустимых нормах, близорукость.
   - Что это вы тут разглядываете? - К мальчикам подошёл Алёша Уваров, а они этого даже и не заметили.
   - Да вот хвастаем друг другу отличными медицинскими показателями. - Быстро нашёлся Саша.
   - Ну и хорошо. Пора закругляться ребята. Спускайтесь вниз. Дождёмся девочек, и едем дальше.
   Во дворе госпиталя бродяг поджидал всё тот же автобус, который привёз их сюда. Ребята постепенно заполняли машину, и когда из здания госпиталя вышел последний человек, кого все ждали - Алёша Уваров, и занял своё место в автобусе, все услышали долгожданный рёв заводящегося мотора. Им предстоит поездка на Волгу. Вот он, долгожданный и вполне заслуженный отдых!
   Минут через десять после отъезда из госпиталя Уваров поднялся, подошёл к водителю, и что-то шепнул ему на ухо. Затем развернулся лицом в салон.
   - Ребята. Перед нашим долгожданным отъездом, нам предстоит небольшая коррекция курса. Сейчас мы заедем в одно здание, проведём там небольшую беседу, и поедем дальше. - Алексей вернулся на своё место, а водитель, как ни в чём не бывало, продолжал вести автобус.
   После этих слов Марк слегка заволновался. Первое что пришло ему на ум, это то, что Уварову стало известно о его нечестном поступке в кабинете окулиста. Как и у каждого человека, совершившего какой-то незаконный поступок, у Марку было впечатление, что все вокруг смотрят в его сторону. Когда кто-то смеялся или обращался к нему, Марк думал, что этот человек сейчас скажет - "А я всё знаю! Я знаю что ты смухлевал на медкомиссии". Так же и слова Уварова заставили на мгновенье поколебать уверенность Марка в успехе своего предприятия. Но непринуждённая и даже весёлая атмосфера, в которой находились все пассажиры автобуса отогнали эти мысли. И совершенно правильно. Никто, кроме Сабурова разумеется, не знал об этой хитрой уловке.
   Автобус подъехал к огромному зданию. И Саша Сабуров сразу же узнал его. Это был тот самый дом, где он встретил сухопарого высокого мужчину, сидящего в кабинете со стенами из металлических ящиков. Саша сразу вспомнил этот дом. Ведь это был "Дом Уваровых".
   - Саша, сегодня мы на второй этаж не пойдём. - Окликнул Сабурова Алексей. И не зря. Саша уже устремился по знакомому пути к большой лестнице, ведущей на второй этаж здания. Сабуров вернулся к остальным.
   Группа ребят с Ирой и Уваровым во главе остановилась в большом фойе первого этажа. Через несколько минут к ним подошёл уже знакомый Саше майор. Тот самый майор, который сопровождал его от аэропорта, к этому самому зданию
   "Снова этот треклятый майор" - уже в шутку подумал Сабуров.
   Уваров подошёл к этому майору, и о чём-то коротко с ним переговорил.
   - Нам сюда. - Алексей махнул в правую сторону фойе, где располагалось несколько кабинетов. - Идёмте за мной.
   Ребята пошли за Уваровым и Ирой. Алёша сам открыл дверь одного из кабинетов. Прошёл туда, оставив дверь слегка приоткрытой и до Сашиного слуха донеслось:
   - Здравствуйте. Как вы и просили привёз вам своих ребят. Можно чтоб они прошли?
   - Конечно! Я вас уже заждался. - Этот мужской голос показался Сабурову знакомым. Да не уж то это ...
   - Проходите! - Алёша открыл дверь настежь и пропустил в кабинет всех.
   И каково же было удивление ребят, когда они увидели за столом Николая Сергеевича Добрянского. Первым их желанием было возликовать и каждый хотел с ним тепло поздороваться. Может быть несколько лет назад ребята и позволили бы себе такую вольность. Но сейчас им было неловко так поступить от сознания того, что они уже взрослые, серьёзные люди. Но тем не менее радостные улыбки и яркие весёлые детские глаза говорили о том, что они счастливы видеть человека, который был им и отцом, и матерью и грозным, но справедливым наставником долгие годы.
   - Я тоже очень рад вас видеть, ребята. - С ударением на слове очень сказал Добрянский.
   В его глазах тоже зажглись весёлые озорные огоньки от радости встречи.
   - Перед вашей поездкой на Волгу, мы с вами проведём небольшой инструктаж. И часть того, что мы с вами сегодня будем обсуждать, вы отработаете на Волге. Хочу заверить, отдых вам портить я не собираюсь. Но немножко потренироваться вам всё же придётся. Итак начнём. Алёша, помоги мне, - Добрянский достал свёрнутые листы, и стал их раскладывать на столе. - Сейчас мы пройдёмся вот по этим бумагам ...
   Они вдвоём быстро управились с бумагами, и ребята увидели перед собой множество схем, столбцов с цифрами и карт. Добрянский начал.
   - В этом году вам предстоит множество серьёзных операций. Операций, которые будут проходить на вражеской территории. Конечно вы ещё не до конца подготовлены по нашей программе обучения, но обстоятельства требуют вашего участия. Без преувеличения могу сказать, что ваша группа намного опытнее и сильнее многих диверсионных групп, состоящих из новобранцев или сверхсрочников. Именно по этой причине было решено привлечь вас к этой операции. Итак: вас высадят на крупный вражеский аэродром, и ваша задача будет состоять в том, чтобы перебить спящим персонал и не дать их пилотам истребителям подняться в воздух. Сейчас мы с вами пробежимся вот по этим схемам и картам, чтобы вы полностью усвоили обстановку и силы противника. Документы для дальнейшего изучения вам с собой я не дам, всё придётся запоминать, выучивать на память, а когда Ира или Алёша разбудят вас посреди ночи, вы должны будете повторить им всё, что услышали сегодня, в точности повторить все свои задачи, установки ...
   Тем временем на одной из секретных военных баз Германии, в маленькой комнате, в которой с трудом разместилась группа подростков, которую готовил Отто Шернер проходил свой, на немецкий лад, инструктаж.
   - Запомните. Ни один советский самолёт вот на этом аэродроме не должен подняться в воздух. - Шернер в очередной раз показывал немецким курсантам на карту. - Операция "Утренняя Гроза" должна идеально пройти утром 22 июня.

(Нижеприведённые главы сейчас находятся в "черновом" варианте. Поэтому здесь я привожу лишь их краткое содержание.)

Глава 32

"22 июня"

   Германия напала на Советский Союз. Тут и комментарии излишни ...
   Следует суматоха, паника, вызванная неожиданным нападением немцев. Через неделю после нападения немцев, план первого боевого выхода бродяг не меняется, только целью становится на, советский аэродром, захваченный врагом, и с дислоцированными там немецкими самолётами. Вся беда ещё и в том, что на территории аэродрома остались огромные запасы нашей техники, боеприпасов, разных складов с военным имуществом, самолётами и пленным персоналом ...
   Чистяков принимает политическое решение - уничтожить аэродром вместе с нашими пилотами, так как сил на их спасение в его руках нет. А приказ нужно выполнить в кратчайшие сроки, иначе времени потом на это уже не будет.

Глава 33

"Западня"

   Ребята проникают на территорию аэропорта. Часовые и охрана устранены легко и без шума. Во время выполнения задачи (минирования территории) Марк вместе с Сашей, выполнив свою часть задания, решаются пробраться в барак, где находятся наши пленные. Открыв барак, и начав выпускать пленных, Марк и Саша попадают в руки к немцам. После непродолжительной драки и небольшой перестрелки, удаётся отбить этих немцев, но Марк погибает.
   Выйдя на условленное место встречи, Саша понимает, что его дожидаться не стали, ребята ушли без него.
   Заканчивает глава тем, что за спиной Сабурова раздаётся серия взрывов, и он уходит вдаль (в лес) на фоне горящих немецких самолётов.

Глава 34

"Начало"

   Саша пробирается лесами и рощами, глухими дорогами и заброшенными, ещё вчера полными народу, деревнями к своим. Он боится идти дорогами не только опасаясь встретить немцев, но и наших. Он знает, что товарищи из НКВД ведут отлов дезертиров и нещадно их расстреливают. Он практически уверен, что его слушать не станут. (А у него легенда, что он курсант львовского военного училища). Однако Саше таки удаётся пробраться к нашим.
   Тем временем в Москве обеспокоены тем, что вот уже как неделю нет никакой связи с Варшавой. С "Аристократом" и его "Крепостными". Читатель о их судьбе узнает в первых главах следующей книге о бродягах.
   На том, как Чистяков получает сообщение о том, что Сабуров вышел к своим и заканчивается глава.
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Эпилог

   - Александр Маркович. Все были уверены, что Ваш отец погиб. Поначалу в это поверил даже я. Я протащил его от того горящего аэродрома несколько километров, в уверенности, что он мёртв. Я не хотел, чтобы к его телу касались грязные руки немецкой солдатни. Я хотел похоронить его сам. В лесу. В нашем львовском лесу, где мы так много провели времени во время нашего обучения нашему не хитрому делу. Признаюсь, и мне, и вашему отцу повезло. Мы в лесу встретили партизан. И как только мы их там встретили. Даже он, потом, когда рассказывал мне об этом, никак не мог понять, откуда они там взялись. Увидев на нас курсантскую форму, они ни о чём меня не спрашивали. Только предложили остаться мне с ними. Но я не мог. Я нужен был в другом месте. Я не мог подвести других ребят. Хоть они и оставили меня с Вашим отцом на том проклятом аэродроме ...
   - Отец рассказывал мне, что они выходили его, а потом он долгое время сражался вместе с ними.
   - Да. Именно так и было. Но в 1942 году, узнав его местонахождение, я приложил максимум своих сил, чтобы вызволить его из немецкого тыла и вернуть на "Большую землю". Считаю, поступил правильно. Он конечно был ценен для партизан. Но нам он был нужнее. И гораздо важнее. Вы знаете что было после этого?
   - Признаюсь, что нет. Отец не любил вспоминать об этом.
   - О! Это был далеко не конец нашей истории. Истории Вашего отца, моей истории. Остальных ребят ... Должен Вам сказать, что Ваш отец вернул мне долг. И вернул мне его сполна. Он спас жизнь не только мне, но и очень близкому мне человеку. Моей нынешней супруге. Лене Сабуровой. Тогда её фамилия была Лихно. - Александр Иванович глянул на часы и принял удивлённый вид. - Батюшки, какой поздний час. Боюсь, нашу беседу придётся перенести на другой день. А сегодня нам придётся её прервать. Мне пора. Но ведь мы с Вами встретимся? И надеюсь скоро! - С нажимом сказал Сабуров. - Признаюсь мне очень приятно в Вашей компании.
   - Конечно же мы с Вами встретимся. Буду этого очень ждать!
   - Хочу дослушать эта историю до конца.
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"