Я спешил в госпиталь для ветеранов войны: туда после второго инфаркта привезли моего отца.
Первые дни мать находилась при нём неотлучно. Уезжала из госпиталя поздно и рано утром появлялась в палате - у неё был постоянный пропуск.
В реанимации он пролежал неделю и, когда по мнению врачей, опасность миновала, его перевили в общую палату. Отец был по-прежнему очень слаб, говорил тихим голосом и часто просто лежал с закрытыми глазами.
Второй инфаркт оказался более тяжелым, чем первый. Как говорил лечащий врач: "обширный, трансмуральный". На вторую неделю прибывания отца в госпитале, вконец измотанная мать дозволила мне заменить её. "Только ты его долго разговорами не утомляй. Рассказывай что-нибудь хорошее - порадуй, ему нужны положительные эмоции".
Перед тем как отправиться в госпиталь, я долго не мог придумать, чем же я могу порадовать его. Был такой период в жизни, что ничего хорошего у меня не происходило, а скорее наоборот. Но об этом я отцу говорить не собирался. "А не почитать ли ему какую-нибудь книгу", - появилась в моей голове здравая мысль. Недавно мне попался небольшой сборник рассказов и особенно понравился рассказ Алексея Толстого "Русский характер", о войне.
Папа воевал на Ленинградском фронте, но был тяжело ранен и, пролечившись с полгода в разных госпиталях, был демобилизован по инвалидности.
"Ему, наверное, будет интересно про войну", - решил я, укладывая книгу вместе с апельсинами и домашней снедью, которую приготовила мать.
Алексей Толстой, то ли слышал от кого-то историю про танкиста, то ли, проявив писательскую фантазию, придумал сам, но рассказ получился достоверным, а главное трогательным. В нём говорится о том, как танкист-лейтенант приехал на побывку домой и его не узнали ни родители, ни любимая девушка, потому что лицо его было обезображено, после того, как он горел в танке.
Я начал негромко читать, придвинувшись поближе к отцу, чтобы не нарушать покой остальных. В палате находилось еще пятеро человек. Через несколько минут я услышал, как кто-то из больных попросил меня, что бы я читал громче, мол, и мы хотим послушать, чем же закончится эта история с танкистом. Когда я дошел до самого драматичного момента - сын уходит из дома так и не признавшийся и непризнанный родителями и невестой, - отец заплакал. Я не сразу заметил его слезы.
Я закончил чтение.
- Вот как бывает, - вздохнул больной на соседней койке.
- Пап, ты чего? - шепнул я отцу, ругая себя за недогадливость, что расстроил его этим эмоциональным рассказом. Мать просила о положительных эмоциях, а я...
- Да так, сынок, - он утер тыльной стороной ладони мокрую щеку. - Вот ты придешь в другой раз, а меня нет.
Я думал, он плачет над рассказом...
Через два дня отца не стало. Наверное, он предчувствовал свою кончину.