Утром по радио передали: минус двадцать пять градусов, по области до тридцати - тридцати пяти, безветрие".
- Хорошо хоть безветрие. Господи милостивый, это за что же такие испытания нам? Летом жара до сорока, зимой мороз до костей.
Тетя Дуся гремит посудой на кухне: готовит Андрейке завтрак.
Племяш спит, натянув одеяло на голову, и тетушка опасается - не задохнулся бы. Она подходит к нему, тихонько стягивает одеяло с лохматой макушки, но Андрюшка снова натягивает на голову и, свернувшись калачиком, продолжает досматривать сон.
Сегодня ему надо уезжать домой в Погорелово. Мама наказала, чтобы тетя отправила его домой за день до окончания каникул.
- Андрейка, малёк, вставай! А то каша твоя любимая остынет.
Андрюшка вынырнул из-под одеяла. Потянул носом.
- Геркулесовая?.. Я не малек, теть Дунь, я парень, во втором классе учусь, сколько можно говорить?!
- Парень, парень, - успокоила его тетушка, - не девка же.
Андрюшка побрызгал водой глаза из умывальника, висевшего в холодных сенях и вбежал в избу.
- И носа не замочил. Это кто ж так умывается, чудо чудное?
- Холодина же...
Пар над тарелкой еле заметен: каша остывала и тонкая матовая пленка постепенно покрывала ее поверхность.
Андрюшка быстро работал деревянной ложкой, прикусывая хлеб с маслом.
- Теть Дусь, а ты? - пригласил Андрюшка.
- Ешь, ешь. Я чайку попью. Тебя провожу, а уж потом чего-нибудь поклюю.
Андрюшка чуть не прыснул в тарелку, представив клюющую тетушку.
Когда с завтраком было покончено, он стал собирать в рюкзачок книжки и учебники, которые мать заставила его взять с собой, "чтобы не разучился за каникулы читать и писать". Тетя Дуся поторапливала его: автобус ждать не будет.
- На-ка, наверни газету на ноги, - тетушка подала Андрюшке старую газету.
- А зачем, тетя Дуся?- удивился племянник.
- Мать без валенков посылает, дело ли...
- Так тепло было.
- Было да прошло. Дай-ка я тебе получше вторую ногу газеткой замотаю, чтобы в автобусе ножки не мерзли. А как приедешь - беги быстренько домой, мама-то беспокоится. Заждалась, небось, своего малька.
- Тетя Дуся, опять...
- Парня, парня, мужичка своего.
Тетушка помогла Андрюшке зашнуровать ботинки, поверх воротника завязала шерстяной шарф и завязки затянула под подбородком.
- Жарко же, теть Дусь, - ныл Андрюшка.
- Потерпи. Сейчас на улицу выйдем и не будет жарко.
Снежная дорожка поскрипывает, повизгивает под ногами. До шоссе недалеко; через десять минут они пришли на остановку, где уже перетаптывалось несколько человек.
Ждали недолго. Скоро из-за поворота показался голубой "ПАЗик". Его небольшой маршрут проходил от Боровска до Лебедевки, и ходил он точно по расписанию. Вот только на конечную приходил иногда с опозданием, если случалось завозить кого-нибудь в Погорелово и делать десятикилометровый крюк. В Погорелово и жил Андрюшка с матерью.
Водители автобуса не любили этот участок. Летом, разбитую тракторами дорогу заливали дожди, а зимой засыпало снегом. Лесхозовский тракторишко расчищал ее не всегда.
Двери автобуса смерзлись и открылись нехотя, как при ускоренной съемке.
- Может и мне с тобой поехать, а? - засуетилась тетя Дуся.
- Ну вот еще, что я маленький?!
Она чмокнула ледяными губами в онемевшую на морозе Андрюшкину щеку и подсадила его на высокую ступеньку.
- Деньги не потеряй. Маме привет. Ну, с богом!
- Поживей залазь - не лето красное! - поторапливал водитель.
Тетя Дуся перекрестила отъезжающий автобус и с беспокойными мыслями, как племянник доедет, отправилась домой.
Андрюшка огляделся в поисках свободного места. Одно у окна было свободно, но рядом сидел дядька и, развалившись пил из бутылки пиво. В конце салона увидел еще свободное место, рядом с толстой тетей, закутанной в два шерстяных платка. Она занимала полтора сиденья, но Андрюшка все же втиснулся между тетей и спящим военным. Он не захотел ехать рядом с пивным дядькой. Противный запах вызывал тошноту. Андрюшка побаивался подвыпивших мужиков, а таких в их деревне хватало.
- Малой, ты свой рюкзачок сними и садись, как следует.
Толстая тетя немного отодвинулась, и Андрюшка, сняв рюкзак, взял его на колени. Тетя катала во рту мятную конфету и причмокивала:
- Куда едешь один, такой малый?
Она полезла в карман за очередной конфетой и слегка прижала Андрюшку.
- Чего молчишь, язык проглотил? Конфету хочешь?
"Нужна мне ее конфета" - подумал Андрюшка.
- В Погорелово еду, домой.
- Тю-ю... в Погорелово... Туда и не проехать теперь.
Тетка прошуршала фантиком и бросила конфету в рот.
- Ты деньги-то отдал водителю, чудо погореловское?
- Да.
Обогрев в автобусе работал на полную мощность. Но пар изо рта пассажиров, как на сильном морозе туманом растекался по салону и оседал на оконные стекла. Иней молочной пеленой занавесил все окна и только в кабине водителя стекла были прозрачны: видна набегающая дорога и снежные обочины полей и перелесков. Пассажиры дремали. Андрюшке было скучно, холодно и тесно.
С заднего сиденья он увидел, как дядька в черном полушубке нараспашку - ему наверное было жарко - допил пиво и двинулся к кабине водителя.
- Будь человеком, останови автобус.
- С чего это? Не остановка, - не поворачиваясь к нему, ответил водитель.
- Пиво просится наружу. Останови.
- Что ты заладил "останови, останови"... Не положено.
- А так положено? - он достал из-за пазухи мятую купюру и бросил на столик рядом с водителем, где лежали деньги за билеты.
Водитель затормозил, открыл двери, и полушубок спрыгнул на обочину дороги.
- Смотри не отморозь, - крикнула ему вслед толстуха в двух платках.
Проснувшиеся от незапланированной остановки пассажиры поеживались от хлынувшего в автобус ледяного воздуха. Смельчак, вышедший по малой нужде, вызвал веселое оживление.
- Найдешь ли, родимый? - продолжала подначивать толстуха, наблюдая за копошащимся в пуговицах любителем пива.
- Не боись, найду. Без сопливых обойдемся. Зенки-то не пяль!
- А ты от дверей отошел бы подале.
В автобусе дружно смеялись. Появилось какое-никакое развлечение. Кто-то водителю предложил:
- Поехали, чего морозить людей. Семеро одного не ждут.
- А и правда, поехали. На обратном пути заберешь, - скомандовала добрая толстуха.
- Как народ скажет, - согласился водитель и пару раз нажал на педаль газа, пугая мужика в полушубке.
- Ошалел, что ли?! - возмутился тот, вваливаясь в салон, забыв застегнуть ширинку.
- Ну, всё, теперь до Лебедевки останавливаться не буду, хоть обделайся.
Шофер передвинул рычаг коробки передач, и плавно тронул автобус с места.
Через час, когда подъезжали к повороту на Погорелово, водитель спросил, не едет ли кто-нибудь туда. Андрюшка не слышал, он спал, пригревшись у толстого теткиного бока. Когда поворот проехали, тетка вспомнила, что малый едет туда.
- Погоди, - закричала она водителю, - мальчишка в Погорелово едет.
Андрюшка проснулся от ее крика и сразу ничего не понял. Водитель стал притормаживать. Автобус остановился.
- Вы, что издеваетесь? Есть еще кто-нибудь в ту сторону?
- Никого, - ответил за всех полушубок. - Ехай прямо, а на обратном пути забросишь мальца в это Горелово-Загорелово...
- Правильно, - раздались голоса в автобусе. - Чего время терять. Там на этой петле в снегу застрянешь. Езжай!
- Я обратно через четыре часа поеду. Что мне с ним делать? Я не нянька.
- Чего ж такого малого одного оправляют?
- Поворот-то недавно проехали...
- Вернулся бы обратно... довез бы до поворота, а там он дойдет, - предложил кто-то. - Погорелово недалеко, за леском видать.
- Ты еще бинокль возьми - совсем близко будет, - вступилась толстуха.
- Мне обратно никак. Чуешь, колодки горят?- обратился водитель почему-то к полушубку. - Запах гари чувствуешь?
- Кончай галдеж! - завопил полушубок. - Устроили собрание. У шофера колодки горят, мы вообще, может, и до Лебедевки не доедем. А пацан сам виноват.
- Малый, пойдешь домой или в Лебедевку поедешь? - спросил солдатик, сидевший с Андрюшкой рядом.
Андрюшка не хотел ехать ни в какую Лебедевку. Дома его ждала мама и, если он не приедет вовремя, она сойдет с ума.
- Я домой хочу, выпустите меня.
Он встал, накинул лямки рюкзачка и пошел к выходу. В автобусе стояла тишина, если не считать мерного тарахтения мотора, и потому все расслышали, как бабуля, дремавшая рядом с водительской кабиной, тихо сказала:
Автобус забирался в гору, а Андрюшка спускался под горку, к повороту, и дошагал до него быстро. Там на столбе табличка висела, он прочитал: "Погорелово" - 5 км. Если идти не останавливаясь, то совсем не холодно, только дышать трудно. И немного страшно. С одной стороны поле, а с другой лес. Лес черный, и там что-то потрескивает и постреливает. "И как там волки живут?" - подумал Андрюшка. - Что они едят? Они едят зайцев и заблудившихся людей", - нагонял он на себя страху.
Он шел уже минут двадцать, но тридцатиградусный мороз не особенно беспокоил его. Дышал он через толстый шерстяной шарф, спрятав в него подбородок, согревая холодный воздух. Тонкие волоски прилипали к губам и щекотали кончик носа, но на это он старался не обращать внимание.
Пройдя километра три, Андрюшка еле поднялся на высокий пригорок и увидел свою деревню. Домики были такие маленькие, а тарелка на крыше соседа, дяди Коли Ильина казалась блюдечком. До дома было еще далеко. Теперь он почувствовал, что устал и хорошо бы где-нибудь отдохнуть, посидеть, но сесть было не на что, разве что прямо в снег.
В одном ботинке газета сбилась в комок и носок сполз с ноги. Андрюшка хотел развязать шнурок и выбросить газету, но пальцы онемели и не хотели сгибаться. Пришлось опять надевать варежки. "Мама ждет. Пойду так", - подумал Андрюшка. Он постоял немного, собрался с силами и продолжил путь.
Пальцев на правой ноге как будто не было. В ботинке иногда что-то покалывало, и это мешало идти, да и сил оставалось немного. Рюкзачок за спиной казался тяжеленным.
Андрюшка не понимал, почему он совсем не чувствует одну ногу. Поднимаясь на высокое крыльцо своего дома, он споткнулся и упал прямо у порога. На шум выбежала мама.
- Сыночек... что же ты... откуда? Автобуса-то нет и нет... Все глаза проглядела.
Мать подхватила его и на руках внесла в дом. Андрюшка заплакал:
- Меня из автобуса высадили.
- Да что ж так... Ах, люди...
- Я пешком шел от шоссе.
- Герой мой, щечка белая и носик... - мать принялась раздевать плачущего Андрюшку. - Ничего, сейчас разотрем... чайку с малинкой и под одеяло.
Андрюшка спал долго: как лег вечером в семь часов, так и проспал до тех пор, когда мать пришла с фермы, после утренней дойки. Ему не хотелось вставать, и он притворился спящим. Мать подошла и по вздрагивающим векам поняла, что сын не спит. Она запустила руку под одеяло и легонько пощекотала его за пятку.
- Вставай, лежебока, разоспался.
Андрюшка взбрыкнул ногой и закричал от боли. Одеяло сползло в сторону, и мать увидела на ноге сына черные пальцы. Сначала она подумала, что они просто чем-то выпачканы. Но потом с ужасом поняла, что это обморожение. Андрюшка хотел встать, но она не разрешила. Бережно поправила сползшее одеяло и, причитая, стала расхаживать по комнате, не зная, что же делать дальше.
- Почему ты мне ничего не сказал про свои пальчики?
- Вчера они у меня не болели. Я их не чувствовал.
Андрюшка наблюдал за расхаживающей по комнате матерью.
- Что же делать-то? В больницу тебя надо...
- Не хочу в больницу. Я завтра в школу пойду.
- Никуда ты не пойдешь. Сегодня воскресенье и фельдшер выходной, а завтра доберемся как-нибудь до медпункта. Там знают, что надо делать. Полежи денек.
Но ни в понедельник, ни во вторник, ни в среду медпункт не открылся. Мать сама лечила Андрюшкины пальцы. Соседка баба Нюша посоветовала народные средства от обмораживания - печеный лук и гнилое яблоко. Мария привязывала то одно, то другое, но улучшения не было. Еще бабка посоветовала топленое медвежье сало. Да где ж его взять? В их лесах медведей не водится.
Андрюшка плакал от боли, а когда слезы кончались, то тихонько скулил, как маленький щенок, который не понимал, за что ему такое наказание.
Заведующий фермой Александр Максимыч согласился на своей старенькой "Волге" отвести Андрюшку в Боровск, но без направления в больницу могли и не взять.
В поликлинике Мария с сыном попали на прием к дежурному хирургу, а тот только руками развел:
- Где вы раньше были?.. Ампутация. Первый и второй точно, а дальше не знаю. Пишу направление в больницу. Срочно.
Мать всплеснула руками:
- А нельзя без этого...- она жалостливо смотрела на хирурга, - ну, без ампутации?
- Нельзя, голубушка, если не хотите своему ребенку сделать хуже.
Когда они вышли из кабинета, Андрюшка спросил:
- Мама, а что такое ампрутация?
- Ампутация - это когда... ох, лучше тебе не знать, сынок.
Андрюшка никогда не слыхал этого слова. Врачи любят говорить на непонятном языке. Вот с третьего класса он будет изучать английский и тогда точно узнает, что это такое - "ампутация".