Аннотация: "Я могу подарить тебе гроб, - сказал я серьезно, - По-моему, очень романтично. Не думаю, что кто-либо еще делал своей девушке такой подарок..."
Генрих Верд появился из кухни словно резиновый бегемот и проплывая между столами остановился у нашего.
- Мое почтение, мадам, - сказал он, обращаясь к Лизе, - что будете заказывать?...
И Генрих выпятил арбузовидный живот и потер его своей лапой.
- Мы будем стейк, заливное, рыбу под белым соусом, пиво и что-нибудь на десерт, - сказал я.
Но Генрих сделал вид, что не слышал. Это нерожденное дитя лесного чудовища пыталось унизить меня при каждом удобном и неудобном случае, особенно при дамах.
- Я буду то же, что и Вилли, - сказала Лиза, улыбаясь Генриху.
- У Вилли отвратительный вкус. Мадам стоит попробовать наше фирменное блюдо: картофель печеный под майонезом с мясом в кисло-сладком соусе.
- Не стоит, Лиза, - ответил я, - в прошлый раз, когда нам подали фирменное блюдо, у Джейсона случилось расстройство и ему поневоле пришлось обгадить все унитазы этого злосчастного заведения.
Генрих ехидно улыбнулся. Он, наконец, повернулся ко мне:
- В вас и вашем друге... простите, мадам, бога ради, столько дерьма, что оно лезет из вас в самый неподходящий момент, - Генрих снова повернулся к Лизе, - прошу меня извинить...
Лиза подавила улыбку и вопросительно посмотрела в мою сторону. Видимо, происходящее ее забавляло. Я бы с удовольствием сказал этому носорогу какую-нибудь гадость, но мне очень хотелось есть.
- По-моему, мы уже сделали заказ и кто-то здесь лишний, - сказал я.
Генрих продолжал смотреть на Лизу, не обращая на меня никакого внимания, как будто лишним был я.
Когда, наконец, он откланялся и удалился на кухню, Лиза спросила:
- По-моему, Генрих не так уж плох. Просто нужно присмотреться к нему повнимательнее, он очень ранимый, словно ребенок, и на каждую твою гадость отвечает гадостью.
У меня чуть фужер из рук не выпал.
- Но ты же видела, он первый начал язвить! Я сдерживал себя изо всех сил!
Лиза только равнодушно пожала плечами, взяла со стола вилку и повертела ее в руках.
- Серебро, - констатировала она, кивая на посуду.
- Подделка, - парировал я.
- Очень милый ресторанчик, - заметила она, - и Генрих очень милый. Должно быть, он еще и очень богатый.
Я смотрел на Лизу удивленными глазами. И это говорит та, которой я еще вчера послал целых одиннадцать роз!
- С каких пор тебе стали нравиться носороги? - как можно равнодушнее спросил я.
- Вилли, да ты ревнуешь! - и она залилась звонким смехом, который неприятно резал слух.
- Ничуть. Никогда не ревновал к старым пердунам, у которых горелый бизнес, - и я налил себе белого вина и залпом осушил бокал.
- Тогда, может быть, Генрих присоединится к нам за ужином? - спросила Лиза совершенно серьезно.
- Что ты в нем нашла? - пытался понять я эту женщину, которая все меньше мне нравилась.
- Вилли, ты безусловно очень славный. Но мне всегда хотелось обедать в собственном ресторане! Да и к тому же, что ты можешь мне предложить, кроме глупых стихов и томных вздохов? Цветы?... Я же не корова, в конце-концов, чтобы собирать траву!
- Я могу подарить тебе гроб, - сказал я серьезно, - По-моему, очень романтично. Не думаю, что кто-либо еще делал своей девушке такой подарок.
Лиза рассмеялась.
- Вилли, будь ты немного богат, я бы вышла за тебя замуж.
- Значит, ты даже не собираешься скрывать, что тебя интересуют только деньги?
- Зачем, мой дорогой? Разве тебя мало обманывали в этой жизни? Или нам с тобой по девятнадцать, чтобы строить иллюзии? Разве ты бы не хотел устроить свою жизнь? Устроить, Вилли, понимаешь. Не просто работать от зарплаты до зарплаты, а ездить по странам, покупать все, что хочется, обедать в ресторанах, в конце-концов!
- То есть, без обедов в ресторанах ты себя не мыслишь? - спросил я и почувствовал, как где-то в груди зарождается маленький червячок злости.
Она лишь протяжно вздохнула.
Неужели еще сегодня утром я хотел быть с ней всю свою жизнь?... Я смотрю на Лизу и вижу перед собой обычную женщину, с обычными глазами, с такими же как у всех волосами. Неужели вчера я писал ей в письме, что у нее лицо ангела? Как смешно! Мне что, вчера было девятнадцать, а сегодня тридцать пять? Я чувствую себя ужасно глупо. И за те цветы, которые я ей послал. Ради нее я совершил преступление, стащив целых одиннадцать роз с надгробия покойного, которому мы вчера устанавливали памятник. В последнее время у меня проблема с деньгами, и я был уверен, что покойный не очень обиделся - на могиле осталась еще одна роза. Да, всего одна, но если бы я был на месте усопшего, я был бы не против, если бы цветы с моей могилы соединили вместе два любящих сердца. Но я ошибся, Лиза меня не любила. И тем самым она обидела не только меня, но и того покойника, который теперь довольствуется одним несчастным цветком.
Явился Генрих с двумя огромными тарелками и подносом.
Он поставил на стол печеный картофель с мясом и прежде, чем я успел возразить, наложил Лизе в тарелку огромную порцию фирменного блюда. Кинув мне в тарелку три картофеля и ни куска мяса, он начал откупоривать бутылку вина.
Недолго думая, я взял огромное блюдо с середины стола, поставив на его место свою тарелку и принялся есть.
Генрих недовольно хрюкнул.
- Смотри, не подавись. Не очень хочется в такой чудесный вечер выносить твое бездыханное тело из моего ресторана.
Я ничего не ответил.
- Генрих, может быть, Вы желаете присоединиться к нам? Если, конечно, Вы не очень заняты, - сказала Лиза.
- Он очень занят. У него на плите варятся головы его любовниц, из которых он делает суп, - ответил я продолжая жевать.
Генрих меня проигнорировал.
- Конечно, у меня есть немного времени для такой важной гостьи!
И Генрих с грохотом отодвинул стул, стол и сел. Его зад свисал с крошечного игрушечного стульчика, словно мешок картошки, и я с неподдельным интересом гадал, как скоро под ним проломятся ножки.
- Скажите, Генрих, - спросила Лиза, - отчего Вилли Вас так не любит?
Генрих почесал подбородок.
- Когда-то, когда мы были еще молодыми, Вилли, я, Джейсон и Эдди, должно быть, Эдди Вы не знаете, потому что он живет в соседнем штате, так вот в году эдак в двадцатом мы открыли похоронное бюро. Все шло хорошо, пока не уехал Эдди, оставив контору нам троим. Я очень много работал и бывало не спал ночами, чтобы найти клиентов...
- Ага, он по ночам могилы разрывал, клиентов вытаскивал, гробы рубил, а потом заново продавал их родственникам новые гробики, - вставил я.
- ... А Вили с Джейсоном решили поделить контору на двоих и управляться в ней без меня, - продолжал Генрих, не обращая внимания на мой выпад, - конечно, зачем им я: деньги, которыми я их снабжал, когда в похоронном бюро были тяжелые времена, у меня закончились и эта парочка решила, что я им больше не нужен, - и Генрих сделал такое страдальческое лицо, что даже святые мученики бы расплакались.
Лиза бросила в мою сторону удивленный взгляд.
Я уже расправился с фирменным блюдом и перешел на бутерброды с икрой.
- Все было намного проще, - сказал я с набитым ртом, - Генрих наворовал у нас с Джейсоном денег и открыл ресторан. А откуда ты думаешь, у него это все взялось?...
- Этот ресторан достался мне от отца, - сказал Генрих.
- Жаль, что твой отец здесь никогда не был. Он так и умер, не подозревая, что у него есть эта забегаловка, - я шмыгнул носом изображая огромное сожаление.
Но Лиза совсем не слушала меня. Она смотрела на Генриха мечтательными глазами, и Генрих, казалось, вот-вот завизжит от радости.
И зачем я только согласился привести ее сюда? Ведь мы хотели пойти в ресторан ·У ЭрниЋ, который был уже за углом. Но Лиза упросила меня пойти именно сюда. Я всегда легко поддавался на женские уговоры, и женщины этим пользовались.
Когда я доел последний бутерброд, меня стало тошнить. Но тошнить не от еды, а от одного вида этой парочки - Генриха и Лизы - и я вышел в туалет. Умыв лицо и расплатившись за ужин на баре, я взял пальто, и пока резиновый носорог ворковал с моей вчерашней возлюбленной, вышел на улицу.
Я не был расстроен, что Лиза осталась с Генрихом. Я был расстроен тем, что снова сбежал, свернул с дороги, дав Генриху в очередной раз себя надуть.
Я подошел к конторе. На лавочке у входа сидел Джейсон.
- О, влюбленный Шекспир вернулся! - сказал он жуя шпроты из банки, которую держал в руках.
- Шекспир больше не влюблен, - сказал я, присаживаясь рядом.
- Что так?... - спросил Джейсон.
- Никому не нужно сердце бедного гробовщика, - сказал я.
- Потому что он бедный или потому что он гробовщик? - поинтересовался Джейсон.
- Потому что он не старый и не бегемот. И у него нет ресторана, в котором можно обедать.
Джейсон тяжело вздохнул. Я смотрел на желтый блин луны, нависший над нами и молчал. Трещали сверчки, пахло скошенной травой и шпротами. Должно быть, Генрих и Лиза уже пьют мой кофе, который я не стал дожидаться. Зато я съел все бутерброды с икрой, которые не были включены в счет.