Их было двадцать пять, оловянных солдатиков. Двадцать четыре солдатика - нормальные, без отклонений, а двадцать пятый - без ноги. В сказке сказано, что когда отливали последнего, на него не хватило олова. Не хватило именно на ногу, а не на какую-нибудь другую часть тела. Так получилось - не рассчитали какую-то малость. И на литейном производстве тоже случается, то перельют, то не дольют. Второе бывает чаще.
Как утверждает сам сказочник Х.К.Андерсен, солдатик на своей единственной ноге стоял твёрдо. Судя по сюжету, он стоял на своей единственной ноге так твёрдо, как все остальные, вместе взятые стояли на своих двух ногах. Принимая во внимание необычайную стойкость солдатика, можно предположить, что он был отлит не из олова вовсе, а из свинца. Известно, что свинец очень похож на олово, но он тяжелее олова почти в два раза. Именно свинец придавал солдатику особую устойчивость. Но это ещё не всё.
Как говорят, где стойкость, там и отвага. Соплеменники великого сказочника почему-то считали, что отвага - удел глупцов. И совсем не в том смысле, что все отважные - глупые, а в том, что сначала люди становятся глупыми, а потом уже отважными. Причина этому явлению лежит на поверхности. Дело в том, что свинец пагубно воздействует на мозг и вызывает у его обладателя умственную отсталость. А наш солдатик, как мы только что выяснили, был целиком отлит из чистого свинца. Понятно, что с головой у него были проблемы. Да это и заметно невооруженным глазом. Достаточно вспомнить все "отважные" деяния свинцового солдатика. Его подвиги сводились исключительно к тому, что он старался изо всех сил не показать виду, как ему страшно. Он хотел, чтобы все знали, что он очень стойкий и отважный. Всегда и всюду он старался вести себя достойно - тогда, когда падал с третьего этажа на мостовую; тогда, когда по воле дворовых мальчишек он отправился в водное путешествие на бумажном кораблике; тогда, когда какая-то крыса, проживающая в канализационной трубе, требовала у него паспорт; тогда, когда водный поток вынес кораблик в большую реку, и солдатик начал тонуть, а потом его проглотила большая рыба; и даже тогда, когда его бросили в камин и он начал плавиться.
Он всё время думал только о том, как сохранить свою стойкость. Он совершенно не думал о собственном спасении. Справедливости ради, следует отметить, что объятый пламенем солдатик всё время силился понять, почему ему так жарко - сжигает его пламя горящих дровишек или пламя любви.
Мы знаем, в сказке говорится о том, что свинцовый солдатик влюбился в бумажную танцовщицу и постоянно мечтал о встрече с ней. Его возлюбленная была не менее стойкой и в силу своего балетного предназначения верила - для того чтобы стоять прямо, одной ноги достаточно. По-видимому, не зря судьба свела её с одноногим солдатиком - танцовщица-балерина всю жизнь крутилась на одной ножке и прекрасно знала, что значит, обходиться без помощи второй ноги. В оригинальной сказке сквозняк из-за настежь открытого окна сдувает её в камин и она сгорает быстрее, чем оплавляется свинцовый солдатик. Вот такой печальный конец уготовил влюблённым сказочник. Следует заметить - как свинцовый солдатик, так и танцовщица-балерина угодили в пламя не по своей воле и не ради любви.
Из других пересказов сказки узнаём, что танцовщица была сделана не из бумаги, а из олова, и плавилась вместе с солдатиком. Они не расплавились до конца. Один добрый мальчик вытащил влюбленных из пламени, как раз в тот момент, когда начали растекаться их подставки. Огонь помог им соединиться навсегда, так как их подставки сплавились в единую форму в виде сердечка, символизирующего вечную любовь. Но здесь точно так же, как в первом случае, влюблённых объединяет не пламя любви, а внешний огонь - пламя от раскалённых углей. Довольно прозаическая ситуация.
Часть вторая: Солдатики и куклы
Всё, что было сказано выше о стойком свинцовом солдатике, это не сказка, а только присказка. А сказка такова:
Один мальчик любил играть в войнушку. У него была полная коробка оловянных солдатиков. Но родители и их знакомые продолжали дарить ему исключительно оловянных солдатиков по случаю различных праздников.
Вскоре маленьких воинов набралось у него и на вторую коробку. Солдатики в одной коробке были раскрашены в серый цвет, а в другой коробке - в коричневый. Мальчик выстраивал на столе две противоборствующие армии и часами переставлял фигурки. Но со временем ему разонравилось играть одному. Это было не интересно. Приходилось поочередно выступать то на стороне одной армии, то на стороне другой. Играя подолгу, он быстро забывал, кто друг, а кто враг, и подыгрывал то одной армии, то другой. Вероятно поэтому, его интерес к игре пропадал и азарт улетучивался. Оно и понятно - быть единственным игроком в двух лицах, или выступать в роли двух игроков в одном лице - дело вроде бы на первый взгляд не сложное, но и не увлекательное. Ты единственный властитель и можешь делать всё, что тебе заблагорассудится. Правил игры - никаких. А если они и есть, то их можно легко менять по ходу игры. Никто не возмутится, никто не будет сопротивляться. Одних солдатиков можно убить, других помиловать. Можно объявить перемирие или провозгласить победу. Когда никто не сопротивляется, удовольствия никакого. И в конце концов порядком надоедает одновременно играть и за наших, и за ваших.
Мальчик решил пригласить на игру своего младшего брата. Братья определились, какими армиями они будут командовать. Расставили фигурки оловянных солдатиков на столе и игра началась. Сразу всё встало на свои места. Здесь моя армия, а напротив - вражеская. Вражеской армией командует уже не брат, а неприятель, почти враг. Правила игры заключались в том, что по солдатам и их тылам нужно стрелять из пушек ядрами, чтобы нанести противнику ощутимый урон и обратить его в панику и бегство. В роли пушечных ядер использовались хлебные шарики. Если оловянный солдатик падает, т.е. сваливается на бок, на спину, на живот, или вообще со стола, это означает, что он убит. Убитых следует убирать с поля боя и складывать в коробку. Если солдатик падает не от прямого попадания, а от рикошета, считается, что он ранен. Раненых солдатиков нужно складывать в коробку с красными крестами, которая представляет собой полевой госпиталь или лазарет, а по истечении какого-то времени возвращать их на поле боя. Сражение продолжается до полного урона или сногсшибания оловянных солдатиков той или иной армии.
Армией серых солдатиков командовал старший брат, а армией коричневых солдатиков - младший. После нескольких игровых баталий победу неизменно одерживала армия серых солдатиков. И каждый раз перевес обеспечивал один единственный оловянный солдатик, который не падал даже от прямого попадания хлебным шариком. Он был необычайно стойким. Младший брат скоро заметил, что этот стойкий солдатик из армии серого противника отличался от других солдатиков. Он был не такой, как другие, и стоял не прямо, а чуть-чуть нагнувшись, с ружьём на изготовку. Но самое важное - это был единственный оловянный солдатик, который опирался ногами не на одну, а на две подставки.
Когда младший брат заметил несправедливость, он сначала начал протестовать. Но потом, когда было проиграно очередное сражение, он схватил стойкого оловянного солдатика и в порыве гнева бросил его на пол. Серый оловянный солдатик как-то странно звякнул - у него от удара об пол отвалилась одна нога.
Когда в бой вступают полководцы, результат достигается значительно быстрее, чем тогда, когда дерутся простые солдаты. Младший брат был повержен на пол ударом кулака в ухо и быстро покинул поле брани, убежав в свою комнату со слезами на глазах. Случай довольно тривиальный.
В истории сражений не раз случалось, когда в решающий момент боя в схватку вступали вожди. В случае гибели одного из них его войску предлагалось сложить оружие, перейти на сторону победителя, чтобы избежать тем самым дальнейшего бессмысленного кровопролития. Если бы вожди сходились друг с другом в смертельной схватке не в конце, а в начале сражения, то, следуя этому правилу, можно было бы избежать жестоких междоусобных войн, которые ведутся из-за спорных территорий или за передел уже завоёванных земель, а также за сохранение сферы интересов одной страны в пределах другой страны.
Старший брат побросал коричневых солдатиков в одну коробку. Бережно сложил своих серых оловянных воинов в другую коробку. Стойкого оловянного солдатика он поставил на крышку коробки, в которой отдыхала армия победительница. Тем самым он возвысил своего любимого оловянного солдатика, определив ему почетное героическое место. Удивительно, но даже без одной ноги солдатик не терял равновесия и вполне твердо стоял на поверхности коробки. Устойчивость ему обеспечивала оставшаяся тяжелая опора.
Прошло время. Однажды к мальчику в комнату пришел его младший брат с коробкой, полной оловянных солдатиков. Среди них был точно такой же оловянный боец, чуть-чуть нагнувшийся, с ружьём на изготовку. Только он был не серый, а коричневый и у него было, как положено, две ноги. Братик предложил поиграть. Предложение было принято и сражение началось. Старший брат поставил во главе своего войска одноногого оловянного солдатика. Несмотря на то, что тот был менее устойчив, чем прежде, он имел славный боевой опыт и в него верили все остальные простые солдатики. Чтобы придать своему герою б?льшую устойчивость, старший брат приставил к нему более легкие фигуры других оловянных солдатиков, которые оградили его со всех сторон. Младший брат не возражал, так как по предварительной договорённости расстановка воинов на поле боя не ограничивалась строгими правилами. Здесь можно было проявить личную смекалку и фантазию.
Каждое сражение заканчивалось тем, что на поле боя оставалось два стойких оловянных солдатика - серый и коричневый. Старший брат видел, как брошенный им хлебный шарик отскакивал от коричневого оловянного солдатика или рассыпался на крошки. Младший брат злился, когда его хлебный шарик застревал между легких фигурок, лежавших вокруг серого одноногого солдатика, не нося ему урона. Иногда младший брат попросту промахивался. Старший брат кидал шарик намного прицельнее и норовил попасть не в корпус, а с боку в голову. И это ему удавалось. Коричневое подобие серого оловянного солдатика валилось на бок, к большому разочарованию его предводителя. Обида была, но предъявлять претензии не было оснований. Старший брат был несомненно сильнее, ловчее и удачливее. После окончания игры младший брат молча собирал своих поверженных солдатиков в коробку и уходил в надежде на то, что когда-нибудь ему улыбнётся счастье и он окажется наверху.
Кукольное царство оживало ровно в полночь. Столкновения армий серых и коричневых оловянных солдатиков не прекращались и по ночам. Если днём солдаты двух армий уничтожались по воле внешних игроков, то ночью солдаты уничтожали друг друга по своей собственной воле. Настроенные на победу, большие игроки стали вовлекать в игру не только своих преданных солдат, но и целые картонные города вместе с их жителями. Ядра-шарики валили не только оловянных солдатиков, но и цивильных представителей кукольного населения - красивых женщин, ухоженных мужчин, господ и слуг, богатых и нищих, детей-пупсиков, домашних и диких животных. Братья-полководцы сметали ядрами всё кукольное царство. Так как цивильные игрушки в отличие от оловянных солдатиков были не очень прочные, их урон был невосполним. От попадания в них тяжелых ядер хрупкие фигурки разлетались на мелкие части или ломались пополам. Разбитые игрушки не подлежали более восстановлению и их после сражения не складывали в ларцы, а выбрасывали в мусорный ящик. Разгром кукольного царства великими игроками происходил днём на глазах у солдатиков двух армий. Согласно уставу игры, солдатики не могли противостоять истреблению их самих и уничтожению их царства, которое они по своему призванию, вроде бы, должны были защищать. Всё это привело к тому, что ночные бои серых и коричневых солдатиков сами собой прекратились. Все вдруг поняли, что воевать друг против друга неизвестно зачем и за кого бессмысленно. Как только обоюдные ночные обстрелы закончились, солдатики двух армий начали брататься. Мирные жители игрушечного государства перестали бояться по ночам, но с ужасом ждали наступления дня, укрываясь в своих ларцах и ящиках. Они ничего не могли сделать против великих игроков, ведь они были всего лишь беспомощными куклами и не распоряжались своей судьбой.
Однажды, стоя на армейской коробке, серый одноногий оловянный солдатик увидел одну красивую девушку-куколку в свадебном платье. Ей помогли выбраться из коробки другие девушки-куклы в менее праздничных платьях. Оловянный солдатик заметил, что у красавицы-невесты не было одной ноги, поэтому она не могла передвигаться самостоятельно. Оловянный солдатик размышлял:
- "У неё нет одной ноги, как и у меня. Она жертва чудовищного обстрела, а я пострадал от зависти и жестокости. Она могла бы стать моей женой".
Девушка-невеста сидела на стульчике и наблюдала за оживленным движением и суетой жителей игрушечного государства. Оловянный солдатик, прыгая на одной ноге, приблизился к ней и молча встал рядом. Они посмотрели друг на друга, не говоря ни слова. Потом девушка виновато улыбнулась и спросила:
- Вы тоже?
- Да.
- Значит, Вы не нуждаетесь в сочувствии, как и я.
- Сострадание - удел настоящих людей, а мы с Вами всего лишь игрушки.
- То, что произошло с нами, сделали тоже настоящие люди?
- Среди людей есть игроки, у которых нет сочувствия ни к игрушкам, ни даже к другим людям.
- Зачем мы им нужны?
- Для удовлетворения их страстей - для того чтобы подчинять нас и управлять нами и испытывать при этом удовольствие. То, чего людям не хватает в жизни, они восполняют в игре.
- Если бы мы были людьми...
В это время к оловянному солдатику и девушке-невесте подошел некто в чёрном фраке.
- Разрешите присоединиться к Вашей милой беседе! В нашем кукольном царстве я выполняю обязанности волшебника. Моё призвание - творить чудеса - главным образом, не очень праведные. Когда-то я был человеком, но возомнил о себе слишком много, и главный колдун моей страны превратил меня в куклу. Санти-манти-губадур!
Кажется, Вы, красавица, только что высказали мысль о том, что хотели бы стать человеком? В Вашем голосе я уловил нотки надежды на счастливое будущее в плоти и обличье человека. Офы-хофы-манитур!
Мне жаль Вас обоих. Судьба Ваша уже предопределена - наш человеческий хозяин считает, что покалеченным куклам место на свалке. Печальный конец зарождающейся любви! Мули-кули-капитур!
Мне знакомо состояние, когда человек становится куклой, но я не уверен придётся ли Вам по душе превращение кукол в людей. Но, если Вам угодно, я могу сделать так, что Вы познаете все прелести человеческой жизни. Тем более, что Вам уже нечего терять. Гору-мору-сапимур!
- Разрешите уточнить, уважаемый чародей! Я, как солдат, люблю определенность. Сохраним ли мы в очеловеченном виде наши предназначения?
- Служивый, Вы хотите спросить, будете ли Вы тянуть солдатскую лямку в мире людей? А милая барышня полагает, наверное, что она останется невестой в человеческом обличье?
- Так точно! Хотя за барышню я не решаю. Пусть она выскажет своё мнение сама.
Кукла-невеста встрепенулась:
- Мне бы хотелось не оставаться в невестах так долго, как здесь.
- Да, милая барышня, Вы правы. Здесь Вы были бы невестой до конца своих кукольных дней. Мне кажется, что своё предназначение в кукольном царстве Вы выполнили сполна. Вы двое вправе выбирать!
- Я хотел бы остаться военным, но не рядовым, а хотя бы в офицерском чине.
- А я хотела бы стать женой военного. Ну, хотя бы женой офицера. Не могу же я там в человеческом мире оставаться вечной невестой или выходить замуж за первого встречного.
- Быть по-Вашему!
- Нет-нет! Это ещё не всё! - воскликнула кукла-невеста. - Мы не хотим оставаться одноногими!
- И это можно поправить! - сказал волшебник. - Передвигаться на двух ногах там гораздо удобнее. Жить в человеческом мире без двойной опоры не только трудно, но и опасно.
Волшебник взметнул руки и произнёс:
- Тумба-румба-фурион!
В тот же миг стойкий оловянный солдатик и вечная невеста исчезли. Довольный волшебник потёр руки, но потом вдруг спохватился:
- Рыбья моя голова! В какую страну и в какой век я их отправил? Ну, да ладно - они не сказали, а я не спросил.
Часть третья: Игры богов
По жаркой, выжженной солнцем долине катилась колесница фараона. Рядом скакала конница. Всадники, вооруженные мечами и копьями, на ходу выстраивались в слаженные ряды. Фараон отдавал короткие команды. Наконец войско фараона выкатилось на песчаную равнину. Движение замедлилось. Кони увязали в песке и бились. Пехота отставала от конницы. Фараон остановил колесницу. Всадники сдерживали разгоряченных коней.
Впереди, прямо перед ними стояло войско неприятеля. Это была грозная сила. Фараон видел воинов, выстроенных в несколько рядов. Это были в основном лучники. Тела их почти слились с желто-серым песком и образовали непроницаемую стену. Фараон напряг глаза, силясь рассмотреть мельчайшие детали в построении вражеского войска. Смотреть мешал пот, растекающийся по лицу и разъедающий глаза. Волны раскаленного воздуха качались впереди людской массы и искажали видимость. Вдалеке фараон рассмотрел вооруженных воинов на слонах и верблюдах. За ними выстроилась тяжелая пехота с щитами и копьями. Конница была разделена на два порядка и располагалась по обоим флангам.
Времени на построение собственного войска не оставалось. Противник не будет ждать долго и скоро пойдет в наступление. Фараон приказал направить тяжелую пехоту на фланги, а кавалерию отвести обратно в долину на расстояние недосягаемости от вражеских стрел; вперёд же приказал бросить пеших воинов, вооруженных легкими пиками. В ходе сражения, когда наступающие воины полягут, по их проходу в бой будет введена кавалерия. Лучники готовили горящие стрелы, чтобы привести в сметение слонов и верблюдов противника. Испуганные животные побегут на фланги и внесут разброд в ряды вражеской конницы. Специально подобранные громогласные воины выкрикивали команды фараона и они быстро разлетались по всему войску от фланга до фланга, от центра до тыла.
Остановив свою колесницу на самом возвышенном месте на краю долины, фараон мог наблюдать за передвижением не только своих воинов, но и за перемещением войск противника. Войско неприятеля сдвинулось с места и пошло на сближение. И тут фараон увидел своего главного врага. Тот восседал на воинском троне, который несли его рабы в окружении телохранителей.
Фараону вдруг показалось, что он уже когда-то видел нечто подобное. У него появилось ощущение, что всё это однажды уже произошло с ним. Та же песчаная пустыня; то же ржание коней и трубный рёв слонов; те же уставшие и злые лица воинов; и тот же надвигающийся на него противник.
Фараон тряхнул головой. Как можно переживать одно и то же сражение второй раз? Потом он обратил внимание на вооружение своей армии - копья, мечи, пики, луки и стрелы, булавы и топоры; и там позади подъезжающие камнемёты. Неплохо! Но в голове вдруг мелькнула мысль - вот бы сейчас сюда пороховые ружья с пулями. И тут же его пронзило тревожное осознание чего-то непонятного - какие ружья, что такое порох и пули? Фараон провёл рукой по мокрому лбу. Перегрелся... Солнце в зените и прожигает насквозь.
В воздухе засвистели вражеские стрелы. Телохранители фараона обступили его плотным кольцом. Фараон не обращал внимания на людей, заслоняющих его собственным телом. Он чувствовал себя как-то странно. Как будто в нём живут два человека - один говорит и отдаёт привычные команды и наблюдает за начавшимся сражением; другой человек, скрытый глубоко внутри, постоянно озаряет его голову странными советами и отрывочными образами из какой-то другой жизни.
Поле сражения наполнилось знакомыми звуками - лязгом мечей, глухими ударами отскакивающих от кольчужных панцирей стрел, стонами, предсмертными криками, яростным рёвом бьющихся воинов. Воздух наполнился дурманящим запахом человеческой крови.
Пораженные стрелами телохранители фараона падали молча. На их место становились другие и держали щиты над головой своего повелителя. Фараон видел как таяли ряды его воинов. Натиск неприятеля не ослабевал. Фараон приказал ввести в бой на флангах свою кавалерию. Наконец ритмично заскрипели и застучали камнемёты. Падающие камни давили скученных воинов противника, поднимая клубы песка и пыли. Вражеские лучники, сбитые с толку, теряли видимость. Постепенно ряды неприятеля рассеялись, фланги расширились и грозной конницы уже не было видно. В центр сражения выдвигался воинский трон его главного недруга. Впереди плывущего трона двигались рабы, оттаскивая трупы в сторону, освобождая путь. Но убитых было так много, что рабы и телохранители, несущие на плечах своего предводителя, спотыкались и увязали в кровавом песке.
Фараон оттолкнул от себя своих телохранителей, выхватил меч, спрыгнул с колесницы и выступил навстречу своему сопернику. Измученные в кровавой резне воины с обеих сторон прекратили сражение. Все понимали - их судьба находится в руках этих двух великих людей, сыновей солнца и любимцев богов. Многим воинам было уже всё равно, под власть кого из этих царей они попадут.
Фараон посмотрел на своего соперника. Лицо того было спокойно и надменно. В его глазах не было ни страха, ни гнева. Да... Его кровный брат ничуть не изменился. Фараон вдруг вспомнил, как они с братом разыгрывали сражения. Игра часто заканчивалась дракой. Каждый хотел быть победителем. Сейчас они стоят друг против друга с обнаженными мечами. И для них это уже не игра.
- Брат, - тихо сказал фараон. - Один из нас должен сейчас умереть. Так распорядились звёзды. Ты знаешь - мы не властны над собой. Мы выполняем волю богов. Тот из нас, кто останется в живых, возьмет всю власть в свои руки. Он должен пощадить воинов и сохранить единство нашей империи.
Братья скрестили мечи. Поединок был скоротечен. Законный фараон оказался более устойчивым и не оступился. Это предрешило исход поединка. Он нанёс своему младшему брату и сопернику смертельный удар мечём в шею. Тот упал на колени и захрипел, потом свалился навзничь. Струя крови залила его лицо. Фараон склонился над телом умершего и закрыл ему глаза. Над полем сражения раздался победный клич:
- Да здравствует фараон!
- Фараону слава!
- Слава! Слава! Слава!
Поверженные противники присягали на верность законному фараону-победителю. Фараон вскочил на колесницу и помчался вдоль живого коридора окровавленных и приветствующих его воинов:
- Слава фараону!
- Слава фараону!
- Слава фараону!
Фараон поднял руку, приветствуя войска. Но его воспаленные глаза почти ничего не видели. В ушах звучал предсмертный храп родного брата, его главного врага. Фараон никак не мог отделаться от ощущения, что в этом поединке он убил самого себя.........
Жена фараона ждала своего мужа во дворце. Рабыни с трёх сторон отгоняли от неё опахалами потоки горячего воздуха, но от этого не становилось прохладно. Стены дворца были раскалены от жаркого солнца. Внутри дворца было трудно дышать. Рабыни падали в обморок от духоты.
Супруга фараона была напряжена и ждала вестей от мужа. Она старалась не думать о том, что может стать наложницей брата фараона. Братья похожи друг на друга как две капли воды. Когда они жили в мире друг с другом и пировали во дворце, она, глядя на них, часто терялась и не могла определить, кто из них её муж. Единственной приметой её супруга было то, что он слегка прихрамывал на правую ногу. Фараон не говорил, откуда у него эта хромота, она же не смела расспрашивать его об этом. Изнемогая от жары и от неведенья, супруга фараона пыталась вспомнить какие-нибудь яркие события из своей прошлой жизни, но в памяти проносились какие-то несвязные картины и образы. В ушах звучала барабанная дробь, команды и глухие удары от падения чего-то тяжелого....
Её повелитель и супруг вошёл во дворец под крики ликующей толпы. Слегка прихрамывая, он направился в царские т?рмы, чтобы смыть с себя грязь и кровь.
Вернувшись в чистой одежде, усталый и грустный, он подошёл к своей супруге и крепко обнял её. Царица прошептала ему в ухо:
- Мой повелитель, любимый мой, боги были на твоей стороне.