Фей Мартинка Флавиевна : другие произведения.

Конец кольца Соломона

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  
  
  
  
  
   Конец кольца Соломона.
  
  
  
  
   Глава 1
  
  
   Дом спал, проснулась только кошка, и то, открыла один глаз, огляделась, потянулась и свернулась калачиком. В окне послышался тихий свист. " Пора!", - вскинулась я, натянула белые брюки, майку, сунула ноги в кроссовки, и выбежала навстречу приключениям. Вчера мальчишки нашли на старом еврейском кладбище странный предмет, очень похожий на старинный ларец. Я его еще не видела, и любопытство меня раздирало.
   При этом эпохальном событии я не присутствовала, а всё потому, что мой братец Ванечка умудрился застрять на своей "Тойоте" где-то за городом, и мы всей семьей поехали его выручать. Семья - это я, папа, мама и младший братец - хитрец и проныра Лука. Ванечка застрял капитально. Передние колеса были не видны, задние - чуть ли не болтались в воздухе. Мы забились на заднее сиденье и кое-как уравновесили машину.
   Вернулись мы к полуночи. В двери торчала записка: "Тика! Аврал! Мы нашли ларец! Сбор завтра, в 7 часов!!!".
   Всю ночь я промучилась: вертелась, крутилась, ела, пила чай и, как водится, заснула в пять часов утра. Сон мне приснился странный и страшный. Кто-то гонялся за мной, бестелесный и большой, крича властным голосом: "Не открывай!".
   В семье у нас все с фантазией. Возьмите хотя бы наши имена. Да, я забыла представиться, меня зовут Тинатин, такое "простое" русское имя, о которое все ломают язык. Для красоты и краткости, его сократили до Тины. Папочка в молодости занимался древней литературой и был поклонником грузинского эпоса "Витязь в тигровой шкуре" Руставели. Лет до десяти я боролась со своим именем. Мне хотелось быть просто Таней, просто Машей, но потом привыкла, а сейчас я не представляю себе, чтобы меня звали как-то по-другому. Тем более, в двенадцать лет я осилила "Витязя", и обрадовалась, вторую-то главную героиню звали Дареджан. Хороша бы я была - Дареджан Петровна Панова.
   На дворе было по-утреннему свежо, хотя солнце уже поднялось. Наш приморский город красив в любое время года. Но в июне он замечателен. Нет этой изнуряющей жары, а тепло как летом. Я пожалела, что не взяла толстовку. Но возвращаться было лень, да и мама могла проснуться и испортить утро своими вопросами и уточнениями.
   Команда была в сборе. Петька переминался с ноги на ногу и, дико жестикулируя, что-то объяснял Толику, Димке и Резико. Его огненный чуб мотался из стороны в сторону, макушка торчала, веснушки горели. Наша команда создалась ещё в раннем детстве и, хотя мы учились в разных школах, время после них было - наше время.
   Неделю назад в наш город приехал профессор - археолог Чиковани. Знаменитый до ужаса, интересный до восхищения, он прочёл 3-х часовую лекцию об истории нашего города. По горящим глазам ребят я поняла: всё, попались. В нашей жизни начинается новая эпоха - эпоха великих археологических открытий. Мы были готовы перерыть весь город и все его окрестности. Нам показалось, что три тысячи лет для нашего городка маловато. Не солидно как-то. Вот хотя бы четыре тысячи - это да!
   Мы - истинные патриоты и энтузиасты, и принятое решение решили притворять в жизнь незамедлительно. План был таков: надо было обследовать все церкви и все кладбища. Церкви отпали через день. Во-первых, их у нас в городе старинных, не разрушенных, было всего три, а во-вторых, все они были построены в 19 веке. Самое старое церковное надгробие было датировано 18 веком и тоже интереса не представляло.
   Три дня ушло на обследование кладбищ, благо их в городе несколько. Ушедших в мир иной у нас уважали. Но там тоже не было ничего интересного. И вот бабушка Резико, замученная нашими расспросами, вспомнила о заброшенном кладбище на подъезде к городу.
   Первый день ничего не принёс, всё было покрыто заросшим диким шиповником и диким виноградом. Было жарко, душно и ничего непонятно. Надписи были на древнееврейском языке, и даже даты. Списав с некоторых из них, показавшихся нам наиболее старыми и интересными, мы помчались в город. Ноги оставляли жалкое впечатление, как, впрочем, и брюки. Все поцарапанные, в порванных штанах, мы представляли собой славное зрелище.
   Вот только, кто нам прочтёт то, что мы переписали? Каждый предлагал свою кандидатуру. Метод ора ни к чему не привёл, и мы решили перейти к тайному голосованию. В Димкину бейсболку были брошены пять записок с именами. Победила Руфь Соломоновна Берштейн. Она вела в моей школе музыку, занималась йогой, зимой плавала в море, и знала около десятка языков, в том числе: латинский, древнегреческий, иврит и турецкий. Как попала она в наш город, никто не знал. Но её гордая походка, прямая спина и смоляные навыкате глаза вызывали уважение. А наш директор и вовсе её боялся: "Да, госпожа Берштейн, конечно, госпожа Берштейн".
   Встретила она нас невозмутимо, как будто к ней каждый день вваливалась толпа оборванных, грязных, с горящими глазами, подростков.
   - Господа, здравствуйте! Чем могу быть полезна?
   - Руфь Соломоновна! Мы тут! Мы там! Мы с кладбища! - в четыре голоса завопили мы. Резико мужественно молчал.
   - Снимайте обувь, мойте руки, и милости прошу к столу.
   В ванную рванули все сразу и не уместились. Мне, как даме, дали право войти первой. Через пять минут мы уже сидели за столом. На накрахмаленной скатерти стояло шесть чашек севрского фарфора, хрустальная ваза с фруктами и вазочка с безе. Посмотрев на наши голодные лица, Руфь Соломоновна достала копченую колбасу и голландский сыр. Голод боролся с интересом. Интерес победил, чашки были отодвинуты, а на стол, положены наши каракули. При взгляде на список, лицо Руфи Бернштейн немного изменилось. В глазах застыл вопрос. Ещё семь минут ушло на наш сбивчивый и нестройный рассказ.
   - Я сейчас! - остановила нас Руфь Соломоновна, и вышла из столовой.
   А мы накинулись на бутерброды и уже остывший чай.
   Через несколько минут Руфь Соломоновна внесла какую-то огромную старинную книгу с блестящими медными застёжками. Для неё пришлось сдвинуть со стола практически всё. В раскрытом виде она достигала где-то метра. Подобного мы не видели никогда. Губы Руфи затряслись, когда на сто сорок шестой странице, она увидела такую же надпись, что и на листе, который перерисовал Толик. Он у нас учится в художественной школе, и мы думали, что его рисунок был лучшим. Но все оказалось более интересным.
   - "От большого дерева вправо три шага и налево семь. Там..." Здесь надпись обрывается, остальное, наверное, на другом надгробии. А рисунок - это символ духа времени. Но здесь только половина. Видите?
   Мы уткнулись в книгу.
   - Ну, Толик, молодец. И мы ещё не хотели его перерисовывать! Надгробье казалось не таким уж старым, - каждый из нас поддержал друга.
   - Ребята, будьте осторожны. Эта тайна не нашего времени, - и глаза Руфи пытливо посмотрели на нас.
   Это было как бензин в огонь. Мы пообещали быть умными и благоразумными, поблагодарили и откланялись.
   Было два часа дня. Мы успевали подняться на кладбище сегодня же.
   Оно встретило нас тишиной и покоем. Надгробье исчезло. Мы облазили всё, но оно будто в воду кануло.
   - Не паниковать, наверное, перегрелись. Будем искать большое дерево.
   - Вон дуб.
   - Вон вяз.
   - Вот драцена. Драцена должна была быть самой старой.- Так как ориентир исчез, мы очертили вокруг драцены круг. Облазив половину круга притомились, и перенесли поиски на завтра.
   Назавтра с утра у меня не получилось. А после обеда я была занята, и вот:
   - Тика!- Петька схватил меня за плечо. - Ну, наконец- то!
   - Смотри!
   - Пошли!
   - Привет!
   Поздоровавшись, мне вручили маленький сандаловый ларец. На нём была вторая половина знака, симметричная вчерашней, но с небольшой разницей. С левого края была выёмка в два миллиметра. Знак был на металлической пластине, впаянной в дерево. Никаких других отверстий, щелей или утолщений не наблюдалось.
   - Что будем делать?
   - Давай к Руфи!
   - Нет, к Чиковани в гостиницу!
   - Да он вчера улетел!
   - Просто, вскроем по этой полоске, - сказал глазастый Толик.
   - Вы что, ребята? Такую вещь нельзя ломать.
   - Тогда к Руфи!
   - Рано, ещё только восемь. Удобнее, наверное, в девять.
   - Хорошо, тогда, айда на море. У Руслана кафе открывается в восемь. У кого есть деньги?
   Мы собрали вполне приличную сумму, и отправились на набережную. Минералка и хачапури нас взбодрили. Ровно в девять часов мы были у дверей Руфи Соломоновны. На звонки никто не отвечал. Мы пришли в двенадцать. Ответом было молчание, то же самое было и в три, и в семь. Мы были в растерянности.
   Решили разойтись. Подумать в тишине и одиночестве. Отсутствие Руфи навевало тяжёлые мысли.
   Ларец доверили мне. Спрятав под майку, я скромно зашла домой. Получив вечерний поцелуй от папы, дневную порцию взбучки от мамы, смешливый взгляд от Ванечки, я удалилась в свою комнату. Нигде не было видно только Луки. Когда я переоделась, и взглянула на ларец, я чуть не села. Ларца не было. Дверь была закрыта. Окно тоже. На форточке была плотная противокомариная сетка.
   - Чудеса. Ребята меня съедят. Если я, конечно, не убегу.
   Подошла к двери. Нет, всё-таки заперто. Под кроватью тихо пискнуло.
   - Анфиска, ты?
   Молчание.
   Я переворошила бельё и нагнулась. В темноте светлело лицо.
   - Лука, выходи сейчас же. И отдай то, что взял.
   - Ладно, не ворчи. Я не скажу маме, что ты была на кладбище, а ты мне расскажешь, что это такое.
   - Не знаю, - честно ответила я.
   Лицо Луки вытянулось. Сестра для него была непререкаемым авторитетом. После бабушки Элен. Элен читала лекции в Сорбонне. Так что увидеть её ожидали только на папин день рождения - 2 августа, потому что после экзаменов у неё начинались раскопки в Тунисе. Хотя, что там копать?
   - Ты знаешь, в одной французской книге, про тамплиеров, я видел этот ларец. Только надо знать какую-то страшную клятву, или дать... Я уже не помню, перезвони Элен.
   Лука знал французский, единственный из нас, потому что в детстве постоянно был с бабушкой, её последним мужем - французом Жюлем и нашими младшими дядей и тетей - близняшками Полем и Софи-Элен. Жил с ними в Марселе и вернулся, когда надо было идти в школу. Читал он свободно, писал коряво и безграмотно, но был славным малым.(перенести за Элен)
   - Это мысль, - и я бросилась к телефону.
   - Алло!
   - Бабуля! Элен!
   - Да, Тина! Что-то случилось?
   - Да нет, откуда ты взяла?
   - Потому что просто так, ты переписываешься по "аське". Говори!
   - Понимаешь, мы с Димкой, Толиком, Резико и Петькой нашли небольшую вещицу, а Лука говорит, что видел её у тебя в какой-то книге.
   Лука начал рвать трубку.
   - Бонжур, Элен! Это та книга, которую Жюль подарил тебе, летом, прошлым. Которую ты мне не разрешала трогать! Про тамплиеров!
   - Я тебя люблю, - вдогонку крикнул Лука и отдал трубку.
   - Я тебя тоже, любимый.
   - Бабуля!
   - Теперь толком и по порядку. Не хитри. Слушаю.
   - Бабуля, у нас был профессор Чиковани. И мы решили заняться археологическими раскопками на старом кладбище. И ребята откопали под западной стеной ларец. А на нём знаки духа времени.
   - Откуда ты знаешь?
   - Мы отнесли его Руфи Берштейн. И она, по какой то стариной книге вычитала. Как, впрочем, и то где находится ларец. Ведь мы вначале нашли надгробье. Перерисовали все буквы и рисунки, а потом отнесли ей. Но ларец не успели, её почему-то нет дома.
   - Несите сейчас же Важико. Мы с ним учились у Лекруа, скажешь от меня. И слышишь, ничего не трогайте.
   - Он уже уехал!
   - Я подумаю и через полчаса перезвоню, никуда не ходи и ничего не трогай. Дай слово?!
   - Бабуля! Ну ....
   - Нет, дай слово. Я тебя знаю.
   - Хорошо. Честное слово, я не трону этот ларец, и не дам тронуть моим друзьям.
   - Хорошо! Жди, звонка.
   Не успела я положить трубку, как:
   - Слушай, Тин! Давай откроем?!
   - Лука, ты же слышал!
   - Но я же слово не давал.
   - Не провоцируй. Поставь ларец на стол, и иди к себе.
   - Ладно, - подозрительно легко согласился Лука, и умчался.
   Наступил вечер. Свет я не зажигала, и лунный свет освещал ларец. Знак таинственно мерцал. Любопытство душило.
   Зазвонил телефон.
   - Бабуля!
   - Сама ты бабуля! Своих не узнаёшь!
   - Петька, что-нибудь придумал?
   - Честно? Ничего! Мы сходили сейчас к Руфи, у нее окна не горят. Ничего не понимаю.
   - Ладно, до связи, жду звонка от Элен.
   - А она знает?
   -Хотела без объяснений кое-что выяснить, но не получилось. Пришлось рассказать, она велела ничего не трогать, и послала к Чиковани.
   - Ладно. До связи.
   - Тина, иди ужинать! - сухим голосом позвала снизу мама.
   Тина, я тогда, когда мама хочет сказать, что я легкомысленная девчонка, которая не понимает человеческого языка. Чувство голода возобладало над гордостью, и я спустилась вниз.
   - Вареники, ура! - заорала я, и бросилась к своей чудесной, великолепной маме на шею.
   - А руки? - я показала руки и чинно села за стол. Ужин в нашей семье это - святое. Папа во главе и всё семейство в сборе.
   Не было только Луки, а на старом дедушкином ковре не хватало небольшого кинжала. В молодости бабушка возила папу с собой в летние экспедиции и однажды, в Египте, в долине мёртвых, он спас мальчишку - араба. Водитель автобуса не заметил мальчишку, и столкновение было неизбежным. Папа дернул его за полу халата, потом схлопотал от него по носу. Но когда всё прояснилось, отец-араб благословил спасителя и его мать. А через три дня принёс завёрнутый в тряпицу кинжал и сказал, что это очень старинная вещь, и реликвия рода, и подарил его отцу.
   С тех пор кинжал повесили рядом с другим оружием на ковёр, и никто его не трогал.
   - Лука, сколько можно ждать. Всё остынет, - закричала мама.
   Через две минуты, с абсолютно честными глазами, появился Лука. Из его кармана, что-то торчало. Рукоятка.
   Он заговорщицки подмигнул, и показал большой палец.
   Ужин пролетел быстро. Кекс нас не заинтересовал, а бабушкиного звонка так и не было.
   - Пошли, поиграем, - попросил Лука. И мы пошли ко мне.
   Ларец стоял на столе открытый и пустой.
   - Там ничего не было. Тиночка, честное слово.
   - А что мы скажем бабушке?
   - Так и скажем, что ничего не было.
   - А как ты смог его вскрыть?
   - Просто, смотри. Берёшь папин кинжал, уголок вставляешь в эту выемку, давишь вперёд, потом вниз и влево.
   Мы закрыли ларец, и Лука всё продемонстрировал снова. Ларец заклинило, и он не открывался.
   Я скрестила пальцы на руках, мысленно попросила прощения у бабушки и попробовала сама. Раздался телефонный звонок. От неожиданности рука поехала вправо, и ларец открылся. На дне лежал ключ. Зачарованные, мы тупо смотрели на него. Телефон разрывался. Собравшись с духом, я подняла трубку.
   - Тика, это Элен. Слушай внимательно. Я проконсультировалась. У вас в руках интересная, но опасная вещь. Завтра же я вылетаю в Москву. Будь умницей, и позови папу. Надо чтобы кто-то привёз ларец мне. Ты не знаешь - он не занят?
   - Бабушка, миленькая, - заныла я. - Прошу тебя, можно я привезу, ты же меня знаешь. Я буду очень осторожна. И Маримури меня встретит.
   Про ключ я благоразумно промолчала.
   - Зови папу, я подумаю.
   Пока они переговаривались, я молила об одном, только бы меня отпустили. Меня, меня, меня!
   Элен у нас молодец, уговорит любого. У папы именно завтра было неотложное совещание в министерстве, плюс иностранные гости. Итак, заручившись всякими обещаниями и заверениями, меня стали собирать в Москву. Встретить меня должна была Маримури, это папина сестра, самая благоразумная из нашей весёлой семейки. Хотя как посмотреть! Следователь по особо важным делам - дело достаточно опасное. Я её обожаю. Она была смешливая, неугомонная и потрясающе красивая. Никто не верил, что она, в свои двадцать семь, капитан милиции.
   Оставалось как-то сообщить новость ребятам. Но как? Через пятнадцать минут телефонных переговоров, мы решили собраться у Резико. У него было спокойно, бабушка спала, родителей не было.
   - Тебя нельзя отпускать одну.
   - Почему?
   - Если Элен так занервничала, значит, это правда не шутки.
   - И что ты предлагаешь? Ехать всем вместе? - иронично поинтересовалась я.
   - Ты права. Я - без проблем, - завёлся Петька. - А остальные пусть подождут здесь.
   - Ни фига себе! - взорвался Толик. - Если бы не я, мы бы вообще сейчас играли в бадминтон.
   - Тебя не пустят! - сказал Димка.
   - А тебя?
   - Что сказать предкам? - и все уставились на меня.
   Возражать против их поездки было бессмысленно. Вся компания отличалась завидным упорством, просто по-разному выражаемым. Резико был упрям тихо и ненавязчиво, переубедить его было невозможно. Он молчал, кивал и делал, так, как решил, хорошо ещё, что решения он принимал спокойно, и подумав. Петька решал стоять на своем, ещё даже не решив, что и как. Толик и Димка были разумны. Они были сводными братьями по отцу, а похожи как близнецы. Только один ботаник, а другой художник. И оба были чертовски красивы. Девчонки сохли по ним, а они этого и не замечали. А Димка искал свою "Агапе". "Агапе" с древнегреческого означало - любовь, которая отдает себя, ничего не ожидая взамен.
   Молчание затянулось. Метод голосования был ни к чему. Маримури ребята знали с детства, и любили, и уважали, что было делом совсем непростым. Ее кандидатуру одобрили все, но решали, насколько посвящать её в тайну. Вариантов было два: говорить всю правду, или совсем её не говорить. Остановились на первом. Ни по-домашнему, ни по-служебному телефонам, её отловить не удалось, пришлось звонить ей на мобильный. На третьей попытке она взяла трубку. Разговор был на мне. Мы договорились о прилёте.
  
   Глава 2
  
   Закрыв дверь за ребятами Руфь, несколько минут постояла у окна. Когда они скрылись за поворотом, вернулась на кухню, убралась. Затянула шторы, вытащила сигарету из перламутровой шкатулки и прикурила. Глядя на её лицо, невозможно было предположить, сколько ей лет: ей можно было дать и двадцать, и восемьдесят. Лицо переливалось и менялось, сейчас это было видно особенно. На людях она сокращала диапазон от двадцати пяти до тридцати пяти. И только играя на рояле, она всегда была совсем юна и прекрасна.
   - Нашли, - произнесла она вслух. Руфь вытащила из шкафа старинный сундук. Откинула крышку и стала доставать: зелёную парчовую, вышитую волнами, ткань. Она искрилась и, как будто, жила отдельной жизнью. Затем голубой тонкого шёлка, расписанный какими-то знаками, палантин. И белое многослойное газовое платье. Оно было самым странным и необычным из них. Оно меняло цвет на все цвета радуги, и в то же время казалось белым.
   Зелёная ткань была разложена на полу, в середину вступила Руфь. Она была в светящемся белом платье, на волосы накинута голубая шелковая ткань, концы которой свисали со спины и рук практически до пола. Она присела, положила раскрытые ладони на разные рисунки старинной книги, произнесла заклятье и через минуту квартира по улице Прямикова, дом 6 квартира 13, была пуста.
  
   Глава 3
  
   "Моё последнее утро", - подумала Агапе. Силы оставляли её. Она не могла даже поправить волосы. Жаркое, июньское солнце заливало всю комнату. Запах благовоний тяжелил то и дело, срывающееся дыхание. Бедная мать её стояла на коленях перед домашним алтарём, и молилась. Но рок приближался.
   - Мама, открой окно, мне трудно дышать.
   Мать встала и подошла к окну, настежь его распахнула и задумалась, глядя в сад. Мир жил, переливался всеми красками, а её девочка уходила в мрачную страну мёртвых.
   - Нет, - вырвался стон из её груди. - Нет, ещё день, ещё хотя бы чуть-чуть. Она подошла к Агапе, взяла её на руки, так невесома и хрупка, стала её девочка, поднесла к окну и запела.
  
   Глава 4
  
   В Домодедово было полно народа. Аэропорт напоминал огромный муравейник. Маримури мы увидели сразу же.
   - Ребята, я тут! - крикнула она.
   - Маримурчик, любовь моя, - первый ей на шею бросился Петька.
   - Отойди, это моя тётка! - толкнула я его в спину.
   - Маримури, бабуля передала твоё любимое арбузное варенье, - это Резико.
   Толик и Димка чинно пожали ей руку и вежливо поцеловали в щечку.
   - Багаж с вами или надо что-то ждать?
   - Нет, всё у нас в рюкзаках.
   - Тогда быстрее. Машина нас ждёт на выходе.
   На улице мы никого не увидели, машин было не протолкнуться. Маримури набрала телефон, сориентировалась, где ждёт нас шофер, и сразу же перезвонила Элен.
   - Мама, она здесь, всё нормально. О кей! Ты уже прилетела? Может, мы подъедем за тобой? Пробки! Хорошо, поняла. Встречаемся на Арбате.
   - Что она сказала?
   - Сказала, что её уже встретил профессор Вяземский, и они вместе подъедут на Арбат.
   - Отлично, я так по ней соскучилась!
   Пробки оказались чудовищными. После нашего города всё было огромным.
   Мы приехали, и через минуту в дверь раздался звонок.
  
   Глава 5
  
   Клео жила на краю города. Мать Агапе пришла к ней с последней надеждой. Клео открыла дверь, впустила женщину, и оставила её одну. Алкэна прошла и огляделась. Она здесь никогда не была. Комната была большой и полупустой, посередине стоял круглый стол из тёмного дерева, три скамьи, и несколько амфор вдоль стен. На окне не было занавесок, а на стенах держателей факелов.
   Через несколько минут вошла Клео. У неё в руках был светильник, красная материя и шкатулка. Она расстелила материю на стол, на его край поставила светильник, потом шкатулку из слоновой кости и, открыв ее, достала священные бобы - три чёрных, три белых, и три пёстрых.
   Алкэна молчала, Клео тоже. Они сели за стол. Провидица внимательно посмотрела на мать. Взгляд был тёплый, но отстраненный. Правой рукой она подержала руку Алкэны. Закрыла глаза, и взялась за бобы. Она сбрасывала их по одному, после последнего, она открыла глаза и посмотрела на рисунок. Лицо её напряглось, губы что-то зашептали. Шёпот становился громче, пока не перешёл в полный голос:
   - Твоя дочь больна. Больна смертельно. Она - проводник любви. Такой сделало её имя, и её прошлая жизнь. Она обещала родиться и любить, но кто-то предал её. И это бы не помешало, но где-то в будущем открыли ход времени. По-другому его называют "ход мёртвых", и её жизнь утекает через него. Только любовь может это остановить.
   - Но я люблю её больше жизни.
   - Ты - мать, и любить - твоя главная обязанность. Но здесь идёт речь о другой любви. Молчи. Я вижу её спасение. Оно придёт из другого мира, от юноши, имени которого я не могу прочитать. Молись и верь. А сейчас иди, я устала. Не благодари меня, каждый делает то, что может.
   Как только дверь за Алкэной закрылась, Клео вышла в заднюю комнату, открыла сундук, и достала зелёную парчовую ткань, вышитую золотыми крыльями, голубой шелковый палантин и белое, переливающее всеми цветами радуги, платье. Потом принесла восковые таблички и нарисовала какие-то таинственные знаки. Потом быстро переоделась в белое платье, накинула голубой палантин, стала в центр ткани, положил ладони на таблички, произнесла заклинание и исчезла.
  
   Глава 6
  
   На острове было пустынно. Ветер гнал волны и швырял их о скалы, брызги летели и ложились на прибрежный песок. Вдруг к острову приблизились облака. Одно было серым, а другое - ослепительно белым.
   Они зависли над островом. И с них сошли уже известные нам - Руфь Соломоновна Берштейн и Клео.
   - Ты?!
   - Здравствуй!
   - Я обещала отцу вернуть то, что принадлежит ему.
   - И я обещала его духу успокоиться!
   - Споришь?!
   - Нет! Вспомни, что нам пришлось пережить.
   - О чем ты?
   - О смерти отца, о Виссиане, о...
   - Не напоминай, всё это была романтическая чушь.
   - Откуда ты взяла? Ты ничего не знаешь.
   - Я видела, как он поцеловал тебя! О, как я ненавижу и тебя, и его, и всех. - Руфь повернулась в пол оборота.
   - Ты помнишь, как он пел? - медленно начала Клео.
   - Не напоминай, иначе я убью тебя!
   - Ты же знаешь, мы не можем убить друг друга, мы сестры! Вспомни, пожалуйста, как он пел!
   - Ненавижу!
   - В тот день он спросил, как ты к нему относишься, и я ответил ему, что ты любишь его. И он от радости поцеловал меня. Вот и всё. Я даже не знала, почему ты изменилась, думала, что это чары злого духа. Я искала тебя.
   - Повтори, что ты сказала!
   - Я искала тебя
   - Нет, что ты сказала о нем?
   - Он сказал, что любит тебя, и готов за тебя отдать жизнь. И что боится сказать тебе об этом. А я сказала, что ты тоже любишь его. И всё.
   - Поклянись, что ты не лжешь!
   - Клянусь кольцом нашего отца.
  
  
   Глава 7
  
   Магистр Труа сидел задумавшись. Комнату освещал масляный светильник. На столе лежали слитки золота и серебра. Пятьсот лет как он расстался с учителем, чтобы открыть философский камень. Ртуть, сера и albedo в нужных пропорциях, нужной температуры - и вот богатство на столе. А что дальше? К чему бессмертие, к чему богатство, к чему власть, если в душе пустота. "Учитель чего-то не договорил. А может, и сам не знал самого важного".
   - Мсье, к вам посланник от короля, - слуга бесшумно появился на пороге.
   - Проси, - обречённо произнёс магистр.
   Посланник появился весь в чёрном, должно быть король предупредил о том, что никто не должен знать о его визите.
   - Мсье Труа, его высочество ждёт вас сегодня вечером у себя. Напишите список необходимого. Со дня на день начинается война с северным соседом, нужно золото.
   Возражать было бессмысленно. И бессмысленно было объяснять, что столько золота сделать быстро невозможно. Albedo хватило бы на двадцать - двадцать пять слитков, не больше. И то, собрать его удалось за последние сто лет. Раскрыть тайну топлива, субстанции соединяющей, не удалось. Правда, в старых книгах имелись сведения, что существует какая то бесконечная энергия. Она проявляется в людях в момент настоящего духовного восторга, вызванного самым светлым и чистым чувством - любовью, в редком ее проявлении, без претензий, без страха, без ревности. Но не найден и не создан механизм по ее сбору. Всё это уходило в светлые миры. Откуда приходила - туда и уходила.
  
  
   Глава 8
  
   Агапе еле дышала. Не видно даже было, как вздымается тоненькая материя рубашки на груди. Громадные чёрные ресницы затеняли половину лица. Она лежала белая и холодная, как мраморные колоны ее любимого храма. Алкэна, почерневшая от горя, смотрела в окно. Солнце медленно закатывалось за горы. Вот краешек только остался, а вот и его не стало. Наступила, как упала с неба, тёмная южная ночь. Небо было усыпано звёздами. Они ярко светились.
   - Кому молиться? Как просить? - руки Алкэны сцепились.
   - Свет, - прошептала Агапе. Алкэна метнулась к светильнику, руки её дрожали, огонь никак не зажигался. Из глаз матери потекли слёзы. Вдруг в комнате появились светлячки. Они появились прямо из воздуха, не из окна, не из двери, материализовывались из ночи. Их пламя было так красиво и необычно, что завораживало. Стало слышно, как их полёт сопровождается чудесной, неземной музыкой. Алкэна заслушалась и загляделась. Покрывало упало с её волос на плечи, а она сама присела на скамью. Сколько времени прошло, она не заметила, но почувствовала себя лучше и увереннее. Близился рассвет, значит, так она провела всю ночь. Хотела испугаться, но сердце билось спокойно. Она подошла к кровати и увидела, что ее девочка дышит ровно и спокойно, а светлячки сидят на сердце маленьким светящим комочком.
   За окном занималась заря.
  
   Глава 9
  
   Шаги гулко раздавались в пустынных коридорах дворца. Подковки цокали о каменный пол. Тени причудливо отражались на стенах и в переходах.
   - Ваше величество, магистр Труа! - негромко возвестил посланник короля.
   Его величество повернулся лицом. Магистр наклонился в почтительном поклоне.
   - Мсье Труа, в прошлый раз вы нам очень помогли, но дела государства, - на этом слове его величество сделал ударение, - требуют денег. Нам согласны ссудить, но под большие проценты. На это мы пойти не можем. Конечно, можно разогнать орден, кого на костер, кого, в мешок, и в воду, - глаза его величества хищно блеснули. - Но это не к спеху. Пока у северного соседа неразбериха с престолонаследием, надо пользоваться моментом.
   - Да, ваше величество, все, что в моих силах, я сделаю, но я не всесилен.
   - На сколько я могу рассчитывать?
   - На двадцать- двадцать пять слитков. Это тот максимум, который у меня есть.
   - Если война не затянется, и южане не выступят с ними в союзе, этого должно хватить на два года активных боевых действий. А потом мы окажем вам всемерную помощь.
   - Благодарю, ваше величество. На изготовление золота уйдет три недели.
   - Срок вполне разумный. Я рассчитывал начать военную компанию через неделю после Пасхи. Посмотрите, правильный ли момент мы выбрали. Жду гороскоп. Когда будут готовы расчеты?
   - Завтра вечером.
   Король подал руку, давая понять об окончании аудиенции.
  
  
   Глава 10
  
   Элен ворвалась как ветер, распространяя запах тонких и свежих духов. Обцеловала всех, и бросилась в большое кресло.
   - Тина, где шкатулка? Подарки после. Сгораю от нетерпения. - и стала внимательно всматриваться в рисунок шкатулки. Потом достала из своей сумки распечатку со старинного манускрипта, и начала сличать пентаграмму. Все молча стояли за ее спиной.
   Зазвонил дверной звонок, и, через секунду, мощным и широким шагом вошел профессор Вяземский. Окинул взглядом всю компанию и послал кивком общее "здравствуйте".
   - Здесь невозможно припарковаться, еле втиснулся. - Объяснил он собственное опоздание.
   Внешность у него была колоритная. Под два метра, широк в плечах, строен, загорел до бронзовости. Седые волосы ежиком, внимательные, с прищуром, серые глаза. От него веяло силой, интеллектуальной и физической.
   - Леночка, найди место и для меня. - Ребята тут же придвинули ему стул.
   - Это он. - Через несколько минут произнес профессор, легко и просто открыв шкатулку, и доставая из нее ключ.
   - Никаких сомнений. - Сказал он, обращаясь к Элен, и повернулся к ребятам.
   - Вам выпала особая миссия. Ключ из этого ларца, ключ времени, или ключ к "ходу мертвых". Он появляется сам и сам выбирает хозяина, оставаясь с ним до тех пор, пока он нужен, а потом внезапно исчезая. Много раз с него снимали слепки, надеясь оставить его аналог. Но как только ключ исчезал, они превращались в медные заготовки.
   Ребята слушали его, затаив дыхание.
   - Где-то совершается нарушение всемирного сохранения энергии. Нужно остановить это преступление, или наша цивилизация обречена. Этот ключ - знак свыше, от нас ждут действенной помощи. Но это опасно. Каждый из вас может отказаться - это добровольный выбор. Вам предстоит пройти ход мертвых, найти энергетические и временные разрывы, восстановить их. Судя по цвету ключа, времени у вас в обрез. Хотел бы я пойти вместо вас, но нас, взрослых, редко туда пускают.
   - Почему? - влез в разговор Петька.
   - Взрослые отягощены страстями, проблемами, ошибками и сомнениями. Каждый несет на себе груз воспоминаний, которые мешают нашему чистому видению. А там нужны незамутненные глаза, хорошо слышащие уши, открытые сердца, чистые руки, горячая вера и мужество первопроходцев. Такими качествами обладают редкие взрослые, а в юности вера в справедливость, дружбу и любовь встречается гораздо чаще.
   - Мы готовы.- Почти хором сказали: Петька, Толик, Димка, Резико и Тика.
   - Это трудное дело, и опасное. Можно погибнуть. Можно застрять в переходе. Можно разбудить древних монстров.
   - Мы готовы. - Негромко, но твердо повторили ребята.
   Элен молчала. Маримури задумчиво курила, пуская дым в открытое окно. Вяземский смотрел на ключ. Воцарила тишина. Слышно было только тиканье старинных напольных часов.
   - Так - так - так - так - так... - гулко твердили они.
   - А мне можно туда? - негромко спросила Элен.
   - Нет, - резко ответил профессор. - Хватит с вашей семьи одного.
   - А как же Тика?
   - Их выбрали. И не нам решать.
  
   Глава 11
  
   Маримури вышла в большую комнату, оставив всех в просторной кухне. У неё была большая квартира в старом районе. Дом был старинный с громадными окнами и высоким потолком. После реконструкции осталось пространство и добавилось комфорта. Квартира осталась от отца. Он был знаменитым врачом. Его предки - потомки греческих эмигрантов, переехавших в Россию после восстания 1827 года. Отвоевав свободу своей родины, они посчитали возможным покинуть её и поработать в царской России. Прапрадед был крупным военачальником. Его потомки отошли от традиции, и поколение за поколением становились или врачами, или юристами.
   Маримури стала юристом. Хотя могла бы продолжить дело бабушки, и стать великолепным педиатром. Но она с детства мечтала о расследованиях . Её любимыми героями были Эркюль Пуаро и Шерлок Холмс. А госпожа Марпл? Когда её друзья обклеивали стены плакатами модных музыкальных групп и фотографиями актёров, у неё висели портреты Агаты Кристи и Конан Дойля.
   Отца Маримури любила и гордилась им, мать - обожала. Трудно было представить более разных людей. Спокойного, выдержанного, с умными усталыми глазами отца, и, вечно в перепадах настроения, с горящими, восторженными глазами, мать. Общим у них была колоссальная работоспособность, чувство юмора и любовь к Египту.
  
   Глава 12
  
   Магистр Труа сидел за расчётом. Чем дольше он сидел, тем более мрачным становилось его лицо. Начало войны после Пасхи, после Петровского поста, да и вообще, в этом году, не несло ничего кроме разгрома армии и потери государством самостоятельности. Магистр задумался. Зная короля, он понимал, что такой гороскоп может стоить ему если не жизни, то свободы.
   "Итак", - вследствие одиночества он имел привычку говорить сам собой. - "До начальных чисел июля победа будет перемежающей. С перевесом в нашу сторону", - на слове "наша" он криво улыбнулся.
   - "Требуется уезжать". - А было жаль, он привык к этому красивому городу на берегу задумчивой реки, извилистым улочкам с каштановым цветением весной и запаху яблоневых садов летом. Правда, тут часто менялись правители, но это было чертой этого времени.
   - Куда? Когда? - тихо бормотал себе под нос магистр.
   Затем подвинул к себе новый лист бумаги и начал чертить заново. Дочертив и расписав новый, придуманный, ход событий, он поднёс к свече первоначальный вариант, предварительно переписав некоторые данные в свою записную книгу. Вспыхнуло пламя, и истина сгорела.
   Потом магистр позвал слугу, приказал ему, чтобы тот никого к нему не пускал и, плотно закрыв кованую дубовую дверь, задвинул засов.
   Приготовление золота требовало сосредоточенности и тишины. Трех недель для этого не требовалось, вполне достаточно было бы трёх дней. Он похвалил себя за предусмотрительность. Он успеет сделать золото, передать его через надежного человека, найти новое прибежище и исчезнуть из города.
   Заклокотал огонь под треножником, за узеньким высоким окном ярко блестели звёзды. В комнате послышалось тихое бормотание. Таинство началось.
  
   Глава 13
  
   На большой кухне Маримури было темно. Все расселись за огромным обеденным столом и затаили дыхание. Говорил профессор Вяземский. Фигура была расслабленной, лицо спокойно, и только голос выдавал его волнение. Бабушка молчала и только сжимала мою руку.
   - Ребята, это священные поющие бобы, древний дар богов. Видите здесь их пять. Есть ещё шестой. Но это на экстренный случай. И он останется здесь. Сейчас каждый выберет для себя по одному, и я скажу, что делать дальше.
   Я схватила совершенно белый, ребята разобрали пёстрые, а чёрный взял себе Резико.
   - Ну вот! Белый поможет вам поддерживать с нами связь, чёрный может перемещать в разные места и времена своего хозяина в одиночку. Остальные должны действовать в команде. Далеко друг от друга не отлучайтесь, тогда совместная сила будет вас поддерживать, - Вяземский достал маленькие кожаные мешочки, положил в них бобы и надел их каждому на шею.
   - Теперь я объясню ритуал перехода и ритуал возвращения. Вы всё помните из того, о чём мы говорили?
   Все дружно кивнули.
   - Первое - любовь превыше всего. Второе - цель не оправдывает средство. Третье - один за всех, и все за ...
   - Одного, - хором закончили ребята и рассмеялись.
  
   Глава 14
  
   Жюль не находил себе места. Элен была в Москве уже второй день, он названивал ей каждый час и ее голос вводил его в уныние. Он ей абсолютно доверял, но иногда страх потерять её становился неуправляемым. Это вводило его в душевный ступор. Зная, что он не сможет успокоиться, если ничем сейчас не займется, он натянул спортивный костюм и вышёл на пробежку.
   Её лицо, её глаза, её голос - всё это стало ему необходимо с первого дня их знакомства. Повстречались они в самолёте Париж - Каир, когда она летела на очередные раскопки, а он в Каирский музей. Его научная работа была связана с XIV династией и требовала иллюстраций для его новой работы. Ни малейшего флирта, только широко раскрытые глаза и - "Выходите за меня замуж. Я ждал вас всю жизнь". Она рассмеялась, поблагодарила и ответила, что замужем.
   - Для него вы просто женщина, а я без вас умру.
   - Я люблю своего мужа, это, во-первых, он любит меня это, во-вторых, а в-третьих, вы наверняка перегрелись.
   И пересела.
   Он постарался взять себя в руки. Не получилось. Он взялся за газету, и минут десять, упорно, держал её вверх тормашками, пока стюардесса обеспокоено не спросила, не плохо ли ему. Он мотнул головой, в смысле: да - нет. А потом попросил виски. Глотнул залпом, поперхнулся и закашлялся. На удачу объявили о снижении самолёта и посадке. В аэропорту он боялся её потерять. Но её встречали. Высокий, статный, с усталыми добрыми глазами, весь светился от радости и нежности. Она повисла на его шее и стала что-то горячо шептать ему на ухо.
   Итак, ничего не может быть.
   Прошло несколько лет. Он наблюдал за ней издалека. Однажды он осмелился подойти к ней на презентации её книги. Это было в Москве, в тёплое время бабьего лета. Мужа с ней не было, но были дети. Серьезный и смешливый, восемнадцатилетний Пётр и подвижная как ртуть, смуглая и красивая, десятилетняя Мари.
   Он подарил ей огромный букет садовых ромашек, выписанных из Парижа, и ручку со смешным колпачком. Она обрадовалась, поблагодарила, но глаза были грустными. Через год он узнал, что её муж умер от какой-то сложной тропической болезни. Пытаясь найти от неё вакцину, он ввёл сыворотку себе, но организм не выдержал. А вакцина оказалась действенной, и её назвали его именем.
   Пробежка закончилась. Повспоминав, он собрался, заказал билет и ближайшим рейсом вылетел в Москву.
  
   Глава 15
  
   Клео сбрасывала бобы. Этот старинный способ предсказаний одновременно успокаивал и завораживал ее. Один за другим, последовательно, бросала девять крупных бобов на красную ткань. Рисунок получался сложным и интересным. Намечается битва светлых и темных. Из будущего спешит помощь, и она связана с Агапе.
   Она задумалась. Царь Соломон, отец ее и Руфи, имел при своём дворе множество магов и чародеев, и сам владел многими тайнами, но это не принесло ему счастья, ни при жизни, ни после смерти. Его знаменитое кольцо, которому подчинялись бесы, после смерти пропало. Отец завещал отдать его первосвященникам, чтобы они сняли с него заклятие, повелевающее демонами, а затем, расплавив, принесли его в дар храму. Невыполненное обещание мучило её.
   Когда-то, по приказу царя был приготовлен напиток бессмертия, или бесконечного долголетия. Пока его изготовляли, отец потерял свою любимую жену - Суламифь, и после её смерти, и безнадёжных попыток её воскресить, он отказался от него. Но что было делать с этим бесценным напитком? Тогда по его приказу, привели к нему двух любимых дочерей - Руфь и Клео, двух красивых малюток. Обе были с густыми каштановыми волосами. Одна с чёрными жгучими глазами, в густых опахалах пушистых ресниц, другая с сине-зелёными, цвета моря, огромными глазами и ямочкой на правой щеке.
   Первым из куба отпил Шат, могущественнейший из магов, тот, кто приготовил эликсир. Через несколько минут, разделив напиток поровну, в золотых чашечках выпили они с сестрой. Им ничего не объясняли, им ничего не говорили. Об этом они узнали гораздо позже. Все рядом с ними менялись, старели, болели, умирали, а они как бы застыли, и только в минуты тоски и скорби, в лице мелькало что-то такое, что выдавало их истинный возраст.
   Много трудностей, горестей и бед причинило им бессмертие, или это бесконечное долголетие. Все, кого они любили, состарились и умерли. Год шёл за годом, век за веком, всё менялось, и всё оставалось прежним. Из всех близких и родных остались двое: Руфь, отношения с которой, уже какое тысячелетие были потеряны, и Шат, который после смерти отца, удалился в пустыню, не получив достойного места при новом правителе.
   Клео занялась предсказаниями и лечением людей. Она, как и сестра, свободно перемещалась во времени и пространстве, но дальше IV века редко выходила. Средневековье она не любила, а современность ей была неинтересна - много техники, и мало души, хотя молодёжь она любила, и всегда стояла на защите ее интересов.
  
   Глава 16
  
   Ницца, набережная, восемь часов утра. Утренняя прохлада располагает к променаду. Кафе уже открылись, посетителей раз, два, и обчёлся. "У Касыма" желающих побаловаться утренним кофе было больше всего. Легчайшие, нежнейшие пирожные выстроились на ажурных салфетках, над горячим песком вьётся марево, над джазве - запах. Поклонники южного востока получают здесь райское наслаждение. В дверях всех встречает сам Касым. Голубые, навыкате, глаза, горбатый нос, искренняя доброжелательная улыбка, длинные мочки ушей вызывают чувство умиротворения и спокойствия. С теми из посетителей, кто пожелает Касым вступает в длительные философские беседы. Но сегодня он подтянут и по-восточному насторожен. За третьим столиком от входа у кадки с розовым рододендроном сидит господин - невысокий, поджарый, безликий, но с цепким взглядом и руками похожими на лапы хищной птицы. Это - господин Шат, собственной персоной. Обычно он не любил появляться на широкой публике, и поэтому, в это время года, отдыхал в более малолюдных местах. Но сегодня всё не так, как обычно. Готовится битва.
   - У тебя великолепные официанты, Касым, - тягучим голосом произнёс Шат. - Видна школа.
   - Зачем столько лишних слов, дорогой. Говори, зачем пришел. Последний раз я видел тебя в рядах "миротворцев", разорвавших страну на юге Европы.
   - А заметь, тонкая работа. Столько ненависти и никаких шансов на объединение.
   - И не надоело? - с тонким сарказмом спросил Касым. - Годы идут, а у тебя ни детей, ни внуков.
   Шат сделал вид, что не услышал. Только поглаживал кольцо на мизинце левой руки. Оно было одновременно очень неброским, простым, и в то же время чем-то необъяснимым притягивало взгляд. Оно жило само по себе, переливалось разными цветами и изредка казалось, что в нём видны чьи-то лица, которые старались прильнуть к кромке кольца и заглянуть или вырваться в этот мир.
   Кольцо заполыхало красным, потом вспыхнуло жёлтым и почернело как уголь.
   - Труа? Последний раз мы встречались лет пятьсот назад, - задумчиво протянул Шат. - С чего бы такая необходимость?
   Он не любил когда кто-то его беспокоил.
  
   Глава 17
  
   Руфь опустилась в древние времена. Не успокоилась, спустилась дальше. Не то. Она и сама толком не понимала, чего хочет. Ей было невыносимо плохо, больно и одновременно мучительно сладко. Все чувства перемешались, и били и кусали со всех сторон. Руфь металась в гневе и ненависти к чему-то, чему и сама не знала названия. Или забыла.
   Наконец она вышла на начало третьей цивилизации. Пустынно, скромно, никакого буйства красок, живности и растительности. Холодноватые голубые, желтые, зелёные тона, много благородного серого.
   Ухватив гриву пасущегося единорога, она вскочила ему на спину и поскакала. Слившись с ним в беге, она почувствовала, что напряжение, всё это время сжимавшее ей сердце, стало отпускать её. Первый раз в жизни она не смогла совладать со своими чувствами, первый раз она растерялась. Первый раз она не знала, что делать. После разговора с сестрой она была в полном смятении, сердце, прожившее тысячелетия в ненависти и жажде мести, превратилось в камень. И вдруг всё, на чём были построены её мир и мысли, дало трещину. От этого она разозлилась ещё сильнее.
  
   Глава 18
  
   Ход мёртвых оказался совсем непримечательным. Просто дверь в каком-то непонятном доме не третьем этаже справа. Наш ключ открыл и нижнюю дверь, и дверь на этаже. Только мы хотели повернуться к профессору Вяземскому и попрощаться, как увидели, что всё вокруг нас поменялось, как поменялась и наша одежда. Этого мы не ожидали. Я удивилась больше всех. Но белая туника мне понравилась, как и кожаные сандалии на ногах. В волосах появилась красная лента, на левом плече браслеты, а в ушах длинные серьги. Я перехватила взгляд Резико - так он на меня никогда не смотрел. Ребят было не узнать. Они были тоже в белом, по краю их туник шёл красивый синий орнамент, и подпоясаны они были широкими синими поясами. Завязки их сандалий кончались у коленок и смотрелись они непривычно, но очень стильно.
   Мы оказались в какой-то полутёмной комнате. Перед выходом мы положили десять ладоней одна на другую, посмотрели друг на друга, вскинули их и приготовились к приключениям. Ключ я повесила на шею, и Петька открыл дверь.
  
   Глава 19
  
   "Золото готово", - Труа облегченно вздохнул. Он не хотел портить отношения с королем, кто знает, как сложится жизнь, поэтому лучше выполнить обещанное. Осталось отдать указания слуге и исчезнуть. В его преданности и честности он не сомневался, хотя не очень верил в такие человеческие качества, но хорошо видел и чувствовал людей. За золото он не волновался. Несколько дней назад он отослал королю гороскоп, и, судя по перстню, которым наградил его король, его величество остался крайне довольным. Им овладело какое-то неприятное тянучее чувство. Несмотря на все попытки понять его, он не успокоился, пока не увидел, что на столике возле окна перемещены магические предметы.
   - Вот олух, - ругнул он слугу. - Сколько раз предупреждал ничего не трогать. Нужна мне его чистота, а теперь...
   А теперь выходит, что он послал вызов учителю, что было строжайше запрещено. Кроме случаев крайней необходимости.
   - Судьба, - вздохнул он, и приготовился к объяснениям.
   Шат был жестоким учителем. Но Труа любил его. Если можно было так назвать, смешанное со страхом и благоговением, чувство к учителю. Он подобрал его мальчиком, когда Труа умирал с голоду, выкормил его, вырастил, научил жизни и всему тому, что он умел .
   До встречи оставалось три часа.
   - Как знать, может что-то подскажет. - Труа чувствовал себя опустошенным. Он не мог жить без дела, а теперь не знал, чем заняться.
  
   Глава 20
  
   Жюль с тревогой смотрел на Элен. Она побледнела, осунулась. Он был выше её на голову, а теперь она едва доставала ему до плеча. Он не знал, чем ее утешить. Вяземский кратко ввел его в курс дела. Он был своим, ему было можно. Тем более его обширнейшие знания по теории магии могли быть просто полезны.
   - Вы всё сделали правильно, - едва заметно картавя, сказал он.
   - Остаётся просто ждать... Что самое тяжёлое. - И, вздохнув, Маримури пошла варить кофе.
   Вдруг раздался мелодичный перезвон. Это оставшийся боб подавал знак, что ребята благополучно добрались. Все переглянулись, и едва заметно перевели дыхание.
   - Началось.
   Маримури была спокойна и невозмутима. Она излучала одновременно женское очарование, колоссальную энергию и оберегающую силу.
   Вяземский улыбнулся:
   - Вот женская сущность, в чистом её проявлении.
   - Ящик Пандоры открылся после её рождения, - добавил Жюль.
   Маримури разлила кофе по чашечкам и сказала:
   - Мужчины, женщине пора на работу. Так что всех целую. Звоните. - Улыбнулась и ушла.
  
   Глава 21
  
   - Что такое злые духи, или как их называют ещё - демоны? - спросил Алкид.
   Говорил он негромко, но ученики слушали его так внимательно, что было слышно движение ресниц. Его философская школа была одной из самых знаменитых в Фессалониках. Платы он не брал. Его родители оставили ему значительное состояние. Братьев и сестёр у него не было, жены себе он так и не выбрал, так и жил своей школой и своими учениками.
   - Так кто такие демоны? - спросил он ещё раз.
   - Боги, - ответил Арменид.
   - Слуги богов, - сказал Иесал.
   - Неверно.
   -Тогда, наверное, это души умерших, не нашедших покоя, - вступил брат Арменида.
   - Нет.
   В это время к рощице, где они сидели, подошли пятеро. Одеты они были привычно, но выражение их лиц было необычным. В нём была какая-то свобода, непривычная для столь юного возраста.
   - Так кто такие демоны?
   - Демоны - это природные силы, проявившиеся благодаря человеческим порокам. Жадности, ненависти, себялюбию, зависти, обману, - разговор вступила девица.
   - Кто ты? И как твоя мать отпустила тебя одну в город?
   - Я - Тика, и меня отпустили не одну, а с друзьями.
   - У девочки не может быть друзей, - повысил голос Алкид.
   - Вот ещё, так что мне с девочками дружить? - удивлённо спросила она.
   - Откуда у тебя эти мысли? Это часть тайных знаний.
   - Да об этом мне тысячу раз бабушка говорила.
   - Твоя бабушка - жрица!?
   - Нет, она профессор археологии, знаток Древнего, - тут она запуталась, - то есть современного Средиземноморья.
   - Ты говоришь понятно и непонятно одновременно. Какого ты рода?
   - Женского, - ответила Тика, и тут же поняла, что нахамила.
  
   Глава 22
  
   Труа переставил магический шестигранник, установил его в центре пентаграммы движения и прочёл заклинания. Полыхнуло голубым, белым, серым, и он исчез.
   На набережной Ниццы он смотрелся достаточно необычно. Но все были по-летнему ленивы и не обращали ни на кого внимания.
   Шат сидел за столиком и пил кофе. Труа подошёл и подсел. Разговор должен был начать Шат, как старший. Но он молчал, выдерживая паузу.
   - Кофе? - предложил он. То, что он предложил, говорило, что он благосклонен к ученику.
   - Не знаю учитель, это что?
   - Ах, да, я забыл, что ты не выходил из своего времени. Это напиток. Попробуешь?
   - Как прикажите.
   Шат подал знак официанту.
   Труа продолжил: - Учитель, я скучал по Вас, а теперь и вовсе не знаю, что мне делать. Старею, должно быть.
   - Ты об этом хотел меня спросить?
   - Нет, это случайность. Слуга переставил предметы, но внутренне я хотел вас видеть. Всё что можно было сделать в своём времени, я сделал, и, к сожалению, пришлось бежать. Я думал уйти на восток, там, для таких как я, всегда спокойнее.
   - Ты пришёл вовремя. Я собираю своих учеников, кому принадлежит Земля.
   Труа взволновано смотрел на учителя.
   - Объяснения потом. Переоденься, вот хотя бы как тот господин, и пойдём.
   Труа встал, вышел и через минуту вошел в белом летнем льняном костюме и в светлых мокасинах на голую ногу.
   Критично оглядев магистра Шат заключил : - Довольно неплохо.
  
   Глава 23
  
   - Нет, ну что ты меня тянешь, - ворчала я на Резико, который схватил меня за тунику и потащил по улице.
   - Слушай, мы же по делу. А ты сразу же в философию.
   - Не отвлекаться, - влез Петька в наш мирный диалог.
   - Нам нужен девятый дом направо от большого платана на площади, если смотреть прямо на храм Артемиды, - выпалила я. - А если бы меня не спрашивали, я бы вообще молчала.
   Толик и Димка блаженствовали. Первым заметил, что мы говорим по-эллински Димка.
   - И правда, - обрадовалась я. - Ну надо же, никакой зубрежки. Раз и всё.
   Хорошо, что мы были из приморского города, иначе мы бы задохнулись от этой влажной жары. Воздух пах морем и ещё чем-то непривычным. Дышать было тяжеловато, но приятно.
   Люди попадались разные: молодые и старые, детей было немного, а женщин почти совсем не было, вообще одни мужчины.
   - Налицо дискриминация женщин и детей, - начала, было, я.
   - Полдень, жара, они отдыхают, - спокойно объяснил Резико.
   "Странный какой-то стал Резико" - мелькнула в голове моей мысль.
   - Вон там храм, там и платан, - выпалил запыхавшийся Петька. Ему же не терпелось узнать всё первым, и он сбегал вперед.
   Дом, который мы искали, был за высокой белой стеной. Деревянная калитка отперта. Первым вошел Димка.
  
   Глава 24
  
   От злобы у Руфи залегли морщины. Её энергичная натура не находила себе места, ей хотелось рвать и метать. Руфь произнесла заклинания и переместилась в современность. И если местом её постоянного места жительства был выбран старинный город на берегу моря, то разряжаться и заряжаться она любила в трёх городах современного мира: В Москве, Нью-Йорке и Париже. Каждый из этих городов она любила настолько, насколько это у неё получалось. Сейчас Руфь проявилась в Нью-Йорке, на стыке 18 и 84 street. Пёстрая толпа, прямые улицы, везде улыбающиеся лица.
   Она зашла в ближайший кафетерий. Заказала крепкий чай, большой кувшинчик сливок, напомнила, что ей нужен сахар, а не его дурацкий заменитель, большую порцию омлета с беконом и хлеб.
   Проскачите на единороге по девственной земле часа полтора, а до этого переместитесь во времени, и не такой аппетит проснётся.
   Еда всегда её успокаивала. Она не любила изысканную кухню, ей нравилась пища простая и сытная. Последняя чашечка почти успокоила её. Но в этот момент на связь вышел её старинный знакомый, друг её отца, маг Шат. Он настойчиво приглашал её встретиться. Срочно. В Ницце. В кафе Касыма. Она кивнула головой в знак согласия. Расплатилась, вышла на улицу, смешалась с толпой. Её внезапное исчезновение посреди громадного города никто не заметил, только уличная кошка взъерошила шерсть и зашипела.
  
   Глава 25
  
   Алкэна вышла на зов служанки. Неизвестные ей молодые люди стояли во внутреннем дворике.
   Не дав сказать ей и слова, заговорила красивая девушка с медовыми глазами и странной причёской тёмных каштановых волос. То, что она сказала, могло бы ошеломить любого, но, помня разговор с Клео, мать ничему не удивилась. Она молча кивнула, и молча пропустила девушку на женскую половину. Мальчишки двинулись следом.
   - Нельзя! Не положено!
   - Постойте, помощь вашей дочери несу не я, - звонким голосом объяснила девушка. - А кто-то из них. Но кто, его узнает только она сама.
   - Хорошо, - мать согласилась на всё, чтобы спасти свою дочь. За девушкой вошли то ли близнецы, то ли братья, высокие, статные, красивые. Парень с огненными волосами встал за ними. Тот, что пониже ростом с кудрявыми тёмно-русыми волосами и большими темно карими глазами задержался в дверях.
   Когда вошли ребята, Агапе лежала, закрыв глаза. Не открывая их, она заговорила: - Это ты! Я чувствую. Ты обещал и пришел. - В комнате наступила тишина.
   - Деметрий... Любимый, - прошептала Агапе и открыла глаза. Юноша склонился к ней, взял её за руки и прижался к ним щекой.
   Все были в шоке, хотя и были готовы к чему-то подобному. На глазах у всех на щеках Агапе появился румянец.
   Алкэна от радости заплакала.
   - Мама, не плачь, теперь всё будет хорошо.
   Через полчаса был накрыт стол. Сыр, хлеб, зелень, вино и хорошая вода. Фрукты лежали в огромной настольной вазе.
   - Так почему же такое случилось? - вопрошала девушка с совершенно непривычным именем Тика.
   - Нельзя пользоваться магией деточка, это очень опасно и не нужно. Часто приводит к совершенно непредсказуемым результатам - Тут она тихо вздохнула. - Как-то мне показалось, что мой муж, отец Агапе, богатый купец и удачливый мореплаватель, остыл ко мне и увлёкся пышными белокурыми красавицами с севера, и я решила его приворожить. - Рассказ ее тек медленно и плавно. - К нам в город в то время приехал известный гадатель и прорицатель, и я, глупая женщина, отправилась к нему. Он сказал, что мои подозрения не напрасны, но что всё это можно исправить. Я принесла ему волосы мужа и его одежду - Тут голос Алкэны сорвался. - О горе, горе, твоей матери, - обратилась она к своей дочери.
   - За свою работу он взял мешочек золотых монет. За надежность ещё один. Он пообещал, что мой муж больше никуда не уедет и будет всегда только со мной.
   Ребята слушали, затаив дыхание.
   - Чародей знал свое дело и исполнил своё обещание. Стинос теперь всегда со мной, он больше никуда не уезжал. Городское кладбище, где он лежит, находится совсем рядом. Но самое тяжёлое, когда он, умирая на моих руках, рассказывал мне о том, как он меня любит, о нашей первой встрече, о том дне, когда после десяти лет ожидания, он узнал что станет отцом. О том, как в холодных северных странах его согревала мысль обо мне и Агапе, как он сдерживал себя, чтобы не уплыть домой раньше, чем кончится торговля. - Из её глаз текли слёзы. Текли, текли не останавливаясь.
   Никто её не утешал, и что тут можно было сказать. Смерть - такое горе, которое человек должен пережить сам, не в одиночестве, но всегда сам.
   - Вот так, дети мои, - она тяжело вздохнула,- помните, всё в воле непостижимого Бога.
  
   Глава 26
  
   Касыма удивить было нелегко, он был старый и мудрый. Он был обыкновенным человеком. Ну, не совсем обыкновенным, но человеком, без всякой магии и чародейства. Его род насчитывал столько тысячелетий, что высказав эту цифру вслух, его сочли сумасшедшим. Все в его роду были воинами света. Так повелось, так решило их сердце, так велела верность данного Богу слову. Никто не изменил, никто не переметнулся, хотя лишений и страданий было множество. Но под защитой Бога, при твёрдой уверенности в его любви, они терпели и сносили их стойко и радостно.
   Одно любопытно, в роду рождались одни мальчики. А жён своих приводили со всех концов света, куда ни забрасывала судьба каждого из них, женились только по любви, и жёны любили их. Счастливее этих женщин найти на свете трудно было.
   Но...
   Вернёмся от рода Касыма к самому Касыму и его чудесной кофейне.
   В половине третьего дня, в самую жару, на пороге появилась элегантная красавица неопределённого возраста, в полупрозрачном белом брючном костюме, огромной чёрной шляпе с атласным бантом, больших чёрных очках и туфельках на небольшом, но изящном, каблучке. Мужчины взглянули, вдохнули, а выдохнуть забыли. Жёны и подруги кто покраснел, кто побледнел, а дети бесцеремонно тыкали пальцем: " Мам, посмотри какая красивая тётя".
   Касым ценил красоту, но внутренний голос говорил ему, что всё совсем не просто. В воздухе запахло электричеством.
   Дама выбрала столик из двух свободных, присела, сделала заказ, достала длинную тонкую сигарету и закурила.
   Через пять минут к ней присоединились Шат и Труа. Разговор вёлся на светские темы, в основном сплетни об общих знакомых, воинах, банках, ценах и тому подобной чепухе.
   Касым напрягался всё больше, хотя по его умиротворенному лицу об этом никто бы не догадался. А Труа? Сказать обалдел, было бы не точно, остолбенел, было бы ближе, но тоже не передавало всех эмоций. Через пять минут очередного вопроса, он смог собраться и произнести: - Разрешите представиться - магистр Труа.
  
   Глава 27
  
   Элен проснулась и вышла в кухню. За столом Вяземский и Жюль о чём-то оживлённо говорили. Она подошла к Жюлю сзади и уткнулась ему в волосы, они пахли медуницей. Это был его запах. Вяземский широко улыбнулся, в его возрасте уже можно быть романтиком.
   - Садитесь, мадам профессор! Как самочувствие?
   - Иногда эмоции выбивают меня из колеи,- Элен грустно улыбнулась.
   - Со всеми бывает. Но сейчас не время расслабляться, много новостей, но все их можно свести к одной - намечается битва. Тёмные собирают своих. Их видели и в наше время, и в прошлом, на всех континентах и на всех уровнях.
   - А как в будущем?
   - Ты же знаешь, будущее закрыто от всех в целях сохранения равновесия во вселенной.
  
  
   Глава 28
  
   Любила ли когда-нибудь Клео? Смотря сейчас внутренним зрением на то, что происходило в доме Алкэны, она невольно задавалась этим вопросом. И сама же отвечала: нет. Ни один юноша, ни один мужчина не взволновал её сердце, не внёс смятение в её душу. Она была замечательно красива. Глаза её, цвета моря, притягивали людей и дарили им успокоение. Каждый, кто с ней встречался, находил мудрый совет, бескорыстную помощь, ободрение, напутствие. Любил ли её кто-нибудь? Она не знала. Трудно, если не невозможно понять и увидеть то, что никогда не чувствовал и не понял сам. Было ли ей от этого грустно? Нет, наверное. Её жизнь в каждую её минуту, в каждый её час была наполнена делами или молитвами. Сбор лекарственных трав и целебных минералов, изучение старинных лечебных свитков и посещение храмов, помощь людям занимали всё её время.
   Век за веком она видела рождение, рост и смерть. Хотелось ли ей дать людям бессмертие? Нет. Она понимала, что есть в этой череде божественный закон воплощений. Даже на собственное бесконечное долголетие она смотрела как на какую-то свою миссию, которую она должна была исполнить.
   Она была искренне рада, что ребята успели и спасли Агапе.
   Нарушение закона любви самое тяжкое преступление. Любовь - это дар Божий, который даётся не каждому, потому что не каждому он под силу. Но если он дан, его нужно принять и с радостью и мужеством нести его по жизни. Не покушаясь на него своей слабостью или сомнением.
   Алкэна своим невольным убийством любви нарушила закон и пробила брешь для тёмных сил. Ещё чуть-чуть и Агапе ушла бы, и ушёл бы, так и не проявившись, целый поток любви, на которых держится земля.
  
   Глава 29
  
   Очаровывать мужчин было в крови Руфи. Это доставляло ей удовольствие, пусть небольшое, но приятное.
   Срывающийся голос Труа, его широко открытые глаза, взволнованное дыхание забавляли её первые пять минут. Потом она просто перестала его замечать. Как совершенно не замечала внимания всех мужчин в кофейне. Мужчина. Этот объект был ей не интересен. Ими можно вертеть, сколько захочешь, а толку? Ни уму, ни сердцу.
   Шат слегка улыбался, мужско-женские игры его не интересовали, как и они сами. Всё вокруг подчинялось только одному - являлись оно или ещё не являлось материалом для достижения его цели. А цель у него была достойная - Власть. Абсолютная, полная, бесконечная. Он хорошо понимал, что может действовать только в пределах этой Земли. Но и этого ему было достаточно. Он был воплощением зла и темноты, всё, к чему он прикасался, всё, чему служил, обесточивало людей и мир. Он хотел построить порядок, поэтому он готов был уничтожить всё на своём пути, всё, чтобы главенствовали власть и порядок.
   - Светлые нам очень мешают. Сегодня они восстановили канал любви, выйдя через ход мёртвых в эЭлладу. Нарушили порядок. Этому надо положить конец. Сейчас, - тут голос его зазвенел, - настало лучшее из времён для нашего великого дня. Человечество созрело для принятия наших законов. Бессилие светлых теперь даже не надо доказывать. Они проиграли и должны это признать. И исчезнуть. А мы построим новый мир. Лучший из миров: без боли, без мучений, без страданий. Сколько можно мучить человечество, надо дать ему достойно жить.
   Его речь взволновала его настолько, что глаза его наполнились слезами.
   Труа метался, с одной стороны высокая миссия его уважаемого учителя, с другой совершенно невероятное чувство, охватившее его при виде Руфи. Он видел много девушек и женщин, они всегда с должным уважением и некоторым страхом обращались к нему за помощью. Но ни к одной, а за долгую жизнь, их было чрезвычайно много, ни к одной у него не возникло интереса. А тут его словно громом поразило. Для его почтенного семисотлетнего возраста это было чудом.
   Руфь слушала Шата невнимательно, эти лозунги были стары и неинтересны. Но в том, что битва намечается и будет очень серьёзной, она не сомневалась. Правда, пришло время определить будущее человечества. "Жалкие люди", - с лёгкой горечью подумала она. Эмоции у неё менялись быстро, хотя сдержанности ей было не занимать. Как-никак и тысячелетия бывают на пользу.
  
   Глава 30
  
   Ребята стали прощаться. Алкэна предложила проводить нас к дому Клео, но мы отказались. Пусть порадуется возвращению дочери, пусть успокоиться. Димка остался с Агапе, а остальные отправились к той, которая могла подсказать, что делать дальше.
   - Нет, ты только посмотри, какая благодать! Чудо! Какая красота, какой простор, - не мог остановить своих восторгов Толик. - Интересно, как можно попасть к Фидию в мастерскую?
   - А давайте съездим в Афины, - предложил Петька.
   - А я бы пошла, искупаться, - мечтательно произнесла я.
   - Вот это идея, давай! - согласился тут же Петька, Толик тоже не отказывался.
   - Ребята, наверное, сперва надо зайти к Клео, - вступил в разговор Резико, - мы же здесь по делу, а искупаться можно и дома.
   - Резка, да ладно, видишь какая жара. Быстренько искупаемся и бегом к Клео. Я уже настроилась на плаванье.
   - А купальники, а плавки? - не отступал Резико.
   - Зануда! Тике найдём отдельную бухту, и пусть она не подглядывает.
   От возмущения у меня челюсть свело, но рука не дрогнула и угодила прямо Петьке между лопаток. И я надулась. Делала я это крайне редко, поэтому ребята этого не выносили.
   - Тикуня, не обижайся, на море, так на море, - разрядил обстановку Толик. - Но только всё равно, чур, не подглядывать, - смеясь сказал Петька и бросился к берегу, уворачиваясь от моих ударов.
  
   Глава 31
  
   - Наша работа тонкая, я бы сказал ювелирная. - Шат любил выражаться образно. - Никакого насилия, только вдумчивый подход к каждому. Анализ и предложение. Анализ и предложение. Нет таких людей, кого нельзя соблазнить и свести с пути светлых, нужно только найти подход и выбрать нужное время. В разъединении - сила. Помните это, господа.
   Тут взгляд Шата упал на Касыма, и он поморщился. Нет, всё-таки были проколы в этом методе. Уже сколько бед и страданий претерпел их род, но от веры в бога они так и не отступили.
   Труа в упоении смотрел на Руфь, Руфь смотрела на море, Касым на Шата, а Шат в собственный бокал с холодной минеральной водой.
   - Сейчас наша первоочередная задача, разорвать эту шайку в Элладе. Один нам уже труднодоступен, его защищает любовь. Но остались четверо, пока они не прошли , и не стали латать там энергетические прорехи, их нужно уничтожить. Эх, не люблю я эту романтическую молодёжь. Ничего не понимают, ничего не бояться! Жизнь бы научила, но ее еще надо прожить.
   Эту часть монолога Руфь слушала внимательно. Ведь речь шла о её близких знакомых, о той весёлой толпе, ворвавшейся, в ее ещё недавно равномерную установившуюся, жизнь.
   - Труа, Вам задание. Каждого одолеть несложно, но сперва нужно их разъединить, в остальном у вас масса опыта. Тем более Вы засиделись в своих веках, застоялись, пора браться за большие дела. Женщины любят победителей, - как бы невзначай закончил Шат.- Распустите их по временам. Нельзя чтобы они вернулись. Здесь у них мощная защита светлых.
   - Я сделаю всё! Вы будете довольны, - произнёс Труа. По выражению глаз Шата было понятно, что задерживаться не стоило, приступать к заданию нужно немедленно. Через минуту Труа вышел и исчез.
   - Дорогая девочка, вы как всегда в великолепной форме. - На комплимент Шата Руфь не шевельнула и бровью. - Мы столько лет вместе, - продолжал Шат. Неизвестно почему он её побаивался, хотя она почти не владела магией, не предавая ей большого значения, предпочитая знания, но былое величие её отца падало на неё ослепительным отсветом. Шат так и не смог воспользоваться слабостями царя Соломона. Он сократил его дни, он попытался отвратить его от Бога, казалось ещё чуть-чуть и всё будет по-маговски: человеческое могущество и магическое сольются воедино и облагодетельствуют мир, но царю удалось вывернуться. Он взял и умер. Вот так. "Но его кольцо со мной, и все демоны мне повинуются! ", - злорадно ухмыльнулся Шат.
   - Шат, я давно тебя не видела. Ты ничуть не изменился и даже похорошел.
   А вот магу её слова были как бальзам на сердце.
   - Я давно хотела спросить про кольцо отца. Он завещал его Хедеку, но оно пропало. Надо как-нибудь его разыскать, а то последнее время он стал часто приходить во сне. Не поможешь?
   - Как не помогу?! Ты же знаешь, как я его любил, как он меня любил и доверял. Кольцо у светлых! Наверняка! Они завладели им и используют, прикрываясь нашим именем.
   - "Сатана" в переводе - клеветник, - как бы ни к чему произнесла Руфь и посмотрела немигающим взглядом громадных агатовых глаз на мага.
  
   Глава 32
  
   Маримури неслась на работу. Ехать на машине ей не хотелось. Конечно, в ней есть кондиционер, но неизвестно, сколько стоять в пробках. В метро - жарко, троллейбуса не дождёшься. Идти было недалеко, в такую погоду прогуляться одно удовольствие. Белая до колен юбочка, зелёная обтягивающая маечка и белые мокасины. Браслетик на руке, браслетик на ноге, скромные серёжки, иерусалимский крестик на тонкой золотой цепочке и большущая сулим-торба, подарок профессора Вяземского из Марроко. Ощущение летнего покоя и счастья.
   Несмотря на всю напряженность Элен, Маримури за ребят не волновалась. У неё была удивительная интуиция, которая её ни разу не подводила, и которой она абсолютно доверяла. В детстве ей казалось, что кто-то на ушко шепчет, а потом это прошло. Просто перед глазами появлялись картинки того, что ее в этот момент интересовало, она задавала вопрос и появлялась движущаяся картинка - ответ.
   Впереди неё шёл парень и как-то так здорово шел, слегка покачивали высоким мускулистым телом, что ей захотелось увидеть его лицо.
   "Стой, повернись!", - внутренне приказала она.
   "Сама обгони", - услышала внутренний ответ и засмеялась.
   "А ты умеешь говорить не вслух".
   "И ты".
   "Я спешу!"
   "Я тоже!"
   " Пока!" - произнесла она про себя и встала у пешеходной зебры.
   "Ты хочешь со мною встретиться?", - продолжился диалог.
   "С чего ты взял?"
   "Когда хотят разойтись, говорят, прощай!"
   Тут Маримури не выдержала, развернулась на пятках и уткнулась носом в грудь какому-то парню.
   - Я же говорил, что мы встретимся, - уже вслух произнёс он.
   Маримури молчала, она отстранилась от него и сняла очки. Тут уже парень замолчал тоже. Его серые глаза не могли оторваться от её морских, широко расставленных миндалевидных глаз. Банально, но, правда.
   Так и стояли они, обалдевшие, посреди тротуара и смотрели друг на друга московской толпе на радость.
   Тут из торбы Маримури раздался звонок мобильного телефона. Она моментально расстегнула боковой кармашек и поднесла трубку к уху.
   - Да, товарищ генерал. Безусловно. Уже готовы. Представлю через 15 минут!
   - Маримури, - первой представилась она. Парень молчал и вслух, и про себя.
   - Я тут работаю, - и она показала на серовато-красноватое здание на Петровке.
   - А я в командировке, - наконец он очнулся и представился: - Андрей!
   - Питерец?
   - Точно!
  
   Глава 33
  
   Труа бросился выполнять задание.
   - Ладно, разберёмся как-нибудь, - прошептал он. Со временем он не ошибся, да и с географией. Фессалоники, IV век до нашей эры, большой платан на площади перед храмом Артемиды. Всё правильно. Одежду он изменил тут же, и обувь. И скорым шагом направился к морю, где находились ребята. Тут перед его взором всплыло лицо Руфи, и он забыл, зачем и где он находится и начал нарезать круги вдоль площади, пока не заметил удивлённых взглядов прохожих. "Понятно, никаких мыслей о ней, а то я отсюда не выберусь".
   На берегу стоял визг и хохот. Мальчики в море играли в "догонялки" и в "кто кого подтопит". Девчонки не было видно. Но за большим валуном кто-то громко пел.
   "Отлично, лучше не придумаешь. Убивать приказа не было. Значит, заманим её туда, где раки зимуют", - обрадовался Труа.
   С его знаниями и представлениями о жизни он решил, что Древняя Русь - нечто дикое, лесное, болотистое - то есть, самое лучшее, чтобы сгинуть без следа.
   Несколько заклинаний и от девчонки остались только туника и сандалии.
  
   Глава 34
  
   Резико вдруг почувствовал укол в сердце и щемящее чувство одиночества.
   - Тика! - вскрикнул он и, как был, без туники рванул к валуну. На его крики никто не отвечал, тогда он залез в бухту и обплавал ее вдоль и поперек. Ничего. Ему даже в голову не пришла мысль, что она утонула. Море она любила. И море любило ее. Значит, украли, одежда валялась тут же. Он подбежал к ребятам.
   - Петька, Толик, Тина пропала. Вы быстро к Клео, объясните всё, спросите, что делать, - он на ходу набрасывал на себя тунику.
   - А ты куда?
   - Я за ней, - мотонул он лобастой головой.
   Резико произнес заклинание, взялся за священный боб и исчез.
  
   Глава 35
  
   - Так, ничего непонятно. Ребята рассеялись. Хорошо, один с девушкой, а где же остальная четверка? - размышлял вслух Вяземский.
   Шестой священный боб, шестой, он держал в руке. Боб работал как передатчик.
   - Двое вместе, и еще двое. Так, мальчишки в Элладе, а вот куда твоя красавица ринулась, да еще прихватила с собой Резико, непонятно, - сказал он Элен.
   У них не было принято не договаривать. Но Элен уже успокоилась и твердо верила, что с ребятами всё будет хорошо.
   - Может, кого-то послать на разведку? - осторожно спросила она.
   - Не время. Сейчас и здесь такое начнется, что нам лучше быть вместе.
   - Да, наверное, ты прав. А с Резико я бы оставила ее и в неолите.
   - Настоящий мужчина, - иногда банальности наиболее точны.
   - Это вы о ком? - вмешался Жюль.
   - Кажется о Тикиной первой любви.
   - А я думал обо мне! - с улыбкой сказал Жюль.
   -Нельзя говорить только о тебе, - сказала Элен и поцеловала его.
   - Ой, ребята. Столько лет вас знаю и не перестаю радоваться.
   - Кто бы говорил? А ты со своей Ольгунькой?
   - Тридцать три года вместе. День в день.
  
   Глава 36
  
   - Офонареть, это какой-такой нехороший человек закинул меня в этот комариный рай? - От их пронзительного писка уши глохли. - Не комары, мессершмитты какие-то. - Вооружившись двумя сорванными ветками и исполняя неизвестный этнографом танец Папуи и Новой Гвинеи, я бросилась вперед.
   Вперед обозначало туда, где, казалось, виднелась тропа. По тропинке я быстро вышла на залитую солнцем опушку. - Ух, и красота, - вырвалось у меня. - Красота красотой, но хотелось бы узнать, и где находимся, вид-то голый, могут неправильно понять. Вообще-то я мало чего боялась. Не совсем ничего. Но общепринятые страхи меня не пугали: темнота, теснота, высота, мыши, тараканы, бандиты... Да в такой компании, в которой я воспитывалась, надо было или с ума сойти, или закалиться. Я выбрала второе.
   Вдруг на тропинках, подходящих к холму, появились люди.
   - Надо же, опять в белом! И чем только они стирают?- подумала я.- И, кажется, пора сматываться. Смываться от стирки к жизни!
   -Люди! Глядите! Славьте бога нашего Перуна! Благословил он лето наше Ладой. Поклоняемся тебе Лада! - закричали они и бросились ниц.
   Так было лучше. Может я и без комплексов, но в нудисты не записывалась. Трава была мне по пояс, грудь мне закрывали распущенные косы, но подходить близко было бы лишним. Вот тут я и вспомнила хорошими словами свою маму. Дело в том, что мы договорились, что до окончания школы, чтобы выглядеть прилично на выпускном, я не стригусь. Зато одеть на него я могу все что захочу. Это никакой не диктат, это взаимоприемлимый компромисс, каждый соглашается на самое важное для него, и с пользой для другого. Папин метод воспитания!
   Вдруг в воздухе что-то закружилось и плюхнулось рядом.
   - Резико!- завопила я, и не забывая о ветках , бросилась к нему.
   - Сварожич! Сварожич вернулся! - послышался стон восторга со всех сторон.
   - Слава Ладе! Слава Сварожичу!- И народ рухнул в экстазе.
   - Странно, но у меня не возникает никаких чувств по поводу собственного величия. Нет, вот что-то появилось, нимб над головой не зажегся?
   - Лучше подумай, как тебя одеть,- поддел Резико.
   - Ты мужчина, ты и думай! Хорошо хоть с местом определились. Почти что дома. По крайне мере у славян.
   - Ладно, слушай, сейчас ты падаешь в траву и молчишь. Совсем.
   - Нет, так я не понимаю. Объясни!
   - Падай и слушай, - когда он говорит таким голосом лучше не возражать.
   Я брякнулась, прикрылась ветками, и приняла вид окочурившегося сурка.
   - Ваши боги благоволят вам! Но где жертвы тем, кто дарует урожай вашим полям, плодовитость вашему скоту, мир и спокойствие племени???- громким голосом вскричал Резико.
   Я заслушалась его. Еще год назад у него был такой ломающийся голос, а сейчас раздавался мощный мужской баритон.
   - Любо, Сварожич! Любо, Лада! Боги ждут жертв!
   Через пятнадцать минут к холму чего только не притащили : и коз, и коров, и лошадей, и огромные охапки цветов,и мед и снопы пшеницы. Хотя это не факт. Для меня , как истинно городского жителя, все что колосилось было пшеницей.
   - Вижу что вы нами довольны! Но с сегодняшнего дня велю вам жертвовать и одежду, - Резико посмотрел на меня, - и обувь, и украшения!
   Это правда, украшения я люблю, особенно браслеты. Благо руки длинные и их можно одеть хоть по десять штук на каждую.
   - Жертва принята! Боги нас благословляют!- экстаз толпы шел к эпогею.
   Вдруг толпа расступилась, и вперед вышел человек приблизительно папиного возраста. У меня нет пунктика, что после тридцати люди старики, а после сорока - "столько не живут". Его лицо мне было странно знакомым.
   - Кто вы, боги или посланцы богов? - спросил он громовым голосом.
   - Слушай, Резико, может я глючу от потери крови, комары здесь звери, но он похож на моего деда.
   - Глючишь, где Никифор и где он?
   - Нет, это ты тормозишь! На Павла - брата Элен!
   Тут Резико замолчал и пригляделся.
   - Слушай , и вправду похож. Но он же давно погиб! Хотя теперь удивляться нечему.
   - Извините, пожалуйста! Павел Петрович если это вы, подайте знак.
   Толпа опять загудела.
   - Непонятно говорят! Непонятно! - Вдруг гул спал. - Вождь говорить будет! Молчите, братие!
   - Кто вы, небесные странники или злые духи? - переиначил вопрос вождь.
   Зная по рассказам Элен о деде все, я пошла на риск. Все равно деваться было некуда. Хотя почему? У нас были священные бобы!
   - Дед! - поднялась я в полный рост. - Или это ты, или мы немедленно исчезаем!
  
   Глава 37
  
   Толик и Петька загрустили, но здоровой юности несвойственно долго предаваться унынию. Итак, к действию, противодействию, к борьбе!
   Клео предвидела их приход и когда они вошли к ней во внутренний дворик, встретила их на пороге.
   - Ясос! Добро пожаловать в Древнюю Элладу!- удивительно мелодичным голосом голосом произнесла она.- Я заждалась вас!
   - Здравствуйте! Мы из 21 века... Мы от профессора Вяземского, - одновременно начали ребята .
   - Он сказал, что вы все знаете, то есть будете в курсе, - уточнил Толик.
   -Я предупреждена. Но вас должно было быть пятеро!
   - Один уже у Агапе! А двое пропали, сначала Тика, а за ней вдогонку - Резико.
   Клео задумалась. Ребята тоже стояли молча. Наконец она произнесла:
   - У нас нет времени. Разбужены древние монстры и в любую минуту они могут проникнуть в ход мертвых. Их нужно остановить, - голос Клео был тих и тверд. - Беремся за руки, и вперед, не оглядываясь!
  
  
   Глава 38
  
   Андрей приехал по одному запутанному уголовному делу. Он любил все сложное и неоднозначное. Был молод, умен и ужасно симпатичен.
   - Маримури! - воскликнул он, выходя из кабинета, и утыкаясь прямо в неё.
   - Сам Бог нас свёл. Ты до которого на работе?
   - До трех.
   - А потом?
   - По делам и домой.
   - А дома ревнивый муж и трое очаровательных малышей?
   - Да! Как ты догадался?
   - Нет, серьёзно?
   -" Старый муж, грозный муж..." - пропела Маримури.
   Андрей стоял с недоуменным выражением лица. Маримури ему не помогала. Ей было интересно, как он из этого выпутается.
   Вдруг Андрей засмеялся. - Никаких мужей. Я делаю тебе предложение руки и сердца.
   - А может ты злостный алиментщик с двенадцатью детьми и кучей брошенных жен!
   - Я серьезно - да или нет! - спросил он так, что у нее пропало всё желание острить. "Вот это попалась", - подумала Маримури и замолчала.
   - Да или нет? Сейчас решается наша судьба! Говори - "да"! Я сто раз был здесь и ни разу тебя не встречал, я не хочу тебя терять. Это - судьба.
   - Слушай ты - ненормальный?
   - А тебе разве нужен нормальный?
   - Да, нет, - чуть задумавшись, сказала она. Потом, опомнившись, добавила - Мне вообще никто не нужен.
   - "Да" или "да, потом"? - смилостивился Андрей.
   - Ладно, если у меня такой широкий выбор, то "да, потом".
   - Ну вот, я так и думал, что ты сделаешь правильный выбор, частично правильный. А теперь поехали к твоим родителям.
   - Нет, ты, совершенно очевидно спятил. Перегрелся. Зачем к родителям?
   - Знакомиться.
   - Я сирота.
   - Совсем?
   - Наполовину. У меня папы нет.
   - Ладно, ничего не понял. Объяснишь по дороге. Поехали.
   - Куда ты спешишь?
   - Ты же сама сказала - по делам, потом к твоим. А завтра на самолет - я тебя с папой и мамой познакомлю.
  
  
   Глава 39
  
   Только мы с Резико взялись за бобы, как на поляну поднялся вождь
   - Нет, определенно похож, - поделилась я с Резико.
   - Ребята, - вполголоса произнес вождь.
   - Тихо, люди, вождь с богами говорит, - раздался голос из народа.
   - Ребята, вы откуда?
   - Мы из ..., - мы назвали наш любимый, наш приморский, наш самый лучший на свете город.
   - Началось, - произнес вождь.
   - Дед это, все-таки, ты или не ты, - не выдержала я.
   - Девочка, ты что - Лена?
   - Да не Лена я, а твоя родная внучка.
   - Две капли воды.... А как тебя зовут? И почему ты в таком виде?!
   - Столько вопросов, давай по очереди! И одолжи, пожалуйста, накидку.
   Накидка была короткой и тяжелой, но привередничать не приходилось.
   - Мне это все говорят,- одеваясь, я не отвлекалась от разговора. - Только двадцать пять лет разницы. А зовут меня - Тина.
   - Так ты моего Петюшки дочка? Правда, имя у тебя странное, - произнес Павел Петрович Панов собственной персоной.
   - Простите, что перебиваю, но что началось? - прервал нашу семейную идиллию Резико.
   - Да, дед, это Резико, мой лучший друг.
   - Серьезный молодой человек, одобряю твой выбор.
   - Это на что ты намекаешь? - вскинулась я.
   Резико чуть покраснел.
   - Я не в том смысле слова!
   - И я не в том!
   - Сейчас обида будет! - произнесла я, и дед чуть не заплакал. Это было выражение моего папы.
   - Петюнька!
   - Тикунька!
   - Вот язва, а не девка, - с сочувствием обратился дед к Резико, и тут же посерьезнел.
   - Скоро намечается битва светлых и темных. Судя по всему, вас сюда послали светлые.
   - Не думаю, - не смогла не влезть я.
   - Если послали херонов из будущего, дело серьезное. Вот там за большим раскидистым дубом живет ворожея здешняя - Моква. Как только люди разойдутся, идите к ней, скажите, от меня и ждите.
   - А люди за нами подсматривать не будут?
   - Не будут, не будут, - успокоил дед.
   - Слушай, так и сказать, что, мол, от Павла Петровича?
   - Да нет уж, - засмеялся дед, и тут стал похож на папу еще больше. - Скажите, Славин прислал.
  
   Глава 40
  
   Шат собирал темных. И из тех, кто были бесконечно долговечны, и из современных. С современными проблем не было. Их не нужно было ни искать, ни готовить. Бездушные, убогие, циничные они были готовы на все ради власти и денег. А вот со старичками пришлось разговаривать, чуть не по одному и подолгу. Они присиделись в своих временах и странах, и на битву собираться им не хотелось. А зачем? Неограниченную власть для себя им было не добыть? А гибнуть или зарабатывать ревматизм, или набивать мозоли для других, зачем? Они были умны и никуда не хотели лезть. Тем более гибнуть.
   Но мало-помалу дело продвигалось. С древним севером разобрались, с востоком тоже, древний запад вообще мало сопротивлялся, оставался юг. Подустав, Шат оставил его на потом и решил отдохнуть в современности. Здесь дела шли как по маслу.
   Чем выше ранг занимал человек, тем легче с ним было, да и с народом проблем не было. Труднее всего было со средним классом. Они и думать могли, и терять им было что, и знали больно много всего.
   - В общем, господа, еще неделька, максимум две. И все будет в наших руках. Дело нескольких часов, операция подготовлена как никогда, - вещал Шат.
   Телевидение было истинным даром. Реклама, нужная информация, нужные фильмы и люди зомбировались, "вербовались", как называл это тактично Шат. Еще журнальчики, немного радио и уже везде слышны "наши" голоса.
  
   Глава 41
  
   Касым понял, что пора давать приказ о полной боевой готовности. Информацию отодвигать нельзя. Светлые всегда заняты добрыми делами, и многого просто не замечают. Тут надо помочь, поддержать, вылечить, вытащить и так бесконечно. Готовить светлых не надо, но нужна всеобщая концентрация духа и дела.
   Касым смотрел на заходящее солнце. Темные были в полной боевой готовности и ждали выгодного и удобного момента. Добрые дела продолжали свершаться, но чувствовалась в них какая-то строгая отрешенность.
   У светлых нет вождя на земле. Для них объединяющим началом является сам Творец. И они все его дети, от него сходящие и к нему восходящие, казались более рассеянными на земле. В отличии, от темных, которые всегда старались создать массу, желательно тайных, союзов и организаций. Светлые никогда и ничего не скрывали, кроме той части знаний, которая была неадаптирована для определенного уровня цивилизаций. Не обнародовали их широкой публике до поры нужного раскрытия сознания и подсознания. И тогда знания давались как Божественное откровение.
   В битве светлых и темных выступают представители всех миров, девяти темных нижних и семи светлых высших, всех живущих на Земле, даже тех, кто об этом не подозревает. Битвы были страшными. Тайные знания, пронесенные через тысячелетия, говорили о пяти земных цивилизациях, когда битва светлых и темных приводила к их исчезновению. Но, благодаря светлым она зарождалась вновь.
   Но сейчас готовилась необычная битва - решающая. Сейчас на кону стояла сама планета - Земля. В лучшем случае, планета поменяла бы ось вращения, суша раскололась бы на 12 архипелагов, а наша цивилизация закончилась. В худшем - о голубой красавице-планете - Земля, остались бы туманные легенды в других мирах. Как о планете Файтон.
  
   Глава 42
  
   Клео с ребятами опускалась всё ниже. Хотя термин этот совершенно неправильный. Время одновременно и линейно, и спиралевидно, и представляет собой замкнутую петлю, по типу знака бесконечности. Наконец, они остановились.
   - Вот это воздух! - мечтательно произнес Петька.
   - Прямо как у нас в ущелье, - продолжил Толик.
   - Итак, ребята, ваша задача необычно проста и сложна одновременно и заключается в следующем, - приступила сразу же Клео.
   Они шли по девственной природе такой неописуемой красоты, что дух захватывало. Запахи, краски, звуки очаровывали и зачаровывали.
   - Много лет назад здесь должна была быть человеческая цивилизация. Она зародилась, но пробыла совсем недолго. Темные быстро её обработали, перетянули к себе, и она погибла. Но остались животные, те которые должны были быть приручены, чтобы служить людям. Они одичали, они не познали человеческой доброты, теплоты и любви. Баланс нарушился - маленькие и слабые были истреблены, остались только монстры и ядовитые гады. Нарушение баланса привело к дальнейшим нарушениям в экосистеме. Это как выбить камень у основания здания, толчок - и все разрушится.
   - Толик, посмотри на этот мир и своим внутренним взором нарисуй здесь людей, дома, очаги - лучшую из тех жизней, которые ты можешь представить. А еще лучше, видишь эти валуны, иди и рисуй на них все что придумаешь.
   - А я! - влез Петька. - Тут вообще животных нет!
   Ему в ответ послышались такие утробные завывания и топот, что ребята присели. Звуки неслись со всех сторон и приближались с катастрофической скоростью.
   - А ты, Петр, что в переводе означает "камень", любишь ли ты животных?
   - Люблю ли я? - от избытка чувств Петька потерял голос.
   - У нас в городе нет ни собаки, ни кошки, ни лошади, которую бы он не знал по имени. Ему всегда кого-то подкидывают, а он выкармливает, выхаживает, приводит в божеский вид и пристраивает в добрые руки. У него уже дома места для людей скоро не будет, - вступился за друга Толик.
   - Хорошо. Слушай внимательно! Всю свою любовь к животному миру ты должен вложить сюда, - Клео прикоснулась к его сердцу и его лбу. Представь, что кто бы здесь не появился - страшный, огромный, вонючий, мерзкий - только ты их можешь приручить и дать им жить дальше, не представляя угрозы для будущего. Все что ты сможешь им дать, они возьмут в мгновение ока, и ты увидишь чудо перерождения.
   Шум, гул, вой, скрежет приближались.
   Толик уселся на валун, и под его быстрыми пальцами появились дома, мужчины, женщины, бегающие дети.
   В это время из чащи к ним выползли монстры. Описывать их невозможно, как в сказке "ни пером описать" - смрад, шипение заполнили воздух до такой степени, что казалось, сам воздух сейчас раздавит этих трех хрупких людей. Петька стоял и не двигался. Он был в той же белой тунике из Древней Эллады. Но вдруг его фигура начала увеличиваться и светиться, Толик хотел на него взглянуть, но не смог. Этот свет слепил глаза. Так было совсем недолго.
   Все стало стихать. Стал исчезать жуткий запах. Монстры стали приобретать животные черты. И, наконец, все затихло. Петька перестал светиться, уменьшился и упал.
   - Он умер, - заорал Толик и бросился к нему.
   - Нет, он дал жизнь, - сказала Клео и заплакала.
  
   Глава 43
  
   - Слушай, а что любит твоя мама розы, орхидеи? - нервничал Андрей около цветочного магазина.
   - Ромашки.
   - Нет, я серьезно!?
   - И я серьезно. Мама обожает садовые ромашки и полевые цветы.
   - Ладно, - сказал Андрей и побежал к старушке у перехода.
   Он скупил у нее все. И стал похож на этакий громадный шарообразный букет на длинных мужских ногах и с мужским вихром сверху.
   - Ромашек не было, - сказал букет, мужским голосом.
   Маримури засмеялась.
   - А теперь ориентируй меня в пространстве, а то мне ничего не видно. Где ты живешь?
   - На Арбате.
   - Тогда, кажется, нам прямо. И скажи, наконец, твою фамилию. Все равно тебе недолго осталось ее носить.
   - Нет дорогой, и не мечтай. В нашем роду женщины свою фамилию не меняют. И потом, с какой это стати я должна предавать память своего отца?
   - Не понял? А ты что, и моих детей собираешься записывать на свое имя?
   - Нет, дети носят фамилию своих отцов. Да, кстати, а как твоя фамилия?
   - Я первый спросил. - Андрей мило улыбнулся.
   - Папаскири.
   - Маримури Папаскири, звучит впечатляюще.
   - Нет, Мария Папаскири.
   - А откуда же это необычное имя?
   - Это папа придумал, когда он в детстве пел мне песенки, я мурлыкала в ответ. Вот и пошло - Мари мурчит, а для краткости Маримури.
   - Понятно, а дальше?
   - Рассказывать историю наших родов, то есть моих, долго и сложно, легче нарисовать родовое древо, надписать все ветви и рассказать об основных. Папа умер, когда мне было десять лет. Он был врачом, его именем названа вакцина, из-за которой он погиб. Мама у меня профессор-археолог, живет в Марселе, работает в Париже и на раскопках, где придется. Ее мужа зовут Жюль, он историк, у них двое детей: Поль и Софи-Элен, им сейчас по двенадцать. Еще у меня есть старший, любимый брат, живет на море, заведует научной кафедрой. Он отлично рисует, но стесняется. И племянники: старший в мединституте, младший в школе, а средняя, - тут она на миг приумолкла, подбирая слова. - В данный момент Тина в научно-творческой экспедиции.
   - Вот это семейка!
   - Да ладно!? Это я рассказала о самых близких, а так нас много. Теперь ты!
   - Зовут меня Андрей. Фамилия моя Турнов. Коренной питерец. Мама, правда, из Севастополя. В роду все по мужской линии моряки и офицеры. Женщины ждут на берегу.
   - И ничего не делают?
   - Нет, мама у меня в консерватории преподает вокал. Сестер и братьев не имею, зато двоюродных на всех хватает.
   - Ладно, Турнов, мы пришли.
  
   Глава 44
  
   Моква оказалась очень приятной молодой женщиной. Не успели мы толком с ней поговорить, как пришел вождь. Моква накрыла на стол и ушла в лес по делам.
   - Рассказывайте, - сказал Славин, он же Павел Петрович.
   - Дед, сначала ты. Ты пропал первым. Знаешь, сколько тебя искали?! Все живы, невредимы, а тебя, как леший взял. Все перекопали, перелазили. Только Элен ездила на те раскопки три года подряд, и ничего.
   - Слушай, а почему ты ее называешь Элен?
   - Так называет ее Жюль. Это ее второй муж. У нее трое детей. Маримури от первого, Василия Папаскири, он давно умер, был врачом. А Поль и Софи-Элен от Жюля.
   - Она смогла выйти замуж за инространца?
   - Да. А что в этом такого?
   - В наше время это было невозможно.
   - Нам рассказывали об этом на уроке истории. Но сейчас совсем другое время. Она вообще живет в Марселе, лекции читает в Сорбонне, а раскопки сейчас ведет в Тунисе.
   - Чудеса! Раньше и мечтать об этом не приходилось. Слушай, а она - археолог? Всегда мечтала стать актрисой?!
   - А кто же тогда раскапывал бы тебя под Новгородом?
   - А папа что? Кем работает? У него есть дети?
   - Старость, склероз, - философски отметила я. - Если я твоя внучка, то хоть один ребенок у него есть! А так нас трое: Ванечка, я и Лукоша.
  
   Глава 45
  
   Труа был растерян. Одно дело он сделал, но куда делись все остальные. А он-то отошел всего на часик. Проголодался ужасно.
   В этом времени никого из ребят не наблюдалось.
   "Так, а делать-то что?" - задумался он. Второй раз в жизни он так растерялся.
   Отправляться к Шату? Приказ не выполнен. Искать Руфь? Зачем? Возвращаться к себе в средневековье? Там король и проблем масса.
   Посидев на берегу несколько часов, он преобразился. Искупался в море, что категорически не делал в своем времени, повалялся на солнышке, побросал в море камушки. Какое-то очаровательное безразличие и умиротворенная расслабленность охватили его.
   Вечерело. Надо было на что-то решаться. Прозорливостью он не обладал, но интуицию имел хорошую. И знания были обширны. Он поднялся и пошел в город. Найдя таверну, Труа спросил, не знают ли, где живет прорицательница Клео. Посетители, видя его понурое лицо, объяснили дорогу.
   Найти ее дом было легко. Но калитка была заперта, а из дома не доносилось ни звука.
  
   Глава 46
  
   - Андрюша, я вас так хорошо понимаю, продолжайте.
   - Мама, я познакомилась с ним восемь часов назад. Это ты, надеюсь, тоже понимаешь?
   - Не восемь, а десять, - поправил ее Андрей, взглянув на часы.
   - Дай молодому человеку высказаться, - вмешался Жюль.
   - И, правда, человек с серьезными намерениями. Вы пьете? - вступил в беседу профессор Вяземский, весело подмигивая Маримури.
   - Пью, - быстро ответил Андрей. - Молоко, кефир, воду. На пиво у меня аллергия, водка мне не нравится. А вино, особенно крымское с удовольствием.
   - Почему крымское?
   - Вырос на нем. У меня дедушка виноград сам выращивает и сам вино давит.
   - Вот видишь, редкий мальчик, - улыбалась Элен. - Курите?
   - Нет!
   - Зато я курю! - не выдержала Маримури.
   - На здоровье! - сказал Андрей. - Мама у меня тоже курит, правда, редко. А папа - нет.
   - Так что вы предлагаете?
   - Я официально прошу руки вашей дочери. Завтра же мы полетим к моим и подадим заявление ЗАГС.
   - Я не умею: стирать, убирать и готовить!
   - Зато ты замечательно варишь кофе.
   - Ты хочешь пить его на завтрак, обед и ужин?
   - Из твоих рук хоть яд, дорогая!
   - А может не стоит торопиться ребята?- обратился Жюль к Андрею.
   - Зачем терять время? Я ее все равно никому не отдам. Это - моя половинка!
   - Если бы вы были в чуть более юном возрасте, я бы подумала, - сказала Элен. - А сейчас решайте сами. Я не против, а она? - и все посмотрели на Маримури.
   Все замолчали. Никакого напряжения, только светлое чувство ожидания.
   - Хорошо, давай сперва съездим к твоим, - мотнув красивой головкой, произнесла свой приговор Маримури. - А потом решим.
   - Вы слышали, вы все слышали! Она согласна, - заорал Андрей и бросился к Маримури.
   - Только вряд ли меня отпустят с работы.
   - Это я беру на себя!
  
   Глава 47
  
   Слезы Клео капали на Петькино лицо, а он лежал бледный и неподвижный. Толик припал к его груди и прислушивался. Было так тихо и спокойно, только птички чирикали где-то в вышине.
   Вдруг на поляну стали вылезать звери. Они были очень похожи на современных зверей, но чуточку отличались. Были более мохнатыми, рогатыми, клыкастыми и ушастыми. Постепенно вся поляна набилась зверями. Кто-то из них разлегся, кто-то стоял. Ничего не происходило. Один мальчик лежал, прижавшись ухом к груди другого. А над ними тихо плакала женщина.
   Птички звенели все громче, воздух стал наполняться неземным благоуханием. Почему неземным? Потому, что ничего похожего на земле не пахнет, это какой-то букет запахов о котором можно только мечтать.
   Вдруг с небес донесся мелодичный перезвон, превратившийся в симфонию неземных звуков.
   - Свершилось, - торжественным голосом произнесла Клео и встала.
   - Цивилизация сохранится? - грустно полуспросил Толик, тоже поднимаясь с земли.
   Звери заурчали, замяукали, зафыркали.
   - Жертва принята, гармония восстановлена, жизнь продолжается, - взгляд Клео был сосредоточен.
   - Слушайте, а кто жертва? - в полной тишине раздался вопрос.
  
   Глава 48
  
   Руфь отошла от дел и удалилась на покой. Лето, жара. Почему бы ни отдохнуть. Скоро опять начнется. Возможно, предстоит принять участие. Хотя абсолютно лень. В таком перепутье чувств она отправилась к себе в приморский город.
   Там все было родное, близкое. Запах рододендрона, шуршание пальм и шелест моря, пряный запах земного рая.
   Проветрив квартиру, она приняла душ, сварила себе чашечку крепкого кофе, налила ледяной воды, разложила уже успевшее слегка остыть громадное хачапури и села за стол. Разрезав его на аппетитные широкие треугольники, она задумалась. Руфь прекрасно готовила и любила этим заниматься. Готовка никогда не утомляла её, разве что только посуда, которую она терпеть не могла мыть. Но надо было жертвовать чем-то ради любимого занятия. И к этой нудной мелочи с веками она привыкла.
   Кофе в кафе Касыма было ароматным, густым и вкусным. У неё оно таким не выходило, то получалось слишком сладким, то горьковатым."К чему это?",удивилась она. Критику, в том числе и самокритику, она не выносила.
   Касым явно напоминал ей кого-то."Но кого?",понимание или воспоминание ускользало от неё. Развлекая себя едой, она напряженно думала. И ничего."Чтобы отвлечься, надо бы почитать." Литературу под грозным названием "Магия" всех времен и народов её не привлекала. Справочники и энциклопедии она не любила за постоянное извращение фактов. Читать об ужасах, даже в талантливом исполнении ,ей казалось кощунственным. Они усугубляли этот далекий от совершенства мир еще больше. Это была правда хуже лжи. Отдыхала только на хорошей художественной литературе. Но её было не так много. Покопавшись на книжной полке, она вытащила О.Генри и Джером К Джерома. Взвесив их в каждой руке, как будто это могло повлиять на её выбор, остановилась на Джероме.
   Через несколько минут раздался грудной смех. Читать она любила с упоением, если смешно - хохотать до всхлипов, если грустно - рыдать в три ручья. Здесь рыдать было не над чем, оставалось смеяться до слез. Жаркий полдень, вкусная еда разморили Руфь и ее стало клонить ко сну. В соседнем доме кто-то играл на гитаре и пел. Пел замечательно. Вдруг перед ее глазами появился Виссиан. Он стоял перед ней как живой. Каштановые кудри, широко раскрытые большие голубые глаза, нос с горбинкой и крупный алые губы. Он не был красив в классическом понимании этого слова, но так обаятелен, добр, легок. С ним было одновременно и тепло, и надежно, и весело.
   Вдруг видение улыбнулось и протянуло к ней руки.
   С момента их расставания она приказала своей памяти забыть его полностью. Уничтожить физически? До этого она не опустилась, как-никак она была дочерью своего отца. Но забыть его так, как будто его и не было, она смогла. Был период, когда она думала выпить эликсир забвения, но могло забыться все, что у нее было. Поэтому она воспользовалась более земным, но не менее действенным способом - своей волей. Её у неё было не занимать.
   Почитав еще немного, но так и не отвлекшись, она решила немного поспать. Легла и провалилась в сон. Во сне Виссиан плел ей венок из полевых трав и пел, а потом они бегали по полю, смеялись, падали в траву и целовались. Она проснулась резко, с колотящимся сердцем, от чего-то распухшими губами и полным непониманием происходящего.
  
   Глава 49
  
   Труа был в шоке. Ночь, чужой век, чужой город. Вон вой слышен за городом, то ли волков, то ли шакалов. Он перелез через забор и укрылся в саду.
   - Руфь! -, забылся он, - Какое красивое и нежное имя .- Он покопался в сумбуре своих мыслей и чувств, но ничего не понял. "Может к ней? Но что я ей скажу? Тогда к Шату! Он-то мне точно что-то скажет. Ладно, как-нибудь продержусь до утра, а там посмотрим", решил он, закутался поплотнее в накидку и устроившись на куче чего-то мягкого, кажется шерсти, и заснул.
  
   Глава 50
  
   Поздним летним московским вечером, после длительных словесных баталий, было наконец-то решено: мальчика, т.е. Андрея, ни в какую гостиницу не отпускать. Слава Богу, в квартире две комнаты для гостей ,не считая гостиной, кабинета, спальни Маримури, маленькой комнаты для Элен и Жюля, и столовой. Развернуться было где. Даже когда в доме собиралось все семейство и тогда мест всем хватало. А ведь это - бабушка, дедушка, Элен, Жюль, Поль, Софи-Элен, Маримури, Пётр с женой, Ванечка, Тина, Лука, не считая постоянных гостей, в количестве одного, двух, трёх, четырёх и т.д. человек.
   Затем мальчика с девочкой отпустили погулять. Андрей с Маримури бегом сбежали от этой веселой профессорской семейки, и пошли бродить по бульварам.
   - Слушай, а может ты все-таки сумасшедший? - поинтересовалась Маримури. - Ты кто по гороскопу?
   - Нет, не сумасшедший, ни по гороскопу, ни по жизни. А так, я - Стрелец и Дракон.
   - Здорово! Ты мне совершенно не подходишь! Я - Водолей и Коза.
   - Ерунда. Проверенно жизнью. Папа с мамой по гороскопу вообще не должны были встретиться. И ничего. Влюбившись сразу, поженились в три дня, меня родили в девять месяцев и дружно, шумно и любовно прожили двадцать восемь лет. Отец из-за мамы даже на берег списался и ушел в Морское министерство. А мама променяла карьеру оперной певицы на преподавание в консерватории. Вечно спорят, ссорятся, что-то выясняют и не могут друг без друга ни минуты. Вот так!
   - А у меня Элен - Лев и Лошадь. Представляешь, хотя бы чуть-чуть, что это за ураган, тайфун, цунами и извержение вулкана в одном флаконе? Если она в эмоциях, главная задача - выжить, если она спокойна - на её мудрости можно города строить. Слабые места её это - дети, старики, звери и пропавший брат Павел,отец Петра, о ком я тебе рассказывала. Знаток Египетской жреческой школы и ее средиземноморских последователей. Папулечка у меня был замечательным, - здесь голос Маримури стал нежным и грустным. - У него были замечательные руки, сильные-сильные, темновишневые глаза, нос с горбинкой. Он умер, когда мне было десять лет. Больше всего я помню, как он любил кружить нас с мамой на руках. И запах... Такой удивительный папин запах: тепла, табака и, почему-то, - моря!..
   - Не грусти, малыш! Ты же знаешь, смерти нет, есть только расставание до встречи!
   - Знаю, но иногда мне так его не хватает. До слез... Кажется, только он бы мог все понять и успокоить.
   - Слушай, а что Жюль? Мне кажется, он влюблен в твою маму!
   - Жюль? Жюль - это ожившая баллада менестреля. Он влюбился в Элен с первого взгляда, и с тех пор взгляд на нее у него не менялся. Если бы ты видел, что с ним творилось, когда она согласилась выйти за него замуж. Он забылся от счастья так, что чуть не попал под машину, точнее, попал, с ним ничего, а вот шофер получил тяжелое моральное увечье - ну-ка, кинься кто-то тебе под колеса! Но финиш был, когда мама ждала близняшек. Сдувал пылинки!? Это ничего не сказать! Он на нее разве только не молился. Хорошо, хоть работу не бросил.
   - А как мама переносит это обожание?
   - Стойко и мужественно! - засмеялась Маримури. - На самом деле он очень умный, веселый и добрый. С чудесным чувством юмора.
   - Это точно! Один рассказ о том, как он дрессировал верблюда в зоопарке, чего стоит!
  
   Глава 51
  
   Шат любил поесть. Была у него такая слабость. Да это, впрочем, легко объяснялась. Подпитываться легкой энергией ему было не дано. А люди последнее время несли такую энергетику, что можно было запросто травануться. Поэтому он предпочитал старинный, надежный, опробованный способ - хороший ресторан в хорошем месте.Такой мягко-ненавязчивый, южно-восточный колорит, легкая музыка, диваны, подушки, свечи, и... хороший повар.
   Недалеко от станции метро "Смоленская" был такой ресторан. Цены средние, сервис - приличный, меню - хорошее, вино - отличное. Тем более, в Москве у него намечалось несколько встреч. Ассоциация темных в этом городе росла не по дням, а по часам. Это надо приветствовать, и приветствовать лично! Обычно он прибегал к магии в редких и необходимых случаях. Магия такая штука, к которой не стоит прибегать по пустякам. Силы, за ней стоящие, темные, слепые, и не всегда предсказуемые. Недолго думая, через несколько минут, в зеленые двери ресторана "Шеш-Беш" входит невысокий сухощавый господин с паспортом на фамилию Шатова Иван Ивановича.
   Только он спокойно и вальяжно расположился в ожидании заказа ,как заметил в углу около окна пару. На эту пару нельзя было смотреть без слёз. Они были так влюблены друг в друга и так увлечены.
   -Это же ни на минуту ничего нельзя оставить без контроля! Как допустили рождение такой любви? Это же наглость и коварство светлых! Они пытаются разбросать семена этой заразы, а потом мы за них отдувайся? А мы потом приводи их в чувство? Шат попытался войти в юношу и управлять его восприятием. То как он увидел девушку, чуть не довело его до слепоты. Нет, он не спорил, она несомненно была хороша, но так обалдеть от женщины? Просто глядя на неё!? Он вышел из Андрея.
   Да, конечно же, это были они. Они тоже оказались поклонниками этого ресторана. Лезть в Маримури Шат даже не стал. Женщины - это такой странной конструкции народ от которой чаще больше мороки, чем толка. Зато здесь легко правят его служанки-бесовки : ревность, зависть, себялюбие, жадность, сладострастие, лживость и пошлая глупость.
   Чем больше он на них смотрел, тем больше им овладевала ярость. Тем более коварные планы в их отношении продумал он. Да,и было из-за чего суетиться. От настоящей и большой любви люди становятся очень сильными, почти непобедимыми. Правда, встречается она нечасто, и разрушить ее хоть нелегко, но можно. Но если сердца бьются в такт, глаза смотрят в одном направлении, а пальцы переплетены естественно как ветви деревьев, то остановить их может только смерть. Их-то да, а - смысл? Любовь - дар Божий, остается светить навсегда.
   Шат прислушался разговору.
   - Ты не представляешь, какой популярностью пользуются его лекции. Непревзойденные бестселлеры Керама во французском искрометном исполнении.
   - Керам - это кто?
   - Ты не любишь историю?
   - Люблю, просто забыл, напомни.
   -"Боги, гробницы, фараоны", лучший популист археологии ХХ века. Жюль сейчас пишет что-то вроде продолжения. Там есть страницы посвященные Элен. Ее прочтение древних герметических текстов по измененной системе дали обширнейший материал о предыдущих цивилизациях.
   Шат начал зеленеть. Жюль и Элен. Сколько он на эту пару угрохал времени, темперамента, вдохновения?! В начале казалось что разлучить их - пара пустяков, а в итоге никакого результата.
   - Он - Козерог и Тигр! И у них гороскоп не очень, но я бы хотела жить как они.
   - Завтра вечером вылетаем! Билеты я уже заказал. Родители будут встречать в Пулково.
   Шат усмехнулся, и принял решение.
  
   Глава 52
  
   К избушке приближались крики. Мы выглянули в окно. Впереди неслась Моква на всех парах, за ней - медведь.
   - Спасите, люди добрые, - вопль в сторону дома. -Ах ты, старый хрыч, - вопль медведю. -Чтоб ты окосел от этого меда. Жадина ты, бурая. Еще приди ко мне лечиться!
   - Это Моква с Рябушкой мед не поделили! - прокомментировал Славин.
   - Дед, как ты не понимаешь. Компьютер-это такая ЭВМ, но только очень маленькая. Монитор у нее, ну, экран, понимаешь? Как у маленького телевизора. А когда папа ездит в командировки, он берет с собой ноутбук. Это - переносной компьютер, сделанный в виде маленького плоского чемоданчика.
   - А монитор он отдельно в рюкзаке возит или в дороге он вообще не нужен?
   - Все. Хочешь увидеть и понять шедевры современной технической мысли - возвращайся домой!
   - Павел Петрович, а может и правда с нами? - вступил в разговор Резико.
   - Нет, ребята, не могу я народ свой бросить, привязался к нему. Тридцать пять лет-срок немалый. Когда попал сюда, мне было двадцать три года. Получается, что большую часть сознательной жизни я провел здесь. И воевал, и пировал, и в плен попадал, и от диких зверей
   - Да, дед! Надо же было так провалиться!
   - Никто не знает точного месторасположения этих разломов. Есть специальные места, "ходы мертвых",которые известны по старинным манускриптам, но они строго охраняются, и случайно в них попасть практически невозможно. При переходе четвертой цивилизации в пятую, и образовались эти пространственно-временные туннели. Попасть в так называемое "прошлое" несложно, а вот уйти отсюда практически невозможно, несмотря на всякие обряды, амулеты, заговоры. Моква, вон, девица из Херсонеса. В конце Х1Х века провалилась и застряла.
   - И замуж здесь вышла?
   - Все не в ее вкусе. И она им страшненькой казалась - тоненькая, черненькая. Сперва побаивались, приглядывались, потом ворожеей прозвали. У нее с детства ревматизм, и погоду чует за неделю. Вот этим она их и купила.
   - А может тебя все-таки вывезти? И Мокву захватить! Свяжемся с Вяземским, попросим помочь.
   - Я здесь нужнее. А вот Мокву могли бы и взять, она девица на выданье.
   В это время в комнату вошла Моква. По тому, каким манером она придерживала платье-рубаху, оттопырив мизинец, я деду поверила.
   - Дорогая Моква, мы с Резико прибыли из ХХI века. Так получилось. Нам надо уладить здесь кое-какие дела и...- тут Резико дернул меня за накидку, на что я пнула его ногой. - Вообщем, мы тут по поручению.
   Моква слушала нас не перебивая.Ее маленькие черные глазки смотрели на нас не мигая. - Мы скоро будем возвращаться, если хотите, мы и вас с собой возьмем?
   - Конечно, хочу! - воскликнула Моква. - А в какое время вы вернетесь?
   - В свое. В другое, мы не имеем права.
   - Но что я буду там делать? - резко загрустила Моква. - Может, из моей семьи никого и не осталось!
   - Не переживай, будешь жить с нами. Раз дед ехать отказывается, будешь бабушке и папе о нем рассказывать.
   - А дальше?
   - Будешь ходить на море, отдыхать, книжки читать!
   - Нет, так я не умею!
   - Ладно, у меня бабушка - заведующая детским садом, возьмет тебя или воспитательницей, или няней! - нашелся Резико. И начал объяснять Мокве все прелести современного мира.
   -Тика, слушай сюда, девочка. Были у меня гонцы из соседних племен. По всем признакам грядет битва темных и светлых, и битва серьезная, если они взялись набирать войска из "прошлого".Поэтому,берите Мокву и марш домой. Темные могут рубить канал, и как - бы вам не застрять навсегда.
   - Дед, иногда ты мне кажешься пессимистом.
   - Это реализм, дорогая, и жизненный опыт.
   - Пиши бабушке письмо, и поподробнее, а то от её расспросов любому тошно станет. И вдруг я что-нибудь напутаю! Жаль фотоаппарата с собой не взяли. Сказали - нельзя. Нарушение закона. Этих законов в перемещении оказалось кошмарно много, хотя в них есть свои замечательные плюсы.
   -Например, Тина.
   - Ого ессенан агапо! Еще вчера я не знала что так прекрасно говорю по- гречески. "Астерос рейсат..."."Боги воспойте Эллады свободного сына..."
   Моква слушала с удовольствием, дед посмеивался.
   - Это вы теперь в школе проходите?
   - Нет, объясняю! Вчера были в Элладе всего один день, даже меньше, пока я к тебе не провалились, и результаты на лицо.
   - Ладно, говорить по - эллински ты научилась там, а Гомера где выучила?
   - Ой, а это был Гомер? Надо же, а я и не знала, так, на языке вертелось, типа Пушкина: "Люблю тебя, Петра творенье..."
   - Значит встреча с дедом тебя взволновала меньше? - то ли подначил, то ли вправду загрустил Павел Петрович.
   - Дедуль, как ты можешь? - тут же взвилась я. - Знаешь, как мы ухаживаем за могилой бабушки? Папа ведь её никогда не видел. А через три года и ты пропал!
   - Тина, у тебя была замечательная бабушка - светлая и какая-то лучистая. А какая она была красивая! Но медицина была не всесильна и в родах она погибла, оставив мне сына. - Глаза Славина странно заблестели. - Мы хотели жить долго и счастливо, иметь много детей, провести сенсационные раскопки, написать книги по археологии, но судьба - шутница, такую жизнь преподнесла! Ладно, долгие проводы - лишние слезы. Пишу письмо и раз пора, нечего рассиживаться.
   .- Моквочка, солнышко, давайте поедим перед дорогой, - заключила я. - А то Бог его знает, что там в пути встретится!
   - Молодой человек, достаньте вон тот туесок. Спасибо. А теперь тот горшочек, ложки я сама положу, а хлеб сам Славин наломает.
  
   Глава 53
  
   Клео, Толик и "воскресший" Петька отдышались и переместились в Фессалоники. Заходя в калитку, Клео обо что-то споткнулась, нагнулась, пригляделась: "Человек! Странно." Труа что-то пробурчал, потом присел, видно приходя в себя, и, наконец, встал.
   - Если ты вор - красть у меня нечего, если ты бродяга - я дам тебе деньги на ночлежку, если ты ко мне за помощью - я сейчас зажгу в комнате свет.
   -О, моя госпожа! Я жду вас уже целую вечность. Я совершенно потерян. Я не знаю что делать. Прошу вас! Я читал ваши знаменитые трактаты.
   -Я пока их не написала! Кто вы?
   -Я магистр Труа. Из средних веков. Здесь, случайно, - о своей миссии он решил не распространяться, мало ли что. - Провалился, знаете ли. Слуга постарался. И теперь просто не знаю куда мне деваться. - перечислял нервно Труа.
   -Не мечитесь, так я никогда не зажгу светильник, - обратилась она к трясущемуся от ночной прохлады и расшатанных нервов Труа.
   -Клео, Клео, - с обоих сторон заверещали дико голодные голоса.- Кушать, есть, и так далее. Животы от голода уже не сводит, еще немного и они сами себя сжуют.
   -Ужасно выражаетесь, друзья! Подождите несколько минут.
   Труа уставился на мальчишек как в присказке о баране и новых воротах. Ребята не смутились и решили его пересмотреть. На третьей минуте магистр спасовал, и отвел глаза. Он решил что молодость бывает на редкость нахальной. Ребята решили, что старость украшает не всех.
   Через несколько минут стол был накрыт. Начали с чаши вина ,а потом пошли - вяленое мясо, сыр, помидоры, зелень, маслины, пшеничные лепешки. Полчаса непрерывного жевания наконец-то сделали свое дело, первым наелся Толик, потом Труа. Петька все еще что-то поджевывал. Клео обошлась лепешкой с сыром, маслинами и вином, так что последние двадцать минут она только наблюдала за опустошением стола.
   Наконец все насытились, и предались сладостному умиротворению.
   Но вот Клео обратилась к Труа.
   -Я слушаю вас, господин Труа.
   -Я - магистр Труа.
   -У нас нет такого слова, господин.
   -Ох, и сам не пойму с чего это я сам к нему привязался?!
   -Чего бы вы хотели от меня?
   -Я как-то потерялся в жизни, во времени, да и в пространстве , - горестно вздохнул магистр. -Жил, понимаете, жил, колдовал понемножечку. Искал философский камень, был почти доволен, и вот, знаете ли, всё в одночасье рухнуло. А ведь я ничего от жизни такого не хотел, только покоя, и возможности заниматься тем, чем я умею.
   -Итак, вы хотите посмотреть свою дальнейшую судьбу?
   -Так, госпожа!
   Клео вышла. Труа, оставшись один на один с ребятами, почувствовал сперва неловкость, потом раздражение, затем желание сделать какую-то гадость, и совсем уже было собрался, как в последний момент опомнился.
  
   Глава 54
  
   Шат был в бешенстве. В борьбе с новоявленной любовью, он решил использовать самый древний, самый примитивный и самый действенный способ - отвлечь внимание на других. Попросту, соблазнить. А там пойдет ревность ,недоверие, обиды, гордость и все дело шляпе. Шат хотел воспользоваться сразу же одной из своих многочисленных исполнительниц. Но, перебирая их, и примеряя их к Андрею, он понимал, даже близко не потянут. Можно, конечно, приворотное зелье задействовать, но в самом начале оно почти не действует, даже если дать ломовую дозу. В худшем - умрет, в лучшем - диареей помучается. Кто осилит это поручение?! Тут Шат вспомнил Труа, и тут же переключился на Руфь. И вот, он, третий битый час пытался выйти с ней на связь. Глухо! Она как будто куда-то пр,овалилась, не оставив и следа для поиска. Прятаться она умела с детства, надуется, убежит, спрячется, закроется энергетическим щитом, да так ловко сделанным, что и не прощупаешь, и сидит, пока самой не надоест. Значит, этот вариант пока отпадал. А не взяться ли пока за Маримури?
   - Маримури, совращать бессмысленно. Дитя любви, раз, в последних семи поколениях браки только по любви, два, отсутствие чувства ревности, три, врожденная вера в Бога, четыре, и откуда они такие берутся? Положительные, сил нет! - Хотел Шат сплюнуть, да любил быть честным до конца. При всей положительности, в Маримури было столь столько пикантности, что она не казалась ни пресной, ни скучной, ни занудной.
   У Шата были хорошие манеры, и достойных противников он уважал, тем ценнее была победа. Но уважение не мешало ему искренне их ненавидеть. Другого более сильного чувства для Шата не существовало. Тут Шат устал от бешенства и перешел к отвлекающей грусти.
   "Вот Маримури, зачем ей этот абсолютно обыкновенный Андрей, и проживут всю жизнь с завязанными глазами, нарожают детей, " - здесь его всего передернуло, -"откроют несколько сот дел и все, тлен, конец, забвение и ничего больше. Или, например, взять ее мамашу несносную. Ну, умерла невестка, погиб брат, завянь, сиди дома, воспитывай втихомолку племянника да слезы лей. Нет, где уж! Ни стона, ни плача!.. С ребенком, и в Москву! И в университет, и на раскопки... И племянник-то попался выносливый, - ни чихнет, ни поперхнется, ни рыдать не начнет! Сколько страхов я ему тогда напустил, так что же, у него только гогот да ржач! Я ему самых страшных посылал, а он им: "Кися". И они просто шалели, ребята мои. А замужество? Мужик был на двадцать лет старше, ну постыдилась бы на старика вешаться, так ,где уж там. Он весь в науке и любви, она вся в археологии, в племяннике и тоже любви. Все им хи-хи, все им ха-ха. Ну, думал, смертью его, наконец, отыграюсь! И что? Пока он усыхал и мучался, они к шахматам пристрастились, рецепты старинные лекарственные опробовали и результаты записывали. И все это с ха-ха, и все это с хи-хи! Думал, тоской ее извести, и тут прокол!.. Как вперлась в свою диссертацию, как будто кому-нибудь она была нужна, кроме нее самой, и все! А потом этот Жюль!
   Здесь Шата повело, и он решил отдохнуть, рассеяться, пообщаться. Борьба со светлыми - это постоянная работа с темными. Их надо привлекать, прикармливать, а то, нет-нет и посереют.
   Приободрившись мыслями о растущих кадрах, Шат направился к прямоугольному серому зданию с вывеской большими золотыми буквами над высокими деревянными дверями.
  
   Глава 55
  
   Руфь закрылась от всех. Она сидела на тахте и смотрела, не мигая, в одну точку. Никто ничего бы не увидел , а Руфь ясно видела в этой точке Виссиана. Если бы она была моложе, или у неё был бы другой жизненный опыт, она бы подумала что сошла с ума. Но ей это не грозило. Виссиан находился в этой точке и смотрел на неё весело улыбаясь и что-то говоря ей.Она старательно прислушивалась ,но его совсем не было слышно, Постепенно точка начала расти, пока не стала окружностью в два метра. Вместе с ней рос Виссиан. У него были всё те же каштановые кудри, и смеющиеся глаза, поцарапанные ноги и руки в глине. Он опять что-то мастерил. В его руках все спорилось : и игра на кимвале, и ваяние из глины. У него получались замечательные игрушки, свистушки, трещалки, все на радость детворе. Игрушки он расписывал красками и сушил на солнце. Особенно ему удавались красавицы и войны. Руфь с сестрой обожали его игрушки.
   Виссиан был сыном одного из самых приближенных царя Соломона. От жены у него были только девочки, а от наложницы, красавицы - сирийки, единственный сын и наследник.
   Они росли вместе, они вместе играли. У царя Соломона было много детей, но больше всего он любил её с сестрой, поэтому всячески баловал и все позволял. Они носились с Виссианом по садам, лазали по деревьям, плавали в реке, катались верхом. И с возрастом отец взирал на их дружбу благосклонно и не чинил никаких препятствий. Только когда они уже вошли в возраст невест, напомнил, что не пристало девицам так общаться даже с собственным братом. Таков закон и обычай. С тех пор они стали видеться реже. И встречи стали совсем другие. Если раньше она могла, обидевшись, повалить его на выжженную землю, или в мягкую траву, и оттаскать за волосы, то теперь, почему-то, даже прикосновение рукавом вызывало какой-то непривычный сердечный трепет, густой румянец щёк и вспотевшие ладошки.
   В детстве он отлично пел. В отрочестве голос ломался, и он больше играл на кимвале. А с семнадцати лет он так запел, что его приезжали послушать из соседних городов и стран. И только услышав его взрослое пение, она поняла, как называется то чувство, которое она испытывала к нему, но стеснялась признаться в этом даже себе.
   Все это со скоростью падающей звезды промелькнуло в памяти и мозгу Руфи. И вдруг выросшая окружность приблизилась к ней и как бы растворилась, вобрав её в себя.
  
   Глава 56
  
   Клео сбрасывала бобы для Труа. Конечно же, многое она считывала взглядом на человека: его состояние здоровья, состояние души, эмоции, чувства, недавние поступки. Но волю провидения она всегда смотрела по священным поющим бобам. Получалось нечто необычное и неожиданное. Таких посетителей у неё за всю практику еще не было.
   -Господин Труа, несмотря на ваш почтенный возраст, а это чуть больше пятиста лет, вы выглядите замечательно. Вы не из бессмертных, вы тот, которому возможно прожить Мафусаилов век. Высший из магов и чародеев наделял этой возможностью лучших своих учеников. Вы один из этих избранных. Но... Ваш жизненный путь пройден наполовину, и только сейчас у вас начинаются самые важные события в жизни. Скоро вам придется вообще решать за кем идти и кем быть. Вас посетит большая любовь, точнее, единственная любовь вашей жизни, и благодаря вашей не растленной похотью душе, она будет счастливой, хотя и не взаимной. У вас будет колоссальная душевная борьба и участие в битве. В битве светлых и темных. Выбирать за вас никто не вправе. Это право человека данное ему свыше, и никто его отменить не в силах. Так что решать вам.
   - Госпожа, вы правы. Но что все-таки мне делать?
   - А чтобы вы хотели?
   Труа замолчал. - Наверное...Нет...Но хотя...Мне кажется в последнее время, я хочу понять смысл жизни. Я имел богатства и мог иметь его ещё больше. Я управлял людьми тайно и явно, но это оказалось скучным и надоедливым делом. Я владел тайными знаниями, но они не удовлетворили меня. Куда я иду, зачем? Куда ведет эта дорога?
   Петька и Толик давно спали в другой комнате. А Клео и Труа все сидели и говорили, пока не стало светлеть небо и блекнуть звезды.
   - Бессмертие не дает радости и счастья, если это не дар Бога. И светлым этот дар не нужен. Рождаясь снова, они прекрасно помнят свой прежний опыт, и просто продолжают развиваться дальше. Темным - труднее, уходя, чаще всего, они растворяются по закону Вселенной и поэтому стараются задержаться на этой Земле.
   - А о любви я могу сказать немного. Такой, которая пришла к вам, мне дано не было. Но, жизнь моего отца, наблюдения над судьбами других людей, тайные знания, говорят об одном - нет силы, которая была бы сильнее ее, радостнее и бесконечнее.
   Труа сидел задумчивый и одухотворенный:
   - У нее такие чудные глаза. Как темная, черная ночь. И только искорки вспыхивают в них, когда у неё меняется настроение. И такое имя у нее, тянучее и сладкое-Руфь...
   - Руфь? - переспросила Клео. - Такая, с красивыми каштановыми волосами и легкой полуулыбкой на губах?
   - Да, вы её знаете?
   - На этот вопрос мне ответить несложно. Это моя сестра!
   - Позвольте, так сколько же ей лет?
   - Вот уж не думала, что вы из тех мужчин, которых может остановить возраст женщины!
  
   Глава 57
  
   Конечно же, письма на бумаге гораздо удобнее. Во всех смыслах. И писать, и переносить. А тут береста, да в дороге раз сто потерять можно. Но Моква предусмотрительно уложила её мне в красиво вышитую красными петухами сумочку. Выглядела я отпадно. Снизу белый сарафан, сверху красная дедовская накидка, и сумочка в тон. На ногах новенькие лапоточки
   На вопрос о встрече дед ответил предельно четко и ясно. Встреча практически невозможна. Обычно во временные разломы попадают люди или отрицающие высший смысл бытия, или впавшие в непомерное отчаяние и в неизбывную печаль. То есть отрицающие духа Святого. За это они, чтобы не превратиться в темных и не исчезнуть без следа при переходе в жизнь вечную, проходят свою жизнь и творят свои дела в других временных отрезках, уже при этой жизни познавшие часть тайны мироздания. Тогда после смерти душа освобождается, и поднимается в светлые миры, где совершенно упокаивается. А сейчас задача - деда собрать всех, кого сможет на приближающуюся битву.
   Все-таки он славный, и, главное, живой. Вот Элен обрадуется.
   - Резико, слушай, а куда нам теперь? К бабушке - жалко, попадем - не отпустит. Давай сперва к ребятам, а?!
   - Нет, раз Моква с нами, сначала надо её определить.
   -И как ты это представляешь? Доставим её до Москвы, откроем ключом вход мертвых, вытолкнем ее прямо на Остоженку и обратно?
   - Хорошо, а какие варианты ты предлагаешь?- невозмутимо спросил Резико.
   - Почему всегда и всё должна решать я?! - хотела возмутиться я, но вовремя вспомнила о своевременном появлении Резико на поляне.
   - Значит так, надо проведать ребят! Вдруг их тоже куда-то позашвыривало, а? Вдруг они умирают уже где-то, без еды, без воды...
   - ...Без компьютера,- не смог удержаться Резико, глядя на мое страдающее лицо и слыша мой скорбный и заунывный голос.
   Я патетически воздела руки вверх, искоса поглядывая правым глазом на деда, а левым на Резико. Так как от природы я не косая, то приходилось смотреть поочередно на каждого из них.
   - В Элладу, так в Элладу, - вмешалась Моква. - Идем.
   - Не идем, а перемещаемся.
   - Дед, дай я тебя поцелую, мой бородатенький. До встречи. И не будь пессимистом!
   - До свидания, Павел Петрович.
   - С Богом, ребята, - сказал Славин, улыбнулся и стал совсем похож на моего самого лучшего на свете папу.
  
   Глава 58
  
   Аэропорт, толчею, оживленную толпу Маримури любила с детства. Во все возможные поездки родители брали ее с собой. Хотя мать Элен, бабушка Маримури, всегда с возмущением поджимала губы при сообщении об очередной поездке. "Ребенок, не щенок, он не игрушка и не развлечение. Как это вбить в твою упрямую голову. Переменой климата, воды, еды ты сбиваешь ей всю иммунную систему. Хотя бы вы, Василий Александрович, как врач, как педиатр объясните ей.". Она всегда называла зятя по имени-отчеству, хотя бы потому, что он был старше ее на два года и был ужасно серьезен, в отличие от ее собственного мужа. Тоже врача, но хирурга, которого до старости никак по-другому не называли, кроме как "наш Иосичка". Василий Александрович брал тещу под локоток, приобнимал за талию, отводил в сторонку, церемониально целовал ручку и интимно шептал: "Вы же знаете, с Еленой спорить - себе дороже, пусть решает сама. А потом, я тоже еду, буду личным лечащим врачом". "Ах, вы в сговоре", - вздыхала бабушка и отступала.
   Обычно в Питер Маримури добиралась на поезде, а летела она туда впервые. Если честно, аэропорт не произвел большого впечатления. Зато, что была за встреча! Их встретили прямо у трапа в нарушение инструкций. В этом были видны папины связи.
   - Лелюсь, ты только посмотри какая красавица! - услышала она, как только встала на третью ступеньку трапа.
   - Олежек, тише, - вступила мама Андрея, и сама же продолжила отлично поставленным низким голосом, - деточка, Андрей был абсолютно прав. Вы само очарование!
   Любая девушка или задрала бы нос, или подумала бы об их неадекватности, но для Маримури после ее многочисленной славной семейки никакие отношения не были проблемными.
   До дома домчались быстро. У Казанского направо, вдоль канала, по улице Грибоедова, третий дом налево. Место славное - ощущение настоящего Петербурга.
   Андрей светился как искусно натертый хрусталь. Дома было светло, просторно и уютно. Громадные потолки, лепнина, камин за золочеными дверцами, черный рояль и масса картин и фотографий по стенам. Маримури улыбнулась - прямо как дома. В огромных окнах полоскались белые ампирные занавески, а в столовой был накрыт стол. Милейшая домработница Нюся встретила их в прихожей. Таких сейчас и не встретишь: гладкие седые волосы, строгое синее платье, красивый кружевной воротничок и большой в мелкую оборочку белый передник. Ладная, круглая с живыми серыми глазами, улыбкой и благостной манерой складывать руки на животе. Все она делала плавно, ладно, вроде бы не спеша, и в то же время очень быстро.
   - Это моя няня, друг и кормилица - Нюся, - представил ее у порога Андрей.
   - Ну вот, а я всегда думал, что кормилец - я, - вступил отец Андрея.
   - А я всегда думала, что твой друг - я, - не замедлила мама.
   - Няня уж точно - я, - заключила Нюся, рассмеялась звонким, добрым смехом и поцеловала Маримури в щеку.
   От обилия закусок и посуды в глазах рябило. Накормить этим можно было бы роту солдат, а удовлетворить вкус любому гурману и эстету. Белоснежные скатерти и салфетки, столовое серебро, хрустальные фужеры, бокалы, рюмочки, мейсенский фарфор. Шампанское в ведерке со льдом. Гусь с яблоками, поросенок, фаршированный гречневой кашей, заливное, салаты, индейка. Фрукты ярусами лежали в вазах. А хлеб? Хлеб лежал, нарезанный аккуратными треугольничками, в шахматном порядке в большой берестяной вазочке.
   - Маримури, садитесь сюда, ко мне поближе, - сказала Лелюся.
   Тут же вступил Олежек. - А тогда я сюда.
   - Нет, предки, я млею! А мне может вообще на кухне поесть? - не выдержал Андрей.
   Нюся прыснула, за ней засмеялись все остальные.
  
   Глава 59
  
   Квартира по улице Прямикова, дом 6, опять осталась пустой. Только легкий сиреневый дымок вился в воздухе, закручиваясь в спиральку. Но ее уже никто не видел.
   Руфь перешла в эту огромную радужную окружность и оказалась на лугу. Луг был просто огромный. Над медвяными травами летали юркие пчелы, мохнатые шмели и разноцветные бабочки. Чего только не было на лугу: и маки, и ромашки, и цикорий, и медуница, и еще множество ярких с изумительным запахом цветов, покрывавших этот безграничный луг. Где-то вдали, за горизонтом виднелись холмы, но они были так далеко, что их, практически, не было заметно.
   Виссиан стоял, держал ее за руки и что-то негромко пел. Волосы пленительно рассыпались по его плечам, но это делало его вид только еще более мужественным. Юношеская небритость приятно смотрелась на его молодом лице, широко распахнутые зеленые с медовым глаза смотрели так, как только может смотреть влюбленный юноша в восемнадцать лет. Тут было все: и восторг, и обожание, и предощущение блаженства, и обещание рая, и страх, и гордость, и уверенность в своей любви.
   "Так могут смотреть редкие из людей". Это последнее, что смогла подумать та Руфь, которая жила в лучшем из приморских городов, и преподавала в музыкальной школе N1 для особо одаренных детей. Потому что на поле появилась юная восемнадцатилетняя Руфь. Та, которая еще не знала всепоглощающих ревности, ненависти и равнодушия. Она стояла такая прелестная, что казалось вся природа, загляделась на нее.
   Она смотрела на Виссиана с нежностью, любовью и доверчивостью необманутой никем души. И разноцветная радуга затянула небо над лугом своим пологом, оставив только смех и голоса, уносящиеся ввысь.
  
   Глава 60
  
   - Раз! - начала, было, отсчитывать я. Но зря. На "3" мы уже очутились в пыльной квартире второго этажа старого дома на Сивцевом Вражке.
   - Резико! - своим обычным голосом завопила я. Моква быстро прикрыла уши руками. Резико обернулся.
   - Ты что наделал? Я понадеялась на тебя, что мы перенесемся в Элладу, а ты? Ты провокатор! Нет, ты предатель, нет, я просто слов не нахожу, кто ты такой!
   - Тика! Как ты не понимаешь? Мы в ответственности за Мокву. Она человек, и, к тому же, женщина. Куда ей с нами? Ее надо пристроить, адаптировать.
   Я немного подостыла. В чем-то он, конечно же, прав. Просто, если Элен упрется рогом и не отпустит?
   - Отпустит, отпустит, - будто подслушав мои мысли, успокоил Резико. - Ребят-то возвращать придется. Ведь не только для встречи Димки и Агапе нас посылали. Не волнуйся зря!
   Хоть он и был прав, но я тоже имела право на легкую истерику.
   - Да, так Элен и уговоришь. Она ни за что теперь не отпустит, - сказала я больше из чувства противоречия.
   Дойти до Маримуриного дома было трехминутным делом. Этот дом украшает с одной стороны громадная черно-белая корова, а с другой, плохо вяжущийся с оригиналом, памятник Булату Окуджава.
   Окуджава у нас любили все. Когда у папы было настроение и время, он брал гитару, мама устраивалась напротив, Ванечка и я по бокам, Лука садился маме на колени и застывал. Это у нас называлось позднеклассические музыкальные вечера. А Элен любила читать что-нибудь из Булата Шалвовича наизусть, а более всего:
  
   Прощай, прощай! Да я и так прощаю
   Все, что простить возможно, обещаю
   И то простить, чего нельзя простить.
   Великодушным я обязан быть.
  
   Двери нам открыла Элен. Встретила так, как будто мы из хлебного вернулись. В глубине квартиры о чем-то громко разговаривали Жюль и Вяземский. Элен поздоровалась с Резико и Моквой, чмокнула меня в щеку и помчалась в комнату.
   - Моква, походите. Будьте как дома.
   - А чья это квартира?
   - Бабушкина.
   - А где бабушка?
   - Только что нам дверь открыла! Это и есть бабушка. Точнее, это теперь Маримурина квартира. Ну, моей тетки.
   - А где ваша тетя? За покупками, на Кузнецком?
   - Да вы что, она магазины терпеть не может. Сейчас, наверняка, на работе. Она следователем в МУРЕ работает.
   - Как работает? Как следователем?
   -Ладно, Моквочка, объяснять так долго, что в прихожей и смысла нет начинать. Пошли в гостиную.
   В гостиной никого не было. Бабушка, Жюль и остальные были в столовой.
   Мне не терпелось рассказать бабушке о дедушке. И начала я с порога.
   - Элен, знаешь, кого я сегодня видела?
   Наконец все поняли, что произошло,что мы вернулись, да, к тому же, не одни.
   - Ой! Простите великодушно, - сказала Элен своим контральто и продолжила - А вы откуда, душенька? - И, наконец, до нее дошло - Как интересно вы одеты?!
   - Мадам, в основном я из девятнадцатого века. Но последние сто лет я провела, кажется в VI века.
   - Бедняжка, вы, наверное, устали? Пойдемте в ванную. Если понадобится что-нибудь из гардероба, мы можем подобрать. Меня зовут Элен. А Вас?
   - Мама звала меня Марией, а в лесу прозвали Моквой, может за чрезмерную сентиментальность. Да и имени Мария у них не знали.
   - Мария, а можно просто Машенька? Что за церемонии, а?
   - Конечно-конечно, но так меня уже сто лет никто не называл, - расплакалась Моква.
   И они собрались в гардеробную.
   Я не выдержала:
   - Слушай, я думала, ты меня не выпустишь отсюда, на Резико орала как дикая ослица, а ты даже не обращаешь на меня внимания. Это же просто обидно. Хорошо, я тебе ничего не скажу. - И, отвернулась.
   -Тикуш, ну у нас же гости?!
   - Ты, хотя бы, спросила, откуда мы ее привезли. И как тебе наш с Резико прикид? Арбат тащился. Думали мы из Вахтанговского сбежали, хорошо, бежать недалеко.
   - Выглядите замечательно. Лучше некуда. Правда, в этом сезоне - не совсем в тему. А Мария откуда?
   - Из Новгородских лесов, между прочим. Думай-думай. Сличай факты. Шевели мыслью нетленной, - язвила я.
   - Так, - начала Элен, и, не выдержав, присела на пуфик. - Не тяни.
   - Бабуля, я деда нашла! - заорала я на всю квартиру. Элен схватилась за шею. В комнату ворвались Жюль и Вяземский.
   Торжествующая я вышла на середину комнаты, и развернула берестяные послания.
   Бабуля изменилась в лице. Оно, как будто, стало тоньше, нос заострился, и во все лицо громадные сине-зеленые глаза. Когда она взяла письмена, первое, что сделала она, прижала их к сердцу, потом поцеловала и только потом стала их разбирать. Смеяться она стала с первой же строки.
   Две другие бересты я протянула Вяземскому и Жюлю. Почти сразу же они присоединились к Элен. Первой не выдержала именно она:
   - Дорогая Еленочка! Я очень огорчился, что ты провалилась на вступительных экзаменах в театральный. Я думал, ты девочка талантливая, а видишь как, такая же, как и я, археолог. Твои раскопки скоро пройдут сквозь толщу не только песка, но и пространства и времени. Но я, все-таки, надеюсь с тобой не встретиться.
   Ее стал перебивать Жюль:
   -Уважаемый Жюль. Зная свою сестрицу, прошу прощения за ее взрывной характер, необузданный нрав и богатый интеллект, что даже в наше время было тяжким бременем, а в ваше, наверное, невыносимым гнетом. Только не прибегайте к силовым или волевым методам, тогда она становится особенно неуправляемой и опасной. Ее лучше задабривать хорошей музыкой, интересными темами и молочным шоколадом, в летнее время можно черешней и вишней.
   - Нет, ребята, слушайте: - Витька! Это что-то. Провалился - ерунда. Стал вождем. Трижды попадал в плен. Ел медвежатину, барсучатину, про лося вообще молчу. Вот бы тебя сюда. Может быть, и построили бы великое будущее. Я как организатор, ты как идеолог. Жаль нельзя сюда. Так, мечты одни. Но на кулаках я бы сейчас с тобой поборолся. Небось заматерел, Вяземский, или жирком заплыл, бороду отпустил, очочки, галстук, пиджак, трость с набалдашником?
  
   Глава 61
  
   В Париже было душно и жарко. Шат сидел за столиком в кафе и потягивал холодную минералку. Кондиционер работал во всю силу, и Шат нервничал за свою поясницу. Маг магом, а здоровье беречь надо.
   Все силы зла были в боевой готовности. В кольце царя Соломона мелькали лица демонов, одно за другим. Они отчитывались о проделанной работе. Шат умел читать по губам, поэтому для отчета ему вовсе не нужно было выпускать их наружу. Зачем столько шума, пыли и лишних проблем. А так все чисто и чинно. Шат любил чувствовать себя респектабельным господином.
   Оставались двое: запропастившийся Труа и скрывшаяся Руфь. Оба были скрыты непонятными защитными сферами. Сферу Руфи он вообще не смог определить. А Труа защищали светлые. Сперва он рассмеялся. Что было им с ним возиться? Одних смертей сколько висело на нем. О какой защите речь! Но смех у него прошел. Потом пришла досада, за досадой гнев, потом ярость. Но, несмотря на все усилия, поднять сферу не удавалось, и это при всем его таланте, практике и могуществе. Не выдержав, он раскрыл кольцо и вызвал демонов с приказом найти и приволочь Труа живого или мертвого немедленно.
  
   Глава 62
  
   Руфь и Виссиан наслаждались друг другом и окружающим их миром. Они были так поглощены, что ничего не замечали. Вдруг, на востоке стали собираться облака, большие белые как горы взбитых сливок, они неслись очень быстро. Из облаков послышался голос царя Соломона: - Руфь! Вспомни! - еще дважды голос произнес те же слова. Руфь остановилась как вкопаная. До этой минуты она была просто дочерью царя, восемнадцатилетней Руфью, и в миг вспомнила все, все эти три тысячи лет! От этого всего она, как от удара, закрыла лицо рукой. И, вдруг, по нему потекли слезы. Виссиан был встревожен, но не напуган. Он был готов защищать ее от всего мира, видимого и невидимого, понятного и непонятного.
   Руфь плакала так печально, так безутешно, что цветы на поле сжали от горя венчики своих лепестков и закрыли листиками головки. Померк луг, и почернела радуга. Мир изменился в полсекунды.
   Но...
   Подняв заплаканные глаза трехтысячелетняя Руфь взглянула на восемнадцатилетнего Виса так влюбленно и так доверчиво-беззащитно, что прогремевший гром и порыв ветра развеяли все облака и тучи, и от сияния ее глаз цветы опять открылись.
   - А теперь все мне объясни. - Схватил Вис ее за руки.
   - Нет, я не могу. Это так сложно, что ты не поверишь.
   - Говори, любимая. Меня ведь тоже нет. Я - это твоя память и любовь, а телесный Вис умер давным-давно.
   - Нет. - Губы Руфи скривились в страшном рыдании. - Нет. Нет. Нет. Нет, - причитала она отчаянно. - Не говори мне так, скажи мне, что все этоне так.
   - Моя любимая, не плачь. Моя желанная, не плачь. Я могу умирать сто тысяч раз, но моя любовь к тебе не умирает. Это точно. Это так же точно, как и то, что я тебя люблю. И этому не будет конца.
   Руфь еле-еле сдерживала рыдания. Но какие-то они были мучительно сладкие. Виссиан гладил ее по волосам, изредка смахивая слезы кончиками пальцев.
   - Мои брильянтики, раз - брильянтик, два - брильянтик. - Так он перечислял, пока она, наконец, не перестала плакать и не рассмеялась.
   - Что мне делать, Вис? Что мне делать без тебя сейчас, Вис? Как мне жить?
   - Красиво и весело. Посмотри, какая ты у меня красавица и умница. Ты лучшая из всех. Я никогда не оставлю тебя. Теперь, когда ты это будешь знать, тебе будет гораздо легче жить. У тебя есть долг. Вот и сейчас о нем нам напомнили. Не переживай, все будет хорошо, - сказал он, но на глазах у него появились слезы. Они блеснули и тут же высохли.
   - А теперь о том, ради чего нам разрешили встретиться.
   - Нам разрешили встретиться?
   - Да. Все годы земной жизни я мог смотреть на тебя только в мечтах. Ты так усердно от меня закрывалась, что я не смог тебя нигде найти.
   Это была правдой, все свои силы она направила на побег и полную изоляцию от него, в мыслях, чувствах, воспоминаниях.
   - Скоро битва.
   - Знаю. А разве мертвые в ней участвуют?
   - Нет, но я представитель рода и его основатель, поэтому я выступаю как защитник. Перед этой битвой ты обязательно должна знать точно и твердо, что я люблю тебя. И больше ничего не важно. Настоящая любовь вечна. Помнишь, как в школе, что вечное и предвечное? Бог! А Бог это и есть любовь.
   Вдруг, у Руфи при взгляде на профиль Виса промелькнула какая-то неясная мысль.
   - Ты знаешь, ты мне кого-то напоминаешь, а кого - не пойму.
   Виссиан промолчал.
   - А как у тебя сложилась жизнь? - ревниво спросила Руфь. Ты привел жену, основатель рода?
   - И у меня было три сына и ни одной дочки. А я так хотел, чтобы она родилась, и я назвал бы ее Руфью. А потом я погиб. На войне. Молодой был, глупый, влюбленный. Как только ты исчезла, я чуть с ума не сошел. Искал тебя повсюду. И повсюду тебя видели, а я тебя так и не нашел. Прошло десять лет, умирал отец, других наследников не было. И он заставил меня поклясться, что я не оборву древний и славный род, как я хочу оборвать для меня постылую жизнь. Он очень любил меня. Через три года у меня было три сына, и еще через год я погиб. Я был неплохим воином, но я искал смерти. Сперва она от меня бегала, но я все-таки смог ее догнать. Уже потом я понял, какой я был глупец. Оставил не только детей, но и тебя. Ведь пока я был жив, была жива и надежда, но тогда я этого не понимал. Зато потом я охранял своих сыновей и весь их род с особой ревностью и тщательностью.
  
   Глава 63
  
   - А теперь, отведав тещиных деликатесов, пора в ЗАГС, - заметил Андрей и стал вытаскивать Маримури из-за стола
   - Андрюша, что за манеры? Олежек, скажи ему!?
   - Правильно, сынок. Быстрее, девка, страсть хорошая, из-под носа увести могут. Значит тащи свою ненаглядную.
   В прихожей Андрей подхватил ее на руки и начал кружить.
   -Я люблю тебя! Люблю! Люблю! Люблю!
   С обеспокоенным лицом влетела Нюся и мирно сложила руки на переднике. Маримури вырвалась.
   - Оказание сопротивления органам милиции при исполнении служебного долга, ай-ай-ай, гражданочка Маримури, нехорошо. Придется пройти в отделение.
   - Чучело-мяучело ты после этого!
   - Это ты от любви ко мне или от нежности?
   - Андрюшка - хрюшка!
   - Маримури, Маримури ..., - рифмовалось плохо.
   - Работайте, работайте, Демьян Бедный! Совершенствуйте слог.
   - Буду звать тебя Машкой и все! А на Машку знаешь, сколько рифмы?
   Глаза у Маримури зажглись недобрым огнем.
   - Не сдаюсь, но признаю свою ошибку.
   - Ну-ну! И это за тебя ты предлагаешь выйти мне замуж?! Это же катастрофа. Лучше сразу же в Неву!!!
   - В Неву далеко. А ты что плавать не умеешь?
   - Первый взрослый по плаванью, обижаешь.
   - А как же тогда в Неву?
   - Тебя топить!
   - Фу, а я уже, было, испугался, что топиться собралась, как Му-Му!
   - Неуч, она не сама, Герасим ее так пылко и страстно любил, что сперва утопил, а потом от барыни-то и сбежал. Нет, чтобы защитить того кого любишь. Ни-ни, сперва как барыня велела, а потом в бега. Чем бы ему собака в городе помешала?
   - Слушай, а на какое число свадьбу назначать? - спохватился Андрей.
   - Не знаю, - отвлеклась от Тургенева Маримури.
   - Ты подходишь к этому вопросу как-то несерьезно.
   - Два дня назад у меня вообще этого вопроса не было.
   - Может, ты об этом мечтала, как все барышни: лимузин, белое платье, вуаль, белые атласные перчатки.
   - Какая пошлость. Как ты мог об этом подумать?
   - Тогда в аквалангах на дне Красного моря под руководством инструктора?
   - Андрюш, ты еще предложи с парашютами спрыгнуть и, в тянущей душу улыбке, запечатлеться на память.
   - Тогда, что?!
   - Пока не знаю. Давай с датой определимся.
   - Это еще придется в ЗАГСЕ уточнять. Там очереди на месяц вперед.
   - Все-таки быстрее, чем в Москве. Там не меньше двух.
   - А ты откуда знаешь?
   - Подруга весной замуж выходила. А что? Какой вы ревнивый, товарищ капитан!
   - Не обзывайся.
   - А по званию к тебе можно только начиная с генерала обращаться?
   - Ты знаешь, работать в органах люблю, а звания не греют. Сам не пойму, почему.
   - Как дочь педиатра устанавливаю: будешь менять профессию.
   - Интересно, это на какую?
   - Пока не знаю, - сказала Маримури и сделала большие глаза.
   - Так, что с свадьбой? - не дал сбить себя с мысли Андрей.
   - Драки, разбойники, кони, скачки, погони, перестрелки, рукопашный бой. Раненый жених, невеста, перевязывающая куском платья раны. Они целуются, все плачут, Happy end и есть, что вспомнить.
   - Однако..., - озадаченно крякнул Андрей. - Для тебя, дорогуша-Маруша, придумаем! Вот видишь, зарифмовалось. Балет, опера, кордебалет, Ленфильм. В общем, сделаем, как ты хочешь.
   - Конечно, я же принцесса, а ты мой рыцарь!
   - Только не говори теперь что ты Фиона, а я твой любимый Шрек.
   - Это мысль, конечно. Но ты мой Андрюшенька-душенька, а не какой-то там зеленый красавчик.
   - Значит, я не красавчик, а так себе, разъевшийся принц. - Андрей обиженно прищурил глаза, а потом рассмеялся так громко, что на Невском все стали на них оборачиваться.
   - Пришли.
  
   Глава 64
  
   Небо над Фесалонниками загрохотало так, что казалось оно раскололось надвое, и сейчас начнется что-то ужасное. И действительно началось. Жуткий ветер, который поднял пыль, которая застила солнце. Тут, и там, слышны были раскаты грома, и всполохи молний прочерчивали вмиг почерневшее небо. Началось светопреставление. Статуя Артемиды шаталась, жрицы в ужасе бросились на колени, закрыли глаза, и в последней молитве протянули руки к своему божеству.
   В дом Клео ворвался смерч, она едва успела накрыть сферой невидимости ничего не слышащих ребят: Петьку и Толика. Труа сидел, ничего не понимая, только широко открывая и закрывая рот. Многое он видел на своем веку, многое мог сотворить и разрушить, но такого не видел никогда.
   Через долю секунды смерч вынес его из комнаты с расширившимися глазами и замершим криком.
   Пострадавших не оказалось. Разрушений тоже. И, если, каждый житель и каждый приезжий не видели и не слышали бы всего происходившего, никто бы и не поверил. Но не могла же галлюцинация быть всеобщей?
  
   Глава 65
  
   В здании ЗАГСа было помпезно, красиво и неуютно.
   - Девушка, мы бы хотели расписаться, - Андрей сразу же приступил к делу.
   - Заполните заявления и подходите. Разберетесь? - секретарша, молодая, сдобная, с очаровательными ямочками, протянула бумаги.
   Маримури и Андрей улыбнулись ей в ответ.
   - Ой, какой у тебя крупный почерк! Ничего себе! Тебе же одного заявления не хватит.
   - Покажи свое?! Зато у тебя без лупы ничего не разберешь.
   - Ладно, пусть это будет самая большая разница между нами,- миролюбиво ответил Андрей.
   - Пусть! Хотя в отличие от тебя я совсем не ревнива.
   - Значит, ты никого никогда не любила.
   - Ревность и любовь друг к другу не имеют никакого отношения. Мой дед говорил, что ревность - признак неуверенности в себе. Когда абсолютно любишь, абсолютно доверяешь. И тогда к чему ревновать?
   - Ладно, дописываем. Ты возьмешь мою фамилию?
   - Я же тебе говорила. Женщины у нас в роду умирают под той же фамилией, под которой рождаются.
   - Для меня это будет нарушением традиций. А ты от меня никуда не уйдешь?
   - Никогда. Мы - верные жены и сумасшедшие матери.
   - Девушка, проверьте, правильно мы заполнили заявления? - спросил Андрей. Девушка с симпатией посмотрела на красивую пару, потом на бумаги и в компьютер.
   - Ой, молодой человек! Так на Вашу фамилию уже три заявления лежит!
   - Что-о-о?!
   - Вот, компьютер выдает. На 7 сентября, на 16 сентября и на 21 сентября. Ничего не понимаю! Как так могло получиться?
   - Ерунда какая-то, - и Андрей в растерянности посмотрел на Маримури.
   - Не расстраивайся, это только говорит о том, что ты человек серьезный. Знакомишься с девушкой, и сразу в ЗАГС.
   - Не говори так. Я никогда ни на ком не хотел жениться. Девушка, Варвара, - прочел он на бейджике, - проверьте, что это такое, и покажите мои старые заявления.
   Варвара начала копаться в документах.
   - Нет ничего, а компьютере есть.
   - Значит, принимайте и сегодняшнее.
   - Конечно, конечно, - и она беспокойно посмотрела на безмятежную Маримури.
   - Оформляйте, оформляйте, я согласна выйти за Андрея Олеговича Турнова, и быть с ним в печали, и в радости.
   В воздухе запахло серой, компьютер отключился, включился и показал, что никакого компромата на господина Турнова нет.
   Дешевая проделка господина Шата провалилась, но надежду он не оставил.
  
   Глава 66
  
   Магистр Труа с теми же расширенными от ужаса глазами и открытым ртом очутился в Париже XXI века, в кафе, за столиком напротив Шата. Великий маг был и доволен, и не доволен. Доволен мгновенным исполнением приказа, и не доволен состоянием Труа. Это был один из лучших, прилежных и послушных учеников. И что? Разнюнился, растерялся, был просто в панике. "Мельчают наши ряды", - подумал он.
   Магистр быстро пришел в себя. Возраст и выучка дали о себе знать.
   Шат молчал, поглаживая пальцем кольцо. Магистр заговорил:
   -Учитель, задание выполнено не полностью. Девчонка и один мальчишка отправлены в Древнюю Русь. А остальных обнаружить нигде не удалось.
   -Стареете, милейший! Не те силы, не та прыть!
   -Я постараюсь! Нет, сделаю все, чтобы их найти.
   -Не время. Хорошо, что изолировали хотя бы часть. Как вы знаете, Труа, предстоит битва. Величайшая битва темных со светлыми. Она назначена на на ближайшие дни. Все в сборе, в боевой готовности. Остались кое-какие частности, и можно начинать. Но эти частности достаточно важны. Надо разыскать Руфь, - Шат многозначительно посмотрел на магистра. - И приготовить к битве.
   -Но...
   -Разыскать должен человек. Чисто магический подход ничего не даст, потому что не должно быть никакого насилия. Поэтому нужны человеческие логика и чувства.
   -О чем вы, учитель?
   -Ты влюблен в нее, не отпирайся, это будет глупо и смешно.
   Труа промолчал.
   -К сожалению, кроме вас, ее никто не сможет найти. Так что, не медля ни минуты, вы должны ее вычислить, найти и привести. А у меня есть неотложное дело. Если оно выгорит, мы преподнесем светлым хороший урок. А то совсем распоясались. Гуманизм, любовь. Эти чувства и понятия совсем сбивают с толка людей. Мир людей изменился, светлые становятся светлее, а темные темнее.
   - Но как я буду искать ее? Если даже вам, учитель, не удалось найти ее.
   - Просто попробуй почувствовать ее.
   Труа закрыл глаза и представил Руфь. Но перед ним возникли только поле цветов и разноцветные бабочки. Голова закружилась, и в нос ударил пьянящий запах разогретого солнцем луга.
   Шат молчал, о чем-то напряженно думая. Со стороны они представляли странную пару. Один сидел с блаженной улыбкой на губах и закрытыми глазами, другой, прищурив глаза, что-то злобно бурчал себе под нос.
  
   Глава 67
  
   Через минуту Руфь возвратилась в свою комнату. Она хотела закурить, но не смогла. Ее руки, которые только что держал в своих Вис, пахли лугом и цветами. Этот запах являлся явным доказательством того, что все было, а не привиделось. Она в задумчивости села в любимое кресло и отрешенно стала смотреть в окно. Яркий солнечный день за окном завораживал и успокаивал. Мыслей не было, да и чувств тоже. Было только блаженное ощущение счастья и бесконечности.
   Вдруг, раздался звонок в дверь. Некоторое время Руфь не могла понять, что это. Наконец поднялась, вышла в прихожую и открыла дверь. За ней стоял никто иной, как сам магистр Труа.
   - Здравствуйте, я без приглашения. Можно?
   - Какие церемонии, - ответила Руфь, и впустила незваного гостя, хотя больше всего на свете ей хотелось побыть одной.
   Труа вошел, и в растерянности остановился. Что ему делать? Что говорить? Зачем он здесь? Он еле справлялся со своими чувствами, не то что думал, как и что предпринимать.
   Руфь пригласила его в кухню. Усадила за стол.
   - Голодны? Чай, кофе, молоко? Ах, да, молока, к сожалению, нет.
   - Не знаю.
   - Чего не знаете? Что молока нет? - Руфь решила сбить растерянность Труа шуткой.
   - Ничего не знаю.
   Нет ничего труднее для хозяина, чем гость, которого не ждали, да к тому же, который и сам не знает, зачем зашел.
   Руфь стала готовить кофе. Запах кофе смешивался с запахом меда и создавал новое ощущение - ощущение счастья с привкусом тревоги.
   Кофе был разлит по чашечкам и подан на стол. Из холодильника Руфь достала шоколадные конфеты, голландский сыр, ветчину. В красивую плетенку положены разогретые хлебные тосты. Молчание продолжалось, становясь почти неприличным. Но ум Руфи сейчас не включался, а Труа был настолько занят новыми ощущениями, что они не обращали на собственное молчание внимания. Так и сидели, каждый погруженный в собственный мир, и только легкое постукивание чашек о блюдца говорили о том, что в кухне кто-то есть.
   Магистр был в странном состоянии покоя. Как человек, много лет добиравшийся до чего-то, что было ему крайне нужно, необходимо, и, наконец, достигший этого, за минуту до открытия вдруг останавливается, в растерянности, в этом миге счастья, потому что то, что последует за этим он не знает, и хочет насладиться этим моментом, и продлить его.
   Так, промолчав час, они и просидели. Затем Труа встал, попрощался и ушел.
  
   Глава 68
  
   Толик проснулся. Петька сладко сопел рядом. Полежав несколько минут и повспоминав, что они пережили, Толик почувствовал, что он страшно, просто зверски, голоден. Он поднялся и хотел выйти из комнаты. Но не тут-то было. Он делал один шаг и во что-то упирался.
   - Ни фига себе. - Вокруг был чистый воздух, просто прозрачный, в солнечных лучах видны летающие пылинки, а он не мог сдвинуться ни на шаг дальше постели.
   - Ерунда какая-то.
   Наконец, не выдержав, он толкнул Петьку. Петька почесал пятку и перевернулся на другой бок.
   - Нет, ты посмотри, как дрыхнет! Я тут мучаюсь, а ему хоть бы хны. Петька! - заорал, не выдержав, Толик.
   - А?
   - Петька, вставай, мы попались!
   - Что? Где? - вскочил Петька и с размаху во что-то врезался. - Чего дерешься?
   - Глаза открой!
   Петька открыл глаза и ничего кроме комнаты и изумленного Толика не увидел. Потыкавшись минут десять в прозрачную сферу, они поняли, что им никуда не деться и завалились снова в постель.
   - Понятно, - сказал догадливый Петька. - Это защитная сфера. Наверное, Клео закрыла нас, чтобы мы никуда не вляпались.
   - Угу, и что теперь?
   - Да ничего, просто ждать, когда она нас вспомнит.
   - Так и умереть можно от голода.
   - От голода мы так быстро не умрем, а пить, конечно же, хочется.
   - Да, и в туалет не мешало бы.
   И они захохотали.
  
   Глава 69
  
   Нет, бабушка порой была просто невыносима. Сидят, гогочут. А про меня, ну, ладно, про нас, совсем забыли. Хорошо - Жюль, хорошо - Вяземский, но Элен, которая всегда с ума сходила, когда я опаздываю хоть на минуту.
   Я медленно начала звереть. Характер у меня такой - взрывоопасный. На мой вопрос и мое появление они наконец-то отвлеклись.
   - Тикуня, ты - прелесть, - сказала Элен.
   - Резико, вы - просто герой, - продолжил Жюль.
   - Садитесь, ребята и рассказывайте, - вмешался Вяземский.
   - А может, по старой доброй русской традиции, гостей здесь сперва накормят? - не выдержала я.
   - Тикуня, детка, дождемся Машеньки и, конечно же, сядем обедать.
   Резико сел и начал рассказывать все, от дороги к Клео до возвращения в Москву. Я, то и дело, комментировала его рассказ. В момент появления меня на поляне, я пнула его ногой, чтобы не наболтал чего-нибудь лишнего. Чем дальше он рассказывал, тем серьезнее становились их лица, с момента о начале битвы светлых и темных они слушали, затаив дыхание.
   - Началось, - проговорил Жюль.
   - Начинается, - поправил его Вяземский.
   Элен молчала, только нервно перебирала бахрому скатерти, заплетая из ее длинных кистей косички.
   Моква появилась неожиданно. Отмытая, в Маримурином розовом банном халате, она казалась незнакомой и очень молодой. На голове, из розового же полотенца, у нее был сооружен тюрбан. Только одна прядь волос выбивалась, сбегая по шее красивым длинным локоном. От нее пахло грейпфрутом и еще чем-то очень свежим.
   - Вот это да! - Воскликнул профессор. - Дорогуша, как вы хороши!
   - Мальчики, просто не прилично так смотреть на барышню, - вступила Элен.
   Моква зарделась от смущения и удовольствия.
   - Машенька, пойдемте, что-нибудь вам подберем.
   Я рванула вместе с ними. В гардеробной тоже бывает интересно...Я предлагала свои варианты, Элен свои. Остановиться на чем-то одном мы не смогли. Во-первых, выяснилось, что в Маримурином гардеробе нет платьев. Во-вторых, нет длинных юбок. А те, что были, Моква решительно отвергла.
   - Это даже на подъюбку не похоже, панталоны длиннее этого носим.
   - Уже не носим.
   - Как? А что?
   И тут Элен вывалила кучу нового женского нижнего белья.
   Моква в восхищении перебирала кружевные вещички.
   - А как это носить, и что это прикрывает? - и Моква зашла за ширму.
   - Как удобно!
   - Цивилизация!
   Бабуля перекинула черные широкие брюки и белую в мелкий черный горошек водолазку.
   - Так, остались туфли и волосы, - отметила я.
   Черный лодочки на небольшом каблучке отлично дополнили костюм. Волосы я предлагала оставить распущенными. Но Мокве это казалось неприличным, и она заплела толстенную косу, обвила ее вокруг головы как корону и закрепила заколками. Посмотрев в зеркало, она осталась довольна. Я с Элен тоже.
   - А теперь - обедать!
  
   Глава 70
  
   Наконец Клео вспомнила о своих невольных пленниках и поспешила в комнату. Сфера дрожала от гомерического хохота. Взмах рук, тихое заклинание и ребята оказались на свободе.
   - Клео, милая, спасительница! Спасибо тебе! Но мы умираем с голоду! - успели крикнуть вразнобой Петька и Толик, и бросились наперегонки во двор. Когда они вернулись в комнату, стол уже был накрыт.
   - А теперь, мои дорогие, мы должны решить, что вам делать. Можно отправиться обратно, но у меня нет ключа от хода мертвых. Я могу вас вывести другим способом, но, тогда, возвратиться сюда или в другое место вы уже не сможете, и на этом ваша миссия закончится.
   - Нет!!!
   - Конечно, нет!!! - в один воскликнули оба.
   - Тогда, чтобы не мучиться бездельем, Петр и Анатолий, вы отправитесь в гимнасий к моему другу Бианту из Приены голос. Согласны?
   - С удовольствием. Когда?
  
   Глава 71
  
   Шата трясло. Ему, могущественнейшему из магов, ему, посланцу темных сил и основателю всех темных организаций, ему, кто смог повлиять на решение суда над этой девочкой - Жанной Д`Арк, которую защищал сонм ангелов, ему... Тут внутреннее велеречие Шата поутихло, и он обратился мыслями к практике. Уничтожить Андрея и Маримури физически, было делом трудным, но вполне возможным. Но, сойдя с этой земли в высшие сферы в таком виде, в состоянии безусловной любви друг к другу, они давали бы светлым только силу. Да еще какую! Они, по призванию и по назначению, относились к воинам света. Может, они этого не знали, но даже выбранная ими профессия говорила о силе воли, желании делать добро, восстанавливать справедливость и нести ответственность за свой выбор. Шат раздумывал недолго. Женщин он не переносил сильнее. Возможно потому, что они казались более стойкими в больших несчастьях. В мелочах, в быту, сбить их с толку ничего не стоило. Но когда дело касалось того, что они любят всем сердцем, тут им нет равных.
   - Изуродовать? Не пойдет! Изувечить? Выдержат! А! Нет ничего лучше букета смерти. Отличная мысль. Теперь только надо набрать его. - И вот из воздуха, из ниоткуда, в руке Шата стали появляться цветы.
   - Начнем с главного. Цветок ревности, цветок зависти, цветок обидчивости, цветок уныния, цветок отчаяния, соцветие сомнения, сожаление о прошлом, напрасные мечты о будущем и страхи, мороки, заморочки.
   Посмотрев на этот букет со стороны можно было им восхититься, так ярок, экстравагантен и эстетичен он был, но что за ужасы вплелись в эти цветы, какой отравой пахли, какое несчастье несли. Ленточку Шат выбрал золотистую с амурчиками по краю, на большой открытке пламенели слова: "Любимой Марии". Последний штрих, последнее заклятие и проклятый подарок готов. Осталось его доставить. Этот важный процесс он никому не доверил, ни простой, ни сложной магии, ни мелким прислужникам. Еще растащат цветы для своих личных нужд, возись еще. Нет, все самое главное нужно делать самому. Букет был направленного действия, на Маримури. Другим тоже пришлось бы несладко: несколько месяцев бессонницы, обострение всех болезней до опасного уровня, дневные мороки, ночные страхи и обыкновенное невезение. У кого совесть почище, последствия были бы слабее, у кого более отягощена грехами, пришлось бы худо. Откровенно плохих могла ждать смерть. А Маримури должна потерять свою душу. Прикосновение руки и прочтение своего имени замыкало цепь, и последствия становились необратимыми. Андрей бы ее не разлюбил даже такую, но в попытках найти ее душу, он проведет жизнь в жутких муках и сгорит в этой жути раньше срока. Одним светлым воином станет меньше. Двумя.
   Увидев свет в окне Маримуриной квартиры, Шат мстительно усмехнулся. Поднявшись призрачным облаком мимо почтенного консьержа, он уложил букет таким образом, чтобы надпись была видна сразу же. И позвонил в дверь три раза.
   - Маримури, звонят, - закричала Элен из кухни. - У меня руки в масле, скоро придут мужчины, а ужина нет.
   - Тикуня, - мелодично отозвалась Маримури, - я уже разделась, хочу помыться после самолета.
   - Да, одна только я у вас бездельница, - откликнулась Тина. - А кто поможет мне вытащить из пятки занозу?
   На этот вопрос никто не ответил . Все замолчали, задумались и опять начали перекличку.
   - Давай я открою, - не выдержал Резико.
   - Вот еще, мы с тобой дальше всех, - фыркнула Тина.
   Раздался звук наддверного колокольчика. Кто-то все-таки соизволил открыть дверь. Через секунду раздался треск, грохот и появился ужасающий газ, который мгновенно проник во все комнаты.
   - Проводка горит, - предположила Тина, и бросилась с пинцетом в руках в прихожую.
   Да, картина была жуткая. В дверном проеме стояла обугленная как головешка Моква-Маша-Мария. В руках у нее был странный веник. Глаза были выпучены, но взгляд осмыслен. Волос не было вообще, и как-то странно обвисла кожа.
   Все безмолвно стояли и не знали, что предпринять. Первой, как ни странно, пришла в себя Моква.
   - Приехали. Получила
   - Машенька, что это? Как это? Почему это? - Пришла в себя Элен.
   - Это кто-то прислал букет смерти на мое имя.
   - Но кто? Ты в городе всего два дня и никуда, кроме магазинов, еще не выходила.
   - Да, в принципе, это и не важно. По грехам мне.
   - И что теперь делать? - влезла Тина.
   - Остатки букета в мешок, и в воду. Меня вывести на улицу, на перекресток, и облить святой водой с головы до ног. Потом отмыть и облить еще раз.
   - Так, Резико, беги в магазин, купи три пятилитровые канистры воды, вылей ее и бегом в Церковь Святителя Николая, попросишь святой воды, - пришла в себя Элен.
   - Тина, бегом два-три полиэтиленовых пакета. Маша засовывай свой веник смерти, и на набережную. Да, мимо стройки пойдете, киньте в пакет или кирпич или камушек, чтобы не болталась всякая ерунда по реке.
   Через десять минут все было готово. Мокву торжественно провели через черный ход. Хорошо еще на улице были сумерки. Выйдя на перекресток и поставив Мокву прямо по центру, заспорили, кто будет ее обливать. Доверили Резико. Вода, стекая, искрилась, шипела и пропадала на глазах. Через минуту перед нами стояла не молодая Маша, а глубоко пожилая женщина - Марья Михайловна.
   Дома ее отмыли, облили, одели. К приходу мужчин все было готово. Жюль деликатно промолчал, Вяземский деликатно поцеловал ее морщинистую узловатую руку. Моква дробно рассмеялась:
   - Счастлив тот, кто сумеет раздать долги, находясь на этом свете. Тогда на том не спросится. Осталось написать о прошлом, некоторые советы по лечению и заговоры на оберег для непосвященных.
  
   Глава 72
  
   Шат потирал руки от удовольствия. С минуты на минуту у него должна была состояться встреча с Труа. Шат заглянул в квартиру на Арбате и чуть не умер, не будь он бессмертным. Маримури жива, здорова и ничего ее не взяло. От ярости и удивления у Шата отпала челюсть.
   Ярость сменилась каким-то другим чувством, которого раньше он не испытывал. Задумываться над ним он не стал, а тут же приступил к действиям против Андрея. На столе появились три громадные пупырчатые жабы. Одна страшнее другой. Самую крупную он отравил ревностью, чудовищной и изощренной, среднюю - сладострастием, необоримым и постоянным, маленькую - наговорил на страх, бездействие и гордыню. Этих мелких чудовищ никто не видел, стол, за которым он сидел, был заколдован и не вызывал ни малейшего удивления.
   Они должны были отправиться к Андрею Олеговичу Турнову и соответственно, расположиться у него на голове, сердце и животе. Время было позднее и, почти наверняка, подходящее. Три прихлопа, три заклинания и черное дело было запущено в ход.
  
   Глава 73
  
   - "Все свое ношу с собой", - процитировал Толик.
   - "Плавающий на судне не находится ни в числе живых, ни в числе мертвых", - продолжил Петька.
   - Ребята, откуда вы это знаете?
   - Наша историчка имеет греческие корни и обожает философию. Так что без знания семи мудрецов делать у нее на уроках нечего.
   - Может, тогда отправитесь к Фалесу в Милет?
   - "Что трудно?
   - Познать самого себя.
   - Что легко?
   - Давать советы другим", - тут же разыграли его утверждения ребята.
   Клео изумленно улыбнулась.
   - А он уже был в Египте?
   - Кажется, нет, а зачем это вам?
   - Он первым по тени пирамиды измерил ее высоту, хотелось бы отправиться туда вместе с ним, - сказал Толик.
   - Как раз и с Анаксимандром познакомились бы. А у меня так и не получились солнечные часы, погрешность больше чем двадцать минут.
   - Хорошо, дорогие мои, договоримся следующим образом. Я вас отправлю к Фаллесу. Вы не во что не встреваете, никуда не мчитесь, слушаетесь своего наставника, учитесь и по первому моему зову возвращаетесь. Когда вернутся ваши друзья, могу переместить вас без предупреждения. Хорошо?
   - Договорились.
  
   Глава 74
  
   - Нюся, Нюсечка! - Раздался в коридоре крик.
   - Да, Лелюня! Иду! Иду!
   - Нюсечка, мы срочно едем с Олежеком в Кронштадт, у него срочная служебная командировка. Дай нам дорожный чемодан, благослови, и мы поехали. Машина стоит у подъезда.
   - Лелюня, а как же Андрюша?
   - Андрюша сошел с ума и последним поездом помчался в Москву.
   - Конечно же, к Маримури? Прекрасная девочка.
   - Конечно же, к ней! Любовь, молодость, страсть - просто мы с Олежеком двадцать пять лет назад.
   - Двадцать восемь! - Отозвался Олежек.
   - Ладно, двадцать восемь.
   - Ладненько, храни вас Бог, счастливого пути, и когда ждать обратно?
   - Дня через три.
   - В добрый путь.
   - Пока, Нюсечка!
   Как только они вышли, Нюся сняла свой передничек и отправилась в свою комнату, зажгла лампу и легла почитать. Нюся была из Питерского пригорода, из Вырицы, которая славится своими чудными людьми, церковью и святым Серафимом. Неожиданно сердце у нее сжалось и заныло. Она вскинулась, отбросила женский детектив и взяла мешочек с освященной землей. Стало поспокойнее, но тоскливое чувство не отпускало. Тогда она встала, достала старую, сшитую вручную тетрадку, подарок матери, в которой были собраны советы на все случаи жизни, которую она берегла пуще всего. Перелистнула страницу, вторую, третью и никак не могла найти то, что ей было нужно. Глаза начали слепнуть, руки дрожать, но она не сдавалась. Мешочком провела по своим глазам, и зрение улучшилось, хотя и не восстановилось. Наконец, на двадцать пятой странице она нашла молитву преподобному Киприану от чар и колдовства и начала неистово ее читать. Сперва тихо, а потом во весь голос. Один, второй, третий раз, она уже не считала, когда вдруг, в дверь кто-то постучал. Сердце поднялось и упало, она прислушалась, стук раздался еще, тогда она встала и пошла открывать. Посмотрела в глазок - никого. И опять стук - тук, тук, тук.
   В растерянности она постояла пару минут и решила открыть. Левой рукой держась за косяк, правой она открывала замки. Вот последний поворот, но тут мешочек зацепился за задвижку и не давал открыться двери. Она рванула его и дверь одновременно. От резкого движения пришлось отступить вглубь прихожей, и освященная земля высыпалась за порог.
   Тут же поднялся визг, урчание, писк, треск и кваканье. Нюся посмотрела за порог и увидела трех громадных жаб, которые стали на глазах разбухать, краснеть, тлеть и взрываться одна за другой. Через минуту остались только тлеющий придверный коврик и страшная вонь.
  
   Глава 75
  
   Успокоенный Шат, благодушно ждал магистра. Через несколько минут Труа уже сидел за столиком.
   - Мой друг, какие новости?
   - Я нашел ее, учитель.
   - И где она?
   - У себя.
   - Так почему же ты ее не привез?
   - Я не знаю, как это сделать. Вы же знаете, что ее сила в некоторые моменты гораздо больше моей.
   - Да, ее просто так не доставишь. И не соблазнишь. И не напугаешь, задумчиво протянул Шат.
   - А, может, с ней можно договориться? - предложил магистр.
   - Для договора нужно что-то иметь для предложения. Детей у нее нет, друзей у нее нет, нежных привязанностей тоже нет. С сестрой у нее жуткие отношения, и родителей, соответственно, тоже нет. Так, а вот это уже мысль...
   - Вы что-то придумали, учитель? - забеспокоился за Руфь влюбленный магистр.
   - Да. Кольцо ее великого отца, - здесь Шат добавил в голос сарказма, - царя Соломона. Это даже не приманка, это целый гарпун в спину. Руфь женщина слова, слово, данное отцу свято. Пообещать кольцо, конечно нужно и можно, а там, как сложится, - сказал Шат и противно хихикнул.
   На лице Труа не дрогнул ни один мускул. На сердце он срочно наложил заклятие, чтобы Шат не мог заметить его горения. Магистр делал это так быстро и ловко, что сам себе удивлялся. Он не раздумывал и не прикидывал. Его желанием было защитить и оберечь это чудо жизни - Руфь. Это имя он мог слышать и смаковать бесконечно.
   - Итак, Труа, срочно отправляйтесь за Руфью. Думаю, отказа не будет. Уверен!
   - Я верю в вас, учитель! - подобострастно сказал Труа, а Шат даже не заметил грубой лести.
  
   Глава 76
  
   Нет, вы только представьте, Маримури собралась замуж. Моя любимая, моя обожаемая тетка, красавица и умница и туда же.
   Оказывается, Андрюша ворвался в ее жизнь, как ворвался в ее квартиру сегодня утром. Я просто обалдела от экспрессии.
   -Я умираю без тебя! - заорал он ей с порога и подхватил на руки.
   Элен и Жюль смотрели на это с умилением, Вяземский с пониманием, Моква с плохо скрываемой завистью, а я и Резико с разинутыми ртами. Правда, по Резико это не было заметно. Просто я его знаю тысячу лет, и от моего зоркого глаза ничего не ускользает.
   Маримури ни смущалась, ни отбивалась, а просто засмеялась и обняла его за шею. По Андрею было заметно, что он в восторге.
   - Через две недели свадьба! Гостей пора приглашать и платье шить. - Андрей нервничал.
   - Платье будет от нас с Жюлем. И даже не спорьте, - вмешалась Элен.
   - Спорить с тобой бесполезно, мы все это прекрасно знаем! Да и кто откажет твоему чудесному вкусу.
   В принципе, после вчерашнего рассказа Маримури я ожидала чего-нибудь подобного.
   Пообщавшись намного тише, чем обычно, мы отправились на кухню жарить блинчики. Обожаю блинчики, особенно со сгущенкой!
   Только Элен стала переворачивать третий блин, как, вдруг, что-то обожгло меня.
   - Осторожно, - завопила я, - внучку любимую сожжешь!
   - Тикуня, ты о чем, здесь нет никакого масла.
   - А на меня что-то брызнуло, - ответила я и посмотрела на свою грудь.
   Да, это было не масло, это, светясь и переливаясь, меня жег ключ.
   - Ой-ой-ой, ожога нет, но горячо - жуть, - сказала я и сняла ключ.
   Внезапно он поднялся в воздух и полетел в большую комнату, мы за ним. Он остановился в воздухе, а потом залип на стекле больших напольных часов на отметке "3". В комнате послышался бой часов, раз, два, три, и это притом, что часы шли своим ходом и четко показывали без пятнадцати одиннадцать.
   - Началось, - нарушил тишину Вяземский. - Битва назначена, и она будет через три дня. Пора готовиться.
   - И что нам делать? - В один голос спросили я и Резико.
   Андрей стоял растерянный и ничего не понимающий.
   - Вам ждать. Из дома не уходить, дурака не валять.
   Началось самое трудное для меня - терпеливое ожидание.
  
   Глава 77
  
   - Руфь, дорогая, я здесь по просьбе Шата, - начал магистр.
   - По просьбе или приказу? - Руфь особенно не церемонилась.
   - Называйте это, как хотите, но без Вас я отсюда никуда не уйду.
   - Никогда меня не пугайте, я становлюсь агрессивной и неуправляемой, - предупредила его Руфь.
   - Нет, что вы, у меня и в мыслях не было ничего подобного.
   - Что хочет от меня ваш господин?
   - Он мне не господин, он мой учитель!
   - Неважного учителя вы выбрали себе.
   - Не все, что мы выбираем, зависит от нас.
   - Но все в нашей свободной воле, - здесь глаза Руфи сощурились. - Выбор есть всегда.
   - Через три дня начало битвы темных и светлых сил, и великий маг очень надеется на вашу поддержку.
   - Точнее, на мою помощь.
   - Да! Правильнее, на вашу помощь.
   - Вы думаете мне это надо?
   - Вам это очень надо, поверьте. В общем, за вашу помощь он обязуется вернуть вам кольцо.
   - Какое кольцо?
   - Кольцо вашего отца, царя Соломона.
   Руфь замолчала и задумалась. "Ловкий ход, почти беспроигрышный".
   - Я подумаю, и решение сообщу сама.
   - Руфь, что я могу сделать для вас?
   - Вы? С какой это стати?
   - Я..., - голос его дрожал и срывался. - Я... не знаю, как это вам сказать.
   - Скажите прямо, так легче всего.
   - Я, кажется, люблю вас.
   - Кажется?
   Труа побледнел.
   - Когда любишь - ничего не кажется, все знаешь абсолютно точно. Да - нет. Жизнь - смерть.
   - Я неправильно выразился! Я не так хотел сказать, не сбивайте меня. Я вас люблю! Обожаю! Я ничего от вас не хочу, только бы вы были на этом свете, и я хотя бы изредка, на правах дальнего знакомого, мог вас видеть.
   - Шат, конечно, в курсе?
   - Нет, что вы, как вы могли подумать?
   - Вряд ли что-то могло быть незамеченным этим мошенником... - задумалась Руфь.
   - Я не боюсь ничего! - магистр стал собран и задумчив. - После встречи с вами со мной творится что-то странное. Я не узнаю себя. Я не знаю, что я сделаю, что я почувствую. Я какой-то легкий-легкий и постоянно радостный. Вначале я думал, что просто сошел с ума. Теперь понимаю, что нет.
   - Я не знаю, что вам сказать, - ответила настороженная Руфь.
   - Ничего не надо. Вы меня не прогнали - это самое главное.
  
   Глава 78
  
   То, что увидел Шат, разозлило его до невероятности. От бешенства у него стали вращаться глаза, и пеной пошла слюна изо рта. Андрей и Маримури преспокойно наслаждаясь жизнью и своим чувством, шли по солнцем залитой Москва. Минуту на размышление, минуту на исполнение, и Андрей остался один с широко раскрытыми глазами и протянутыми руками. Маримури, не договорив фразы, исчезла. Совершенно. Правая рука была еще полна ощущением ее руки, но в ней ничего не было. От удивления, растерянности и испуга Андрей завертелся волчком, а потом опрометью помчался на Арбат. Позвонить в дверь он не сообразил, и просто стал колотить ее ослабевшими кулаками.
   Элен открыла, впустила в дом и вопросительно уставилась на него.
   - Она пропала, исчезла, растворилась! Я держал ее за руку, и, вдруг, ее не стало! Я не сумасшедший, но она просто растворилась в воздухе.
   - Первое, молодой человек - успокойтесь, второе - расскажите толком, - хорошо поставленным голосом лектора, произнесла донельзя взволнованная Элен.
   - Что рассказывать? Мы шли по улице, и она, вдруг, исчезла. Совсем... И побежал к вам, - Андрей был растерян. - Вы же твердили, что скоро какая-то битва светлых и темных. Я думал - бред ученых, а теперь не знаю, что и думать.
   Вяземский уже успел подключиться к их разговору и слушал внимательно.
   - Понятно, игра не по правилам. Но уж больно разозлили темных своим светом эти молодые люди.
   - Что все это значит?
   - Маримури выкрали темные с целью уничтожить и ее и, тебя.
   - Каким образом?
   - Каким образом выкрали, или каким образом уничтожить?
   - И то, и другое, а главное, что делать? Что делать-то? - чуть не плача, спрашивал Андрей.
   - Убить просто так ее не посмеют, отошлют куда-то и под каким-либо предлогом лишат жизни, тогда и ваше сердце будет разбито, и ваш свет поутихнет.
   - Что делать? - глухо переспросил Андрей.
   - Сейчас подумаем.
   Они переместились в гостиную. На шум и крик вышли все.
   - Так, ребята, - обратился Вяземский к Тине и Резико. - Вот вам и задание. В неизвестные века и земли вывезена Маримури. Надо ее спасать. Так что немедленно в путь, с собой возьмете Андрея, здесь ему угрожает опасность. Сейчас все ему объяснять некогда, сделаете в дороге. Тина проверь ключ, проверьте бобы и побежали.
   Прощание было кратким. Элен стояла столбом. Жюль приобнял ее за плечи, и молчал. Моква была в растерянности. Вяземский завязывал ботинки. Через минуту все, во главе с Вяземским, мчались по улице, через пять минут они уже открывали уличную дверь на Сивцев Вражике, затем дверь не третьем этаже направо. Темная комната, еще один поворот ключа и все смолкло.
  
   Глава 79
  
   Немного подумав после встречи с Труа и, согласившись на условия Шата, Руфь решила встретиться с сестрой.
   На этот раз никакой магической одежды не понадобилось. Она отправлялась не в запредельные земли, а в конкретное время и конкретное место.
   В первую минуту обе стояли в растерянности. Их встречи были непривычным для обеих, но что-то такое было в глазах Руфи, что Клео первой бросилась ей на шею.
   - Ты вернулась! Я так тебя ждала!
   У Руфи от волнения сжалось горло, но она ничего не могла ответить. Так и стояли они, молча, уткнувшись друг в друга. Говорила кровь, говорила память.
   - Я все узнала, - отозвалась, наконец, Руфь. - Ты сказала правду. Он приходил ко мне.
   - Кто???
   - Виссиан.
   От одного его имени у Руфи кровь прилила к лицу, и дыхание сбилось.
   - Какая же я была... - она сдержанно вздохнула. - Только что теперь об этом говорить. Поздно. Ничего не вернешь, и ничего не изменишь.
   Клео промолчала.
   - Но я к тебе не за этим. Ты помнишь Шата?
   - Конечно. Любимый маг при дворе нашего отца.
   - Я заключила с ним договор. - Руфь говорила, четко отделяя фразы, - через два дня наступает битва светлых и темных. За участие в битве Шат обещал вернуть мне кольцо отца.
   - Оно все время было у него? Вот обманщик.
   - Я согласилась. Это единственный шанс.
   - Но мы обещали никогда не вмешиваться в битвы. Мы не принадлежим ни тем, ни другим.
   - У нас два обещания, и они противоречат друг другу. От одного надо отказаться. Я выбрала.
   - Но если темные проиграют, ты отдашь свою душу!
   - А если проиграют светлые, этот мир погибнет. Выбор тяжелый, но другого нет.
   - Боже, бедная моя сестра!
   - У каждого своя судьба, которую он сам выбирает.
   - Да. Значит, я тоже должна выступить?
   - Не знаю. Твой выбор - за тобой.
   - Хорошо. Я выступлю.
   - Я так и думала, что ты не останешься в стороне.
   - Я люблю тебя.
   - И я.
  
   Глава 80
  
   У Маримури неожиданно закружилась голова, она прикрыла на секунду глаза, хотела схватиться за Андрея, но его не было. Рука схватилась за пустоту. От удивления она открыла глаза и увидела, что находится в незнакомом и непонятном месте. Она опять закрыла и открыла глаза. Вот это, да! Она стояла посреди средневекового города на городской площади. Вокруг шумела толпа, язык, на котором говорили все, был незнаком.
   На площадь выехали всадники
   - Ведьма! Мы ищем ведьму!
   Толпа заволновалась. Маримури была спокойна, но, оказалось - зря. Она ничего не понимала, ни того, что прокричали всадники, ни того, что кричали люди вокруг.
   - Вот она, держи ее! - заорала толпа, и Маримури схватило несколько рук. Всадники подскакали к ней и схватили ее за волосы.
   - Эй, вы что, с ума сошли, - закричала она сначала по-русски, потом по-английски, затем по-гречески. Французский тоже не помог.
   - Точно, ведьма, - постановили всадники, и один из них перекинул ее через круп коня.
   - Поехали, нашли. - И топот копыт смолк.
   От неожиданности Маримури молчала, болтаясь на лошади мешком, и чувствуя невыносимую вонь мужского пота перемешанного с лошадиным.
   Вокруг нее бурлил и шумел средневековый город. Несмотря на все недавние события, она оставалась материалисткой и подумала, что попала на съемочную площадку. Стала высматривать камеру и режиссера. Но вместо них увидела громадные деревянные ворота.
  
   Глава 81
  
   Вот это вонь! Вот это гвалт! И еще кто-то что-то говорит про наше, якобы, сумасшедшее апокалипсическое время!
   Подумать только!
   - Вот вам, ребята и попали, - сказала я на неизвестном мне наречии.
   - Маримури не видно! - ответил мне Андрей беспокойно и замолчал. - Это, на каком языке я разговариваю? - обратился он то ли к нам, то ли к себе.
   - Не знаю, но сейчас выясним. Эй, уважаемый! - начала, было, я, но тут же замолчала, потому что Резико больно дернул меня за руку.
   - Ты чего, с ума сошел? - возмутилась я.
   - Прости, но будь осторожнее. Мы не в гости приехали.
   - И что? Что ты хочешь этим сказать?
   - Во-первых, девицы в этом времени ведут себя поскромнее, особенно, когда они с мужчинами.
   - Это кто здесь мужчина, - начала, было, я, но, уткнувшись взглядом в Андрея - замолчала, а Резико, как всегда, не обратил на мой выпад никакого внимания.
   Выглядели мы живописно, но мода, скажу я вам честно, просто ужасная, красиво, но не удобно до ужаса. Особенно раздражали головные уборы.
   Андрей быстро пришел в себя и начал действовать. Подошел к хозяйке овощной лавки, поспрашивал, и через пять минут со спаржей в руке приступил к разработке плана.
   - Мы во Франции, - сказал Андрей.
   - Ничего не узнаю, - вставила я.
   - Ты была позже. Гораздо позже, многое достроили, - съязвил Резико. Нет, все-таки, я его достала. От удовольствия я потупила глаза.
   - Ребята, о чем вы? С ума сошли? Судя по разговорам, Маримури приняли за ведьму и отвезли ее в замок герцога.
   Мы напряженно молчали и ждали продолжения.
   - Вечером будет суд, а завтра в обед ее сожгут. На городской площади. - Андрей говорил, и сотни разных чувств отражались на его лице: удивление, недоумение, страх, злость... "Да, явно парню не легко", - подумала я и начала удивляться собственной толстокожести, а потом раздумала. У меня чудесная интуиция и я совсем не волнуюсь. Во-первых , в нашем роду никто не погибает. Серьезно, ни во время войны, ни во время репрессий, ни во время голода, честно-честно, по крайней мере, за последние двести лет о тех предках, о которых я знаю, ничего подобного не известно. Все благополучно уходят в мир иной в глубокой старости в кругу любимых домочадцев - это два. И самое главное, то есть - три, мы что, с экскурсией сюда прибыли или по делу?
   - А если ее оправдают? - спросил Резико.
   - Эти суды никогда и никого не оправдывают, - ответил Андрей и продолжил, - при жизни. После смерти - бывает, но при жизни никогда. А еще хуже, если пытками замучают. - И он замолчал, побледнев. - Ребята, скажите мне, что это чушь. Что я сплю, что это какой-то кошмарный сон. Что так не бывает, - не выдержал он.
   Резать, так резать: - Бывает. И это не сон. А паниковать нечего. Бывает и хуже. Это - жизнь, может не совсем и обычная, но совершенно реальная.
   Даже Резико стало напрягать состояние Андрея, но он был деликатен.
   - Вы сказки в детстве читали?
   - Читал.
   - Вы фантастику в юности читали?
   - Читал.
   - Тогда что вас так удивляет?
   На это у Андрея ответа не было.
   - Если мы так будем продвигаться и дальше, то ее точно сожгут. Этого я допустить не могу, так что, вперед. И только вперед, - я решила влезть в объяснения.
  
   Глава 82
  
   Руфь успокоилась. Успокоилась настолько, что от этого спокойствия ей хотелось летать. Но вместо полетов она решила остаться до вечера у сестры, побродить по городу, отведать любимую греческую кухню, искупаться в море. Инжира поесть с дерева.
   Но отдыхать она не умела, и через пару часов отдыха устала. Клео была где-то у больного, прощаться Руфь не стала, не было у них такой традиции. Отправляться домой было скучно и, после некоторого раздумья, она решила навестить родной город магистра Труа. Его рассказы не прошли даром, но она не стала признаваться в этом даже себе. Еще не хватало. Просто она тысячу лет не была в средневековье. Не было у нее там ни дел, ни друзей, а из жизни ей там ничего не нравилось.
   Пришлось прибегнуть к магии. Раз - заклинание, два - заклинание, три - заклинание. И вот она, богато разодетая дама, едет в карете по узким улочкам любимого магистром города. "Ничего не изменилось", - подумала она и тут же себя остановила, а что могло измениться, если это прошлое!
   - Дорогу, горожане, дорогу, графине! - Впереди кареты бежал мальчик и оповещал всех о ее поездке.
   - Заехать, что ли, к герцогу? - подумала она вслух. - Заеду, все равно больше чем там развлечений нигде не будет.
   Герцог принял ее более чем радушно. Весь напомаженный, статный, в алом атласном плаще он выглядел очень импозантно. Дела шли отлично. Северный сосед отступал, денег хватало и на войну, и на развлечения. Жена родила сына, любовница была прелесть как хороша, в меру лукава, в меру наивна, а что нужно еще мужчине в его возрасте?
   - Графиня, мы так рады Вас видеть.
   Руфь внутренне смеялась. Она с герцогом никогда не была знакома, город знала, была как-то в нем лет шестьсот тому назад, но совсем по другим делам. Пришлось чуть-чуть затуманить мозги этому правителю. Он тоже не мог точно вспомнить, откуда он так хорошо знает ее общеевропейское королевское лицо, и откуда это просто мышечное почтение перед ней во всем теле.
   - Милый герцог, Вы, как всегда - великолепны. Чудесно выглядите, а о Вашей успешной военной кампании так вообще ходят легенды. Напор, задор, еще чуть-чуть, и Ваша мечта об объединении осуществится.
   Какой мужчина не любит комплименты, особенно в период своего расцвета? Герцог улыбался и соглашался и уже подумывал, что из драгоценностей преподнести в дар этой умной и красивой женщине. "Перстень с рубином, нет, лучше булавку с изумрудом", - от собственного величия у него даже начала кружиться голова.
   - Я не вижу Вашей прелестной супруги, надеюсь, она здорова?
   - Да, абсолютно, но после рождения Карла она не может долго находится в зале, у нее кружится голова.
   - А у меня для нее подарок, - сказала Руфь и протянула длинную обшитую красной кожей коробочку. Король раскрыл ее и увидел массивный золотой браслет с вделанной в него настоящей индийской бирюзой.
   - Вы, как обычно, неподражаемы в своих подарках, - поблагодарил польщенный герцог.
   - Герцог, мы с Вами друзья, я надеюсь. - Улыбнулась Руфь в ответ и продолжила. - Что нового?
   Чуть понизив голос, герцог начал:
   - Сегодня в городе поймали ведьму. Слава Богу! - Герцог мелко и быстро перекрестился. - За последнее время она натворила массу мерзостей. За две недели пала половина скота, для боевых действий не хватает лошадей, в народе - паника, все твердят о конце света. И это после стольких блестящих побед, - герцог был достаточно взволнован.
   - И что Вы собираетесь делать? - заинтересовалась Руфь.
   - Вечером - допрос, утром - костер. А сейчас ее убеждают осознать свою греховность и покаяться.
   - Так давно не встречала настоящих ведьм. Мы-то с Вами знаем, что это большая редкость.
  
   Глава 83
  
   - Осталось два дня. Даже меньше. Пол дня, ночь, день и на рассвете они готовы начать битву. - Голос Касыма был спокойным и даже несколько меланхоличным. Но от всей его фигуры веяло мощью и внутренней силой.
   Сбор светлых проходил на севере Африки, в пещерах. Эти пещеры помнили подвижников древности, и ни одной цивилизации. Здесь собрались люди - старейшины древних родов, призванные герои, старые и молодые посвященные, праздных и любопытствующих не было. Громких слов не говорилось.
   Все понимали, что это будет не обычная война с линией фронта, своими и чужими, подвозом провианта, боеприпасами, бесконечным временем. Нет, все абсолютно, глобально, масштабно, всеобъемлюще и крайне опасно. На грани стоит существование или исчезновение сегодняшней цивилизации. И решится все очень быстро. Это как подведение всего прожитого, продуманного и прочувствованного опыта. Каждому придется сделать свой выбор, никому не удасться отсидеться, и никто не сможет сказать: "Я не участвовал". Таких битв в истории последней цивилизации было немного. Иногда они совпадали с мировыми войнами, иногда с массовыми эпидемиями, часто, с зарождением и расцветом мертвых философических теорий или убийственных религиозных сект. Особое отличие таких битв в том, что в них участвует каждый. Так как участвуют все, как на уровне людей, так и на уровне бесплотных сил - силы света и добра, и силы тьмы и зла. Людскому глазу их действия почти не заметны, зато какую колоссальную защитную или разрушительную силу они имеют.
   Лица были сосредоточены, глаза серьезны. Касыма знали все, и уважали. Его знали как представителя одного из древнейших оставшихся на земле родов последней цивилизации. Он был опытным, умным и решительным бойцом. Прекрасный тактик, он старался продумать каждую мелочь и уберечь от лишних потерь. Он много прожил, но молодой дух, любовь к жизни, знания и вера сохраняли его крепким, а в период битвы он становился могучим.
  
   Глава 84
  
   Темная, мрачная, сырая камера была освещена двумя факелами. Служители в рясах нервно держались за кресты. Шел допрос ведьмы. Ведьмой была Маримури. На вопросы она отвечала, но что с этого? Никто ничего не понимал, ни она их, ни они ее. Восприняв это как неуважение к суду, или, что еще страшнее, явное колдовство, служители приступили к решительным действиям. И стали засовывать ее в устрашающее орудие пыток. От удивления и возмущения Маримури потеряла сознание. Она не чувствовала как ее шлепали по щекам, как лили на нее ледяную воду. Благодатное бессознание продолжалось несмотря ни на что.
   Наконец судьи устали. Трудно чего-то добиться от бездвижного человеческого тела какой-то реакции. Тогда было решено отложить допрос на потом. Тем более скоро должен появиться герцог.
   На всякий случай, руки Маримури связали, а ноги засунули в кандалы. Четырех служек оставили охранять ее, а одного для того, чтобы сообщил, как только она придет в себя.
  
   Глава 85
  
   Замок герцога был хорошо охраняем, но с нами были священные поющие бобы, и проникнуть на территорию нам не составляло большого труда. Проникнуть мы проникли, но как нам теперь найти, где находится Маримури? Тут снова проявились предприимчивость и профессионализм Андрея. Он пришел в себя. Никакой растерянности. Наконец-то смирился с тем, что мир не так прямолинеен, как ему казалось. Через несколько минут мы уже знали, где находится подземелье для ведьм. Еще несколько минут на выяснение обстановки. Не плюхнешься же на голову судьям, особенно если их угрожающее большинство. К делу нужно подходить трезво, здраво, учитывая все моменты. На эту мою мысль, высказанную вслух, Резико только хмыкнул. Интересно, что он этим хотел сказать?
   Итак, когда мы узнали, что допрос отложен по непонятной причине и там почти никого нет, мы телепортировались к Маримури.
   От ярости у меня задрожали руки. Моя любимая тетка лежала скрючившись на какой-то гнилой соломе, а рядом стояли какие-то бугаи в черных рясах. Еще один, тощий и бледный, сидел за столом. Если мне стало так плохо, то что творилось в душе у Андрея? Но им с Резико было легче. Пока старший вырубал троих толстых приемами кикбоксинга, младший прямым левым отключил жердь, и принялся за четвертого толстого. Тот оказался живучим. Момент неожиданности был нам на руку, и трое уже валялись вокруг тетки. Вдвоем, Андрей с Резико, быстро скрутили четвертого, который пытался сопротивляться своими пудовыми кулаками. Заткнули ему рот соломой, и засунули в один из пыточных аппаратов. Но мучить его мы не стали, хотя и хотелось.
   - Гады, - только и твердили мы, пока выпутывали Маримури из веревок и кандалов. С кандалами пришлось помучиться, пока мы не догадались пошарить в карманах у тощего. Но больше всего нас беспокоило то, что она была без сознания.
   План спасения был легким. Мы трое были с бобами, и могли вытащить Маримури в современный мир, но для этого нужно, чтобы человек был в сознании. Это же не мешок картошки, нужно желание и воля перемещаемого. А тут такое.
   - Да, попали, - сказала я.
   - Что будем делать? - спросил Резико.
   Андрей что-то говорил ей в неслышащее ухо, качая тетку на коленях. Ее обожженную ладошку я обмотала лоскутом от своей нижней юбки.
   - Что будем делать? - чуть громче спросил Резико.
   - Так, без паники. Пока эти козлы не пришли в себя, их нужно обезвредить. Нам нужны время и свобода действия.
   - Точно.
   Андрей очнулся, и вдвоем с Резико, они запихнули остальных в милые средневековые "ложа для труда и отдыха".
  
   Глава 86
  
   Шат редко спал по ночам. Обычно в это время у него были дела. Встречи, размышления, опыты и его любимая практическая магия. Безусловно, он пользовался черной. Даже можно сказать наичернейшей.
   Шат был человеком. Но за все годы своего бессрочного существования он об этом благополучно забыл. Когда вершишь судьбы множества людей, когда ты можешь по мановению пальца приводить к власти, давать все мыслимые блага, отнимать надежду, доводить жизнь до полной потери смысла и наслаждаться тем, что это сделал ты, по своей воле, невольно в голову закрадывается мысль о своем нечеловеческом величии. И Шат не был исключением.
   Он не помнил ни своего отца, ни свою мать. Он помнил только свою жажду власти и могущества. Когда это появилось? Сколько он себя помнил, столько помнил этот огонь желания повелевать и быть над всеми. У него тоже был учитель. Но об этом он не любил вспоминать, тем более о том, что безвременный уход его он обеспечил ему сам, когда понял, что тому нечему его учить, но еще достаточно сил, чтобы помешать.
   Темные пришли к нему не сами. Он долго молился, чтобы они взяли его под свое покровительство. Дали свою силу и защиту. Его проверяли, его испытывали, пока душа его не превратилась в выжженную пустыню, пока не осталось даже серого пятнышка.
   Смерть царя Соломона была для него одним из этапов. Но каким сладостным. В итоге ему досталось кольцо, повелевающее демонами. Теперь не по его просьбе они ему служили, а по его личному приказу. Это грело его душу. Если эту черную субстанцию можно было назвать душой.
   Приближающаяся битва возбуждала его не так, как раньше. Все-таки, сказывалась несколько тысячелетняя усталость. Но это была решающая битва. Он ждал ее давно, и поставил не нее все. Несмотря на свое бесконечное долголетие, он чувствовал какие-то изменения в себе. Для поддержания силы нужен был мощный всплеск энергии. Иначе, он знал, для него наступают тяжелые времена большой апатии.
   Влюбленная парочка была разъединена. Девицу завтра же сожгут, а парень сойдет с ума от тоски и горя. Отлично. Теперь важно, чтобы не подвела Руфь. Но, зная ее любовь к отцу и умение держать слово, можно не волноваться и на этот счет.
   Да, как легко управлять людьми, когда они кого-то любят. Идиоты, а они об этом даже не догадываются.
   Все оповещены, все собрано. Осталось совсем недолго.
  
  
   Глава 87
  
   Руфь отобедала с герцогом. Все было чудесно. Барашек на вертеле, вино с юга, в современном мире такого вкуса уже и не встретишь.
   - Герцог, Ваша пристройка прекрасна. А псарня выше всяких похвал.
   - Да, есть что показать, - герцог был польщен и доволен.
   - Когда теперь Вас ждать у нас?
   - Как только кончатся боевые действия. Я и так здесь по случаю крещения сына.
   - Как прекрасно, что я успела вовремя.
   - А сейчас, если Вы не устали, можно спуститься и в подземелье. Эта ведьма не молода, и почти в обнаженном виде. Она хотела приступить к своему колдовству, и ее поймали прямо на месте преступления.
   Они вышли со свитой из залы, перешли на противоположный конец двора и спустились в подземелье.
   Тина, Андрей и Резико, услышав шум, в растерянности замерли, а потом по молчаливому согласию отошли за толстенные колонны, поддерживающие свод.
   - Черт, как здесь темно! Огня! Побольше. - Это герцог слугам.
   - Держитесь за руку, опирайтесь сильнее. - Это герцог Руфи.
   "Однако, здесь и запахи", - пронеслось в голове Руфи. - "Вот вам и средневековый свежий воздух. Тошнотворная тухлятина".
   Войдя в комнату пыток, герцог остолбенел.
   - А где все?
   В ответ было глухое мычание.
   Из всех здесь находящихся, только один, с набитым соломой ртом, ошалело таращил глаза, остальные валялись без чувств.
   - Ведьма! - раздался многоголосый крик, и все бросились вон.
  
   Глава 88
  
   - Ты видел, или мне показалось? - Мой голос звучал, звонко отражаясь от многокупольного потолка.
   Резико меня понял.
   - Очень похожа.
   - Кто? На кого? - вмешался Андрей.
   - Та дама, с которой был герцог, очень похожа на одну нашу знакомую, с которой и началось наше путешествие по временам. Как ты думаешь, она на нашей стороне или нет?
   - Не знаю, - честно ответил Резико.
   - Может попросить у нее помощи? - стала размышлять я вслух.
   - Чтобы она еще раз бесследно пропала?
   - Да, ты прав. Давайте наконец как-нибудь приведем тетку в чувство.
   Мы подошли к Маримури. Она тихо стонала, и лежала с уже открытыми глазами.
   - Тетка!
   - Маримури!
   - Маримуричка! Это мы. Это я - Андрей, это - Тина, а это - Резико.
   - Ребята, мне приснился какой-то ужасный сон.
   - Да нет, это не сон, это - действительность. Мы все в средневековой Франции, ты объявлена ведьмой, и мы пришли за тобой. Не переживай, сейчас все выберемся. Только ты должна встать. У нас нет для тебя священного боба, Вяземский дал Андрею последний. Но ты станешь в круг, мы тебя замкнем, и через минуту будем в Москве.
   - Сейчас, сейчас, - ответила быстро соображающая Маримури, и попыталась встать.
   За дверью послышался шум.
   - Надо спешить, - заторопила я тетку.
   Ребята взялись за бобы, и - раз, два...
   - У меня нет боба, - вдруг сказал Андрей
   - Как нет?! - мы с Резико удивились совсем одинаково.
   - Нет ни мешочка, ни боба, я где-то потерял его, - бледный от растерянности сказал Андрей.
   - Быстро ищем, не мог же он исчезнуть.
   Мы обшарили все. Боба не было, шум за дверью усиливался.
   - Тина, Резико, уходите. Я останусь с ней, - Андрей сжал Маримурину руку. - Возвращайтесь, может придумаете что-нибудь со своими профессорами. Еще есть несколько часов.
   - Да, вот так я все брошу, и отправлюсь с Резико к бабушке. Ее же инфаркт хватит. Нет уж, будем спасаться вместе.
   Раздался лязг ключей, и в комнату вошла целая толпа.
  
   Глава 89
  
   Как только Руфь увидела Маримури, она поняла, что эта девушка из современности. Это было ясно по стилю ее одежды. Джинсовые бриджи не перепутаешь ни с какими панталонами. Тем более в то время женщины их и не носили, были нижние юбки, но никаких панталон. И еще масса мелочей выдавали в ней жительницу XXI века - хорошо ухоженные руки и ногти, блестящие волосы, равномерный загар. "Явные проделки Шата или его дружков. А может это Труа? Тогда я разорву его на кусочки", - решила она разозлившись. Но трезво оценив свой порыв сентиментальности, успокоилась.
   Сил и знаний управлять своими перемещениями у Руфи было предостаточно, но переместить другого? Нет, просто так, без книг, без заклинаний, без атрибутов, это было невозможно. Но девочке нужно помочь! Можно отправиться к Клео и попросить о помощи, точнее не можно, а нужно, но сперва надо как-то обезопасить девушку на период своего отсутствия.
   - Милый герцог, я хотела бы поспеть на утреню в аббатство. И думаю выехать поскорее. Надеюсь, Вы не лишите меня удовольствия лицезреть казнь ведьмы? Сразу же после службы я возвращусь.
   - Графиня, как можно! Мы обязательно Вас дождемся. Я дам Вам охрану, в вечернее время у нас небезопасно.
   - Спасибо, Вы очень любезны. Но у меня хороший эскорт, и грамоты Вашей светлости будет вполне достаточно.
   - Вы отправитесь прямо сейчас или посмотрите допрос?
   На секунду Руфь задумалась, но потом решила, что у нее впереди вся ночь и утро, возможно, из разговора она узнает что-то интересное и полезное.
   - Конечно же, после допроса. В наше время так мало развлечений, особенно в моем возрасте.
   Герцог молча подал ей руку, и они отправились вниз.
  
   Глава 90
  
   В Фессалониках был поздний вечер. Клео сидела во внутреннем дворике и отдыхала. Встреча с сестрой обрадовала ее. При всем внешнем спокойствии разлад с Руфью всегда камнем лежал у нее на душе. Хотя они были от разных матерей, которые весьма недолюбливали друг друга и всячески настраивали их друг против друга, она любила Руфь, которая была не только сестрой, но и подругой детства, что не забывается никогда.
   И теперь она чувствовала безмерное облегчение.
   Она вспомнила отца... И, как всегда, легкая светлая грусть охватила ее. Он был самым добрым, самым веселым, самым умным, самым красивым отцом. Он был лучшим. Так она воспринимала его в детстве, так она ощущала его и теперь.
   - Отец, - тихо позвала она его, - Отец. - Слово повисло в темноте южной ночи. Пение цикад успокаивало. Но вдруг, Клео вскочила. Как она могла за радостью примирения забыть самое важное? Руфь сказала, что Шат обещал в обмен на ее помощь кольцо Соломона. Но ведь он известный лгун и обманщик. И кольцо он не отдаст ни за что на свете. Ни сейчас, ни, тем более, после битвы. Но, главное, кольцо у мага, и его нужно у него получить - это раз, уничтожить его - это два. Тогда исполнится завещание отца, перевес будет на стороне светлых и темные не пойдут на явное поражение. Род Агапе спасен, древний животный мир восстановлен, исчезла давняя вражда человека и зверя.
   Теперь дело за кольцом.
   У Клео неожиданно разболелась голова. Она слышала, как Руфь что-то говорила ей, но не могла ничего понять, ей нужна помощь, но где ее искать?
   Клео быстро зашла в комнату, достала атрибуты для перемещения в неведомые земли, переоделась, положила руки на восковые таблички, прочла заклинания, и вот она уже на острове безвременных встреч. Никого. Остров был пуст. И что ей теперь делать? Пришлось возвращаться. Она собралась с мыслями. "Спокойствие и тишина. Спокойствие и тишина", - прошептала она своей встревоженной душе. "Надо подождать", - Клео отпила из кубка терпкого красного вина, и решила сбросить бобы для себя, чего раньше никогда не делала.
   Три раза она сбрасывала бобы, и трижды один из бобов падал на каменный пол. "Не понимаю", - прошептала Клео и решила отстраниться и ждать, что будет дальше.
  
   Глава 91
  
   В подземелье все было готово к допросу. Монахов освободили, допросили и с позором выгнали вон.
   - С ней будет моя личная охрана, - ответил герцог на возражения главы инквизиции, священника Брошара.
   Маримури была так слаба, что не могла стоять, и поэтому ее усадили на стул. За ним встали два дюжих охранника, увешанных святынями и амулетами одновременно.
   Герцог начал допрос сам:
   - Признаешься ли ты, дочь сатаны, в колдовстве, ведовстве и магии? В смерти людей и гибели животных? В вызове дождя, грома и молнии?
   Маримури в растерянности молчала, ведь она ничего не поняла из сказанного. Потом решила, что ее молчание расценят как неуважение к суду и, назвав себя по имени, она попыталась объяснить, что ничего не понимает. Никакого эффекта.
   - Она и сейчас колдует, - взорвался негодованием герцог.
   - Ваша светлость, - вмешалась Руфь. - Позвольте мне. Девица явно не из здешних мест, и один из диалектов, на которых она говорит, мне отдаленно знаком.
   - Так она к тому же чужестранка? Она шпионка? Я так и знал, я это чувствовал. Эдуард не смог оказать сопротивления в честной войне и перешел на колдовство, - с возмущением и страхом произнес герцог, подразумевая северного соседа. - Я всегда знал, что он отпетый трус, бездарный правитель и прислужник дьявола.
   - Герцог, Вы как всегда, объективны в своих мнениях, но можно мне задать ей несколько вопросов? - Конечно же, Руфи был безразличен ответ герцога, но она не хотела злить его и тем самым навредить этой милой девушке. Тем более Руфь еще не придумала для нее план спасения.
   - Графиня, я первый раз в жизни встречаю такую бесстрашную женщину как Вы.
   - О, Ваша светлость, Вы придаете мне смелость.
   - Спрашивайте, и если она ничего не ответит, ей вырвут язык.
   Руфь хотела подойти к Маримури, но герцог придержал ее за рукав.
   - Милая, как же Вы сюда попали? - спросила Руфь на чистом русском языке.
   От неожиданности Маримури ойкнула и немного растерялась, но тут же пришла в себя.
   - Кто Вы? - ответила она вопросом на вопрос.
   Руфь задумалась. Что ей ответить, так, чтобы было коротко и понятно? Она знала, допрос - чистая формальность, приговор однозначен, и в любой момент герцогу все надоест, и они уйдут, так ничего, и, не узнав, в лучшем случае, а в худшем, обрекут девицу на пытки и членовредительство.
   - Я дочь царя Соломона, Руфь, обладающая бесконечным долгожительством, живу в XXI веке, в приморском городе ...
   - Ой! Моя мама из этого города. А брат с семьей и сейчас там живет.
   - Это не ваша ли племянница недавно нашла ларец с символом духа времени?
   - Насчет ларца ничего вам не скажу, но ключ от хода мертвых у нее.
   - Ясно, она была у меня совсем недавно вместе со своими друзьями. Я предупредила их ни во что не вмешиваться, но кто же может остановить эту молодежь.
   - А как я здесь очутилась?
   - Я хотела бы сама спросить вас об этом.
   - Ничего не помню. Шла по Питеру с любимым человеком и, вдруг, оказалась на площади неизвестно где.
   - С любимым человеком?
   - Да, очень любимым, хотя мы знакомы всего ничего.
   - Значит любовь ваша и вправду настоящая, раз Шат так на вас обозлился.
   Быстро рассказав события последних дней, Маримури замолчала. Она не знала, говорить ли ей о том, кто стоит прямо здесь, за колоннами.
   Увидев напряженное лицо герцога, Руфь обратилась к нему.
   - Ваша светлость, у Вас поразительная интуиция. Она призналась в том, что она ведьма и ее подослали с севера. Она понимает, что для нее нет прощения, но уповает на милость его светлости. Казните ее без пыток, тем более что амулеты на Вашей охране полностью ее обезопасили, особенно сушеные уши диких кошек и волчьи клыки.
   - А она достаточно миловидна, хотя кошмарно худа. И с ужасными густыми бровями. Я всегда считал их отличительной чертой бесовских слуг.
   - Я не знаю пока, как вам помочь, но вы не бойтесь, казнь назначили на завтра. За это время я что-нибудь обязательно придумаю, а пока держитесь.
   - Спасибо вам большое, хотя мне кажется, что это дурной сон.
   - К сожалению, нет. Современным людям многое неизвестно, и поэтому многое непонятно. Может, вы что-нибудь хотели?
   - Жутко хочется есть, и как-нибудь отвязаться от этих молодчиков, - она скосила глаза сперва влево, а затем вправо.
   - Это не проблема.
   - Ваша светлость! Она благодарит Вас и просит перед казнью разрешения покаяться.
   - Мы не звери какие-то. Отец Брошар, Вы исповедуете эту несчастную перед казнью?
   - Как прикажете, Ваша светлость.
   - И, может, надо дать ей еды? - продолжила Руфь.
   - Хлеба и воды будет достаточно
   - Вы, безусловно, правы, но, наверное, и Вашей охране стоит подкрепиться, ведь ей находиться здесь до самого утра.
   - Слуга, на кухню! И живо принести охране еду. Остатки баранины и вина.
   Герцог хотел сразу же выйти, но графиня, привстав, охнула, опять присела, и начала тереть лодыжку.
   - Должно быть, подвернула, надо посидеть минут десять, и все пройдет.
   - Может лекаря?
   - Нет, любезный герцог, у меня так бывает, - сказала Руфь, и тут же, чтобы отвлечь герцога, принялась рассказывать сплетни и небылицы про всех ныне живущих правителей.
   Герцог так увлекся, что не заметил, как принесли еду.
   - А теперь стоит перейти наверх, - сказала Руфь. - Что-то голова разболелась. - Она открыла флакончик с нюхательной солью, и, неловко наклонив его, рассыпала немного на барашка. Кроме Маримури никто ничего не заметил.
  
   Глава 92
  
   Моква сварила себе кофе, достала венское печенье и присела за стол. Нет, на кухне явно было скучно. Дома никого. Профессор с профессоршей ушли к Вяземскому, предупредив, что будут поздно, а если будут новости - звонить им по телефону.
   Она решила устроиться в гостиной. В глубоком эркере был устроен уютный уголок. Удобные кресла, низкий столик, огромная пальма в кадке как бы отгораживали его от основной части гостиной. Окна были огромными, свежевымытыми, занавески легкими и нежными. Форточки были открыты, и ветер трепал кремовый тюль. За окном шумела летняя Москва. По Арбату шли влюбленные, какая-то тетка истошным голосом приглашала на кошачью выставку, голуби бесстрашно ходили под ногами прохожих. Продавцы сувениров сидели, лениво переговариваясь, придавленные вечерней городской духотой.
   "У всех есть будущее, а что у меня?", - впала в меланхолию Моква. - "Не жизнь, а бред какой-то. Гимназистка смешанных кровей, ведунья-самоучка, безвременная старушка XXI века, без семьи, без родных, без любви. Кому-то все, - подумала с горечью Моква о своей тезке - Маримури, - А кому-то ничего. И за что?"
   За что? Ответ, естественно, тут же пришел. За постоянное гадание, привороты, отвороты, вмешательство в свою, а главное, в чужую судьбу. Перекройка по скудоумной просьбе и исполнение в бесовской уверенности своей исключительности. Вот так. Рука, хотевшая перевернуть чашку, остановилась, послушная воле хозяйки.
   В комнате появился странный запах. "Неужели газ в кухне забыла выключить", - подумала Моква и встала проверить. На половине дороге ее остановил звонок в дверь. Моква принюхалась, странный запах шел не из кухни, а из прихожей.
   Моква посмотрела в глазок и увидела моложавого невысокого мужчину в светлом костюме. Не раздумывая, Моква открыла дверь.
   - Здравствуйте! - Шат приподнял шляпу над головой.
   - Здравствуйте!
   - Вы, профессор Панова? - приветливо улыбаясь, спросил Шат.
   - Нет, что вы, она гораздо старше меня, - произнесла Моква, и, только увидев недоуменное лицо мужчины, прикусила язык.
   - Это глупая шутка, уважаемый... - Здесь Моква замолчала, давая возможность представиться Шату.
   - Шатов Иван Иванович, профессор теологии.
   - Мария, давняя приятельница госпожи Элен, - церемониально наклонив голову, ответила Моква.
   - Позвольте пройти?
   - Прошу, вас ждали?
   - Нет, я только сегодня из Парижа, и прямо к вам.
   - Наверное, поэтому она и не предупреждала о Вашем визите, но оставила телефон для экстренных ситуаций, - Моква любила поговорить.
   - Отлично! Но можно с дороги попросить воды.
   - Да, конечно, - всполошилась Моква. - Может, кофе?
   - Не откажусь.
   - Я варю чудный кофе по старинному турецкому рецепту.
   И они прошли на кухню.
   Движения у Моквы были неуверенные. Еще бы. Не успела привыкнуть к возвращению от древних славян, не успела насладиться прелестью достижений цивилизации, как постарела лет на пятьдесят. Внутренне чувствовала себя молодой и привлекательной, но ни руки, ни ноги, ни мимика не слушались ее.
   Шат с вниманием осматривался по сторонам.
   - Ого! - не удержался он, когда увидел старинные напольные часы. Это были не просто часы. Это были стражи времени. "С ними надо держать ухо востро, а то зазвонят на всю улицу", - и, не глядя на них, побыстрее прошел за Моквой.
   - Кофе, и, правда, великолепный, - отдал должное талантам Моквы Шат.
   - Давно не варила, рука отвыкла, - кокетливо ответила она.
   - А хотите, я вам погадаю, - вдруг предложил Шат. Моква хотела отказаться, но женское любопытство и человеческая глупость победили, и она с готовностью перевернула свою чашку.
   За пять минут разговора Шат узнал о Мокве все. "Отличное орудие для борьбы с противником", - вывел для себя маг.
   Ловко используя чашку с кофейной гущей, таинственный вид и показное сочувствие, Шат завел Мокву так, что она была готова на все. Неустоявшаяся стародевическая психика сыграла свою злобствующую шутку. И, когда он, прямо предложил ей вернуть молодость, она спросила только: "Как?". Шат передал ей коробочку с голубой пыльцой и подсказал, что если она всем ближним подсыплет это в питье или еду, то, слегка прибавив им возраст, она, буквально за несколько часов, вернет себе молодость.
   - Никто даже не заметит, никакого вреда, а вам явная польза.
   Моква не колебалась, как большинство женщин, она хотела быть молодой и красивой, и даже не удивилась, когда Шат откланялся, не передав ничего хозяевам. Она вообще забыла о его визите, что было для мага парой пустяков.
  
   Глава 93
  
   Как только в подземелье раздался могучий мужской храп после отведанного барашка, мы вышли из укрытия.
   - Елки-палки, Андрей, куда ты мог подевать боб? - не смогла удержаться я.
   От злости на себя Андрей промолчал.
   - Ладно, не время препираться, быстро на колени, и каждый закоулок должен быть исследован, - скомандовал обычно невозмутимый Резико.
   Зрелище мы представляли еще то, попой кверху, головой в солому, да еще в этой одежде, ни к чему не приспособленной.
   Все переворошили, всюду залезли - ничего, как будто боб сквозь землю провалился.
   - Кто забивал рот соломой тому жирному? - вдруг осенило меня.
   - Я, - откликнулся Андрей, быстро соображая, к чему вопрос.
   - Где та солома?
   - Ее вытащили с ним вместе.
   - Так, Андрей, ты остаешься здесь на всякий случай, а мы наверх, на поиски.
   - Тика, будь осторожна, - вмешалась Маримури.
   - И это ты мне? - возмутилась я.
   Хорошо, что у Резико был карманный фонарик, а то бы мы тут точно шеи посварачивали. На лестнице темнота - глаз выколи, ступени щербатые, склизкие.
   На одной из ступеней мы увидели пучок соломы и тщательно разжеванный боб. Сомнений не было, священный поющий боб был жестоко изувечен. Неизвестно на что надеясь, мы попробовали задействовать его, но он просто рассыпался на мелкие кусочки, и всё!
   - Приехали, - заключила я. - И что теперь будем делать? - Задала я вопрос, больше себе, чем Резико. Резико трезво молчал, переваривая случившееся. Первой заговорила я.
   - Ну что, к Клео или к своим? Нет, бабушку расстраивать нельзя, да и Вяземского грузить тоже. Значит, к Клео! - Резико молча кивнул. Я уже хотела схватиться за боб правой рукой, за Резико - левой рукой, для перемещения, как он резко побежал вниз по ступенькам.
   - Маримури, Андрей, нам с Тикой нужно по одному очень важному делу.
   - Да,и не скучайте! - не забыла вставить я свои "пять копеек".
   - Мы вернемся через пару часов, а если задержимся, не переживайте, до утра мы обязательно успеем.
   Не вступая в долгие разъяснения, мы взялись за руки, и уже через несколько секунд были в Фессалониках.
  
   Глава 94
  
   - Клео, радость моя, я так соскучилась по тебе! - закричала я, и бросилась к ней на шею.
   - Ребята, вы где были? Что случилось?
   Коротко, но красочно, описав происшедшее, мы, точнее я, дошла до происшествия с Маримури и печальной участи священного боба.
   - Чем меньше остается священных бобов, тем меньше можно делать переходов по временам и помогать попавшим в беду.
   - А сейчас-то что делать?
   - Сейчас, - произнесла Клео, и вдруг замолчала. Прямо напротив нас, откуда-то, появилась наша старая знакомая - Руфь Соломоновна Бернштейн, в очаровательном средневековом платье. Первым пришел в себя Резико и поздоровался.
   - Руфь Соломоновна, здравствуйте, а вы откуда? - я не могла удержаться от удивления. - Вы за нами следили?
   - Руфь, что-то случилось? - спросила Клео.
   - А вы что, знакомы? - этот вопрос прозвучал одновременно, его задала Руфь нам, а - Клео.
   - Это моя сестра! - отвечала Клео. Уж на что я быстро соображаю, но теперь почувствовала, что нижняя челюсть предательски хочет опуститься.
   Резико был спокоен. Нет, есть в нем что-то хорошее, кроме того, что он мой друг детства. Хотя бы это постоянное уверенное спокойствие, и так легко становится, как будто проблем нет, а есть только их решение.
   - А моя учительница по музыке! - ответила я.
   - Вы-то как тут очутились? - пришла очередь Руфи Соломоновне задавать вопросы.
   - Как? Элементарно, Руфь Соломоновна, при помощи священных бобов.
   - И в чем дело, мои дорогие?
   -У меня тетка в средневековье пропадает! Её обвиняют в колдовстве и собираются сжечь на площади, нервов не хватает. А вы случайно сюда не с этой проблемой? - вдруг осенило меня.
   - С этой, с этой! - ответила Руфь Солоионовна, и посмотрела на сестру. - Значит ты в курсе?
   И тут мы впервые услышали имя старинного и могущественного мага - Шата.
   - Ах, он мерзкий старикашка! - не выдержала я, когда услышала наиболее вероятную версию провала Маримури в средневековье. - Его нужно изолировать. Этого просто терпеть нельзя! - все больше распалялась я.
   - Это практически невозможно. Особенно пока у него кольцо царя Соломона.
   Про кольцо я читала, и понимала о чём идет речь.
   - Что будем делать? - трезвый мужской голос вмешался в наш разговор.
  
   Глава 95
  
   Вяземский решил остаться дома и покопаться в старинных манускриптах, а Элен и Жюль - отправились домой. Квартира встретила их странным запахом и ощущением пустоты.
   - Ау, - позвала Элен. Никто не отзывался. Жюль прошелся по всем комнатам - никого, и, деликатно постучался в гостевую, где жила Моква. Тишина.
   - Сколько еще ждать? Когда появится моя девочка? Куда она подевалась? - со слезами на глазах спросила Элен у пустоты.
   -Не переживай, у неё такие спасатели, что лучше и не придумаешь. Тика - мотор, Резико - голова! Ты заметила, как он влюблен?
   - Мальчишка замечательный - воля, спокойствие и разум. Подарок судьбы, если Тика оценит.
   - Не знаю, у вас в роду все такие непредсказуемые и самостоятельные!
   - А главное - везучие во всем и всегда!
   - Это точно. Один я чего стою!
   -Да, любимый, - сказала Элен, и прижалась к Жюлю, тяжело вздыхая.
   На этой лирической ноте в гостиную вышла заспанная Моква.
   - Я пока вас ждала - заснула.
   - И правильно, - ответил Жюль, улыбнувшись своей очаровательной улыбкой. - Отдыхай, пока все не вернулись. И поцеловал Элен в макушку.
   - Вы, наверное, голодны? - после увиденного, Моква решила действовать сразу же. У всех любовная идиллия, несмотря ни на что, а у неё? Только морщины на лице как меридианы и параллели на карте. Простая женская зависть разъедала Мокву.
   - С удовольствием выпьем чая! Мы захватили французское пирожное, тут и шу, и эклеры, и наполеон.
   - И все мое любимое!
   - Тогда на кухню, девочки!
   Пока Элен и Жюль мыли руки, Моква заваривала для всех чай. Осталось только подмешать туда волшебной пыльцы. Она успела подмешать её только в одну из чашек, и поставила её перед Элен. Хотя вполне могла бы поставить её перед Жюлем, он был моложе, и последствия были бы не столь заметны, и не так разрушительны.
   - Моквочка, садимся?
   - Да, все уже готово! Каждый как обычно, на свое место?
   - А к чему менять привычки?
   Французские пирожные были очень вкусны, горячий чай благоухал. Моква, Элен и Жюль блаженствовали. Вдруг раздался мелодичный бой напольных часов. Пробив положенные двенадцать раз, они не замолчали, а продолжали звонить, не переставая. Жюль застыл с чашкой в руках. Элен широко подняла брови и отложила пирожное. Моква схватилась за лицо обеими руками. Оставшаяся на пальцах правой руки пыльца забилась ей в нос и запачкала губы. Через минуту она начала чихать и кашлять. Лицо её стало темнеть на глазах. Не зная чем ей помочь, Элен бросилась к телефону вызывать "Скорую помощь", а Жюль, придерживая Мокву за плечи, подал ей чашку с чаем, надеясь помочь ей. Два судорожных и машинальных глотка, и ужас! Моква ссыхалась и темнота ее кожи уже граничила с чернотой. Повернувшаяся Элен была просто в шоке от происходящего. Ещё один глоток, и Жюль в своих руках держал практически мумию.
   - Моква, Моквочка, что с тобой? Что происходит? Чем тебе помочь?
   - Не знаю... Ничем... - прошамкал страшный старческий рот. - Конец...
   Элен набрала номер Вяземского, и пока она вкратце рассказывала о том, что произошло, Жюль уложил Мокву на диван. Из её, ставшего ей непомерно большим, махрового халата выкатилась коробочка. Зная, что в этом доме чудеса творятся на каждом шагу, и не всегда приятные, Жюль поднес её Элен, и, не отдавая коробочку в руки, взял телефонную трубку.
   Послушав Жюля, Вяземский сказал: "Ничего не трогать! Чай вылить в унитаз! Коробочку не открывать! Ждать меня! Выезжаю!"
  
  
   Глава 96
  
   Разработка плана по спасению Маримури была долгой и обстоятельной. По рассказам Клео и Руфи Соломоновны Шат был типом мстительным, безжалостным и крайне скрупулезным, особенно при реализации своих планов. Значит, отследив её появление, он предпримет незамедлительно более радикальные действия по её уничтожению.
   - Вот прицепился же, хуже банного листа! - не выдержала я.
   Итак, Маримури и Андрей должны переждать битву у Клео.
   -Я думаю, что Руфь права. И сейчас нужно как можно быстрее их переместить. Мне для перемещения нужно время и атрибуты. Руфь может перемещаться сама, без всякой помощи, но нам она помочь в перемещении ничем не может. Она может передавать информацию и защищать. Сколько переходов за сутки ты можешь делать?
   - Три, максимум, четыре. Но это на пределе. Иначе идет сбой, и выбивает на несколько дней.
   -Тогда тебе не стоит переходить раньше двенадцати. Ближайшие два дня абсолютно непредсказуемы. Ты можешь понадобиться в любом месте, в любое время. Но что же дальше? Бобов - три, людей - пять, при любом раскладе замок герцога посетить дважды.
   Теперь стали решать кого спасать первым. Мнения постоянно менялись, тетку как существо женского пола предлагалось вытащить первой, но у неё время до утра есть, и плюс этот противнющий Шат. Вековечный беспредельщик, маньяк на пенсии! Надо было быть крайне осторожными. А вот если обнаружат Андрея тут уж совсем плохо - церемониться не станут, заколют и будь здоров! Наконец-то победил здравый смысл во всех смыслах, и мы определились.
   За всеми нашими приключениями, передвижениями и переживаниями я позабыла о своих любимых друзьях, а вспомнив заорала:
   - Клеочка, родная, я совсем отупела! Где Петька, Димка, Толик?! С этими проблемами теряешь человеческий облик. Где они!?
   - Не всё сразу, - ответила Клео. Деметрий, конечно же, с Агапе, Петр и Анатолий в гимнасии Бианту из Приены.
   - Вот-вот, кто-то повышает коэффициент умственного развития, а кто-то мотается из века в век как загнанная лошадь!
   Резико сделал большие глаза. Да, получилось не слишком красиво, мой язык иногда опережает мои мысли.
   - Это я так, видно слишком соскучилась, - попыталась я украсить сказанное.
   Вдруг на моей шее что-то завибрировало. Сперва я подумала что это ключ, и, на всякий случай, взяла его в руки. Нет, теплый и спокойный, он матово блестел на ладошке. Вибрация усилилась.
   - У тебя мешочек на шее дрожит, - увидел Резико. - Это боб.
   - Сама знаю, - сказала я и стянула кожаную бечевку с шеи.
   - Доставай боб побыстрее, - заторопила всегда спокойная Клео, и вышла в соседнюю комнату. Через минуту она вернулась, в руках у неё была навощенная дощечка для письма.
   Боб бегал по дощечке как сумасшедший. Послание было на русском. - "Моква превратилась в пепел. Найдена коробочка обратного времени", - прочитала я.
   - Все ясно, - сказала, до сих пор молчавшая, Руфь. - Это проделки Шата. Маримури с Андреем нужно срочно переправить сюда, здесь их прикроет Клео. А битва решит все.
  
   Глава 97
  
   Гимнасия Бианту была в этом году немногочисленной, и новым ученикам, Петру и Анатолию, как самым интересным и любознательным, знаменитый философ уделял максимум внимания. Философия, математика, музыка, спортивные занятия - Петька и Толик просто балдели от такого учебного процесса. Никаких уроков, никаких оценок, одно удовольствие. Хотя спортивные занятия на их взгляд были скучноваты. Развитие собственной силы, собственной выносливости и никакого соревновательного азарта. И тогда они решили внести предложение о футболе и волейболе как важных физических дисциплинах. Сперва все удивились, затем отказались, а потом никого не возможно было оторвать от этих игр. Особенно всех увлек футбол. В обиход вошли слова и выражения: "Пас","Финт","Судью на мыло!".
   Вечер удался. Ученики уставшей и шумной толпой возвращались с футбольного матча на пустыре, обсуждая матч и, как всегда, ругающие судью. Они были настолько увлечены, что не заметили как им навстречу, как будто из воздуха, вышли трое. Это были Клео, Тика и Резико.
   - Ребята, где вы пропали? - первым пришел в себя шустрый Петька. - Елки-палки, Тика, Резико!!! - заорал он, и бросился им на шеи, сперва Тине, а потом Резико. Через секунду к ним присоединился Толик. Эллинская молодежь застыла в изумлении. Во-первых, выражать так явно чувства считалось неприличным, во-вторых, обнимать девицу, пусть даже собственную сестру, вообще не лезло ни в какие ворота.
   Клео подошла к четверке, улыбаясь и одновременно удивляясь их непосредственности и искренности. - А теперь, мои дорогие, нам пора. Попрощаемся с Бианту, и в Фессалоники, пришло время действовать.
  
   Глава 98
  
   Когда в темном и мрачном подземелье герцога появилась наша шумная ватага, надо отдать должное тетке, она ничуть не удивилась, а вот у Андрея лицо вытянулось. Наверное, мало ему сказок в детстве читали. А в них же все так просто, так доступно, так понятно описано. А если к этому добавить знание мифов и легенд хотя бы Европы и Азии, так это же уже мистическо - философское академическое образование, Если ты, конечно, его усвоил. Надо сказать тетке, если она все-таки выйдет за него замуж и не раздумает в самый последний момент, чтобы обратила внимание на этот важный пробел в его знаниях.
   Ребята галдели, охранники храпели, шум стоял достойный - мертвые бы проснулись. Но мертвых здесь, слава Богу, не было, а живые и неспящие обговаривали кто, куда и когда будет перемещаться. После всех переговоров консенсус был достигнут, хотя Андрей и был против. Но его можно было понять. Оставить Маримури здесь одну?! А если что-то не получится?! А если что-то сорвется?! Какой же он получается защитник?! А узнав о Шате он совсем растерялся. Он рвался в бой, он был готов пожертвовать всем, а вместо этого ему предлагали переждать в спокойном месте! Такие правила игры были ему непонятны. И тяжело было смотреть на его понурую фигуру и растерянно-удивленные глаза.
   Я, конечно же, объяснила ему все подробно о светлых и темных, о намечающейся битве. Рассказала о Клео и Руфь Соломоновне. Ребята комментировали и дополняли меня. Наконец-то, сраженный аргументом, что он эгоистично срывает план спасения Маримури, он согласился на перемещение. Без его согласия мы могли бы это сделать и раньше, но загвоздка была в том, что нельзя светлым действовать без доброй воли человека, иначе это нарушение закона.
   Прощание Маримури с женихом было тягостным. Тетка ни в чем не сомневалась, а на Андрея было жалко смотреть. Но, наконец, он как-то весь подобрался и решился. Его перемещением занялись Резико, Толик и Петька.
   - Ни во что не влезай, никакой самодеятельности! - услышала я напоследок слова Резико.
   - Хм, - хотела съязвить я, но язвить было уже некому. Мы с теткой остались одни, наедине с чудовищным храпом.
  
   Глава 99
  
   - Андрей, у вас замечательное имя. Это имя будут носить многие великие мужи будущего, - пыталась успокоить и отвлечь Андрея Клео
   - В любви должно быть не только желание, иногда в ней требуется терпение и слепая вера, - вступила в разговор Руфь.
   Но все эти разговоры ничего не принесли и потихонечку сошли на "нет". До казни оставалось несколько часов. Спать никому не хотелось.
   Вдруг из соседней комнаты послышалась музыка. Она была мелодичной, но чувствовалось в ней какое-то напряжение. - Бобы, - сказала Клео и вышла. Через минуту она уже сбрасывала их перед нами на красную материю.
   - Так, у вас нет ни минуты, - обратилась она к Руфи и Резико, - казнь перенесли. Вам нужно срочно возвращаться. Не раздумывая ни секунды, Руфь и Резико взялись за руки и исчезли.
  
   Глава 100
  
   - Где ты был столько времени? - не удержалась я, обрадованная появлением Резико. - Ты что ждал, когда нас зажарят, а ты бы явился к концу представления. Если я так надоела тебе, то хоть о тетке подумай!
   - Успокойся, все в порядке, - улыбаясь, защищался он.
   - Ага, просто чудо какое-то.
   - Сейчас не до этого, где Маримури?
   - Ее уже увели. Публика уже на площади, костер сложен, ждут только герцога и графиню.
   - Вот видишь, без Руфи ничего бы не началось.
   - С чего ты взял?
   - Герцог ей вчера пообещал!
   - И ты веришь в эту чепуху?
   - Какую?
   - Обещание герцога! Да он сейчас слово дал, а через минуту слово взял, ты что - не знаешь?
   Наше милое словесное препирательство продолжалось бы дальше, но времени было в обрез, а смотреть на поджаренную тетку вовсе не хотелось.
   Площадь была полна народу. Все такие наряженные, оживленные, почти радостные. Офонареть можно с их средневековыми развлечениями. Маримури уже привязывали к столбу. Выглядела она в этом жутком рубище и в чудовищном колпаке, который ей нелепо напялили, но красоту, как говорится, ничего не может испортить.
   - Такая красивая, и ведьма, - раздались из толпы мужские голоса.
   - Да все они, красивые, ведьмы! - понеслись над площадью женские крики.
   Конечно, стоят тут убого толстые и убого тощие, и развлекаются. Я кипела от возмущения. Кресла герцога и графини, стоящие на помосте, были пусты.
   Наконец-то раздался крик герольдов.
   - Дорогу герцогу, дорогу графине!!!
   Тут в толпе произошло движение, и несколько слуг, сгибаясь под тяжестью, принесли и поставили по бокам еще два кресла.
   - Дорогу герцогине, дорогу мадмуазель Роже!!!
   И это выбор герцога! Одна страшнее другой! Герцогиня явно кособока, мадмуазель Роже явно не стоит улыбаться. Кожа на лице той и другой была покрыта толстым слоем белил, от которых они были похожи на мертвецов не первой свежести. Высоко поднятые прически обнажали рахитичные лбы, жиденькие волосики едва прикрывали череп. Не помогали спрятать этот кошмар даже головные уборы. Да, дизайнерская школа здесь явно хромала, как и вкус герцога.
   При взгляде на Маримури смесь зависти, страха и злорадства выступила на лице первых женщин королевства.
   Наконец-то все расселись по своим местам. Приговор зачитал сам герцог, должно из уважения к самой графине. Он был краток и справедлив:
   - Именем Бога нашего - приступим. Начинайте!
   К подготовленному костру, посреди которого стояла, привязанная к столбу, моя обожаемая тетка, поднесли с двух сторон пучки горящей соломы.
   - Герцог, милый, у меня к вам маленькая просьба, - обратилась наклонившись к герцогу графиня. - Волосы, срезанные у ведьмы во время казни, особенно красивой, служат отличным амулетом, при чуме, холере и пожаре. Мне бы очень хотелось бы их иметь.
   - Но, графиня! Сейчас уже поздно, никто и не сунется в это разгорающееся пламя, - сказал герцог.
   - Если только вы позволите, ваше величество, у меня есть вышколенные пажи, и мои приказы они не обсуждают.
   - Да, пожалуйста, - откликнулся, абсолютно уверенный в бредовости затеи, герцог.
   Руфь махнула платком, и мы с Резико бросились к костру. Подбежав к горячей соломе и уже вспыхнувшему валежнику, мы скинули с Маримури колпак, и пока я выбирала, какую прядь волос тетке срезать, Резико перерезал веревки на столбе.
   - Что там происходит? - вскричал герцог. - Из-за дыма мне плохо видно!
   - Валежник слегка сыроват, - выступил вперед начальник стражи. Не успел он закончить фразу, как в него полетел колпак, со словами: "Это вам, ваше величество!". А мы, взявшись за руки, просто исчезли.
  
  
   Глава 101
  
   По традиции последних дней, Шат отдыхал в кафе у Касыма. Все шло по плану. Труа только что доложил, что казнь идет, ведьму сжигают. На всякий т случай, Шат заглянул туда и сам. Все верно, ещё несколько минут, и все будет готово. Теперь можно и отдохнуть, расслабиться перед завтрашним. Кофе был как всегда - душист, горяч и вкусен. Маг решил побаловать себя и пирожным.
   - Ах, Касым, какая прелесть, - не смог удержаться от похвалы Шат.
   Касым стоял как всегда, добродушный и невозмутимый. На похвалу он слегка кивнул головой. Шат в упоении своей силой и могуществом не замечал его внутренней собранности.
   И вот, посреди этого эпикурейского и личностного довольства к столику подошла никто иная как Руфь.
   - О, какими судьбами, тебе тоже захотелось себя побаловать? - обратился к Руфи разомлевший Шат.
   - Почему бы и нет? - ответила она вопросом на вопрос, и присела за его столик.
   - Один кофе, бокал холодной минералки, и три пахлавы, - сделала заказ Руфь официанту, и, в знак приветствия, махнула Касыму рукой.
   Несколько минут Руфь и Шат молча наслаждались едой и видом из кафе.
   - Шат, - первой нарушила молчание Руфь. - Я узнавала, кольцо отца у тебя.
   -У меня? - Шат удивился вполне натурально, но на всякий случай, опустил левую руку вниз, под скатерть.
   - Да, у тебя! - его машинальный жест не укрылся от внимания Руфи. - Покажи руку! - приказала она ему.
   - Кому ты приказываешь?!
   - Покажи руку, Шат, - повторила Руфь.
   Шат раздумывал мгновение, а потом положил руку на стол.
   - Вот оно, - сказала Руфь, и потянулась к кольцу.
   - Да, это оно, но оно попало ко мне только вчера вечером.
   - Неужели?
   - Ты мне не веришь?
   - Нет!
   - Я обещал тебе его, и достал, а ты так с лучшим другом отца!
   - Лучшим другом? А может правильнее сказать лучшим врагом моего отца?!
   - Руфь, мне кажется, ты забываешься! Вспомни, что я для тебя сделал?! Кем я был для тебя все эти годы?!
   - И что?! И кем?! - не выдержала Руфь.
   - Когда ты металась, не помня себя от боли, от подлого предательства твоей высокомерной сестры и презренного Виссиана, кто привел тебя в чувство?! Кто объяснил тебе всё происходящее?!
   - А вот это ты зря мне напомнил. Виссиан любил меня, и, если бы не ты, у меня все бы было по-другому. Ведь это ты меня послал в сад...
   - Откуда такие мысли?
   - Я виделась с ним.
   - Ерунда какая, он давно умер, и от него ничего не осталось!
   - Ты уверен!?
   - Какие глупости!
   - Ты когда-нибудь слышал о душе?
   - Ладно, хватит об этом, ты просто волнуешься перед битвой. Ты же раньше же в них не участвовала, - решил слегка разрядить обстановку Шат.
   - Я хочу получить кольцо отца, и выполнить его последнюю волю! И тогда мы разойдемся.
   - Завтра, я сказал тебе - завтра.
   Разговор затих, но не надолго. Все-таки Шат был к ней привязан.
   - Я дал тебе больше чем мог дать тебе любой отец. Я дал тебе бессмертие, и вот она - благодарность!
   - А разве я просила тебя об этом?
   - Тут все претензии к твоему отцу.
   - Оставь его в покое. Ты так хотел бессмертия, ты так хотел власти! Побольше, побыстрее, - распалялась в прозрении Руфь, - что даже убил Суламифь!
   - Это уже совсем глупости! Не хватало связываться с глупой, маленькой девчонкой. Ёе отравили из зависти.
   - Значит, все-таки отравили? А не от этого же яда умер мой отец?!
   - Да ты с ума сошла!
   - Отдай кольцо!
   - Возьми, - и голос его стал полон явной угрозы.
   Руфь потянулась к Шату.
   - Только помни - его нельзя взять силой, иначе все демоны, повинующиеся кольцу, войдут в тебя, и что будет после - страшно себе представить.
   - Нельзя взять у живого, но запросто можно взять у мертвого.
   - Ты мне угрожаешь? Ты?.. Мне?.. Угрожаешь?.. Я хотел сделать тебя своей правой рукой, а ты не достойна просто жить! - и глаза Шата яростно блеснули.
   Держа правую руку на столе, он выхватил левой рукой тонко заточенный стилет и направил его на Руфь.
   - И ты хочешь отнять у меня жизнь, бессмертную жизнь, тобой же дарованную, каким-то кинжалом?!
   - Ты меня недооцениваешь! Это кинжал пресекающий жизнь, - голос Шата становился все тише и глуше. - После него никто не выживает. Его лезвие пропитано смертью так, что малейшая царапина вызывает смерть, а хороший удар прерывает и никому не нужное бесконечное долголетие, - закончил Шат, и рассмеялся хрипящим шепотом, как будто чем-то давился. Ее лобовая попытка оказалась совершенно неудачной. Она недооценила его, или переоценила себя, а может, так выражалось ее внутреннее отчаяние? Шат не зря считался лучшим из лучших магов на земле. Он пристально посмотрел в глаза Руфи, при этом тихо шепча слова заклятия. Сердце Руфи сжалось. "Вот и все", подумала она и машинально закрыла глаза. Шат подался через весь стол, на пол полетела посуда, грохот, звуки борьбы, тихий вскрик и тишина. Абсолютная, осязаемая тишина.
   Руфь пошевелилась, ничего не почувствовав, открыла глаза. На столе лежал Касым. Белая скатерть быстро пропитывалась кровью, сочившейся из раны на его груди. А на полу, у её ног, раскинув руки, валялся поверженный маг. Руфь непроизвольно наклонилась к Касыму. Он улыбнулся ей, силясь сказать что-то, и умер. И в этой последней улыбке ей открылось, кого же он так мучительно напоминал. Виссиана... Он был потомком Виссиана, и он отдал за неё жизнь. Так просто, так достойно. И тогда любовь, ярость, боль подняла Руфь на ноги. Она выхватила кинжал из груди Касыма как из ножен, кровь хлынула фонтаном, и рубанула со всей силой по пальцам Шата. Шат взвыл, завертелся волчком и исчез. На полу осталось кольцо царя Соломона. Через долю секунды поднялся крик, как стена. Руфь наклонилась, подняла кольцо, поцеловала Касыма в лоб, и быстро вышла из кафе.
  
   Глава 102
  
   Мы стояли перед храмом царя Соломона. Мы - это я, Резико, Димка, Толик и Петька. Стояли потрясенные величием и великолепием, которое открывалось нашему взору. Такое сооружение невозможно представить себе, сколько не описывай, его надо видеть. Ничего не могло сравниться с ним. Это была ожившая сказка.
   В храм вошли только Клео и Руфь. Первосвященники встретили нас радушно и строго. Но мы не обиделись. Наше приключение сделало нас, точнее меня, терпимее.
   Прошло два часа, а мы все еще любовались храмом. Только Петька давно уже перешел к осмотру окрестностей. Толик тоже нашел себя. Обежав храм сразу же, он упал перед ним на колени, и, чуть не плача, завопил: " Идиот, идиот!". Мы все с интересом разного уровня отвлеклись от храма на него, и тут же получили ответ. "- Ни красок, ни карандашей, ничего... ", - трагизм в его голосе возрастал. Мы даже стали уже готовиться нервно его утешать, как, откуда-то сбоку послышался неунывающий голос Петьки: "Нашел!" и, следом, послышался его довольный гогот. "Уголь нашел на заднем дворе!"
   - Так, парни, снимаем белую верхнюю одежду, - пришел в себя Толик.
   - Быть девушкой - несомненное преимущество, - обрадовалась я вслух.
   Толик расстелил белую тогу, расставил двоих по углам, чтобы ткань натянулась как следует, и растянулся на земле.
   - Нет, все эти творческие и научные работники явно не в себе, - начала было я, но когда через несколько минут у нас под ногами появился рисунок храма, я замолчала. Под быстрыми движениями Толика появились фронтон, колоны, узоры...
   Вдруг земля вздрогнула, а из храма раздался шум брани. Несколько минут шум шел по крутой нарастающей, а потом резко прервался. Последний писк, и все смолкло. Из храма послышался запах смрада.
   - Ничего себе, - только успел сказать Петька, как тут же послышалось пение и повеяло благовониями.
   - Лишь бы успеть, лишь бы успеть! - твердил, ничего неслышащий, и невидящий, и абсолютно ничего неощущающий, Толик.
   - Рисуй спокойно, все равно тебе никто не поверит, - подначивал Петька.
   Руфь и Клео вышли из храма. Строгие и спокойные, они были похожи на древних богинь. За ними показались первосвященники.
   - Ребята, подойдите сюда, - позвала нас Клео.
   Мы поднялись по широким ступеням храма. Не знаю, что творилось с ребятами, но у меня сердце чуть не выпрыгивало из груди. Первосвященники подняли руки для благословления, мы преклонили колени.
  
   Глава 103
  
   - Бабушка, ты чего плачешь?
   - Я не плачу.
   - А что это за капли, бегущие у тебя по щекам? Скоро у тебя вместо сладкого чая будет маринад, - не унималась я.
   Жюль молчал, Вяземский улыбался, ребята наперебой рассказывали о том, что видели, где были. Мы в подробностях услышали о том, что было с Петькой и Толиком. У Клео мы слышали рассказ Петьки, а сейчас говорил Толик, и получалась уже, не совсем, но другая история. Потом приступили к рассказу мы с Резико, и даже мы, умудрились всё увидеть по-разному.
   Наш оживленный галдеж прервал телефонный звонок. Первой бросилась к трубке, конечно же, я. Маримури ворковала с Андреем, и ей не было ни до чего дела. Вот они влюбленные, кроме друг друга никого не замечают.
   - Папуля!? У нас все в порядке... Пять дней это не долго... Конечно, были в театре, ходили исключительно на классику. Тебе бы - понравилось!.. Возвращаемся завтра же!.. Да, самая главная новость! Твоя сестра собралась замуж!.. Не веришь?! Тогда я даю трубку Элен. Нет, серьезно... Кто он?.. Ну, как тебе его описать поточнее...
   Элен отобрала у меня трубку.
   - Петенька, он тебе понравится... Вот так быстро взрослеют дети. Вчера еще пеленки - распашонки, а сегодня уже замуж, - глядя на ее горестно - лукавое лицо, невозможно было сохранять спокойствие, и мы, кто сдержанно, кто от души, рассмеялись. За нашим гоготом, я успела услышать только: "Мы сейчас в Париж за платьем, детьми и подарками. Целую тебя, родной ".
   - А про деда, про Славина, вы что, забыли? - удивленно спросил Жюль.
   - Нельзя человеку разрывать радостью сердце по телефону, его нужно подготовить, - мило улыбаясь, объяснила Элен.
   - А Димка остался с Агапе. Там он пока нужнее. Клео передала письмо его родителям, через девять месяцев у них родится сын, вылитый Димка. Она сказала, что они все поймут и обязательно встретятся.
   - Жизнь никогда не кончается! - улыбнулся Толик.
   - Ты стал философом! - хором заметили мы.
   - Поучились бы с мое! - не остался в долгу он.
   - А теперь домой, - заорал Петька.- Домой, каникулы только начинаются!
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"