-Есть у меня такая маленькая слабость,- улыбнулась Эльза,- я люблю мучить людей.
Андор Габор. Доктор Никто.
Прохладная, темная ночь окутывала город. В полупрозрачной мгле смутно чернел Холм, на пологой вершине которого копошились неразличимые отсюда в деталях, близкие и в то же время недосягаемые здания - жилища Игроков.
Свежесть и рассеянная в воздухе ночная дымка приняли в себя Хасуда и растворили в себе. Вверху на небе мерцали в вечной и совершенной гармонии яркие летние звезды.
Углы домов угрожающе выступали из тьмы. Дождей не было давно, и грязь под ногами (Хасуд уже покинул мощеные улицы) успела высохнуть и затвердеть.
Хасуд шагал без определенной цели, прогуливаясь и глядя по сторонам. Город спал, и улицы были пусты, и удивительно, что стоило Хасуду свернуть на одну из них, как на другом ее конце, между двумя рядами темных приземистых деревянных хибар, появились трое. Как и Хасуд, они шли неторопливым, прогулочным шагом. Один, одетый побогаче, шагал впереди, двое других держались несколько сзади и по бокам. Хасуд заметил (он хорошо видел в темноте), что, увидев его, люди улыбнулись...
Вельможа с телохранителями. Вышел на ночную прогулку, а если повезет найти подходящего шатающегося по улицам дурака, то и охоту. И повезло...
Хасуд прижался к обочине дороги, и так, впритирку к канаве, продолжал свой путь. Любой горожанин знает, что если побежать, вельможа догонит, и тогда живым уже т о ч н о не уйти. Те трое неторопливо шли навстречу Хасуду, словно и не глядя на него. Приблизившись шагов на пять, вельможа остановился и негромко скомандовал:
-Стой!
Хасуд послушно остановился, умоляюще глядя на вельможу. Тот сладко и мечтательно улыбался. Он не спешил.
В воздухе замерла ночь, а в неподвижности этой ночи стояли, не шевелясь, четыре застывшие, как время фигуры. Хасуд впивался в вельможу остановившимися глазами. Он, наверное, вжался бы в стену, будто сливаясь с ней и уходя от ужаса, но за спиной зияла наполненная воздухом пустота, а сзади была канава - сточная, умиротворенно смердящая в ночном сне.
Стоял не шевелясь вельможа, обнимая добродушным взглядом Хасуда, канаву, дома и всю ночь. Он наслаждался.
И телохранители ждали. Подобные забавы были им не в новинку, и, наверное, нравились, и ребята они, наверное, были ловкие и сноровистые, на людской, конечно, а не на Игроков, счет, и сейчас они ждали приказа.
И наверху, в распахнутом глубоком и одновременно легком и тонком, как крыло бабочки, небе плыла, отдыхая, большая, дремлющая, желтая луна...
Хасуд не двигался. Он узнал вельможу. Фаруз. Когда-то (давным-давно) Хасуд и Фаруз были приятелями и гуляли по жизни вместе, но характеры у них, видно, всегда были разные, и поэтому Фаруз стал вельможей. А Хасуд - не стал.
А вот Фаруз не узнал Хасуда. Да если бы и узнал - то что? Что вельможе былые знакомства? Разве что повод лишний раз про себя улыбнуться, и даже не тема для анекдота...
Темно-фиолетовое небо сливалось на горизонте с черными хибарками окраин, и в этом небе сонно простиралась ночь.
Улыбка вельможи стала деловито-жестокой. Он кивнул телохранителям, и те, обходя, хозяина стали подходить с двух сторон к Хасуду. Они приближались, а Хасуд стоял неподвижно, пока охранники не подошли совсем близко, и один из них не протянул к его плечу руку, и только тогда Хасуд начал действовать.
Резкий скрипучий крик царапнул тихую мглу. Один охранник покатился с вывихнутой рукой другому под ноги, а Хасуда уже не было на старом месте, он двигался быстрее, чем может уследить человеческий глаз и даже глаз вельможи,- так способен двигаться только Игрок. Второй телохранитель скользнул в сторону. Хасуд мог предсказать все его движения с точностью до толщины волоса. Игрок неторопливо (для своего темпа) шагнул к противнику, телохранитель задохся, не устоял на ногах и упал.
Хасуд туда уже не смотрел. Он повернулся к вельможе, который единственный успел понять, в чем дело и выхватить кинжал. Длинное лезвие перепархивало из ладони в ладонь, и казалось невозможным предсказать, где оно сейчас, и откуда ударит в следующий момент.
Игрок подошел почти вплотную к вельможе и встал перед ним, нагло глядя словно бы и в глаза, но в то же время замечая любое движение. Вельможа сделал быстрый выпад. Хасуд выбил кинжал и продолжал стоять. Пока вельможа переходил к следующей атаке, Хасуд мог бы убить его десять раз, но ничего не сделал. Кулаки Фаруза один за другим выметнулись вперед и ушли в пустоту. Вельможа упал.
Чуть раньше за спиной Хасуда первый телохранитель медленно и тихо сел на земле, с бледным, сосредоточенным лицом протянул левую руку к чехлу, осторожно вытащил нож и, закусив губу, старательно, как можно точнее прицелившись, метнул.
Хасуд не видел этого. Он ориентировался на слух, и только в последний момент, уже сбив наземь вельможу, полуобернулся, протянул руку и, чуть не оцарапавшись, поймал нож за лезвие. Именно на этом тонком, тщательно рассчитанном "чуть" и построена вся жизнь Игроков. Фаруз откатился, вскочил, и Хасуд опять сшиб его наземь - на этот раз вельможа даже не понял, откуда был нанесен удар.
Телохранитель вскарабкался на ноги и неуклюже побежал прочь. Хасуд швырнул нож, телохранитель споткнулся, упал, попытался подняться, но раненая нога не слушалась. Второй телохранитель, едва разогнувшись, испуганно переводил взгляд с Хасуда на товарища; валяющегося на земле хозяина он, похоже, и вовсе не замечал.
-Лежать там! - рыкнул телохранителям Хасуд. Первый парень затих, второй быстро рухнул обратно на колени и с них - на землю. Вельможа, очухавшись, перевернулся на спину и приподнялся на локте, глядя на Хасуда. Он, очевидно, уже понял, с кем его столкнула судьба, но еще надеялся умереть с честью. Люди не умеют не врать себе.
-Встань, - сказал Хасуд.
Вельможа подобрал под себя ноги, поднялся и попытался ударить Хасуда ногой. Стальные пальцы схватили сапог, суставы пронзило болью, и вельможа свалился лицом в засохшую грязь.
-Встань, - повторил Хасуд.
Вельможа кинулся на Хасуда, встретился с его кулаками, два раза охнул и упал.
-Вставай, - металлическим голосом повторил Хасуд.
Вельможа не встал. Он перевалился набок, взглянул на Игрока и опустил глаза.
Хасуд шагнул к вельможе. Тот попробовал пнуть Игрока в колено, но, разумеется, не попал. Хасуд наклонился к вельможе и рывком поднял Фаруза на ноги. Вельможа неподвижно стоял лицом к Хасуду и смотрел куда-то перед собой мутным взглядом. Хасуд ударил его. Вельможа болезненно закричал и осел, корчась на земле от боли. Когда он утих, Хасуд бесстрастно приказал:
-Встань.
Вельможа еще больше скорчился и не встал. Хасуд наклонился, и взял его за руку. Вельможа стонуще заорал и заматюгался. Хасуд не выкручивал руку, он как-то очень ловко заворачивал пальцы, и было невозможно терпеть.
-Встань, - повторил Хасуд, ослабляя хватку.
Вельможа поднялся. Хасуд ударил его, и тот сложился.
-Встань, - снова и снова повторял Хасуд, сохраняя прежний металлический тон и в то же время все больше и больше распаляясь, как всегда во время таких развлечений, и вельможа поднимался с пыльной засохшей грязи, получал удар, падал, стонал, сплевывал кровь, и вновь поднимался. Наконец он больше не мог встать, и Игрок, уже вошедший в раж, бил его ногами, вкладывая в каждый удар все больше и больше страсти, но одновременно не теряя контроля над происходящим, а вельможа сперва еще закрывался руками, а потом уже перестал. Когда Игрок отшвырнул Фаруза и развернулся к телохранителям, тот еще какое-то время жил, валяясь посередь улицы как куча дерьма, затем умер.
Телохранители лежали смирно, уткнувшись рылами в землю.
-Вставайте, - лениво скомандовал Хасуд. Второй телохранитель суетливо поднялся. Первый завозился, и, наконец, тоже выпрямился, перенеся вес тела на здоровую ногу и покачиваясь. Оба глядели на Игрока как завороженные, лицо первого иногда кривилось от боли и боязни упасть. Оба думали, что с ними сейчас будет то же, что и с их повелителем. Наверное, они уже осознали, кто встретился им на темной окраинной улочке, если стискивающий разум и душу страх еще не лишил их возможности хоть что-то осознавать.
Хасуд вытащил нож у второго телохранителя и рукоятью вперед протянул ему.
-Зарежь вот этого, - кивнул Хасуд на раненого, - и будешь жить.
Второй телохранитель непонимающе поглядел на нож, на товарища, и медленно сомкнул дрожащие пальцы на рукояти. Двигаясь словно во сне, он побрел вдоль канавы. Вряд ли он был способен правильно воспринимать окружающее. Нож он держал перед собой на отлете, как нищий - мешочек для подаяния. Пройдя несколько шагов, отделяющих его от напарника, он остановился, словно припоминая, что надо делать дальше. Первый телохранитель стоял, покачиваясь, на одной ноге, глаза его неверяще глядели в одну точку.
Второй телохранитель медленно поднял нож и вдруг резко ткнул первого в грудь. Тот грузно наклонился влево, и напарник испуганно ткнул его еще раз. Раненый молча повалился, словно тяжелое чучело, выбив у напарника нож. Телохранитель с надеждой и одновременно неверием оглянулся на Игрока. Хасуд, заложив руки за спину, неспешно приближался к парню.
-Ложись лицом в канаву, - сказал Хасуд, - и лежи так.
Телохранитель поспешно повернулся к канаве, встал перед ней, и тут Хасуд пнул его в спину. Парень плюхнулся харей в не стекшие за день помои, дернулся, но тут же застыл неподвижно, не смея сопротивляться.
Стояла глубокая, красивая ночь, и воздух легко обнимал дома, домишки, дворцы... Довольная и меланхоличная луна, хмельная радостью июля, улыбаясь лила на город свой счастливый, грустноватый, задумчивый свет...
Хасуд еще постоял, любуясь делом рук своих и добирая последние капельки наслаждения, затем повернулся и пошел прочь. Охота прошла удачно, и Игрок возвращался домой. Возбуждение быстро угасало. Странно, подумал Хасуд, еще недавно эта забава так радовала, а теперь... Что-то ушло, и уже не тот - вкус. Почему?
Хасуд шел медленно и размышлял. Сейчас, когда его Игра замерла в равновесии, он был свободен, и мог не думать, целенаправленно доискиваясь, как добиться того-то, и что делать потом, а именно размышлять, когда все смутно, неясно, и сам не знаешь, к чему стремишься, и что конкретно хочешь найти.
"Да, я прикинулся человеком, заманил вельможу в ловушку, и победил его, и я сильнее, я всегда сильнее. Но чему здесь радоваться? Тому, что я обманул дурака, не думающего и не догадывающегося о возможной ловушке? Что одолел слабейшего? Дешевая это победа. Дешевая и недостойная. Меня, моего ума, моей силы и ловкости. Да, я одолею любого человека, любого вельможу, перебить весь город... нет, этого я, конечно же, не сделаю, тогда некому будет платить нам дань... но все равно, я это могу, и я знаю, что я это могу. Ну и что, что могу? Так ли уж это много? Нет, много... Но раз много, так что же я делаю? Охочусь... Ведь это же мало! Мало и недостойно, ведь они люди, а я Игрок, и не им равняться со мной. Ведь и Фаруз тоже шел на такую охоту, это всегда было его мечтой - такая охота, а значит, многим ли я от него отличаюсь. Не только же тем, что сильней! Нет, охота на людей, на тех, кто слабее - ниже моей чести!"
Только обманув равного тебе по уму и осторожности, заманив в сети хитрого, уничтожив и втоптав в грязь сильнейшего познаёшь вкус настоящей победы. Бороться с теми, кто под стать, кого ты не знаешь наизусть, кого невозможно расчислить, когда исход не предрешен и не известен, когда идешь по грани не забавы ради, а потому что иначе нельзя - и есть настоящая схватка. И есть - Игра!..
Хасуд на секунду остановился, будто отсекая черту под своими мыслями, подводя им итог. Потом разум его вновь стал холодным и отточенным, как скальпель, как кинжал. Как разум всякого Игрока. Он уже выбирал новую цель и строил план. Еще один виток Игры начался.
Хасуд поднял голову и зашагал по ночной улочке, между рядами темных, глухих и молчаливых домов.