На столе стоит ваза с вянущими хризантемами. Белые лепестки, похожие на птичьи перья, медленно опадают на его поверхность.
За столом, на мягком, удобном стуле, сидит красивая девушка лет двадцати трех. Она рисует маленьких незатейливых человечков: овальное, продолговатое тельце, крупная круглая головка с большими оттопыренными ушами, точки-глаза и широкая улыбка. На руках у человечков по три пальца; ноги - тонкие линии, причудливо изогнутые на концах, точно кочерги. Так обыкновенно рисуют маленькие дети. В глазах девушки светится восторг. Она еле слышно что-то напевает, но слов не разобрать.
Небольшая комната, в которой рисует девушка, обставлена со вкусом. Широкий двуспальный диван, покрытый темно-коричневым покрывалом; низенький стеклянный столик на трех деревянных ножках; подле столика - два глубоких кресла с изящно изогнутыми ручками; на стенах - книжные полки, заставленные всевозможными собраниями сочинений; паркетный пол почти весь скрыт под огромным ворсистым ковром; в дальнем углу, на стойке, широкоэкранный телевизор, поверх которого сидят в ряд несколько плюшевых зверушек. Возле приоткрытой балконной двери, в корзинке, положив голову на передние лапы, спит сомалийская кошка светло-кремового окраса. Под самым потолком, подвешенные к большой хрустальной люстре, позвякивая, мелодично переговариваются меж собой маленькие серебряные колокольчики. На стене, прямо над столом, в позолоченной рамке висит картина. На картине изображена степь: высокая желтая трава; вдалеке виднеется призрачный, темный лес; грозное темно-синее небо нависло над степной травою и глядит на нее, не мигая.
Девушка откладывает листок в сторону, достает из стола новый и снова принимается рисовать своих смешных человечков. Человечки все как один похожи друг на друга. Девушка с улыбкою глядит на них и покусывает передними зубами кончик карандаша.
"Скоро придет Володя, - думает она, - надо приготовить ему ужин...". Поразмыслив еще о чем-то, девушка возвращается к рисунку. Нарисовав еще трех человечков, она поднимается из-за стола и подходит к дремлющей кошке.
Есть такой тип девушек, в красоте которых - кто бы ни смотрел - никто не сомневается. Эта девушка, без сомнения, по-настоящему красива. Она высокого роста; у нее тонкие белоснежные руки и длинные прямые пальцы, увенчанные маленькими аккуратными ногтями. На плечи ниспадают темно-русые, немного волнистые волосы. Глаза же у нее голубого цвета. Уголки ее ярких алых губ не смотрят ни вниз, ни вверх...
Вскоре приходит Володя, ее муж. Он неторопливо, без лишней суеты, раздевается в прихожей, снимает носки и моментально кидает их в желудок стиральной машины, стоящей там же. Босиком он проходит в комнату и останавливается посредине.
-Милый, наконец-то ты пришел! Я так соскучилась, как будто не видела тебя несколько лет!
-Я тоже соскучился, - отвечает он, целуя ее в висок. - Соскучился намного больше, чем устал, а устал я неимоверно!
На Володе солидный черный деловой костюм. Под пиджаком белая рубашка и монотонный темно-серый галстук. Володя служит торговым представителем одного российско-немецкого предприятия. Лацканы пиджака подвернуты; на запястье - обыкновенные часы с большим круглым циферблатом. По ночам, в темноте, циферблат светится.
У Володи приятная, располагающая к общению, внешность: светлые глаза и открытый взгляд. Он хорошо сложен и широк в плечах.
Володя подходит к столу и склоняется над рисунками своей жены.
-Лена, мне кажется, раньше ты рисовала намного интереснее.
-Нет, неправда! - Восклицает девушка.
-Когда мы только познакомились, - продолжает Володя, - ты рисовала намного лучше. - Головою он кивает на картину с изображением степи. - А теперь ты увлечена каким-то примитивизмом. Что с тобою?
-Ничего, - отвечает она, - совсем ничего. Мне, например, нравятся эти человечки.
-Никто и не спорит! Мне они тоже весьма симпатичны. Меня волнует другое: почему теперь ты рисуешь только их?
-Не знаю. Просто мне хочется их рисовать, вот и все.
Володя обнимает Лену за плечи, долго смотрит в глаза и затем говорит:
-В субботу мы встречаемся с моими коллегами в одном уютном заведеньице, чтобы отметить весьма значимое для нашей "конторы" событие. Ты пойдешь со мною? Я пообещал, что непременно приду с женой.
-Конечно, пойду! Ведь тебе наверняка будет без меня скучно...
-Отлично. Так - решено?
-Решено... А теперь - ужинать...
В субботу, в шесть часов вечера, все Володины сослуживцы собираются в одном маленьком, но очень уютном итальянском кафе. Многие - со своими женами или подругами. Среди собравшихся - беременная девушка с очень большим животом.
-Какой же это месяц? - Осторожно, словно боясь своим вопросом потревожить беременную, спрашивает Лена. Разговоры вокруг затихают и все взгляды устремляются в их сторону.
-Седьмой, - отвечает беременная.
-Ой, - сочувственно вздрагивает Лена, - это, наверное, жутко тяжело?
-Как сказать, - пожимает плечами ее собеседница. - Я терплю - и мне это удается. Я теперь уже привыкла.
-Она стойкая, - вмешивается в разговор ее муж.
-А кого бы вам хотелось: мальчика или девочку?
-Девочку... Да, девочку, хотя с ними проблем гораздо больше, - отвечает беременная и умолкает.
-А я бы хотела мальчика, - мечтательно произносит Лена.
Володя, сидящий слева от Лены, бросает на нее настороженный взгляд.
-И как бы ты назвала его? - Спрашивает он.
-Алешей.
-Почему?
-Так звали моего младшего братика... Ну, ты знаешь, он умер, когда мне было пять лет... Ему самому было не больше двух... Он родился уже после смерти отца. А как умер он, мы с мамой вообще вдвоем остались... Только мама не пережила, и я... - Все собравшиеся глядят на Лену с сочувствием, и она, заметив это, прекращает свой рассказ. - А ты хочешь девочку?
Володя молчит, не находя, что ответить.
В этот вечер Лена больше не беспокоит вопросами беременную девушку, но продолжает смотреть на нее и ее огромный живот. До сих пор она искренне полагала, что лицо каждой женщины, ждущей ребенка, должно излучать постоянную радость и особенную, ободряющую всех вокруг энергию. И ее удивляет, что на лице этой девушки не написано ничего, кроме усталости и сонливости.
Поздно вечером Володя, сидя в кресле, читает книгу. Глаза его увлеченно скользят по страницам. Лена лежит в постели и влюбленно, с обожанием смотрит на него. На ее груди ласково пристроилась сомалийская кошка.
-Мне нравятся твои друзья, - говорит Лена.
-Да, они хорошие. Я к ним очень привязался. - Соглашается он.
-Нет, правда-правда, хорошие! С ними не скучно. Я не люблю, когда с людьми скучно - это меня расстраивает, потому что я думаю, что в их скуке виновата я.
-Как ты можешь быть виноватой? - Спрашивает Володя, не отрываясь от книги.
-Очень просто: им со мною скучно и они принимают скучающий вид. И тогда всем становится скучно...
Лена вздыхает и гладит кошку. Та на мгновенье приоткрывает глаза и начинает тихо мурлыкать.
-Ложись спать. Завтра продолжишь чтение.
-Завтра воскресенье - завтра много дел, - спокойно говорит он. - Днем прием, потом, вероятно, банкет...
-Значит, я опять одна?
-Ну, ну, не грусти, я постараюсь побыстрее.
Лена снова вздыхает.
-Что ты читаешь?
-Бальзака.
-Интересно?
-Как сказать. Не особенно.
-Если неинтересно, может, со мной посидишь, поговоришь?
-Мы и так сейчас говорим.
-И тебе не мешает?
-Нет.
-Спокойной ночи!
Лена кладет сомалийскую кошку на соседнюю подушку, поворачивается на бок и вскоре засыпает.
-Я еще чуть-чуть, - оправдываясь, бормочет Володя, когда она уже спит.
-Ты никогда не замечал, - спрашивает Лена за завтраком в воскресенье, - что мы чаще помним имена героев разных романов и повестей, чем имена людей реально существующих или существовавших? Странно как-то получается: нам намного интереснее жизнь вымышленных людей, нежели действительно существующих среди нас. Мы переживаем за никогда не живших на земле героев, а проблемы наших знакомых волнуют нас много меньше. Почему так?
Володя долго молчит, глядя прямо на нее, а потом неуверенно произносит:
-Я не задумывался и не замечал... А какая разница - жившие или нежившие? Про неживших пишут чаще, выдумывают их, а потому они нам как бы ближе, роднее, что ли. Мы знаем о них больше, чем о ком-либо другом, а потому лучше помним их имена, биографии...
-Но это неправильно! - С легким возмущением восклицает Лена. - Так не должно быть!
-Не должно...
Пока Володя разбирается с деловыми бумагами у себя в кабинетике, Лена задумчиво ходит по комнате, покручивая обручальное кольцо на безымянном пальце. Вскоре она садится за стол, берет чистый лист и медленно, сосредоточенно начинает вырисовывать прежних своих человечков. Сегодня они получаются очень унылыми, и девушка бросает это занятие.
Она достает из шкафчика толстую папку, в которой хранятся ее старые рисунки. Чего на них только нет! И солнечные пейзажи, и портреты людей, выполненные весьма искусно, и просто карандашные эскизы и наброски. Лена развязывает тесемки на папке, долго глядит на первый рисунок и через минуту с какой-то странной ожесточенностью откидывает папку в сторону.
Решительно поднявшись, она идет в кабинет мужа и застывает на пороге молчащей фигурой. Володя некоторое время не замечает ее, потому как сидит спиною к двери, но потом поворачивается и глядит на супругу с вопросом.
-Мне грустно, мне тоскливо! - Тихо проговаривает Лена и вдруг начинает плакать.
Володя встревожено подбегает к ней, хватает за плечи и хочет посмотреть в глаза, из которых текут чистые слезы, но Лена отворачивает лицо.
-Леночка, что с тобою? Разве я тебя чем-то обидел?
-Нет, не ты. Я сама себя обижаю.
-Как?
-Вот беру и обижаю! Вот как.
-Что ты придумала?
-Ничего.
Она высвобождается из его трогательных объятий и выходит; в комнате она бросается на постель и несколько минут продолжает плакать. Володя, проследовавший за ней, безмолвно стоит рядом и не знает, что предпринять. Но ничего предпринимать и не надо - Лена успокаивается сама.
-Хочешь, я брошу все дела, и мы с тобой пойдем гулять? - Предлагает Володя.
-Нет, не обращай на меня внимания. Тебя сейчас уже надо выезжать...
Володя пожимает плечами и уходит обратно.
Лена глядит ему вслед и что-то тихо напевает.
-Володя, может, я тоже буду работать? Мне трудно все время сидеть дома и ничего не делать. Все занятия, которые я себе придумываю, я придумываю ради одного - чтобы скоротать время и дождаться тебя. Я сижу, сижу и сижу - выглядываю в окно, забегаю на кухню, чтобы проверить, все ли готово к твоему приходу, слушаю радио, но не слышу его, делаю что-то, но как будто ничего и не делаю. Такое странное состояние! Ничего со мною не происходит. Знаешь, втайне, вот здесь вот, - девушка прикладывает ладонь к груди и смотрит на Володю пронзительно и немного наивно, - я завидую тебе. Завидую очень многому. Завидую твоей хорошей работе, завидую тому, что ты постоянно чем-то занят, завидую, что у тебя много верных друзей и приятелей. Завидую, что жизнь у тебя замечательно складывается. И я счастлива, что я - часть, нет, частичка твоей замечательной, невымышленной жизни. Я так рада, что принадлежу тебе! Даже кажется, что ничего больше и не надо! Но только, понимаешь, меня сильно мучает моя полная безмятежность. Я чувствую, что постоянно, день за днем, теряю силы, а мне так не хочется их терять! Ведь, подумай сам, если у человека есть силы и если он хочет их использовать, он обязан сделать это. Расточать силы ни на что - грех. Вот о чем я бесконечно думаю. Но ты только не реши случайно, что меня что-то не устраивает в тебе и в наших с тобой отношениях. Наоборот, все прекрасно. Но...
-Остановись на минуту, не распаляйся...
-Я и не думала.
-Нет, я, наверное, чего-то не понимаю. Если не понимаю - объясни. Для чего тебе идти работать, если у нас и так все есть, если я делаю все, чтобы нам обоим хорошо жилось? Думаю, это ты чего-то не понимаешь. Очень многие мечтают жить вот так: ни о чем не заботясь, не напрягаясь и так далее. Если же у тебя все упирается в то, что ты не выносишь ждать меня, то ты вольна. Я тебе ничего не запрещаю. Ты сидишь дома, ждешь меня, а выходить не хочешь. Почему?
-Потому что, - девушка устремляет взгляд в окно и долго молчит перед тем, как продолжить фразу, - потому что выходить из дома одной, без тебя, - неинтересно, грустно и бессмысленно.
Володя задумывается и сидит продолжительное время, не двигаясь. Он смотрит то на Лену, изучающую вид за окном, то на свои коленки, то на книжные полки, заставленные его любимыми книгами. Володя прекрасно понимает, что сейчас следует ответить, но вместо этого отмалчивается, даже не порываясь что-либо сказать. Иными словами, Володя немало озадачен и размышляет о том, что сказала Лена; но чем дольше он раздумывает над ее словами, тем больше он думает о самом себе...
И вот он уже не с нею, а где-то далеко. Возможно, в пустынном море, возможно, в безграничном небе, но никак не на земле. Его нет. Лена замечает это: что-то забавное есть в мечтательном выражении его лица, что-то доброе и очень несерьезное.
-Может, мы заведем ребенка? - Тихо спрашивает она.
Мечтательность медленно сходит с его лица: сначала с подбородка, затем с губ и кончика носа, со щек. Она сохраняется еще некоторое время в глазах, но вскоре пропадает и оттуда. Володя на секунду зажмуривает глаза, словно отгоняя сладостный сон, в который он только-только начал погружаться, потом распахивает их и смотрит на Лену. На Лену смотрит уже совсем другой человек - не тот, минуту назад мечтавший о чем-то хорошем. Во взгляде этого человека блестит один-единственный вопрос, который девушка легко прочитывает: "Ребенка? Постой, постой, какого ребенка? О чем ты?". Лена доверяет этому взгляду и сама начинает думать вслед за ним, уловив его настроение: "Действительно, какого ребенка? О чьем ребенке я сейчас говорила? Какое странное слово (по слогам) - ре-бе-нок...". Взгляды сталкиваются и расходятся, чтобы сойтись вновь. Девушка слегка краснеет. Володя прикладывает ладонь ко лбу так, словно проверяет: а нет ли у меня температуры?
Ребенок? Какое удивительное слово! Странно далекое и даже незнакомое. Что же это такое? Маленькая жизнь, кричащая так же жизнерадостно, как проснувшаяся по утру птичка? Нечто спеленатое и беспрерывно шевелящееся? Да, да, - в этом кулечке что-то шевелится! Оно дышит, его сердце бьется, его маленькие ручки двигают пальцами. Но есть ли смысл в движении этих невообразимо маленьких пальцев? Наверное, в движении их смысла больше, чем в движении листьев деревьев, раскачиваемых ветром. В неразборчивом крике маленького человечка, с необъятным, открытым всему навстречу сердцем, смысла больше, чем во множестве разборчивых и выверенных слов, произносимых взрослым, рассудительным и эгоистичным человеком. В маленьком спеленатом ребенке эгоизма никакого - в нем только любовь и жажда любви... Лена, слушай, я вот что подумал сейчас, пока смотрел на тебя и меня как бы со стороны...
Но девушки уже нет в комнате.
Володя понимает, что разговор отложен, но не знает, надолго ли. Ему немного страшно - и, чтобы спугнуть этот страх, он набирает в легкие воздуха и ждет, пока не начнет задыхаться. Спустя минуту он чувствует, что уже не в силах сдерживаться, и тогда выдыхает воздух обратно, чтобы задышать свободно.
Лена стоит в другой комнате и слушает, как он дышит, ожесточенно борясь с собственным дыханием. Ей очень жалко его, но успокаивать его почему-то совсем не хочется.
Вечером, когда Володя читает очередную полную жизнью книгу, Лена сидит на балконе и целует уши сомалийской кошки. Кошка счастлива и ласкается к хозяйке, в порыве нежности пытаясь укусить ее за нос или губы. Лена, отстраняясь, еле заметно улыбается. Кошка счастлива и трется мордой о щеку девушки. Лена прижимает кошку к груди. Кошка счастлива.
И так до бесконечности.
Почти всю ночь девушка не может уснуть - переворачивается с боку на бок, с головой накрывается одеялом, скидывает одеяло с тела. Но ничего не помогает. Устав бороться с бессонницей, она ногами нащупывает на полу тапочки и уходит на кухню. Она не может уснуть потому, что все время думает о разговоре с Володей и о том, почему он не согласен с нею. Конечно же, она прекрасно понимает, что Володя желает ей только добра и хочет, чтобы в доме, в семье все было хорошо. Но вот только почему он не понимает, как это трудно - сидеть без дела? Интересно, а что бы он сказал, если бы я взяла какую-нибудь работу на дом?
Лена сидит на кухне полчаса, а потом возвращается в постель. Но сна все нет, и она мается до самого утра.
Она просыпается около полудня. Володя уже давно ушел на работу. Даже не оставил никакой записки. Он их никогда не оставляет; но сегодня Лене хочется, чтобы он ее оставил. Поэтому она долго ходит по квартире, приглядываясь: нет ли где-нибудь коротенькой, нежной записки?..
-Володя, объясни мне, пожалуйста, почему ты не хочешь ребенка? Может, ты боишься детей? - Спрашивает Лена, когда вечером Володя возвращается с работы с огромным букетом хризантем. - Я весь день жду тебя, чтобы спросить об этом. Дважды звонила тебе на мобильный, но опускала трубку, когда ты ее брал.
-Почему? - Переспрашивает он и отрывает лепесток от хризантемы. - Не потому, что я боюсь детей, нет. Просто, понимаешь, если у нас появится ребенок, мне придется уделять ему много внимания, что с моей работой весьма проблематично и абсолютно невозможно. Если он появится, мне придется оставить эту работу и найти новую, менее напряженную и менее ответственную. И, соответственно, менее оплачиваемую.
-Это вовсе не страшно, - говорит Лена, как бы заранее его оправдывая.
-Может, и так. Но, заметь, тогда моя карьера и то, к чему я давно стремлюсь...
-Володя, успокойся! Не волнуйся ты так! - Девушка берет из его рук цветы и кладет их на стеклянный столик. - Ты словно помешанный - все твердишь и твердишь: "Карьера, карьера, карьера!". Но разве все в жизни зависит от того, какую карьеру ты сделаешь, достигнешь ли ты самых высот, станешь ли известным и все остальное? Ведь есть вещи, кажущиеся на первый взгляд малозначительными, мелкими, но на самом деле являющиеся более значимыми и важными, чем те, что мы принимаем за самые главные. Казалось бы, карьера важна - особенно, в наше время. Но, я почти уверена, что человеческие отношения - любовь, семья, дети - в наше время более важны, чем что-либо еще. Ты так не думаешь?
Володя пожимает плечами и ослабляет галстук.
-Хорошо, допустим, у тебя карьера, - продолжает Лена рассудительно и спокойно. - Я согласна, она важна. Но кто же помешает нам с тобой завести ребенка? Поверь, я и одна буду справляться с ним, не требуя от тебя никакой особенной помощи, - и ты будешь продолжать работать там, где работаешь сейчас. Пойми меня, Володя, мне так хочется этого ребенка! Мне необходимо, чтобы он у меня был. Нет, не у меня, а у нас с тобой. Все будет, как и прежде - и даже еще лучше, чем сейчас! Ты просто еще не совсем понимаешь, в чем заключается настоящее счастье!
-Я думаю, все сильно изменится. Я уверен в этом и опасаюсь этих изменений. По крайней мере, сейчас. Сейчас мне нужно встать на ноги с еще большей уверенностью, а уж потом...
-Но почему же тогда ты не позволяешь и мне встать на ноги? Чем я тебе помешаю, если тоже буду иметь свое занятие? Да ничем, Володя, я тебе не помешаю! Помнишь, как у Блока: "Скучала за стеной и пела, как птица пленная, жена"?
-Ну, это здесь совсем не при чем...
-Да, не совсем уместно, но все же...
Володя, боясь говорить дальше, обнимает ее и прижимается губами к ее виску. Лена не отвечает ни одним движением и лишь покорно стоит, не пытаясь вырваться. О чем думает каждый из них в эту минуту - неизвестно. Судить по лицам очень трудно, потому что Володя сосредоточен на какой-то точке в пространстве, а Лена стоит, опустив взгляд в пол.
Сцена длится около пяти минут, по истечении которых Володя отходит в сторону и долго рассматривает картину со степью, висящую на стене.
После ужина Володя сидит за столом в комнате над своими деловыми бумагами. Черной шариковой ручкой он аккуратно вписывает цифры в пустые клеточки какой-то таблицы и напряженно сопит, высчитывая что-то на калькуляторе.
Девушка сидит на кухне, окружив себя листами чистой бумаги, и старательно рисует своих любимых неказистых человечков. Она старательно изрисовывает листок за листком и аккуратно складывает их в стопку, чтобы потом убрать в папку, лежащую тут же. Рисуя, девушка негромко напевает приятным голосом:
Солнечный круг, небо вокруг...
Володя, появившись на кухне, долго и пристально следит за движением карандаша в ее пальцах, а потом спрашивает:
-Вот объясни мне, для чего ты рисуешь все это? Все время одно и то же! Тебе не надоело?
-Нет, мне не надоело, - отвечает она, не поднимая на него глаз. - Мне нравится.
-Но почему ты не хочешь нарисовать что-нибудь нормальное?
-Потому что, - Лена кладет карандаш на стол и внимательно рассматривает свои ладони с обеих сторон. - Потому что, когда я рисую так, как сейчас, я представляю, что эти картинки рисует наш с тобою сын. Вот почему я рисую так просто, и вот почему тебе это не нравится.