... Кровь. Кровь. Снова кровь. Липкая тягучая, бурого цвета масса, с вкраплениями чего-то белесого, медленно стекающая по моему изможденному лицу. Когда же кончится этот сон, я не знаю. А может это и не сон, кто бы сказал мне это. Кто бы сказал.
Я гляжу в зеркало, на эту маску обожравшейся гиены, поселившейся на моем лице. Гиены, жрущей все подряд и пачкающейся без всяких зазрений совести, ведь у зверя её нет, по крайней мере, людям проявления оной неизвестно. И масса, прежде бывшая частью чего-то живого, умащивает мое лицо, словно редкий бальзам, обволакивая морщины затейливой маской африканского божка. А может это она и есть? Может быть, это маска на моем лице сейчас, а я что-то утерял в прошедшем кусочке жизни, не понимая сейчас, что вижу перед собой.
Вы часто задумывались о масках, которые мы, вынужденно или осознанно, одеваем на свое лицо? На свое сознание. На свою душу. На себя целиком, облачаясь в кокон, не влекущий никакого генезиса, а лишь являющий окружающему миру картину грядущего/текущего изменения. Словно бы вкусившая нежной листвы гусеница вдруг решила сбежать от своего будущего, окуталась нитями шелка и застыла в нем на веки вечные, являя миру свое перерождение, но мирно посапывая себе в этом комфортном убежище. Единственное, что не получится - так это сидеть в нем вечно, ведь жизнь берет свое и жрать хочется, всегда, как бы не было набито брюхо. И тогда маска вдруг трескается, выпуская наружу часть тебя исконного, голодного, злого на весь мир из-за этой вынужденной вылазки. Будь проклят создатель, наделивший нас свободой выбора, этим тяжким ярмом, что мы несем всю свою жизнь, заранее обреченную на печальный финал. Какова насмешка. Да, какова? Нет, все-таки он жуткий циник, этот благостный мужик в небесах. Да и благостен ли он.
Что ж, я тоже не часто об этом задумываюсь, даже сейчас. Даже сейчас. Трогая свое лицо и ощущая под подушками пальцев мерзостную слякоть, до высоких ли дум, я не ощущаю ничего в этот момент. Хорошая маска. Она блокирует мои рефлексии цивилизованного человека, взращенного в лоне общей морали, и я продолжаю водить пальцами по своему лицу, рисуя на нем что-то новое, пока неведомое мне, потому что рисую вслепую, да. Я устал смотреть в зеркало. Слишком устаешь от вида себя, такого, каков ты есть. Нет, правда, поверьте, а еще лучше - проверьте. Это просто. Всего лишь нужно кого-то загрызть, разорвать на куски. Явив миру ту тварь, что некогда была рождена в Эдемском лесу. Пожрать добычу, не отвлекаясь на прометеевы дары; зачем они в этот момент единения с собой, отбросьте этот искус. И когда теплая кровь согреет вашу глотку, а руки погрузятся в теплые потроха с теплящимися там искрами жизни, вы поймете - вот он Я. Я. Царь. Не тварь, но владыка.
Кто-то сказал, что все мы животные, одетые в одежды цивилизованности. Зачем одежда царю, она лишь мешает моему движению, моей грации, с которой я вспарываю мех этой твари, что предо мной. Это крыса, я отчетливо вижу мелкие глаза-бусинки, тупо уставившиеся в бесконечность. Еще недавно они изучали меня, эти гадкие буркала, бегающие по мне, словно жуки по прелой листве. Не могу позволить этим жукам ползать по мне, ведь я не отмерший кусочек древа, и, тем более, не кусок падали, добыча навозников. Мои пальцы рвут упругую глотку, рот жадно приникает к каплям густого сиропа, напитанного жизнью, стремительно утекающей сейчас в мое чрево. Жизнь. Жизнь бьется во мне, вот она свободы выбора, выбора - кому жить, а кому быть пищей.
Какой все-таки странный сон.
Мне нравится быть в нем. Я вижу его все чаще и чаще, проваливаясь в состояние оголенности перед всеми, и самое главное - перед собой. Быть голым - это хорошо. Еще лучше быть полностью голым, лишенным даже кожи, но это дано немногим. Хотя. Хотя, я могу дать это страждущим, жаль, что их так мало в этом сне. Но все же они есть. Они умоляют меня сделать это, сделать скорее, скорее, скорее. Бедняжки. Я не могу, хотя и хочу, помочь им в этом, они должны сделать это сами. Да. Сами! Я их научу. Это просто. Вот как я сделаю их счастливыми. Вот так. Какая разница, что грызть, жизнь теплится во многом. Какой я затейник.
Я еще рисую, нежными движениями формируя на лице маску зверя. Зачем? А не знаю, так получается. Не знаю даже, что там за зверь поселился на моем лице, выглядывая из моих глаз и скалясь моими зубами. Это неважно, важно лишь, что это мое. Исконное. Лицо или маска. Лицо или маска, вот ведь вопрос, только ответ меня уже не волнует. Мне не важно, главное, что это мое Я. Какое славное все-таки у меня лицо получается, я чувствую пальцами, чувствую всю красоту себя истинного. Осталось немного, плоть уже стремится к успокоению, к своей форме. Близится миг.
Какой момент, вы только подумайте. Вы только подумайте.