Филимонов Евгений Александрович. Туки

Моему читателю

Далеко-далеко в холодном океане ледяным царством возвышается Антарктида. Темные воды окружают белые стены, уходящие высоко в небо и глубоко под воду. Это место, где теснятся резные арки чудесных дворцов, вырезанных не руками человека, а самой природой - водой и ветром. Здесь очень холодно. Так холодно, что жить просто невозможно. Но, жизнь есть и здесь. Потому что жизнь очень сильна и находит для себя путь везде. А еще говорят, что нет ничего сильнее, чем любовь и дружба.

И я хочу рассказать тебе, мой читатель, одну историю о силе любви, дружбы и жизни.

О том, как Туки потерял маму и обрел Лахти

Его звали Туки. Что означало его имя, и имело ли хоть какой-то смысл - Туки не знал. Это было просто имя - звонкое и необычное, совсем как он сам. Правда, в момент рождения он практически ничем не отличался от многих других малышей, появившихся на свет посреди зимы. Что можно увидеть в новорожденном пингвиненке? Да ничего. Но мама сразу поняла, что ее сыночек особенный, и ещё сумеет поразить соплеменников. Так он и стал Туки.

"Туки-ту-у-у-ки", - шептала мама, укачивая птенца, "Туки-туки", - шептала она, укрывая сына от ветра. Неокрепшая шкурка плохо спасала от суровых ветров Антарктиды, налетавших на стойбище, и он благодарно прижимался к маме, которая дарила тепло и приносила еду.

Когда он еще не родился и был всего лишь яйцом, его согревал папа. Большой теплый папа, с густым мехом и горячим сердцем. Мама не рассказывала сыну, куда исчез отец. Но Туки часто слышал вокруг себя рассказы о не вернувшихся из моря папах и мамах. И он не спрашивал, не желая огорчать маму воспоминаниями.

А когда Туки стал чуточку самостоятельным и мог уже отходить от теплого живота мамы - пропала и она. Уплыла в море и не вернулась. И волны равнодушно плескались, не говоря ничего в ответ маленькому пингвиненку, стоящему у самой кромки воды и зовущему маму.

Холодному морю было все равно. Когда-то, очень-очень давно, вся жизнь на свете вышла из морских волн, и море принимало всех назад, молча и без слез.

Сородичам Туки тоже было все равно. Они были заняты своими делами, ведь у каждого был свой маленький туки, которого нужно было обогреть и накормить, приласкать и убаюкать.

Так он и стоял у воды. Никому не нужный, совсем один среди белого безмолвия льда. И, наверное, так и пропал бы, но судьба распорядилась иначе.

- Почему ты плачешь? - услышал Туки. Он совсем обессилел, и от голода уже впадал в сон. - Малыш?

Туки с трудом поднял голову и разглядел возвышающегося над ним старого пингвина. Плотный мех старика серебрился от возраста, а на плавниках-крыльях белели десятки тонких шрамов. Но на голове еще топорщился задорный хохолок. Видно, старость не смогла одолеть душу, а лишь оставила, где смогла, видимые всем отметины.

Незнакомец стоял и переминался с лапы на лапу. Он смотрел на маленького птенца, столбиком замершего у края льда, уже понимая, что услышит, но все-таки надеясь на иной ответ.

- Мама уплыла в море... Уплыла и не вернулась. Уже давно-давно, - тихо прошептал Туки. - Я звал, звал... а ее все нет и нет. Никто не говорит со мной, а ведь они уплывали с ней. Я видел, как они вместе прыгали в воду.

- Эх, малыш-малыш, - ответил старый пингвин. - Сегодня приплывали косатки, и не вернулись многие, очень многие. Вот. Да. Так вот. Как тебя зовут, маленький? - спросил он, задумавшись о чём-то.

- Туки. Мама звала меня Туки-туки, - всхлипнул малыш. - Она больше не вернется, да?

- Прости, малыш, да. Она не вернется больше. Теперь мама не здесь, а в теплых морях, полных рыбы и купающихся пингвинов. Посмотри наверх, видишь там вверху звезды? Это стаи рыб, бороздящие верхние моря и сверкающие чешуей. Твоя мама теперь там.

Туки посмотрел вверх. Там сияло холодным светом, похожим на блеск рыбьих чешуек, огромное количество звезд, маленьких и больших. Они даже были разных цветов, эти точки в небе.

"Сколько их там... - подумал Туки. - Зачем же тогда прыгать в море, если на небе так много рыбы?". Этот вопрос Туки тут же и задал старику, что-то обдумывающему рядом.

- Небесная рыба? Хо-хо, - засмеялся хрипло седой пингвин. - Хо-хо, как ты меня насмешил, малыш, хо-хо... Небесная рыба очень далеко, даже птицы не залетают туда, а ныряют в воду, чтобы найти вкусную еду. А наши крылья и вовсе не для полета, они лишь помогают плавать быстро и красиво, лучше всех.

- Лучше всех? Но тогда почему мама не убежала от косатки?

- Косатки - страшные хищники. Огромные и зубастые, они плавают очень-очень быстро, нападают и уносят пойманную добычу вглубь. Вот почему не надо заходить в море, когда приплывают косатки. Но они хитрые и налетают внезапно и быстро, словно ветер, врываясь в стаю беспечных пингвинов, и ничто уже не может спасти. Птицы, может, и видят их приближение, но никогда не предупреждают.

Старик еще потоптался рядом с Туки, и наконец-то принял решение.

- Вот что, Туки-туки. Собирайся, и пойдем со мной. Будем жить вместе. Я хоть и старик уже, но выкормить такого славного малыша пока еще смогу. Вдвоем веселее, знаешь ли. Меня зовут Лахти, старый Лахти. Я смотрю, ты голодный совсем, побежали быстрее.

Так вот Туки потерял маму и обрел дедушку Лахти.

О том, как Туки подрастал

Старый пингвин ухаживал за маленьким Туки, как мама. Он кормил и согревал, рассказывал о небе и море, о пингвинах и косатках. И о всевозможных напастях, таящихся в глубине моря.

Помаленьку пингвиненок подрастал. Тут-то и стала проявляться его необычность, замеченная еще при рождении мамой. Плавники Туки были не такие как у всех - прямые и гладкие, а совсем другие. Они складывались подобно крыльям птиц, да и размер их становился день ото дня все больше и больше. А потом стали появляться маленькие-маленькие перышки: белые и серые, они усеивали тело и плавнички, одевая в плотный покров, невероятно похожий на птичий наряд. И глаза его росли и росли, и становились все больше и больше. А однажды Туки понял, что видит в полной темноте. Он рассказал об этом Лахти, и старый пингвин не смог ничего ответить маленькому найденышу, которого принял так близко к сердцу.

Всматриваясь в него, старик видел чудесное создание, отличающееся от всех, кто жил вокруг. Это были и огромные глаза, и птичьи перья, и крылья - не пингвиньи плавники, а очень даже крылья. Он переживал, что сородичи не примут Туки-туки. Отвергнут, как чужака, увидев в нем угрозу. И как с этим быть, он не знал совершенно. Лахти переживал, но всегда скрывал это, не давая понять Туки глубину своего беспокойства.

А вскоре наступило межсезонье. Полярная ночь потихоньку отступала перед грядущим днем. Небо заволокло, скрыв от подросшего пингвиненка море звезд, этих блестящих небесных рыбин. Облака и тучи плотно укутали небо, и увидеть звезды стало невозможно.

Туки спросил у Лахти, отчего так происходит, и приемный дедушка рассказал, что есть времена, когда рыбы совершают путешествия, чтобы породить новых рыб, и тогда небо укрывается облаками, чтобы никто не мог видеть этого таинства. Потому что это великая тайна - появление новых существ в подлунном мире. А еще он рассказал Туки, что когда с неба падает звезда, то это означает, что где-то неподалеку в море появилась новая рыбья стая, которая пришла с небес. И небесные рыбы расскажут другим о небесных морях. А иначе как бы все могли узнать о том, что наверху есть море, полное рыбы и счастливых пингвинов? Никак. И Туки твердо решил, что обязательно поймает небесную рыбу и спросит, не видела ли она его маму. Правда, он еще не умел плавать и ловить рыбу, просто еще не дорос. Но, со слов Лахти, до этого оставалось совсем мало. Хотя, старик в глубине души все еще переживал о будущем приемыша, боясь, что стая его не примет.

И вот наступил этот день. С самого утра Лахти, покряхтывая, топтался вокруг Туки и развлекал разговорами о всякой чепухе. К обеду малыш уже понял, что сегодня должно что-то случиться, и, не выдержав, спросил об этом.

- Деда Лахти, что такое? Почему ты сегодня так переживаешь? Прямо на себя не похож.

- Ох, внучек. Я все время забываю о твоей проницательности, прости меня. Сегодня особый день. Тот самый, в который все малыши познают море. Кто-то нырнет сам, а кто-то и нет, но море познают все. И тебе тоже надо бы.

- Да? Так что же мы сидим здесь-то, деда? Давай уже, пойдем, пойдем скорее. Я хочу в море, хочу увидеть глубины, в которых плавала моя мама.

- Ох, малыш-малыш... ты не знаешь, что может случиться на берегу, но идти надо. Так что, давай-ка собирайся и пойдем, покажем им всем.

И они отправились к морю

О том, как племя прогнало Туки и Лахти

На берегу царила неразбериха. Там стоял громкий-прегромкий гогот - это пингвины кричали, выражая свой восторг и поддержку детишкам, совершающим сегодня первое погружение в воды холодного моря. Маленькие пингвинята смешно разбегались, а потом падали на пузико и скользили по ледяному торосу, выступающему над морем. И в самом конце их выбрасывало со льда высоко в небо. Пингвинята на короткое мгновение познавали чувство полета, а потом плюхались в воду. И их сразу же охватывало необычное чувство - они попадали в другую, но очень родную стихию, подвластную их желаниям.

Они рассекали плотную воду, словно бы и не замечали ее. Море было как небо, и они летали в нем подобно стаям морских птиц. Море было вторым домом, дарящим эйфорию полета, чувство скорости и неуязвимости. Таким родным, таким близким. И мало кто из них помнил сейчас, что под водой таятся и неприятности, способные принести боль и даже лишить жизни. Море было бездонным и бескрайним, и в нем было место всем и всему.

Лахти подвел Туки к гомонящей толпе его сверстников и легко подтолкнул вперед.

- Иди, не бойся, вода принимает всех, это не сложно, не бойся.

- Я не боюсь, - гордо ответил Туки. - Ты же знаешь, я хочу побывать там, всей душой.

- Тогда - вперед! - засмеялся Лахти.- Вперед, внучек.

Туки встал в длинную шеренгу маленьких первоиспытателей, таких же, как он, готовящихся к познанию нового мира. Очередь продвигалась быстро, ведь не было ничего трудного в этом веселом занятии, заканчивающемся шумным плюхом в воду. И вот, он уже на вершине горки, с которой начинается путь в неизвестность.

Туки разбежался и бросился всем телом на ледяной желоб. Лед был отполирован за долгое время многими, и Туки очень быстро несло вперед, к воде. Скольжение было занятной штукой - он и раньше скатывался со снежных уклонов, но здесь лед был так раскатан, что это походило на полет, а потом ощущение стало явью - он взлетел. И на миг ощутил, как теряет вес. А потом бултыхнулся в воду, и понял, что полет не прекратился.

Туки кувыркался и кружился в воде, словно рыба. Нет - словно птица в небе. Но вокруг вились разноцветные рыбки, и Туки понимал, что на самом деле - это море. То самое, в котором пропала мама. И он закричал от горестных воспоминаний. Но вода заглушила крик, лишь рыбы испуганно порскнули во все стороны.

А потом радость парения оттеснила горе, куда-то вглубь, и Туки весь отдался наслаждению. Он ввинчивался вглубь моря, следом за рыбами, и летел вниз, параллельно стене льда, источенной темными ходами, уходящими неведомо куда. "Вот бы полетать по этим лабиринтам" - подумал Туки. Но вспомнил, что это делать нельзя. Потом, когда он вырастет и станет взрослым - вот тогда можно делать, что хочется. А сейчас - нельзя. Набрав скорость, он сделал петлю в глубине и устремился назад к свету.

Попутно он даже поймал и съел парочку рыбешек, это получилось само собой, и теперь он знал, что никогда не будет голодным, ведь источник еды рядом, стоит лишь нырнуть в море.

Выскочив на поверхность воды, Туки огляделся и увидел, что заплыл довольно таки далеко. Под водой он забыл обо всем, настолько пленяло чувство полета, и слабый голос Лахти еле-еле долетал до него, призывая возвращаться на берег. И вдруг голоса стали громче и беспокойней. В них прорезались страх и боль, и все они призывали быстро плыть на берег, быстро-быстро. Туки не понимал - почему, пока не увидел невдалеке стремительно рассекающий воду большой треугольный плавник.

Он сразу понял, кому принадлежит этот плавник, и поплыл изо всех сил к берегу, стремясь убежать, оторваться, спастись. И успел. А вот другим повезло меньше. На берег вернулись не все. Потерявшие детей пингвины толпились у кромки воды и проклинали злобных косаток, выбравших именно этот день среди других, словно нарочно.

А вверху равнодушно парили птицы. Дальним родственникам пингвинов было все равно, как и морю.

Лахти обнял Туки, а потом осмотрел его, словно боялся, что тот оставил часть себя в море. Так они стояли у берега и смотрели на бесстрастные волны, а потом решили пойти домой. Праздник закончился.

И тут кто-то из потерявших детей пингвинов закричал: " Смотрите, Этот вернулся, а наши дети - нет". В их криках вдруг прорезалась ненависть, отметающая боль утраты, помогающая забыть несчастье.

"Смотрите, какой он страшный... смотрите... смотрите... какие у него глаза, он просто уродец... даже косатки испугались его... а может это он позвал их?" - так кричали они и пихали Туки плавниками. Они причиняли ему боль, чтобы забыть о своей.

"Уро-о-о-од", - скандировали они. - "Прочь от нас. Про-о-очь!".

Лахти растерянно смотрел на соплеменников, обычно спокойных и даже равнодушных ко всему, теперь превратившихся в озлобленных монстров. "Это ведь ребенок", - прокричал он, но никто не слушал. Мнение седого старика, живущего на окраине стойбища, никого не интересовало. Пингвины злобно галдели и гнали, гнали их все дальше и дальше от стойбища. И кричали, что им больше нет места на землях стойбища.

Так случилось то, чего Лахти больше всего боялся - Туки изгнали, а вместе с ним прогнали и его приемного деда.

О том, как Туки поклялся стать самым-самым

Туки смотрел вслед уходящим домой пингвинами и плакал. Он плакал совершенно беззвучно. Слезы скатывались от больших глаз, устремлялись вниз ко льду и замерзали там маленькими солеными кристалликами.

Маленький пингвин не понимал, за что их с дедом вдруг прогнали, прочь, крича такие страшные и обидные слова вслед. Что-то здесь было не так. И это требовало ответа.

- Лахти, почему они так с нами, со мной? Почему? - спросил он у деда, требовательно глядя ему прямо в глаза.

- Ох-х, внучек. Не думал я, что так случится, надеялся, что все будет не так.

- Что значит "не так", что не так?

- Ты другой, малыш... Чуточку иной - не такой как они, не такой как я. Не такой даже, как твоя мама, понимаешь? И при этом - ты пингвин, как все мы. Вот, такая беда у нас с тобой.

- Но, почему же ты не говорил мне об этом, что я другой? Не такой, как все. Почему?

- Понимаешь, малыш... Если бы племя не заметило твоей инакости, то ты и сам бы не узнал о ней. По крайней мере - так быстро, и вот так жестоко. Быть может, что и вообще бы не обратил внимания никогда. Ведь бывают совсем белые пингвины, значит - бывают и пернатые. Просто, очень мало. Но о таких, как ты, я не слышал, хотя прожил уже немало. Привыкай к этому, теперь от этого никуда не денешься. Мы как-нибудь продержимся, не переживай. Мы и так жили на краю, так что ничего и не изменится, просто теперь будем ходить к морю другой дорогой, я знаю их немало. Ты должен вырасти и набраться сил, чтобы доказать, что достоин уважения. А еще ты должен выучиться плавать лучше всех. И чем быстрее ты выучишься, тем быстрее мы с тобой сможем отправиться на другие стойбища, чтобы узнать, есть ли еще где-нибудь подобные тебе пингвины.

- Хорошо, - решительно сказал Туки.- Я научусь, быстро-быстро, я буду самый-самый...

- Да, ты будешь самым-самым... - грустно улыбнулся Лахти. - Значит, так тому и быть.

И день за днем они стали посвящать учебе. Теперь Туки не просто купался и ловил мимоходом рыбку. Нет, теперь он учился летать в воде, как настоящая птица. Ловя течения и совершая головокружительные кульбиты. И всегда рядом находился Лахти. Ведь дед был намного опытнее ученика. И теперь передавал внучонку все премудрости подводной жизни. Иногда они гоняли вдвоем стайки рыб, кружа вокруг них, сбивая в тугой шар. А когда рыбы собирались в такой шар, пингвины резким взмахом плавников влетали прямо в центр - и наслаждались чувством превосходства над глупыми, но очень вкусными рыбешками.

Постепенно Туки становился все больше и сильнее. Лахти уже не поспевал за ним под водой и просто подсказывал, плавая неподалеку от резвящегося внука.

Межсезонье уже давно прошло, и небо стало льдисто-голубым, таким же прозрачным , как море под ним. Туки часто поглядывал вверх и спрашивал деда, куда же подевались стаи рыб, которые в детстве заполняли все небо.

- Неужели рыба уплыла с неба? Или ее всю съели? Как же тогда там моя мама и другие пингвины, как?

- Ох, Туки, - ворчливо отвечал внуку Лахти.- Ты снова о них. Я же сказал тебе, рыба уплыла в другие моря, чтобы породить там новых рыб. Придет время и небо снова будет заполнено ими. Однажды ты поднимешь глаза и опять увидишь блистающие чешуйки.

- А как же мама? Если вся рыба уплыла?

- Так ведь небо большое, малыш. Там можно уплыть куда угодно. Вслед за рыбой, или еще куда-нибудь - куда хочется. Представь себе - куда захотел, туда и поплыл. Вот подрастешь, и тоже поплывешь, куда захочешь.

- Я уже вырос, Лахти. Посмотри, какой я большой и сильный!

Туки разбежался и прыгнул в воду, а потом нырнул и выскочил из воды высоко-высоко, крича от радости:

- Смотри, Лахти, смотри-и-и! Я быстрый, я ловкий!

И снова нырнул в глубину.

А Лахти стоял на берегу и смеялся. Он смотрел на своего приемыша, и вдруг понял, что и на самом деле - Туки уже вырос, и теперь счастливо смеялся от осознания этой мысли.

- Да, Туки, да! Я вижу!

О том, как Туки победил косаток и обрел крылья

Туки заплыл совсем далеко от берега, радостно кувыркаясь в воде, и показывая Лахти, какой он стал ловкий и сильный.

И тут появились они.

Три высоких плавника стремительно взрезали море и неслись прямо к Туки. Косатки снова появились незаметно, и теперь отрезали молодого пингвина от берега. Хищники стремились отогнать пингвина подальше от берега, окружить его и утащить в глубину, откуда же не будет возврата.

Лахти закричал, призывая Туки возвращаться. Но внук нырнул очень глубоко и не мог услышать крик опасности. Он чересчур увлекся скольжением в воде, снова забыв об опасностях моря, настолько кружило голову чувство всесильности.

А косатки были все ближе и ближе. Они взяли пингвина в кольцо, из которого уже не было выхода. Лахти кричал изо всех сил, но внук все еще был под водой. Но вот Туки выскочил вверх, смеясь от радости. Но тут услышал крики деда и замолчал, озираясь вокруг. Туки увидел плавники косаток и понял, что попал в плохой переплет.

Он изо всех сил помчался к берегу. Но оттуда, прямо на него, быстро надвигалась огромная косатка. С боков тоже уже щелкали зубы и Туки вспомнил все уловки, что ему показал дедушка. Он увертывался и кружился в воде, стремясь запутать косаток. И берег становился все ближе. Но косаток все-таки было три. Они, словно стая волков, взяли его в кольцо и готовились к последнему рывку. Косатки знали, как им взять свою законную добычу. И вот они уже совсем близко, совсем рядом. Распахиваются огромные пасти, полные острейших зубов...

И Туки изо всех сил, из самых-пресамых, отдавая последние капли себя - прыгнул вверх. Уже не в радости, а в последнем порыве устремляясь к небесам, в которых где-то далеко плавала его мама.

Лахти видел, как его внук прыгнул из воды, высоко-высоко. И словно замер в верхней точке прыжка, закрывая плавниками глаза, не желая видеть распахнутых пастей выпрыгивающих за ним косаток. А плавники вдруг развернулись в могучие крылья, которые Туки даже и не разворачивал никогда с тех пор, как их изгнали из стойбища.

И Лахти закричал:

- Лети! Лет-и-и-и! Как птица, Туки, как птица!!

И Туки услышал. Сквозь бьющийся в голове стук сердца и шум крови, разгоряченной погоней. Сквозь отчаяние и бессилие перед могучими противниками - он услышал.

И услышав, взмахнул плавниками, нет - уже крыльями. И этот взмах вознес его чуть выше в тот самый момент, когда косатка уже готова была его проглотить. Щелкание зубов раздалось у самых лап.

Обескураженная хищница, потерявшая добычу, извернулась было в воздухе, но - увы, летать косатки не умеют. И она тяжело врезалась в свою подругу по стае, также прыгнувшую в этот момент. От злости косатки взбили воду в огромный фонтан брызг. И даже прыгали, пытаясь достать ускользнувшего пингвина. Но тот поднялся еще выше, каким-то чудом.

В конце концов, косатки развернулись и устремились в море. Они поняли, что эта добыча им не по зубам, хотя и не понимали, как пингвин может висеть в воздухе подобно настоящей птице.

Лахти стоял на берегу и не знал - смеяться от этого зрелища или плакать. Он смотрел на болтающегося в воздухе Туки. А тот суматошно взмахивал крыльями, но совсем не двигался к берегу. Все-таки, летать в воздухе, как в воде, он не умел. Взмах за взмахом понимание становилось все больше и больше. И Туки смог направить себя к берегу, где его встретил подпрыгивающий от радости и возбуждения старый пингвин.

- Ты летаешь, Туки! Ты словно птица, малыш, - приговаривал Лахти, обнимая чудом спасшегося воспитанника. - Птица!

Туки тяжело дышал. Он не мог отойти от охватившего его в море страха и отчаяния, и с благодарностью обнял старика. И заплакал от переживаний.

- Не плачь, Туки, не плачь... - Лахти растерянно топтался около молодого пингвина. - Не плачь, ты победил. Мы - победили!

Ты особенный, малыш. Вот только, - засмеялся он, - Теперь тебе придется снова учиться. Учиться летать не в воде, а над ней. И над землей. Ты станешь настоящей птицей и сможешь лететь куда захочешь.

- Даже вверх? На небо? Я смогу взлететь туда, на верхние моря? - тихо спросил его Туки. Он уже перестал плакать и рассматривал развернутые во всю длину крылья. - Я смогу?

- Малыш, малыш... Придет и твое время. А до моего осталось совсем уже чуть-чуть. Так что не торопись туда, - вздохнул Лахти. - Пойдем домой.

О том, как Туки учился летать

И Туки снова стал учится. Теперь он учился летать.

Учиться летать, как птица - трудно. Слишком непривычно было Туки передвигать себя взмахами крыльев. Возносить на высоту, и уже там скользить по упругим воздушным потокам. Крылья его день за днем крепли, обретая силу. Да и сам он стал выглядеть по-другому.

Теперь его тело стало подтянутым и поджарым, а не округлым, как у остальных пингвинов. Его большие глаза видели с высоты далеко-далеко, и чем выше он взлетал, тем дальше проникал его взгляд.

Лахти с гордостью и печалью любовался полетами внука. Он радовался его успехам, и печалился, что полет не дан другим пингвинам. И было очень горько, что этот дар не приносит никакой пользы соплеменникам. Пусть они и выгнали их, но все-таки оставались близкими существами. Здесь, вдали от побережья, не было никого, даже обычные птицы не залетали себя. И вокруг всегда стояла тишина. Не то, что в стойбище - там всегда раздавались гогот пингвинов и птичьи крики. Там шла жизнь. И ему нужно было придумать, как вернуть в нее и Туки.

Но, время шло. И получилось иначе.

О том, как Туки спас племя

Однажды, когда Туки тренировался, он взлетел очень высоко. Так высоко, что его перышки даже стали нагреваться от Солнца. Он парил в воздушных течениях, точно так же, как в воде. И радовался этому ощущению.

Туки разглядывал земли, что простирались далеко-далеко во все стороны. И даже видел стойбище пингвинов, откуда их с дедом изгнали. Там стояли шум и гам, пингвины толпились у берега и радостно кричали, размахивая плавниками.

"Сегодня же день познания моря" - пришло вдруг понимание к Туки. Он совсем забыл об этом. Время как-то быстро бежало, и вот - уже прошел год, а он и не заметил. И Лахти, уже совсем постаревший и с трудом передвигающийся по льду, тоже не напомнил об этом событии. А может, просто промолчал, чтобы не расстраивать внучка.

Туки поднялся еще выше и подлетел чуть ближе к побережью. Снизу его никто бы не разглядел - летает в небе большая птица, и летает. В небе у побережья всегда полно птиц.

Хотя, сегодня над стойбищем птиц не было, ни одной. Наверное, резвящиеся в воде пингвины напугали всех рыбок вокруг и они уплыли подальше отсюда. А за рыбой улетели и птицы. Потом они вернутся к своим гнездам, но сейчас в небе было пусто. Но все равно, мало кто из пингвинов разглядывает небо, их взгляды устремлены в море.

А внизу, совсем как тогда, год назад - маленькие пингвинчики взлетали над морем по скользкому желобу и плюхались в пенящиеся волны. И смеялись от радости.

Туки тоже радовался. Пусть он и не мог спуститься туда, но любоваться ему никто не запрещал. Он оглядел побережье - везде царили смех и счастье, пингвины приплясывали и весело хлопали ластами друг друга. Это был незатейливый, но очень добрый танец бескрылых птиц, и от них во все стороны бежала невидимая волна душевного тепла. Эта волна доставала даже до Туки. Туки рассмеялся, так он был счастлив.

Вдруг он заметил что-то, далеко в море. Внимательно пригляделся, но разглядеть все равно не получалось. И принял решение. Он полетел в открытое море, чтобы понять - что же привлекло его внимание. И закричал от волнения - море разрезали целых семь огромных плавников. Злобные морские волки - косатки тоже помнили, что у пингвинов сегодня радостный день. И они неслись сейчас к побережью, за добычей. За маленькими пингвинятами, только-только познавшими море.

Туки сложил крылья и камнем бросился вниз. Он спешил, даже рискуя сейчас разбиться о воду, такую твердую, если упасть с большой высоты. Но надо было спасать малышей, и он не думал об опасности. Он падал вниз, и ветер бил в его большие глаза и прижимал перышки на теле, одно к другому. Падая, Туки с испугом оглядывался - далеко ли косатки. Те были еще далеко, но и плыли очень быстро - намного стремительнее пингвинов, которые не могли видеть приближающуюся опасность.

Вот и волны. Туки расправил крылья над самой водой и изо всех сил полетел к пингвинам. Он кричал "Опасность, опасность. Уходите на берег. Плывут касатки, берегитесь".

Туки нырнул бы в воду, ведь там пингвины чуточку быстрее, но тогда его никто бы не увидел и не услышал. А в воздухе его увидели.

Пингвинята и сопровождавшие их взрослые пингвины останавливались и с испугом разглядывали летящую на них огромную птицу. Или не птицу. Они не могли понять, кто же это. Но - услышали крик об опасности. И повернулись к берегу. Взрослые подгоняли малышей, и вскоре море вскипело от устремившихся к родному стойбищу пингвинов. Косатки были уже близко, но не успевали. Пингвины с разгона выскакивали прямо на лед, звонко шлепая по нему лапами и быстро отбегали подальше. Рассвирепевшие от обиды косатки ударились о берег, отколов от него огромный кусок льда. Но впустую. Убежавшие далеко от края воды пингвины радостно гоготали, глядя, как хищницы уплывают в море. На берег вернулись все, и это, несомненно, было чудом.

О том, как племя попросило прощения у Туки

Туки устало опустился на обломок льда, медленно качающийся около берега. Ведь его изгнали из стойбища, и ему нельзя было ступать на его земли.

Радостно кричащие пингвины стали собираться у воды. Они восхваляли своего спасителя и благодарили его за своевременную помощь. А Туки молчал и разглядывал их. И они, в конце концов, тоже смолкли. А потом кто-то узнал изгнанника, очень выросшего и изменившегося за прошедшее время.

- Туки. Это Туки, - побежал шепоток по племени. - Это изгнанный. Посмотрите, какой он стал. Он спас нас, спас всех сегодня. Помните, мы прогнали его? Помните...? А он вернулся - и спас нас. Он благородный пингвин!

Шепоток все рос и рос, и превратился в радостный крик, в песню восхваления героя, спасшего сегодня малышей и стариков племени от неминуемой смерти. Песня возносилась к небу, с которого пришло спасение, и летела ввысь, к верхним морям.

И вот, вперед вышли самые уважаемые пингвины. Они пристально разглядывали Туки. А потом заговорили. И речь их была уважительна.

- Туки. Так назвала тебя мать когда-то. Она сказала всем тогда, что ты необыкновенный. Но мы забыли ее слова. И забыли, что боль и страх порой очерняют сердца, выпуская на волю демонов зла. Мы просим тебя простить нас, Туки. Ты - другой, да. Но - ты один из нас, как бы ни выглядели твои плавники и твоя шкурка. Это говорим тебе мы, твое племя. Ступи на землю своей матери, и прости нас.

Туки расправил крылья, вызвав очередной крик радости и удивления. И перелетел к старейшинам. Он поклонился им, выказывая уважение. А потом распрямился гордо, и ответил:

- Спасибо. Я долго мечтал об этом. О миге, когда смогу коснуться гнезда матери. Когда смогу вновь взлететь по нашему трамплину в море. Таких трамплинов - много, но наше - первое, и потому - самое необыкновенное. А еще я хотел обрести друзей. У меня есть один друг, мой дедушка Лахти. Что с ним, старейшины? Ведь Вы изгнали и его. И он все время был со мной. Лахти стал мне всем - отцом, дедом, мамой. И - другом.

Пингвины закричали печально. Они извинялись сейчас за то горе, что причинили. И старейшины тоже попросили прощения:

- Да, Туки. Мы все виноваты и перед Лахти. Особенно перед ним, ведь он один из нас, мудрейших. И некогда - сильнейших. Передай ему наши извинения. И если он сможет принять их, то пусть возвращается на земли предков. Мы будем ждать вас.

Туки что-то сжало горло. Он так разволновался, что чувства прямо душили его. Но радостная весть должна быть доставлена к деду немедленно. И он сумел преодолеть волнение.

- Я сообщу ему, старейшие. Благодарю Вас за мудрое решение. Ждите нас. Я лечу за ним, он должен услышать радостную новость. До свидания...

И прыгнул высоко вверх, расправляя крылья. Ветер наполнил их, и взмах за взмахом Туки набрал скорость и высоту. И полетел к дому. А ведь прошло намного больше времени, чем обычно. "Как там Лахти" - переживал Туки. - "Волнуется, переживает за меня. Придумал уже что-нибудь нехорошее". Он устал, но радость придавала сил. И дорога домой оказалась невероятно быстрой.

А там его ждал Лахти. Старый пингвин не находил себе места. Он боялся, что с Туки что-то случилось. Что ему отказали крылья, что его закрутил ветер, что он упал в море. Плохие мысли так и разрывали его на кусочки. Но Туки вернулся. И вернулся очень радостный.

- Лахти! Мы можем вернуться в племя. Они просят вернуться. И передают тебе свое уважение и просьбу простить их.

Туки, даже не отдышавшись после полета, быстро рассказал деду о том, что произошло. Как он опередил косаток и спас соплеменников. И как племя поняло, что причинило давным-давно непрошенное зло. И о просьбе старейшин извиниться перед Лахти.

Лахти охал и ахал, слушая рассказ внука. И в конце рассказа обнял его и прошептал, пряча слезы:

- Я же говорил , Туки. Я же говорил. Что ты станешь самым-самым... Ах, как была права твоя мама, как же она была права.

И они отправились к морю, домой.

О том, как Туки и Лахти вернулись в племя

Когда Туки и старый Лахти приблизились к стойбищу, то увидели, что их ждут. Большие и маленькие пингвины стояли и кричали им приветствия. Растроганный Лахти даже не смог сдержать слез.

Он доковылял до старейшин, и те низко поклонились ему, прося забыть нанесенные обиды. И Лахти простил их. Ведь он был стар и мудр. Он понимал, что порой злоба оказывается сильнее дружбы и любви, но она все равно проиграет. Пусть и не сразу, но добро победит любое зло. Он обнимал таких же, как он, стариков и шептал слова прощения.

А потом рассказал им, как жил все это время. И с гордостью поведал о необычных умениях Туки. И хотя племя уже знало это, рассказ Лахти передавался из уст в уста, становясь новой легендой.

Лахти проводили к его старому гнезду, где он приютил когда-то Туки. И сейчас Туки тоже был рядом. Он с любовью смотрел на деда, и видел, что тот был счастлив. Счастье наполняло и самого Туки. Но он должен был сделать еще одно. То, о чем мечтал давным-давно.

Он пошел по берегу, вспоминая, где было его гнездо, гнездо мамы и папы. Он нашел лишь несколько камней горкой в том месте, где оно располагалось когда-то. Туки осмотрелся по сторонам. На берегу было очень много таких маленьких горок. Пустые и разрушенные гнезда - все, что осталось на земле от ушедших к верхним морям пингвинов. И Туки дал себе слово. Он решил, что сделает все возможное, чтобы гнезда больше не пустели.

Потом он вернулся к Лахти и рассказал деду о принятом решении.

Старый пингвин задумчиво смотрел на внука и что-то думал. Обещание Туки было необычным. Он мог бы сделать многое. Но он не был всесильным. Даже летая очень долго и высоко, Туки не сможет увидеть все опасности. И тем более, он не сможет летать бесконечно. Ведь нужно и спать когда-то. И кушать. Сильное тело требует и пищи и сна. Иначе - сила быстро пропадет, и тогда крылья не смогут даже развернуться. Все это он с печалью объяснил Туки. И внук понял, что один он не справится. Но он уже пообещал. Самому себе - и маме с папой, плавающим в верхних морях. И обещания нужно сдерживать. Да и не мог он по-другому. Он был рожден, чтобы изменить жизнь пингвинов. Об этом рассказывала мама малышу, убаюкивая под шум ветра. В его голове роились мысли, одна за другой. И он придумал.

Туки рассказал Лахти о задуманном. Дед сказал, что, вряд ли это получится. Но Туки решил, что должен попробовать. Всегда надо пробовать сделать что-то, а не оставлять лишь в мыслях.

О том, как Туки договорился с птицами

На следующий день Туки проснулся пораньше. Ему предстоял небольшой поход, для того, что он задумал. Он плотно покушал, поныряв у берега. Потом чуточку передохнул, обнялся с дедом, и отправился в путь.

Туки шлепал вверх, на вершину ледяной горы, что возвышалась над морем огромным дворцом. Стены ее покрывали выходы глубоких нор, словно это были окна и двери чудесных покоев. И везде гомонили птицы. У стен, на стенах, в норах, в небе над вершиной - везде были птицы. Поморники и буревестники не обращали на своего дальнего собрата никакого внимания. Ведь он был всего лишь пингвином. А пингвины настоящим птицам были неинтересны. А огромные альбатросы не обращали внимания вообще ни на кого. Но Туки упорно поднимался все выше и выше. Он знал, что самые сильные и мудрые, а значит и главные - живут на самой вершине. Туда и нужно было попасть Туки. Он шел именно к ним.

Наконец он достиг вершины горы. Там гнездились альбатросы. Могучие птицы, чьи крылья были намного больше Туки, смотрели сейчас на него. И ждали. Им было интересно, зачем же к ним пожаловал этот смешной пингвин с огромными глазами.

Туки набрался смелости и обратился к ним:

- Добрый день, могучие альбатросы. Меня зовут Туки, и я пришел к вам с вопросом и просьбой.

- Приветствуем тебя, Туки, - ему ответил не самый большой альбатрос. Но он держался так уверенно, что любой бы понял - это и есть вожак птиц. - Что привело тебя к нам, скажи. Меня зовут Ветробой, и я слушаю тебя. Что может просить земная птица у повелителей воздуха?

- Выслушай меня, Ветробой. И вы, сильнейшие его собратья - выслушайте меня тоже. Прошу вас, сильные птицы.

- Мы слушаем тебя. - Ветробой пошевелил крыльями, словно поторапливал гостя.

- Я пингвин, сын пингвинов и ваш дальний родственник. Мое родное племя однажды изгнало меня, и я прожил вдали от него долгое время. А когда вернулся, то нашел множество пустых гнезд. Их хозяева не вернулись из моря. Их съели косатки и морские львы. А вы летаете в небе и равнодушно смотрите, как пропадают ваши родственники. Пусть и далекие, но мы ведь тоже птицы. Так помогите же нам, что вам стоит крикнуть о приближении злых созданий к нашему берегу.

- Туки, ты прав. Мы дальние родственники. Очень-очень дальние. Мы - повелители воздуха, вы - морские пловцы, потерявшие крылья очень давно, на заре веков. Так скажи мне, почему мы должны помогать тем, кто выбрал когда-то воду, предпочтя ее небу? Я отвечаю тебе - нет. Мы не будем помогать избравшим воду.

- Но ведь мы одно племя! - Туки кричал, его вдруг охватила ярость.

Возвышающийся над ним альбатрос даже опешил. Он вдруг увидел перед собой совершенно другого гостя - гордого, сильного, уверенного. И полного ярости. Но он все равно оставался пингвином.

- Мы не одно племя. Мы - птицы! А вы - пингвины! И никогда альбатрос не поможет вам криком или взмахом крыла.

- Как вас заставить вас услышать меня? Как? Я всего лишь прошу помочь нам. Всего лишь крикнув об опасности. Ведь это такая малость. - Туки взывал к сидящим перед ним птицам.

- Да скорее пингвин полетит, чем альбатрос поможет ему. - крикнул Ветробой, и все птицы на горе громко рассмеялись. Шутка облетела гору, и теперь везде стоял оглушающий смех. Так птицам понравилась шутка их вожака. А Ветробой поковылял к обрыву, собираясь взлетать. И Туки спросил его:

- Это твое последнее слово, Ветробой?

- Да, пингвин Туки. Это мое последнее слово.

- Ты сказал, что альбатрос поможет пингвинам, когда хоть один из них взлетит как птица?

- Да! - Ветробой смеялся и весело подпрыгивал, готовясь взлететь.

- Тогда поклянись, что твои слова - не просто слова. И когда исполнится условие, вы выполните обещанное.

Ветробой взглянул на своих сородичей. Те в голос хохотали над словами маленького пингвина. Храброго, но такого смешного. И альбатрос прокричал, взлетая:

- Я, Ветробой, обещаю тебе, пингвин Туки, и слова мои слышит ветер и небо. И пусть они сбросят меня на землю, если я нарушу обещание. Вот мои слова. Птицы станут помогать пингвинам, если те вспомнят, как летать. И докажут свое умение нам, или нашим потомкам. И когда это случится, птицы станут вашими глазами, оберегающими от косаток и других морских хищников. Я сказал.

Последние слова подхватили все птицы, кружащиеся вокруг горы и сидящие на ней. Все.

И тогда Туки воскликнул:

- Так сдержи же свое слово, Ветробой. Я - Туки. И я прошу тебя исполнить обещание.

Он прыгнул с обрыва горы, и все птицы ахнули, решив, что пингвин сбросился вниз от горя.

И снова ахнули, но уже от удивления.

Туки распахнул свои крылья, и воздушный поток поднимал его высоко в небо. Он взмахнул крыльями и подлетел к изумленному вожаку птиц.

- Ты исполнишь обещанное, Ветробой?

- Да! Мое слово закон. И птицы уже знают.

Альбатрос с уважением и удивлением рассматривал Туки. Юный пингвин поймал его на хвастливых словах гордеца. И стал победителем. Но Ветробой видел, что Туки не хитрец, а смелый и честный защитник своего племени. И рассмеялся.

- Ты молодец, пингвин. Ты получил свое, и я горжусь, что стал свидетелем такого чуда. Держи мое крыло, маленький смелый хитрец.

Они соприкоснулись крыльями, словно подтверждая уговор. И Туки полетел к стойбищу, к пингвинам и деду. Он нес им радостную весть.

С той поры птицы стали охранять пингвинов. Они криками предупреждали о приближающейся беде, будь то косатки или морские львы. Будь это гигантская волна или надвигающиеся айсберги из океана. Птицы всегда были на страже.

И часто вместе с ними в небе реял пингвин в совином наряде. Пингвин, который умел летать.

Его звали Туки.

Оставить комментарий © Copyright Филимонов Евгений Александрович (jo_fil@rambler.ru) Размещен: 14/09/2016, изменен: 14/09/2016. 41k. Статистика. Рассказ: Детская, Сказки Детям Скачать FB2		Ваша оценка:

Филимонов Евгений Александрович : другие произведения.

Туки