Привет, братва! Я рад тому, что вы собрались здесь, что бы послушать мои очередные байки, ведь речь сегодня пойдет о великой троице, точнее... А их было четверо, тогда четверке верных друзей, которые наделали много гадости благородным господам, находящихся тогда у власти. Так что глядите вперед. И что мы там видим? А это Франция времен Людовика XIII. Еще не возведена великая Эфелевая башня, еще не пришел к власти Банапартий по кличке Наполеон, еще и Республикой не пахнет, и Францией правит король, точнее кардинал и погоняло его Ришелье. Пока что мы оставим не надолго столицу, и заглянем так сказать на периферию, в так называемую провинцию. И что же нам видно? Да ничего не видно примечательного. Одни лишь покосившиеся избы, развалившиеся амбары, покосившиеся заборы, грязь и всякая мерзость. Одним словом глубинка, Богом забытый район центрального французского Нечерноземья, прославленный колхоз Несвет-незаря, сорок лет без урожая. Давайте приглядимся поближе. И что мы видим? Вот, к примеру, ходячий, но рахитный окорок валяется в луже, принимая грязевые ванны, так полезные для здоровья. Но он нас не интересует. А вот немного перебравший колхозник целует лошадь, называя её Машей. Он нас тоже не интересует. А вот тот верзила, бездельно лежащий в стогу сена, будет нам интересен. Вот он и будет нашим главным героем. Познакомимся поближе.
Это был здоровенный увалень, простой крестьянский парень, тунеядец в третьем поколении. Его угловатая непропорциональная фигура сводила с ума всю женскую половину селения. Да и сам он был не прочь поваляться с прекрасной дивчиной на сеновале, пока остальные вкалывали на благо страны. Одним словом он был мачо. Я бы сказал ещё круче самец. (Девки просто рыдают.) Кроме того он любил изрядно поесть, залив это все двумя литрами отменного пойла местного разлива. Великие умы содрогнулись бы при виде, как он прожигает свою никчемную жизнь, а он уже встретил свою восемнадцатую весну. И так это был д'Артаньян. И вот сейчас он лениво лежал на сене, беззаботно ковыряясь в зубах, ожидая одну очаровательную особу, которая должна была прибыть с минуты на минуту. Но вместо нее на горизонте появилась матушка, сильно размахивающая руками что-то крича. Она подошла к д'Артаньяну и сказала:
-Сынок, тебя батька к себе кличет.
-Чего ему не лежалось там?
-Он хочет с тобой поговорить по-мужски.
-Маманя, я не хочу. Я занят.
-Ну, батька же...
-Что батька? Батька - старый пердун. Ему на пенсию пора, а он все ещё пытается вправлять подрастающему поколению мозги.
-Сына, он же батька.
-Ладно, пошли.
Посередине комнаты сидел подстароватый мужик с седым ирокезом на голове. Всем грузом своей туши, упершись на стол. На столе стояли: тарелка недоеденным супом, в котором принимала водные процедуры поддатая муха, ополовиненная бутылка водки, разнокалиберные рюмки с остатками тоски и печали. В левом углу его рта отдыхала папироса с оплавленным концом, наполняя комнату сизым дымом. На правой его щеке красовался небольшой шрам, несгладимый след бурной молодости.
Когда на пороге появился д'Артаньян, батя наконец-то оторвался от меланхолического созерцания полета комара вокруг запотевшего пузыря. Он внимательно посмотрел на своего отпрыска, и из, переполненного всякими мыслями, его сознания вырвалось:
-Сын, настало время поговорить нам по-мужски. Ты достиг уже того возраста, когда маленьких мальчиков становятся мужчинами. Я бы даже сказал по-простому, по-нашему. Мужиками! И я не побоюсь этого слова. Наступит тот день, когда я с твоей матерью займем свое место на местном кладбище, где покоятся останки наших великих предков. Но до того момента, когда всевышний призовет меня к себе, я хочу быть уверенным в том, что ты твердо стоишь на этой земле.
-Но, батька, я и так твердо стою на своих ногах, и рахит мне не страшен. Я уже и так мужик. Спроси моих подружек.
-Твои казановские похождения меня не интересуют. А что быть мужиком, это не только близкое общение с особами женского пола, но и многое другое. Хорошая работа, семья. Поэтому завтра утром отправишься в Париж, к господину де Тревилю, и станешь мушкетером его Величества.
-Но, батька мне и тут хорошо.
-Не перечь отцу. Как сказал, так и будет.
-Мне и здесь не плохо.
-Да конечно. Каждый день пить, жрать и волочится за чьим-то подолом. Поэтому ты завтра же, или ты будешь проклят мной, и не получишь и гроша ломаного от меня в наследство.
В те времена слово отца ещё что-то значило для непутевых их отпрысков, поэтому с рассветом собрав свой небольшой скарб, он отправился в Париж. Утро выдалось на редкость мерзопакостным. Был сильный дождь, точнее ливень. Лошадь везла д'Артаньяна на встречу его будущему, которое его не очень прельщало. Путь был неблизок, поскольку в те времена, почти былинные, все радости цивилизации ещё не были придуманы, и такая вещь как научный прогресс находился в зачаточном положении. К полудню д'Артаньян проголодался. Он остановился на одном из постоялых дворов, которых было в обилии в те времена. Это что-то похоже на наши мотели. Д'Артаньян слез со своей беременной лошади и зашел в кабак. Там заказав себе бутылку Анжуйского, углубился в свои невеселые мысли.
Как странно бывает порой. В один прекрасный миг все в корне меняется. Вчера только он был простым крестьянином, проводящим большее время на сеновале. Теперь же он по воле отца направляется в Париж, в столицу, где он никого не знает и его никто не знает. На службу к королю. В чем она заключается? Ведь он ничем путным не занимался с самого рождения. Он был единственным ребенком в семье, поэтому все было для него по первому его крику. Теперь же все по-другому...
Не известно, сколько времени он находился бы в своих грустных размышлениях, если бы не истерические крики с улицы не донеслись до его слуха.
-Рожает! Рожает! - кричал припадочный малый.
Д'Артаньян выполз из кабака, чтоб поглазеть на того, кто рожает. Оказалось все намного проще и прозаичнее. Его бедная кобыла ожеребилась, явив на этот свет пятнистого жеребца. Д'Артаньяну ничего не оставалось, как принять роды, а это было ему не впервой. Из него вышел бы хороший акушер, если бы он решил проявить себя на ниве акушерства.
-Что же я буду с тобой теперь делать? - тяжело вздохнул он.
-Продай, - предложил кто-то из постояльцев.
-Тебе что ли?
-Да хотя бы и мне.
Торги затянулись до ночи. Было выпито много вина и было услышано много цен, но все-таки д'Артаньян продал свою кобылу с жеребцом по цене в пять раз выше рыночной. Довольным собой он удалился на покой. А рано утром он отбыл по направлению к Парижу с полной сумой денег.
2. О, Париж - мой Париж.
Долго ли, коротко ли, но он благополучно добрался до Парижа на попутных телегах и каретах. Шумный Париж встретил его своей толкучкой, все куда-то спешили, куда-то бежали. Наш же герой прямиком направился в кабак, что бы хорошенько отобедать, а за одно и разузнать, как пройти до приемной господина де Тревиля. Я не думаю, что необходимо объяснять, что для д'Артаньяна все здесь было в диковинку. Ведь он был впервые так далеко от родного дома, да еще в таком огромном городе как Париж. Хотя стоит отметить, что в те времена он не был столь масштабен и много лик как теперь. Но и тогда для деревенского парня, которого познания в градостроительстве заключались в восприятии сельской местности, это был просто шик-модерн.
Ну, мы отвлеклись маленько, да и слюни развели. Д'Артаньян хоть и был колхозником, но как говорится, пальцы ему в рот не клади. Откусит! А ты что думал, мой дружок? И так он вошел в кабак. И что же он там увидел? Прелестную даму. Ну что попробуем ее описать, насколько нам помогут наши возможности. Это была очень загадочная дама. Она очень любила поесть. Об этом говорили ее весьма пухленькая наружность и то огромное количество блюд, которые громоздились перед ней на столе. Но все же она боролась своим избыточным весом. Она занималась шейпингом. Об этом кричали на всю округу ее полосатые (белые с красным - весьма не дурное сочетание) гетры. Так же она любила очень выпить горячительные напитки. Но в этом она хорошо разбиралась и предпочитала только лучшее, что мы любим и чем гордится коллектив. Она любила вина, которые прославили виноделов Франции на весь мир. На столе стояла распечатанная бутылка Савиньон. Так же она очень щепетильно следила за своей внешностью. Она очень любила новые наряды, просто обожала заплетать всевозможные косички, а также любила всевозможные бантики. Их было так много, что было не понятно, как они там уместились.
Эта дамочка чем-то приглянулась д'Артаньяну, и он направился именно к ней, что бы спросить как добраться до канторы де Тревиля. Он по-приятельски, как будто они знакомы сотню лет, хлопнул по плечу и сказал:
-Дамочка, а не подскажите мне... - начал д'Артаньян, и тут же осекся.
На его смотрело мужественное лицо с добрыми глазами и с большими как у Будённого усами, я бы даже сказал с усищами. Ну, ты понимаешь, что тут было мой друг. Немая сцена в лучших гоголевских традициях. Самому Шекспиру не снилось. Д'Артаньян с отвисшей челюстью с вылезшими из орбит на лоб глазами, и эта лже-дамочка с каменным ничего конкретного не выражающим лицом. Вот как бывает. Когда участникам этой сцены вернулся дар речи, началась развязка скандала. А какой скандал без этого.
-Как погляжу, милейший сударь, вы хотите меня обидеть? - спросил Партос. А это был именно он. Местный жиголо, любитель дам преклонного возраста и любимец старушек.
-Извините великодушно, милорд. Ни как не хотел. Я просто хотел узнать у вас, где находится кантора господина де Тревиля. - Оправдывался д'Артаньян.
-Сударь я, конечно, скажу, где находится кантора достопочтимого господина де Тревиля. Но это не избавляет вас от ответственности за оскорбление нанесенное мне вами. Поэтому сегодня в полдень я вас жду у монастыря Святого Матвея с вашей шпагой. А теперь сударь я прошу вас удалиться, и дать мне возможность спокойно позавтракать.
-Я принимаю ваш вызов милорд. И так сегодня в полдень.
Д'Артаньян приспокойно позавтракал, как будто ему не предстояла дуэль в полдень. На этом вереница странных событий не завершились. Выйдя из кабака, он снова попал в переплет. Поглядим повнимательнее кто же в этот утренний час собрался на площади около кабака. Среди разношёрстной толпы было нельзя не заметить эту троицу. В окружение юных девиц стоял элегантный мушкетер. Худощавый. Но это его не портило, а на оборот давало ему какой-то налет таинственности и утонченности. В нем чувствовались повадки истинного аристократа. Человек этот был сильно набожным. И возможно когда-то принадлежал Святой Церкви, поскольку в руках он сжимал Библию. И, похоже, очень любил женщин и был, любим женщинами всех возрастов. Это был Арамис. Человеком он был странным, таинственным. О нем ходило много слухов о его наклонностях и пристрастиях, но об этом любезный сударь мы расскажем позже. А пока посмотрим, что же заинтересовало в этой троице д'Артаньяна. Ну, я думаю, ты, и сам во всем догадался. Ведь только слепой мог этого не заметить. Конечно, особы прекрасного пола. И когда Арамис исчез по какой-то надобности в кабачке, а пошел он за бутылочкой Бургунского. Но это только между нами. Хорошо? Что б ни кто не знал.
И так наш герой, долго не раздумывая, направился к девицам, чтобы познакомится. Ведь ни когда нелишне завести хороших знакомых на новом месте. Тем более таких прелестных.
-Доброе утро, сударыни. Сегодняшняя погода как раз располагает к прогулкам на свежем воздухе.
-Да, сударь. - Ответила Люси.
-Вот видите. Мы сходимся в своих мнениях. Кстати меня зовут д'Артаньян. Я приехал из Госконии, что бы поступить на службу к его Величеству. Я прирожденный мушкетер. Мой отец в молодости тоже был мушкетером. А как же Вас звать, о небесные создания?
-Меня Люси, а её Розмари.
-Как это прелестно звучит. Розмари и Люси. Словно небесная кантата, ласкающая своим напевом мой слух. А не встретится ли нам сегодня вечером под призрачным светом Луны, когда все кругом будет отходить ко сну.
Вдохновение так захлестнуло д'Артаньяна, что он не заметил, как появился Арамис. А слова летели и летели сплетаясь в красочные узоры, будоража чувства прелестных дам.
-Сударь, вам не кажется, что вы слишком увлеклись? - спросил Арамис.
-А вы что имеете против?
-Но это просто какое-то нахальство чистой воды. Средь бела дня приставать к чужим дамам. Словно мартовский кот к ним ластится. Вас ждут большие неприятности, если вы не загасите свой пыл молодой человек.
-Я не боюсь неприятностей. А если вы, сударь трус, то так сразу и скажите. И нечего мне морочить голову.
-Сударь я вас вызываю на дуэль. В полдень у монастыря Святого Матвея.
-Извините, сударь, но я буду занят. У меня на это время назначена другая дуэль.
-Тогда в час, если вы, конечно, будете ещё живы.
-Непременно.
Д'Артаньян поспешил вперед, ведь время уже поджимало. Он мчался вперед. Это был его обычный вид передвижения. Бежать или скакать на кобыле. И ни как иначе. Он на ходу успевал пережевать последние события.
Господи. Такая популярность. Две дуэли за одно утро. Просто превосходно. Если так и дальше пойдут дела, то будет...
Додумать он не успел, так как на всех парусах врезался в какого-то человека. А это был Атос.
Выход из запоя был жутким. У бедного Атоса болела голова, тряслись руки, и надрывно выла душа. Сегодня он первый раз выполз из своей берлоги, только затем, что бы купить себе рассола, который в большом количестве предлагали уличные торговки за весьма символичную плату. Во все времена лучшим лекарством от похмелья считался рассол. И вот больной Атос с мутными глазами, дрожащими руками лавируя по узкой улочке, где в нормальном состоянии двум человекам не разойтись, огибая навящивых торговок, стремился в лавочку госпожи Мор. Там был самый лучший рассол в Париже. "Вчера у Мор, купив рассол, я выпил столько - сколько смог", - любили напивать местные забулдыги.
Атос не был заядлым алкашом. Что бы понять, что его довело до такого состояния, надо познакомится с ним поближе. Это был хладнокровный человек со строгими чертами лица, с пустым взглядом, с порой аморфным (ничего не выражающим) лицом. Он был аристократом, как говорится, до мозга костей. Из-за горького любовного опыта своей шальной молодости, Атос ежемесячно впадал в запой с ярко выраженным приступом черной меланхолии. Напивая все время свою любимую песню "Ромашки спрятались, поникли лютики". Ведь больше всего на свете он любил эти простые незатейливые цветы под названием ромашки.
Ну, ладно, характеристику в ментовку потом допишем, а сейчас вернемся на место преступления... Тьфу... Пить меньше надо... Ну, что сударыни и сударушки, вернемся к нашему происшествию. Д'Артаньян спотыкается, летит на Атоса, хватает его за шею. В обнимку они падают на лоток с яйцами. Яйца сами понимаете, не выдержали такого натиска, поэтому всмятку. Без того подорванное психическое состояние ухудшилось. Представьте себе. Лежишь на мостовой, на раздавленных яйцах, а на тебе лежит бесформенное чудо дрыгающие руками и ногами, все время пытающаяся встать, при этом все время падающая на тебя. Вот такие вибрирующие движения для живота Атоса не прошли незамеченными. Тут наступает приступ тошноты. Толи от не понимания, что происходит, толи от возмущения содержимое его желудка фонтаном устремилось наружу. Вперед на свободу! Просто спокойно не лежалось на месте, вот и поперло. Когда это все поперло д'Артаньян успел уже встать. Он сдул со своего камзола пылинки, и, извинившись, хотел удалиться, но... Вся эта смесь (недавние содержание желудка Атоса) как в замедленном кино поднялась ввысь и опустилось на него. Атос потерял сознание. Слава Богу, не захлебнулся. А то на надгробной доске бы не прилично гляделось бы такая надпись, как "Утонул в собственной блевотине". Фи. Как же это мерзко. В галантный век? Нет. Атос лежит в невменяемом состоянии. А что же д'Артаньян? Он как хороший скаут оказывает первую помощь. Искусственное дыхание изо рта в рот, непрямой массаж сердца. Все его старания увенчались успехом. Покойник открыл глаза.
Это было жутко. Какой-то (извините за выражение) козёл своими железными лапами ощупывает его грудь, и все время лезет целоваться. Лицо Атоса из удивленного переросло в искаженное гневом. И когда ему вернулся дар речи, он лишь прохрипел:
-Дуэль.
-В два, - крикнул д'Артаньян и удалился в неизвестном направление.
3.Вот ты мальчик и мушкетер.
Приемная господина де Тревиля представляла собой большую залу с огромными под потолок окнами. Проектант явно в легкой форме страдал гигантоманией. Стены были увешаны портретами предшественников многоуважаемого господина де Тревиля, отдавшие за Короля не только жизнь, но и честь. На полу в самом центре лениво расположился ковер с большим ворсом, что ноги в нем утопали по щиколотку. Это была своеобразная дань вечно меняющейся моде. Когда-то при прежнем хозяине здесь валялся скудный и невзрачный половичок. Это было тоже своеобразная дань той моде, которая уже прошла. Все течет, все меняется, как любят говорить французы. Так что теперь ковер занимал свое место здесь по праву. Огромный, не стриженный, сильно лохматый ковер превращал кабинет в дикую лесную поляну. На противоположном конце комнаты на этот замечательный ковер было установлено нечто громоздкое, безумно тяжелое, но в тоже время, узнаваемое сооружение. Имя ему стол. Он был изготовлен по личному заказу де Тревиля, любившего все громоздкое и внушающие доверие. Возможно любовь господина де Тревиля к большим размерам это всего лишь страсть, а возможно это его маленький комплекс, мы ведь читатели помним, что наш герой маленького, премаленького роста. Но хватит. Посмеялись, и будет. Смеяться над капитаном королевских мушкетеров, не только грешно, но и опасно. Господин де Тревиль был выходцем из Гасконии, из тех самых мест, что и д'Артаньян. Когда-то он пас коров. Теперь по старой привычке пас своих мушкетеров. Очень любит своих мушкетеров. Ведь по тайной статистике половина мушкетеров его дети. И не удивительно столь добрый человек был великим ловеласом Парижа и его округи. Ведь порой ни что так не притягивает нас в людях как их доброта к нам. Господин де Тревиль был таким человеком. Всех и каждого в отдельности он одаривал своей любовью и теплом своей души. Не мудрено дорогой читатель, что достопочтимого господина де Тревиля с прекрасной незнакомкой в вечерний час, прогуливающихся под ручку. Но его любовные похождения это уже совсем другая история.
А как же там наш молодой человек. Я имею в виду д'Артаньяна. Он словно быстроходный клипер на всех парусах прилетел в нашу гавань. Поскольку д'Артаньян был простым крестьянским парнем, которых много встречается на просторах провинций Франции, то привык входить всюду, как к себе домой. Ведь у их в деревне двери не запирались, и каждый мог куда угодно зайти и где и с кем угодно жить. Все люди братья, и должны друг другу помогать. Было предобеденное время. А д'Артаньян любил перед обедом вздремнуть на полу в гостиной, разбросав свои конечности по всей комнате. Ему хотелось, есть, пить и спать, конечно, мой милый друг.
Д'Артаньян ввалился в кабинет, как к себе домой. Широко зевнув, при этом, хрюкнув, он стал поедать глазами интерьер кабинета, то, восторгаясь, то, недоуменно пожимая плечами. Разинув рот разглядывая картины, д'Артаньян двигался вперед на встречу судьбе. Его левая нога ступила на ковер, и не почувствовав преграды погрузилась в недра. Тело д'Артаньяна пошатнулось. Все кругом поплыло неизвестно куда. На миг он ощутил себя молодым, безусым мальчуганом, босиком несущемся по, залитому солнцем, лугу на очередную разборку местных гаврошей. Он стряхнул с глаз пелену непрошеных воспоминаний и продолжил свое изучение комнаты. Его взгляд скользнул по столу, где лежала большая шляпа с колоссальным хвостом из страусинных перьев. Под шляпой происходило какое-то движение. Или показалось, или на самом деле? Нет, живых шляп не бывает. Это и дошкольнику известно. Скорей всего показалось. Надо было не усердствовать с "Мадам Клико". Д'Артаньян устремил свой взор вновь на картины.
А тем временем многоуважаемый господин де Тревиль писал очередное послание своему давнему и преданному другу Анне Австрийской, которая работала при королевском дворе как штатная единица, состоя в скромной должности королевы. Смысл послания заключался в том, что господин де Тревиль предупреждал королеву об интригах, которые плел против неё кардинал Ришелье. Де Тревиль живо и смачно (как умеет лишь истинный поэт) описал очередные козни, этого дьявола воплоти, в рясе кардинала.
Закончив писать, де Тревиль откинулся на спинку кресла. Бережно запечатав конверт, скрепив его печатью, и собрался позвать своего преданного посыльного, чтоб тот доставил письмо лично в руки её величества Анне Австрийской. Его глаза остановились на центре ковра. То, что он там увидел, ввело его в стадию шока. Там лежал на спине двухметровый верзила, беспорядочно раскидав руки и босые ноги в разные стороны, сладко посапывая и широко улыбаясь во сне. Справа от дверей в уголочке отдыхали сапоги спящего хама. Глядя на спящего с открытым ртом мужика, создавалось впечатление, что тот занимает большую часть комнаты. Такой наглости и хамства господин де Тревиль не видел ни разу. Просто проходной двор, а не приемная капитана королевских мушкетеров. Тысяча чертей, что себе позволяют некоторые личности, непропорциональной наружности. Господин де Тревиль, встав из-за стола, подошел к этому существу. Минуя сознание, его правая нога пнула в бок этого субъекта.
"Этот кошмарный сон наконец-то кончился, - подумал д'Артаньян, - опять его любящий папа его будит".
-Какого черта, папа, я только лег, а вы уже лягаетесь. Представляешь? Мне приснилось, будто я поехал Париж, и меня ожидает три дуэли, - сквозь сон проскрипел д'Артаньян
-Папа? О, Боже. Ещё один? - недоумевал де Тревиль.
Дрожащей рукой он налил себе из хрустального графина воды в стакан, и осушил его залпом. Ну, а я думал, что знаю всех. Что ж судьба порой приносит поразительные сюрпризы. Но все же такой гигант это да, какая сила моих генов. Просто превосходно. Де Тревиль подошел поближе к молодому человеку, и нагнулся над ним что бы получше его разглядеть. О, Боже, как он похож на меня. Просто вылитый я в молодости. Этот нос с горбинкой, а эти шикарные усики. Ну, прям я на сто лет моложе.
Д'Артаньян открыл глаза. На него глядело, что-то маленькое в огромной шляпе, закрывающая своими полями все остальное обозрение.
-Кто вы, сударь? - спросил д'Артаньян.
-Капитан королевских мушкетеров господин де Тревиль. А вы молодой человек, что себе позволяете в моем кабинете? Это вам, понимаете не ночлежный дом и не гостиница. Так что тут не спят на полу, а приходят по приказу, или просят аудиенции. А вы, как заскорузлый мужлан ввалились сюда. Поскромнее надо.
-Но меня к вам послали с письмом. - Оправдывался д'Артаньян.
-Ну, здравствуй, сынок. Как звали твою мать, а то у меня памяти на всех не хватает, - сменил гнев на милость де Тревиль. - Ну, ты сам понимаешь. Твоя мать, наверное, про меня рассказывала.
-Мою мать зовут Марией, а отца Франсисом. А родом я из Гасконии.
-Припоминаю. Когда-то мы вместе пасли коров. Потом проезжала карета с королевскими гербами, там ехала королева. Её мучила жажда, и я дал ей испить молока. Я ей понравился, и она помогла мне поступить в королевские мушкетеры, да и потом помогала моему продвижению по службе. Да прекрасная женщина. Так, о чем я? Так ты сын Франсиса. Вот и не думал, что когда-нибудь услышу о нем. Ну и как он там? Все такой же зануда?
-Какой зануда? Нормальный, как все отцы.
-Да, отцов мы не выбираем. Ты говорил, что у тебя письмо мне.
Д'Артаньян протянул конверт господину де Тревилю. Он углубился в чтения. Потратив, пять минут на изучения этого шедевра эпистолярного жанра, при этом несколько раз улыбнувшись, - спросил:
-Так ты, значит, хочешь поступить на службу в королевские мушкетеры. Ну, что? Весьма похвально! - де Тревиль почесал затылок. - Но туда каждого встречного не берут, это надо ещё заслужить. Но я тебя зачислю тебя. А сперва ты выполнишь моё поручение. Устроим для тебя небольшой экзамен. Я хочу тебя увидеть в деле. Поэтому этот конверт ты должен доставить королеве лично в руки, и меня не интересует, как ты это сделаешь.
На этом и порешили. Близился полдень и д'Артаньян устремился вперед на встречу. На первую дуэль в Париже. Это было так заманчиво, ведь дуэли были запрещены последним указом короля.
4.У стен монастыря.
Монастырь Святого Матвея принадлежал к Ордену Иезуитов. Дорогой мой читатель если мы взглянем на карту Парижа того времени то, что увидим? А увидим мы следующие. На окраине Парижа маленький крестик. Ты мой юный друг, думаешь, конечно, что это клад с кучей пистолей, которые зарыл Флинт. Извини, конечно, не хотелось бы тебя огорчать, но это всего лишь наш скромный и милый монастырь. Сокровища они прячут в другом месте, о котором я не знаю, а может, и знаю, но не скажу. Но мы дружок отвлеклись, слушай мои байки дальше и верь всему, что прочитаешь. Представь себе пустырь, тишина, да белые стены здания. Из стен монастыря доносится пение монахов, этих смелых отшельников, посвятивших свою жизнь Богу. Их монотонное пение так ласкает слух и убаюкивает сознание, что человек прибывает в состоянии покоя, мира во всем мире, и любви к ближнему своему.
Однако на таких бывалых, битых жизнью людей, как наши герои все выше написанное не касалось, так как их сознание веселилось и ликовало в предчувствии маленького развлечения (равняющиеся шумной вечеринке по полученным эмоциям).
Наш герой, супермен, смелый и отважный д'Артаньян, выйдя из апартаментов господина де Тревиля, решил не искать приключений на свою голову, а отправился прямиком в монастырь. Друг мой, ты сейчас о чем подумал, а? Ты думаешь, что д'Артаньян супермен и т.д. решил отдалиться от мирской жизни? Нет и еще раз нет, это не правда, вспомни, у него же там назначена встреча, дуэль, эта модная в то время дворянская утеха и приятное время препровождение. У дуэли есть свои правила, о чем д'Артаньян, как истинный дворянин знал, поэтому для сего предприятия ему требовались секунданты. Господина де Тревиля наш скромный друг пригласить не решился и чтобы не ломать свою голову, решил их найти на месте. А что бы люди были позговорчивие, он воспользовался старым как мир методом. Просто прихватил с собой бутылек отменного винца местного разлива.
Был полдень, и солнце уже стояла в зените. Зной донимал с неимоверной силой, поскольку этот день выдался самым жарким из последних дней. Клавдий и Карнелиус, когда все другие монахи отдыхали в своих прохладных келиях после обеденной молитвы, попросту вкалывали (провинились, аббат их застукал за распитеем спиртных напитков и поеданием мяса во время поста). Теперь же они кормили свиней на монастырском подворье. Ну, что познакомимся с ними поближе, ну мой друг подходи поближе, и не стесняйся. Вот тот, что низок ростом, но слишком широк в ширину Клавдий. Его нестандартная фигура многих приводило в недоумение, всем было интересно, откуда у него растут руки, а его маленькие глазенки как пуговки вечно вытаращенные, как будто он вечно чем-то удивлен. Он был уже в годах, и поэтому он считал себя специалистом во всем с огромным жизненным опытом. Этот итальянец с черной, как смоль шевелюрой, которой бы позавидовали наши длинноволосые поп звезды. Карнелиус наоборот был молод, красив душой и телом. Он был так мускулист, что, живя в наше время, он вполне мог, получить звания Мистер Олимпия и Мистер Вселенная. Никто не знал, что подтолкнуло его пойти в монахи, а не в культуристы и не жонглировать гирями и штангами в цирке. Ну не об этом наш рассказ. Клавдий и Карнелиус лениво сыпали овощное ассорти из свеклы с брюквой и других ингредиентов для этих жирных пожирателей овощей. Вдруг они заметили несущегося человека, который с каждой минутой приближался к ним.
-Спорим, что сегодня будет дуэль, - сказал Карнелиус, глядя на бегущего человека.
-И не мудрено, - с прохладцей ответил Клавдий.
Это он сказал, потому что монастырь давно был излюбленным местом местных дворян для их развлечений со шпагами. Место было выбрано не случайно. Монахи всегда заботились об убиенных, отдавая их прах земле, и проводя молебен за упокой их души.
-Но он так молод, даже юн, - сказал Карнелиус.
-Вот это его и погубит. Ох, не одобряю я все это, да и кардинал наш тоже. Надо с этим что-то делать.
-Не скрипи Клавдий.
Д'Артаньян был похож на загнанную лошадь. Хрипел, пот валил градом. Из ноздрей валил пар как у змея Горыныча.
-Ну, и жарко же сегодня, - сказал д'Артаньян.
-Вы правы, милейший, - согласился Клавдий.
-Господа монахи, а не хотите ли вы освежиться. У меня как раз есть чудный бальзам, утоляющий жажду, и дающий утраченные силы в знойный день. Его мне матушка приготовила, когда я покидал родительский дом. - Предложил д'Артаньян, доставая бутылку.
-Давай, коль не шутишь, - сказал Карнелиус.
Неизвестно откуда появились стаканы, и вино полилось рекой. Слова за слова сплетался разговор. Дорогой читатель, я не буду тратить твое драгоценное время и не буду приводить полностью разговор, поскольку он содержал множество оборотов на местном наречии. Я тебе расскажу только самую суть. И так когда была выпита большая половина этого чудного бальзама, д'Артаньян и предложил им стать его секундантами, заверив Карнелиуса и Клавдия, что он похлопочет за их перед де Тревилем, и они станут полноправными мушкетерами его величества. После долгих уговоров они согласились.
Когда Партос, Атос и Арамис прибыли на своих лошадях, то увидели странную картину. На пригорке стоял д'Артаньян, его могучая, но нервная рука, все время рвущаяся в бой, вцепилась в эфес большой шпаги (ну очень большой). Слева от него, восседая на свинье, как заправский всадник, был Клавдий. Справа возвышался как каланча Карнелиус. Рядом с ним даже д'Артаньян чувствовал себя маленьким мальчиком.
-Партос, а не с этим ли молодым человеком у тебя назначена дуэль? - спросил Арамис.
-Да. Именно с ним, но не с этим цирком, - ответил Партос, глядя на эту троицу.
-Но у меня тоже, - не унимался Арамис.
-Извини, дружище, но если я его убью, то тебе не достанется такое счастье, - холодно ответил Партос.
-Но у меня с ним дуэль тоже, - подал голос до этого молчавший Атос.
-Так не пойдет, - сказал Арамис, - давайте я буду первым.
-Нет, я! Поскольку у меня назначено на двенадцать, я и буду первым драться, - сказал Партос.
-Подождите друзья, я предлагаю следующие, - начал Атос, доставая колоду карт, - Мы просто разыграем, кто первый, а кто второй и т.д.
На этом и порешили. Думаю не надо говорить, что это все затянулось на долго, поскольку все друг друга обвиняли в мухляже, поэтому партию приходилось по несколько раз начинать заново. За это время д'Артаньян успел искупаться в местной речушке. И лежал на пригорке, принимая воздушные ванны. Но никто не видел, куда исчез Клавдий, как и сам факт его исчезновения. Но для тебя мой любезный друг я открою маленький секрет. Под маской этого добродушного дядюшки скрывался вероломный человек, и он направился прямиком ни к кому-нибудь, а кардиналу. Ну конечно чтобы заложить наших героев. Ведь он хотел стать кардиналом. И путь наверх он прокладывал, сдавая начальству своих друзей. Скажу тебе по секрету, что в будущем он стал кардиналом. Ведь его настоящие имя Мазорини. Но это уже совсем другая история.
И так продолжим! Выслушав донесение своего тайного агента (Ришелье имел крутую агентурную сеть по всей стране, не говоря уже о Париже), кардинал направил к монастырю своих бравых, но пессимистически настроенных гвардейцев во главе с де Жюссаком. Это был страшный человек, у него не было правого глаза (работа Атоса), но все же это не помешало стать ему левой рукой кардинала и его лучшим другом. Это хитрый словно лиса плут являлся также шпионом Святой Римской Церкви. И занимался арестами дуэлянтов. Людовик XIII сильно переживал, когда получал сводки о потерях мушкетеров на дуэлях, поэтому кардинал Ришелье, этот жуткий интриган, предложил королю выпустить вердикт, запрещающий дуэли, а ослушавшихся сажать в Бастилию. Тем самым кардинал убивал двух зайцев. Он как бы осуществлял заботу о мушкетерах, тем самым попадал в друзья короля. Это так же давало ему право садить их в тюрьму. Его бы воля он бы всех пересажал, и даже не поморщился.
Но мы отвлеклись от действия. Так что мой друг вернёмся к монастырю, и посмотрим, что было дальше. Когда доблестная гвардия кардинала прибыла на место, то увидели странную картину, полную мира и спокойствия, вместо яростной схватки дуэлянтов. Два верзилы в одних панталонах грелись на пригорке, а Партос, Атос и Арамис (эти отъявленные дуэлянты) играли в очко. Де Жюссак подошел к мушкетерам и произнес свою короную и любимую речь (публика была у его ног):
-Именем короля и кардинала вы арестованы. Сдайте свои шпаги и следуйте за мной.
-А по какому поводу вы нас беспокоите сударь? - спросил Арамис.
-В преднамеренном убийстве, - следовал как выстрел ответ.
-Милый де Жюссак, помилуйте. Разве мы могли осквернить эти святые земли. В этот дневной час мы собрались здесь с друзьями на природе, чтобы перекинуться картишками. Так сказать в дурочка. Да попить местного вина. А вы знаете, что здесь монахи готовят замечательное вино, кстати, самое лучшее во Франции, - продолжил Арамис. - Не присоединитесь ли к нам? Такой прекрасный день. Грех не выпить. А вы городите здесь всякую несусветицу. Убийство? Хм.
-Я имею в виду дуэль.
-Дуэль? Вы давеча наш друг перепили. О чем вообще речь? - вступил в разговор Атос. - А не знаете, ли вы, что дуэли запрещены. Так что де Жюссак не несите чепуху, а садитесь с нами. Попробуйте этого чудного нектара и перекиньтесь с нами в картишки. А своих бравых ребят отпустите. Пусть поплещутся в воде, смоют свои грехи в святых водах.
Алиби было на лицо. Мушкетеры играли в карты, да и корзина была набита до верху бутылками с вином. Скажу тебе по секрету мой милый друг. Мушкетеры любили хлебнуть хорошего винца после славной драки.
"Да, ладно, - подумал де Жюссак, - арестовать я их всегда успею". Ему хотелось очень выпить. Да и развлечься ему хотелось тоже. Отпустив своих гвардейцев барахтаться в воде, де Жюссак присоединился к компании.
Так они и просидели до самого вечера. Вечером вся заваруха и началась. Никто не помнит, с чего все началось, поскольку все были пьяны. То ли Арамис (страстный любитель мужского общества) стал приставать к де Жюссаку, то ли Атос стал барагозить (ему сильно нравился де Жюссак, но только мертвый), то ли де Жюссаку солнышко его маленькую головку перегрела, то ли не поделили последнею бутылку. История об этом умалчивает. Скажу только то, что завязалась драка, и не в дворянских традициях, а скорее в холопских.
Дрались все! Мушкетеры с гвардейцами. Даже д'Артаньян с Карнелиусом набросились на гвардейцев. Арамис бил по лицу какого-то забулдыгу гвардейца и сердечно извинялся, после каждого нанесенного удара. Атос раздавал тумаки налево и направо, не различая парой, кто это был, поскольку в глазах у него двоилось еще с утра. Партос же наслаждался в полной мере, как страстный приверженец шейпинга (больше не с чем эта драка у - его не ассоциировалась). Д'Артаньян, как выходец из провинции, где все выяснялось только кулаком, изящно, словно шпагой наносил удары. Было просто любо дорого посмотреть. Вся красота удара заключалась в плавном движении и сокрушительной силе. Создавалось впечатление, словно он танцует.
На небе уже проглядывали звезды, когда все закончилось. Финал был прост, 10:0 в нашу пользу. Десять гвардейцев во главе с де Жюссаком лежали рядком, не в силах подняться. Была гробовая тишина, словно все замолкло в этом мире в ожидании чего-то.
-Сударь, какого черта вы ввязались в эту драку? - Атос первым нарушил молчание.
-Из-за патриотизма, - ответил д'Артаньян.
-Какого патриотизма? - спросил Партос.
-Ну я тоже... Сегодня господин де Тревиль зачислил меня в королевские мушкетеры. Да и их было десять, а вас трое. Не честно получалось.
-Мы вас не осуждаем. Но, ввязавшись в эту драку, вы сами занесли себя в чёрный список кардинала. Мы побили его любимых гвардейцев, а такое Ришелье не любит прощать, - подытожил Арамис.
-Ну, что господа я готов с каждым из вас сразиться, - сказал д'Артаньян.
-Я с друзьями не дерусь, - ответил Атос.
-Я то же, - присоединился Арамис.
-Я ни когда не дерусь с друзьями. Можешь мне поверить, - прокряхтел Партос.
-О, Господи! - вспомнил д'Артаньян. - Мне же надо королеве письмо отдать. Как уже поздно.
-Не печалься мой друг, - сказал Атос, обнимая по-отцовски д'Артаньяна за плечи. - Пойдемте лучше спать. Монахи дадут нам ночлег. Они сдают свои комнаты на ночь за символическую плату. И я вам скажу, они весьма не дурны. А по утру, мы тебе поможем. Как говориться утро вечера мудренее.
5.Спальня королевы.
Многоуважаемый читатель, друг, хотелось бы коснуться на страницах нашего журнала..., пардон, книги быта и повседневной жизни царствующих особ. Безусловно, нам будет интересно узнать, что представляла собой семья Людовика XIII, поэтому мы отправляемся в Лувр, где по традиции жили короли и королевы Франции.
Королева открыла свои глаза. "Вот и ещё одно утро после бессонной ночи", - подумала она. Ночь и в правду выдалась бессонной, но это была не первая и никак не последняя ночь, проведенная в ужасном состоянии. Не смотря на все хорошие качества, у короля была одна плохая черта. Он спал как младенец, но при этом ужасно храпел и много ворочался, совершая турне по необъятным просторам своей кровати. Что бы привести себя в нормальное состояние и поддерживать на высшем уровне свой жизненный тонус, королева каждое утро совершала легкие пробежки вокруг Лувра. Так пробежит несколько кружков и былая утраченная бодрость снова на месте.
Как у любого монарха, у Людовика XIII были слуги. И не последнее место в этой огромной веренице поваров, мажордомов, дворецких и т.д. занимали личные слуги. Личным слугой Людовика XIII был Ля Шане. Этот курчавый с рыжим отливом нормандец. Он словно с младенцем нянчился с королем (на самом деле все короли такие дети). Ля Шане его будил, кормил, одевал, порой давал ему полезные советы, выдавая их за королевские (это очень Людовику XIII очень льстило).
Все было хорошо, но бедный Ля Шане страдал параноидальным лунатизмом (я думаю тебе не надо объяснять что это). И вот в этот час он с вытянутыми руками блуждал по Лувру, не зная, зачем и почему. Он мыкался словно в лабиринте в запертые двери. Вдруг..., о счастье, одна не заперта. (Скажу тебе, что наша королева, по утрам была рассеяна, и многое что забывала. Вот и двери сейчас не заперла. Но это только между нами. Больше никому ни-ни. Ты понял?) Ля Шане тихонько отворил дверь, и мягкими, словно кошка шашками добрался до кроватки, исчезнув в её недрах. Он, наконец, закончил свои странствия на эту ночь. А это было королевское ложе, а наш король любил поворочатся. И вот расстояние между Ля Шане и королем сокращалось, пока они не встретились. Сонный Людовик нежно обнял Ля Шане и прошептал:
-Доброе утро, любимая.
А в это время королева вернулась после пробежки. И что она видит? А видит (это тебе и не снилось) слугу в объятиях своего мужа. Ну, полный дебилизм. Не буду я вам рассказывать, как королева выпихивала непонимающего слугу, а расскажу, что было потом.
-Ну, это наглость же, - сказала королева.
-Милая не ругайся.
-Ну, когда ты в женском одеянии шлялся по Парижу с де Тревилем, я ещё могла поверить, что ты преследуешь интересы государства. Ходя инкогнито по городу, ты сам видишь настроение народа. Но сейчас я все поняла. Это утро открыло мои закрытые шорами глаза, и я увидела истинное твое лицо.
-Ну, дорогая...
-Что дорогая? - не дала королева королю продолжить, а сама начала еще сильнее. - Когда я делала утреннею пробежку, ты успевал тут с Ля Шане. И вы так каждое утро?
-Стоп! - прокричал король, в упор, глядя на королеву. - Пробежку говоришь, делала. В одной ночнушке? Не морочь мне голову. Говори, где была.
Я тебе уже говорил, что королева стала рассеянной. Вот сам видишь. Да ситуация выходит из-под контроля. Но Анна Австрийская была умной женщиной, поэтому устроенный ею скандал она же замяла. Но не все прошло так гладко. После этого случая Ля Шане стали называть фрейлиной короля. Вот ведь как бывает.
Когда все умяли, и уже за завтраком король сказал:
-Сегодня с дружеским визитом прибывает лорд Бекингэм. Я буду, занят, поскольку по делам государства уезжаю в Прованс. Так что будь мила принять его за место меня.
-Хорошо, - ответила королева.
При упоминании имени лорда глаза королевы загорелись адским пламенем. Тебе интересно почему. Тебе надо просто его увидеть. Ты все сам поймешь. Так что читай следующую главу. Так что вперед на поиски приключений.
6.Милый Бек.
Ну, что? Как говорится, познакомимся поближе. И так лорд Бекингэм, этот житель туманного Альбиона, предок Шерлока Холмса и доктора Ватсона, земляк Фредди Меркюри и прадед миссис Хадсон, был весьма..., весьма колоритной фигурой. Его большие страстные глаза, его хаотически разбросанные волосы с замысловатыми завитушками дружески располагали к себе и сводили с ума толпы женщин. Его большой слегка выпирающий лоб говорил о великом складе с ума. Он был огромного роста под два метра пятьдесят. Даже такая лошадь, звезда баскетбола, как Майкл Джордон чувствовал себя маленьким мальчиком. Не смотря на свои огромные размеры, он был очень..., даже слишком добрым. И не мудрено, что Анна влюбилась в него до беспамятства.
Анна сидела в кресле у окна в ожидании Бекингэма. Она сильно нервничала, хотя по внешнему виду этого не было видно. Словно стальные троса были натянуты у неё внутри. Она ждала, и он пришёл.
-Лорд Бекингэм, - произнес камердинер.
Вошёл лорд. Камердинер закрыл двери.
-Анна, - как вздох вырвалось из уст лорда.
-Милый Бек, - произнесла Анна, вставая.
Они словно вечность не виделись, тем сладостней была их встреча. Два любящих сердца рванулись на встречу, и они утонули в объятиях друг друга. Любовь сносит нам головы. И они не были исключением. После томных и продолжительных поцелуев, Анна, выбравшись из объятий лорда, пригласила его к столу.
Стол был сервирован в лучших традициях того времени. Но, что стоит отметить в первую очередь, так то, что на столе возвышался хрустальный графин с самогоном (но о самогоне отдельный разговор), да рюмашки, да стопки. Это был знаменитый хрустальный сервиз на тринадцать персон изготовленный по личному заказу Людовика XIII у местного стеклянных дел мастера. Приглашая Бека к столу, Анна сказала:
-Самгонь я готовлю сама.
Милый друг ты наверно подумал, что я описался, но в те времена хорошо тебе известный самогон был самгонь. Но в процессе жизни слово трансформировалось. Так что самгонь. Но если тебе трудно это читать, то читай как самогон. Ну, ладно историю грамматики отбросим в сторону и продолжим наше повествование о любви двух высокопоставленных особ.
-Самгонь я готовлю сама, - произнесла королева. - это предвкушение нового и неизведомого.
-Дорогая Анна ваш самгонь это шедевр алкогольной продукции. Он просто сводит с ума, и вдохновляет меня на подвиги.
-Но, милый Бек нам надо расстаться. Как не больно было мне это произносить. Это так ужасно. Мы не властны над своими чувствами.
-Но Анна почему?
-Из наших отношений ничего хорошего не выйдет. За мной каждый день следят глаза и уши тайной канцелярии Ришелье. А Людовик такой ревнивец. Вы же знаете.
-Да. И мне больно сознавать это. Я вас люблю, дорогая Анна. Ну, подарите мне что-нибудь, что бы что-то напоминало мне о вас долгими дождливыми вечерами. Или поехали со мной в Лондон. Вы будете моей королевой. Я буду носить вас на руках.
-Ах, милый Бек. Такое я себе не могу позволить. Меня связывают по рукам и ногам мои обязанности перед народом Франции. Хорошо. Я вам подарю, милорд этот сервиз и этот напиток богов, чтоб они вам напоминали о наших коротких встречах в часы своего уединения. Мы слишком высоко находимся, что бы делать безрассудные поступки.
Они снова утонули в объятиях друг друга.
7.Визит к королеве.
Д'Артаньян проснулся поздно, когда солнце светило во всю. Монахи давно уже отпели заутренею, позавтракали, чем бог послал, и занимались своими повседневными делами. Лишь мушкетёры дрыхли до последнего. Д'Артаньян открыл глаза. На его груди покоилась белая, тоненькая, не лишенная изящества рука Арамиса. На мизинце красным огнем горел перстень с рубином. Да Арамис любил всё красивое, изящное и все что блестит. Во сне Арамис уткнулся головой в шею д'Артаньяна. Странно, но перегаром от него не несло, лишь тонкий аромат неземных духов исходил из расслабленного тела Арамиса. Д'Артаньян осторожно, чтоб не тревожить сонного, убрал руку Арамиса. И вышел подышать воздухом. Дышал, дышал... Но головка боба, во рту кака. Он дошел до реки, разделся. Постоял, потоптался на месте. Воровато поозиравшись по сторонам, стянул с себя панталоны, и рухнул в воду. Вода действовала отрезвляюще. Это он уяснил ещё из босоногого детства. Д'Артаньян нырнул и достал до дна, вырвал кучку водорослей, и устремился наверх. И стоило же на беду, из соседней деревеньки в Париж топала девушка, неся гостинцы для своей бабушки. Проходя мимо реки, она увидела, как из воды что-то всплывало. Нечто жуткое всё обросшее водорослями. Девушка, увидев все это мракобесие, и с воплями "ой, мамочка, утопленник". Ну, а что наш д'Артаньян. А все очень просто. Он был истинным джентльменом, поэтому бросился за дамой, чтобы успокоить. Он мчался за ней, все крича: "Сударыня, я живой! Я не утопленник! Можете меня потрогать". Девушка оглянулась и увидела мужика. Но, порешив, что это насильник, припустила еще быстрее. Привлеченные шумом обитатели монастыря, оторвавшись от своих дел, увидели странную картину. Бегущая испуганная девушка и голый молодой человек, гнавшийся за ней, разбрасывал водоросли по дороге. Дурней картины никто не видел. Это событие попало в местные хроники, как "Живой утопленник".
Девушку д'Артаньян так и не догнал. Остановившись и отдышавшись, он посмотрел на себя, и ужаснулся. "О, боже, что она обо мне подумала". Д'Артаньян развернулся и пошел обратно. Одежды на месте не оказалось. Или воры украли, или рябитишки ради шутки унесли. Но вывод один, её не было. Но как возвращаться в монастырь? Не с голым же задом, чтоб стать посмешищем местных зевак. Д'Артаньян почесал голову, размышляя, что делать. Из травы и веток он соорудил нечто похожее на юбочку, чем стал похож на аборигенов племени тумба-юмба из низовьев Амазонки.
Когда он в таком виде появился перед мушкетёрами, смеху то было. Без сальных шуточек не обошлось. Даже Арамис отозвался о наряде д'Артаньяна. Д'Артаньян пал духом и надулся.
-Ну, хватит. Посмеялись и всё. Пора и дело делать, - сказал Атос, - Не кручинься друг мой. Ты слишком красив, что бы ходить с вытянутым лицом. Одежду достать не проблема. У монахов позаимствуем. Но как быть с письмом? Вот в чем вопрос.
Долго ли, коротко ли. Все думали да гадали, как быть в создавшейся ситуации, пока Арамис не выкрикнул одно слово:
-Как при чем. Ну, господа, я просто сражен на повал вашей тупостью. Похоже, вчера вы растеряли последний свой ум, - начал рычать Арамис. - Я же вам рассказывал. Рауль является фавориткой королевы и вхожа в покои королевы. Вот она и проведет д'Артаньяна к королеве.
-Как я сразу не догадался? - удивился Атос.
Рауль оказалась прекрасной девушкой с озорным характером. Не зря Арамис поддерживал с ней отношения. Она была просто ангелом с голубыми глазами и золотистыми локонами. Рауль часто утешала Арамиса в часы его грусти и печали, с упоением слушала его стихи, детективы и любовные романы. Арамис ко всему был и классным писателем. Правда, пока не признанным. Но не о нем речь.
Рауль критически оглядела д'Артаньяна.
-Да уж. Одежду бы ему сменить, - вынесла свой приговор Рауль.
-Я тоже бы рад. А то выгляжу как педик в трауре. Если кто-то съездит до харчевни Доу Джоннсана и привезет мои остальные вещи, я буду очень рад, - сказал д'Артаньян.
-Нет, ваша одежда вам не пойдет. Мы вас оденем девушкой. Вы ведь знаете наш Людовик такой ревнивец. А после вчерашнего скандала и подавно. Так что будете девушкой. И усы надо будет сбрить.
-Не за что, - словно бритвой отрезал д'Артаньян, так как усы были предметом его гордости.
-Но извините молодой человек, женщин с усами не бывают.
-А если я буду прикрываться веером.
-Ладно, посмотрим, - согласилась Рауль.
После долгих наряжаний и косметических ухещьрений свету явился д'Артаньян самой сексапильной штучкой королевства.
-Сударыня, а что вы сегодня делаете вечером? - спросил у него Арамис.
-Я тебе сейчас покажу сударыню, - огрызнулся д'Артаньян.
Окольными путями добрались до Лувра. Через лабиринты коридоров и лестниц добрались до темной комнаты.
-Подождите, сударь, здесь. Сейчас к вам выйдут, - шепнула Рауль и исчезла в небытие.
Минут через пять он услышал чей-то шёпот:
-У вас ко мне письмо? Давайте быстрее.
-Да, ваше величество, вот оно. Это от господина де Тревиля. Он просил срочно передать вам лично в руки.
-Хорошо. Спасибо, - сказала она, и протянула руку для поцелуя.
Д'Артаньян облобызал руку, опустившись на колено.
-А это за труды ваши, - сказала королева, протянув свою сережку, и исчезла.
Снова прошло пять минут, когда снова кто- то ему шепнул:
-Пойдемте молодой человек.
И они пошли, снова блуждая по лабиринтам Лувра.
-Рауль, знаете мне негде жить. Не подскажите, где мне найти приличное жильё.
-Я не Рауль. Я Констанция. А насчет жилья не волнуйтесь. Вы будете жить у меня. За десять Экю в месяц мы сдаем не плохие комнаты. Вам понравится. Тем более ваши друзья обо всем позаботились, и доставили ваши вещи ко мне. Так что нам остается только дойти до меня.
8.Супруги Бонасье.
Констанция была лимитчицей (я думаю не надо объяснять, что это), поэтому она и вышла за муж за господина Бонасье. За этого маленького, коренастого, приземистого человека с косолапыми ногами. Этакое чудо в перьях. Мелкий бизнесмен, скорее спекулянт, который в тихоря подторговывал нижним мужским бельем, которое шил сам на дому, подключая к этому раз от раза Констанцию, нещадно эксплуатируя её по ночам. Но был и легальный бизнес. Наш Бонасье являлся владельцем гостиницы "Пристанище комедиантов", содержа на полном пансионе своих постояльцев. В смысле комната плюс кормление. А ты что думал? Пять звёздочек по тем временам. Весьма недурно. Поскольку Констанция была лимитчицей, то это был брак по расчету с вытекающими отсюда последствиями. Мужа она не любила. Да и за что его было любить? Констанция была тайным агентом королевы, хотя в трудовой книжке была записана как фавориткой. Трудовой день был ненормирован, поэтому часто месяцами не появлялась дома. Констанция была весьма красива и очаровательна. Пользуясь этими качествами, легко охмуряла мужчин, потом используя их в своих интересах. Средь мужчин она большее предпочтение отдавала простым сельским парням, от которых пахло мужиком, в смысле потом и навозом. Такие пропотевшие парни под полуденным солнцем сводили её с ума. Не мудрено, что она сразу запала на нашего героя. Ну что? Посмотрим, что будет дальше.
Гостиница "Пристанище комедиантов" находилась в стороне от шумных улиц, но на самом близком расстоянии до Лувра. Туда и направились наши герои.
-Сударь, я вам привела нового постояльца, - сказала Констанция, обращаясь к мужу.
-Дорогая, постоялицу... Сударыня, а надолго к нам? Знаете, я тут маленько приторговываю нижним бельем. Я могу подобрать вам неплохие панталончики. Сейчас весь Лувр в них ходит. Дамы любят носить мужские вещи, особенно панталоны, - приставал господин Бонасье (ты не забыл, что д'Артаньян был в женском одеянии).
-Хорошо милый, приходи опосля, примерим. Какой же ты душка, - с наигранным сладострастием тоненьким голосом сказал д'Артаньян.
Добравшись до своей комнаты, д'Артаньян первым делом решил переодеться, так как он уже устал запинаться за подол длинного платья. Да всевозможные накладки, увеличивающие его грудь и ягодицы, сильно надоели. Он сбросил с себя все одеяния, и рылся в своем сундуке, ища, что бы одеть к ужину. Тут раздался стук в дверь. Господин Бонасье, не дождавшись ответа, ввалился в комнату. Его взору открылись мускулистые ноги, накаченные ягодицы в белых панталончиках.
-Сударыня, я пришел. Свеженькие панталоны на любой вкус. Есть беленькие с кружавчиками, есть в цветочек, полосочьку, клеточку. Сударыня, любые размеры. Давайте примерим. Они будут прекрасно смотреться на вас.
-Ну, что давай, примерим, - ответил д'Артаньян, поворачиваясь к Бонасье.
Видя мужчину, Бонасье потерял дар речи. У бедняги отвисла челюсть. Он на ощупь выбрался из комнаты, и стремглав бросился бежать. Так он бежал два квартала пока не запыхался и не остановился. "О, боже! Это мужик. Ой, до чего мы просто докатились, мужики гуляют в женских платьях, - думал Бонасье, тяжело дыша. - Какой кошмар".
9.Что сказал начальник.
-Какого черта, вы так оплошали де Жюссак, - начал разгромную речь Ришелье. - От вас требовалось одно! Арестовать, а не устраивать оргии с кулачными боями.
-Но, мы же люди! Мы имеем право на ошибку, - пытался возразить де Жюссак.
-Вы гвардейцы кардинала! Слуги Божьи! И это звучит гордо. А совершать ошибки холопская привилегия. Учишь, учишь вас и всё напрасно. Наступаете на одни и те же грабли дважды. За проведенную операцию вы награждаетесь путёвкой в Бастилию за свой счёт и без помощи профсоюза.
-Мы будем лучше! В следующий раз намного сильнее, дорогой наш господин, - оправдываясь, сказал де Жюссак. - Если бы не этот выхухоль, этот безумный гасконец, который в угарном состоянии был как демон, а по слухам ещё и маньяк, ищущий бедных девушек по утрам, в чем мать родила, то победа была за нами.
-Кто такой, почему не знаю, - произнес Ришелье, изобразив на своем лице тупое удивление. - Я вас спрашиваю милейший господин-всезнайка. Ну, говорите же, что за маньяк?
-Ей богу не знаю, но по слухам он является тайным агентом де Тревиля и посыльным королевы. Так же мне доподлено известно, что его видели в женском платье в её покоях.
Кардинал отвернулся к стене, где висел его портрет в тяжелой и золочёной раме. Портрет был написан неизвестным художником. Почему неизвестным? Поскольку это была его первая, но она же и последняя работа. Бедный художник нашёл свой вечный приют и покой в подземельях под Бастилией, где бывал только Ришелье. Художник, конечно, польстил Ришелье, изобразив его молодым и красивым. Ведь Ришелье так никогда не выглядел. Свежим и жизнерадостным. Его бедное сознание всегда терзали сомнения во всех, и мучительные роды новых интриг. Поэтому Ришелье любуясь им, видел себя полным сил секс-гигантом. Портрет оказывал на Ришелье мистическое влияние. И иногда он выдавал распоряжения за Ришелье. И теперь его альтер-эго разговаривало с ним.
-В женском платье?! - у кардинала невольно отвисла челюсть. И уже заинтересовано проговорил. - Прекрасно милый Ришелье! Я давно ищу себе такого безумца, нужно с ним договориться. Такие люди должны быть на моей стороне!
Кардинал потирая свои бледные, вечно потеющие руки, полный будущих планов подошёл к де Жюссаку. В его маленьких хитрых глазках горели адские огоньки и, безумным хороводом носилась, свора бесят. Он словно в душу посмотрел в глаза де Жюссаку. "Во имя отца, сына и святого духа..."- начал было читать про себя молитву де Жюссак, состояние которого при виде кардинала резко ухудшилось. Пульс стал учащенным, дыхание прерывистым.
-Как себя чувствуешь милый дружок, - сказал Ришелье, похлопывая, де Жюссака по бледной, как монастырская стена, щеке, и продолжил уже требовательно. - Гасконца ко мне, как хочешь, но притащи живого и невредимого. Как понял?
Де Жюссак был человеком довольно таки странным, то он полный решимости совершал дела греховные, то наоборот старался быть примерным католиком, соблюдал пост после очередного задания кардинала, или как в этот раз, стремглав бежал в церковь исповедоваться.
-Грешен я отец святой, - не успев отдышаться, выпалил де Жюссак.
-Все мы грешны сын мой. Расскажи всё по порядку, как на духу.
-Отец мой я веду не праведную жизнь: пью, ругаюсь, обманываю честных людей, а десять минут назад общался с кардиналом.
-Ты раскаиваешься и это уже шаг к всевышнему, шаг к светлой жизни. Мирская жизнь захватила тебя, сын мой, в водоворот грехопадения, из которого ты пытаешься выбраться и это большой плюс на пути к Богу, - произносил свою монотонную речь священник уже в который раз. - А на счёт кардинала, так это сын мой ты зря так, это не грех, а дело праведное. Сказал тебе кардинал, ищи д'Артаньяна, так иди и ищи! Не теряй времени понапрасну сын мой. Это дело благое, праведное и справедливое, - подытожил священник, который как ты уже уразумел приятель, тоже находится на службе кардинала.
Одухотворённый и готовый на всё вышел из церкви де Жюссак. Первым делом он заглянул в близлежащий кабачок, где заказал себе бутылку самого дрянного и дешёвого вина в долг. Сам понимаешь, де Жюссак был мелкой сошкой, поэтому ему платили гроши, которых всегда не хватало. Одним залпом де Жюссак опорожнил содержание бутылки, и находясь в хорошей форме, ринулся на поиски проклятого госконца.
Милейший я не буду тебе рассказывать о том, как де Жюссак искал д'Артаньяна, суя свой нос во все щели. Скажу лишь одно, к порученному делу де Жюссак отнесся с пребольшим усердием (орден бы ему). Но не будем ему мешать. Пусть спокойно занимается своим делом. А посмотрим лучше, мой друг, как живут мушкетеры.
10.Бал-маскарад.
Д'Артаньян, как выходец из провинции, вел бедную, но праведную жизнь. Недостаток денег его не угнетал, а на оборот придавал пикантность его существованию в "Пристанище комедиантов". Как ты помнишь, Констанция не любила своего мужа, так как вышла за него по расчёту, поэтому ей угрызения совести не мешали наставлять рога горячо любимому муженьку. Д `Артаньян был прирожденным ловеласом, Донжуаном и Казановой вместе взятыми. Так что не мудрено, что они становились ближе друг другу с каждым днем, часом, минутой, секундой, мигом.
Ну, что мой драгоценный друг заглянем в коморку д'Артаньяна, и посмотрим, чем он там занимается. Только тихо! Ты же знаешь, что плохо подглядывать в замочную скважину. Но для нас это простительно, только в этом случаи. Так что больше никогда и нигде, и не говори, что это я тебя научил. Ты понял? Вот то-то.
Ну, вот ты сам видишь. Бедненькая комната с поблекшими от времени стенами, маленькое окошко выходящие во двор, из мебели сундук с личными вещами д'Артаньяна, стул, да вот кровать. А что там такое происходит. А это д'Артаньян с Констанцией.
-Констанция, - томно говорит он.
-Д'Артаньян, - вторит ему она. - Я схожу от вас с ума.
-Я тоже.
-Это безумство какое-то.
-Да, Констанция! А знаете, сегодня вечером де Тревиль дает бал-маскарад. Пойдемте со мной на этот раут.
-Да, конечно, - ещё томнее сказала Констанция.
Чем же они тут занимаются? Одежда в беспорядке валяется на полу, сами на кровати... Ой, они так заняты друг другом, что не будем им мешать. Так что мы тихо удалимся, как будто нас и не было. Встретимся вечером.
Если тебе когда-нибудь приходилось бывать на дискотеках, то это то же самое, только всё здесь утончённо до придела. Прекрасные дамы в изысканных туалетах, подтянутые кавалеры с солдатской выправкой. Играет оркестр, пары кружатся в танце, выписывая замысловатые пируэты. Стюарды разносят на золоченых подносах вино, разлитое в хрустальные бокалы, неторопливые разговоры да приглушённый смех. Прелесть, да и только. На этой вечеринке у де Тревиля собралась вся так сказать мушкетерская элита. Здесь были все, и великая троица то же, даже Карнелиус в надежде, что его зачислят в мушкетеры, пришёл. Сюда пришли и д'Артаньян с Констанцией.
Вечеринка была в разгаре, когда появился де Жюссак. Он всё правильно рассчитал, что д'Артаньяна встретит именно здесь. А д'Артаньян кружился в головокружительном танце с Констанцией. Они были так влюблены друг в друга, что остальной мир для них не существовал. Де Жюссак строевым шагом, словно на параде, направился к танцующей паре. Настигнув их, он схватил д'Артаньяна за руку, чтоб тот не убежал, и сказал:
-Вас желает видеть кардинал.
-А я нет. Не видите, мы танцуем. Завтра я с ним встречусь, - ответил д'Артаньян.
-Не медленно.
-Ну, я не один. Не видишь что ли я с девушкой. Ну, я же её в этом шалмане не оставлю? Ну, ты сам посуди.
-Это ничего не меняет.
-Хорошо пошли, но сначала выпьем, - сказал д'Артаньян, находясь в прекрасном расположение духа. - Дабы утопить в вине горечь и обиду друг на друга милый де Жюссак.
-Какого чёрта, я же на службе милейший, - возмутился де Жюссак, вставая в позу, дающая понять "а, впрочем не откажусь".
И тут всё завертелось, закрутилось в вихре веселья и всеобщей радости. Де Тревиль мелькал то там, то сям с огромным кубком, выкрикивая толи тосты, толи мушкетёрские речёвки, но это было всем уже неважно. Местные цыгане с медведями и гитарами в купе с оркестром исполняли невообразимую музыку, напичканную цыганским фольклором вперемешку с польками и мазурками. Д'Артаньян и с десяток девиц изображали канкан на импровизированной сцене.
-Я пью за вас, мои милые дети, - в слезах, стоя на столе, произнес де Тревиль, - пейте и гуляйте во имя короля и моей королевы, всё оплачено, я вас уверяю. Всё оплачено!
Де Тревиль чувствовал себя самым счастливым человеком. Он был выше всех, ведь для него друзья мои это было счастьем.