В семь лет Игоряша задушил цыплёнка. Скорее даже не цыплёнка, а молодого петушка. Голенастого, с голой шейкой и редкими острыми пёрышками, торчащими из остатков желтоватого свалявшегося пуха.
В то последнее перед школой лето родители, как всегда, отправили его к бабушке в деревню. Игоряше там активно не нравилось - скучно. Деревенские ребята его в компанию не особенно принимали, да он и сам не хотел - тупые они все. И грубые. Ругались и дрались, давали обидные прозвища. В самом детстве его прозвали Пухом - утверждали, что очень уж смешно пыхтит. В предпоследнее лето переименовали в Цыпу - за маленький рост, худобу и жёлтый свитер. А уж когда он вышел за калитку с полуобглоданной куриной ножкой в руке - прозвище прилипло намертво.
А бабка всё время заставляла его играть с соседскими мальчишками - когда не пыталась приобщить к прополке. И называла не ласково, Игоряшей, как родители, а просто - Игорь. Или, когда бывала в добродушном настроении - Игорьком, что было почему-то особенно неприятно.
И вот ранним утром, выдранный из тёплой, но жёсткой и неуютной постели, сидел он, босой и несчастный, на деревянной крыльце, с неприятно жирным на ощупь пирожком с капустой, брезгливо откусывал маленькие кусочки и, от нечего делать, бросал мелкие крошки бродящим по двору цыплятам. Один из них, видимо, самый наглый, вскочил на первую ступеньку, потряс грязноватым задом с одиноко торчащим длинным пером, и больно клюнул Игоряшу в руку. Рука сама собой дёрнулась и сжала голую противную шею. Тёплое тельце забилось, дёргая ногами и издавая мерзкий клокочуще-хрипящий звук. И замерло, обвиснув в пальцах. На босую ногу мальчишки шлёпнулась вонючая клякса мерзкой серой жижи.
От ужаса и омерзения мальчика затрясло. Бросив ставшее неожиданно тяжёлым тельце на траву, он остервенело начал оттирать ногу сорванным тут же лопухом. Потом испуганно огляделся на дом - а если бабушка узнает? Застыл в ужасе - и вдруг увидел двух ворон, сидящих на заборе. Тут же вспомнил страшилки о хищных птицах, ворующих цыплят. Деревенские хулиганы его даже пугали огромной вороной, которая и маленького мальчика утащить может. Сейчас он, уже, разумеется, в эти глупости не верил, но ворон привычно опасался.
Игоряше показалось, что он нашёл выход. Брезгливо взяв трупик за шею, он боязливо подкрался к забору, пытаясь не спугнуть так необходимых птиц, которые и не думали пугаться и наблюдали за манёврами с большим интересом. Размахнулся и бросил цыплёнка в траву, как раз перед большим кустом крапивы. Попятился назад, не спуская глаз с ворон.
Два чёрных летающих ужаса спланировали точно к цели, несколько мгновений с недоверием изучали подношение, а затем заработали клювами. На траву полетели красные брызги.
Бросившись в дом, Игоряша визгливо закричал: - Бабушка, там вороны цыплёнка клюют!
На крыльцо с выскочила грузная старуха, смешно замахала руками с зажатым в одной из них полотенцем, и истошно заорала: - Кыш, проклятые!
Вороны лениво снялись с места, при этом каждая тащила по куску роняющего алые капли бесформенного мяса.
Бабка поохала над останками цыплёнка, в сердцах хлопнула Игорька по попке мокрым полотенцем: - Ты зачем на крыльцо был посажен? За цыплятами приглядывать! А ты что?
Игорь выдавил пару слезинок и заныл: - Ну, ба, ну, они страшные, они как налетели...
- Страшные. Такой большой мальчик, а птиц испугался. Эх, ты, Цыпа. Иди уже с глаз вон, играй с ребятами.
Бабка с противным воркованием "цыпа-цыпа-цыпа" принялась загонять цыплят в сарай, а Игоряша шмыгнул за калитку и отправился к деревенским рассказывать историю о своей героической битве с двумя страшными воронами. С вооот такими клювами. И только вечером, ворочаясь на неудобном диванчике, он вспомнил сладостное ощущение трепещущего в руках тельца, хрипящий клёкот и чувство силы и превосходства. Ужас от содеянного и грязная клякса на ноге забылись.
***
На школу у Игоря были большие надежды. За лето он заметно вырос и обрёл некую уверенность в себе. Подкреплённую тем, что ребята в деревне, после эпического повествования, обраставшего всё большими подробностями, стали иногда принимать его в игры - когда участника не хватало.
В школе он надеялся заслужить себе достойную кличку. Хотя бы от вполне приемлемой фамилии Курков. А что, Курок - будет звучать круто.
Но с Курком не сложилось. Сначала его называли просто по имени - Игорь. Потом, услышав, как мама, провожавшая его в школу, крикнула вслед: - Игоряша, цыплёночек, ты сменку не забыл? - перешли на Игорьяшу. Почему-то здесь это казалось не ласковым, а каким-то унизительным. С другой стороны - уже хорошо, что не цыплёночком.
К пятому классу друзей особых у Игоря не появилось. Так, одноклассники. Отвечали, когда спрашивал, а сами обращались редко.
Он старался. Притворялся старательным и добрым, делал все домашние задания и давал списывать. Списывали, но за своего так и не признали. Переставал делать уроки, получал двойки и хулиганил, однажды даже стекло на первом этаже камнем разбил. Тоже не помогло - просто пожимали плечами: мол, какая муха укусила. Родителей вызывали в школу, рекомендовали обратиться к психологу. Те к врачам не обращались, а просто лишали телевизора, компьютера и карманных денег. После разбитого стекла отец, которому пришлось за него заплатить, даже выпорол, не больно, но очень унизительно.
Игорь полночи истерически прорыдал, а наутро смирился. И пришёл на первый урок уже другим человеком - незаметным середняком, знающим своё место.
А потом случилось страшное. В диктанте он написал "цилиндр" через "ы". Русичка вызверилась, ошибку принародно высмеяла и, гадко улыбаясь, продекламировала поднятому с парты Игорю детский стишок со словами на "цы": "Цыган на цыпочках стоит и "цыц" цыплятам говорит".
Покрасневший Игорь не сразу понял, о чём это, и глупо спросил: - Каким цыплятам?
Класс засмеялся. Учительница заухмылялась ещё гаже и пояснила: - Обычным. Маленьким, таким, жёлтеньким, которые через "ы" пишутся. Эх, ты, цыпа через "ы".
И всё. Омерзительное детское прозвище вернулось и прилипло навсегда, вплоть до последнего класса. Даже учителя иногда оговаривались: - А отвечать сейчас пойдёт Цы... Курков Игорь.
Тем летом Игорь, традиционно сосланный в деревню, опять задушил цыплёнка. В этот раз соседского. Подманил крошками через дырку в заборе и сжал тонкую шейку. Не сильно. Несколько минут наслаждался трепыханием, а затем решительно сжал кулак. Трупик выбросил в уличный сортир. И сразу почувствовал себя увереннее и спокойнее. Только оставленную на запястье царапину от когтей долго зализывать пришлось. Подорожник не помог, кровь долго не останавливалась. Бабка заметила и намазала йодом, жгло страшно.
Деревенские встретили постоянного гостя дружелюбно, даже звали иногда на вечерние посиделки у костра, за дальней околицей. Научили курить - правда, потребовали для процесса обучения обеспечить самозванных педагогов как минимум двумя пачками сигарет.
В школу вернулся спокойный, на Цыпу откликался с лёгкой усмешкой. Правда, пару раз пришлось съездить на Птичий рынок и купить там цыплёнка. Душил там же, за грязными контейнерами. Потом скармливал каким-то мелким бесхозным шавкам. Один раз попытался схватить такую за загривок, но получил довольно болезненный укус и больше ни на кого, крупнее птичек, не покушался.
В институт поступил на платное, родители еле денег наскребли на факультет менеджмента в сомнительном московском филиале какого-то питерского института. Ездить приходилось на окраину Москвы, аж в Печатники.
Студенты дружескими отношениями не заморачивались, тупо отрабатывали получение диплома, а в основном занимались собственными делами. Многие уже работали, причём достаточно успешно.
Однокурсник и пристроил Игоря в свою фирму - торговали всем подряд, похоже, и контрабандно-контрафактным. Жизнь налаживалась, пока при выходе из метро в компании однокурсников не услышал вопль "Цыпа". Одноклассник, чтоб его черти забрали, каким-то образом оказался в этом районе и искренне обрадовался. Однокурсники внимали и хихикали.
Тому, что кличка вернулась, Игорь даже не удивился. Просто поехал на Птичку и купил сразу трёх цыплят. Душил дома, долго и с удовольствием.
После окончания института потекла жизнь умеренно успешного офисного планктона. Два раза в год ездил отдыхать: летом - в Турцию, зимой - в Египет. Сменил несколько девиц - благо, что родители вышли на пенсию и съехали в освободившийся после бабкиной смерти деревенский дом.
Правда, ни одна из девиц, в основном иногородние или вообще из ближнего зарубежья, больше, чем на пару месяцев, не задерживалась. Исчезали в основном тихо, после того, как Игоряша пытался их слегка придушить - якобы в порыве страсти. Потом бросил - удовольствия особого это не доставляло, наверное, потому, что мешал подспудный страх.
К тридцати пяти годам Игоряша заметно раздобрел и превратился в Игоря Валентиновича, старое прозвище не возвращалось даже в воспоминаниях. Со временем возглавил отдел малоизвестной фирмы, занимавшейся недвижимостью. Ну, и немного - рейдерскими захватами. После успеха первой доверенной ему сделки по отжатию квартиры у тихого алкоголика появилось чувство собственной значимости. Ощущение, что стал он вершителем судеб, властелином жизни и смерти. Пусть для алкашей и маразматических пенсионерок - но ведь вершителем! Цыплят теперь покупал не чаще двух-трёх раз в год, после сорвавшихся сделок.
Доходы выросли, отдыхал уже и в Испании, и в Италии. На очередной день рождения решил сделать себе подарок и посетить что-нибудь очень дорогое и экзотическое. Выбрал Японию - начальник там был уже два раза и без остановки восхищался.
После выезда из Киото гид затащил группу в крошечную деревушку - посмотреть на какой-то особенно древний синтоистский храм. Игорь Валентинович за группой не пошёл, остался покурить у автобуса - надоело. Неожиданно к нему подскочил мелкий, сморщенный от старости япошка в какой-то дикой хламиде, и начал тыкать пальцем и что-то кричать. Немедленно подскочивший на вопли гид, смущаясь, скомкано объяснил: - Это один из жрецов. Требует, чтобы мы немедленно уехали. Говорит, что вы оскорбили Огненного Петуха, и, если мы останемся, деревне грозит беда. А вам лично Петух страшно отомстит.
Игорь, не прикасавшийся к цыплятам уже около года, удивлённо спросил: - Это он о чём?
- Не знаю, какие-то древние верования. Но нам лучше уехать, мы не можем вступать в конфликты с местными, так и лицензии можно лишиться.
Испорченное настроение исправилось уже на следующий день, после чайной церемонии с гейшами. Домой Игорь вернулся умиротворённый, с впечатлениями, сувенирами для начальника и коллег, с фотографиями. Безумный жрец ушёл из памяти полностью.
Жизнь потекла безмятежная и доходная. Хотя доходность была весьма умеренная и хотелось большего. На очередной сделке по оттяпыванию небольшого, но очень привлекательного кусочка подмосковной земли Игорь Валентинович решил немного перетянуть одеяло на себя - фирма не обеднеет. Так что всё оформлял уже на собственную, втихаря зарегистрированную компанию.
Владельцы мелкой фермы практически сломались после массы мелких неприятностей и пристального внимания различных административных структур, и были готовы отдать землю за бесценок. Игорь Валентинович прибыл для подписания последних документов один, уверенный в себе и полный ожиданий.
Два придурковатых братца ничего не смогли противопоставить таланту и административным ресурсам бывшего Цыпы, а ныне - успешного девелопера. Это надо же, какой путь он прошёл! С превосходством глядя на уже бывших владельцев, Игорь подписал договор, шлёпнул новенькую печать и вежливо попросил освободить жилые помещения к следующему понедельнику. А с фермой и работниками он уже сам разберётся.
Да и что там разбираться - кур на убой,работников уволить. Он сам это проделает с превеликим удовольствием. Нет, разумеется, кур резать не сам не будет, а вот увольнять... Интересно, это будет так же приятно? Наверняка. Когда он увольнял свою секретаршу, её опустившиеся плечи, помертвевшее лицо и трясущиеся руки привели его в состояние практически сексуального экстаза. А тут человек пятнадцать. Игорь машинально сжал кулак, и как наяву ощутил слабое трепыхание уходящей жизни.
Уже у машины, прижимая к груди папку с подписанными документами, Игорь почувствовал какое-то движение за спиной, но не успел оглянуться. Оглушённый тяжёлым ударом по голове, мешком упал на землю, рассыпав драгоценные бумаги. И уже не услышал спокойного обмена мнениями между фермерами.
- Димон, ну, искать его не скоро начнут, явно ведь от себя работал. А труп и машину куда денем?
- Да просто всё. Машину - на запчасти, ещё и денег наварим. А труп - зря мы, что ли, для кормового цеха промышленную мельницу прикупили - перемелем вместе с ботинками, курочкам нашим на корм пойдёт. Экономия-то какая на комбикормах выйдет - в этом идиоте кил сто, а то и больше.
Вдалеке послышался звонкий голос птичницы: - Цыпа-цыпа-цыпа...