Филиппова Мария Андреевна : другие произведения.

Ирония Поттер

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 1.00*2  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    А что было бы, если у Поттеров родились близнецы? А "добрый" деда Альбус реши их разлучить на долгие 10 лет, чтобы потом, в Хогвартсе легче управлять ими? Что если один близнец будет жить у Сириуса Блека и станет мародером-снобом, а второй "Избранный" будет жить в Дурскабане и окажется не затюканым доверчивым парнем, а... Девушкой?!
  Глава 1. Пролог, который косит под канон
  
  Данная глава написана довольно близко к оригиналу мадам Роулинг. Присутствуют комментарии главной героини, в которых выражается её субъективное мнение о происходящем и довольно мерзкие сцены... Этот текст вкладывался ранее, но автор посчитал, что он недостаточно хорош для широкой публики. Надеюсь, что не разочарую.
  
  
***
  
  Мистер и миссис Дурсль проживали в доме ? 4 по Тисовой улице, хотя я считаю, что на кладбище или в уютном домике с мягкими стенами им было бы лучше. Или в тюрьме. Точнее, в разных тюрьмах, чтобы эти милые граждане Британии не размножались. Они были чистокровными жителями острова и если это вам о чём-то говорит, то вы сразу вспомните о кровосмешении. Согласитесь, довольно сложно избегать данного явления жителям ограниченной территории, которые не хотят скрещиваться с чужаками. Я ни в коем случае не говорю, что этот вид мышления присущ всем британцам. Но именно эти чистокровные граждане страны, над которой не заходит солнце, стали самым ужасным образцом настоящей НОРМАЛЬНОЙ семьи. Уж от ко-го-кого, а от них нельзя было ожидать чего-нибудь ненормального. Они весьма неодобрительно относились к любым странностями, а от аномалий и загадок старались держаться как можно дальше. И надо сказать, что довольно хорошо получалось. Главой рассматриваемого нами семейства был мистер Дурсль. 'Полный мужчина с очень пышными усами и короткой шеей' - самое цензурное и толерантное описание данного человека. Хотя, если чуть отбросить приличия и начать называть вещи своими именами, то мистер Дурсль - жгучая смесь моржа и кабана, с поистине свинским характером. Но, как и большинство людей, предпочитал не замечать собственных недостатков и считал себя самым что ни напасть нормальным и прекрасным человеком. Странно, что преуспевающий глава фирмы по производству дрелей 'Граннингс' (ещё один повод ненависти, особенно соседской!) оказался столь наивным человеком. Что же касается миссис Дурсль, его жены, то она была тощей блондинкой с очень длинной шеей. Помесь человека и лошади, так сказать. Нет, не кентавром, а человеком с очень вытянутым, лицом. Прямо как у коня. Миссис Дурсль очень любила подслушивать чужие разговоры и была первой сплетницей в городе. И шея ей очень помогала в это нелёгком деле. Кажется, гипотеза Ламарка об удлинении шеи из-за постоянного её вытягивания, наконец-то нашла своё подтверждение. При этом миссис Дурсль была примерной домохозяйкой и во всем поддерживала своего мужа. У черты Дурсль был маленький сын по имени Дадли, и, по их мнению, это был самый чудесный ребёнок на скейте (ох уж эти наивные англичане...). Наверное, все родители так считают, но мне этого не довелось испытать в сознательном возрасте... Впрочем, эта история имеет определённый порядок, и не мне нарушать его своими комментариями. Хотя... Я в любом случае не смогу держать язык за зубами, так что заранее приношу вам искренние извинения.
  Семья Дурслей имела все, чего только можно было пожелать (ну, кроме приятной внешности и сносных характеров, хотя, это только мое мнение). Но был у них один секрет. Причём больше всего на свете они боялись, что кто-нибудь о нем узнает. Дурсли даже представить себе не могли, что с ними будет, если всплывает правда о Поттерах. Ведь тогда всей их нормальности пройдёт конец, а соседи... В общем, этого они очень боялись. Что же в этих Поттерах такого? Ничего. Это была самая обычная семья, в которой так же любили своих детей, но они были "ненормальными". Почему, спросите вы. А все просто. Они были магами. Да-да, самыми настоящими магами. С волшебными палочками, зельями и прочими чудесами. И если я не вижу в этом ничего страшного, то Дурсли... Их мнение абсолютно противоположно. Я бы поняла, если бы они были излишне религиозным семейством и любые чудеса приписывали проискам дьявола (хотя могли и на чудотворения подумать - ответ Бога своим верным слугам), но мистер и миссис Дурсль даже на Рождество не посещали храм.
  Открою вам страшную тайну: миссис Пот-тер приходилась миссис Дурсль родной сестрой, но они не виделись вот уже несколько лет, чему миссис Дурсль была очень рейда. Она даже делала вид, что у нее вовсе и нет никакой сестры, что, согласитесь, совсем не вписывается в образ адекватного человека. Ее смущала и возмущался эта сестринская ненормальность, и она содрогалась от одной мысли об этом. А еще Дурсли боялись того, что скажут соседи, если на Тисовую улицу явятся Поттеры (конечно, тогда все узнают, что жена Дурсля лжет!). Дурсли знали, что у Поттеров тоже есть ребёнок, но полом ребёнка, да и, собственно, количеством этих самых детей не интересовались. Они категорически не хотели, чтобы их сыночек Дадли общался с отродьем таких ненормальных родителей. И я бы, на месте Поттеров думала точно также. Ну что может получиться, если скрестить свинью и коня?! Думаю, ничего хорошего, точно. Заглядывая в будущее, скажу, что это был отвратительный мутант как внутри, так и снаружи. Но, я опять отошла от темы.
  Когда в среду - а это была именно среда - мистер и миссис Дурсль проснулись после тяжёлой ночки (совсем ненужная подробность!), было серое и скучное утро. Ничего не предвещало беды, так сказать... Мистер Дурсль похрюкивал что-то себе под нос и завязывал самый мерзкий и безвкусный из своих кошмарных галстуков. А миссис Дурсль, с трудом усадив сопротивляющегося и повизгивающего Дадли на высокий детский стульчик, со счастливой улыбкой пересказывала мужу последние сплетни. В общем в их доме царила нормальность и благодать. Они были счастливы в своем неведении...
  В половине девятого мистер Дурсль взял свой портфель, хрюкнул миссис Дурсль в шейку и попытался сделать то же самое с Дадли, но промахнулся, потому что любимый сыночек впал в ярость, что с ним происходило довольно часто. Он раскачивался взад-вперед на стульчике, ловко выуживал из тарелки кашу и заляпывал ею стены. В общем, вел себя естественно и развлекался как мог. По моему он уже тогда, когда ему был один год, вел себя как типичный Дадли, а миссис Дурсль во всю ему потакала.
  - Ух, ты моя крошечка, - со смехом выдавил из себя мистер Дурсль, выходя из дома. Хочется написать: "... и после этого его никто не видел...", но, к сожалению он никуда не пропадет и будет даже жив-здоров. На ближайшие десять лет... хе-хе.
  Он сел на машину и выехал со двора.
  На ближайшем повороте на другую улицу мистер Дурсль заметил, что происходит нечто-то странное: на тротуаре стояла кошка и внимательно изучала лежащую перед ней карту. В первую секунду мистер Дурсль даже не понял, что именно он увидел, но затем, уже миновав ее, резко затормозил и оглянулся. На углу Тисовой улицы действительно стояла полосатая кошка, но никакой карты не было видно.
  - Что за ненормальность! - буркнул мистер Дурсль, а когда понял, что сказал, испугался, быстро завёл мотор и умчался отсюда подальше. - И привидится же такое!
  А кошка, покачав головой, начала читать табличку, на которой было написано "Тисовая улица", но мистер Дурсль этого, к сожалению, уже не увидел.
  Всю дорогу, пока его автомобиль ехал к Лондону из пригорода, мистер Дурсль думал о крупном заказе на дрели, который рассчитывал сегодня получить и о прошедшей ночи. Он был как лев - безудержный и неутомимый - а миссис Дурсль казалась страстной кошечкой, сдавшийся на милость победителю...
  Но когда он подъехал к Лондону, заполнившие его голову мысли о дрелях и о его сомнительных ночных подвигах мгновенно оттуда вылетели, потому что, попав в обычную утреннюю пробку, да и от нечего делать, он глядел по сторонам. Мистер Дурсль заметил, что на улице появилось множество очень странно одетых людей. Странно одетых людей в мантиях. Мистер Дурсль не переносил людей в нелепой одежде, да взять хотя бы молодёжь, которая носит черт знает что! И вот теперь вокруг него куча людей в дурацкой НЕНОРМАЛЬНОЙ одежде и у мистера Дурсль началась паника. С его-то фобией! Он закрыл глаза, лишь бы не видеть этих странных людей и начал думать об Англии. Так и просидел, пока не услышал сигнал автомобиля и стоявшие в пробке машины наконец тронулись с места, и несколько минут спустя мистер Дурсль въехал на парковку фирмы "Граннингс". Его голова снова была забита дрелями вперемешку с видениями об обнаженной миссис Дурсль.
  Кабинет мистера Дурсля находился на девятом этаже (до которого он с трудом добрался даже на лифте!), где он всегда сидел спиной к окну. Это и спасло его от еще одного приступа "страннофобии", ведь он не видел пролетающих мимо него сов. Да, это изрядно бы попортило нервы мистеру Дурслю, но не судьба, не судьба. Вы только представьте себе сов, летающих не ночью, когда им и положено, а средь бела дня, тем более в таком большом городе, как Лондон. Ну как, страшно?!
  В отличии от мистера Дурсля, находившиеся на улице люди, не только в странных костюмах, но и в обычной одежде, видели этих сов. Обычные люди широко раскрывали рты от удивления и показывали на них пальцем (а слюна стекая с подбородка, падала на одежду, делая её возмутительно неприличной). Большинство этих людей в жизни своей не видели ни одной совы, даже в ночное время и даже в зоопарке не видели. А люди в мантиях загадочно улыбались и откровенно посмеивались над обычно одетыми.
  В общем, у мистера Дурсля было вполне нормальное, лишённое сов утро, ну а про кошку он и думать забыл. Он накричал на троих подчинённых, сделал несколько важных звонков и даже пару раз повысил голос на своих телефонных собеседников.
  Поэтому был вполне доволен жизнью, да и настроение у него было просто отличное - до тех пор, пока он не решил немного размять ноги и купить себе что-нибудь поесть в булочной напротив. Но психику мистера Дурсля сегодня явно проверяли на прочность, иначе как объяснить, что он столкнулся с группкой этих странных типов в мантиях, о которых благополучно забыл, недалеко от цели своего маленького путешествия. От одного взгляда на них ему становилось не по себе, хотелось убежать и спрятаться, да хотя бы в чулан под лестницей в их с миссис Дурсль уютном и безопасном доме.
  Эти типы оживленно перешептывались. Выйдя из булочной с огромным пончиком в пакете, мистер Дурсль вновь вынужден был пройти мимо этих странных личностей, и в этот момент он абсолютно случайно услышал:
  - ... да, это Поттеры...
  - ... близнецы Гарри и Герди...
  Мистер Дурсль замер, резко вспотел и, так сказать, у него в зобу дыханье сперло. Он ощутил, как на него накатывает волна страха. Он даже подумал, что умрет от всех этих ненормальностей и решил уйти от них подальше.
  Мистер Дурсль метнулся через дорогу так быстро, как только позволяла ему его объемная туша. Он поспешно поднялся в офис, рявкнул секретарше, чтобы его не беспокоили и забился в кресло, чтобы отдышаться. Затем он начал поглаживать усы, думая, что...
  Нет, конечно, это несусветная глупость. Поттер - не такая уж редкая фамилия, куда не плюнь - попадешь в Поттера. Мистер Дурсль легко убедил себя в том, что в Англии живёт куча близнецов Поттеров по имени Гарри и Герри. Он даже не может со стопроцентной уверенностью утверждать, сколько у него племянников: один, два, шесть... Без разницы. Это не те ненормальные родственнички Миссис Дурсль, а другие ненормальные. От мысли, о том, что ненормальных Поттеров может быть много, мистеру Дурслю сделалось дурно. Но от мужественно решил не думать об этом.
  В общем, он решил, что ему совсем не обязательно беспокоить миссис Дурсль, тем более что она всегда ужасно огорчалась, когда речь заходила о ее сестре. Мистер Дурсль не упрекал жену - если бы у него была такая сестра, как его жены, он бы... Но тем не менее эти люди в мантиях и то о чем они говорили - все это не на шутку пугало Мистера Дурсля и вредило его тонкой душевной организации.
  После рокового похода за пончиком мистеру Дурслю было куда сложнее сосредоточиться на дрелях, а тем более на своей жене. Почему-то, она в воображении мистера Дурсля была одета в странный балахон, как на тех типах около булочной, и совершенно развратно сидела на метле. Когда в пять часов вечера он покидал здание фирмы, он был настолько взволнован, что, выходя из дверей, не заметил проходившего мимо человека и врезался в него.
  - Извините, - прохрюкал он, видя, как маленький старикашка пошатнулся и едва не упал. Мистеру Дурслю понадобилось несколько секунд, чтобы осознать, что старичок был одет в фиолетовую МАНТИЮ и имел очень длинную бороду. Кстати, старикашка нисколько не огорчился, что его едва не сбили с ног. Напротив, он был чрезвычайно счастлив, широко улыбнулся и произнес писклявым голосом, заставившим всех прохожих оборачиваться:
  - Не извиняйтесь, мой мальчик, даже если бы вы меня уронили, я бы совершенно не огорчился. Сегодня великий день и даже вы, мальчик мой, должны устроить праздник! Ликуйте, Волдеморт исчез!
  С этими словами старикашка хотел обнять мистера Дурсля обеими руками, но тот отшатнулся и со сдавленным хрюком убежал.
  - Видно, праздновать пошел! - не огорчился старичок, и закинув в рот конфету попрыгал дальше.
  А тем временем мистер Дурсль добежал до парковки, резво заскочил в машину и на скорости поехал в родной Литтл Уингинг, где не происходят никакие странности и где он чувствовал себя в безопасности. По дороге домой он убеждал себя, что все происходящее сегодня - не более чем плод его воображения. Хотя мистер Дурсль крайне отрицательно относился к воображению и его плодам. Особенно когда миссис Дурсль в его голове отрастила седую бороду, а её балахон начал приобретать ярко фиолетовый цвет, прямо как у того старикашки...
  Когда он свернул с Тисовой улицы на дорожку к дому ? 4, то сразу заметил уже знакомую и крайне странную кошку. Все мысли о жене вылетели из головы, а настроение его (и не только настроение!) резко упало. Мистер Дурсль не сомневался, что это та самая кошка которая "изучала карту". Уж где-где, а в родном доме он хотел отдохнуть от всех этих странностей и насладиться близостью с женой. Теперь эта кошка сидит на заборе, отделяющем его дом и сад от соседей. Он был уверен, что нервный срыв в ближайшем будущем ему гарантирован.
  - Брысь! - громко хрюкнул мистер Дурсль.
  Но кошка не шелохнулась. Более того, она очень строго посмотрела на мистера Дурсля. Может, это было последней каплей, переполнившей чашечку его терпения, а может ему просто захотелось поорать, и он взорвался, сбрасывая весь стресс, накопившийся за весь этот странный день. Ошметки мяса разлетелись во все стороны, а кусочек печени и маленькая фекалия замарали окно спальни четы Дурсль... Эх, мечты, мечты...
  Немного поорав на не реагирующую на его крики кошку, он успокоился. Собравшись с духом, он вошел в дом, внушая себе при этом, что ему ни в коем случае не следует ни о чем рассказывать жене.
  Для миссис Дурсль этот день был, как всегда, весьма приятным. За ужином она охотно рассказала мистеру Дурслю о том, что у их соседки серьезные проблемы с сыном, и напоследок порадовала тем, что Дадли выучил новое слово "хаччуу!" (после этого он почти не учил новых слов). Мистер Дурсль изо всех сил старался вести себя как обычно и не показывать жене своего состояния. Хотя на самом деле ему безумно хотелось либо взять свою женщину прямо сейчас, либо рассказать ей о том, что его тревожит. А лучше сделать и то и другое одновременно. Но мистер Дурсль был приличным и робким человеком, поэтому ничего из вышеперечисленного не совершил. Пока что.
  Когда миссис Дурсль уложила в кроватку Дадли, а мистер Дурсль поцеловал его, пожелав спокойной ночи, он пошел в гостиную и включил свой любимый телевизор. По одному из каналов как раз заканчивались вечерние новости.
  - И в завершение нашего выпуска о странном поведении сов по всей Англии. Хотя совы обычно ведут ночной образ жизни, сегодня поступали сотни сообщений от людей, которые с самого рассвета в разных точках страны видели беспорядочно летающих сов. Специалисты не могут объяснить, почему совы решили изменить свой распорядок дня, - Тут диктор ухмыльнулся. - Это очень необычно. А теперь я передаю слово Теду Комнейру с его прогнозом погоды. Как ты думаешь, Тед, не будет ли сегодня вечером новых совиных дождей?
  - Не знаю, Джек... - На экране появился метеоролог, а мистер Дурсль поспешил выключить телевизор.
  Слишком уж большое давление на его нежную психику произошло сегодня. Все эти кошки, совы, старые извращенцы в мантиях, которые говорят о Поттерах... Это было сильнее его и он больше не мог сдерживать свои желания.
  Миссис Дурсль вошла в гостиную с двумя чашками горячего чая.
  - Эм, Петунья, дорогая... Ты давно не получала известий от своей сестры?
  Как он и ожидал, миссис Дурсль изобразила на лице удивление, а потом и злость. Все-таки обычно они делали вид, что у нее нет и никакой сестры. Так что подобная реакция на вопрос мистера Дурсля была объяснима.
  - Давно! - отрезала миссис Дурсль. - А почему ты спрашиваешь?
  - В новостях говорили всякие загадочные вещи, - пробормотал мистер Дурсль. Несмотря на огромную разницу в габаритах, он все же побаивался жену - именно она была хозяйкой в доме. - Совы летают среди бела дня, толпы людей ходят в странной одежде...
  - И что? - резко перебила его миссис Дурсль.
  - Ну, я подумал... Может быть... Может, это связано с... Ну, ты понимаешь... С такими как она... - мялся мистер Дурсль под злобным взглядом жены.
  Миссис Дурсль поджала губы и поднесла чашку с чаем ко рту. А мистер Дурсль задумался, осмелиться ли он сказать жене о своих фантазиях и о том, что слышал сегодня от этих странных людей в мантиях фамилию Поттер. И решил, что не осмелиться. Вместо этого он произнес как бы между прочим:
  - У них ведь сын - ровесник Дадли, верно?
  - У них их два. И да, они ровесники Дадли. - Голос миссис Дурсль был холоден как лед.
  - Не напомнишь мне, как их зовут? На "Г", кажется?
  - Гарри и Герди. На мой взгляд, мерзкие, простонародные имена.
  - О, конечно. - Мистер Дурсль ощутил, как екнуло сердце и запахло потом. - Я полностью с тобой согласен.
  Больше мистер Дурсль не возвращался к этой теме - ни когда допивал чай, ни когда они встали и пошли в спальню. (Без NC!) Но когда миссис Дурсль пошла в ванну, мистер Дурсль открыл окно и выглянул в сад. Кошка все еще сидела на заборе и смотрела на улицу, словно ждала кого-то. Они встретились глазами, но мистер Дурсль поспешно отвёл взгляд. Уж больно строго смотрит это ненормальное животное. Это стало ещё одной причиной, по которой он постарался забыть о своей похоти, только кошки, подглядывающей за его близостью с женой, не хватало мистеру Дурслю для полного счастья.
  Мистер Дурсль спросил себя, не привиделось ли ему все то, с чем он столкнулся сегодня? И если нет, то неужели все это связано с Поттерами? Если это так, и если выяснится, что они, Дурсли, имеют отношение к этим Поттерам и всем другим ненормальным... Нет, мистер Дурсль не вынес бы этого.
  Дурсли легли в постель. Миссис Дурсль засунула руку под одеяло и довольно крепко ухватила мужчину за его естество. Но оно было равнодушно к столь дерзким прикосновениям.
  - Что с тобой, Вернон? Ты... ты не хочешь... - растеряно спросила миссис Дурсль.
  - Дорогая, я... Я очень устал, давай не сегодня... - промямлил мужчина.
  Тогда миссис Дурсль, поджав губы, убрала руку, отвернулась и заснула довольно быстро, а мистер Дурсль лежал без сна и еще долго вспоминал, что видел и слышал в этот день. И самая последняя мысль, посетившая его перед тем, как он уснул, была очень даже приятной: если Поттеры на самом деле связаны со всем этим, им ведь совершенно ни к чему появляться на Тисовой улице. К тому же Поттеры прекрасно знали, как он и Петунья к ним относятся...
  Так что мистер Дурсль сказал себе, что ни он, ни Петунья ни в коем случае не позволят втянуть себя в творящиеся вокруг странности. А за то, что сегодня у них ничего не получилось он извиниться завтра.
  Мистер Дурсль глубоко заблуждался, но пока не знал об этом.
  Долгожданный и неспокойный сон уже принял в свои объятия мистера Дурсля, но сидевшая на заборе кошка спать совершенно не собиралась. Она сидела неподвижно, как статуя, и, не моргнула глазом, когда над ее головой пролетели две совы. Только около полуночи она, наконец, ожила.
  В дальнем конце улицы - как раз там, куда неотрывно смотрела кошка - появился человек. Он появился совершенно неожиданно и бесшумно, будто вырос из-под земли или возник из воздуха. Кошкин хвост дернулся, выдавая ее ненормальность. Ну какая обычная кошка будет так реагировать на незнакомца?
  Никто на Тисовой улице, кроме мистера Дурсля и миссис Фигг, никогда его не видел. Он был высок, немного полноват и очень стар. У него была очень длинная седая борода, настолько длинная, что об нее можно было ненароком запнуться. Одет он был в уже знакомую фиолетовую мантию, а на ногах были ботинки на высоком каблуке, украшенные пряжками. Ярко-голубые глаза прятались за очками-половинками, а нос был очень длинный и кривой, будто его ломали несколько раз за то, что человек сумел его не в свое дело. Звали этого человека Альбус Дамблдор. Самый ужасный и отвратительный му... Чёрт, сорвалась... Последующие события я Постараюсь оставить без комментариев.
  Казалось, что Альбус Дамблдор абсолютно не понимал, что появился на улице, где ему не рады. Начиная от имени и заканчивая пряжками на ботинках. Но мистера Дамблдора это не беспокоило, напротив, он прекрасно понимал всю негостеприимность этой улицы к таким, как он, и был даже рад такой атмосфере ненависти ко всему волшебному. Как вы поняли, Альбус Дамблдор был волшебником и очень сильным, надо сказать. Заметив кошку, он мысленно скривился, ведь она могла испортить ему все планы, расписанные на годы вперед. Хотя этого следовало ожидать, и Альбус Дамблдор был готов к этой встрече.
  Дойдя до забора, он одним взмахом палочки погасил свет на всей Тисовой улице и сел рядом с кошкой.
  - Странно видеть вас здесь, профессор Макгонагалл.
  Он улыбнулся и повернулся к полосатой кошке, но та уже исчезла. Вместо нее на заборе сидела сурового вида женщина в прямоугольных очках. Женщина тоже была в мантии, только в изумрудной. А черные, с проседью волосы были затянуты в тугой узел на затылке. И вид у нее, мягко говоря, был раздраженный.
  - Как вы меня узнали? - спросила она.
  - Мой дорогой профессор, я в жизни не видел профессора по трансфигурации без анимагической формы. Да и вы, Минерва, запамятовали, кто был вашим учителем... Тем более для обычной кошки вы сидели слишком неподвижно.
  - Вы правы, профессор. Но в свое оправдание могу сказать, что просидела здесь весь день.
  - Целый день? В то время как вы могли праздновать вместе с другими? По пути сюда я стал свидетелем, как минимум, дюжины вечеринок и гулянок.
  Профессор Макгонагалл рассержено фыркнула.
  - О, да, действительно, все празднуют, - недовольно произнесла она. - Надеюсь, вы не принимали участие в этих празднествах? Хотя о чем это я? Вы никогда не пропускаете мероприятия. Магам нужно быть осторожнее. Но нет - даже маглы заметили, что что-то происходит. Они говорили об это в новостях. - Она кивнула головой в сторону темного окна, за которым находилась гостиная Дурслей. - Я слышала. Стаи сов... Маглы ведь не полные идиоты. Они должны были что-то заметить.
  - Не стоит их обвинять, - мягко ответил Дамблдор. - За последние одиннадцать лет у нас было слишком мало поводов для веселья.
  - Знаю, - В голосе профессора Макгонагалл появилось раздражение. - Но это не оправдывает тех, кто потерял голову. Наши люди ведут себя абсолютно безрассудно: они появляются на улицах среди бела дня, собираются в толпы, обмениваются слухами... И при это им даже не приходит в голову одеться, как маглы.
  Она искоса взглянула на Дамблдора своими колючими глазами, словно надеясь, что он скажет что-то в свое оправдание, но он молчал, и она продолжила:
  - Будет просто превосходно, если в тот день, когда Вы-Знаете-Кто наконец исчез, маглы узнают о нашем существовании. Кстати, я надеюсь, что он на самом деле исчез, это ведь так, Дамблдор?
  - Вполне очевидно, что это так, - ответил тот. - Так что это действительно праздничный день. Не хотите ли лимонную дольку?
  - Что?
  - Засахаренную лимонную дольку. Знаете, маглы такие затейники! - Ответил Дамблдор и довольно захихикал. - Это такие магловские сладости, - пояснил он, видя, что Макгонагалл не в духе.
  - Нет, благодарю вас. - Голос профессора был очень холоден, словно ей казалось, что сейчас не лучшее время для поедания лимонных долек. - Итак, я остановилась на том, что даже если Вы-Сами-Знаете-Кто действительно исчез...
  - Моя дорогая Минерва, мне кажется, что вы достаточно разумны, чтобы называть его по имени. Все эти прозвища: Вы-Знаете-Кто, Вы-Не-Знаете-Кто - это полная ерунда... Сколько лет я пытаюсь убедить людей называть его по имени... Они не должны бояться произносить его настоящее имя - Волдеморт.
  Профессор Макгонагалл вздрогнула, но Дамблдор, поглощенный необходимостью разделить две слипшиеся лимонные дольки, похоже, этого не заметил. А может и заметил, мысленно ухмыляясь хорошо переведенной теме.
  - На мой взгляд, - продолжал вещать Дамблдор, - возникает ужасная путаница с этими нелепыми прозвищами. Никогда не понимал, почему следует бояться произносить имя Волдеморта.
  - Да-да, конечно. - В голосе профессора Макгонагалл чудесным образом сочеталось раздражение и обожание. - Но вы не такой, как все. Вы единственный, кого Вол... Волдеморт боялся.
  - Вы мне льстите, - с притворной застенчивостью ответил Дамблдор, позволив себе ухмыльнуться (темно же!), услышав тон Макгонагалл.
  - Однако, Альбус, вы здорово меня обхитрили. Так мастерски перевести тему... Я бы не заметила, если бы не из-за этого просидела здесь целый день, - с укором произнесла женщина, заставив Дамблдора поморщится. - Но прежде, я хотела бы спросить о тех слухах... Вы знаете, о чем говорят? Все гадают, почему он исчез, что же смогло его остановить...
  Они замолчали. Профессор Макгонагалл буравила взглядом Дамблдора, пытаясь в его взгляде найти ответы на вопросы, заставившие ее просидеть целый день на холодной каменной стене. Было очевидно, что она знает, о чем все говорят, но не поверит в это, пока Дамблдор не подтвердит. Однако Дамблдор, мысленно закатив глаза, с ответом не торопился, сделав вид, что увлекся лимонными дольками.
  - Говорят, - не сдавалась Макгонагалл, - Что прошлой ночью Волдеморт появился в Годриковой Впадине. Что он появился там из-за Поттеров. Если верить слухам, то Лили и Джеймс... то они, они мертвы...
  Дамблдор склонил голову, и профессор Макгонагалл судорожно втянула воздух.
  - Лили и Джеймс... Не может быть... Я не хотела верить... О, Альбус...
  Дамблдор протянул руку и коснулся ее плеча.
  - Я понимаю..,- слишком пафосно, чтобы звучало искренне, произнес он. - Я очень хорошо понимаю вас.
  Когда профессор Макгонагалл снова заговорила, голос ее дрожал:
  - Это еще не все. Говорят, что он пытался убить близнецов Поттеров: Гарри и Герди. Но не смог. Он не смог убить этих маленьких мальчиков. Никто не знает, как такое могло произойти. Но говорят, что, когда Волдеморт пытался убить близнецов, его силы вдруг иссякли - и именно по этому он исчез.
  Дамблдор молча кивнул.
  - Это... правда? - запинаясь, спросила профессор Макгонагалл. - После всего того, что он сделал... После того, как он убил стольких из нас... он не смог убить маленьких детей? Это просто поразительно... Если вспомнить, сколько раз его пытались остановить, какие меры для этого предпринимались... Но каким чудом им удалось выжить?
  - Мы можем лишь предполагать, - ответил Дамблдор. - Возможно, мы так никогда и не узнаем правды.
  Профессор Макгонагалл достала из кармана кружевной носовой платок и принялась вытирать слезы под очками. Дамблдор шумно втянул носом воздух, достал из кармана золотые часы и начал пристально их разглядывать. Это были весьма странные часы. У них было двенадцать стрелок, но не было цифр - вместо цифр там были маленькие планеты, при этом они не стояли на месте, а безостановочно вращались по кругу. Однако Дамблдор прекрасно понимал, что именно показывают часы, потому что он засунул их обратно в карман и произнес:
  - Хагрид задерживается. Кстати, я полагаю, именно он сказал вам, что я буду здесь?
  - Да, - подтвердила профессор Макгонагалл. - Но, насколько я понимаю, вы не скажете мне, почему вы оказались именно здесь?
  - Я здесь, чтобы отдать Гердиуса его тете и дяде. Они - единственные родственники, которые у него остались.
  - А как же Гарри?! Неужели и он... - надломленным голосом произнесла профессор Макгонагалл.
  - Нет. Он жив. Он жив, но будет жить с Сириусом Блеком - его крестным.
  - Но он же предал их!
  - Хранителем был Питер. Я еле удержал Сириуса от необдуманных действий. Он хотел погнаться за ним.
  - Сегодня просто день потрясений... - пробормотала шокированная женщина. - Но зачем разлучать близнецов? Зачем?!
  - Гердиус потерял магию. Встреча с Волдемортом не прошла бесследно. Пока мальчики малы, это не как не помешает их общению, но потом...
  - Но я все равно не понимаю... Сквибы хорошо живут в магическом мире... - прошептала потрясенная волшебница. - Они же братья! Близнецы!
  - Минерва, - мягко начал Дамблдор, - Мальчику будет здесь намного лучше, чем в магическом мире. Ведь Гарольд станет знаменитым после этого. Ты только представь, как будет себя чувствовать Гердиус. Такие одинаковые, и такие разные... Их надо разлучить, для их же блага. Гердиус будет счастлив в мире маглов, а Гарольд в мире магов. Я уверен, что своим дяде и тете Гердиус станет родным сыном. Они дадут ему любовь, которую Лили и Джеймс уже не смогут ему дать...
  - Неужели вы имеете в виду тех, кто живет здесь?! - вскрикнула профессор Макгонагалл, вскакивая на ноги и тыча пальцем в сторону дома номер четыре, - Дамблдор, вы этого не сделаете. Я наблюдала за ними целый день. Вы не найдете другой парочки, которая была бы так непохожа на нас. А эта развратная женщина... Ее неадекватный муж... И у них есть сын - я видела, как мать везла его в коляске, а он пинал ее ногами и орал, требуя, чтобы ему купили конфету. И вы хотите, чтобы Гердиус Поттер оказался здесь?!
  - Для него это лучшее место, - твердо ответил Дамблдор. - Когда он повзрослеет, его тетя и дядя смогут все ему рассказать. Я написал им письмо. А то, что они не похожи на магов, это даже к лучшему.
  - Письмо? - очень тихо переспросила профессор Макгонагалл, садясь обратно на забор. - Помилуйте, Дамблдор, неужели вы на самом деле думаете, что сможете объяснить в письме все, что случилось? Эти люди никогда не поймут Герди! Он станет знаменитостью, даже легендой - я не удивлюсь, если сегодняшний день войдет в историю как день Гердиуса Поттера! О нем напишут книги, каждый ребенок в мире будет знать его имя! Вы ведь скажете, что он умер, и забудете о нем? Ведь так?!
  - Совершенно верно, - согласился Дамблдор, очень серьезно глядя на профессора поверх своих затемненных очков. - Но это будет намного лучше, если бы он жил в мире магии, но не мог ею пользоваться; лучше, чем слава, вскружившая бы голову любому мальчику: стать знаменитым прежде, чем он научится ходить и говорить! Он даже не будет помнить, что именно его прославило! Неужели вы не видите, насколько лучше для него самого, если он будет жить здесь, далеко от нашего мира. Спокойно и счастливо.
  Профессор Макгонагалл поспешно открыла рот, чтобы сказать что-то резкое, но, передумав, сделала глубокий вдох и перевела дыхание.
  - Да... Да, конечно же вы правы. Но скажите, Дамблдор, как мальчик попадет сюда?
  Она внимательно оглядела его мантию, словно ей вдруг пришло в голову, что под ней он прячет Гердиуса.
  - Его принесет Хагрид.
  - Вы думаете, это разумно - доверить Хагриду столь ответственное задание?
  - Я бы доверил ему свою жизнь, - просто ответил Дамблдор.
  - Я не ставлю под сомнение его преданность вам, - неохотно выдавила из себя профессор Макгонагалл. - Но вы ведь не станете отрицать, что он небрежен и легкомыслен. Он... Что это там?
  Ночную тишину нарушили приглушенные раскаты грома. Их звук становился все громче и ближе Дамблдор и Макгонагалл стали вглядываться в темную улицу в поисках приближающегося света фар. А когда они наконец догадались поднять головы, сверху послышался рев, и с неба свалился огромный мопед. Он приземлился на Тисовой улице прямо перед ними.
  Мопед был исполинских размеров, но сидевший на нем человек был еще больше. Он был почти вдвое выше обычного мужчины и по меньшей мере в пять раз шире. Попросту говоря, он был непозволительно велик, и к тому же имел дикий вид - спутанная борода и заросли черных волос практически полностью скрывали его лицо. Его ладони были размером с крышки от мусорных баков, а обутые в кожаные сапоги ступни - величиной с маленьких дельфинов. Его гигантские мускулистые руки прижимали к груди сверток из одеял.
  - Ну наконец-то, Хагрид! - В голосе Дамблдора явственно слышалось облегчение. - А где ты взял этот мопед?
  - Да я его одолжил, профессор Дамблдор, - ответил гигант, осторожно слезая с мопеда. - У молодого Сириуса Блека. А насчет ребенка - я привез его, сэр.
  - Все прошло спокойно?
  - Да не очень, сэр, от дома, считайте, камня на камне не осталась. Маглы это заметили, конечно, но я успел забрать ребенка, прежде чем они туда нагрянули. Он заснул, когда мы летели над Бристолем.
  Дамблдор и профессор Макгонагалл склонились над свернутыми одеялами. Внутри, еле заметный в этой куче тряпья, лежал крепко спящий маленький мальчик, у которого на лбу, чуть пониже хохолка иссиня-черных волос, был виден странный порез, похожий на цифру семь ( 7 ).
  - Значит, сюда... - прошептала профессор Макгонагалл.
  - Да, - подтвердил Дамблдор. - Этот шрам останется у него на всю жизнь.
  - Вы ведь можете что-то сделать с ним, Дамблдор?
  - Даже если бы мог, не стал бы. Шрамы могут сослужить хорошую службу. У меня, например, есть шрам над левым коленом, который представляет собой абсолютно точную схему лондонской подземки.
  - Значит, именно Герди победил Волдеморта?
  - Да. Ну, Хагрид, давай ребенка сюда, пора покончить со всем этим.
  Дамблдор взял Гердиуса на руки и повернулся к дому Дурслей.
  - Могу я...попрощаться с ним, сэр? - спросил Хагрид.
  Он нагнулся над мальчиком, заслоняя его от остальных своей кудлатой головой, и поцеловал ребенка очень колючим из-за обилия волос поцелуем. А затем вдруг завыл, как раненая собака.
  - Тс-с-с! - прошипела профессор Макгонагалл, все еще пораженная этими событиями, но не утратившая природную осторожность. - Ты разбудишь маглов!
  - П-п-простите, - прорыдал Хагрид, вытаскивая из кармана гигантский носовой платок, покрытый грязными пятнами, и пряча в нем лицо. - Но я п-п-п-просто не могу этого вынести. Лили и Джеймс умерли, а малыш Герди, бедняжка, теперь будет жить у маглов...
  - Да-да, все это очень печально, но возьми себя в руки, Хагрид, иначе нас обнаружат, - прошептала профессор Макгонагалл, робко поглаживая Хагрида по плечу.
  А Дамблдор перешагнул через невысокий забор и пошел к крыльцу. Он бережно опустил Гердиуса на порог, достал из кармана мантии письмо, сунул его в одеяло и вернулся к поджидавшей его паре. Целую минуту все трое стояли и неотрывно смотрели на маленький сверток - плечи Хагрида сотрясались, а профессор Макгонагалл яростно моргала глазами. Резко обернувшись, Дамблдор направил палочку на профессора Макгонагалл и Хагрида:
  - Обливиэйт! Конфундус!
  - Что ж, - произнес на прощанье Дамблдор. - Вот и все. Больше нам здесь нечего делать.
  И исчез следом за ними.
  
  
   Глава 2 В главе при-сутс-тву-ют ком-мен-та-рии глав-ной ге-ро-ини, в ко-то-рых вы-ра-жа-ет-ся её субъ-ек-тив-ное мне-ние о про-ис-хо-дя-щем, и до-воль-но мер-зкие сце-ны. Если у вас появятся какие-то предложения, вы можете поделиться ими со мной. Я постараюсь учесть все ваши пожелания. 27 и-юля 1990 (Гер-де ско-ро 10) - Сколь-ко мож-но тер-петь те-бя, глу-пая дев-чонка?! Эти сло-ва я слы-шу ча-ще, чем свое имя. Эти сло-ва ста-ли для ме-ня сво-еоб-разным бу-диль-ни-ком по ут-рам, ко-торый да-рит уди-витель-ный за-ряд бод-рости на це-лый день. Эти сло-ва зас-тавля-ют ме-ня вздра-гивать и ли-хора-доч-но вспо-минать все мои гре-хи. Эти сло-ва... Эм... Эти сло-ва... Черт, в го-лову боль-ше ни-чего не при-ходит, а впро-чем, 'Эти сло-ва' не так уж важ-ны. В лю-бом слу-чае, они зна-чат не боль-ше, чем ка-кой-ни-будь дру-гой на-бор букв. Сог-ла-ситесь, что 'Ыва-ент, ар-ца-пе жэ-хог!!!' то-же зву-чит до-воль-но со-лид-но?! По-взрос-ло-му. Я уже не ма-лень-кая де-воч-ка и по-нимаю, что ин-то-нация важ-нее лю-бых слов. Да-же фра-зой 'Не-нави-жу те-бя!' мож-но приз-нать-ся в люб-ви, а в 'Иди к чер-ту, уб-лю-док!' слы-шит-ся неж-ность. Иног-да... Но точ-но не в мо-ём слу-чае. По-ра бы уже пов-зрос-леть и пе-рес-тать во-об-ра-жать то, что 'Эти сло-ва', ко-торые го-ворит мне единс-твен-ный род-ной (в смыс-ле родс-твен-ник) че-ловек - моя тё-туш-ка Пе-тунья Дурсль, име-ют ка-кой-то тай-ный смысл. Ког-да те-тя го-ворит 'Та-кие сло-ва', она, к со-жале-нию, имен-но их и име-ет в ви-ду. Жаль, что моя на-деж-да на ее лю-бовь сдох-ла. У ме-ня во-об-ще мно-го че-го уми-ра-ет, нап-ри-мер, ве-ра в лю-дей. Хо-тя я и без нее справ-люсь! Бу-ду на-де-ять-ся толь-ко на се-бя, но нач-ну не пря-мо сей-час, а пос-ле дня рож-де-ния. Да! Это бу-дет как сим-вол но-вой жиз-ни, так, вро-де бы, го-ворят взрос-лые, ког-да вок-руг од-но дерь-мо. Но по-ка... Я уже дав-но пе-рес-та-ла ве-рить в то, что дя-дя или ку-зен ста-нут лю-бить ме-ня как пол-но-цен-но-го чле-на семьи, а вот те-туш-ка... Я до пос-ледне-го цеп-ля-лась за эту ду-рац-кую мысль о том, что за гру-быми сло-вами и зат-ре-щина-ми мо-жет скры-вать-ся ее вол-не-ние за ме-ня и лю-бовь. Всё-та-ки ре-бёнок (а я по-ка что все-го лишь ре-бёнок) не мо-жет дол-го грус-тить, по-это-му он во-об-ра-жа-ет, что при-чин у его пе-чалей нет, как нет ни-чего не-воз-можно-го, как нет злос-ти, не-навис-ти и стра-ха. Пос-ле 31 и-юля я ста-ну но-вым, силь-ным че-лове-ком, но сей-час прос-то поп-ла-чу. Всё-та-ки де-воч-кам в 9 лет мож-но пла-кать из-за раз-бивших-ся на-дежд. Прош-ло не-кото-рое вре-мя. Все, черт возь-ми! Хва-тит! Я боль-ше так не мо-гу! На-до-ело быть хо-рошей де-воч-кой и по-лучать не-зас-лу-жен-ные уп-ре-ки. Я да-же стра-даю пра-виль-но. По-дума-ешь, один раз ска-зала 'Дерь-мо'... За-то по-том пош-ли ро-зовые соп-ли. Да-же про-тив-но от са-мой се-бя. Раз-ве я не дос-той-на боль-ше-го, по-чему Дад-ли-ку все, а мне ни-чего?! Что за гре-баная нес-пра-вед-ли-вость? Бе-сит. Ес-ли тёт-ка ду-ма-ет, что я 'мер-зкая, лжи-вая тварь', то я ста-ну мер-зкой, лжи-вой тварью. Ви-димо, со-вер-шать пра-виль-ные пос-тупки, быть бла-город-ным и чес-тным, мо-жет поз-во-лить се-бе толь-ко глу-пец. Ни-чего, те-туш-ка, те-перь я по-няла, как нуж-но жить. Я за-пом-ню все ва-ши уро-ки, но по-ка... -Пош-ли вы все к чер-ту!!! *** Мис-сис Фрад-кин шла до-мой из ма-гази-на. Обе её ру-ки бы-ли за-няты ог-ромны-ми па-кета-ми, вок-руг не бы-ло ни ду-ши, буд-то вы-мер-ли все... А она бы-ла бы очень счас-тли-ва, ес-ли бы хоть кто-ни-будь по-мог ей с эти-ми тя-желен-ны-ми про-дук-та-ми. Жен-щи-на ус-та-ло вздох-ну-ла и, по-удоб-нее пе-рех-ва-тив выс-каль-зы-ва-ющий из рук па-кет, пош-ла даль-ше. Жи-ла она в до-ме ?23 на Ти-совой ули-це, до ко-торо-го ещё ид-ти и ид-ти... Мис-сис Фрад-кин ещё раз вздох-ну-ла и ог-ля-делась. Вок-руг бы-ло мно-го до-мов, по-хожих друг на дру-га, как близ-не-цы. Оди-нако-вые кры-ши с тём-но-си-ней че-репи-цей, оди-нако-вые чис-тень-кие ок-на на фо-не го-лубых стен, ак-ку-рат-ные и оди-нако-во пус-тые лу-жай-ки. Так-так... А это кто? У до-ма Дур-слей пря-мо на тра-ве в свет-лых (!) бе-жевых шта-ниш-ках си-дела пле-мян-ни-ца Пе-туньи и... пла-кала? Мис-сис Фрад-кин очень уди-вилась, ведь она всег-да счи-тала, что эта ми-лая и ско-ром-ная де-воч-ка не пла-чет без по-вода, а зна-чит слу-чилось неч-то ужас-ное. Да, Дур-сли нем-но-го су-ровы в её вос-пи-тании, но это ни ко-им об-ра-зом не ка-са-ет-ся мис-сис Фрад-кин. В кон-це кон-цов де-воч-ка ни-ког-да не по-казы-вала, что ей не нра-вит-ся жить в этой семье. А сей-час она пла-чет... Жен-щи-на пос-пе-шила к бед-няжке, что-бы уте-шить её. Но не ус-пе-ла. И ес-ли бы кто-то дру-гой, а не ус-тавшая и жа-лос-тли-вая мис-сис Фрад-кин, пос-мотрел на эту ма-лень-кую за-рёван-ную дев-чушку, то он бы очень уди-вил-ся столь быс-трым пе-реме-нам в её нас-тро-ении. Толь-ко что по-лива-ла всю ок-ру-гу горь-ки-ми сле-зами, а те-перь злоб-но со-пит, сжав кро-шеч-ные ку-лач-ки. Вдруг, она рез-ко вста-ла и за-ора-ла дур-ным го-лосом: 'Пош-ли вы все к чер-ту!'. От злос-ти, зву-чав-шей в этом кри-ке, по-ве-яло хо-лодом, ве-тер раз-ве-вал во-лосы ма-лыш-ки... Те-перь от внеш-не-го ви-да этой ма-лень-кой де-воч-ки боль-ше не хо-телось рас-течь-ся лу-жицей уми-ления, она вы-зыва-ла опа-сение? Страх? Или... Мис-сис Фрад-кин ста-ла ид-ти мед-леннее: 'Де-воч-ка уже са-ма ус-по-ко-илась и, ви-димо, её по-мощь не нуж-на. Вон, как злоб-но гля-дит ис-подлобья. Мо-жет, всё-та-ки по-дой-ти и спро-сить, что слу-чилось? Хо-тя, это не важ-но! За-чем во-об-ще смот-реть на неё? Все рав-но из по-томс-тва шлю-хи и нар-ко-мана при-лич-ный че-ловек не вы-рас-тет, ког-да-ни-будь ге-ны возь-мут своё. Го-вори-ли же Пе-тунье, от-дай ты эту ду-роч-ку в при-ют! А она, доб-рая ду-ша, на сво-ём гор-бу её ко-торый год та-щит, в при-лич-ное об-щес-тво ввес-ти хо-чет... По этой ху-лиган-ке сра-зу вид-но, что неб-ла-годар-ная она! Да-же спа-сибо не ска-жет за то, что рас-ти-ли ее и ста-кан во-ды в ста-рос-ти не при-несет. Та-ких нуж-но или в дет-дом, или в ин-тернат для труд-ных под-рос-тков, или сра-зу в ко-лонию для не-совер-шенно-лет-них! Им там са-мое мес-то! На-до Джон-ни ска-зать, что-бы не иг-рал с этой про-тив-ной дев-чонкой! Да, пря-мо сей-час ска-зать, что-бы да-же близ-ко к ней не под-хо-дил!'. И жен-щи-на пос-пе-шила до-мой, ста-ра-ясь не ог-ля-дывать-ся на зло-получ-ную лу-жай-ку до-ма ?4. *** А тем вре-менем, в по-ко-ях од-но-го ди-рек-то-ра не-кой ма-гичес-кой шко-лы, за-горел-ся яр-ко-зе-лёным све-том ка-кой-то при-бор, зад-ви-гались ры-чаж-ки и да-же, пред-ставь-те се-бе, по-валил дым... Че-рез не-кото-рое вре-мя все стих-ло и уже ни-чего не на-поми-нало об этом про-ис-шес-твии: дым раз-ве-ял-ся, не ос-тавляя за-паха, все дви-га-ющи-еся час-ти вер-ну-лись в своё преж-нее по-ложе-ние, а кра-сивое зе-лёное си-яние по-тух-ло. Как жаль, что ник-то не ви-дел та-кой бур-ной ре-ак-ции, ведь этот нев-зрач-ный и со-вер-шенно не-лепый пред-мет ре-аги-ровал на лю-бые ма-гичес-кие всплес-ки, про-ис-хо-дящие в од-ном очень лю-бопыт-ном мес-течке, и ак-ти-виро-вал очень ин-те-рес-ную ма-гичес-кую ус-та-нов-ку... Ес-ли бы хоть кто-ни-будь за-метил эти сиг-на-лы, то тог-да ис-то-рия пош-ла бы по со-вер-шенно дру-гому пу-ти. Но... Мо-жет так дол-жно бы-ло слу-чить-ся, и это са-ма Судь-ба вме-шалась в де-яния смер-тных? Или это прос-то слу-чай-ное сте-чение об-сто-ятель-ств... В лю-бом слу-чае то, что при-бор за-рабо-тал тог-да, ког-да да-же не-дели не прош-ло с при-каза хо-зя-ина ком-нат, уб-рать из его апар-та-мен-тов все кар-ти-ны, выг-ля-дит очень по-доз-ри-тель-но... *** Про-шел поч-ти год. Мои чувс-тва рвут-ся на-ружу, я не мо-гу их кон-тро-лиро-вать. И пусть дру-гие го-ворят, что это неп-ра-виль-но, мер-зко и сов-сем не по-хрис-ти-ан-ски, но мол-чать об этом ещё боль-ший грех, чем хо-тя бы раз ска-зать вслух. И по-это-му я дол-жна приз-нать-ся. На-ши с тё-туш-кой до-воль-но слож-ные от-но-шения про-дол-жа-ют-ся уже нес-коль-ко лет. Нам да-же не ме-ша-ют её муж и сын. Я не ви-ню её за ни за те сло-ва, ко-торые она го-ворит на эмо-ци-ях во вре-мя каж-дой ссо-ры, ни за на-личие ко-го-ли-бо ещё в её жиз-ни кро-ме ме-ня. На-обо-рот, я ра-да, что тё-туш-ка повс-тре-чала то-го, с кем смог-ла соз-дать семью и за-вес-ти ре-бён-ка... Мо-гу ска-зать, что они да-же до-пол-ня-ют на-ши от-но-шения, вно-ся в них изю-мин-ку и не-кую пи-кан-тность. На-де-юсь, вы по-няли иро-нию. А ес-ли нет, то я сей-час объ-яс-ню. Мы не-нави-дим друг дру-га. Нет, да-же не так. Мы НЕ-НАВИ-ДИМ друг дру-га. Да, ду-маю, так бу-дет пра-виль-нее. Не знаю, за что она ме-ня так не лю-бит. Я без-ро-пот-но вы-пол-няю все её при-казы, ста-ра-юсь сдер-жи-вать-ся в при-сутс-твии её Дад-лички и дя-ди Вер-но-на, но, ви-димо, это-го ма-ло. Я ус-та-ла так жить. Иног-да хо-чет-ся чу-да. Прос-то-го чу-да: люб-ви, нас-то-ящей семьи, дру-зей, на-конец... Так, что-то я раз-мечта-лась и опять на-чала ныть о сво-ей ник-чемной жиз-ни. Все рав-но в бли-жай-шее вре-мя все-му это-му не суж-де-но в ней по-явить-ся. Поч-ти год про-шёл, а я еще толь-ко в на-чале сво-его пу-ти ис-прав-ле-ния. Ме-ня иног-да за-носит то в нытье, то в па-фос. (Ус-лы-шала где-то это кру-тое сло-во, не по-лени-лась пос-мотреть в биб-ли-оте-ке его зна-чение. Так вот, бук-валь-ное зна-чение сло-ва Па-фос (греч) - страсть и стра-дание. Са-мо Про-виде-ние ука-зало мне его, ведь оно пол-ностью ха-рак-те-ризу-ет моё по-веде-ние, ког-да я пе-рес-таю кон-тро-лиро-вать се-бя. Плюс, это ма-ло-упот-ре-битель-ное сло-во, так что его ис-поль-зо-вание в ре-чи по-мога-ет выг-ля-деть ум-ной и на-читан-ной де-воч-кой. Вот толь-ко со мной поч-ти ник-то не раз-го-вари-ва-ет. Но я ра-ботаю над этой проб-ле-мой. Да и мир не ог-ра-ничен Литтл-У-ин-гингом. Пос-ле со-вер-шенно-летия пла-нирую сва-лить из это-го го-рода, а по-том... Но-вое мес-то, но-вые лю-ди, но-вая жизнь, в ко-торой нет мес-та Дур-слям). - Сколь-ко мож-но тер-петь те-бя, глу-пая дев-чонка?! Ох, в этой жиз-ни ни-чего не ме-ня-ет-ся. Лад-но, нуж-но пос-мотреть, что я опять сде-лала 'неп-ра-виль-но', по-ка лю-бимая тё-туш-ка не приш-ла и не на-ора-ла на ме-ня. Сно-ва. Опус-тив го-лову и сгор-бившись, что-бы ка-зать-ся мень-ше и не-замет-нее, я мед-ленно от-кры-ла дверь и выш-ла из сво-ей 'ком-на-ты'. Еще од-на при-выч-ка, ко-торая ме-ня ди-ко бе-сит. Ну по-чему я не мо-гу хо-дить по это-му до-му с пра-виль-ной осан-кой? Я прек-расно по-нимаю, что этот спо-соб пе-ред-ви-жения мо-жет пло-хо пов-ли-ять на моё здо-ровье, а зна-чит, и на мое бу-дущее вне этих стен, но ни-чего не мо-гу с со-бой по-делать. По-мо-ему, у ме-ня вы-рабо-тал-ся ка-кой-то реф-лекс на го-лос тё-туш-ки. Я ста-ра-юсь ис-пра-вить-ся, но по-ка что все мои по-пыт-ки ос-та-ют-ся без-ре-зуль-тат-ны-ми. Из кух-ни опять раз-дался не-доволь-ный крик: - Гер-да, дрян-ная ты дев-чонка, иди сю-да! ЖИ-ВО! А я так же мед-ленно, буд-то не слы-ша тё-тю, иду на кух-ню. Спе-ци-аль-но ста-ра-юсь ид-ти как мож-но ти-ше, что-бы ус-по-ко-ить-ся и не по-казы-вать тёт-ке сво-его стра-ха. Че-тыре ме-сяца на-зад Дур-сли на-чали при-менять те-лес-ные на-каза-ния, и я по-няла, что пло-хо пе-рено-шу фи-зичес-кую боль. Ви-димо, я ис-черпа-ла за-пасы тер-пе-ния мо-их родс-твен-ни-ков (в своё оп-равда-ние мо-гу ска-зать, что эта са-мая ча-ша тер-пе-ния у них бы-ла сов-сем кро-шеч-ной!) сво-ими дер-зки-ми вы-ход-ка-ми, и они пе-реш-ли на но-вый уро-вень вос-пи-тания. 'Го-вори то, что ду-ма-ешь и будь, что бу-дет!' - пло-хая стра-тегия в об-ще-нии с ок-ру-жа-ющи-ми. Но тог-да по-чему тё-туш-ке мож-но по-ливать ме-ня грязью, а мне нель-зя? Или это толь-ко на взрос-лых рас-простра-ня-ет-ся? Хо-тя, Дад-ли то-же об-зы-ва-ет-ся... На-вер-но, ме-ня мож-но уни-жать, ведь за-щитить ма-лень-кую Гер-ду не-кому. Ещё один воп-рос о спра-вед-ли-вос-ти, ко-торой не су-щес-тву-ет... Ко-роче, те-перь я бо-юсь Дур-слей. Чёрт возь-ми, да-же с этой проб-ле-мой не мо-гу спра-вить-ся! Со-берись, тряп-ка! Возь-ми се-бя в ру-ки! Хо-тя бы сде-лай вид, что те-бе не страш-но. Я пох-ло-пала се-бя по ще-кам и... Пос-та-вила си-няк на ла-дош-ке?! Серь-ёз-но, что ли?! Ка-жет-ся, се-год-ня не мой день. Да-же тот па-рень на не-бе сме-ёт-ся на-до мной! Сер-дце бе-шено сту-чит где-то в рай-оне гор-ла то ли от стра-ха, то ли от злос-ти. Шаг - 3 уда-ра, шаг - 3 уда-ра, шаг - тук, тук... - Сколь-ко мож-но ждать?! Ше-велись, дев-чонка! - с эти-ми сло-вами тё-тя Пе-тунья рез-ко от-кры-ва-ет дверь, за ко-торой сто-яла я. Как в филь-мах, ко-торые смот-рит мой по-рося-чий ку-зен Дад-ли (я его сов-сем не бо-юсь! Прос-то нем-но-го опа-са-юсь...), дверь ста-ла мед-ленно приб-ли-жать-ся к мо-ему ли-цу. За это вре-мя я ус-пе-ла по-думать о мно-гом, но не о том, что-бы увер-нуть-ся и из-бе-жать трав-мы, как сде-лал бы нор-маль-ный че-ловек, а о вся-кой дря-ни (пра-виль-но го-вори-ла те-туш-ка, что я не-адек-ватная, а я ещё и не ве-рила этой ум-ной и про-ница-тель-ной жен-щи-не...). Нап-ри-мер, о том, что у ме-ня че-рез ме-сяц День рож-де-ния и мне ис-полнит-ся (та-да!) 11 лет, о том, что ЕС-ЛИ Дад-ли рез-ко по-худе-ет, то его об-висшие щё-ки бу-дут ле-жать на пле-чах и ми-ло ко-лыхать-ся на вет-ру или об этой прек-расной две-ри, ко-торую нуж-но пок-ра-сить, ибо крас-ка на ней мес-та-ми пу-зырит-ся, осо-бен-но с краю... О, оно ПРИБ-ЛИ-ЖА-ЕТ-СЯ! Не ду-мала, что две-ри та-кие обид-чи-вые. Па-а-аду-ма-ешь, ска-зала, что пло-хо нак-ра-шена, это ведь не по-вод для дра-ки? Хэй, кра-сот-ка, мы с то-бой рань-ше ниг-де не встре-чались? Хо-тя, та-кую как ты, не-воз-можно за-быть. Это на-ша пер-вая встре-ча, а ты уже так близ-ко... Бо-же... Прос-ти, до-рогая, но я не хо-чу с то-бой це-ловать-ся! Я не та-кая! Я по маль-чи-кам! А-ААА!!! По-моги-те! На-силу-ют! Не для те-бя моя ро-за цве-ла, гряз-ная, из-вра-щен-ная де-ревяш-ка! Я еще слиш-ком мо-лода и не опыт-на, а ты во-об-ще БРЕВ-НА КУ-СОК! Ну не-е-ет, я не хо-чу уми-рать! Мо-жет, по-том по-говор... Это всё, что я пом-ню. Даль-ше тем-но-та. Го-лова ужас-но бо-лит, ви-димо, эта дверь-пе-дофил-ка неп-ло-хо трах-ну-ла ме-ня. А гла-за не от-кры-ва-ют-ся. Во-об-ще ни-как. И это прос-то пот-ря-са-юще. Прек-расная но-вость. Из-за по-пыток от-крыть то, что ещё не от-кры-то мой, не вос-ста-новив-ший-ся пос-ле ин-тимной встре-чи с дверью, мозг на-чал вы-давать вся-кий бред. Сна-чала пе-ред гла-зами на-чали мель-кать бе-лые му-хи на чёр-ном фо-не. С на-тяж-кой мож-но бы-ло по-думать, что я в кос-мо-се. Но нем-но-го прис-мотрев-шись, я по-няла, что это не сов-сем му-хи. Боль-ше по-хоже на ха-отич-но дви-жущу-юся пер-хоть, ко-торая из-да-ет очень по-доз-ри-тель-ные зву-ки и да-же... ко-вар-но ух-мы-ля-ет-ся?! Что, чёрт возь-ми, здесь про-ис-хо-дит и как я это раз-гля-дела?! Не-уже-ли я уми-раю, и пе-ред тем, как окон-ча-тель-но сдох-нуть, мне по-казы-ва-ют сот-во-рение ми-ра или да-же его ко-нец... Ти-па все умер-шие че-рез это про-ходят... Или это прос-то сот-ря-сение моз-га (бы-ло бы что сот-ря-сать!). Так-так... Ка-жет-ся, пер-хоть нем-но-го ус-ко-рилась, а я да-же на-чала раз-ли-чать ка-кие-то сло-ва в из-да-ва-емых ею по-доз-ри-тель-ных зву-ках: - Уби-ла... умер-ла...- чёт мрач-но-вато. - Тварь... уку-си ее...- ку-да, ин-те-рес-но? - за ляж-ку...- а, нет, уже не ин-те-рес-но. - Что де-лать с те-лом? Пос-ле этой фра-зы мой мозг ре-шил за-вязы-вать с пер-хотью (пра-виль-но, не-чего ей мою го-лову за-сорять!). Я мед-ленно от-кры-ла гла-за... и тут же по-жале-ла об этом. Пря-мо на-до мной ви-села про-тив-ная, во-ня-ющая по-том, по-росячья ро-жа Дад-ли. Сла-ва Соз-да-телю, он не по-худел! Ес-ли бы его об-висшие щё-ки кос-ну-лись мо-его ли-ца, то я бы не вы-дер-жа-ла и за-виз-жа-ла. Прав-да и сей-час он выг-ля-дит ужас-но, осо-бен-но ког-да смот-рит на ме-ня, как свин пе-ред убо-ем (ни-ког-да не ви-дела это, но, ду-маю, взгляд бед-но-го жи-вот-но-го ни-чем не от-ли-ча-ет-ся от Дад-ли-ного) и бук-валь-но (да, чёрт возь-ми! БУК-ВАЛЬ-НО!) выс-марки-вал свои ко-зяв-ки из двух ды-рок, на-ходя-щих-ся на мес-те но-са (я чувс-тво-вала их! Две! Од-на на под-бо-род-ке! И еще око-ло гла-за! Чёрт, чёрт, чёрт!!! Что, мать ва-шу, де-лать?!). Пос-ле то-го, что я уви-дела (и, твою Пе-тунью, ПО-ЧУВС-ТВО-ВАЛА) мой мозг вык-лю-чил-ся. И это бы-ло офи-ген-но. *** От-крыв гла-за, я уви-дела до бо-ли зна-комый по-толок и вздох-ну-ла с об-легче-ни-ем. (О, да, бе-зопас-ность! Я спа-сена!) При-вет, чу-лан-чик! Здесь нет ни Дад-ли, ни дя-дюш-ки, ни тёт-ки... Толь-ко я, и ма-лень-кое се-мей-ство па-уч-ков в уг-лу - мои пи-том-цы. Прав-да, ока-залось, что мой ми-лый па-ук Луи - де-воч-ка. И то, я по-няла это по-тому, что из не-го вдруг на-чали вы-лезать па-уча-та. Я сна-чала офи-гела, а по-том на-чала вол-но-вать-ся за па-учи-ху, ведь лю-ди ис-пы-тыва-ют боль, ког-да ро-жа-ют... Те-перь у ме-ня жи-вёт мать-оди-ноч-ка Луи и её дет-ки Тим и Лео. Но ме-ня му-ча-ет воп-рос: 'Кто их отец?! Ка-кой урод сде-лал Луи де-тишек, а по-том сва-лил в за-кат?'. Этот не-ради-вый па-паша-па-ук ни-чем не от-ли-ча-ет-ся от лю-дей. А я-то ду-мала, что жи-вот-ные нам-но-го луч-ше. Но, я опять от-влек-лась. Мои родс-твен-ни-ки не лю-бят за-ходить в мой чу-лан-чик, да и за-чем им это де-лать? В рас-по-ряже-нии Дур-слей на-ходит-ся це-лый дом с боль-ши-ми свет-лы-ми ком-на-тами. В чём-чём, а в уме-нии на-водить у-ют и по-рядок тё-туш-ке не от-ка-жешь. Но, проб-ле-ма в том, что мо-им чу-ланом под лес-тни-цей кро-ме ме-ня ник-то не ин-те-ресу-ет-ся, и по-это-му он ли-шён мно-гих удобств. Сте-ны ок-ле-ены ста-рыми га-зета-ми, кро-вать мне ско-ро ста-нет ма-лень-кой (её ник-то не ме-нял со вре-мён мо-его за-селе-ния, хо-рошо, что я в ней всё ещё по-меща-юсь), а про 'шкаф' с одеж-дой и 'стол' и го-ворить не сто-ит. Их фун-кцию вы-пол-ня-ет ста-рая по-цара-пан-ная тум-бочка. Еще мой чу-лан ос-ве-ща-ет толь-ко тус-клый свет нас-толь-ной лам-пы, из-за это-го у ме-ня пор-тится зре-ние, и я но-шу урод-ли-вые оч-ки-ве-лоси-педы. Они бы-ли сло-маны нес-коль-ко раз (жир-ная жо-па Дад-ли пос-та-ралась. Хоть бы на ней глаз вы-рос!) и поч-ти пол-ностью об-мо-таны скот-чем. Как ещё не раз-ва-лились? Но тё-туш-ке на это пле-вать, она толь-ко бе-сит-ся из-за то-го, что дол-жна пла-тить за ви-зиты к оку-лис-ту и по-купать мне оч-ки... Глу-пая жен-щи-на, не мо-жет по-нять эле-мен-тарных ве-щей и сос-та-вить прос-тую ло-гичес-кую це-поч-ку из ку-чи дан-ных. Ведь нам-но-го де-шев-ле один раз сде-лать нор-маль-ное ос-ве-щение в чу-лане и не па-рить-ся, чем тра-тить ку-чу де-нег за ос-мотры и на бен-зин. До боль-ни-цы же ещё до-ехать на-до... Че-е-ерт!!! У ме-ня же чу-жие ко-зяв-ки на ли-це! Их на-до сроч-но уб-рать, но я не хо-чу тро-гать эту мер-зость. Так, сна-чала нуж-но уви-деть это убо-жес-тво, а по-том раз-мышлять о спо-собах ути-лиза-ции! По-это-му я мет-ну-лась под кро-вать, дос-та-ла от-ту-да ко-робоч-ку со сво-ими сок-ро-вища-ми и вы-вали-ла все её со-дер-жи-мое. За-чем я сде-лала это? Да по-тому, что в этой ко-роб-ке ле-жало ма-лень-кое зер-каль-це. Хух... На ли-це нет ко-зявок! Ура, то-вари-щи! Не пред-став-ляю, как бы я уби-рала их. Бр... Да-же ду-мать об этом про-тив-но. Хо-рошо, что это про-изош-ло толь-ко в мо-ей го-лове, а не на са-мом де-ле. Или... Или они прос-то за-сох-ли и от-ва-лились! Бо-же, Гер-да, НЕ ДУ-МАЙ ОБ ЭТОМ! Те-бе по-мере-щились ко-зяв-ки Дад-ли. И все. Это пос-ледс-твия сот-ря-сения, стресс и на-чало пу-бер-татно-го пе-ри-ода. Слиш-ком мно-го со-бытий про-изош-ло вот ты и... Это что?! КРОВЬ?! Ещё и за-сох-шая. Кро-вавая до-рож-ка идёт от мо-его ста-рого шра-ма к вис-ку и скры-ва-ет-ся где-то даль-ше, в во-лосах. Я ос-то-рож-но дот-ро-нулась до ра-ны, пок-ры-той све-жей ко-роч-кой, и она от-ва-лилась! Прос-то взя-ла, черт возь-ми, и отор-ва-лась! Те-перь из мо-его лба кро-вище хле-щет. Я быс-тро взя-ла ка-кую-то бу-маж-ку из ку-чи ве-щей, раз-бро-сан-ных по всей кро-вати, на-лепи-ла её на ра-ну и пос-пе-шила в ван-ну, от-мы-вать это бе-зоб-ра-зие. А мысль о том, что на мо-ём ли-це всё же бы-ли ми-фичес-кие ко-моч-ки соп-лей Дад-ли, зас-та-вила ме-ня пос-пе-шить. В ван-ной я по-дош-ла к зер-ка-лу и еще раз пос-мотре-ла на свое от-ра-жение. Здесь мож-но уви-деть ли-цо пол-ностью, а не час-тя-ми, как в мо-ём. И что же я ви-жу? Ни-чего не-обыч-но-го. Прос-тая соп-ли-вая дев-чонка. Да уж, на ан-ге-лоч-ка я не по-хожа и ро-ковой кра-сот-кой наз-вать ме-ня нель-зя да-же с на-тяж-кой, хо-тя ка-кие мои го-ды? По-ка что я имею са-мую обыч-ную внеш-ность, ко-торую толь-ко мож-но при-думать (для боль-но-го ре-бён-ка). Блед-ная ко-жа нез-до-рово-го от-тенка, че-рез ко-торую прос-ве-чива-ют ве-ны. Слиш-ком ос-трые чер-ты ли-ца, из-за чрез-мерной ху-добы и ог-ромные яр-кие-яр-кие зе-лёные гла-за - са-мое кра-сивое, что есть во мне. А ес-ли вспом-нить, что гла-за - зер-ка-ло ду-ши, то и мой внут-ренний мир прек-ра-сен (се-бя не пох-ва-лишь, ник-то не пох-ва-лит). Ещё во-лосы есть. Чёр-ные во-лосы, счи-та-ющие рас-чёску сво-им зак-ля-тым вра-гом и бо-рющи-еся с ней каж-дое ут-ро. Сей-час они ле-жат, нет, не так, СТО-ЯТ ль-ви-ной гри-вой и тор-чат в раз-ные сто-роны. На-вер-но, это мож-но ис-пра-вить... По край-ней ме-ре, я се-бя уте-шаю тем, что они прос-то слиш-ком жёс-ткие и подс-три-жены кри-во. Не-дав-но тёт-ка взбе-силась из-за то-го, что наш-ла в сво-ей я-ич-ни-це во-лос и поб-ри-ла ме-ня на-лысо! Сов-сем под ноль! И ей бы-ло пле-вать, что это был ЕЁ куд-ря-вый БЛОН-ДИ-НИС-ТЫЙ во-лос. Как, чёрт возь-ми, чёр-ный и бе-лый мож-но пе-репу-тать?! Я да-же на-ора-ла на неё за это. Но эта жен-щи-на иг-но-риро-вала го-лос ра-зума (в мо-ём ис-полне-нии) и пос-то-ян-но твер-ди-ла, что это мой СЕ-ДОЙ во-лос (ну да, ко-торый рез-ко за-вил-ся, вы-пал из мо-ей го-ловы и пе-реле-тел в тё-туш-ки-ну та-рел-ку). А я по-том всю ночь пе-режи-вала о том, как в шко-лу пой-ду с та-кой ра-дикаль-ной стриж-кой. Не хо-чу быть пос-ме-шищем. Дад-ли, кста-ти, ви-дел ме-ня лы-сой и ржал так силь-но, что у не-го жи-вот раз-бо-лел-ся. Ви-димо, его брюш-ные мыш-цы пе-ренап-ряглись, из-за че-го он два дня из ту-але-та не вы-бирал-ся. Да-же по-худел чу-ток, бед-няжка. Но ни-чего, он ещё на-вер-ста-ет. Кста-ти, чувс-тво-вать при-кос-но-вения тё-туш-ки к собс-твен-ной лы-сой го-лове бы-ло неп-ри-ят-но. Она ещё пос-ле то-го, как сде-лала своё чёр-ное де-ло, неж-но пог-ла-дила по го-лов-ке и ска-зала: 'Блес-тя-ще!'. Бы-ло про-тив-но. Я по-жела-ла ей сдох-нуть (толь-ко мыс-ленно, я не ду-ра, что-бы го-ворить то, что ду-маю. На-конец-то до ме-ня это дош-ло). Но всё обош-лось, за ночь они вы-рос-ли опять. И это бы-ло стран-но. Чуд-но. И еще имен-но это-го мне бе-зум-но хо-телось, всю ночь ду-мала: 'Вот, бы они быс-трень-ко от-росли!'. Дя-дюш-ка по-том це-лую не-делю кри-чал на ме-ня по лю-бому по-воду, об-ви-няя во всех гре-хах че-лове-чес-тва. Бы-ло неп-ри-ят-но, но в це-лом неп-ло-хо (ме-ня не би-ли из-за это-го). Он так эпич-но брыз-гал слю-ной во все сто-роны (я то-же бы-ла под обс-тре-лом, но мне не при-выкать), что я да-же на-чала вол-но-вать-ся за не-го, а вдруг ум-рет от обез-во-жива-ния? И что мне с тру-пом де-лать? Не ос-тавлять же его в при-хожей! Это неп-ри-лич-но, да и во-нять бу-дет... Мож-но бы-ло его за-копать, но это не ин-те-рес-но и за-бито. Ре-зать на пи-роги то-же не ори-гиналь-но, кан-ни-балы из мор-га дав-но це-лое сос-то-яние на этом за-рабо-тали, а я дол-жна быть бо-лее изощ-ренной и сва-лить ути-лиза-цию тру-па на тё-туш-ку! Дол-жна же она при-носить хоть ка-кую-то поль-зу... Но я что-то от-влек-лась, а кровь опять за-пек-лась (по-тому что ду-рац-кая бу-маж-ка при-лип-ла). Ух, ка-кой я риф-моплет! Мо-жет, стать по-этом?.. Хи-хи-хи... По-мо-ему, у ко-го-то нер-вишки ша-лят, но я не бу-ду по-казы-вать паль-цем на это-го че-лове-ка - хо-рошие де-воч-ки так не де-ла-ют. Так, что за мыс-ли?! Я же здесь од-на! Ес-ли я на-чала ис-те-рич-но хи-хикать, по-ра пе-рехо-дить на край-ние ме-ры и на-давать се-бе по-щёчин. Ух, вро-де по-мог-ло, но из-за все-го это-го кровь на-чала сно-ва течь изо лба, а бу-маж-ка мед-ленно от-ва-ливать-ся, по-это-му я её отор-ва-ла. На-вер-но, она ус-пе-ла нем-но-го врас-ти в ме-ня, по-тому что бы-ло боль-но. Ра-на ока-залась до-воль-но глу-бокой. На-вер-ное, опять шрам бу-дет. Точ-но бу-дет, ведь тё-туш-ка не раз-ре-ша-ет поль-зо-вать-ся ап-течкой (ещё и пря-чет её, за-раза!), а края ра-ны схо-дить-ся не со-бира-ют-ся... Вот ма-ло мне од-но-го шра-ма, так те-перь вто-рой по-явил-ся! И оба на ро-же! Нет бы он был где-ни-будь на ко-лене или на ру-ке, что-бы еще боль-ше не пор-тить мое пос-редс-твен-ное ли-чико. У ме-ня уже есть шрам на лбу, с детс-тва, в ви-де се-мер-ки (7). 'Мет-ка фор-ту-ны'. Счас-тли-вая, блин. Мне при-мер-но был год, ког-да мы с ро-дите-лями по-пали в ава-рию. Они умер-ли, а я нет. На мне ос-тался толь-ко шрам, а от них во-об-ще ни-чего не ос-та-лось, кро-ме фа-милии от-ца - Пот-тер. Я да-же не знаю, где на-ходит-ся их мо-гила. А мо-жет, ее во-об-ще нет. Кто бу-дет хо-ронить нар-ко-мана и шлю-ху? Пра-виль-но, ник-то (мо-жет быть, тет-ка кре-миро-вала их и вы-кину-ла прах, что-бы не ме-шал-ся?). В лю-бом слу-чае ро-дите-ли умер-ли, и с тех пор я жи-ву с тё-туш-кой и её семь-ёй. Но я не жа-лу-юсь. Ес-ли бы па-па и ма-ма вы-жили, то кто зна-ет, что бы бы-ло со мной. Лю-били бы они ме-ня или от-да-ли сра-зу в при-ют? И как бы мы жи-ли? Сколь-ко бы гря-зи я по-вида-ла? Мо-жет быть, ви-дела бы, как мою мать тра-ха-ют за день-ги, а в нес-коль-ких ша-гах кор-чится от лом-ки отец... Во сколь-ко бы я поп-ро-бова-ла нар-ко-тики или ал-ко-голь, и как бы это ска-залось на мо-ем здо-ровье? Во-об-ще о нем ду-мал бы хоть кто-ни-будь? А ес-ли моя ма-ма бы-ла та-кой же, как её сес-тра... Это прос-то кош-мар! У ме-ня бы-ла бы ужас-ная жизнь, и са-ма я бы-ла бы от-вра-титель-но жир-ным из-ба-лован-ным ре-бён-ком. Воз-можно, что-бы да-рить мне по-дар-ки и от-кар-мли-вать, как свинью на убой, ма-тери приш-лось бы уве-личить ко-личес-тво кли-ен-тов, а от-цу сдох-нуть во вре-мя оче-ред-но-го по-ис-ка до-зы. И всю ос-тавшу-юся жизнь, ма-маша поп-ре-кала бы ме-ня этим... Мда, ну и во-об-ра-жение у ме-ня. Я те-перь да-же не знаю, что ху-же: жить с бе-шены-ми Дур-сля-ми или с та-кими ро-дите-лями. В лю-бом слу-чае, что слу-чилось - то слу-чилось. И ка-кие ис-пы-тания не вы-пали бы на мою до-лю, я справ-люсь и вы-лезу из это-го дерь-ма. Пусть я дочь нар-ко-мана и шлю-хи, пусть ни-щая си-рот-ка и бу-дущая прес-тупни-ца... Но я до-кажу всем, и в пер-вую оче-редь са-мой се-бе, что я - Че-ловек, что я осо-бен-ная и все, кто вста-нут на мо-ём пу-ти, по-жале-ют, что ро-дились на свет. Я пой-ду по го-ловам. Я бу-ду мстить. И пер-вы-ми в мо-ем спис-ке ста-нут Дур-сли. Чёрт, слиш-ком мно-го па-фоса. За-чем я во-об-ще об этом ду-маю? Раз-ве мне на не пле-вать на мне-ние Дур-слей? Пос-то-ян-но о них го-ворю. Не-уже-ли все, что я ду-маю о се-бе - ложь? Мо-жет, я прос-то сла-бач-ка, пы-та-юща-яся ка-зать-ся силь-ной? Ох, как все слож-но. По-думаю об этом поз-же. Нап-ри-мер, на пен-сии. Я быс-тро ски-нула с се-бя Дад-ли-ны ве-щич-ки и за-лез-ла в ван-ну. По-лежать в ней - моя го-лубая меч-та. Я толь-ко ду-шем поль-зу-юсь. И то, ред-ко. Тем бо-лее, на-лог на во-ду нын-че под-нялся, но для ос-тров-но-го го-сударс-тва, на тер-ри-тории ко-торо-го я про-живаю, это ти-пич-ная лет-няя по-лити-ка. Нуж-но ведь эко-номить на-ши прес-ные ре-сур-сы, а то в та-кую жа-ру все бу-дут тран-жи-рить во-дич-ку. А те, кто все рав-но поль-зу-ют-ся во-дой, обо-гаща-ют каз-ну Ве-ликоб-ри-тании. Клас-сная сис-те-ма. Прос-то и со вку-сом. За бла-говид-ным пред-ло-гом скры-то обыч-ное вы-мога-тель-ство. Но, это толь-ко моё лич-ное мне-ние. Воз-можно, я ви-жу все в мрач-ных то-нах и на са-мом де-ле эта ме-ра вы-нуж-денная, а на-ше пра-витель-ство по-нас-то-яще-му за-ботит-ся о сво-их граж-да-нах (ха-ха!). Во-об-ще, я ду-маю, что в на-шей стра-не са-мая боль-шая шиш-ка - это Ко-роле-ва Ели-заве-та II. Но она уже сов-сем ста-рая: у неё та-кое мор-щи-нис-тое ли-цо, по-хожее на изюм, и куд-ря-вый бе-лый па-рик. Она что, не мог-ла нор-маль-ный выб-рать, схо-жий на на-тураль-ные во-лосы? Или у них там во двор-це с па-рика-ми нап-ря-жён-ка? А мо-жет быть, это ма-разм? Толь-ко пред-ставь-те, ей 64 го-да! Дав-но уже по-ра на пен-сию. На-вер-ное, она ско-ро ум-рёт и ко-ролём ста-нет её стар-ший сын - принц Чар-ли. Он то-же по-жилой (ему 40 с ко-пей-ка-ми), ещё и же-нат (од-ни ми-нусы у че-лове-ка!). Но его же-на - прин-цесса Ди-ана та-кая ми-лая! У нее нет не-дос-татков (или я прос-то о них не знаю). Кра-сивая, доб-рая и ум-ная. За-хапа-ла се-бе це-лого нас-ледни-ка прес-то-ла! Вот это я по-нимаю, удач-но выш-ла за-муж. Не то, что Пе-тунья. Выш-ла за Вер-но-на и ра-ду-ет-ся, ду-реха. На-вер-но, схва-тила пер-вое, что под ру-ку по-палось и сра-зу в кро-вать! Дад-ли-то че-рез семь ме-сяцев пос-ле свадь-бы ро-дил-ся! Черт, толь-ко сей-час до ме-ня дош-ло, что у тёт-ки брак по за-лету! А мо-жет ку-зен не ре-бёнок Вер-но-на? Но они так по-хожи... Или... Или тёт-ка спе-ци-аль-но от-кар-мли-ва-ет Дад-ли, что-бы все от-ли-чия в жи-ре по-теря-лись! И на ме-ня она сры-ва-ет-ся по-тому, что жизнью сво-ей не-доволь-на. Ну тёт-ка! В мо-лодос-ти, на-вер-но, на пол-ную ка-туш-ку гу-ляла. Ал-ко-голь, си-гаре-ты, бес-по-рядоч-ные по-ловые свя-зи, нар-ко-та... Кош-мар, вот так жи-вёшь ря-дом с че-лове-ком, ду-ма-ешь, что зна-ешь его как об-луплен-но-го, а по-том уз-на-ешь ТА-КОЕ! На-до бу-дет хо-рошень-ко по-думать об этом на до-суге, а сей-час у ме-ня слиш-ком меч-та-тель-ное нас-тро-ение. Для та-ких ве-щей ну-жен серь-ёз-ный под-ход к де-лу и трез-вая го-лова на пле-чах. На чём я ос-та-нови-лась? Ах, да, у прин-цессы Ди-аны очень оча-рова-тель-ные сы-ноч-ки (в от-ли-чии от мер-зко-го Дад-ли). Ма-лень-кие прин-цы У-иль-ям и Гар-ри (8 и 6 лет со-от-ветс-твен-но) прос-то ми-лаш-ки! Ви-дела их фо-то в га-зете. Да-же хо-тела вы-резать его и лю-бовать-ся по но-чам, но тё-туш-ка отоб-ра-ла вы-рез-ку и обоз-ва-ла во-ров-кой (жал-ко ей что ли?). Эх, ста-рова-та я для прин-цев... Мне уже поч-ти 11, а зна-чит, я не смо-гу вый-ти за ко-го-то из этих кру-тых пар-ней. Ко-неч-но, не обя-затель-но, что-бы же-на бы-ла млад-ше му-жа, но... Ста-тис-ти-ка ут-вер-жда-ет, что обыч-но муж-чи-ны вы-бира-ют се-бе в спут-ни-цы жиз-ни де-вушек-ро-вес-ниц или млад-ше. Но не стар-ше на 3 или да-же на 5 лет (вот единс-твен-ный не-дос-та-ток Ди-аны - слиш-ком поз-дно ро-дила). Жаль, что мне здесь ни-чего не све-тит... Они все же бу-дущие нас-ледни-ки (хо-тя быть не-вес-ткой Ле-ди Ди, что-то не осо-бо хо-чет-ся. По-лю-бому она ко все-му при-дирать-ся бу-дет). Есть ещё принц Эн-дрю - вто-рой сын Ко-роле-вы, но он то-же мне не под-хо-дит: ему 30, у не-го есть же-на и 2 до-чери. Принц Эду-ард (тре-тий сын Ко-роле-вы) до-воль-но мо-лод и да-же не же-нат, но его внеш-ность... Тем бо-лее, я не уве-рена, что за то вре-мя, по-ка я рас-ту, его не околь-цу-ют. Ему уже 26, и ког-да мне бу-дет 20, ему - 35... Нет, нет, нет! Я на та-кое не сог-ласна! Раз-ни-ца в 15 лет - это слиш-ком мно-го. У нас бу-дут раз-ные взгля-ды на мир, раз-ный жиз-ненный опыт, да все раз-ное! Я бу-ду для не-го как ре-бёнок и мне бу-дет тя-жело за-ин-те-ресо-вать его чем-то, по-мимо те-ла (ко-торое мо-жет не ока-зать-ся су-пер сек-су-аль-ным!). Все же я хо-чу, что-бы мой муж лю-бил ме-ня, ува-жал и но-сил на ру-ках, а я бу-ду толь-ко поз-во-лять ему это де-лать, и мо-жет быть, да-же от-ве-чу на его чувс-тва... пос-ле 10 лет бра-ка! Но я нем-но-го от-влек-лась. В ко-ролев-ской семье есть очень сим-па-тич-ный маль-чик, под-хо-дящий мне по воз-расту - Пи-тер Фил-липс (13 лет), это сын прин-цессы Ан-ны, но он не прес-то-лонас-ледник, что ме-ня со-вер-шенно не ус-тра-ива-ет. На этом, к со-жале-нию, все прин-цы за-кон-чи-лись. Ес-ли вы ещё не по-няли, то я тут же-нихов се-бе вы-бираю. Да, из прин-цев, а че-го ме-лочить-ся? Я же не со-бира-юсь ид-ти по сто-пам тё-туш-ки и ло-жить-ся под всех без раз-бо-ру. От жиз-ни нуж-но брать луч-шее, вот я и возь-му! Прин-ца! А что, чем не ва-ри-ант? День-ги, ста-тус и власть... Я мо-гу прос-то ши-кар-но ус-тро-ить-ся (сво-ей зад-ни-цей на тро-не). Вый-ду за-муж, ста-ну прин-цессой и по-несу доб-ро лю-дям. А Дур-сли лок-ти по-том ку-сать бу-дут! Про-воро-нили та-кой шанс при-со-еди-нить-ся к ко-ролев-ской семье! Жаль, что это прос-то глу-пые меч-ты соп-ли-вой дев-чонки. Дочь нар-ко-мана и шлю-хи не мо-жет быть прин-цессой. Без эле-мен-тарно-го зна-ния эти-кета, без при-лич-но-го об-ра-зова-ния и без нор-маль-но-го со-ци-аль-но-го ста-туса. Эх, я сов-сем не под-хо-жу на роль прин-цессы. Про-летаю по всем кри-тери-ям. Да та-кую, как я, прос-то не пус-тят в при-лич-ное об-щес-тво, и да-же ес-ли я ту-да пробь-юсь, ме-ня все рав-но бу-дут счи-тать че-лове-ком вто-рого сор-та. Что-бы на что-то на-де-ять-ся, нуж-но с рож-де-ния вра-щать-ся в этой ту-сов-ке, и да-же при этом ве-ро-ят-ность близ-ко-го зна-комс-тва с ка-ким-ни-будь прин-цем (пусть да-же с Фил-липсом!) чуть боль-ше ну-ля. Чёрт. Я не-удач-ник. И глав-ное, я не мо-гу из-ме-нить то, что де-ла-ет ме-ня па-ри-ей в выс-шем об-щес-тве! Нель-зя вдруг взять и сме-нить ро-дите-лей! Пе-репи-сать ис-то-рию сво-его детс-тва и вы-рас-ти в нор-маль-ной семье, с обыч-ны-ми лю-бящи-ми ро-дите-лями... Блин, опять на-чалось нытье. Со-берись, сла-бач-ка! Пусть у те-бя поч-ти нет шан-сов, но прос-то пос-тавь пе-ред со-бой не-дос-ти-жимую цель и иди к ней, со-вер-шенс-твуй-ся ра-ди неё и да-же ес-ли ты её не дос-тигнешь, то хо-тя бы по-лучишь от жиз-ни боль-ше, чем от обыч-но-го и ров-но-го си-дения на жо-пе. Итак, моя цель - вый-ти за-муж за прин-ца в... при-мер-но в 21, ду-маю, де-сяти лет мне хва-тит. Те-перь на-чинаю дей-ство-вать! Толь-ко нуж-но ещё го-лову по-мыть. Что-то я слиш-ком силь-но за-дума-лась. На-де-юсь, у ме-ня ещё есть вре-мя. Ров-но че-рез 15 ми-нут я выш-ла из ван-ны, за-вёр-ну-тая в од-но по-лотен-це. Смен-ную одеж-ду я за-была взять, по-тому что очень то-ропи-лась. Вот веч-но со мной та-кое слу-ча-ет-ся! Я слиш-ком рас-се-яна для это-го до-ма. Ещё и тё-туш-ка, встре-чен-ная мной в ко-ридо-ре, ода-рила ме-ня през-ри-тель-ным взгля-дом, сжа-ла гу-бы до то-нень-кой по-лосоч-ки и ска-зала сквозь зу-бы: - Ты та-кая же, как и моя раз-врат-ная сес-три-ца! Яб-ло-ко от яб-ло-ни не да-леко па-да-ет! Она умер-ла, вот бы и ты сдох-ла по-быс-трее! - и скры-лась за дверью в ван-ну. Я толь-ко скрип-ну-ла зу-бами. Сколь-ко мож-но мне это пов-то-рять?! Знаю я, знаю! Ты мне это поч-ти каж-дый день го-воришь! Я ус-та-ла от это-го. Мне ведь уже без раз-ни-цы, кто мои ро-дите-ли. Я их не знаю. Я с ни-ми не зна-кома. И мне пле-вать на то, ка-кими по-мо-ями ты их по-лива-ешь. Всю свою соз-на-тель-ную жизнь я про-вела у Дур-слей и мне аб-со-лют-но без раз-ни-цы, кем они бы-ли. Ро-дили ме-ня и лад-но. Всем спа-сибо, все сво-бод-ны. Но тё-туш-ка, по-мо-ему, весь Литтл У-ин-гинг прос-ве-тила о том, что при-юти-ла дочь шлю-хи и нар-ко-мана, а она, та-кая неб-ла-годар-ная, по-лю-бому по-том пой-дет по сто-пам сво-их ро-дите-лей. Ге-ны, зна-ете ли... Про-тив-но. Раз-ве она не по-нима-ет, что эти-ми раз-го-вора-ми пор-тит мне бу-дущее! Или тё-туш-ка спе-ци-аль-но так го-ворит, что-бы ме-ня с та-кими ре-комен-да-ци-ями ник-то в кол-ледж не взял?! Но за-чем ей это? Она хо-чет, что-бы я всю жизнь про-вела в их до-ме? Или пос-ле мо-его со-вер-шенно-летия она вы-гонит ме-ня на ули-цу со сло-вами: 'Так и зна-ла, что из те-бя ни-чего пут-но-го не вый-дет!'. Ва-лить на-до из этой ды-ры. Мо-жет, не сей-час, но поз-же... Я ух-мыль-ну-лась сво-им мыс-лям (как при-ят-но по-меч-тать), и на-до бы-ло имен-но в этот мо-мент, ког-да до за-вет-но-го чу-лана ос-та-лось дой-ти бук-валь-но 5 мет-ров, на до-роге об-ра-зовать-ся пь-яно-му Вер-но-ну. Он пос-мотрел на ме-ня аб-со-лют-но ко-сыми гла-зами ал-ко-голи-ка, за-пых-тел и зат-рясся. Это выг-ля-дело глу-по. Я чуть не рас-хо-хота-лась (это точ-но был бы ис-те-ричес-кий смех - ли-бо от стра-ха, ли-бо прос-то по-тому что он смеш-ной), но го-ды в этом до-ме на-учи-ли ме-ня не по-казы-вать сво-их эмо-ций (хоть это у ме-ня не всег-да по-луча-ет-ся). Я пос-та-ралась быс-тро спря-тать свою ух-мылку (ко-торая ста-ла ещё ши-ре, ког-да я вспом-ни-ла, что воз-можно Дад-ли не его сын), но пь-яные гла-за дя-дюш-ки за-мети-ли мое ве-селье (ну по-чему он пос-то-ян-но ви-дит то, что ви-деть сов-сем не нуж-но? На-до ещё по-рабо-тать над ми-микой, а то по-кер фейс ка-кой-то ко-рявый по-луча-ет-ся). Мо-жет, он прос-то так тут сто-ит, а мо-жет хо-чет на-пугать ме-ня - кто зна-ет, что у пь-яно-го в го-лове. Воз-можно, он ви-дит се-бя эта-ким ко-вар-но-злоб-но-страш-ным дя-деч-кой, от взгля-да ко-торо-го юные не-ок-репшие умы впа-да-ют в ис-те-рику или да-же в об-мо-рок. Я же в этой, пи-саной мас-лом кар-ти-не, ви-жу ма-лень-ко-го (ну лад-но, не ма-лень-ко-го, а гро-мад-но-го внеш-не, но сов-сем кро-шеч-но-го внут-ри), оби-жен-но-го на весь мир сви-нён-ка. Он 'ми-ло' на-дува-ет губ-ки и пус-ка-ет пар из, кхм, пя-точ-ка. Но, к со-жале-нию, это об-раз ис-че-за-ет, как толь-ко ме-ня-ет-ся взгляд дя-дюш-ки из рас-те-рян-но-го и нем-но-го ко-сого, в по-хот-ли-вый. Он за-метил, что я в од-ном по-лотен-це, и что мы од-ни. Хм, я ду-мала, это слу-чить-ся поз-же. За-чем ему сей-час ме-ня тра-хать, я же еще ре-бёнок. Мне ка-залось, это про-изой-дет где-то в че-тыр-надцать, ну мак-си-мум, в две-над-цать и то, ес-ли я о-о-очень силь-но вы-рас-ту там, где на-до. Да и ме-сяч-ных у ме-ня еще нет, вдруг это вред-но и я не смо-гу ро-дить по-том, ес-ли во-об-ще не бу-ду бо-ять-ся сек-са. А секс и де-ти - это очень важ-но! Стоп, ведь он не толь-ко сам ме-ня трах-нет, но и под сво-его сы-ноч-ка по-том по-ложит... Вот я влип-ла. Я дав-но за-мети-ла, что он на ме-ня как-то стран-но пос-матри-ва-ет. Жад-но так, нем-но-го бе-зум-но и по-хот-ли-во. Мер-зкий пе-дофил. Его от-вра-титель-ные глаз-ки блуж-да-ют по мо-ему, прик-ры-тому од-ним лишь по-лотен-цем, те-лу, и мне ста-новит-ся страш-но. Нет, не так я се-бе пред-став-ля-ла свой пер-вый раз. Не с пь-яным дя-дюш-кой-сви-ном в чу-лане под лес-тни-цей, по-ка тет-ка в ду-ше, а по-росе-нок иг-ра-ет на компь-юте-ре в сво-ей ком-на-те, и ему бу-дет прос-то лень спус-тить-ся, да-же ес-ли нас-ту-пит ко-нец све-та. Я не хо-чу под-став-лять-ся под дя-дюш-ку. Пла-кали мои ро-зовые меч-ты о прин-цах, о неж-ной и вза-им-ной люб-ви. Ну по-чему ме-ня не сда-ли в при-ют, или я не умер-ла со сво-ими ро-дите-лями в той ава-рии?! Мне страш-но. Весь мой сар-казм и ту-пые шу-точ-ки прос-то вы-лете-ли из го-ловы. Я ведь все-го лишь ма-лень-кая без-за-щит-ная де-воч-ка и на са-мом де-ле до ужа-са бо-юсь быть из-на-сило-ван-ной сво-им дя-дей. Я не смо-гу за-щитить се-бя. Дя-дюш-ка, ка-жущий-ся бе-зум-но ог-ромным, мед-ленно по-дошел ко мне и взял сво-ими гряз-ны-ми паль-ца-ми мой под-бо-родок, зас-та-вив смот-реть ему в гла-за. По-хоть. В его ма-лень-кой и урод-ли-вой ду-шон-ке бы-ла толь-ко по-хоть, ко-торая от-ра-жалась в этих гряз-но-ко-рич-не-вых гла-зах. Я по-пыта-лась выр-вать-ся и от-вернуть-ся, сде-лать хоть что-ни-будь, что-бы не ви-деть этих глаз, не чувс-тво-вать этих паль-цев на сво-ем ли-це..., но он силь-нее ме-ня. Мои гла-за на-чало щи-пать от бес-си-лия, и я с ужа-сом за-мети-ла, что пла-чу. Я опять по-каза-ла дя-де свою сла-бость, и те-перь он бу-дет при каж-дом удоб-ном слу-чае да-вить на это, нас-лажда-ясь мо-ей бес-по-мощ-ностью. Не-нави-жу та-кие мо-мен-ты. Не-нави-жу быть сла-бой и жал-кой! Дя-дюш-ка до-воль-но ух-мыль-нул-ся, по-казы-вая свои жёл-тые зу-бы, из-под мор-жо-вых усов. - Дет-ка, те-бе страш-но? - ска-зал он и ос-ка-лил-ся еще ши-ре. Ме-ня чуть не выр-ва-ло от за-паха не-мыто-го ал-ка-ша и от его 'Я-су-пер-ма-чо' ви-да. - Да, я ви-жу, что страш-но. Ты та-кая... - он приб-ли-зил свое ли-цо к мо-ему, и на мои гла-за на-вер-ну-лись сле-зы от убой-но-го за-паха чес-но-ка и де-шево-го пи-ва. Я ду-мала, что он сей-час лиз-нет мою ще-ку, но его прер-ва-ла тё-туш-ка: - Вер-нон, что опять нат-во-рила эта де-вица? - и, не до-жида-ясь от-ве-та, про-дол-жи-ла - я всег-да зна-ла, что от этой не-нор-маль-ной ни-чего хо-роше-го не дож-дешь-ся! Это она те-бя так, Вер-нон? Что она с то-бой сде-лала?! Ты всег-да был при-мер-ным семь-яни-ном и не поз-во-лял се-бе на-пивать-ся! - и так да-лее. Под ее кри-ки и при-чита-ния, дя-дюш-ка нем-но-го прот-резвел и от-пустил ме-ня, а я, быс-тро за-бежав в чу-лан, за-пер-ла дверь и без сил по-вали-лась на кро-вать. По-мо-ему, тё-туш-ка рев-ну-ет дя-дю ко мне, но его вни-мание мне со-вер-шенно не нуж-но. Ува-жа-емая Пе-тунья, за-бирай сво-его му-жень-ка! Я на не-го не пре-тен-дую! Ало, жен-щи-на, я еще не нас-толь-ко от-ча-ялась, что-бы хо-теть Вер-но-на. Я ма-лень-кая еще и у ме-ня для это-го слиш-ком боль-шие ам-би-ции. Сей-час я да-же бла-годар-на тё-туш-ке за её кри-ки. Спа-сибо, до-рогая! Ты спас-ла ме-ня от из-на-сило-вания! Я да-же мо-гу ска-зать, что люб-лю те-бя (в ка-кой-то ме-ре и весь-ма сво-еоб-разно). Жаль, что мне при-дёт-ся пря-тать-ся от дя-дюш-ки. На-де-юсь, у ме-ня по-лучить-ся боль-ше не по-падать в та-кие си-ту-ации, ведь тё-туш-ка не всег-да смо-жет прий-ти мне на по-мощь, как се-год-ня (пусть она сде-лала это не спе-ци-аль-но). Кста-ти, го-да три на-зад со мной про-изош-ла од-на ин-те-рес-ная ис-то-рия. Я ста-ла сви-детель-ни-цей очень за-нима-тель-ной кар-ти-ны... Де-ло бы-ло так. В один прек-расный и сол-нечный день, ме-ня от-пусти-ли до-мой рань-ше на це-лых два уро-ка, по-тому что я хо-рошо на-писа-ла кон-троль-ную по ма-тема-тике. Ос-таль-ных учи-тель-ни-ца ос-та-вила в шко-ле, где они все вмес-те под-робно раз-би-рали ошиб-ки каж-до-го. Так вот, я приш-ла в дом Дур-слей нам-но-го рань-ше по-ложен-но-го сро-ка. Ти-хонь-ко от-кры-ла не за-пер-тую дверь, и на-чала пе-ре-оде-вать-ся. Вдруг, я ус-лы-шала что-то по-доз-ри-тель-ное: то ли виз-ги, то ли сто-ны, то ли ко-шачий ор... Труд-но бы-ло оп-ре-делить, при-роду этих зву-ков. Мне ста-ло лю-бопыт-но, и я ре-шила уз-нать их ис-точник. (Ска-жу сра-зу, луч-ше бы я это-го не де-лала, ведь то, что я уви-дела, про-из-ве-ло на ме-ня не-из-гла-димое впе-чат-ле-ние и на-нес-ло тя-желую пси-холо-гичес-кую трав-му. Со-бытия, про-изо-шед-шие в гос-ти-ной, я хо-тела бы за-быть, как страш-ный сон, но не смо-гу. Эта кар-ти-на нав-сегда от-пе-чата-лась в мо-ей па-мяти.) Так вот, я ре-шила уз-нать, что это за зву-ки и нап-ра-вилась в сто-рону гос-ти-ной. Ока-залось, что тё-туш-ка прос-то смот-ре-ла те-леви-зор, и по-нача-лу я ни-чего осо-бен-но-го в этом филь-ме не уви-дела. Ду-мала, что это опять ка-кой-то слез-ли-вый се-ри-ал для до-мохо-зя-ек, про лю-бовь чер-но-коже-го ра-ба и его бе-лой хо-зяй-ки. Кста-ти, до-воль-но из-би-тый аме-рикан-ский сю-жет, но... Ска-жем так, я силь-но уди-вилась, ког-да по-няла, что негр не прос-то це-лу-ет и об-ни-ма-ет блон-динку. Од-на из его рук сжи-мала грудь де-вуш-ки, а вто-рая под-ни-мала ей юб-ку. Я ещё по-дума-ла, за-чем он это де-ла-ет? Взрос-лые го-ворят, что де-воч-кам нель-зя за-дирать юбоч-ки по-тому, что это неп-ри-лич-но. Но как тог-да по-нимать то, что про-ис-хо-дит на эк-ра-не? По-луча-ет-ся, что взрос-лые опять врут? Или неп-ри-лич-но за-дирать СВОЮ юб-ку, а ЧУ-ЖИЕ мож-но? Неп-ра-виль-но это как-то. Ре-зуль-тат-то от это-го не ме-ня-ет-ся. Все рав-но все ви-дят твои тру-сики, ко-торые по-казы-вать, меж-ду про-чим, то-же неп-ри-лич-но! Ну вот, я сов-сем за-пута-лась! Мо-жет, в этом филь-ме я най-ду хоть ка-кое-то объ-яс-не-ние? В от-ли-чие от ме-ня, глав-ные ге-рои вре-мени зря не те-ряли. Му-жик уже поч-ти пол-ностью раз-дел блон-динку. Ну, по край-ней ме-ре, её тить-ки бы-ли го-лыми, и за них пос-то-ян-но хва-тал-ся негр. А ещё он на-чал ку-сать бед-няжку за шею, как вам-пир. И я в ко-торый раз по-рази-лась фан-та-зии аме-рикан-цев. Это же на-до та-кое при-думать! Негр-раб-бес-смертный-вам-пир влюб-ля-ет-ся в свою юную смер-тную хо-зяй-ку! Мне бы та-кое да-же в го-лову не приш-ло! Но... По-чему он не пь-ёт кровь, а раз-де-ва-ет де-вуш-ку? Хо-тя, мо-жет это ка-кой-то Вам-пир-ский Ри-ту-ал, в ко-тором на-до, как мла-денец по-пить мо-лока из гру-ди (что же он тво-рит?! Раз-ве так мож-но?!), а по-том толь-ко из шеи? Я же не сна-чала смот-ре-ла, мо-жет, до это-го все объ-яс-ни-ли? Негр на-чал ли-зать де-вуш-ку и пол-ностью зад-рал её юб-ку. Бр... Его язык ос-тавлял слю-нявые до-рож-ки на те-ле сво-ей хо-зяй-ки. Так мер-зко! Её да-же пе-редер-ги-вало из-за это-го, но она тер-пе-ла (че-го толь-ко не сде-ла-ешь ра-ди люб-ви)... Что?! А где тру-сы? Как она без них хо-дит? Или это оче-ред-ная фиш-ка взрос-лых, о ко-торой не рас-ска-зыва-ют де-тям? Раз-ве-ли тут сек-ре... Мышь! У блон-динки под юб-кой мышь! Ма-лень-кая и се-рая! Кош-мар, она же пря-мо на пи-се си-дит! Э?! Негр... ГЛА-ДИТ её?! Это... Это не мышь. Это прос-то ку-сок во-лос. Но что он там де-ла-ет? Хо-тя... У ВЗРОС-ЛЫХ НА ЭТОМ МЕС-ТЕ ВО-ЛОСЫ РАС-ТУТ?! Но за-чем? Это ведь нек-ра-сиво. А мо-жет, юб-ки за-дирать нель-зя по-тому, что у де-тей в этом мес-те нет во-лоси-ков? На мла-ден-цев ведь то-же ша-поч-ки на-дева-ют, по-ка у них во-лосы не от-растут на го-лове. Но по-чему ник-то об этом не го-ворит? Ес-ли де-тям нор-маль-но объ-яс-нить, что по-ка во-лосы не по-явят-ся... Фу... Негр за-сунул свою ру-ку пря-мо в... в... Пря-мо ту-да за-сунул! И ше-велит ею там! А де-вуш-ка так скри-вилась и сто-нет сквозь зу-бы... Ей, на-вер-но, очень боль-но. По-чему он так из-де-ва-ет-ся над сво-ей воз-люблен-ной? Ка-кое от-вра-титель-ное ки-но. Что-то мне рас-хо-телось смот-реть на эти пыт-ки. Я и без от-ве-тов на свои воп-ро-сы обой-дусь! Я пе-реве-ла взгляд на тё-туш-ку и чуть не упа-ла. Она... Эта жен-щи-на де-лала то-же са-мое, что и негр, толь-ко сво-ей ру-кой. Она ко-выря-лась ТАМ паль-ца-ми и то-же сто-нала. То, что я при-няла за ко-шачий ор, ока-зались сто-нами тет-ки. Это бы-ло ужас-но. Её ши-роко раз-дви-нутые но-ги и паль-цы, за-леза-ющие в во-лоса-тую пи-сю, из ко-торой что-то те-чёт... Ну за-чем она это с со-бой де-ла-ет?! Тёт-ка уже не мо-жет тер-петь боль (сто-нет, кри-вит ли-цо, да-же опи-салась!), но про-дол-жа-ет дви-гать паль-ца-ми. Я с ужа-сом гля-дела на неё и не мог-ла по-шеве-лить-ся. Те-туш-ка на-чала дви-гать ру-кой быс-трее, а в те-леви-зоре блон-динка рез-ко за-вопи-ла: - О, да! Не ос-та-нав-ли-вал-ся, Том-ми! То, что я уви-дела на эк-ра-не до-било ме-ня. Негр, дер-жа ко-лени де-вуш-ки, за-совы-вал свою... А что это? Не-жели у маль-чи-ков она ТА-КАЯ? На хо-бот нем-но-го по-хожа. И на со-сис-ку. (Как же это наз-вать: хо-босис-ка, хо-босо-сис или хо-босос?) Я же те-перь их есть не смо-гу! Каж-дый раз бу-ду вспо-минать, что это... Бе-е-е... Ну по-чему ме-ня от-пусти-ли с уро-ков? За-чем я приш-ла в дом, раз-ве я не мог-ла по-гулять где-ни-будь и не ви-деть все-го это-го? Что ж мне так в жиз-ни не ве-зет?! В чем я про-вини-лась? Чёр-то-во лю-бопытс-тво. Все из-за не-го. Мож-но бы-ло прос-то ти-хонь-ко прой-ти в свой чу-лан и не трав-ми-ровать свою пси-хику та-кими ве-щами. Но нет, Гер-де на-до все уз-нать, а то она спать спо-кой-но не смо-жет! Так я те-перь по-лю-бому спо-кой-но спать не смо-гу. Кош-ма-ры за-муча-ют. - Чёрт, То-о-о-ом, ммм... Да..., - раз-да-валось из те-леви-зора. Негр ак-тивно дви-гал сво-ей шту-кой в пи-се де-вуш-ки (а те-туш-ка ру-кой в сво-ей), ког-да та вдруг вся зат-ряслась и за-ора-ла дур-ным го-лосом. Я ду-мала, что у неё при-падок. Или она уми-ра-ет. Но, по-вол-но-вать-ся за де-вуш-ку я не ус-пе-ла. Тёт-ка ус-ко-рилась, и в ком-на-те ста-ли раз-да-вать-ся про-тив-ные хлю-па-ющие зву-ки. Буд-то её пи-ся чав-ка-ет, по-едая паль-цы. А по-том и те-туш-ка ста-ла стран-но дер-гать-ся, то под-ни-мая, то опус-кая по-пу. Её ли-цо ужас-но скри-вилось и пок-расне-ло. За-пах-ло по-том и чем-то не-понят-ным. Гу-бы тет-ки сжа-лись в ни-точ-ку, но я все рав-но смог-ла раз-ли-чить её от-ры-вис-тые: 'Да. Да. Да.'. Ме-ня уже ни-чего не удив-ля-ло. Эти взрос-лые, все по-голов-но, ка-кие-то не-нор-маль-ные. А в те-леви-зоре негр дос-тал из блон-динки ЭТО и об-лил её мо-чой. Бе-лой... Я не вы-дер-жа-ла и сбе-жала. Прос-то боль-ше не мог-ла смот-реть на это. Толь-ко к при-ходу Дад-ли я смог-ла ус-по-ко-ить-ся. До это-го, я прок-ру-чива-ла в го-лове все, что ви-дела в гос-ти-ной. По-мо-ему, де-вуш-ка и те-туш-ка не ис-пы-тыва-ли бо-ли. Им нра-вилось это? Ведь те-туш-ка - жи-вой че-ловек, а не те-леви-зи-он-ный пер-со-наж. И она это де-лала. Зна-чит, это нуж-но. Но за-чем? На этот воп-рос я обя-затель-но най-ду от-вет. Не зря же я так мо-раль-но пос-тра-дала. Поз-же я наш-ла в ве-щах тё-туш-ки ещё нес-коль-ко та-ких филь-мов и да-же не-кото-рые из них пос-мотре-ла. В ко-роб-ке с пор-но-кас-се-тами ле-жала од-на ин-те-рес-нень-кая кни-жица... 'Жен-щи-на в пос-те-ли' на-зыва-ет-ся. Там бы-ло мно-го по-лез-ной ин-форма-ции. И о сек-се, и о взрос-ле-нии, и о раз-ли-чи-ях меж-ду маль-чи-ками и де-воч-ка-ми... В об-щем все те воп-ро-сы, на ко-торые я хо-тела уз-нать от-вет и да-же боль-ше! В кни-ге рас-ска-зыва-лось о том, как прив-лечь вни-мание муж-чин, как флир-то-вать с ни-ми, да-же о том, как вес-ти се-бя при по-тере девс-твен-ности (да, те-перь я знаю, что оз-на-ча-ет это сло-во)! Я ук-ра-ла этот пот-ря-са-ющий ис-точник ин-форма-ции. Хоть я и не все ещё по-нимаю, но, ду-маю в бу-дущем, мне она боль-ше при-годит-ся, чем тё-туш-ке. И за-чем я вспом-ни-ла о том, как впер-вые стол-кну-лась с сек-сом? А, точ-но. Я же тут чу-дом из-бе-жала из-но-сило-вания. Хоть бы этот день быс-трее за-кон-чился! Я пос-мотре-ла на ма-лень-кие ча-сики, ви-сев-шие на сте-не (ста-щила их у Дад-ли-ка, они ему все-рав-но не нуж-ны. Сом-не-ва-юсь, что он уме-ет оп-ре-делять вре-мя). Пол седь-мо-го. Ве-чер. Ни-чего се-бе! Это сколь-ко я в от-ключ-ке про-валя-лась, ес-ли уда-рилась ча-сов в 9-10. Так, пол-ча-са на душ... Боль-ше вось-ми?! И кто ме-ня в чу-лан пе-ренес? На-де-юсь, это был не дя-дюш-ка. Да-же ду-мать не хо-чу, что он мог де-лать с мо-им те-лом, по-ка я бы-ла без соз-на-ния... Чер-то-ва дверь, чер-то-ва тёт-ка! Все проб-ле-мы из-за неё. Тем бо-лее ско-ро ужин, не-уже-ли она са-ма го-товить бу-дет? Вот это да! Та-кого не бы-ло уже го-да два-три. Обыч-но я за-нима-юсь зав-тра-ками и ужи-нами в этом до-ме, а обед был на тё-туш-ке. Рань-ше, в буд-ни я не всег-да ус-пе-вала го-товить сра-зу пос-ле шко-лы, по-это-му ме-ня отс-тра-нили от это-го. Те-перь, сла-ва Соз-да-телю, у ме-ня ос-та-ёт-ся боль-ше вре-мени на вы-пол-не-ние до-маш-не-го за-дания. Но го-товить ут-ром и ве-чером... Нет, я не жа-лу-юсь. Ва-рить, жа-рить, печь... Мне нра-вить-ся этим за-нимать-ся, но толь-ко не для Дур-слей. Ви-деть, как они пи-та-ют-ся... Это зре-лище нап-рочь от-би-ва-ет ап-пе-тит на год впе-рёд. Но, к со-жале-нию, мою еду кро-ме них ник-то не ест (толь-ко по-ка!). Ду-маю, хо-рошо про-качен-ный на-вык го-тов-ки в бу-дущем, мне очень при-годить-ся. Как го-ворить-ся, путь к сер-дцу муж-чи-ны ле-жит че-рез его же-лудок, а мне нуж-но сер-дце прин-ца... Зна-чит я дол-жна про-бить-ся че-рез Ко-ролев-ский Же-лудок! Чёрт, толь-ко что по-дума-ла о том, что слу-чай-но наш-ла путь к сер-дцу дя-дюш-ки... Раз я его кор-млю, то и его сер-дце при-над-ле-жит мне (ес-ли так, то он вы-ража-ет свою лю-бовь очень при-митив-ным спо-собом - за-кинул на пле-чо и бе-гом в пе-щеру, тра-хать. Луч-ше бы день-жат под-ки-нул!). Кош-мар, что же де-лать? Мо-жет на-чать пор-тить еду? Но тог-да нач-нут пор-тить уже ме-ня. Это ка-кой-то по-роч-ный круг. Чем вкус-нее я го-тов-лю, тем боль-ше вни-мания по-лучаю от дя-дюш-ки. Я го-тов-лю - дя-дюш-ка ест - ду-ма-ет, 'Ка-кая сим-па-тич-ная у ме-ня пле-мяш-ка' - пы-та-ет-ся ме-ня трах-нуть. И нет вы-хода из этой си-ту-ации. Я же не мо-гу прос-то взять и пе-рес-тать го-товить! Во-пер-вых, я люб-лю это де-лать (в от-ли-чии от мо-их дру-гих до-маш-них обя-зан-ностей. Мыть по-лы, уха-живать за ро-зами тё-туш-ки и уби-рать за Дад-ли его во-нючие нос-ки - сов-сем не кру-то). Во-вто-рых, у ме-ня хо-рошо по-луча-ет-ся и мне хо-телось бы и даль-ше со-вер-шенс-тво-вать-ся в этой сфе-ре. В-треть-их, я в лю-бой мо-мент мо-гу поп-ле-вать им в та-рел-ку. Черт... Ну по-чему все ге-ни-аль-ные идеи при-ходят так не вов-ре-мя! Это, по край-ней ме-ре, хоть нем-но-го уте-шило бы ме-ня. Не хо-чу ви-деть как они едят. Это от-вра-титель-но! Крош-ки изо рта па-да-ют в та-рел-ку, а по-том их сно-ва за-пихи-ва-ют в рот, а они опять па-да-ют... Бр... Ужас-ная кар-ти-на. А зву-ки?! Как мож-но так гром-ко чав-кать? Ещё и по гос-тям хо-дят с та-кими ма-нера-ми. И как толь-ко их при-нима-ют в при-лич-ном об-щес-тве? Мо-жет, они хо-дят к свинь-ям? Но те нам-но-го ак-ку-рат-нее ку-ша-ют, в от-ли-чии от Дад-ли. Кста-ти, уже ве-чер, а тёт-ка не го-нит ме-ня к пли-те. Стран-но... Не-уже-ли и вправ-ду са-ма го-товит? Тог-да я мо-гу нем-но-го от-дох... Ма-лень-кая дверь в мою скром-ную оби-тель рез-ко от-кры-ва-ет-ся и вре-за-ет-ся в кро-вать. А в чу-лан-чик под лес-тни-цей вры-ва-ет-ся тё-туш-ка (нас-коль-ко ей это поз-во-ля-ют её га-бари-ты) и ты-чет мне в ли-цо ка-кой-то бу-тыл-кой. - Что ты тво-ришь, дев-чонка? Кто раз-ре-шил те-бе тро-гать мои ве-щи?! Да как те-бе во-об-ще в го-лову приш-ло мыть свои пат-лы мо-им шам-пу-нем? - виз-жа-ла она, пот-ря-сая ка-кой-то го-лубой ба-ноч-кой пря-мо пе-ред мо-им ли-цом. Я нем-но-го офи-гела. Что за на-ез-ды? По-чему эта ис-те-рич-ка вры-ва-ет-ся в мою ком-на-ту, на-чина-ет орать на ме-ня и чуть ли не бь-ёт ме-ня по ли-цу этой сра-ной бу-тыл-кой? И при чем тут шам-пунь? Она на-пилась им что ли? Хва-тит тряс-ти пре-до мной этой чер-то-вой бан-кой! Ты ме-ня ди-ко от-вле-ка-ешь этим мель-те-шени-ем и я не мо-гу рас-шифро-вать твои виз-ги. - Я не поль-зо-валась ва-шим шам-пу-нем, - пре-дель-но веж-ли-во от-ве-тила я. Кто зна-ет, что ещё при-дёт в го-лову этой ис-те-рич-ке? Сов-сем с ума сош-ла. Мне её во-нючий шам-пунь да-ром не ну-жен! У не-го та-кой при-тор-ный за-пах, что у ме-ня гла-за сле-зят-ся и бле-вать тя-нет. По-мо-ему, у тё-туш-ки Крас-ный день ка-лен-да-ря или кли-макс (что-бы не зна-чило это сло-во, ко-торое с ужа-сом про-из-но-сит жен-щи-на из рек-ла-мы по те-леви-зору). А ина-че с че-го бы так орать? - Как это не поль-зо-валась?! А кто тог-да? Быс-тро соз-на-вай-ся, это ты сво-рова-ла мой шам-пунь? Смот-ри, - впе-чата-ла она зло-получ-ную ба-ноч-ку мне пря-мо в ли-цо, - как ма-ло ос-та-лось. Сла-ва Соз-да-телю, я ещё не на-дева-ла оч-ки пос-ле ван-ны, а то она бы раз-би-ла их (а ос-колки стёк-ла ос-та-вили бы на мо-ей ро-же ещё нес-коль-ко шра-мов). Вот как, как мож-но быть та-кой глу-пой? Да-же я, поч-ти сле-пая, ви-жу, что в бу-тыл-ке боль-ше по-лови-ны. И она бы это уви-дела (но я не уве-рена), ес-ли бы пе-рес-та-ла так нат-ря-сывать бан-ку. По-лови-на жид-кости прос-то рас-теклась по стен-кам фла-кона, а она так вол-ну-ет-ся, буд-то Дад-ли уже два ча-са го-лода-ет. - Мо-жете по-нюхать мою го-лову и убе-дить-ся, что она не пах-нет ва-шим за-меча-тель-ным шам-пу-нем. На-де-юсь, лесть хоть нем-но-го ус-по-ко-ит её. - За-чем мне ню-хать твою вши-вую го-лову?! - не про-кати-ло. - А-а-а... Я по-няла! Те-бе так пон-ра-вил-ся за-пах, что ты пол-бу-тыл-ки вы-лила на се-бя, что-бы пе-ребить свою вонь? Но те-бе это не по-мог-ло! От те-бя все ещё смер-дит... - тё-туш-ка под-жа-ла гу-бы. - Ты се-год-ня весь день ва-лялась в пос-те-ли, так что ос-та-нешь-ся без ужи-на. А шам-пунь ты мне еще от-ра-бота-ешь. Те-туш-ка выш-ла из ком-на-ты, а я все ещё бы-ла в шо-ке. Не люб-лю та-кие раз-го-воры. Пос-ле них я чувс-твую се-бя ужас-но ус-та-лой, а в го-лове толь-ко од-на мысль: 'Твою мать, что это толь-ко что бы-ло?!'. Мо-жет, те-туш-ка энер-ге-тичес-кий вам-пир? Или у неё прос-то не-дот-рах, вот она и сры-ва-ет-ся на ме-ня. Стран-но все это. Во-об-ще, Пе-тунья Дурсль ока-залась очень ин-те-рес-ным че-лове-ком. Обя-затель-но на-до про-верить все свои мыс-ли на её счёт. Мо-жет, у неё еще есть шанс стать адек-ватной. Хо-тя, я се-год-ня ни-чего не ела с ут-ра и по-лучи-ла трав-му, а тё-туш-ка что сде-лала? Ли-шила ме-ня ужи-на и не ока-зала ме-дицин-скую по-мощь! Она да-же спир-том мне ра-ну не пред-ло-жила об-ра-ботать! Я нем-но-го по-горя-чилась, го-воря о том, что тёт-ка мо-жет быть нор-маль-ным че-лове-ком. Всё-та-ки Дур-сли слиш-ком силь-но ме-ня не-нави-дят... Но об этом я по-думаю зав-тра.
Оценка: 1.00*2  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"