Рождество Христово славили нынче без снега. Было морозно и небо в звездах, хоть ковшом черпай. Белые снега выпали на Васильев день (Старый Новый год) и все спокойно вздохнули "Быть хорошему урожаю". Блеклые травы на белом снегу сулили светлую радость, отчего хотелось тихо-тихо плакать.
Аккурат на Васильев день, меня и Клавку Бриллиантову пригласили в гости. Наша давняя подруга Алевтина справляла свой день рождения. Она раньше жила в доме, что и мы с Клавкой. Без семьи, без мужа. Но судьбою отнятая Алевтина была духом сильная баба. Быстро получила добротную квартиру в элитном районе.
С тех пор много воды утекло, Клавка Бриллиантова вышла второй раз замуж. Стала богачкой. Приобрела легковую машину. И вместо обычной "картонной" двери советских времен поставила прочную железную. Теперь Кла-авке, благодать Божия. Не то что у меня, пни ногой и дверь вывалится. А недавно Клавдея купила шубу из волчьей шкуры, длинную, до самых пят. И пришла ко мне в новом наряде. Я прыснула со смеху. Но преподобная Клавдея тут же образумела меня:
- Зато дешево, всего четыре тысячи. Знаешь, почему у меня деньги водятся, потому что я экономная, а ты нет.
Меня разогрело как на солнечном припеке:
- Это отчего же, сударыня! Что я не бегаю с калькулятором по рынку и не проверяю весы, чтоб не обчихвостили. . . . Такое поле полоть - руки колоть.
- А не полоть, так и хлеба не молоть, - следом отчеканила Клавка.
Вот и поговорили осот да лебеда. После огорчительных слов Клавдеи мне всякий раз хотелось выпрямиться и пойти до церкви с двумя колокольнями, что на главной площади города. Встать набожно у большого чугунного колокола с литой старинной надписью: "Господи, возвах к тебе, услыши мя" и попросить:
- "Господи, Боже, помоги Господи, разбогатеть так, чтоб Клавка Бриллиантова лопнула от зависти."
Но моя обида к Клавке, что молния без грома. Сегодня - туман, завтра - солнце.
В подарок ко дню рождения Алевтины мы купили полку для ванной. Бережно перевязывая коробку с покупкой атласной ленточкой, Клавка приговаривала:
Она устремила на меня свой светлый взор и подбоченив аппетитную талию, упоительно произнесла:
- Цветы. . . Зачем? Чтоб через два дня выбросить. . .
Я лицо углом и говорю:
- Лилии долго стоят, засохшие даже благоухают.
- Ли-илии! А ты знаешь сколько зимой стоит лиловое благоухание - двести рублей один цветок, - душевно пропела Клавка.
- Ну, Клава, красота ты моя тюльпаноликая, с тобой только в разведку ходить, а не в гости.
На Алевтинино день рождения Клавка вырядилась, что Маланья на свадьбу. Одела яркое платье, губы накрасила, толстую рыжую косу выпустила поверх волчьей шубы. Ну, прямо картина Рябушкина "Московская девушка". Если не считать Клавкин ридикюль и меня рядом в потертых джинсах.
Идем по улице - две крали, а мужики - короли оглядываются. Один автомобиль остановился против нас и водитель широко улыбаясь, лукаво провозгласил.
- Эй, красавицы! Садитесь подвезу! А Клава за словом в карман не полезла, выпрямила "кипарисовый" стан и любезно ответила:
- Старый, что погладь, что причеши.
На трамвайной остановке обольстительная Клавдея вдруг стала нервно копаться в своей дамской сумочке, шариться по карманам и при этом удрученно приговаривать:
- Вот Дунька. . . неужели забыла. Где же он . . .
- Кто где? - поинтересовалась я.
- Да проездной билет, провались ты . . . Придется возвращаться.
- Из-за проездного - простонала я, - глянь, трамвай уже идет.
Но Клавка меня слушать не стала и со словами: "семь рублей туда, семь оттуда", помчалась обратно до хаты, оставив меня в томном ожидании.
К праздничному застолью мы, конечно, припоздали. Поднимаемся на шестой этаж, Клавка держит в руках полочку для ванной, я нажимаю кнопку звонка. А за дверью - женский хохот, музыка. . .
- Одно бабье, наверное, собралось, - прошелестела Клава крашеными губами.
В это время дверь открылась и мы увидели Алевтину в нарядной кофточке, взволнованную раскрасневшуюся.
- О-о! - улыбнулась она, - Я уже думала вы не придете. Заходите.
И через секунду мы переступили порог поющей и смеющейся комнаты. На званом пиру, правда Клавкина, сидели только женщины, три молодки, румяные красотки.
Мы поздравили именинницу с днем ангела и торжественно вручили подарок. После чего Алевтина представила нам своих приятельниц.
Пышная блондинка была Софьей, а рядом с ней, женщина в бирюзовом платье величалась Мариной и все время улыбающаяся молодка в вишневой шали на плечах звалась Евгенией.
- А это мои бывшие соседки голубушки, Клава и Люда с улицы Веселой, - сказала про нас Алевтина и пригласила к столу.
- Весе-елая, - вытянув губы улыбкой, оживилась белокурая Софья, - да я там четыре года веселилась. Слава Богу, съехала, как Алевтина. Бывало постучат в дверь, открываешь - перед тобой стоит пьяная баба. На голове три волосины, в зубах сигарета. Спрашиваешь вежливо: "Что вы хотели?" А в ответ : "Пошла ты на. . . " Посылает на три буквы и все. . .
- Да и бог с ней, с бабой, - весело перебила Софью Марина, - давайте лучше выпьем за именинницу.
А Женя сладкоголосо воскликнула: - Кто опоздал, тому штрафной!
Хозяйка торжества налила полнехоньки хрустальные рюмочки и предупредила:
- Ну, девки, вино домашнее, ударяет не в голову, а в ноги.
"Оно и видно" - улыбнулась Клавка про себя.
"Да-а", - согласилась я. И тут же осушили с ней по рюмашке.
- Хороша наливочка, - сказала Клавка.
- Да-а, - сказала я.
И разом потянулись за бутербродом с красной икрой.
- Угощайтесь гости дорогие, - хлопотала Алевтина, - "Кто сыт, тот у Бога не забыт".
И пошел пир горой. Мало того, что стол ломился от яств, так хозяйка еще и кролика в белом соусе с отварным картофелем принесла из кухни. У меня и у Клавки глаза разбегаются от обилия праздничного стола. Чего только здесь не было : и салат из краснокочанной капусты с яблоками, и освежающий салат с редькой, заливное из ветчины, сыр из филе трески, икра из соленых огурцов и кальмаров. . . Разве только не было на столе свиной головы, как в старину на Василия Великого. Рот уже болит, а брюхо все есть велит. До чего же хлебосольна Алевтина. Звенят бокалы, звучит музыка, разговоры женские.
Захмелели мы с Клавкой. После третьей рюмки вино не в ноги стало ударять, а в голову. Ну, думаю, после четвертой рюмашки Клава точно запоет:
"Ой, ту-ту, ту-ту,
Приходи в субботу ту
. . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . ."
Или потянет ее на откровенные разговоры про мужа и друга его танкиста, который любил в гости к ним приходить. Один раз пришел да и заночевал, сильно подвыпивши. А ночью Клавка просыпается от странного шороха в комнате. Пригляделась в темноту, а это мужик голый шарится по стенам. Клавка испугалась и кричать, словно в дверь воры ломятся.
А он ей:
- Ты что голых мужиков не видела. Оказывается танкист с пьяну не мог найти туалет, голый, в чем мать родила.
- Пойдемте плясать, - вдруг послышался голос Марины, - Алевтина, включай погромче музыку. И Все симпатии в красивых платьях потянулись из-за стола. На девичнике не поскучаешь. Мы танцевали, топали, словно зазывали соколов, до самого вечера.
Когда с Клавкой собрались уходить, на улице уже стемнело. Зимние дни короткие.
Не доезжая городской площади, наш трамвай остановился и кондуктор громогласно объявил, что впереди стоят все трамваи, наверное авария.
-Вот и хорошо, Клава! - обрадовалась я, - елку посмотрим.
Клавке ничего не оставалось, как согласиться со мной.
На площади народу полно: и детишки, и молодые, и взрослые. Кто фотографируется у елки, кто в обнимку с надувным Дедом Морозом. Непоседливая малышня катается верхом на ряженых лошадках-пони. А елка, словно барыня самоварная, кружится разноцветьем огней, вприсядку приплясывает. "Эх, раздайся народ, меня пляска берет"
Все радостные улыбаются друг другу, как мы с Клавкой. А какой-то разухабистый мужик зимнего возраста в дорогой дубленке и совсем нелепившейся к ней белой шапочке с бубенчиком, как у клоуна то приставал к веселым милашкам, то впадая в детство, кричал пьяным голосом:
- Покатайте меня на пони, на грустной лошадке верхом. . .
А вот Клава не стала кататься на грустных лошадках.
- Уж слишком дорого, - сказала она.
В старину говорили, "Коли Васильев день в году веселый, то и год таков". Мы с Клавкой Бриллиантовой всласть наелись и повеселились на святого Василия Великого. Вот только Клавин муж обиделся на нее, что она не взяла его с собой в гости. А Клавдея душевно ему ответила:
"Тебя разлюбезного на гулянке и не хватало да твоих друзей, голых танкистов".