Новенький ролс ройс, аккуратно маневрируя по заснеженной альпийской дороге, пробирался к уютному шато, притаившемуся на окраине деревеньки. Погоды стояли замечательные - мороз и солнце день чудесный - мелькало в голове молодого человека, сидевшего за рулём. Пейзажи, медленно проплывавшие за окном автомобиля, настраивали на самый, что ни наесть, миролюбивый лад . Мысли в голове были философские, но лёгкие. Направлялся молодой человек в гости к деду, который уже давным-давно переехал в это альпийское спокойствие, доживать последние дни. Выбор был абсолютно верный - "последние дни" превратились в "последние годы", "последние годы" в "последние десятилетия". Наступят мои "последние дни" тоже сюда перееду, не без иронии подумал внук. До шато оставалось полчаса езды, молодой человек не спеша продолжал свой путь, а в шато уже готовились к его приезду.

Дед ,Иван Павлович Чайка, иммигрант ещё из царской России, вернее из Украины ,тогдашней Малороссии, готовился к этой встрече особенно. Он очень любил внука, а последние новости потрясли деда до глубины души. На эту встречу, дед возлагал большие надежды, были приглашены старинные друзья Ивана Павловича - Анжелика Исааковна Балабанова и Яков Моисеевич Буркатовский. Якова Моисеевича, внук, кстати, тоже Иван (названный , естественно, в честь деда) ,знал давно, Анжелику Исааковну не видел никогда. Встретить у деда гостей внук не ожидал. Дед готовил сюрприз. Дело в том, что , совсем недавно, Иван Павлович узнал, что его Ванька заразился нацизмом, заразился сильно, со всеми симптомами и осложнениями. Дед догадывался и раньше, но действовал как-то очень мягко, уповая на здравый смысл и природный ум мальчика. Мальчик очень не глуп, получил блестящее образование, способностей не малых. Но распространение нацизма в то время, можно сравнить только с чумой. Нацистские организации плодились в Европе, как крысы в подворотнях, быстро, молниеносно быстро, поражая умы и души.

Перво-наперво, получив подтверждения самых плохих предчувствий, Иван Павлович, миллионер со стажем, взял под контроль все расходы юного нациста. Но так как, формально всеми делами , давно и довольно успешно, занимался его сын, пришлось договариваться, а потом ещё и отчитываться. Избаловал свою небольшую семью "Старший" страшно. Иммигрировав из России, Иван Павлович закрыл всех от экономических и политических потрясений первой половины 20 века своей широкой спиной и огромным счётом в банке. Сын его получил образование в частных учебных заведениях Австрии и кругленькую сумму для начала. Семья сына получила завещание на ещё более кругленькую сумму. Дед удалился к себе в деревню - чем он занимался, никто не знал, расспрашивать деда, о чём либо, было не принято. Можно было, но сытая жизнь в Австрии не располагает к расспросам об Украине. В семье ещё были внучки, дед их тоже любил, называл "славными такими куклами", но все надежды, естественно, возлагались на внука, наследника всей финансовой империи деда.

Построив общение с Иваном младшим на коммерческой основе - приезжай, получишь чек, Иван старший попытался в самостоятельном порядке воздействовать на внука, но быстро понял всю свою самонадеянность, понял что одному ему не справиться .Пришлось звать на помощь - Помощь возражала, бубнила, но прибыла. Яков Моисеевич ,Яшка, друг, компаньон, даже брат, вместе начинали ещё в Харькове, вместе сколачивали капитал, вместе уезжали из России вместе... вместе... вместе.... Только на старости разбросала судьба по разным странам, но связь поддерживали всегда. Анжелика Исааковна - старинная подруга и некогда любимая женщина Ивана Павловича, правда в одностороннем порядке - он любит её, она любит цветы - не без горечи говаривал ещё молодой Иван .Познакомились они ещё в Харькове, но Анжелика первой покинула историческую родину и отправилась - учиться, учиться и ещё раз учиться, как говорил в последствии хороший знакомый Анжелики В.И. Ленин. Но главное не то что Анжелика хорошо знала Ленина, главное на сегодня для Ивана старшего было то, что Анжелика хорошо знала Муссолини, поговаривали ,что если бы не она, то мир мог бы и не узнать " Его превосходительство Бенито Муссолини, главу правительства, Дуче фашизма и основателя империи" (официальный титул Муссолини с 1936 ), остался бы Муссолини простым бродягой, нелегалом и дезертиром, но об этом потом. Сегодня события приводят нас в шато, куда прибыл молодой человек на ролс ройсе.

Старые (во всех смыслах) друзья провели вместе час или около того до прибытия виновника их встречи. Иван старший в двух словах объяснил, чего он от них ждёт, и не дав времени на возражения, отправился встречать внука на крыльцо. - "Вот так, запросто ,в двух словах, объяснить, чтобы прочувствовал, понял ,понял всю мою жизнь, Иван сошёл с ума" -пронеслась одна и та же мысль в головах Якова и Анжелики.- "Бред, как рассказать почти всю свою жизнь, или как высказался только что Иван, ваша задача рассказать правду! Кому? Рассказать правду, юному нацисту, ну, раз вляпался, значит не такой и умный, как о нем говорит Иван, нормальный туда не попал бы". Размышляя практически об одном и том же, Яков и Анжелика подошли к окну - картина представилась их вниманию занимательнейшая. Из машины вышел Иван младший, как две капли похожий на Ивана старшего. Яков и Ажелика невольно заулыбались, де жавю.

Внук и дед вошли в дом, разделись, и вся компания отправилась в комнату с камином пить чай. Якова Моисеевича, Иван младший, знал с детства, и с детства не любил, не любил за то, что Яков Моисеевич не любил его, а Яков Моисеевич не любил Ивана младшего, потому что в принципе не любил славян, арабов, американце - всё равно кого, он не любил всех не евреев. Это никак не выражалось, но люди это чувствовали. Любил он, из не евреев, только Ивана старшего, и, казалось, сам себе не мог объяснить, за что и почему, но так сложилось, очень давно сложилось. Иногда ему казалось, что главной заслугой Ивана было то, что ему многое было не понятно, и всё ,что ему было не понятно, ему можно было объяснить - смекалка, пресловутая русская смекалка. " Если молодой повеса так же как снаружи похож на деда и изнутри, то всё может быть, всё может статься". - Размышлял Яков Моисеевич, как всегда равнодушно рассматривая присутствующих.

- Познакомься, Иван, Анжелика Исааковна Балабанова, моя старинная знакомая и землячка. - Представил даму Иван Павлович. Изумлению молодого человека не было предела, а ведь он представитель той части населения, которая умеет скрывать эмоции.

- Как? Та самая Анжелака Балабанова? Русская жена Муссолини?- Иван младший не находил слов, подойдя не знал, толи пожать руку, толи поцеловать. Анжелика взяла ситуацию под контроль, пожав руку молодого почитателя, она в свойственной ей манере, не ответила, но произнесла речь.

-Добрый день, молодой человек, удивительно упрощённо теперь всё получатся, каждый кого я встречаю ,выбирает из моей биографии, только ему интересный факт и на этом основании даёт себе право вешать на меня ярлык. В России я - то соратница Ленина, то- предатель революции, у нацистов я чуть ли не мать Муссолини, у социалистов тоже хватает определений, поэтому, очень вас прошу, давайте обойдёмся без этого. Сегодня я гостья вашей семьи и, как правильно меня представил ваш дед - давняя знакомая и землячка.

- Простите великодушно, вовсе не хотел вас обидеть - как-то неестественно расшаркался Иван младший.

Сидевший в углу в кресле, Яков Моисеевич брезгливо поморщился. -" У меня дел не отложных куча, а я здесь прохлаждаюсь". - Раздражённо подумал старый еврей и, пытаясь взять себя в руки, уставился в окно.

-Кому чай, кофе, кому покрепче?- Разрядил обстановку хозяин дома. Анжелика Исааковна предпочла чай, Яков Моисеевич тоже, дед и внук решили выпить по кофею да с коньячком.

- Анжелика Исааковна, вы с сахаром или с мёдом ?- Услужливо поинтересовался Иван младший. - У деда шикарный мёд с альпийских лугов, который он и не предложил, будете? Я принесу.

Ещё чуть- чуть, и Якова Моисеевича стошнило бы, но он в очередной раз взял себя в руки, договорившись с собой о том, что через полчаса покинет эту компанию бездельников и отправиться заниматься делами насущными. Усугублял раздражение Якова Моисеевича ещё тот факт, что из всех евреев (на земле) Анжелика была единственной кого он не любил. Не любил сильно и даже больше - не уважал. Не понравилась она ему при первой же их встрече ещё на Украине. Все её громкие выходки - отказ от наследства, разрыв с семьёй, Яков называл одним словом - интересничает. Умной он её тоже не считал - память хорошая.

В доме дед жил не один, были ещё один человек и одна тень, и дед не был бы дедом, если бы человек был человеком, а тень тенью. А то ведь, человек был тенью, тень была тенью тени. Как и положено теням они всё делали бесшумно - бесшумно топили камин, бесшумно готовили обед, бесшумно расчищали снег. Вот с одной из бесшумных теней Иван младший и отправился за мёдом, обещанным Анжелике Исааковне. Воспользовавшись отсутствием молодого человека и не обращая внимания на присутствующую Анжелику, Яков обратился ,почти шипя, к Ивану:

- Ну, и на кой, я тебе здесь, хочешь наказать балбеса, наказывай. Ты правильно вытащил лучшего агитатора, она ему так мозги промоет, как уже половине Европы промыла, причём здесь я? Ты прекрасно знаешь, чем я сейчас должен заниматься, а я сижу здесь с вами, а там люди гибнут, по- имей совесть Иван, не обижайся, или если хочешь - обижайся, но я поехал. Я и так столько времени с вами потерял. - Яков Моисеевич встал и проследовал к выходу. Но судьба в этот день была благосклонна к Ивану старшему, не успели они попрощаться, как тень принесла новости - с гор сошла лавина и единственная дорога завалена снегом, но это ненадолго, скоро расчистят. Как и всё остальное, что она делала, тень принесла новость как-то беззвучно. Яков Моисеевич выругался матом. Пришлось возвращаться и занимать прежнее место. Анжелика Исааковна тоже продолжала сидеть на том же месте у камина, только выражение лица стало каким-то усталым. Хозяин дома предложил партию в преферанс. Ажелика не играла, а мужская часть компании с удовольствием расположилась за столом. По дому витали ароматы готовящегося ужина, в камине потрескивали дрова, пока Иван старший был доволен, всё складывалось даже лучше, чем он мог себе представить.

Сложившаяся ситуация раздражала не только Якова Моисеевича, Анжелика тоже была не в восторге от перспективы провести вечер в компании людей, которые интересовали её постольку поскольку они земляки и очень давно знакомы, о юном нацисте и говорить нечего. В принципе, она ехать не хотела, как всегда не смогла отказать. Анжелика любила всех бедных и особенно угнетённых, не любила богатых, и особенно, очень богатых, в независимости от рас и национальностей. Общалась с Яковом и Иваном только в память об их бедной юности в Харькове, где проходила её уже тоже бедная гимназистская юность. Отказавшись от родительского наследства (согласившись только на маленькое денежное пособие), Анжелика страстно стремилась в народ, в его борьбу за свои права, в борьбу с капиталистическим угнетением. И всё, чего она не смогла простить ни Ивану, ни Якову, это то , что будучи представителями того самого угнетённого народа, они не обрадовались пришедшей помощи, не послушали голоса разума, а пошли и стали бороться с бедностью, тем , что стали зарабатывать деньги , и, в конце концов, сами стали капиталистами и угнетателями. Так что, разногласия у старых друзей были, что ни наесть классовые. То куда стремилась Анжелика, было тем, откуда стремились Яков и Иван. Не нравилось Анжелике и то, что интерес к ней со стороны внука Ивана был, как у всех - только её личные отношения с Бенито. Неужели они все думают, что вот запросто она возьмёт и всем всё расскажет, ведь в её жизни есть масса вещей действительно достойных внимания, почему толпе она всегда интересна только подробностями личной жизни. Дружили они или были любовниками, работали или шли по жизни вместе - кому какая разница? Устала, очень устала. А между тем за столом полилась непринуждённая беседа. Иван старший устроил вечер воспоминаний, опять бесшумно появилась одна из теней, пригласить к столу и сообщить, что снег расчистить не удалось и если гости желают, то их комнаты готовы. Иван старший ликовал, Яков опять матерился, а молодой Иван не обратил внимания, оставаться - так оставаться. Отобедали знатно, вышли посмотреть на лавину, но происшествие случилось где-то далеко, решили вернуться к игре. Иван старший усердно навязывал воспоминания:

-Ты помнишь, Яш, как мы с тобой познакомились?- стараясь быть не навязчивым, повторял попытку за попыткой хозяин дома.

- Не мы познакомились, а Марта нас познакомила. - Наконец-то отреагировал Яков, меланхолично улыбаясь сам себе. На лице его побежали картинки.

Вот, он, молодой, голодный оборванец топает пешком из Киевской губернии в Харьковскую .И если бы не Марта - кто знает как сложились бы их с Иваном судьбы, но Марта вышла на ту самую тропинку, по которой брёл на встречу судьбе Яков. Посмотрев внимательно и оценивающе, сделав свои выводы, Марта отправилась в кусты будить хозяина.

-Да, умная кобыла была, ничего не скажешь, теперь таких не делают.- Многозначительно заметил Яков. Теперь картинки побежали и по лицу Ивана старшего. А вспомнить им было что. Харьков конца 19 столетия представлял собой уже довольно большой город, Яков, не спроста ,выбрал для себя именно этот город - город больших возможностей. Исторически сложилось, что поначалу стекался сюда разный люд ,часто и густо беглый, но весь предприимчивый, много было военных, были и крестьяне. Со временем "беглый и предприимчивый" сделался большинством .Вояки спились в дали от начальства, крестьяне разбрелись по окраинам, и зашумела коммерция. Цеха и ярмарки росли как грибы под дождём. Смело можно сказать, что каста так называемых "цеховиков" или "цеховых" чисто харьковское изобретение.

"Цеховые" - люди денежные, малообразованные, с огромными амбициями, "деловая хватка" или "коммерческая жилка" с лихвой покрывала недостаток воспитания и образования, вернее их отсутствие .Происхождение позволяло им не гнушаться всеми способами заработка, а желание вырваться в так называемые "люди", придавало им столько сил, что за несколько лет многие превращались в "крупных дельцов". "Крупный делец" или коммерсант в понимании местного жителя - человек ,живущий в собственном доме, имеющий экипаж, прислугу, цех, с десяток лавок в торговых рядах. А если оного ещё и в думе или у самого губернатора принимали, то всё, " Большой человек", уважаемый, с ним должно и нужно общаться (может пригодиться при случае), иметь с ним знакомство престижно, его именем козыряли в разговоре .Контрабандисты и полицмейстеры тоже причислялись к " высшем обществу" Харькова, и дело у них было общее, и доходы не малые.

Тонущий в грязи улиц и переулков Харьков жил своей жизнью - зарабатывал, выкручивался, сорил деньгами в кабаках, шумел торговлей, тонул в ярмарках, строил на века, то, что падало через год, воровал по крупному и по мелкому, у чужих и своих.

На заскучавшем лице Ивана младшего застыла презрительная улыбка. Ничего другого он услышать и не надеялся - задворки не цивилизованной империи, туповатый, неграмотный народишка "ловит рыбку в мутной воде" - вот вывод, который ещё полчаса назад сформировал для себя молодой человек. Прочитав на лице внука его не хитрые размышления, дед продолжил вечер воспоминаний, который уже явно приносил удовольствие старикам. Заинтересовать Ивана младшего удалось не сразу, он явно отсиживал положенный срок, что бы просто получить чек. Но истории собравшихся "стариков", были слишком неординарны: с одной стороны Анжелика и Муссолини, с другой - история его собственной семьи, с третье - Яков Моисеевич, участник современных событий только с противоположной Ивану младшему стороны, врагом назвать Якова Моисеевича Ванька не решался даже про себя. Не понятно почему, но даже молчаливое присутствие Якова Моисеевича меняло обстановку, он умел так красноречиво молчать, что складывалось впечатление, вот выйди он сейчас на минутку, и любое чаепитие превратиться в пьянку ,деловые переговоры в базар, беседа в балаган. Его молчание могло стать самым точным подтверждение правдивости кем-то сказанных слов .При этом дед утверждал, что Яков очень страстная натура, и бывает блестящим оратором. Но знали об этом , по всей видимости, только дед, и , наверное, жена Якова Моисеевича - мать семерых детей.

Разговоры о Харькове отправили и Анжелику Исааковну в туман воспоминаний. По её лицу тоже побежали картинки. Но она пока не участвовала в разговоре, только слушала и даже не без интереса, ей всё таки хотелось понять, почему же эти двое очень не глупых людей выросли только до определённого уровня, почему не пошли дальше в своём личностном развитии (она , конечно имела в виду социал - демократические идеи), признавая за Яковом и Иваном старшим определённое количество ума, она искренне не понимала их аполитичности. Случай представился попробовать проанализировать. Устроившись во всё том же кресле ,Анжелика , стала прислушиваться, мешали периодически звучащие и совершенно ей не понятные фразочки: недоказ, крути распасы, нет повести печальнее в мире, чем козыри четыре на четыре, и дружный смех мужчин. Но это не мешало им вспоминать их жизнь в Харькове. Оказывается всё самое интересное с ними там и происходило.

- Да, кобыла знатная досталась мне от родителя. Из скольких передряг меня спасала, вот и в тот день, я с неё пьяный в кусты свалился, а она сторожить осталась, а тебя увидала, пришла будить. Не помню как мы дома оказались , помню уже потом, как знакомились.- Балагурил Иван старший.

А я вспоминал события тех времён как-то очень сентиментально, сам себе удивляясь, дано не представлялось случая, некогда. А тут понесло.

Я отправился в Харьков искать заработка, состарившийся отец уже не в состоянии был прокормить всех, я тоже работал вместе с отцом, но проблемы это не решало, сестёр надо выдавать замуж, мать и бабушка болеют. Вот и решился попробовать пробиться сам. Отправился в путь с тремя рублями в кармане и тремя адресами дальних родственников, по семейным легендам, пробившимся в люди. То, как "пробившиеся в люди", любят бедных родственников, я понимал. Понимал и то, что рассчитывать можно только на себя, на образование, которое дала бабушка и местный раввин, на природные способности и, естественно, его величество СЛУЧАЙ. Пробираться в Харьков пришлось тропинками вдоль больших трактов. Лишний раз попадаться полиции не хотелось. Рады везде только богатым евреям ( и то, до поры, до времени), а бедным - зась. Жить разрешалось только в черте оседлости, как индейцы в резервациях. Поэтому топал пешком и не по дороге. Когда на встречу вышла Марта, ни о чём и не подумал, только удивился умным глазам животного, когда она из кустов вытащила, буцая мордой, здоровенного дитину, вообще ничего не понял. Тело отреагировало, через четвереньки приобрело вертикальное положение, устойчивости добавляла всё та же Марта. Тело шаталось и мутным взглядом оценивало, где оно. Сравнение хозяина и лошади было не в пользу хозяина.

-Ты кто? - и, не дожидаясь, ответа - Пошли, дома поговорим. Марта, домой, - скомандовал хозяин, Марта подставила бок, привычным движением тело взобралось на лошадь, обняло её за шею, и животное бережно понесло ношу в хорошо известном направлении. Выбор у меня был не большой, шёл я не бесцельно, но и не по адресу, остановиться было негде, денег кот наплакал, Харьков город не дешёвый, а тут глядишь пузырём можно отделаться. Продвигались всё той же заросшей тропинкой вдали от любопытных глаз. Добрались быстро, зашли с "задов". Тело всю дорогу признаков жизни не подавало, радуя нас с Мартой, но балансировало чётко - не упало, ни разу.

Дом стоял особнячком на околице, впечатления не производил никакого: один из сотен харьковских домом, построенный на "скорую руку", деревянный, без фасада, без плана, без...без...без... По обстановке в доме было понятно, что живёт это туловище одно, пьянствует и дебоширит на пропалую. Здесь я и решил, пока, остановиться. Хозяин тоже, с позволения сказать , вошёл в дом - очень быстрым шагом, сильно наклонившись вперёд , если бы опустил расставленные в стороны руки, смог бы передвигаться на четырёх опорах, но нет - голова вниз, руки в стоны, от падения мордой об пол спасала только скорость передвижения, по привычке - брязь об лавку и храп. Я осмотрелся, очень хотелось есть, пить и обсохнуть, ничего из еды не видать, дров тоже, судя по состоянию хозяина, спать он будет ещё несколько часов, и слава богу, тоже надо отдохнуть и привести мысли в порядок. Уселся за столом и уставился в засиженное мухами окно. На помощь родственников я не рассчитывал, вспоминая с каким оптимизмом и мать и отец рассказывали о них, невольно вспомнил слова бабушки - кто бы тебе что не рассказывал - раздели на 23.Сходить , конечно, надо, но рассчитывать на них не стоит. Интересно, хозяин проснётся, вспомнит, что сам меня пригласил. Да, узоры на окне многолетние, холодно, "под ложечкой сосёт", надо пройтись посмотреть - может лавка, где поблизости есть. Лавка поблизости оказалась, и очень не плохая. Купив хлеба, колбасы и бутыль вина, отправился назад. Марта что-то жевала во дворе, хозяин храпел. Вытерев стол старой тряпкой, и разложив "пир", растолкал, как выяснилось, довольно молодого человека. Ничуть не удивившись, и даже улыбнувшись, хозяин одним движением переместился за стол. Справедливо рассудив, что то, что находится на его столе в его доме, принадлежит ему, жестом пригласил мне за стол. Стакан вина полностью восстановил человеческий облик и способность трезво мыслить ( абсолютно славянская особенность, главное не пропустить момент, а то ещё пара стаканов и всё, волшебство испаряется). Я тоже выпил "для согреву". Осень выдалась сырая, с заморозками, в доме ещё не начинали топить, если вообще начинали. Хозяин представился, рассуждая, как бы сам с собой, сказал, что звать его Иваном, а раз Марта меня в дом впустила, значит, помог я ему. Разрывая грязными руками белоснежный хлеб, Иван продолжал :

-Звать -то, тебя как? - Яков, - ответил я. - С виду вроде еврей, да ты не бойся, Яшка, мне всё равно, хоть татарин, был бы человек хороший, а ты пока ничего, накормил, опохмелил и с Мартой подружился, она у меня знаешь какая, кого попало в дом не приведёт. В город по делам или так?- продолжал знакомство Иван.

-Хочу дело поискать, заработков каких.

Алкоголь делал своё дело, мы расслабились, разговорились, за окном стемнело, моросил дождик, настроение было ,что ни на есть банное, а у пройдохи Ивана и банька сыскалась. С первого взгляда назвать сие строение баней можно было с пьяну или с дуру. Насобирав дров по всему заброшенному саду, растопили печь и в бане и в доме. Уже почти друзья, мы ввалились в баню, и что тут началось. Краем глаза Иван замечает, что я, как все нормальные евреи обрезан. Новый мой друг начинает пырскать со смеху, бить себя по коленкам, и повторять одно и то же: - Ой, бабоньки, вы только посмотрите, я голый, а Яшка два раза голый, раз сто повторил, зараза, размечтался как он завтра всё расскажет полюбовнице своей , Наталье, гончаровой дочке, бабе во всех смыслах бесстыжей. Даже меня заставил улыбаться, заразно смеётся, и по сей день, чёрт не грамотный.

Как мы спали в ту ночь на печи - молодые, беззаботные, дурные, но абсолютно счастливые. Утром встал я раньше Ивана, опять осмотрелся - теперь у меня есть дом, кобыла и Иван. Беспокойное хозяйство моё остывало без дров, било копытом и ржало во дворе, ворочалось на печи угрожая проснуться. Одевшись, я опять потопал в лавку, купил провианту уже дня на три, без вина, но с табачком. К моему приходу Иван растопил печь и накормил Марту, насобирав по саду дров и яблок. Уселись завтракать. Чем занимается Иван, я так и не понял, понял, только, что ничем конкретным он не занимается, по его же словам, то тем, то сем. Свои планы я Ивану в двух словах рассказал. Внимательно изучив листок с адресами, и ткнув пальцем в один, Иван авторитетно заявил:

-Стоит попробовать только этот, Сумская улица зажиточная, а то, что на Москалёвке забудь, там только тебя о помощи попросят. Хотя и на тот адресок не надейся, ваши, особенно, прихлебателей не любят.

Я оделся, и пошёл искать дом дяди, именно об этом дяде ходили легенды в нашем поселении. Какой-то далёкий родственник матери, он уже давно переехал в Харьков, чем конкретно он занимался, никто не знал, но судили в основном по тем подаркам, которые он иногда на праздники присылал родственникам. Сам факт того, что он, вообще, может посылать подарки, говорил о том, что у него всё хорошо. Топая по осенней подмёрзшей грязи и разглядывая улицы, я не заметно для себя оказался в нужном месте. Каменный двух этажный дом с высокими арочными окнами произвёл на меня неизгладимое впечатление. Постучав в массивную дубовую дверь, стал ждать, но открыли быстро, горничная, молодая не симпатичная девица, грубовато поинтересовалась: "Тебе чего?" - "Я к хозяину, передай, что я Яков сын Ракели". Кивнув, девица исчезла, закрыв за собой дверь. Теперь стоять пришлось дольше, зато рассмотрел дом - красивый, добротный, за окнами просматривались массивные портьеры, о которых всегда мечтала мама. Наконец, выскочила горничная и пригласила пройти в дом. Внутри дом соответствовал внешней солидности: мраморная лестница, высокие потолки, хрустальные люстры, начищенный, до состояния зеркала, паркет, пальмы в кадках - Дворец. Горничная, велев разуться, провела в зал, усадила в кресло, уходя, сказала, что хозяин скоро спустятся. Разглядывая комнату, я поймал себя на мысли, что вот всё мне нравится, но что-то не так. Потом понял, "оляповато", шторы на окнах алые, ковёр у камина зелёный, мебель вся сплошь золотая, картины в таких рамках, что страшно подходить поближе, если упадёт, насмерть зашибёт, изображены на картинах были и натюрморты и портреты. Сидеть в кресле было удобно, но чувствовал я себя дворовым псом, случайно заскочившим в барские покои. Вот сейчас опять войдёт горничная и погодит веником.

Вышел дядя, дома его называли Шлёма Пейсович, как называть его мне пока не знал. Дядя вынырнул из какой-то замаскированной шторами двери, не высокий, круглый, лысоватый, с приятной улыбкой на лице. Одет дядя был по последней тогдашней моде, но впечатление производил такое же как и его дом "оляповато", но дорого, и ещё вот как-то бросалось в глаза - молодиться.

-Здравствуйте, здравствуйте, Яков сын Ракели, как родители, как бабушка, все ли здоровы? С чем ко мне пожаловали? На одном дыхании выпалил Шлёма Пейсович. Понимая, что на первые вопросы отвечать совсем не обязательно , я перешёл к делу.

- Всё благополучно, а я вот в ваш город приехал достойной работы поискать, может к хорошему делу примениться, остановился пока у товарища, а к вам за советом, может, подскажете куда лучше податься, я в вашем городе первый раз.- Я старался говорить спокойно и деловито, специально ввернул про то, что остановился у приятеля, чтобы дядя не подумал, что к нему на постой просится буду. В общем, старался, как мог, произвести хорошее впечатление.

Настроение у дяди было, что ни на есть благодушное. То что племянник у кого-то остановился, расположило дядю к племяннику самым положительным образом, а вчерашняя успешная сделка добавляла радужных красок в настроение Шлёмы Пейсовича. Он позвал горничную, велел подать кофей и сам уселся в кресло напротив меня.

-Что ж, молодой человек, то, что в Харьков приехали, это правильно. У этого города большое будущее, я это давно понял. Если такими темпами будет развиваться строительство, прокладываться железные дороги, будут строиться фабрики и заводы, умному человеку всегда будет, чем заняться. Не мешали бы власти, а то чиновников да комиссий понаплодили, а делом заняться не дают, выборы у них одни в головах. А сами ведь казной крутят, как хотят, недавно, что учудили, ломбард, как благотворительную организацию по бумагам провели. Что творится в городской думе словами не передать.- разговаривая больше для себя, ну и не много на публику, Шлема Пейсович, любовался собой. - Молодёжь, конечно, всё больше в торговле, поработают несколько лет при кучишке, глядишь, и сами уже что-то перепродают, своими лавками обзаводятся.

Я слушал, перспективы роста Харькова не могли не радовать, безобразия в городской думе не могли не огорчать, что делать с этим мне было не совсем понятно. Удалиться решил красиво - первым закончил разговор, откланялся и вежливо ушёл. Уже на выходе, Шлёма Пейсович, между прочим, обмолвился:

- Я погорю со знакомым ювелиром, может удастся пристроить тебя учеником.- Прозвучало это для меня как-то оскорбительно. Топая обратно, и ловя себя на мысли, что иду домой, я , по привычке с детства, разговаривал сам с собой, всегда приятно поговорить с умным человеком, я не обижался на родственника, ведь не рассчитывал же я в самом деле, что Шлёма Пейсович, достанет портмоне и со словами - вам сколько тысяч для начала?- выдаст пачку ассигнаций. Бог знает, через что пришлось пройти дяде, пока из него получилось, то, что получилось, и это полное его право свысока смотреть на потуги начинающих, захочет - поможет, не захочет - не поможет - это как раз, та свобода, которую дают деньги. Свобода выбора, свобода выбора почти во всём. Так что, обижаться нечего, надо думать. Деньги нужны быстро, дома одна надежда на меня. Может, действительно, пошататься по ярмаркам да базарам, пристроиться приказчиком в лавку, а там как повезёт. Ноги сами привели домой, Иван уже поджидал меня.

-Ну, что, отшили родственнички - соплеменники? Да, ты не грусти, пойдём к моим соплеменникам заглянем, глядишь, и полегчает.

Иван сгрёб меня в охапку, и мы пошли по каким-то тёмным закоулкам, я то думал, что направляемся в гости к Ивановым родичам, а Иван привёл меня в шинок. Шинок не сильно отличался от Ивановой хаты: старая развалюха, прокуренная и засаленная, за четырьмя грубыми дубовыми столами сидели полупьяные посетители, пили самогон и закусывали кислыми огурцами. За дальним столом обнаружилось оживление при нашем появлении. Иван радостно закивал и потащил меня за стол.

Друзья Ивана, все как на подбор такие же здоровенные детины, пили вино и играли в карты. На вопрос - где Иван взял этого жидка, Иван спокойно ответил, что это не он, это Марта. На меня все посмотрели с интересом, авторитет Марты и здесь был незыблем. Меня приняли в компанию без вопросов, поставили грязный стакан, и налили какой- то дрянной бормотухи. Пришлось пить, а иначе дружбы не видать. Не внимательно рассматривая Ивановых друзей, я старался думать о своём, но мысли в голову не лезли. Компания обсуждала, пока не понятные мне похождения, весело ржала, и бросала карты. Я стал прислушиваться, между делом подсказывая Ивану ходы, Иван явно не умел играть, из разговоров я понял, что компания не брезгует ни какими заработками: от контрабанды до игры на деньги. Не заметно для себя , я расслабился. Рассказы о том, как вчера трое из сидевших за столом продали какому-то начинающему купчишке ворованный товар, да ещё и гнилой, как потом сбегали от полиции, попались, от полицмейстера откупились тем же товаром, и сейчас представляли как полицмейстер, тому же купчишке этот товар и сбыл, за недорого. Самые интересные рассказы были про контрабанду, возили из белгородской губернии спирт, полицмейстеры дороги перекопают и сами же по окольным дорогам проводят, чтоб спирту халявного поиметь для своих же шинков. Слушать их было интересно, но разогретый бражкой мозг начал судорожно проигрывать варианты. Оглядываясь вокруг , я нервно соображал - хата Ивана ни чем не отличается от сего питейного заведения, завсегдатаи все Ивановы друзья, вино, карты, самогон найти не сложно, местная полиция, за мзду малую, только помогать станет. Раззадоренный, я потащил Ивана домой. Уговаривать долго не пришлось. Быстро подхватив идею, Иван стал строить планы.

- Самогона у соседки в долг возьмём, огурцов да грибков маринованных Наталья притащит, ещё и сама управляться возьмётся, баба она шустрая. Овдовела рано, вот и осталась одна, горемычная, без мужа, без детей. Теперь вот ко мне прикипела, но мне она так, жалко. Это я к тому, что работать будет лучше любой наёмной. - Уже очень деловито закончил Иван. Разгуливая по хате, и представляя, как всё будет, Иван продолжал:

-Сами в баню переберёмся, а народ пойдёт, за такую-то деньгу - выбор не большой.

-Смотри, Иван, как я дальше мыслю. - Вклинился я - Друзей, товарищей у тебя, сдаётся мне, много, в основном народ фартовый, в услугах разных нуждается, кому спрятаться, кому спрятать чего, подпол- то у тебя не маленький. Чего перепродать, можно ведь и этим попробовать, если не боишься.

-Ничего я, Яков, отродясь не боялся, просто не зачем, на выпить да погулять, за компанию перебивался, вот сейчас с тобой вроде бы решился сам чего-то попробовать, а тоже за компанию. Мне Яков главное чтобы прибыльно и не хлопотно, я так понимаю, что всякие расчёты да рутину ты делать будешь, а я так, где помочь. - расставил всё на свои места новоявленный шинкарь.

Полночи я не мог уснуть. Всё не верилось, что так просто получилось, хотя, что там ещё получилось, но тогда казалось, что не может ,не получится. Глядя на тонкий диск луны чуть видный через малюсенькое окно, Яков рассуждал о странностях судьбы. И вот как по разному люди смотрят на то, что имеют. Для Ивана дом, кобыла и отцовы сапоги - это ничего, простая данность, для меня - куча возможностей, для Ивана главное - прибыльно и не хлопотно, для меня - прибыльно, прибыльно и главное - перспективно.

Сказано - сделано. Сколотили из досок, что в сарае пять лет валялись, лавки со столами, Наталья навела порядки, хозяйка оказалась знатная, а главное, что нравилась ей наша затея, ещё больше чем нам самим, у неё свой интерес имелся.

Первые недели две прибыли никакой, одни убытки да долги. Обмывал Иван своё предприятие на широкую ногу, мы с Натальей со своих ног сбились, но когда отшумели, молодцы, стали и платить, кто сколько может, и народ подтянули, пошла игра, игроки приходили разные - и по крупному и по маленькой, с выиграша - процент заведению. Явились и представители власти, мзду обозначили не большую, можно сказать скромную, думается мне из страху перед посетителями, потому как пошёл народ к нам серьёзный. По бескорыстности своей и безалаберности, Иван даже не подозревал скольких "серьёзных" людей он знал и об возможностях своих не подозревал. Когда мы, по новой нашей привычке, садились вечером в бане поговорить о делах насущных, Иван почти всегда находил в памяти знакомца, который мог чем-нибудь быть полезным, а моя задача была уже вытащить из знакомца все выгоды. И пошла у нас коммерция полным ходом. Я уже смог посылать домой деньги, Иван почти перестал пить и носился по городу как угорелый, то на ярмарке, то в торговых рядах, хлопот хватало всем. Научился Иван и в карты играть, это стало заменой водки, только дороже, азартен гад и по сей час. Еле справлялись с Натальей ,когда в азарт входил, и причину придумал, а на кой они мне эти деньги, если я их и проиграть в удовольствие не могу. Часами мог требовать выдать ему сотню на "карманные".

Иван оказался очень не глупым и смекалистым, только совсем не образованным, читал с трудом, писать, кажется ,вовсе не умел, зато как слушал. Мог пытать меня вопросами по истории ночь напролёт, и ведь знает, что вставать до зари, а если в азарт вошёл и чего понять хочет, так не остановишь. Поначалу очень историей еврейского народа интересовался, всё никак понять не мог, почему так получилось ,что нет у целого народа земли своей. Объяснять я ему старался коротко, но иногда беседы и под утро заканчивались.

-Знаешь, Вань в двух словах не расскажешь, почему же так получилось, получилось, как получилось. Но я попробую, сложилось так, что ещё четыре тысячи лет назад основали себе евреи государство и города построили , по вере своей и обычаям. И цари свои были, вот, например, царь Давид и сын его Соломон, ещё за тысячу лет до рождества Христова, сделали Иудею сильнейшим государством и город Иерусалим подняли, но постоянно государство это кто-то завоёвывал, то Ассирия, то Вавилон, потом у Вавилона Римская империя. Римляне дальше всех пошли , не просто завоевали, а переименовали Иудею в Палестину, чтобы вообще из памяти людской стереть. Палестина тоже переходила от завоевателя к завоевателю, то в Византийскую империю входила, то вот сейчас в Османскую. Евреев становилось всё меньше и меньше, Палестину почти всю заселили арабы, но еврейское население полностью никогда не покидало исторической родины, просто жить там без своих законов и веры невозможно, вот и рассеялся народ по всей земле, но надежды не теряет на возвращение в Землю Обетованную.

-Да, с Украиной не лучше, вечно у нас хозяева есть.- Резонно заметил Иван. - То татары, то ляхи. Теперь вот под Москвой ходим, разве что не разбежались, хотя бегали многие, только хохол вечно приспособится, потому видать и дружба меж нами крепкая, что вам приспосабливаться, не привыкать, что нам.

На разные темы беседовали мы на сон грядущий, и как-то спокойно и мирно, не без того чтобы поспорить, спорить Иван любил, на всё у него было "особое мнение". Но только в вопросах ему близких и понятных, в остальном признавал право на истину за образованием.

Шинок наш процветал, Ивана все хвалили за то, что нанял жидка в управляющие, мы внимания не обращали, "на чужой роток не накинешь платок", жили дружно, зарабатывали много. И вот, как-то в случайно выпавший спокойный вечер, разговорились мы с Иваном о будущем.

-И как ты Вань себя через время видишь? - как бы невзначай спросил я.

-Если ты про женитьбу, то беги, могу и убить, надоели мне эти разговоры, - на лице Ивана проступила зубная боль.

- А что так Вань? - решил я поразвлечься, перед серьёзным разговором.

-Ну, хоть ты дурака- то не валяй,- жалобно попросил Иван.- На ком жениться, на Наталье, дура ведь дурой, кроме как о замужестве и думать ни о чём не может, вон решила, что если она мне хозяйкой себя покажет, да в рот мне заглядывать станет - ты, Ваня, самый умный, ты ,Ваня, самый красивый, я за тобой и в огонь и в воду - так всё - я уже, и под венец с ней побегу. На коси, выкуси - и не подумаю, - скрутив в сторону печки смачную дулю, Иван нахмурился и надулся.

-А какую же жену ты себе на мечтал, позволь поинтересоваться. - Продолжал я.

-Не знаю, была у меня одна вот давеча, красивая, из благородных, но утомила меня страшно, всё жаловалась, что я "обращения не понимаю" - Иван презабавно так скривился - то желания её не угадываю, то беседу на высокую тему не поддерживаю. Тьфу, кукла. Сейчас вот думаю, что, наверное, бабе лучше вовсе без мозгов, чем, когда их чуть-чуть, когда мозгов хоть не много, баба ещё большей дурой становиться. Не замечал? С надеждой в голосе спросил Иван. - Замечал, замечал. - Коротко ответив, я решил закончить бессмысленный разговор. - Слушай сюда, Иван, есть у меня к тебе дело, разговор серьёзный, он меня давно мучает, всё случая не выпадало нам с тобой обстоятельно поговорить.

-Начинай уже, а то страху то, страху навёл. - ещё не воспринимая меня всерьёз, балагурил Иван, - раз не про женитьбу, то валяй, рассказывай.

- Про женитьбу - это мы потом с тобой поговорим, тоже тема серьёзная. Сейчас о деле, капитал у нас тобой, Иван, собрался не маленький, надо решать, как дальше с ним быть, речь идёт о ста тысячах серебром, тут я уже сам не могу решать. - Что тут началось - вы бы видели, вы бы умерли.

-Сколько тысяч? Ох, ё... ,правда? И ты молчал?! И что, всё это мы здесь, дома, как? - и так ещё пять минут - Иван захлёбывался от восторга, подпрыгивал, обнимал меня, и что- то не внятно повторял. Когда первый восторг прошёл, я попытался объяснить разгорячённому компаньону, что тратить и проигрывать эти деньги он не будет, что поговорить я с ним, как раз собирался, о том, как их , поумнее вложить.

-Ты пойми, Иван, можно, конечно, сейчас скупить все лавки в шубном ряду, магазин открыть красивый на Сумской, но это мне не интересно, подумываю, вот, о большом деле, а как известно, все большие дела, у нас связанны с казной. Не попробовать ли нам с тобой, Ваня, получить большой контракт с городской думой. - Объяснял я Ивану наши перспективы.

-Ну, ты даёшь, в миллионщики метишь, Яков сын Моисея! Так я с тобой. Мне без тебя этих денег - на неделю, и чтоб ещё хватило, а с тобой не соскучишься, смотри какие фортеля выбрасываешь, только зачем тебе я ? Тут от меня пользы никакой - в думе не был ни разу, у губернатора не принят, происхождения что ни наесть низкого, практической пользы не имею за отсутствием образования. Я и сейчас не понимаю, как ты такие деньжищи смог из ничего сколотить. - Иван был как всегда конкретен.

- Не прибедняйся, без тебя тоже ничего бы не получилось, легко вертеть деньгами, когда у тебя за спиной Ивановы кулаки. Я ведь деньги с шинка частенько на базарах прокручивал - там куплю подешевле, там продам подороже, и не лишился я этих денег только потому, что знают все, что деньги это и твои тоже. Давал под процент, фартовому люду помогал, тебе не говорил, чтоб не проиграл, - отчитался я перед Иваном.

-Начали вместе и дальше пойдём вместе, мне уже и сейчас без тебя, Вань, не обойтись. Смотри, как оно получается, деньги то у нас есть, а вот репутация сплошь бандитская, чтобы сунуться в городскую думу ,надобны документы законные, счета в банке, контора официальная. Вот и расскажи мне про Мотю, который частенько к нам захаживает. Что ты о нём знаешь и , вообще, что за человек? - подчёркнуто деловито приступил я к новому делу.

-Презабавный такой человечешко, я его давно знаю, близко не сходились, больно разные мы с ним и с виду и по нутру. Только нам-то он на что сдался, Яков, он весь в долгах, как сучка в блохах. Сюда ходит водки попить, да в долг набраться, в долг берёт под бешенный процент, чтоб за другие долги рассчитаться. Его старинные мои друзья привели, сказали только, что говорливый без меры, а так безобидный, вот и остался. То в карты поиграть, то водки попить. Дел с ним никто не имел, он всё про большую коммерцию всем агитацию разводил, а ты наших знаешь, посмеялись над прожектёром и вообще перестали в серьёз воспринимать. Ну, а как узнали про дела его настоящие, так и в карты играют, только если деньги вперёд. Так на что он тебе сдался, признавайся, а то интересничаешь, как институтка.

-Он нам полезен может быть, надо узнать , правда, что контора у него есть, экипаж, бумаги все по форме выправлены и, если так, то поработаем мы вместе с ним. Кто-то же должен в думу ходить, бумажной волокитой заниматься, нам с тобой некогда будет. Вот и возьмём в партнёры временно, а там посмотрим, как карта ляжет. Ты его завтра к нам в гости пригласи, на разговор серьёзный. - На том и порешили.

В ту ночь заснуть долго не могли, поговорили не много, Иван ещё поудивлялся тому ,что в такой короткий срок удалось сколотить такой капитал ( с момента знакомства нашего прошло почти два года ), и не прошли, а пролетели, мы их и сами не заметили. Жили всё в той же бане, носили всё ту же одежду, вот, постель нам Наталья постелила белую, да пару портков новых справила.

Утром проснулся я рано, а Ивана уже не было, Наталья сказала, что пронёсся как ураган, ничего не сказавши. "Застоялся конь ретивый", пронеслось у меня в голове, а ведь и, правда, заскучал мой Иван, когда дела наши в гору пошли, тогда-то я и понял, что компаньон он мне на веки, ему, как и мне - важен процесс, важно с кем, а не сколько. Мне с ним легко, ему не нужны деньги, чтобы "диван, пуще прежнего дивана", "должность, пуще прежней должности". Я пока, правда, не понял, зачем они ему вообще, остановился на версии "за компанию". Прервал мои размышления взмылиный Иван. Принёс новости:

-Мотька будет вечером, я к нему пацанёнка отправил. А про самого Мотю людей поспрашал, ничего не объяснял, еле отвертелся, народ сильно удивляется, но рассказали. Батюшка его, пока умом не тронулся и в церковь не подался, был цеховым, обувь шил, но на каком-то государственном заказе погорел, для армии сапоги пошил ( дрянные надо сказать сапоги), но это уже потом выяснилось, а так ему просто денег не заплатили, дело было когда вояки у нас ещё в силе были. Вот тогда случай был: ехало наше городское начальство с утра пораньше на службу, а тогдашний голова жил около Благовещенского собора, и чтобы, значит, на службу попасть, надобно ему было по мосту проехать, через Лопань, в Думу нашу многогрешную. Подъезжает, а моста то и нет. Вчера ещё был, сегодня нет, еле-еле объездными путями до места службы добрался, запросы давай рассылать, и в губернскую управу и к полицмейстерам - никто ничего не знает. Три дня икали, нашли. Выяснилось, что наши доблестные казачки мост на ясла разобрали, к ним, видишь ли, генерал с ревизией пожаловали. А средства на оборудование ясел три раза выделялись, только не до того было. Вот и присмотрели они новенький мост деревянный - в одну ночь и управились. А ты с этим городом в коммерцию поиграть решил, ой, рискуем, брат, рискуем. Но чем чёрт не шутит, когда бог спит. Ага, про Мотьку, так вот папинька пока в силе был, дал единственному сыну образование, и хотел же как лучше, а вышло по нашему, по-русски, горе от ума. Сын когда дела папинькины принял, и без того пошатнувшиеся, повел дело по-европейски. Набрался кредитов, наделал долгов, теперь вот заказчиков ищет, заниматься готов всем на свете, только пока, окромя нас, дураков не сыскалось, с ним делами заниматься.

Я внимательно слушал доклад Ивана, а тот, переводя дыхание, продолжал в набранном темпе:

-Всем нашим долги платит не аккуратно, но платит. Говорят только из одного страху, если бы по совести, так, наверное, и не платил бы. Есть жена и дочка, но до женского полу охоч, дамочки его не жалуют, пользует всё больше продажных, но если перепадает не разборчивая, то не отказывается. До денег жаден, но на себя не жалеет - одеться любит хорошо, не очень получается, фигурой не казист, росточку не высокого, пузцо отрастил, но молодится. Годов ему под пятьдесят, может сорок семь или даже сорок шесть, никто не помнит, в общем, не молодой уже. Дом есть, экипаж английской работы, контора, только заложено всё и перезаложено семь раз. Вот чего узнать удалось, а там смотри, ты у нас голова. - Переводя дыхание и запивая свою огромную речь квасом, Иван от усталости не сел, а свалился на лавку. Теперь был мой черёд рассказывать:

-Где-то так я и думал, полностью подходящий для нас компаньон. Сегодня и поговорим. Мне отлучиться надо, попроси Наталью всё здесь прибрать, стол накрыть, как для дорого гостя, а сама пусть вечером здесь не крутится, посидим, поужинаем втроём. Отправляйся спать. - Скомандовал я, и отправился по своим делам. К вечеру прибыл Мотя, весь красивый, чисто выбритый и надушенный, я его трезвым почти не видал, он к нам за тем и приходил, чтоб напиться. Первое моё впечатление было вполне приятным - видно, что воспитанный и, при надобности, вести себя правильно умеет. Разговор повел на общие темы, первым интересоваться не стал, виду, что ему интересно, не подал. Хотя с того момента , как шкет передал ему приглашение, только о том и думал. Угадать, зачем он понадобился Ивану и Якову, было невозможно, но интересно, до чёртиков. Мотя при всех его недостатках, был не туп, и понимал, что ухо надо держать востро. Он вообще считал себя человеком умным и практичным, просто - "он опережал своё время и родился не в той стране, потому его и не понимают, потому ему так сложно прорываться в этом отсталом городе одному". Здесь, как ни странно, мнения Якова и Моти полностью совпадали, не совпадали они у них только в деталях и в отношении к самой проблеме. Если Мотя, искренне считал, что деньги, вечно идут не в те руки, то Яков был противоположного мнения, деньги всегда в тех руках, которые умеют с ними обращаться. Если Мотя был уверен, что он точно знает что надо делать с деньгами, то для Якова, это было самым сложным и ответственным моментом, поэтому Яков никогда точно не знал, как и куда вкладывать, думал всегда очень долго. Если Мотя настаивал на европейском ведении дел, то Яков настаивал на европейском ведении дел, но только в Европе. Полностью соглашался с тем, что городишко то отсталый, какое "европейское ведение дел". Пока беседа велась ни о чём, Иван стоял у окна и взглядом провожал, удаляющуюся фигуру Натальи. Что-то Ивану показалось необычным, но вот что он не успел понять, его внимание привлёк Яков, который ,наконец-то, перешёл к делу. Иван отвернулся от окна и стал внимательно слушать, для него план Якова был такой же неожиданностью, как и для Моти.

-Я, собственно, вот зачем вас пригласил, Матвей батькович, мы с Иваном хотим дело наше расширять, для этого нам понадобиться компаньон, и если вам интересно, то мы бы могли обсудить детали дела. - Ну, очень серьёзно проговорил я. Лицо Моти просияло, но он старательно контролировал эмоции. Потом по тому же лицу легко можно было прочитать и испуг и тщеславную гордость, как себя повести в данной ситуации Мотя не знал, поэтому взял время и попытался успокоиться. Соглашаться сразу нельзя ни на что - это Мотя усвоил давно. Но и спугнуть удачу не хотелось, "надо подробно всё расспрашивать, а там, глядишь, и соображу, что они надумали, точно ведь за простака меня держат. А, не так- то прост Матвей батькович, как вы решили, господа хорошие, раз я вам понадобился, значит и я из вас много пользы поиметь должен", абсолютно резонно подумал про себя Мотя. -План мой пока не ясен мне самому,- продолжал Яков, но мыслю так: если есть желание делать что-то большое, что может одним рывком вывести нас совсем на иные высоты, то надобно нам дела делать с городской управой, вот где деньги настоящие и дела большие. Вы, Матвей батьковыч, в думу вхожи, какой- никакой опыт имеете, знакомства, опять же контора, бумаги. Предлагаю вам стать нашим официальным представителем. Мы с Иваном высовываться не будем, не для нас это, а вы человек публичный. Вам не привыкать.

Что творилось в душе Моти передать словами невозможно: и радость и гордость, деловитость отпечаталась даже на затылке, но виду всё ещё не подавал, молодец, держался изо всех сил, наконец-то его оценили.

-Слышал я недавно, что дума наша решила водопровод в городе провести, своих средств у них, как всегда, нет, будут искать предпринимателей готовых вложить в это деньги на правах концессии, - выложив долгожданную суть дела, я ждал реакции присутствующих.

Мотя обалдел, такого большого дела он и ожидать, не смел, даже в самых своих смелых мечтах. То, что Яков человек серьёзный, он понял, но масштабы оценил только сейчас.

Иван улыбался - " Вот к чему были эти недавние разговоры про Рим, в котором водопровод был ещё до рождества Христова. Про римские бани. Приехали. Яшка умом тронулся - римским императором стать желает - водопровод ему подавай, центурион хренов, или как он там вчера ругался: - гладиатор, сенатор, император, тьфу, зараза итальянская." Иван перевёл взгляд на Мотю, ой, как же поменялся человек: крылья расправил, вот он входит в здание городской управы, и не как обычно, а по важному делу, а вот он в клубе рассказывает как он устал. Как его утомили и глупость властей, и бездельники рабочие и прочие, и прочие, и прочие...

Нарушил молчание Мотя, веско и серьёзно начал он свою речь:

-Что ж, Яков Моисеевич, вы дело говорите, здесь и думать нечего я согласен. Всё что от меня потребуется и будет в моих силах, готов делать с превеликим удовольствием. Я работы никогда не боялся, вас знаю как человека делового, наслышан о ваших оборутках - удача на вашей стороне. Один только вопрос - а капитал для такого серьёзного дела имеется? Если я правильно вас понял. То с моей стороны, только бумаги надобны, так у меня всё здесь чисто, как в аптеке. - Услышав в ответ, что капитал имеется, Мотя разом успокоился. Иван, чтобы не разоржаться прямо в лицо Моте, предложил выпить за удачное начало переговоров. Сели за стол, ели и пили не долго, за столом говорил в основном Мотя. Рассказывал нелепые истории из жизни наших городских властей:

- А, слыхали вы, про то, как биржу строили, это похлеще чем Собор Благовещенский, его почти закончили, ко времени ,когда тот в один день упал, а здесь, сваи в болото заколачива, с год, если не больше, на сто пятьдесят тысяч рубликов вколотили, идиоты, сколько притом разворовали не ведомо, только потом взяли землёй всё засыпали, и на том про биржу и позабыли. Вот так наши делами занимаются, государственными. Вот может водопровод у города только и будет, потому что не власти наши его будут строить. - Уже полностью освоившись в новой роли, вещал Мотя.

Просидели не долго, Мотя засобирался домой, Иван пошёл его провожать и опять наткнулся на Наталью, тоже подозрение промелькнуло в голове, но разобраться снова не получилось, Наталья как-то в раз потерялась в доме, а тут еще позвал Яков. Между двух вопросов интересовавших Ивана, естественно, победила работа. Решил, что до завтра Наталья никуда не денется, отправился к Якову в баню.

-Да, это ты казисто придумал - Ванька и Яшка - водопроводчики! - проговорил Иван, вваливаясь в баню, в которой они по сей день жили.

-А что тебя удивляет? Шинкарём быть подпольным тебе не удивительно, а водопроводчиком удивительно! Живёшь в русской бане, а теперь будешь жить в римской! - ответил Яков.

- Это-то ладно, не курляндской, и слава богу. Ты мне скажи, что ты с Мотькой дальше собираешься, ведь не всю же жизнь нам с ним компаньонами быть, я не выдержу. Он меня бесит. - Прорычал Иван. - И ты меня удивил, я от тебя мог ожидать, ну, ювелирный салон, контору нотариальную, ты, бац, водопровод. - Это ты по расхожему мнению, если еврей, то или доктор или нотариус, в крайнем случае, ювелир. Нет, Вань, я решил использовать все возможности этого города. Невежество, конечно , дикое, но деньги-то есть, и то, по сравнению с Москвой или Питером, так, копейки. Сейчас главное - это правильный контракт составить, контракт, Ваня, самое главное, надёжных юристов я уже нашёл, с нашей властью знакомых, остальное осилим, будешь ты у меня главным строителем. - Успокоил я Ивана и по поводу Моти:

-Не всю жизнь мы с Мотей работать будем, да кому он нужен, посмотрим ,как пойдёт дело, там балласт и сбросим, тем более , что я правду сказал, нам действительно нужен человечек по присутственным местам ходить, ты ведь этого делать не будешь? - Иван брезгливо поморщился. - Вот и я тоже, а если у него получится, если исправно будет делать то, что от него требуется, то и пусть до поры, до времени щёки раздувает.

Утором Иван решил окончательно разобраться с Натальей. Оказалось, что сделать это не просто, Наталья продолжала теряться. Наконец, была поймана за печкой и насильно усажена за стол.

- Рассказывай, что случилось, где и почему? - игриво начал Иван.

Перепуганная на смерть женщина, что-то мямлила себе под нос, пыталась под любым предлогом убежать из комнаты, потом расплакалась, и сквозь рыдания и всхлипывания Иван всё - таки смог разобрать причину её странного поведения. Наталья беременная - громом и молнией поразила новость Ивана. То что ребёнок от него ,Иван не сомневался. А вот что теперь делать, было не понятно. Пробыв в остолбенении минут пять, Иван смог говорить:

- Чего пряталась, чего сразу не сказала? - Спокойно и даже ласково спросил Иван. Наталья пояснила, что боялась, боялась, что рожать запретит, к повитухе отправит, а сейчас поздно, пятый месяц уже.

-Рожать я тебе, запретить не могу, но и жениться не стану. Дитя признаю, живите, ты здесь всё равно на правах хозяйки. Дура, что сказать боялась, я не против.

Посмотрев на улыбающуюся, зарюмзанную Наталью с какой-то не объяснимой нежностью, Иван резко встал и вышел. Жалость, благодарность и главное - чувство вины, гнали Ивана подальше от Натальи. Все эти чувства хороши когда ты любишь, тогда любую вину можно искупить, а так одна мука. А Наталью Иван и не любил никогда, так, привычка, удобно, всегда под рукой. И роди она ему хоть троих детей, женой она бы не стала. " Надо купить ей что-нибудь", - промелькнуло у Ивана в голове.

Непростое утро выдалось и у Моти. Не сомкнув глаз за всю ночь, Мотя проигрывал варианты. То, что Яков всё про его денежное положение разузнал, это понятно. То, что наличных денег ему не дадут, во всяком случае , не сейчас и не много, это тоже понятно. Часть долгов они будут вынуждены оплатить, это точно, и это уже не плохо. В его положении, кто бы что ни делал - всё не плохо, но как повести себя так, чтобы и по контракту своей доли прибыли не прохлопать, и без ничего не остаться, и самое главное - сейчас не много наличными выманить. Не придумав ничего конкретного, и справедливо решив, что будет разбираться "по ходу пьесы", Мотя оделся и отправился в думу - репетировать свою будущую карьеру. Он часто так делал, приезжал и расхаживал промеж людей, слушал, иногда даже поддерживал разговор. В результате, был у всех на виду и знал все местные сплетни. Побродив по улицам , Иван вернулся домой, нашёл меня и рассказа про Наталью. Ситуация с Натальей мне сильно не нравилась. Но воспитывать его сейчас не хотелось, а осуждал я его только за то, что позволил бабе забеременеть, а ведь уже не пацан зелёный. И вот что теперь, это ведь не просто баба, а Наталья. И не выгонишь, и не женишься, и от ребёнка не откажешься. Ладно, лижбы делу не помеха, а дети это хорошо. А, может ему жениться, неее, у него большое будущее, Наталья здесь точно не причём. Все эти мысли стрелой пронеслись у меня в голове.

Иван сидел напротив растерянный и печальный. Хоть голова моя и была занята другим, но ничего не поделаешь, надо разговаривать.

-Вань, что получилось, то получилось, что теперь уже. Жалеть не о чем, пусть рожает, без содержания ты их не бросишь, пусть тут живут, мальца выучим. Наталье твоей только того и надо было, она, конечно, надеялась, что женишься, но ты подумай хорошенько. Если решишься, я поддержу, если не решишься, то тоже поддержу. Наталья баба хорошая, душевная, но уж больно проста и глупа, счастья она тебе не принесёт. Такое моё мнение. Вины здесь твоей нет, на такую жизнь с тобой она сама согласилась, а требовать от тебя теперь благородного поступка глупо, когда оба, не благородно прелюбодействовали, столько лет. Она лучше всех знала, что ты на ней не женишься, а всё равно жила с тобой, и рожать надумала. Одно скажу, ребёнок этот - счастье Натальено, тобою ей подаренное. Тебя ей не видать, как собственных ушей, за другого нормального ей не светит выйти, не, баба она хорошая, но уж больно потасканная, жизнью битая, ещё и тебя любит, как кошка. Так, что ребёнок этот для неё смыслом жизни станет, тебя заменит. Вот, одно доброе дело считай, ты уже сделал, а там глядишь сын родится, помощь на старости лет. - И как- то не к месту хихикнув, я замолчал.

Из всей пространной речи, Иван ухватился за то, что он Наталью не бросает, всё остаётся, как было, и то место где я про смысл жизни говорил. Сделка с совестью состоялась, Иван распрямил плечи и даже предложил выпить. Уселись за стол, Наталью звать не стали, сами справились. Под бутылку вина продолжили тему.

-А вот, ты Яков, смог бы бабу с ребёнком бросить? - спросил задумчиво Иван.

- Смог бы, Вань, смог бы. Я тебе сейчас попробую объяснить, как я себе пока мыслю. Я друга бросит не смог бы, а женщина или мужчина мне всё равно. Жён найти можно хоть десяток, полюбовниц и того больше. И все эти жёны и полюбовницы, будут норовить тебе детей нарожать. А вот друга, днём с огнём не сыщешь, и если мне повезёт, чтобы жена стала мне другом, то не то чтобы не брошу, а буду бояться потерять. Справедливости ради, надо сказать, что такое я видел только раз в жизни. -Ты хочешь сказать, что пока любимая женщина не станет тебе другом, ты не женишься? - Не понял Иван.

-Я боюсь, что пока она не станет мне другом, она не станет любимой женщиной. А это очень большое требование к женщине, почти невозможное. Мои дед с бабушкой, они друзья закадычные, им вдвоем интереснее, чем со всеми друзьями и родственниками вместе взятыми. Вот и я хочу, чтобы рядом был человек, которому хотелось бы всё рассказать, без совета, которого не хотелось бы ничего делать. Но с этим водопроводом, чувствую, я и на ком попало жениться, не успею.

Даже беглого взгляда хватило Якову, чтобы понять, что он наделал. Настроение у его Ивана было самое подходящее, чтобы все его слова попали в точку. Теперь Иван точно знал, чего он хочет от женщин.

-Ай ,ай, ай, ты чего, Вань, ни Ваню в юбке, ни Яшу в платье, нам не найти. - И кривляя из себя дивицу, я треснул Ивана ложкой по башке.

И вот работа над проектом "водопровод" началась. В доме постоянно толклись толпы народа. Шинок пока пришлось прикрыть. Хорошо, что Наталья привела в порядок дом, не стыдно было людей приводить. Не со всеми встречались в доме, с инженером, санитарным врачом и всякими думскими из комиссий, приходилось встречаться и в приличных ресторанах. Здесь расцветал Мотя. Он был в этом у нас "главным". Консультировал, как одеться, как себя вести, что заказывать. Я потешался, Иван поклялся, по истечении сего дела , утопить Мотю у нас в отхожем месте. Дело в том, что Иван, не смотря на все наши доходы, так не сменил отцовских сапог. Заставить его надеть или обуть то, что ему не нравилось, не представлялось возможным. Но нам всё -таки удалось сменить гардеробы. Иван оказался просто красавцем. Стриженные чёрные волосы открыли красивое, правильное лицо, раскосые карие глаза смотрели угрожающе, из под чёрных, густых бровей. Тонкий, но большой нос придавал аристократичности ( не пойми где и взявшейся). В английском костюме и туфлях ручной работы, стройная фигура Ивана бросалась в глаза, в общем, выглядел Иван мечтой всех женщин мира. Со мной дело обстояло хуже, но и не совсем плохо. Тогда я был ещё худым, но стройным не был никогда, исправлял дело костюм, если Ивана он подчёркивал, то мне он добавлял в плечах и выравнивал мою худорбу , в остальном, я был самым обыкновенным. Завершал нашу компанию Мотя. Вцепившись в меня клещами, он таки выманил денег. Тут же все просадил на новый гардероб, походы по ресторациям, и даже успел съездить на курорт. Загорелый и поднабравший весу, Мотя уже не ходил, а прохаживался, не опаздывал - а задерживался, не пил горькую - а вел переговоры.

Дело двигалось довольно успешно, препятствий в думе, как и ожидалось, мы не встретили. Контракт был подписан, условия самые выгодные. Мы со своей стороны обязались в три года обеспечить водопровод, город выделить землю и Карповский источник, и всячески нам способствовать. А по истечению пятидесяти лет водопровод переходит в собственность города, а пока, мы его строим, нам и прибыль, за вычетом налогов. Всё предприятие оценили в триста тысяч рублей. Я посчитал, что это нам по силам, там заработаем, там у людей фартовых одолжим.

И работа пошла. Контроль за стройкой был поручен Ивану. Иван был просто счастлив, носился туда сюда, орал и крыл матом и похоже, только благодаря этому , что-то продвигалось. Но больше всего на стройке Ивану нравилось встречаться с инженером . Он расспрашивал его обо всём, записался к нему в ученики, и , старательно, как заправский студент осваивал азы инженерии, как он сам это называл. Инженеру Иван импонировал, он сразу оценил смекалку Ивана. Работать с таким начальником стройки было легко и приятно.

Нам пришлось переехать, оставаться в старой Ивановой хате было не престижно, как утверждал Мотя, и не солидно. Наталья вернула шинок, но только уже в виде харчевни, так что не мы её содержали, а ещё и она нам прибыль приносила. А мы вихрем ворвались в новую жизнь.

На новой квартире, я из одной комнаты сообразил себе кабинет, там и ночевал на диване. Были у нас и спальни, только туда и не входил никто. Иван расположился в гостиной, у камина - вечно промокший и грязный, приезжая со стройки, падал на кресле и разговаривал со мной через открытые двери, потом перетягивал затёкшее тело на диван, там и засыпал.

Всё изменилось в тот ясный летний день, когда инженер прибыл на стройку в сопровождении жены. Иван, только что выругавшись таким матом, что видавшие виды рабочие, присели, предпринял очередную попытку выбраться из канавы, в которую свалился, неудачно наступив на край доски. На дне канавы, по закону подлости, стояла жидкая грязь, и измерив её густоту мордой, и похоже даже попробовав на вкус, "хозяин стройки", цепляясь за сползающие края канавы, с грацией бегемота, устраивал грязевой фонтан с музыкой. Помочь ему никто не решался - вбросит в яму, и не перекрестится. Наконец, Иван справился с неукротимым украинским чернозёмом и выбрался. Дружный регот рабочих, доводил Ивана до бешенства, только он пытался открыть рот, жирная вязкая грязь растекалась по зубам. Неожиданно пришла помощь, кто-то подал тряпку, Иван протёр лицо и прозрел - перед ним красавица, а в руке батистовый платок. Весёлый голос инженера прокомментировал:

-Теперь ты, Вань, точно знаешь стройку изнутри.

- Теперь он точно знает, как городу нужен водопровод - под играл женский голос.

- Подсуетились рабочие, принесли ведро воды и полотенец. Извинившись перед инженером и его женой, Иван удалился в сарай, и, переодевшись в чью-то робу, вышел знакомиться официально. Молодая жена инженера, Анжелика, в полном смысле этого слова ослепила Ивана - он щурился ,отворачивался, дико стеснялся своего вида, пучил глаза, потом опять щурился. С трудом взяв себя в руки, стал напускать на себя равнодушный вид. Инженер с женой, мило улыбаясь, решили покинуть стройку, и договорились встретиться завтра. Садясь в двуколку, Анжелика обернулась и игривым, но оценивающим взглядом окинула фигуру Ивана. Посмотреть было на что - роба, которую впопыхах нацепил Иван, была на три размера мала, зато как подчёркивала фигуру, взъерошенные волосы, горящие глаза. " Природа во всём своём великолепии", подумала Анжелика и кокетливо уселась рядом с мужем.

Стремглав, понёсшись домой, Иван поймал меня на пороге:

-Стой, Яков, стой, поговорить надо. - Прокричал Иван, проносясь в ванную.

-Что- то случилось? Что-то на стройке? Ты чего такой чистый? - Забеспокоился я.

-Всё с твоей стройкой хорошо, мне спросить надо, постой, пожалуйста, очень надо, я сейчас. Да когда ж я его дострою, водопровод этот, будь он не ладен. Где вода? Грязь везде, ты не поверишь - везде. - И указывая на места предполагаемого загрязнения, Иван скрылся за дверью.

Я не очень спешил, настроение Ивана мне понравилось, решил остаться. Через несколько минут появился возмутитель спокойствия, обёрнутый в простынь, чистый и довольный.

- Спрашивай, а то крику-то ,крику. - Любопытно ускорил события я. - --------Спрашиваю. - ответил Иван. - Сегодня на стройку приезжал инженер с женой, расскажи мне о ней. - Что, понравилась? Ты поосторожнее, девица она не простая, шансов у тебя никаких. - Просто - расскажи. -Настойчиво, практически потребовал Иван.

-Вань, во-первых - она жена инженера, во-вторых - инженер нам нужен, в- третьих, я тебя прошу, успокойся.

-Во-первых, я абсолютно спокоен, во-вторых, никто твоего инженера обижать не собирается, в-третьих, я сам уже как два инженера, с этой стройкой. - Нагло передразнивая, ответил новоявленный инженер в мокрой простыне.

-Упаси нас всех бог от таких инженеров. - Засмеялся я , сдёргивая с Ивана простыню. Иван нахмурился, опять завернулся и вопросительно уставился на меня.

-Ладно, ладно, Казанова - сдался я - только я тебя прошу, девок, что ли мало, на дурноляповке , у тебя вон одна уже на сносях, а ты всё туда же.

- Рассказывай, не доводи до греха, убью ведь. - Настаивал Иван.

-Она из хорошей, еврейской семьи, выросла в Чернигове, училась в Харькове, говорит на иностранных языках, на трёх, по-моему, очень прогрессивных взглядов, политикой интересуется. Беседу на любую тему развить может, язвительная дамочка, я таких не люблю. Очень самостоятельная, свободных нравов и высказываний, как он её терпит, ума не приложу. Договорится она, пожалуй. Внешности яркой, да ты и сам видел.

Иван молчал, замолчал и я. Всё сказанное полностью соответствовало тому, что Иван и сам себе успел нарисовать. Эх, завтра он устроит ей экскурсию по стройке, предстанет перед ней во всей красе.

Мечтательное выражение лица Вани ничего хорошего для стройки не предвещало. Надо искать либо нового инженера, либо нового компаньона, разговаривать было не с кем, Иван витал в облаках, выбирая новые штаны на завтра. Ничего другого не оставалось - надо идти за водкой.

Организовав стол у камина, выставив бутылку водки, икры осетровой и огурцов кислых, пригласил горе-мечтателя отобедать. Выслушав, во всех красках, рассказ о борьбе Ивана с канавой, и даже понаблюдав несколько пируэтов в "натуре", я расспросил Ивана о делах на стройке, и убедившись в очередной раз, что планировать в строительных делах ,решительно, ничего нельзя, приложился к водочке по-русски. Говорил, в основном, я, Иван, в основном, не слушал. Но нам обоим было интересно. - Если бы ты только знал, как надоели мне эти чинуши - тридцать одно заседание по водопроводу, чёрт их побери, тридцать одно. Это ещё хорошо Мотю хлебом не корми, дай по заседать, но подготовить его надо, он же дятел. Его ж наизусть выучивать всё заставляю, а то от себя такое плетёт, что мне во век не расхлебать. Ух, дурак, ну, дурак. А эти их бесконечные требования - полмиллиона вёдер воды в сутки, тысячу ведер каждому абоненту, бесплатные колонки по пути всего водопровода, я посмотрю, сколько их бесплатных в конце концессии будет, когда водопровод к городу отойдёт.

-Да, ладно, Яш, осилим, выгодно ведь. Ты мне ещё чего рассказать не хочешь, из планов твоих, а то опять огорошишь, как нынче с водопроводом. Что я всё последним узнаю, как та жена.

-Планы есть, и даже уже что-то там делается, мы с тобой скоро миллионщиками будем, точно тебе говорю.- Разговаривал я уже очень медленно.

Выпили. Закуска кончилась, позвали Наталью - не пришла, никто не пришёл. Вспомнили, что не дома, стали вспоминать жизнь в бане. Здесь я решил, что наступил удачный момент и опять завёл разговор об инженере. Ни к чему хорошему это не привело, Иван стал хлыстать водку с горла, и разгорячившись, стал не цензурно объяснять мне, что нет такой бабы, которую он бы не смог совратить. В доказательство стал перечислять все свои победы над доброй половиной женского населения Харькова, которое и по сей час плачет и рыдает по единственному и неповторимому. Развил по этому поводу целую теорию:

-Мужик то перевёлся, таких, как мы с тобой, единицы, остальные что? Кто спился, кто от рождения урод, и по нутру своему, и по внешности. Ты глянь вокруг - красноречиво обводя комнату рукой, только уже очень медленно, Иван поднял на меня мутные свои очи и продолжил. - Нет ведь, никого, быдло одно, пьяное и необразованное, вот бабы и страдают. И получается, что на одного нормального мужика по десять баб приходится, не, даже по двадцать.

- Ты всех спасать будешь, Вань, от одиночества и тоски?

- Не, на кой мне все? Мне одна нужна, но чтобы, УХ! А остальные так, по чуть-чуть счастья дать, чтоб было, что на старости вспоминать.

В полном согласии и дружно хихикая, обнялись и выпили за баб горемычных. Утром обнаружили себя на том же месте. Стол, камин и мы в креслах. Иван подорвался как ошпаренный, даже не замечая головной боли. Штаны не выбрал, морду не выбрил, а до экскурса по водопроводу жены инженера оставался какой-то час с хвостиком. Анжедика слушала разговор за столом в состоянии светлой печали, последнее время это стало её любимым состоянием. Раскаиваться было поздно, и не перед кем. Даже если бы представилась возможность прожить жизнь снова, она прожила бы её так же, пусть это и звучит банально. Сколько бы, не обвиняли её соратники, чтобы не говорили досужие сплетники, она гордится своей жизнью, в конце концов, ей есть, чем гордится. Она прожила свою, не похожую ни на чью жизнь. Всё, что она делала, всё к чему стремилась, всё не запачкано мещанством, обыденностью или пошлостью, как бы не хотелось кому-то, это представить, она-то знала. История их отношений с Муссолини, ну, что же. Если Иван думает, что это поможет спасти душу его внука, пожалуйста, можно попробовать. Но не всё так просто, не всё однозначно. Мальчик, действительно не глуп. Пронаблюдав, как менялось выражение лица молодого человека за эти два дня, проведенные почти полностью в компании деда и его друзей, под шквал воспоминаний, Анжелика и пришла к этому выводу. Иногда лицо Ивана младшего до того становилось тёплым, и искренним, что заподозрить в нём нациста, было просто абсурдом. Наконец, она вступила в разговор:

-Вы знаете, Иван младший, позвольте мне вас так называть, (вы удивительно похожи на Иван старшего из канавы), я расскажу вам о Бенито, расскажу вещи, которых он уже и сам , наверное, не помнит, но они его характеризуют, как нельзя лучше, по моему мнению. Не знаю, чем это вам поможет, но всё равно, расскажу.

-Мы встретились с Бенито на собрании в Швейцарии, где он скрывался от призыва в армию. Я выступала с речью перед товарищами, обратила внимание на незнакомое мне лицо, и попросила товарищей нас познакомить. То, что он мне рассказал о себе, вызвало у меня волну сочувствия. Нелегальный мигрант, без работы, без денег, бродяжничает, по состоянию здоровья, не способен взяться за чёрную работу; он находился в плачевном состоянии. Я взялась ему помочь. Мы вместе переводили Кауцкого, что бы он смог получит гонорар.

-Не вместе переводили, а ты переводила, - язвительно вставил Яков Моисеевич,- не смеши народ, Муссолини никогда языками не владел, будешь спорить?

-Нет, не буду, я же сказала, что хотела ему помочь.

- Помочь и сделать за него, разные вещи, хотя ты этого никогда не понимала, или не хотела понять.- Продолжал в том же духе Яков Моисеевич. -Ты всё и всегда делала за него, притворяясь, что "делаете вместе". Тебе это нравилось. Прекрати снимать с себя ответственность. Если бы не ты, ох, если бы не ты, всё могло быть по другому.

-Ты переоцениваешь мои возможности, Яков. Будь моё влияние на Муссолини действительно таким, как ты себе его представляешь, то, поверь, мне бы удалось сделать из него настоящего человека. Но, увы и жаль, влияние Ницше, с его теорией сверхчеловека, замешанные на теории Бланки о захвате власти, всё той же кучкой сверх людей, крепко накрепко засели в голове этого человека. Он, искренне считает, что сверх людей единицы, и они должны любыми путями добиться власти, чтобы принести "навозу" счастье. Народ, простой народ, он считает навозом, который существует, чтобы из него иногда вырастали, те самые единицы сверх людей. Но так он считает сейчас, познакомились мы с ним, когда ещё он сам был тем самым навозом, или только прорастал, по его мнению. Но поверь, он умело скрывал свои настроения, и активно боролся за права страждущих и угнетённых.

-Я вовсе не об этом. Как ты, со своим умом и образованием не понимаешь элементарных вещей, не помоги ты ему тогда, не помогай ты ему потом, поверь, из него - ничего бы не вышло. Только женская преданность, слепая и бездумная, позволила ему так высоко взлететь. Журналист, оратор, партий функционер, "сверх человек!", что он без тебя , ты всё для него сделала, писала речи, выпускала за него газету, партию свою расколола, чтобы на волне поднять. Ты всё для него сделала! - Повторяясь и захлёбываясь от возмущения, почти кричал Яков Моисеевич и продолжал:

-Попробуй, поспорь со мной. Ведь тогда твои соратники только и всего, что поздравили королевскую семью с тем, что они не погибли, а реакция, и как во время, исключение из партии всех её отцов- основателей, в результате раскол и Муссолини у власти - просто так, скажешь? Совпадение. Партия раскололась. И выбрали самого достойного. Не смеши меня.- Не скрывая сарказма и даже грубовато, отстаивал свою точку зрения Яков Моисеевич.

-Я тебя понимаю, Яков, сейчас у многих появилось желание сделать меня виноватой, но я просто прошу: попытайся понять, разве я могла предсказать такие последствия, тем более, что половины из того, в чём ты меня обвиняешь, я не делала. Да, помогала писать, да общалась и переписывалась, но раскол партии, это ты зря. Мне в страшном сне не могло присниться, то, что сейчас устроил Бенито.- Печально парировала Анжелика.

-Кто-то хочет обвинить тебя, а ты в свою очередь всё списала на Ницше и Бланку, всё понятно с вами, господа теоретики. Только почему-то вышедшие из ваших рядов практики, ну, никак с вами не согласны. А я всегда думал, что лучшее подтверждение теории - это практика. Давай посмотрим на твоих знакомцев, социал-демократов, Муссолини и Ленина, один лучше другого. И самое противное, что ты помогала и тому и другому. На хрена было получать такое образование, развивать такие способности, чтобы потом так вляпаться.

-Мы познакомились в начале века, в 1902, а сейчас 1938, тебе не кажется, что за это время многое изменилось, тем более, что порвала всякие отношения с ним, я ещё в 1914 , как только он продался. Его идея революционной войны меня убила, его призывы к войне, ты прекрасно об этом знаешь. А с Лениным почти тоже самое, как только я поняла всё то, что происходит, я бежала, хоть и была наркомом иностранных дел Украины, ты знаешь, чего мне стоило оттуда бежать. - Уже тоже заикаясь и заметно нервничая, но всё таки, оправдывалась Анжелика.

Иван старший внимательно наблюдал за Иваном младшим. Всю историю и Якова и Анжелики он и так знал. Ему постоянно приходилось выслушивать всё это, только от каждого по отдельности. Яков упрекал, Анжелика оправдывалась, куда бедному крестьянину податься? Но сейчас настал тот час, когда их споры имели практический смысл. Иван младший слушал внимательно, понять по лицу, произвели ли речи старых политиков на него впечатление, не получалось. Иван младший, явно задумался, но о чём, не понятно. "Ладно, подумал Иван старший, ещё не вечер".

Иван младший, слушая Анжелику , несколько раз( про себя) проговаривал "зик хайль" и отрывисто бил себя в грудь. Но, нельзя сказать, что бы речи, услышанные им, не произвели на него определённого впечатления. Он тоже читал Ницше, и тоже считал его своим кумиром, но, как-то не связывал теорию Ницше с практикой нацизма. Борьба есть борьба, теория есть теория. Не все немцы - сверх люди, не все сверх люди - немцы. То, что Анжелика Исааковна настолько помогла Муссолини стать Дуче, он не знал, но аплодировал ей стоя, вернее бил "копытом" и проговаривал, то, что проговаривал. Теперь ему стала во многом понятна, до сих пор странная политика, Муссолини в отношении войны. То он за, то он против. У Муссолини не было выбора, он выходец из социал- демократов старой формации, ему надо было прикидываться волком в овечьей шкуре, что бы прийти к власти. А тут ещё и такая любовница, идейная, полезная, но, практически, фанатичка своих демократических воззрений. И, гаркнув, про себя, всё тоже "зик хайль", Иван младший, продолжил слушать с удвоенным вниманием. Хотя играть в преферанс с дедом и Яковом Моисеевичем было не менее интересно. Иван младший, только что, объявив рискованный мизер на двух семёрках, и получил паровоз в пять взяток. Мечта про "уехать от деда с чеком" таяла на глазах. Но и перспектива остаться и выяснить все причины такой неприязни между Анжеликой и Яковом Моисеевичем была крайне заманчивой, особенно интересно было узнать, при каких делах здесь его дед. Всю свою сознательную жизнь, Иван младший считал деда, просто большим бизнесменом, и даже не подозревал, что дед, хоть как-то может быть связан с политикой, с большой политикой

Какая то из теней, как всегда бесшумно проскользну к Ивану старшему, что то проговорила на манер рыбки. Иван старший быстро вышел и проследовал за тенью. Вернулся нахмуренный, сообщил, что снег не расчистили, терпеливо выслушал возмущения Якова, никак не отреагировал на постную мину Анжелики, и продолжил игру. Хотя ему очень сложно было скрывать новости. За границами описанного горизонта: Двенадцатого марта 1938 года Германские войска вошли на территорию Австрии, в Вену прибыли Гиммлер, Шеленберг и Гесс. Канцлер Австрии отправлен в концлагерь. Тринадцатого марта в Австрию прибыл и Гитлер. Австрия переименована в Остмарк ( восточная граница). ( Восстановлена только в 1955 году, после выведения союзнических войск).

Тем временем беседа Якова и Ажелики продолжалась, сложно, конечно, назвать это беседой, можно спором двух заклятых друзей, но тем не менее. Разговор продолжался.

-Яков, мне не сложно понять тебя. Ты примкнул к сионистскому движению с рождения, у тебя своя идея, отличная от моей, только лиж тем, что ты борешься за права угнетённых одной нации, а я боролась за права угнетённых без расовых различий и половых принадлежностей. И кто посмеет меня осуждать? - Перешла в нападение Анжелика, "Великолепная Анжелика", как её называют в Италии.

-Твоя , Яков, цель обозначена, от сих до сих, у вас есть Герцль, он описал создание государства от географии до законов и флага, евреи сплочены, организованны и всегда преданны Очагу. Ты посвятил себя созданию государства Израиль, ты спасаешь тысячи и тысячи душ. Но почему только евреи, ведь страдают миллионы, это проблема общечеловеческая, нельзя бороться только за избранных, надо бороться за всех.

-Ты знаешь, Анжелика, у меня такое впечатление, что ты просто издеваешься. Сначала твой роман с Муссолини,в результате которого мир узнал Дуче, в 1917 ты вместе с Лениным, в Опломбированном вагоне отправляешься, за деньги немецкого ген штаба, в Россию. Ты, конечно, сейчас расскажешь, что не знала, что Ленин везёт миллионы полученные от немцев на подрывную работу в России, их то, конечно не революция интересовала, им победить надо было, а свалить русского медведя не так просто, вот и отправили вас. Твои вечные рассказы о бескорыстности, меня от них тошнит, разъезжала по России в царских поездах, шубы получала от власти, где же твоя революционная тужурка? Весь мир знает о том ,как партийная верхушка советов пользовалась награбленным. У дружка твоего, Ленина, водитель был, тот же что царя возил, и ты с ним разъезжала. Расскажи, сейчас ,как ты голодала во время революции, а мы все послушаем.

-А ты знаешь, скольким людям я смогла помочь? - Почти кричала Анжелика. - Начиная с тех крестьян, которые вереницей, ходаками пошли в Москву за колоколами церковными. Они спали на улицах, они неделями не могли бумаги получить. А для деревни колокола, это не только церковный звон, у них и практический смысл, я разговаривала с крестьянами, и это они мне рассказывали о своих горестях, и том, что голодают, и том что мёрзнут и болеют, но за собранными по всей России колоколами приехали на последние, всей деревней собранные (колокола собрали в Москве, по версии Балабановой, чтобы спасти от немцев, которые, если продвинуться в глубь страны, переплавят их на пушки. 1914 год начало Первой Мировой), это я провела расследование, справедливое и честное, и вытащила из тюрьмы харьковского губернатора.

-Не просто так, а по просьбе его жены, твоей подруги из гимназии.- Едко прокомментировал Яков. -А семью сестры послала куда подальше. Твои же коммунисты убили твоего отца и на куски порубили, мать ранили и от ран она скончалась, ты позволила сестре с мужем умереть от голода, когда они бежали от советов в Константинополь, ведь как Анна тебя просила спасти единственного сына от мобилизации, ты что ей тогда сказала?

- То, что скажу тебе сейчас. Я не могу агитировать людей отдавать своих сыновей в красную армию , и при этом укрывать своего племянника от мобилизации. Да они голодали, но они и искупали перед народом свою вину. - Спокойно ответила Ажелика.

-А ты? Ты искупила? Разъезжала по банкетам, жила со всеми партийными привилегиями, с Лениным чаи распивала, да должности получала одна выше другой. Потом еле ноги унесла, чтобы свои же "товарищи" не пристрелили. И сюда явилась, быстро сориентировалась, и подалась в антифашистки. Как ты, можешь быть антифашисткой, после стольких лет проведенных вместе с Муссолини, как ты можешь критиковать Советы, после стольких лет проведенных в борьбе за установление советской власти в России? Как ты можешь после того как ты организовала Третий интернационал, который распустил свои щупальца по всей Европе, в попытке насадить большевистские революции, и ты приехала жить в эту многострадальную Европу, совесть у тебя есть? - Яков Моисеевич смотрел на сидевшую перед ним женщину, с не скрываемым презрением, как же она его раздражала, но он был искренне рад, что наконец-то высказал ей в лицо, хотя бы половину из того, что он о ней думал. Сейчас допросится, узнает и вторую, не цензурную.

-Ваши методы тоже не всегда бархатные, господа сионисты! - Перешла в наступление Анжелика. - Чего только твой Жаботинский стоит. Это ведь он формировал еврейские полки под Британским флагом. Не успела распасться Османская империя(1921год), и что, Британия получает мандат на Палестину от Лиги наций, вводит туда свои войска и в том числе еврейские легионы. Это не Жаботинский призывал выбить всех арабов и создать государство Израиль. Ты, конечно, сейчас расскажешь о погромах и истреблении евреев по всей Европе, и будешь абсолютно прав, КАТАСТРОФА, страшная, и без прецедентная катастрофа еврейского народа, но боретесь вы тоже не в белых перчатках. Британцы предлагали вам стать двумя зависимыми государствами под протекторатом Британии - вы отказались, предлагали двунациональное государство - отказались. Арабы за независимую и неделимую Палестину, а вы за независимый и неделимый Израиль. Вот и всё, неразрешимый конфликт, вечная война.

-Ты не путай грешное с праведным, моя дорогая. Я спасаю людей. Им некуда бежать. Когда Британцы дали лазейку, и мы стали организовывать Еврейский Очаг в Палестине, люди поехали осушать болота, что бы было, где жить и работать, никто арабов из их домов не выгонял, был приложен титанический труд, что бы поднять сельское хозяйство, построить города, приехали люди, которые хотели работать. Вложили свои деньги и мозги, подняли экономику страны. И если бы не КАТАСТРОФА, то всё могло бы быть иначе, спокойнее, но Британцы попятились назад, границы закрыли. А в Европе оставаться невозможно, хотя, что я тебе это говорю. Тебе ведь всё равно. - Отмахнулся Яков Моисеевич. - Меня и сейчас ждут тысячи людей, мы организовали Хагану внутри страны и Массад ле Алия Бет для подпольных мигрантов. Мы спасаем, в отличии от тебя, которая только митингует, по заказу, для всех кто позовёт.- Отрывисто, по военному, закончил Яков Моисеевич, и в сто пятый раз пошёл узнавать, не прочисти ли дорогу.

Иван старший и Иван младший слушали перепалку и не знали кем восторгаться, а главное на чью сторону стать. Иван старший, не долго размышлял, и пулей помчался за Яковом. Иван младший остался сидеть и внимательно, без стеснения рассматривать Анжелику Исааковну.

- Скажите, вы были знакомы, работали вместе с такими харизматичными личностями, как вы считаете, по вашему мнению, что помогло им стать тем, кем они стали. - Как можно дипломатичнее сформулировал вопрос Иван младший. -Это очень не простой вопрос ,молодой человек. Если в двух словах, то поначалу, ( то что касается Бенито ) я думала, что бедность и лишения, противоречие между тем, что он сам является пролетарием по происхождению, но в душе не любит пролетариат, не любит работать, именно физически, до отвращения, ему всегда было проще голодать, чем работать. Как-то он мне рассказывал, что отобрал еду у женщины в парке, и сказал, что если бы она не отдала, то он её убил бы. Его всегда страшно тянуло к роскошной жизни, но роскошно жить не получалось. Я помогала, но не могла и не хотела удовлетворять его тягу к материальному. Это уже потом, по прошествии многих лет, я поняла, что комплексы здесь вообще не при чём. Ни маленький рост, ни маленький, пардон, пенис, не помогут вам стать Лениным или Мусолини. - Уже явно успокоившись, в отсутствии Якова, ответила Анжелика.

-А что, сложившиеся обстоятельства, или, всё таки, личностные качества? - продолжал допрос Иван младший.

-Умение виртуозно врать, всем и всегда. К власти приходят только аферисты, ни такие как твой дед, а настоящие, крупные игроки. Они должны уметь использовать обстоятельства в свою пользу, молниеносно принимая решения и не задумываясь о последствиях. Никакого страха, говорить только то, что от тебя хотят услышать здесь и сейчас. Говоря про страх, я имею ввиду не храбрость, а наглость. Брать всё на правах хозяина.

-Но следуя вашей логике, если сейчас так поступят евреи в Палестине, то у них всё получится.- Попытался спровоцировать Анжелику Иван младший.

-Да, получиться, если так же не поступят арабы, это очень доступная логика, на неё многие способны. Зависит от места и времени. И тогда наступает "не разрешимый конфликт", таких в истории масса.

-Не разрешимый вовсе?

-Нет, " не разрешимые конфликты", разрешает время. Прейдёт время опять менять карту мира, все начну всё делить, выгоды перекочуют в другую сторону, и решение прейдёт само собой. А, лично вам молодой человек, в свете всего выше сказанного, хочется объяснить одну вещь. Почти все партии основаны на идее, много умных людей, долго и кропотливо создают идейную платформу, потом несут её в массы. Но это не просто, это целая система, отлаженный механизм, и вот как только механизм начинает работать как часовой, обязательно найдутся те, кто хочет использовать эту силу здесь и сейчас, вот главная проблема партийных функционеров. Партия раскалывается на теоретиков и практиков. Как было и в Италии и в России. Практики, прейдя к власти, искажают идею до невозможности, оправдывая всё тем, что жизнь диктует свои условия. Вот и всё. Вы сейчас примкнули к определённой партии, всё равно к какой, поверьте моему опыту, вожди всё исказят. Всё сделают по-своему. Я говорю в общем, вы меня понимаете. Мусолини исказил идеи социалистов до не узнаваемости, мы послужили для него трамплином, а вот уже марши "чернорубашечников" в начале двадцатых показали истинное лицо Бенито. Он всегда тяготел к завоеванию дешёвого авторитета, что проще, чем фашизм может этому послужить. Гитлер, просто присоединил к названию Рабочей партии приставку, нацонал социалистичекая, на заседании в Мюнхенской пивной. Ленин так изватил идеи социал демократов, что получился красный террор и диктатура, а какая разница, диктатура пролетариата или диктатура Мусолини. Противно то, что всех их будут ассоциировать в той или иной степени с социалистами. Вот и остаётся ждать, что скажет время.

- Вы хотите сказать, Анжелика Исааковна, что проблема в личности вождя, а не - в самой партии. Задумчиво уточнил Иван младший.

- Не совсем, проблема в том, что общество не готово, разорванная войной Европа. Смотрите, в результате Первой мировой рухнули веками существовавшие империи - Австро - венгерская распалась на ожерелье мелких государств, Российская империя превратилась в СССР, распалась и Османская империя, вот вам сегодня прозвучала история Палестины, которая добрых пол тысячи лет входила в состав Османской империи. Вожди выросли как грибы под дождём, а что народ, а народ устал, народ голодный и просто хочет мира, любой, кто пообещает, может прийти к власти. Я стала простым работягой у "вождей". - Грустно резюмировала Анжелика.

- Не таким уже и простым "работягой", не скромничайте, Анжелика Исааковна. -Ухмыльнулся Иван младший.

- Не, ёрничайте, молодой человек, вас может ожидать и худшая участь, если вы не одумаетесь.- хотела было по воспитывать Ивана младшего Анжелика, но он прервал её:

- Поверьте, я не зря провёл здесь время, свои выводы я сделал.

-Позвольте поинтересоваться, и какие же? - С не скрываемым интересом спросила Анжелика.

- У меня пока не достаточно информации, надо кое- что уточнить у деда и Якова Моисеевича. Потом, если позволите, и у вас. Тогда я буду готов высказать своё мнение и выводы, если вам это действительно интересно. Но поверьте, мне на слово, план деда удался, не совсем так как ожидалось, я и сам, в прочем не ожидал того, что моё мировоззрение можно за два дня изменить, не просто подкорректировать, а именно изменить, а вот понравится ли деду то, что я скажу ему сейчас. Впрочем, не будем торопиться, надо подождать.

Иван младший, извинившись, покинул комнату, Анжелика осталась одна. Подумать ей всегда было о чём, ей никогда не было скучно одной. Подойдя к окну, она стала рассматривать горы, снег, двор Ивана старшего, и самих старых друзей, о чём то оживлённо споривших на морозе. Иван старший, конечно, сильно постарел, но сохранил остатки былой красоты. Всё такой же стройный и по военному подтянутый, седина только украшает его, блеск в глазах остался прежний, в отличии от Якова, на нем нет вековой усталости, а вот мы с Яковом поизносились и физически и морально. Яков сильно постарел, растолстел и как-то обрюз, от того, молодого, ничего не осталось, годы не пожалели его. Но всё равно, впечатление от встречи хорошее, Иван младший, похоже, тоже не совсем потерянный для общества человек, хотя говорил загадками. Как же он похож на деда в молодости. Ещё очень понравился дом. Дом просто красавец, при всей не любви к роскоши, не могу не согласиться с Иваном старшим, жить здесь хочется. Уютно, просторно, и окружающий пейзаж заставляет задуматься о вечном. Мы приходим и уходим, а эти горы встречают поколения за поколениями, как гостеприимные хозяева.

Попытка Якова Моисеевича покинуть шато, в очередной раз провалилась, как это удалось Ивану старшему не понятно, но Яков остался. Игра продолжилась, компания заняла уже привычные места. Судя по настроению игроков, партия разыгрывалась серьёзная, что они поставили на кон, Анжелика не поняла, но по азартности всех троих, Иван старший явно, что то придумал не ординарное, у него самого выражение лица было, как на заседании правительства, Иван младший светился, а Яков Моисеевич, со снисходительной уверенностью раздавал карты. И вот эта самая "снисходительная уверенность" и была показателем того, что ему, наконец, стало интересно играть.

Иван старший продолжал гнуть свою линию и практически заставлял Якова придаваться воспоминаниям. А тут ещё и Иван младший подключился со своими вопросами, и вечер воспоминаний продолжился и на третий день.

Постройка водопровода продолжалась, я занимался бумагами, Иван стройкой. Жизнь кипела и бурлила событиями. Наталья благополучно родила Ивану сына, обмывали почти всем городом. Назвали Алексеем. Знакомство с Анжеликой перешло в постоянное общение. Мотя продолжал всех доставать, но дело своё делал, ходил на заседания думы и по всем присутственным местам. Так продолжалось где-то год или около того.

И вот в один замечательный день, с утра, как обычно, для инструктажа, к нам на квартиру приехал Мотя. Весь красивый и довольный, Мотя начал с порога, размахивая руками, рассказывать, как он вчера познакомился с французами, которые, как и мы, решили встрять в коммерцию с нашими городскими властями, и что вроде бы они уже и договорились прокладывать конную железную дорогу, на таких же условиях, как и мы водопровод. Иван слушал без внимания, а я стал расспрашивать по подробнее. Мотя ещё что-то знал и про бельгийцев, которые выстроили паровозостроительный завод у Балашовской дороги, и тоже собрались строить конку. Так как посторойка водопровода близилась к завершению, меня очень интересовали нынешние проекты думы, а особенно иностранцы. Я тоже о них много слышал, но встречаться не доводилось.

-А организуй-ка ты нам встречу, Мотя, познакомиться, переговорить с коллегами.- Дал я задание Моте, и отправил его во свояси.

По новой моей привычке, если приходила какая-то новая мысль в голову, думать о чём-то другом не получалось, да и нельзя было, события развивались очень быстро ( это уже потом я пойму размеренность харьковской жизни, а тогда мне казалось, что всё происходит, ну, очень быстро), хотелось не упустить возможность.

Мотя уехал, Иван убежал и убегая сказал, что вечер проведёт у инженера, я передумал встречаться с юристами, настроения не было. Они, конечно, большие молодцы, контракт подготовили подробный и продуманный, но мне, честно говоря, поднадоели. Иван нашёл себе развлечение в общении с инженером и его женой, по большей части, естественно с Анжеликой. А для меня тема водопровода была исчерпана, там всё работало и строилось уже и без меня. Надо было думать дальше, Мотя, сам того не ведая подбросил тему для размышления.

Вечером явился расстроенный Иван и объявил, что похоже на то, что Анжелика скоро покинет страну, и отправится в свои университеты.

-Она уже не раз говорила, что это её мечта, а теперь только и слышно-Новый университет, я не могу здесь оставаться, моё личностное развитие требует, того чего здесь я никогда не получу, мне надо в Европу, там все светлые и прогрессивные мысли.- Смешно кривляя из себя Анжелику, Иван очень грустно смотрел в окно.

-Я её понимаю, пусть не думает, да у нас всё только строится, всё только начинается, вот и водопровода у нас не было, а в Риме ему тысячи лет. Но есть ведь и у нас университет, есть и люди умные, не я, конечно, но есть, почему счастья нужно искать только за морем?- Продолжал свой грустный монолог Иван, глядя на грязные улицы Харькова.

-Разве счастье в водопроводе, ну построю я ей водопровод, а она , ведь, все равно уедет. Ей всё здесь не так - то дураки, то дороги. - И задёрнув занавеску, что бы своими глазами перестать убеждаться в правоте Анжелики, отошёл от окна.

-Она не за водопроводом едет, и дураков полно везде. Здесь всё гораздо сложнее, я сто раз тебе говорил, забыть про эту дамочку, так, смотри как зачепила. Вань, знаешь, как про таких в народе говорят - порченная. Так вот тут изъян, и большой изъян, она идейная. Выросла в идеальных условиях, она ведь тебе рассказывала как её мучила мать не разрешая общаться с простым людом, как ей приходилось учить русский язык у прислуги. Дома у них только на французском разговаривали, а её от плохого влияния ограждали. Вот она и нарисовала себе сказочку про ту, другую жизнь. И теперь хочет в сказку, ну, что ж пусть нахлебается ею досыта. Только не верю я в то, что из избалованной дворянки может что-то путёвое получится. Ох, как быстро она заскучает по сытой и богатой жизни. Одними идеями стыд не прикроешь. Хочет ехать, пусть едет. Мы, если захотим, то тоже уедем, только не с голым задом. - Успокоил, как мог, я Ивана.

-Давай, ты сейчас пройдёшься по всем делам не отложным, а вечером пойдём знакомиться с иноземцами, вот сам и посмотришь, чем они от нас отличаются, может и сам захочешь за море перебраться. Поторопись, Иван, мне тебя ещё красиво одеть надо! - Поиздевался я над влюблённым Иваном. Вопросительно глядя на меня, Иван всё таки поторопился, но сомнение и подозрения просматривались в его взгляде. Явится, будет пытать. А я пока и сам не знал, что зреет у меня в голове, точно знал только, что зреет.

Мотя явился с сообщением о том, что господа Бонне и Отле готовы с нами отужинать в ресторации на наш выбор. Я сказал, что лучше всего у Павлова, Мотя согласился и отправился заказывать кушанья и вина.

Вечером притопал Иван, голодный и злой. Заходил к Наталье, позволил ей устроить пансион для студентов. Не могла наша Наталья без дела сидеть. Оделись, взяли извозчика и отправились ужинать, Иван угрюмый и злой, мне же наоборот, в тот вечер хотелось балагурить. Мотя и французы нас уже ждали. Французы не плохо выучились русскому языку, говорили смешно, но понятно. Они даже своих у нас нашли, гувернёра с дочкой, те их русскому языку и обычаям выучили. Так, что французы оказались замечательной компанией. Для начала беседовали на общие темы. У Моти рот не закрывался, трещал как сорока.

-А как вам погоды наши, господа? Климат у нас не простой.- На правах хозяина расспрашивал, Мотя.

-Удивительный, для нас очень удивительный, жару переносить проще на экваторе, чем у вас, летом, особенно в июле, невыносимо жарко. И то, что песочные бури как в пустыне, я первое время думал, что умом тронулся. Это потом мне объяснили, что дороги в Харькове из песка, и что даже прозвище есть у города "песочница". Отчего дороги мостить не хотите, не понятно, совсем не понятно. - Стараясь быть очень вежливым, начал делиться впечатлениями господин Бонне.

Иван помрачнел ещё больше. Не вовремя иностранец про дороги заговорил. Итак мрачный Иван, посмотрел на француза с ненавистью, хотя внешне Бонне ему понравился. Высокий, смуглый, подтянутый, нос крючком, усы правильные, ухоженные. Годами Бонне был постарше, точно с виду не скажешь, или сорок, но хорошо выглядит, или тридцать, но выглядит на сорок. Бонне уловил во взгляде Ивана неприязнь, но он уже давно жил в Харькове, и знал, что это может значить всё, что угодно, потому тактично промолчал.

Ресторан сиял огнями, народу, как всегда было полно, играла скрипка. Кушанья подавали ароматные, деликатесные. Иностранцы уже привыкли к обычаю русских, вести переговоры потом, сначала назначать их в кабаке, ресторане и даже дома, но к самим переговорам, всё равно приступать только после пьянки. Поэтому они расслабились и отдыхали, отдыхали и мы с Мотей. И только Иван, не понятно почему, даже ресторан теперь причислял к ненавистному иностранному. Хотя всё свою жизнь был завсегдатаем питейных заведений.

-А что коммерцию прибыли делать у нас, у себя не нравится, или выгоды нет?- Язвительно спросил Иван.

-Почему нет, выгода есть, но маленькая. У вас на вложенной копейке - три заработать можно, у нас нет. У нас всё занято, а у вас поле, где можно развернуться.- Вступил в беседу господин Отле. Он тоже не очень понимал, почему, пригласивший его Иван, так на него зол.

-А не страшно в дикой стране, где вместо дорог - песок, где нет водопровода? Народ сплошь не образованный, тёмный. У нас ведь можно на вложенной копейке и пять заработать, а можно и без копейки остаться. - Ещё больше раздражался Иван.

-Вы абсолютно правы, страшно, очень страшно. Но страшно стало здесь, когда уже поняли куда попали. Сначала не поняли. Те русские, которых мы встречали у нас дома, совсем не такие, как здесь. Вежливые, умные и очень спокойные. - Подвыпивший господин Отле, только потом понял, что сказал.

- А приехали, и здесь значит, одно быдло не образованное, все воспитанные к вам, значит, подались, а то, что осталось, вам значит не по нутру, господа хорошие. Хорошо хоть страшно вам, это правильно, это очень правильно. - Спокойно, как ему самому казалось, ответил Иван.

Пришлось спасать ситуацию. Я вывел Ивана на минутку в уборную, гаркнул матом, и объяснил, куда ему надо засунуть его переживания. Иван, молодец, взял себя в руки, и пообещал больше не пить. В это время Мотя, тоже большой молодец, успокоил иностранных граждан, заказав ещё токайского.

Но разговор не пошёл, не найдя лучшего варианта, я отправил Ивана домой, тем более пить ему больше не светило, а съесть он успел всё, что хотел. Бонне и Отле полностью успокоились, особенно когда я им честно объяснил причину расстройства моего компаньона. Мотя блистал красноречием, рассказывал анекдоты и упивался своей значимостью. Мы продолжили разговор о России, но уже в мирном русле. Я, как мог, пытался объяснить иностранцам особенности нашей страны:

-Спорить не стану, особенностей у нас, как и у всех, хватает, надо понимать главные, и всё будет не так страшно. Россия большая, разная, народ наш долго запрягает, но быстро везёт. Так вот и сейчас получилось. Всё менять надо было давно и постепенно, не получилось. Менять начали всё и сразу. До Александра Освободителя ведь как на Руси повелось, "ты должен". Крестьянин должен барину, чиновник - начальнику, губернатор - императору, император только господу богу. Александр ввел новое понятие - "можешь". Крестьянин может работать на себя, рабочий выбирать, где ему работать, студент "может" высказывать своё мнение, губернатор может, что-то сделать для людей. Вот люди и не выдержали, или как говорят в народе, не сдюжили. Мысли расползлись в разные стороны, а скорость мышления, она ведь у русского человека в разы больше, чем у любого иноземца. Как результат - террор, царя убили, в ответ на это власти сворачивают всё инакомыслие, и мы возвращаемся к полицейскому, а значит, отсталому государству. Осторожно надо в России, продумано, просчитано, человека просчитывать надо, все его хорошие и плохие качества. А у нас ведь как : один царь считает весь народ добрым и умным, в следствии даёт очень много свобод, другой считает всех поголовно злобным быдлом и боится, от того люди видят только розги да тюрьмы.

- С вашей властью также сложно, как и с вашим народом, мы не привыкнем. Нам, всё таки в Европе лучше. Мы понимаем, не все иностранцы, приехавшие в Россию - порядочные люди, очень много аферистов поехали к вам железные дороги строить и другой коммерцией заниматься. Но нельзя всех, как вы говорите, под одну расчёску. И вас нельзя - под одну расчёску. - Путаясь, оправдывался господин Бонне.

- Вот и хорошо, что мы с вами друг друга понимаем. А если проблемы у вас с властями нашими городскими, так вы только скажите - в миг по решаем. Что ж мы коллегам из Франции не поможем, поможем. У нас, знаете какие люди, ого го! Так, что, если, что, милости просим, не стесняйтесь. - Бахвалился пьяный Мотя, но я его не останавливал. Вдруг господа, действительно помощи, в чем попросят, можно будет по- подробнее про дела их узнать. Иностранцы задумались, но осторожничали, и правильно делали, не дураки значит, это нам подходит.

Мы ещё посидели и мирно разошлись, договорившись встретиться на следующий день. Опять выручил болтливый Мотя, пригласивший господ на экскурс по стройке, где обещал продемонстрировать и работу водопровода и нормального Ивана.

На утро, Мотя заехал на квартиру за Бонне и Отле, потом за мной. Иван ещё с утра пораньше умчался, до открытия водопровода оставались считанные дни. У нас почти всё было готово, если такое понятие вообще применимо к строительству. Но отступные у меня были готовы. У меня вообще, был готов план, но, ни Иван, ни тем более Мотя, о нём ничего не знали. Постройка водопровода и получение с него барышей в течении многих лет - это замечательно, но не в наше время и не в нашей стране, где даже на год ничего нельзя запланировать. Завтра очередного царя взорвут, прейдёт другой, и всё, новые законы, новые порядки, новая власть. Поэтому я давно понял, что обосновываться здесь на веки вечные, я точно не собираюсь. Это только в самом худшем случае, и то, не получится сейчас, получится потом. План мой был только с виду прост, в возможности его осуществления я искренне сомневался, но глаза боятся, а руки делают. Договорившись с господином Фесенко, приставленным к нам со стороны городской думы "смотрящим", мы стали рассуждать о том, как нам, к обоюдной нашей выгоде, обналичить деньги, вложенные в проект. И не только обналичить, а и удвоить. Фесенко предлагал хорошие варианты, но мои юристы нашли лучший из лучших. Господин Фесенко побоялся не много, да и согласился.

Пока Иван и Мотя разгуливали с французами по насосным станциям, мы встретились с господином Фесенко и утрясли последние детали. А в это время, Иван действительно показал себя с лучшей стороны, и у господ Бонне и Отле, и следа не осталось от вчерашнего впечатления. Сегодня они попали под Иваново очарование, смеялись над его шутками и, казалось, стали вполне друзьями. Как всегда у русских - дружба начинается с драки. У Ивана с Бонне и Отле было очень много общих тем для разговора, вернее общих бед. Иван замучился на стройке водопровода, а французы не меньше намучались с проведением конной железной дороги.

- Очень сложная география, и речка не речка, а проблем с ней как с Дунаем, и горы не горы, а проблем с ними как с Везувием, ну, что это за гора такая - Холодная, а за ней ещё лучше - Лысая. Ведь и возвышенностью не называется, так холмик, а не преодолимый - ни дорог, ни воды. - В один голос жаловались друг другу новоявленные " друзья по несчастью".

Я искренне радовался успехам Ивана, удивлялся тому, как пригодился Мотя, и, не вольно, гордился собой. Мне это было нужно, для самоуверенности, на карту было поставлено всё, и от меня уже мало, что зависело. Теперь уповать можно было только на госпожу фортуну. Все игроки на своих местах, все роли розданы, оставалось ждать.

Два дня пролетели не заметно, Иван всё это время проводил с иностранцами, ему уже и самому было интересно с ними. Разговаривали на разные темы - от истории, до обсуждения женского пола. Больная для Ивана тема женщин, не давала ему покоя.

-Что, вот и у вас женщины хотят из Франции, уехать? Или это только у нас беда такая? Мне, кажется, всё от образования, правильно наши предки делали, что бабам учиться запрещали. Разве можно бабе с норовом ещё и самостоятельность давать, это уже не баба, это уже чёрт в юбке получается. - Рассуждал Иван, явно ожидая поддержки.

-Ты прав, Иван, если бабе с норовом дать образование, то из неё самостоятельная женщина получится, многим такие нравятся. - С улыбкой, мягко поддел Ивана господин Бонне.

-Нравится, то нравятся, но это ж мука одна. - Грустно подтвердил Иван.

Разговор происходил вечером, накануне открытия водопровода. Мы, всё той же компанией собрались на веранде ресторана Павлова. Мне не хотелось оставаться дома, чтобы не выдать волнения Ивану. Привычка пить токайское неимоверно быстро распространилась по Харькову, были даже заключены контракты на прямые поставки оного продукта из Венгрии в Харьков. И мы стали одними из многочисленных почитателей виноградного вина, до селе не принятого к употреблению в наших широтах. Расслабленные и довольные, мы отправились по домам. Утром, согласно плану принесли официальное уведомление о запрете открытия водопровода по причинам его не соответствия чуть ли не всем нормам, от строительных до санитарных. Иван ревел как медведь, Мотя почти плакал. Выждав с полчасика, я преступил к объяснениям. Начал с официальной версии, которую можно было озвучить при Моте:

-Ничего страшного, я не зря столько сил и времени потратил на контракт, там всё прописано. Мы всё оспорим в суде, и открытие разрешат. Мотя, отправляй в думу и послушай, что там говорят. - Спровадил я Мотю, и приступил к объяснению с Иваном.

-А теперь слушай меня ты. То, что скажу, знаем только ты, я и нужный человек в думе. Всё сделано специально, никто этот водопровод открывать не собирался, его потом откроют, уже без нас. - Отрывисто и не громко, но внушительно, глядя Ивану прямо в глаза, говорил я.

-Такой был изначальный план, тебе не говорил, что бы выглядело всё натурально, чтобы строил с азартом, с огоньком. Что бы каждой собаке понятно было, что своё строим. Это было очень важно для дела. Теперь только подождать остаётся, когда юристы наши процесс судебный против города выиграют.

-Яков, ты Соломон или Давид? Как там ваших самых умных царей звали? Ты как до такого додумался? И сколько ж нам теперь городские власти денег должны? Подожди. А ты уверен, что они платить станут? Что-то я не припомню, что бы власти наши свои долги отдавали, это они нас под суд отдать могут, а вот, что бы простой предприниматель, да пусть даже сто раз правый, смог власть под суд отдать, и компенсацию с неё живой деньгой получить!?! Это чудеса, да и только. - Митинговал Иван, переходя от восторга к разочарованию.

-Ты не услышал меня Иван, человек в думе заинтересованный, очень большого ранга. Для него, что? - деньги не его, казённые, раз рискнул и богатый человек. А нам чего здесь ждать, пока водопровод так отберут, или налогами обложат, что ещё и должны останемся. Нет, у меня планы большие и мечты человеческие, я настоящим делом заняться хочу.

-Если это дело "не настоящее", то что же для тебя, настоящее? Можешь, не начинать, всё равно правды не скажешь, а слушать промежуточные варианты, не сейчас. Если я тебя правильно понял, то теперь мы с городом судиться будем до тех пор, пока не отсудим своё. А дальше, что дальше, Яков?

-Кто сказал, что только своё? Не будь таким простаком, Иван, мы их такими недоимками обложим, и процент за несвоевременные выплаты насчитаем, что не просто своё вернём, а и с походом.

-Ты их по закону обобрать решил? - Удивлённо посмотрел на меня Иван.

-Объясняю, что бы понятно было. Если не мы, то другие сделают это рано или поздно, потому как и в Харькове, и во всей империи одно и тоже невежество и бесхозяйственность, от сюда вопрос - почему не мы? Деньги эти всё равно до народного хозяйства не дойдут, их либо песком на дороги по высыпают, или на мамзелей профукают. - уже разражено говорил я, но раздражал меня не Иван, и не городские власти, я сам не знал что.

Иван задумался и замолчал, я его понимал и не трогал. Только что выбитый из наезженной колеи человек, не может в момент перемениться, а если и может, то не Иван. Ему надо было все разложить по полкам, всё рассортировать на плохое и хорошее. Сейчас он не понимал, вернее не принимал новой роли. Доводы мои были убедительными, и с их логикой Иван не спорил, но по взгляду я понял, что срочно надо обрисовать перспективу. Будущее, в котором Иван себя увидит со всеми выгодами. Про совесть речь не ведётся, когда говорит голос настоящей выгоды, не только материальной, но и удовлетворяющей личные интересы, всё плохое, перестаёт казаться таким уж плохим.

-Мы в раз выпрыгнем в такие верхи, о которых и не мечтали. Ты знаешь, сколько возможностей открывается. Акционерное общество организуем и за границей работать станем, ты, со своей Анжеликой, сможешь запросто где-нибудь в Париже завтракать. - Я его не уговаривал, просто по дружески поддержал, зная характер Ивана. Зная его отношение к деньгам. Ну, не нужны они ему просто так, а вот, чтобы позавтракать в Париже с Анжеликой! Приключение, романтика.

-Всё понял, змий ты искуситель, Яшка. И нашёл же на что придавить. - Смущённо засмеялся Иван.

-Тогда слушай, не знаю на какую ты сумму разогнался сейчас, но промелькнуло в разговоре с Бонне этим французским, что проблемы у них таки есть и не маленькие. Я пока не совсем понимаю твой план, но знаю, что эти два фрукта тебе не без интересу. С властями нашими многострадальными у них всё нормально, грабят они их, как сами хотят. Ты не первый, кто до такого додумался. Но вот как пошли у них деньги не малые, как нашлось, что делить, так и пошла меж ними вражда. Конракт с городом они не сами заключили, есть у них компаньоны.- Здесь я Ивана машинально перебил:

-Бельгийское акционерное общество.

- Ты уже всё знаешь?

-Про проблемы их ничего не знаю, знаю только что с городом у них всё нормально. - Задумчиво сказал я, и попросил Ивана продолжать.

-Да, с городом нормально. А про меж собой разошлись они во мнении, кто из них хозяин, кто главнее. И вот сейчас нужен человек верный в городе, который бы на их сторону стал, и главными их признал, тогда бы они вышли бы из партнёрских отношений и городу поблажку дали. Если нам это выгодно или зачем то надо, то смотри, с Бонне у меня вполне дружеский разговор на эту тему получился, могу продолжить.

-Обязательно продолжишь, Ваня, обязательно. Вот видишь от тебя какая польза, а ты говорил, что не твоё это. - Похвалил я Ивана, который уже ни в чём не сомневался и был готов идти со мной до конца.

Судебный процесс с городом пошёл своим чередом, юристы занимались своим делом исправно, господин Фесенко тоже не оплошал. Моё присутствие было не обязательным, и у меня появилась возможность повидаться с семьёй. С немалой радостью засобирался я в Одессу, мои давно туда перебрались, поближе к морю и солнцу. Финансы позволяли им жить безбедно, но семья моя не из транжир. Память о голодных временах на веки врезалась в мозг. Они не только скромно тратили, но и все к делу приспособились. Моя любимая сестра Анна вышла замуж и открыла еврейскую столовую. Мама помогала ей по мере сил. Отец уже не мог ничего, но воздух Одессы шёл ему на пользу, он почти не болел. Всё это я знал из писем Анны, и давно мечтал с ними встретиться. Представившуюся возможность решил не терять и отправился в настоящий отпуск на настоящий курорт.

Одесса встретила меня жарким солнцем и ласковым ветром. Я никогда не был на море. Сразу с поезда отправился сначала к морю, и только потом к своим. Гуляющие барышни по бульвару, корабли, стоящие на рейде, зелень и ароматы, как всё это отличалось от Харькова. Это как сравнивать суетливый муравейник со стайкой бабочек. В Одессе - не снял этот постоялец квартиру или дачу у моря, снимет другой, в Харькове - быстрей принять товар, быстрей перепродать - вагоны простаивают. Нагулявшись по Одессе и, прейдя не много в себя, я отправился, уже прогулочным шагом по адресу на конверте. Жили мои нормально, мне понравилось, скромно, но вполне комфортно. Я был полностью доволен собой. Я оправдал свои собственные надежды и надежды родителей. Не буду рассказывать в подробностях, как меня благодарили, как меня встречали, как плакали, но и не скрою, мне было приятно. Все живы, все здоровы, все благополучны. Мы много гуляли, много разговаривали, там меня и познакомила сестра с Жаботинским, с которым нам ещё предстояло встретиться, но уже не при таких семейных обстоятельствах. Моя сестра была соседкой семьи Жаботинских. Анна, конечно, много обо мне рассказывала, так, что встретили меня, как родного. Надолго я не задержался, очень хотелось в подробностях узнать ход наших дел, погостив, я отправился домой в Харьков. Харьков встретил меня жарким солнцем, ласковым ветром и разгулом очередной ярмарки.

Иван не ждал меня так скоро, от радости чуть не задушил. Оказывается только сегодня утром прибегал Мотя, весь в слезах радости, дело идёт в нашу пользу.

-Не радуйтесь раньше времени, скоро сказка сказывается, но не скоро дело делается. Пока всё нормально, и хорошо. Там посмотрим, как наши новые друзья - вы с ними встречались, пока меня не было? - Решил я преступить прямо к делу.

-Нет, не встречались, они чем-то очень заняты. - Отрапортовал Мотя.

-План такой, ты пока Мотя, свободен, отправляйся, собери сплетни и если получится ,случайно, встреть наших французов, и так же, случайно, пригласи где-нибудь скоротать вечерок. - Скомандовал я, чтобы избавиться от Моти. Мне очень хотелось рассказать Ивану о моём новом знакомом из Одессы, Володе Жаботинском. Мотя не заставил себя ждать, исчез моментально. Мы с Иваном расположились в креслах, я привёз южных фруктов и вина.

-Как съездил? Как твои? - Грустно спросил сирота. Иван, действительно был сиротой, я только совсем недавно узнал, собственно перед отъездом. Я знал, что родители его умерли, но не знал, что давно. Ивана вырастила бабка, которая не на долго пережила родителей. Когда Иван меня провожал, так расчувствовался, что даже собирался навестить Наталью и сына, которые жили в трёх шагах от нас, но Ивана туда загнать было невозможно. Отговаривался, тем, что мол, с Натальей ему встречаться не с руки, а сын ещё маленький.

-Всё нормально, и даже хорошо. Я вот, что хотел тебе рассказать, познакомила меня сестра с таким интересным человеком, Володей Жаботинским, мы с ним разговорились, он мне столько интересного рассказал о сионистском движении, оказывается, есть представители и в Украине. Я, конечно, слышал об этом, но в Харькове никого не знаю, а в Одессе, вот с Володей познакомился, он активный и настоящий участник.

-Теперь ,по человечески ,объясни, что значит сионистское движение, если ты о нём не знал, то, что я могу знать. - Настороженно уточнил Иван.

-Это движение объединяет еврейские диаспоры всего мира, они защищают права еврейского населения, он даже предлагает создать отряды по защите от погромов. Он много пишет статей, печатается в газетах. Он рассказал мне, что есть активисты, которые давно и серьёзно пытаются протолкнуть идею создания еврейского государства, ищут поддержки у мирового сообщества. Но пока, это очень сложно, политики боятся открыто поддержать эту идею, но надо бороться. - С огоньком рассказывал я Ивану, и по выражению лица Вани, было понятно, что он понял, но испугался.

-Ты уверен, что тебе это надо, Яш? - осторожно спросил Иван, чтобы не обидеть меня в моих благородных начинаниях.

-Как раз, это - то, что мне надо. Я всегда чувствовал в себе силы и желание, что-то изменить, не знал как, но мне это интересно. Я не говорю, что завтра запишусь в отряд и сяду ждать погрома с жаждой мести и оружием в руках, мне много надо прочитать, многое уточнить. Но то, что мне есть к кому примкнуть, есть, у кого поучиться - вот самое главное. - Всё с тем же огоньком говорил я. " Как я сейчас за этим огоньком скучаю!"

-И где же будет это государство?

-Не в бровь, а в глаз! Самый сложный вопрос, вернее он уже решён, в Палестине, где и было когда то, но сложно то, что официально надо об этом объявить, а значит начинать какие - то действия, но без поддержки невозможно. А поддержку получить ещё сложнее, чем пережить погром. Будет несколько съездов, на них и будет приниматься решение, а пока главы диаспор пробуют, каждый в своей стране проживания ,искать поддержки и у населения и у глав держав.

-Ты сейчас говорил как настоящий оратор, хоть на митинг выпускай. А ты все риски оцениваешь, это ты такой борзый в Харькове, где никто тебя не трогает, где только про коммерцию и думают. Нас, бог миловал, всё тихо, мне тоже рассказывали и про революционных агитаторов, что промеж людей трутся, да все толкую, что бога нет, что царя надо сбросить, и власть рабочим и крестьянам передать. Только мне оно без надобности. Если не бог нас создал, то кто? Да и какая разница, всё устоялось веками. Некоторые верят в бога, остальные боятся, вот и хорошо, зачем менять? Кто сказал, что будет лучше? Бога отменим, царя скинем - всё по-новому переделаем, когда? Я, боюсь, не доживу, до новых порядков, а кому надо, тот пусть и переделывает, коли лучше всех всё знает. - Скептически, но всё равно, не равнодушно, в свою очередь, толкнул речь Иван.

-Я пока, Вань, не на все вопросы ответы имею, и сейчас так красиво не своими словами говорил, вот почитаю, поспрашиваю, у людей поумней меня, тогда и поговорим.

-Надоело мне вас умных слушать, Анжелика, только и трещит о том, что надо ехать учиться, ты вот , туда же. Эдак все учёными сделаются, кто дело делать будет, кто работать будет? - Там где разговор касался Анжелики, Иван, моментально становился раздражённым и злым.

-Что, собралась таки ,принцесса уезжать? - Осторожно поинтересовался я.

- Собралась, уже и мужа бросила, и с братом договорилась, что будет ей деньги высылать, а она за это в его пользу от наследства родительского отказалась. Так, что не видать мне принцессы, как собственных ушей. А теперь и ты запел про образование и идеи. Ладно, посмотрим, куда вывезет. - Как настоящий хохол резюмировал Иван.

Дальше события развивались быстро, но по плану. Судебный процесс с городом мы выиграли, сумму, которую удалось отсудить, и произносить вслух было страшно - Один миллион двести пятьдесят тысяч. За вычетом того, что пришлось раздать, у нас с Иваном остался миллион. Пристроить его получилось тоже удачно, вообще, удача любит подготовленных! Всё получилось как нельзя лучше. Наши знакомые французы, окончательно разругались со своими бельгийскими компаньонами, мы очень вовремя подоспели с помощью. А дружба Ивана с господином Бонне, стала запорукой нашего нового сотрудничества. Наши юристы, плюс большие связи в городской думе, позволили решить проблемы французов в их пользу. Мы объединили капиталы и создали анонимное акционерное общество, но уже не в России, а во Франции.

Анжелика уехала в Брюссель. Иван уже не так расстраивался по этому поводу, помня о завтраках в Париже.

Мотю мы пожалели, оставили ему возможность что-то предпринять самому, много денег мы ему не дали, но и оставили без долгов.

Наталья восприняла новости безразлично. Все её мысли давно были только о сыне, она не бедствовала, за что и была благодарна.

Так началась новая эпоха в нашей жизни. Самое начало последнего века второго тысячелетия от рождества Христова.

Обосновались мы в Париже. Без помощи Бонне и Отле, нам бы пришлось худо. Мало того, что они почти полностью занимались всей бумажной волокитой по акционерному обществу, так им ещё пришлось и нас обустраивать на новом месте. Сняли квартиру, довольно дорогую, но очень красивую, почти в центре города. Сменили гардероб, чтобы не пугать местных барышень. Иван несколько дней просто бродил по улицам, приходил и, молча, укладывался спать. Его состояние нельзя назвать ностальгией, он ещё не решил оставаться здесь на всегда, он только приехал поработать, про остаться навсегда, и речь не велась. Но и длительное пребывание вне родного Харькова вызывало у Ивана смешанные чувства. Ему всё нравилось, сравнения с Европой Харьков не выдерживал, но что-то было не так, Иван пока не понимал, что, но чувствовал. Поначалу Ивану казалось, что ему будет нечем заняться, и зря его сюда привезли, языкам он не обучен, и учить их не собирается. Чем будет заниматься их новая контора он не понимал, но точно знал, что применения ему в Париже не найти даже Якову, со всем его желанием. Поэтому занял выжидательную позицию, отнёсся к поездке, как к отдыху и экскурсии.

Бонне и Отле активно нас развлекали, радости от того, что смогли вернуться домой не скрывали, не скрывали и радости от того, что так удачно сложился их "русский проект". По их словам, хорошо жить в Париже, можно только имея деньги, без денег, проще уже оставаться в России. Отладив все формальности, я передал Ивана на попечение Бонне, самому мне было чем заняться, Отле с головой окунулся в работу, работой Бонне был определён Иван.

Никаких определённых намерений в отношении Ивана у нас не было, просто решили, что надо его покатать по Европе, показать мир, познакомить с русской иммиграцией. В общем, попробовать " расшорить коня нашего ретивого", показать мир, а там он и сам разберётся, что ему важно, а что нет.

Иван не сопротивлялся, ему самому было интересно и мир посмотреть и попробовать понять, "чего же всех образованных так сюда тянет". Время и деньги позволяли, тем более что ему было обещано посещение казино, и встреча с Анжеликой.

Мысль о возвращении на родину была отодвинута Иваном на неопределённый срок буквально в первые недели их путешествия. Начали они с Парижа и его злачных мест, потом отправились в Италию, после Италии был и Берлин и Лондон. Встретились мы с Иваном через полтора года. Узнать старого друга можно было только по голосу. Изменился, очень изменился, но всё равно остался в душе прежним, наговориться не могли несколько дней. Было что рассказать и мне. Иван встретил меня на вокзале ,и мы отправились в отель. Квартиру мы уже не снимали, потому, что сидеть на одном месте не приходилось. От вокзала до отеля ехали на автомобиле, Иван стал большим поклонником технического прогресса. По пути я обратил внимание на, то, что этот упрямец даже несколько слов выучил на французском. Хотя, как можно было бы не выучить, столько времени проводя в компании Бонне. Бонне мне писал, что уже не везде сопровождает Ивана, что тот пробует самостоятельно передвигаться по Европе и вполне успешно. Иван похудел, как-то выпрямился, возмужал, лицо перестало быть таким уж славянским, поменялось выражение. В поведении появилось европейское воспитанное спокойствие, мимика, жестикуляция - всё приятно удивляло. В отличие от меня Иван выглядел здоровым, успешным и красивым. Я же больше напоминал голодного студента. Но Иван быстро всё исправил, он просто заставил меня забыть на несколько дней обо всём на свете.

-О твоих делах мы поговорим в последнюю очередь, даже не сомневаюсь, что у тебя там всё очень важно и очень серьёзно. По тебе видно, сколько ты не спал? Пол года, год? На эти несколько дней ты мой, это не обсуждается. - Деловито прохаживаясь по номеру и распаковывая мои вещи, командовал Иван. Я и не сопротивлялся, только Ванька со своими историями о Европе в состоянии меня отвлечь, вот и отдохну.

-Рассказывай, только с самого начала, я уехал, оставил тебя с Бонне и...

-И понеслась, Бонне со знанием дела, сразу потащил меня в Мулен Руж, как описать тебе мои впечатления от канкана, я так напился, что Бонне рассказывал, залазил на сцену и сам пытался подтанцовывать. Сейчас даже представить стыдно. А тогда, нормально, по нашему, с душой. На утро, собирался домой, но змий Бонне нашёл моё слабое место, и мы отправились к морю, а там и казино. Мало того, что я моря, отродясь, не видел, а про казино и не слышал. Одним словом, намучался со мной француз. Я, как дикарь, таращился на купающихся девиц, почти каждый вечер напивался, везде и всюду искал соотечественников, вернее собутыльников. Проигрался в пух и перья, вот где я нашёл себе большую русскую компанию. И так, наверное, месяца два, молодец, опять же Бонне, большой психолог, он меня к тому моменту выучил, и стал потихоньку, не резко, выводить из запоя. Я, конечно, был уверен, что сам, это только теперь понимаю, что спасибо ему огромное. Стали мы с ним по окрестностям разъезжать, он мне замки показывал, но это меня не очень привлекло, тогда, отправились мы по большим городам, вот там-то я и прозрел. Какой там водопровод, какая конная железная дорога. По Берлину пустили троллейбус, компания сименс, а как тебе мой мерседес - это же чудо техники. - Иван подошёл к окну и любовно посмотрел на одну из самых дорогих машин Европы. Как же хорошо он теперь выглядел, куда и делся тот крестьянский сын Ваня, шинкарь и бандит, которого мы с Мотей не могли уговорить снять отцовы сапоги.

-Знаю, что встречался с Анжеликой. - Задал я новую тему.

-Встречался. Послушай, я думал она одна такая чокнутая, теперь понял - не одна. Половина Европы только о политике и говорит. Одно спасение Париж. Писатели, поэты, художники, танцоры, певицы - все здесь. Сколько театров, литературных кружков всяких. Только здесь можно так легко и приятно провести время в компании людей, которым нет дела до всего мира. Они нормальные, они живут здесь и сейчас.

-А, ты понимаешь, как быстро сгорают эти мотыльки?

-Всё я понимаю, но и на столько усложнять всё, как вы с Анжеликой, тоже невозможно. Я, когда к ней ездил, пообщался не только с ней, она меня познакомила со своими друзьями, я даже посетил несколько лекций в Новом университете. Она мне многое переводила, я даже прослушал несколько её лекций. Сумасшедшая, только самый наивный человек может поверить в реальность социалистических идей. Был я и на её митинге, представляешь - она сама проводила митинг, её там чуть не убили, а она только счастлива. В какой-то деревне, возле церкви, поставили обычный обеденный стол, она на него залезла, и ну, речи толкать. Собралось человек двадцать, может тридцать. И тут началось, из-за угла церкви вышли местные бабы с вилами, скинули её со стола, забросали камнями. Я точно не помню, что уж там женскому населению не понравилось, их, по-моему, местный пастор подговорил, но еле унесла ноги. Удивляет меня, и по сей день, то, что вся это политика так популярна в европейском народе. И у бедных, и у богатых ,и у тех кто посередине , у всех есть своё мнение, все за какую-то партию, спорят, ругаются, ходят на слушать агитаторов, читают, каждый свою газету. Газеты здесь большое оружие, чуть что - сразу в газету, на утро - уже общественное мнение.

-Что ж тут плохого, Вань, у людей есть гражданская позиция. Так, и только так, можно заставить власти слушать народ. - Я не мог не улыбаться. Иван меня не разочаровал. Пусть он не хочет принимать участие в политике, но заметил все правильно.

-Но, больше всего мне нравится, то, что много нового. Не успел изобретатель придумать, а оно уже едет, пыхтит, вертится. Ты мотороллер видел? - Нет. - А я видел, я столько всего видел, Яков, давай вместе куда-нибудь съездим, мы ведь никуда вместе не ездили. Я понимаю, что ты очень занят, но так и вся жизнь пройдёт, а ты и головы поднять не успеешь. Знаешь, как меня поначалу совесть мучила, вот, мол, я трутень, катаюсь, развлекаюсь. Яшка, как всегда при деле...

-Сейчас, значит, уже не мучает?

-Уже не мучает, я знаю чем заняться, но про то мы потом потолкуем, без тебя мне не справиться, это понятно, но мысль засела. - Иван многозначительно замолчал.

Далеко ходить не хотелось, поесть спустились в ресторан отеля, я уже не удивлялся новому Ивану. Он спокойно и очень тихо сделал заказ по французки, выбрал хорошее вино и мы продолжили беседу:

- Недавно смотрел дерижабль, как представил себе, что бы было в Харькове, если бы такая монстра по небу пролетела. Всё, конец света. Наталья бы и как креститься забыла бы. - Продолжал восхищаться прогрессом Иван.

-Хорошо, что ты про Харьков вспомнил, ты хотел вместе куда-нибудь поехать, я как раз в Харьков собираюсь, давай вместе. -Предложил я, и внимательно посмотрел Ивану в глаза. Очень мне хотелось не пропустить первую реакцию друга-парижанина.

Иван в первое мгновение даже меня не понял. Эффект неожиданности был полным, но Ваня справился, взял себя в руки и нежелание ехать было потушено молниеносно.

-Тебе по делам? - Неуверенно спросил Иван.

-Да, у меня там конгресс намечается, и повод какой забавный, тебе понравится. Помнишь, мы с тобой не раз обсуждали вопросы еврейской истории? Говорили о том, что земли у евреев своей нет, что, что-то надо менять. Я примкнул к сионистскому движению. Приняли меня тепло, движение очень нуждается в неравнодушных и состоятельных людях. Я много читал, много общался, ещё больше понял лично для себя. Ты у нас теперь политически подкован, знаешь, что в каждой партии или движении есть разные течения, или вернее будет сказать - группы людей с разными мнениями по разным вопросам. Принципиально, они друг с другом все согласны, а вот, как всегда, все решают подробности. - Я решил подольше говорить, чтобы дать Ивану ещё немного времени.

-Так вот и у нас возникли некоторые разногласия, движение разделилось, и ты не поверишь по какому поводу. Британцы предложили создать, что-то напоминающее государство в Африке, в Уганде! И Герцль согласился! Он, конечно, объясняет это как временную меру, и определение придумал - остановка на ночь. Хорошо, что многие против. А как можно быть - не против. Британцы хотят руками наших поселенцев поднять экономику своей отсталой колонии, а мы должны предлагать людям переехать с семьями, детьми, бог знает куда, и бог знает зачем. Я понимаю, положение отчаянное, но не до такой степени, если взялись делать, то делать надо по-человечески. От Герцля я такого не ожидал. Но он человек умный, мы надеемся его переубедить, вот и решили собраться. Я когда узнал, что конгресс будет в Харькове - сразу к тебе. - Я опять посмотрел Ивану в глаза.

-Почему Уганда? Я и не слышал про такую землю. Разговор ведь был про Палестину, там и храмы ваши и история, по моему, логично, надо договариваться. Если евреи не могут договориться, то кто тогда может?

-Не всё так просто, не одного дня дело, большая политика, большая экономика. Сейчас самое главное, чтобы внутренние разногласия не испортили дело. Есть у нас ещё один чудак, барон Ротшильд, богатый, до чёртиков, но у него точно не все вольты в колоде! Он очень помогает переселенцам, давно помогает. Но есть у него "своё, особое мнение". Он людей для переселения в Палестину выбирает по своим критериям, например, обязательное знание французского, а переселенцев из Восточной Европы, вообще, считает отребьем, не достойным жить в Земле Обетованной. Ротшильд такие суммы перечисляет на создание новых поселений, что дал себе право отсортировывать людей. Но, по моему мнению, никакие деньги таких прав ему не дают, считать Герцля аферистом тоже. Я думаю, но тоже только моё мнение, возможно неправильное, посмотрим, Ротшильд хочет просто сохранить не большую группу людей чисто еврейской крови. Он думает, что те, кто живут в разных страна, скоро так ассимилируются, сольются с нациями в которых живут, что чистокровных евреев не останется, вот и хочет, как в зоопарке, сохранить вид. Это его миссия на земле! Сохранил разновидность для коллекции - можно помирать с чистой совестью! Вот такие, брат, дела, так, что собирайся, поедем в Харьков. У тебя там есть, кого навестить. - Затронул я больную тему.

-Ты прав, я совсем позабыл про сына. Вспоминал иногда, но совесть не мучила, а с тобой вот поговорил и понимаю, что, наверное, не прав. Надо, что-то сделать для мальца. А у вас интересно, мне понравилось. У Анжелики и социалистов тоже интересно, Интернационалы, съезды. Они, правда, от вас отличаются, они при власти, а вы в тени. Я даже не думал, что Анжелика в политике, которая на что-то влияет. У нас, ведь, как - поговорили, помитинговали, да и разошлись, а будет всё, так как царь скажет. А здесь выборы, партии , кандидаты. От таких агитаторов и пропагандистов зависит вся предвыборная компания. Но мне это интересно, только потому, что вы во всём этом варитесь. Одна борец за права всех угнетённых, другой борец за права отдельно взятых, а я пока послушаю, да посмотрю, чем эта борьба ваша закончиться.

В таких разговорах мы провели два дня. Иван полностью свыкся с мыслью о поездке домой, и даже начал планировать подарки.

-Надо Наталье духи купить, пусть перед соседками заморскими подарками похвастается. Алёшке игрушку позатейливее, я тут такие поезда видел, уже с рельсами.

Собирались не долго, доехали быстро. В дороге тоже было о чём поговорить. Я, в основном, расспрашивал Ивана о том, чем же он хочет теперь заниматься, к чему себя применить. И в очередной раз, друг мой меня приятно удивил.

-Ты, вот, Яш, про барона Ротшильда рассказывал. Я про братьев этих тоже много чего в Париже слышал. И говорят, что у них большое нефтяное дело в России. А я , как раз думаю, что с таким развитием техники, нефть скоро станет, как хлеб. И вот в чём вопрос у меня к тебе, Яков, расскажи- ка ты мне всё, что ты знаешь, и давай подумаем, может и нам или мне, найдётся применение. Очень мне это интересно.

-Эко, ты махнул, братец. Может тебе еще и палаты царские. Ротшильды половиной мира командуют. А Российской нефтью так уже с полвека. У них в Баку своя империя. Я понял, что интересно тебе всё, что с техникой и новыми изобретениями связанно, но это ты маханул - Ротшильды. Там всё не просто. И разговор не простой, благо времени у нас много, ещё и в Харькове успеем наговориться и дорога назад не близкая.

-Так. Ты меня не понял, я ж не с Ротшильдом в одном кабинете сидеть собрался, мне интересно, что за бизнес у них, что делают, как организованно всё. Ты, видишь дальновидные какие, куда не плюнь, а Ротшильды уже там. И банки у них по всей Европе, и только я про керосин подумал, а они там уже полвека.

-Я многое могу тебе рассказать, только ты скидку делай на то, что я их не люблю. Не нравится мне их позиция по отношению к нашему движению, они вообще считают, что для евреев главное побыстрее ассимилироваться в стране проживания, сохранять веру и традиции, конечно, надо обязательно, жениться только на еврейках, чтобы сохранить кровь. Но вот идею создания государства считают не верной и чуть ли не преступной. Так, что если буду рассказывать и ехидничать, так ты понимай правильно.

-Я понял, только мне суть дела интересна, а твои личные симпатии, ну, что я могу сказать - не повезло Ротшильдам - не любит их Яшка! - И весело хихикая, Иван уютно устроился в мягких креслах спального вагона первого класса. Мы только что пообедали в вагоне ресторане, выпили дорогущего вина, в общем, сибаритствовали по полной. А тут ещё и разговор пошёл на тему самых богатых людей Европы, да, не узнать нас Харькову.

-Смотри, начали они своё дело в Баку ещё в середине 19 века, вложили большой капитал, начали развивать новые технологии, до них не использованные. Там, вообще всё чуть ли не вёдрами нефть из колодцев черпали. Примитивная переработка, примитивное всё. Отходы просто в Каспий сливали. Ротшильды там не одни, большие интересы там и у братьев Нобелей. Местных практически выдавили или поглотили. Нобели и Ротшильды не конкурируют, они давно заключили картельное соглашение о единой политике экспорта российской нефти. Попасть туда в качестве самостоятельного предпринимателя, по-моему, невозможно.

-Так уж и невозможно? - С надеждой в голосе переспросил Иван.

-Думаю, невозможно, и не надо. Они ведь не просто нефть добывают, там создана целая структура. Когда строилась Закавказская железная дорога, Ротшильд её профинансировал, теперь является фактическим хозяином. 13 танкеров перевозят нефть по морю, а какой у них нефтепровод, строит его американец Герберт Твелд, по задумке, если получится, то это будет 885 км двухметровой в диаметре трубы, по всей длине, которой будут стоять 16 подкачивающих станций. (открыт в 1907 году Баку-Батум). Нефтепереработка тоже полностью принадлежит Нобелям и Ротшильдам. Даже хранилища построили - 2000 хранилищ общим объёмом 276 миллионов пудов. Да, что там говорить, и судоремонтные заводы по всем Волжским городам, тоже им принадлежат. Полная монополия.

-Молодцы, ничего не скажешь. С прицелом на будущее. И что же, ничего сделать нельзя? Яшка, ты же голова, надо что-то придумать. - Умоляюще посмотрел мне в глаза Иван.

-Мы можем только вложить туда деньги, купить акции, я могу познакомить тебя с инженером Давидом Ландау,(отец Льва Ландау) умнейший человек, уникум. Я лично с ним не знаком, но есть у меня через кого познакомить тебя. Для этого, правда, надо отправляться в Баку, но если тебе интересно, то дерзай. Ландау там с самого начала, он отвечает за всю техническую сторону дела.

-Посмотрим, я не так себе это представлял. Мне непосредственно участвовать хочется, а здесь сложно, надо думать, как ты говоришь. - Иван явно расстроился, но надежды не терял, надежды на новый план.

-Ты ещё подумай, а главное, собери информацию, а то ты как ребёнок малый, что понравилось, то и хочу. Поспрашивай, почитай, сам с собой разберись, дело ведь не только в тебе, деньги с умом вкладывать надо. Там в Баку кроме Ротшильдов и братья Нобели развернулись, вот где поощряют изобретателей. А ты знаешь как Нобели нефтью занялись? Роберт Нобель разъезжал по югу России в поисках ореховой древесины для ружейных прикладов, они совладельцы завода в Ижевске, вот и увидел, так сказать, по пути. Может ты ещё мало по миру поездил?

-Не знаю, пока не знаю. - Задумчиво произнёс Иван.

Всё оставшееся время в дороге и старались беседовать на отвлечённые темы. Иван всё больше представлял, как встретится с Натальей, с Мотей, как закатит пирушку старым друзьям, знакомцам, как расскажет им про свои приключения. Мне тоже было о чём подумать: надо правильно распланировать время, успеть со всеми встретиться. Незаметно пролетело время ,и вот уже проводник предупредил, что через пятнадцать минут Харьков. Выйдя на перрон вокзала, я поймал себя на том, что улыбаюсь - невольно и очень искренне. Иван чуть не прослезился - от вокзала к центру тарахтела и ржала конка, а на привокзальной площади стояли бесплатные колонки воды, проведенные от нашего водопровода. Мы направились к бирже извозчиков, уселись в старенькую двуколку и направились в отель "Вена". Мы ещё в Париже решили что остановимся в отеле, что бы не смущать Наталью нашим новым образом. Да, и нам удобнее, мало ли как там у неё всё сложилось. По дороге рассматривали город совсем другими глазами. Как вам это описать: смешанное чувство жалости, брезгливости и умиления. Мы могли себе позволить смотреть на всё вокруг свысока, мы уже знали как должно быть, и возможно будет и в этом городе, один только вопрос -когда?

Добрались до отеля без приключений, расположились в номере, и Иван не выдержал промедлений, отправился домой. Мне спешить было некуда, время позволяло спокойно собраться с мыслями. Я отправился в ресторан, заказал кофе и стал размышлять, по старой своей привычке, разговаривая сам с собой. Не прошло и часа, как вернулся Иван, мрачнее тучи. Новости, которые он принёс, действительно можно было сравнить только с грозой и молнией посреди ясного неба.

-Ты, что такой, что случилось? -Нетерпеливо начал я, с первого взгляда поняв, что случилось что-то страшное.

-Наталья померла, заразилась тифом от студента, который у неё столовался. Подхожу к дому, там всё заколочено, окна так ужасно забиты досками, всё в запустении, и ни души. Постучал к соседям, они меня не признали, даже разговаривать не хотели, потом объяснил, они- то мне новость и сообщили. - На лице Ивана была такая растерянность, он так беспомощно на меня смотрел, а я не понимал чем в такой ситуации помочь ему. Я только стал расспрашивать дальше:

-А малец, где? С ним всё нормально?

-бог миловал, Алёшка не заразился, его сестра Натальина к себе забрала, так с ними и живёт, как сирота. Я пока к ним не пошёл. Надо сообразить, что дальше делать.

-А, что тут соображать, пацана заберёшь, ты отец, отправим его учиться хоть в Париже, хоть где хочешь, а там вырастет, разберёмся. Наталью жалко, царствие ей небесное, но на всё воля божья. - Старался я нарисовать Ивану радужное будущее:

-Я помню, что Наталья все бумаги выправила правильно и тебя отцом записала, так что с законом проблем быть не должно, поедет с нами в Париж, там поначалу няньку наймёшь, гувернёра, языкам иностранным выучишь дитя. Потом и школу подберём, захочешь самую аристократичную.

-Хочу, аристократичную, не я, так пусть сын мой образование получит, тем более, что должен я ему. Вон, как оно повернулось, мать померла, а отец ни сном, ни духом. Надо было хоть писать , иногда, справляться, как они здесь. - Печально раскаивался Иван.

-Не мучай себя, с каждым может случиться, кто мог предположить, что молодая здоровая баба, возьмёт да и помрёт, судьба видать такая. Теперь о будущем думать надо. Хотя, что тут думать, всё будет хорошо. Давай помянем рабу божью Наталью. - Мы заказали водочки, скорбно выпили и я оставил Ивана наедине с его совестью и планами по примирению с ней.

Планы и надежды на то , что нам удастся провести весело время в Харькове рухнули, но мы и не расстроились. Я встретился со всеми с кем хотел, конференция прошла, как нельзя лучше. Все собравшиеся подписали ультиматум Герцлю, в котором, довольно жёстко, была высказана наша позиция по поводу "плана Уганда", нам удалось объединить вокруг себя всех противников этого плана и даже создать свой союз.

Иван успокоился, сходил познакомился с сыном. Мальчишка ему очень понравился, он им даже залюбовался, и по всему было видно, что рад, искренне рад такому сыну. Малец был похож больше на мать покойницу, но и что-то от Ивана просматривалось, когда начали собираться в дорогу, новость о том, что он едет с нами воспринял спокойно и даже с интересом. Мне пацан очень понравился, для своих четырёх лет, он был рослым и крепким. А то, что по взрослому серьёзным и молчаливым, радовало несказанно. Я, конечно, хорошо относился к детям, но только теоретически, что с ним делать на практике - не знал, это я так, чтобы успокоить Иван, рассказал как всё не страшно, но до этого "не страшно", надо было ещё доехать.

На вокзал прибыли втроём, родичей Натальи не брали, с Мотей даже не встречались, так, что отправлялись без провожатых. Как-то по будничному, сели в поезд и навсегда покинули Родину.

Почти всю дорогу я был вынужден слушать одно и тоже. Нервный Иван доставал своей заботой Алёшку. По сто раз спрашивал. Не хочет ли он есть, пить, в туалет. На всех пересадках покупал ему новые игрушки. В общем, вел себя не естественно, пока это и малому не надоело.

-Вы, папа, перестаньте меня веселить, всё очень даже хорошо. Я вас давно люблю, мне мама про вас много рассказывала, я только не всё помню. - Успокоил, суетящегося вокруг него отца, сын.

Только после, сказанных для успокоения ,слов ребёнка, Иван окончательно перестал контролировать чувство вины. Оно и так не давало ему покоя, а после слов про маму, Иван готов был расплакаться, я его таким и представить не мог.

Алёшка оказался очень не обычным и не простым ребёнком, мы не сразу его поняли, развитой не по годам, но всё же ещё совсем маленький ребёнок, развлекал нас пол дороги расспросами, и главное своими выводами. Как-то на одной из станций уже во Франции, разглядывая в окно пассажиров, он обратился к Ивану с вопросом:

-Мы вернемся или нас навсегда сюда сослали? - Глядя на отца синими глазами, мальчик не плакал, не растерялся, он просто уточнял своё новое положение.

С одной из станций мы телеграфировали Бонне, сообщили когда приезжаем и попросили нас встретить. Верный Бонне прибыл вовремя, пригнал Иванов мерседес, и мы с комфортом доставили нового жителя Парижа до отеля. Самоходный аппарат немало поразвлёк Алёшку. Показывая что и как работает, Иван налаживал контакт с сыном, и довольно успешно. Мне надо было по своим делам, я оставил их знакомиться дальше и уехал, встретились мы через несколько дней. Осенний Париж радовал тёплыми деньками, отец и сын преобразились. Иван уже был как в своей тарелке, Алёшка тоже поменялся - одетый по последней моде, он смотрелся очень органично с окружающим пейзажем. Иван им уже гордился. Но я понимал, что с мальчишкой надо что-то решать, долго играть роль отца Иван всё равно не сможет, и не потому что не любит сына, а потому, что сам ещё ребёнок, и не привык к ответственности, а позволить Алёшке быть просто игрушкой нельзя. Понятно, что Иван скучает, но и отцом "по настоящему" быть явно не готов.

-Давай, что-то решать со школой для Алексея. Ты не должен разрешить ему к тебе привыкнуть, второго расставания его психика не выдержит. Пока ему всё только интересно, надо вовремя успеть, на волне. Будешь к нему приезжать, брать его на каникулы, возить к морю и в горы. Но сейчас отправляй в школу. - Назидательно уговаривал я .

-Что посоветуешь? Я растерялся, мне и отправлять его жалко и оставлять невозможно. Не знаю, что и делать. Во Франции или в какой другой стране, я ведь и сам не знаю где окажусь. - Глядя в окно, сказал, как-то в раз, повзрослевший Иван.

-Я бы отправил в Вену. Там спокойно, альпийский воздух, аристократичная атмосфера, всё как ты хотел. Закрытых частных школ много, договоришься, чтобы подход нашли к пацану, а там посмотрим на его способности.- Посоветовал я.

Сказано - сделано. Через месяц Алексей уже был зачислен в школу, Иван побыл с ним неделю и отправился искать Анжелику. Неделя в Вене, проведённая в настроении расставания с ребёнком, настроила Ивана на мажорный лад.

Нашёл Иван Анжелику в Италии, встретились в Милане. Поиски нельзя назвать простыми, пришлось почти по пятам преследовать ускользающую активистку. Сегодня она в Женеве, завтра в Цюрихе, после завтра в Италии. Хорошо, что в последнюю их встречу Анжелика оставила несколько адресов и телефонов своих друзей.

Встретились радушно, посочувствовав горю Ивана, Анжелика перешла в нападение. Как и раньше, ей всё хотелось привить Ивану социал демократические идеи, теперь это был Маркс. С горящими глазами, размахивая руками , доказывала она необходимость всеобщей стачки, как главного оружия пролетариата. Наблюдать за ней было забавно. Всё время хотелось спросить - ты, правда, в это веришь, но вопрос был бы риторическим. Из нового, появившегося в монологах Анжелики, Иван отметил про себя, имя Бенито. О чём бы не начинала говорить, заканчивалось всё -"Бенито не понравилось", "Бенито не понял", "мы с Бенито".

Расставшись с Анжеликой, Иван увёз с собой ощущение того, что Анжелика влюбилась, и вкус кофе из кофе машины, где напиток готовили под давлением пара.

Тогда мы все не подозревали, что следующая встреча состоится только через 20 лет. И если мы с Иваном часто созванивались, то про Анжелику мы ничего не знали. И вот, его величество случай, свел нас всех в после военном Париже. Отгремела Первая мировая, Европа изменилась до неузнаваемости, весь мир изменился. Радовали маленькие островки "старой Европы" - кафешки Парижа и Вены, где ещё можно было встретить праздно сидящих людей за чашкой чего-нибудь ароматного. В остальном жизнь стала другой - суетной, быстрой и злой.

У меня, как всегда были дела в Париже, но очень хотелось совместить приятное с полезным. Я вызвонил Ивана и мы договорились встретиться. Подъезжая к кафе около Оперного театра, я с удивлением заметил, что друг мой не один, с ним дама. Подойдя поближе, рассмотрел - Анжелика Балабанова - собственной персоной. Она почти не изменилась, только повзрослела, всё такая же яркая, красивая и необычная. Иван выглядел просто замечательно. Он из той породы мужчин, которым возраст к лицу. Чем старше он становился, тем лучше выглядел, и дело даже не в том, это я потом понял, чем больше Иван думал, тем красивее становился. Ему "шли" мысли, кому-то "идёт" костюм, а Ивану - мысли. Вот такая особенность организма. Ну, а в белом костюме и шляпе, он был просто неотразим. Со мной дело обстояло хуже, к тому времени я уже начал поправляться, набрал добрых килограммов тридцать, полысел и как-то постарел. Семеро детей - это вам не шутки!

По обнимались, поохали, поахали, и уселись обедать, внимательно рассматривая друг друга. Как бы нам не хотелось этого замечать, но все мы постарели. Анжелике сорок с хвостиком, нам с Иваном по сорок с большим хвостиком.

- Начинай ты, Анжелика, рассказывай, что с тобой за это время приключилось, мы тебя совсем потеряли из виду. - Улыбаясь, предложил Иван.

-Много чего приключилось, работала в Италии, потом отправилась в Россию, там пробыла почти пять лет, вырвалась, полгода прожила в Швеции, вот вернулась в Париж, издаю здесь любимую "Аванти". - Без эмоций, без горящих глаз, совершенно спокойно ответила Анжелика.

Мы удивлённо на неё смотрели - Кто это? Эта женщина, конечно, похожа на Анжелику, но не она. Ни стали в голосе, ни света в глазах.

- Всё так плохо? Где революционный азарт и оптимизм? У вас ведь, господа, пардон, товарищи, Рэволюционэры, всё получилось. Торжество идеи над здравым смыслом. Я думал, ты довольна? - Доставил себе удовольствие Иван, ехидно поддевая Анжелику.

-Как твой Бенито? - Продолжал он в том же тоне.

Анжелика продолжала коротко отвечать на вопросы, не обращая внимания на издёвки старого знакомца.

-Он предал и меня и партию, продался немцам ещё перед войной, я думаю, что ты всё прекрасно знаешь, но тебе, как и всем сейчас, доставляет удовольствие мучить меня. Но ты зря стараешься, я уже привыкла. После побега из России, я провела много времени сама с собой, размышляла и даже писала стихи. Со своим новым статусом я тоже определилась. Как любой здравомыслящий человек, я считаю своим долгом бороться с фашизмом, моя газета почти полностью стала антифашистской, и ,конечно социал демократической. У меня масса соратников и единомышленников.

-И все они простили тебе твои отношения с Муссолини? Особенно Итальянские социалисты. - Не сдержался и я, поверить в искренность сиих речей было просто невозможно.

-Яков, я порвала отношения с Муссолини в 1914 году, всё ,что он делает сейчас и будет делать потом меня не касается, я не имею к этому никакого отношения. Свой "Союз ветеранов" - "Фаши ди комбаттименто" Муссолини создал в 1919 году, я в это время была в России. Создал союз, как громко звучит, только и того что пригласил всех кого знал, предложил назваться ветеранами войны и объединиться в разговорах на тему коммунистической угрозы. - Уже раздражённо оправдывалась Анжелика.

-А ты говоришь, что ты здесь не при чём! Пока ты устанавливала Советскую власть, а потом своим Третьим интернационалом не напугала пол Европы, у Муссолини приверженцев и не было. А так ,смотри, как весело получилось - в России революция, гражданская война, Третий Интернационал, за деньги награбленные после революции, проводит активную поддержку всех революционных идей и организаций в Европе, в Венгрии даже что-то получается, у крупных и мелких предпринимателей паника, возможность революции вполне реальна, в России ведь получилось! А Муссолини обещает с оружием в руках бороться с коммунистической заразой, и всё под тем же флагом социалистов. - И стукнув по столу кулаком, я закончил. Надо сказать, что про деятельность Анжелики лично я , знал всё. Не говорил Ивану, не потому что не хотел, а просто не выпадал случай. Мы так редко общались, что и своих вопросов хватало.

- Не говори ерунды, Яков, я отправилась в Россию, чтобы помочь, мне было интересно, я считала ,что моё место в гуще сознательных рабочих, но как только я поняла всю подноготную правящей верхушки, поняла на сколько они предали идеи, в погоне за властью, я уехала и больше в Россию не вернусь. Поверь, что после Муссолини, моим самым большим разочарование стала русская революция. - Анжелика обречённо и очень театрально вздохнула, чем и добила меня окончательно.

-Не много ли предательств и разочарований? А где же сейчас твоя самокритика, получается так, что все твои соратники сволочи, одна ты хорошая. - Почти прорычал я.

-Посмотрим ,как история рассудит нас с тобой, со мной или без меня, но Муссолини всё равно бы стал тем кем стал, и что уже говорить про революцию в России, там моя роль совсем не велика, Третий Интернационал, тоже от меня не зависел, меня просто использовали, и не меня, так кого-то другого. - Начала переходить от обороны к атаке Анжелика. Здесь, как ни странно подключился Иван, и как всегда не ординарно.

-Смотри, Анжелика, у сидящей за соседним столиком дамы открыта сумочка, можно вытащить кошелёк, и если не я, то его всё равно, рано или поздно, кто-то вытащит. Это даёт мне право вытащить кошелёк у раззявы? - Вальяжно передвигая приборы на столе, и наливая вино в бокалы, как бы поинтересовался Иван.

-Мне понятна твоя ирония, но как объяснить вам мою наивность, если вы в неё не верите? По вашему, я не должна была во всём этом участвовать изначально, но я ведь и сейчас верю в то , что идеи социалистов абсолютно верны, почему всё получается не так как хочется, вот это пусть рассудят будущие поколения. А чем ты занялся Иван? Я ведь про тебя тоже ничего не знаю, наша последняя встреча была больше чем 15 лет назад. - Перевела разговор на другую тему Анжелика.

-Моя страсть и дело всей моей жизни оружие. Я долго искал, но мне повезло, и я себя нашёл! - похвастался Иван.

-В каком смысле - оружие? - Переспросила удивлённая женщина.

-В прямом, я занимаюсь изготовлением и поставками современного оружия - от винтовок до танков. Наши интересы представлены во многих странах мира, на различных заводах. Я по большей части отвечаю за всякие новшества и изобретения. - И не успел Иван договорить, как Анжелика, получившая джокер в руки, пошла в наступление.

- И вы смеете после этого меня в чём-то обвинять? Я, по вашему, стояла у истоков фашизма, а кто дал фашистам в руки оружие? Или может здесь уместнее спросить - если не я изготовлю оружие, то кто-то рано или поздно это сделает? Твои новшества, Иван, положили в этой войне миллионы, одни только газы чего стоят. Танки эти ваши. Варварство какое-то. - Праведный гнев выплёскивался из Анжелики фонтаном, найдя возможность говорить с нами на равных, Анжелика расправила крылья, в голосе, наконец-то появилась сталь. Теперь она рассчитывала и нас заставить оправдываться. Но больше всего раззадоривала её то, что в её глазах мы больше не были праведниками.

-Оправдываться я перед тобой не буду, но объяснить попробую. Военная промышленность, это залог процветания страны, это развитие науки и техники, это рабочие места и стабильность, это охрана границ и покоя. Посмотри , что показали нам последние события во всей Европе, к чему привели ваши революции - к войнам и насилию. А теперь посмотрим на Америку - сильная армия, как следствие - сильная экономика, высокие зарплаты, и таких как ты, там сами рабочие пошлют куда подальше, им хорошая работа дороже, чем твои эксперименты . - Иван закончил, выпрямился и дал Анжелике собраться с мыслями. Он рассматривал её как мужчина , поймал себя на мысли, что она ему не нравится, спорить с ней пока интересно, но как женщина она его больше не волнует, старовата и побита жизнью, свежести никакой. Пока Иван размышлял о своём, Анжелика, проигнорировав говорящий взгляд Ивана, продолжила нападение:

- Я уже не спрашиваю, на кой чёрт, это оружие вообще современному человеку, оружием современного человека должна быть дипломатия, но люди всё равно предпочитают оставаться первобытными, когда копьё или стрела решали вопрос жизни и смерти. Но, по всей видимости, тяга к оружию неискоренима. Но перед тем, как обзавестись таким современным оружием нужна, ведь культура его использования. Вот, тебе лично, интересно, скольких людей убили из винтовок твоего производства, сколько детей остались сиротами? Или может между производителями ружей конкуренция? Я убью столько-то, а я больше. - Признавая победу за собой, Анжелика тоже откинулась на стуле, и свысока посмотрела на Ивана.

-Ладно, оружие - это плохо, дипломатия - хорошо, что делать с теми кто не научился пользоваться дипломатией, не дорос до дипломатии. Вот, Бенито, твой, ведь не изобретал велосипед, просто призвал с оружием в руках бороться против всех, его знаменитый поход на Рим. Все в чёрных рубашках двинули толпой на столицу, романтика. Мы против него тоже дипломатически бороться будем, ну, ну, господа демократы, так от вас скоро в физическом смысле ничего не останется. - Ирония сквозила в каждом сказанном Иваном слове.

-Поход на Рим(1922), это чистейшей воды афера в стиле Муссолини, он рассчитывал максимум на статус мученика гонимого властью, это была провокация, на которую должны были отреагировать власти, чтобы придать значимости никчёмному "Союзу ветеранов". То, что король его пригласит во дворец, и ,от туда, он уже выйдет премьер министром, для Муссолини было такой же неожиданностью, как и для всех остальных, что бы там не говорили сейчас. Ему потому и приходится устанавливать диктатуру, что поддержки у населения, у народа - нет, только с помощью, вашего пресловутого оружия и возможна власть Муссолини. - И опять признавая сама за собой победу, Анжелика, пристально посмотрела на собеседников.

-И ты считаешь, что король Италии был прав, когда предпочёл не использовать оружие, по каким то, одному ему понятным причинам, принял решение о назначении Муссолини премьер министром, автоматически поставив у власти олицетворение оружия? - Вступил я в разговор.

-Яков, лично я ,просто не могу опускаться до таких методов борьбы, возможно в той ситуации и надо было применить жёсткие меры, но это не моя компетенция. Ты прекрасно знаешь, что я уповаю только на силу слова и убеждения.

- Если я не ошибаюсь, то в России, по личному поручению Ленина, ты ездила с агитационной миссией в Одессу, и призывала вступать в ряды Красной Армии, для вооружённой борьбы за идеалы революции. А сейчас так красноречиво доказывала нам, что рассталась с Муссолини после того, как он поддержал призыв к Италии вступить в войну. Или ,всё таки, есть разница - воевать за подходящие тебе идеи, или воевать за то, что сегодня ты не поддерживаешь? Цель оправдывает средства? Или когда хочу - оправдывает, когда не хочу - не оправдывает. - Мне хотелось продолжить, но подошёл официант, принёс нам фрукты и мороженное, которое успел заказать Иван. Повисшая пауза дала всем возможность справится с эмоциями и собраться с мыслями. За окнами потемнело, мы спорили уже не один час. Но пока всем было интересно, переубедить друг друга не было целью, скорее каждый старался подтвердить свою правоту в собственных же глазах. С Иваном я во многом был согласен, но делать ставку только на военную промышленность тоже нельзя, я за разумное и пропорциональное ведение хозяйства, но Ивана понять можно, он как загорелся военными технологиями, так и остался их фанатиком. Ему абсолютно всё равно, кто, где и как будет это применять, ему нравились новые затворы, вращающиеся башни, и пострелять на полигонах по мишеням. Большие такие игрушки для взрослых мальчиков. Он носился с завода на завод, с испытаний на испытания и был счастлив. Мне Иваново увлечение приносило немалую прибыль. Вернее нам. Счёт в банке у нас, по прежнему, был общий, мы советовались о вложениях, но действовали самостоятельно, Иван уже не нуждался в моей опеке, военная промышленность процветала.

-А, что вы, Анжелика Исааковна, посоветуете мне, - после паузы, взялся я допрашивать бедную женщину, которая отбивалась от нас двоих, и пока довольно успешно - Ваша позиция в еврейском вопросе мне ,в принципе, понятна, но вот с точки зрения применения оружия для защиты, для достижения благородной цели - создания государства Израиль, как убежища, для тех, кто вынужден спасаться от погромов, от разгула нацизма. Или все должны уповать на дипломатию?

-Дипломатия и только дипломатия. Вы ничего не добьётесь, взяв в руки оружие, это моя принципиальная позиция. Я понимаю как сложно сейчас , Европа теперь состоит из новых самостоятельных государств, но они вымучены войной, империи рухнули, на их место приходят демократии, им сейчас не до вас, помощи ждать не приходиться .Но и действовать вашими методами, господа сионисты, тоже нельзя, вы втягиваете свой народ в бесконечную войну. Или это твой план, Яков, дать Ивану по больше заказов? - Неудачно пошутила Анжелика, мы косо посмотрели на неё.

-Ладно, ладно, согласна, шутка неудачная. А по поводу, еврейского вопроса ты, Яков, зря. Я сочувствую вашему движению, но это не моё, я нашла себя в социал демократических идеях, но слышала, что вам многого удалось добиться, особенно от Британского правительства. Вот и продолжали бы в том же духе.

-Ты права, за последнее время добиться удалось много, но это только по сравнению с тем, что до этого не было ничего. Мы, конечно, рады, что удалось создать официальный статус "еврейского очага" в Иерусалиме, но Британцы и слышать не хотят о большем, речь не ведётся о создании государства. Они уже возмущаются превышением положенной квоты мигрантов, а нам удалось отправить не более девяноста тысяч человек. В самой Палестине тоже не просто, стычки с арабами постоянные, Володя Жаботинкий с Трумвелем, молодцы, организовали еврейский легион, Хагану "Оборону" - защищают людей как могут. И если бы тебе не было всё равно, ты могла бы вместе со своими антифашистскими статьями, попробовать писать о проблемах евреев во всём мире. Но, нет, почему-то за всю жизнь ни слова, странная ты какая-то. Сама еврейка, а национальной гордости никакой. - Я раздражённо смял салфетку, не надо было ей этого говорить.

-О какой национальной гордости ты говоришь? Вся национальная гордость основной массы евреев, начинается и заканчивается - на гордом подчинении. Так не проще ли уйти от национальной принадлежности, и начать оценивать и себя и других по личным качествам и заслугам? - Имея в виду, конечно, себя, гордо вскинула голову Анжелика.

- Да, уж, хотел бы я, чтобы ты получила по заслугам. - Язвительно, но с надеждой в голосе сказал Иван, и заулыбался. Продолжать разговор не хотелось, темы, которые мы обсуждали, зашли в тупик. Мы уже спорили о том, что лучше - белое или острое. Пора была отправляться восвояси. Мы проводили Анжелику, и решили прогуляться пешком по ночному Парижу. Летняя прохладная ночь, шумящее вино в голове, воздух Парижа, мы сами не заметили, как пришли в Мулен Руж. Ивана здесь хорошо знали - клиент постоянный и щедрый. Я не был здесь сто лет! Работа, женитьба, дети. Погуляли на всю катушку, не помню, как попали к Ивану домой. На утро с больной головой ехать не получилось никуда, остались дома, только вызвонили Бонне и попросили привезти шампанского, голова болела невыносимо. Бонне, со знанием дела, привёз три бутылки, и оставил нас лечиться. Задачу мы поставили перед Бонне не простую, шампанское было большим дефицитом, войны превратили виноградники в поля сражений, продукт подорожал, а потом и вовсе стал пропадать. Но друг познаётся в беде! Мы хотели шампанского во Франции - и он нам его привёз. Пьянка продолжилась сама собой, мы и не заметили. Хорошо, что обо всём серьёзном мы уже поговорили, теперь можно было и расслабиться.

-Ты не думал жениться, Иван? Один сын - это хорошо, но мало. Да, и самому не тоскливо? Я уже не представляю своей жизни без жены и детей. Хлопотно, конечно, но зато и весело. Ты собрался сам век доживать? - Лёжа на диване и попивая шампанское, расспрашивал ни о чём я Ивана.

-Думаю, да. Жениться не хочу, не интересно. Вот давеча смотрел на Анжелику, и думал, ведь как она мне нравилась, была почти идеалом женщины, а сейчас, так - болтливая, гонористая, старая. Мне и молодые не очень - то нравятся, но после тридцати тоже уже не тот фасон. Не было бы Алёшки, конечно, женился бы, а так, зачем? Я после последнего моего романа и долгих отношений заводить не хочу. Хорошая попалась, затейливая, замечательно вместе проводили время. А потом как вцепилась - женись, детей хочу, меня как отрезало. Потом слёзы, сопли, напьётся и давай по ночам названивать, кошмар. Еле отвязался. И не понимает, дура, сказал ведь, нет, так оставь о себе хоть воспоминания хорошие, и тут - нет, так достала, что теперь и вспомнить страшно. Не, не хочу. Тебе завидую, ты молодец, семья большая, дружная, жена хорошая. Ты всех своих забрал? - Я кивнул. -Тоже правильно, вам вместе держаться надо, вы родные, а что мне, из родных только Алексей и ты. И не нужен мне больше никто. Алёшка вымахал такой высокий, здоровый, весь в меня - красавец парень, моя гордость, только очень уж серьёзный. Плюс ещё австрийское воспитание, от славянина ничего не осталось. Иногда беру его с собой на испытания чего-нибудь нового, а он смотрит, и не поймёшь - нравится ему, не нравится, он вообще не хотел сюда ехать или хотел, но не затем. Почти не понимаю его, знаю, что учиться ему легко, спортом занимается, друзья есть, но какие-то странные. Мы, наверное, так постарели, что современную молодёжь уже не понимаем. Ну, и ладно. Главное, что у меня есть мои испытания, а ты говоришь - жениться. Ты сам уверен, что счастливым тебя именно женитьба сделала, уверен, что вот без женитьбы ни как?

-Не уверен, потому, что представить себя женатым , нищим, без перспектив и в глуши - не могу. Я бы и не женился вовсе, если бы у меня денег не было. - Честно ответил я.

-Вот, значит, не женитьба делает человека счастливым. Парадокс - холостых и счастливых хоть пруд пруди, женатых и счастливых - единицы. - Подвёл черту Иван, и мы стали обсуждать дела. Эти разговоры по прежнему оставались лёгкими и приятными, я этим очень гордился. Опыт моих знакомых подтверждал, что мы с Иваном созданы друг для друга. Почти все известные мне компаньоны заканчивали плохо, даже если удавалось поделить деньги, то дружба заканчивалась, всё равно. Но и это редкий случай, в основном, позорный делёжь и разорения. Нас сия участь миновала, и думается мне это в основном заслуга Ивана. На сегодня он приносил больше прибыли ,чем я, а тратил в десять раз меньше, но никогда даже не спрашивал что и почему. Объяснял всё по прежнему - "если бы не ты, у меня вообще ничего бы не было, а так денег у нас, куры не клюют". А мне приходилось очень много расходовать на покупку земли в Палестине, это первоначальная задача, без экономической экспансии в Палестине делать нечего. Мы скупали всё, что можно скупить, строили всё, что можно построить, открывали производства всего, что можно производить. Мигранты из Восточной Европы ехали работящие и не глупые, дело продвигалось. Я мотался по всей Европе как заведённый, но всё равно успевал не всё. Хорошо вот представился случай отдохнуть и как всегда с Иваном. Так мы и провели весь остаток дня не выходя из квартиры. На следующий день Иван отвёз меня на вокзал, мы пообещали друг другу вот так встречаться почаще, и даже казалось поверили в свои обещания. Я отправился домой, завести подарки жене и детям, а потом, потом куда важнее, туда и побегу.

Следующие 10 лет прошли под знаком нарастающей тревоги, бесконечного ощущения, что становиться всё хуже и хуже. Я почти перестал справляться с ситуацией. Моего присутствия требовали одновременно в пяти местах. Наступала КАТАСТРОФА. Потоки мигрантов в Палестину стали больше похожи на лавины. Британия больше нам не помогала, не помогал нам уже никто. Почти все страны Европы закрыли миграцию, всё, что делалось, делалось подпольно. Когда позвонил Иван и очень серьёзным голосом попросил встретиться, я попробовал поговорить с ним по телефону, но он настаивал на личной встрече и предлагал Париж. Решили не менять места, и завести добрую традицию. Я приехал утренним поездом и наивно рассчитывал вечерним вернуться. Ехать мне было недалеко, почему, собственно я и согласился. Дела требовали моего присутствия во Франции. Иван встретил меня на вокзале, и мы отправились во всё тоже кафе возле Гранд Опера. Мерзавец Иван выглядел так, словно мы с ним вчера расстались. Такой же поджарый, загорелый, седина только украшала его. И заметив мой завистливый взгляд, Иван только ухмельнулся и похлопал меня по торчащему животу.

-Выкладывай, что за срочность и секретность такая. - Я сразу перешёл к делу.

-В порту Яффо задержан груз , контрабанда оружия, 800 винтовок и 400000 патронов, спрятанных в бочках с цементом. Будет большой скандал и буза. - Иван говорил спокойно, но смотрел вопросительно.

-Спрашивать от куда информация, не стану, захочешь, сам расскажешь.

-Люблю конрабандистов, ещё с молодых лет, лихие ребята, с ними всегда весело. А про ваши дела знаю не много - ты не рассказывал, я - не спрашивал. Но с твоей стороны наивно считать, что я ничего не знаю. То, что ты меня не вмешивал - понимаю. А зря, опыт у меня большой! - Переводя разговор в более лёгкую форму, Иван заказал кофе.

-Яков, я сейчас буду задавать вопросы, которые могут тебе не понравиться, но хочу услышать именно твоё мнение, не мнение твоих соратников, не официальную позицию, а только твоё личное мнение. Ты прекрасно знаешь, что чтобы ты не сказал, я всегда на твоей стороне. Что реально происходит в Палестине, мне сказали, что будет война, что евреи вместе с британцами так притесняют, мягко говоря, арабов, что не оставили им выбора, они вынуждены браться за оружие.

-Продолжай, Иван, ты сейчас затронул самый больной вопрос, и то, что ты скажешь, это, наверняка, мнение очень многих людей, это часть той пропаганды, которую распространяют арабы. До меня часто доходят разные варианты, но твоя версия интересует меня больше всех, так, что давай подробно, я уверен, что потом смогу тебе многое объяснить.

-Объяснишь, куда ты денешься. Скажи, правда, что за ношение оружия арабом без разрешения британских властей - расстрел? И что это за "коллективная ответственность" или "коллективный штраф"? Мне рассказывали, что британцы с кораблей расстреливали целые деревни, по 200-300 домов за раз, предупреждая население за 14 часов до бомбёжки листовками с воздуха. - Иван старался говорить беспристрастно, но было видно, что он под впечатлением. Оно и понятно, общаясь со мной много лет, он всегда сочувствовал только евреям и в принципе не задумывался об арабах. Рассказали ему , по всей видимости "в красках".

-Продолжай, Иван, я так понимаю - это ещё не всё. Говори нормально, не бойся меня расстроить, я всё понимаю.

-Много ещё чего рассказывали : и про живые щиты из мирных жителей при транспортировке грузов, и про взрыв целого квартала за убийство какого-то чиновника британской администрации. Говорили про, то , что скупили вы все земли, выгнали арабских селян, на работу не берёте, нанимаете только своих. В общем некуда арабскому селянину податься. Так вот сейчас они готовы бороться до последнего. Объясняют так - пока всё было в рамках приличия, евреев приезжало не много, они тихо жили в своих кварталах, всё было нормально. Сейчас еврейское население - это уже половина населения страны, британцы со своим "мандатом" распоясались, делают, что хотят и полностью поддерживают вас, справедливости нет, остаётся только война. От сюда вопрос - что за "мандат" такой, и почему вы сами не договорились? - Иван смотрел на меня с надеждой на то, что у меня есть ответы на все его вопросы, и вот сейчас я полностью опровергну все обвинения в адрес евреев.

-Всё очень не просто, - дипломатично начал я - и часть правды в том, что тебе рассказали есть. Методы британцев и части тех евреев, которые взялись за оружие, мне не по душе, но у нас и выбор не большой. Я рассказывал тебе о создании "Хаганы" (оборона), для защиты от погромов, не давно от нас откололась часть , они назвались "иргун", и стали бороться с арабами новыми методами, т.е. готовить террористические акты, закладывая взрывчатку и подрывая людей. Мы призвали их умерить агрессию, осудили их действия, но больше мы сделать не можем. Не прикажешь ведь ты нам ещё и гражданскую войну устроить. По поводу британцев, что я могу сказать, да британцы нам сочувствуют, но поверь, дальше сочувствия дело не идет, те варианты, которые они предлагают ,не приемлемы обеими сторонами. Они взымают "коллективные штрафы", и тут же идут на переговоры с арабской стороной о сокращении квоты на иммиграцию. Какое сокращение? Ты знаешь, что творится в Германии? КАТАСТРОФА. По поводу мандата, после падения Османской империи (1921) в состав которой входила Палестина, Лига Наций выдала мандат на Палестину Британии, как тебе объяснить, как на колонию. Представители нашего движения обратились к властям Британии с просьбой об организации в Иерусалиме " еврейского очага", сначала как религиозной организации, потом удалось добиться и юридического статуса. Люди поехали осваивать новые земли, осушили болота, подняли сельское хозяйство. Ты говоришь - скупили земли - и ведь как правильно говоришь. Они ведь нам их продали, и заметь, за не малые деньги, и абсолютно добровольно.

-То есть, вы завоёвываете страну без войны? Хотя, какой там - без войны. Война у вас по хуже настоящих боевых действий. Террористические партизаны с обеих сторон. С экономической экспансией не спорю, всё правильно. Никто не мешает арабам не продавать землю и самим на ней работать, но раз продают, сами виноваты. А вот с британцами мне пока не понятно. После войны распалась не только Османская империя, но, что то я не припомню, что бы Лига Наций раздавала мандаты на европейские страны. Это что же получается, обратись правительство любой страны за мандатом на Венгрию или на любую понравившуюся страну, и на тебе. Большие дядьки поморщили лбы и выдали. Нате пользуйтесь пока не надоест. - Разговаривать с Иваном именно по этому и было интересно.

-Нет, конечно. У Палестины были большие проблемы с границами всю её историю существования. Разрешить эти проблемы и взялась Британия.

-Но тут вмешались вы. Правильно, случай представился удачный. Не использовать грех. Но я смотрю, даже опыт британских властей не помогает.

- Иван, всё могло бы быть по другому, но то что происходит в Европе, не оставляет нам выбора, людей просто уничтожают. Бежать некуда. События приходиться форсировать. На дипломатию нет времени - промедление смерти подобно - в буквальном смысле слова.

-Приблизительно я понял. Посмотрим, что дальше будет, помочь, я тебе помогу, во всём. Кто прав, кто виноват - пока не знаю. Сейчас предупреждаю - эту партию оружия вам не простят, " чёрная рука" призывает к джехаду. А привезли вы оружие для обороны или для нападения, разбираться уже никто не станет. Они готовят восстание, настроили вы народ против себя страшно, поддержка среди арабских крестьян у повстанцев повсеместная. Британцев тоже ненавидят. Так, что ничего хорошего не жди.

-Мы ко всему готовы. Правда на нашей стороне. То , что принцип "коллективной ответственности" наносит нам только урон, это я понимаю, но это тактика британских войск. Они действительно подорвали целый квартал за убийство чиновника, деревни, где базируются британцы, обязаны их содержать. Если на выплату какого-нибудь штрафа у всей деревни нет денег - берут продовольствием. С ними не поспоришь, это их мандат. - Мне было искренне жаль, что мой лучший друг засомневался в деле всей моей жизни, мне очень хотелось его переубедить, но надо знать Ивана - он сам сделает выводы. Но я тем не менее продолжил разговор на болезненную тему.

-Ты сам подумай, как евреи могут хотеть войны? Они бегут от тех, кто приходит с оружием, они, приезжая в Палестину, работают не покладая рук. Проблема арабов в их не грамотности и отсталости. Начни они работать и учиться, поверь, они смогли бы найти общий язык с нашими, но получается так, что образование в Палестине не принято, и они не виноваты, так сложилось. А приезжают к ним евреи уже с деньгами и образованием, они автоматически становятся на ступень выше. Ведь был период, когда очень много наших покинули "очаг", просто не выдержали. Не было смысла организовывать там своё дело - невозможно воспитывать детей - ни школ, ни больниц, не говоря уже про университеты. Давай тебя сейчас в Харьков отправим, ты ведь тоже с Родины уехал за лучшей жизнью. Вот так и евреи всю свою историю. - Я говорил уже нервно и не связно, но по пытливому взгляду Ивана, мне показалось, что впечатления после рассказов о несчастных арабах поблекло.

- Странно, конечно, всё это. Вроде бы 20 век на дворе, а люди себе катаклизмы устраивают, как первобытные. Сразу вспомнилась Анжелика, с её дипломатией. Плохая у нас дипломатия , и политики у нас тоже - первобытные. - Иван явно хотел закончить разговор.

-Да, Яков, не нам решать и не сейчас. Пусть всех рассудит время, я не могу остановиться на чётком решении. Поумнее головы думали, и не придумали, что уж про меня говорить. По- моему, так получается: на своё государство на Палестинских землях вы право имеете, но разделить надо по справедливости или купить всё! - Уже с улыбкой закончил Иван.

-Как твои внуки, дед Иван? - Спросил я , у человека, которого заподозрить во внуках было просто невозможно.

-Растут, где-то там. Я редко с ними вижусь. У Алексея своя жизнь. Он такой правильный и занудный, что я с ним и трёх минут разговаривать не могу. Настоящий австрийский финансист, я у жены его спрашивал, может хоть она видела, как он улыбается, говорит, что видела, но мне кажется, что врёт. По моему, он и не умеет. Ты по отчётам видел, какую деятельность развёл, он скоро и нас с тобой купит. - Иван толи хвастался, толи жаловался. Мы ещё поговорили, но настроение было не правильное, хотелось по быстрее расстаться, первый раз в жизни.

Прошло ещё несколько лет, и вот мы уже встретились здесь, в альпийском шато, играем в карты, и зачем-то всё это рассказываем тебе - Иван младший.

-Интереснее мне не было никогда. Честно, я не ожидал, дед в своём репертуаре - к чему бы ты ни был готов, он всё равно тебя перехитрит. Я много слушал, много думал. У меня есть несколько вопросов, если позволите ко всем.

Поняв наше молчание как согласие, Иван младший встал из-за стола, подошёл к окну, и, усевшись на подоконник, стал задавать вопросы:

-Вопрос первый - то, что нацизм плохо я понял, но я и так это понимал. Решил примкнуть только потому, что в какой - то момент мне показалось, что это перспективно, что на сегодня это большая сила, можно попробовать себя в роли большого босса. Я ведь не идейный приверженец и тем более не фанатик. У них отлично отлаженная машина: от пропаганды до свастики и флага. Идеальное управление толпой. Вам не удалось меня разочаровать в лидерах фашизма, как в лидерах. Они нашли идею, за которой пошли люди. Они сделали себя сами. То, что идеи у них не правильные, так они в этом не виноваты - спрос рождает предложение. На что толпа откликнулась, то ей и дали. И не надо винить только вождей. Сколько вы Анжелика Исааковна не призывали людей к революции, они за вами не пошли, вот например, в Италии, они пошли за Муссолини и привели его походом в Рим. В России люди пошли за Лениным, в Германии идут за Гитлером. Не все, но много, и с оружием в руках. После этих нескольких дней, проведенных с вами, я понял другое. - Иван младший сделал паузу, явно, пытаясь очень правильно сформулировать мысль. Помолчав несколько секунд, он продолжил: -Я понял, что не хочу быть даже ферзём в игре, я хочу попробовать стать игроком. И не публичным вождём или президентом, сейчас я понимаю, что есть люди поважнее, серые кардиналы политики. И ,как вы верно заметили уважаемая Анжелика Исааковна, не такие игроки как дед или Яков Моисеевич, а настоящие аферисты, те кто устанавливает правила игры, а не следует им. Я так понимаю, что очень не многие публичные личности соответствуют этим критериям.

-Понял ты, Ваня, всё правильно, а вот при чём здесь ты? Силёнок не хватит, ты хоть на секундочку представь, что это такое - настоящая политика. - Раздражённо проговорил Яков Моисеевич , отворачиваясь к камину, ему даже слушать было не интересно, что скажет в ответ самонадеянный наследник.

-Вы поможете. - Нагло заявил молодой человек, как бы бросая вызов старикам.

Яков Моисеевич повернулся опять к Ивану и засмеялся.

-Второго Ивана я не переживу!

- Я не отниму у вас много времени. Мне надо задать вам несколько вопросов, и я бы хотел стать вашим добровольным и бескорыстным помошником в деле создания государства Израиль. Так сказать, замолю грехи, и наберусь опыта большой политики. Соглашайтесь , Яков Моисеевич, у нас практически семейный бизнес получится.

-Сначала, задай вопросы, а там и посмотрим. Если стану отвечать, значит согласился, если промолчу, то уже и не уговаривай, условились? - Лукаво глядя Ивану старшему в глаза, проговорил Яков Моисеевич.

-Подумай хорошенько, Ваня, сейчас многое в твоей судьбе решается. - Глядя в глаза Якова Моисеевич, проговорил Иван старший.

Анжелика безучастно продолжала присутствовать, но последнее движение пробудило её к жизни. Глядя на Ивана младшего, она поняла одно - похоже, что вместо нациста, они только, что породили монстра похуже. Природа наделяет людей либо красотой, либо умом, зачастую - ни тем, ни другим. А в случае Ивана младшего - и то и другое, ищи подвох. И подвох ,похоже есть - циничный и бездушный, вот каким сделала природа этого красавца. Наделив его пластичным и изворотливым умом, природа напрочь забыла о духовном наполнении. И как бы сейчас правильно, с точки зрения Якова, не поставил вопрос Иван младший, похоже, хорошим человеком ему не стать. Так ловко выскочить из ситуации , так умело воспользоваться случаем - вот новое поколение политиков. Ведь ещё вчера он присутствовал здесь в качестве воспитуемого и наказуемого, он и не знал, чем всю жизнь занимался его родной дед, и тем паче ничего не знал про Якова. Деда разочаровал, Яков просто считал его ничтожеством. И как всё изменилось сейчас, он уже спровоцировал Якова на соревновательность, а Иван старший уже готов проспонсировать всё чем пожелает заняться юное дарование.

-То, что к власти можно прийти посредствам любой партии или популярной идеи - это понятно, то, что потом можно объединиться с такими же влиятельными людьми, и стать одним из самых сильных политиков мира, тоже понятно. То, что стать единственным влиятельным человеком на всей планете невозможно - это тоже понятно. Пока не понятно, на что сделать ставку, чтобы в последствии, страна, которой ты руководил, превратилась в мощное государство. Период захватнических войн прошёл, любая современная война обречена на поражение. Как бы соблазнительны не были лавры Александра Македонского. Мир на пороге экономических войн, и политических баталий. - И не глядя, на заинтересовавшихся ,Якова и деда, Иван младший продолжил говорить в окно:

-Даже смысл жизни простого человека изменился, и будет меняться. Теперь уже не интересно просто выживать, не интересно, просто служить одной идее, признавая авторитеты (хоть бога, хоть вождя). Интересно познавать парадоксальные вещи, интересно применять парадоксальные идеи в жизни.Как правильно проанализировав глобальную ситуацию ,применить её к каждому маленькому человеку.Как маленькому человеку вертеть глобальной ситуацией по своему хотению и усмотрению.С чего начать? Вот, вы, Яков Моисеевич, как вы стали таким могущественным политиком и бизнесменом? Простой парень из Тьмутаракани, как?Судьба, фартуна, тяжелый и упорный труд, вера, идея, Что ? Я не понимаю, ведь судя по всему вы не росли в семье где симитские идеи прививались вам с молодых ногтей, если я правильно понял, то бедность была вашей движущей силой. Сначала вы просто зарабатывали на жизнь себе и семье , и только потом, когда денег стало достаточно, ваш принцип "не хочу диван, пуще прежнего дивана " заставил вас искать смысловой аспект зарабатывания денег, вы тот очень редкий тип бизнесменов, которым после определлёной суммы нужна мотивация, а зачем больше?!?И вы нашли--власть, но не просто власть, а идейная, не подкопаешься.Вы не жадина, вы благодетель, но у меня всё равно вопрос, как так получилось? И где здесь вы лично, что лично вам интересно, что во всей схеме вашего бизнесполитического проекта заставляет вас каждое утро начинать всё с начала?--Иван младший смотрел на Якова Моисеевича мысленно готовясь к атаке, но он ошибся, старики как всегда начали" из-за сарая". --Смотри , Вань, --начал Яков-- да я вырос в бедной провинциальной семье, да моим образованием занимились бабушка и раввин, но ведь ты прекрасно понимаешь, что можно выучить энциклопедию наизусть и не стать образованным человеком, а можно за каждым неизвестным тебе понятием заглядывать в энциклопедию и быть умным человеком, так вот меня научили заглядывать в разные книги, обращаться к разным людям за советом, а не пытаться выучить все энциклопедии мира наизусть.Я сделал для себя большой вывод в этой жизни--учиться надо каждый день--а в субботу отдыхать! Ты говоришь о том , что же выбираем мы, а где выбирают нас--не знаю и знать не хочу, вот это точно пустая трата времени и сил--гадать о силах движущих этим миром, это равносильно тому, что мы с тобой и твоим дедом сейчас начнём искать смысл жизни-и дадим обещание до ужина его найти !

- Давай поступим правильно!- Яков Моисеевич одобрительно улыбнулся сам себе, - Давай Младший, ты отправишься на свою историческую родину Украину. Там , там.... Вобщем сам увидишь!

-Может, для начала отправить его к Донцову?- одобрительно испуганно спросил Иван старший.

Яков одобрительно кивнул и уже равнодушно посмотрел на Ивана младшего, миссия успешно переложена на других людей, и можно заняться своими делами!

Назревающие события на Украине не позволяли оставаться в стороне, а для Ивана младшего, возможно и правда искренне хотевшего понять геополитические процессы , лучшего места чем Украина не сыскать в целом мире......