В корчмебыло шумно. За одним столом пили за кого-то - причем, кажется, многие уже не помнили, за кого именно. За другим орала песни уже хорошенько принявшая на душу компания. Хозяин и дебелая служанка только и успевали разносить жареное мясо, зелень и амфоры с вином.
- Песню! Песню давай! - виновник шумного празднества хлопнул кулаком по столу, - Или я, Танатос тебя забери, песни не заслуживаю?
Несколько рук принялись тянуть его, усаживая назад на скамью.
- Заслуживаешь, заслуживаешь. Эй, аэд, а вжарь-ка нам... что-нибудь героическое.
Тощий аэд в засаленной хламиде вышел на середину, откашлялся, отчего кадык на его худой шее заходил ходуном, взял несколько аккордов и запел фальцетом.
- Славься, Тезей среброкудрый,
Сын бедолаги-Эгея,
Ты, что рукою могучей
Страшного тавра поверг.
В зале наступила тишина: песню о Тезее любили. Как же, победитель страшного Критского быка, избавивший свою отчизну от повинности платить страшную дань Криту! И в этой тишине как-то особенно отчетливо раздался звук отодвигаемой тяжелой скамьи, а потом глухой стук - вставший дернулся слишком резко, и скамья опрокинулась.
Угрюмый мужчина, уронивший скамью, подошел к аэду и сгреб его за грудки. Аэд испуганно замолк.
- Что такое! Где песня! Песню хотим! Песню о нашем славном Тезее!
Мужчина поднял тяжелый взгляд, и недовольные сразу затихли.
- Он поет неправду!- медленно, будто роняя слова, произнес мужчина.
- Что ты имеешь против нашего героя? - взвился пьяный виновник торжества.
Мужчина резким жестом протянул к нему руку.
- Сядь!
Пьяный испуганно сел; вокруг стало еще тише, хотя секунду назад казалось, что тишина абсолютна.
- Он поет неправду! - еще раз упрямо сказал мужчина, и, ссутулившись, направился к выходу; в руке его остался клок от хламиды несчастного аэда.
- Ну, ежели ты такой умный и знаешь, как все было на самом деле - то спой ты нам! - раздался чей-то насмешливый голос.
Мужчина тяжело повернулся, отыскивая глазами дерзкого, но не нашел.
- Хорошо, если вы хотите правду - будет вам правда. Только петь я не умею, расскажу так, как смогу.
- Отец, я... позволь мне поехать с ними! Я убью Минотавра, и Афины навсегда будут освобождены от страшной дани
- Минотавра..., - отец тяжело поднялся со скамьи. - Минотавра... Ты и в самом деле полагаешь, что проблема в Минотавре? Эх, молодость, молодость... А ты знаешь, почему мы платим столь тяжкую дань Криту?
Тезей кивнул. Он что-то такое слышал - о том, что Андрогей, старший сын Миноса, погиб по вине его отца Эгея - или, по крайней мере, Минос считал Эгея виновным в гибели наследника. Но ведь не будет Минотавра - стало быть, некому будет приносить жертвы, вот и все! Ну, даже если бы Минос придумал какое-нибудь другое наказание - все равно: разве может быть что-то страшнее смерти в пасти этого получеловека-полубыка?!
- Поезжай, - вдруг сказал отец. - Поезжай. Либо... либо ты изменишь все, либо...
- Отец, я убью его, - горячо сказал юноша, - и мы вернемся в Афины на корабле с белыми парусами.
Отец медленно кивнул и закрыл глаза. Сын, почтительно склонившись в поклоне, вышел из покоев.
Когда они сошли на берег, их уже ждала целая толпа стражников. Тезей удивился. Зачем? Ведь они все прибыли сюда... ну, пусть не добровольно, но все-таки сами. И главное - их встречали не только стражники! Следом за небольшим отрядом копейщиков следовали ярко одетые девушки, за ними - музыканты, жонглеры, еще боги знает кто...
Тезей сперва нахмурился, но потом губы его сами собой растянулись в улыбку. Впереди шествовала высокая стройная девушка в очень простом платье. Дорогая это была простота - такой ткани Тезей не видел даже в отцовском дворце.
Медовые волосы были забраны в сложную прическу, глаза, по крайней мере издали, казались черными. А лицо! Никогда он прежде не видел таких гармоничных лиц! Правда, об этом он думал всего несколько мгновений, пока не увидел ее глаза. А увидел - и утонул...
Девушка остановилась в нескольких метрах от пленников и, приложив левую руку к груди, слегка поклонилась.
- Здравствуй, герой! - она смотрела на него, приблизив лицо настолько, что он мог увидеть даже поры на ее носу.
Хорошо, что кто-то слегка толкнул его в спину, а то, чего доброго, она могла решить, что наследник афинского царя получил дурное воспитание.
- И ты здравствуй, высокородная!
Девушка с таким лицом просто не может быть не высокородной. Да нет - такого лица не может быть у простой смертной! Может быть, это - богиня?
- Я - Ариадна, дочь Миноса.
Ариадна! Дочь кровожадного царя и... и сестра... этого чудовища.
- Нам надо поговорить, герой, - шепнули самые прекрасные в мире губы. - Когда взойдет... ах, нет, тебе же не будет видно... Словом, за тобой придут.
Не будет видно чего? Похоже, она имела в виду какую-то звезду... Неужели их сразу отправят в Лабиринт? Но нет - ведь из лабиринта не могут выпустить. Стало быть, не сегодня.
Заснуть он не смог. Не от страха, и даже не от предвкушения завтрашнего сражения - ведь ему предстояло спуститься в лабиринт именно завтра. Первым - он вытребовал себе это право как сын царя... Нет - совсем другое не давало ему покоя. Какая же она красивая! Отец говорил - вся семья их лжива, все они одинаковы... И потом - нельзя забывать, она - дочь Миноса, который сперва подкладывал свою жену под Диониса, которому захотелось поразвлечься, потому он и принял облик быка, - а потом, когда последствие этого "развлечения" появилось на свет - обвинил во всем Пасифаю, дескать, она воспылала противоестественной страстью к быку, которого послал ей Посейдон, и даже соблазняла его, забравшись в деревянную корову, которую сделал для нее инженер Дедал. Тьфу, просто противно - настоящий мужчина никогда не станет добывать себе какие-то блага за счет торговли женой! А уж если так случилось - то имей мужество признать свою вину, а не сваливать все на несчастную женщину...
Но Ариадна - она... она просто не могла быть такой, как ее отец. Она... Нет, такая девушка - это не только образец красоты, это образец чистоты, доброты, словом...
От размышлений его отвлек стражник; как он прошел в помещение, где Тезей спал со своими спутниками, юноша даже не услышал, но сразу преисполнился к стражнику благодарности: никто не должен знать, что юная царевна ночью разговаривала с чужеземным царевичем, это может повредить ей.
- Благодарю тебя, смелый воин, - обратился царевич к воину, когда они вышли из дома, однако тот не отреагировал. Только ткнул рукой налево - там, почти неразличимая, стояла тонкая фигурка, закутанная в покрывало.
- Стражник... глухонемой? - он задал вопрос и испугался. Какое ему дело, в конце-то концов! А царевна может решить, что он дурак...
- Ему отрезали язык, - равнодушно сообщила девушка, и это равнодушие неприятно царапнуло Тезея, но он одернул себя. А что тут такого? Она - царевна, она выросла при дворце, в отличие от него, и, возможно, это у него неверные понятия по поводу того, что должен делать правитель, а чего не должен... К тому же она росла при таком отце - стало быть, откуда ей знать, что на самом деле может быть по-другому...
- Но я пришла сюда говорить не о стражнике, - девушка сурово свела безупречного рисунка брови, а затем пугливо оглянулась, и Тезей снова почувствовал укол совести: она рисковала, может быть - даже жизнью, а он лезет с такими глупыми вопросами...
- Вот, - откуда-то из недр плаща она достала клубок. - Держи. Нить очень прочная. Привяжешь около входа; она поможет тебе выбраться из Лабиринта после того, как ты убьешь проклятье Крита.
- А... а почему ты думаешь, что я убью его?
- Потому что все знают, кто такой богоравный Тезей! - ее жаркое дыхание обжигало ему щеку, - Потому что только ты сможешь это сделать...Потому что все наслышаны о твоих подвигах... Потому что у нас - у всех нас, - нет и не может быть другого спасения, кроме тебя, богоравный!
- Ну, ничего такого особого я пока не сделал! - Тезей совсем смутился. Хорошо еще, что в темноте не видно, как он покраснел!
Девушка тихонько рассмеялась.
- Не надо лишней скромности... Скромность может украшать лишь женщину, украшение же героя - его подвиги! Убей проклятого быка - и я навек стану твоей!
Тезей с трудом проглотил комок, вставший в горле. Она любит! Любит его! Она будет его женой!
Сперва он хотел спросить, почему же девушка столь ненавидит своего единоутробного брата, но потом передумал. Ведь это и так ясно. Такому чистому созданию, как она, не может быть не противно само существование полубыка-людоеда! Она тоже хочет прекратить... прекратить этот кровавый обычай!
Сердце пело. Эх, сейчас бы взять в руки кифару...
- А меч... Меч у меня не отберут?
Ариадна презрительно фыркнула.
- Это чудовище - оно сильно... И оно прекрасно знает, что мало кто из бойцов может сравниться с ним в силе и ловкости... Поэтому оно играет, играет, как кошка с мышью, со своими несчастными жертвами. Их всех пускают в лабиринт, вооруженных мечом, и Минотавр делает вид, что каждого победил в честной схватке.
Тезей задумался. Ну, в общем-то, почему - "считает"? Это и есть честная схватка, если оба противника вооружены... Другое дело, что никто не мог сравниться с Минотавром как боец - но это уж, возможно, потому, что юноши, предназначенные к принесению в жертву, даже не задумались над тем, что могут сразиться и победить. В таком случае они в некоторой мере заслужили свою судьбу... Или, - мысль обожгла, - или отец специально отправлял на Крит самых... завалящих юношей? Как поступают в Спарте - тех младенцев, кто не удовлетворяет всем требованиям, просто сбрасывают со скалы... Но нет, отец бы не стал такого делать. Наверное, каждый раз, снаряжая корабль, он все же надеялся на то, что найдется смельчак, который победит жуткое чудовище, и вернется домой с победой...
- Я верю в тебя, - девушка с силой сжала его ладонь. - Верю... Завтра я буду ждать тебя с победой!
Она исчезла в ночной мгле - словно растаяла, но ладонь еще хранила воспоминание о ее чудесном прикосновении.
Молчаливый стражник отвел юношу в комнату, и Тезей, бросившись на узкое ложе, сразу же заснул.
Он бродил по лабиринту уже несколько часов. Ноги гудели - странно, ему часто приходилось преодолевать куда большие расстояния, и он никогда не уставал. А может, его угнетала неопределенность?
Он уселся прямо на пол, с наслаждением вытянув ноги. Интересно, что сейчас делает отец? Наверняка расхаживает туда-сюда, а периодически смотрит в окно... хотя прекрасно знает, что раньше, чем вчера, они сюда добраться не могли. А Ариадна? Он рукой погладил клубок. Да, красота ее - редкостная, но что - красота! Она была еще и по-настоящему умной девушкой! Из нее получится настоящая жена басилея...
Ладно, хватит рассиживаться. Тезей поднялся и огляделся. К Аиду этого Миноса вместе с его лабиринтом и этим придурком Дедалом, который был готов хоть задницу лизать своему хозяину, из кожи вон лез, чтобы выслужиться, а в результате сбежал, да еще и, говорят, план лабиринта с собой прихватил.
Вот кто бы ему сказал, по какому именно коридора он пришел? По правому или по левому? И куда идти дальше? Хотя, впрочем - какая разница, куда идти? Или погибнуть от рук (или что у него там - лапы? или ноги с копытами?) страшного минотавра, или просто умереть с голоду? Или возвратиться назад по нити и быть убитым от рук стражников, стерегущих вход в лабиринт?
Ну, пока он пойдет вот туда - в конце концов, этот путь ничуть не хуже, чем любой другой... Главное - идти. Рано или поздно он найдет чудовище, и покончит с ним, чтобы...
Додумать, что именно - "чтобы", Тезей не успел: как раз за поворотом его взгляду открылась довольно большая площадка, прямо в центре которой на охапке соломы лежал крупный парень, подложив руки под голову. Голова была коровья.
- Защищайся, или умрешь! - крикнул Тезей, выхватывая меч.
Парень - или все-таки бык? приподнял голову и посмотрел на Тезея лиловыми коровьими глазами. Впрочем, тоска в коровьих глазах была вполне человеческая. Коровья голова приветственно покивала несколько раз, после чего снова была водворена на прежднее место.
- Защищайся, - уже неуверенно произнес Тезей.
- Да-да, а то умру, - равнодушно ответил парень, не поворачивая головы, - Я тебя очень хорошо слышал.
Тезей совсем растерялся. Ловушка? А, ладно: фавнов бояться - в лес не ходить. Он подошел и на охапку сена. Меч, правда, в ножны не спрятал. Так, на всякий случай. Вдруг этот рогатый все же решит проверить, какая у него, Тезея, реакция. Но рогатый почему-то проверять не спешил, а только голову повернул да и уставился во все глаза. "А глаза у него - как у Ариадны!" - мелькнула мысль. Кольнула мысль, кольнула, чего уж тут скрывать - ничего приятного в том, что у твоей возлюбленной... ну, пусть не возлюбленной еще пока, но у чрезвычайно понравившейся тебе девушки, которую ты уже почти видишь своей женой, брат - такое чудовище...
Минотавр сощурился. И уж больно прищур этот у него... человеческий, что ли, получился. Словом, Тезею стало совсем уж не по себе. Минотавр несколько мгновений рассматривал Тезея, от чего тот зарделся, и, словно девушка на выданье, потупил глаза, проклиная себя за это. Вот ведь тоже проклятая особенность! Краснеть, как девчонка, которой замуж чересчур хочется! И тут же захотелось ему немедленно сорвать зло на этом рогатом знакомом незнакомце, страшном чудовище, если верить слухам, и простом парне, по непонятной причине обзаведшимся коровьей головой вместо собственной. Наверное, своя чересчур дурная была, вот и наградили боги, - подумал он зло и покраснел еще больше, но уже не пунцовым румянцем засмущавшейся девицы, услышавшей скабрезность, а злым оранжевым румянцем воина, готового смыть свой позор кровью врага. Но все же - удержался, не рубанул сплеча, а просто посмотрел в замечательные фиолетовые глаза, не отвел взгляда. Спросил хрипло:
- Ты кто?
Рогач рассмеялся. Он смеялся весело и беззаботно, так, как будто уже не смеялся уже много-много лет. Хотя - кто знает? Может, и не смеялся? Кто его знает - как долго он сидит в этом своем лабиринте, высокорожденный пленник, не имеющий иной судьбы, кроме как убивать и пожирать присланных сюда людей.
- Я кто? - рогач наконец досмеялся и принялся вытирать глаза от слез.
- Ну, не я же! - Тезей постарался сказать как можно сердитей, сам не зная, зачем ему это, - Уж кто я - это я знаю точно!
- Верно ли? - сощурился рогатый, и, в ответ на недоуменный взгляд Тезея пояснил: - Разве может человек... мыслящий человек с уверенностью сказать, кто он и что он?
Эта фраза, как и хитрый прищур, аж никак не подходили к простоватой коровьей физиономии.
- Что, не очень-то я похож на обычного бычка? - снова хитрый прищур и подмигивание.
"Я сошел с ума", - обреченно подумал Тезей, - "Я определенно сошел с ума".
- Да, на бычка не очень похож, - хмуро сказал он, - уж, пожалуй, больше на жеребца похож. По крайней мере ржешь точно как жеребец. Так мне что - тебя еще раз спросить, кто ты?
Минотавр вздохнул.
- Кто я... Можно подумать, ты сам не видишь, кто я. Тебе сколько лет-то, герой?
- Семнадцать! - гордо ответил Тезей; а что - он уже совсем взрослый... Этот, правда, постарше будет...
Рогач вздохнул еще раз - вздыхая, он и в самом деле
- Да, в семнадцать лет я тоже всему верил. Ты не обижайся. И вообще - ты же пришел сюда убить меня? Ну, так делай свое дело. А то вся эта история мне уже порядком поднадоела.
Как - убить? Вот так вот просто взять - и убить?! Нет, так он не может... В конце концов, он воин, а не палач...
- Защищайся, - неуверенно произнес юноша, почему-то вдруг поняв, что рогатое "чудовище" защищаться не будет. - Или ты все же не Минотавр?
- Медношеий... и медноголовый, - себе под нос пробурчал рогатый. - Ну, как же - не Минотавр? Ты в Лабиринте? В Лабиринте. Кто здесь обитает? Критское чудовище с головой быка. Ты мою голову видишь? Так кто я тогда? А защищаться, прости, не буду - сам бы посидел здесь все это время, тоже был бы рад даже такому развлечению, как смерть.
- Я ничего не понимаю, - пробормотал Тезей и уселся рядом с парнем. Что-то тут было не то. Кто-то лгал - но вот кто?
- А если ты Минотавр - то почему тут костей нет никаких? Ну, убитых тобой людей? Ведь кости должны были оставаться... Не может же быть, чтобы ты их с костями...
Хозяин лабиринта снова рассмеялся.
- Слушай, парень, ты-то сам - кто? Небось царевич какой-нибудь?
- Я - царевич Тезей, - юноша чувствовал себя несколько уязвленным, хотя пока и не понимал, почему. - А что?
- Почему это - вру? - парень вскочил на ноги и даже ухватился за рукоять меча, но вовремя остановился. Сперва надо разобраться, что это странное чудовище имеет в виду. К тому же - может быть, Минотавр специально провоцирует его - чтобы, наконец, получить долгожданную смерть.
- А потому, - лениво потягиваясь, пояснило чудовище, - что царевич Тезей - и это известно всем, - вырос, воспитанный мудрым Питфеем, своим дедом, помощником у которого был славный кентавр Хирон. И я очень сомневаюсь, что настоящий Тезей не знает, чем питаются коровы.
- Знаю, - уши и щеки горели так, что Тезей едва справился с желанием прислониться лицом к щиту. - Коровы едят траву и сено...
- Которое, в свою очередь, тоже трава - только сухая, - подхватил Минотавр. - Верно?
Юноша кивнул. К чему он клонит - этот рогатый?
- А знаешь, почему они могут есть только траву? Потому, что у них зубы устроены совсем не так, как у людей, - и Минотавр, распахнув пасть и запрокинув голову, продемонстрировал изумленному юноше верхнюю челюсть. Ни резцов, ни клыков не было - только мозолистый валик. Снизу - клыков тоже не было, одни резцы - или ему показалось? Остальные зубы - отделены большим промежутком...
Молчание становилось неприличным, но что сказать - юный герой не знал.
- Ну, что, можно такими зубами мясо разжевать? - поинтересовался Минотавр, закрыв, наконец, рот.
Тезей потряс головой. Ложь. Еще одна ложь. Но как же... но как же Ариадна? Она не могла так жестоко лгать, просто - не могла! Стало быть, ее тоже обманули, и она поверила...
- А ниточку-то тебе кто дал? - поинтересовался бык, принимая более удобную позу. - Ариадна? Или - Федра? Думаю, что Ариадна - она у нас девушка... с фантазией.
Тезей моментально ощетинился. Почему этот горит так об Ариадне? Но потов друг понял: наверное, это постарался их отец. Девушке наговорил на брата, тому - на сестру...
- Послушай, а если ты никого не ешь - куда же деваются жертвы?
Человекобык пожал плечами.
- Я думаю, отец приносит жертвы богам. Он любит просить, а для того, чтобы чего-то просить, нужно и что-то отдавать... По крайней мере, ты - первый из афинских юношей, кого я вижу... здесь.
Первый?! Да как же так?! Стало быть... стало быть, они даже не могли сразиться за свою жизнь, потому что им просто не с кем было сражаться! А может, он врет?
Тезей пристально поглядел в коричневые коровьи глаза и поверил: чудовище говорило правду.
Решение пришло само.
- Мы выйдем отсюда вместе, - Тезей протянул Минотавру руку. - Я... я заставлю всех понять, кто виноват на самом деле!
- Мне бы твою уверенность, - пробормотал рогатый. - Впрочем, я был таким же наивным в семнадцать. Боги, как давно это было!
- У тебя есть оружие? - деловито осведомился Тезей.
Минотавр усмехнулся, поглядев на свои кулаки.
- Даже если бы и не было - я думаю, что справился бы и голыми руками. Только вот - зачем?
- Как - зачем? - не понял Тезей. - Во-первых, ты обретешь свободу. Во-вторых - мы вернем твое доброе имя.
Минотавр с грустной улыбкой покачал коровьей головой.
- Меня убьют издалека - у отца много искусных копейщиков и лучников; так что...
- Но почему отец может хотеть убить тебя?
Минотавр невесело хмыкнул.
- Ну, как же, я ведь чудовище, из-за которого в других странах Критом и его правителем пытают детей. Пока я сижу в лабиринте - он ничего не может поделать со мной, поскольку план Лабиринта похищен хитроумным Дедалом, но как только я выберусь... На самом деле отец сам организовал бегство Дедала. Нет Дедала - нет плана. Нет плана - нет возможности выйти из Лабиринта... Все очень просто.
- А ты... а мы сможем отсюда выбраться? - не успев задать вопрос, юноша уже понял, что сглупил: нитка! Ведь волшебная нитка, подаренная Ариадной - она выведет их из этого мрачного места.
- Мы можем выбраться и более коротким путем, - Минотавр, задрав голову, кивком указал своему гостю на отверстие в потолке.
- Мне через эту дыру свежей травы подбрасывают. И еще таблички и свитки - и на том спасибо, порой такая скука одолевает, а так я могу хоть иногда читать.
- А ты не пробовал выбраться отсюда через это отверстие?- глаза Тезея разгорелись. Через дыру в потолке - будет даже лучше: они потратят меньше сил. - Я думаю, если ты встанешь мне на плечи - как раз сможешь пролезть. А потом просто подашь мне руку...
А если не подаст? Если оставит его подыхать тут, на подстилке из свежей соломы? Хотя - вот он дурак! - у него же есть нить!
- Не будем откладывать! Давай! - и Тезей подставил спину.
Минотавр стоял на крыше Лабиринта и счастливо щурился на солнце.
- Спасибо тебе, славный Тезей! Возможно, это самый главный из твоих подвигов - сейчас ты подарил почти умирающему еще один глоток жизни.
- Почему - один? - не понял Тезей. - Сейчас мы отсюда слезем, добежим до порта, там ждет корабль, и...
Договорить он не успел. Раздался короткий свист, и его вновьобретенный друг медленно осел. В груди торчала стрела.
- Кто? Что? - Тезей попытался подхватить Минотавра; получилось с трудом: парень оказался слишком тяжелым.
- Не печалься, - на коровьих губах пузырилась розовая пена. - Все... все хорошо... Я.. знал, что... что этим все закончится, но я... я увидел солнце... и город... спаси...
Тезей уселся прямо на крышу и заплакал, размазывая по щекам слезы.
Город ликовал.
- Славный Тезей победил Критское чудовище! Хвала славному Тезею! Славься во веки веков, богоравный герой! Подвиг твой будет жить в веках!
- Но ведь я... но ведь все было совсем не так!
Но живая волна, тащившая его через весь город, не реагировала на его попытки что-либо обновить. Она была похожа на тысячеголовое чудовище, удовлетворившее свой голод; сотни и сотни глоток ревели:
- Слава! Хвала Тезею!
Уже позже, на пиру в честь "славной победы богоравного Тезея над критским чудовищем", он тихонько подошел к Ариадне - дочери и жена царя сидели за общим столом.
- Я не хочу здесь больше оставаться. Идем.
- Куда? - брови взлетели вверх. - Куда - идем?
- Мне... противно тут, среди этих...
- Тебе противно? - лицо девушки исказила брезгливая гримаска. - А мне - мне не противно?! Ты даже не смог убить этого... телка! Ты вообще должен быть благодарен за все это, - она кивнула головой в сторону веселящихся и прославляющих его людей. - Ты ничего не сделал, все сделали вместо тебя - а ты только сопли жуешь!
- Но ведь Минотавр... ведь он не делал ничего из того, что о нем говорили, - ладони юноши моментально стали потными, - ведь он ни в чем не виноват!
- Виноват, не виноват, - Ариадна дернула хорошеньким плечиком. - Какая разница... Главное, что раз уж так случилось, что он выбрался на свободу - какую выгоду из этого можно извлечь. Правда, Крита перестанут бояться, но зато отец сможет с честью выйти из сложившегося положения...
- С честью? - голос почти отказал Тезею. - Какая же может быть честь в том, чтобы убить неповинного и все грехи свалить на него?
- Из тебя никогда не получится настоящий царь, - надменно произнесла девушка. - Я никуда с тобой не поеду. Я хотела стать женой настоящего царя, а не... какой-то размазни. Но не бойся, - она презрительно рассмеялась, - Твоя репутация не пострадает. Я сама позабочусь об этом. К примеру... к примеру, все узнают, что я не смогла выйти за тебя замуж, потому что меня захотел сам Дионис.
Тезей кивнул и вышел. На репутацию ему было наплевать - он чувствовал себя совершенно раздавленным.
- А дальше? - в таверне было тихо, слышно было только довольное урчание кошки, долизывающей свою порцию сметаны.
- Дальше? - угрюмый нехорошо усмехнулся. - Дальше было еще хуже. От горя - как юноше тогда казалось, хуже с ним уже ничего не сможет случиться, - он забыл о данном отцу обещании сменить паруса; когда корабль с черными парусами вошел в гавань, старик Эгей бросился из окна в море. И ему пришлось стать царем. Ариадна была права - правитель из него получился препаршивый...
- Неправда! - гневно произнес молодой голос. - Ты... ты представляешь все однобоко! Наш славный Тезей.... Он еще совершал другие подвиги, он...
Угрюмый, дернувшись, как от удара, повернулся к возмущавшемуся юноше.
- Другие подвиги, говоришь? Да, он совершил еще немало славных подвигов. Например, погубил собственного сына Ипполита, поверив наговору жены.
- В этом была виновата Федра, - парнишка почему-то испугался.
- Да. Только Тезея никто не заставлял жениться на ней. И верить наговорам его тоже никто не заставлял. О, забыл - был еще один подвиг: похищение у царя Спарты дочери. Тезей, правда, ничего не сделал с Еленой - но репутация у девушки после этого "подвига" оказалась основательно подпорченной. Да и история с Персефоной - знаете ли вы, вы все, поющие хвалу "славному герою", что Тезей ввязался в это дело только потому, что надеялся - наконец-то боги, рассердившись, прекратят его земное существование? Он даже посчитал справедливым то наказание, которое придумали для него боги, но бедолага Геракл, добрый, справедливый Геракл, готовый отдать жизнь за любого из своих друзей, освободил его, а боги - богам было наплевать, и Тезея оставили в покое... А знаете ли вы, что Тезей чуть было не проклял Геракла за это освобождение?! Его остановило только то, что он и так принес немало горя близким людям...
Мужчина замолчал; слушатели тоже молчали и тишина, давящая и злая, повисла в только что шумной и веселой таверне.
- Вот и все, - сказал мужчина; снова сгорбив могучие плечи, он шаркающей походкой направился к выходу.
- Эй, а откуда ты знаешь, что все было именно так?
Мужчина вздрогнул, как от удара, но головы не повернул и не остановился.
Тишина длилась еще несколько мгновений после того, как он покинул таверну; потом она взорвалась: казалось, все говорили одновременно, и каждому важно было высказаться, и совершенно неважно, услышат его, или нет.
Однако тихую фразу трактирщика, сказанную практически себе под нос, почему-то услышали все.
- Эх, опять целый золотой оставил, мне прямо даже неудобно уже. И ведь не тронул ничего - и не съел, и не выпил...
- Кто... кто это был? - казалось, вопрос раздается со всех сторон, даже с крыши и из-под пола.
Трактирщик поднял голову, оглядел всех маленькими умными глазками, тщательно вытер большой тряпкой стол, затем снова поднял голову и тихо сказал:
- Это был он. Он сам. Наш великий и могучий герой Тезей.
И удалился, сильнее, чем обычно, шаркая ногами.
В тот же день стало известно, что славный герой Тезей покончил с собой, сбросившись со скалы.