Фирсанова Юлия Алексеевна : другие произведения.

Убить демиурга!

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
  • Аннотация:
    Мечтать не вредно, вредно не мечтать? Ага, скажите это молоденькой писательнице Нике по чью душу явилось несколько серьезно настроенных мужчин с самыми недобрым намерениями! А все из-за чего? Не надо было провокационные книжки про их маму-Владычицу писать. Сказки кончились! Кажется, враги хотят только одного - разделаться со злосчастным демиургом. Но все не совсем так, как кажется. Главное не терять веры в чудеса, и тогда мир заиграет новыми красками волшебных приключений и настоящей любви! Часть текста изъята в связи с контрактом на издание книги.
    Книга вышла в издательстве АЛЬФА-КНИГА 22.06.2015г (серия "Юмористическая фантастика").
.
  Убить демиурга!
  
   Учетные данные книги:
   Убить демиурга!: Фантастический роман
   Рис. на переплете С.А.Григорьева - М.:'Издательство АЛЬФА-КНИГА', 2015. - 377 с.:ил.
   7Бц Формат 84х108/32 Тираж 4 000 экз.
   ISBN 978-5-9922-2033-9
  
  
  Оглавление:
  Пролог-1. Литературный интерес
   Пролог-2.Партия на троих
   Глава 1. Утро архивариуса
   Глава 2. Десант на Террон
   Глава 3. Знакомство с мечтой
   Глава 4. А в ресторане, а в ресторане
   Глава 5. Настоящий кошмар
   Глава 6. Ужин и другие потрясения
   Глава 7. Граница
   Глава 8. Святилище Последней Надежды
   Глава 9. Ритуал родства
   Глава 10. Призраки из-за грани
   Глава 11. Уйти нельзя остаться (проблемы с препинанием)
   Глава 12. Билет в один конец
   Глава 13. Гостеприимный Альрахан
   Глава 14. О пропажах, поисках и недоразумениях
   Глава 15. Путь во дворец
   Глава 16. Знакомство с Владычицей
   Глава 17. Новые силы, или откуда что взялось
   Глава 18. Примерки и продуктовая проблема
   Глава 19. Хлопотное утро
   Глава 20. Доля предателя
   Глава 21. Последствия видений
   Глава 22. Приготовления
   Глава 23. Бал
   Глава 24. Тонкости дознания
   Глава 25. Новые неприятности: похищение
   Глава 26. По следам пропажи
   Глава 27. Поиск: продолжение
   Глава 28. В клетке
   Глава 29. Выбор пути
  главы 30-35 в оглавлении не значатся.
  
  Пролог-1. Литературный интерес
  
  Он ждал на скамье в парке, тихое местечко, укромное, даже уютное, если б кого-то не посетила блестящая идея примостить в паре метров кабинку платного туалета. Пользовались ей по назначению не часто, но характерного аромата хватало, чтобы отбить у большинства желающих охоту присесть поблизости.
  Светловолосый мужчина в стильном осеннем плаще любовался медленно планирующими на гравий аллеи кленовыми листьями. Тихий шорох и звонкие голоса в отдалении сплетались в фоновый шум, он почти медитировал.
  - У вас не занято? - раздался тонкий голосок справа.
  - Скамья - парковое имущество, - рассеянно сообщил блондин, скользя ленивым взглядом по худенькой фигурке в джинсовом костюмчике и яркому пакету с принтом в виде рисованного по-детски неуклюже домика. Косое окошко строения было прозрачно.
  Сочтя двусмысленный ответ за разрешение, девушка тряхнула мелированными перышками прически и бухнулась на скамью столь грациозно, что сооружение из толстых досок и чугуна ощутимо содрогнулось.
  Мужчина едва заметно поморщился и застыл, как пучок петрушки, подвергнутый моментальной заморозке. Взгляд вперился в 'оконце' на пакете. Столь пристальное внимание не осталось незамеченным. Девица засияла кокетливой улыбочкой и, подавшись всем телом в направлении собеседника, восторженно затрещала:
  - Вы тоже Соколову любите? Я вот просто фанатею! Ее владычица Гилиана такая классная! А какие красавчики ее любовники, мне особенно лорд-демон Ксеор нравился! А ее сыновья Эльсор, Глеану, Инзор вообще секси! Вторая книга серии 'Альраханские безумства' вышла, вот получила в заказе. Сейчас, на форуме говорят, Ника третью пишет!..
  - Могу я посмотреть? - аккуратно осведомился блондин, нервно дернувшийся то ли при слове Альрахан, то ли при упоминании безумств, и протянул руку.
  Девушка охотно зашуршала ношей и с радостью от завязавшейся беседы по интересам выдала разрекламированный том с громким названием: 'Владычица Альрахана, или страсти по ведьме'.
  Книга легла в руки мужчины, никак не отреагировавшего на соприкосновение с тонкими пальчиками милой собеседницы. Серо-зеленые глаза, наполненные прозрачным светом, клещами вцепились в раскрытую страницу. Пальцы чуть заметно подрагивали, когда блондин вкрадчиво предложил:
  - Моя девушка большая поклонница Соколовой и второго тома у нее в коллекции нет. Не уступите мне книгу? Я заплачу десятикратную цену!
  Мелированная кокетка чуть-чуть приуныла: симпатичный кавалер, во-первых, оказался занят, во-вторых, фанатом обожаемой писательницы не являлся. Но надколотое сердечко быстро склеил шанс на дармовое пополнение бюджета. Совершив обмен товара на деньги к обоюдному удовольствию, двое расстались куда более довольными друг другом, чем настоящая парочка. Девушка уносила лишние две тысячи в кошельке и сплетню, мужчина нечто посущественнее: информацию, которую требовалось срочно довести до сведения некой персоны.
  
   Пролог-2. Партия на троих
  Лучшие живописцы устроили бы битву на кисточках и палитрах за право запечатлеть жанровую сценку, разыгрывающуюся в одной из комнат отдыха замка. Трое молодых мужчин сидели за треугольным столом, расчерченным для логической игры-головоломки огаэ. Фигурки из аметиста, нефрита и хрусталя неспешно переставлялись по клеточкам-сотам. Огаэ было не столько игрой, сколько поводом собраться вместе и пообщаться.
  Изящный блондин с золотыми, подобно лучам солнца, свободно распущенными волосами и прохладными, как льдинки в бокале с синим соком магро, глазами распоряжался аметистовой армией. Он вел ее в бой с легкой улыбкой на устах и курительной палочкой ароматной травы в руке.
  Шевелюра соперника, аккуратно сколотая на висках тяжелыми заколками, вобрала в себя массу оттенков от благородно-каштанового до пошлой рыжины. Благородная же горбинка носа была заслужена в честной драке, а не досталась по наследству от родителей. Зато глаза сияли тем самым золотом, что и локоны блондина. Игрок владел нефритовыми фигурками, но уделял положению на доске куда меньше внимания, чем смайлу с россыпью орехов и конфет на низком столике рядом.
  Третий - полководец хрустального воинства, мужчина с короткими волосами цвета пепла, ничего не ел, не пил и не курил. Полный кубок вина по его левую руку являлся скорее данью обычаям. Зато, судя по положению на доске и численности фигур, стриженый был недалек от победы.
  - Пепел, ты опять выигрываешь слишком быстро, - шутливо заметил блондин, впрочем, обиды в его музыкальном голосе не слышалось, лишь легкий укор.
  - Прости, Лед, - без малейшего раскаяния проронил стриженый и в один ход снял с доски три аметистовые фигуры и пару нефритовых.
  - Ты лучше не извиняйся, а тренируйся, пусть не проигрывать - все равно не умеешь, - но хотя бы затягивать партию, - наставительно посоветовал шатен.
  - Правильно, слушай Искру! Он у нас про выгоду все знает! - с готовностью подхватил блондин-Лед. - Упражняйся в тактическом отступлении!
  - В следующий раз, - пообещал Пепел и сделал еще один ход, практически довершая разгром фиолетового воинства.
  Игроки заулыбались этому присловью, как чему-то привычному, повторяемому не один раз.
  Бдзинг! Трах! - вместе с метровой вазой тончайшего фарфора эпохи Лианона-чокнутого в уютной гостиной разбилась и приятная атмосфера, в которой велась игра.
  - Развлекаетесь!? - со зловещей доброжелательностью уточнила эффектная брюнетка, гневно сверкая яркими синими очами. Прекрасный лик ее был лишен печати возраста, но не гнева. Красавица в роскошно расшитом платье, над которым сломали глаза и иглы с полсотни вышивальщиц, притопнула востроносой туфелькой.
  - Да, мама, - покорно согласились все трое, под аккомпанемент разлетающихся на осколки парных чаш времен Гелиора-непредсказуемого.
  - А что, Родина в опасности? - с вежливым вниманием, изысканно закамуфлировавшим некоторую иронию, проникновенно уточнил Лед.
  - Да! - выкрикнула разъяренная женщина. - Семью Владычицы обливают грязью, а вы... вы развлекаетесь, вместо того, чтобы грудью встать на защиту чести рода!
  - Кого убить? - меланхолично уточнил Пепел, в серых глазах затеплился огонек интереса. Искра, не говоря ни слова, двинулся совершать подвиг. Он приблизился к синеглазой фурии и обнял ее, поглаживая по спине.
  - Не знаю, - уже спокойнее вздохнула владычица, затихшая в объятиях сына. Воздух еще потрескивал от бурлящей силы и пах озоном, но украшавшая комнату антикварная посуда перестала жалобно позванивать, прощаясь с жизнью.
  Оставив недоигранную партию, мужчины обосновались на полукруглом диване, усадив мать в середину, и приготовились слушать. Владычица обладала вспыльчивым нравом, по счастью, не унаследованным в полной мере ни одним из отпрысков, однако умела оборачивать темперамент себе и государству на пользу. Когда надо, Ана сдерживала свои чувства, а порой нарочно отпускала вожжи, чтобы припугнуть каких-нибудь особо несговорчивых особ своим характером и буйной магией, подавляющей все иные силы на территории государства.
  Плюсом то было для страны, или минусом - над сим вопросом ломали копья политологи, экономисты, философы и маги-теоретики не один век, впрочем, спор оставался чисто умозрительным. Пока на престоле царила династия Гиалов, награжденная или проклятая сим даром богов, ни один маг чуждой крови, будь он уроженец королевства или гость из далеких земель, не мог пользоваться волшебством любой разновидности в пределах земель Альрахана. Только зачарованные предметы и только те, которые были дозволены короной.
  Бокал вина, к которому так и не притронулся Пепел, и ваза с орехами, конфетами и фруктами, которыми лакомился Искра, оказались в полном распоряжении Аны, так же, как и все внимание сыновей.
  Владычица пригубила красное андольское и, откушав пару мелких орешков корде, поведала:
  - Некая тварь получила доступ к секретной информации, касающейся семьи и государства.
  - Убить? - снова повторил рацпредложение Пепел, и никто из братьев не мог определить, то ли он серьезно, то ли таким нехитрым способом решил повеселить расстроенную мать.
  - Позже - непременно, - согласилась Ана столь жестко, что степень вины предполагаемого преступника стала для родственников очевидна.
  - Кто? - уточнил Лед по существу.
  - Глеану, Эльсор, Инзор, - обратилась к сыновьям владычица по именам, вместо привычных прозвищ (Лед, Пепел, Искра), ведущих начало от нрава братьев. Значит, предстоящий разговор можно было расценивать как инструкцию к заданию государственной важности. - Я не знаю. Виторо отправлялся на встречу с осведомителем по империи Узар в один из нейтральных миров. То, что произошло после встречи, было либо чистой случайностью, либо мастерски срежиссированной провокацией.
  Тонкие, унизанные перстнями пальцы владычицы коснулись висков в тщетной попытке изгнать начинающуюся после эмоционального взрыва мигрень, и Ана продолжила:
  - Местная жительница продала ему книгу под названием 'Владычица Альрахана, или Страсти по ведьме' авторства некой Вероники Соколовой.
  - Совпадение имен, издевательство или кто-то сливает информацию? - задался вопросом Глеану-Лед.
  - Для случайного сходства в книге слишком многое совпадает, - мрачно ответила владычица Гилиана, превращая в труху взятый из вазы орех. - Провокация? Возможно. Но если так, я не понимаю, зачем было затевать ее именно на Терроне, куда почти не заглядывают ни наши друзья, ни враги. Есть масса куда более подходящих мест, где подобные сведения вызвали бы огромный резонанс. Не потребовалось бы и специального соуса.
  - А эта книга... она у тебя? - осторожно, опасаясь непредсказуемой реакции Аны, уточнил Инзор.
  - Вот, - владычица простерла руку ладонью вниз, и на густо-изумрудный ковер у дивана хлопнулся подгорелый по краям томик в прежде броской обложке, на которой дама в обширном декольте призывно улыбалась сразу двум кавалерам, а на периферии красовалось некое подобие замка, спроектированного кондитером-любителем.
  - Был еще первый том, Виторо купил... - с едва заметной неловкостью прибавила Ана.
  - Был? - Искра приподнял брови, пока Пепел, не побрезговав, подобрал и изучал обложку подгорелого образчика бульварной литературы.
  - Сгорел. Целиком. Я слишком разгневалась, - пояснила владычица, капризно надув губки.
  Пепел пролистнул несколько десятков страниц, нахмурил брови, присвистнул и передал Искре, тот только глянул и вынес вердикт:
  - Слив. Нужно искать крысюка. Срочно. Такие подробности не должны выходить за пределы алькова. За государственную измену кара одна - смерть на эшафоте.
  - Все настолько серьезно? - Глеану доверял суждениям братьев настолько, чтобы сдержать любопытство и не марать руки о пострадавшую от материнского негодования книгу.
  - Более чем, - вытирая салфеткой измазанные в саже руки, суховато отметил Эльсор и полуприкрыл серые глаза. - Я только что узнал имя своего настоящего отца. Полномочный посланец Ставрии, лорд-демон разрушений Ксеор.
  - Грех было упускать такие подходящие гены, лорд-консорт Шеолар идеально подходил в качестве ширмы, - без тени смущения, даже чуть мечтательно улыбнулась Гилиана и тут же посерьезнела. - Но этой информации не место в открытом доступе. Найдите мне крысюка, дети, я могу послать только вас.
  - А Виторо? - уточнил Инзор, немного тревожась за одного из своих - незаметных и незаменимых агентов Тайного Покрова. Почему с книгами агент отправился на аудиенцию к ее величеству, минуя шефа, альсор понимал прекрасно и не держал зла на действия через голову. Такие тайны не предназначались для его ушей, и, проведай драгоценная матушка, какие занимательные книжечки решили почитать за ее спиной, несладко пришлось бы обоим любителям секретов государственной важности.
  - Цел твой любимчик. Он всего лишь позабыл кое-какие мелочи, - невинно улыбнулась владычица, пошевелив пальчиками. Между аккуратных розовых ноготков с расписным маникюром проскользнуло с пяток синих искр.
  - Спасибо, - вполне искренне поблагодарил царственную родительницу Инзор, признательный за то, что сдержала гнев и не покарала бедолагу, принесшего недобрые вести.
  - Пустяки, - отмахнулась Гилиана и тут же, сменив любезный тон на жестко-приказной, велела, сузив гневно сияющие глаза: - Отправляйтесь на Террон. Тянуть за ниточку крысюка нужно там. Даю вам карт-бланш, не скупитесь на траты, но найдите мне его.
  Ни один из трех альсоров не стал возражать или рассыпаться в любезно-пустых обещаниях найти и обезвредить врагов Альрахана в рекордные сроки, не щадя живота своего. Любой цветастой болтовне владычица предпочитала весомые результаты. Лести в ее жизни хватало и без сыновей.
  Мужчины встали и отвесили владычице три синхронных полупоклона. Ана коротко распорядилась:
  - Жду вас у врат через полчаса. Глеану, за себя оставишь Неата и Келиру.
  Трое еще раз поклонились матери и удалились. Времени на то, чтобы передать дела заместителям, собрать вещи и выбрать из гардеробов подходящую одежду грозная властительница дала в обрез. Хорошо еще Искра на Терроне бывал неоднократно, да и донесения Виторо получал, потому помог братьям сориентироваться.
  Недоигранная партия в огаэ так и осталась на треугольном столе. Ее величество поднялась с дивана, оправила длинную юбку и, постояв минутку над доской, мимолетно улыбнулась, оценивая расстановку фигур. Потом протянула пальчик к аметистовому человечку с факелом и толкнула его. Фигурка покатилась по доске и, наткнувшись на плоскую пластинку постамента нефритового всадника, неожиданно подпрыгнула и снова встала, оказавшись между фиолетовым палачом и хрустальным вельможей.
  Улыбочка вылиняла с уст Аны, сменившись глубокой задумчивостью, даже тонкая морщинка на миг тронула девственный алебастр лба. Партия, похоже, складывалась не настолько простой, как представлялось владычице.
  
   Глава 1. Утро архивариуса
  
  'Поэт в России больше, чем поэт, он не только архивариус, повар, уборщица, но и специалист по городскому экстриму, - с трудом выныривая из битком набитой маршрутки, мысленно ворчала Ника и утешала себя: - Ничего, вот станет осень попрохладнее, надену кожанку. Она скользит лучше, вылетать буду, как пробка из шампанского. Все равно на то, что по четвертому маршруту пустят десяток дополнительных машин, рассчитывать не приходится.
  А ходить пешком на работу можно, но жалко: во-первых, драгоценный час утреннего сна, во-вторых (и даже больше, чем сон), одежду и обувь. Они, бедняжки, от такого спортивного решения хозяйки пострадают в первую очередь, потому что гордым словом тротуары в городе именуется любое место, по которому не ездят машины и может попробовать пройти пешеход. Почему-то для проезжей части существует ГОСТ на ямы, а для тротуара ничего подобного до сих пор не придумано, или держится в столь же глубоком секрете, как код к ядерной кнопке. Неужели ремонтировать машину дороже и сложнее, чем лечить вывихнутые ноги или иные человеческие травмы? Или тот, кто принимает законы, давно уже не ходит пешком нигде, кроме центральных проспектов?'
  Ника живо представила пузатого важного чиновника, пытающегося короткими перебежками и дикими скачками пробраться по битому, как после бомбежки тротуару той же Заречной улицы, где даже в жару не просыхали особо глубокие лужи, а пласты грязи высились заградительными бастионами, и захихикала. Богатое воображение сослужило добрую службу. Настроение ощутимо улучшилось.
  В дверь районного архива, притулившегося в третьем подъезде некогда красивого, а ныне среднеобшарпанного здания из красного кирпича, времен сталинской постройки, Ника вошла с улыбкой на губах. Увидев красное пальто на вешалке у входа, радостно закричала:
  - Доброе утро, Марина Владимировна!
  Ее единственная коллега и напарница откликнулась со второго этажа богатым, почти оперным сопрано:
  - Здравствуй, Ника! Чай будешь?
  - Буду! Только лучше кофе! - ответила Ника.
  Бросив на вешалку свой черный с золотым позументом плащ, она шустро сменила оттоптанные ретивыми пассажирами маршрутки до серого колера черные ботильоны на туфли. Обмахнула пыльных бедняжек щеткой, и птичкой взлетела по крутой деревянной лестнице наверх в скромный кабинет. Шкаф со скрипучими дверцами, маленькая тумбочка с чайником, три стола, четыре стула (один качается), два компьютера, один принтер и кактус-великан на широком подоконнике составляли все содержимое помещения.
  Марина Владимировна - все еще очень красивая крупная женщина с зачесанными в стильный пучок пышными каштановыми волосами, массивными очками в роговой оправе и природным нежным румянцем во всю щеку доброжелательно улыбнулась, приветствуя Нику.
  Чмокнув коллегу, которая по возрасту годилась ей в матери, а временами вела себя как вторая родительница, в щеку, девушка на минутку юркнула в крохотный санузел, помыть руки, и снова вернулась в кабинет. Марина Владимировна, повесив на спинку стула цветастый палантин, чтоб не мешался, наливала себе чай и привычно ворчала:
  - Кофе... Фе! Разве ж это кофе? Опять свою отраву из пакетиков глушить будешь!
  - Отрава из пакетиков - это кокаин, - хихикнула Ника, вытаскивая из шкафа фиолетовую кружку. - А я просто люблю кофе со сливками и нажористыми ароматизаторами. Вот сейчас буду по-ирландски!
  - Ох, Ника, язву заработаешь ты на своих кофейках! - цокнула языком Марина Владимировна, но полномасштабной нотации не развернула. Что толку? Все равно Соколова со всеми доводами согласится, да только поступать будет по-своему.
  - А я их чем-нибудь вредным заем и минус на минус даст плюс, - рассмеялась девушка, вытаскивая из шкафа пакет со вчерашними коврижками, все еще мягкими и источающими умопомрачительный аромат. Принюхавшись, Ника с чувством констатировала: - Здорово, что архив Райпищеторга у нас хранится, а парикмахерский в Привокзальном!
  Коврижки были подарком благодарной кондитерши предпенсионного возраста, получившей вожделенные справки не за четыре регламентированные недели, а в два дня. Взяток деньгами архивные работники не брали в принципе и сильно обижались при попытке дачи 'барашка в бумажке'. Но поскольку работали не по бюрократическим канонам: одна справка - один месяц срока, то благодарные клиенты сами осыпали расторопных дам шоколадками, конфетами и, конечно, изобилием пирожков и пирожных. Ведь очень многие из тех, кто лет тридцать назад начинал карьеру в кафе и ресторанах Райпищеторга, так и оставались на сем хлебном поприще до самой пенсии.
  Словом, аппетитная сдоба в шкафу у архивариусов не переводилась. Ее и выставили на стол к чаю и кофе, устраивая маленький перекус перед началом рабочего и особо трудного, потому как приемного, дня.
  Вообще-то, если верить вывеске и данным районного справочника, архив принимал посетителей по вторникам и пятницам с десяти до шестнадцати с перерывом на обед с двенадцати до часу дня. Только кто ж в России верит расписаниям или, тем паче, следует им? Вот то-то же! Люди в архив шли косяком с понедельника по пятницу в любое время дня и, возможно, ночи. Впрочем, темную половину суток Ника и Марина Владимировна проводили дома, потому о численности отважных посетителей, не признающих правил, не ведали.
  - Как твоя книжка, отправила в издательство? - прихлебывая чай, спросила Власова.
  - Ага, уже сегодня утром уведомление о получении текста пришло. Если в печать возьмут, значит, на следующей недельке можно контракт ждать, - радостно ответила Ника, жмурясь от удовольствия и отщипывая от сдобы крохотный кусочек. Кофе, пирожное, любимая работа и хорошая компания - разве нужно что-то еще для удачного начала дня?
  - Когда издадут, подаришь с автографом?
  - Конечно! Еще и посвящение напишу! Самой лучшей из коллег! - кивнула девушка и в свою очередь, не столько для проформы, сколько с настоящим интересом к заботам старшей подруги, поинтересовалась:
  - А как у вас выходные прошли? Сапоги Кате купили?
  - Купили, на проспекте все обувные облазили, - вздохнула Марина Владимировна, но было видно, что поход по магазинам был ей, как истинной женщине, в удовольствие. - Перемерили пар тридцать!
  Ника понимающе присвистнула, оценивая глобальность масштаба развернувшейся кампании по выбору модных, удобных и не слишком дорогих зимних сапог для дочери-студентки.
  - А потом я в маленький продуктовый зашла, - понизив голос, будто собиралась поведать страшную тайну, сказала Власова и многозначительно округлила глаза. - 'Бариус', я тебе про него рассказывала.
  - Ага, - припомнила Ника характеристику. - Тесновато, но недорого и круглосуточно.
  - Вот-вот, - диаметр глаз коллеги еще более увеличился, а брови поползли вверх. - Я думала, со страху на месте помру! Катя-то с сапогами на улице меня ждала, соседку-подружку встретила. А я забежала. Иду среди полок с продуктами, расстояние меньше, чем у нас в архиве между стеллажами, да еще корзинка с молоком, хлебом, макаронами, - голос Марины Владимировны сорвался от волнения, смешанного с ужасом, - А навстречу мне идет... НЕГР!
  - Да? - вежливо удивилась девушка.
  - ДА! - выдохнула Власова. - Идет, здоровенный, выше моего Константина, в плечах шире и улыбается. Весь черный, будто ваксой намазанный, а зубы белые, большие. Я ж и назад повернуть не могу, сзади меня уж народ двигает. А он все ближе, ближе и улыбается. Я встала, ноги чуть не отнялись, с места сдвинуться не могу, а он еще шире улыбается и говорит: 'Здравствуйте. Извините!'. Прижался ко мне, когда мимо протискивался. Я себя не помнила, как до кассы дошла. Валидол в сумке нашарила и под язык. Все как в тумане было! Только когда до Катюшки по улице дошла, чуток отпустило. Я теперь в тот магазин идти боюсь.
  Ника закусила губу, чтобы не захихикать. Иррациональный страх Марины Владимировны перед неграми был давно известен и носил характер типичной фобии. Ничего плохого ни один негр Власовой наяву не сделал, но боялась женщина людей с черной кожей панически, до дрожи, примерно так же, как мама Ники мышей. Благо, что встречались объекты кошмаров Марины Владимировны на улицах провинциального городка не часто, а то бы несчастной и в самом деле пришлось обращаться к психотерапевту.
  Умом Ника понимала, что коллегу надо жалеть, но губы сами собой расползались в легкой полуулыбке.
  - Ты надо мной смеешься! - с примесью обиды выдохнула Марина Владимировна и уткнулась носом в чашку.
  - Самую малость, не сердитесь, - покаялась Ника, крутя чашку в пальцах. - Мне что негры, что китайцы, что узбеки, что евреи, что русские - никакой принципиальной разницы в восприятии нет. Люди они и есть люди. Хорошие, плохие, всякие - это не от национальности или расы зависит. Я и раньше так думала, а теперь еще сильнее понимать стала. Когда вечером иной раз на карту мира смотрю у себя, на страничке 'Самиздатовской', и вижу синие кружочки по всему земному шару, там, где меня читали, и белые огоньки тех мест, где читают сейчас, думаю, какая наша планета маленькая и мы все вместе на ней совсем близко друг к другу. Расстояние, раса, пол - это такие иллюзорные различия, если объединяет интерес к чему-то. Может, это глупо, но я теперь так думаю.
  - Что и в Африке тебя читают? - не поверила коллега.
  - Ага, бывает, - улыбнулась девушка. - Мало ли кого на просторы черного континента занесло: студентов, в России учившихся, туристов или эмигрантов. Нет, я не хвастаюсь, это я к тому, что общего у нас, людей, ничуть не меньше, чем различий, а то даже больше, и различия делают мир и людей только интереснее.
  Ника еще раз улыбнулась и рассмеялась открыто и задорно.
  - А теперь над чем смеешься? - уже без обиды полюбопытствовала Марина Владимировна.
  - Подругу школьную вспомнила. У нее в предках выходцы из Африки числятся. Прабабка вообще фамилию Мавританова носила. Потому Светка к концу лета на мулатку-шоколадку становится похожа: загар, волосы вьющиеся черные, глаза карие. Мы как-то по парку в сентябре гуляли, а навстречу группа чернокожих студентов. Увидали ее и загалдели: 'Хау ду ю ду?' За соотечественницу, видать, приняли. Она растерялась и ответила на русском: 'Нормально'. Тогда уж студенты оторопели, все шли и оглядывались так, что чуть шеи не сворачивали.
  - Тебя послушаешь, все весело и просто, - вздохнула Власова, уже успокаиваясь после душераздирающей повести о столкновении с кошмаром не той расцветки.
  - Отсюда вывод: слушайте меня чаще, и жить будет веселее и проще! - Ника воздела кружку с остатками кофе вверх, будто провозглашала тост, и легонько стукнула по кружке сотрапезницы.
  
   Глава 2. Десант на Террон
  
  Портал, открытый лично ее величеством, переправил сыновей на Террон. Альсоры, укрытые пологом незаметности, который делал их экстравагантную внешность максимально привычной обывателям, перенеслись в дом. Коренные жители измерения поименовали бы помещение явочной квартирой.
  Особенности построения стационарных порталов из Альрахана в любой иной мир, входящий в доступный круг перемещения, были таковы, что открывались они лишь в нескольких определенных точках пространства. Там, в зависимости от степени нужности и частоты посещения мира, поступали по-разному. Либо приобретали/отстраивали недвижимость и оставляли постоянного наблюдателя-вахтера. Либо, если измерения особенной популярностью не пользовалось, точку перехода ограждали от любопытства местных жителей иными методами, вроде стационарного камня отвращения, внушающего обывателям безотчетную неприязнь.
  Террон не был популярным местечком, да и вообще альраханцы лишь недавно проявили интерес к мирку. Дом для портала, без постоянного вахтера, организовали только после того, как выяснили, что измерение является местом естественного произрастания весьма ценимого и очень редко встречаемого в мирах растения: шиамены. Тогда же были налажены основные каналы получения информации, финансов, документов и проделаны иные обязательные облегчающие взаимодействие с аборигенами манипуляции, ибо магия на Терроне действовала слабо, выборочно, и одних амулетов с артефактами для бизнеса не хватало.
  Наличие постоянной хорошо оборудованной точки перехода было на руку искателям истины. Не тратя лишних времени и сил, не обращая внимания на то, что за окнами дома царствует ночная тьма, альраханцы занялись непосредственно делом.
  Искре нравилось возиться с техникой разных миров, проникая в суть логических закономерностей и причуд мысли изобретателей. Потому и на Терроне альсор, заключавший контракты на поставку шиамены, освоил методы обращения с местной разновидностью компьютеров почти в совершенстве. Ибо оные были не только превосходными образчиками техники, но и одним из самых могущественных средств для сбора информации.
  На предложение использовать в качестве отправной точки поиска негодяя издательство 'Эскуро-книги', данные коего значились на уцелевшем куске обложки, братья ответили закономерным согласием. Надо же с чего-то начинать. Хитроумному шатену хватило и часа за монитором, чтобы собрать данные об авторше Соколовой, изучить подборку ее книг и выдрать из базы данных издательства личную информацию о той, кому сливал информацию неизвестный предатель. Собственно, угрозу представлял лишь Альраханский цикл. Другие книги о похождениях какого-то вора с ручной выдрой и о парочке бродячих менестрелей интереса для альсоров не представляли. Махонькое фото в личном деле трое изучили со всем вниманием и ничего примечательного не нашли: молоденькая худощавая брюнетка с излишне пухлой верхней губой и внимательными серыми глазами. Всей прелести - густые волосы, из которых, впрочем, даже не потрудились соорудить пристойную прическу. Не дура, видно, но и за пешку в руках умелого манипулятора сойдет.
  Телефон и домашний адрес показали, что автор Соколова проживает в соседнем городе. Таксист, которому было щедро заплачено за поездку в рассветных сумерках, доставил троицу взыскующих мести и истины в пункт N. Там трио высокородных альраханцев-мстителей приступило к непосредственным поискам.
  Первые трудности возникли, когда мужчины поднялись на третий этаж кирпичной пятиэтажки, проходившей в базе данных издательства, как жилье авторши. Половина лестничной клетки была отгорожена фигурной решеткой с одним общим звонком и тяжеленным замком.
  Глеану надавил на кнопку. Спустя пять минут ожидания стало ясно: или звонок неисправен, или дома никого нет. Мужчины переглянулись. Можно было вскрыть дверь, среди талантов Искры числились и такие, или даже выломать ее, благо Пепел владел техникой концентрации удара, или даже воспользоваться одним из стандартных ключей-артефактов, но вопроса: 'А где собственно жертва?' это бы не решило.
  Пока думали, как поступить, дверь квартиры напротив открылась, выпуская щуплую девчушку с громадным мраморным догом на поводке.
  - Здрасти, - машинально поздоровалась собаковладелица. Хотя, если судить по совокупности массы тела и чувства собственного достоинства, то людовладелицей стоило поименовать псину. Разглядев получше тройку симпатичных, дорого одетых визитеров противоположного пола, девушка попыталась состроить глазки всем разом, отчего едва не заработала косоглазие и зачирикала: - А вы в пятую или шестую? Только все равно зря звоните! Они днем на работе, после семи приходят, а бабка Климовых на дачу уехала с ночевкой, только завтра будет.
  'Значит, ломиться бесполезно', - уяснили гости Террона.
  Собака, не дождавшись от девушки разумного и ожидаемого поведения, вздохнула чисто по-человечески и просто пошла вниз по лестнице. Девушку потащило на поводке, как на буксире.
  Глеану подмигнул братьям и отправился за 'информацией на тощих ножках'. Блондину с бархатным голосом и глубоким взглядом ничего не стоило распотрошить болтливую девицу, выжав из нее максимум сведений за минимум времени.
  Не прошло и пятнадцати минут, как парочка сидела в уличном кафе, пила горячий кофе с пирожными и ворковала, как закадычные друзья.
  - Соколова? Да обычная девчонка, одевается неплохо, небось, получает в своей администрации нехило, чиновники всегда лопатой бабло гребут, но не закинутая, Динка вон, - девушка кивнула на мирно лежащую псину, - ее любит, прям страсть. Как увидит, все обслюнявить норовит.
  - А вам решетка у дверей не мешает? - проникновенно уточнил Глеану.
  - Нет, Гриш, не особо, - хихикнула девчонка и облизнула губки от крема, пытаясь выглядеть соблазнительно. - Когда Климовых пять лет назад грабанули, они на всю площадку предлагали решетку поставить, да моя мамка денег пожалела, а Соколовы, Ника с матерью, согласились.
  - Испугались, что и их ограбят, все-таки знаменитая писательница... - многозначительно согласился Глеану.
  - Кто? - распахнула глазенки девица в самом искреннем недоумении.
  - Я говорю, одна знаменитая писательница как-то сказала: лучше упредить беду, чем собирать слезу, - выкрутился мужчина, просекший: его собеседница не в курсе писательской карьеры соседки.
  - А-а, - лакомка соскребла в рот остатки крема с тарелки и, не желая выглядеть необразованной дурой, подтвердила: - Ну да-а, помню...
  Спустя еще полчаса, прогуливаясь в ближайшем пыльном скверике по ковру неметеных пестрых листьев, Глеану пересказывал братьям диалог с договладелицей.
  - Соколова ширма для настоящего автора? - предположил Пепел и недобро нахмурился.
  - Или она не хочет афишировать свою причастность к истории? Возможно, что-то знает и уже опасается за свою шкуру? - дополнил версию брата Искра.
  - Или то и другое одновременно, - заключил Глеану и махнул в воздухе бумажкой: - Это адрес администрации района, где работает Соколова.
  - Обыщем квартиру и навестим ее? - холодно внес рацпредложение Эльсор.
  Братьям мысль Пепла пришлась по нраву. Глеану помудрил со своим артефактом полога незаметности, увеличивая мощность, и трое альраханцев, вовсе переставших привлекать внимание людей, снова вернулись к фигурной железной решетке, крашенной веселенькой голубой краской. Чтобы не оставлять следов, Искра использовал другую магическую штучку из щедрого запаса, выданного разгневанной матерью. Мужчины прошли к квартире, аккуратно защелкнув замок. Нехитрую процедуру вскрытия примитивных запоров, лишенных магической составляющей, проделали и в этот раз. Так что минуло не более пяти минут, а посланцы владычицы Гилианы уже стояли в прихожей двухкомнатной квартирки.
  Никаких признаков чуждой Террону энергии никто из взломщиков не ощутил, потому трое принялись без особых церемоний обшаривать двушку. Из обшитой деревянными планочками прихожей Эльсор угодил в девичью спальню, совмещенную с кабинетом. Кровать, кресло, ковер на полу в темно-зеленых и голубых тонах. Шторы: нежный белый тюль и темная ночная с тонким узором золотой нитью. Шкаф с зеркальной створкой занимает все пространство вдоль стены. И рабочий уголок - большой компьютерный стол: ноутбук, принтер, стопки бумаг, полки и ящики, забитые книгами, журналами и прочей неопознаваемой мужчиной всячиной. Наверху стояло фото в рамке: смеющаяся женщина прижимает к себе весело заливающуюся малявку в розовом пышном платье с крылышками и хохочущую худенькую девушку с растрепанными черными волосами, из которых задорно торчат заячьи уши. Девушка напоминала фото из архива издательства, и была очень похожа на женщину и ребенка. Сзади троицы возвышалось какое-то странное дерево, украшенное красными шарами, подвешенными на алых бантах.
  Инзор и Глеану, пока брат разглядывал спальню, обследовали остальной участок. В другой комнате, очевидно, предназначенной для отдохновения, был лишь большой диван, техника для просмотра подвижных изображений, большой шкаф с подборкой этих самых изображений и стойка с роскошными живыми растениями в вазонах и горшках, напоминающая джунгли в миниатюре. Среди них нашелся даже огромный фигурный ящик с шиаменой, служивший обрамлением-подставкой для прочей растительности. Лед не удержался и, осторожно отщипнув листик из самой гущи, сунул в рот и, блаженно прижмурившись, разжевал. Искра неодобрительно покосился на брата, но попрекать не стал. Кусты шиамены - весьма ценимого на Альрахане и дорогого растения - считались лишь косвенной уликой. В преступном выращивании альраханского ассортимента Соколову, не являющуюся подданной короны, все равно обвинить не получилось бы.
  Крохотная чистая кухня никаких записей, кроме книги с рецептами, не содержала. В ней и еды-то почти не было. Только коллекция чаев с разными добавками, кофе, соков и минеральной воды. Даже стаканов, бокалов и чашек имелось гораздо больше, чем тарелок. Складывалось впечатление, что хозяйка квартиры не столько ела, сколько пила.
  - Может, она вампир? - задумался Инзор, отмечая странную жидкостную аномалию.
  - Сомневаюсь, - покачал головой Глеану, приводя логичные доводы: - Плотных штор во всех помещениях нет, серебряная посуда имеется, в холодильнике чесночная паста. Странно другое.
  - М? - почесал себя за ухом альсор.
  - В раковине только одна чашка. В спальне одна кровать. Обувь на полке одного размера, - перечислил Лед, прошелся до ванной и резюмировал, указав пальцем на стаканчик с единственной зубной щеткой и прислоненную к нему расческу. - Соколова живет одна. Никакой матери нет.
  - Иллюзия для соседей? - предположил Искра и потянул брата в спальню, где отчего-то задерживался Пепел. Тот, разумеется, слышал каждое их слово, пока собирал с расчески несколько застрявших в щетке волосков и прятал их в кармашек. Эльсор даже приготовил братьям объяснение. Кивком головы указав на праздничное фото девицы с ушками, альсор, раскопавший на полках пухлый фотоальбом с педантичными подписями под каждым изображением, уверенно предположил:
  - Мать Соколовой вышла замуж, переехала к мужу и родила ребенка.
  - Отлично, - порадовался Инзор не за неизвестную женщину, обретшую семейное счастье, а возможности спокойно заняться ловлей жертвы, вмешивая минимум посторонних.
  Красавец-блондин добавил, рассматривая возможность шантажа родственными привязанностями:
  - Будет упрямиться, найти их всегда успеем.
  - Женщины слабы, - заключил Эльсор.
  - Скажи это маме, - хмыкнул Искра.
  - Мама - Владычица, - ответил тот, как будто это все объясняло.
  Что странно, остальные согласились с разумным суждением и после краткого обыска, не давшего, впрочем, ничего примечательного - наброски книг на компьютере и бумаге вполне могли быть искусной имитацией творческого процесса, ровным счетом ничего не доказывающей, - перешли к обсуждению дальнейшей стратегии.
  - Устроим засаду и обождем до вечера или застанем врасплох на работе? - озвучил дилемму стратег-Пепел.
  Ждать, пусть даже в относительном комфорте квартиры, мужчинам не хотелось, потому компания решила прогуляться до здания администрации и поискать неуловимую писательницу Соколову там. Грозный седой вахтер стал первым препятствием.
  - Вы к кому? - подозрительно сощурился старичок, выходя из-за стойки.
  - Нам нужна Соколова, - обаятельно просиял Глеану, в пальцах его показалась шуршащая купюра. - Мы желали бы почтить ее визитом.
  - Соколова? - озадаченно нахмурился дедок, растеряв большую часть важности в борьбе со сложной задачей по поиску запрошенной информации. - Так у нас, господа хорошие, Соколова только Татьяна Федоровна, уборщица, стало быть, ее только с утреца, до семи часов или вечером, после восьми застать можно. Да она ли вам надобна?
  - Вероника Соколова, - уточнил Инзор, недовольно поморщившись от самодеятельности Глеану. В обольщении женщин любой расы и возраста ему не было равных, но подстраиваться под манеру общения в мирах иных братец не считал нужным, что, по мнению Искры, могло выдать альраханцев с головой.
  - Не-а, господа хорошие, у нас такой нет.
  - Она нас переиграла, - весело объявил Лед.
  - ПОКА, - тихо подчеркнул Пепел, и почему-то едва уловимая улыбка скользнула по узким губам альсора. Такая появлялась у него, когда Эльсор обдумывал интересное расположение фигур на доске.
  - Как же нет? - напоказ растерялся Искра. - Нам четко сказали, что она работает в Облсофпрофе!
  Дедок заулыбался, окончательно утратив всю грозность и подозрительность, и, посмеиваясь в усы, заявил:
  - Эк вы, господа-товарищи, домом-то ошиблись, администрация это, а Облсофпроф на три дома раньше по улице, вы ножками-то наверх поднимитесь, туда и попадете! А впредь вывески получше читайте!
  - Премного благодарны, - Глеану вежливо склонил голову и попытался вложить в заскорузлую ладонь деда купюру.
  - Не надоть! - категорично отказался старик, отводя руку благодетеля. - Я пенсию и зарплату получаю, подачек не надоть!
  В темных глазах Пепла, когда он последним прикрывал дверь в администрацию, мелькнуло что-то похожее на уважение.
  Альсоры покинули администрацию, так и не обнаружив в стенах заведения гражданку Соколову нужного возраста и имени. Потому вопрос: 'Что делать?' вновь встал перед альраханскими мстителями во всей красе. И был решен жребием. Глеану с Искрой остались сторожить квартиру авторши с утра и до упора, а Пепел отправился на прогулку по городу. Его отпустили без пререканий. Не менее, чем таланту логики, братья доверяли интуиции и педантизму Эльсора, потому знали: он будет там, где ему быть надлежит, точно в срок.
  
   Глава 3. Знакомство с мечтой
  
  Сигналом к завершению чае-кофепития с коврижками стал звонок снизу. Как более легкая на подъем, открывать - пусть до начала рабочего дня еще и оставалось минуты три-четыре - побежала Ника. Щелкнула задвижка, и девушка вежливо поздоровалась с переминающейся на пороге старушкой категории 'божий одуванчик':
  - Доброе утро!
  - Доброе, деточка, благослови тебя бог. Я в собес попала? - дребезжащим голоском вопросила бабулечка с надеждой в подслеповатых глазах.
  - Нет, в архив, а собес в этом же доме, только вход не со двора, как у нас, а с улицы, второй подъезд.
  Названием 'Комитет социальной защиты населения' Ника щеголять не стала, чтобы не путать и без того заплутавшую в трех соснах, то есть семи подъездах, старушку.
  Бормоча благодарность за указание пути, бабушка отступила от двери с такой безнадежной оторопью на морщинистом лике, что Ника поняла: заблудится, как пить дать заблудится, и еще часа два будет вокруг дома круги наворачивать. Соколова, опрокинутая на обе лопатки тандемом 'совесть плюс сочувствие', страдальчески вздохнула и приняла решение. Крикнув: 'Марин Владимна, я на пять сек, покажу, где собес!', девушка ухватила бабушку под хрупкий локоток и повела кратчайшей дорогой. Благо хоть переобуваться не пришлось. Ради показушных летних съемок ремонта в комитете и визита губернатора качественный асфальт положили вокруг всего дома.
  Бабуся резво семенила рядом, лепетала слова благодарности и все переживала, что деточка простудится.
  - Ничего, не простужусь, я закаленная! - отмахнулась Ника, доставив клиентку к точке назначения за три минуты. - Вот, бабушка, собес!
  - Спасибо, деточка, здоровья тебе и близким твоим, а еще жениха хорошего, красивого и богатого! - прочувствованно пожелала на прощанье облагодетельствованная старушка.
  Ника нашла в себе силы вежливо улыбнуться на прощанье, хотя скулы и свело горечью, будто не теплых пожеланий от всей души огребла, а лимон без цедры. Сразу вспомнился Шурик Есиноманов. Красивый: тонкий нос, брови густые вразлет, черные кудри, собранные в короткий хвост, залихватская челка-прядка и проникновенные синие глаза. Богатый: у мамы с папой по фирме. И козел...
  Когда Ника только начинала писать книги, снисходительно улыбался и подбадривал, а когда первую напечатали, тоже улыбался, но как-то кисло, и в синих глазах не теплый родной огонек, зависть тлела. Как в печать взяли третью книгу, просто исчез с горизонта, звонить, заходить перестал. Ника видела его пару месяцев назад в кафе с симпатичной очень дорого одетой блондинкой. Та щебетала, а Шурик с самодовольной снисходительностью взирал на свое сокровище. Красивый и богатый. А, гори оно всё синим пламенем! Ника мотнула головой, как лошадь, отгоняющая мух. Волосы, стянутые в длинный высокий хвост, просвистели и сбоку, чуть позади, раздался вскрик боли.
  Девушка подпрыгнула на месте и резко обернулась. Закрывая ладонью левый глаз, кривился от боли высокий, коротко стриженый блондин в дорогом плаще благородного оттенка темной стали. Его счастье, что густой хвост Никиных волос достал бедолагу уже на излете, и сегодня девушка не вплетала туда никаких забавных фенечек-висюлек. Проспала и на парикмахерские забавы времени не осталось!
  - Извините, пожалуйста! - попросила прощения Ника. - Вам плохо?
  - Нет, я наслаждаюсь болью, - сухо съязвила злая жертва и объявила в приказном порядке: - Мне требуется промыть глаз и приложить холодный компресс.
  - Тут недалеко, пойдемте в архив, - повинно предложила девушка свою помощь.
  - Зачем мне архив? - процедил сквозь зубы мужчина. - Вы бы еще контору гробовщика предложили!
  - Не могу, я в архиве работаю, - постаралась объяснить Ника, начинающая подмерзать на далеко не теплом осеннем ветерке в тонкой водолазке, и поежилась. - Гробов там нет, зато имеется водопровод. Организуем и промывку, и компресс. Впрочем, могу предложить в качестве альтернативы вызов машины скорой помощи. Через полчасика, если повезет и не будет пробок, приедет. Что выбираете?
  - Пойдемте, - взвесив варианты, сквозь зубы согласилась жертва, с таким видом, будто ей не помощь, а перекусить на кладбище содержимым одной из могил предложили.
  В архиве, судя по бубнежу в кабинете и шелесту бумаг, уже была парочка посетителей. Ника тихо провела пострадавшего в санузел, намочила чистое полотенце холодной водой и предложила жертве.
  Мужчина воспользовался полотенцем, чтобы аккуратно смочить прохладной водой лицо. На несколько секунд он задержал влажную ткань у глаза, а потом тряхнул головой и посмотрел на Нику. Темно-серые цепкие глаза оценивающе оглядели девицу. Гнева или досады в них больше не плескалось, скорее задумчивый и какой-то практичный, что ли, интерес.
  - Вам лучше? - заботливо уточнила Ника. Все-таки едва зрения ни в чем не повинного человека не лишила.
  - Да, - коротко согласился пострадавший.
  - Значит, все улажено? - начала коситься в сторону рабочего кабинета девушка и переступила с ноги на ногу.
  - Почти, остался лишь вопрос компенсации, - краем рта усмехнулся блондин.
  - У меня денег не много, архив не алмазные прииски, - пожала плечами Ника, глаза несколько недоуменно расширились. К шантажу она не была готова и малость растерялась.
  - Речь не о деньгах, - брезгливо отмахнулся мужчина, откладывая мокрое полотенце, и, спокойно переходя на 'ты', потребовал: - Пообедай со мной.
  - Шутите? - недоверчиво уточнила девушка, слегка прибалдевшая от такого поворота. Ника начала подозревать, что у типа в стильном плаще пострадал не глаз, а содержимое черепной коробки. Хотя прежде она никогда не слышала о столь трагичных последствиях малой травмы.
  - Иногда, - поразмыслив пару-тройку секунд, согласился мужчина.
  - Понятно-о, - с облегчением выдохнула Соколова. Всего лишь маленькая месть! Потерпевший решил ее наколоть и полюбоваться на оторопевшую девку в качестве моральной компенсации.
  - Когда ты собираешься на трапезу? - между тем возобновил разговор блондин.
  - В двенадцать, - машинально ответила Ника. В голове никак не желал укладываться тот факт, что очень симпатичный мужчина, знакомство с которым началось столь неприятно, даже не приглашает ее на свидание, а практически требует оного.
  - Жду, - разом решил за себя и за девушку сероглазый стильный красавец и, ступая настолько тихо, что шагов совершенно не было слышно (еще бы, в таких-то осенних туфлях!), покинул архив.
  Вопрос: 'За каким овощем ему это надобно?' так остался невысказанным. Странные мужчины - странными мужчинами, нелепые происшествия - происшествиями, однако, работу никто взмахом волшебной палочки на отгул не заменит. Ника встряхнулась и поспешила в кабинет, чтобы оттянуть на себя часть посетителей.
  Первой подсела к девушке пухленькая толстушка предпенсионного возраста. Эдакий колобок с крутой рыжеватой завивкой, деловитый до невозможности. Она затарахтела о том, какой у нее внучок замечательный, какой самостоятельный, настоящий художник растет, умница и вообще ребенок-индиго.
  Ника открыла рот, закрыла, снова открыла, пыталась вклиниться в темпераментный монолог любящей бабушки и выяснить-таки, что за проблема привела в архив клиентку. Ни Марина Владимировна, ни Ника на почетное звание педагогов-психологов, работающих с вундеркиндами, не претендовали. Более того, в доме по улице Менделеевской не было ни одного заведения данной направленности. Так что, с кем именно их перепутала бабушка и почему до сих пор не разобралась в собственной ошибке, девушка сходу уяснить не могла.
  - Зачем вам архив? - наконец смогла вставить Ника четыре слова в трескотню собеседницы.
  - Так из пенсионного направили, - удивленно пояснила уходящая на пенсию дама. Она поправила крупные янтарные бусы, вытащила на свет трудовую книжку, авангардно изукрашенную насыщенно-синими мазками гуаши и похвасталась: - Внучок постарался. Говорят, теперь подтверждение по месту работы надо, а кафе 'Елочка' от Райпищеторга уж лет десять как нет, сюда послали за справкой, чтоб стаж подтвердить.
  - Пишите заявление, вот нужный образец, - пряча улыбку, предложила Ника.
  Открыв расцвеченную трудовую книжку Жуковой Анны Петровны на первой нужной странице, девушка подошла к ксероксу. Да уж, как там сказала любящая бабушка: 'ребенок индиго'? Точно, стопроцентный индиго, оттенок мазков на трудовой сомнений в колере гения не вызывал.
  Пострадавшая от детского творчества женщина завозила ручкой по листу. Заявление было типовым, особых трудностей справка не представляла. В отличие от многих других, бухгалтеры 'Елочки' свою документацию передали на хранение в архив почти в идеальном порядке.
  К примеру, работай повар Жукова в 'Ромашке' или 'Карусели', проблем было бы на порядок больше. Ибо бумаги из первого кафе пришли в состояния почти полной негодности после прорыва канализации. Живописные пятна коричневых и желтых оттенков делали нечитабельным две трети текста. А документы из ресторана 'Карусель' оказались подвержены нашествию оголодавших грызунов, посему ныне пребывали в форме художественного кружева. Работая с этими бумагами, Ника ощущала себя археологом-криптологом, ибо для розыска нужного фрагмента записей и расшифровки требовались немалая смекалка, сноровка и трудолюбие.
  До самого обеда ручеек посетителей не прерывался, наверное, он не прервался бы и в обед, коли сотрудницы остались бы на местах. Именно поэтому Марина Владимировна и Ника предпочитали обед проводить вне здания. Во-первых, дамы дышали свежим воздухом, во-вторых, не лишали себя законного, регламентированного Трудовым Кодексом, перерыва и, в-третьих, не обижали отказом никого из алчущих срочной справки.
  - Мы куда сегодня? - поинтересовалась Власова планами младшей коллеги, накидывая палантин на пышные волосы.
  - Э-м, - Ника помялась, подошла к окну и, разглядев у подъезда уже знакомую фигуру в стильном плаще, созналась: - Меня как бы пообедать пригласили. Уже ждут!
  - Да ты что! - порадовалась за девушку Марина Владимировна и тоже выглянула из окна. Оценила открывшееся зрелище и выдала комментарий:
   - Какой мужчинка представительный! Хватай и волочи в ЗАГС!
  - Марина Владимировна! - начала было возмущаться девушка.
  - Шучу-шучу, беги давай, потом расскажешь, как все прошло! Если чуток с обеда запоздаешь, не страшно. Беги, беги, я закрою дверь!
  Когда стук каблучков стих на лестнице, женщина тихо сказала:
  - Пусть, давно пора уж, а то сама не своя девчонка с той поры, как с этим Шуриком рассталась.
  
  Выйдя на улицу после первой встречи с писательницей, Эльсор окинул внимательным взглядом надпись на табличке у двери и едва заметно усмехнулся. Оказывается, загадка имела простое решение. Пепел опустил руку в карман за мобильным телефоном. Следовало порадовать родственников.
  - Я ее нашел. Районный архив - подразделение администрации... Нет, не опасна... Но странная. Пока нет... Нет... Позже...
  Отказавшись от тыловой поддержки и пообещав поделиться добытой информацией, Эльсор свернул беседу и отключился. Он никогда не проводил в мирах, подобных Террону, столько времени, как Инзор, но ориентировался в основных предметах и понятиях без труда, благодаря врожденным особенностям. Вот и сейчас ему было достаточно разок пройтись по ближайшим улицам, ловя впечатления, чтобы определить, куда именно стоит отвести спутницу.
  Хладнокровный, расчетливый и в то же время дополняющий общую картину мира и отдельных ее составляющих интуитивными впечатлениями, Эльсор умел видеть куда глубже, чем многие. Он прозревал не внешний контур, но суть. Возможно, именно потому кое-какие его поступки казались странными или даже необъяснимыми, однако, рано или поздно их смысл становился очевиден не только для Пепла. Если же нет, и кто-то сильно упрямился, не желая принимать предлагаемый вариант, что ж, в таком случае альсор полностью оправдывал имя, данное матерью. От противника и его планов оставался лишь пепел.
  Девушка, с которой столкнула Эльсора нынче утром Судьба, с неизменной покорностью выстилающая дорогу своего любимчика ковром удачи, стоило лишь ему задаться целью, была странной. На марионетку или добровольную ширму не походила, впрочем, на злодейку, очерняющую Владычицу и трезвонящую о сокровенных тайнах Альрахана из низменных побуждений, тоже. Возможно, ею двигала жажда мести, каковую девушка почитала праведной? Но полыхающего гневного зарева Пепел опять-таки не ощущал. Он вообще не мог прочувствовать и прочесть ее до конца. Девушка читалась даже хуже, чем изменчивые и многогранные, как кристаллы веора, братья. Более непостижимой для Пепла была лишь владычица Ана, мать и повелительница. Возможно, незнакомка слишком хорошо скрывалась даже от него? Как бы то ни было, Эльсор получил в свое распоряжение загадку и был настроен поиграть в свое удовольствие. Ему редко бывало настолько интересно.
  Девушка вышла из архива и несмело улыбнулась, словно не верила или... боялась? Нет, не его, однако, чего-то с ним связанного. Пальцы слишком нервно дернули цепочку-ремешок сумочки. И головой она мотнула резковато, откидывая волосы с лица. Как тогда, в первый миг встречи, когда он, все просчитывающий и предугадывающий, не смог вовремя отступить, не смог просчитать этого элементарного движения.
  Худая, как эльфийка, терронка была бы почти заурядна внешне, если б не живая, словно звенящий ручеек, мимика и искрящиеся светом глаза. Серые с забавными карими лучиками, они походили на срез каольсора, очень и очень дорогого камня, из которого делали украшения в соседнем с Альраханом Нидоре.
  Эльсор приветствовал Нику легким намеком на кивок, невозмутимо подхватил под руку и повел в арку, выводящую на проспект.
  - Зови меня Сандер, - представился Пепел, выбравший из ряда распространенных на Терроне имен наиболее подходящее.
  - Ты иностранец? - удивилась девушка.
  - Нет, - вполне честно ответил мужчина, вообще не принадлежавший к когорте землян.
  - Понятно, - Ника пожала плечами, припоминая всякого рода лингвистические зверства, которым подвергали любящие родители своих крошек. На этом фоне иноязычное 'Сандер' выглядело почти мило. - Я Вероника, если сокращать, лучше Ника.
  - Учту, - принял к сведению альсор, не став допытываться, чем немилы собеседнице Верусики и Верочки.
   Девушка зашагала рядом, нет-нет, да и бросая на спутника быстрый взгляд, словно тоже пыталась разгадать загадку.
  - Я красив? - метнул провокационный вопрос, как пробный шар, Пепел, прощупывая собеседницу.
  Ника, озадаченная нетипичной прямотой, хлопнула ресницами и протянула:
  - Не знаю, мне сложно ориентироваться в классических канонах и модных тенденциях. А почему ты спрашиваешь?
  - Много смотришь, - равнодушно объяснил Эльсор, никогда не придававший значения собственной внешности, впрочем, никогда и не испытывавший недостатка женского внимания к своей оригинальной персоне.
  - А-а, - протянула Ника, чуточку покраснев, - нет, дело не в красоте. Хотя и в ней, наверное, тоже. Мне нравится рассматривать тех, кто хоть чуточку иной, выбивающихся зримо из толпы, а ты не похож на других.
  - Чем? - удивился Пепел проблемам с маскировкой.
  - Всем: повадкой, осанкой, речью, - принялась перечислять девушка. - Ты даже идешь так, будто все в мире принадлежит тебе, а если не принадлежит, то лишь потому, что ты этого не хочешь.
  - Хм, - задумался Эльсор над точностью данного определения и приоткрыл перед Никой дверь в ресторанчик.
  Заговорившаяся спутница встала на пороге, только сейчас сообразив, куда ее привели. Округлая каменная арка в красно-коричневых тонах, деревянная вывеска-щит с надписью 'Лисья нора', кованные чугунные перила и не ступеньки, а пологий спуск вниз при свете декоративных фонарей, той же ковки, что и перила. 'Лисья нора' слыла рестораном элитарным. Девушка была здесь всего пару раз, давно, а потом даже на ленч не захаживала, знала: дорого. Да и память бередить не хотелось. На мгновение Ника прикусила губу, явно колеблясь, а потом что-то решила для себя и шагнула вперед. Спустившись по коридору, пара прошла в полутемный холл ресторана, вежливая гардеробщица приняла верхнюю одежду. Номерков здесь не выдавали.
  
   Глава 4. А в ресторане, а в ресторане
  
  Эльсор провел спутницу в зал, к дальнему столику в одной из уютных ниш. Предупредительно отодвинул перед ней тяжелый стул и помог сесть.
  Официант возник рядом почти мгновенно, весь воплощение полной готовности принять и сию минуту исполнить заказ. Как уж эти мальчики в классических тройках умели навскидку определять тех, кого требовалось обслужить немедленно, Ника не знала. Сама-то в число вип-клиентов никогда не попадала. Ее свежая, бледно-голубая водолазка и офисный брючный комплект густо-синего цвета с декоративной строчкой вряд ли был дороже костюма парня, подобострастно замершего за левым плечом клиента. (Юбку девушка старалась не надевать, потому что колготки от лазанья по стеллажам цеплялись мгновенно). О том, сколько может стоить одежда самого Сандера, даже думать было страшно. Костюмы, сидящие так естественно, явно имели ценник с четырьмя нулями, равный гонорару за книгу.
  Эльсор чуть приподнял бровь, кивая на кожаную папку с меню. Нике предоставлялось право первого заказа.
  - Лапша с гренками, лосось гриль, греческий салат (полпорции) и яблочный фреш, пожалуйста, - попросила девушка, не утруждаясь доскональным изучением экзотического ассортимента. Шанс получить еду в самое ближайшее время в таком случае существенно возрастал. Пусть Марина Владимировна и отпустила ей заранее грех опоздания, злоупотреблять добротой коллеги не хотелось.
  - Мы не подаем полупорционных блюд, - за подчеркнутой вежливостью мальчика в костюмчике проскользнуло что-то близкое к пренебрежительной издевке.
  - Это не трудно, я научу, - ласково предложила Ника. - Ваш повар делает целую порцию, а потом перекладывает половину на тарелку. В счете можете указать цену за целую, я уплачу. Если же эта схема кажется вам сложной, принесите жалобную книгу, мы оставим автографы и покинем ваше замечательное заведение с чудесным сервисом.
  'Сука!' - прочитала девушка в злом взгляде перетрусившего мальчика и ответила ему аналогичным мысленным посылом: 'От сучонка слышу!'. Впрочем, сказал обиженный парень другое, сладким, как оставленный на солнышке сникерс, тоном:
  - Заказ принят.
  Пепел следил за разворачивающейся баталией с показным равнодушием, только в серых глазах проскальзывали искры откровенного интереса. Не ожидал он, что девочка так явно покажет зубки.
  - Салат 'Океан', сырная тарелка, королевский жульен, овощной гарнир, семга, запеченная с грибами и сыром... - начал перечислять Эльсор.
  - Десерт желаете? - изогнулся предупредительнейшим из вопросительных знаков официант.
  - Нет, - бросив взгляд на лист-перечень сладких блюд, отказался Пепел.
  - Какие напитки предпочитаете? - продолжал интимным полушепотом выспрашивать парень.
  Клиент чуть помешкал и едва заметно поморщился, пытаясь выудить из имеющегося ассортимента что-нибудь относительно приемлемое по вкусу, интуиция безмолвствовала. Потому альсор любезно осведомился у Ники:
  - Ты не против сухого белого вина?
  - Если только немного, - кивнула девушка головой. - На твой вкус.
  - Бургонь Шардонне, - озвучил предпочтение Эльсор, так будто из всех зол мира выбирал меньшее.
  - Превосходный выбор!
  Официант восхитился так бурно, словно лично с пеленок воспитывал у альраханца вкус к элитному спиртному. Он рассыпался в обещаниях о скорейшем исполнении заказа и исчез с горизонта, чтобы буквально спустя пять минут возникнуть с закусками. Принес даже греческий салат, из-за которого едва не разгорелся конфликт. Ровно полпорции, как и заказывали. Вино, вопреки этикетным традициям тоже принесли сразу, вместе с соком для девушки. Но Эльсор взмахом руки отослал ретивого мальчика прочь. Сам наполнил бокалы. Альраханские застольные традиции отличались от русских, и сделать несколько глотков вина в начале трапезы считалось приемлемым.
  - Ты не хотела сюда заходить, - поигрывая бокалом, не спросил, констатировал Пепел, начиная беседу, ради которой, собственно и пригласил девушку в тихий ресторан. - Почему? Не нравится обслуживание?
  - Не в этом дело, прежде такого не случалось. Неприятные воспоминания иного рода, - обтекаемо пояснила Ника, вороша вилочкой поданный салат, чтобы наколоть кусочек феты.
  - Нет аппетита, или ты на диете? - подкинул еще один вопрос Эльсор и получил в ответ исполненную недоумения мордашку.
  - Какая диета? Здесь хорошо готовят, и я заказала достаточно, - обронила девушка и отпила глоточек вина. Сухое белое не числилось в любимых, но к сыру и рыбе подходило неплохо.
  - Теперь понятно, почему ты такая тощая, - резюмировал 'тактичный' сотрапезник. - Кошка и то больше съедает.
  - Это смотря какая кошка, они только ночью все серы, - пошутила Ника, не обидевшись на резковатое замечание Сандера, и постаралась объяснить: - Я люблю не есть, а чувствовать вкус разной еды. Как-то само собой выходит, пока наслаждаешься ощущениями, наедаешься очень быстро. А пихать в себя пищу только для того, чтобы не оставлять на тарелке, не хочется. Аллергия на принудиловку еще с детского сада.
  - Вас заставляли есть? - почему-то развеселился мужчина.
  - Насильно ложку в рот, конечно, не запихивали, но были очень настойчивы в моральном давлении, - невольно улыбнулась Ника, смакуя вкус салата, не навязанного, а скорее напротив, отвоеванного в борьбе с официантом.
  - Не любишь, когда на тебя давят?
  - Ненавижу. Сразу встаю на дыбы, а так я белая и пушистая, просто сейчас болею, - рассмеялась брюнетка Ника. Эльсор невольно приподнял уголки губ - такая уморительная мордашка была у девушки и смех приятный.
  - Недуг, похоже, серьезный, - глазами указал на темные волосы собеседницы Пепел.
  - Клиника, - поймав одну из прядок и рассмотрев ее сосредоточенно, будто в самом деле ставила диагноз, с шутливой скорбью согласилась Ника.
  - Верочка, привет, ты ли? - с середины зала к столику вальяжно шел Шурик Есиноманов, ведя в поводу очередное блондинистое длинноногое сокровище, пожирающее его восхищенным взглядом.
  - Привет, - с застывшим выражением на лице приветствовала бывшего парня Ника.
  - А я сразу и не узнал, ты что-то похудела, лапа моя, болела? - с фальшивой заботой принялся расспрашивать Шурик.
  - Не твоя. И вполне здорова. Ты что-то хотел?
  - О, всего лишь поинтересоваться творческими успехами. Я уж и сбился, какая по счету книга в печать выходит? - наигранный энтузиазм буквально бил у бывшего парня через край.
  - Готишно! Чо, без прикола, настоящий аффтар? - очнулась от зачарованного созерцания кавалера блонди и перевела взор с чуть пониженным уровнем восхищения на Нику.
  - Без базара, пешу исчо как умею, йаду не предлагать, - постаралась ответить на олбанском, как помнила, Ника и сказала Шурику:
  - Через месяц выходит шестая книга. Третья в серии 'Альраханские хроники', но ты же не читал ни одной, зачем спрашиваешь?
  - О, возможно, своей девушке захочу подарить, ты же автограф по старой дружбе начертаешь?
  - Автограф? Охотно! Так и напишу: 'с наилучшими пожеланиями для девушки Александра'. Чтобы, случись чего, не пришлось заново переписывать, - любезно согласилась Ника, пряча язвительную улыбку в бокале с белым вином.
  'Тупо-обожающий' взгляд блонди стал неожиданно колким и острым. Похоже, в этой партии рыбка и рыбак в любой момент могли поменяться местами. Шурик понял, что пора заканчивать беседу, пока она не свернула в нежелательное русло.
  - Договорились, - сделав вид, что не понял намека, энергично кивнул парень и, глянув на модные часы, отягощающие запястье, щелкнул языком: - Бывай, Верусик.
  - А Вы, - Шурик нарисовал на физиономии максимально сочувствующее выражение, обращаясь к Сандеру, - ее берегите! Творческие люди такие ранимые. Их капризы и жестокие выходки - ширма, за которой скрывается своенравная душа! Не каждому дано к такому приноровиться.
  Нагадив напоследок, как кошак в тапки, пакостник метнул взгляд на Сандера, пытаясь угадать произведенное своим пылким спичем впечатление.
  - Люблю непредсказуемых и ярких, - заверил Шурика альсор, завладел рукой Ники и поцеловал ее с такой изысканно-томной чувственностью, что девушка против воли зарумянилась до кончиков ушек.
  Бывший парень аж передернулся от завистливой неприязни и чего-то похожего на чувство неожиданно ощутимой потери. Бубня под нос, так, чтобы можно было расслышать, но нельзя истолковать как прямо оскорбление в лицо: 'Ярких любит, ха! Потому что сам серый!', Шурик торопливо потянул спутницу прочь от ниши. Блонди почти бежала на высоких каблучках-стилетах полусапожек, непрестанно оглядываясь на мужчину, который умеет ТАК целовать руки.
  - Давно ты бросила этого завистливого засранца? - с усмешкой поинтересовался Эльсор.
  - Мы расстались с полгода назад, - сделав несколько глотков из бокала, ответила Ника и, чуточку помолчав, прибавила: - Раньше он не был таким, или я не замечала... Спасибо!
  - За что? - потребовал конкретики альсор.
  - За то, как изящно ты опустил его.
  - Возможно, я еще больший мерзавец, чем твой бывший? - приподнял бровь Эльсор.
  - Возможно, - согласилась девушка. - Но мне почему-то кажется, ты скорее убьешь, чем заставишь страдать.
  - Я же серый, заурядность предпочитает простейший способ, - одними глазами улыбнулся Пепел, думая о том, что Ника не так уж неправа в своих суждениях.
  А вот теперь девушка рассмеялась искренне:
  - Ты, Сандер, какой угодно, только не серый. Скорей уж серебристый. Знаешь, интересный эффект у вина, вроде бы и выпила чуть-чуть, а уже перед глазами дымка стоит. Странная такая! Я смотрю на тебя и вижу одно лицо, а за ним другое, от которого взгляда не оторвать. У тебя такие волосы, почти белые, мягкие, как пепел погасшего костра, и глаза цвета старого серебра.
  - Это у тебя творческое воображение от пары глотков Шардоне в разнос пошло, - нашел подходящее объяснение Пепел. Логического, почему девушка с Террона видит сквозь пелену, настроенную на трансляцию усредненного образа, не было. Потому альраханец попытался перевести тему:
  - Значит, ты настоящая писательница?
  - Да какая из меня писательница, - отмахнулась Ника с поразительной беспечностью, без тени смущения или манерно-нарочитой скромности. - Образования филологического нет, всего лишь пыталась и пытаюсь, как умею, записывать истории, лезущие в голову. Вообще-то, сильно удивилась, когда ими в издательстве заинтересовались и контракт предложили. Но кто я такая, чтобы отказываться?
  - Если за фантазии хорошо платят, - вкрадчиво продолжил Пепел.
  - Хорошо? Ну, двухмесячная зарплата разом на мелкие радости девичьей жизни лишней не бывает, - согласилась девушка, принимаясь за горячее. Ела она без жадности, изящно, действительно не столько ела, сколько смаковала вкус блюда, жмурилась, если попадался особенно вкусный кусочек, чуть ли не с мурлыканьем подбирала соус. Глядя на нее, Эльсору захотелось обменять свою семгу с грибами на то, что сейчас с таким удовольствием ела Ника. Розовый язычок, нежные губы, лукавая улыбка, которой нет-нет, да и одаривала она сотрапезника. Неожиданно нахлынула горячая волна желания, будто прорвало плотину, и Пепел, хладнокровный и терпеливый, почти равнодушный к женскому кокетству, вдруг выпалил:
  - Ты разделишь со мной ночь?
  Девушка подавилась. С трудом сглотнула, искры в глазах потухли, а лицо, такое живое, словно свело судорогой окаменения. Ника потянулась за сумочкой, открыла кошелек, достала оттуда деньги, положила у тарелки и, не оглядываясь, почти бегом устремилась прочь из интимного полумрака ресторана.
  Эльсор в недоумении следил за странным поведением девушки. Почему она убегает? Почему в глазах столько брезгливого разочарования? Зачем она оставила деньги? Давешний официант вновь возник за левым плечом альсора:
  - Подать счет?
  Пепел подобрал деньги Ники, не глядя, швырнул на стол несколько крупных купюр и устремился вслед за беглянкой, надеясь выяснить причины странностей девушки. Заболела? Или испугалась? Но ведь он не собирался ее убивать или пытать, во всяком случае, прямо сейчас.
  Девушка, накинув плащ, уже открывала дверь в темный коридор-проход.
  - Стой! - выкрикнул Эльсор, бросаясь следом. Он даже не вспомнил про свою одежду.
  Ника не услышала, или не пожелала услышать. Спроси кто Эльсора, зачем он преследовал девушку, почему стремился догнать, альсор не смог бы ответить. Двигало ли им по-прежнему желание исполнить повеление матери, сработал ли охотничий инстинкт: убегают - лови, или же Пепел банально изнывал от потребности выяснить причину резкой смены настроения беглянки. Неужели она почуяла опасность, что-то заподозрила?
  Двигаться к цели оптимальным образом мужчина умел в совершенстве. На пути стремительной погони из полутемного пространства, изобилующего углами и хаотично перемещающимися людьми, он умудрился никого не сбить с ног и не нанести заведению непоправимого ущерба.
  В общем и целом, с последним пунктом программы вандализма справились за него, и весьма успешно. Пепел нагнал девушку уже на выходе из сумеречной норы-коридора на свет дневной. Она немного замешкалась, привыкая к яркому солнышку, пославшему пару лучей с прицельной точностью прямо в глаза.
  Этих нескольких секунд промедления альраханцу хватило, чтобы сориентироваться в обстановке, уловить тонко натянутые, готовые в следующий миг разлететься нити реальности. Сильные руки схватили Нику, рванули на себя и в сторону, с перекатом, чтобы закрыть уязвимую девушку собой.
  Зачем, почему он защищает ее? - эти вопросы были посерьезнее вопроса о причине преследования, но ответов у Пепла не было и на них. Интуиция сказала 'надо', тело подчинилось, не устраивая совещаний с рассудком.
  Едва Эльсор прикрыл отбивающуюся девушку, как с улицы послышался могучий треск и на крыльцо 'Норы', смастряченное из тонких декоративных решеток и стекла, рухнуло дерево. Следом раздались звон, скрежет сминаемого металла, стеклянные брызги, миг тишины и слаженный рев сработавших сигнализаций сразу трех машин на ближайшей стоянке.
  По спине спасателя пробарабанило несколько осколков, по счастью, не острых, во всяком случае, в тело ни один не вонзился. А синяки - мелочь, не стоящая внимания. Только убедившись, что бомбардировка останками стильного крыльца и двери, не выдержавшей мощной атаки зеленого друга, прекратилась, мужчина поднялся на ноги, увлекая в вертикальное положение и Нику. После чего внимательно оглядел девушку: не пострадала ли ненароком. Не считая испуга, та была цела.
  Народ, вечно жаждущий хлеба и зрелищ, стал собираться вокруг деформированного до состояния полной абстракции входа. Восторженно присвистывала парочка пацанов, снимая зрелище на мобильники, квохтала какая-то старушка, владелец 'ХОНДЫ' стенал над любимицей, избитой стеклянной шрапнелью. Изнутри самого ресторана тоже мало-помалу начали подтягиваться привлеченные шумом люди. Толпа гудела, волновалась, азартно спорила о причинах происшествия и заодно честила на все корки власти города, не удосужившиеся спилить гнилое дерево.
  Ника, перестав трепыхаться в объятиях, расширившимися глазами взирала на то место, где стояла недавно и где, что уж греха таить, могла остаться навсегда, не подоспей помощь в лице оскорбителя. Она бы стояла так долго, если б Эльсор, прикинув недоступность заблокированного крыльца для немедленного выхода, не потащил ее назад, в сторону раздевалки. Там альраханец прихватил с вешалки свой плащ и через служебную дверь вывел девушку прямиком на задворки ресторана.
  Шум толпы и машин с проспекта до слуха девушки доносился как сквозь вату.
  - Жива, писательница? - участливая насмешка частично вернула Нике ощущение реальности, рухнувшее после происшествия.
  Вот только ответить словами сразу почему-то не получилось, язык, как подметка, присох к глотке, поэтому девушка лишь кивнула.
  - Ты зачем побежала? Куда-то опаздывала? - в голосе Сандера отчетливо слышалось искреннее недоумение.
  И со столь же искренним недоумением уставилась Ника на альраханца в ответ. 'Неужели не понимает?'. Не понимал. Натурально. Стопроцентно. Без обмана. Притворяться ТАК было невозможно. Упавшее на крыльцо дерево забылось, куда интереснее было другое. Молодая писательница с давным-давно повернутыми набекрень мозгами сделала свои и, что удивительно, соответствующие реальности выводы и уверенно озвучила их:
  - Ты не русский.
  - Откуда такая занятная мысль? - слегка досадуя на себя, удивился Пепел. Языкового барьера, благодаря амулетам, при переходе возникнуть не могло, а значит, выводы Ника сделала из поведения спутника.
  Он слишком привык опираться на чутье в любых действиях, реагируя в незнакомом мире на незнакомые объекты более инстинктивно, чем руководствуясь точными данными. С Никой выбрать верную линию и предвидеть реакцию не получалось, видимо, из-за этого альраханец и попал впросак. Впечатление новое, интересное, но не особо приятное.
  - Ты даже не понимаешь, что оскорбил меня предложением переспать, - ответила девушка, щеки покраснели, но говорила она твердо. - Любой русский, каким бы распальцованным кошельком на ножках или золотым мажором он ни был, понял бы причину поступка, даже если счел его глупым. У нас первое свидание не принято заканчивать в постели.
  - О? А почему? - альраханец заинтересовался повадками землянок.
  - Потому что перпендикуляр, - сердито огрызнулась Ника и прыснула, когда сообразила: оскорбитель очень старательно пытается вникнуть в суть объяснения, даже слегка свел брови. Злость, досада, разочарование и мысли на тему: 'Чего же я такая невезучая? В кои веки кто-то понравился и тут облом', сменились интересом созвучным тому, что испытывал Эльсор.
  - Объясню, постараюсь объяснить, но скажи, Сандер - настоящее имя?
  - Нет, перевод. Я Эльсор, прозываемый Пеплом, - представился альраханец, потому что неожиданно сильно ему захотелось это сделать, как бывало всегда, когда он ловил Волну Судьбы.
  - Издеваешься? - икнула от неожиданности Ника.
  - Ничуть, - отвесил даме легкий полупоклон альсор. - Полагаю, теперь у тебя не осталось сомнений в том, кто я и откуда и почему не сведущ в ваших обычаях?
  - Не-е-т, если не играешь в ролевку, а про ролевки по Альраханскому циклу я не слыхала, то не осталось, - в состоянии странного спокойствия, родственного трансу, промолвила девушка, разглядывая Эльсора. - Надо же, ты совсем такой, как я навоображала.
  - В таком случае, я жду объяснений, - потребовал альсор.
  - Это у вас потенциальный партнер любого пола, если он значительно более знатен, чем предполагаемая пара, спокойно делает столь бесцеремонные предложения, и никто не считает их унизительными или оскорбляющими чье-либо достоинство. У нас перед переходом к интимным отношениям считается уместным узнать друг друга получше: вкусы, пристрастия, мнения. Постель, как продолжение обеда, в большинстве случаев расценивается, как фривольное поведение. Даже если кавалер занимает очень высокое положение, а его дама нет. Женщина, которой такое предложили, вправе подумать, что кавалер не уважает ее и завел знакомство с единственной целью, для которой можно снять и проститутку. Возможны, конечно, варианты, но...
  - Но? - альсор вел собеседницу в сторону архива.
  - Но печальных последствий подобных экспериментов значительно больше, чем радостных историй о том, как двое нашли друг друга, жили долго и счастливо и умерли в один день. То, что достается слишком легко, как правило, совершенно не ценится, - закончила Ника, перейдя на личности. - Да к тому же, я еще после расставания с Шуриком не отошла - раз. Если ты и впрямь Эльсор-Пепел, то связываться с таким опасным типом занятие для любителей жесткого экстрима - два. И в-третьих, неужели ты познакомился со мной совершенно случайно?
  - Нет, - не стал врать альсор, кажется, он смотрел куда-то в сторону, но подмечал все сказанное девушкой, каждый ее жест, интонацию и плел собственную вязь выводов и предположений. - Мы пришли на Террон, чтобы найти кое-кого. А обнаружили тебя, Пишущая про Альрахан.
  - Хм, а я пошла в ресторан со случайным знакомым и обнаружила альсора из книжки, которую, как считала еще пять минут назад, придумала лично, - пожала плечами Ника. - Одномоментное обоюдное крушение устоявшихся представлений. Квиты?
  - Квиты, - согласился Пепел, чуть вздрогнув от откровенного объявления девушки. - Но ты не выглядишь сокрушенной.
  - Я же пишу фэнтези, значит, допускаю, ну хотя бы чисто гипотетически, существование всего, что только можно вообразить, пусть не здесь, а где-то, в каком-нибудь далеком уголке Вселенной. Более того, я допускаю, что существует и все остальное, чего я даже вообразить не могу и не смогу никогда! И вообще, писать о том, во что не веришь хотя бы на чуточку, невозможно! Конечно, столкнуться с собственной выдумкой нос к носу - это шок, и, может, я даже испугаюсь, как-нибудь попозже. Сейчас я слишком возбуждена, чтобы бояться! Это так здорово, у меня будто разом границы мира, до которых рукой подать, отодвинулись в радужную дымку, и так на душе светло стало. Аж дух захватило от близости чуда!
  Ника не выдержала и закружилась перед Эльсором, смеясь и пиная ногами шуршунчики пестрых кленовых листьев, щедро усеявших тротуар перед аркой. И вновь мужчина почувствовал странное сродство с состоянием спутницы. Нет, кружиться и пинать листья не стал, лишь рассмеялся от души, что в принципе было Пеплу несвойственно. Улыбка - да, усмешка - возможно, но не заливистый смех. Впрочем, никого из знакомых с повадками альсора рядом не было, а значит, и упрекнуть его в разрушении имиджа тоже никто не мог.
  - Это я-то чудо? - насмешливо спросил он.
  - Ты его доказательная составляющая, - хихикнула Ника и спросила: - А ты один сюда пришел?
  - Нет, хочешь познакомиться с другими составляющими? - загадочным шепотом уточнил Пепел.
  - Хочу, но не сейчас, обед заканчивается, на работу надо возвращаться, - от всего сердца пожалела девушка. - И отгул не возьмешь, сегодня заявлений много, нельзя все на Марину Владимировну валить, нечестно.
  - Тогда я приду вечером, - охотно уступил альраханец и, сопроводив даму до подъезда, откланялся. Не забыв, впрочем, перед уходом вернуть ей 'оброненные' на столе в ресторане деньги. Причем сделал это так, что настаивать на праве оплаты счета было глупо.
  Судя по часикам на руке, обед завершился с четверть часа назад. Ника поспешно скинула плащ, переобулась и взлетела по лестнице в кабинет. Коллега уже обложилась архивными подшивками и работала над первым из внушительной стопки заявлений. Табличка-пустографка неуклонно заполнялась данными о зарплате за пятилетку дремучей поры восьмидесятых.
  Однако, стоило девушке объявиться, как на нее уставились горящие предвкушением глаза. Кажется, у дамы даже румянец на щеках разгорелся ярче. Колонки с цифрами были временно позабыты, а ручка нацелена в грудь Ники, как дуло пистолета.
  - Ну! Рассказывай! - выдохнула Марина Владимировна.
  - Он отвел меня в 'Лисью нору'. Ели рыбные блюда, пили сухое белое. Шардоне. Разговаривали, - начала Ника, старательно подбирая слова. По ходу повествования приходилось отсортировывать сведения, не подлежащие разглашению, во избежание сомнений в умственной полноценности рассказчицы. Зная падкость старшей подруги на сенсации, девушка быстро нащупала несколько ярких сплетен, способных занять Власову вернее подробностей о таинственной личности Эльсора. - Все было тихо, мирно, пока Шурик не объявился со своей новой девицей.
  Марина Владимировна, оправдывая ожидания Ники, восторженно ахнула:
  - И что-о?
  - Сергей его послал так вежливо, что не придерешься, и ясно дал понять, что Шурик болван, раз упустил такую девушку, как я. Никогда Есиноманова в таком бешенстве не видела! - продолжила Ника с искренним удовольствием, говоря правду и только правду, не считая имени героя. Все-таки Эльсор, Пепел или Сандер звучали слишком подозрительно и могли вызвать новую волну нежелательных расспросов, потому героя дня наскоро перекрестили в Сергея.
  - Ох, - Марина Владимировна подперла щеку рукой, наслаждаясь историей. Ника в красках пересказала разговор, а закончила феерическим падением дерева на крыльцо ресторана и героическим поступком Сергея, спасшего ее из эпицентра катастрофы.
  - Какой мужчинка! - мечтательно вздохнула Власова и наставительно объявила: - Значит так, душа моя, не вздумай от такого кавалера бегать! Красивый, умный, денежный! То, что доктор прописал! Когда вы снова встречаетесь?
  - Он обещал вечером зайти, - улыбнулась Ника энтузиазму коллеги, отнесшейся к зарождавшемуся роману с куда большим энтузиазмом, чем она сама. Почему-то рассматривать Эльсора, как реального мужчину, было слишком непривычно. Это было все равно, что влюбиться в портрет и вдруг понять, что изображенный на нем тип может покинуть раму и начать за тобой ухаживать.
  Насладившись сплетнями, архивистки с новыми силами принялись за работу.
  
   Глава 5. Настоящий кошмар
  
  Того, что писательница Соколова ударится в бега, Эльсор не боялся. Девушка явно не подозревала об истинных кровожадных намерениях прибывших на Террон гостей. А вот самому альсору следовало взять паузу в общении с Никой, поведать о подробностях братьям, обдумать свои впечатления от встречи с распространительницей сведений, порочащих честь короны, и решить вместе с родичами: как в итоге поступить с Вероникой.
  Глеану и Инзор, как было оговорено, дожидались Пепла на квартире писательницы. Воспользовавшись услугами такси, тот прибыл на место менее чем через четверть часа после расставания с Никой. Все это время альсор напряженно размышлял, тасуя факты, события и вероятности, и, чем больше он размышлял, тем больше запутывался.
  В квартиру жертвы Пепел входил с таким хмурым выражением лица, отличным от неизменной невозмутимости, что родственники, оккупировавшие гостиную Соколовой для оперативного совещания, почти встревожились и потребовали немедленных объяснений.
  В ответ Эльсор описал им пошагово все встречи с Вероникой и, задумчиво закусив на мгновение губу, отметил:
  - Я не почувствовал лжи в ее словах. Девушка всерьез полагала, что сама выдумывала историю про Альрахан и всего лишь пишет книги.
  - Или тот, кто стоит за ней, сильнее нас, или мы не понимаем чего-то глобального, - прищелкнул пальцами Искра, почти вытянувшись на диване.
  - Зачем ты ее спас? - поинтересовался из кресла Глеану. - Не хотел обрывать возможных нитей паутины?
  - Не знаю, - пожал плечами Пепел. Пожалуй, мужчина выглядел почти растерянно. - Я вообще не думал ни о чем, кроме одного: она не должна погибнуть. Почему так - не пойму, но не должна. Рядом с ней мне вообще было очень сложно анализировать и разбирать детали, и еще.... - Эльсор замялся.
  - Еще? - нетерпеливо подтолкнул его Инзор. Ноздри перебитого носа едва заметно подрагивали, как у собаки, напавшей на нужный след.
  - Я давно не чувствовал себя так комфортно и, пожалуй, расслабленно. Даже рядом с матерью и вами, - признался Пепел.
  Глеану присвистнул и мигом сменил расслабленную позу на хищное сосредоточение, подавшись в сторону брата, прохаживающегося по ковру, всем телом:
  - А тебя часом не приворожили любовным артефактом?
  - Нет, - мотнул головой мужчина почти сердито, короткие мягкие волосы взметнулись, встав ореолом, и снова опустились. - Это странное ощущение. Девушка почти не поддается просчету и мне очень хорошо, когда она поблизости, но это не плотская страсть.
  - Зачем же ты предложил ей постель? - удивленно склонил голову к плечу Искра.
  - Большей частью, чтобы привязать посильнее, - пожал плечами почти удивленно - до него самого только что дошла истинная причина опрометчивого поступка - Пепел и замер у окна соляным столпом.
  Присвистнул еще раз Лед и шепнул, разбирая одинокий узелок в золотом водопаде тонких волос:
  - Странная девочка. Я уже хочу воочию увидеть ту, что смогла запутать нашего всезнающего и безупречного братца. Кажется, эту партию в огаэ он не выиграет в стандартные тринадцать ходов.
  - Я вообще не думаю, что это огаэ. Я не знаю правил этой забавы, - огрызнулся Пепел.
  - Ты боиш-шся? - прошелестел Лед, поблескивая синими глазами.
  - Нет, я увлечен, и именно этот азарт меня начинает пугать, - констатировал альсор, скрестив на груди руки. - Впрочем, вечером увидите ее сами и сравним впечатления.
  - Сравним, - согласились остальные. Удивительное задание, данное владычицей-матерью, становилось все более интригующим. А уж поведение Эльсора и вовсе выходило за привычные рамки.
  Выходило-выходило, да и вышло начисто. Как раз, когда братья начали подшучивать, обсасывая подробности встречи с писательницей Соколовой, Пепел посерел лицом от боли и, упав на ковер, принялся биться в судорогах.
  Все было невозможно, неслыханно и ужасно. Сначала мужчина просто корчился в муках, так выгибаясь всем телом, что трещали кости, а потом начало твориться и вовсе несусветное. Рубашка на спине Эльсора натянулась и распалась на клочки, выпуская серые извивы не то ветра, не то пламени, взметнувшиеся за плечами, ногти стали темными с серым ободком в лунке лезвиями, глаза полыхали яростными серебряными углями, и иносказанием сие не было. Лезвия ногтей чертили в ковре полосы, а тяжелая штора на окне оказалась располосованной от неловкого взмаха руки Пепла. Глеану едва успел сорвать ее, чтобы не рухнул весь карниз. Зубы во рту альсора заострились, клыки удлинились. Метаморфозы происходили быстрее, чем оплывала в жаре раскаленного горна свеча. Боль была столь дикой, что даже терпеливый Эльсор сдавленно застонал, хватанул воздух и выдавил:
  - Ника.
  Братья, пытавшиеся сообразить, что творится с бедолагой: настигло ли его неведомое проклятье или дал знать о себе диковинный недуг, - тут же взъярились.
  - Это она с тобой сделала? - потребовали ответа от страдальца родственники.
  - Н-е-е-ет, - простонал Пепел. По мертвенно-бледным щекам градом катился пот. Из последних сил, перед тем, как потерять сознание, прокусив губы насквозь длиннющими клыками, альсор успел шепнуть: - Она нужна...
  Более ничего от обеспамятевшего альраханцы не добились. Он завернулся, как в плотный кокон, в странное подобие живого плаща из плотных прядей тумана, возникшего за спиной, и замер, прикрыв веки. Братья переглянулись, взвешивая здравость просьбы Эльсора. С одной стороны, все это могло оказаться чистой воды бредом обезумевшей от мук жертвы и тогда его следовало срочно возвращать на Альрахан для поиска лекарства. С другой стороны, если пусть не единственным, но ближайшим средством исцеления владела Ника, тогда им действительно следовало отыскать ее и по доброй воле или силком приволочь к ложу больного. Пепел очень редко ошибался, а потому альсоры решили рискнуть.
  - Я пойду, - объявил Глеану. - Если Эльсор прав, и она видит сквозь маски, меня узнает быстрее. На Терроне не так уж много синеглазых блондинов с длинными волосами.
  Искра кивнул и набрал вбитый в память мобильника номер такси. Через пятнадцать минут машина стояла у подъезда. Мелкий, насквозь прокуренный дешевым табаком плешивый мужичок ждал, привалившись к капоту.
  - Куда едем, шеф? - уточнил он у заказчика.
  - Районный архив, - назвал адрес Глеану. Улицу со слов брата он помнил, а вот номера дома тот не сказал. - И обратно.
  - Знаю, - плюхнулся на водительское место таксист. - Залезай, домчу с ветерком.
  Глеану брезгливо обследовал свободные сидения, выбрал то, какое показалось ему почище, и тоже сел. На какие только жертвы не приходилось идти ради занемогшего брата. Плюгавый тарахтел всю дорогу, как клювач-пересмешник, о качестве асфальта, о зарвавшихся рвачах-блюстителях порядка, о продажном правительстве и о бездарном пролете любимой футбольной команды во вчерашнем матче. Альсор почти не обращал внимания на его трескотню, лишь попробовал открыть окно ради притока свежего воздуха, вдохнул бензиновую гарь и закрыл снова. Видать, Прядильщики Судеб судили нынче страданья не только Пеплу. Глеану был немного суеверен и загадал: если вытерпит и не убьет вонючего извозчика, то истинная беда минует Эльсора. Пусть будет внесена малая плата за большое избавление.
  В одном вонючка не соврал: до архива они добрались за четверть местного часа. Велев извозчику обождать, Лед вошел в нужную дверь. Внутри было почти тихо, только наверху в приоткрытую на полутемную лестницу дверь лился теплый свет ламп из комнаты и вкупе с шелестом страниц доносились звуки женских голосов, обменивающихся репликами.
  Глеану взлетел по ступенькам наверх и рывком распахнул дверь. Женщина в возрасте поправила на переносице очки в роговой оправе и восхищенно выдохнула:
  - Вы к нам?
  Глаза ее с жадностью дорвавшегося до дозы наркомана буквально пожирали каждый миллиметр тела альсора. Вторая из двух особ, находящихся в заваленном книгами и папками помещении, лишь удивленно ойкнула, прижав пальчик ко рту. Не красотка, но обаянием молодости и живостью черт внимание она привлекала.
  'Которая?' - на миг озадачился альраханец проблемой выбора. Вроде бы, Пепел говорил о молодой девушке, значит, та, что сидит слева. Но тогда почему они вылупились обе так, будто зрят альсора во всем блеске? Неужели испортился амулет маскировки? Впрочем, уже не важно. Отбросив пустые сомнения, Лед обратился к выбранной девушке:
  - Ты должна пойти со мной, срочно!
  - Зачем? - принялась задавать вопросы та, переводя впустую драгоценное время. В любом ином случае сердцеед Глеану не преминул бы поболтать с приятной девицей, все-таки Пепел был прав, было в ней что-то эдакое, притягательное, но не сейчас.
  - Молодой человек, а вы кто? - вынырнув из созерцательно-балдежного транса, хрипло уточнила Марина Владимировна личность красавчика с обложки модного журнала.
  Глеану поморщился, вытащил из кармана розовый кристаллик, раздавил его в пальцах и сдул с ладони в сторону лишней дамы. Та открыла рот, неожиданно широко зевнула и, уронив голову на стол, мирно засопела.
  - Она проспит часа три, поспешим, - велел Лед девушке. - Эльсору плохо, он зовет тебя.
  - Что с ним? - в голосе Ники, как показалось альраханцу, прозвучала истинная тревога.
  - Мы не знаем, это надо видеть, - проронил Глеану, уже стоя в дверях. - Так ты идешь, или я приходил зря?
  - Иду, - разом наплевав на спящую коллегу, на возможных посетителей и прогул, вскочила Ника. Девушка щелкнула выключателем и тумблером пилота, вырубая свет в комнате и телефон заодно. За коллегу Соколова не волновалась, Марину Владимировну с работы обычно забирал муж, подъезжавший после окончания рабочего времени где-то минут через пятнадцать. Если верить словам Глеану, ворвавшегося в ее жизнь без предупреждения, вслед за братом, то примерно к этому сроку, или чуть раньше, Власова как раз и должна была проснуться.
  Писательница и альсор вышли из здания, Ника повесила на дверь архива объявление 'санитарный день' и села в такси, сжимая сумочку так, что будь она фруктом, полноценный стакан сока выжался бы секунд за тридцать.
  Почему Глеану сел на заднее сидение рядом с писательницей, надменный альсор задумался только тогда, когда машина тронулась в обратный путь. Сам себе он объяснил близость к Нике желанием рассмотреть дерзкую девчонку, осмелившуюся написать об Альрахане, поближе. Описывать недуг Эльсора в присутствии таксиста Лед не считал возможным, а потом и вовсе забыл о намерениях и планах, сосредоточившись на нити чудесного аромата. Этот запах звал, как наигрыш искусного менестреля, случайно донесшийся до комнат Глеану из коридоров замка. Непонятно откуда, непонятно чей и в то же время манящий, как заклятие притяжения.
  Осознание того, чьим запахом он наслаждается, как лучшим вином из погребов замка Владычицы, огрело Глеану сильнее кулака Инзора, пропущенного в спарринге. Это пахла Вероника. Нежная свежесть первоцветов, горчинка жареного ореха каой и тонкое томное послевкусие сока соаллы, не столько насыщающее, сколько пробуждающее более сильную жажду.
  Альсор нашел в себе силы отвернуться к окну, вместо того, чтобы сграбастать девушку на колени и вдыхать, вдыхать вожделенный аромат. Сейчас Лед понимал брата: Никой не хотелось владеть в том смысле, который вкладывает в эти слова мужчина, ему просто хотелось, чтобы она была рядом, или даже не хотелось, а настоятельно требовалось. Ее очаровывающее присутствие хотелось разлить по бутылкам, закупорить и хранить, чтобы употреблять тогда, когда жизнь кажется совсем уж никчемной штукой.
  Машина так громыхала, что Глеану счел возможным уточнить у Ники без опаски быть услышанным шофером:
  - Та женщина, вместе с тобой, она тоже видела сквозь иллюзию?
  - Вряд ли, - пожала плечами девушка, присмотревшись к альсору. - А что ты у нее бурный слюноотделительный и любовательный рефлекс вызвал, так и облика-маскировки достаточно. Не часто в наш архив одетые с иголочки синеглазые блондины забредают.
  - Хм, - невольно приосанился Лед, ценивший свою внешность, как средство воздействия на окружающих, и тут же поморщился, когда машина заскакала по ухабам переулка.
  - Приехали, с тебя две сотки, приятель, - оповестил клиента таксист, притормаживая напротив подъезда.
  Лед, не глядя, кинул пару нужных купюр, ничего не присовокупив вонючему грязнуле на чай. Не заслужил! Тот в отместку так газанул с места, что оставил пассажиров в клубах противного дыма. Спасаясь от газовой атаки, почти бегом двое устремились к подъезду. Как раз в этот момент створка распахнулась, занудно запикал сигнал домофона. Соседка по квартире выходила из дому, помахивая пустой сумкой из-под картошки и ключом от подвала. Только тут до Ники дошла очевидная истина: ее привезли к ней же домой. Два похожих дома в городе отыскать можно легко, двух молоденьких крашеных блондинок тоже, но такую куртку, какую сотворила из вполне заурядной вещи с помощью люрекса, пайеток и лака для ногтей Даша - нереально.
  - О, вы ее нашли! - разулыбалась договладелица и приостановилась, явно настроенная поболтать.
  - Привет, - успела сказать Ника соседке, а Глеану даже не замедлил движения, только цепко прихватил спутницу за запястье и поволок дальше с настойчивостью мощного буксира. Раздраженный взгляд альраханца подсказал девушке: или она идет сама и быстро, или ее быстро-быстро несут, но неприкосновенности упрямого тела при переноске не гарантируют. Искушения проверить, как это, когда тебя на руках волокут выдуманные и оказавшие реально существующими альсоры, у Ники прошло в мгновение ока. Она побежала за мужчиной.
  - А лифт не работает... Опять! - выкрикнула вслед паре разочарованная соседка.
  - Не опять, а снова, - машинально огрызнулась Ника и начала восхождение. Пока шли, уточнила лишь один момент:
  - Как вы попали в мою квартиру?
  - Инзор узнал адрес, - объяснил Глеану.
  - Угу, а замки на дверях никакой роли не сыграли, - хмыкнула девушка, неприятно пораженная бесцеремонностью незванных и нежданных гостей.
  - Замки - это только замки. Мы должны были знать, - немногословно и не слишком любезно, вопреки обыкновению бросил Глеану.
  Сейчас для мужчины главными были здоровье и жизнь брата, а не утешение оскорбленной взломом родной хатки Ники - той самой особы, что навлекла на себя гнев Владычицы провокационными письменами. Как бы завлекательно девушка ни пахла, она все еще оставалась под глубоким подозрением касательно своего творчества и неожиданной болезни Эльсора. Прежде, на памяти Льда, брат никогда не болел, разве что в детстве, подхватив трехдневную моровку - редчайший недуг, укладывающий на погост любого именно в этот срок и не излечимый магией. Но Пепел переболел и встал на ноги, вопреки безнадежным вздохам докторов и бессильной ярости успевшей проститься с сыном матери.
  - Чувствую себя, как во сне, - пробормотала себе под нос Ника, открывая замок на решетчатой двери. - Дичь!..
  - Сейчас ты поймешь, что это кошмар, - мрачно пообещал Глеану, буквально вталкивая девушку в незапертую дверь квартиры. Не дав труда разуться ни хозяйке дома, ни себе, он поволок Нику до комнаты с диваном, где на располосованном ковре, рядом с клочьями разодранной шторы лежал Эльсор. Искра бдительным стражем сидел на корточках рядом с братом, стараясь не пропустить ни малейших изменений в его состоянии. Только никаких изменений не было.
  Шатен поднял взгляд на прибывших, особое внимание уделил осмотру Ники и отвел взгляд. То ли обнаружив нужное, то ли поняв тщетность поисков. Впрочем, и сама девушка на Искру смотрела всего несколько секунд. Без того было ясно, если по ее душу пришли три сына Владычицы и с двумя она успела познакомиться, то третий без сомнения и есть Инзор. Представление о его внешности идеально совпадало с оригиналом.
  Охнув, писательница присела по другую сторону от серого свертка, сохраняющего очертания мужской фигуры. Погром в комнате и поднимающееся в груди праведное возмущение беспорядком, который сотворили всего за день вторженцы из ею же сочиненной сказки, отошли на второй план.
  Загадочный недуг обаятельного и надежного, вставшего на ее защиту альсора Пепла действительно был важнее тряпок. Закусив губу, Ника осторожно коснулась линии плеча мужчины кончиками пальцев. Несколько лент серого материала, нежного как шелк и в то же время прочного, обвили ее руку до плеча, будто ощупывая, и опали, втягиваясь в общий кокон.
  - Мы не знаем, что это за болезнь. У вас встречается нечто подобное? - печально уточнил Искра.
  Он не читал людей и состояний, не предвидел события, вылавливая из потоков вероятности наиудачнейшую, но он умел чувствовать ложь в любых ее проявлениях и делать выводы. Поза, вздох, взгляд девушки не врали, она действительно печалилась об Эльсоре и не знала, что случилось с альраханцем. Странного поведения оболочки, окружившей Пепла, она не испугалась, однако, больше щупать мужчину не спешила. Ника помотала головой и растерянно призналась:
  - Нет, у нас такое только с насекомыми для перехода в стадию имаго случается.
  - Имаго? - наморщил лоб Искра, перебирая в памяти информацию о зоологии Террона.
  - Ну да, как из куколки получается бабочка, - машинально объяснила девушка, некогда в школьную пору интересовавшаяся чешуекрылыми.
  - Мой брат становится бабочкой? - нервно скривился Глеану, тряхнув золотым водопадом спутанных волос, синие глаза рассыпали гневные искры, руки сжались в кулаки. - Ты это хочешь сказать?
  - Я не знаю, - Ника подняла растерянный взгляд на бесящегося альраханца. - В реальной жизни с живыми людьми такого никогда не случалось.
  - А если бы ты писала книгу? - метнул провокационный вопрос Искра.
  - Я не... это.... - забормотала запутавшаяся Ника, - Инзор, я не...
  - И все же? - продолжил докапываться альсор, вцепившись в идею, как пес в хрящевую кость. Он подался вперед, положил руки на плечи девушке и наклонил голову, поймав ее взгляд своим, утягивая в золотую глубину, заставлял нырнуть в глубокий-глубокий омут, опасный и манящий неизведанными тайнами.
  Все волнение разом оставило Искру, сменяясь интересом исследователя. Он чувствовал себя так, будто и сам заодно с братьями шагнул из настоящего, рационального и привычного мира, существующего по нерушимым законам, на страницы авантюрного романа. А творила его здесь и сейчас эта забавная девчушка. Альсор не видел в ней врага, как ни пытался, да, в общем-то, даже и не пытался.
  Он догадался, кем была Вероника Соколова. Некогда Инзор читал в одном старинном фолианте из личной библиотеки Хранителя Историй Альрахана о Видящих Сквозь Миры. Этот странный и редкий дар мог быть и благословением, и проклятием. Его обладатели в сознании своем зрели людей и события, те, что случались в некоем далеком мире, видели так же просто, как смотрели в окно. Не понимали, что видят, считали свои видения следствием разыгравшейся фантазии, происками темных демонов или подарком светлых сил. В редчайших случаях, когда Видящий встречал кого-то из своих видений во плоти, он мог даже сойти с ума от потрясения. Ника, вероятно, отличалась чрезвычайно устойчивой психикой, коли восприняла явление выдумки как норму.
  Между Эльсором и девушкой в момент встречи возникла мощнейшая симпатическая связь, основанная на сильнейшем вовлечении писательницы в восприятие мира Альрахана. Вероятно, это почувствовал и сам брат, потому пытался позвать Видящую в момент начавшихся преобразований. Ибо только она могла объяснить, что и почему происходит с альсором.
  - Я бы написала, что он обретает силу демона-отца, дарованную ему по праву крови, спавшую по воле матери и пробудившуюся, когда альсор вышел из-под власти ее магического дара, войдя в сферу иного мира вместе с родичами, - как в трансе промолвила девушка и, очнувшись, замотала головой, сама приходя в недоумение от сказанного.
  - И как долго он будет ее обретать, оставаясь в форме свернутого коврика? - с полуулыбкой вопросил Искра - теперь ситуация его скорее забавляла и интриговала, нежели тревожила.
  - Не зн... - начала было говорить Ника, и тут же поправилась - раз уж фантазировать, то фантазировать, веселый кураж ударил в голову писательнице: - Очень скоро, только его надо в тепло, чтобы быстрее кокон раскрылся.
  Девушка завертела головой, подпрыгнула и метнулась к пространству между окном и шкафом. Что-то загремело, Ника чихнула и вылезла из ниши, выволакивая за собой серый агрегат на колесиках. - Вот! Обогреватель!
  Длинный шнур деятельная девица сунула в розетку и подкатила батарею почти вплотную к Пеплу, спеленатому серым нечто. Щелкнула тумблером, переводя прибор в двойной режим 'вентилятор-обогреватель'. Что-то внутри агрегата загудело, и струя горячего воздуха устремилась точно на бок серого свертка.
  - Ты ей веришь? - одними губами спросил Лед, пытавшийся определить суть игры, затеянной братом, и начиная сомневаться, а идет ли игра, или Искра и впрямь действует открыто.
  Инзор ответил, прикрыв веки, что означало не просто 'да', а такое доверие, какое Искра раньше выказывал разве что братьям и всего паре-тройке доверенных лиц. И Глеану успокоился.
  
   Глава 6. Ужин и другие потрясения
  
  Пока братья обменивались посланиями, под гул заработавшего прибора жалобно заурчал животик Вероники, напоминая беспечной хозяйке о ее обязанностях по поддержанию телесного здоровья.
  - Есть пора, - виновато оправдалась бедняжка, особого голода не испытывающая, но не желающая и проблем с гастритом.
  - У тебя все равно на кухне ничего съестного нет, - язвительно порадовал девушку Лед и тут же едва заметно покраснел, потому что его живот, соглашаясь с хозяином, выдал отнюдь не музыкальную трель.
  - Так у нас пиццерия в соседнем доме, у меня карточка постоянного клиента со скидкой, я еду там большей частью беру. Неплохо! Себе-то, что ни приготовишь, все равно на вкус не лучше картона, - пожала плечами Ника.
  - Бездарь в кулинарии? - без злости поддразнил писательницу Инзор, бывший в курсе обыкновения местных жителей среднего достатка готовить пищу самостоятельно, вне зависимости от талантов в этой области.
  - Нет, другим нравится, говорят, вкусно, но сама для себя не готовлю, в горло не лезет, - чуть виновато призналась девушка и предложила: - Давайте закажем ужин на всех, все равно ждать, чтобы ваш брат поправился.
  - Я не люблю пиццу, - закапризничал гурман Глеану, презрительно выпятив нижнюю губу.
  - Не любишь, не ешь, - улыбнулась Ника этому демаршу альсора, как проказе дорогого чада.
  А мужчине почему-то стало неловко за свою выходку. Девушка слазила в ящик шкафа и достала подшивку меню 'Чио-рио-пиццы' и пояснила, передавая листочки с картинками и описаниями блюд альраханцам:
   - Выбирайте, что хотите: у них первое, второе, салаты и сладкое, даже суши с роллами - все есть. Доставят минут через пятнадцать. И заказы еще ни разу не перепутали.
  Братья зашуршали листочками меню, выбирая блюда по вкусу, Глеану делал упор на десерты, а Искра на блюда с курятиной. Когда Инзор перечислил девушке все, что следовало включить заказ, та только прошептала себе под нос: 'Ты же лопнешь, деточка', и потянулась за трубкой телефона. Номер пиццерии был давно уже вбит на однокнопочный вызов с автодозвоном.
  Ника назвала свой клиентский номер и сделала заказ. На том конце линии на несколько секунд зависли и задали вопрос. Ника прикрыла ладошкой трубку и с усмешкой уточнила:
  - У нас спрашивают, какой презент присовокупить к заказу: пять литров колы или фирменную пиццу 'пять сыров'.
  - Пиццу! - моментально выпалил Глеану.
  Ника завершила диктовку заказа и только после этого с лукавой усмешкой напомнила:
  - Ты же говорил, что ее не любишь!
  - Разумеется, я не люблю еду, я ее ем. Любви достойны лишь женщины, - элегантно выкрутился Глеану, переменивший мнение о пицце из 'Рио' после созерцания вызывающих бурное слюноотделение фотографий и изучения состава блюд. Заказать ее не позволила гордость, но упустить второй шанс полакомиться вожделенным блюдом Лед не смог.
  'Нелюбимую' пиццу и прочую заказанную пищу принесли, как и обещала Ника, через пятнадцать минут. За все платил Инзор. С учетом того, какую мизерную долю общего заказа составляли роллы и салат хозяйки квартиры, девушка сочла это вполне справедливым. В конце концов, она предоставляла помещение для трапезы и заваривала чай с мятой, который выпросил капризуля Глеану. Он отирался сначала у коробок с заваркой, а потом и у чайника, как кошак у валерианы. Когда девушка едва не облилась кипятком, то не выдержала и выпустила мстительную шпильку:
  - Ученые говорят, мята снижает потенцию.
  Золотовласый красавец отшатнулся от чайника, глянул на него, как минер на бомбу, у которой перерезал не тот проводок, и, подозрительно прищурившись, потребовал ответа:
  - Это неудачная шутка?
  - Так, вспомнилось к слову из области общих научно-популярных знаний, - невинно обронила Ника.
  - А у нас шиамена ценится, как сильный стимулятор, - удивился Инзор. При этом Искра стремился не столько успокоить брата - настоящего фаната шиамены, сколько всерьез интересовался разницей в воздействии на организмы созданий двух разных миров.
  - О как! - удивилась девушка, позабыв про свое намерение немножко потретировать Глеану. - Значит, шиамена и мята одно и то же?
  - Ты не знала? - в свою очередь удивился успокоенный касательно своего мужского здоровья альсор.
  - Не-а, я, когда писала, выдумала красивое название, правда, мне казалось, что у травки будет схожий с мятой вкус, - призналась Ника, накрывая стол клетчатой скатертью и расставляя тарелки.
  - А где вино? - выгнул бровь синеглазый аристократ. Слюну от запахов из коробок с едой он сглотнул, но садиться не спешил, взирая на девушку с легким возмущением.
  - Вино в баре, - отрезала Ника. - А есть значительный повод выставить его на стол?
  - Но... - растерялся Лед перед столь вопиющим непониманием комплектности трапезы.
  - Ты алкоголик? Ни одного приема пищи без спиртного? - с сочувственной ехидцей, самым соболезнующим тоном уточнила девушка, прекрасно сведущая в обычаях альраханцев употреблять легкие спиртные напитки за трапезой, но как-то упустившая эту деталь, когда накрывала на стол. Открыто признавать оплошность было поздновато, потому, пока Глеану хватал ртом воздух от возмущения от несправедливого обвинения, Ника мило посоветовала:
   - Не переживай, сейчас это лечат и в гораздо более тяжелой стадии! Кодируют, лекарства колют или психотерапевтом-наркологом воздействуют.
  - Можно я ее убью? - подчеркнуто вежливо спросил рассердившийся Лед у брата.
  - Нельзя, Пепел огорчится, да и мне хотелось бы, чтобы Ника жила, - расстроил родственника Искра, с трудом сдерживая рвущийся наружу смешок. Уж больно потешно выглядел оскорбленный брат, которого раз за разом щелкала по самолюбивому носу молоденькая девчонка, вместо того, чтобы растекаться лужицей под неземным светом синих очей.
  - Я тоже огорчусь, у меня большие планы на ближайшие лет сто, - вставила девушка и вопреки спичу о вреде алкоголизма, достала из бара красное полусладкое в пластиковой поллитровой бутылке. И присовокупила хрустальные бокалы из серванта.
  - А после ста? - заинтересовался деталями планирования Лед.
  - Дальнейшие планы до согласования с вышестоящими структурами строить бесполезно, - хихикнула Ника, ничуть не печалясь из-за отдаленной, пусть даже неизбежной перспективы.
  - Жители Террона живут самое большее сто пятьдесят лет, - тихо сообщил брату Искра, присаживаясь за стол.
  - О, - синие глаза Глеану округлились, злость по отношению к нахалке сменилась чем-то близким к сочувствию. Убивать ту, которая и сама очень скоро отправится на встречу с Прядильщиками Судеб, как-то расхотелось. Все равно, что мурашей на дороге давить: малявка, тяпнет, конечно, больно, так ведь и растоптать его труда не стоит. Взгляд альсора скользнул по бутылке, и он задумчиво заметил: - Странное стекло.
  - Потому что не стекло, а пластик, - наставительно объявила девушка, с усилием пытаясь открутить присохшую пробку.
  Глеану забрал у Ники бутылку, легко отвернул пробку и поводил носом на некотором расстоянии у горлышка.
  - Неплохой аромат, но зачем наливать благородный напиток в столь неприятную тару? Она пованивает!
  - Вино той же марки в стекле стоит в три раза дороже, да и везти его из отпуска в сумке на своем горбу тяжеловато. Я же не Арни Шварценеггер. Разница в весе и цене нивелирует запах пластика. Постоит немного в бокале, отдышится, так и вовсе никакого постороннего привкуса не ощущается, - пожала плечами Ника. - Впрочем, кому не нравится, тот может не мучиться и пить чай или минералку.
  - Пожалуй, я отважусь, - заискрились весельем золотые глаза Инзора.
  - Не могу же я позволить брату рисковать в одиночестве, - притворно вздохнул Лед и первый бокал налил себе. Доверху!
  - Я же говорила, алкоголик, - одними губами скорбно шепнула насмешница, принимаясь за еду.
  Искра все-таки не выдержал и расхохотался. Под обиженное шипение Льда, смех Искры и хихиканье девушки с мягким шелестом пришли в движение и распахнулись укрывавшие Пепла серые ленты. Тот, не открывая глаз, с хрустом потянулся. Развернулись полностью широкие цельные и в тоже время будто составленные из подвижных частей серо-стальные крылья, чуть заметно колышущиеся от потоков теплого воздуха. Сонный зевок явил зрителям набор великолепных клыков 'Зависть Тигра'. Почивающий альсор сменил позу, подставляя под теплый ветерок из обогревателя другой бок, и продолжил дремать. Облик Эльсора, претерпев существенные изменения, похоже, сохранил прежние параметры вроде веса и объема, во всяком случае, одежда мужчины не пострадала. Даже чудо-крылья, проросшие из спины, и вполне материальные, умудрились не прорвать рубашки и пиджака, проходя сквозь ткань, словно через воздух. Или, может, они обладали способностью варьировать свои ТТХ, подстраиваясь под нужды владельца.
  Братья привставшие было из-за стола с намерением потормошить просыпающегося родственника и получше разглядеть постигшие его изменения, разочарованно опустились обратно на стулья. По молчаливому уговору альраханцы решили дать Эльсору возможность проснуться самостоятельно.
  - Может, поставить ему под нос тарелку с едой? - задумчиво внесла предложение Ника. - На Барсика всегда действует.
  - А кто такой Барсик? - заинтересованно склонил голову на бок Глеану.
  - Кот мамин. Жуткий засоня, но как запахнет свежей печенкой, то мигом с места подрывается и орет благим матом, отступного требует, - хихикнула девушка.
  - По-твоему, Эльсор похож на кота? - рыкнул Лед настолько похоже на рассерженного крупногабаритного представителя усатых-полосатых, что девушка прыснула в ладошку и покусала нижнюю губу, чтобы сдержать веселье.
  Потом подчеркнуто внимательно изучила Пепла и констатировала:
  - Похож! Хвоста нет и крылья лишние - мутация, наверное, - зато есть клыки, когти и вообще он пушистый, хоть и короткошерстный.
  Искра снова засмеялся, Лед оглядел сговорившихся негодников, скривился, сделал несколько больших глотков вина и потянулся за пиццей, сам скрывая улыбку. Уж больно заразительно хихикала черноволосая зараза-писательница и пахла так, что всерьез сердиться на нее не было никакой возможности.
  По-настоящему за Пепла братья не волновались. Если и был во Вселенной другой более расчетливый демон, который выйдет из жерла вулкана свежим, как родник, стряхнув с одежды лишь толику пепла, то альраханцы такового не знали. На памяти Глеану, кроме моровки, любимец удачи Эльсор получил физическую травму лишь однажды. Он сломал руку в жестокой переделке на границе, и на братскую подколку: 'Ты чего, увернуться не мог?' ответил: 'Мог, но тогда погиб бы Искра'. Даже за жизнь родича Пепел умудрился заплатить по маленькой. Так с чего он должен порастратиться, обретая силу отца-демона? Ну и пусть такого в Альрахане раньше не бывало, теперь с легкой руки Эльсора будет!
  Между тем, Инзор действительно положил на свободную тарелку понемногу от каждого из заказанных в 'Рио' разносолов, тех, которые могли бы прийтись брату по вкусу, и поставил посуду в нескольких сантиметрах от носа спящего. Попытка не пытка. Соня дернул носом в ответ на провокацию едой и шумно сглотнул. Но открыть глаза даже не подумал.
  С сознанием исполненного долга перед мутирующим человеком-котом, альраханцы принялись за трапезу. Ника как обычно скорее пила, в основном минералку без газа, чем ела. С удовольствием смакуя каждый кусочек, отправляемый в рот, девушка все-таки больше любовалась сотрапезниками.
  Запросто общаться с теми, кого знаешь до мозга костей, потому что считала, что сама придумала, было непривычно, странно, жутко интересно и в то же время совсем несложно. Они были СВОИМИ, а над такими не только не грех посмеяться, но и можно очень многое простить, и их совершенно невозможно бояться, какими бы угрозами они не сыпали и как бы зловеще ни сверкали красивыми глазами. Кажется, в их присутствии Ника была сыта одним искрящимся чудесами воздухом.
  После салатов, пиццы и прочей пищи из разряда основательной, наступил черед десерта. К сладкому капризуля Глеану затребовал кофе с ванилью. Да еще и непрозрачно намекнул, что видел именно этот сорт в кухонном шкафу Ники.
  Умиротворенная волшебным ужином девушка согласилась с очередным заскоком альсора, даже не стала злиться на его бесцеремонность. Намолола в порционной кофемолке зерен и поставила на конфорку турку. Чиркнула спичкой, но зажечь не успела. Из гостиной раздалась череда громких и очень странных похрустывающих звуков. Не ели же там гости пиццу вместе с коробкой и пластиковой посудой, присовокупленной к заказу? Ника бросилась назад и замерла в дверях испуганным сусликом.
  Странный треск стих. На ковре, декорированном в стиле пэчворк когтями Эльсора, возвышалось гигантское нечто золотисто-молочного цвета и эллипсоидной формы. Инзор в прострации сидел за опустевшим столом, подперев кулаком щеку, а вот второй альсор нигде не просматривался.
  - Что это за памятник местного значения и где Глеану? - брякнула Ника.
  - Вот, - одним словом ответил на оба вопроса Искра, сраженный эпическим преобразованием очередного брата, и ткнул пальцем в 'яйцо'.
  - Э-э... Не въехала? - часто заморгала девушка.
  - Если ты думаешь, что я понимаю больше... - хмыкнул альсор. Плечи его двинулись в красноречивом жесте растерянности. Искра взлохматил колоритную шевелюру и сделал пошаговую раскадровку действий Глеану: - Он встал из-за стола, посидел рядом с Пеплом, вернулся обратно, зачем-то понюхал твой пиджак и началось. Вокруг возникла золотая сфера, как будто мыльный пузырь надули. Сначала полупрозрачная, потом она стала твердеть, становясь такой, а Лед словно заснул, стоя внутри.
  Ника подошла к гигантскому яйцу ближе, потрогала пальцами, щелкнула ногтем по гладкой поверхности. Раздался тихий звон. И на звук, и на ощупь неизвестный материал напоминал прогретое стекло.
  - Да-а-а, - протянула девушка, подергав себя за прядь, выбившуюся из хвоста. - Дела-а. Бабочку, хм, экзотическую из кокона получили. А из яичка кто вылезет: птенчик, ящерка или змейка?
  - Зная Глеану, а бы поставил на змейку, - хохотнул Искра и осекся, прищурив золотые глаза.
   - Ты ведь знаешь, кто его отец? - уточнил альсор у сочинительницы, которая неким инфернальным путем умудрилась заполучить полную базу данных по Альрахану.
  Ника охотно кивнула и с таинственной улыбкой поплыла на кухню.
  - Ты куда?
  - Кофе варить. Буду твоего братца на запах выманивать, раз уж он так неравнодушен к ароматам, - пожала плечами девушка.
  Оставшийся не у дел Искра потопал следом, рассчитывая выудить у Ники подробности о родословной Глеану. Происходящее все больше напоминало альсору комедию положений. Оставалось только надеяться, что Владычица тоже захочет посмеяться над нею, а не сошлет сгоряча дерзких сыновей, осмелившихся пойти против ее воли, куда-нибудь в глухую провинцию. Все-таки не в добрый час Судьба распорядилась открыть глаза Видящей на Альрахан. Случайные столкновения Видящей с обывателями созерцаемого мира оканчивались по-разному: их могли возвести в ранг пророков и почитать до конца дней, испрашивая мудрых советов, но куда чаще финал был не столь радужен. Те, кто слишком много знал, находили последний приют в сырой земле, водных глубинах или жарком пламени, заодно с хранимыми тайнами. Нет человека - нет проблемы, - сию заповедь исповедовали многие власть предержащие.
  Да что греха таить, Владычица и ее почтительные дети сами поступали в соответствии с этим простеньким правилом. Однако, к Видящей сие правило применить было невозможно, потому что в Альрахане почитали заветы Творца и его служителей.
  Более того, сейчас Инзор не только понимал умом, что Видящую нельзя обижать, он еще и испытывал глубокое внутреннее сопротивление, стоило лишь мелькнуть мысли о возможном применении насилия. Как успел подметить альсор, нечто подобное происходило и с двумя его братьями. Им воистину нравилась забавная девушка Ника, нравилась настолько, что ее жизнь хотелось хранить, ее саму баловать, смеяться ее шуткам и шутить вместе с ней, просто быть рядом. Но Владычица. Да, Гилиана соблюдала законы, однако, вспыльчивый нрав прекрасной повелительницы Альрахана мог стать непредсказуемым фактором...
  Противный запах, как в унданских шахтах, Искра почувствовал первым. Ника, все еще пребывая в легкой задумчивости, топталась у плиты и чиркала никак не желавшей загораться спичкой о коробок. Все компоненты маленького паззла 'запах-плита-спички-девушка' встали на место под набатный звон тревоги. Инзор метнулся вперед, схватил глупышку за руку и дернул, оттаскивая от плиты, закрывая собой. Почти в точности копируя действия брата, только что падать на пол не стал. Сзади с хлопком вспыхнул успевший просочиться на кухню газ, обдавая спину Искры блаженным теплом. Казалось, кто-то ласковой большой ладонью погладил мужчину изнутри. Удовольствие стало таким мощным, что Инзор закричал от восторга. Альсору чудилось, будто все тело его распадается на тысячи мельчайших пламенеющих углей, чтобы в тот же миг собраться и вспыхнуть ярчайшим костром.
  Ника широко распахнула глаза в состоянии крайнего обалдения. Очередном, за клонящийся к закату день. Девушка созерцала бушующее на кухне пламя, еще несколько секунд назад бывшее широкоплечим мужчиной с обаятельной улыбкой.
  Нет, общий антропоморфный вид и даже сходство с Инзором огонь сохранял. Кардинально изменилась только консистенция, составляющая суть альраханца.
  'Оказывается, не только вода имеет три состояния: жидкое, твердое и газообразное, альсор Искра тоже обладает парочкой: номер один - мужчина из плоти-крови, номер два - бушующий костер', - подумала Ника и покосилась на пол.
  Она закономерно ожидала печального зрелища тлеющего ковролина. Но нет, ни на (одежда, обувь, волосы), ни под Инзором огненнобуйствующим ничего не горело, не тлело и даже не дымило. Горелым тоже не пахло.
  'Иллюзия?' - призадумалась девушка, пытаясь определить, чувствует ли она жар пламени, или дуновение тепла, доносящееся до нее, призрачно и есть результат самовнушения.
  На ум пришла идея простенького физического эксперимента. Отступив к раковине, Ника набрала кружку воды и плеснула в направлении Инзора. Раздалось очень характерное шипение. Уж его-то девушка, не раз и не два тушившая на даче угли в мангале, помнила отлично. А когда звук стих, на кухне снова стоял обычный, ну может и не совсем обычный, все-таки симпатичнее многих, совершенно сухой мужчина. В каштановой шевелюре продолжали проскакивать искры.
  Альсор повернул вентиль на плите и сердито спросил:
  - Почему ты оставила поток газа?
  - Я не оставляла, - растерянно возразила Ника. - Когда турку на плите бросала и в гостиную бежала, ничего включено не было. Я даже за вентиль не бралась. Ума не приложу, как он сам собой повернулся. Не иначе полтергейст разбушевался, контуженный впечатлениями от ваших фокусов!
  - Сам собой? Ну-ну. Значит, духи пошутили? - мрачно усмехнулся Инзор.
  Не то чтобы он не поверил словам девушки. Скорее, не взял на веру ее память действий. Альсор предположил, что Ника, перегруженная эмоциональными впечатлениями дня, неосознанно проделала все манипуляции с плитой. А потом бросилась в комнату, не обратив внимания на уже открытый вентиль.
  - Спасибо большое, что спас, меня загородил. А что с тобой-то случилось? Такая огненная феерия, - восторг в голосе Видящей был неподдельным. Вид огненного создания на маленькой кухне поразил воображение девушки даже больше, чем метаморфозы Пепла и Льда.
  - Может быть, тоже запела кровь? - с задумчивой усмешкой выдвинул версию Искра.
  Как и двое его братьев, имени отца он не ведал. Делиться властью Владычица, подобно длинной череде предков, не любила и не собиралась давать в руки потенциальных противников знание о родословной потомков. Так что охотникам до сплетен, да и самим альсорам, оставалось только гадать о своей родословной, ибо талантом Видящей они не обладали. Именно поэтому Инзор намеревался выжать из Ники Соколовой всю возможную информацию. В конце концов, добывать сведения было талантом Искры, он чувствовал, как воздействовать на того, из кого планировал выжать данные. Когда пригрозить, когда попросить, когда отступить, что сказать каждому, и что сделать так, чтобы ему поведали все и с превеликой охотой.
  И вот сейчас тот, кто умело расставлял искусные силки самым прожженным плутам, спросил с совершенно нелепой прямотой, ибо спрашивать Видящую иначе было оскорблением:
  - Ты знаешь, кто мой отец?
  - Маг-стихийник, его сутью был огонь, а родней огненные демоны. Потому так легко он укрощал пламя, - открыто ответила Ника и зажгла огонек конфорки под туркой.
  - Где же мама ухитрилась встретить такое сокровище? - почти риторически вопросил Инзор и вновь получил ответ.
  Писательница отвечала играючи, возможно, какой-то частью сознания она до сих пор считала все происходящее волшебной игрой, сновидением, которое кончится с рассветом, возвращая фантазерку на твердую почву Террона.
  - На карнавале в столице, в честь Весеннего Цветения. Ана любит тайком выходить в город и танцевать среди подданных под маской, никем не узнанная, раскованная, как никогда свободная от дворцовой суеты, необходимости соблюдать этикет. Только под маской она может позволить себе не быть всевластной Владычицей, - с полуулыбкой, так, будто рассказывала о лучшей подруге, поведала Ника, и не было в словах ее ни грана пошлости или издевки. - Твой отец был под маской жреца Пламени, а она носила образ Огненной Девы. Они бродили по улицам весь день и последний из вечерних танцев на площади Трех Костров зажег в них столь неугасимое пламя, что из него родилась искра твоей жизни, Инзор.
  - А Глеану? Тайна его рождения столь же интригующа? - продолжил расспросы альсор, захваченный откровениями, щедро даруемыми Видящей.
  Ни золото, ни каменья, ни женские прелести не трогали душу золотоглазого альраханца так, как знания. Особенно знания, прежде неведомые никому иному в стране. Это будоражило кровь сильнее вина!
  Ника пожала плечами, открыла рот, собираясь ответить, и подпрыгнула на месте. Громкий треск и странное шипение, более всего схожее с тем, что издавал проколотый шаловливой сестренкой громадный мяч для гимнастики, донеслось из комнаты. Не сговариваясь, девушка и альсор рванули к эпицентру звуков. Первой двигало любопытство с примесью опаски, второй спешил туда, где оставались почти беззащитными оба его брата.
  Обстановка в уютной квартирке писательницы Соколовой нынче больше подошла бы к любому из ее сказочных романов. Наверху, почти касаясь макушкой натяжного потолка, парил Эльсор, расправив странные, плещущиеся темным серебром по ветру крылья. Черные когти выросли сантиметров на семь, готовые располосовать потенциальную угрозу, а выдвинутые клыки загрызть. Серые волосы стояли дыбом. Серебристые очи сверкали. Внизу раскачивалось из стороны в сторону то самое золотистое яйцо, в недрах коего исчез недавно Глеану.
  Именно оно трещало и шипело. В сравнении с этой бьющей по ушам какофонией звуков, свежепробужденный Пепел вел себя почти тихо. Лишь крылья его шелестели так, словно неумолчно шептали о секретах Мироздания.
  Пока Искра и Ника, притормозив на пороге, оглядывались, на верхушке яйца появилась вмятина, пошла трещинами и, наконец, изрядный кусок 'скорлупы' рухнул на ковер, мгновенно рассыпавшись золотой пылью. Трещины зазмеились по всей поверхности сферы, в коей был заключен альсор. От треска на миг заложило уши. Вспыхнул золотой свет, а когда угас, на месте яйца осталась лишь россыпь мельчайших золотых крупинок и Глеану. Вернее, Ника могла лишь предположить, что ЭТО тот, кого она знала под именем Льда. Потому что на альсора Альрахана он был не то чтобы не похож... Просто у того Глеану, который пришел за девушкой сегодня в архив, было две ноги и вполне себе цивилизованный стильный костюм, а у этого хвост и... и янтарная узорчатая чешуя, и вертикальные зрачки в сапфировом, без белка, сиянии глаз. А еще альсор, кажется, подрос на треть и раздался в плечах.
  Впрочем, куда больший шок от всего происходящего испытал сам свежевылупленный змееныш. Глеану уставился в зеркало на стене и громко зашипел, вцепившись пальцами с золотыми коготками в светлый водопад волос. На лице, пусть и измененном, отразилась чистейшая, как самогон тройной выгонки, паника. Именно это выражение ужаса дало пинка мыслительной деятельности писательницы Соколовой.
  - Какой ты красивый! - громко сказала Ника, чтобы выбить альсора из шокового состояния.
  И ведь выбила на свою шею. Лед резко развернулся, взметнулся сильный чешуйчатый хвост, плавно потекло тело и вот уже Глеану навис над девушкой, вцепившись ей в плечи пальцами и вопя:
  - Красивый? Красивый? Издеваешься!!! Да я же чудовище!!! Что со мной???
  В воздухе потянулась нить медного со сладковатым привкусом запаха. Кровь! Шумно вздохнул Пепел, его странные крылья взметнулись. Часть их распалась на длинные ленты, укутывая брата, пеленая его, бьющегося в панике, и оттащили от Ники. На плечах бедной девушки намокал от крови изодранный синий пиджак. Золотые коготки Глеану, даже сквозь плотную ткань, умудрились нанести глубокие царапины. А сам альсор бился в путах, пытаясь довершить начатое.
  - Успокойся, брат, ты ее убьешь! - рявкнул Искра, заслоняя собой жертву паники. - Ника! Ты - Видящая! Объясни что происходит! Ты можешь! Давай же! - потребовал мужчина, открывая братьям тайну.
  Не так он хотел поведать об этом, но иначе словам писательницы не было бы веры.
  Вероника морщилась от боли, но не бежала. Если уж никто из альраханцев не знал, что происходит, значит, ей нужно остаться и рассказать. А ранки и потом замазать чем-нибудь из аптечки можно. Ника заговорила насколько получалось спокойнее:
  - Ты стал золотым полозом, королем змей, как твой отец, изгнанник из родного мира, проигравший поединок и укрывшийся под крылом Альрахана от магии поиска родни.
  - Что-то не видел я таких, как Лед, у нас на улицах, - задумчиво отметил парящий Пепел. Чуть помолчал, и прибавил: - Да и таких, как я, тоже не встречал.
  - Все в вашей воле, - попыталась пожать плечами Ника и тут же страдальчески скривилась от тянущей боли вкупе со жжением в порезах. - Ана - королева тысячи кровей, и все пребывают в равновесии, благодаря магии. Вы такие же по сути. В мирах, свободных от власти Альрахана и почти свободных от власти магии, в вас, срезонировав, проявилась кровь отцов, но кровь матери не даст ей возобладать. Достаточно лишь знать, кем вы хотите быть! Хотите и будьте!
  - Тогда я хочу снова две ноги! Хочу прежний облик! Не желаю ползать! - возмущенно возопил Лед, дернувшись в живых путах брата. Тот решил, что родич, поглощенный собственными проблемами, более не опасен для Ники, и ослабил плетение крыльев, удерживающее Глеану от неосторожных поступков.
  Воздух вокруг потомка полозов вспыхнул золотом, негодующий альсор воздел освобожденные руки, собираясь продолжить сеанс бурного возмущения, шагнул вперед и, не удержавшись на вновь обретенных ногах, плюхнулся на ковер. Золотая чешуя, могучие жгуты чудовищных мускулов, когти и синее марево в глазах исчезли без следа, зато вернулись изящное телосложение и стильный костюм.
  Пепел задумчиво прикусил губу, Альсор-полудемон мягко спланировал на ковер и потянулся, молчаливым усилием воли приказывая исчезнуть лишним частям тела вроде клыков, когтей и крыльев. Жемчужный свет на миг окутал мужчину, и он вновь обрел форму идентичную хомо сапиенс, без излишеств-атавизмов. Почему-то в ответ на золотое и серое свечение братьев полыхнул алым и Инзор.
  Ника часто-часто заморгала, будто у нее заслезились глаза, судорожно вздохнула и мешком повалилась на ковер.
  
   Глава 7. Граница
  
  Искра и Пепел синхронно рванули к девушке, помочь, поддержать, уложить поудобнее. Руки прошли сквозь тело писательницы, как через пустоту, не встретив ни малейшего сопротивления. Глеану испустил свистящий, словно все еще оставался полозом, звук и тихо констатировал:
  - Что-то случилось.
  Оглядываясь вокруг, альсор приблизился к Нике и тоже попытался дотронуться. Его пальцы легко прошли сквозь казавшееся материальным тело.
  - Искра? - попытался спросить у брата Пепел.
  Его брови сошлись на переносице. Эльсор чрезвычайно не любил чего-то не понимать. И совсем уж выбивало его из колеи сознание того, что в настоящий момент он не понимает ровным счетом ничего и не видит пути, коим надлежит следовать к пониманию.
  - Комната изменилась, девушка тоже, - обратил внимание родственников на происходящее Лед.
  Теперь уже вокруг оглянулись все, да и к Нике присмотрелись особо пристально. Глеану не соврал. Крови на рукавах и порезов от коготков полоза на плечах девушки не наблюдалось, исчезла вся серебристо-золотая пыль, дыры на ковре и подпалины на шторе, так же, как и посуда с остатками пищи со стола и выдвинутый обогреватель. Словом, все выглядело так, будто альраханцы никогда не переступали порога квартиры Вероники Соколовой.
  Самый сведущий в магических техниках и преданиях, Инзор лишь потряс головой, и вцепился в волосы пальцами, пытаясь перевести чувствуемое в словесную форму. А потом просто сказал:
  - Нас выкинуло.
  - Почему? - подбросил самый важный вопрос Пепел.
  - Сработала естественная защита мира, я читал о таком, - хмуро предположил Искра. - Наши действия слишком сильно меняли мир или угрожали его балансу. Террон, похоже, не слишком любит дерзких гостей. Нас вышибло за его пределы. Видеть можем, но войти или воздействовать на материальные предметы, явления и живые создания не способны.
  - Бред какой-то, - в замешательстве признал Лед, а Пепел присвистнул, принимая слова брата как ответ и ответ верный. Теперь информации стало достаточно, чтобы сероглазый альсор продолжил:
  - Не бред, Глеану, отнюдь. Похоже, Террону не понравилось то, что мы слишком близко подобрались к Видящей. Так, Искра?
  - В цель, брат, - согласился вопрошаемый. - В таких мирах люди, подобные Нике, если и живут, то не ведают о своей сути и предназначении. Мы вмешались, ломая устои, Террон начал действовать. Сначала простейшим образом: пытался избавиться от живой помехи, ему принадлежащей. Рухнувшее в одночасье дерево, взрыв газа на кухне, нападение взбешенного Льда, который никогда на моей памяти не калечил женщин. Когда провалилась третья попытка, мир сделал усилие, используя высвобожденную силу чуждой магии, и выкинул нас вон.
  В доказательство своих слов Искра прошел сквозь дверь, как призрак, и вернулся в комнату через стену. Глеану потер виски, поморгал. Дурман наведенного бешенства отступил, сменившись замешательством и неловкостью. Ведь альсору понравилась Ника и то, как он себя повел в ее отношении, было ничем не оправданной жестокостью. Ему случалось убивать женщин в силу необходимости, но бить, издеваться над ними - никогда. Стыд захлестнул блондина. Румянец окрасил скулы, когда Лед спросил у братьев:
  - Что нам делать?
  Искра пожал плечами, переадресовывая вопрос штатному аналитику-интуиту. Эльсор потер переносицу и констатировал:
  - В некоторой степени, мы выполнили задание Владычицы, выяснили источник опасной информации и даже отрезали путь к нему. Альраханцам более недоступны просторы Террона, но быть совершенно уверенными, что о Видящей не проведают и не смогут использовать наши противники, невозможно.
  - Я не понимаю, Инзор, - тряхнул головой Глеану, уже не заботясь о прическе, ставшей набором узлов, почище любого плетения макраме. - Неужели Террон разумный мир?
  - Нет, во всяком случае, в нашем понимании, измерения, подобные ему, разумными или даже условно разумными не считаются. Все происходящее не более, чем инстинктивные действия. Так ты отдернешь руку от пламени, не желая обжечься, - прояснил ситуацию Искра.
  - Тогда, есть ли гарантия, что Террон не распахнет врата нашим недругам, случись им проведать о Видящей и вознамериться ее использовать против Альрахана? - обозначил ключевой вопрос Лед, машинально присаживаясь на стул. Ему хотелось все основательно обдумать. Альсор запутался в происходящем и совсем упустил из виду побочные эффекты выдворения с территории мира. Плоть проходила невозбранно не только сквозь стены и двери, а и сквозь мебель. Красавец сразу вспомнил об этом досадном факте, когда его седалище миновало сидение стула и соприкоснулось с полом комнаты. И тут же задумчиво нахмурился:
   - Кстати, а почему мы сквозь пол не проваливаемся?
  - Потому что видимость пола наложена на плотный массив реальности, в которую нас выпихнул Террон, - поведал знаток тайн Мироздания - Искра.
  - Я не вижу ничего другого, - намекнул Глеану.
  - Нас выпихнули, но мы не желали уходить и до сих пор продолжаем цепляться за реальность покинутого мира, - усмехнулся Инзор, - вон, спроси лучше Пепла, что видит он.
  - Два мира, - не дожидаясь заявленного вопроса, проронил сероглазый, подходя ближе к Нике и вглядываясь в ее черты. - Этот пол совпадает с лавовой пещерой в горах. Цвет знакомый, кажется, это Рандарские каверны на Фистораше.
  - Поня-я-тно, - протянул Лед. Теперь, после подсказки, ему и самому начало мерещиться что-то вроде гладкой, с багряно-черными натеками поверхности.
  Рандарские каверны - так звались предгорья, испещренные тоннелями различной формы, образовавшимися в результате выбросов магической лавы дремлющих вулканов Фистораша. В этих тоннелях, чьи стены были гладки и отличались цветовым разнообразием, можно было блуждать годами, если не случится столкнуться с кем-то из местных хищных обитателей. Как-то, пару десятков лет назад, Глеану и Пепел охотились здесь на фаргов. Мама, помнится, изрядно повеселилась, разглядывая брошенный к ее ногам клубок из когтей, клыков и шипов.
  Изображение тоннеля, подсвеченного самой застывшей лавой, наплывало, наслаивалось, двоилось, вызывая раздражение и желание хорошенько проморгаться.
  - Итак, братья, наше решение? - поставил вопрос ребром Лед.
  Ответить ему не успели. На ковре заворочалась и что-то тихо простонала девушка. Пребывающие вне Террона окружили писательницу. Ника потерла рукой лоб, поморщилась и, распахнув глаза, села на ковре.
  - Глеану? Эльсор? Инзор? - хрипловато позвала Видящая.
  - Мы здесь, Ника, - ответил Пепел с грустной улыбкой, и, конечно, его не услышали.
  Девушка встала, растерянно оглядела чистую комнату. Ни следа незваных гостей с Альрахана, располосованных штор и ковра, заказанного ужина из ресторанчика. Ника позвала еще раз очень тихо, почти севшим голосом, и в ответ донесся только стук молотка деятельного соседа слева.
  У домовитого Пал Палыча в квартире никогда не прекращался ремонт. Юная гражданка Соколова давно бы уже совершила убийство в состоянии аффекта, если бы ее спальня не граничила с квартирой тишайшей пенсионерки Буяновой, ложащейся спать сразу после восьми. Но сейчас Нике было плевать на бесконечный стук.
  Бедная девушка метнулась к зеркалу, ощупала совершенно целый пиджак. Пошатываясь, добрела и рухнула на стул, тот самый, на который не удалось сесть Глеану, зашептала горько, отчаянно и тоскливо:
  - Приснилось. Все приснилось, приснилось, приснилось. Сумасшедшая, сумасшедшая...
  Продолжая шептать, Ника уронила голову на руки и, раскачиваясь из стороны в сторону, отчаянно зарыдала.
  Трое стояли рядом и смотрели, смотрели. Рот Глеану кривился, а руки сжимались в кулаки. Инзор глубоко вздохнул. Пепел не сказал больше ни слова, он только смотрел и все больше мрачнел. Братья редко видели обыкновенно невозмутимого альсора таким. Он даже убивал спокойно, без злости или ярости. А сейчас, Лед мог бы поклясться, что ему не послышалось, Пепел скрипнул зубами.
  - Я хочу забрать ее в Альрахан, - сказал Глеану, рука его поднялась, словно альсор желал погладить девушку по голове, и упала. Не получится!
  - Даже если мы сможем, что скажет Владычица? Ана ясно высказала свои желания относительно особы, написавшей хроники. Никто смерти по приговору не отменял. Да, закон хранит Видящих, но приглашать Нику в наш мир опасно, - тревожно заметил Инзор и похлопал брата по плечу. - Владычица может начать действовать прежде, чем мы сумеем все объяснить.
  - Прежде, чем искать выход и способ, нам надлежит уговорить мать, - скрестил руки на груди и озвучил свое решение Пепел. Он говорил таким тоном, чтобы родственникам стало ясно: он готов принять их помощь и поддержку, но и в случае отказа будет действовать самостоятельно, согласуясь с набросанным здесь и сейчас планом.
  - Возвращаемся, - бросив последний взгляд на рыдающую по разбитым надеждам девушку, согласился Глеану. - Мы убедим Владычицу Гилиану!
  Полным именем он, как и другие братья, именовал мать только в том случае, если речь шла о действительно важных вещах. Пепел и Инзор подписались под этими словами парой синхронных кивков. На прощанье альсоры поклонились печальной девушке. Причем, не сговариваясь, все трое выбрали поклон в три четверти, каковой отвешивали только тем, кого признавали равным другом или младшим членом семьи. В какую именно категорию записали Веронику Соколову, братья допытываться друг у друга не стали.
  Перед ними стояла очень серьезная задача. Невыполнимой ее не назвал даже мысленно никто из альсоров лишь потому, что в бытовой философии альраханцев рассчитывать на успех означало обеспечить своему предприятию добрую половину успеха. Любое начинание, сопровождаемое сомнениями, заранее обречено на провал.
  Трое, выпертые за грань Террона, окончательно перешли в черно-багровый с занятными голубыми прожилками коридор Рандарских каверн. Переглянулись. Глеану, как старший, вытащил из-за пазухи невзрачный тускло-серый камушек на цепочке - аварийный портал - отстегнул его и с силой бросил на пол. Камешек разлетелся тучей стеклянных, совершенно прозрачных искр, в которых дробились огоньки магических отсветов каверны. Возникло овальное окно высотой с вызывающего альсора. По краям оно пылало голубым огнем. Значит, все благополучно. Портал получился устойчивый. Будь иначе, оттенок его склонялся бы к красному цвету спектра. Впрочем, альсорам, возвращавшимся домой в критических ситуациях, доводилось пользоваться и такими. Ничего, оставались живы, а тошнота и кратковременное расстройство желудка - невеликая плата за целостность организма и оперативность его доставки в нужную точку.
  Один за другим братья прошли в голубое пламя и оно опало, не оставляя следов на гладком полу причудливого в своей естественности коридора.
  Из огня да в полымя - пословица все всякого сомнения хорошая и даже в чем-то подходящая моменту. Однако, более всего ситуации могло соответствовать иное выражение: из огня да в огонь.
  Зал Приема, находящийся в так называемом Посольском Корпусе, и Торговые Врата в Гостином Дворе были своего рода вокзалами для основной массы прибывающих в Альрахан при помощи магии. Пользоваться порталами могли далеко не все, хотя установленный перечень, вывешенный на стене громадных помещений, был велик.
  Но в Портальную Залу Владычицы доступ был открыт лишь для особо привилегированных альраханцев. Как раз сейчас альсоры пожалели о своей избранности. Ана, получившая известие об открытии личного портала, уже восседала на троне Владычицы и взирала на явившихся сыновей. Туфелька с высоким остреньким каблучком отбивала нетерпеливую дробь. Такой внешне изящной обувью удобно было бы отдавить ногу досадившему собеседнику или вовсе скинуть с ноги да зарядить в лоб. Как было ведомо сыновьям, Ане такая выходка по плечу!
  Пока Владычица сохраняла позу величественного терпения. Но только пока. Туфелька была явным намеком и почти угрозой: ПОТОРАПЛИВАЙТЕСЬ!
  - Ну? - тонкая бровь изогнулась, вопрос подхлестнул замешкавшихся мужчин. - Вы устранили проблему?
  - Да, мама.
  - Нет, мама.
  - Не совсем.
  Три ответа Глеану, Инзора и Эльсора прозвучали на диво слаженно и ввергли Владычицу в откровенное недоумение.
  - Какое единодушие, - съязвила Ана и высокомерно уточнила:
  - Так да, нет или не совсем?
   Даже накатившая досада от замешательства отпрысков исчезла. На смену ей пришло откровенное любопытство, ибо Гилиана была любопытна, как всякая истинная женщина.
  - Все сложно, - покачала головой Пепел.
  Владычица вспорхнула с трона и сделала детям знак следовать за собой. Никто ослушаться не осмелился. Все было настолько запутано, что троице мрачных мужчин совсем не хотелось навлекать на свои головы еще и ураган материнского гнева.
   Ана привела альсоров в диванную комнату, опустилась в высокое кресло и нетерпеливо облизнула пухлые губки:
  - Рассказывайте!
  - Все сложно, мама, - вздохнул Эльсор. - Виновника в полном смысле слова нет, скорее, есть жертвы.
  - Вероника Соколова - Видящая, - добавил Искра, а Глеану только скорбно вздохнул.
  Убийство Видящей даже по воле и с благословения Владычицы Альрахана оставалось кощунством. Того, кто поднимал руку на Глаза Творца, рано или поздно, а обычно все-таки рано наказывала сама Судьба. Это понимала и Ана. Но скорбная истина не желала сходу помещаться в сознании.
  - Видящая? Писательница - Видящая? - Гилиана тряхнула черной копной, будто хотела выкинуть нелепые мысли из головы и реальности.
  - Мы были удивлены, - согласился Эльсор. Он так и остался стоять у бюро напротив матери. - Сильно. Ника до нашего появления на Терроне не подозревала о своем даре, полагая все мысли об Альрахане не более, чем фантазией, потому спокойно оформляла их в виде рукописей. Оные вызвали интерес издателей и нашли читателей.
  - Знай Вероника об истиной подоплеке своих видений и проблемах, которые это может доставить, она никогда не стала бы их распространять таким образом, - вставил Инзор, присаживаясь на диван неподалеку от кресла матери.
  - Но теперь это не имеет значения, - горестно выдохнул Глеану, покусывая костяшки пальцев.
  - Почему? Вы ее убили? - изумилась Ана, испытывая что-то вроде замешательства и неловкости. Ей вовсе не хотелось быть первопричиной смерти Видящей. И детей своих Владычица полагала в достаточной мере разумными, чтобы откорректировать первый приказ, отданный в порыве гнева, в соответствии со вновь открывшимися обстоятельствами.
  - Мы не причинили ей вреда, - мимолетно улыбнулся Лед.
  - Взбунтовалась сама реальность и нас вышвырнуло с Террона, мир закрылся, - объяснил Инзор.
  - Странно, я не слышала о возможных последствиях такого рода, - пробормотала под нос Ана.
  - Террон мир, где магия отнюдь не всевластна, а наш визит, взаимодействие с Видящей и ее откровения спровоцировали пробуждение спящей крови отцов, - разъяснил Искра.
  - Отцов? - Ана в недоумении прикусила губку, мучительно соображая, что и где пошло не так. И в чем собственно проблема.
  - Мама не знает, - первым догадался и нервно хихикнул Глеану.
  - Что я не знаю? - немного занервничала Владычица.
  - Демон, Маг Стихийного Огня и Золотой Полоз - ты не мелочилась, выбирая наших отцов, матушка, - проронил Пепел. - Не то чтобы мы были в претензии, но...
  - Они выглядели мужчинами, - чуть-чуть, самую-самую капельку виновато оправдалась Ана.
  - Разумеется, ведь в Альрахане, по воле твоей, не властна магия изменения плоти, - хмыкнул сероглазый. Вид его был прежним, но видевшим второй облик альсора братьям показалось, что за спиной говорившего взметнулись и хлопнули крылья.
  - В отличие от Террона, - вставил Инзор. - Над нами, гостями, он не обладал достаточной властью, чтобы удержать от изменений, но силы мира хватило на то, чтобы выкинуть нас прочь, когда изменения зашли слишком далеко.
  И братья, по очереди беря слово, поведали матери о поисках Видящей, знакомстве с ней, беседах и откровениях, изменениях плоти, постигших альсоров, помощи девушки и ее теплом отношении к гостям, которых еще вчера она считала игрой воображения. Последним говорил Глеану:
  - Мы стояли рядом, не в силах коснуться плачущей Видящей, оставшейся на Терроне, мама. Возможно, теперь Ника считает себя безумной.
  - И виноваты в этом мы, - побарабанила пальчиками по подлокотнику Ана.
  Давненько Владычица не чувствовала себя столь неловко. Слишком щекотливая создалась ситуация. Доведение Видящей до безумия, равно как и гибель, могло ударить по виновникам весьма жестоко. Но, даже если бы не было этих условий... Пожалуй, Ане было и любопытно и одновременно жаль девушку. Владычица не просто полистала на досуге книгу, доставленную с Террона, а, вот стыдоба, прочитала ее от корки до корки. Почему-то раньше она никогда не рассматривала свою жизнь, как подходящую для романа историю. А эта девочка... Ника, превратила ее в увлекательное приключение. Раньше мысль о том, что все это сотворено со злым умыслом, помогала прогонять любопытство и желание познакомиться с создательницей книги, но теперь досада ушла. Никто не топтался по ее прошлому, не рылся в белье, Видящая просто видела. А значит пришло время отдать сыновьям новое поручение.
  - Девочку нужно доставить на Альрахан! Видящей не место вдали от нашего мира! - вынесла вердикт Ана.
  - Как? Мы не можем войти на Террон. Нанять Охотника в мирах, чтобы попробовал он? - выгнул бровь Пепел.
  Он и сам уже измучился перебором вариантов. Ни один не казался подходящим. А найм одного из тайного ордена для особых поручений не казался верным выбором. Видящая была слишком ценным призом, чтобы доверять его посторонним рукам. Если бы Пепел уже не был знаком с Никой, пожалуй, он бы рискнул взять на себя тяжесть кары и заказать смерть знающей слишком много лишнего писательницы. Но теперь, увы, теперь он не мог хладнокровно отдать такого приказа. Гипотетическая правильность поступка перекрывалось реальными угрызениями совести, стоило сероглазому альсору вспомнить улыбку девушки, ее заразительный энтузиазм и радость от встречи. Он слишком многого не успел, не договорил, не сделал. Нет, мама права, Нику нужно привести в Альрахан. Но как? Пепел пока не видел решения задачи.
  Быстрый взгляд на Инзора и Глеану зеркально отразил затруднения с поиском ответа у братьев.
  - Нет, никаких охотников, - поморщилась Ана и резко вскинула голову, осененная идеей:
  - Отправляйтесь в Святилище Последней Надежды!
  
   Глава 8. Святилище Последней Надежды
  
  - М-м-м? - Глеану, мало интересовавшийся таинственной и мистической стороной бытия, простирающейся вне альраханских владений, озадаченно моргнул. Раньше, кажется, мама не испытывала тяги ни к одной из религий.
  - Возможно, это шанс, - согласился Инзор и нежно поцеловал Владычицу в щеку: - Спасибо за идею, матушка!
  - Ступайте! Скорее уйдете, быстрей обернетесь! Я хочу видеть девушку в Альрахане! - Ана махнула рукой, мимолетно взъерошив волосы Искры. - А потом вы мне еще покажете свои облики! Надо же... полоз, демон... - Владычица по-девчоночьи хихикнула в ладошку.
  Она выбирала сильных мужчин, но не рассчитывала на такие бонусы. Что ж, тем забавнее получилось. Насколько забавным сие кажется самим отпрыскам, Ана не слишком задумывалась. Ее дети достаточно сильны, чтобы принять собственную суть, тем более, она не будет проявлена в Альрахане. А на маленькие шалости потомства за границами государства Владычица всегда охотно закрывала глаза. По себе знала, бурлящей в жилах крови нужно давать выход, чтобы не сгореть в собственном огне.
  Трое с вежливыми поклонами покинули диванную комнату, но далеко от дверей не ушли. Лед и Пепел взяли Искру в клещи и в категоричной форме потребовали конкретизации вопроса: Куда это их столь спешно послала любимая мама?
  Инзор взъерошил волосы двумя руками, почесал затылок и констатировал:
  - Есть одно местечко у западных границ Альрахана. Оэле.
  - Пустынный мир-призрак? - вздернул бровь Пепел, напоминая мимикой мать.
  - Он самый, - кивнул Искра. - Я не был там сам, но читал.
  - Опять читал. Иногда мне кажется, ты слишком много читаешь, - вздохнул Лед, отцепляя прядку волос, ухитрившуюся искусно обернуться вокруг пуговицы.
  Обычно волосы у Глеану не путались. Впрочем, из любого правила есть исключения. Стоило альсору о чем-то глубоко задуматься или растеряться, как золотая грива мигом утрачивала всякое подобие порядка. Пряди начинали свиваться в столь немыслимые узлы, какие не увяжешь и нарочно. Вот как теперь. И распутывались упрямые с преогромным трудом. Не цени Лед свою внешность столь высоко: красота наследника Владычицы - достояние государства, - непременно в один из критических моментов обрезал бы волосы, вон хоть как у Пепла, до длины в ладонь. А так альсору оставалось только завязывать упрямую шевелюру в хвост и дожидаться устаканивая душевного состояния. Стоило Глеану прийти в благодушное расположение духа, как золотой водопад приходил в норму. Замысловатые узлы распутывались сами по себе или от первого прикосновения гребня.
  - Много читаю? Наверное, - согласился Инзор, - так у меня отдыхает душа. Согласись, способ небесполезный.
  - Расскажешь, соглашусь, - сварливо пообещал Глеану.
  - Святилище Последней Надежды находится на Оэле. Мир покинут, Эльсор прав. Нам неведомо, кто обитал там прежде. Никаких следов ушедших не сохранилось, кроме самого Святилища. Это странное место, но, по-видимому, мама права, оно - единственный способ отыскать выход из тупика, - Искра свернул к Портальной Зале.
  Устного распоряжения Владычицы было достаточно для того, чтобы нужный портал распахнулся перед тремя альсорами.
  - Ничего не берем? - нахмурился Лед, замешкавшись у двустворчатых дверей.
  - В святилище не приносят жертв в общепринятом смысле этого слова. На Оэле нельзя принести лишнего. И что именно будет сочтено таковым, сложно предугадать. Лучше не брать ничего, если не хочешь расстаться с вещами. Они исчезнут безвозвратно, - Искра поделился с родственниками следующей порцией загадочной информации.
  - Мы можем выйти из портала голыми, как в миг рождения? - хмыкнул Пепел.
  Вероятно, он шутил (по лицу сероглазого альсора зачастую сложно было угадать ход мыслей), однако, брат не счел слова шуткой и кивнул на полном серьезе:
  - Не исключено.
  - Надеюсь, там тепло, - фыркнул заинтригованный Лед.
  - Когда как, - пожал плечами Искра и предложил, приближаясь к каменной арке портала: - Нам лучше взяться за руки.
  Родичи последовали разумному совету, и альсор громко задал координаты:
  - Оэле!
  Вид сквозь каменную арку на другую сторону небольшого зала заволокло серым туманом.
  - Пошли, - предложил Инзор и потянул братьев в туманное и далеко не соблазнительное далёко. Не сказать, чтобы после десяти-пятнадцати шагов что-то кардинально изменилось. Разве что при повороте головы назад взгляд не находил надежной кладки портальных врат. Серое марево теперь было всюду, и альсоры болтались в нем, как три клецки в супе, приправленном мукой отнюдь не первого сорта, судя по неопределенно-серому цвету.
  - И что теперь? Где искать это Святилище? - уточнил Лед, моргая в тщетной надежде углядеть хоть что-нибудь, кроме тумана.
  - Оно само нас найдет, - меланхолично ответил Инзор.
  - Как оно выглядит, чтобы знать, что именно оно нашло нас, а не нечто другое? - практично справился Пепел.
  - Никак, - пожал плечами Искра. - Святилище Последней Надежды есть, и в то же время его нет. Так написано в 'Хрониках заблудших душ'.
  А в следующий момент руки братьев оказались разъяты, каким образом это произошло, не смог бы сказать ни один. Нет, они не размыкали их, сам мир вступил в игру, разводя фигуры по игральной доске для начала партии. Пешки начинали движение, всей душой стремясь в дамки. Всей ли? Именно это проверял Оэле, пусть до фигур, бывших заодно и игроками, еще не доходил смысл происходящего.
  
  - Хочешь сказать, чтобы его найти, мы должны для начала хорошенько заблудиться? - рассеянно осведомился Глеану, откидывая со лба упрямо лезущие в глаза и нос волосы. И только после того, как никто не отозвался, сообразил, что ни дыхания братьев, ни шелеста одежд, ни голосов не слыхать. Рука его не сжимала более руки Инзора, и под локоть не держал его Пепел. Лед буркнул себе под нос:
  - Похоже, условие выполнено. И что теперь?
  Оказавшись один, альсор попробовал еще позвать братьев, но крик вяз в тумане так быстро, что тщетность воззваний была более чем очевидна. Стоять на месте не имело смысла, вот мужчина и шел. Неясные тени колебались в тумане не то миражами, не то отражением реальных предметов, близких или далеких - не разобрать. Альсор почесал нос, свербевший от безвкусного и в то же время неуловимо раздражающего обоняние запаха-без-запаха, и зашагал быстрее.
  Испугаться или встревожиться по-настоящему Глеану не успел, слишком занятной представлялась ему ситуация. Розыск несуществующего Святилища в тумане напоминал глупую детскую игру. А от того, что и звуков собственного присутствия он не чувствовал, все происходящее напоминало сон. Бояться снов Лед не привык. С задумчивой улыбкой на губах альсор зашагал наугад. Идти, так не все ли равно куда!
  Золотоволосый красавец даже в бесконечности тумана странного мира двигался легко и изящно. Ноги в легких ботинках, даже поставленные наугад, оказывались на ровной поверхности.
  Чуть прищурился Глеану, когда туманная серость проблеснула золотом. Невольно заинтригованный, он двинулся к цветному пятну, через несколько шагов - удивительно быстро, если задуматься, - разросшемуся до небольшого шатра, расставленного на мягкой траве золотистого, как и ткань полотнищ, отлива.
  Изнутри доносился небрежный перебор струн. Глеану шагнул ближе. Через приоткрытую шелковую занавесь виднелись три грациозные красавицы в воздушных одеяниях, не скрывающих прелести тел. Одна наигрывала на лютне, две изгибались в соблазнительных фигурах танца.
  Странно, они разом обернули лица к альсору, но не испугались. Губы изогнулись луками искушения, ручки, унизанные драгоценными браслетами, словно поманили: 'Присоединяйся к нам, путник, отдохни на мягких подушках, послушай музыку, вкуси вина и прелести желанных тел'.
  Лед мотнул головой. Как ни любил он, записной дамский угодник, женский пол, но сейчас даже Глеану было очевидно: этот шатер вовсе не то, что он ищет. Альсор сделал шаг назад и дивное видение, такое объемное и притягательное, тут же истаяло в туманах. Музыка, смех и звон украшений резко оборвались. Путник сделал еще один шаг назад и кубарем покатился вниз, в неизвестность, по совершенно непризрачным, жестким, истертым временем, искрошившимся ступенькам белого камня.
  Лед никогда не жаловался на ловкость. Лоаны Альрахана не раз любовались грацией прекрасного сына Аны, но сейчас он падал самым неромантично-банальным образом и не мог остановиться. Никак! Проклятые ступеньки скользили, словно намазанные маслом. Лишь краем глаза, и не без смутного удовлетворения, Глеану отметил, как столь же глупым образом в каменную чашу катятся оба его брата. Падали они молча, без криков и ругани. Смысл вопить, если тут все равно нет никого, на кого можно взвалить вину за все происходящее?
  
  Искра сразу заметил отсутствие спутников, но не слишком встревожился. Альсор знал, сколь странные, даже жестокие фокусы может выкинуть Оэле. Именно из-за этого Святилище Последней Надежды не пользовалось большой популярностью. Инзор любил загадки и ребусы, потому был почти рад оказаться здесь. Даже если это 'здесь' пока ограничивалось глухими стенами тумана. Его серой бесконечностью. Не видно было действительно ни зги. Чтобы хоть как-то помочь раздраженному отсутствием ориентиров сознанию, Искра вытянул вперед руку и пошел, размеренно выводя ею полукруг. Глупость, конечно, зато на сердце стало почему-то поспокойнее.
  Похвалить себя за предусмотрительность альсору пришлось, когда рука с налету мазнула по жесткой кладке стены. Стены какого-то здания. Его очертания неохотно проступали сквозь отползающий ленивым спрутом туман. Искра дальше пошел, держась рукой за стену. Провал в ней - полуразрушенный дверной проем - вел внутрь. А там... О! Там стояли на грубых каменных полках, лежали грудой на плите-столе, были небрежно скинуты прямо на пол сотни книг. Даже на вид тома казались невыразимо древними, ветхими и безумно ценными.
  Искра моргнул, помотал головой и, усмехнувшись, отшагнул от проема. Все предусмотрели, почти поймали. Если бы не знание о том, что в странном мире Оэле никогда не было письменности, альсор мог поддаться искушению, позабыть про цель, приведшую его сюда. Твердь под ногами внезапно утратила устойчивость, и нога соскользнула в пустоту.
  
  Пепел шагал в туманной дымке, стелящейся под серым небом. Не слишком приветливый мир, ну да альсор видел и куда более неуютные. Какая разница, где и как идти, самое главное - куда. Искра говорил о Святилище Последней Надежды. А значит, туда-то и держал пусть Эльсор. Он знал цель своего путешествия, ничто не отвлекало путника от дороги. Серые плиты под ногами кончились внезапно. Нет, не кончились, взяли и обернулись ступенями. Пепел бы удержал равновесие, если бы сверху на него не свалился Инзор. А уж дальше в действие вступили законы физики. Клубок из двух тел покатился по ступеням.
  
  Свободное падение троих, почтивших святилище Последней Надежды визитом, окончилось лишь в самом низу гигантской чаши из неизвестного белого камня. Инзор, Глеану и Эльсор в буквальном смысле столкнулись лбами и телами у странного... Пожалуй, это все-таки было гигантское растение с толстым и очень шипастым яро-зеленым стволом, чьи острые колючки изодрали клочьями модную одежду альсоров и в кровь изранили руки, которыми мужчины прикрывали лица. Только чудом никто не выколол глаз и не получил травм серьезнее глубоких царапин.
  - По крайней мере, мы снова встретились, - оптимистично отметил Пепел, прихватывая братьев за руки и помогая им встать на ноги, практически поднимая их.
  Как внешне совсем не массивный мужчина проделал этот занимательный трюк, альсоры не задумывались. Привыкли. Вдобавок сейчас их внимание было привлечено к иному зрелищу. Шипастое коварное растение, умудрившееся измазаться в крови трех мужчин, зашелестело и зазвенело натянутой струной. Альсоры дружно запрокинули головы, машинально пытаясь нащупать руками перевязи с оружием. Поскольку таковых, после визита на Террон, не имелось, троица так и замерла с пустыми руками.
  А над головами распускались диковинные цветы. В оранжереях, садах знатных лоан и лоанов, в свободных парках Альрахана чего только не было, не было лишь такого. Шипастый массивный ствол взлетал ввысь, а там, наверху, покачивались резные, изящные, как кружево, листья и цветы. Цветы, цветы, цветы. Полураспустившиеся бутоны и расправившие все лепестки нежно-сиреневые и лиловые цветы с необычной голубой сердцевиной, источавшей не приторный и тяжелый, а свежий аромат. Такой нежный и легкий, что им хотелось дышать вечность и вечно любоваться этим необычным растением.
  - Красиво, - прошептал Лед, жадно раздувая ноздри и мечтательно жмурясь.
  - Если это Святилище Последней Надежды, то я не вижу смысла, - досадливо прикусил губу Пепел. Он очень не любил тех загадок, которые оказывался не в силах разгадать.
  - Ответ где-то здесь, - откликнулся Инзор. - Мы должны лишь понять.
  - О, так все и без того ясно, - рассеянно отозвался кайфующий в облаках аромата Лед и обиженно взвыл, когда Пепел хватко сжал золотистый, только-только распутавшийся хвост в кулаке.
  - Объясни, - ласково, в пику жесткому нажиму, предложил Эльсор.
  - Это мэальна, на альраханский значение слова переводится, как сестра. Потому что цветы распускаются только на одном из четырех растений, растущих кучно, семьей. Одинокие не цветут никогда.
  - Тогда почему расцвела эта? - уточнил Пепел, выпуская волосы брата их пальцев.
  - Наша кровь измазала стебель, кровь троих. И она расцвела, - пожал плечами ничуть не обиженный Лед.
  - Ты хочешь сказать, нам в качестве намека на ответ явлена аллегория? - пощипал ухо Пепел, оглядывая растение с цветами неимоверной красоты и зловещими длиннющими шипами.
  Воистину, причудливым был мир Святилища, и в первую голову альсор дивился тому, как удачно укололи всех троих иглы мэальны. Несколько царапин и только. На свою удачу мужчина полагался всегда, но в этот раз повезло и братьям.
  - Совершенно точно, - вместо Льда ответил Искра с буквально пылающими расплавленным золотом глазами. - Если мы примем Видящую в род кровным ритуалом, ее связь с Терроном ослабнет! Или, по крайней мере, в Альрахан ее потянет с не меньшей силой, если... - горячечный жар альсора попритух, он запнулся.
  - Если? - переспросил Лед, приглаживая волосы.
  - Если она сама пожалеет о том, что мы ушли, и захочет попасть в Альрахан, - закончил Инзор, куснув губу.
  - Девушка так оплакивала наш уход, - задумчиво протянул Пепел, размазывая почти свернувшуюся кровь из царапины по ладони, - полагаю, за ответным притяжением дело не станет.
  - Значит, ритуал. Сообщим Владычице? - осведомился о планах троицы Глеану, главным образом потому, что теперь вроде бы стал ясен путь, но как выбраться из загадочного святилища альсор не представлял.
  От маленького пятачка, где покачивал листиками ответ-аллегория, вело наверх такое множество ступеней, что край их терялся в туманной дали наверху. Стоило ли начинать путь наверх, или посетители, нашедшие утраченную надежду, покидали Святилище каким-нибудь иным образом? Желательно попроще. Снова отбивать бока о ступеньки совершенно не хотелось, равно как и блуждать в тумане.
  Инзор, самый сведущий, тот на кого Лед возлагал основную массу надежд, молча кивнул и сделал шаг, начиная подъем по лестнице в бесконечность. Пепел тихо выругался сквозь зубы и зашагал за братом след в след. Бедолага Глеану набрал в последний раз полную грудь чудесного аромата и протянул на прощание руку погладить шелковистые лепестки удивительных цветов. Мэальна пошуршала листиками в ответ, позвенела цветами и уронила один в подставленную ладонь Льда. На память и в доказательство - как неожиданно понял альсор. Он отступил от растения, отвесил ему глубокий поклон и поспешил вслед за братьями. Цветок мужчина бережно, как величайшее из сокровищ, прижимал к груди. Ну и пусть опять придется бродить в сером мареве без ориентиров, плевать! Пусть хоть целая вечность! Аромат мэальны будет укрывать его ласковым пологом.
  Аромат! Глеану чуть не споткнулся, осененный своевременным воспоминанием! Ника, чьи острые словечки покалывали самолюбие альсора! Запах юной писательницы удивительным образом напоминал благоухание чудесного цветка из Святилища. И именно это показалось мужчине последним и самым верным доказательством правильности толкования произошедшего на Оэле.
  Глеану улыбнулся, неудачно споткнулся и полетел носом вперед, натыкаясь на спину брата, оскользнувшегося на отнюдь не скользкой ступени. Из портала они вывалились кубарем все вместе. Каким-то чудом в образовавшейся куче-мале Лед ухитрился не помять ни единого лепестка прихваченного цветка. Чего, увы, нельзя было сказать о внешности. Утешало одно: Пепел и Искра выглядели не лучше.
  Растрепанные шевелюры, пропылившиеся, порванные одежды, поцарапанные тела и в то же время удивительно довольные, какие-то почти умиротворенные выражения физиономий - такими вернулись альсоры с экскурсии в Святилище Последней Надежды.
  Переглянувшись, троица бросила взгляд на настенные часы - одно из немногих украшений Портальной Залы. Сколько они гуляли по Оэле, неясно, но на Альрахане прошло символичных три часа. По молчаливому уговору братья не стали отправляться для наведения марафета в личных покоях. Пусть мама убедится, насколько усердно исполнялось и главное, даже, пожалуй, в отношении Гилианы принципиальное, исполнилось ее повеление.
  Королева только выглядела красоткой-сумасбродкой, на самом деле столь практично-циничного ума, как у родительницы, альсоры не встречали у большинства мужчин. А вкупе с красивой оболочкой и взнузданным авантюризмом сочетание выходило убойным.
  За время отсутствия сыновей Ана завершила прием посетителей и сейчас работала с документами. Трудить пальчики, наживая неэстетичные мозоли, Владычица не любила, потому писало вместо нее перо. Один из тех артефактов, которым дозволено было существовать в мире, к вящей пользе Гилианы. Роскошное белое золото, инкрустация бриллиантами и черненым серебром - вещь сама по себе, без магических свойств, уже была бесценным произведением искусства. Перо продолжало выводить четкие буквы с завитушками, а синие очи женщины просветили рентгеном троицу сыновей.
  - Живописно смотритесь, детки, - уголком рта улыбнулась Владычица, оценивая потрепанный вид отпрысков.
  - Безгранично удовольствие наше от осознания того, что усладили мы взор твой, мама, - с непередаваемым выражением, каковое можно было толковать и как ироничную издевку, и как чистое веселье, признал Пепел и поклонился.
  - Цветок мне? - сделала вид, будто не заметила выходки сына, мурлыкнула Ана. - Симпатичный!
  - Цветок - знак из Святилища, - объяснил Искра вместо Глеану, отследив, как плотнее сомкнулись пальцы брата на стебле и он шатнулся назад в невольном знаке протеста. Альсор не желал отдавать мэальну даже матери. - Он может понадобиться нам в случае, если вы, Владычица, сочтете допустимым последовать указанию, дарованному Святилищем Последней Надежды.
  - Хм, рассказывайте! - Перо поставило точку и аккуратно опустилось в держатель пюпитра. Ана дала знак сыновьям присаживаться в кабинете. Это значило: владычица настроена услышать рассказ во всех подробностях, достойных того, чтобы измять обивку дивана.
  Лучше всего язык был подвешен у Глеану, недаром альсор слыл самым опасным сердцеедом Альрахана, однако историю похода в Святилище повел Инзор, как более знающий о самой сути предпринятой эскапады. Лишь когда речь зашла о символике цветка, эстафету перехватил Лед. Когда последние слова затихли в тишине кабинета, Ана задумчиво протянула:
  - Говорят, все наши желания рано или поздно, тем или иным образом, но непременно сбываются наилучшим для нас образом. Только не каждый способен отследить миг, когда мечта осуществляется, и не каждый способен признать избранный судьбой метод самым удачным, - Владычица сложила пальцы домиком и лукаво улыбнулась:
  - Да будет так, я даю соизволение! Отправляйтесь в Храм! Всегда хотела дочку, а рождались вы, негодники, с отростком вместо дырочки!
  - Слушаем и повинуемся, мама, - коротко поклонился Пепел, разворачиваясь на каблуках.
  
   Глава 9. Ритуал родства
  
  Лед и Искра ушли молча, не зная, то ли им обидеться на выходку матери, то ли рассмеяться. Впрочем, казалось, Ане уже было все равно. Ручка снова взлетела в воздух, новый лист гербовой бумаги лег на рабочий стол перед Владычицей. Однако, задержись кто-нибудь из альсоров на пороге и прислушайся, непременно уловил, как бормочет красавица себе под носик:
  - Слушают они. В одно ухо залетело, в другое усвистело. А повиноваться вообще не способны, стервецы, лишь что им выгодно исполняют, а на иное с десяток отговорок изобретут.
  - Вы же сами сказали, мама, желания сбываются наилучшим образом, - донесся из-за дверей вкрадчивый голос Пепла. - Вот мы и выбираем самые лучшие время, место и способ, а вы все сетуете...
  Эльсор так горестно вздохнул, будто его, невинную 'фиялку' обвинили в государственной измене и сию минуту поволокут на эшафот. Не сдержавшись, засмеялись Лед и Искра. Ана погрозила закрытой двери кулачком и тоже захихикала, потихоньку, чтобы сыновья не зазнавались.
  С улыбками на губах трое альсоров проследовали на последний этаж замка, а там по крутой лестнице и на плоский участок крыши, огороженный тремя декоративными башнями так, что составлялся равносторонний треугольник, открытый если не всем ветрам, то небу и дождю.
  Тем не менее, на серо-голубых камнях Храма было чисто. Имелись короткие каменные скамьи вдоль стены, а в центре возвышался большой черный камень неправильной формы. По легенде, это и был первый из камней, принесенный первым из династии Владык Альрахана на место, назначенное для постройки замка. Почему каменюку не уложили в фундамент, а заныкали про запас и потом заволокли на крышу - было для альсоров загадкой. Не раз им случалось зубоскалить по этому поводу, перемывая косточки достойному предку. Вот, кстати, кости первого из династии, в отличие от камня, в фундамент были вмурованы. Ясное дело после кончины достойного Владыки. Живым он бы точно не дался, и того, кто пожелал бы эдакого, ждала почетная участь стать заменой!
  Словом, как-то раз подвыпивший Инзор, возвратившийся из затяжной торгово-посольской поездки, выдвинул самую логичную из пестрого вороха версий: НЕГАБАРИТ. То есть, камень, раздобытый предком, был забракован архитекторами, как негабарит, а чтоб их за возражения Владыке не отправили на эшафот, они спешно изобрели почетный способ использования раритета в качестве алтаря Родового Храма. С тех пор и повелось.
  Именно на алтарный камень неопознанной конфигурации была водружена Родовая Чаша. Тому, кто умудрился ее разместить почти параллельно плоскости пола, тоже следовало бы поставить персональный памятник.
  Чаша была Артефактом, чьей силе Владычица дозволяла проявляться в Альрахане. Или, точно утверждать никто бы не взялся, могущество Чаши проистекало из того же истока, что и власть Владычицы, и потому власти над ней у правителей не было.
  Между собой альсоры рассуждали о загадке Чаши, так же, как и камне-алтаре, но только между собой. Иным, непосвященным, не принадлежащим к семье Владычицы, сам вход в Храм был закрыт и в переносном, и в прямом смысле слова. Чужак не смог бы подняться на крышу, вернее, поднимающийся - Пепел как-то раз провел несколько следственных экспериментов - оказывался на соседней крыше, где ничего, кроме красивого флюгера и черепицы не имелось. Подопытные кролики, разумеется, так ничего не поняли, потому живые объекты эксперимента Эльсор устранять не стал. Не любил лишней жестокости. В мирах и без того ее хватало.
  В Храме на крыше, в отличие от прочего Альрахана, всегда было ясно. Днем без пощады било в глаза ослепительное солнце, заливая камни расплавленным золотом, ночью искристый звездный покров не скрывали тучи и облака. Вот и сейчас закатное солнце полоскало крышу, а плиты замкового двора столь же усердно полоскал ливень.
  Если бы Родовой Храм был хоть чуть более уютным и менее торжественным местом, пожалуй, с троицы сыновей Аны сталось бы бегать сюда загорать. Однако, даже в отрочестве такое не приходило в буйные головы альсоров.
  Сейчас они, торжественно печатая шаг, проследовали от входа на крышу до алтаря и закатали рукава. Глеану, как старший, положил руку на камень рядом с чашей и практически сразу ощутил леденящий холод костяной рукояти длинного ножа.
  Лезвие тоже было из кости. О происхождении его в семье ходили легенды: то ли оружие сделали из незамурованной в фундамент частицы первого предка, то ли из великого демонического монстра, коего предок прикончил к вящей славе рода. Никогда не тупящееся, остротой превосходящее добрую сталь и появляющееся на алтаре лишь по зову одного из рода Владычицы, оружие было великолепно, вне зависимости от его этиологии.
  Лед провел кончиком клинка по ладони и передал его Пеплу. Альсор повторил действия брата, настала очередь Инзора. Тот тоже не стал мешкать. Костяной клинок был так остер, что лишь когда Искра закончил порез на ладони, кровь тонкой красной линией украсила кожу Льда.
  Последний из братьев, завершив ритуальное членовредительство, не глядя, отпустил ритуальный клинок на алтарь. Смотри, не смотри, им ни разу не удавалось увидеть, как и куда исчезало призванное оружие. Может, просто рассеивалось в воздухе, как и внимание альсоров.
  Три руки взметнулись над алтарем и переплелись. В Чашу заструилась кровь мужчин. Обычная, тускло-серая, больше всего похожая на невзрачный ночной горшок без ручки, емкость преобразилась с падением первой же капли живительной влаги. Она начала наливаться светом, подобным прохладному сиянию луны. По стенкам Чаши заструились письмена и узоры, завораживающие, приковывающие взор и абсолютно нечитаемые. Каждый, кто смотрел на них, в тот миг, когда видел, чувствовал, что понимает их смысл и значение во всей полноте. Но стоило свету угаснуть, а узорам истаять, как и великое знание об их сокровенной сути испарялось из памяти, как вода с раскаленного песка пустыни.
  - Я принимаю Веронику из рода Соколовых мира Террон, в род Гиалов сестрою! - в унисон прозвучали голоса трех альсоров.
  В тот же миг случилось кое-что незапланированное: из-за уха Льда сорвался заложенный за ухо цветок мэальны. Он рухнул точно в Чашу и погрузился в бурлящее содержимое. Почему-то жидкости всегда было куда больше, чем жертвовали те, кто вставал у алтарного камня. Возможно, предполагал Инзор, при проведении ритуала в Чаше появлялась кровь тех, из рода Владык, кто соизволял откликнуться на ритуальный зов. Трое мужчин застыли, не представляя, как отреагирует Чаша на добавление в нее чего-то еще, кроме крови. Вдруг, рванет, да так, что никому пронесшему инородные предметы в священное место мало не покажется?
  Лед зажмурил один глаз и успел горько пожалеть, что не оставил сокровище из мира Оэле вне Храма. Пепел наблюдал за происходящим с самым расслабленным видом. В собственной реакции и способности увернуться от магического выброса он был абсолютно уверен. Альсор доверял чутью и считал, что все происходящее закономерно и правильно. Искра следил за творящимся с восхищенным вниманием ученого, нежданно приглашенного на редкий эксперимент. Он давно уже гадал, что случится, если в чашу добавить что-нибудь, кроме крови. Лишь трезвое опасение остаться неоцененным в творческом порыве удерживало Инзора от интригующего эксперимента.
  
  Ручка у мамы, при всем внешнем изяществе и хрупкости, была на редкость тяжелой и подзатыльники отвешивала метко. С полгода назад гоняла Ана сына по танцевальной зале и долбила по макушке веером, да еще успевала давать пинки за то, что альсор разыграл девушку из посольства, нацелившуюся на титул его альсораны.
  Все бы ничего, но розыгрыш вышел неожиданно масштабным, потому как в момент исторического признания лоана Роксалдина ухитрилась использовать дозволенный к ношению амулет громкой речи, испрошенный у Владычицы из-за горькой жалобы на охрипшее горлышко, не совсем по прямому назначению.
  - Вы очаровательны, лоана! - во всеуслышание (речь на балконе транслировалась в зал, как через рупор) заявил Искра. - Будь я иным, не искал бы прекрасней девы, с которой готов соединить тропы жизни, сердца и судьбы! Увы, я изгой среди любящих и любимых, ибо навеки душа моя отдана жаркому пламени безнадежной страсти к лоану Шейхору.
  В общем и целом, Инзору повезло лишь в одном: старый хромой и кривой на один глаз вояка Шейхор был вдобавок и тугоух, но так скор на расправу, что передать ему подробности шутки не решился ни один придворный. Сплетни сплетнями, а свой хребет дороже! На вынужденное молчание записных трепачей Искра и рассчитывал, когда затевал розыгрыш.
  Словом, лоана, введенная в заблуждение изящным обращением Искры, обхаживающим посольство, и рассчитывающая на немедленную официальную помолвку, осталась несолоно хлебавши. Но мама! О! Мама была в ярости! А Лед, подлюка, еще и нотацию братцу прочел, чтобы тот в не свое дело не лез, раз не умеет удерживать дамочек на хрупкой грани романтических сомнений. Вот после этого шоу Инзору и дали благословение на избранную по сердцу и уму партию. Пусть уж лучше имеет официальную альсорану, во избежание повторных розыгрышей.
  
  Итак, цветок нырнул в ритуальную чашу, скрылся целиком и пробыл в кровавой гуще несколько томительно долгих секунд. Потом кровь закипела с утроенной силой и мэальна показалась на поверхности. Только, прежде насыщенно-лилового оттенка цветок приобрел нежный серо-голубой цвет, почти в точности повторяющий колер драгоценного минерала, которым был отделан пол Храма.
  Цветок - совершенно целый (не помялся ни одни лепесток) - взмыл над чашей и завис сантиметрах в пятидесяти над нею, медленно поворачиваясь вокруг своей оси. Лед невольно отметил, что запах, в отличие от окраски, остался прежним благоуханным - свежим и нежным, как мечта.
  Три руки, вновь блюдя удивительную синхронность, простерлись к мэальне. Она оказалась меж трех ладоней разом. Кровь в чаще взбурлила последний раз, поднявшись столбом, окутывая ладони удивительно приятным, в пику яростному кипению, теплом. На несколько мгновений сама форма Чаши изменилась, принимая вид, идентичный цветку. Струясь по обводам священного сосуда, ярко запылали узоры и символы. Спустя три удара сердца бунтующая влага опала. Чаша вновь была невзрачно-серым сосудом, на дне которого не осталось ни капли крови.
  - У нас получилось? - с несвойственной ему робостью, спросил Лед мнения братьев, бережно заправляя мэальну за ухо.
  - Если это не очередное знамение-аллегория, то я уж не знаю, чего тебе надобно для доказательства, - хмыкнул Пепел. - Официального письма на гербовой бумаге?
  - Получилось, - высказался Искра, опуская руку. На право обладания цветком он не претендовал.
  - Отправляемся на Террон? - выгнул бровь Эльсор.
  - Я так не могу, Пепел, мы похожи на нищих оборванцев. Будь я Никой, ни за что не решился бы следовать за такими подозрительными типами в неизвестность! - возмутился Глеану.
  - Она пойдет за любыми, если поймет, что зовем мы, и сможет пересечь границу мира, - самоуверенно высказался сероглазый брат, однако, признал некоторую логичность доводов старшего: - Но ты прав, будет лучше нам привести себя в порядок и перекусить. Неизвестно сколько сил придется потратить.
  - Ритуал всегда забирает изрядно, - проронил Искра, в последний раз бросил взгляд на невзрачную чашу и отвернулся.
  Трое покинули Храм вместе, как и пришли. Дверь закрылась за ними бесшумно, для непосвященных сливаясь со стеной и оставаясь едва заметным контуром для тех, в чьих венах текла кровь Владычицы. Говорят, именно так лет триста назад Владыка Нерман уличил супругу в том, что она прижила ублюдка. Мальчик, которому полагалось предстать перед алтарем предков, просто не увидел двери. В итоге, на Альрахане появилась новая альсорана Нермана, подарившая бдительному супругу трех законных отпрысков. У Владык вообще частенько рождалось по три наследника. Вероятно, магия крови заботилась о том, чтобы род не прервался.
  
   Глава 10. Призраки из-за грани
  
  Через час, когда густые сумерки спустились на замок, трое альсоров собрались в Портальной Зале. Матушку беспокоить не стали, и без того ее инструкции звучали предельно ясно: 'Найти и доставить Видящую!'. А пока поручение исполнено не было, отчитываться о промежуточных результатах не стоило.
  Настроение Аны - величина переменчивая. Она могла тепло напутствовать отпрысков, благословляя на новые подвиги, а могла и дать пинка для скорости да жестко съязвить. Дескать, некоторые до сих пор за мамину юбку цепляются и шагу самостоятельно сделать не в силах.
  Насущной необходимости в личном присутствии Владычицы не было. Ее высказанной нынче воли и намерения альсоров хватило, чтобы портальные врата заполыхали голубым в знак готовности. Мужчины предельно сосредоточились на предполагаемом пункте назначения. Им требовалась не стационарная база на Терроне, куда, пока путь не блокировался, попасть из Альрахана не составляло ни малейшего труда, а дом писательницы Соколовой. То самое место, откуда их выкинуло защитным инстинктом мира.
  На всякий случай взявшись за руки, чтоб не раскидало при переходе, если возникнет какая-нибудь накладка, альсоры шагнули в живописное голубое пламя, не жгущее жаром и не язвящее холодом.
  Что же, хорошего и скверного оказалось примерно поровну. В доме писательницы Соколовой они оказаться все-таки смогли, но граница Террона по-прежнему оставалась для мужчин физически непроницаемой. Прямым и очень убедительным доказательством сего факта стал сам характер точек переноса: Глеану из портала наполовину вошел в стенку, Инзор в стул без малейшего ущерба для собственного тела. Один Пепел, везунчик, оказался ровнехонько в центре комнаты.
  Значит, альсоры опять очутились на стыке миров. Оставалось лишь надеяться на то, что проведенный в Храме ритуал дал возможность альраханцам достучаться до Видящей. Чтобы начать проверять обоснованность надежд, прежде всего, стоило найти саму Веронику. Рыданий в квартире слышно не было, свет ни в одной из комнат не горел. На Терроне, как и на Альрахане, стояла глухая ночь. В такую пору уважающая себя девушка должна спать, а не уважающая заниматься чем-то иным, совершенно отличным от плача и сопровождаемым другими звуками.
  Логичное предположение относительно времяпрепровождения порядочной девушки себя оправдало! Ника нашлась на кровати в спальне. Она лежала на боку, подгребя под себя и обняв подушку, на лице даже при слабом свете фонарей за окном отчетливо просматривались следы затяжных рыданий. Да и на подушке не успели просохнуть влажные отпечатки. Скорее всего, Ника рыдала в кровати до тех пор, пока не уснула.
  - Бедняжка, - нежно улыбнулся Глеану. Тонкие пальцы альсора коснулись щеки девушки, погладили бережно и ласково. - Мы тебя так расстроили.
  - Ты ее трогаешь, - отметил напрягшийся, как зверь, учуявший добычу, Пепел.
  - Да всего лишь погладил по щеке, - вяло возмутился Лед, кайфуя от ощущения шелковистой кожи под пальцами и тонкого аромата Видящей, переплетающегося с запахом мэальны в волосах. - В этом нет ничего предосудительного! Не будь ханжой, Эльсор!
  - Он не о том, - намекнул Инзор брату и тоже дотронулся до девушки, его рука скользнула по растрепанным черным волосам спящей.
  - Вот-вот, - хмыкнул Пепел. - Ритуал прошел успешно! Мы можем не только видеть, но и ощущать ее. Вопрос в том, увидит ли и почувствует нас Ника.
  - Давайте разбудим и проверим! - возбужденно предложил Глеану.
  - Утром, пусть поспит, - возразил Эльсор.
  Он задумчиво хмурил серые брови, наблюдая за тем, как тянет братьев к Видящей. Вряд ли они сами отдавали отчет в этом странном притяжении, возникшей чуть ли не с первой встречи потребности видеть, трогать, говорить с Вероникой. Пепел не мог определить причин, по которым появилась эта зависимость, не чувствовал от нее вреда и в то же время сдерживался. Его потребность встать рядом с братьями у ложа Видящей, чем дольше он стоял и смотрел, ощущалась, как почти болезненная. В конце концов, так и не определившись с возможной степенью вреда, Эльсор разрешил себе действовать наобум. Он приблизился к кровати девушки, опустился на одно колено и прижался губами к маленьким пальчикам, вцепившимся в подушку аккуратными ноготками, потерся щекой о руку и прикрыл глаза. Это было настолько хорошо, что становилось почти страшно. Но только почти. Веселое, бурлящее пузырьками желание шагнуть в бездну, отдавшись инстинктам и наплевав на все доводы рассудка, все сильнее охватывало мужчину.
  Ника завозилась, выпуская подушку из цепкой хватки, ее ручка скользнула по голове не успевшего или, что верней, не пожелавшего отодвинуться Эльсора. Пальцы зарылись в недлинные и мягкие, как пепел, волосы мужчины, Ника пробормотала что-то совсем неразборчивое, легкая улыбка легла на губы девушки, а из тела как будто ушло накопленное напряжение.
  - Увидит ли - не ясно, но чувствует - очевидно, - чуть ревниво отметил Лед.
  Почему-то ему не слишком нравилось, как именно трогает Ника Пепла. И вообще, девушкам куда приятнее трогать такие волосы как у него, Глеану, длинные и струящиеся золотыми волнами. Ну почему он сам не додумался сесть у кровати так, как ловкий брат? Вечно Эльсору везет!
  - Самое главное, чтобы услышала, в противном случае объяснить наши цели будет непросто, - посетовал Инзор, машинально присаживаясь на кровать справа от Видящей. Лед насупился и опустился по левую сторону, правда, садиться пришлось в ногах, чтобы не плюхнуться прямо на голову Пеплу.
  - Наши тела материальны для Ники и рядом с ней материальны для Террона, - отметил Эльсор. - В крайнем случае, попробуем сыграть на этом.
  Лед и Искра, запоздало осознавшие вещественную плотность реальности, ответили брату согласным ворчанием. На некоторое время в спальне воцарилась тишина...
  Два раза в неделю Вероника вставала по будильнику в половину шестого, такую пору, которую ее мама именовала несусветной ранью, чтобы выложить на страничке 'Самиздата' продолжение очередного романа, а заодно ответить на комментарии читателей. В остальные дни юная писательница Соколова с удовольствием валялась аж до семи часов, потягиваясь и сладко зевая. Пожалуй, стоило придумать редкие ранние побудки только для того, чтобы сполна прочувствовать каждую дополнительную минутку дремы.
  Утро вторника было как раз из таких, с вожделенно-долгим сном. Но началось оно престранно. Ника просыпалась с четким ощущением: в спальне она не одна. Мало того, не одна в кровати! Настолько не одна, что чье-то крепкое, явно мужское тело прижималось к ней сзади, ногу отчаянно отдавила некая заброшенная поверху конечность, а руки крепко обвивались вокруг. Причем, явно не две руки, больше. Вдобавок, сама Ника сопела в чью-то шею, а пальцы правой руки зарылись в чужие длинные волосы. Свои на ощупь она все-таки знала.
  Совсем запутавшаяся в тактильных ощущениях, сопровождаемых звуками ровного дыхания спящих, девушка распахнула глаза. И тихо, но очень горестно простонала:
  - Все-таки рехнулась!
  Если верить глазам, в спальне Ника была одна одинешенька, вот только тактильные ощущения кричали об обратном. И не только они! Приглядевшись, бедная писательница узрела странные неровности на одеяле. Такие, будто на нем кто-то валялся, да и валяется сейчас. Матрас тоже неоднозначно прогнулся в нескольких местах. И при этом Ника не видела никого!
  - Точно сбрендила, - хлюпнув носом, поставила себе диагноз несчастная писательница и попыталась сесть.
  Не тут-то было. Собственный бред не желал выпускать ее из объятий. Незримые руки только сильнее сжались вокруг тела.
  - Крутые приходы, - горько усмехнулась девушка, крепко зажмурилась, помотала головой, прогоняя бредовые ощущения, и снова попыталась встать.
  Белая горячка уходить не желала. Она еще и уточнила прямо на ушко, бархатным шепотом Эльсора:
  - Выспалась, Видящая?
  - Какая я на фиг видящая, если ничего не вижу, только слышу! - буркнула Ника, решившая, что терять ей все равно нечего и от беседы с личной галлюцинацией она не станет более сумасшедшей. - Скорей уж галлюцинирующая! И вообще, отпустите, глюки, мне в туалет надо!
  Как ни странно, глюки послушались. Конечности от бренного тела страдающей писательницы были убраны и тут же, вот странно, примятости на одеяле частично разгладились. Ника кулаками протерла глаза и побрела по озвученному адресу.
  - Чувствует и слышит, но не видит, - подвел второй итог проверки Эльсор.
  - И мы материальны для Террона, только пока она нас касается, - указал на немаловажную деталь Искра, выходя из кровати. После того, как альсоры выпустили Нику из объятий, разом пропала возможность тактильного контакта с вещным миром, длившаяся всю ночь, проведенную на ложе Видящей. Совершенно невинную ночь. Все четверо настолько устали от выпавших на их долю испытаний, что потратили ночные часы исключительно на сон. Альраханцев вырубило крепко, посему ни о каком соблазнении или даже попытках оного речи не шло. Они и глаза-то на тесном ложе открыли лишь тогда, когда в постели завозилась девушка и начала вещать о нарушении душевного здоровья.
  - Я волнуюсь, - заметил Глеану. Альсор топтался перед зеркалом, пытаясь распутать позавязывавшиеся в самые невозможные узлы волосы. Причем в зеркале он, разумеется, не отражался и действовал так больше по привычке. - Кажется, девушка сочла себя безумной.
  - Мы убедим ее в обратном, - объявил программу минимума Пепел и глянул в сторону двери.
  Не то чтобы он тоже волновался, однако, в туалетных комнатах имеются колюще-режущие предметы (ножницы, бритвы), с которыми хрупким девушкам в депрессивном состоянии лучше дела не иметь. Инстинкт уверял Эльсора, что все в порядке, но странное внутреннее беспокойство совершенно иррационального толка не унималось.
  Инзор не стал советоваться ни с кем из братьев, он просто шагнул в стену и скрылся из виду, чтобы явиться через минуту и известить:
  - Все в порядке, она умывается.
  - В порядке? - задумчиво уточнил Пепел.
  - Почти, - пожал плечами Искра, с его переливчато-каштановых волос действительно полетели крохотные алые и золотые искорки, а на пальцах заплясали огоньки пламени. - Она смывает слезы.
  От зеркала раздалось взволнованное шипение и стук хвоста. Переживающий Глеану снова принял облик золотого полоза. В общем и целом, красивый, хоть и экзотический.
  - Не вздумай в таком обличье касаться Ники, - предупредил Пепел. Он единственный пока держал в узде свои инстинкты.
  - Почему? - вскинулся оскорбленный Лед, с головой выдавая мнительность. - Думаешь, я монстр и урод? Хороши лишь твои серые крылышки?
  - Красавец, только ты своей красотой всю квартиру девушке разнесешь, - хмыкнул брат, многозначительно покосившись на мощный хвост.
  Звук шагов за дверью заставил братьев отвлечься от препирательств. Встрепанная Ника потерла ладонью лицо и нетвердой походкой направилась к трюмо с невинным намерением обзавестись расческой.
  Кое-кто, не будем показывать пальцем на Глеану, возбужденного препирательствами с братом, не успел среагировать. Слишком непривычно было оперировать незнакомыми конечностями. Ника запнулась о середину толстого хвоста и рухнула на ковер, животом хлопнувшись на чешуйчатое препятствие.
  - Черт, - ощупывая руками преграду, растерянная девушка переползла через хвост Глеану, захихикавшего от щекотки, и встала у трюмо, вцепившись в него обеими руками, как в последнюю пристань. Глаза у писательницы были совершенно дикими.
  - Извини, я не успел его убрать, - смущенно покаялся Лед, подхо... нет, подползая поближе, и робко погладил плечо Ники.
  Та в первую секунду дернулась, а потом как-то обмякла, привалившись лбом к холодному стеклу зеркала, и жалобно поинтересовалась в пространство:
  - Я действительно сумасшедшая?
  - Нет, - хором с максимально возможной убежденностью откликнулось три мужских и, самое главное, знакомых по вчерашнему дню, который оказался первой галлюцинацией, голоса.
  - Но я ничего не вижу, - растерянно прошептала девушка и устало прикрыла глаза. - Значит, это безумие.
  - Нет, - снова хор из трех голосов прозвучал на редкость слаженно. И заговорил Инзор, размеренно, спокойно, стараясь быть максимально убедительным:
  - Вероника, ты здорова душой. Я все объясню. Мир Террон, твоя родина, очень не любит настоящую магию, особенно магию, привнесенную из-за границ. Он противится этому. Чем сильнее проявление магии и больше ее несоответствие зримым стандартам, тем мощнее противодействие, оказываемое Терроном. Когда преобразовались наши тела, мир выбросил нас за границы и затер следы пребывания. У меня было серьезное опасение, что Террон мог обновить и твою память свидетельницы, но, к счастью, этого не случилось. Защитила суть Видящей.
  Лед и Пепел нахмурились, только сейчас осознав, какая проблема их, по счастью, миновала. Ведь стоило из памяти Вероники изгладиться воспоминаниям о событиях дня минувшего, как проблема взаимопонимания выросла бы до титанических масштабов. Попробуй, объясни девушке, что ты не плод ее воображения, если она твердо уверена в обратном, а на полочке еще и несколько томов доказательств стоят. 'Альраханские хроники' называются.
  - Видящей? - машинально, как волнистый попугайчик, чирикнула Ника, повторяя последнее слово странной речи альсора, слово, знакомое по вчерашней беседе. Девушка с трудом сосредотачивалась на смысле сказанного. В голове шумело, бухало и кружилось.
  - Так у нас называют тех, кто прозревает истину о деяниях и живых созданиях некоего мира, - начал рассказывать Искра, но Пепел вмешался в напевную плавность речи и коротко выдал:
  - Ты Видящая Альрахана! Мы пришли за тобой!
  Вот и сказано было главное. В комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь нервным поскрипыванием чешуек хвоста Льда и потрескиванием искр в шевелюре Инзора. Крылья Пепла распахнулись бесшумно, их ленты обвили девушку ласково и в то же время настойчиво.
  - За мной? Зачем? - Ника все еще не понимала, куда клонят альраханцы.
  - Мы хотим увести тебя на Альрахан, таково пожелание Владычицы и наше тоже, - мягко ответил Искра.
  - Но зачем я вам? Я же обычный человек, - растерянно выдохнула девушка.
  - Ты - Видящая, одного этого достаточно, чтобы считаться сокровищем мира, - объяснил Пепел.
  - Кроме того, ты нам нравишься. Возможно, сама по себе, возможно, из-за связи между Видящей и миром, который видится, - честно поведал Инзор.
  - Мы провели в родовом храме ритуал принятия в семью, чтобы иметь возможность общаться даже через грани миров. Иначе ты бы не только не видела, но и не слышала нас, - жалобно вздохнул Лед, ревниво следящий за тем, как крылья Пепла гладят Видящую.
  - Понятно, что ничего не понятно, - слабо фыркнула девушка и заговорила с каждым предложением все тверже и увереннее. - Только, даже если это возможно - уйти из дома, - я не хочу уходить. Я же живу здесь! Тут мой дом, семья, работа. А вы... если вам и в самом деле хочется со мной общаться, заходите, когда пожелаете. Поговорить-то можно и не видя собеседников. Если я все-таки сумасшедшая, то именно так чокнуться не возражаю. Это интересно!
  Проблема объявилась там, где не ждали. Они смогли заговорить, им даже частично поверили. Ясное дело, жительнице мира, где нет явной магии, сложно поверить в чудо, куда проще верить в собственную ненормальность. Но Видящая отказалась. Однако, альсоры не собирались сдаваться. У Пепла нашлись циничные и горькие, как отвар, снимающий похмелье, слова:
  - Ника, ты не понимаешь. Террон не простит.
  - Говоришь так, будто мир разумен, - удивленно отметила девушка, частично забывая о потрясениях дня и ночи.
  - До некоторой степени. Это инстинктивные действия гигантской системы, ликвидирующей угрозу нарушения баланса, - потер переносицу альсор. - Террон уже пытался избавиться от тебя, Видящей другой мир и знакомой с его жителями. Полагаю, эти попытки будут продолжаться до тех пор, пока не увенчаются успехом. Вспомни хоть дерево у ресторана.
  - По-моему, ты преувеличиваешь или путаешь, - недоверчиво покачала головой девушка, рукой ощупала мокрые после глубокого умывания прядки и взяла с трюмо не расческу, а фен. Ткнула в розетку и тут же ойкнула.
   Розетка заискрила, задымилась, а по шнуру вверх побежали язычки пламени. Первым среагировал Пепел, его крылья распались на пряди. Часть прикрыла девушку, заворачивая в незримый кокон, другая вырвала из рук неисправный прибор, выдернула его и розетки и затушила пламя.
  - Все еще полагаешь, преувеличиваю? - обгоревший фен, источающий вонь расплавленной пластмассы, приподнялся над ковром и с тихим стуком упал у ног целой и невредимой Ники.
  - Не знаю, - тихо шепнула писательница.
  - Ты можешь винить нас в своих бедах, но живи. Согласись уйти вместе с нами на Альрахан.
  Ника обхватила себя руками и прикрыла глаза. Даже для той, кто сочиняет фэнтезийные истории, ситуация представлялась странной. Сначала она столкнулась с тройкой мужчин, будто сошедших со страниц ее собственных книг. Огорошенная, захваченная яркостью альсоров, очарованная их обаянием и восхищенная причастностью к чуду, девушка чувствовала себя так, будто сама угодила в сказку с обязательно счастливым концом. А вечером все оборвалось, дверь в чудо захлопнулась, больно стукнув любопытную идиотку по носу. Ишь, размечталась, чудес ей захотелось!
  Не осталось ни единого свидетельства удивительной встречи. Ничего! Все исчезло, включая веру в собственный здравый смысл.
  Обследовав квартиру чуть ли не на карачках в поисках малейших улик, Ника отважилась даже зайти к соседке. Дог сочувственно повизгивал и слюнявил лицо паникующей девушке, пока та пыталась под видом беседы об отсутствии квитка за электроэнергию осторожно расспросить Лику. Та ничего не помнила о недавней встрече с красавчиком Глеану. А такого не могло быть просто потому, что быть не могло! Лика никогда не забывала о симпатичных парнях.
  Такие доказательства не могли обмануть! Вероника Соколова всерьез решила, что стала жертвой длительной и очень качественной галлюцинации. А это уже попахивало откровенной шизофренией.
  Часть ночи обернулась для девушки натуральным кошмаром: сомнения в душевном здоровье, горечь обманутых надежд, просто тупая боль за грудиной и текущие без остановки слезы... Но в какой-то момент стало легче - ей слышался ласковый шепот, бережные объятия, шорох одежд; и крепла уверенность: она снова не одна. Просыпаться, чтобы убедиться в обратном, Ника не хотела и утром изо всех сил цеплялась за удивительный сон.
  И вот теперь оказывается, сон сном не был. Альсоры Альрахана пришли снова, незримые и в то же время ощутимые, слышимые. Пришли и зовут за собой. Верить или нет? Пытаться бежать за мечтой, сбивая в кровь коленки от падения, если окажется, что и это все тоже не более, чем бред воспаленного воображения. Бред и ничего, кроме бреда. Страшно! Странно! Жутко!
  Да еще они говорили об опасности для жизни. Запугивали или сами верили в бредовую идею реально существующей угрозы? Фен еще не доказательство, китайские бытовые приборы частенько выходят из строя со спецэффектами и умопомрачительным запахом горелого пластика. Вон, у самой Ники фен, плеер и микроволновка уже скончаться за два года успели. Причем последняя самоубилась даже эффектнее, чем сегодняшний фен.
  За день сегодняшний Ника надеялась хоть немного разобраться с царившим в голове сумбуром и решить для себя самый главный вопрос: верить - не верить, а если верить, то насколько и что делать. Пока верилось как-то странно. С одной стороны робкая радость кралась в девичье сердечко, попискивая в тихом восторге: 'Они вернулись за мной, они снова здесь!', с другой, трезвомыслящая часть сознания напоминала: 'Их не видно! Чудес на земле не бывает, скорее всего, ты просто сходишь с ума', с третьей, нечто неопознанное, возможно, банальное упрямство, возражало: 'А и пусть схожу! Зато они тут, пусть и невидимые! И это здорово!'.
  Сомнений оказалось ожидаемо много, в реально существующее чудо верилось с трудом. Но пока незримые альраханцы не велели ей прыгнуть с крыши высотки или броситься под автобус, чтобы только таким и никаким иначе образом оказаться на Альрахане, Ника решилась верить. Потребуй они от девушки чего-то несусветного, противоречащего общепринятым нормам морали или сохранения жизни, тогда бы сразу стало ясно: явление альсоров бред и надо сдаваться добрым дядям в белых халатах. О психах, настоящих, любознательной девушке читать доводилось. Она знала о призрачности грани между больным и здоровым, и о странностях больного воображения, потому поставила себе такое условие. Как малую гарантию сохранения здравого смысла.
  
   Глава 11. Уйти нельзя остаться (проблемы с препинанием)
  - Я не могу дать ответ сейчас, мне надо подумать, - озвучила решение Ника, - до вечера.
  - Это опасно, - сердито отметил Пепел.
  - Ты рискуешь, - укорил Видящую Инзор, а Лед только вздохнул.
  Вероника упрямо вскинула голову:
  - Я готова рискнуть.
  - Мы будем рядом, - смирился Эльсор.
  Применять силу, дабы удержать Видящую от глупого поступка, спровоцированного странным упрямством, было опасно. Узы ритуала позволяли общаться альраханцам и жительнице Террона. Однако, испытывать их крепость насилием никто не рискнул. Ника могла испугаться и оборвать связь. Оставалось надеяться на добровольное согласие, а до тех пор защищать Видящую от всех угроз мира.
  Альсоры последовали за девушкой на кухню. Ника достала из холодильника бутылочку, вылила ее розовое содержимое в высокий бокал и подогрела в микроволновке десять секунд.
  'Питьевой йогурт', - украдкой глянув на сунутую в мусорное ведро яркую емкость, вычитал название Лед.
  - Зачем я вам, Альрахану? - тихо спросила Ника, мелкими глотками отпивая напиток. Девушка так сосредоточенно разглядывала содержимое бокала, словно в нем содержался готовый ответ на все заданные и незаданные вопросы.
  - Ты - Видящая, - снова констатировал Искра так, будто это одно слово объясняло разом все. Впрочем, для альсоров так оно и было. - Ты - сокровище для того мира, который прозреваешь. Будущее, прошлое, настоящее, судьба мира или отдельных людей - ценной может оказаться любая, даже, на твой взгляд, самая незначительная деталь, о которой поведаешь. Ты будешь окружена почетом и роскошью, если решишься последовать с нами на Альрахан.
  - Значит, полезное в государственном хозяйстве приобретение, - краешек губы девушки скривился в намеке на улыбку. Она в молчании допила йогурт, сполоснула под краном посуду. Осталось только почистить зубы и одеться на работу.
  - О да, само твое существование - дар Альрахану! - пылко согласился Лед и заботливо укорил: - Ты совсем ничего не поела!
  - Я позавтракала, этого достаточно, - прохладно объяснила Ника и направилась прочь из кухни, не глядя по сторонам.
  А что она, наивная Дуня, хотела? Чтобы три распрекрасных альсора рухнули на колени и признались ей в неземной любви до гроба и за оным в придачу? Ха, размечталась, одноглазая! Ну, кроме вопроса, что она делала бы с тремя кавалерами разом, основным являлся совсем другой: какого рожна эти мужчины должны вообще проявить к ней интерес? Вполне заурядная девчонка, всех достоинств - несколько книжек про Альрахан с ее фамилией на обложке. Теперь вот все встало на свои места. Интерес утилитарный, практичный и понятный. Дело даже не в ее таланте сказочницы, а каком-то нелепом даре, вроде приемника-транслятора, настроенного на далекий и, по сути, чужой мир. Но нужно ли оно ей, такое внимание и такой интерес? Интерес не к ней, а к той пользе, которую она способна принести.
  Обида нахлынула валом, перекрывавшим всякое представление о здравом смысле, защипало в глазах и сдавило горло. Хорошо хоть этого никто не видел, во всяком случае, Ника надеялась, что не видел, потому что дверь в ванную закрыла на задвижку. Пусть эти невидимые теперь везде вхожи, но приличия-то никто не отменял, хотя бы их видимость. Почему-то, несмотря на все обиды, бурлящие в душе, девушка была уверена: ломиться силой, нарушая ее уединение, альраханцы не станут, не так воспитаны. Надумают убить, убьют, но вульгарно издеваться не станут. В конце концов, пусть даже не она их выдумала, эти яркие, исполненные удивительного притяжения образы, ворвавшиеся в сознание ветром мечты, но она их знала. Слишком долго видела и чувствовала. Чувствовала, как часть себя, всех троих.
  Слезы высохли, комок в горле удалось проглотить и капельку приглушить тоску запахом мятной пасты. Истерика отступила, не успев разыграться. Ника вышла из добровольного заточения и полезла в шкаф за свежим брючным костюмом. Любимый синий был вчера сильно измят, а экстренно приводить его в порядок ни сил, ни настроения у девушки не было. Пришлось вытащить черный в тонкую красную полосочку.
  'Тоненькую, как ниточка бьющегося пульса на черном фоне безнадеги', - мелькнула в голове по-дурацки напыщенная мысль.
  Ника решительно сгребла в охапку шмотки, колготки, щетку, заколку и снова ушла в ванную для соблюдения гарантированной конфиденциальности наведения марафета. Никто из альсоров не сказал ни слова.
  Девушка вообще частенько одевалась и наносила макияж в ванной. Во-первых, даже зимой и в осенние холода там было тепло из-за полотенцесушителя, во-вторых, яркая лампа удачно освещала пятачок перед зеркалом.
  В дверь или сквозь оную снова никто прорваться не пытался. Ника спокойно привела себя в рабочий вид. Немножко теней на веки, помада. Ресницы от природы и так черные, а тушь в архиве противопоказана. Какую, пусть даже самую дорогущую, ни намажь, от вечной бумажной пыли начинают невыносимо чесаться глаза. Модница за считанные минуты становится похожа или на героя-мученика, воздерживающегося ценой неимоверных усилий от почесывания покрасневших век, либо на панду, ибо тушь, какой бы стойкости ни была, размазывалась вокруг глаз живописным кругом.
  Первые дни, когда Ника экспериментировала с макияжем, Марина Владимировна вдоволь нахохоталась над стараниями юной коллеги сотворить красоту.
  Как альраханцы собираются следовать за ней по пятам и собираются ли, или все-таки плюнули на сомневающуюся девицу и решили оставить ее в покое, Ника не имела ни малейшего представления. Но спрашивать не стала. Она спокойно обувала ботильоны и звенела ключами от квартиры, сохраняя молчание, когда заиграла песня из 'Мамонтенка'.
  - Привет, мамулечка! - схватилась за трубку, как за спасательный круг, Соколова-младшая. Пусть она не нужна сама по себе этим, зато у нее есть мама.
  - Никусь, нас с Викой кладут в больницу, у маленькой воспаление легких! - встревоженный голос Соколовой, вернее, уже шесть лет как Тимирязевой Эльвиры Владленовны, донесся из трубки. - Ума не приложу, как ее угораздило! Мороженого не ела, сока из холодильника не пила, вчера здоровая спать ложилась, а сегодня уже температура, хрип...
  - Ой, мамочки, - потрясенно выдохнула Ника, - вам чего-нибудь надо? Я отгул напишу и приеду!
  - Ни в коем случае! - решительно запретила Эльвира Владленовна. - Хватит мне и одной болящей дочки! Знаю я тебя, чихнут, ты уже горлом маешься. Сергей и Светлана Андреевна нам все привезут. И вообще, в областную, сама знаешь, только по пропускам вход, так я сразу на них и оформлю. Фамилия одна, вопросов не будет.
  'А у меня другая', - мысленно согласилась Ника, выслушивая детальное описание того, как себя чувствует младшая сестренка.
  Мать беспокоилась, и ей надо было выговориться. Нике не оставалось ничего другого, кроме как молчать в трубочку и сочувственно угукать. Нет, мама любила и старшую дочь, точно любила, но ведь она была старшей, взрослой, могла позаботиться о себе сама, в отличие от маленькой шебутной Викушки. И все больше в последнее время проскальзывало как бы шутливых намеков на то, что пора бы бросить по клавишам стучать да замуж выходить и своих малявок нянчить.
  Юная писательница Соколова, может, и была мечтательницей, но никогда не была дурой, и понимала: у мамочки, любимой, единственной, самой-самой дорогой на свете, теперь другая семья, хорошая, а она, Ника, имеет к ней лишь косвенное отношение. Вроде бы близко, рядом, но не с ними. Ее всегда примут с распростертыми объятиями, как самую дорогую гостью. Вот именно, как гостью. Именно так она чувствовала себя всегда, переступая порог новой маминой квартиры.
  На мать Ника не сердилась, напротив, вспоминая, как переживала Эльвира после предательства отца, всей душой желала счастья, потому и не встала на дыбы, когда в их жизнь вошел Сергей. Только радость родного человека не могла стать в полной мере ее личной радостью, запасов бескорыстия не хватило. Ника не мешала, улыбалась маминому мужу, ни разу не нахамила ему, но все равно чувствовала себя так, словно у нее маму отняли. А увлеченная витьем семейного гнезда и переживаниями о маленькой дочке, Эльвира так ничего и не заметила. Мама ушла, остались частые звонки, регулярные встречи, но прежняя задушевная теплота сбежала куда-то. Вот, наверное, в новую семью и сбежала, оставив старшую дочь подбирать жалкие крошки.
  Не поэтому ли так долго Ника цеплялась за Шурика, хоть и видела завистливый нрав парня. Хотелось хоть чего-нибудь своего, пусть маленького, личного счастья. Не вышло. Зато получилось написать книги. Равнозначным ли вышел размен, сочинительница Соколова сказать бы не смогла. Не сравнивала.
  А потом в ее жизнь ворвалось нежданное чудо - явились альсоры. Не для всего мира, а только для нее. Исчезли, оставляя оглушающую боль утраты, и возникли вновь, как волшебство и надежда. Только последняя прожила недолго. Снова оказалось, что все не так. Что нет и не было кого-то только для Ники и ради самой Ники, что она просто-напросто полезна. На миг снова захотелось закрыть уши руками и истошно, чтобы стекла во всем доме разнесло вдребезги, завизжать. Девушка до боли прикусила щеку и опять сдержалась. Ничего, она справится. Получалось раньше, получится и теперь. Слова утешения для мамы и привет для сестренки - удивительно-светлого маленького человечка - в завершение разговора Ника говорила без фальши, но как-то больше по привычке, чем реально подбирая слова.
  Дежурная улыбка легла на лицо - ни к чему шепотки за спиной и чужая забота в стиле 'Чего-то ты, девонька, больно мрачна? Случилось чего?'. Ника захлопнула дверь квартиры.
  Пора бежать на работу! Голос Пепла, раздавшийся слева из совершенно пустого угла площадки, снова остановил девушку.
  - Следует уходить из мира, пока Террон не подтолкнул тебя более жестко. Миры не разумны в нашем понимании, их действия ближе инстинкту.
  - Ты о чем? - девушка почему-то никак не могла попасть ключом в замочную скважину. Тыкала раз за разом, пока не сообразила: не той стороной пихает. Но и потом почему-то ключ никак не желал поворачиваться в замке.
  - Болезнь. Неожиданная болезнь твоей сестры. Легче всего поддаются воздействию растения, дети и старики, со взрослыми труднее, - Эльсор говорил твердо, почти жестко. - По-видимому, после кровного ритуала родства с созданиями другого мира, Террон не может более воздействовать на тебя напрямую. Потому он будет давить на тех, в ком течет схожая кровь. До тех пор, пока не останется никого, или пока ты сама не шагнешь за порог мира.
  - Ты хочешь сказать, что все мои родные заболеют, если я не уйду? - удивилась Ника абсурдности вывода Пепла.
  - Хуже, они могут погибнуть. Доверься чутью Пепла, Видящая, он почти никогда не ошибается, - вздохнул Искра.
  - А соврать, чтобы я вас послушала и, как коза на веревочке, пошла? - упрямо уточнила Ника, бросив всякие попытки совладать с замком. Слишком почему-то тряслись руки.
  - Я не вру, ложь оставляет слишком неприятный привкус на языке, - даже не видя Пепла, девушка была уверена, что тот брезгливо поморщился. И, похоже, его оскорбило само предположение Ники о возможности сознательной мистификации. - Видящая, мне нет дела до твоей семьи, мы могли бы выждать, пока ты лишишься всех, и тогда позвать снова. Но я не хочу, чтобы ты печалилась.
   - Что, дар пропадет? - с какой-то обреченной усталостью брякнула запутавшаяся девушка. Она никак не могла понять, в чем тут выгода для альраханцев.
  - Вряд ли, - что-то наскоро прикинув, возразил Инзор. - Скорее, раскроется более ярко.
  - Тогда зачем сказали? Если это не провокация и не ложь, зачем? - с неожиданной для альсоров ожесточенностью вопросила жертва рока. Глаза блестели невыплаканными слезами злой ярости загнанного в угол зверька.
  - Ника, что с тобой, лоана? - мягко спросил Глеану. Он, пусть и невидимый, шагнул ближе, притянул напряженное тело девушки в объятия и стал тихонько покачивать, поглаживая по спине. - Что случилось? Ты же была рада нам. Почему же сейчас злишься? Все дело в том, что мы невидимы? Или обиделась, что ушли, пусть и не по своей воле, заставив страдать? Мы все те же, и ты пахнешь все так же, первоцветами, орехом каой и соком соаллы. Знаешь, я хотел бы вдыхать этот аромат вечно. И говорить с тобой о пустяках и играть в огаэ. Ты умеешь?
  - Нет, - растерянно отозвалась запутавшаяся в чувствах и сомнениях Ника.
  - Я научу, хотя Пепел играет в огаэ лучше всех нас, но он не любит учить. Ему кажется слишком элементарным все то, над чем и мы с Искрой ломаем головы... - продолжил тихонько, почти на ушко говорить Глеану, а потом так же тихо стал задавать вопросы, самым проникновенным тоном:
  - Я хочу этого и не могу понять, почему ты злишься? Или, быть может, теперь мы страшим тебя? Тебе отвратителен мой хвост или крылья Эльсора?
  - Вы красивые и так и эдак, - помотала головой девушка. - Только...
  - Только? - нахмурился Пепел, не пропустивший ни слова из разговора.
  - Всего слишком много, неожиданно и... и я чувствую себя неуютно, вы меня толкаете куда-то, к чему-то, чего я сама не то, что до конца, вообще почти никак не понимаю. И мне страшно. Вот так взять и все разом бросить, уйти в совершенно чужое место с едва знакомыми людьми. А теперь еще говорите, если не уйду, будет плохо родным. Разве я должна от таких вестей плясать на радостях?
  - Не должна, - согласился Искра. - Прости, мы слишком много думали о собственных нуждах и не приняли во внимание твои.
  - Обычная ситуация, - печально согласилась девушка. - Каждый сам за себя, закон шакала Табаки.
  - Мы не шакалы, Ника. Мы альсоры, исполняющие поручение Владычицы. Но нам действительно бы хотелось, чтобы ты согласилась уйти в Альрахан сама, не потому что так будет проще, хотя, проще, конечно, тоже. Так будет правильно и легче тебе самой. Сделать первый шаг в неизвестность - страшно, но с него начинается любой путь. Не только путь в неизвестность и проблемы, дорога к счастью, удаче, любви... она тоже начинается с первого шага, - проникновенный голос Инзора действовал почти гипнотически.
  - Террон отказывается от тебя, Альрахан примет с радостью, - твердо закончил речь брата Пепел, любящий конкретику более красивой вязи слов.
  Ника встряхнулась, сбрасывая наваждение, отступая из круга незримых, но ощущаемых с каждым мигом все отчетливее альсоров, и пробормотала:
  - Я дам ответ вечером. А сейчас уже опаздываю на работу.
  Больше не слушая ничего, почему-то зажмурившись, хоть и не видела никого, девушка развернулась и ринулась по лестнице с этажа на этаж, к двери подъезда. Наверху спорили альсоры, кто-то хотел догнать беглянку, кто-то останавливал и увещевал.
  Тяжеленная створка, снабженная доводчиком, распахнулась рывком. Ника на секунду задержалась под козырьком, успокаивая дыхание, и...
  Бдымц! Крак! На асфальт у подъезда рухнул кирпич. Большой, оранжевый, разломившийся на три неравные части. Рухнул на то самое место, где Ника могла стоять сейчас, не замешкайся она под крышей.
  Ника тяжело вздохнула и пробормотала под нос заезженную цитату из нетленки: 'Кирпич ни с того ни с сего никому и никогда на голову не свалится'.
  Кирпич лег на душу неудавшейся жертвы тяжеленным камнем. Она буквально застыла столбом. Невидящий взгляд скользил по осколкам. Казалось, на куски развалился не строительный материал, а вся жизнь.
  Из краткого ступора Нику вывел грозный рык. Прямо на нее, взрывая лапами и без того изъезженный машинами газон, несся здоровенный лохматый пес. Оскаленные клыки черного терьера ничуть не напоминали дружелюбную улыбку, истошный крик тощего человека с поводком подтверждал нехорошие предчувствия. Зверюшка не просто решила поразмять лапки.
  'Деревья, кирпичи, собаки - мне здесь не рады', - Ника мрачно усмехнулась и успела-таки юркнуть в подъезд прежде, чем 'враг человека' добежал до двери. В железный барьер ударила тяжелая туша, и раздался глухой гул. Таран из песика вышел хреновый. Когти заскребли по металлу, но дверь с доводчиком не была легкой целью.
  Плюнув на ярящееся животное, девушка поспешила назад, к квартире. На глаза снова навернулись слезы. Смахнув их раскрытой ладонью, Ника бежала по ступенькам наверх.
  Сейчас она чувствовала себя еще более странно и неуютно, чем несколькими минутами ранее. Одно дело, когда тебе сообщают пугающее известие: от тебя избавляется мир; и совсем другое - убедиться в этой пугающей истине на практике. Невероятно до оглушения. Дико! Но предупреждений за два дня накопилось достаточно. Дальше вести себя подобно троянцам, отказавшимся верить Кассандре, стало невозможно. Кирпич и пес по совокупности стали тем самым камнем преткновения, наткнувшись на который сомнения девушки разлетелись вдребезги. Хорошо еще, они сделали сие не вместе с многострадальной головушкой сомневающейся особы, которой и так досталось изрядно.
  Ее прогоняют - уяснила Ника и осознала: цепляться за свое привычное место в мире больше не будет. Коль Террон так жаждет избавиться от нее, она уйдет.
   'Еж птица гордая, пока не пнешь, не полетит, - всплыла в голове заезженная острота и горчащее на губах следствие из оной: - Что ж, меня пнули, лечу. Если выгнал Террон, как знать, может, и впрямь, примет Альрахан, ну а если и нет, по крайней мере, мама и Вика будут в безопасности'.
  Ника решилась и достала мобильник. Набранный номер Марины Владимировны отозвался стандартно раздражающим сообщением: 'Абонент выключен, или находится вне зоны действия сети'. Почему-то девушка совсем не удивилась, когда та же самая фраза послышалась при попытке дозвониться до матери.
  Бесполезно.
  'Это намек, я все ловлю на лету и понимаю, что ты имеешь в виду', - буркнула под нос Ника, почему-то сегодня думалось вперемешку с цитатами, и, вернувшись к альсорам, глухо констатировала:
  - Меня действительно прогоняют. Я уйду.
  
   Глава 12. Билет в один конец
  
  - Я могу хотя бы собраться в дорогу? - оповестив троицу о принятом решении, печально спросила изгнанница.
  - Вероятно, - первым отозвался Пепел.
  - Не поняла? - Ника с ключами от квартиры в пальцах замерла в легкой оторопи от очередного ущемления своих прав. - Мы сильно торопимся?
  - Мы попробуем провести тебя с Террона на Альрахан с вещами, но не знаем, получится ли, - немного стыдясь, признал Искра.
  - Не переживай, - вставил Лед, - мы обеспечим тебя всем необходимым.
  - И прокладки с крылышками купите? - процедила расстроенная, растерянная девушка. Было ужасно неуютно на душе. Там скреблась, наверное, целая стая кошек, дорвавшихся до вожделенной когтеточки. Хотелось забиться в кровать и порыдать или сказать какую-нибудь гадость. Низкое желание, и, поскольку с кроватью не получалось, почти против воли с языка и сорвались слова про интимные средства женской гигиены.
  - Все, что пожелаешь, хотя я и не знаю, что такое прокладки с крылышками, - честно пообещал Глеану таким несчастным голосом, что девушке стало стыдно.
  - Простите за вспышку, нервы. Я скоро буду готова, - повинилась Ника и стала собираться.
  На двери в кладовку висела 'командировочная' сумка. Очень вместительная, именно с ней Ника всегда ездила в отпуск и ее брала в свою единственную командировку, когда отправляли на повышение квалификации. Туда девушка кинула кое-что из косметики, белье, одежду. Что точно брать с собой не знала, потому собиралась так же, как в настоящую командировку. Замерла на секунду перед рядком вешалок в шкафе-купе и спросила:
  - На Альрахане какой сезон?
  - Начало сеаля, - машинально отозвался Глеану.
  - Угу, - кивнула Ника, прикусив щеку изнутри.
  - По-вашему, переход от весны к лету, - поспешно объяснил Искра, решивший, что девушка обиделась и замкнулась в себе.
  - Я знаю, сеаль, рошиан, меандел, каорха, рига, - рассеянно отозвалась девушка.
  В ответ послышался стук. Инзор ткнул себя кулаком в лоб, ну как он сам-то не сообразил, если Ника написала про Альрахан несколько книг, то уж о климате его представление имеет. Впрочем, попытка членовредительства прошла мимо внимания хозяйки квартиры и братьев. Девушку беспокоил еще один важный вопрос:
  - У вас с собой какой-нибудь переводчик для меня есть? Я же не знаю альраханского языка.
  - Не стоит тревожиться, - возразил Искра. - Ты - Видящая и потому обладаешь изначальным знанием сути языка видений. Более того, ты принята в семью Владычицы Альрахана, и эти узы тоже связуют тебя с нашим миром, даруя понимание.
  Ника лишь кивнула, показывая, что услышала и поняла слова альсора, и продолжила сборы. Запихнула в сумку одежду и кое-какие необходимые предметы, сунула в боковой кармашек бутылку с минералкой. Повернувшись на каблуках - домашние тапочки девушка так и не обула, не видя в этом смысла, - она взяла большой лист бумаги, ручку и стала писать записку матери.
  Мамочка, не смогла до тебя дозвониться. Подписала контракт, уезжаю в срочную творческую командировку за границу. Речь идет об экранизации 'Альраханского цикла'. Боюсь, это надолго, прости, что не предупредила заранее, продюсеры настаивали на соблюдении режима полной секретности. У меня все изумительно! Целую тебя и Вику, привет Сергею!
  - Глупое, конечно, вранье, но ничего умнее на ум не идет. Мама все равно волноваться будет, но меньше, чем если я исчезну бесследно, - пожала плечами Ника и вскинула сумку на плечо. Так ее тяжесть не оттягивала руки, а если перекинуть длинную лямку наискосок, так и вообще очень долго тащить можно.
  Девушка потеряно огляделась: не забыла ли чего, а потом чертыхнулась, сбросила сумку на пол и торопливо выпалила:
  - Я сейчас! - после чего снова выбежала из квартиры.
  Ника позвонила в дверь соседней квартиры. Минуты через две в ответ на строгий вопрос в традиционном ключе: 'Кто там?', ответила: 'Это Ника, бабушка Зинаида'.
  Только тогда дверь раскрылась на длину цепочки и сухонькая старушенция в круглых очках придирчиво оглядела юную соседку и осведомилась:
  - Ника, деточка, случилось чего? На тебе лица нет.
  - Все в порядке, Зинаида Васильевна, но меня срочно в командировку отправляют, а мама с Викушкой в больнице. Вы не могли бы цветочки ближе к выходным полить? Я ключики, как обычно, оставлю.
  - А что у маленькой? - сходу уточнила любопытная бабулька.
  И Ника услышала, как кто-то особо нетерпеливый из альсоров за ее спиной заскрипел зубами. Но перебивать соседку или грубить было бы ошибочной политикой, гарантировавшей кровную обиду и неизбежное увядание домашних насаждений.
  - Предположительно, грипп.
  Дверь квартиры Зинаиды Васильевны резко захлопнулась. В крохотную щель между косяком послышалось торопливое:
  - Ты, Никуся, ключики у меня под ковриком-то оставь, я потом заберу. Не волнуйся за цветы, езжай. А твоим дай бог здоровьица.
  - И вам, бабушка Зинаида, спасибо!
  Вероника спряла запасные ключи под плетеным из разноцветных тряпочек ковриком соседки и вернулась к себе. Она была абсолютно уверена, Зинаида Васильевна не покажется на площадке еще с полчаса. Ибо принимает пред лицом близкой заразы экстренные профилактические меры: глотает иммуностимуляторы, капает в нос сок лука, надевает маску и вешает на грудь мешочек с толченым чесноком.
  После тяжелейшего гриппа, перенесенного три года назад, когда беспечно решившую поболеть на ногах и нажившую себе осложнения бабушку едва вытащили с того света врачи, баба Зина страшно боялась заболеть вновь. В общем и целом забота старушки о здоровье была вполне адекватной, но при столкновении с прямой угрозой заражения, вела она себя комично. Впрочем, сейчас подобный страх был на руку Нике. Объяснять что-либо насчет родных, врать в глаза насчет командировки у девушки уже не было ни сил, ни желания.
  Вот теперь действительно было пора, и оттягивать неизбежное не имело смысла.
  - Давай вещи, - приказал Пепел.
  Невидимый альсор решительно потянул сумку с плеча. Ника заторможено наблюдала, как ее вещи повисают в воздухе, а потом ее руки решительно сжали. Правую горячая, словно у него была температура, ладонь Искры, левую прохладные, как вода, узкие пальцы Глеану, обе ладони Эльсора - не жаркие, не холодные, просто теплые, но почему-то очень тяжелые, опустились на плечи Вероники Соколовой.
  Проникновенный голос шепнул на ушко:
  - Пойдем!
  Руки неумолимо потянули за собой и подтолкнули.
  Отправляться в неизвестность было страшно. Ника невольно зажмурилась, шагнула и резко распахнула глаза, когда изменилось освещение. Вернее, темнота поселилась за веками. Неужели получилось?! Она действительно смогла уйти из своего мира! Сделать то, что никто, кроме фантазеров-писателей и многочисленной братии читателей, не считал осуществимым. Если бы еще ее не загоняли на эту дорогу как дикую зверушку в клетку, а так... радоваться новому не очень получалось. Но Ника пообещала себе попробовать. В конце концов, жизнь не кончилась, просто начинается другой ее этап. А значит, не стоит встречать его с кислой миной.
  В темноте не было видно ничего, но по-прежнему чувствовалось присутствие трех мужчин и странная, какая-то очень гладкая после ворса ковра, поверхность под ногами. И еще присутствовало странное ощущение давящей массы над головой. 'Может, давление поменялось?' - мелькнула мысль прежде, чем Ника спросила у почему-то до сих пор не произнесших ни слова спутников:
  - Мы уже на Альрахане?
  - Нет, - голос Пепла донесся сзади, теплое дыхание щекотнуло шею, сухие губы ненароком (ведь ненароком же?) скользнули по коже. Ника вздрогнула. Нет, неприятным касание не было, только очень неожиданным.
  - Это Фистораш, не слишком веселое местечко, лоана, - пояснил Лед, пока Инзор доставал светящийся кристалл - артефакт света из кармана.
  Тот засиял неярким голубым светом, и Ника поняла, что стоит вместе с тремя мужчинами в каком-то высоком тоннеле очень странной текстуры. Но не тоннель волновал ее сейчас, куда важнее было другое: она снова видела альраханцев. Видела, ощущала, обоняла, они были такой же частью реальности, как и тоннель, по чьим стенам струились замершие навеки багряные ручейки-вкрапления неведомого минерала. Реальности чужой, незнакомой, завораживающей в своей чуждой красоте и да, почти страшной. По-настоящему бояться, когда рядом находилось трое альсоров, не получалось.
  Если верить тому, что Ника сама писала в книгах, а теперь-то уж не верить было бы абсурдно, эти мужчины умели постоять и за себя, и за тех, кто находится под их защитой. Они обещали доставить ее в Альрахан, значит, приведут и позаботятся. Даже если это всего лишь долг перед миром или обещание, данное Владычице. Она полезна, как Видящая, значит, ее будут беречь. Обида заскреблась с новой силой и была безжалостно отодвинута жаждой познания.
  - Здесь тепло, - констатировала девушка, приложила руку к стене и удивленно отметила: - И камень теплый.
  - Камень-плоть, он всегда такой, даже если снаружи дикий холод. Потому здесь и живут... - Искра запнулся, не желая продолжать просветительскую беседу о фауне и флоре, способную напугать Видящую.
  Они не должны были оказаться столь глубоко в толще Рандарских каверн. В прошлый раз альсоры вышли с Террона почти у поверхности. Почему в этот раз все получилось иначе, стоило отправиться из другой комнаты, альсор объяснить не мог даже себе. Возможно, их увлекла в глубины спутница, прежде никогда не уходившая за пределы мира, а возможно, дело было в ином времени суток или четном числе уходящих. В переходах между мирами было столько странных закономерностей, что над их расчетами столетиями бились исследователи, собравшие куда более богатый, нежели Инзор, материал.
  - А глаза в этом камне тоже обычное дело? - уточнила Ника, глядя наверх, куда запрокинула голову, чтобы разглядеть подробности интересного уголка.
  Прямо над ними в покатом потолке моргал, медленно подергиваясь белесой пленкой, здоровенный, с хороший арбуз, зеленый глаз. Вытянутый по-кошачьи зрачок его сузился в недовольное веретено от света. Все-таки не каждый день сюда забредали варвары с яркими светильниками.
  - Каменный червь безобиден, - спокойно объяснил Инзор. - И встречается только в глубинах Рандарских каверн на Фистораше, выше ему холодно.
  - У меня такое впечатление, что ты много чего недоговариваешь, например того, что безобиден здесь только он, - несколько напряженного попыталась прояснить ситуацию туристка поневоле.
  - Разумеется, недоговаривает. Мы страшнее, - уверил девушку Пепел. Он больше не наклонялся близко, но пальцы альсора снова погладили кожу на шее, словно почесали за ушком бьющую хвостом испуганную кошку.
  - Надеюсь, только вы, - безнадежно предположила Ника.
  - Надейся, - разрешил сероглазый альсор и резко замолчал, затем заговорил слишком нейтральным тоном:
  - Лед, активируй портал.
  - Приближается кое-кто из здешних хозяев? - напряженно уточнил Искра.
  - Гроахи, больше двух, - просветил брата Эльсор.
  Почему-то Нике сразу стало ясно: эти самые хозяева-гроахи похвальным гостеприимством не отличаются, да и стандартным прямохождением на двух конечностях тоже. Шорох, шелест и прищелкивание, которое, наконец, расслышала девушка, вообще не походили на человеческие звуки. Против воли по спине пробежали мурашки. Да-а, встречаться с созданиями, издающими такие чуждые звуки, совершенно не хотелось. Это как смотреть фильм, где за закрытой дверью в светлой комнате сидит героиня, а в темноте за дверями надвигается самый главный ужас. Стр-р-а-ашно, и на другой канал, как обычно, не переключишь. Ника любила детективы, комедии, даже мелодрамы посматривала, но ужастики не переваривала категорически, не любила пугаться и пугать.
   В жизни, по мнению девушки, и так хватало всякого не слишком приятного, чтобы еще за дополнительной порций гадостей в кино или книги лезть. Расслабляться, спуская пар, юная писательница Соколова предпочитала со стаканчиком безалкогольного коктейля за чем-нибудь забавным или прогулками по лесу. Последние совершала в одиночестве, отдыхая от мира и давая ему роздых от себя. Ведь даже самый обаятельный человек становится по-настоящему невыносим в трех случаях: когда у него что-то сильно болит, если он не выспался или чертовски устал от людей.
  Эти, которые приближались с шелестом и скрежетом, вряд ли подпадали хотя бы под один из пунктов списка, но, тем не менее, даже Нике сразу стало понятно: альсоры заторопились, желая покинуть каверны до теплой встречи с делегацией хозяев.
  Лед сорвал с цепочки на шее один из портальных кристаллов и, уже не боясь нашуметь, шарахнул его об пол. Хрупкий минерал с заключенным в него заклятьем разлетелся на тысячи осколков, оборачиваясь голубой с красноватыми вкраплениями аркой. Оттенок свидетельствовал о некоторой неустойчивости построения, но времени на использование запасного кристалла не осталось.
  Гроахи явились во всей красе пред незваными гостями. Но не сказать, чтобы нежданными. Свежее мясо всегда было на Фистораше в цене. А уж целых четыре мягких куска - тем более!
  Огромные создания, Ника смотрела на них во все глаза, больше всего походили на гигантских скорпионов. Во всяком случае, жало на сегментарном хвосте, торжествующе задранное вверх, сочившееся темно-малиновым ядом, имелось, так же, как и здоровенные клешни на одной паре передних конечностей. Чешуйчатое бурое тело поддерживали мощные ноги, по три с каждой стороны, еще две пары конечностей с когтями сжимали оружие: копья и круглые диски, даже издалека было видно, какой бритвенной остроты у них кромка. По-стрекозиному лупоглазые головы с провалом вместо носа болтались на неожиданно тощей для такого массивного тела шее и были повернуты в сторону альсоров и девушки.
  - Уходим, - скомандовал Пепел, извлекая из ножен на поясе меч, показавшийся Нике каким-то слишком тонким и маленьким. Разве таким можно было причинить ощутимый вред чудовищам?
  - Ника, ты первая, - Глеану мягко подтолкнул девушку к порталу, обнажая и свой тонкий, как луч, клинок. - Ступай, ничего не бойся. Может чуть-чуть покружить. Мы следом.
  Одновременно со словами альсора гроахи перешли в решительное наступление. Они вскинули руки и метнули первую порцию копий и дисков. Поторапливая замешкавшуюся Нику, Пепел уже почти грубо пихнул ее вперед, к голубому зеву портала. Тотчас сразу два диска ударили по голубому мерцанию, высекая из энергетической формы материи совершенно реальные алые искры. Нежный небесный свет резко сменился разъяренно-багряным, еще один из шести пущенных дисков задел плечо Искры, а острие копья распахало бедро Глеану, загораживающего собой девушку. Стоило ей исчезнуть в диком свете, как трое альсоров слаженно метнулись к зеву и исчезли во вспышке пламени. Лед, зажимая рану на бедре, еще даже успел простонать, предчувствуя все прелести болтанки:
  - Ненавижу сбоящие порталы!
  Проход в Альрахан схлопнулся с оглушительным грохотом, призрачный огонь обернулся валом настоящего и понесся к цапнувшим дичь не по зубам гроахам.
  Спустя несколько секунд все было кончено. На гладком полу остались лишь хлопья жирной черной сажи и ужасающая вонь. Впрочем, дышать и морщить нос было некому. Зато, едва дрожь земли и рев пламени угас, на потолке, несколькими метрами дальше по естественному коридору, снова появился зеленый, медленно моргающий глаз.
  
   Глава 13. Гостеприимный Альрахан
  
  Это было ужасно! Нет, это было чудовищно! Так плохо Ника не чувствовала себя даже в душном, воняющем бензином междугороднем автобусе с неопытным шофером за рулем, тормозившим методом экстренного рывка на каждом светофоре. Вряд ли даже космонавты в центрифуге испытывали перегрузки подобной интенсивности! Возможно, только возможно, что-то подобное чувствовал бы котенок, попавший в стиральную машинку. Девушку крутило во все стороны, тянуло, выкручивало, выжимало и выгибало под немыслимыми углами. Хорошо еще, она пила на завтрак лишь бутылку йогурта, потому наружу, с противной горечью на корне языка, просился только он.
  Веронике было так плохо, что предложи ей какой-нибудь неизвестный благодетель вернуться назад, в тот горный коридор к ужасающим гроахам, она с радостью ухватилась бы за эту возможность. Лучше быстрая смерть, чем такие, казавшиеся бесконечными, мучения!
  'Выживу, найду чертей и запатентую новую адову муку!' - мелькнула в голове мрачная мысль. Она была последней. Потом не осталось ничего, кроме дикой вечности страданий в зловещей тишине, среди ярких вспышек всех оттенков красного с искрами ярчайшей голубизны. Даже сквозь сомкнутые веки все виделось донельзя отчетливо.
  Но вот мало-помалу алого становилось все меньше, краски голубого спектра завоевывали все новые и новые плацдармы. В какой-то момент верчение прекратилось, и Нику выбросило на разбитую мостовую, камни которой большей частью скрывались под комками высохшей грязи. Приложило крепко, всем телом, такую боль девушка испытывала лишь в детстве, когда вместо прыжка в воду с небольшого трамплина солдатиком, рухнула в бассейн на живот, плашмя.
  С новой болью, выбившей из тела последние остатки кислорода, вернулся шум не только крови в ушах, но и голосов рядом и накатившая с утроенной силой тошнота. Кое-как приподнявшись на колени и опираясь ладонью, Ника согнулась. Ее вывернуло на грязную мостовую.
  Совсем рядом грубые голоса, звучавшие лишь как шум прибоя в ушах, обрели четкость и смысл.
  - Какая занятная киска! - тонкий, явно пацанячий голос пытался звучать нарочито по-мужски.
  - Да ну ты сказал, Прыщ! Она ж тощая и блюет. Больная, небось, - лениво засомневался чей-то басок.
  - Больная, не больная, а вещички потряфсти можно, - внес более рациональное предложение третий, чуть заметно шепелявя.
  'Вещички, - вяло шевельнулось осознание того, что болтающиеся на плече и тянущие куда-то вбок лямки и есть сумка с ее добром, всем, собранным в дорогу на Альрахан.
  Неожиданно в душе зашевелилась злость вперемешку с яростью. Отдать свое какому-то отребью, из-за того, что ты слаба и не выстоишь против троих. Да и против одного. 'Не отдам!' - накатила ярость, ею обернулись боль, страхи, все напряжение истекших суток.
  Альрахан, пусть не виданный прежде, не чужой совсем уж, словно сам подсказал выход. Вероника села на пятки поудобнее, прямо в сухой грязи. Вставать, чтобы рухнуть прежде, чем ноги обретут устойчивость, рисковать не стала. И вскинула голову. Проулок, всего одна дверь в каменной стене. Убежать все равно бы не получилось. Трое пробующих зубки молодчиков. Судя по виду и манере держаться, не зависящей от мира, где подобные твари обитают, натуральное пьяное отребье.
  Чистой рукой Ника слазила за пазуху и вытащила подвеску, купленную в сувенирном магазинчике по случаю, - не то стилизованный кинжал, не то пляшущий язычок пламени. Не серебро или золото, обыкновенная железка.
  - Ни с места! - хрипло каркнула Вероника Соколова, бывшая жительница Террона, перспективная писательница и добросовестная архивистка. Прежде, чем ближайшая гадина поймала ее за волосы, чтобы по-хозяйски намотать на кулак. - У меня дозволенный артефакт!
  - Брешет? - громким шепотом неуверенно спросил шепелявый у писклявого.
  - Да кто ж ее знает. Девка не местная, не альраханская, ты на одежонку-то ее глянь, - сделав полшага назад, сквозь зубы выдохнул молодчик, бегающие бесцветные глазки под белесыми ресницами не отрываясь следили за пальцами Ники, сжимающими кожаный ремешок подвески.
  - А ну как мы ее ножичком пощекочем, чтоб цацку бросила? - внес ценное и, по мнению Ники, очень несвоевременное предложение крупный парень со свернутым на бок носом. Ситуация закачалась на весах сомнений.
  - Вы у меня, засранцы, целыми не уйдете, - зашипела змеей занервничавшая девица Соколова, входя в роль разобиженной ведьмы. Пальцы рефлекторно скользнули по ремешку и сжали само украшение.
  В тот же миг три с недоверчивой опаской взирающих на Нику подонка взвыли, схватились за животы и синхронно рухнули в позах эмбриона на мостовую. Вокруг стал распространяться очень и очень характерный запашок сероводорода.
  - Хватит, девочка, хватит, а то загнутся они у моего порога, нам со стражей разбираться придется, - невозмутимый голос, раздавшийся справа, заставил Нику вздрогнуть и резко повернуть голову.
  Наглухо закрытая, набранная из толстенных досок дверь была приоткрыта. На пороге, скрестив руки, стоял сухощавый мужчина неопределенно средних лет. Светлые, коротко стриженые волосы, серо-зеленые с желтыми лучиками глаза, рот подвижный, верхняя тонкая губа перечеркнута наискось белой полоской шрама. И не поймешь, усмехается этот новый участник трагикомедийного действа, разворачивающегося в подворотне, или серьезен, как смерть.
  Босая пятка одной ноги потянулась, почесала под коленом другой. Широкие свободные, явно домашние темно-серые штаны, светло-зеленая рубашка, небрежность позы, весь вид незнакомца мигом превращал его из наблюдателя в хозяина положения. Потому, когда он попросил, застывшую девушку:
  - Артефакт-то опусти, - Ника, не задумываясь, разжала пальцы.
  Трио корчившихся издало слаженный стон облегчения.
  - Они, конечно, засранцы, - почти извиняясь, сказал босоногий, - а только мать вон того мне рубашки стирает, отец этого на весь квартал знатные пироги печет, а у третьего всей родни мать-вдова, сдохнет беспутный, от горя загнется. Оставь их, лоана. Наказаны уж. Теперь не трижды, а сто да три раза подумают, прежде, чем по пьяному делу пришлых обирать.
  И уже для горе-грабителей добавил:
  - Брысь отсель, а с родителями я вашими завтра же потолкую.
  Трое, не сговариваясь, подхватились на ноги и, как могли, пригибаясь к земле, пошатываясь да придерживая отяжелевшие штаны, припустили прочь.
  - О-ой, Плетельщики Судеб, батька выпорет, - стонал сын булочника.
  - Ты им помолись, что живые ушли, - верещал другой.
  - Да то ж, - постанывая, соглашался единственная отрада вдовицы, - Спасибо дядьке Дарету, вмешался, никогда ж ни во что не встревал, а тут вмешался.
  - Действительно, засранцы, - дернув носом, прокомментировал благоуханное отступление трех незадачливых и неопределившихся (то ли грабители, то ли насильники) преступников мужчина. Хмыкнул и кивком головы указал на открытую дверь. - Пойдем-ка, девочка.
  - Спасибо вам, лоан Дарет, я Ника. Скажите, почему вы вмешались? - не спеша последовать предложению, осторожно уточнила 'девочка'.
  - Я вмешиваюсь только тогда, когда мне платят, или чувствую интерес. Ты занятная, - невозмутимо объяснил босоногий и снова позвал: - Заходи, лоана. Во дворе есть колодец.
  Проигнорировать подобное завлекательное предложение Ника была неспособна. Колодец! Вода! Возможность смыть грязь с руки и прополоскать рот, убрать горький привкус боли, унижения и страха. Дарет, даже в столь непрезентабельном, как сейчас, виде, выглядел опасным, и тем не менее, девушка почему-то чувствовала, что именно для нее опасности нет.
  Маленький дворик у чернокаменного с серыми искрами слюды двухэтажного дома вмещал и небольшой садик с десятком деревьев, и колодец с журавлем на выложенном белыми булыжниками пятачке. Ника мимолетно удивилась: 'Неужели вода в городе залегает так близко?' и сразу направилась к каменным же кольцам шахты. Похожий колодец был у деда отчима, в деревеньке, где как-то довелось побывать девушке.
  Хозяин каким-то образом, вроде и не спешил, ухитрился опередить ее и уже вытягивал веревку с ведром наружу. Черпанул глиняной кружкой, стоявшей там же, наверху, и протянул девушке. Первым делом Ника прополоскала рот и аккуратно сплюнула под корни ближайшего из деревьев. Судя по шершавой серой коре, листикам и нежно-розовым цветкам, это было что-то фруктовое. Яблоня или ее разновидность.
  Там же, над корнями дерева и густо-зеленой травой девушка умыла лицо и руки. Только потом выпила оставшуюся половину кружки прохладной воды с истинным наслаждением. Вкусная оказалась вода, чуть-чуть, едва уловимо, сладкая. Если бы не четкое ощущение наполненности живота, Ника попросила бы еще одну кружку и еще.
  Дарет молча ждал, пока гостья умоется и утолит жажду. Он не проявлял ни тени нетерпения, способного напрячь или заставить торопиться. Потом махнул рукой в сторону невысокого, каменного, как и дом, узкого крыльца. Оно было из того же серого камня, что и колодец.
  Массивная дверь с бронзовой ручкой в виде головы змеи открылась без скрипа. Мужчина пропустил гостью вперед в недлинный коридор, а оттуда в комнату с парой массивных кресел у незажженного камина и шикарным ковром богатого янтарного цвета на полу. По такому ходить в уличной обуви было бы преступлением, и Ника остановилась на пороге.
   Хозяин наблюдал за ней с нескрываемым интересом. Похоже, он намеренно поставил девушку в неловкую ситуацию. Недолго думая, Ника слазила в один из крохотных боковых кармашков сумки и достала маленькую прозрачную коробочку с зеленым верхом. Щелкнула крышечкой и споро нацепила бахилы на туфли, оттереть которые без тряпки прямо у колодца возможным не представлялось.
  - Откуда же ты такая, лоана? - подбросил вопрос Дарет, занимая одно из кресел, развернутых от камина в сторону большого, забранного декоративной решеткой окна, выходящего в садик.
  - Из другого мира, - откровенно, поелику сие было очевидным, ответила Ника, осторожно пробираясь к креслам и вытягивая из сумки пакет, чтобы подстелить на сидение. Вроде одежда не успела испачкаться сильно, но подстраховаться не повредит. Зачем пакостить в доме?
  Теперь, когда тошнота и сиюминутный страх отступили, девушка заволновалась о своих провожатых. Где они? Удалось ли им тоже убраться подобру-поздорову из того страшного коридора от ужасных гроахов? И если удалось, станут ли они искать ее и если станут, то как скоро найдут? А если все-таки в кавернах стряслась какая-то беда, что делать? Отправляться во дворец Владычицы и просить ее прийти на помощь альсорам? Легко сказать, но как по-быстрому добиться аудиенции у Гилианы, Вероника представляла с трудом.
  В свете всех опасений и сомнений все отчетливее проявлялась необходимость заручиться поддержкой хоть кого-нибудь из местных. Только девушке нечего было предложить взамен, кроме призрачного обещания оплаты услуг.
  - Это я понял, - коротко кивнул Дарет. - Откуда?
  - Террон, - припомнила Ника, как называли ее мир альраханцы.
  - Не слыхал, должно быть, далекий. Ты колдунья? Откуда у тебя дозволенный артефакт? - продолжил расспросы Дарет, и почему-то Ника почувствовала себя почти как на допросе. Вроде говорил мужчина спокойно, не давил, не угрожал, но проскальзывало что-то в его интонациях, очень схожее со следователем РОВД.
  Был такой эпизод в жизни девушки. В прошлом году, по весне, у подъезда архива обнаружился труп. Ника об него чуть не споткнулась с утра, когда на работу бежала. Вот и вызывали гражданку Соколову к следователю для беседы официальной повесткой. Что в этой трагической истории было забавно, так это сам вызов. Направляли заказным письмом по почте. Документ из РОВД до квартиры Ники добирался без малого неделю, тогда как здание полиции стояло на соседней улице в трех минутах неспешной ходьбы. И сейчас на подсознательном уровне возникла ассоциация с повадкой следователя. Эта неторопливая манера речи, взгляд не пристальный, однако же, без тени небрежности, внимательный и абсолютно нечитаемый.
  - Нет, не колдунья, - честно ответила девушка и замолчала, соображая, что именно она может, имеет право и что безопасно сказать заступившемуся за нее человеку.
  - Но с артефактом, действующим, от пустышки с таким приступом на мостовую не валятся, - не слишком тонко намекнул на толстые обстоятельства Дарет.
  Впрочем, ничего похожего на упрек в его тоне не присутствовало. Скорее всего, мужчина полагал, что молодчики сами напросились на экстремальную чистку желудка, пусть даже напросившиеся были до некоторой степени свои, а девушка явной чужачкой.
  - Я не думала, что это артефакт, - решила быть откровенной Ника. Она коснулась пальцами кулона-кинжала и, вскинув голову, глянула прямо на Дарета. - Всегда считала его обыкновенным украшением, а с теми подонками просто блефовала, чтобы отстали, возможность сбежать выгадывала. Не рассчитывала на такое резко-очистительное действие.
  - Хм, - задумался мужчина и уже гораздо серьезнее потребовал ответа: - Откуда вещь?
  - Купила в своем мире в самом обычном магазине, торгующем недорогими безделушками, и несколько лет носила. Никаких мистических свойств он до сего дня не проявлял, - чуточку растерянно пожала плечами Ника. У нее не было объяснения случившему.
  Об артефактах, амулетах, магии вообще и возможности ее проявления на территории Альрахана, находящегося в прямой зависимости от воли Владычицы, писательница Соколова знала достаточно, даже немножко гордилась тем, как здорово выдумала эту закономерность.
   Тут действовала лишь сила, подвластная правителю, то есть Владычице Альрахана, и только она по своей воле могла творить волшебство, создавать магические предметы и, что особенно интересно, могла также милостью и волею своей даровать право на сотворение артефактов, амулетов определенного толка ремесленникам. Последнее выглядело как вручение своего рода магического 'штампа' с лицензией или таланта к сотворению магических предметов артефактов и амулетов. Талант стоил дороже, и кто попало им даже временно не наделялся.
  Магические предметы подразделялись на две категории. Самые дорогие - артефакты, в них закладывалось одно или несколько постоянных свойств любого толка и подешевле - амулеты. Амулетами, пусть не совсем верно с точки зрения семантики, у писательницы Соколовой именовались заклинания одноразового применения в виде разноцветных кристалликов, срабатывающие при разрушении оболочки, хранящей чары.
  Чужая магия на территории Альрахана не действовала вовсе, исключение составляли лишь те волшебные предметы, которым Гилиана или ее представители-таможенники, волею Владычицы, специальными печатями-артефактами дозволили проявлять силу, распознав, как не чинящие ущерба государству и его народу.
  До сих пор все, связанное с Альраханом, полностью совпадало с представлениями о нем Ники, так что новые сведения не противоречили, а лишь дополняли общую картину. Но так случалось и тогда, когда девушка садилась за очередную книгу. Картина, поначалу лишь намеченная штрихами, с каждой новой страницей и прописанной сценой обретала объем, краски и жизнь.
  - Интересные безделицы продают у тебя на Терроне, - задумчиво проронил Дарет, кончик указательного пальца потер переносицу. Но вещицу рассмотреть поближе не просил и, кажется, применения в свой адрес не опасался.
  - Если бы я его не купила, сегодня могло случиться что-нибудь нехорошее, - нахмурилась девушка.
  - Возможно, - спокойно согласился мужчина, не собираясь даже ради проформы убеждать собеседницу, что он контролировал ситуацию и не позволил бы произойти ничему ужасному.
  Почему-то врать этой девочке не хотелось, так же, как и напоминать лишний раз, что он вмешался только потому, что стало слегка интересно. По большей части Дарету было абсолютно плевать на все вокруг, что не входило в сферу рабочих обязанностей или увлечений. Девушка на кресле рядом почему-то притягивала внимание. Нет, красавицей или обладательницей пышных форм, каковые предпочитал тискать в своей постели мужчина, она не была. Судя по одежде, она не была даже достаточно богата, чтобы достойно отблагодарить его за услуги. И, тем не менее, Дарет сам себе удивлялся: почему следит за ее жестами, слушает каждое слово. Об этой худой малявке хотелось... да, с глубочайшим удивлением признался себе наемник, хотелось заботиться и укрыть ото всех бед мира. Нелепое, надо сказать, желание, совершенно чуждое практичному и жесткому мужчине.
  'Может, девочка, опять колдует да уже на меня? - даже вздрогнул от нежданной догадки сероглазый и украдкой тронул подушечкой пальца гладкий ободок кольца без камня - единственного украшения - на правой руке, и тут же отмел предположение, как бездоказательную нелепость. - Нет, бред, кольцо холодное'.
  На Альрахане, в силу особенностей магического ограждения от влияния извне, складывалось двойственное отношение к волшебству и предметам, его содержащим. С одной стороны, некоторая опаска (от слабой, почти наплевательской, до мании), с другой - удивление и затаенная жажда обладания, с примесью зависти к тем, кому дарована привилегия владеть чем-то магическим. И над всем этим воля Гилианы, по мановению длани которой любой из самых знатных лоанов государства может враз лишиться всех привилегий и даров.
  - Остается только один вопрос, Ника, почему амулет проявил силу на Альрахане. Когда ты успела получить личное дозволение Владычицы? - испытующе глянул на девушку хозяин дома.
  Когда Ника описывала столь замысловатые закономерности, ей казалось все это чрезвычайно увлекательным и занятным, но сейчас, оказавшись внутри увлекательных реалий, девушка вовсе не находила их столь уж интересными. Однако это не исключало необходимости ответить на вопрос мужчины, открывшего для нее двери своего дома. К сожалению, ответ у подневольной эмигрантки с Террона был лишь один:
  - Я не знаю.
  А незнание не освобождает от ответственности везде, Альрахан исключением не был. Неизвестное и странное большинство людей почитает опасным и подозрительным, Дарет глядел на гостью с задумчивой усмешкой, но без страха. И Ника решилась, потому что поставила собственную безопасность ниже по шкале приоритетов, нежели жизнь троих альраханцев:
  - Не знаю и сейчас не считаю нужным выяснять детали. Меня провожали на Альрахан альсоры, однако, портал при переходе засиял красным, и мы разделились. Куда важнее сейчас другое, где мои спутники и здоровы ли. Мне нужно как можно скорее попасть во дворец Владычицы Гилианы и рассказать обо всем.
  - И с чего это альсоры взялись провожать тебя на Альрахан? - уточнил Дарет.
  - Я Видящая, - со вздохом вынужденно представилась Ника.
  - Значимо, - оценил собеседник. - И какого мира?
  - Альрахана, - просто ответила девушка, и взгляд мужчины обжег огнем, он стал пристальным, жалящим и очень напряженным. Дарет втянул воздух сквозь зубы и прошипел:
  - Говорила мне маменька, игры в благородство добром не кончаются.
  Ника испуганно уставилась на хозяина дома, с которого разом слетела ленивая расслабленность и легкий, ни к чему не обязывающий интерес. Дарет был зол, нет, пожалуй, в большей степени растерян и огорошен. Из этого и проистекала агрессия.
  - Девочка, если ты и в самом деле Видящая Альрахана, которую доставляли альсоры, своей откровенностью ты сейчас мне смертный приговор подписала. Такие знания простым охранникам не по чину.
  Ника, до сих пор не придававшая особого значения провозглашенному загадочному титулу, застыла в кресле, как громом пораженная. Похоже, она только что банально подставила своего спасителя. Взяла и одарила его информацией под грифом 'совершенно секретно', которой не полагалось делиться ни при каких условиях.
  - Простите, я не... - девушка покаянно вздохнула и предложила: - Я не знаю, где на Альрахане очутилась, но мне необходимо попасть в Лартилан, во дворец Владычицы. Надо узнать, что с альсорами. Я расскажу про вашу помощь и, надеюсь, она будет щедро оплачена.
  - И кошель с деньгами бросят за мной в погребальный ров, - завершил с циничной усмешкой Дарет.
  Вероника закусила щеку, мучительно ища выход из столь же дурацкой, сколь опасной ловушки, куда загнала мужчину. И неуверенно спросила, ощупью выбирая верный путь:
  - Чем вы зарабатываете на жизнь?
  - Продаю свой меч, Видящая, или, теперь уже скажу, продавал, - проронил Дарет. В то, что девушка врет он, как ни хотелось бы, не поверил и на мгновение. Такими откровениями, увы, не шутят, их городят, лишь не подумавши.
  - Продайте его мне, - попросила Ника, осененная идеей. - У меня, правда, нет альраханских денег, но есть украшения.
  Дарет медленно кивнул, прикрывая глаза. На миг застыл, потом резко поднялся и подошел к окну в сад. Минуя кресло Ники, будто невзначай обронил у его ножки монету с чеканным профилем Владычицы. Других намеков не понадобилось. Девушка подняла светлый лик на золоте и протянула наемнику на раскрытой ладони с повторным вопросом:
  - Продашь ли ты мне свой меч, Дарет?
  - Продам, Видящая Ника, - ответил хрипловатый голос.
   Ладонь наемника накрыла ладонь девушки. Монета оказалась в ловушке двух рук. Холодный металл нагрелся от тепла двоих. Вероника медленно опустила руку, профиль Владычицы остался у Дарета, пальцы сжались в кулак. Простейший ритуал найма завершился.
  - Может сработать, - кивнул своим мыслям мужчина и тихо свистнул.
  Ника удивленно приподняла бровь. Спустя несколько секунд в коридоре послышался топоток и в комнату, смешно вскидывая лапки, вбежало странное создание. Пожалуй, больше всего оно походило на ящерицу с капюшончиком вокруг головы и проблескивающими совсем не ящериным интеллектом зелеными глазками. Серенькое и неприметное, зато очень проворное животное не стало дожидаться помощи от 'царя природы'. Зверек гибким движением, цепляясь коготками за одежду Дарета, взлетел к нему на плечо и замер декоративной статуэткой. Даже цвет гладкой шкурки изменился в процессе, сливаясь с живым фоном носителя.
  'Хамелеон!' - восхитилась Ника. Впрочем, погладить животинку не попросила. Вряд ли мужчина носил на плече домашнего любимца забавы для. Учитывая сферу, в коей специализировался Дарет, странное создание вполне могло обладать какими-то полезными хозяину талантами. И тискать зверька, как игрушку, было бы не лучшим способом сохранить здоровье.
  - Это Сиха, - представил первым хамелеончика владелец, а потом к вящему удивлению девушки продолжил: - Сиха, это Ника, мы взяли ее монету.
  Хамелеон задумчиво оглядел Видящую с головы до пят, облизнул нос длинным раздвоенным язычком и прикрыл глазки. Признал, а может, не счел заслуживающей внимания. Знакомство состоялось.
  - У тебя есть во что переодеться? - по-деловому уточнил Дарет, многозначительно указав на грязь, пятнавшую костюм девушки.
  - Есть, - Нике и самой хотелось сменить испачканный наряд, но сходу требовать от хозяина предоставить ей гардеробную для смены туалета на первой минуте знакомства казалось не слишком тактичным.
  - Тогда надевай чистое и отправляемся ко дворцу Владычицы.
  - Так мы в столице, в Лартилане? - приободрилась девушка.
  - Да. Если альсоры там, тебя уже ищут, если нет, надо донести до Владычицы Гилианы весть о необходимости поиска. Я буду ждать тебя во дворе, - четко определился с программой действия Дарет.
  Мужчина вышел, оставляя комнату в распоряжении Ники. Девушка вздохнула и полезла в сумку. После всех трепыханий в портале и приземления на улице вряд ли в ней сохранилось много не смятых вещей, но хоть что-то найтись было должно. К примеру, то, что не мнется в принципе. Джинсы, водолазка и кардиган, чем-то напоминающий длиннополый камзол, оказались в более-менее приличном состоянии. Кроме одежды весьма неожиданно пришлось позаботиться еще кое о чем. И Ника, хоть и поморщилась - ой, недаром грудь ныла, - не преминула мысленно похвалить себя за предусмотрительность.
  Странница переоделась и сызнова собрала в привычный высокий хвост растрепавшиеся волосы. Во дворе с небольшой сумкой через свободное от ящерки плечо ее уже ждал Дарет. Сам он успел сменить затрапезное домашнее одеяние на практичное серо-коричневое с зеленой рубахой, обуться и обзавестись перевязью с оружием. Меч, кинжал, патронташ с чем-то странным, вроде больших гвоздей. В памяти смутно забрезжили ассоциации с разновидностями сюрикенов.
  В общем и целом теперь Дарет смотрелся солидно. Добротная, неброская и очень практичная одежда, спокойное лицо не мальчишки, жаждущего приключений, но мужчины, которого втянули в авантюру поневоле. Было в нем что-то надежное, и Ника задалась, причем задалась вслух, вопросом:
  - А почему ты сейчас был свободен от службы? Отпуск?
  - Почти, - скривил уголок рта Дарет и, помедлив, даже пояснил: - Не сошлись во мнениях с лоаной нанимателя.
  Ника продолжала непонимающе смотреть. Зависимость срока службы от точки зрения на нее супруги работодателя была странной. Мужчина усмехнулся и продолжил:
  - Она считала, что в мои обязанности входит ее ублажение, а ее муж и я так не считали.
  - Тебя подставили? - догадалась Ника.
  - Ушел без скандала, но без рекомендаций, - признал наемник, закрывая дверь на ключ и вешая его на шею. - Вот и устроил себе отдых в городском доме родителей. Не люблю я его, слишком тихо после их смерти, зато дешево. Ладно, пошли, Видящая.
  Девушка только кивнула, выходя за ворота вместе с Даретом.
  Почему-то на секундочку нахлынуло иррациональное детское желание взять спутника за руку, но Ника прогнала его побыстрее. В самом деле, что за детские капризы! Пусть она не в родном городе, а в столице Альрахана, но ведь этот мир не совсем чужой ей, и нечего цепляться за Дарета, как карапуз за мамку. Охранник должен идти свободно.
  Они шли в молчании по мощеным булыжником не особенно чистым улочкам, полутемным из-за обступающих их домов и домишек, следуя, как предположила Ника, кратчайшим путем к намеченной цели. В родном-то городе девушка и сама могла так, если располагала погода, дворами и переулками добраться до работы пешком за треть часа, тогда как ехать по центральным улицам пришлось бы все полчаса, а ведь еще и до остановки следовало дойти.
  С Даретом прохожие здоровались, мужчины уважительно кивали, женщины приседали, делая что-то вроде книксенса в прыжке. Сначала резко вскидывались вверх, а потом опускались пониже. Задерживать разговорами или пуще того пустыми расспросами никто не пытался. Похоже, знающие наемника его малость побаивались, или даже не малость.
  Перед тем, как свернуть из паутины узких улочек на улицу пошире, а потом еще и еще одну, еще более просторную, уже с двух и трехэтажными домами, Дарет проронил:
  - Мы скоро выйдем на Альраханский проспект. По нему до дворца Владычицы около получаса, если устала, можно взять экипаж.
  - Нет, мне интересно, - покачала головой девушка, уже вовсю наслаждающаяся экскурсией по столице того государства, которое еще два дня назад считала исключительно личной выдумкой. Сейчас же она дышала его воздухом, разглядывала жителей, здания, крутила головой так, что начала побаливать шея, и от переизбытка впечатлений легкий звон стоял в ушах.
  Дарет свою нанимательницу не одергивал, наблюдал с легкой полуулыбкой за непритворным интересом девчушки, касавшимся всего подряд. Ее любопытство было столь всеобъемлющим, что мужчина четко осознал: новая хозяйка действительно видит Альрахан в первый раз, мало того, она, судя по реакции, вообще ничего подобного отродясь не видела.
  - Лоан Дарет, какая встреча! - раздался из кареты редкого красно-оранжевого оттенка женский голос, манерно растягивающий слова.
  Низкий, грудной, таким только в опере петь. Однако, его обладательница не показалась из занавешенного легким тюлем окна, зато высунулась унизанная колечками и браслетами рука со сложенным веером и поманила.
  - Лоана Беалина, - сухо кивнул Дарет и, не останавливаясь, даже не поворачивая головы в сторону зовущей его особы, продолжил путь.
  - Лоан Дарет! - в голосе послышалась кокетливая смесь оскорбленного достоинства, нежной заинтересованности и нетерпения.
  - Та самая? - тихо спросила Ника своего спутника.
  Тот ответил согласным хмыканьем, и девушка шепотком возмутилась:
  - Вот пиявка! - и начала действовать.
  Нет, стервой или зловредной мерзавкой Ника себя отродясь не считала, впрочем, и на ангельские крылышки тоже не претендовала. А потому с чистой, ну или почти чистой, совестью всегда поступала так, как бог на душу положит. Импровизация ей удавалась не хуже, чем Пеплу. До того момента, как девушка лоб в лоб, или, точнее, хвостом в глаз, столкнулась с реально живым, дышащим альсором, она всерьез полагала, что придала одному из главных героев отдельные черты собственного характера. Вот такие, как склонность к импровизации.
  Потому сейчас, стоило этой манерно-стервозной крале позвать того, кого Ника уже успела начать считать до некоторой степени своим близким, девушку понесло. Она чуть замедлила шаг, чтобы Дарет поравнялся с ней и с наивностью настоящей гостьи столицы, глубоко чуждой местным реалиям, громко спросила:
  - Это твоя бабушка в карете?
  В карете кто-то издал странный, напоминающий икоту звук.
  - Почему ты так решила? - поперхнувшись от неожиданности и стараясь сдержать рвущийся наружу смех, подчеркнуто сдержано уточнил Дарет. В сторону кареты он не смотрел, чтобы нельзя было разглядеть выражения лица, перекошенного от необходимости сдержаться и не сорваться на гогот.
  - Погода хорошая, только старенькие или больные лоаны предпочтут ехать, а не пройтись. Голос дребезжащий, да и наружу только веер показался. Пожилые, но молодящиеся тетеньки не любят яркого света, при нем очень заметны морщины на коже. Руки и шея самые проблемные места, - обстоятельно, нарочито громким шепотом, разложила выводы по пунктам Ника. Наемник изо всех сил прикусил губу и с небрежной задумчивостью отметил:
  - Да, шея у нее морщинистая.
  - Гони! - раздался из кареты хриплый визг оскорбленной бабы, настолько оскорбленной, что позабыла разом обо всех домогательствах.
  Кучер, сам пряча широкую ухмылку под полями шляпы, показал Нике и Дарету знак восхищения собранными в щепоть пальцы левой руки и повиновался. Экипаж сорвался с места, набирая максимально допустимую для центральной, довольно оживленной улицы скорость, и Дарет все-таки не сдержался. Он громогласно заржал, согнувшись почти пополам. Слезы выступили на глазах.
  Девушка спокойно улыбалась и ждала, пока спутник навеселится. Отсмеявшись, отомщенный наемник посмотрел на Нику почти влюбленными взором и прочувствованно объявил:
  - Спасибо! Ради такого представления стоило у Рачинда расчет получить!
  - Всегда пожалуйста, - весело подмигнула Ника мужчине, и они продолжили путь в добродушном приятельском молчании. Строить предположения до прибытия во дворец Владычицы оба считали бессмысленным, а пустой треп Дарет никогда не уважал.
  
   Глава 14. О пропажах, поисках и недоразумениях
  Портал вспыхнул алым с голубыми искрами, когда из него единой кучей вывалилась троица альсоров. Вывалилась в самом буквальном, начинающем входить в дурную привычку образом. На оказавшегося первым Пепла свалились Лед и Искра, сцепившиеся намертво ременными пряжками.
  Под неритмичное пыхтение мужчины быстро разобрались с принадлежностью вещей и конечностей, Эльсор разделил 'сиамских близнецов', просто отрезав кусок ремня с погнутой пряжкой Инзора. Заодно бегло осмотрел братьев. Глеану зажимал глубокий порез на бедре и шипел проклятия гроахам до пятидесятого колена. Пепел сдернул с шеи Льда изящный шарфик, расписанный крупными голубыми пионами, и использовал в качестве жгута, приостанавливая кровотечение из раны.
  - Работа самой Аэлоре, - лишь страдальчески прокомментировал варварское использование аксессуара Лед, не оказывая сопротивления врачевателю.
  - В кои-то веки от этой художницы реальная польза будет, - небрежно бросил Пепел, не чуждый прекрасного, но и не делавший из него культа, и перешел к обследованию Инзора.
  Диск гроаха срезал с его плеча кусок куртки и кожу с тонким слоем мяса. Впрочем, кровь уже не текла. Рана выглядела так, словно ее прижигали до багрово-черной корочки. Тратить личный регенерирующий кристалл на братьев Пепел не стал, до дворцовой лечебницы додюжат. А там пусть с ними лоана Магриза разбирается. Она к своим обязанностям столь добросовестно относится, что в цепкие лапки упрямой лекарки мало кто по доброй воле отдается. Будет братьям урок, чтобы в следующий раз кому попало не подставлялись.
  Поднимаясь, Пепел забросил руку Глеану себе на плечо, позволяя опереться и не трудить больше необходимого раненую ногу. Инзор встал сам и хрипло каркнул:
  - Где Ника?
  Вопрос повис в звенящей тишине, кажется, он выбил почву из-под ног и воздух из легких у всех троих альсоров. Девицы - ни болящей после круговорота портала, ни беспамятной, ни раненой, ни даже, упаси Прядильщики Судеб, мертвой - в пустынной зале не было.
  - Она точно прошла порталом, - уверенно, возможно, пытаясь в большой степени утешить самого себя, заявил Глеану. Пальцы сами потянулись потрогать заправленный за ухо и чудом уцелевший в переделке цветок мэальны. Все такой же свежий и благоуханный.
  - Неизвестно другое: где вышла, - мрачно уронил Пепел.
  - Мама первым делом спросит именно об этом, - отметил очевидное Инзор.
  Братья переглянулись, визит в лечебницу откладывался. Сначала надлежало доложить о провале операции Владычице Гилиане. На материнское снисхождение или жалость к потрепанным испытаниями сыновьям никто из альсоров не рассчитывал. Гораздо сильнее неудовольствия Владычицы их волновало другое: что случилось с Вероникой и где ее искать.
  Живописно окровавленное трио наследников великого Альрахана заковыляло к дверям, дабы предстать пред светлые очи Аны в максимально сжатые сроки. Правда, учитывая хромоту Льда и отдаленность кабинета Владычицы, где она предпочитала работать на благо государства во второй половине дня, сжатость сия являлась чисто условной величиной.
  Впрочем, долго трудить ногу старшему альсору не пришлось. Двустворчатые, украшенные золотыми узорчатыми накладками двери в портальную залу распахнулись буквально перед носом мужчин, являя им лик, а также иные симпатичные части царственного тела матушки. Выражение жадного радостного предвкушения мгновенно сменилось строгим неудовольствием, стоило только Гилиане узреть целых три объекта мужского пола и не узреть ни единого создания пола женского.
  Разумеется, вопрос прозвучал предсказуемый:
  - Где она?
  Взгляд дивных сапфировых глаз Владычицы сверлил в альсорах такие дырки, какие и всем копьям из арсенала гроахов проделать было не под силу. Руки уперлись в бока, ножка выбивала нетерпеливую дробь. Травмы мужчин она, ясное дело, заметила, как заметила и то, что опасными или критическими они не были, потому временно не принимала ранения сыновей во внимание. Визжать и ахать при виде зрелищ, по определению неподобающих романтичной и нежной женской натуре, Гилиана разучилась еще в далекую девичью пору, муштруемая властной рукой отца. Ясное дело, перед публикой предстать она могла в любом обличье, но притворяться перед сыновьями нужным никогда не считала.
  - Мы увели ее с Террона, матушка. Благодаря ритуалу введения в семью все получилось. Но Ника потерялась при переходе на Альрахан с Фистораша. Ритм портала нарушила стая охотившихся гроахов, - горько признал Лед.
  Честь ораторствовать братья, не сговариваясь, уступили ему, как самому тяжелораненому, а, следовательно, имевшему незначительный шанс быть помилованным разочарованной в ожиданиях родительницей-правительницей.
  - У вас порталы однонаправленные. В другой мир ее выкинуть не могло, значит, девушка на Альрахане, очевиднее всего, в столице. Разброс даже при аритмичности портала не может быть значительным. Видящую нужно найти поскорее! Есть идеи? - четко определила радиус поиска Гилиана.
  - Предлагаю отправить Льда и Искру в лечебницу, матушка, а мне спуститься на псарню, - внес разумное предложение Пепел.
  - Хм-м? - бровь Аны приподнялась.
  - Шотар. Если она не возьмет след, значит, придется тебе использовать магию поиска, - повел плечом Эльсор и продемонстрировал извлеченный из кармана куртки платок. Именно им он вчера утирал слезы Ники и в него же завернул волоски с расчески писательницы.
  - Действуй, - разрешила Владычица, но напоследок не преминула уточнить: - Полагаю, девушка невредима?
  Глеану только кивнул, не став уточнять, что прикрыл Нику собой, и только потому копье, нацеленное в позвоночник и оправленное в полет могучей рукой чудовища, не настигло уходившую порталом девушку. Он всего лишь сделал то, что должен был сделать, и никого, кроме него самого, этот выбор не касался. Золотоволосый, изящный альсор лишь выглядел хрупким неженкой, а на деле был вынослив, как полузмеевидные предки по отцовской линии - полозы.
  Пепел отвесил матушке почтительный полупоклон и, уходя, особым образом ударил подвесным молоточком по пластинке вызова слуг. Пусть лекари позаботятся о братьях, а ему надо спешить. Лартилан, столица Альрахана, не чудовищные пещеры с гроахами, однако, юная терронка, недостаточно сведущая в обычаях мира, может угодить в неприятности даже в центре города. Не говоря уж о том, что отдельные места на окраинах опасны и для коренного альраханца. Хрупкая девушка в странном одеянии станет там живой мишенью.
  Нет, где-то в глубине рационально-интуитивного сознания Эльсор был уверен, что никакой ужасной беды Веронике не грозит. Но он совсем не желал, чтобы Видящая пугалась и переживала, оказавшись без поддержки в неизвестном мире. И не желал совсем не потому, что Ника была Видящей, просто мысль о девушке разливалась непривычным пушистым теплом в душе.
  Комплекс светлых, деревянных построек на каменном фундаменте располагался среди множества хозяйственных построек дворца, скрытых от чужаков, На псарне пахло свежими опилками и шерстью. Привычным фоном звучали разноголосый, звонкий, хрипловатый или басовитый лай, радостное тявканье и повизгивание молодняка, резвящегося на площадке для выгула и тренировочном поле.
  Здесь разводили собак элитных пород: охотников, сторожей, следопытов. Декоративно-бесполезных и визгливых пуховок не держали отродясь. Правда, к какой именно категории относился тот или иной пес, не знатоку определить было практически невозможно. Конечно, если речь не шла о тонконогих зайзарах, с которыми издавна охотились в альраханских лесах на дичь. Иной пес, выглядящий как раскормленная диванная подушка в мелкую складочку, был способен завалить самого сильного человека-агрессора. А мелкая, походящая на комок нежной шерсти тварюшка с умильной мордашкой вполне могла оказаться обладательницей самого чуткого носа, способного отыскать единственный лист шиамены, спрятанный в стогу разнотравья. Здесь настоящие профессионалы бережно и кропотливо работали с каждым четырехлапым постояльцем, раскрывая его талант.
  Пепел не стал далеко заходить на огороженную территорию псарни, чтобы не смущать чуткие носы жильцов посторонним запахом. В первую же секунду появления знатного посетителя засек сторож и подскочил ближе, ожидая распоряжений.
  - Мне нужна Шотар.
  - Сию минуту, альсор, - заверил Пепла вихрастый парнишка в живописно декорированной разнокалиберными отпечатками собачьих лап рубахе и стремглав кинулся прочь.
  Явился он через считанные минуты с маленьким бежевым комочком, размером в три кулака взрослого мужчины, на руках. У комочка был розовый носик-кнопка с неустанно шевелящимися крохотными ноздрями и такие очаровательные зеленые глаза с длиннющими ресницами, каким позавидовала бы любая человеческая красотка.
  Занюхав Пепла, довольная собачка проворно перескочила на подставленную ладонь альсора и привычно устроилась там, как на подставке. Мужчина, придерживая маленькое создание, балансирующее на высоте, направился на каретный двор.
  Сам он, разумеется, куда охотнее оседлал свою кобылу Соль, но четвероногой помощнице требовались более подходящие условия для работы. Да и найденная Вероника - о том, что он может вообще не найти Видящую, Пепел себе думать запретил - вряд ли сочтет удобным путешествие в одном седле с мужчиной. Хотя он, что скрывать, от такого удовольствия не отказался бы.
  Вскоре неброская карета в цветах службы Владычицы (серо-голубой и зеленый), одна из многих, разъезжающих по столице и дорогам государства, выехала со двора. Экипажи, чтобы не тратить времени в случае срочной необходимости, всегда держали по три запряженными и меняли по расписанию.
  Шотар чинно устроилась на удобной подушечке и все свое внимание посвящала вдумчивому обнюхиванию предоставленного в ее полное распоряжение платочка. Специальный откидной столик, куда помещалось ложе собачки, был прикреплен к дверце кареты и, в общем-то, использовался для походных трапез, но сгодился и в качестве рабочего места уникальному следопыту миниатюрных размеров.
  Сначала собачка всесторонне изучала запаховую составляющую нежно-серого платочка с монограммой альсора и темных волосков из шевелюры пропавшей девушки, потом села поудобнее. Носик задрался к открытому окну кареты. Мулан - особого рода ткань занавесей - обладала массой достоинств, главным из которых была абсолютная внешняя идентичность изнанки и переда при специфической прозрачности. Сидящие в карете через закрепленную занавесь превосходно видели всех и все. Их, даже в качестве размытых силуэтов, снаружи не видел никто. Свежий воздух сквозь занавесь, сотканную в один слой, проникал без труда, но стоило задвинуть трехслойную шторку, как ни порывы ветра, ни дождь в экипаж прорваться уже не смогли бы.
  Так что никого собачка в окне кареты цветов Владычицы шокировать не могла. Впрочем, не будь здесь занавесок, Пепел все равно посадил бы Шотар так, чтобы следопытка могла улавливать все запахи столицы. Чтобы вычленить из их изобилия тот единственный, необходимый, уникальному зверьку требовалось только одно: знать, что или кого искать.
  Карета мягко катила по мостовым Лартилана, альсор сидел, откинувшись на подушки и прикрыв глаза. Казалось, мужчина дремал, но лишь казалось. Внешне сама расслабленность, внутри Пепел был подобен сжатой пружине, готовой распрямиться по первому же знаку. Он ждал, пока лохматый член экипажа подаст условный сигнал.
  Из-под опущенных ресниц Эльсор наблюдал за поводящей носиком, переступавшей лапками собачкой. Забавные пушистые ушки ее болтались, как маленькие тряпочки. Но вот Шотар издала едва слышный звук, что-то среднее между 'хм' и 'ваф', ушки приподнялись и повернулись локаторами чуть-чуть вправо.
  Пепел среагировал моментально. Он протянул руку и дважды дернул шнурок. Крохотный колокольчик у кучера дзинькнул два раза. Карета повернула налево. Собачка снова замерла живым столбиком. Еще трижды подавала она знак, и экипаж по возможности (в стену или забор при всем желании не въедешь) совершал указанные маневры.
  Шотар вела себя безукоризненно. Сидела тихонько, ничего не грызла, не лаяла, луж не делала, и только по прошествии получаса езды издала новый звук. Это было тоненькое жалобное поскуливание. Пепел вздрогнул. Он впился в зверька испытующим взглядом и тихо, почти ласково, уточнил:
  - Ты уверена?
  Собачка головкой кивать не стала, зато повторила условный скулеж. Эльсор помертвел лицом и трижды дернул шнур звонка особым образом. Карета, перестав соблюдать даже видимость городского скоростного режима, помчалась по улице столицы, распугивая прохожих специальными трещотками, закрепленными под днищем экипажа. Действовали они не менее эффективно, нежели сирены скорой или пожарной машин в мире Вероники. Горожане, как пешие, так и всадники, спешно уступали дорогу, кучера отводили повозки с траектории движения.
  А Пепел в бессилии сжимал и разжимал кулаки. Он отродясь не боялся за свою жизнь, сколько-нибудь серьезно тревожиться за жизнь родственников тоже никогда не получалось. Владычица была настолько могущественна, что реально причинить ей вред не могло бы ничего из скудного арсенала недовольных правлением Гилианы глупцов, братья-альсоры, пусть и потенциально уязвимые, превосходно владели оружием и защитные амулеты надевать не забывали, так что атака на них оборачивалась лишь неисчислимыми бедами для любых врагов.
  Ну почему, почему они не предусмотрели защиту для Вероники? Думали, уйдя с Террона, сразу попасть во дворец под крылышко матери? Или подсознательно настолько хотели защитить ее сами, доказав воинскую доблесть, что об иных щитах не возникло и мысли? Самоуверенные болваны! Пепел был готов проклясть себя тысячекратно, вот только это не отменяло и не могло отменить знака, поданного Шотар. Она учуяла кровь Вероники. Теперь альсор мог только спешить и надеяться не опоздать непоправимо.
  Он увидел ее раньше, чем Шотар подала сигнал. Знакомая хрупкая фигурка, подпрыгивающий в такт дрожащим плечикам хвост черных волос. Его сокровище плакало? А тварь рядом с ней, здоровая, нахальная тварь издевательски скалила зубы.
   Такого нерассуждающего яростного гнева, так же как и неистовой тревоги, Пепел за собой прежде не ощущал. Он словно попал в грохочущее сердце бури. Не тот, именуемый глазом, участок неестественной тишины, но истинное сердце: буйное, полное нерастраченной мощи, дикое и неистовое. Кровь грохотала в висках, глаза подернулись серебристой пленкой, причудливый звук - звон, вплетенный в шелест, - сопровождал миг возникновения за спиной диковинных рваных крыльев, явление когтей и клыков.
  Спустя два удара сердца Эльсор уже распахнул дверь экипажа, часть улицы отгородила сливающаяся с крыл незримая пелена отводящего глаза тумана. Кусок столицы словно стал личным ристалищем демона, перестав существовать для прохожих, и Пепел вынесся из кареты во всей когтистой красе.
  Дверь одним махом не была снесена только потому, что где-то на периферии ярости жила память о маленьком зверьке, который не должен пострадать от буйства сильнейшего. Шотар развернулась за хлопок двери, чуть приподняла правое ушко. Потом спрыгнула на сиденье, поскребла его лапками и, свернувшись клубочком, задремала с замечательной беспечностью, свойственной только детям и животным. Она сделала свое дело и теперь отдыхала.
  Немезидой в сером налетел на обидчика Видящей Пепел. Порыв ветра и взмах крыла отшвырнул негодяя к стене дома прежде, чем тот успел до конца развернуться в сторону нападавшего. Враг больше не кривил губы в наглой улыбке, он захрипел и обмяк, сползая по стене на мостовую. Что-то негодующе проверещав, Сиха не решилась вступать в неравный бой и юркнула с плеча Дарета, на котором удержалась лишь чудом и цепкими коготками, в нагрудный карман жилета владельца.
  Пепел, убедившись, что жертва не представляет более угрозы и Ника в безопасности не спешил сию минуту добить врага. Нет, не из милосердия - судя по тому, каким живописным веером складывался обновленный маникюр альсора, тот желал для начала хорошенько помучить жертву, дабы та во всей полноте осознала последствия нанесения вреда той, кто находится под защитой Владычицы и принята ритуалом в семью.
  Вероника расширенными от ужаса глазами взирала на творящееся безобразие. В первые доли секунды у нее отнялся язык, но, едва девушка обрела дар речи, как завопила:
  - Эльсор, нет!!!!
  От вопля Ники тонко звякнули даже стекла в доме напротив.
  - Дарет мой охранник и проводник! Не трогай его! - чуть потише добавила девушка.
  Крик Ники дошел до сознания Эльсора сквозь густой туман бешенства. Но он, пусть измененный внешне, не был бы собой, если бы не прислушался к несущему важную информацию голосу.
  Медленно альсор повернул голову к девушке, моргнул. Ника подскочила к нему, для страховки понадежнее вцепившись в руку и совершенно не обращая внимания на экзотические дополнения к внешности.
  - Что случилось? Вы благополучно добрались, не ранены? - участливо начала расспрашивать девушка, переключая внимание Пепла. Краем глаза Ника следила за трясущим головой и осторожно поднимающимся Даретом. У того достало ума, а может, подсказал инстинкт выживания, не хвататься за оружие. Уж альсора-то, пусть и 'под маскировкой', наемник узнал.
   - Случилось? - тихо прорычал Эльсор. - С нами нет, с тобой - да. Ты пострадала!
  - Я? - изумилась Ника, на всякий случай даже окинула себя задумчивым взглядом - вдруг, гроахи от нее кусочек откусили, а она до сих пор и не заметила, и пожала плечами. - Да нет, все в порядке, тошнило немного после портала и только.
  Девушка специально умолчала об уличных неприятностях, опасаясь того, что Пеплу может стукнуть в голову пойти поразвлечься с ее обгадившимися обидчиками. Она погладила плечо альсора и увещевающим тоном продолжила:
   - Дарет меня водой напоил, умыться позволил, сразу полегчало. Теперь вот во дворец провожал, я решила вас там искать! А зачем ты его так сильно ударил? Вы в ссоре?
  - Нет, мы не встречались ранее, - процедил Эльсор, начиная подозревать, что где-то в чем-то немножко ошибся, например, в нападении на человека, который врагом не был.
  - О, ага! - фыркнула Ника. - Драка еще не повод для знакомства.
  Пепел следил за девушкой прищуренными стальными глазами, но неестественная поволока из них исчезла, так же, как и когтисто-клыкастая атрибутика из внешних составляющих. Уяснив, что альсор снова относительно вменяем, Вероника устремилась к без вины пострадавшему Дарету с закономерным после совершенно полета в стенку вопросом:
  - Цел?
  - Сам удивляюсь. Не каждый день на меня, законопослушного подданного Альрахана, его альсоры, демонами обернувшись, бросаются! - передернул плечами мужчина и едва заметно скривился от боли. Ящерка снова забралась на плечо хозяина, но предпочла не отсвечивать, сливаясь с его фигурой по цвету. Человек слегка поморщился от перемещений пресмыкающегося. Таки плечо Дарет в процессе разборок ухитрился потянуть, да и отбитая о стенку спина побаливала. - Слыхал я, что в горах Кардогара встречаются такие крылатые воины, да не знал, что и ближе с ними столкнуться можно.
  - Мой проводник чуял кровь!- упрямым тоном барана, которому досталась целая череда новеньких ворот, буркнул Пепел, продолжая игнорировать Дарета, его слова, и при этом в упор изучать Нику, находящуюся в нескольких сантиметрах от наемника. - Я встревожился, не зная, насколько серьезна рана!
  - Девушка цела! - возмутился Дарет, ибо сейчас альсор подвергал сомнению его профессионализм, как работника. - Я принял ее монету и хранил с момента встречи!
  Заодно, мужчина ненавязчиво намекнул на законную связь работник-работодатель между ним и Видящей, страхуясь от уже проявившегося со стороны среднего сына Владычицы стремления устранить его с пути, как помеху.
  - Я искал ее с помощью узгара, среди следопытов ей нет равных! Собака подала четкий сигнал - чует кровь, - с нажимом повторил Пепел. Пока он только осматривал Видящую, впрочем, объект изучения отчетливо ощутил: еще несколько секунд и ее начнут ощупывать и хорошо, если не разденут прямо на улице для детального анализа.
  Пришлось признаться. Покраснев немножко, все-таки болтать вот так запросто с малознакомыми мужчинами о столь интимных проблемах было неловко, Ника буркнула:
  - Все хорошо, у меня просто месячные начались. Отсюда и запах, не знаю уж, как твоя собака его из такого далека учуять ухитрилась.
  Дарет тихо хрюкнул, пряча смешок, и осторожно помассировал ушибленный затылок. Ну, в самом деле, ему едва не размозжили голову о каменную кладку из-за того, что у девчонки пришли крови! Занятно, кабы не на собственной шкуре все разыгрывалось. Наемник глянул на Пепла. Ага, а вот альсор смутился почти так же, как девчушка. От этого смущения мужчина спрятался за ширмой неотложных дел. Спрятав крылья и окончательно возвращаясь к человеческому обличью, он мотнул головой в сторону экипажа и объявил:
  - Поехали, тебя ждут во дворце, Ника. Своего наемника тоже бери. Негоже по Лартилану слухам бродить.
  - И то правда, после вашего эффектного выхода, альсор Пепел, слухами и так город кишеть будет, как скотобойня мухами, - поддакнул Дарет с самой непроницаемо вежливой, если б не шкодливые искры в глазах, миной. За нападение он особого зла на альсора не держал, но и упустить шанс отыграться хоть на словах не мог.
  - Нас не видели, - коротко бросил в ответ Эльсор и чуть заметно усмехнулся, давая понять наемнику, что мог бы и убить его без помех.
  
   Глава 15. Путь во дворец
  
  - Дарет? - припомнил вслух имя охранника Ники Эльсор, явно ожидая какого-то продолжения, непонятного девушке.
  Зато вопрошаемый все понял прекрасно и ответил:
  - Дарет кир Дорг.
  - Хороший род, твой отец прежде служил в личной гвардии Владычицы, - отметил альсор.
  - Служил, - согласился Дарет, запросто приподнимая и подсаживая девушку на подножку кареты, тогда как сам Пепел протягивал ей руку изнутри.
  - Но оставил пост, - задумчиво продолжил Эльсор, недовольно нахмурившись: то ли не одобряя слишком фамильярного поведения охранника, то ли досадуя, что сам не помог Видящей.
  - Не сошелся во мнениях относительно месторасположения ночного поста со вторым супругом Владычицы, - откровенно ухмыльнувшись, объяснил Дарет.
  Родителем он явно гордился. Ну еще бы, не вступая в препирательства из-за двусмысленных ситуаций, не оправдываясь, не переваливая часть вины на провоцирующую неизменно в силу своей природы женщину, Дорг просто оставил свой пост, ушел из дворца, с престижного места, практически в никуда, чтобы не унижаться. Сын, единственный, весь пошел в отца.
  - Да, это невезение у вас наследственное, - рассмеялась Ника, сглаживая натянувшиеся было нити напряжения, и в красках принялась описывать Эльсору встречу с морщинистой дамой. Рассказ прервался буквально на середине, когда из-за подушки в углу сиденья показался маленький носик взъерошенной бежевой собачки. Девушка ахнула и всплеснула руками:
  - Какая красавица! Это твоя, Пепел?
  - Узгар с замковой псарни, - повторил уже ранее сказанное Эльсор и пояснил, не дожидаясь, пока заинтересованная Видящая впадет в прострацию ради поиска нужной информации с помощью своего дара, - порода следопытов с тончайшим обонянием.
  - За таких собачек, лоана, по весу золотом платят. Один к пяти, - встрял Дарет, присаживаясь на одну из мягких скамей, напротив зверька, жадно поводящего носом. Близость новых запахов приводила Шотар в тихий восторг.
  - А погладить ее можно? - спросила Ника. - Я никогда прежде таких махоньких близко не видела, только по телевизору. У нас больше покрупнее собак держат, для охраны.
  - Попробуй, - безразлично предложил альсор, никогда не испытывавший желания теребить зверька, да никогда и не наблюдавший тяги Шотар к ласке. Сейчас его куда больше волновало здоровье Видящей.
  - Во дворце тебя осмотрит лекарь, - не предложил, категорично констатировал очевидное и не подлежащее обсуждению Пепел.
  Тем сильнее было его удивление мгновенным отказом. (Ну не любила терронка с детских лет ходить по больницам и все тут! Очереди, небрежная грубоватость замотанных докторов, бесконечные анализы). Ника снова покраснела и выпалила:
  - Не надо лекарей, я уже выпила обезболивающее!
  Переводя тему, девушка попросила:
  - Расскажи лучше, вас куда порталом выбросило? - и, ожидая ответа, вплотную занялась маленькой следопыткой.
   Нежно воркуя ей что-то в развесистые ушки, приподнявшиеся локаторами, Ника поглаживала кончиками пальчиков крохотного песика так, что он только довольно жмурился, подставлял шейку и крутил махоньким пушистым хвостиком. Шотар совершенно забыла о своих нюхательных талантах, целиком отдавшись нехитрой и нечастой ласке.
  Эльсор ощутил странный приступ жгучей зависти к миниатюрной псинке и в сердцах тряхнул шнуром звонка, подавая кучеру знак прибавить ходу. А тут еще этот Дарет, нанятый Видящей, иронично ухмыльнулся, будто понял, какие чувства испытывает альсор, и отвернулся к окну, сделав вид, что шибко увлечен пейзажем.
  Пепел взвесил необходимость контроля информации перед 'лицом лишних ушей' и не нашел ее необходимой. Пока наемник из Доргов служит Нике, он будет молчать. Решит расторгнуть контракт монеты - исчезнет. Уж о безопасности девушки Эльсор собирался заботиться вне зависимости от ее на то желания, впрочем, не посвящая объект заботы в некоторые нелицеприятные подробности.
  - Работа портала была нарушена из-за атаки гроахов. Нас троих перебросило в портальную залу. Владычица велела немедленно начинать твои поиски. Поскольку Искру и Глеану легко ранили, отправился я.
  - Ранили? - встревожилась Вероника.
   - Не волнуйся. Думаю, к нашему возвращению во дворец, они уже будут на ногах, - утешил девушку Пепел и снова почему-то ему захотелось странного. К примеру, легкого ранения, чтобы сочувственный взор и ласковые касания пальчиков достались ему, а не мелкой сявке и не братьям.
  - Ты чего? - заметив у одного из пассажиров странное окаменение стиля 'а ля пострадавший от взгляда Медузы Горгоны', бойко поинтересовалась Ника. При этом девушка продолжала почесывать и поглаживать крохотульную собачку, растекающуюся по сидению лужицей блаженства.
  Теперь, когда ее так быстро нашел альсор, девушка почти успокоилась. Даже перестала гонять в голове сомнения на близкородственные темы: 'А зачем ей во дворец? Кому она там нужна? И что вообще будет делать, поелику в этикете Альрахана ни бельмеса не смыслит?'
   Почему-то рядом с Пеплом на душу снисходило удивительное умиротворение, оно просачивалось даже в вечно-беспокойные глубины настолько полно, что психовать из-за предполагаемых неудобств и неудач не получалось. Ну а на фоне личного покоя раздражение Эльсора ощущалось, как мелкий камешек в туфельке. Носить можно, но чревато мозолями.
  Пепел отвечать не стал, только бровь приподнял: 'Дескать, не понимаю, о чем ты спрашиваешь!'.
  'Ничего не скажет, сколько вопросов ни задавай', - уяснила девушка, а ведь так хотелось, чтобы ее собственное умиротворение оказалось по гриппозному заразительным и передалось Эльсору воздушно-капельным путем. Ради такого дела она бы даже почихала на него с удовольствием!
  Но увы, увы! Ника все-таки писала об альсорах Альрахана достаточно долго, чтобы понимать: если Пепел, проницательный и сопоставляющий, предпочитает не догадываться о смысле вопроса, значит, не хочет говорить, а если говорить не желает, то настаивать бесполезно. Замкнется и будет молчать с утроенной силой, как просветленный буддист в час медитации или коммунист в фашистских застенках.
  Хотя в роли мученика и жертвы писательница своего героя совершенно не представляла. Скорее, стоило бы альсору испытать некоторое неудовольствие от своего местоположения и обращения, Ника могла бы только сочувствовать месту и обращающимся. Понятие милосердия у Пепла если и было заложено в генетическом проекте, то весьма и весьма причудливое, мало совместимое с типично терронским.
  Потому, наверное, желающих поконфликтовать всласть с альсором Эльсором на горизонте не наблюдалось. Вот даже Дарет - а ведь его едва по стенке ни за что ни про что не размазали - сидит рядом с 'партнером по принудительному спаррингу' вполне мирно. Похоже, он решил полезным для собственного здоровья считать произошедшее недоразумением и философски наплевал. Ника улыбнулась наемнику, тот подмигнул ей в ответ и, скрестив руки на груди, прикрыл глаза. Собрался подремать? А может, таким образом подкалывал Пепла. Дескать, спасибо, что везешь, и вообще мне тут так уютно и спокойно, что даже спать могу и ничуть никого и ничего не опасаюсь. Мужчины порой играли в весьма странные игры, впрочем, женщины тоже. Ника и у особ своего пола редко могла распознать все правила странных забав, а разгадывать заморочки пола сильного даже и не пыталась. А потом девушке стало не до наблюдений за другими пассажирами.
  Карета двигалась удивительно мягко для транспортного средства, перемещающегося по мощеным улицам. Но ближе к концу пути из бледноватой, с легчайшим намеком на румянец, девушка стала зелененькой. Будто у нее в роду были дриады или русалочки.
  Первым изменение во внешности работодательницы заприметил 'спящий' Дарет и мягко уточнил:
  - Худо тебе, лоана?
  - Укачало, - вяло согласилась Ника и с трудом сглотнула. Клубничный йогурт, выпитый на завтрак, она оставила на грязной мостовой еще с час назад, после этого в желудок попала только колодезная вода. Очень приятная на вкус, однако не имевшая ни малейшей питательной ценности. Короче, девушка была банально голодна, а за волнениями сумасшедшего дня даже этого не заметила. Покормить свою нанимательницу Дарету в голову не пришло. Зато вскинул голову Пепел и сурово потребовал ответа:
  - Ты ела?
  - Не-а, - бедная писательница снова сглотнула, подкатывавший к горлу горький комок. Состояние из 'мне худо' стремительно приближалось к 'выпустите меня из этой качающейся коробки немедленно, я пешком хоть на Северный Полюс пойду'.
  - Почему? - принялся допрашивать Эльсор, почему-то решивший, что все беды несчастной жертвы альраханского транспорта проистекают от недоедания. Причем недоедания по беспечности. Видел он, как девочка в ресторане клевала с тарелки. Крохотные птички из оранжереи Владычицы и то лопали больше зерна, чем эта худышка.
  - У меня ваших денег нет. Продавать что-то, чтобы купить еду, время нужно. Я думала только о том, чтобы побыстрее во дворец добраться, волновалась, как у вас с порталом получилось, - вяло отозвалась девушка. Она сейчас больше думала о том, как же ей хреново, нежели о том, что, как и кому говорит.
  - Кхм, извини, лоана, не подумал, что ты голодная. После того, как выболтало, мало кого сразу жевать тянет. Моя-то кормежка тебе не по вкусу бы пришлась, простецкая больно, да и перцу в жаркое кухарка из 'Ломтя' вечно от щедрот необъятных сыплет, а ты такая нежная. Но хоть хлебушка бы поела! - Дарет смущенно почесал затылок.
  Эльсор сделал стойку на слово 'выболтало', уяснил для себя, что ему далеко не все поведали из приключившегося с Видящей за несколько часов вынужденной разлуки, но допроса учинить не успел. Зажимая рот рукой, Ника и взмолилась:
  - Остановите, пожалуйста, я больше не могу!
  Пустой желудок, общее недомогание от начавшихся женских дней и равномерное покачивание кареты довели девушку до того, что терпеть стало невмоготу. Когда очень плохо, уже не до пиетета. Пепел нахмурился, но сигнал притормозить отдал.
  Вздумай обитатели столь же роскошных, сколь и старинных, особняков на Аллее Владычицы - элитной дороге, ведущей ко дворцу, - понаблюдать за творящимся вне пределов высоких оград их владений, узрели бы весьма любопытное зрелище.
  Сначала у глухой стены остановилась кареты службы Владычицы. Первой из нее, не дожидаясь, пока ей галантно распахнут дверь, выйдут и галантно подадут руку, выпрыгнула девушка оливкового отлива. Пошатываясь, на подгибающихся конечностях она пошкандыбала к стене ближайшего особняка. Второй выскочила крохотная собачка и запрыгала вокруг девушки, жалобно повизгивая и норовя заглянуть в глаза. Третьими, едва не вынеся проем, одновременно протиснулись мужчины. И тот и другой считали своим долгом позаботиться о спутнице и поддержать ее. Стоило Дарету случайно глянуть в бешеные глаза альсора, как он мигом притушил служебное рвение и немножко поотстал. Пепел приобнял Нику за плечи, придержал, а потом и вовсе осторожно подхватил на руки, не доверяя мостовой привилегию держать драгоценную Видящую.
  Сил краснеть и смущаться у Вероники сейчас просто не было. Она тряпочкой обмякла в сильных руках, осторожно дыша и унимая тошноту. Ритмичной тряски больше не было, и желудок понемногу успокаивался, больше не предпринимая попыток вылезти через горло на свет альраханского солнца. И славно! Одно дело, когда тебя выворачивает на дорогу перед совершенно незнакомыми и в большинстве своем не очень хорошими людьми. Это даже почти месть! Но совсем худо, если ты испортишь рубашку альсору Альрахана - симпатичному тебе мужчине, чьи приязнь и покровительство сейчас так необходимы.
  Дарет, убедившись, что его подопечная в надежных руках - во всех смыслах этого слова - подхватил пятерней мелкую собаченцию, пока ее ненароком не придавил чей-то сапог. Зверушку наемник практически всунул в ладони девушки. Шотар мигом прекратила издавать тревожные трели и занялась вылизыванием всех частей тела новой приятельницы, до которых мог дотянуться юркий крохотный язычок.
  Пепел коротко вздохнул и отвернул голову, устремив взгляд в сторону особняка на противоположенной стороне. Невозможность помочь девушке прямо здесь, сейчас, немедленно бесила альсора, одновременно с этим сама возможность держать Видящую на руках рождала в душе умиротворенное довольство! И двойственность эта злила Пепла, пожалуй, даже сильнее, чем неспособность мгновенно излечить Нику.
  Праздные зеваки из немногочисленных прохожих, признавшие в одном из участников мизансцены Эльсора, сына Владычицы (столь редкостный оттенок волос был превосходно известен в столице Альрахана), тут же приняли вид слепо-глухо-немых инвалидов, спешащих по сверхважным делам и не замечающих ничего вокруг.
  При этом они пытались обойти по широкой не только живописную группу, но и особняк, удостоенный то ли задумчивого, то ли мрачного взора альсора, посему двигались по весьма оригинальной дуге. Пепел спокойный вызывал неизменное уважение, благорасположенный ярую симпатию, но от мрачного вида сына Владычицы пробирала невольная дрожь. От такого хотелось держаться подальше. Или нет, такому вообще не хотелось попадаться на глаза без особых на то причин специфического суицидального толка.
  - Девочке бы сейчас бульончику хорошо, - выступил в качестве голоса разума Дарет. Вздохнул, почесал шейку Сихе, понимая, что бульон достать по-быстрому не получится, ведь посреди жилого аристократического квартала таким блюдом вразнос никто не торгует. И задумчиво прибавил: - Или винца капельку, чтоб щечки порозовели.
  - Продуктовый ларь в карете. Принеси, - распорядился Эльсор, все свое внимание посвящая баюканью Видящей на руках.
  Впрочем, услышав слова альсора, в карете уже копался кучер. То ли энергичный парень устал сиднем сидеть на козлах да повиноваться колокольчику на веревочке, как марионетка из бродячего балагана, то ли, услыхав ключевые слова 'карета' и 'принеси', принял приказ на свой счет. Побулькивающая фляжка была предъявлена пред серые очи Пепла. Кучер гордо выпятил грудь и протянул альсору емкость, как знаменосец знамя полка командиру.
  Каким образом господин должен взять и использовать флягу по назначению, для Дарета оставалось загадкой. Даже в той диковинной форме с крылышками, каковую альсор демонстрировал недавно, лишних конечностей и хвоста у него не наблюдалось. Но ретивый кучер такими сложностями не заморачивался, ибо знал: альсор Эльсор МОЖЕТ ВСЕ! Сия фанатичная вера во всем его облике грозила обернуться немедленным мощным пинком. Руки-то у Пепла все еще были заняты. Ситуацию спас наемник. Он выдернул у глупца флягу, отвинтил крышку и откупорил пробку. Потянул носом: что-то крепкое и сладкое. Пойдет!
  Дарет споро нацедил в крышку, сделанную в форме маленького стаканчика, густого вина на пару-тройку глотков и поднес к бледно-сиреневым губам девушки. Почти ласково велел:
  - Хлебни, полегчает.
  Ника сейчас была не в том состоянии, чтобы соображать, кто, что и зачем ей предлагает. Перед глазами все еще мелькали черно-белые мушки, а в ушах позванивало да гудело. Периодически звук вообще отрубало, закладывало уши, и тогда окружающие шевелили губами, как рыбы. Это было не забавно, а почти страшно. Из фразы Дарета девушка услышала только 'хлебни' и машинально пригубила.
  Нет, пивала она напитки и покрепче (в шутку друзья-студенты подливали) или от простуды в качестве профилактики, но это было не только крепкое, а еще сладкое и густое. Ника от неожиданности закашлялась, хватая ртом воздух.
  - Вот, и румянец появился, - довольно прокомментировал результат диверсии Дарет и с удовольствием одним махом допил остатки. После чего добросовестно закупорил фляжку и всучил кучеру с наказом:
  - Прячь на место!
  Парень, довольный представлением - все одно, что в балаган сходил, - помчался к карете с улыбкой от уха до уха. А Ника, отдышавшись, попросила:
  - Поставь меня, Пепел, уже все в порядке.
  - Не верю, - меланхолично возразил альсор и выдвинул встреченное предложение: - Я отнесу тебя в карету, едем во дворец.
  - Не надо! Пожалуйста! - взмолилась жертва местного транспорта, отчетливо понимая, что новой порции мучений не выдержит, и слабо затрепыхалась в объятиях альсора. - Можно я пешком пойду с Даретом, потихоньку, а ты езжай!
  Пепел тихо и ласково обронил:
  - Нет, - и зашагал вперед по дороге, не спуская девушку на землю.
  Еще не хватало, чтобы Видящая покалечилась в нескольких сотнях метров от дворца! Выпустил он ее из виду на несколько часов и вот результат: нашлась бледная, больная, да еще с каким-то нахалом в придачу. Убить бы его, чтобы глаза не мозолил и внимание Ники на себя не отвлекал, да нельзя - полезен и девушку к нему привязаться угораздило. Огорчится! А расстраивать свое маленькое сокровище Эльсор не хотел. Теплое, щекочущее ощущение рождалось в груди, когда Ника улыбалась, звенел колокольчиком ее смех, внимательный взгляд, исполненный приязни, устремлялся на Пепла, или задумчиво склонялась набок головка. Становилось так хорошо, как ему прежде почти никогда не бывало. И терять свой личный шанс на радость альсор не желал. Эгоизм? Ну и пусть. Эльсор всегда ухитрялся сочетать практицизм и интуицию наивыгоднейшим для себя образом.
  - Я могу идти сама! - попробовала снова возразить Ника. Она очень старалась, чтобы голос звучал спокойно и уверенно. Но, похоже, сии старания никого из заинтересованных лиц не убедили. Дарет недоверчиво хмыкнул, Эльсор буркнул: - Угу, - и опустить даже не подумал.
  Живая ноша поерзала еще, надеясь на освобождение, да затихла. А что делать? Во-первых, не было уверенности в том, что она, коль предоставят свободу передвижения, сможет идти сразу не в темпе гоночной черепашки. Во-вторых, 'земля в иллюминаторах' после винца из фляжки, испитого на пустой желудок, покачивалась как-то слишком сильно, напоминая море. В-третьих, Ника чувствовала, что Эльсору почему-то принципиально важно ее вот так тащить. И девушка пустила события на самотек, тем более, что снотворный эффект обезболивающего наложился на вино, и начал сказываться вдвойне. Глаза закрывались неодолимо, хоть спички вставляй, рот разъезжался в вульгарном предательском зевке, а пушистая помеха - юркая собачка на руках - не позволила прикрыть зевок ладонью.
  - Поспи, - с усмешкой посоветовал все подмечающий Пепел, и Ника покорно закрыла глаза.
   Будь что будет и как будет. Трепыхаться, настаивать на своем, бороться за что-то или против кого-то, отстаивать независимость - не худший образ жизни. Вероника Соколова считала себя энергичной девушкой, но сейчас почему-то совсем не осталось желания жить в том же стиле. Хоть раз хотелось, чтобы кто-то большой и сильный позаботился обо всем, как в детстве мама. А она потом, попозже, снова будет брыкаться и взбивать масло из молока.
  У Пепла на руках было просто уютно, как в гамаке на даче, подвешенном между стволами старых берез за домом. Нет, птички над ухом не пели, зато комарье не зудело, а еще руки альсора были теплыми, почти горячими, и очень-очень надежными. Ника плыла в его объятиях как по волнам в полудреме. Приятный аромат, чем-то напомнивший детские духи сестренки, заставил ее разулыбаться и потянуть воздух носом.
  Легкий треск ломающейся ветки заставил девушку приоткрыть один глаз. Прямо над ней, перекинувшись через высокий каменный забор с фигурными пиками поверху кладки, покачивались ветки дерева. И, самое удивительное, они были усыпаны мелкими цветами, больше всего похожими на цветки яблони сиреневого цвета. Именно они источали тот самый приятный аромат, и веточку с дерева, мимоходом надломив пальцам, держал у уха Ники Пепел.
  Собачка, устроившая на груди девушки лежку и вовсю наслаждавшаяся покачиванием в живом гамаке, тоже тянула чуткий носик к ароматной веточке.
  - Спасибо, - Вероника взяла подарок и положила рядом с Шотар. - Пахнет, как мороженое.
  - На вкус пробовать не советую, они кислые, - отметил Дарет одновременно со скрежетом кованых воротец и скрипучим, в тон, старческим голосом:
  - Ты ее сажал, чтоб ломать?! Руки вам, лоанам полоумным, оторвать некому!
  У стены, потрясая массивной тростью с резной рукоятью, стоял пожилой, но еще крепкий мужчина. Бледное лицо его было искажено гримасой ярости, слабо сопоставимой с нанесенным садам ущербу. Жилет с пообтрепавшейся золотой строчкой вышивки прикрывал белую рубашку с закатанными до локтей рукавами. Туфли негодующего возмутителя спокойствия были измазаны в земле, да и на коленях прослеживался отчетливый серый отпечаток.
  - Чокнутый Негал, - равнодушно констатировал Пепел так же спокойно, как отметил бы наличие облаков. Угрозы в беснующемся старике он не видел. Даже шага не прибавил.
  - Это тот, у кого дочка единственная семь лет как пропала? То ли убили девицу, то ли деру дала из дому от отцовских заскоков, то ли сам папаша и пристукнул, - тихо откомментировал Дарет, проявляя странную осведомленность.
  Ника все еще плавала на грани яви и сна. Дедушка с тростью воспринимался ею как один из персонажей занятной истории, и вообще все происходящее с ней самой теперь стало частью фантастического романа. Только она пока не знала, какой именно это будет роман: юмористический, романтический или приключенческий. Нике даже казалось, что кто-то там, наверху, в невообразимой дали, тоже не знает или ждет ее собственного решения, чтобы выбрать жанр.
  Старик, вопреки грубым крикам, не вызывал антипатии. Скорее напротив, его было чуточку жаль. Почему-то Ника сейчас знала все и про всех. И про этого моложавого старика тоже. Раньше, до того как пропала дочка, он держал девушку в ежовых рукавицах, контролируя каждый шаг и не проявляя ни грамма не то что любви, даже симпатии. Словно бедняжка была его собственностью. Терпение у несчастной сдало, когда ее представили потенциальному мужу - такому же жесткому старику, как отец. Девушка пришла в ужас и сбежала той же ночью из дому. Сбежала в никуда и, если б не бродячие циркачи, подобравшие беглянку, печален был бы ее удел. А сейчас она, лишившаяся внешней роскоши и высокого титула, была по-настоящему счастлива в пестром фургоне фокусника. И два ярко-рыжих, как пламя заката, близнеца и такой же рыжий супруг составляли ее судьбу и радость. Да, она утратила изысканные туалеты, украшения, яства и балы, но обрела нечто куда более значимое: настоящую семью и мир, где ее не считали пустым местом.
  А отец... отец, только потеряв дочь, осознал горечь истинной утраты и далеко, о далеко не сразу, еще и собственный эгоизм и равнодушную черствость. Безумие причудливого свойства поселилось в душе несгибаемого лорда. Почему-то он оставил свет и взялся самолично ухаживать за фруктовым садом у дома, где любила гулять его доченька. Почему-то ему казалось, если хранить сад, то его девочка когда-нибудь вернется домой. Он охранял его как святыню, как частицу родной крови, потому так взбеленился, стоило услышать треск ломаемой ветки.
  - Она не вернется, слишком боится вас и этого мрачного дома, - повернув голову в сторону потрясающего тростью лоана, промолвила Ника. - Но она счастлива! У Катиолы двое детей, близнецы, рыжие, как отец, а глаза синие, мамины...
  Старый лорд прекратил трясти трость, он застыл как статуя, как прибитый макушкой к небу, а пятками к мостовой. Безумие стекло с него мутной, грязной водой, оставляя острое ощущение одиночества. А потом старик хрипло каркнул вслед альсору, уносившему девушку:
  - Я отдал бы им все!
  - У нее и так есть все и весь мир в придачу, - тихо, однако старик расслышал, проронила Вероника.
  - Я хочу найти ее, скажи, где искать? - опираясь на трость, прихрамывая, старый Негал спешил вслед за той, кто знала о судьбе его дочери, не обращая внимания на осторожных зевак.
  - Она не вернется, - задумчиво, покачиваясь на волнах дремы, снова выдохнула Видящая.
  - Скажи! Мне очень надо! - в запале выдохнул старый лорд.
  - Надо? Зачем? - отстраненное любопытство вкупе с недоумением прозвучало в мечтательном голосе девушки. - Опять загнать ее в ловушку из стен и запретов?
  - Нет, я... я клянусь, нет, я только хочу сказать своей девочке, что люблю ее, попросить прощения. И внуки... Я хочу увидеть внуков! - прохрипел Негал.
   Пытаясь нагнать размеренно шагавшего Эльсора, он почти бежал и в результате подвернул ногу. Трость угодила в выбоину и выкрутилась из руки. Старик тяжело рухнул на колени и взмолился: - Пожалуйста-а-а!
  Этот крик, бег и высказанные вслух слова словно вскрыли старую загноившуюся рану, вычистили ее, убирая всю ложь и притворство перед миром и перед самим собой. Пепел на миг приостановился, а Ника, прежде чем заснуть по-настоящему крепко, сказала:
  - Вы встретитесь в Оирон-Тае, поезжай туда. Встретитесь, если ты будешь думать так, как сейчас.
  - Буду, лоана, непременно буду, пусть улыбаются тебе Плетельщики Судеб! - старый лорд нашарил трость и попытался встать. Дарет подскочил к нему и помог подняться. Старик вцепился в локоть наемника с недюжинной силой.
  Что-то спросил. Ни Ника, ни Эльсор не слыхали, как не слыхали и ответа наемника. Он догнал уходящих в несколько шагов и снова пошел рядом. Притормозившая было карета вновь тронулась вслед за привередливыми пассажирами, отдавшими предпочтение двум ногам, вместо четырех колес с рессорами.
  
   Глава 16. Знакомство с Владычицей
  Ресницы Видящей опустились. Очевидная реальность сменилась обрывками грез. Мало-помалу сладкая дремота перешла в глубокий целительный сон. Достаточно крепкий, чтобы громкие негодующие крики разбудили спящую отнюдь не сразу. Однако ж, все одно разбудили.
  - Что с ней случилось, Пепел? Отвечай! Или это сделал ты? - возмущенный возглас Глеану прозвучал, кажется, над самым ухом.
  Ника с трудом продрала глаза. Она по-прежнему лежала на руках Пепла, вот только альсор стоял на одной из ступеней очень широкой белокаменной (мраморной?) лестницы, плавной дугой уходящей наверх, к величественному и прекрасному зданию - дворцу Владычицы Альрахана. А к альсору, через ступеньки, скачками несся Глеану. Грациозно, кто ж спорит, но не так, как подобает аристократу. Больше всего его летящие прыжки походили на бег бросившегося к добыче хищника. Инзор, по-видимому, уже успел высказаться и теперь просто бежал рядом с братом, сцепив зубы.
  - О, тебя тоже не так поняли, лоан, - раздался откуда-то сбоку ироничный голос Дарета, оценившего по достоинству недоразумение.
  Громко оправдываться Эльсор не рисковал, опасаясь разбудить спящую девушку, а парочка взволнованных родственников готовилась обрушить на голову преступника бурю негодования. Пепел зашипел в досаде и за спиной у него вновь выросли крылья, укутывая, прикрывая надежным пологом отдыхающую Нику и прикорнувшую на груди у девушки собачку.
  - Тихо, альсоры, не судите сгоряча. В порядке лоана, умаялась только, - послышался увещевающий голос наемника. - Спит она.
  - Уже не сплю, - попыталась возразить Ника, отводя от лица нежный шелк крыла Эльсора. Крыла, способного обрести твердость пуленепробиваемой стали и остроту меча из оной. Девушка откуда-то знала это, узнала только что или знала всегда.
  - Разбудили, - неодобрительно проворчал Пепел, и крылья его истаяли хлопьями тумана. Были и, о-па, нет.
  - Я все равно уже выспалась, - постаралась оправдать Льда и Искру Ника, попыталась было слезть с рук Пепла, но, поскольку ее не пустили, просто присела, внимательно оглядывая подбежавших мужчин.
  - Как вы? Эльсор говорил, были ранены?
  - Здоровы, - отмахнулся Глеану, откидывая с лица ужасно запутавшиеся пряди золотых волос - неотъемлемый атрибут и признак душевных переживаний.
  - Хорошо, - облегченно выдохнула Ника. Наверное, если бы альсоры серьезно пострадали в схватке с гроахами, то не стали бы носиться по ступеням, а лежали бы в лечебнице.
  Глеану продолжал принюхиваться и успокаиваться не спешил. К привычно-дивному аромату Ники добавились опасные металлические нотки, заставляющие альсора нервничать. Искра, первым сообразив, что девушка правды о своем самочувствии не скажет, обратился напрямую к Пеплу:
  - Что с ней?
  - Помотало в портале, женские дни, голодная, укачало в карете, - не стал скрывать Эльсор. От такой откровенности Ника покрылась густым румянцем и еще сильнее затрепыхалась, пытаясь оказаться на земле. Проснулась Шотар и негодующе тявкнула.
  - Остолопы! Эльсор, отпусти малышку, я о ней позабочусь! - послышалось слева из-за спин мужчин, восхитительное сопрано. Бесцеремонно отпихнув с дороги альсоров, к Нике шагнула статная брюнетка с сияющими сапфировыми глазами - Гилиана, сама Владычица Альрахана.
  Такие роскошные платья Ника не видела даже в кино. Верхнее - глубокая предвечерняя синь, нижнее - лазоревая голубизна, пена кружев стоячего воротника, где нежилась лебяжья шея, и рукавов, в которых утопали пальчики, унизанные перстнями. И украшения: наверное, золото, алмазы и сапфиры - идеально гармонирующие с туалетом.
  О, Ана, как и описывала неоднократно на страницах своих книг Соколова, была прекрасна. И сейчас осторожно опущенная на ступеньки девушка могла любоваться героиней книг воочию, широко-широко раскрывая удивленные и восхищенные глаза.
  'Так вот ты какая, Гилиана!!!' - новогодней гирляндой светилась в голове девушки мысль.
  - Нравлюсь? - лукаво улыбнулась Владычица.
  - Да, - вырвался мгновенный ответ Ники.
  - Пойдем, - Ана подхватила под локоток девушку неожиданно сильной рукой и повлекла за собой вверх по ступеням, мимоходом бросив опешившим от такой нахальной бесцеремонности мужчинам: - Свободны, благородные лоаны.
  Дарет упрямо тронулся по пятам за уходящими дамами. Ана чуть повернула голову и изогнула бровь с выражением легкого неудовольствия на прекрасном лице. Что-то вроде: 'Я сказала, вы все остаетесь, мы уходим. Что не ясно?' - читалось в ее позе.
  Телепатом наемник не был, но причину недовольства Владычицы, разумеется, уловил, однако же, не попятился, а подчеркнуто мирно пояснил:
  - Я нанятый охранник, Владычица.
  Неудовольствие в сапфировых очах Гилианы сменилось легкой насмешкой, и женщина сказала:
  - Я пока возьму заботу о безопасности девочки на себя. Ступай к альсорам.
  Долее настаивать ни резона, ни практической пользы не было. Дарет отвесил Владычице поклон и уступил. При всем упрямстве и целеустремленности здравым смыслом наемник обладал и понимал необходимость тактического отступления. Если уж альсоры, сыновья Владычицы, отошли, то и ему не зазорно. Вон как за девочку переживали. С чего бы такая забота, неужто все от того, что малышка Видящая?
  Гилиана продолжила восхождение по лестнице, с небрежной беспечностью щебеча:
  - Ника, да? Так тебя зовут?
  - Так, - односложно согласилась девушка.
  - Тебе нравится в Альрахане?
  - Я еще мало видела. Кварталы с особняками у дворца красивые, и здесь все изящно и величественно одновременно, - дипломатично отозвалась Вероника, умалчивая о том, сколь неприглядной была ее встреча с мостовыми и обитателями менее зажиточной части столицы.
  Три широкие лестницы пологими змейками в прихотливой синхронной гармонии стелились к овальному крыльцу-подиуму сквозь упорядоченную декоративность сада. Стриженые газоны, фигурные кусты, клумбы, скамьи, беседки, статуи, фонтаны, качели и дорожки, а если где-то и оставлены причудливые островки 'дикой' растительности, то исключительно по воле и с приглядом садовников - все это было интересно, но Ника все равно больше любила обычные леса за городом, куда ездила за белыми грибами, лисичками и опятами.
  - Еще успеешь оглядеться, - легко пообещала Владычица, ошибочно истолковав внимательный взгляд девушки.
  - Спасибо, - скованно поблагодарила девушка.
  - Ты меня боишься? - неожиданно притормозила и выстрелила вопросом в упор Ана.
  - Нет, - рассеянно, едва отзвучал голос Владычицы, выпалила Ника. Ее все еще тянули по ступеням вверх, но смысла спешки девушка уяснить не могла. Возможно, Гилиане просто так захотелось, а она привыкла доверять своим порывам.
  Но бояться Владычицу у Вероники не получалось. Нельзя же шарахаться от героини собственных книг, которую знаешь, как облупленную, знаешь от имени последнего любовника до иных мельчайших мелочей. Вплоть до того, что Ана любит ночью, если проснулась, погрызть орешки норх, оттого и ворчит сама на себя по утрам, выковыривая синие кусочки из зубов, а все равно ест. И ненавидит открытые платья, потому что когда-то в далекой юности ее пыталась задушить шелковой лентой с вшитой стальной нитью наемная убийца. Не любит, но носит, когда мода обязывает, только всегда набрасывает на плечи пелерину, как призрак защиты.
  Ника вздохнула и посмотрела в синие-синие глаза Владычицы, сверкающе неистощимым жизнелюбием, любопытством и, пожалуй, немножко тревогой и растерянностью. Не только Ника не знала, как себя вести с ожившей обложкой со своей книги (правда, ни одному художнику не удавалось нарисовать Ану такой настоящей). От взгляда глаза в глаза родилось понимание мотивов Владычицы.
  Гилиана сама не знала, как вести себя с Видящей, потому и ринулась общаться столь решительно. Так она всегда поступала с тем, что ее ввергало в замешательство или пугало. Потому Ана и утащила Нику из общества сыновей, потому и начала разговор прямо на лестнице, как говорится, не отходя от кассы.
  Девушка с Террона погладила свободной рукой вцепившиеся в ее локоть женские пальцы, улыбнулась и поначалу робко, а потом все смелее и смелее заговорила:
  - Не волнуйся, Ана, я не враг и никогда твоим врагом не буду. Я сейчас неэтикетную глупость скажу, но это честная глупость. Может, я фиговая писательница, но всех своих героев, о которых писала и которых, как считала, придумала самолично, люблю. Они, то есть вы, мне глубоко симпатичны. Альрахан по-своему прекрасен, но родной мир меня вполне устраивал. Я никогда не хотела жить в вашей сказке, сюда меня вынудили переселиться обстоятельства. Альсоры объяснили, что Террон выживает меня, и, если не уйду, пострадают родные. Вот как-то так, - Ника запнулась на полуслове и судорожно вздохнула. Речь взволновала ее, сердечко стучало часто-часто, а на щеках вновь выступил яркий румянец:
   - В общем, мне и хорошо, оттого, что я могу увидеть Альрахан воочию, и плохо, оттого, что не увижу больше тех, кого люблю. Странное состояние. Из-за него я, наверное, чудно себя веду, но это вовсе не потому, что я боюсь кого-то из вас. Совсем напротив, честно.
  - Я тебе верю, - Ана улыбнулась девушке в ответ, а потом совершенно неожиданно для нее, порывисто привлекла в объятия. - Знаешь, - шепнула Владычица на ушко писательнице, - чтобы вытянуть тебя с Террона мои сыновья провели опасный ритуал введения в семью. Так что для меня ты почти дочка. Магия порой выкидывает занятные шутки, я ощущаю тебя родной. Пойдем, Ника, поболтаем. Я всегда хотела иметь подругу, а не получалось.
  - У вождей не бывает друзей, - сочувственно процитировала девушка, следуя за Гилианой. Та уже не тащила ее, как добычу. Двое шли рука об руку. - Я не очень умею дружить, но готова попробовать.
  - Как насчет того, чтобы первым делом выбрать тебе покои поближе к моим? Или к кому-то из альсоров? - лукавством и откровенной провокацией сверкнул взгляд Аны.
  - И они устроят битву на кулачках или кинутся с линейкой мерить, от кого до моих дверей ближе? - прыснула в ладошку Ника.
  - Могут? - чуть-чуть удивилась Владычица, секунду-другую подумала и ответила сама себе с проказливым хихиканьем:
  - Могут, - и протянула: - Давно надо было им сестренку родить.
  - А я братика хотела, старшего или младшего, все равно. Но сейчас чувствую себя не сестренкой, а новым мячиком, который отобрали у ребятишек, - задумчиво сообщила девушка.
  - Ничего, потерпят, р-р-ребятишки, - отрезала Гилиана и обернулась, как сделал бы любой, чтобы просто глянуть на тех, кто являлся предметом разговора. А вот потом насмешка сбежала с ее губ впопыхах. Теперь Владычица смотрела на альсоров как-то иначе и видела, вероятно, тоже что-то особенное.
  Довольно далеко внизу лестницы все еще стояли четверо мужчин, которым в приказном порядке запретили следовать за дамами. Глеану ожесточенно драл пятерней вконец распоясавшиеся волосы, на руках проблескивали золотые чешуйки. Инзор притоптывал ногой, а из-под сапога почему-то летели искры, хотя поджигать на камне было нечего. Пепел просто высился, скрестив руки, а за спиной трепетали его странные серые полотнища крыльев. Внешне беспечно вел себя лишь наемник - привалившись к перилам, он с натуральным восторженным удивлением созерцал альсоров. Как чудо, ну, или как эффектный фокус. Иной раз одно от другого не отличишь, а для зрителя не суть важно, если он хочет верить.
  
   Глава 17. Новые силы, или откуда что взялось
  Нике тоже как-то вдруг ужасно захотелось узнать, что же такое происходит. Она моргнула и пискнула от изумления. Реальность вспыхнула, как галлюцинация импрессиониста, разноцветьем переплетенных нитей разной толщины и текстуры. Странных нитей, бобиной для которых была Ана, и вблизи от нее нити эти сияли особенно ярко, наливаясь силой.
  Спустя миг Веронику пронзило понимание: эти нити и были силой! Это была магия мира Альрахан, в полной мере ведомая лишь Владычице и никому иному. Из этих нитей по воле ее искры магии вливались в амулеты, талисманы или альраханцев, которым дозволялось владеть малой толикой того, чем в избытке повелевала Гилиана. Повелевала не ради власти, но ради защиты, блага и процветания страны. Сияющие разноцветные большие и малые искры и гроздья искр блистали в саду, просверкивали вкраплениями в вещах, растениях, разлетались от Аны сверкающим волшебным веером.
   Такая хрупкая и маленькая по сравнению с титанической мощью магии - она была гарантом и стержнем благополучия мира. Раньше этот контраст восхищал Нику, теперь почти ужаснул. Она ведь одна, и такая тяжелая ноша, правильно ли было все валить на Владычицу? Ответа на этот вопрос у Вероники Соколовой не было, да и найдись он, разве от девочки с Террона что-то зависело?
  Ника отогнала нахлынувшие сомнения и, восторженно щурясь, вгляделась в очертания дворца. Он весь был оплетен разноцветным кружевом чар, опутывающих и пронизывающих строение от фундамента до шпилей с флагами. Отчего здание выглядело не белокаменным с декоративным вкраплением розового и сиреневого камня, а сверкающим всеми красками. Сверкающим лишь для Аны и, каким-то чудом для Ники.
  Глаза устали от яркости дворца и Владычицы. Девушка сморгнула навернувшиеся слезы и невольно отвернулась. Взгляд упал на альсоров. Ой, а от матери к ним, будто пуповины, тянулись нити, нет, скорее скрученные канатом потоки.
  Ника бросила быстрый взгляд на Ану. Похоже, таких фортелей с сыновьями раньше не случалось, а иначе не было бы столь удивленным, почти растерянным лицо Гилианы. Когда же она посмотрела на Веронику, глаза Владычицы и вовсе отправились на свидание с ровными темными дугами бровей.
  Ника наклонила голову, пытаясь разглядеть, чего же эдакого отыскала на ней Ана. Как говаривал Жорж Милославский: 'На мне узоров нету, и цветы не растут'. Может, женщина только сейчас заметила спящую на руках собачку? Шотар-то лишь ухом повела при встрече с Владычицей, даже тявкнуть не соизволила. Дескать, нет меня, сплю. А того, кто спит, точно не будут вытаскивать из уютного гнездышка девичьих рук, чтобы отправить на псарню. Неплохое, в общем-то, место, но местечко рядом с Никой привлекало хвостатую умницу гораздо больше.
  Но нет, Гилиана смотрела не на собаку, а на саму Нику, вернее на ее грудь. Противоестественных наклонностей за Владычицей, при всей любви к экспериментам, отродясь не водилось. Потому девушка все-таки сообразила: смотрят на украшение, тот самый не то кинжал, не то пламя на тонком кожаном ремешке. Тот самый, в котором Дарет заподозрил магический предмет.
  Теперь уже и Вероника уставилась на побрякушку, моргнула и тихо охнула. Вещица не просто поблескивала яркой искоркой, она сияла, как пойманная звезда. Металл сам напоминал живой сгусток переливчатого - правда, уловить оттенок его никак не получалось - света.
  - Это все магия? - восхищенно выдохнула Ника. Одно дело писать, представлять в воображении и совсем другое увидеть воочию и ощутить сопричастность.
  - Ты видишь? - выдохнула Гилиана и тут же, взяв себя в руки, исправилась, потребовав подробностей: - Что ты видишь?
  - Цветные потоки и искры. Они везде, а больше всего на тебе, Ана. Очень красиво! - откровенно восхитилась девушка и, чуть нахмурившись, спросила:
   - Только почему-то еще самые сильные ручьи тянутся к альсорам, а они ведь не должны владеть силой до принятия титула Владыки. И еще на мне тоже, - ладонь Ники накрыла подвеску, - блестит ставший волшебным амулет. Это ты так захотела?
  Единственным логическим объяснением у писательницы Соколовой было это. Вероника вообще всегда старалась скрупулезно обдумывать устройство нафантазированного мира, продумывать до тех пор, пока тот не начинал казаться ей живым. И когда наступал этот восхитительный момент, тогда все-все становилось просто, понятно и разумно. Мир обретал краски, грани и звуки, а герои самостоятельность.
  Ну конечно, разумность была категорией субъективной и измеряемой лишь странной писательской волей, фантазией и желанием. Соколова никогда не лепила историй, героев и события хаотически, так сказать 'от балды'. Почему-то Нике было неприятно, если на страницах книги никак не хотел приживаться зверек с диковинным именем 'обоснуй'.
  И вот сейчас, исходя из логики нафантазированного мира Альрахана, девушка никак не могла допустить иной возможности странного распределения магических потоков. Если все в воле Аны, то и это, творящееся с ее подвеской и с альсорами - тоже. Единственное, во что могла поверить Ника, оправдывая удивление Владычицы, так это в то, что желание Гилианы было подсознательным. Она могла захотеть поделиться силой с детьми и дать защиту терронке, которую привели с собой сыновья. Наверное, Ана даже немного беспокоилась, когда заинтересовавшая ее девушка не прошла порталом вместе с троими посланными за ней альсорами. Нет, речь о привязанности, возникшей на расстоянии, не шла, скорее Владычица могла пожелать сохранности живого ценного объекта, к переправке которого уже были приложены немалые усилия.
  - Я? - вот теперь призадумалась, покусывая нижнюю губку, сама Гилиана.
  Она ведь тоже считала себя практически всемогущей в пределах Альрахана, как до того был ее отец, а до него ее бабушка, а до нее иные знаменитые предки. Но одновременно с этим неоспоримым фактом Ана совершенно четко понимала: она не отдавала никаких повелений магической силе. Никаких от слова вообще!
  Девушка видела магию Альрахана, но Ника была его Видящей, одевидно, в этом и крылся секрет особого зрения. Но ни ей, ни альсорам Ана магию не посылала и сейчас медленно качала головой в знак отрицания.
  - Нет? - очень искренне, притворяться так было не по силам и самой искушенной лгунье, удивилась Ника. - Тогда почему все это случилось?
  Дорассуждать, дофилостофствовать, подогадываться собеседницам не дали. Внизу лестницы, там, где почти тихо переругивались альсоры, раздался оглушительный грохот, и разверзлась бездна. Небольшая, можно даже сказать, компактная, точно там, где 'бил копытом' и искрил, как сварочный аппарат, Инзор. И сейчас сам Искра завис над провалом, в который с шумом осыпались камни, спеленатый крыльями-лентами Пепла. Братья и Дарет осторожно пятились от разрушенного участка лестницы.
  Прекрасная Владычица захлопнула приоткрытый ротик, потом глубоко выдохнула, втянула в себя воздуха на максимум объема легких и процедила нечто, что Ника просто не поняла. А ведь девушка понимала альраханский, как родной.
  Хоть Гилиану терронка не поняла, зато поняла, что ей только что продемонстрировали великолепный образчик сугубо местного идиоматического выражения. Для его адекватного восприятия следовало не просто переключить в голове тумблер с 'язык русский' на 'альраханский', еще до некоторой степени следовало альраханкой быть. У Ники же в черепушке не так 'подсоединялись проводки', и девушка натурально зависла. Компьютеру понадобилась бы перезагрузка, а Вероника только отчаянно потрясла головой, поморгала и осторожно двинулась следом за слетающей по ступеням Владычицей. Вдруг Гилиане понадобится помощь?
  Повелительница всея Альрахана тем временем подлетела к точке развала, и голос ее взвился над лестницей и садом:
  - Что вы творите?
  - Ничего, мама, - дисциплинированным хором отозвались альсоры.
  Даже голос Пепла, вытягивающего Искру из провала на своем горбу, то есть крыльях, звучал совершенно невозмутимо. Дарет глубокомысленно промолчал. Если у наемника и было иное мнение, отличное от большинства, ЧТО именно творится, он все равно не понимал, а потому предпочел держать язык за зубами.
  - Ничего? - рыкнула Ана, затормозив аккурат у края провала, бережно прихваченная под руку галантным Глеану. Камешки, вылетевшие из-под туфелек, с мягким шуршанием сорвались вниз. Оттуда не донеслось ни звука. Владычица наклонилась, глянула в расщелину без дна и почти мирно согласилась:
  - Ничего.
  После чего обвела взглядом сыновей и кивком головы велела следовать за собой. Оставлять их без присмотра, рядом с 'ничего' Владычица долее не собиралась. Сначала следовало понять, что и почему происходит, разобраться с тем, чем это грозит, и только потом выпускать отпрысков из-под родительского крыла. Да, взрослые, опытные, умные мужчины, для нее они все равно оставались вечными мальчишками, падкими на авантюры. Терять по недосмотру или глупости никого из троих 'малышей' Гилиана не хотела.
  Сыновья без возражений последовали за матерью. Ана, не глядя, махнула в сторону мини-бездны нежной ручкой и стены сомкнулись. Провал исчез, зато ступени, покореженные странным происшествием, остались. То, что разрушено магией, магией легко и восстановить, вот только потом с еще большей легкостью все рухнет снова. Потому Гилиана не стала использовать силу для реставрации лестницы. Она осталась на откуп мастерам по камню.
  Поскольку ее помощи не понадобилось, Ника не стала подбегать близко. Она дождалась, пока альсоры начнут подниматься по лестнице, повернулась и тоже потихоньку пошла наверх. Первым, опередив остальных, ее нагнал Пепел и взял под руку, поддерживая так же, как Глеану, сопровождающий мать. Совершенно естественно у него это получилось, девушка только мысленно вздохнула.
  Приятно, черт побери, мелочь вроде бы, а все равно приятно, сразу себя начинаешь чувствовать не просто созданием женского пола, а леди. Глупость, конечно, несусветная, а все равно приятно. Не хватало душе девушки на Терроне романтики, но зато там были мама, сестренка и много кого еще. А здесь? Что у нее было здесь? Горячая рука Пепла на локте? И легкие шаги его братьев рядом, и задумчивый взгляд Гилианы, скользящий по всей честной компании, и Дарет, как само собой разумеющееся дополнение, даже не подумавший куда-то свернуть или смыться под шумок после разрушительного шоу, и мир - никогда не виданный прежде, но вымечтанный из сердца - Альрахан. Много ли, мало - кто знает. Нет таких весов, чтобы взвесить несравнимое.
  Девушка задумчиво улыбнулась и погладила шелковистую шерстку спящей собачки. Что ж, будь, что будет. И, кажется, будет что-то интересное. Охрана отдала салют Владычице и ее свите и распахнула высокие двустворчатые двери из дерева с интересным оттенком голубизны и природным рисунком, похожим на волны.
  'Голубой граб', - удивилась Ника, узрев то самое дерево, какое полагала личным изобретением и даже слегка гордилась маленькой выдумкой.
  На фоне цвета бледной лазури сияли золотые накладки узора. Поверху - в полукружье над створками и в нижней четверти дверей вились прихотливые растительные виньетки, а по центру обеих створок красовался герб Альрахана. Змея, переплетенная со стеблями айроши, и горящий факел-меч, наложенный поверх.
  Здорово! Девушка с трудом удержалась от желания потрогать узор. На такую массу чистого золота ей было почти наплевать, а вот работа искусника, создавшего столь величественное украшение, восхищала.
  Из холла, поразившего гостью продолжением мотива голубых волн на плитах пола и обилием света, наверх вели две белые лестницы. Там голубые панели стен обрамлялись белой лепниной, и очень светлые плиты устилали синие с золотыми и голубыми мотивами ковровые дорожки. Встречавшиеся по пути следования процессии стражники отдавали салют, слуги отступали к стенам, склонялись в поклонах и замирали живыми статуями. Ника от этого чувствовала себя не в своей тарелке. Сама никогда никому не кланялась, и неприятно было, когда кто-то опускал голову перед ней, пусть только потому, что девушка прилагалась в комплекте к альсорам и Владычице.
  То, что Гилиана интересовалась мнением Ники относительно расположения комнат для поселения, оказалось чистой воды формальностью. Владычица все решила единолично. Это стало понятно, когда Ана гордо поинтересовалась, толкая дверь кончиками пальцев:
  - Нравится?
  Из небольшой круглой прихожей вели три схожих по узору из голубого и золотого металла белых двери. Одна была приоткрыта. А за ней находилась комната. Нет, гостиная - сразу обозначила для себя Ника. В свете, льющемся из больших окон, выгодно просматривался интерьер. Фигурный - шестигранниками, похожими на медовые соты, - паркет на полу, камин из ноздреватого желтоватого камня слева, справа шкафы с книгами и безделушками, даже на первый взгляд стоившими как годовая зарплата архивариуса каждая. Овальный низкий стол в центре, небольшие диваны, кресла вокруг довершали обстановку. Обивка мебели заставила девушку сглотнуть слюну. Цвет был не просто шоколадный, он был оттенка любимых девушкой горьких трюфелей.
  А вот люстра, свисающая с потолка, выглядела неожиданно современно. Цепочки с мелкими хрусталиками и стеклянные же, искусного дутья, подражающего настоящим, с подтеками воска и тоненьким фитильком, свечи. Не восковые, наверное, их зажигала магия. Пейзажи на стенах и большая картина над камином были маринами. Морской теме соответствовал и ковер, и шторы на окнах - прозрачно-голубой тюль и густой синевы ламбрекены.
  Здесь стояли в тонкостенных причудливого дутья вазах свежие букеты из лоррий - альраханских цветов с длинными стеблями, чьи бутоны одновременно походили на лилии и ирисы нежно-голубого по краям и густо-сиреневого к центру оттенка. На хрустальных блюдах лежали сласти и фрукты. Комната ждала жильца, вернее, жилицу. Было в ее оформлении скрытое изящество, заставляющее предположить, что обставлялась она для женщины или даже для девушки.
  Гилиана первой, по праву Владычицы, опустилась в кресло и царственным наклоном головы дозволила присесть всем остальным, кроме Дарета. Ему непреклонно указали одними глазами на дверь, и ершистый наемник молча вышел. Иной раз спорить уместно и даже необходимо настаивать на своем, но не тогда, когда отдает приказ повелительница Альрахана. Не тогда, когда речь пойдет о тайнах, не предназначенных для ушей простого лоана. Излишне длинные носы проще всего укорачиваются вместе с головой, а заступится ли за него в случае чего девочка, взявшая его на службу, - еще неизвестно. С ее собственным положением Дарет пока никак не мог разобраться. Альсоры и Владычица слишком заботились об обычной лоане, и для сметливого мужчины ценность Ники, как Видящей, этого факта не объясняла. Воин потер переносицу и прислонился к стене в коридоре, делая вид, что решил подремать на посту.
  Гилиана, откинувшись в кресле, поглаживала бархатную обивку и изучала из-под полусомкнутых ресниц сыновей: Инзора, только что искрившегося, как неисправная проводка, Глеану, минуту назад задиравшего рукава и почесывающего частично-чешуйчатые и оттого жутко зудящие руки, и Пепла, за плечами которого до сих пор, если вглядеться попристальнее, продолжал трепетать призрак странных серых крыл. Потом решительно объявила:
  - Все очень странно! Наследие ваших отцов частью магия. Оно не должно было проявиться на Альрахане.
  - Но проявилось, - констатировал очевидный факт Пепел.
  - Почему? - Глеану вскинул бровь цвета темного золота.
  - Вы оттянули на себя часть моих магических сил, - удивленно продолжила Владычица. - Невозможно, но это случилось.
  - Ты не хотела этого, мама? - удивился Инзор.
  До этого момента он считал все происходящее маленьким шоу, устроенным для удовлетворения любопытства родительницы насчет истинной внешности и потенциала детей. Впервые что ли Ана устраивала эксперименты на сыновьях, не удосужившись поставить оных в известность, разумеется, исключительно для государственной и семейной пользы.
  Владычица только медленно покачала головой. А Пепел снова озвучил свершившийся факт:
  - Значит, свершилось нечто, передавшее часть магии Альрахана в нашу власть. Нечто непросчитываемое и несвойственное нашему миру.
  - Или некто, - ярко-золотые глаза Инзора задумчиво глянули на Нику.
  Девушка вскинула голову и в полном недоумении по поводу странных инсинуаций пожала плечами:
  - Я же не колдунья.
  - Ты - Видящая, - поправил и объяснил одновременно Пепел.
  - Совершенно бестолковая, на мой взгляд, профессия. Что бы я и где ни видела, я ничего не могу увидеть специально. И уж тем более, я никак не могла дать вам магию, - помотала головой Вероника, темные пряди заплясали по плечам. Взгляд в тревоге обежал альсоров и почти виновато остановился на Владычице. Получилось как-то не слишком красиво, вообще что-то вроде воровства, пусть и метафизического.
  - Тебе и не нужно было давать, ты ее нам показала, - улыбнулся Искра. - Обретенное однажды, утратить невозможно. Кровь к крови. Наша запела и сама взяла силу у матери, чтобы проявить силу отцов.
  - Такого никогда не случалось, - промолвила Гилиана, в задумчивости пощипывая пальчиками нижнюю губку, - но... - трезвый ум Владычицы, переварив новость, мгновенно просчитал все плюсы и минусы ситуации, и преимуществ оказалось больше, - пожалуй, это и к лучшему. Обладание силой поначалу - тяжкое испытание, и очень неплохо, если каждый из вас поучится обращению с ней, даже тот, кто не станет Владыкой, будет лучше понимать брата.
  Три синхронных кивка были ответом матери, логичность ее суждения признали все трое. А Ника неуверенно вставила вопрос:
  - А мой амулет? Откуда взялась его сила? Он же обычная безделушка... Был до сегодняшнего дня.
  - Я поняла! - оживилась Гилиана и хлопнула в ладоши, довольная собственной догадкой. - Часть притянутой силы мальчики выделили тебе. Неосознанно, желая дать защиту! Пусть ты и введена в семью, но принять магию телом не можешь, поэтому самая подходящая для насыщения вещица и стала амулетом! Я вижу на нем охранное плетение.
  - Понятно, - протянула Ника и неосознанно погладила подвеску. Она и раньше питала странную тягу к этой симпатичной штучке, а сейчас вообще начала испытывать нечто вроде легкого благоговения. Как-никак, а первая магическая вещь в собственности!
  - Теперь о делах, - перешла к следующему пункту мысленной повестки дня Владычица. - Портниха и сапожник снимут мерки с тебя сегодня, они ждут вызова. Инзор, займись указом о введении Ники в семью, статуса Видящей не указывай, ритуал в Храме упомяни обязательно. Пусть завтра документ огласят в Альрахане и публично занесут в реестр. Послезавтра бал Первого Цветения в сеале, на нем и представим Нику свету. Любишь танцевать? - головка Гилианы резко, как бросок кобры, повернулась к терронке.
  - Я люблю двигаться под музыку, но танцевать из классических танцев умею лишь вальс, а из ваших не знаю ни одного, - заморгала девушка.
  Одно дело описывать гаэрон, как смесь менуэта с элементами вальса, и совсем другое пытаться воспроизвести этот самый гаэрон по памяти и представлению, наличествующему исключительно в области воображения.
  - Научишься, мальчики помогут, - беспечно улыбнулась Гилиана с уверенностью женщины, которой сия наука давалась в отрочестве с удивительной легкостью, а с той поры, спустя годы, стала и вовсе восприниматься, как неотъемлемая часть натуры, присущей всему дамскому полу.
  От стремительности речей, поступков и планов Владычицы у Вероники начала побаливать голова и накатило, нет, даже не раздражение, а что-то близкое к отчаянию. Девушка прикусила себе щеку и сдержалась, только пальчики зарылись в нежные колечки шерстки спящей Шотар. Разговаривать с альраханцами вдруг не осталось сил, быстро сморгнув навернувшиеся слезы, так, что заблестевшие враз глаза можно было истолковать как ярый энтузиазм и согласие с планами Владычицы, Ника попросила:
  - А можно мне немножко отдохнуть? Пока не пришли мерки снимать.
  - Конечно, обживайся в комнатах, отдыхай. Что будет не по вкусу, переделают! - великодушно разрешила Гилиана и вспорхнула с кресла. - И глупости насчет своего дара из головы выкини! Очи Видящих не зрят мелочей. Какими бы ничтожными тебе ни показались собственные видения, каждое из них для Альрахана ценно! Польза может не быть явной и сиюминутной, но рано или поздно она проявляется!
  Ника только кивнула, спорить с Аной сил пока не было. А ведь еще и альсоры, все трое, довольно кивали, слушая мать.
  - Собаку заберу на псарню, или хочешь ее оставить? - мимоходом уточнил Пепел.
  - Можно? - робко уточнила девушка.
  - Держи, пока не надоест, - разрешил мужчина, не видевший резона в содержании мелкой животины в апартаментах, однако, не собирающийся навязывать свое мнение там, где в этом не было необходимости. Если Видящая хочет забавляться с Шотар - пусть. Вреда не будет.
  Собачка, до завершения переговоров о месте пребывания спящая, вцепившись всеми четырьмя лапками в девушку, разлеглась вольготнее, перевернувшись на живот и раскинувшись как морская звезда. Ника пробормотала слова благодарности.
  Альсоры, повинуясь знаку матери и обещанию нагрузить их работой в честь представления Видящей Альрахану по самое не балуйся, с готовностью последовали за матерью. На Нику были, правда, брошены несколько извиняющихся взглядов - поболтать с Видящей мужчинам хотелось, но возражать матери, когда она права, было бы, если не смерти, то подзатыльнику точно подобно. К тому же альсоры помнили, что девушка не слишком хорошо себя чувствует, и списали ее вид именно на счет физического состояния, которое никоим образом облегчить не могут, а значит, не стоит мешаться под ногами. Даже самые храбрые и ответственные из мужчин зачастую предпочитают отступить, чтобы не иметь дела с женским недомоганием. Они его не понимают, а состояние личной растерянности бесит.
  Ника дождалась, пока за последним из гостей закроется дверь, и аккуратно переложив спящую собачку на кресло, прилегла на диван и, зарывшись в 'трюфельную' подушку начала тихо всхлипывать.
  - Эй, девонька, обидел кто или плохо? - участливый голос Дарета прозвучал над самой головой.
  Как наемник подходил, Ника не слышала, да и как заходил тоже. Наверное, он вошел в комнаты, сменяя уходивших альсоров.
  - Все нормально, - постаралась ответить девушка и сама поразилась тому, насколько жалобно прозвучал ее голос.
  - Ага, а я консорт Владычицы, - беззлобно пошутил Дарет. - Так что за дела?
  - Нет, - Ника присела и постаралась отереть лицо от слез, шмыгнула носом и высморкалась в подставленный наемником платок. - Все, правда, нормально. Я просто слишком остро реагирую. Незнакомый мир, люди, и мне как-то очень неприятно стало, что Гилиана все-все за меня решила, даже не спросив, чего я хочу сама. Понимаю, она Владычица и поступает так, как привыкла, и зла не желает, даже заботится по-своему, но обидно все равно. Чувствуя себя, как танком перееханная. Послезавтра какой-то бал, а я танцевать не умею и, скорее всего, плохо чувствовать себя буду...
  - Так откажись, - пожал плечами Дарет и сел рядом с Никой.
  - Как? - жалобно вздохнула девушка. - Уже все завертелось. Гилиана не поймет, а грубить ей я совсем не хочу. Это просто делать, когда себя защищаешь от кого-то, кто тебя подставить хочет или для собственной выгоды использовать, но тут-то по-другому выходит. Я не знаю, как поступить.
  Дверь в гостиную тихонько хлопнула. Вероника резко вскинулась. Оказывается, вернулся Глеану. Альсор улыбнулся и спросил:
  - Наруч потерялся. Я погляжу, не расстегнулся ли здесь на кресле?
  - Конечно, - девушка махнула в сторону кресла, где сидел Лед. Вообще-то никаких видимых следов украшения не было, но может, вещица куда-то завалилась? Вот как-то у самой Ники колечко из шкатулки выпало и пропало, как в воду кануло. Нашли только через два года, когда плинтуса в квартире меняли, и даже не в комнате, а в коридоре. Как оно там оказалось, никто сообразить так и не смог.
  Глеану прошел и склонился над креслом, длинные до костяшек пальцев рукава верхнего ярко-синего с золотым шитьем плаща со вшитыми рукавами и впрямь перехватывались золотыми наручами. Вернее, правый, а левый свисал свободно. Тонкие пальцы альсора, унизанные перстнями, скользнули по ворсу сидения, за подушку, Лед склонил голову, золотая волна волос упала завесой, скрывая процесс поисков за живой ширмой.
  Издав довольный возглас, мужчина с улыбкой продемонстрировал находку:
  - Нашел!
  Золотой наруч с синими и голубыми каменьями занял место симметрично правому. Глеану поправил цветок мэальны, по-прежнему воткнутый в волосы. Чуткие ноздри шевельнулись и на миг закрылись глаза. Альсор наслаждался тонким ароматом, струящимся по комнате, а потом предложил:
  - Подверни ногу! Вход в бальную залу у нас со ступенями!
  - А что, альсор дело говорит! Хромоножку плясать никто не заставит! - оживился Дарет и подмигнул Глеану.
  - Скучать мы тебе не дадим, - клятвенно пообещал Лед. - А потом и танцевать научим! Непременно!
  - Спасибо, - улыбнулась Ника.
  Она уже поняла, что Глеану подслушал ее истерические откровения, но сердиться на это никак не получалось. Пусть подслушал, пусть даже придумал историю с потеряшкой-наручем, чтоб найти повод зайти, но выход предложил реальный, и им грех было не воспользоваться.
  Когда за альсором во второй раз закрылась дверь, Дарет проронил:
  - Он ради тебя приходил.
  - Ага, - девушка в последний раз шмыгнула носом и улыбнулась уже по-настоящему. Встала и предложила собеседнику:
  - Пойдем, комнаты посмотрим. Если ты хочешь и дальше со мной работать, если не...
  - Не если, девочка, остаюсь, ты занятная, - отмахнулся Дарет и подал руку маленькой хозяйке:
  - Пошли, поглядим!
  За соседней дверью нашелся маленький коридорчик, ведущий в спальню и в боковую комнату рядом. И если боковая, обставленная по минимуму, была явно предназначена для мужчины (взять хотя бы бурую шкуру, наброшенную на кровать, или массивное, почти грубоватое, кресло), то спальня однозначно обставлялась для женщины. Вернее даже для девушки. Нежно-кремовые занавеси на широком окне, светлое дерево пола, а ковер, балдахин и покрывало на кровати цвета карамели с окантовкой и узорами насыщенно-лавандового оттенка. Два кресла у маленького столика, трюмо были из дерева цвета слоновой кости.
  Последняя неисследованная 'тропа' вела в гардеробную и туалетную комнаты. Пока почти пустые, не считая полотенец и каких-то флакончиков, вероятно, с жидкими моющими средствами. Разобраться более детально и разложить личные вещи из сумки времени уже не оставалось. Во входную дверь настойчиво постучали, и громкий голос не спросил или предложит, а провозгласил:
  - Портные и обувщик к лоане Веронике.
  
   Глава 18. Примерки и продуктовая проблема
  Пришлось выходить навстречу обслуживающему персоналу. Портниха - статная, пышная дама оглядела Нику с задумчивостью павы, которой надлежало обрядить в лебединые перья воробья, и молча вскинула бровь. Пара девушек с инструментарием в руках замерли по обе стороны от начальницы с самым ретивым видом.
  А вот сапожник оказался толстеньким пожилым мужичком с морковного цвета вихрами. Он не стал лезть на рожон, безоговорочно предоставляя портнихе право первой мерки. Дама поджала губы и приказала Нике:
  - Вам лучше раздеться до белья и встать на стул, лоана.
  - Нет, - сразу отказалась девушка, понимая, что момента, когда у нее может закружиться голова, предугадать невозможно, а потому лучше не рисковать.
  - Иначе мерки быстро и точно не снять, - снова скривилась портниха так, будто ей лимонного сока залили без предупреждения.
  - Снимайте медленно и печально, - прежде, чем рассудок присоветовал что-то умное и любезное, вылетело изо рта уставшей Ники, и она села.
  - С вами невозможно работать! - возмутилась работница нитки и иглы и фыркнула так, что слюна брызнула изо рта. - Мерки всем снимают одинаково, даже самой Владычице! Я не смогу подогнать платье в срок, если будете противиться!
  - Извините, у меня был очень трудный день, я устала, голова кружится, - не столько перед заносчивой особой, сколько перед остальными тремя посетителями, не доставившими ей никаких неудобств, извинилась Вероника. - Раздеться могу, но если упаду со стула, никакие платья мне в ближайшие дни совсем не понадобятся.
  Портниха-командирша возмущенно напыжилась и побагровела, парочка ее спутниц с подсобным инструментом уставились на Нику с таким видом, словно видели перед собой кого-то вроде Георгия Победоносца аккурат в момент пронзания копьем могучего змия.
  - Ничего, лоана, пока посидите, только ножки из ботиночек выньте! - предложил рыжий толстяк и подошел поближе, доставая кожаный ремешок с крошечными черными метками из нагрудного кармашка.
  Ника дисциплинированно исполнила просьбу. И пожилой мастер принялся быстро обмерять конечность, перемежая действия восхищенным аханьем:
  - Какая ножка! Изящная, узкая, лодыжка тонкая!
  - У меня тридцать пять с половиной, а подъем высокий, всегда мучилась с поиском обуви! Тридцать восьмым все магазины завалены, а поменьше только в детских отделах имеется, - пожаловалась молоденькая писательница, которой никто и никогда еще не тачал обуви на заказ. И вообще, процесс поиска подходящей обуви для Ники напоминал эпические работы на оскудевшем золотоносном прииске, где чисто теоретически золото быть должно, а на практике попадаются лишь мельчайшие песчинки.
  - Для такой лоаны бальные туфельки стачать одно удовольствие будет! Какого цвета желаете? - продолжил расспросы сапожник, никак не отреагировав на информацию о дефицитности размера, мало понятную для альраханца.
  - Не знаю. А как принято? Если не под цвет платья, тогда на ваше усмотрение, - честно ответила девушка. Уж колготки под туфли она подобрать способна. Несколько пар с собой прихватила.
  - Тогда! Тогда! - рыжий аж захлебнулся восторгом. - Я использую бежевую шкуру сугра. Она мягкая, удобная и туфелькам сноса не будет! На сапожки пущу ельского дракха.....
  Бурно жестикулируя и бормоча себе под нос перечень перспективных работ, шкур и моделей сапожник удалился, так и не записав ни одной цифры из результатов обмера. То ли был настолько беспечен, то ли страдал рассеянным склерозом, то ли наметанный глаз позволял. Если его велела прислать Гилиана, тогда последнее было вернее всего.
  Когда за рыжим закрылась дверь, Ника потянулась к пуговичкам блузки и начала раздеваться, как и требовала разгневанная портниха - до белья. Дарет спокойно отошел к окну, скрестил руки и вперил взор в парковый пейзаж.
  Процесс разоблачения шел относительно благополучно, не считая гневного сопения дамы, покуда не возникла необходимость встать, чтобы расстаться с джинсами. Темно-синие, плотные они не только надежно фиксировали, но и скрывали определенные щекотливые моменты, которые девушка обычно предпочитала прикрывать еще и черным бельем.
  Сейчас все стало очевидно, как день, или, что точнее, как японский флаг. За спиной Вероники раздалось дуэтное аханье и смущенное покашливание главной портнихи. Прочистив горло, дама сочувственно хмыкнула и сказала, смерив опасливым взглядом бледное лицо объекта:
  - И впрямь, нечего на стул залезать, так справимся.
  - C-спасибо, я на секундочку, - пискнула Ника, до которой дошла причина коллективного замешательства, переросшего в легкое сочувствие. Краснея, девушка выбралась за дверь в коридор с зеркальным шкафом, тот самый, одна из дверей которого открывалась в спальню, а вторая в комнату для Дарета. Зашуршал пакет с прихваченными из дома запасами. И Ника вернулась к портнихам уже в свежем белье.
  Женщина хлопнула в ладоши, отдавая невербальный приказ, и две ее помощницы, сбросив подручные средства на диван, завертелись вокруг девушки, как ретивые листики в листопад. Полоски светлой бумаги мелькали в проворных пальчиках. Время от времени портнихи выкрикивали цифры и странные аббревиатуры, а начальница собственноручно записывала результаты измерений в большой блокнот, почти книгу: массивную, с золотым теснением по переплету и серебряным отрезом. Этот талмуд висел до начала процесса у дамы на поясе, и Ника терялась в догадках о его высоком предназначении. Ан вот оно как! Это оказался сборник мерок дам высшего альраханского общества.
  Нику поворачивали из стороны в сторону, но без особой бесцеремонности, почти аккуратно, столь же бережно приподнимали руки или просили нагнуться. В процессе обмера девушка даже успела заглянуть в блокнот и увидела ровную табличку с три столбца - первый те самые загадочные буквенные сочетания, во втором и третьем альраханские цифры в десятичной мере счисления. Портнихи дублировали каждый обмер, чтобы исключить возможность ошибок.
  Руки от плеча до запястья мерили последними, когда Вероника уже сидела.
  - Одиннадцать ноготков! - закрутив белую ленточку у запястья, доложила начальнице девушку с задорным курносым носиком.
   И ее товарка, измерявшая другую руку, подтвердила, отступая на шаг и сноровисто скручивая ленточку:
  - Одиннадцать! У лоаны очень тонкие запястья! А талия - никакого корсета не нужно!
  - Зато без кружева на лифе или пуховок под него платье не сделаешь! Уж больно вы худощавы, лоана! - неодобрительно, в голосе было больше сочувствия и какой-то ворчливой заботы, чем гонора, хмыкнула портниха. - Точно девочка перед Балом Первого Цветения, а на погляд постарше будете. Сколько годков-то?
  'Год на Альрхане примерно на треть длиннее терронского', - припомнила Ника и пересчитала приблизительно:
  - Около двадцати.
  - Надо ж, я бы и семнадцати не дала. Кожа свежая, хоть и бледная, качнула головой портниха и сделала быстрый жест два пальца - прямо коза - в сторону помощниц и сразу же один - указательный - на дверь.
  Девочки-живые сантиметры все поняли правильно: склонили головки, сложили инструменты и, шустро их подхватив, выпорхнули из апартаментов. Ника откинулась на спинку дивана, утомленная, несмотря на то, что в общем-то не делала ничего особенного, только стояла с полчаса в разных позах под разными углами. Сил и одеваться-то уже не было. Укоризненно вздохнув, оставшаяся женщина подхватила с одного из кресел оранжево-желтый плед и, чуть приподняв спину девушки, закутала ее от носика до колен. Села рядом и снова проворчала:
  - Оранжевый и яично-желтый - не твои цвета, лоана Вероника.
  - Ага. Светлокожим брюнеткам с серыми глазами идут пастельные оттенки зеленого, розового, сиреневого и голубого. А мне самой больше всего зеленый и голубой нравятся, - мирно согласилась девушка и в свою очередь спросила:
  - Вы мое имя знаете, а я вашего нет. И не надо меня так уважительно именовать, вы же старше меня. Я себя неуютно чувствую. Можно, просто Ника?
  Стоило тетке перестать командовать и пытаться давить авторитетом, как писательница начала испытывать к портнихе сдержанную симпатию.
  - Хорошо, Ника. Я Магорета, старшая портниха Владычицы, можешь звать меня тетушка Маго, - улыбнулась по-настоящему женщина, брюзгливые складки и рта разгладились, когда она с куда большим азартом и охоткой, нежели продемонстрированными изначально, объявила:
  - Значит, ткань на платье выберем без труда, у меня есть кое-что подходящее!
  Магорета распахнула свою золотую книжку на задних страницах. Они оказались не с записями, а с приколотыми к плотной бумаге разнофактурными и разноцветными кусочками материи.
  - Это образцы тканей? - уточнила Ника, с интересом разглядывая коллекцию, очень похожую оформлением на ту, каковые приходилось стряпать на занятия в институте.
  - Почти. Образцы шаблонов на платья, скроенные к этому сезону, - ответила Магорета. - Мы болванки наметываем, а потом только по швам подогнать остается. Мода-то, коль в начале сезона пошла, к концу его враз не сменится. Нравится что-то?
  - Да, вот это и это, - девушка ткнула пальчиком по очереди в поблескивающие ткани с интересным рисунком. Первая была нежно-пастельного оттенка с вытканными на ней букетами роз льдисто-голубого цвета. Второе однотонное светло-зеленое.
  - Хмыугм, - издала одобрительный возглас тетушка Маго и пролистнула несколько страниц с образцами, открывая листы с набросками моделей.
  В общем и целом выглядели они так, как и представляла девушка бальные платья, не слишком отличаясь от творений, порожденных фантазией терронцев. Разумеется, если учитывать традиционные модели, а не выверты больной психики модельеров. Открытые плечи были у всех образцов, но вариант глубокое декольте и портниха, и Ника забраковали сразу. Также советом двоих был одобрен фасон туалета, имевший облегающий лиф и юбку длинную, но не очень широкую. В кринолине девушка клятвенно пообещала запутаться на втором шаге. Потом, фанатично поблескивая каре-зелеными глазами, Магорета начала пытать собеседницу по поводу малопонятных и труднопроизносимых деталей туалета. Терронка сдалась на четвертом каверзном вопросе, чувствуя себя куда большей идиоткой, чем на экзаменационном тесте по философии. Взяв натруженные - от иглы пальцы портнихи так огрубели, что казались латными перчатками - руки Магореты в свои, Ника попросила собеседницу творить платье руководствуясь своим безупречным вкусом и модой Альрахана.
  Тетушка Маго сочувственно поцокала языком, пообещала устроить примерку туалета завтра к вечеру, чтобы осталось время устранить недочеты, и с достоинством удалилась, весьма довольная новой знакомой. Ника не лебезила, пытаясь заручиться поддержкой, не хамила, не строила из себя надменную лоану, чей род древнее Альрахана, и даже кое в чем разбиралась, а в чем не разбиралась, так не стыдилась признаться открыто.
  'Неплохую девочку взяла под свое крыло Владычица', - окончательно решила Магорета, мысленно собираясь поддерживать новенькую, а для начала сшить ей такое платье, в каком и рядом с Гилианой встать не стыдно.
  Ника облегченно вздохнула, когда за тетушкой Маго закрылась дверь. Бьющая ключом энергия хороша, лишь когда у самой задора выше крыши. А сейчас, когда первый ее альраханский день клонился к вечеру, девушка нуждалась только в одном: мягкой кровати, даже есть уже почти не хотелось. Но Дарет думал иначе. Пока шли примерки, он решил действовать.
  Убедившись, что ни Маго, ни Ника не вцепятся друг другу в волосы с твердым намерением повыдирать все, до чего коготки дотянутся, мужчина посадил ящерку Сиху на кресло, где мирно посапывала Шотар, и вышел в коридор на поиски жертвы. Первой он отловил пухленькую, как булочка с изюмом, девушку в голубовато-зеленом платьице горничной.
  - Эй, малышка, а когда подадут ужин лоане Веронике? - обратился он к служанке вполне весело, но очень уверенным, практически хозяйским тоном.
  - Мне никаких распоряжений не отдавали, - испуганно хлопнув ресничками, повинно склонила головку девушка.
  - Так мне что, к Владычице Гилиане идти, или к кому из альсоров, чтоб такой приказ получить? - натурально удивился Дарет.
  - Н-н-не знаю! - пискнула жертва и, кажется, приготовилась упасть в обморок, не то от страха, не то от умственного перенапряжения при попытке решить непосильную интеллекту задачу.
  Наемник с силой провел ладонью по лицу, словно стирал налет тупости, возникший при контакте с девицей, и дал ей предельно простой приказ:
  - Укажи дверь в покои Владычицы.
  Девушка подняла руку, и подрагивающий пальчик ткнул в двустворчатые двери в десятке метров дальше по коридору на противоположенной стене. Там стояла четверка стражей в форме охраны дворца. Оттенок их камзолов был сине-зеленым, то есть похожим на костюм служанки, но куда презентабельнее.
  - Свободна, дышать не забывай, - уронил Дарет и бодро зашагал к апартаментам Владычицы.
  - Куда? - хмуро осведомился один из стражей, наклоняя алебарду поперек двери, чтобы даже тупому стало ясно: свободного входа дальше нет.
  - Кто из сыновей в покоях Владычицы? - потребовал отчета наемник таким тоном, каким требовал рапорт у своих солдат.
  Рефлекс сработал безукоризненно. Третий из четверых, самый дрессированный или внушаемый выпалил прежде, чем дал себе труд задуматься, а имеют ли у него права что-то требовать, и уполномочен ли он отвечать:
  - Альсор Эльсор.
  - Отлично, - одобрил Дарет и рявкнул во всю мощь тренированной глотки:
  - Пепел! Ау!
  Звуконепроницаемость у дверей в покои Гилианы оказалась так себе. Во всяком случае, рык наемника долетел до нужных ушей прежде, чем четверка взялась за оружие и атаковала горлопана.
  - Что орешь? - нахмурился альсор.
  С одной стороны тому, кто отвлек его от важного разговора с матерью, хотелось врезать сразу, с другой, орать Дарет мог и по делу. Сын Владычицы сдержал душевный порыв и не пожалел.
  Дарет бросил сердито, куда более сердито, чем полагалось лоану перед лицом альсора:
  - Нику сегодня кормить будут? Мы же с тобой говорили!
  - Я отдал распоряжение, - нахмурил серые брови Пепел.
  - Значит, отдал кому-то не тому, или его не донесли, куда следует, - вышел из себя Дарет.
  Его девочку не просто забыли покормить! Не спохватись он, малышка вообще осталась бы голодной! Теперь уже Эльсор начал закипать и стремительно догонял наемника по уровню бешенства на единицу массы тела. Окончательно разойтись им помешала Гилиана, царственно выплывшая из створок дверей к выскочившему на секундочку сыну.
  - Приношу свои извинения, Владычица, - поклонился матери Эльсор. - Я вынужден вас покинуть и лично проследить за тем, чтобы мои распоряжения были исполнены. Нашей гостье, вопреки приказу, не предоставили ужин.
  Синие очи Аны стали цвета грозы. Она сдержанно ответила на поклон сына и повелела:
  - Доложишь о результатах.
  Так ничего и не понявшие стражи остались на посту, а Пепел и следующий за ним по пятам Дарет зашли в двери соседней комнаты, служащей малой приемной. Рабочий кабинет Гилианы был совсем в другой стороне дворца, но жизнь любой Владычицы, в чьих руках сосредоточена реальная власть, а не фикция, непредсказуема. Потому рядом с домашними покоями Аны находилось это помещение, обыкновенно пустующее.
  Рассерженный альсор схватил молоточек на изящной цепочке и ударил по пластине у двери трижды. На металле остались следы. Ждать пришлось недолго. Вскоре в дверь робко поскреблись и пред очи двоих явилась очень симпатичная девушка в голубовато-зеленом. Но Пепла ее явление почему-то привело в еще большее бешенство.
  - Я вызывал главного сенешаля. Он явится тотчас же или уже ночью во дворце будет новый сенешаль, - рыкнул мужчина.
  Девушка нервно облизнула хорошенькие губки и выпала за дверь. Тотчас же растянулось примерно на пять минут, и Дарету даже показалось, что он слышит, как рычит альсор и, еще более удивительно, как он бьет хвостом, хотя никакого хвоста у сына Владычицы не имелось даже тогда, когда имелась куча всего прочего весьма интересного, вроде когтей, крылышек или лишнего десятка острейших зубов.
  Очень полный мужчина в синем с бледно-зеленой отделкой камзоле вплыл в приемную боком. Толстая и явно золотая цепь на груди среди зеленых с золотой вышивкой кружев недовольно звякнула.
  Прежде, чем пузан раскрыл рот, Пепел процедил:
  - Я отдал вам приказ обеспечить ужином гостью Владычицы. Девушка до сих пор голодна. Почему?
  - Благородный лоан Эльсор, я в точности исполнил ваше распоряжение, вероятно, всему виной некое вопиющее недоразумение! - заквохтал мужик и недовольно поморщившись, заверещал: - Каэрро! Разберись!
  До сих пор стоявший незаметной тенью у дверей второй темноволосый мужчина, в пику начальнику, весьма мужественных пропорций, которым требовалось лишь тройка лет, чтобы дополниться нужной мускулатурой, исчез.
  Он явился спустя три минуты, когда из ноздрей Пепла только что дым не шел, и невозмутимо доложил:
  - Ужин в покои лоаны Вероники отправлен с букетом и десертом от Эронимо в качестве извинения. Распоряжение лоана Торжена не были исполнены, поскольку ужин своей властью затребовал в личные апартаменты фаворит Владычицы. Требование было подано в такой форме, что служанка не осмелилась ему противоречить и сочла поручение исполненным.
  - Это как? - полюбопытствовал подуспокоившийся Дарет. Коль ужин девочке отправили, можно и детали прояснить во избежание и забавы ради.
  - Вот видите, альсор Эльсор, а вы гневались, все улажено! - надулся от гордости толстяк, добавив толику возмущенная в голос 'из-за таких пустяков от дела оторвали!'.
  - Девушка сказала, фаворит лично вышел в коридор и велел подавать запоздавший ужин для его друзей. Служанка решила, что лоана Вероника входит в круг приближенных к лоану, находится в его покоях, а потому поручение исполнено.
  -Рассчитать дуру, - коротко приказал Пепел.
  - Будет исполнено, - склонился толстяк, а вот Каэрро тихо, но твердо вмешался:
  - Позволено ли мне будет заметить: девушка служит в замке третий день. Она не владела ситуацией в полной мере.
  - Если до конца сеаля будет хоть одно замечание - рассчитать. За это штраф, - пересмотрел резолюцию альсор и вышел за дверь, не удостоив ни единым словом никого из присутствующих,.
  Толстяк Торжен и Каэрро потянулись в противоположную сторону. Причем, сенешаль еще и принялся возмущенно выговаривать помощнику, дергая его за рукав белой рубашки:
  - Ты почему не проследил за поручением лоана Эльсора, лентяй? Почему, кому и что девица отнесла, не сообразил?
  - Ила докладывала об этом вам, лоан, сразу же, как вернулась, - тихо объяснил Каэрро, таким равнодушно-вежливым тоном, что, скажем, Дарет точно уяснил: помощник в бешенстве.
  - Эта губастенькая кроха и есть Ила? - чуть задумался Торжен и причмокнул. - Попка у нее симпатичная! А, ну да, ну да, она чего-то бормотала, дуреха про ужин для фаворита. Не могла толком доложить!
  Отчетливо скрипнули зубы Каэрро и зашуршала ткань выдергиваемо из пальцев Торжена рукава. Это было последним, что услышали Дарет и Эльсор из разговора, не предназначенного для их ушей, но уловленного до последнего слова. Наемника учил слушать и слышать еще отец, ныне отдыхающий от трудов праведных на свежем воздухе в провинции, альсор же отродясь на слух не жаловался. С обретением отцовских сил Пепел мог уловить с крыши, как скребет мышь в подвалах дворца. Если бы, ясное дело, во дворце водились мыши.
  - Ленивый жирдяй, - резюмировал Дарет.
  - Свое дело знает, - поморщился, но все-таки вступился за сенешаля Эльсор. Прикусил уголок рта и прибавил. - Он сенешалем уже четыре десятка лет служит. Когда мы с братьями еще пацанами были, Торжен помощником церемониймейстера был. Наши проказы покрывал перед Владычицей.
  - Ну-ну, - не стал спорить с альсором Дарет и, салютнув охране, направился назад к Веронике. Он как раз столкнулся с портнихой, покидающей комнаты девушки с выражением гордого довольства на лице.
  Низкий столик в гостиной накрывали к ужину сразу две служанки. У них уже успело возникнуть одно на двоих затруднение: габариты стола никак не соответствовали кулинарному буйству их трех ярусов тележки на колесиках.
  Дарет сходу разрешил затруднение бедняжек:
  - Девоньки, вы столик свой тут оставьте покуда, а мы уж разберемся.
  Девицы облегченно вздохнули, уважительно склонили головки, то ли прощаясь, то ли преклоняясь перед гениальной идеей советчика, и упорхнули. Ника в состоянии обалдения средней тяжести оглядела непаханую целину ужина.
  - Это все нам или кто-то еще придет? - наконец нашелся подходящий вопрос.
  - Вообще-то тебе, ну и мне заодно, - ухмыльнулся наемник и, нахально ухватив птичью ножку с блюда, захрустел поджаренной корочкой. - Кушай, лоана! Они так перепугались, что ужин вовремя не подали, что на пятерых навалили.
  - На пятерых? Да тут и десятерым много будет! - удивилась Ника и после паузы на повторный осмотр, прибавила: - На сутки-трое!
  - Ты не считай, кушай, пока в окошко ветром не унесло, - посоветовал Дарет, свободной рукой разливая в бокалы вино из запыленной и обернутой до половины в кружевную салфетку бутыли. - Тебе сейчас хорошего винца красного, да мяса побольше надо!
  Девушка хихикнула, на ум пришли анекдоты о дистрофиках, и тоже потянулась за дичью. Уж больно соблазнительно хрустел наемник и проснувшаяся Шотар жадно поводила носиком именно в сторону этого блюда. О своей ящерке Дарет позаботился сразу после нанимательницы: ссадил с плеча и положил питомице в блюдечко салата с яйцом, а потом и собачке от щедрот души поставил обжаренную грудку. Следом мужчина глянул на Нику, вспомнил, что девица не местная, в кухне альраханской не разбирается и накидал ей на тарелку всего понемногу в меру легкого, сытного и вкусного. Девушка и рта открыть для возражений не успела, как оказалась в осаде блюда с едой и бокала с вином.
  Ника опасливо покосилась на бокал и потихоньку пододвинула к себе еще фужер с соком, судя по запаху, яблочным. А наемник пригубил красное вино, восхищенно выдохнул:
  - О, кинзарское закатное! - и сделал новый глоток побольше, явственно наслаждаясь вкусом напитка.
  Салаты, мясо, сыры, паштеты, соусы, заливное... - на столах было столько всего, половины которого Ника даже не знала по имени, что сейчас очень пригодился бы ход из книжки Кэррола со знакомством, что-то вроде: 'Вероника, это суфле из птицы', 'Суфле, это Вероника!'
  Даже попробовать от каждого блюда по кусочку девушка не смогла бы, не рискуя скончаться от обжорства. И без того, всего, что по-хозяйски, ухаживая за нанимательницей, как за третьим зверьком, навалил Дарет, достало бы, чтобы малоежка Ника скончалась от заворота кишок. Она осторожно клевала вкуснейшую, куда уж заказным блюдам из 'Рио', еду, а спустя несколько кусочков отважилась омочить губы в вине. Странный вкус! Оно не было похоже на виноградное спиртное с Террона. Немедленно проснулось задремавшее было любопытство, и девушка уточнила:
  - Из чего оно?
  - Из кинзаров. Э, да ты же не альраханская, - усмехнулся Дарет с легким намеком на превосходство, а девушка не стала объяснять, что знает о кинзарах, вот только никогда их не пробовала. - Плоды это. Кисло-сладкие, сочные, из них в середине меандела давят сок, причем, только на закате. Пробовали на рассвете, скисает, не успев забродить. Сок томится семь лет в больших бочках, вкопанных в землю, потом бочки выкапывают, переливают вино в бутыли, и получается напиток, достойный самой Владычицы! - напевно поведал Дарет и взялся за сочащуюся мясным соком сардельку.
  - Откуда ты такие тонкости знаешь? - удивилась девушка, бледные щечки ее от еды и вина снова приобрели живой розовый оттенок.
  - У отца в имении сад, кинзары тоже растут, - усмехнулся наемник и зажевал информацию последним куском сардельки.
  Ника снова начала неторопливо исследовать залежи продовольствия в тарелке. Жевала медленно, аккуратно, снова больше пила, чем ела, пока Дарет, тревожно нахмурившись, не спросил:
  - Плохо тебе, девочка?
  - Нет, - удивилась девушка. - Все хорошо, насколько это возможно.
  - Почему тогда не ешь ничего? - не успокаивался мужчина.
  - Так я сыта почти, - отозвалась Ника и погладила Шотар, которая после ужина перебралась на колени к избранной хозяйке.
  - И все время по стольку кушаешь? - хмуро потребовал ответа Дарет.
  - Не-а, - заулыбалась девушка, и продолжила, принося своим ответом сотрапезнику еще большую тревогу: - Обычно меньше. Все очень вкусно!
  - Теперь понятно, почему ты такая тощая, - заключил Дарет, слово в слово повторяя недавний вывод альсора, и тяжко вздохнул, сообразив, что теперь он еще и за питанием пигалицы должен присматривать. Вот уж выбрал непыльную работенку!
  - Я просто чаще хочу пить, чем есть, - пожала плечами Ника. - Не беспокойся. У меня нормальный вес для астенического телосложения. Если буду кушать больше, не мышцами, а жиром начну обрастать. Честное слово, я даже, когда мама волновалась, специально рассчитывала по формуле, все соответствует!
  Воспоминание о маме, которая где-то там, на Терроне, и, наверное, скоро вообще про Нику думать забудет, снова нагнало облачко тоски на чело девушки. Шотар, сочувственно поскуливая, стала вылизывать подбородок хозяйки шершавым язычком, пахнущим жареным мясом. Ника засмеялась. Грусть отступила, а вместе с ней исчезло и намерение еще кое-что рассказать Дарету. Например, что в солнечный день или на природе Веронике всегда хотелось есть меньше, словно она частично насыщалась светом, шелестом листьев и одним запахом цветущего разнотравья. Может, и к лучшему, что не сказала. Наемник-то почти успокоился после рассказа о расчете веса. Одно дело девичьи прихоти, второе какие-то расчеты. Тому, что можно доказать и обосновать мужчина доверял.
  От десерта - воздушного белого облака с яркими разноцветными ягодами в играющей колкими гранями хрустальной чаше - Ника отъела всего несколько ложечек. Но выражение неземного блаженства на лице, когда девушка смаковала творение Эронимо, примирило бы творца сладости с некоторым пренебрежением его трудами. Зато Дарет мелочиться не стал и выскреб креманку до донышка. Даже ящерице дал попробовать чуток.
  От выпитого вина, сытной трапезы, второй обезболивающей таблетки и надвигающихся сумерек по совокупности Нику начало клонить в сон. Она уже собиралась пожелать Дарету спокойной ночи и отправиться в ванную, когда в двери снова постучали.
  Наемник смерил оценивающим взглядом юную хозяйку: как она? Способна ли еще принимать посетителей? И распахнул дверь.
  Самодовольный толстяк, придавший своей луноподобной роже некоторое подобие подобострастного интереса, в дверях топтаться не стал, а сходу вторгся в гостиную с нахальным вопросом в лоб:
  - По вкусу ли пришелся лоане ужин?
  - Спасибо, все было очень вкусно, - ответила девушка и невинно спросила: - А вы повар?
  - Я сенешаль дворца Владычицы, лоан Торжен! - напыжился толстяк под издевательский смешок Дарета за спиной.
  - О, простите, вы просто такой э-э, внушительный, я такими всегда поваров представляла, - захлопала ресницами Вероника.
  - Юности свойственно ошибаться, - одарив насмешницу вымученной улыбкой, признал Торжен и подпрыгнул, когда позади раздался хладный, как схваченная льдом лава, голос альсора Пепла.
  - Лоан Торжен, пришли проверить, устранены ли последствия вашей оплошности?
  Впрочем, справедливости ради стоит сказать, что от неслышного и незаметного явления нового персонажа, вздрогнул и Дарет, а Ника в изумлении распахнула глаза. Альсор прежде двигался почти неслышно, а сейчас и вовсе скользил, как привидение.
  - Решил лично убедиться, что лоану Веронику устраивает трапеза и осведомиться о ее пожеланиях касательно завтрашнего меню, - с едва заметной укоризной (дескать, мы же разобрались в недавнем недоразумении, так чего же его поминать?) ответил сенешаль. - Вы же знаете, мой альсор, как пекусь я о благе Альрахана, Владычицы и приближенных ее! Ни сил, ни времени не жалею...
  Сладкоречивый Торжен был готов много еще чего сказать в свою защиту, да Ника задумчиво прошептала:
  - На воре и шапка горит, - и зевнула.
  - Ты о чем? - нахмурился Эльсор.
  - Он вор, растратчик, лентяй, всю работу за лоана Торжена уже давно делает помощник Каэрро, - пожала плечами девушка с легким недоумением. Словно говорила о совершенно очевидных, ведомых всем и каждому фактах.
  - Гнусная клевета! Недостойная столь юной лоаны месть!- взвизгнул толстяк, лицо его побагровело. - Неужто вы, мой альсор, поверите наговору этой девицы?
  - Зачем верить, когда можно проверить? Я попрошу Инзора прислать завтра с утра учетчиков, а до той поры, пока разрешится это, хм, недоразумение, ты, Торжен, побудешь в своих покоях под охраной.
  Альсор вызвал стражу и приказал сопроводить сенешаля в его комнаты и позаботиться о том, чтобы лоан никуда не отлучался. Исходящий бессильной злобой Торжен, ни словечка оправдания коего не стали слушать, был подхвачен под белы руки и практически выволочен из гостиной. Тихо рычащая Шотар тут же успокоилась и вновь устроилась невинным пушистым клубочком мохера на коленях хозяюшки.
  Как вырвались эти слова, Ника и сама не поняла, вдруг взяло и сказалось, потому что не сказаться не могло. Она не задумывалась о том, стоит ли вообще раскрывать рот, да что там, она даже не знала, что именно скажет до тех пор, пока не заговорила. Вероника никогда не была ябедой или доносчицей, хранила чужие тайны, как могила, и не кляузничала вне зависимости от того, что и про кого знала, даже если этот кто-то девушке активно не нравился. Тайное ведь рано или поздно все равно становится явным! И дело было не в сугубой правильности или принципиальности гражданки Соколовой. Просто выдать чужой секрет, каким бы нехорошим он не был, Нике было неприятно, все равно, что измазаться в грязи, без возможности вымыть руки. К счастью, в ситуацию нравственного выбора, когда от разглашения тайны зависело бы чье-то благополучие или жизнь, девушка не попадала и не могла точно сказать, как поступила бы в таком случае.
  Но сейчас, то, что сказалось, и как сказалось, вызвало у самой говорящей состояние почти шоковое. Да, толстый какой-то масляный дядька не понравился Нике с первого взгляда, однако она ровным счетом ничего не знала о его 'заслугах перед Отечеством' до тех пор, пока не заговорила. А когда сказала, сразу стала знать все: о том, сколько и чего он наворовал, про двойную бухгалтерию и приписки, про то, как лапает толстяк молоденьких служанок, а те не смеют пожаловаться, боясь потерять престижное место и... И, когда сказалось то, что сказалось, Ника не ощутила ни стыда, ни неловкости, у нее было стойкое ощущение правильности совершенного поступка.
  Только когда за жирдяем и парой стражей, исполняющих приказ с выражением бесконечного удовлетворения на лицах, захлопнулась дверь, Дарет напустился на Нику, начисто позабыв о субординации:
  - Ты что творишь, девонька! Неужто обождать не могла со своими откровениями, пока толстяк прочь не уберется?
  Лицо у наемника была не столько сердитым, сколько настороженным и исполненным как-то тихого отчаяния от сознания невозможности контролировать ситуацию:
  - Если ты с каждым встречным такие речи заводить будешь, до седых волос не доживешь! Мало ли какие тайны по Альрахану, да по дворцу Владычицы бродят! Ты...
  - Прости, Дарет, - смущенно вздохнула Ника. - Это сильнее сознательного желания промолчать. Оно как будто не я сказала, а через меня сказалось.
  - Видящая, - кивнул своим мыслям и одновременно словам девушки Пепел. - Ты в мире, предназначенном тебе для откровений Судьбой. Инзор предупреждал нас. Я поговорю с братом, надо узнать, существует ли возможность контролировать Видение или, как бы мы не старались, ты все равно будешь оказываться там, где предрешено, и говорить то, что суждено. Опасный дар!
  Наемник тихо выругался сквозь зубы. Пепел сумрачно глянул на охранника Ники и подытожил:
  - Как бы то ни было, мы найдем способ тебя защитить!
  - Спасибо, - поблагодарила немножко напуганная девушка.
  Испугаться по-настоящему крепко не получалось, ибо покуда Альрахан и все происходящее казалось писательнице кусочком собственной сказки, обретшей плоть и кровь. А ведь в сказке не бывает непоправимой беды, в настоящей сказке всегда счастливый конец! Может, и к лучшему, что подсознательно жила в душе Вероники эта уверенность, помогающая сохранить рассудок и веру в чудо. И частью веры был сероглазый мужчина с волосами цвета пепла, смотревший сейчас на девушку озабоченно и нежно(?). В глазах его, как пламень в присыпанных золой угольках, тлел жар, отдающийся теплом, разливающийся от кончиков пальцев до макушки. Сразу становилось уютно, спокойно и начинало еще сильнее клонить в сон. Ника не выдержала и совершенно неромантично зевнула.
  - Ложись спать, лоана, - прошептал Эльсор, приблизившись одним скользящим шагом к креслу.
  Его горячие губы коснулись лба девушки, и мужчина исчез из покоев Видящей.
  
   Глава 19. Хлопотное утро
  Утро второго дня на Альрахане началось с оглушительного визга. Ника подскочила на кровати, пытаясь проморгаться и прежде, чем окончательно проснулась, поняла: визжит собачка, маленькая Шотар. Не обращая внимания на резанувшую по низу живота боль, девушка спрыгнула с кровати и, как была в коротенькой ночнушке, помчалась на помощь маленькому другу.
  В коридорчике у самой двери покоев, на вытянутой руке Дарета висел, ожесточенно дрыгая ногами светловолосый мальчишка, мелкий, то ли лет десяти, то ли постарше, просто худой и маленький. К груди он изо всех сил прижимал, пытаясь удержать яростно извивающуюся Шотар.
  - Вы почто зверика тираните, живодеры? - выпалила Ника, ничего не уяснившая из представившейся ее вниманию мизансцены.
  - Парнишка собаку свести хотел, - спокойно доложился наемник, поставил жертву на пол, однако ж, из рук не выпустил.
  - И ничего не свести, я ее на псарню снести хотел! Она же со вчерашнего дня не вернулась, а тут в коридоре углядел, а она сюда резанула! - запальчиво заявил мальчонка.
  - Отпусти Шотар, сейчас во всем разберемся, - предложила Ника, первым делом заботясь о самочувствии самого мелкого участника конфликта, из которого только что кишки от усердия не повыдавливали. Собачка уже походила не на мохеровый клубочек, а на недлинный шарфик из аналогичного материала.
  Телохранитель, если не считать стильного облачения в одни подштанники, пострадавшим не выглядел. Исходя из теории статистических вероятностей, вряд ли на Дарета напало полчище бешеной моли, скорее всего, он так же, как Ника, был разбужен дикими звуками и среагировал первым.
  - А ну как она опять сбежит? - насупился виновник экстренной побудки, кивнув на собачку.
  - Эй, паренек, ты чего-то недопонял, - задумчиво предположил наемник. - Собачка вчера сама захотела остаться с лоаной, потому и на псарню ее не принесли.
  - Шотар не игрушка, она следопытка лучшая!!! - возмутился мальчик, однако тискать четвероногую звезду перестал. Опустил на пол, набычился и сжал кулаки, будто хотел набить лицо наемнику и самой Нике, только пока не выбрал с кого начать сеанс одновременного боксирования.
  - Мы знаем, - согласилась Вероника, с невольной улыбкой рассматривая распетушившегося пацана. Приглядевшись получше, она заметила на рукаве его зеленой рубашки круглую поблескивающую золотым шитьем эмблему 'круг с собачьей мордой внутри'. Значит, малолетний похититель имел прямое отношение к прежнему местопребыванию живого камешка преткновения. - Вчера именно она меня в городе отыскать смогла. А потом не захотела расставаться. Альсор Эльсор дозволил. Я думаю, ей захотелось побыть не лучшей следопыткой на псарне, а просто чей-нибудь любимой собачкой.
  - А... но... Так вы ее не крали, - убито констатировал паренек, дергая пальцами синюю ткань форменных брюк и покраснел. Румянец не просто залил щеки, он поднялся от шеи до самого лба мальчишки.
  - Нет, - торжественно заверила юного следователя девушка, положа руку на сердце. - Но если Шотар передумала, конечно, уходите вдвоем.
  Надежда загорелась с глазах пацана:
  - Эй, Шотар, пошли домой? - бойко предложил он.
   Но, увы, непостоянная, как все женщины, маленькая привереда совершенно по-человечески фыркнула, прошлась до босых ног Вероники и демонстративно уселась прямо на пальцы последней. Жест был более чем очевиден: никуда я отсюда не пойду, нас и здесь неплохо кормят! А еще гладят, чешут и балуют!
  Вероника сочувственно пожала плечами: не судьба, прости, мальчик. Тот вздохнул и как-то жалко сморщил нос, будто собирался вхлипнуть, да сдержался.
  - Ты сам к ней заходи, когда время будет! - предложила Ника разобиженному на маленькую изменницу псарю.
  - Меня пустят-то? - робко уточнил сразу как-то застеснявшийся мальчишка. Еще пятнадцать минут назад вломиться в чужие покои ему казалось само собой разумеющимся, а вот сейчас, поди же ты, смутился, устыдившись подвига.
  - Пустим, - заверила ребенка Вероника и выдвинула лозунг: - Друзья наших друзей - наши друзья!
  - Тебя как звать, герой? - добродушно усмехнулся Дарет.
  - Никель, можно просто Ник, - представился воришка.
  - Да, Ник лучше, - согласилась девушка, прикусив щеку, чтобы не расхохотаться. Мальчик ведь таблицу Менделеева не изучал и правильно причину внезапного веселья, обуявшего собеседницу, не поймет. - А я Вероника и тоже лучше просто Ника!
  - Здорово! Почти как меня! - разулыбался паренек и сподобился извиниться: - Вы, это, лоана Ника, простите, за то что не разобравшись, чего к чему, полез, вас разбудил, Шотар напугал и вообще...
  Что именно подразумевалось под всеобъемлющим словечком 'вообще' писательница-архивариус Соколова узнать не успела. Резко зашумело в ушах, пред глазами затанцевали черные точки, холодный липкий пот выступил на теле, к горлу подкатил тошнотворный комок, и наступила чернота.
  Упасть на пол девушке не удалось. Наемник подхватил ее на руки под тоненький жалобный визг собачки и встревоженный, почти панический, вскрик мальчишки, который никогда не видел, как падают в обморок:
  - Лоана Ника, что с вами? Лоана Ника!!!
  Под аккомпанемент выкриков резко распахнулась дверь. На пороге стояла молоденькая девушка в сине-зеленом платье дворцовой служанки. Она моментально вычленила из общей картины бедлама в миниатюре причину переполоха и принялась распоряжаться:
  - У лоаны обморок! Несите ее на кровать, лоан! Вы знаете, чем больна госпожа?
  - Женские дни у нее, - не особенно соображая от тревоги за девушку, тряпочкой обмякшей в его руках, брякнул с мужской непосредственностью Дарет.
  - Мальчик, бегом в дворцовую лечебницу и принеси отвар из кариты и шеальца от женских тягот, лекарь должен знать пропорции! Если готового вдруг нет, дождись, пусть при тебе сделает и назад!
  - А-а, ага, - затряс головой Ник и вихрем вымелся из покоев, даже не подумав уточнить, с чего это им вздумали распоряжаться, как служкой.
  Оставшись в прихожей в одиночестве, служанка подхватила молоточек на цепочке у стены и отбила на золотистой плиточке короткую дробь, энергично кивнув самой себе:
  - После отвара лоане потребуется хороший завтрак!
  И подхватив юбку, поспешила в спальню, куда унесли девушку. Наемник как раз успел устроить ее на кровати, накрыть одеялом и напряженно озирался, соображая, что еще он может и должен сделать. Сильный мужчина ощущал полную беспомощность перед загадочным женским состоянием. Ран, которые надо вылечить, на теле не было, а иных недугов он врачевать не умел. Шотар, кажется, чувствовала себя так же. Взобравшись на кровать, собачка сидела под боком девушки и, тихонько поскуливая, тыкалась носиком в ладонь Ники да с надеждой посматривала на Дарета.
  Незнакомая служанка появилась в комнате с влажным полотенцем. Сдернула с обморочной одеяло и стала обтирать лицо, руки девушки, попутно распорядившись:
  - Открой все окна! Нужно больше свежего воздуха!
  Дарет почти с облегчением - девица явно знала, что и как делать - распахнул оба окна и раздернул посильнее шторы. Больше так больше! Будет у Ники воздух! Лишь бы поскорей очухалась!
  Метод служанки оказался действенным. Через десяток секунд Вероника открыла глаза под счастливый взвизг Шотар и сразу попыталась сесть. Ее удержала твердая тонкая ручка и участливый голос:
  - Полежите, лоана. Вот так, вот так, умница вы моя!
  Девушка выглядела ровесницей Ники, потому такое обращение звучало почти комично. Только почти! Деловитая забота, с какой неизвестная взялась ухаживать за Вероникой давала ей право на такой тон.
  - Принес! - запаленно дыша выпалил Ник, влетая в спальню с пузатенькой глиняной бутылочкой терракотового отлива, прижатой к груди. Похоже, паренек не ходил к лекарям, а мчался как туда, так и обратно со скоростью курьерского поезда.
  - Молодчина, давай сюда! - служанка забрала еще горячую бутылочку и попросила с ласковой твердостью:
  - Лоана Вероника, лекарство надо выпить!
  В голове все еще продолжало шуметь и позванивать, чужой голос доносился, как через завесу тумана, но девушка машинально глотнула. Горечь, сдобренная медом, обожгла язык. Впрочем, обезболивающее, которое иной раз приходилось глотать и на сухую, бывало попротивнее. Ника безропотно выхлебала бутылочку настоя, уже примерно на середине процедуры почувствовала, как утихают боль и спазмы, отступает тошнота. А вот прохлада утра на мокром от пота теле, напротив, стала ощущаться куда отчетливее. Вероника задрожала, и была тут же заботливо укрыта одеялом.
  - Все уже, все, теперь полежите чуточку, а там и завтрак поспеет, я вас покормлю, лоана, - сказала неизвестная служанка, а Ник с робкой надеждой переспросил:
  - Лоана Ника поправится?
  - Конечно, мальчик, ты все сделал правильно, - улыбнулась кареглазая девушка, проворно складывая мокрое полотенце.
  - Тогда я побежал, меня уж, небось, ищут, - стеснительно попрощался паренек и добавил: - Выздоравливайте поскорее, лоана, я, коль вы дозволили, еще приду, с Шотар погулять схожу. Она любит на площадках за псарнями побегать.
  - Приходи обязательно, - Вероника попрощалась с маленьким псарем.
  Тот развернулся на пятках и умчался, тяжело вбивая ноги в пол. Так только дети бегать умеют, вроде сам легче пушинки, а топот слоновий. Кажется, где-то под пятой маленького великана даже хрустнул паркет.
  В коридоре снова завозились, доставили заказанный завтрак, и Дарет вышел проверить. А Ника осталась наедине с незнакомой служанкой и первым делом сказала смущенно:
  - Спасибо за помощь. Крепко меня сегодня приложило!
  - Вы, наверное, отвар перед женскими днями испить забыли, - укорила служанка Веронику, точно та совершила что-то до крайности глупое, и снова поправила уже без нужды одеяло. Тут же вздохнула, собираясь с духом, вскинула голову и решительно продолжила: - Я ведь, лоана, прощения вашего просить шла. Из-за моей оплошности по вечеру вы едва без ужина не остались. Лоан Каэрро объяснил. Не держите зла!
  - Не держу, - машинально ответила Ника. - У нас вчера замечательный ужин был. А про какой отвар ты говорила?
  - Карита и шеальц любую боль женскую унимают, - служанка недоуменно посмотрела на собеседницу темными, скорее даже не карими, а цвета темной вишни глазами. - Вы только что пили.
  - Я нездешняя, про отвар раньше не слышала, да и про очень многое в Альрахане, - виновато призналась терронка.
  - Тогда вам, лоана, толковую горничную нужно подыскать, - посоветовала служанка.
  - Горничную? - удивилась Ника. - Зачем? Я обычно сама...
  - Вы же... вы... - девушка недоуменно и почти с возмущением распахнула глаза, всплеснула руками. - Вы же лоана Вероника, принятая в семью Владычицы Гилианы, ровня альсорам, вас по слову Владычицы альсорой именовать уже завтра будут, во дворце нынче указ огласили! Как же без горничных?
  - А, о, ох, - архивариус Соколова никак не могла утрясти сказанные служанкой слова и себя самое. Вроде бы по отдельности все было понятно, а вместе пазл не складывался ни в какую. Всем вокруг все было очевидно, всем, кроме нее. - Не знаю.
  Девушка-служанка с невольной сочувственной улыбкой наблюдала растерянность Вероники. Терронка вздохнула и смущенно пожаловалась:
  - Ты вообще первая, кто мне хоть что-то объяснил. Остальные считают все вокруг само собой разумеющимся и молчат. Не знаю я, где брать этих горничных, и зачем они нужны.
  Служанка многозначительно показала взглядом на открытые окна, влажное полотенце и пустую бутылочку из-под настоя на ночном столике. Да, резон был. Нику осенило. Если что-то должно быть обязательно и от этого не отвертишься, то не может ли это что-то приносить еще и пользу?
  - А ты не хотела бы стать моей горничной? - с надеждой вопросила будущая альсора.
  И тут решительная темноглазка, командовавшая процессом лечения больной, как генерал армией, всхлипнула. Веронике моментально стало неудобно и стыдно, она принялась торопливо извиняться:
  - Прости, прости, прости, я тебя обидела? Чего-то не так сказала?
  - Я думала, вы сегодня пожаловаться можете, чтоб меня выгнали, если узнаете, что меня оставили до второй оплошности, вы... вы... - служанка все кусала, кусала губы, а потом все-таки не выдержала и разрыдалась, склонив лицо к коленям.
  У Ники почти уже ничего не болело, она придвинулась ближе к краю кровати и погладила спину своей спасительницы:
  - Я ничуть не обижена на тебя, а если бы была, то сначала обязательно поговорила бы с тобой сама, не стала бы никому жаловаться просто так. Ты так расстроилась, потому что хотела работать во дворце?
  Плачущая девушка замотала головой и, оторвав руки от мокрого, в дорожках слез лица, жалко улыбнулась:
  - Вы благородная, лоана Ника! Лоан Каэрро тоже, но не все такие. А мне очень работа здесь нужна. Лучше, чем у Владычицы, почти нигде не платят, и после дворца в любое место возьмут, если рекомендации хорошие.
  - Расскажи, - предложила Вероника, и плотину прорвало. Кареглазка заговорила:
  - Батюшка мой помер в конце рига. Мы с матушкой и сестрой в особнячке, от ее батюшки доставшемся, жили на ренту. Матушка из урожденно-благородных лоан, да только от родовых богатств уже при дедушке ничего не осталось. А тут оказалось, батюшка задолжал много. Он играл в радужные кристаллы. Дом забрали, матушка от нервов слегла, а сестрица еще маленькая, ей всего семь. Лоан Каэрро когда-то вместе с батюшкой учился в Академии Капиталов, они иногда потом встречались. Я у него помощи попросила, он меня служанкой устроил. А тут такая оплошность.
  - Понятно, - задумчиво прикусила щеку Ника. Девушку, почти ровесницу, было жалко до слез. - Значит, вся семья на тебе. А горничной платят больше или меньше, чем служанке?
  - Больше, она же личная прислуга высокородных лоан, а не побегушка по дворцу, - вытирая покрасневшее лицо пригодившимся вторично влажным полотенцем, ответила служанка.
  - Значит, ты согласна? Мне бы очень-очень хотелось, чтобы ты со мной осталась! - умильно улыбнулась Вероника и устремила на собеседницу просительный взгляд.
  Не выдержав двойного давления: морального и соображений о выгоде финансовой - служанка, а теперь уже горничная, кивнула.
  - Тогда как тебя зовут?
  - Ила. Илаиана, если полностью, - ответила девушка робко, поверить в происходящее до конца она не могла.
  - Красивое имя, - оценила Ника.
  - Только я не знаю, к вам...
  - Тебе, - поправила Вероника и подмигнула Иле.
  - К тебе приставят горничных по распоряжению лоана Каэрро, когда подыщут достойных. Я если только временно.
  - Я уже нашла самую достойную! - упрямо воскликнула Ника, подпрыгнув от возбуждения на постели. - И так скажу любому, кто будет возражать! Где были все эти 'достойные', когда я в обморок грохнулась? То-то же! Не здесь! А ты была и помогла! Решение окончательное и обжалованию не подлежит, ну если только ты сама уйти захочешь. Вот выиграешь миллион в лотерею, клад какой найдешь или влюбишься и замуж соберешься за богатого-пребогатого лоана! Кому надо сказать, что ты теперь моя горничная?
  - Лоану Каэрро. Вы...
  - Ты! - упрямо напомнила Ника.
  - Ты можешь вызвать его сюда или я передам записку.
  Ила на миг задумалась, критически осмотрела бледную девушку, кутающуюся в одеяло на постели, и резюмировала:
  - Лучше записку. Тебе нездоровится и лоан Каэрро будет стесняться.
  - Сейчас и напишу! - воскликнула Вероника и заозиралась в поисках письменных принадлежностей.
  - Так, девочки, вся писанина после завтрака! - категорично заявила спина Дарета из распахнувшейся двери.
  Наемник пятился, вкатывая тележку, вновь в три яруса уставленную разнообразной снедью. Если вчера Нике казалось, что ужина много, то к завтраку иное определение, нежели колоссальный, не годилось категорически. Утешало лишь, что его следовало разделить на трех людей да двух животинок, и сразу становилось жаль убежавшего Ника. Он бы мог оказать посильную помощь в борьбе с грудами съестного.
  Кстати, Дарет вошел подозрительно вовремя. Настолько подозрительно, насколько мог сделать это человек, подслушивающий под дверью и ожидавший подходящего момента для вмешательства в откровенную беседу по душам. С одной стороны, становилось неловко, зато с другой, объяснять насчет горничной ничего не требовалось. Мужчина и так все понял. Пожалуй, Вероника даже почувствовала облегчение. Заодно Дарета вместе с Илой после завтрака можно будет послать к помощнику сенешаля Каэрро для придания записке от Ники и словам самой горничной дополнительного веса.
  - После завтрака так после завтрака! - оптимистично согласилась Вероника, поудобнее устраиваясь в гнездышке из взбитых подушек на постели. Вставать прямо сейчас Ила, превратившаяся из милой подружки в грозную орлицу, категорически запретила, заявив, дескать, ей не хочется еще раз лоану из обморока вытаскивать, а этот самый обморок точно будет, если лоана сию же секунду не начнет есть!
  Ника начала, выторговав предварительно участие в завтраке всех присутствующих. Ну и что, что горничная и телохранитель, а не альсоры Альрахана, зато компания не менее интересная и приятная!
  Голодные Дарет и Ила упрямиться не стали. У наемника вообще понятие субординации было расплывчатей пролитых в озеро чернил, а горничная с утра так нервничала, что позавтракать оказалась не в силах.
  Два кресла были придвинуты поближе к кровати, и все трое, да пара зверушек впридачу, принялись завтракать прямо с трехъярусного стола-каталки, не перегружая блюда на маленький столик в спальне.
  
  Устойчивой традиции совместных трапез во дворце Владычицы не существовало в силу несовпадения биоритмов членов правящей семьи. Гилиана подхватывалась с первыми лучиками солнца, Пепел вовсе мог не спать сутками, Глеану являлся совой, а Инзор аритмиком, четко блюдущим режим дня. Эта причина была объективной. Правда, существовала еще и субъективная: несколько напряженные отношения между индивидуумом, занимающим место фаворита Гилианы, и тремя сыновьями последней.
  Сегодня на завтрак в столовой зале Владычицы собрались все ее дети, фаворит отсутствовал. Во-первых, так рано он подниматься не привык, во-вторых, попадаться на глаза разгневанной женщине, если именно ты стал причиной ее гнева, стремился бы лишь человек с суицидальными наклонностями. Про Гиржевара можно было сказать много чего и даже много чего нелицеприятного, но самоубийцей он не являлся. Потому до завтрашнего бала светиться перед ликом Гилианы не собирался.
  Просторная и светлая зала отличалась изысканной красотой. Белые ромбы паркета с золотистым узором, зеркальным отражением низа - золотистый потолок с белоснежной росписью. Хрустальный цветок незажженной люстры над столом, сверкающий от солнечных лучей. Светлое, почти белое дерево стола, стулья из такого же материала, оббитые серебристой тканью с рисунком, повторяющей мотивы белого узора на потолке. Теплого тона стены, затянутые тканью с вытканными изображениями цветов, распускающихся в сеале.
  За столом трапезничали четверо: Гилиана и три альсора. Хрусталь бокалов, тонкий белоснежный с золотым кантом фарфор посуды, серебро столовых приборов, отделанное жемчугом, безукоризненно вписывались в общую атмосферу залы.
  Гилиана с аппетитом исследовала содержимое разнотравного салата, а сыновья вполголоса переругивались. Точнее, Глеану слушал, а Пепел и Инзор порыкивали друг на друга.
  - Мои люди пасли его с начала рига, собирали улики и готовились захлопнуть ловушку, а ты Эльсор завалил всю операцию! Зачем ты посадил Торжена под арест? - сердито выговаривал Инзор, рассыпая искры, как замкнувшая проводка. Он методично, с тихим ожесточением накалывал на двузубую вилку тонкие стручки ралоки, первого нежнейшего горошка, созревшего в парниках, который ели вместе со стручками.
  - Ника сказала слишком много, чтобы ее слова можно было оставить без внимания или замолчать. Если бы ты, брат, поведал нам пусть не о ходе расследования, но о своих подозрениях, я мог изменить ситуацию до того, как Видящая заговорила, - безразлично проронил Эльсор, разделывая полупрожаренный бифштекс.
  Негодяй, нанесший вред Альрахану, должен сидеть в тюрьме или болтаться на виселице - такое правило Пепел считал основным и редко когда озабочивался подбором серьезных доказательств для других, если истина становилась очевидной для него. Виновные признавались альсору Эльсору всегда. Когда на тебя смотрят равнодушные, вымораживающие душу глаза цвета пепла и серебра, за которыми, словно за ширмой из натянутой ткани, танцует океан стужи, скажешь все, лишь бы ЭТОТ отвел взгляд.
  Торжен виновен, посему вопрос решен и обжалованию не подлежит. Что такое несколько тысяч монет, пути их утечки через загребущие руки хапуги, если речь идет о репутации семьи? Знать, что во дворце вор, забывший о чести ради наживы, и отпустить, - Пепел так не мог. Да, финансы - епархия Инзора, именно поэтому виновного Эльсор приказал заключить под стражу в покоях, предоставив разбираться с делом брату так, как тот полагает необходимым. Вместо того, чтобы расспросить скотину хорошенько и удушить на его же ремне, как требовал инстинкт! А Искра еще чем-то недоволен!
  - Видящая проявила себя, - задумчиво проронила Гилиана, когда сыновья взяли тайм-аут, а потом со смешком протянула, вертя в тонких пальцах боках с легким золотистым вином: - То ли еще будет на балу!
  - Ника должна быть осторожнее в словах, - озабоченно вздохнул Лед, накручивая на палец прядь золотых волос. - Я присмотрю за ней завтра.
  - Почему ты? - выгнул бровь Пепел. - Мы все будем рядом, чтобы позаботиться о девушке.
  - Чтобы никто не позаимствовал предложенного ей бокала или лакомства, - хмыкнул Инзор.
  Это был камешек в огород фаворита, и Гилиана поморщилась. Гиржевар был приятным малым, может несколько легкомысленным и беспечным, зато Владычице, утомленной заботами о делах государства, недурственно отдыхалось в обществе бесшабашного красавчика. За это Ана закрывала глаза на мелкие проступки любовника и собиралась закрывать, пока он ей не надоест. Вот только, похоже, этот момент был все ближе.
  О делах больше не говорили, ибо распоряжение Владычицы касательно указа о статусе Вероники Инзор исполнил еще вчера вечером. И покатилась, поначалу неспешная, набирающая скорость с каждой истекшей минутой, волна информации. Обитатели дворца узнали обо всем первыми, вскоре глашатай Воли Владычицы сделает объявление с парадного балкона дворца, выходящего на главную площадь Альрахана, а его коллеги затрубят на других площадях города. Уведомления полетят в посольства, магические вестники да гонцы по городам и весям государства.
  Мирное течение семейного завтрака прервал тишайший стук двери. В залу скользнула правая рука Инзора. Разумеется, речь шла не о конечности альсора, а о его доверенном помощнике. Человек в совершенстве знал свои обязанности, и если он осмелился нарушить уединение семьи Владычицы за трапезой, значит, причина была не просто веской, а очень веской и вдобавок срочной.
  Виторо двигался тихо, практически бесшумно. Скорее всего, он и в дверь мог бы войти так, что не раздалось бы ни шороха, но счел уместным произвести некоторое количество умеренно громких звуков, чтобы тактично привлечь внимание к своему появлению.
  Добравшись до стола, вокруг коего расположилась семья Гилианы, Виторо склонился к уху Инзора и шепнул всего пару слов, произведших эффект разорвавшейся бомбы: 'Торжен бежал!'
  Никто из альсоров и сама Ана тугоухостью не страдали, потому легкое недовольство вторжением постороннего сменили куда более сильные эмоции в пестрой палитре от удивления до бешенства.
  - Как? - раньше Инзора озвучил вопрос дня Пепел таким невозмутимым голосом, каковым говорил лишь в состоянии готовности к немедленному убийству.
  - Потайной ход из апартаментов, - коротко отчитался Виторо. - Сделан во время последнего ремонта прошлым меанделом. Выведен на боковой запасной ход охранения. Погоня выслана. О результатах доложить пока не могу.
  - Когда он бежал? - ледяным тоном осведомилась Гилиана.
  -Предположительно вчера, после ужина, Владычица. Отсутствие сенешаля в комнатах обнаружила служанка, приносившая завтрак.
  - Ступай, будут вести, доложишь, - приказал Искра, выводя своего человека из-под обстрела недовольных родственников.
  Тот поклонился и мигом испарился, внешне никак не продемонстрировав невероятного облегчения. Дверь в этот раз затворилась абсолютно неслышно. В повисшей секунде тишины Владычица поставила бокал, тот с хрустальным звоном стукнулся о тарелку, и миролюбиво прошипела:
  - Инзор, милый мой мальчик, не расскажешь, почему в покоях сенешаля оказался потайной ход, о котором НАМ известно не было?
  Заданный вопрос Гилиана сопроводила милейшей улыбкой голодной кобры. Не то чтобы Ана не доверяла сыновьям или полагала просчет Инзора катастрофическим, однако демонстрируемую степень вызванного недоброй вестью неудовольствия сочла нужным преувеличить. Немного, в качестве стимула на будущее.
  Владычица чувствовала себя не столько разгневанной, сколько оскорбленной: Торжен четверть века служил отцу Аны и, считалось, служил безукоризненно. Теперь стоило задуматься: то ли личная преданность сенешаля не перешла на дочь Владыки, то ли пронырливый вор обирал правящее семейство и прежде. Ни та, ни другая версия, каждая на свой лад, женщине не нравилась, и молнии просверкивали в потемневших, как грозовые тучи, синих глазах.
  - Каменщик и краснодеревщик незадолго до завершения работ напились и упали с боковой лестницы левого крыла, ведущей на третий этаж замка. Неудачно, прямо на декоративные решетки для каминов. Когда их в лечебницу принесли, лекарям оставалось только немицей умирающих опоить, чтоб не мучились, - сопоставив финансовые отчеты и сводку по происшествиям за период ремонта, выдвинул предположение Инзор.
  На мать он не смотрел виноватым котенком, однако, мало приятного было в том, чтобы признавать недосмотр. Осторожный обыск в покоях сенешаля проводили несколько раз за два сезона и ничего не обнаружили. Никаких потайных ходов, никаких тайных сейфов, только тщательно замаскированные мелкие недостачи в отчетных книгах. И такое впечатление, замаскированные слишком напоказ, будто прикрывают куда более крупные прегрешения. Потому и держали хитреца-сенешаля под колпаком, чтобы точно определить, куда и как он прячет концы. И сколько вообще их, этих концов.
  - Кабинет Торжена обшит панелями красного магохора, а боковой коридор охранения из серого камня, им же пару каминов выкладывали в нижнем зале, - в продолжение речи брата припомнил Пепел, полуприкрыв глаза. В покоях сенешаля он был почти четверть века назад, впрочем, для Эльсора сие не имело значения. Он никогда и ничего не забывал и не прощал тоже никому... кроме, может быть, братьев и матери.
  
   Глава 20. Доля предателя
  Толстяк потел и злился. Все рухнуло из-за такого пустяка! Демонова кукла, тупая служанка, не доставившая ужин девчонке-игрушке альсоров! Хорошо еще, он сам решил заглянуть к девке. А если б она свои откровения без его ушей начала? Торжен стиснул челюсти и сжал пухлые кулаки так, словно именно в них находилась проклятая языкастая девка, и ее можно было раздавить одним усилием. Раздавить! Чтобы больше она, змеюка, не сказала ничего!
  Торжен не метался по покоям, он сидел в кресле с самым выразительным возмущенно-недоуменным выражением на одутловатом лице, какое только мог изобразить. Пусть, если вздумают подглядеть, сразу увидят, как он оскорблен и изумлен неправедными наветами и готов отстаивать свою честь. Маска привычно лежала на лице, а мозг сенешаля лихорадочно работал. Торжен тасовал информацию, услышанную с помощью бусины, оброненной в гостиной девки. Парная ей находилась в левом ухе сенешаля, на подвеске с десятком других, точно таких же и совсем не магических. Подарок, подходящий подарочек, которым пришел час воспользоваться. Сколько лет он хранил его, старый Владыка любил вызывать сенешаля обжигающим огнем в мочке, когда ему желалось поболтать среди ночи или отдать очередное срочное распоряжение. Когда старый пес издох, Торжен улучил момент и украл вторую бусину для себя. И вот теперь он слышал каждое слово, сказанное в гостиной девчонки, отдающееся громыхающим эхом в ухе и пронзающее острой иглой. Если б он узнал чуть раньше, что девка Видящая, можно было бы обезопасить себя до встречи.
  Видящая! Темные Прядильщики, угораздило же альсоров притащить эту тварь во дворец! И теперь оставался только один выход: бежать. А перед тем сделать свой последний ход, чтобы гадина больше не увидела никого и ничего! У него есть такая возможность, есть! Надо только дождаться раннего утра, а до тех пор вести себя, как без вины оболганная жертва.
  Нутро толстяка дрожало от злости, ужаса и... и почему-то даже от предвкушения. Он с аппетитом поужинал. Тяга к отличной еде у Торжена не зависела от переживаний, живот неизменно требовал своего. Потому тарелки были очищены и 'жертва' удалилась в спальню, чтобы ближе к утру, имитируя ранний подъем преданного делу слуги, вне зависимости от того, кем его полагают все прочие, перейти в кабинет. Оттуда еще вечером клятые служаки альсоров подчистую уволокли расчетные книги и прочие бумаги. Разумеется, все те, которые он держал на виду. У сенешаля была феноменальная память на цифры и все расчеты, не предназначенные для чужих глаз, он держал исключительно в собственной голове. Торжен, не удержавшись, тихонько хихикнул и подошел к красивой, панели из красного магохора - это вам не дешевый дуб или ясень - стенке кабинета и быстро зашарил по ней пухлыми ручками, нога, будто в танце, заскользила по паркету, нащупывая крошечный бугорок. Оп, попал!
  Часть стены бесшумно отъехала в сторону, открывая вид на... нутро самого обычного шкафа, где висело несколько камзолов, плащ, шелковые шарфы да стояло с десяток аляповатых тростей. Воровато оглянувшись, сенешаль прислушался. Было тихо. Из коридора, где находился пост его тюремщиков-стражей, не доносилось ни звука. Торжен бочком втиснулся в шкаф и прикрыл створку. Только тогда нащупал внутри нужные планки и надавил. Одна из стенок шкафа приоткрылась в прохладу каменного полутемного коридора.
  Сенешаль накинул просторный плащ, повесил на плечо франтоватую, тяжело звякнувшую сумку, протиснулся в изгибающийся плавной дугой коридор. На прощанье стукнул по боковой панели шкафа. Стенка быстро встала на место.
  Торжен ринулся навстречу судьбе столь стремительно, что остановился, лишь заслышав треск материи. Клятая дверь придавила тонкую подкладку плаща, а сила разгона туши выдрала ткань из ловушки не без потерь. Тонкий шелк теперь выглядел так, словно был изжеван и выплюнут какой-то мелкой зловредной тварью. Сенешаль досадливо поморщился. С тех самых пор, как у него, сына древнего и нищего рода, в кошеле завелись деньги, он не терпел и намека на дыры в одежде. Однако возвращаться не стал. Проще выбросить испоганенную вещь, да купить новую позже, когда справится с делами. Толстяк решительно зашагал по пустому каменному коридору, оставляя прошлое за спиной.
  Привычные безделушки и удобную постель (заказывал не у кого-нибудь, а у старого Гарзона) было жаль, но жизнь Торжен здраво ценил выше удобства, которое всегда можно купить. Были бы монеты! А они у сенешаля, разумеется, имелись, и там, откуда никто другой не достанет.
  Боковой запасной коридор толстяк знал как свои пять пальцев, пользоваться доводилось не раз. Первым делом он свернул в отнорок у кухни, туда, где стояли, накрытые белоснежными расшитыми скатертями, именные столики для завтрака знатных жильцов дворца.
  Расчет сенешаля оправдался. Столик с табличкой лоана Вероника уже находился среди прочих. И так же, как на прочих, на нем стояла фарфоровая супница с сомваррой. Традиционной утренней кашей альраханцев. Ее всегда варили с вечера, чтобы за ночь яство успело остыть должным образом и обрести все богатство вкуса. Ни один альраханец не брезговал сомваррой с утра. Пусть пару-тройку ложек, но употреблял неизменно.
  Кухня только начинала оживать для дневных трудов на ниве ублажения желудков. Едва слышный гул голосов доносился через двойные двери в конце короткого коридора. Сюда, в стольную - предбанник раздаточной - никто отродясь не совался до приготовления первых блюд.
  Бездельников главный повар Эронимо в своих владениях не держал, а к сомварре, сваренной лично, относился точно к святыне, вкусу которой может повредить даже колыхание воздуха в неурочный час. Потому сунуться в помещение мог разве что самоубийца, мечтающий о свидании черепушки с половником, или такой вот тайный злоумышленник, как Торжен.
  Сенешаль усмехнулся и сунул руку в боковой карман плаща. Достал маленький кожаный мешочек белого цвета, очень плотно завязанный и пустой с виду. Торжен остановился напротив столика, назначенного клятой девке, подцепил салфетку над сомваррой (прикрывать крышкой кашу Эронимо разрешал только на пути от кухни до трапезной) и распустил завязки мешочка. Осторожно перевернул его над белоснежной, с розовыми прожилками кашей и встряхнул. То, что высыпалось из мешочка, не имело вкуса, оно даже цвета не имело. Лишь едва заметный просверк в свете вечно сияющего ровным золотом потолка.
  Торжен встряхнул салфетку и снова накрыл ею супницу с сомваррой. Завязки стянули горловину махонького мешочка. Такого же пустого на первый взгляд, как и прежде. Отравитель спрятал его в кармашек плаща с предовольной улыбкой человека, исполнившего свой долг и получившего от ответственной миссии море удовольствия. Он шагнул назад в тени обходного прохода стражей. Дверь в камне снова встала на место. В помещение вернулась тишина.
  Нет, сенешаль не пошел назад в свои покои после экскурсии в стольную. Он двинулся дальше по тихому каменному коридору, к потайному входу, открывающемуся на задворках замка. Когда-то точно там была караулка, но Торжен позаботился, чтобы во время последнего ремонта стражам предоставили помещение поудобнее, совсем рядом. Вот только из новой караулки место открытия запасного хода не просматривалось.
  Капюшон опустился на голову. Мало ли кто спешит по срочному поручению, спасаясь от утренней свежести под плащом? Особым образом скроенная верхняя одежда с подложками в нужных местах (в плечах и на бедрах) зрительно изменяла фигуру сенешаля так, что издалека его легко можно было принять за женщину. В тайничке у хода Торжен позаимствовал плетеную широкую корзинку, прикрытую поверх куском плотной ткани, сунул туда свой мешок и поспешил к одной из калиток дворца, открытой в эту раннюю пору для слуг. Парочка позевывающих охранников проводила деловитую толстушку равнодушными взглядами. Их дело смотреть, чтоб во дворец никакой вражина не проник, а не за слугами следить.
  Всю жизнь проживший в столице Альрахана, Торжен отлично знал город, ориентировался в нем, может, лишь малость хуже, чем во дворце, впрочем, с пути к нынешней цели сбиться был просто не способен. Подведи память, сердце, пылающее черным пламенем жажды мести, и глубинный страх точно указали бы дорогу. Сенешаль шел за покровительством, и ему было что предложить взамен. О да!
  Высоченный забор в переплетении пестрого вечно-яркого плюща со здоровенными декоративными иглами, коловшимися совсем не по-декоративному, только казался монолитным. В одном месте, известном лишь посвященным, длинные иглы были тщательно подрезаны. Там, за лианами разлапистого плюща, таился проход.
  Безлюдная в серый предутренний час улица, по которой вперевалку по-утиному шла толстуха, внезапно лишилась единственной примечательной прохожей. Только стояла у цветастой стены в своем почти сливающимся с нею расцветкой плаще и исчезла, как сквозь землю провалилась. Впрочем, зевак, чтобы подивиться странному феномену, поблизости не оказалось. Кому охота в такую рань по Посольской дефилировать?
   Сад за оградой - верный признак богатства в Альрахане, который пытался завести каждый горожанин, у которого имелся клочок земли при доме и несколько лишних монет в кармане - был тих, влажен от росы и пуст. Как и улица, он выглядел совсем пустым до того момента и даже в тот момент, когда Торжен ощутил на горле холодное прикосновение стали. Тихий голос вежливо осведомился:
  - Кто и к кому?
  - К лоану Гордэстору. Он меня знает. Скажите, пришел лоан Агдор, - просипел Торжен.
  - Ловкач, да? - хмыкнули сзади, переведя на старонидорское наречие современный нидорский.
  - Предусмотрительный, - с неудовольствием поправил сенешаль, некогда уделивший не один час выбору подходящего псевдонима.
  - Ну-ну, пошли, Ловкач, - без малейшего пиетета отозвался охранник.
  От горла нож убрал, но что-то, Торжен едва удержал в горле взвизг, кольнуло его в районе почек. Нет, не кольнуло, просто ткнуло, вероятно, рукоять ножа.
  Дорогу из сада в тайную приемную нидорского посла сенешаль помнил, хоть и бывал там лишь раз, позже они встречались в одном неприметном особнячке. Но сейчас возможности выжидать не было. А иначе разве заявился бы засоня Торжен сюда в столь неурочный час? Разве счел бы уместным поднять с ложа лоана Гордэстора?
  Страж из сада, так и не снявший серо-бурого плаща, наскоро обыскал Торжена и оставил ждать. Сенешаль облегченно вздохнул и скинул надоевшую маскировочную одежонку. У выдержанного в отваре сушицы несуразного плаща было два несомненных преимущества. Он не только маскировал фигуру, а еще и начисто отбивал запах владельца.
  Молодой глава посольства Нидора явился через две четверти часа, позевывая и завязывая на ходу пояс бархатного халата, расшитого традиционными красными маками - национальным цветком сибаритов-нидорцев, весьма ценящих грезы, дарованные дивным дымом кальяна.
  Волосы Гордэстора все еще находились в специальной сеточке, дабы не растрепались во сне, а усы кокетливо накручивались на маленькие деревянные пульки, дабы изысканно завиваться, когда послу настанет пора предстать перед посторонними.
  То, что Гордэстор показался в таком виде перед сенешалем, могло толковаться двояко: вероятно, он стал для нидорцев настолько своим, что ему показывали краешек оборотного блеска посольства, или, о таком думать не хотелось, сенешаль настолько низко котировался в глазах посла, что ради него не изволили приодеться.
  Первые же слова посла частично развеяли сомнения Торжена:
  - Мой дорогой лоан Агдор! Какая встреча, осветившая это туманное утро полуденным солнцем!
  - Оно сияет и для меня, лоан Гордэстор! - поспешил рассыпаться в ответных любезностях толстяк.
  Тем временем слуги неприметными тенями сервировали стол для традиционного нидорского завтрака с горячим горьким чойо и неимоверным количеством всевозможных сластей.
  Посол устроился в глубоком мягком кресле приглушенно-бордового оттенка и принялся расточать медоточивые любезности, в которых смысла было ровно столько же, сколько в шуме ветра за окном, Торжен всеми силами старался соответствовать и отвечать со столь же изворотливой изысканностью. Лишь дождавшись исчезновения слуг, хозяин свернул традиционную прелюдию беседы и любезно осведомился уже с почти альраханской прямотой:
  -Поведайте же мне, бесценный лоан, какая нужда или радость привела вас на порог моего дома? Разделим ли мы счастливый трепет или скорбь сердца?
  - Увы мне, лоан Гордэстор, хотел бы я заговорить о радости, но.... - сенешаль испустил театральный вздох и ударил в лоб:
  - Во дворце Владычицы появилась Видящая!
  Крохотная чашечка с чойо замерла, недонесенная до губ посла. Темно-зеленые, как водоросли из любимого салата Торжена, глаза настороженно заблестели. Гордэстор аккуратно вернул чашку на низкий столик, огладил пальцами короткую ухоженную бородку и вкрадчиво уточнил:
  - Доподлинно ли известно тебе сие, Агдор?
  - Доподлинно, - с нескрываемой досадой сознался сенешаль. - Чужачка, приведенная во дворец альсорами минувшим днем, явила дар в моем присутствии.
  Голова посла едва заметно наклонилась, поощряя к продолжению рассказа, мужчина вновь взял чашку. Торжен к чойо не притронулся. Даже ради любезности он не в состоянии был проглотить горькое пламя. Постынет хоть немного, вот тогда он заставит себя сделать несколько глотков невообразимой гадости ради уступки обычаям нидорцев.
  Сенешаль с самым оскорбленным видом принялся расписывать откровения проклятой девки. Гордэстор хрустел сластями, попивал чойо и очень внимательно слушал. В конце концов, нидорец отметил нейтральным тоном:
  - Редкое дарование, воистину редкое. Видящая зрит лишь Альрахан или иные пределы?
  - Пусть лоан не тревожится, Видящая более не увидит ничего. На завтрак ей подадут особенную сомварру, способствующую охлаждению телесного жара, - не удержался от самодовольной и мстительной улыбки Торжен, оставивший рассказ о личном источнике прослушивания напоследок. К той поре, как будет торговаться с новым хозяином о размерах жалования.
  - Полному охлаждению? - посол сразу понял, куда клонит сенешаль.
  - Совершенному, лоан Гордэстор, - напыжился сенешаль.
  - Великолепнейшая из новостей, - рассиялся улыбкой собеседник и хлопнул в ладоши. Тут же в комнате возник слуга.
  - Принеси нам бутылку Сичорандо, ту, что я держу для особых случаев! - повелел хозяин.
  И буквально в следующую минуту к сервировке добавилось два бокала и темная запыленная бутыль работы сумасшедшего стеклодува.
  Посол лично откупорил и разлил оранжевое вино. Широким традиционным жестом предложил гостю выбрать бокал. От вина Торжен отказываться не стал. Теперь, когда его действия одобрили и даже пригласили распить драгоценное нидорское вино, сенешаль окончательно уверился в сияющей будущности своей карьеры.
  Он верил в нее вздымая вверх золотой бокал, звеня его ножками вместе с послом и смакуя чудесный, не чета отвратному чойо, вкус - сладковато-терпкий, растекающийся теплом в горле и отдающийся приятной волной по всему телу. Верил и тогда, когда глаза закрылись, тело обмякло тающим сугробом в кресле, а из расслабленных пальцев на ковер упал пустой бокал. Торжен так и умер, считая себя хитрецом из хитрецов. Просто потому, что другой хитрец решил обезопасить себя его смертью. Видящая - это вам не игрушки, с такими особами шутки не шутят, ибо никогда не известно, что им откроется в очередном озарении. Возможно, как раз посольство Нидора, где пытался найти убежище предатель Альрахана. Выгодный раньше. А сейчас очень опасный предатель, которого угораздило попасться на глаза Видящей.
  Теперь, даже если ее очи за время оставшейся жизни обратятся в сторону посольства, что они увидят? Ничего! Взору Видящих доступны лишь живые создания мира прозрения!
  Молодые девушки любят утренние сладкие сны. Когда лоана пробудится, труп бесчестного альраханца уже никогда и никому не поведает о своих связях с нидорцами. Для смерти же может быть тысяча причин. Оставалось избавиться от тела, ждать вестей из дворца и надеяться, что Торжену воистину удалось приблизить час кончины опасной особы. Посол снова хлопнул в ладоши и отдал приказ. Хорошо, что Торжен носил отбивающий запах плащ, а в каретном сарае посольства имелся экипаж, легко превращающийся из официальной кареты нидорцев, в типичную повозку, каковых сотни на улицах столицы. Неприметный глухой проулок неподалеку от дворца исполнителю воли Гордэстора тоже был известен.
  Именно там стража, разыскивающая сбежавшего сенешаля, и обнаружила тело спустя примерно полчаса после того, как Виторо доложил о бегстве предателя из покоев. При нем были украшения, золото, никто из теневых братцев не работал поблизости от дворца в светлое время суток. Лекарь при стражах определил смерть от воспаления сердечной мышцы толстяка. Ничего удивительного, ведь нидорцы слыли знатоками ядов, не выявляемых иначе, как магическими способами. Терронка же, задумайся она о причинах кончины неприятного сенешаля, поставила бы свой диагноз. Она бы сказала, что подлеца сгубило воспаление хитрости.
  Но девушка ни о чем таком не думала, она вовсю болтала с новой подругой, как обычно, больше прихлебывая какой-то чудесный горьковато-освежающий напиток, чем питаясь, да все подкладывала кусочки посимпатичнее Шотар. Дарет следил за этим праздником собачьего живота долго, но, наконец, не выдержал:
  - Ты опять почти ничего не ешь, Ника.
  - Как-то не очень хочется. Утро, - виновато пожала плечами девушка.
  Горничная и телохранитель обменялись озабоченными взглядами, и тут Илаиану осенила блестящая идея:
  - Сомварра! Ты непременно должна попробовать сомварру!
  - Э? - Видящая растерянно оглядела изобилье блюд. Чисто теоретически название, свойства и традиционное пристрастие альраханцев к каше, именуемой столь звучным словом, ей было известно. Но как именно должна выглядеть оная и где ее искать, Ника понятия не имела, да ее мнения уже никто и не спрашивал. Ила подхватилась на ноги и принялась черпать из высокой фарфоровой посудины пышное бело-розовое нечто, источающее незнакомый приятный аромат.
  Пожалуй, Ника, хоть и сытая, не возражала против нескольких ложечек национальной каши для дегустации. Зато Шотар, принюхивающаяся к блюду с той секунды, как Ила сняла крышку, решительно тявкнула, а следом и вовсе зарычала не на кого-нибудь, а на невинную пышную массу, аппетитной лепешечкой умостившуюся на тарелке. Рык был тихий и очень злой, словно маленькая собачка узрела лютого врага.
  - Ты чего, Шотар? Хочешь каши? - удивилась Ника.
  В ответ мелкий друг человека снова зарычал, кажется, еще злее, чем первоначально. Маленькие клычки бело посверкивали в оскаленной пасти. А большие глазищи блестели такой яростью, что будь собачка чуть крупнее, впору было испугаться, даже если точно знаешь: ее гнев направлен не на тебя.
  Ника осторожно потянулась за ложкой, рычание собачки усилилось. Она явно не одобряла желания хозяйки познакомиться со вкусом сомварры.
  Маленький сторож, не прекращая скалиться, с силой ударил лапкой по руке с ложкой. Ника изумленно ойкнула, а Дарет споро отставил тарелку с кашей и накрыл фарфоровую чашу крышкой, потом ссадил с плеча ящерку аккурат у краешка посудины.
  - Сиха, проверь, - велел он пресмыкающемуся.
  Серо-лавандовая, под цвет комнаты, рептилия, переваливаясь на коротких лапках, сделала шажок и выстрелила в воздушное великолепие сомварры язычком. Чешуйчатое тело ящерицы мгновенно стало ядовито-лиловым.
  Девушки во все глаза следили за странным поведением собаки и телохранителя, вздумавшего кормить деликатесной кашей домашнюю питомицу прямо с тарелки нанимательницы.
  - Э-э? - издала нечленораздельный звук Ника, не зная, что и думать, кто из них рехнулся и не вызывает ли какая еда ярких галлюцинаций.
  - Каша отравлена, - мрачно проронил Дарет после внимательного изучения колера шкурки ящерицы.
  Теперь уже ойк был слаженный и громкий. Вероника всполошилась:
  - Отравлена? А что с Сихой будет? Она умрет?
  - На Сиху никакие яды не действуют, сугоры твари всеядные, - усмехнулся наемник и, убирая вредную пищу подальше от девушек, принялся забалтывать паникующую компанию: - Она еще моему папке принадлежала. Сбежала от посла имарсанского во дворце. Искали весь сеаль, не нашли, посольство уж уехало, когда отец Сиху на обходе отыскал или она его. Эти ящерки твари привередливые, кому попало не служат. Видать, посол тот малышку крепко обидел, вот она и исчезла. Слышал, сугоров отведывателями в Имарсане держат, специальные реестры пишут о том, какой цвет шкурки какому яду соответствует. Да только я тех книг не видал. Знаю только, коль шкуру в цвет красный кидает, то не еда, а отрава. Коли желтый, лучше не есть, ну а синий или зеленый не во вред пойдут.
  - Выходит, Шотар мне жизнь спасла, - благоговейно шепнула Ника, покосившись на ядрено-лиловую ящерку. Судя по цвету, одним расстройством желудка последствия употребления национального диетического блюда не ограничились бы.
  - Неспроста нюхачка взъерепенилась! Боевитая и настойчивая малышка! - согласился Дарет, уважительно глянув на сторожа, чьи габариты не шли ни в какое сравнение со степенью полезности и умением настоять на своем. Небось, последнее Шотар упражняла всю жизнь, ибо если ты столь мелок, то лишь высочайшая степень упорства поможет добиться цели там, где здоровенной псине достаточно одного веского 'гав!'.
  - Эй, Шотар, а все остальное, кроме каши, безопасно есть? - деловито уточнил у псинки наемник, чтобы Сиха не померла от обжорства, дегустируя каждое блюдо.
  Собачка лишь лениво зевнула и помахала хвостом, что могло означать только одно: 'Проверено, мин нет'.
   - А этой каши много обычно варят? Ее кому на завтрак дают? - поинтересовалась Вероника.
  У Илы из рук вылетела и упала чашка. О том, что травили не только ее молодую хозяйку, горничная до этой секунды не задумывалась. Враз побелевшими губами девушка шепнула:
  - Ее огромную кастрюлю на всех лоанов дворца варят, - и превращаясь из стеснительной девушки в решительного бойца, коль речь зашла о чужих жизнях и здоровье, Ила объявила самым командным тоном:
  - Надо вызывать стражу и на кухню весть послать!
  - Сделаю, будьте здесь, - мрачно кивнул наемник и умчался из спальни, оставив Веронику в печальной прострации.
  Зачем кому бы то ни было травить ее, если она и не знает-то в Альрахане почти никого? Обида пополам с недоуменным изумлением владели девушкой. Ее уже очень давно никто даже ударить не пытался, примерно со старшей группы детского садика, а тут сразу вусмерть отравить. Вот тебе и Альрахан - город мечтаний! И мысль о возможном глобальном замысле какого-то злодея, вздумавшего отравить весь дворец целиком, а не ее персонально, оптимизма не добавляла. Даже если ты подвернулся заодно, под руку, это все равно ужасно неприятно.
  В молчании прошло с четверть часа, девушки слишком нервничали, чтобы вести беседы на отвлеченные темы. Убедившись, что хозяйка не намерена тянуть в рот всякую отравленную дрянь, Шотар мгновенно успокоилась и теперь ластилась к девушке, подсовывая под руку лохматую головенку. Ила и Ника вздохнули с облегчением, лишь когда вернулся Дарет с краткой вестью:
  - Сомварру пока никому не подавали. Тебе первой нынче завтрак доставили. К столу Владычицы кашу в последнюю очередь несут. Всю сомварру сейчас проверяют, но повар ручается головой, что снимал пробу с готовой и отравить блюда могли лишь на пути от стольной до покоев.
  - У тебя есть враги, Ника? - в тему меланхоличных дум лег осторожный вопрос горничной.
  - Еще утром думала, что нет, - растерянно поведала терронка, поглаживая собачку. - Я кроме Гилианы с альсорами и вас с Даретом никого здесь не знаю. Даже ни с кем не говорила, кроме Торжена. Так его вчера под стражу взяли.
  - Да-а, - выдохнула Ила и таинственным шепотком поделилась:
  - Вчера вся кухня вечером только о том и гудела. Одни говорили, горничные на него за домогательства самой Владычице пожаловались, другие, что растрату какую в книгах счетных нашли, третьи, что убил кого, да труп плохо спрятал. Чего только не болтали...
  
  Второй раз мирно-ироничное общение членов семьи Владычицы за утренней трапезой было нарушено спустя полчаса после вестей от Виторо о загадочном исчезновении заключенного под стражу сенешаля. В двери решительно вошел старший из охраны покоев Гилианы. Слово 'ЯД' в коротком докладе разом отбило аппетит всем, а ремарка свидетеля (Дарета) о том, в чьем именно блюде нашлась зловещая добавка, заставила магию Владычицы и альсоров взвиться яростным пожарищем.
  На кухонные просторы делегация правящего семейства с Даретом на прицепе явилась в полном составе, повергая в шок как самого властелина половника - Эронимо, так и его подданных. Краткого разговора с мгновенно разнервничавшимся мастером кулинарии и последовавшей за ним магической проверки всех готовых блюд и груды продуктов оказалось достаточно для однозначного вывода: некто пытался отравить именно Видящую.
  Настороженная Гилиана осталась успокаивать рвущего на себе волосы и темпераментно завывающего Эронимо, ибо остаться без его десертов на обед сладкоежке-владычице совсем не хотелось. A Эльсор, как самый невозмутимый внешне, отправился к Веронике. Пугать девушку искрящимся Инзором и Глеану, волосы которого сейчас походили на взбесившийся одуванчик, а хвост полоза никак не желал сменяться ногами, было слишком жестоко.
  Нервничал ли Пепел? Нет. Беспокоился за девушку? Да. Но смутное ощущение тревоги, проталкиваемое сверхчувствительно интуицией в зону логического мышления, схлынуло, а значит, сию минуту Видящей ничего не угрожало. Теперь альсор собирался сделать все возможное, чтобы нехорошие предчувствия не только не имели шанса сбыться, а и не возникали вовсе.
  Альсор еще из коридорчика заприметил наемника и усевшихся рядышком девушек. Ника и какая-то темноглазая брюнетка в форме служанки жались друг к другу, как вытащенные из-под теплого бочка матери котята. Служаночка излагала кухонные версии причины отставки сенешаля, и кое-какие из них даже напоминали правду.
  - Надо Инзору посоветовать наших поварят взять в дознаватели, коль они столько знают, - проронил Эльсор, оповещая таким образом девушек о своем появлении.
  Ила ойкнула, подскочила и присела в вежливом книксене.
  - О, Пепел, ты теперь вместо стражи? Ты знаешь, что случилось? - обрадовалась и как-то сразу развеселилась Ника, напустившись на визитера с расспросами.
  В присутствии сероглазого альсора стало спокойно, улеглись все тревоги и сомнения.
  Тот подошел к столу, куда Дарет поместил злополучную кашу, и спокойно объяснил:
  - Сейчас выясним.
  А после отцепил с пояса, сжал как-то по-особому прозрачную бусину и бросил ее прямиком в тарелку с кашей. Словно это и не часть украшения была, а... ну горошинка перца, и сомварра нуждалась в экстренной добавке специй.
  Над фарфором взметнулось белесое облако, сформировавшееся в полупрозрачную, и все равно узнаваемую фигуру сенешаля. Дальнейшие его манипуляции с вытряхиванием содержимого маленького мешочка прямо над посудой были видны во всех неприглядных подробностях, включая мстительно-злорадную ухмылку Торжена.
  - Значит, месть, - констатировал Дарет, когда парообразное видение над сомваррой истончилось и исчезло. - Кто освободил ублюдка из-под стражи?
  - Торжен бежал, его ищут люди Инзора, - проронил Эльсор, мысленно давая себя зарок в следующий раз убивать без суда и следствия всех, кого сочтет необходимым.
  Рассерженные братья не столь уж серьезная неприятность, если речь идет о безопасности Видящей. Почему-то снова захотелось выгнать всех из комнаты, включая собаку с ящерицей, посадить девушку на колени, прижать к себе покрепче, чтобы не только увидеть, а и убедиться на каком-то глубинном уровне: вот она, рядом, теплая, живая и в большей степени его, чем всего остального мира.
  - Стоит поставить стражу у покоев Ники? - предложил Дарет. - Возможно, у Торжена есть во дворце свои люди?
  - Мы выясним, как он ушел, и нет, изменников в замке нет, сенешаль действовал в одиночку. У Владычицы есть способ убедиться в верности подданных. Она им воспользовалась, - объяснил Эльсор настолько подробно, насколько это было возможно при посторонних, чтобы успокоить Видящую. Нити магии, оплетающие дворец, составлялись из целого комплекса сложнейших заклятий, большая часть которых пребывала в состоянии дремы. Сегодня на кухне Ана была вынуждена временно пробудить одни из таких спящих чар, чтобы проверить окрестности. Никто не злоумышлял против семьи Владычицы, а значит, и против Вероники. Ритуал принятия девушки в род, причисливший Нику к родственникам Аны, давал однозначный результат. Казалось бы, можно и успокоиться, однако Эльсор все равно испытывал скрытое недовольство.
  Они все обещали Видящей с Террона защиту и подвели! Гнев на самого себя опалял душу, а сознание едва обошедшей стороной непоправимой трагедии бесило и пугало неимоверно. Очень давно или почти никогда не посещали Эльсора подобные чувства. Двигаясь на волнах интуиции и логических расчетов, он лавировал в океане событий столь искусно, что сталкиваться с неожиданностями, тем паче с пугающими неожиданностями не приходилось.
  В дверь робко поскреблись, за отравленным завтраком прибыла прислуга. Шотар, спокойно сидевшая на коленях у Ники, приподняла одно ушко, повела носом и внезапно напружинившись, соскочила и ринулась прочь так стремительно, что взметнулись юбки служанки. А она сама испуганно отскочила к стене. Уж больно решительной казалась мордашка маленького тарана с оскаленными клычками и приподнятой верхней губой.
  - Шотар! Ты куда? - удивленная Вероника устремилась следом за подорвавшейся с колен питомицей.
  За неполные сутки знакомства девушка успела сообразить: просто так ради развлечения малышка ничего не делает. Собачка глухо рычала и сосредоточено нюхала что-то в дверном проеме гостиной. При ближайшем, чуть ли не под лупой, рассмотрении 'что-то' оказалось расколотым на крохотные кусочки, а частью и в пыль, маленьким шариком красно-зеленого цвета.
  Пока служанка в сопровождении молчаливого стражника выкатывала столик с объедками и 'отравками', вся компания - альсор, наемник, Видящая и горничная - составила круг у нюхачки и ее находки.
  - С точки зрения банальной эрудиции, она что-то важное нашла. Вот только говорить не умеет и не расскажет, - прикусив щеку, Ника нахмурилась, пытаясь сообразить, почему насторожилась Шотар. Нельзя сказать, чтобы девушке не нравились детективы, иной раз, под настроение, она почитывала их вместо фантастики, но почти никогда не угадывала убийцу и не подмечала улик.
  - Тебе еще нужна прислуга? - вместо ответа Пепел кинул нечитаемый взгляд на кареглазую служанку.
  - Ила теперь моя горничная. Кроме того, сегодня мы все вместе едва не отведали отравленной каши. Думаю, она имеет право знать или, - Ника тяжело вздохнула и твердо закончила, - отказаться от места и уйти, если посчитает, что быть рядом опасно.
  - Я остаюсь! - без колебаний заверила терронку Ила и пожала ее холодные пальцы. Вероника ответила радостной улыбкой. Терять ту, которая так быстро успела стать почти подругой, не хотелось.
  Пепел кивнул и больше вопроса о выдворении посторонних особ женского пола не поднимал. Куда больше его заботила находка Шотар.
  - Похоже на разбитую бусину. Такие артефакты используют для хранения заклятий, дарованных Владычицей, - вслух предположил Эльсор. Собачка, будто поощряя догадливость мужчины, тихонько взвизгнула и тряхнула ушами. Тот продолжил рассуждения:
   - Значит, так и есть. Чья? Кто-то из братьев обронил?
  На сей раз тональность тявканья была иной, и Пепел перевел:
  - Нет.
  - Высокородный лоан, - несмело обратилась к альсору Ила, - мне кажется, я видела бусину подобной расцветки у сенешаля Торжена.
  - Кажется или видела? - обманчиво спокойно уточнил Эльсор. Вот только за спиной у него вновь расплескался серый плащ крыл.
  - Вчера, когда сенешаль изъявлял неудовольствие моей оплошностью с доставкой ужина лоане Веронике, я смотрела на него сбоку. У него очень неприятный взгляд, и выражение такое брезгливое было, вот я и смотрела не в лицо, а вбок, и ухо очень четко видела, - щеки Илы стали ярко-розовыми от смущения, но она продолжала говорить, глядя в глаза альсора. - У него интересная серьга висела. Кольцо с ниточками бусин. Среди них у самой мочки Торжена, на последней низке как раз такая, красно-зеленая была.
  - Тяв! - вставила Шотар, уверенно подтверждая вывод наблюдательной девушки. И даже те, кто никогда не переводил с собачьего, поняли: нюхачка подтверждает принадлежность частицы украшения беглому сенешалю-отравителю.
  Ника и протянула растерянно:
  - Эта штучка тоже отравлена?
  - Вряд ли, - раздумчиво проронил Пепел, перебирая варианты один другого неприятнее. Зловещий, очень тихий (уж лучше бы они трещали, как погремушки) шелест плаща из крыльев за спиной лишь сильнее нагнетал обстановку. Дарет тряхнул головой, будто отгоняя сомнения, и тоже вступил в разговор:
  - У отца в кабинете висит портрет Владыки. Мой батя очень уважал твоего деда, альсор. Хвастать не буду, друзьями они не были, но старик у Лиаганда доверием пользовался, картину, опять же, сам Владыка преподнес, когда отец в одной переделке отличился, вместе с тем имением, где она и поныне висит. Так я к чему, - наемник почесал ухо и выпалил: - Я мальцом играл там, на полу, и на картину частенько поглядывал, да гадал, чего ж такое сквозь волосы у мужика на стенке посверкивает красно-зеленое, вот точь-в-точь такого оттенка.
  - Парный комплект. Знаю о таком, - альсор резко замолчал, закусив губу.
  - Ты чего не договариваешь? - потребовала ответа Вероника.
  За два дня резкого вторжения сказки в обычную жизнь заурядной писательницы оная успела с лихвой хлебнуть чудес и устать от нападений, нападок разных незнакомых личностей и собственной слабости так, что в пору в отпуск проситься. Да только кто ж его даст и куда ехать? И так от дома, да от родных судьба закинула - дальше некуда. Как-то там Викушка в больнице? Поправляется? Как мама? Беспокоится ли о старшей дочке, или ей сейчас вообще не до этого? В глаза опять попала какая-то соринка, и они опасно заблестели.
  Эльсор так же чутко, как малышка Шотар, на настроение Видящей не реагировал. Но и он почувствовал грусть девушки. Пожалуй, сейчас было не лучшее время хранить версии в тайне. Пусть лучше Ника думает о делах, а не печалится о покинутой родине.
  - Скорее всего, на бусинах было заклятье единства. Такое использовалось раньше, во времена деда, для вызова особо приближенных слуг и, думаю, после смерти Владыки Торжен сохранил у себя обе части двойного артефакта.
  - М? - нахмурила брови Ника, будто что-то припоминала или соображала.
  - Торжен мог слышать все, о чем вы говорили в комнате, до тех пор пока подброшенная бусина оставалась цела, - объяснил Пепел.
  Все, кроме Шотар, исполнившей свой долг нюхачки и ныне восседающей у находки с выражением неповторимого достоинства на мордахе, помрачнели.
  - Ника, вчера и сегодня вы упоминали в разговорах о твоем даре? - без надежды на отрицательный ответ уточнил альсор.
  - Да-а, - виновато вздохнула девушка, - раз или два, мельком.
  - Плохо, - тяжело уронил мужчина. - Любая информация - оружие, в руках врага опасное особо, тем более, такая информация. Кто знает, что он слышал и кому успел рассказать.
  - У вас будут неприятности? - встревожилась Ника.
  - У нас? - Пепел коротко, без веселья, рассмеялся. - Вряд ли, мы - альсоры, сила мечей у магического престола. Торжен заплатит за все!
  - Заплатил. Уже, - проинформировал коридорное собрание Инзор, вошедший в покои Вероники. Альсор был не менее задумчив и мрачнен, чем брат. Злости и раздражения, правда, в нем не чувствовалось, во всяком случае, такого, чтобы искрить и замыкать магическую проводку. - Труп найден в проулке, неподалеку от дворца.
  - Причина известна?
  - Остановка сердца, - почесал бровь альсор. - Сомневаюсь, что Торжен скончался от мук совести. Скорей уж, какой-то яд.
  - Скорей? Ты не выяснил? - почти поразился Пепел.
  - На трупе был плащ из ткани с пропиткой из сушицы. Запах не отследить, магических следов не обнаружить, - выдал еще одну тайну следствия Искра, обменявшись с братом короткими взглядами и получив от него едва заметный кивок - знак того, что до некоторой степени Эльсор доверяет всем присутствующим.
  - В город ни ногой, - мрачно велел Пепел, обращаясь к Нике.
  - У Торжена могли быть сообщники, устранившие сенешаля, - смягчая категоричное заявление брата, согласился Инзор.
  Возмущение от резкого приказа после слов Инзора немного поугасло, хотя Веронике все равно казалось диким, что кто-то может напасть на нее в центре столицы, среди бела дня, буквально ни с того ни с сего, из-за каких-то слов умершего или убитого мерзавца. Сожалений при мысли о том, что больше никогда не увидит неприятного толстяка, Ника не испытывала, почему-то в душе жила совершенно четкая уверенность: тот получил по заслугам, может быть, даже меньше заслуженного. Торжен был не просто неприятным в общении человеком, он и натворил много плохого, о чем даже думать не хотелось, как не хотелось бы копаться в выгребной яме.
  Как спасение от тягостных мыслей, в дверь апартаментов вежливо поскреблись и дежурно-громко, чтоб уж точно услышал каждый из находящихся поблизости и не страдающих хронической глухотой, проорали:
  - Корреспонденция для лоаны Вероники!
  
   Глава 21. Последствия видений
  
  Два настороженных альсора встретили на пороге слугу с подносом, где возлежал одинокий конверт, гордо поименованный 'КОРРЕСПОНДЕНЦИЯ'. Правда, конверт был не маленький, эдак формата А четыре или чуть больше, да еще уснащенный красивыми пятиугольными печатями.
  Из рук слуги поднос был изъят Пеплом и опущен на пол. Альсор подозвал собачку и велел ей:
  - Проверь!
  Шотар потрусила к конверту, добросовестно обнюхала его и подняла недоуменные глазищи на мужчину. В них явно читался вопрос: 'И чего звал? Бумага, как бумага!'.
  Принцип 'доверяй, но проверяй' решил задействовать и Дарет. Наемник подошел к подносу и ссадил туда же свой живой детектор отравляющих веществ. Ящерка меланхолично потопталась на месте и выстрелила языком. Серо-зеленая шкурка Сихи медленно, как лакмусовая бумажка в слабом растворе щелочи, сменила цвет на оттенок легкой голубизны. Исходя из данных по толкованию окраса, съесть конверт было можно, но без всякого удовольствия. Вряд ли частым явлением на Альрахане, так же как и на Терроне, были маньяки, балдеющие от вкуса бумаги (беременные женщины не в счет).
  - Может, я все-таки прочитаю, а уж потом, если кто захочет кусочек, поделюсь? - внесла предложение Ника. К девушке начало возвращаться чувство юмора, временно утраченное от потрясений.
  Бдительные стражи, в коих обратились оба альсора и Дарет, отступились, но ни из коридора, ни вовсе из покоев не ушли. Вероника подобрала конверт, а Ила тут же подхватила пустой поднос и примостила его на изящный столик у двери. Возможно, специально назначенный для оставления на нем подобного рода предметов.
  Конверт был толстым и крепко заклеенным, но недаром девушка проработала столько в архиве. Каких только писем от мнительных пожилых клиентов, полагающих перлюстрацию на почте обычным делом и принимающих сверхъестественные меры супротив оной, ей не приходилось вскрывать! Да так ухитрялась, чтоб и от конверта не одни клочки остались, и запрос изнутри в целости извлечь. Навык великая вещь!
  В кабинете на столе, как помнилось Нике, имелся подходящий ножичек. Зрительная память не подвела! Там колюще-режущая канцелярия и обнаружилась. В два счета девушка извлекла плотный лист, кажется, гербовой бумаги и пробежала написанное взглядом. Потом растерянно протянула:
  - Это дарственная. На особняк.
  - Какой? - озадачился Инзор, сведя темно-рыжие брови к переносице, и наморщил лоб. - Мать не собиралась дарить тебе собственности в столице, пока не будешь официально представлена и на Альрахане не освоишься.
  - Мы вчера по дороге во дворец с одним дедушкой говорили о его пропавшей семье. Он отбыл на ее поиски, а мне подарил особняк, в котором тосковал по сбежавшей дочери, - объяснила Видящая, все еще пребывающая в состоянии частичной контузии неожиданной вестью. Девушка вертела в руках плотный лист с красивыми завитушками, будто надеялась, что тот исчезнет или изменит содержание, если вертеть достаточно долго.
  - Ника сделала предсказание о дочери и внуках старику Негалу, - конкретизировал Эльсор пространные рассуждения девушки.
  - В город тебе все равно нельзя, - извиняющимся тоном напомнил Инзор.
  - А вернуть назад дедушке его дом можно? - уточнила Вероника, испытывая неприятное ощущение, будто она кого-то обманула и хитростью получила то, на что не имеет никакого права. - У него ведь и впрямь родные есть, ему особняк нужнее. Да, дочь там жить ни за что не будет, но можно продать или в аренду сдать?
  - Состояние этого полубезумного 'дедушки', Ника, - с кривоватой усмешкой объяснил Пепел, позаимствовав у Видящей дарственную и скользя взглядом по строчкам, - в первой десятке перечня богатейших лоанов Альрахана числится. Он не обнищает от расставания с одним из пяти городских особняков. Дар, преподнесенный Видящей, должен быть сообразен оказанной пророчеством чести - такова древняя традиция, известная мирам.
  - А-а, - протянула юная писательница с печальным смешком, - теперь понятно, почему Торжен решил меня отравить. Вопрос стоял о сообразности даров. Значит, сенешаль счел мою смерть достаточной компенсацией за свою загубленную карьеру. Тогда главное, никому и ничего ненароком на балу не ляпнуть.
   - Не сможешь умолчать? - насторожился Эльсор, осмысливая практический аспект реализации способностей видения на альраханской местности.
  - Не знаю, - пожала Ника плечами.
  Злополучный лист-дарственную она отложила на столик в прихожей и теперь уже машинально вновь крутила ножик до тех пор, пока не сдали нервы у телохранителя, и он не отобрал острый предмет у недотепы, ничего не смыслящей в технике обращения с опасными вещами. Если она, конечно, не касалась вскрытия конвертов.
  Видящая глубоко вздохнула и, оглядев всех посвященных в тайну, куда как-то мимоходом-мимолетом вписалась Ила, покаялась:
  - Оно говорится само. В один момент я ничего не знаю, а потом мысли сами возникают и на язык лезут, будто сказаться спешат. И я не сразу понимаю, насколько говоримое важно, опасно или секретно. Оно словно сначала на язык попадает, а потом уж до головы доходит.
  - На балу не оставлять наедине ни с кем и самим далеко от нее не отходить, - выдал Эльсор инструкцию для брата.
  - Да, Глеану обещал быть рядом, - заулыбалась Ника, надеясь порадовать замечательной вестью альсоров. Но почему-то вышла промашка. Эльсор ничуть не развеселился, скорее, помрачнел и дернул уголком рта, будто услышал нечто неприятное для себя.
  - Владычица ждет результатов, - напомнил Инзор.
  Мужчинам стоило поторопиться и явиться на ковер к Ане, пока та не потеряла остатки терпения и не отправилась на розыск информации заодно с сыновьями. Искра еще был морально не готов продемонстрировать на личном примере, как драгоценная родительница устраивает отпрыскам разнос за допущенные промашки. Перед Никой хотелось представать в наиболее выгодном свете, наверное, чтобы она, принятая в семью, им хоть капельку гордилась.
  - Уже уходите? - расстроилась по-настоящему Вероника.
  Здесь, в чужом, пусть до некоторой степени и своем (как-никак она написала о нем целых три книжки) мире, именно Гилиана и трое альсоров - Искра, Пепел и Лед - были для нее самыми своими и знакомыми. Рядом с ними было легче принимать сумасшедшие перемены, ворвавшиеся в жизнь, и даже свалившиеся на голову неприятности.
  - Мы вернемся, - пообещал Эльсор.
  Прихватил руку Ники и, поднеся к губам, коротко, но очень нежно поцеловал в середину ладони. Коже стало горячо и чуть-чуть щекотно. А в серебряном взгляде альсора танцевали загадочные темные огоньки. Медленно, будто вальс или тот самый гаэрон. Хотелось приглядеться получше, узнать наверняка, однако двое уже вышли из покоев. С тихим щелчком закрылась дверь. Только тогда Ника почесала ладошку и огляделась.
  Дарет едва заметно усмехался в усы, хоть отродясь и не носил оных, да почесывал горлышко своего живого детектора ядов. Ила, кажется, пребывала в еще большем ступоре, чем новоявленная хозяйка. Теперь, когда не надо было куда-то бежать и немедленно действовать, чтобы спасти чью-то жизнь, горничная могла позволить себе состояние обалдения. Никогда она так близко не была рядом сразу с двумя альсорами Владычицы, а уж как запросто с ними общалась лоана Вероника!
  Сама Ника подняла с пола ничуть не возражающую против того, чтобы ее немного потискали, Шотар, и выпалила, осененная блестящей идеей:
  - Эй, Ила, а твои мама и сестренка не захотят в дареном особняке пожить, разу уж мне все равно от него не отделаться? Ты же говорила, вы без дома остались.
  Горничная онемела, лицо исказилось в странной гримасе. Ника, испугавшись, что сказала что-то совсем несусветно-оскорбительное, хоть и непонятно почему, поспешно продолжила:
  - Извини, я тебя не хотела обидеть. Ничуточки! Если не хочешь, то и не надо, считай, я сдуру ляпнула и уже взяла все свои слова обратно. Забыли? А? Ила?
  - Я... я, - кареглазка всхлипнула и, опустившись на колени, попыталась поцеловать Веронике руки, - должна бы отказаться, да только не могу, ради них. Не надо назад! Я... мама хорошей кастеляншей может быть, она об особняке позаботится, если позволишь, Ника!
  Такого дикого чувства неловкости Ника не испытывала никогда в жизни. Даже когда как-то на втором курсе института заприметила бывшую одноклассницу и поторопилась догнать. Бежала с криком пол остановки, схватила за плечи и, развернув, увидела ошалелое и какое-то брезгливое лицо совершенно незнакомой девушки. Тот случай и в подметки не годился сегодняшнему. Никто и никогда не падал на колени, никто не бил поклонов и не приседал в реверансах (школьные спектакли не в счет). А тут такая же девушка, считай ровесница, плачет, елозит по полу и порывается руки облизать.
  Неуютно было ужасно, когда Вероника почти силой - и откуда только эта самая сила взялась - подняла Илу с пола и обняла, смущенно шепча:
  - Ну чего ты, не надо так. Все хорошо будет, никогда так больше не делай, хочешь поблагодарить, спасибо скажи и все, а так не надо. Я себя какой-то сатрапкой-рабовладелицей ощущать начинаю. Мы же вроде как подружились, а ты на полу пыль собираешь. Не надо, пожалуйста!
  - Спасибо, - воплощая просьбу Ники в жизнь, робко улыбнулась Ила, взмахивая мокрыми стрелками слипшихся от слез ресниц. - Сами Плетельщики Судеб надоумили меня к тебе явиться!
  - Кто бы ни надоумил, хорошо сделал! А ты и вовсе замечательно, когда послушалась! - объявила Ника, припоминая странную религию Альрахана, в которой, наверное, в силу почти бесконечных возможностей Владычицы, не было места богам. Лишь Плетельщики Судеб, загадочные незримые создания, выплетали дороги судеб людей. Но сами и только сами люди выбирали, на какую тропу ступить. Конечно, путались и ошибались, как же без того, но никого не винили в своем выборе, который потом, когда истечет отпущенный срок, рассматривался, как единый узор, сообразно красоте и гармоничности коего отпускали его творца в следующую жизнь.
  Грохот в коридоре помешал продолжению философско-религиозных рассуждений. Дарет мгновенно насторожился, положив руку на рукоять меча. А Ника удивилась:
  - Что за погром, вроде не французская революция на дворе?
  После утренней попытки отравления традиционной кашей переселенка Соколова готова была поверить в штурм коридоров врагами. Ну и что, что раньше тут таковых не водилось? Специально для Ники, чтобы жизнь медом не казалась, взяли и завелись, десяток-другой.
  - Сидите тут, - спокойно велел наемник девушкам и осторожно выглянул в коридор, теперь, кроме легкого звяканья - остаточных явлений того самого первого грандиозного бума, из коридора дворца доносились еще сочная мужская брань и сдавленные женские всхлипы.
  Что бы там ни творилось, на массированную атаку враждебных элементов это никак походить не могло. Почти сразу дверь, за которой скрылся Дарет, вновь открылась, и мужчина вернулся в комнаты с нечитаемым выражением на лице. Вроде бы его спина и загораживала теперь дверь, словно он не рекомендовал девушкам переступать порог, но в то же время загораживала так, чтобы при определенной доле усилий Ника могла просочиться наружу и выяснить все сама, не требуя объяснений, каковых охранник давать совершенно точно не хотел.
  Как уж сие ухитрилась почувствовать девушка, неясно, она даже не стала задерживаться, чтобы обстоятельно разобраться в правильности и источниках информации. Просто скользнула за спину Дарета и распахнула дверь.
  Метрах в пятнадцати дальше по коридору плакала служанка, тщетно пытаясь сдержаться, для чего затыкала рот кончиком передника. Бедная девушка скорчившись сидела у опрокинутого ярусного столика-каталки, точно такого же, на каком утром привозили завтрак в покои самой Ники, и пыталась сделать хоть что-то с разлетевшимися вокруг судочками, тарелками, кусочками еды и осколками.
  Над ней возвышался мужчина, красивый, даже очень красивый, несмотря на помятую, очевидно по причине бессонной ночи или неумеренных возлияний, или же того и другого вкупе, физиономию.
  Однако вся его мужественная эффектность: черные брови вразлет, высокие скулы, прямой нос, будто вылепленные со статуи Аполлона губы, растрепанная грива темных волос - не произвела на Нику соответствующего впечатления. Ибо босоногий красавец-греза с обнаженным хорошо прокаченным торсом орал самым непотребным образом на несчастную служанку. Вся вина бедняжки, как следовало из членораздельных и нормативных обрывков текста, перемежающегося отборной бранью, сводилась к следующему: ее угораздило подкатить завтрак к дверям и не успеть убрать оный, когда Мистер Вселенная соблаговолил распахнуть дверь и, не глядя, ринуться вперед.
  Ника не любила конфликтов и искренне удивлялась тем людям, которым жизнь не жизнь без хорошего ежедневного скандала для тонуса. Девушка не считала себя трусихой или тихоней, но ей становилось неуютно, когда кто-то начинал ругаться в ее присутствии, даже если ругался не на нее. И почти физически плохо чувствовала себя Вероника, когда поливали грязью кого-то без вины виноватого. Потому даже в телевизоре абонент Соколова игнорировала кое-какие каналы, сделавшие себе славу на пикантной подаче конфликтных тем и обилии чернухи. Говорят, не стоит слушать и смотреть на неприятное во время еды, потому что негативная информация 'съедается' заодно с пищей. Так Ника вообще считала, что гадкие сцены не стоит 'кушать' ни под каким соусом. Одно дело истинные трагедии, знания о которых ввергают в состояние катарсиса и очищают душу, и совсем иное ругань базарная, площадная, чернушная. Даже просто слушая такое, оплеванной сама будешь.
  Мастером-переговорщиком, вроде тех, про которых бывают американские боевики, девушка себя никогда не считала, но по возможности пыталась переключить внимание агрессоров с жертвы на что-то другое. Например, в транспорте достаточно было спросить, как куда-то добраться и сделать самые умилительно-жалобные глаза. И тогда даже самые сварливые бабки или заведенные пассажирами водилы бросали собачиться и пускались в объяснения, спасая занятную глупышку из бедственного положения.
  Однако сейчас, глядя на этого зажравшегося, какого-то мерзкого, как червивое яблоко, лорда, Ника совершенно отчетливо поняла, что хочет не спросить дорогу к бальному залу. Праведное возмущение пузырьками газировки поднималось в крови, требуя выхода.
  - Вы чего орете, будто шарики дверью зажало? - с равнодушием случайной зеваки осведомилась девушка, начиная атаку раньше, чем дала труд задуматься о безопасности такого поступка.
  - Эта тварь имела совесть опрокинуть мой завтрак! - возопил мужчина, гневно раздувая ноздри.
  Бросив быстрый взгляд на Веронику, он затруднился с определением статуса. Одежда не по альраханской моде и фамильярная острота свидетельствовали, что перед ним не служанка, но вот кто именно и чего ей надобно, скандалист, квасивший более суток кряду, сходу решить не мог, а потому выбрал, как ему показалось, беспроигрышный путь. Он предложил разделить гнев нерасторопностью прислуги. Любого знатного лоана должна была бы возмутить подобная оплошность.
  - А мне кажется, именно вы, лоан, предпринимаете столь непотребные действия с собственной совестью, - задумчиво протянула Ника, загораживая собой плачущую служанку. - Толкнули девушку, орете на нее: поведение, недостойное настоящего мужчины.
  Пока крикун набирал воздуха для 'продолжения банкета', изо рта Вероники полились слова, которые она не то чтобы не собиралась говорить. Скорее, опять, она не знала, что они скажутся, и сказала прежде, чем осознала смысл собственной речи:
  - Или вы такой только с виду? Настоящий, а внутри гнильца. Да... похоже.... И очень скоро это поймет и она.
  - Ты что городишь? - отшатнулся, шипя не хуже змея, от девушки скандалист, багровея лицом и занося руку для удара.
  Больше ничего сделать не успел. Запястье было перехвачено очень вовремя оказавшимся рядом Даретом. В лодыжку скандалиста вцепились острые зубки бесстрашной Шотар, решившей поучаствовать в защите хозяйки. Впрочем, наемник мог бы и не спешить, а собачка не тянуть в пасть всякую гадость. Одновременно с телохранителем руку драчуна пережали серые ленты модифицированных крыльев Эльсора, застывшего в дверях покоев матери.
  В следующую секунду раздался противный хруст сломанных костей, и жертва заорала, завыла, завизжала, оседая на пол в полуметре от плачущей над разбитой посудой служанки. Дарет отступил, брезгливо вытирая пальцы о штаны. Будто замарался сам, тронув этого крикуна. Чистой рукой наемник ухватил Нику под локоток и почти понес в сторону покоев. Шотар выплюнула ногу и тоже потрусила следом, весело подскакивая на каждом третьем шажке и упоенно тявкая!
  Девушка еще успела услыхать ледяной, исполненный гадливого разочарования, хорошо знакомый голос Владычицы Гилианы, а потом Дарет закрыл дверь и пробормотал под нос:
  - Сдается мне, одним фаворитом во дворце сегодня станет меньше, и не без твоего участия, Видящая.
  В голове Ники причины, следствия и личность вопившего уже успели состыковаться в толковый узор. Она осознала-таки, что поцапалась с любовником Аны и напророчила ему скорую отставку. Ощущения от всего случившегося были странные, однако девушка ни о чем не жалела. Скотов у власти и близ нее, особенно если эта власть почти абсолютна, быть не должно!
  
  Дверь в комнаты Ники закрылась, а в коридоре состоялся третий акт драматического представления. Фаворит Владычицы обратил на нее умоляющий взгляд и взвыл:
  - Ана, спаси, пока твой сын, обернувшийся демоном, не убил меня!
  - Пепел, отпусти, - холодно приказала женщина и зашагала к любовнику.
  Ленты-крылья освободили сломанную в запястье руку и втянулись, превращая серого демона в обычного альсора Альрахана. Эльсор смерил негодяя нечитаемым взглядом и отступил в покои матери, прикрыв створку двери тихо, очень тихо, вместо того, чтобы грохнуть об косяк, выражая возмущение. А все равно показалось, будто грохнул. Стража демонстративно отвернулась, нарочито заинтересовавшись дизайном коридора справа и слева от разыгрывающейся сцены, а никак не ею самой.
  Баюкая сломанную руку, фаворит кое-как поднялся с пола и зло пожаловался:
  - Я искалечен! Вылечи меня поскорее, а уж потом объясни детям, где и как применять магию, что ты столь щедро им даровала!
  Гилиана и не посмотрела на аманта, ласково обращаясь к онемевшей от всего происходящего служанке:
  - Ступай на кухню, девочка.
  - А беспорядок, высокородная лоана? - растерянно и беспомощно спросила девушка, разводя порезанные осколками пальчики. Она даже не замечала своих ран.
  - Какой беспорядок? - улыбнулась Владычица, отпуская волну магии, мягким покрывалом укрывшую служанку и весь разгром вокруг. В следующую секунду коридор снова сиял первозданной чистотой, а ручки служанки исцелились. Девушка восхищенно и благодарно ахнула. - Зайди к Каэрро, скажи, я велела выплатить тебе месячное жалование, как награду.
  Владычица приложила один из перстней к ладошке служанки и там засияла золотая искорка - подтверждение истинности поручения.
  Девушка, только сейчас сообразившая, что сидит на полу, когда Владычица стоит, вскочила, низко-низко поклонилась и, подхватив юбки, поспешила прочь.
  - Ты слишком добра, Ана, стоило заставить эту идиотку вылизать весь коридор языком, а не премии ей давать, - буркнул фаворит, начиная чуять запашок керосина, и повторил свое требование с совсем иными интонациями, где превалировала ласковая мольба:
  - Умоляю, вылечи руку, моя сапфировая гроза! От боли в глазах темнеет!
  - Слишком добрая, - иронично согласилась Гилиана, скрестив руки на груди и теперь уже обращая все свое внимание на любовника: - И слепая. Ты всегда был таким, Гир? Или изменился исподволь за те годы, что мы были близки, а я по-прежнему видела задорного, веселого, великодушного, порывистого и нежного мужчину? Того, кто рвал для меня в ночном саду синецветы и пел кабацкие песенки, чтобы развеселить? Ты по-настоящему любил меня хоть когда-то или все, что ты любил - место у престола Владычицы? Если ты настолько не уважаешь женщин, чтобы поднять на них руку и повысить голос без вины, что было в твоих чувствах настоящего?
  Вопросы падали россыпью морионов. Горькие, темные, холодные, а вокруг Владычицы, это почувствовал бы любой, даже не обладающий крохами магии, свивалась и бурлила сила, составлявшая суть могущества Альрахана.
  Во рту фаворита появился кислый привкус страха, накатили недобрые предчувствия. Однако он все еще надеялся обратить трагедию в шутку, когда жалобно протянул:
  - Ана, сладкая моя девочка, давай ты потом оттаскаешь меня за волосы и даже нашлепаешь, если я был нехорошим мальчиком, а сейчас подлечи руку и пойдем к тебе. Я покажу, как, где и что люблю в тебе!
  - Поздно, Гир, - качнула головой Гилиана. - В память о прошлом я вылечу перелом, пусть ты и заслужил боль. Тебе понадобятся обе руки, чтобы собраться. Я желаю, чтобы до полудня ты покинул столицу. Займись приведением в порядок родовых владений.
  - Этой дыры на границе с Нидором? - взвыл получивший отставку фаворит, подобная перспектива казалась куда мучительнее множественного перелома. - Ана, сжалься!
  - Такова моя жалость, - величественно объяснила повелительница Альрахана и приказала:
   - Убирайся с глаз, если не хочешь испытать мой гнев! - в прохладном голосе зазвучали грозовые раскаты надвигающейся бури и ни тени былого тепла, игривости или неги. Любовницу сменила Владычица и сменила навсегда.
  Плеть магии хлестнула по сломанной руке, даруя болезненное исцеление. В голове красавца зашумело, а перед глазами потемнело. Когда он снова смог видеть и соображать, Аны уже не было ни рядом, ни вовсе в коридоре. Гир с перекошенным лицом, прижимая к груди руку, под кожей которой еще танцевала фантомная боль, ринулся в свои покои. Собираться! Куда угодно, как угодно (камердинер после вчерашней попойки был пьянее хозяина, враз полностью протрезвевшего от страха), пусть даже самому. Теперь бывший фаворит испугался по-настоящему, разом сообразив: все случившееся не шутка и не дурной похмельный сон. Ему дали отставку, а уж из-за чего, не суть важно. Пусть предлогом и послужила глупейшая история с курицей-служанкой и скандальной девкой неизвестных кровей.
  Главным было другое: он, обласканный любимец, уже примерявший на себя титул консорта, впал в абсолютную немилость. Надоел, прискучил или Ана присмотрела себе другого кавалера - не суть, важно другое: немало найдется тех, кто, проведав о таком, не преминет свести счеты с дерзким щенком, так долго скалившим зубы. А значит, как ни горько признавать, любовница права: пока весть об отставке не пошла гулять по столице, надо убраться как можно дальше, пересидеть опалу.
  Потом, как знать... женщины отходчивы и привязчивы. Да, его не будет на глазах у Владычицы - это минус, но никто не запретил писать письма и слать подарки. Если Гилиана соскучилась по нему прежнему, сопливому щенку, счастливому уже одним тем, что удостоился ее благосклонного внимания - она получит такого. Синецветы? Будут ей синецветы и длинные-длинные письма о тоске и любви с привкусом робкой надежды. Сейчас главное - сохранить красивое тело и лицо без изъяна, потому быстрее-быстрее прочь, чтобы его не настигли и не покалечили. Инвалид и урод никогда не вернет себе расположения Владычицы. Прочь, пока альсоры не решили, что настал удобный момент устранить любовника матери.
  Если мысль о магии разгневанной Гилианы вызывала опасливый страх, то воспоминание о демоническом Пепле натурально ужасало. Гир и раньше недолюбливал могущественных сыночков Владычицы, имевших право свободного доступа в покои матери даже тогда, когда перед ним! дверь была на замке, и уж конечно обладавших куда большей властью, чем та, которая перепала ему с титулом фаворита. Недолюбливал, но старался не конфликтовать. Себе дороже, не знаешь же, под каким соусом альсоры преподнесут матери историю ссоры и кому Ана поверит больше. Но сейчас тихая неприязнь сменилась откровенным ужасом не столько перед властью троицы, сколько перед тем, какую магию даровала им Владычица.
  Еще вчера камердинер Навиан в красках расписывал перед Гиром и его приятелями, собравшимися на дружескую пирушку, сцену, разыгравшуюся на лестнице ко дворцу. 'Сам не видал, но один стражник, знакомец мой, ему как себе верю, рассказывал...' И все хохотали над очередной красочной байкой о сверхсиле альсоров и советовали Наву перестать врать про крылья и добавить для пущей важности хвосты по три штуки на брата.
  А нынче бывший фаворит сам убедился в реальности крыльев и недобром отношении к себе Пепла. Нет, от таких тварей стоило держаться подальше. Вот как вернет он себе расположение Аны, тогда и намекнуть можно, что страхолюдность альсоров вредна для стабильности в столице, да и в государстве. Слухи недобрые бродят и всякое такое.
  Красавчик Гир метался по покоям, собирая вещи, пиная спящего Нава и матерясь сквозь зубы.
  
  Гилиана зашла в комнаты, отведенные Видящей, тяжело, как старуха, опустилась в шоколадное кресло. Тонкие пальцы коснулись виска. Синхронно, не сговариваясь, из гостиной исчезли Дарет и Ила, оставляя Веронику наедине с Владычицей. Нет, не с Владычицей, просто с разочарованной и глубоко уязвленной женщиной. Та помолчала с минуту, а потом горько уронила:
  - Где я ошиблась, Ника? Почему не видела того, что Гир просто ничтожный ублюдок со смазливой рожей?
  'Это какой же одинокой надо быть, чтобы прийти с такими вопросами к почти незнакомой девице? - первым делом ужаснулась терронка, а потом предположила: - Или она пришла спрашивать не меня - меня, а меня - Видящую, каковой я тут считаюсь? И что ей отвечать? Ей же больно и плохо...'
  - Где? - снова повторила Ана, ее сапфировый лихорадочный взгляд впился в лицо Ники, будто надеялся отыскать там ответ на все мучительные вопросы, и молчать стало невозможно.
  'Видящая я или нет, скажу, как думаю, и будь что будет', - решила девушка и тихо заговорила:
  - Где ошиблась? Уже тогда, когда родилась женщиной. Мы так устроены, мечтаем, хотим любить и жаждем любви. Как бы ни притворялись перед другими и порой даже перед самими собой, что все иначе. Ты - Владычица Альрахана, страстная, темпераментная, волевая и властная женщина. К мужчинам тебя всегда тянуло к таким. Взять хоть тех, которые стали отцами твоих детей. И консорты были такого склада, а потом тебе неожиданно понравился мужчина, казавшийся мягким, романтичным, чутким, сговорчивым и... удобным. Он, скорее всего, и был таким, но в тоже время он был слабым, Ана. Не твоя вина, что он, не обладающий стальным внутренним стрежнем, прогнулся под обстоятельства, позволяя им лепить себя, как глину, заливая уши лестью. И родилось эгоистичное, жаждущее удовольствий и власти чудовище. Мелкое, на большее не хватило силенок, но чудовище. Твоей вины в этом нет, да и его, пожалуй, тоже. Это скорее беда, чем вина. Он еще не успел зайти достаточно далеко, чтобы обернуться настоящим монстром, из тех, жизнь которых исправит лишь взмах меча.
  - Ты так видишь? - задумчиво переспросила Гилиана.
  - Да. Так, - коротко согласилась Ника и негромко закончила: - Мне жаль.
  Владычица почему-то усмехнулась. Не зло, скорее иронично и удивленно:
  - Жаль... Ника, мы хотели тебя защитить, а на деле то и дело подвергаем опасности. Бандиты, отрава, теперь идиот Гир.
  - Жить стало лучше, жить стало веселей, - со смешком согласилась девушка и, дотянувшись, похлопала Владычицу по запястью самым утешительно-фамильярным, вопреки придворной субординации, образом. - Неприятностей за три дня было достаточно, кто же спорит. Зато и всего прочего: интересного, веселого, радостного, тоже прибавилось. Наверное, это какой-то закон мировой компенсации и гармонизации. Если бы было только хорошее, я бы захлебнулась положительными эмоциями, а так... эти небольшие бяки, как грузик, держат и заодно есть с чем на контрасте все прочее сравнивать.
  - Грузик, - хмыкнула уже без прежней неловкости Гилиана и задумчиво протянула:
   - А как Эльсор на твою защиту метнулся! Не ожидала! Он всегда такой сдержанный, а тут мгновенная трансформация, которая лишь при вспышке эмоций у демонов -полукровок возможна.
  Задумчивость и виноватость Владычицы резко сменились увлеченностью. То ли она и в самом деле обладала удивительно крепкой психикой, дающей возможность перешагнуть через проблему и жить дальше не терзая ни себя, ни других, то ли не все было так гладко и Ане требовалось время, чтобы забыть Гира и способ забыться. Откровенный разговор и последующая болтовня с Видящей, принятой в семью, интуитивно показались женщине наилучшим методом переключения. Чужие, пусть даже перспективные, романтические отношения, особенно отношения непробиваемо хладнокровного Эльсора, выступающего в общении со слабым полом лишь в роли потребителя услуг и спокойно принимающего обожание, интриговали Ану. А уж после того, как Ника мило смутилась в ответ на ее замечание... Нет, Владычица уже не могла оставить эту вкусную тему и коварно продолжила:
  - Или тебе больше Искра по нраву? Надежный, веселый! А может, Глеану? Красавчик, и так ухаживает, что лоаны Альрахана о нем только и вздыхают!
  - Ана, ты что за рекламу своих сыновей взялась? - рассмеялась Ника. - Смотри, не будь слишком убедительной, а то я решу, что в таких великолепных мужчин срочно нужно влюбиться во всех скопом или по очередности! В сеаль - Эльсора, в рошиан - Инзора, а в меандел Глеану! А потом снова Эльсор и далее по расписанию годового цикла!
  Представив, как такой строгий распорядок романов будет выглядеть со стороны, Гилиана рассмеялась уже искренне и заразительно, без натуги. Отвеселившись же, велела снова с цепким прищуром:
  - А все-таки! Ты к Пеплу присмотрись!
  - Присматриваться надо к тем, кого не знаешь, - легко улыбнулась Ника. - А я и тебя и альсоров не то чтобы знаю от и до, скорее чувствую интуитивно. А вы каким-то образом чувствуете меня.
  Наметившийся процесс шуточного сватовства был прервал докладом Илы:
  - Прошу прощения, Владычица, - горничная появилась на пороге гостиной после тактичного стука, скромно потупилась и известила:
  - Лоана Вероника, ваше платье и туфельки доставлены. Будете примерять или попросить зайти позднее?
  - Мерить! Мерить! - вместо Ники откликнулась Гилиана, и Ила испарилась, дабы исполнить распоряжение.
  - Милая девочка. Откуда? - небрежно уточнила Владычица.
  - Сегодня Илаиана принесла мне завтрак, напоила какой-то вашей микстурой, чтобы живот не болел. А когда в разговоре обмолвилась, что ко мне горничную по статусу непременно припишут, я предложила Иле остаться в этой должности, - поведала девушка, пока свеженазначенная прислуга гордо руководила процессом внесения в гостиную вещей для примерки. Вид у нее при этом был круче, чем у постового на самом ответственном перекрестке в центре столице. Хотя, с определенной точки зрения, так оно и было. Ведь в комнате находились самая главная женщина Альрахана - Владычица и та, чей статус в королевстве был не столь официален, однако, не менее значим - его Видящая.
  Давая время портным и обувщику разложить обновки, Гилиана сделала знак горничной приблизиться и уточнила:
  - Черты твоего лица мне знакомы, дитя. Какого ты рода?
  - Арделан, Владычица, - присела в низком реверансе девушка.
  - Древние, гордые, но никогда не бывшие богатыми, - задумчиво промолвила Ана, пристукнув пальчиками по мягкому подлокотнику.
  - Потому, что слишком гордые, - неожиданно заметила Ника и прибавила: - И слишком честные.
  - Невыгодное сочетание, - с горькой согласной улыбкой признала Ила.
  - И горничная... Значит, дела рода совсем плохи. Тебе, девушка, или твоим родным, стоило обратиться с петицией о поддержке, - рассуждала вслух Владычица. - Но слишком гордые, да? Предпочла работу прислуги вместо назначенного содержания.
  - За все нужно платить, - тихо и упрямо, у нее хватало храбрости спорить не с кем-нибудь, а с Владычицей, ответила Ила. - За содержание - назначенной компаньонкой или замужеством, а мне хотелось хоть что-то решать самой, высокородная лоана.
  - Достойная цель, - столь же тихо согласилась Гилиана, и девушка удостоилась уважительного кивка. И тут же, Ану будто переключили, азартно засверкали глаза, и Владычица, вихрем взметнувшись с кресла, потащила Нику примерять обновки.
  Одежда никогда не почиталась Вероникой за фетиш, однако и она охотно признала: лучших туфель, чем сотворенные болтливым толстячком-сапожником, на ее ногах отродясь не бывало. Наверное, потому что никогда не носила она обуви точно по мерке, снятой мастером. То же можно было сказать и о платье. Тетушка Маго, поначалу показавшаяся девушке форменной стервой, а после первого получаса общения перешедшая в категорию старших подруг, тоже расстаралась на славу. Такой красивой, пусть и непривычно одетой, Ника себя никогда не чувствовала.
  Даже Владычица, а уж ей-то было не привыкать ни к обуви, ни к одежде самого высокого качества, милостиво разделила восторг Вероники и на прощанье - государственные дела не отменялись автоматически по причине душевных травм - пообещала прислать новообретенной родственнице что-нибудь подходящее из гарнитуров. Сообразив, что речь идет об ювелирных украшениях, девушка попыталась отказаться. Ну да Ана и слушать ничего не стала. Отмахнулась, как от мухи и ушла 'топиться в груде бумаг'. Почему именно 'топиться', а не закапываться, Гилиана не объяснила, но, наверное, топиться звучало более драматично и романтично.
  
   Глава 22. Приготовления
  
  Знатные лоаны, сколь бы ни были они умны, проницательны и рассудительны, отнюдь не всегда обращают внимание на прислугу. И сие является грубейшей промашкой! Незаметные, неприметные люди, тихо и безукоризненно исполняющие любые поручения: будь это даже ничего не значащий каприз, опасны именно своей неприметностью. Она не отменяет наличия у прислуги собственного мнений и целей. Особенно скверно, если цели эти расходятся со стремлениями господина, из чьих рук слуга получает жалование.
  То, как поступил господин посол с жирным доносчиком, не столько напугало, сколько неприятно скребануло слугу. О, он не ассоциировал себя с неприятным пронырливым скотом из Альрахана! Ни в коем случае! Килис считал себя патриотом. Так и только так! Что с того, что узаркой была только его бабушка по материнской линии? Кровь не водица, а уж когда ее зов совпадает с ненавязчивым предложением поработать на родину предков за хорошее, нет, великолепное вознаграждение, патриотом станет любой. Килис и стал. Тишком встречаясь со связными от узарской стороны и ощущая приятную пухлость кошеля во внутреннем кармане плаща, Килис гордился своей ловкостью, удачей, вовремя сделанным выбором. Он начинал считать себя значимым и важным, а не мелкой костяшкой на доске бытия - ничтожным слугой, каковым выглядел внешне. О, быть весомой фигурой и в то же время находиться в тени - от такого контраста самомнение слуги поднималось, как на дрожжах.
  Дождавшись выезда из посольства лоана Гордестора, слуга засобирался в альраханские торговые ряды. Располагались они чрезвычайно удобно разом для всех целей 'патриота' - на Рыночной площади неподалеку от Посольской улицы. Только там можно было найти свежие специи и темный сахар для приготовления сдобы, так любимой господином! Умению Килиса выбрать самые зрелые стручки койса и семена рашда завидовал даже повар посольства. Раз в пять дней слуга отправлялся за покупками, а куда он ненадолго заворачивал по пути - о том нидорцам ведомо не было, ведь Килис так экономил время, проведенное вдали от стен родного посольства, что до площади добирался невозможными прямыми переходами через арки, сквозные дворы и мостики.
  Как-то раз в компанию слуге навязалась прилипала Доркас, девица симпатичная, но уж больно привязчивая. В любой иной раз Килис, может, и был рад ее обществу, а тут пришлось тащить кокетку таким коротким путем, что она сломала каблук и зареклась гулять с ретивым дураком, у которого одни птахи в башке. Брехливая девица на совесть ославила неудавшегося дружка. С той поры никто иной пройтись до рынка вместе со слугой не вызывался, даже если Килис настойчиво предлагал.
  Кстати, о птичках! Страсть слуги к маленьким пташкам, всего достоинства которых и было - тихий мелодичный щебет, возникла лишь в Альрахане и ничего общего с орнитологией не имела. Нидорцы, как и альраханцы, даже не подозревали о том, насколько легко дрессируются тризы. В Нидоре птичек этого вида не водилось, а в Альрахане если и дрессировали крылатых, то лишь ловчих и боевых, а мелочевку ради сладкого голоска коль разводили, то лишь приятных глазу расцветок. Крохотные размерами и невзрачные на вид тризы в избалованной столице считались не иначе, как помоечными птахами. А державший их в клети Килис безобидным старательным чудиком.
  После тайного визита в нидорское посольство сенешаля, Килис ускользнул за порог без труда, стоило лишь проворчать о знакомом торговце, ожидавшем нынче поставку койса самого лучшего качества.
  Прогулка оказалась полезной. Нужные слова слуга до нужных людей донес, и денежку нужную получил. Уж какие ростки из семян посеянных выросли, о том не слишком думал. Не его забота и труд. Когда маленькое поручение от 'родственников' ему на ушко вечерком с птичкою мелкой передали и когда он его исполнял, тоже лишь о том думал, какую плату получит, да не застал бы его кто там, где не должно, а не о том, чем услуга обернется.
  Тишина царила в скромной с виду комнате, лишенной украшений и явных призраков роскоши, кроме ведомых лишь истинным знатокам. Там, в высоком кресле у окна сидел мужчина в мягких серых брюках. Пальцы его, без перстней, не считая небольшой печатки на левом безымянном, неспешно перебирали тонкие темные косицы длинных волос, лежащих на обнаженной груди. Смуглое чеканное лицо было исполнено бесстрастного умиротворения, как у игрока, сделавшего удачную ставку и теперь ожидающего остановки колеса, дабы определить размер несомненного выигрыша.
  Узарцы слыли знатоками и изобретателями логических игр, умеющими просчитывать ходы не только на доске, но и в жизни, рискующими с холодной головой и в то же время обожающими делать рискованные ставки, чтобы почувствовать полный вкус жизни.
  Лисардан - глава посольства Узара в Альрахане сегодня сделал ключевой ход, направленный на две цели разом. Он не рассчитывал поразить обе с равным успехом, но и одно попадание лоан счел бы приемлемым результатом.
  Сейчас оставалось лишь терпеливо ожидать завтрашнего дня и еще, пожалуй, стоило отправить маленького гонца не только к глупцу Килису, мнящему себя знатоком интриг, а и в Храм Сарстисара, дабы справиться о воле божества.
  Нет, о нет, Лисардан не был еретиком или атеистом! Он глубоко почитал бога предков, но четко разграничивал реалии жизни и религиозное поклонение, считая, что мирское не должно мешаться с божественным.
  Формально посол исполнял все ритуалы и даже испрашивал традиционного благословения. Кто же виноват, что дом бога его народа нынче так далек от собственного временного дома посла? Никто! Так что пусть божество не взыщет, да и он, Лисардан, будет не в претензии, если ответ светломогучего Сарстисара придет с запозданием. Нирхи прекрасные летуны, но даже им потребуется без малого половина суток, чтобы покрыть расстояние от ближайшего храма до столицы Альрахана.
  Посол в последний раз провел по косицам ладонью, позволил внутреннему довольству, смешанному с предвкушением, отразиться на лице и отправился на чердак по скрытой в стене лесенке. Там, под крышей, в просторном и светлом помещении держали птиц-гонцов.
  Бойкий летун с умными ярко-желтыми глазками шагнул с насеста на протянутую руку в крепкой кожаной краге. Небольшая пегая птица обладала такими острыми коготками, что распарывала голую кожу, как нож масло, потому защита была нелишней. Нирх пару раз хлопнул крыльями и наклонил голову, позволяя надеть на шею крохотный, теряющийся в пестром оперении промасленный шелковый футляр письма.
  Птицу Лисардан донес до неприметного оконца, открывающегося прямо в кроне ветвистого дерева, и пересадил на ветку. Выждав несколько секунд, негромко свистнул. Из сада, окружающего посольство, ввысь взметнулся сразу пяток птиц. У нирхов нет стайного инстинкта. Каждая птица, похожая на своего собрата, как две капли воды, устремилась в свою сторону. Среди этой пятерки была и та, что направила полет крыл к далекому храму бога.
  Посол немного постоял, любуясь стремительным росчерком крыл в небесах, и прикрыл веки. Вот теперь все, остается только ждать.
  
  Честно сказать, Нике прежде никогда не доводилось танцевать на балах. Дискотеки и вечера в школе и университете никак не могли претендовать на высокое звание бала. Когда под шумную, бьющую по ушам музыку юноши и девушки массово совершают загадочные телодвижения в произвольном стиле - это ближе к зарядке, чем к танцам в их традиционном понятии, ну разве что к шаманским танцам с бубном.
  Так размышляла девушка, одеваясь для бала перед зеркалом в гардеробной. Да какое там одеваясь! Самостоятельно ей дали облачиться только в боди и телесные колготки, привезенные с Террона. А дальше Нику одевали, как младенца-несмышленыша! Ила в категоричной форме потребовала стоять смирно, не мять платье и дать ей сделать свою работу, как положено, без помех. Мысленно подсчитав количество пуговичек и крючочков в таких труднодоступных местах, кои не снились и самой продвинутой зубной щетке, Вероника Соколова сдалась на милость подруги. Та действительно умела обращаться с красивой и сложносочиненной одеждой, сотворенной по моде Альрахана.
  После платья настал черед прически и макияжа, набор косметики для которого прислала Гилиана вместе с гарнитуром украшений из серебра и сапфиров. А уж когда горничная закончила творение, обалдевшая жертва, потерявшая надежду на завершение процесса где-то на первом получасе украшательств, несколько раз моргнула, крепко зажмурилась, снова моргнула и даже украдкой ущипнула себя за руку.
  Как-то в киоске на остановке Ника мельком видела фарфоровую куколку в пышном наряде - красивый сувенир, слишком хрупкий для активных детских игр. Сейчас, не считая цвета волос, в зеркалах отражалась увеличенная копия ожившей куклы. На бледной коже, едва тронутой пуховочкой, появился нежный румянец, сверкали аккуратно подведенные серые глаза, у которых внезапно нашлись длиннющие ресницы, поблескивали розовым перламутром губы. Почему-то стал меньше и аккуратнее нос.
  Поняв, что проснуться не получается, Вероника осознала: отражение настоящее, а у Илы истинный талант имиджмейкера, стилиста, визажиста и косметолога. О чем горничной и было сообщено с восхищенным придыханием.
  С одной стороны Нике было немного неловко, что ее увидят на балу такой красавицей, когда у нее весьма средняя внешность, но с другой, она же теперь не просто она, а еще и официальный член семьи Владычицы. И этому званию хотелось соответствовать, хотелось стать хоть ненадолго столь же красивой, как яркая и эффектная Гилиана. Словом сомнения отступили перед чисто женским и вечным желанием выглядеть достойно.
  - Вы там скоро, девочки? - тактично стукнул в прикрытую дверь Дарет, изгнанный из святая святых по причине несоответствия пола, еще до начала всех процедур. - А то тут альсоры подарки прислали.
  - Какие подарки? - удивилась Ника, под аккомпанемент гордого объявления горничной: - Уже закончили!
  Ила донельзя было довольна тем, как удачно удалось подчеркнуть достоинства подруги и рассматривала ее, как художник свой лучший шедевр.
  - Вот, - наемник сгрузил на трюмо три коробки: резную деревянную, синюю бархатную и костяную, отделанную перламутром и жемчугом. Освободивши руки, мужчина широко их раскинул и восхищенно присвистнул, оценивая труды горничной:
  - Ника, да ты красавицей стала!
  - Некрасивых женщин не было, нет и не будет, пока в мире существует косметика, - открестилась девушка от комплимента и почти с испугом, к которому в куда большей степени примешивалось любопытство, выдохнула, осматривая три немаленькие коробочки округлившимися глазами:
  - Это что?
  - Еще украшения, - безапелляционно, до того, как щелкнул замочек на первой из коробочек, оповестила компанию Ила, а Шотар (что бы понимала, а, может, и впрямь поняла по запаху, как настоящая, пусть и четырехлапая дама!) согласно тявкнула.
  - На первый бал, тем паче на представление обществу, именуемое алигири, старшие родственники мужского пола и мать традиционно дарят девушке гарнитуры, - деловито объяснила Ила обычай Альрахана.
  Ника смотрела, как один за другим горничная откидывает крышки изысканных ящичков, являя взору драгоценные уборы - настоящие произведения искусства из драгоценных камней и металлов. Изобилие ожерелий, колец, серег, наголовных цепочек и заколок - обязательных составляющих традиционного комплекта, в который, как правило, не входили браслеты, поражало. (Оная деталь на Альрахане, исключая широкие наручи, использовалась лишь в качестве символа супружества, как мужчинами, так и женщинами).
  В носу девушки предательски щипало. Про нее помнят, заботятся и действительно считают родной! Тезис 'главное не подарки, а внимание', воплощаемый в ее мире в виде копеечных сувениров, купленных, потому что положено, сейчас зазвучал по-иному.
  Да, подарки альсоров Нике очень-очень понравились, но куда больше ее тронуло их символическое значение. Ожерелья, кольца, серьги, заколки были свидетельством ее признания членом семьи Гилианы. Да пусть на месте украшений были бы коробки спичек, от этого радость девушки ничуть не уменьшилась бы! Хотя, конечно, получить в подарок драгоценности было очень-очень приятно.
  Растечься романтичной лужицей Видящей не дала Ила. Она деловито обозрела серебро и сапфиры, доставленные от Гилианы, золотой с алмазами убор из деревянного ларца, серо-голубые камни в белом металле на синем бархате и решительно ткнула в костяной ларец с перламутром. Там лежали изящные украшения, подобные тончайшей золотой паутинке с капельками жемчуга и незнакомых льдисто-голубых искрящихся камней, и в категоричной форме объявила:
  - Тебе следует надеть это!
  Ника только покорно кивнула, впадая в странный транс. Ей начало казаться, что все происходит не с ней, а с героиней ее очередного романа, ведь не может у нее быть такого шикарного длинного платья, таких украшений, да и просто не могла она взять и шагнуть с Террона на Альрахан, уведенная выдуманными красавчиками-альсорами. Ведь не бывает же так, чтобы сказка вторглась в жизнь и заменила ее с такой же легкостью, как меняются декорации в театре между актами спектакля. Не бывает, но ведь случилось!
  Ни горничных, ни телохранителей на бал водить не положено - это знала даже неграмотная Ника. Потому Ила уже отпросилась до вечера к родным, собираясь помочь им с переездом в покинутый странным стариком особняк. Единственное, о чем попросила подругу терронка, если там осталась какая-то не совсем завалящая прислуга, не гнать ее сходу, а присмотреться, возможно, оставить. Так что переезд родных Илаиана планировала совместить с ревизией собственности Вероники. Энтузиазм так и хлестал из кареглазки через край. Ника даже мимоходом позавидовала тому мужчине, которому выпадет в жены столь домовитая и деятельная супруга.
  Между прочим, оказалось, что переезд полагалось санкционировать письменным поручением-дозволением новой владелицы. И тут Дарет явил обществу очередную из граней своих талантов, сходу продиктовав нанимательнице официальную форму доверенности, и пообещал заверить ее в канцелярии Владычицы по всем правилам, чтоб никто не подкопался, чем заработал признательность обеих пораженных дам. После чего достойный мужчина планировал пообщаться с коллегами в караулке дворцовой стражи.
  Собак, как и прислугу, на бал тоже брать не полагалось, однако, никто сие правило в реестр обязательных к соблюдению занести не удосужился. Когда трое альсоров прибыли к покоям Видящей, Шотар, ничуть не сомневаясь, присоединилась к людям. Мордаха псинки имела такое упертое выражение, что становилось ясно любому: попытка оставить зверька за дверями выльется в скандал, в сравнении с которым вчерашнее буйство изгнанного фаворита покажется звенящей тишиной.
  Пришлось взять собачку на руки. Про себя Ника решила, что укроется где-нибудь в уголке, и они с Шотар не будут никому мешать. Вот если бы маленькая нюхачка была размером с сенбернара и шумная, как колли, тогда конечно, а так ее и не заметит никто. Вероника ведь все равно собиралась 'подвернуть ногу' и отсидеться втихую. Глеану вчера обещал посодействовать!
  
   Глава 23. Бал
  
  Шумным и дружным вихрем - как только не столкнулись друг с другом в дверях - альсоры возникли в гостиной. Просторная комната на несколько мгновений показалась тесной, не из-за того, что кто-то из мужчин был слишком массивен или толст. Нет! Они просто были... Ника поискала подходящее слово и нашла - значительны. Высокие, гордые, красивые, каждый на свой лад. В костюмах, где безупречный вкус сочетался с тем истинным богатством, которое не считает денег, чтобы выглядеть элегантно и в соответствии со статусом.
  В бело-золотом с шитьем на мотив мэальны Глеану казался ангелом, сошедшим с полотна Микеланджело. Невянущий цветок так и остался в волосах мужчины.
   В стальном и кроваво-красном с рубиновыми заколками в волосах и тяжелой цепью на груди Эльсор, напротив, производил демоническое впечатление. И, Ника готова была спорить, оделся он так намеренно, в пику вчерашним воплям маменькиного фаворита.
  Инзор выбрал своим цветом теплую охру, зелень и шафран. Украшений массивных или броских на альсоре не имелось, зато короткий камзол по вороту и полам и бриджи по боковым швам оказались расшиты растительными узорами из сотен мелких камешков, наверное, изумрудов и еще каких-то желтых. Скорее всего, это были злАтники - недорогие, но очень красивые полудрагоценные камни, встречающиеся лишь в горах Альрахана.
  Девушка даже на несколько мгновений застеснялась, но очень быстро поняла: под придворными нарядами все трое - Лед, Пепел и Искра - все равно остались прежними. Именно это альсоры с энтузиазмом принялись демонстрировать Нике, окружив ее и принявшись без церемоний разглядывать, ощупывать и восхищаться. А Глеану, приславший тот самый перламутровый сундучок, еще и рассиялся от удовольствия. Не зря он уточнял цвет и фасон бального платья Видящей через модисток. Именно его украшения пришлись ко двору! Разумеется, ни словом, ни полусловом Лед не намекнул на авторство подарка, но улыбался так, что догадались все, даже Ника.
  - Мама была права! Сегодня ты будешь блистать новым бриллиантом в короне Альрахана! - возвестил Инзор с широкой улыбкой и нежно коснулся губами ладошки девушки.
  - В короне Альрахана уже столько камней прекрасной огранки, - не осталась в долгу Ника, даря альсоров взглядом, исполненным самого искреннего восхищения, - что нового камешка могут и не заметить. Да и лучше бы не заметили.
  - Почему? - потребовал ответа Эльсор.
  - А зачем? - пожала плечами Ника и как на духу выложила все сомнения: - Как человек с Террона я вряд ли буду интересна вашим дворянам, а как Видящая... я же то и дело что-нибудь не то ляпаю, такое, после чего меня или убить или ударить хотят. А если еще и танцевать придется, так полная... феерия выйдет: ноги все оттопчу и гадостей наговорю. Зарекутся лоаны на балы к Владычице ходить, а мое имя и вовсе анафеме предадут.
  - Мама будет только рада! - рассмеялся Глеану, подхватывая девушку под локоток и направляясь к дверям. - Я про 'зарекутся', а за остальное не бойся, ты - альсорана, член семьи Владычицы, никто и намеком тебя задеть не посмеет!
  - А если тебя кто-то попробует тронуть, умрет раньше, чем Плетельщики узелок на нити судьбы завяжут, - спокойно пообещал Пепел.
  - И вообще, Лед нам тут сказал, ты ногу вывихивать вознамерилась, а мы-то мечтали танцевать с младшей родственницей! Это предательство, Ника! - Инзор сделал вид, что обижается. - Нам снова от девиц отбиваться, а ты в тенечке прохлаждаться будешь!
  - Могу сломать ногу тебе, - великодушно предложил Пепел с самым серьезным видом, и лишь смешинки, пляшущие в серых глазах, намекали на то, что альсор шутит.
  - Не надо, - поспешно отказался Искра от щедрого шанса избежать танцев кардинальным методом повреждения конечностей. - Я лучше проявлю трепетную заботу о младшей родственнице и в тревоге за ее здоровье не отойду от нее ни на шаг весь вечер!
  - Ты украл мой план! - возмутился Глеану, подхватывая Нику под свободную руку.
  - Кто чей, брат! Кто чей! - рассмеялся Инзор. - И вообще, тебе этому плану следовать нельзя категорически!
  - Почему? - продолжил возмущаться Лед, выгибая правую бровь и чуть театральным жестом откидывая назад плащ волос.
  - Ты у нас главный сердцеед! - понизив голос и даже оглядевшись (не подслушивает ли кто?), по секрету дал справку золотоглазый альсор. - Посему просто обязан, коль Ника не желает привлекать к себе излишнего внимания, отвлекать его на себя, обвораживая и очаровывая всех лоан в бальной зале от пятнадцати и старше!
  Глеану насмешливо фыркнул, сердиться, пусть и в шутку, на брата не получалось. Он одним махом и комплимент ему сделал и под свою позицию подвел прочный фундамент логического обоснования. Впрочем, это вовсе не означало, что Лед собирался действовать именно по плану оттягивания внимания на себя. В конце концов, дамам не повредит иной раз остаться и без его галантного общества! Больше ценить будут!
  - Собаку несешь с собой? - уточнил без удивления Эльсор, вроде как помечал в списке: лоана Вероника - одна штука, собака-нюхачка - одна штука.
  Шотар, сидевшая на руках девушки так тихо, что ее можно было принять за оригинального дизайна муфточку, приподняла ушко. А ну как ее все-таки соберутся оставить и пора начать возмущаться?
  - С собой, - твердо ответила ответственная собаковладелица, слушая шутливую перебранку, затеянную братьями.
  Ника сама не заметила, как перестала мандражировать перед явлением в бальном зале на показ родовитым лоанам Альрахана. По обе стороны шли Лед и Искра, спину прикрывал Пепел. Разве мог задержаться страх, когда раздавались голоса мужчин, а их надежные руки поддерживали, мягкая прядка золотых волос Глеану щекотала шею, а золотые глаза его брата светились искренним участием. А ведь впереди, в зале, была и Ана, Владычица, чья магия, пронизывающая мир, не позволит случиться неприятностям!
  Сам момент приближения к бальной зале не прошел мимо внимания дебютантки только потому, что она еще издали увидала говорливый ручеек нарядных гостей, вливающийся в белые двери с золотым и синим гербом Альрахана.
  'Бальная зала там!' - догадалась Ника и снова заволновалась, но уже не так сильно, больше для порядка. Вроде как в первый раз, когда что-то происходит, волноваться положено человеческой природой.
  Хотя... В некотором роде она и не в первый раз входила в огромный зал в форме овала, сверкающего хрустальным светом многочисленных люстр на высоком потолке с лепниной. Белый, золото и синь - эти цвета гармонично сочетались в оформлении и отделке помещения, как и виделось Веронике в воображении, когда она описывала читателям балы во дворце. Золотой мрамор плит, уложенных так искусно, что они казались одной монолитной плитой-узором, высокие алебастровые колонны, золотые, синие портьеры и белые облака тюля на высоких окнах, мебель (кресла, стулья, маленькие столики, группирующиеся у стен), виньетки-барельефы - все было уместно, пышно и именно так, как подобает для бальной залы Владычицы.
  Ника засмотрелась на красоту, представшую не перед внутренним взором, а наяву, на яркую и шумную толпу гостей и оступилась на ступеньке небольшого подиума-входа совершенно натурально, даже самым натуральным образом подвернула левую ногу.
  Этой многострадальной конечности никогда особенно не везло, или, напротив, везло с регулярными травмами. Первый раз нога подвернулась еще в детсадовском детстве, когда Ника неслась через лес на даче, догоняя маму, второй - в школьном дворе при банальной игре в классики. Третий раз попало по-крупному. Уже в институте. Тогда Ника просидела, вернее, прохромала на больничном почти два месяца с растяжением. Так что ситуация оказалась в общем-то привычной, боль прострелила ногу, Ника коротко вскрикнула, поджимая конечность и повисая на руках альсоров. Шотар всеми лапами молча вцепилась в хозяйку.
  Тут же сзади девушку подхватил Пепел. Подхватил сразу на руки, отбирая у братьев, и торжественно понес, как воин стяг, как победитель лавровый венок к удобному, пока еще пустующему креслу у стенки в уютном уголке.
  Встревожено и заинтригованно зашумел зал. Те, кто пропустил щекотливый момент, украдкой выясняли у тех, кто видел: а что собственно случилось? Те, кто видел, разделились на тех, кто понял, что видел и тех, кто сворачивал теперь шеи, пытаясь определить, а что именно они видели. Скандал? Не скандал? Шутка или трагедия?
  Гилиана, рассекая море подданных, как величественная каравелла, стремительно приблизилась к сидящей Нике и тройке сыновей, окруживших ее живой стеной.
  - Что с ногой? - заботливо справилась Ана.
  - Подвернула, - виновато призналась Ника.
  Гилиана недоверчиво прищурилась, и девушка, чувствуя себя так, будто ее в подвальчик папаши Мюллера под яркую лампочку притащили, почти радостно (ничего выдумывать не пришлось!) подтвердила:
  - Честное слово, оступилась. На зал засмотрелась и забыла про ступеньки. Вот и подвернула. Я нечаянно! Посижу немножко, и все пройдет, со мной такое бывает!
  - Мы позаботимся о Нике, мама, не беспокойтесь, - галантно пообещал Глеану, приложив кончики пальцев к груди, и сопроводил слова коротким поклоном.
  Инзор и Эльсор подтвердили позицию брата энергичными кивками. Взгляд Аны стал еще более подозрительным и насмешливым:
  - Если б не знала вас лучше, решила бы, нарочно столкнули, чтобы ни с кем не делить.
  - Мама! - слаженно и почти не фальшиво возмутилось трио.
  - Я же сказала, 'если', - подчеркнула Гилиана и тихо пожаловалась: - Сговорились, изверги, а мне за вас всех отдуваться? Самой что ли кресло подвинуть и рядом сесть?
  - Принести? - предупредительно уточнил Эльсор.
  Ана только рукой махнула на саботажников и, круто развернувшись на каблучках, обратилась к подданным. Голос ее был звучен, властен и удивительно красив. При всем при этом Владычица не пользовалась никакими чарами: ни усиления громкости, ни шарма. Гилиана просто была той, кем была: полноправной повелительницей и покровительницей государства, всевластной в его пределах.
  - Приветствую вас, возлюбленные подданные! Нынче вас известили о радости присоединения к моей семье альсораны Вероники. Высокие душевные качества и редкостный талант Видящей мира нашего оказались таковы, что иного желания, кроме как назвать девушку родственницей, дабы защищать и покровительствовать, я и не мыслила! Ныне представляю я вам названную дочь мою, пришедшую в Альрахан из иного мира и прошу разделить мою радость, в честь которой сей бал открываю! Увы, альсорана Ника имела неосторожность повредить ногу, потому веселиться на празднике будет сидя. Но пусть внимание ваше и участие не обойдут ее стороной! Развлекайтесь, высокородные лоаны, покажите весь блеск и красоту нашей великой страны!
  Конец речи Владычицы потонул в одобрительном гуле голосов и щелканье пальцев. Этот жест, вспомнила Ника, заменял в Альрахане аплодисменты. Правда, девушка не догадывалась, насколько громко могут звучать эти самые щелчки. Ничуть не слабее хлопков в ладоши.
  Простолюдины еще 'хлопали' пятками, быстро сводя и разводя их. Овация грубой обувью была мощной, а уж если перед тем, как идти на праздник задники подбивали металлическими пластинками помассивнее, то и вовсе оглушительной. Высшее общество - носители туфель и туфелек из тонкой кожи предпочитали щелчки, а простецкий ножной шум полагали вульгарным. Правда, в дни маскарадов, когда стирались рамки сословных различий, те же самые аристократы щеголяли самыми громкими набойками в городе, да еще и гордились интенсивностью производимого шума.
  Понимая, что ответную речь она задвинуть не в силах, все равно на фоне Гилианы прозвучит бледно, как стопка, разбавленная литром минералки, Ника напрягла голосовые связки и выкрикнула лишь одно слово: 'Спасибо!'. А потом изо всех сил защелкала пальцами. Наработанного навыка не было, однако девушка очень старалась и даже раз пять щелкнула достаточно громко. Шотар задумчиво вздохнула, поудобнее устраиваясь на коленях шумной хозяйки, и прикрыла умные глазищи. Оставила лишь щелочку, чтобы подглядывать за происходящим.
  А посмотреть было на что! Шумен и ярок плескался в зале океан высокородных гостей. Каждому из них было интересно, кого это так расхваливала Владычица, кого именовала Видящей. Взгляды скрестились на девушке. Самые разные: насмешливые, доброжелательные, испытующие, оценивающие, язвительные, ревнивые, чисто любопытствующие, даже (вот странно!) исполненные откровенного благоговения, симпатии, восхищения и восторга.
  Альсоры, привычные к общественному вниманию, едва закончилась официальная часть мероприятия, совершенно игнорируя артобстрел публики, ринулись лечить Нику. Ее взяли в оборот стремительно. Девушка даже пикнуть не успела, как Лед чуть театральным жестом, вызвавшим волну трепета в женских массах, уже сдернул с шеи элегантно повязанный белый шарф с золотым шитьем и высыпал в него одним махом чашу мелкого фигурного льда. Этот самый лед Инзор позаимствовал с подноса официанта, разносящего напитки. В получившийся охлаждающий компресс была сноровисто запелената припухшая щиколотка, освобожденной из туфельки ножки.
  А Эльсор почему-то нарочито медленно и ласково одергивал и поправлял подол великолепного платья, пальцы его горячие, как угольки костра, поглаживали пострадавшую конечность девушки. При всем при этом, сохраняя непроницаемо вежливое выражение лица с должной долей участия к горькой судьбинушке Ники, сероглазый альсор успевал украдкой сообщить брату все, что думает по поводу его блестящей идеи со свернутой конечностью. Глеану хватило ума промолчать и не ответить изящной остротой. То ли чувствовал за собой малую толику вины, как если бы он напророчил Нике травму, то ли просто не хотел прямо на балу препираться с братом, у которого по поводу и без оного опасные крылья прорезаются.
  Тем временем, после краткого музыкального проигрыша, вместо ожидаемых Вероникой танцев и загадочного гаэрона, на который жуть до чего хотелось поглазеть, наступила очередная театральная пауза и гости один за другим потянулись к уголку свежепредставленной альсораны.
  Поначалу Ника вздрогнула, и только теплая рука Глеану на правом, горячая Эльсора на левом и, самое главное, запакованная в компресс левая нога не дали сбежать. Люди двигались так целеустремленно и массово, что смыться подальше или спрятаться за чью-нибудь спину понадежнее захотелось инстинктивно.
  - Что им нужно? - одними губами спросила девушка.
  Пепел услыхал и ответил:
  - Алигири. Ритуал представления. Символическими дарами приглашенные на праздник подтверждают свое согласие с волей Владычицы, представившей нового члена семьи, и приветствуют тебя.
  - Дарами? - бешеными тарашками заметались в голове мысли. Что за дары, как их принимать, что говорить и чем отдариваться в ответ - были лишь первыми и основными в перечне атакующих Нику вопросов.
  - Ты улыбаешься, киваешь, рассматриваешь дар, можешь ничего не говорить, и кладешь его на столик рядом, - сжалился над бедняжкой и дал четкую инструкцию Инзор, подвигая вышеназванный предмет мебели поближе к креслу девушки. - Понятно?
  Вероника покорно кивнула, откуда-то всплыла информация, будто знакомая, ненадолго позабытая и сейчас лишь освеженная в памяти. Ритуал алигири был древен и использовался нечасто, когда глава знатного рода вводил в семью нового члена в относительно зрелом возрасте.
  Все приглашенные на празднование считали хорошим тоном, а потом уже это вошло в обычай, дарить некий предмет на память новому члену семьи. Своеобразие подарка было в том, что постепенно стало считаться правильным дарить небольшой предмет, снятый с собственного тела непосредственно перед ритуалом. Символически сие означало тепло сердца, переходящее вместе с даром материальным. В родах победнее дарили платки, шарфы, шали, простые колечки или цепочки, богатые альсоры на алигири вручали украшения, а уж самые щедрые, состоятельные или нарочито подчеркивающие свой статус, могли преподнести целый ювелирный набор.
  Очередность подношения тоже до некоторой степени определялась негласным табелем о рангах, но строгого соблюдения не требовала. Случалось, довольно богатые и знатные оказывались и самыми нетерпеливыми, не желающими неторопливо ожидать, пока лоаны попроще преподнесут на алигири свои дары.
  Дышать в затылок друг другу или выстраиваться в очередь никто и не думал, просто люди каким-то образом сосредоточились небольшими группами поблизости от Ники с альсорами. Первым из череды лоанов и лоан оказался молодой мужчина с веселыми глазами, посверкивающими откровенным восхищением. Он запросто подмигнул Инзору, как старому знакомому, и, сняв с мизинца, положил на колени девушки рядом с мохнатыми лапками Шотар золотое кольцо с интересным камнем, ограненным в форме капли. Та переливалась на свету от серебристо-серого до нежно-голубого.
  - Спасибо, очень красивый дар, - неловко поблагодарила Ника.
  - Лоана Вероника, он ничто в сравнении с ярким сиянием ваших очей, очарован! - любезно отозвался незнакомец и отступил.
  А Инзор шепнул:
  - Он из моих людей. Один из лучших в работе с цифрами. И записной ловелас, хуже Глеану.
  - Конечно, хуже, я ведь лучший, - снисходительно согласился Лед.
   Словно в подтверждение этих слов следующей явилась эффектная женщина с васильковыми и очень злыми глазами. Причина злости, как догадалась Ника после взгляда, брошенного дамой на Глеану, стала более чем очевидна: ревность. Лоана с кудрями темнее ночи стянула с шеи тяжелое ожерелье (черненое золото с сапфирами), и вручила 'имениннице' с пожеланием от всего, истекающего ядом, сердца:
  - Пусть ваше счастье будет столь же лучезарно, как та радость, с какой я приношу дар! - промолвила красавица.
  И Ника ответила, принимая украшение, которым в общем-то хотелось запустить обратно в гадючку так, чтобы на лбу хоть небольшой синячок, а остался:
  - Благодарю, пусть же ваше счастье будет столь же велико, как искренность врученного дара!
  Вокруг злючки с васильковыми очами вспыхнул на миг белый ореол, видный лишь Нике, Владычице и альсорам. Но объект приложения пожелания тоже отчетливо почуял недоброе. Лоана в панике отшатнулась, испуганно пролепетав:
  - Какой амулет проклятия ты использовала?!
  Она прижала руку к горлу, будто что-то принялось душить или царапать ее изнутри.
  - Не амулет и не артефакт, лоана Нейша. В них альсорана Вероника не нуждается. С нашего полного благословения дар Видящей позволяет частице магии Альрахана проявляться через альсорану, - прохладно заметила Гилиана, меряя девицу неодобрительным взглядом.
  Сейчас Владычица смогла отследить весь процесс выдачи пожеланий и сделать новые выводы. Оказывается, сила мира сама находила лазейки для воплощения. Пусть на Нике не оказалось охранного амулета и проводником плетения стали драгоценные камни из подаренного Глеану комплекта, притянувшие нить силы от самой Гилианы, но связующее заклятье заслуженной кары они исполнили столь же мастерски, как если б его сплела сама Владычица.
  - На Терроне, откуда я родом, есть слово алаверды. Одно из значений его - ответный подарок, действие, а прямой перевод 'бог дал', в вашем понимании 'Плетельщики Судеб сплели'. Считайте, я лишь вернула пожелание, и оно будет таково, каким было ваше. Не больше и не меньше, - ответила Ника, опять не очень понимая, откуда идут ложащиеся на язык слова, но в то же время отчетливо понимая их силу.
  'Все-таки, наверное, Ана и альсоры правы. Как это ни странно, я - Видящая Альрахана, иначе не случалось бы такого!' - так решила Ника. В душе ее царил хаос из тихой паники (как бы чего не натворить!), восторженного ужасания (А ведь я действительно могу!) и удовлетворения (Я нужна им, выходит, я настоящая Видящая, а не какая-то подделка!).
  Покачивающуюся на ослабевших ногах лоану, утратившую весь гонор, увел в сторону Глеану, чувствовавший малую толику вины за представление, устроенное одной из лоан, которой он ничего сроду не обещал и даже особенно не ухаживал.
  За злючкой следом шла молоденькая девушка. Под локоток ее поддерживал очень представительный мужчина, явно отец. Так же явно, как то, что он был родителем рыженькой, он до одурения походил на майора Мак Набса из многосерийных 'Поисков капитана Гранта'. Кроме килта. Этой колоритной детали туалета, а также трубки, у лоана не было и в помине.
  Взгляд юной особы был весел и исполнен тепла. Она вручила Нике снятую с шеи подвеску - золотой камешек в темно-красной оправе и с улыбкой сказала:
  - Добро пожаловать!
  - Спасибо! - искренне улыбнулась Вероника в ответ, и снова ее осенило удивительное чувство понимания и сопричастности:
  - Я рада тому, что мы породнимся, - призналась Видящая помолвленной невесте Инзора.
  Пока еще условно помолвленной, союз был делом далекой перспективы, даже вторая из помолвок, на которой паре надлежало обменяться браслетами, не состоялась. Искра и Риалина носили лишь кольца, и до той поры, когда на руки альраханцев будут одеты брачные браслеты, должно было миновать с десяток лет. Но уже сейчас Ника видела, как здорово двое подходят друг другу. Нет, не бешеной страстью, но теплом и светом сердец. Из Инзора и Риалины в будущем выйдет замечательная пара! - это Видящая видела отчетливо. За ее спиной кто-то, наверняка Искра, смущенно кашлянул.
  Дальнейшая цепь гостей, следовавших друг за другом без интервалов и перерывов, слилась для Вероники в пестрый ряд кадров, пущенный в режиме перемотки. Она кивала, поглаживала млеющую Шотар, улыбалась и что-то даже говорила в ответ на краткие реплики дарителей. Впрочем, ничего сенсационного или шокирующего. По итогам десятисекундного (в среднем) общения ни один из участников древнего ритуала алигири в панику не впадал и скандала не затевал.
   С облегчением вздохнули и почти расслабились альсоры, ожидавшие от Ники после загадочного 'алаверды' настойчивой претендентке на тушку Глеану еще пары-тройки сенсационных откровений. Приближалось время танцев.
  Вперед выступил очень усатый (усы у него завивались забавными спиральками) брюнет и разлился елеем, начисто ломая обычай краткости:
  - О светоч немеркнущей красы, что царственной дланью зажгла величайшая из Владычиц Альрахана! - зажурчал человек.
   Нике показалось, что ее обмазывают медом от макушки до пяток. Ощущение, надо сказать, выходило препротивное. Сцепив зубы, девушка добросовестно вытерпела пятиминутную льстивую оду и приняла на колени массивный футляр, извлеченный усачом из широкого рукава.
  'Как он там крепился и во всех ли деталях туалета у дяденьки имеются столь глубокие карманы?' - озадачилась Ника, повнимательнее приглядываясь к пышному облачению дарителя.
  Рубаха густо-багряного цвета с широким запахом и безразмерной ширины рукавами, расшитая чем-то очень напоминающим русских народных петушков, украшавших в старину деревенские косоворотки. Шальвары совершенно турецкого вида с туфлями вполне по-европейски цивилизованными, если бы не килограммовые драгоценные пряжки, тоже производили впечатление. Одеяние дарителя определенно внушало... Что именно - это уже вопрос, над которым Нике не дали задуматься одуряющий аромат мускусных духов гостя и грозный рык Шотар.
  'Наверное, бедная собачка начала задыхаться от мощной волны аромата. У нее ведь такое тонкое обоняние! Да вдобавок этот футляр ее чуть с колен не спихнул и кончик хвостика придавил!' - решила Вероника, торопливо поднимая массивное подношение гостя, чтобы переложить на столик.
  И тогда Шотар словно взбесилась. Она взлаяла грозно, отчаянно и цапнула хозяйку за запястье. Не столько от боли, сколько от неожиданности, девушка выронила футляр себе на ноги. А именно на вывихнутую ногу, основательно приложив деревяшкой по большому пальцу, защищенному лишь чулком. Сквозь тонкую ткань удар ощутился превосходно. Отбив палец Нике, коробка ударилась об пол и раскрылась с легким щелчком. По камню зазвякали брошь, тяжелые серьги формата 'гиря ушная', длиннющее ожерелье и три перстня с камнями разного оттенка голубого и синего.
  Меж тем Шотар с выражением чистой ненависти на мордахе и яростью, полыхающей в обычно веселых глазищах, уставилась на один из перстней. Тот, что отличался нежно-голубым, как выцветшее августовское небо, оттенком камня в обрамлении мелких бесцветных. Собачка глухо зарычала.
  - Яд? - тихо уточнил у нюхачки Эльсор, пока Ника беспомощно потирала оцарапанное клычками запястье. Собачка цапнула не до крови, только до розовых полосок.
  Ответом на вопрос Пепла стало короткий согласный 'ваф'. И у альсора распахнулись серые крылья, захватывая в путы мужчину, попятившегося от шокирующего зрелища, оскорбленного и вопящего о чинении неслыханных обид невинному. Ряженый вопил о своем высоком статусе посла дружественной державы до тех пор, пока одна из лент крыла не заткнула рот.
  - Уверен? - одними губами уточнил Инзор у брата, тот резко кивнул и посоветовал Глеану, начавшему в ярости покрываться мелкой золотой чешуей: - Остерегись, порвешь костюм, придется уходить.
  То ли мысль о порче костюма стала решающей для выведения сознания из фазы обращения человека в полоза, то ли нежелание удаляться от эпицентра событий, однако преобразовываться Глеану перестал. Только раздвоенный язык мелькал по краю рта меж заострившихся зубов и раздавалось нервное шипение. Ника отстраненно подумала, что похоже шипит сдуваемый резиновый матрас.
  Все внимание публики сосредоточилось на повисшем в мощном захвате нидорце и дивных метаморфозах альсоров, пестрые слухи о которых лишь начали гулять по столице.
   Инзор, пока не началась паника и домыслы в стиле: 'Альсор обернулся чудовищем, рехнулся и сейчас начнет все громить', а также во избежание гневной реакции самой Владычицы, поспешил озвучить официальную версию событий:
  - Алигири осквернен! Альсоране Веронике поднесли отравленный перстень!
  - Ложь! - каким-то чудом ухитрился выкрикнуть заткнутый посол, покраснев от натуги, усы-пружинки обвисли.
  - Ложь? - нехорошо и тихо, однако каким-то чудом голос Пепла услышал каждый в зале. - Если так, ты, лоан Гордэстор, не откажешься примерить вещицу?
  Крылья, пеленавшие посла, чуть расслабились и поставили усача в непосредственной близости от перстня преткновения. Посол на миг замялся и тут же вновь попытался нести пургу о насилии и неприкосновенности мужа столь высокого звания, коим он облечен и о том, что не подобает ему мерить женские украшения из-за нелепых обвинений.
  - Достаточно, - властный голос Гилианы оборвал начавшееся представление.
   Владычица могла усомниться в версии сына, слишком заботившегося о благе новой родственницы, но не в реакции песика, выведенного с единственной целью - распознавать любые запахи с высочайшей точностью.
  Ана приблизилась к связанному послу. Ника снова увидела не глазами, а как будто всем существом, искрящиеся многоцветьем жгуты силы истинной магии Альрахана, свивающиеся вокруг носительницы и повелительницы. От этого великолепия отделилась всего одна белая искра и упала на перстень. Тот загорелся алым.
  - Яд. Смертельный. Мгновенный. Ободок смазан зельем изнутри, - голос Владычицы обжигал стужей. Вот теперь в нем тоже появились звеняще-шипящие нотки, словно она собиралась составить пару старшему сыну в змейских метаморфозах.
  - Невозможно, - шепнули побелевшие губы Гордэстора, глаза метнулись в сторону и тут же уставились на Гилиану прямо.
  Обвинять Владычицу в обмане было невозможно по ряду причин. Во-первых, просто потому, что выдвигать обвинения против первого лица государства среди сотен свидетелей - родовитой знати этого государства - не лучшая политика для имиджа посла. Во-вторых, если перстень и впрямь оказался отравлен и это не подстроенная инсценировка - месть за предателя Торжена (да даже если инсценировка, но перстень на самом деле начинен ядом!) посол рисковал личной жизнью и здоровьем. Конечно, об осмотрительности и рассудительности альсора Пепла говорили много. Однако сжимавшие тело путы чудовища, каковым обернулся мужчина, отчетливо убеждали в обратном. С ЭТОГО типа, в случае открытого возражения, в самом деле станется натянуть на жертву перстень в качестве эксперимента и спокойно (оправдывая имидж) взирать, как он корчится в муках.
  Гордэстор дураком не был и решил рискнуть, поставить на то, что открыто подставлять его, попирая все каноны дипломатии, Гилиана, даже если каким-то чудом узнала о Торжене, не решится. А значит, это чужая подстава! Посол обратился к гневающейся женщине со всевозможным смирением:
  - Правосудия, Владычица Гилиана! Лишь на него уповаю! Пусть великая магия твоя укажет истинного отравителя, осмелившегося вбить клин меж узами вековечной дружбы наших держав!
  - Пусть укажет, - гвоздем вбила фразу Владычица, и с тонких пальцев ее, унизанных кольцами, сорвался голубой, пронзительно яркий, огонек. Ударившись о перстень, он воздвигся светящимся голубым зеркалом, в котором, как на экране большого двустороннего телевизора, все, кто не зажмурился, смогли в деталях разглядеть подробности злодеяния.
  'То ли девушка, то ли видение' над украшением, ставшем причиной разборок, оказалось совсем не девушкой, а мужиком. Во всяком случае, первым делом Ника заметила у явленного на экране типа черную бородку. А бородатые женщины, подумалось терронке, не слишком частое явление в любом из миров, если, конечно, ты не пошел поглазеть на них в цирк.
  Мужчина, чья одежда весьма напоминала колоритное одеяние посла, если ободрать с него все украшения, вышивку и втрое заузить рукава и шальвары, топтался у распахнутого ларца. Напряженная поза свидетельствовала о крайней сосредоточенности, а подергивание - о явной опаске индивидуума, занятого неким делом.
  Опустив взгляд ниже Вероника, да и все прочие, сразу поняла: подозрительный тип занят тем самым делом, результат коего и вылился в сегодняшний скандал. Одной рукой брюнет держал крохотную открытую пробирочку, очень походившую на пробник духов, а второй аккуратно обрабатывал помазком внутреннюю сторону перстня, выложенного на бережливо подстеленной желтой салфеточке рядом с футляром.
  - Килис, прислужник-стольник! - прошипел сквозь зубы Гордэстор с презрительной ненавистью, к которой сыпанули толику удивления: 'Как это ничтожество посмело вести свою игру? Или его кто-то купил?'. Посол даже не обратил особого внимания на то, что путы сжали его посильнее.
  - Вряд ли мы видим полировку украшений, - язвительно прошипел Глеану.
  - Что скажете, лоан Гордэстор? - черная бровь владычицы изогнулась, в остальном лицо казалось венецианской карнавальной маской, из тех, что застыли в выражении вечного покоя.
  - Навет и происки врагов союза наших держав, не иначе, Владычица, - снова повторил избранное оправдание посол, чувствуя слова Владычицы горячими угольями на своей шкуре.
  - Навет? - едва уловимая недоверчивая усмешка промелькнула на прекрасных губах Аны, и новая искра - на сей раз золотая - сорвалась с руки, устремляясь к перстню, вместе с приказом, направляющим заклятье: - Исток и первопричина!
  Вот теперь хитроумный лоан Гордэстор понял, что крупно попал, потому как он и все увидели двоих ведущих задушевную беседу. Вторым был покойный со вчерашнего утра сенешаль Торжен, а первым, соответственно, сам высокий посол.
  Нидорец нашел в себе силы отвести взгляд от видения, крушащего все интриги, и тут же пожалел о том. Ибо глаза Владычицы Гилианы были куда страшнее. Сапфировые кинжалы взгляда ударили в грудь, причиняя почти физическую боль. Или не почти?
  Ужас сковал члены посла и одновременно распахнул двери идей в вопящем от паники сознании. Гордэстор узрел выход и, сглотнув комок в горле, заговорил самым покаянным и проникновенным тоном (очень не хватало связанных рук, чтобы прижать обе к груди):
  - Разоблачен я, и помыслы мои стали открыты тебе, о Владычица Альрахана и повелительница сердец, неровно бьющихся в каждом из зревших красу несказанную хоть единожды. Подкупом распахнул я поганый рот обуянного жадностью ничтожества, только чтоб знать, что мило тебе, о Владычица, что противно, ибо надеялся заслужить симпатию и снисхождение дарами да речами. В час же, когда нечестивец явился в стан мой, ища укрытия от погони после гнусных свершений, гнев безрассудный обуял сердце пылкое. Не мог поступить я иначе, чем по обычаям родины - поднес изменнику чашу с ядом. Лишь тогда опомнился, когда тварь сия на ковре издохла. Спала пелена ярого гнева, осознал: не в Нидоре я, безумный, но в Альрахане, и иные обычаи в крае твоем, Владычица, и иной предателям суд сужден. Однако ж, поздно каяться было, и тогда завершить ритуал я верным слугам велел: бросил к ногам твоим труп изменника. Теперь же кару по заслугам своим принять готов за рвение излишнее, за тот огонь, что в душе запалила, о Владычица!
  - Мама, не только твой разум, но и тело поистине всеохватно. Ноги аж до подворотни на Рассветной дотянулись! - изумился между делом Инзор, оперативно вычленяя из мусорной речи посла зерна истины.
  По всему выходило, что рыльце у посла в пушку, да только пух тот из другой подушки сыпали. Так откровенно подставляться с отравлением Видящей при обилии свидетелей нидорцы, блюдущие видимость приличий чище самих приличий, не стали бы.
  - Это аллегория, сын мой, - прохладно заметила Гилиана на пассаж Искры и, игнорируя столь же цветистые, сколь и лживые признания посла, велела Пеплу:
  - Отпусти.
  Ленты-крылья разжались, а Владычица продолжила:
  - Степень вины твоей, лоан Гордэстор, определена будет. По ней и кару примешь. Сейчас же повелеваем удалиться с праздника, который вольно или невольно, но был осквернен. Надлежит тебе передать в руки стражей альраханских для дознания отравителя, за стенами посольства нидорского укрывшегося. Травить его не надо! - последнее Гилиана подчеркнула особенно ядовито. Куда там невинному снадобью на перстне.
  Следующее распоряжение было отдано Инзору:
  - Килиса в допросную.
  Что означало: альсору надлежит забыть про развлечения и немедленно отправляться вместе с послом для взятия отравителя под стражу. Златоглазый мужчина коротко кивнул, соглашаясь с необходимостью личного участия в деле, и взглядом попросил прощения у невесты, лишенной возможности потанцевать с нареченным.
  Ребята в форме лакеев и с магической татушкой службы Инзора на запястьях собрали драгоценно-травленный набор с пола в большой светлый плат ткани. Исчезла из зала пара ликвидаторов почти одновременно с нидорцем Гордэстором, отбывшим с бала в сопровождении альсора Инзора.
  Глеану, вернувший зубам прежние сглаженные очертания вместо акульего набора, остался вместе с матерью успокаивать общественность, делая вид, что ничего особенного Нике не грозило.
  Сама девушка всеми силами тоже старалась в это поверить и гладила, гладила мягкую шерстку Шотар. Оставалось только радоваться надежной руке Эльсора у плеча, да подвернутой ноге, освободившей героиню праздника от необходимости танцевать. Сейчас Веронике не был по силам даже заурядный вальс, не то что удивительно красивый и простой внешне, но чрезвычайно обильный на различные элементы гаэрон.
  Яркими бабочками кружились в танцах придворные, звучала музыка, звенели голоса и смех, а Ника, приклеив на лицо улыбку, все пыталась отрешиться от переживаний и любоваться балом, а не пытаться найти ответ на извечный вопрос: 'За что?'...
  
  
  В связи с заключением контракта на издание романа часть текста изъята.
  
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"