Старик чуть ослабил барашковый винт и покачал спутниковой тарелкой из стороны в сторону. - Как? Лучше? - крикнул он. - Нет, ничего не видно! - донёсся снизу недовольный голос жены. - Ладно, попробуем иначе, - пробормотал он, откручивая винт до конца. - Подожди немного! - крикнул он вниз и с усилием развернул антенну в сторону перевала, туда, где за серой дымкой угадывался силуэт раздвоенной вершины Двузубца. - Ну как? - Снег, один снег на экране! Старик ещё минут десять крутил антенну, пытаясь найти магическую точку, но это не помогло. Он выдохся и осторожно присел на крышу. Связи не было уже восемь месяцев, с самого начала зимы. Сигнал пропадал и раньше, только на этот раз ждать, пока сойдёт снег, чтобы выйти на крышу пришлось особенно долго. Зимы становились длиннее, а снега - всё больше. Дом был построен давно и не был рассчитан на тяжёлые снегопады: снег слёживался на пологой крыше и держался до самой весны, пока, наконец, не сползал вниз тяжёлым пластом. - Ты там не умер? - поинтересовались снизу. - Устал. Спускаюсь. Старик представил себе угрюмое лицо жены и поморщился. Да, развлечений у них маловато, а последнюю зиму без интернета - особенно. На мини-ферме работы почти нет, всё автоматизировано. Гости последний раз были пять лет назад, когда прилетала его дочь со своим мужем-технократом. Всё сгруженное много раз перечитано и пересмотрено. Ладно, пора вниз, завтра можно попробовать ещё раз. Хотя, что толку? Одним верчением тарелку не починишь, там сломалось что-то внутри, а что - он не знает. Слишком плохо разбирается он в технике, гуманитарий он, не его это дело. Старик подошёл к краю крыши и распрямил спину. Зато он прекрасно знает, что хорошо, а что - плохо. Недаром его называли самым влиятельным интеллектуалом двадцать первого века, а его 'Десять Заповедей Эколога' включили в школьную программу. Простые истины, понятные без объяснений, доходящие до самого сердца каждого.
Он повернулся спиной к пустоте, осторожно нащупал ногой ступеньку приставленной лестницы и стал медленно спускаться. 'Я - Земля Живая, давшая тебе, человек, жизнь и свободу воли, а с ней ответственность. Я - Земля Живая, и то, что я дала тебе - это всё, что у тебя есть, и не будет у тебя другого...' Тридцать пять лет тому назад он стал медиа-пророком. Он и сам не понял, как это произошло: он никогда не был настоящим учёным - всего лишь бакалавром философии, а о климатологии имел смутное представление. Но он говорил то, что люди жаждали услышать, а говорить он умел. 'Я - Земля Живая, донеси слово моё до каждого ребёнка, до каждого сердца'. Тогда у него было множество последователей, его партия росла, и по всему миру создавались клубы и детские школы, в которых проповедовали его учение. К нему прислушивались правительства! 'Не уступай искусу, не потребляй сверх меры'. 'Не кради у будущих поколений'. 'Не создавай ложных учений, не дай сухой схоластике науки обмануть себя. Слушай своё сердце'. Дальше пошло хуже. Когда 'Зелёная Весна' смела прежние режимы, и победители стали облекать свои идеи в плоть и кровь, когда настала эпоха жёстких экологических норм и натур-технологий, выяснилось, насколько всё было плохо просчитано, чёрт бы побрал эти цифры! На магниты для всех этих ветряных мельниц не хватало неодима; пустыни, замощённые солнечными панелями, перестали отражать свет и грели атмосферу ещё больше, а чёрный рынок вместо наркотиков торговал квотами углекислоты. Экономика не вынесла груза затратных технологий и рухнула, а цены взлетели. Обыватели отвернулись от него, но люди просвещённые, сплочённые его учением, решили драться за спасение Земли до конца. Мир раскололся надвое, никто не думал уступать. Начались волнения и смуты, и, когда пришлось выбирать между экологией и благополучием, в его партию пришли совсем другие лидеры - жёсткие и деловитые. 'Чти Природу, как мать'. 'Не убивай Живую Планету. Всё на Земле взаимосвязано, всё живущее одинаково ценно'. Это 'одинаково ценно' - они поняли слишком буквально... Ему стало невмоготу с ними, и он решил уйти. Двадцать лет назад он купил эту эко-ферму в горах и перебрался сюда с молодой женой. 'Улучшение мира начни с себя', - но этот новый его завет никто не услышал, людям было уже не до него.
Он сошёл с лестницы на землю и увидел в окне раздражённое лицо жены. - Ну что, гуру, справился? Иди в дом! - Иду! - неохотно отозвался он, разглядывая стремянку: убирать её, или пока не стоит? Можно пойти проверить теплицу или солнечные батареи. Из семи две уже стухли, но как их теперь поменять? Прошлый раз, пять лет назад, новые батареи закинул зять, когда они прилетали показать внучку. Как они с зятем тогда разругались! Вот ведь что надумал, прилететь на вертолёте! Столько топлива сжёг! Мог бы приехать канатной дорогой, тогда она ещё работала. Он и не думал ссориться, но у зятя были тяжёлые времена: экополиция закрыла несколько его фирм, вот он и сорвался. С тех пор дочь не пишет. Пять лет прошло, внучка, поди, сама писать умеет. Но теперь нет ни интернета, ни новостей, ни писем. Ни мира внизу, только этот дом, завёрнутый в дымку, как в вату. Старик с тоской посмотрел в пустое серое небо: - Да хоть бы и на вертолёте ..., - вздохнул он и поплёлся в дом.
Он не знал, что там, внизу, его бывшая партия проиграла выборы, но поражения не признала и ввела чрезвычайное положение; что от ископаемой нефти отказались окончательно, и горючее стало на вес золота, так что летать могли только высшие чиновники. Там, внизу, директива за директивой, Комитет Спасения приводил изнеженную цивилизацию в чувство: раны Планеты постепенно затягивались лесами, а люди учились выживать в гармонии с природой. Никто и не заметил, когда последний работающий спутник связи сошёл с орбиты.