- Послушай, - голос папы по коммуникатору звучал очень взволновано, - сорок лет, всё время, сколько я себя помню, люди пытались обнаружить тёмную материю, а сейчас ты сможешь увидеть этот эксперимент своими собственными глазами! Нет, ты просто обязана пойти! - О-к-е-й, - протянула Рут и понуро кивнула.
Как она и боялась, ничего интересного на этой выставке в Музее Науки не было. Посетители столпились в Центральном зале и напряжённо всматривались в огромный чёрный экран на стене - монитор WIMP детектора. Ничего не происходило минут десять, потом монитор важно пискнул и высветил параметры пойманной частицы. Все зааплодировали и стали ждать следующую. Рут едва заметно пожала плечами и попыталась привлечь внимание своих кузенов-близнецов, с которыми она приехала на выставку, но те, затаив дыхание, смотрели на монитор и никак не отреагировали. Чуть поколебавшись, Рут тихонько выскользнула из зала одна. - Нет, ну в Музей пойти всё равно бы пришлось, - с лёгкой досадой думала она, - но зачем я взяла с собой моих братцев, этих болванов, не имеющих ни малейшего представления о том, как вести себя с девушками?! Рут послала вызов маме, чтобы та подъехала их забрать, и стала бесцельно бродить по музею. Так она шла, лениво разглядывая знакомые экспонаты, пока не добралась до последнего зала.
В самом центре этого зала, на широком трапециевидном постаменте, стоял огромный стеклянный куб, внутри которого беззвучно парили с десяток разноцветных шаров разных размеров. Массивный центральной шар был нежно голубого цвета с идеально гладкой поверхностью и занимал половину аквариума. Он был окружён шарами поменьше: самый маленький из них, жёлто-серый, своей изрытостью напоминал грецкий орех; самый большой, огненно-рыжий, блестящий, походил на гигантскую каплю кипящего натрия. Рут хорошо помнила, где она видела точно такую же каплю: однажды, во время школьного опыта по термохимии, её братец крутанул регулятор мощности до предела, натрий вскипел и стал светиться этим ярко рыжим светом - за секунду до взрыва. Рут невольно зажмурилась. Когда она открыла глаза, рыжий блестящий шар все ещё был на своём месте. Пояснительная табличка под экспонатом была возмутительно лаконична: "Сад Висящих Камней". Рут в растерянности огляделась по сторонам. Зал был пуст, и только около дальней стены стоял молодой человек и с улыбкой смотрел на неё. Он перехватил её растерянный взгляд и направился к ней.
- Нравится? Это наш экспонат. Красиво, не правда ли? - с явной гордостью спросил он. - Да, но я... я не совсем поняла, а что это такое? - она показала рукой на пояснительную табличку. - Тут же ничего не написано! "Интересно, кто он? - подумала она про себя. - Не сотрудник музея точно!" Он развёл руками:
- Мы только что привезли экспонаты и ещё не успели всё смонтировать. Собственно, зал пока закрыт, мы открываемся только через неделю, в субботу. Там на входе табличка, вы просто её не заметили, а я не стал вас останавливать.
Только сейчас Рут заметила тусклый голографический знак "Стоп" у двери зала.
- Да, и табличку "Стоп" вы ещё как следует не установили, - проворчала Рут. - И все-таки, что это за "висящие камни"?
- Красиво звучит, разве нет? Это я придумал, - довольно улыбнулся молодой человек. - Это название для Музея, а на самом деле, это колонии синтетических репликаторов, плавающие в компенсирующем растворе. Э... вы знаете, что такое репликатор?
- То, что умеет самовоспроизводиться, ну, например, ДНК. Спросите ещё, знаю ли я, что такое "синтетический", - отпарировала Рут.
- О, простите за глупый вопрос! - рассмеялся молодой человек. - А вы знаете, - он показал на аквариум, - что это был тот самый эксперимент, с которого началась вся современная эволюционика?
- Да? - Рут с любопытством посмотрела на куб. Эволюционика за последние десять лет стала самым модным направлением прикладной науки о сложных системах: с помощью стимулированной эволюции удавалось всего за несколько недель вырастить из метакристаллов такие сложные модели микрочипов, что на их традиционную разработку понадобились бы многие и многие годы.
- Вы имеете ввиду, - спросила Рут, - что это реплика того, первого эксперимента? - Нет, это и есть та самая первая установка. Ей почти сто лет. Это, может быть, самый длительный эксперимент в истории. Сколько себя помню, этот куб всё время торчал у нас в препараторской на кафедре эволюционики. Недавно у нас сменился директор, и куб решили пожертвовать музею.
- Вот это да! - Рут подошла к аквариуму вплотную и долго всматривалась в висящие шары, как бы пытаясь разглядеть их прошлое. - Так вы там работаете, на кафедре эволюционики?
- Да, я заведующий лабораторией модулярной эволюционики. Одну секунду, - молодой человек торопливо охлопал свои карманы, вытащил бейджик и прицепил его к карману рубашки. - Вот. Рут вгляделась в бейджик и прочитала: "Давид Блюмфилд, Старший Научный Сотрудник, ТУ". - Ого, - подумала Рут и с интересом осмотрела молодого человека ещё раз. - Так вас Давидом зовут, очень приятно. А я - Рут, - преставились она.
- И мне очень приятно, Рут, - чуть поклонился Давид. - Послушайте, пока никого нет, не хотите посмотреть поближе, как это устроено?
- А можно? Конечно хочу! - Рут энергично кивнула несколько раз.
***
Давид подошёл к кубу, вставил свой бейджик в еле заметную щель в его основании и произнёс команду: - Полный контроль. Ничего не произошло. Давид растерянно пробормотал что-то невнятное, виновато взглянул на Рут, вынул-вставил карточку и специальным, уверенным и тщательным голосом повторил команду: - Полный контроль! Передняя панель подставки медленно ожила и превратилась в сенсорный экран.
- Управляющий сервер недавно поменяли, а чип распознавателя голоса остался старый, ещё с допотопных времён, - немного извиняющимся тоном пояснил Давид.
Но Рут пропустила его извинения мимо ушей, она зачарованно разглядывала панель управления: там вились разноцветные графики, пульсировали и меняли форму гистограммы; все жило своей самостоятельной, непонятной и таинственной жизнью.
- Тут очень сложное управление, - с лёгким недоумением спросила Рут, - а почему? Ведь это всего лишь колонии искусственных бактерий, растущие в питательной среде?
- Не совсем. Это - контролируемая эволюция. Вы знаете, что если естественный отбор не вмешиваться, то победит самый сильный, а не самый интересный геном. Это как с садом - надо пропалывать сорняки, иначе они забьют все цветы. Давид показал на маленький серо-жёлтый шар, похожий на грецкий орех: - Например, вот эта колония, - сказал он, - погибла много лет назад, тогда компьютеры были слабее, и управляющему серверу не хватило мощности. Доминирующий геном просто выел все ресурсы. Рут несколько секунд рассматривала безжизненную морщинистую поверхность мёртвой колонии.
- Как же вы отыскиваете сорняки? Как вы их видите? - наконец спросила она. - Под микроскопом?
- Их не увидеть даже под протонным микроскопом, ведь мы выращиваем не бактерии, и даже не молекулы, а устойчивые конфигурации электронных оболочек метакристалла. Мы их не видим, мы их вычисляем. Давид ткнул пальцем в дышащие гистограммы: - Вот, смотрите, мы измеряем параметры метакристалла, вот здесь - теплоёмкость, тут - энтропия, там - внутренняя энергия, и по ним воспроизводим структуру оболочек. - По моему, это слишком сложно, - вздохнула Рут. - Да, сложно, - согласился Давид, - зато размножаются они гораздо быстрее белковых бактерий, у них полный цикл - одна миллисекунда. Это в сто миллионов раз быстрее, чем биологические клетки. За сто лет эксперимента у них прошло десять миллиардов лет.
- Десять миллиардов лет! - ахнула Рут. - Да это в два раза больше возраста Земли! Может там есть разумная жизнь? Они могли бы построить цивилизацию!
- Ну да, за десять минут, что мы тут разговариваем, у них прошло две тысячи лет. Наступил двадцатый век, - снисходительно улыбнулся Давид, - пора освоения космоса. Только вот спутников что-то не видно.
- А почему они разного цвета? - Рут перевела взгляд с панели на парящие шары.
- Цвет определяется тонкой структурой метакристалла. Структура очень сложная, и мы не до конца понимаем, как она устроена. Точнее, если честно, то у нас довольно смутные представления о ней. Но кое-что мы знаем. Вот это, - Давид ткнул в середину широкой гистограммы, - доминирующий геном голубой колонии. Собственно, с тех пор, как он появился месяц назад, колония и стала голубой.
- А до этого какой она была? - спросила Рут. - Красной. Месяц назад она была красной, - по лицу Давида пробежала тень.
***
- Так этот новый геном голубого цвета? А что в этом плохого? - озабоченность Давида передалась и Рут.
- Ну сами репликаторы цвета не имеют, они слишком малы, чтобы рассеивать видимый свет, - Давид запнулся и поморщился, он чувствовал, что говорит слишком сложным языком. - Э ..., я непонятно рассказываю?
- Да вроде нет. Характерный размер генома много меньше длинны волны видимого света, и поэтому их спектр отражения не имеет явных пиков. Пока все просто, - Рут с лёгкой усмешкой посмотрела на Давида.
- О, простите! - Давид извиняющееся улыбнулся. - Один ноль в вашу пользую. Вы, наверное, в школе при Торонтском Университете учитесь, да? Хотите, я поподробнее расскажу про контролируемую эволюцию?
- Вообще-то, уже два ноль, - улыбнулась в ответ Рут. - Да, я учусь в этой школе, в последнем классе. И мне было бы очень интересно послушать вашу лекцию. Тут она не сдержалась и рассмеялась: - Извините, я вспомнила, как лет семь назад, когда мы с моими братьями первый раз были здесь, в Музее Науки, служитель на выходе спросил близнецов, как им тут понравилась. И те хором, сквозь широкий зевок, заверили служителя: "Было очень ааантиресно!".
- Замечательно, - улыбнулся Давид. Он чувствовал удивительную лёгкость, разговаривая с этой необычной девочкой. - Тогда слушайте. Итак, сами репликаторы цвета не имеют, но их присутствие изменяет метакристалл, и в нем проявляются микроструктуры, которые рассеивают свет и придают колонии цвет. Мы мало знаем об этих микроструктурах, но мы можем оценить их сложность. Мы знаем сколько информации они поглощают, и это даёт нам общее представление об их строении.
- А как вы знаете о поглощённой информации? - удивилась Рут. - Это же не обмен данными в компьютере!
- Тут правильнее было бы говорить об уменьшении энтропии - мере беспорядка. Поглощённая информация - это и есть уменьшение энтропии, - Давид помолчал, раздумывая, как бы получше объяснить свою мысль. - Смотрите, мы умеем очень точно измеряем сколько энергии поглотилось и сколько выделилось в виде излучения, и мы знаем какова температура излучения. Выделенная энергия, делённая на температуру и даёт нам уменьшение энтропии.
- А разве у излучения есть температура? - удивилась Рут.
- Конечно. Температура излучения определяется его цветом. Например, красное излучение холодное, а синее - горячее. Поэтому красное излучение более "энтропийное", чем синее. Если колония поглощает горячее низко-энтропийное излучение, а излучает холодное высоко-энтропийное, то его собственная энтропия уменьшается, и внутренний порядок растёт.
Рут какое-то время молчала, напряжённо обдумывая услышанное. Потом пристально посмотрела на Давида.
- То есть, если раньше шар излучал красный, а теперь голубой свет, то это значит, что теперь он теряет меньше энтропии, чем раньше, да? Значит, в нем остаётся больше энтропии, и его внутренний порядок падает? Значит, его внутренняя структура разрушается? Это вас и беспокоит?
- Потрясающе! - воскликнул Давид. - Вы просто умница!
- И это началась месяц назад - тогда, когда появился этот новый геном? - Рут была очень польщена такой искренней похвалой.
- Да, это недавний эффект, - кивнул Давид. - Месяц назад мы стали готовить установку к переезду, несколько раз отключали контролирующий компьютер. Тут-то этот геном и пролез. Но здесь, в Музее, компьютер поменяли на гораздо более мощный. Надеюсь, что этот справиться.
***
- А как компьютер управляет развитием? - спросила Рут. - Он уничтожает вредный геном?
- Нет, он может изменить только общие параметры. Он осторожно, методом проб и ошибок, подбирает такие условия, чтобы "вредному" геному было труднее всего. Тогда тот вымирает сам. Это называется "контролирующим воздействием". До сих пор это работало, только вот этот "голубой" геном обладает какой-то удивительной живучестью. Старый компьютер с ним не справился.
- А что в нем особенного, вы знаете? Может это очень удачный геном, поэтому и живучий? - спросила Рут.
- Нет, я не знаю. У нас нет возможности следить за отдельными геномами. Мы следим за системой в целом: за полной энтропией, за полной энергией, и этого достаточно. Живучий он, или нет, мы не можем ему позволить вытеснить всех остальных, мы должны поддерживать баланс. Нам нужно разнообразие, а не один победитель.
- А этот "голубой" геном действительно всех вытеснил? - спросила Рут. Ей, почему-то, стало жалко его, ведь он не знал, что суперкомпьютер объявил ему войну.
- Ну, не совсем. - Давид задумчиво посмотрел на экран. - Некоторые его сателлиты, наоборот, процветают. Тут много и других странностей.
- А каких? - заинтересовалась Рут.
- Посмотрите сюда, - Давид показал на два расходящихся графика. - Здесь энтропия считается по-другому, через теплоёмкость, и тут она уменьшается, а не растёт. Или вот здесь, - Давид показал на гистограмму, - баланс энергии отрицательный, то есть колония излучат больше энергии, чем поглощает. Этого вообще не может быть, это было бы нарушением закона сохранения энергии, это явно ошибка в расчётах. С этим стоило бы разобраться, но, к сожалению, нет времени, да и проект закрыт, а установка сдана в музей, - он помолчал немного и вздохнул. - Жаль, я ведь на ней ещё свой диплом делал.
- Серьёзно? - обрадовалась Рут. - А какая тема диплома? А можно почитать?
- Да, действительно, это может вам понравится, - оживился Давид. Я ещё популярную статью написал. Давайте, я вам её скину.
- Давайте, - Рут достала коммуникатор, ввела пароль и открыла его для записи. - Канал #42-1066, полный доступ, - сказала она Давиду.
Тот подошёл к сенсорной панели суперкомпьютера и какое-то время скользил пальцами по экрану. Потом кивнул Рут.
- Ну всё, скинул, можете закрывать канал. Статья называется "Палеонтологическая интерпретация контролируемой эволюции". Я там привожу примеры решений суперкомпьютера, и как бы они выглядели, если бы тот управлял эволюцией на Земле. Ну, точнее, я написал программу, которая строит такие описания; их можно найти в логах компьютера, и выглядят они как рассказы по занимательной палеонтологии.
- Здорово! А вы не считаете, что жизнь там, в метакристалле похожа на нашу, Земную? - спросила Рут.
- Нет, конечно, нет, - снисходительно улыбнулся Давид. - Это не жизнь, это симуляция, и мы в точности знаем её законы, ведь мы их сами создали. Там ничего неожиданного произойти не может, все полностью контролируемо. Если баланс энергии не сходится, это не значит, что мы изобрели вечный двигатель. На самом деле, это всего лишь ошибка в анализирующей программе, которую надо найти и исправить.
- Да, - понимающе кивнула она.
Тут у двери послышался шум, и в зал влетел молодой человек возраста Рут. В двух неотличимых копиях.
- Рут, вот ты где! - закричал один из братьев - Тётя звонила, она ждёт нас снаружи. Ух ты, какие шары! Вот это панель! - братья ринулись к сенсорному экрану, с явным намерением понажимать все, что можно и нельзя.
- Режим "Демо"! - испугано рявкнул Давид. Экран сразу поблёк, графики потеряли иконки управления и стали крупнее. Давид перевёл дух. Потыкав несколько раз панель без всякого результата, близнецы потеряли к ней интерес и стали обходить аквариум с двух сторон.
- Это ваши братья? - спросил Давид.
- Да, это они, - вздохнула Рут. - Но нам пора идти. Мне было очень интересно, я обязательно прочитаю вашу статью. Вы открываетесь через неделю?
- Да, приходите в следующую субботу, - кивнул Давид. Надеюсь, что через неделю, когда вы придёте, все колонии выздоровеют и будут "правильного" красного цвета. Было очень приятно познакомиться. Всего доброго.
- Всего доброго! До субботы, - попрощалась Рут, крикнула братьев и вышла из зала.