Флорес Элли : другие произведения.

Бабочка у лампы

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    История отношений А. Фета и М. Лазич, на взгляд Автора, одна из самых трагических и страшных историй любви. Материал для написания взят из открытых источников. Просьба к уважаемым читателям: если вы профессиональный историк и обнаружили какую-либо фактическую ошибку или неточность, пожалуйста, сообщите об этом в комментариях или в почту. Заранее благодарю, ваш Автор.
  По бледному весеннему небу ползли тучи. Быть грозе - бурной, буйной, все поднебесье встряхивающей и омывающей богоданной влагой. Неуверенно, с перерывами и повизгиванием, лаял прибежавший из конюшни большой черный пес. Огромные тополя сиротливо торчали у флигеля; неделю назад хозяин усадьбы велел извести под корень весь декоративный кустарник.
  Под корень извели... И сами корни вырвали, так, что почва ее сердца лежала сейчас во всей безобразной нутряной наготе: белые нити, перерубленные лопатой, съеживались, червячки мыслей беспомощно ползли по черной, бугристой поверхности и не знали, куда им деться. Афанасий... Афонечка... единственный друг, счастье, зеница ока девичьего...
  Она тяжело встала из кресла и прошла было к двери, протянула руку к шнурку, чтобы кликнуть горничную Прасковью. Передумала, вернулась. Сидеть было невмочь, Мария встала у окна, рассеянно глядя на вязы и думая о разговоре с Фетом.
  "Мой друг, да ведь мне ничего не нужно от вас! Совсем ничего, слышите?"
  С каким ужасом вырвались у нее эти слова. И как побледнел он, а потом губы плотно сжались, и темные глаза растерянно обежали гостиную, откуда предусмотрительно ушли их милые друзья. Все думали, что молодой офицер Афанасий Фет наконец-то сделает предложение руки и сердца пленившей его Марьюшке Лазич.
  Фет же сказал ей, сухо, уводя взгляд в сторону: "К сожалению, обстоятельства моего положения и состояния, хорошо вам известные, не изменились и измениться не могут. Я вынужден сообщить, что нам придется расстаться и более никогда не видеться, Мария Козьминична". И после паузы, видно, собравшись с духом и уставившись на нее в упор, добавил зачем-то: "Весна нынче... Непогожа".
  И она выкрикнула ему в лицо: "Совсем ничего! Ни-че-го! Только видеть вас, умоляю!"
  Он отвернулся, ушел к камину, где жарко горели березовые поленья, и замолчал.
  Она бы снесла и вытерпела любые упреки его, раздражительные фырканья, даже приступы его обычной меланхолии, но от молчания Марии стало по-настоящему страшно.
  Шаль соскользнула с плеч, она ее не поправила. Запинаясь, Мария заговорила невнятное, сразу забывшееся, лишь бы нарушить эту стылую тишину, отвратить неудержимо надвигавшееся - она чувствовала это, знала - несчастье.
  Фет морщился, по лицу видно было, что он только из вежливости и жалости терпит горестное ее лепетание. Выйдя из себя, Мария громко и зло бросила: "А лампа? Зеленая лампа, что вы дарили мне в прошлом году на именины? Мне вернуть ее вам?"
  "Нет, оставьте", - и было в этом "оставьте" что-то настолько ледяное, постороннее, что в Марии проснулся дух предков ее, воинственных сербов.
  "Прекрасно. Однако же писем ваших, надеюсь, вы назад не потребуете? Они мои, и только мои!"
  Фет вздрогнул, глаза их встретились.
  Одновременно в мыслях обоих пронеслись строки, где между обычными известиями о его службе, неприветливом отце, прочитанных книгах и новых поэтических переводах латинских авторов стояли драгоценные крупинки "Нежная моя, святая...", "...а помните ли, свет мой...", "Сердечко мое, бабочка-беляночка...". Марии вспомнилось, как она улыбалась, читая последнее обращение - ей, степенной, смуглой и черноглазой, и предстать беляночкой, легким созданием, порхающим над цветами, что выросли на старой клумбе! Но Афанасию виднее, он Поэт, поэт такой беспредельной чуткости и такого словесного таланта, что спорить с ним нет смысла.
  Чуткость...
  Она провела рукой по лицу, как бы удивляясь, отчего оно неподвижно, отчего не кривятся губы и не влажнеют глаза. Дед, говорили ей в детстве, как-то получил в бою рану, глубокую, но боли не почуял и снова кинулся в атаку; товарищи с трудом остановили Лазича и чуть не связали по рукам и ногам, чтобы доставить к полковому врачу.
  Вот и ее ранили, да что там ранили - рассекли пополам. Так же точно, как храбрые офицеры делали с глиняными манекенами на поле - Афанасий возил ее с друзьями туда, они любовались на маневры, на блестящих, затянутых в мундиры воинов, гарцевавших на породистых лошадях... Фет по сравнению с товарищами смотрелся бедно и знал это, потому Мария старалась не отводить от него взора и улыбалась каждому его движению, стараясь, чтобы любимый друг это заметил. И он заметил, он оценил. Редко появлявшаяся улыбка озарила его некрасивые, но выразительные черты; подскакав ближе, Фет поклонился, приложив два пальца к виску и снова умчался в гущу маневров.
  При воспоминании о выражении лица возлюбленного первый спазм обручем схватил горло, Мария села прямо на пол там же, у окна, и закричала.
  Прибежавшей спустя минуту Прасковье так и не удалось прервать затяжную истерику самой - в испуге девушка кликнула мальчишку-казачка, велела бежать скорее, со всех ног к гостившему в поместье лекарю, месье Аншевре.
  Только через час обессилевшую от крика Марию удалось раздеть, перенести в кровать и уложить, напоив успокоительным средством с ложечки.
  
  Ночью, когда очнувшаяся от дремоты горничная выскользнула из комнаты ненадолго, Мария приподнялась и дотянулась дрожащей рукой до зеленой лампы, повернула колесико так, чтобы крошечный огонек стал ярче.
  Вдруг по комнате полетела бабочка. Не время ей было и не место, но белянка бессмысленно кружилась, взлетала, падала, снова взлетала. Лампа привлекла ее внимание - насекомое подлетело к горячему стеклу, ударилось и отлетело прочь. Закусив губу, Мария с ужасом смотрела: вот бабочка поднялась, забилась о прочную поверхность, препятствующую ее свиданию с теплом и светом... Упала опять, поползла бочком, криво подняв раненое крылышко. Затихла.
  Чувствуя, как растет внутри панический страх, больная выбралась из-под стеганого одеяла, встала, оперлась рукой о столбик кровати и замерла.
  - Папа... папулечка. Родной...
  С каким бы удовольствием она сейчас залезла к отцу на коленки, как в детстве, укрыла лицо на его широкой, уютной груди и ощутила надежное кольцо рук!
  До рассвета еще несколько часов. Как прожить, как пережить эти часы, когда душа заходится в безмолвном крике?
  Бабочка мертва. Обожглась, глупенькая. Полетела не туда, куда бы след лететь.
  Отчего-то вспомнился местный погост и его прохладная свежесть: деревья, могилы, оградки и кресты, самые разные, у бедных простые деревянные, у зажиточных из металла... Всех равняет смерть.
  - Господи, помилуй...
  Мария проковыляла к любимому креслу, залезла на него с ногами, свернулась клубком, как кошка.
  Все время в голове звучала подаренная ей Ференцем Листом на память чувственная музыкальная фраза. "Пусть другой будет более удачлив в любви к вам, моя бесценная, чем я..."
  Ночь текла, рассвет не спешил.
  
  
  портрет М. Лазич [неизвестный автор]
  
  
  ...Та трава, что вдали на могиле твоей,
  Здесь на сердце, чем старе оно, тем свежей,
  И я знаю, взглянувши на звезды порой,
  Что взирали на них мы как боги с тобой.
  
  У любви есть слова, те слова не умрут,
  Нас с тобой ожидает особенный суд;
  Он сумеет нас сразу в толпе различить,
  И мы вместе придем, нас нельзя разлучить!
  
  Дописав последние строки, погрузневший, осунувшийся поэт откинулся в кресле и закрыл глаза. Зеленая лампа, которую он так и не смог выпросить у родных погибшей, а много позже тайно, через подставное лицо, выкупил на аукционе, горела ярко, нестерпимо ярко. Миллионы раз проговоренные в мыслях слова просьбы к той, кого он предал и оставил, вылились теперь на бумагу. Фет был вполне равнодушен ко многим последним своим произведениям, но от этих слов веяло последней правдой и судом истинным, и потому они горели в его мозгу.
  Горели, как сгоревшая по его вине много лет назад и простившая его перед смертью легкая бабочка, Мария Лазич.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"