Аннотация: О разумных детях и неразумных взрослых, а также о войнах и деревьях.
Бесстрашные люди заставляют само бедствие страдать от беды.
"Тирукурал", священная книга тамилов
После сезона дождей все в джунглях изменилось.
Повсюду валялись поваленные бурей деревья, кустарники кое-где спутались, как нечесаные волосы злой ведьмы. Вода размыла почти все тропы, и приходилось брести чуть не на ощупь, постукивая перед собой палкой, чтобы не свалиться в яму и не сломать ногу, а то и шею.
Лакшми остановилась, выдохнула и почесала нос кончиком палки-выручалки. Замечательная все-таки вещь! Для чего только не годится... Пожалуй, по возвращении домой можно будет ею гонять упрямую старую козу. А вот пусть не жует больше белья, вывешенного на просушку, негодница.
Вспомнив о том, как вчера благодаря животному чуть не лишилась праздничного сари, девочка хихикнула.
Внезапно откуда-то снизу и слева послышался странный звук. Стон? Всхлип?
Она вздрогнула и повернула голову в направлении шума.
Злой дух. Точно. Кричит из демонских земель и ждет, что появится неосторожная дурочка и шагнет прямо в приготовленную ловушку. Ха! Не на ту напал.
- Вот я тебе задам, - на всякий случай грозно закричала она. - Попадись мне - отколочу так, что ползать не сможешь, не то что бегать и есть детей!
Стоны затихли. Потом что-то зашуршало, посыпалось... и у самых ее ног вдруг появилась коротенькая белая змея.
Нет, не змея. Палец. Человеческий палец.
- Помогите... - голос явно был ребенка. Но поразило ее даже не это - говорящий не принадлежал к народу льва, синхал. - Прошу...
В яму, пробитую дождевой водой, свалился не кто-нибудь, а тамил. Маленький тамильский выродок. Один из тех, кто подложил мину, убившую ее мать и братика пять лет назад, перед последним сражением правительственных войск и тамильских "тигров".
Тиру было совсем худо. Он сидел в яме вторые сутки без еды, а воду добыл давно известным ему способом - выкопав углубление в сыром местечке. Мало-помалу там собралось достаточно грязной жидкости, и, хотя пить ее было нельзя, деваться тоже было некуда - и он выпил. Теперь кости ломило и пить хотелось еще больше. Наверное, в земляной воде сидел какой-нибудь крошечный вирус или бактерия, о которых рассказывала мама.
Мама многое знала, храбро сражалась и погибла геройской смертью, как и подобает "черной тигрице" - об этом сообщил Тиру ее полевой командир Шивалингам. И прибавил, что отныне будет заботиться о нем и воспитает, как своих сыновей. Кто знал, что однажды ночью штурмовой отряд правительственных войск проникнет на территорию их горного лагеря и перебьет всех взрослых, да и детей, способных держать в руках оружие?
Тиру тогда было всего пять, и винтовку он удержать не мог. Даже маленький револьвер - и тот не мог. Его названые братья, сыновья Шивалингама, много смеялись и называли его сосунком и подъюбочником.
После той ночи он больше не слышал их смеха. Да и смеха чужих людей тоже... Ведды, лесные люди, подобравшие и приютившие его, редко веселились.
И вот теперь кто-то стоял над его головой и хохотал. Это был злой, унизительный смех, от которого в животе все скручивалось и булькало.
- Эй, - крикнул, собрав последние силы, Тиру. - Ты чего? Мне помощь нужна!
Он ухитрился руками проковырять подобие ступенек и подобрался почти к самому верху ямы. Земля отсыпалась, уходила из-под ног, он с ужасом понял, что сейчас сползет обратно и все будет кончено.
- Э-эй! Кто бы ты ни был, если вытащишь меня, открою тебе страшный секрет, - не понимая собственных слов, заорал измурзанный пленник. - Клянусь! Секрет жизни и смерти!
Наверху все стихло. Ступенька почти осыпалась, он держался на кончиках пальцев рук и ног. И руки, и ноги ужасно болели.
- Врешь, - наконец отозвался верх. - Все вы вруны, воры и убийцы. Так говорит папа, а он никогда не лжет!
- Я буду чтить твоего уважаемого отца, как собственного, - пальцы левой руки стали скользить, и Тиру вцепился в плывущую землю, как детеныш обезьяны - в шерсть родительницы. - А тебя, тебя... как родную сестру! И насчет секрета не вру - это истина! Вот увидишь!
Наверху воцарилось молчание. Времени уже не осталось - он неумолимо поехал вниз, пропахивая скрюченными пальцами борозды. И вот Тиру снова достиг дна.
Наверняка мелкий тамил врал. Однако...
Лакшми всегда любила секреты и загадки. А тут ей пообещали раскрыть не какой-то завалящий секретик, а самый что ни на есть вопрос жизни и смерти!
- Эй, ты, - она встала на четвереньки и заглянула внутрь. На дне скорчился мальчишка лет десяти, щуплый, и, в общем-то, совсем не страшный. Ну не было у него ни длинных острых клыков, ни алых глаз, ни желтой шерсти с черными полосками, как у настоящего террориста-"тигра". Зато на голове красовалась яркая оранжевая повязка с перышком павлина, в тон набедренной повязке-лунги. Кришну он изображает, что ли?
Узник поднял глаза, и Лакшми удивилась - они оказались красивые... и похожи на папины.
"А тебя, как родную сестру..."
Конечно, он не ее брат. Ее родной брат умер давным-давно... Уговаривая себя так, девочка потихоньку опускала в яму палку, в которой провертела дыру и продела петлю для удобства.
Когда он выбросил руку и схватился, она аж вскрикнула от боли в запястье. Петля врезалась в него, спина затрещала от натуги, и Лакшми вынуждена была распластаться по грязи лягушкой. Враг полз вверх, она стонала и мысленно клялась, что как только... Ну вот только тамил выползет, она вытрясет из него душу и за испачканный саронг и блузку, и за набившуюся в ноздри и рот гадкую жижу. Ничего, что мальчишка. Ей уже двенадцать, она самая высокая в деревне, и силы ей не занимать - недавно двоим мальчишкам-обидчикам довелось узнать об этом на собственных шкурах.
И он благополучно вылез и протянул ей руку:
- Вставай... пожалуйста. Меня зовут Тируваллувар Серендиб.
Спасительница одним прыжком вскочила, даже не прикоснувшись к нему:
- Ишь ты, пышное имя какое. У меня не хуже! Я - Лакшми де Сильва.
Мальчишка с искренним восхищением оглядел ее с ног до головы:
- Тебе подходит. Я...
Вдруг, не договорив, он побледнел и как-то косо, боком, опустился наземь. Растерявшаяся Лакшми отшвырнула палку и завопила:
- Люди! Эй, людии-и-и! Помогите!..
Мальчишка оказался ужасно беспокойным больным. Он поминутно требовал пить или намочить новую повязку на лоб. А свою уродливую оранжевую тряпку с пером держал рядом с кроватью и не позволял Лакшми даже дотронуться до нее.
Вспылив, она не раз заявляла:
- Выздоровеешь - побью!
Тиру утвердительно покачивал головой и со вкусом болел дальше.
Отец должен был вернуться из командировки через две недели. Соседка, присматривавшая за Лакшми и, раз уж так получилось, за "тигренком"-террористом, металась по дому, как курица без головы и причитала: "О, Будда, о, предки! Что ж скажет господин де Сильва... Что он подумает?" Лакшми, в которой проснулся обычный дух упрямства, молча готовила вкуснейшие лакомства и таскала их подносами мелкому надоеде.
Он ел, похваливал и продолжал болеть.
Лакшми не выдержала. После очередного визита врача она подошла к кровати, уперла руки в боки и тихим, но очень страшным голосом сказала:
- Или ты встанешь завтра и раскроешь свой секрет, или... я за себя не отвечаю!
"Тигренок", поедавший медовый десерт, прошамкал:
- Жаражо... жа... выждоровжу.
И как ни странно, Тиру сдержал свое слово.
Утром он встал, оделся без посторонней помощи и позвал ее во дворик. А потом бережно разложил на земле повязку и снял с нее павлинье перо. Присмотревшись, Лакшми заметила на нем маленькую серую горошинку. Тиру снял ее, потер между пальцев, подул и торжественно отдал ей:
- Секрет тут.
Она капризно надула губу:
- Какой же это секрет? Это семечко! Так и знала, что вам, тамилам, верить нельзя!
Он хитро прищурился и нагнулся к ее уху:
- Это страшный секрет, но мама подарила мне это семечко на третий день рождения с повязкой. А ей отдал папа, которого я никогда не видел... Семечко - потомок дерева Махабодхи в Анурадхапуре. Вот!
Лакшми только открыла рот и недоверчиво посмотрела на мелкого зануду.
Тиру поднял горсть земли, высыпал ей на ладонь и смачно туда плюнул.
Они обменялись взглядами. Лакшми медленно опустилась на колени и левой рукой разрыла почву, а правой, с комком грязи и семенем, придавила ямку. Тиру сел рядом на корточки и задумчиво посвистел.
- Оно еще не скоро вырастет, - сказала его ворчливая спасительница. - И вообще...
- Не скоро, - согласился спасенный. - Но я же поживу еще тут, да?
Девочка хмыкнула и пожала плечами:
- Папу я уговорю, не сомневайся.
Тиру встал и протянул руку, как тогда, у ямы:
- Ты говорила, что в семь будут мультики. Боялась пропустить.
- Чтоб тебе провалиться, тамил, - подскочила, как ошпаренная, Лакшми. - Вечно из-за тебя все забываю!
Она взяла его крепкую ладошку, сжала и потянула за собой. Он пошел, по дороге оглядываясь на посаженное семечко.
Будут дожди, и солнце будет светить, и люди воевать...
А маленький слабый росток взметнется к небу и начнет превращаться в большое дерево.
Ну, а они с Лакшми будут его охранять. Кому же еще это делать?