Ave, сестра моя гордая. Видишь, как я выхожу на арену?
Хмельной гладиатор любви и распахнутых ветром сердец.
Ave! Бери этот мир, ибо в воздухе пыльном и пленном
Вечна работа Творцов - отличать день от ночи, волков от овец.

Видишь, толпа перед битвой готовится слиться в экстазе
С мертвой, разорванной плетью кинжальных страстей
Плотью божественно легкой, ведь облик толпы безобразен.
Станешь ли ты, о царица, спасать от меня непослушных детей?

Не отводи своих глаз. Пред тобой - и убийца, и жертва.
Ангел, слетевший с небес, и голодная черная тварь.
Жрец, на алтарь проливающий святость; покажется первым
Бог, чья ступень - этот жрец. Если сможешь - ударь.

Бей! Каждый бой - словно жизнь, словно чья-то удачная сказка.
Смехом иголочки льдистого гнева откроют уста.
И под покровом январской метели - о, Силы! - моя черноглазка,
Будем лететь мы с тобой на восток. Там арена пуста.

Я обессилен, но полон восторга. Танцуй в бесконечность,
Вечная странница времени боли и вскрывшихся вен.
Ave, сестричка. За нами охотится зверь-человечность,
Имя твое да святится скрижалями каменных стен.