Фомичёв Сергей : другие произведения.

Андский Дневник (Часть 1. Боливия)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Черновая расшифровка записей. Не знаю уж когда дойдут руки до литературной обработки, равно как и до расшифровки следующих частей (Перу, Эквадор, Колумбия). Пока так как есть. В этой части: Боливийские спецслужбы, Ла-Пас, Кочабамба, Конференция PGA, Плантации коки, Титикака...

Сергей Фомичев



Андский дневник

14 сентября (вместо предисловия).

Мы вылетели из Москвы под аккомпанемент взорванных в Нью-Йорке небоскребов и разворачивающейся по этому поводу истерии. Америка искала врага, чтобы обрушить на него накопившиеся бомбы. Российские милитаристы во главе с Путиным аж похрюкивали от двойного удовольствия - и взорванных небоскребов вековечного врага, и предстоящей бойни, под которую наверняка будут списаны их собственные потаенные желания - утопить в крови Чечню.
А мы улетали и на месяц почти отключились и от истерии и от террористов. Отключились не потому, что в Латинской Америке это не обсуждается и не освещается в прессе. Просто мы весь месяц почти не смотрели телевизор, и к тому же почти не понимали испанского. Так, что поездка, помимо всего прочего, помогла избавиться на месяц от мирового безумия.
Летели Люфтганзой - компанией нелюбимой в левых кругах почти также как Макдоналдс, но самой дешевой из тех, что летают до Ла-Паса.
Только уже на борту самолета обнаружили, что эта компания год назад запретила курение на всех своих рейсах, включая самые дальние. Так, что кажется, пора возвращаться на Аэрофлот. Еще одно наблюдение - не смотря на то, что население западных стран панически боялось летать после атаки на Нью-Йорк, все рейсы которыми мы летели, были заполнены почти до отказа.
Целью нашей поездки было участие в Третьей конференции People's Global Action, которая должна была состоятся в городе Кочабамбе, что в Боливии. Улетая, мы даже не подозревали, что обстоятельства заставят нас проехать шесть тысяч километров через четыре андские страны.

15 сентября

Как и бойцы чегеварского партизанского отряда, мы прибыли в Боливию через Сан-Пауло. Видимо через крупнейший бразильский город лежит основной путь в эту страну.
В Сан-Пауло стояла тропическая духота, которая чувствовалась даже в транзитной зоне аэропорта. Положение усугублялось тем, что в аэропорту тоже нельзя было курить. Поэтому мы были рады покинуть Сан-Пауло как можно быстрее.
Впрочем, в аэропорту мы успели нарушить запрет на курение и при этом вовлечь в это нарушение широкие буржуазные круги транзитных пассажиров. А кроме того мы провели в туалете научный эксперимент. Как известно воронка от спускаемой воды в Южном Полушарии должна закручиваться против часовой стрелки. Мы заполняли раковину водой, затыкая сливное отверстие рукой или носком, а затем, наполнив раковину, открывали слив. Эксперимент не очень удался - направление течения в воронке было видно плохо, а цветной пенопластовой крошки у нас не было.
В Сан-Пауло мы сменили "Люфтганзу" на бразильскую компанию "Вариг", но она также отменила курение на всех рейсах, так что облегчения это не принесло. Уже в самолете мы встретили других участников конференции, а некоторых определили по внешнему виду.
Очень хотелось курить. Когда наш "Боинг" совершил промежуточную посадку в Санта-Крусе, мы попытались выйти покурить, однако пограничники злобно заговорили на нас что-то по испански и нам пришлось отойти обратно в самолет. Так мы и сидели целый час, наблюдая из иллюминаторов боливийские пампасы. Вылетев из Санта-Круса, мы скоро увидели горы. Это были Анды, одна из самых мощных горных систем мира. От Санта-Круса до Ла-Паса горы поднимались все выше, и скоро можно было разглядеть снежные шапки пиков.
Ла-Пас самая высокогорная столица мира, а аэропорт Ла-Паса расположен еще выше в районе Эль Альто. Единственным преимуществом такого расположения аэропорта было то, что самолету вдвое меньше надо было снижаться, а то уши уже не выдерживали постоянных посадок.
Мы вышли из самолета и сразу же ощутили насколько разрежен здесь воздух. Не то, чтобы дышать было тяжело, но кислорода не хватало и через каждые несколько минут приходилось делать глубокий вдох.
Длинная очередь в пограничной зоне тянулась очень медленно. Пограничный контроль дотошно выяснял у всех, куда и зачем они приехали в Боливию. Мы стояли в самом хвосте и почти все наши товарищи уже прошли контроль, однако стоящих перед нами двоих делегатов конференции из Бангладеш не пропустили и увели куда-то в сторону.
Мы прошли спокойно, хотя и не указали в анкете место проживания в Боливии.
При получении багажа мы нашли наши рюкзаки промокшими насквозь, очевидно они попали под тропический ливень в Сан-Пауло, а Гоша, кроме того, обнаружил свой рюкзак поврежденным и заявил претензии служащим аэропорта. Пока они с Максом добивались справедливости, мы с Надеждой знакомились со встречавшими нас боливийцами. Возле выхода из аэропорта собралась небольшая группа делегатов конференции, все прибыли этим рейсом. Часть людей сразу же отправилась в город, другие стали думать, что делать с задержанными бангладешцами. Решили для начала позвонить в оргкомитет в Кочамамбу и ждать. В это время Гоша и Макс, наконец, разобрались с чиновниками аэропорта. Решение их было интересным - они изъяли гошин рюкзак и после согласования с "Люфтганзой" собирались отремонтировать его до обратного вылета. Макса это в восторг не привело, так как все гошины вещи пришлось перегрузить на него, но, с другой стороны, он же сам вел переговоры.

В ожидании бангладешцев мы прогулялись в окрестностях аэропорта. Вдали белели вершины гор, высота которых превышала 6 тысяч метров. Напротив входа в терминал аэропорта был разбит живописный садик из камней, кактусов и пальм. Вокруг стояла тишина - аэропорт был небольшим и удаленным от города. Воздух был чистым и прохладным, а небо солнечным. Мимо прошло стадо лам, и Надя убежала их фотографировать. У входа стояли желтые такси и редкие автомобили встречающих, среди которых я, к своему удивлению обнаружил УАЗик. Водитель УАЗика заливал воду в радиатор и видимо был недоволен.

Бангладешцев все не выпускали. Народ расходился. Нам бы тоже следовало уйти, но мы, не имея представления о дальнейшей дороге, были несколько привязаны к встречающим. Это нас и сгубило. Полиция и пограничники скоро заинтересовались нами, попросили паспорта, а потом отвели обратно в зону пограничного контроля. Видимо полиция долго раздумывала, так как между проявлением первого внимания и окончательным задержанием прошло около часа. При этом несколько делегатов успели купить билет, зарегистрироваться и вылететь в Кочабамбу местной авиакомпанией. У нас таких денег не было, и мы погорели. Вместе с нами загребли и женщину из Сингапура, которая проявила участие в судьбе задержанных бангладешцев.

В полицейской комнате восседал господин начальник миграционной службы Боливии, приехавший из Ла-Паса специально ради нас. Хоть Боливия и самая индейская страна в Латинской Америке, все ключевые посты во власти занимают потомки испанских колонизаторов. Начальник миграционной службы всем своим видом, разговором и манерами показывал, что если он и не потомственный дворянин, то высший свет ему знаком с детства. Сначала он долго допрашивал наших друзей из Бангладеш, а мы сидели в холле под охраной молчаливого индейца-полицейского. Затем нас завели в комнату, и глава миграционной службы объявил нам, что наши визы аннулированы, так как они туристические, а мы собрались ехать на конференцию, которая "не приветствуется боливийским правительством". После безуспешных попыток выдать себя за туристов, мы смирились. Нас опять вывели в холл и объявили, что в страну мы больше не попадем.

Перспективы были безрадостные. Депортировать нас сразу не представлялось возможным - обратный рейс "Вариг" выполнял только на следующий день. Однако надежда на то, что за такое короткое время кто-то в Кочабамбе успеет среагировать, была небольшой. Мы потребовали разрешения курить и нам притащили урну. Затем полицейские притащили скамейку. Мы захотели пить и через некоторое время нам принесли по бутылке негазированной воды. Однако никуда звонить и никуда выходить нам не разрешалось.

К вечеру аэропорт готовился принять еще один международный рейс. Мы увидели, как главный мигрант инструктировал переодетых в гражданское полицейских девушек, которые частично заняли место возле таможни, а частично рассредоточились по аэропорту. Видимо, чтобы мы не привлекали внимания возможных участников нашей конференции, буде они прибудут с этим рейсом нас отвели в комнату Интерпола. Комната была почти пуста. На стенках висели плакаты как отличить фальшивые паспорта США и удостоверения агентов ЦРУ от настоящих, на шкафу стоял древний черно-белый телевизор. Включив его, мы попали на какой-то сериал.
Неожиданно нам принесли еду, предварительно испросив, не возражаем ли мы против Бюргеркинга или чего-то еще в этом роде. Мы не возражали и получили по пакету с гамбургерами. Когда все завалились спать от усталости, нам принесли одеяла. Складывалось ощущение, что наш вопрос еще не решен окончательно.
И действительно около 11 вечера нас подняли и привели в полицейскую комнату. Глава миграционной службы держался уже не так уверенно, но все-таки продолжал смотреть на нас свысока. Нам было объявлено высшее соизволение - пропустить нас в страну, при условии, что мы оплатим тариф деловой визы (по 118 долларов на человека).
Другого выхода не было и мы, уплатив бешеные деньги, получили в паспорт по второму штампику, только другого цвета.
После этого нам была прочитана короткая лекция о правилах пребывания в Боливии. Нам нельзя было участвовать в манифестациях и других публичных мероприятиях, за участие нам грозило до 5 лет тюрьмы. Нам нельзя было выступать в СМИ с критикой политического режима Боливии, и вообще ничего нельзя было делать. Не знаю уж действительно ли в Боливии такое законодательство или это все придумал господин глава миграционной службы.
После этого нас повели какой-то окружной дорогой к выходу из аэропорта, провидимому, чтобы ввести в заблуждение встречающих. Однако и у запасного выхода нас ожидали. К нашему удивлению тележурналисты. Белый господин сразу как-то отошел в тень и исчез. Макс дал интервью на испанском, а Надя на английском. Все-таки есть свои достоинства и у буржуазной прессы.

На само деле произошло вот что. Узнав о нашем задержании, наши друзья подняли большой шум, и задействовали все свои связи среди политиков и журналистов, чтобы придать этому событию характер скандала. Дело дошло до премьер-министра Боливии, который выразил недовольство отсебятиной миграционной службы. Скандал сыграл основную роль в нашем освобождении, а не то нам пришлось бы ограничить свое путешествие по латинской Америке пребыванием в окрестностях аэропорта Ла-Паса.

Встречающих нигде не было видно. Нас погрузили на два джипа, один из которых принадлежал даме из Голландского посольства, которая приняла, очевидно, участие в нашем деле, а второй джип был вообще правительственным.
- Куда ехать? - Спросил нас водитель.
- В самую дешевую гостиницу - сказали мы, выяснив, что ночью в Кочабамбу поехать нам не светит.

И мы отправились в город. Проехав пропускной пункт на выезде из аэропорта, мы увидели потрясающее зрелище. Город Ла-Пас располагался в ущелье, скорее напоминающем гигантский кратер. Ночью все это ущелье и все его склоны были залиты миллионами огоньков, которые с плато, откуда мы ехали выглядели фантастически.
Спустившись по долгому серпантину в город, водитель попытался несколько раз выяснить в какой все-таки отель мы предпочитаем попасть и, наконец, решил отвезти нас вслед за джипом на котором везли бангладешцев и женщину из Сингапура. Нас провезли по центральному проспекту Ла-Паса и высадили перед небольшой гостиницей.

Наши друзья из Азии сразу вселились в трехместный номер, а нам такой же не давали, так как нас было четверо. Двухместные номера стоили по 40 долларов, что было нам не по карману, (а будет ли оплата от организаторов за эти непредвиденные расходы, мы сомневались). Тогда тетушка из голландского посольства предложила поискать что-нибудь подешевле. Дешевую гостиницу мы нашли, перейдя на другую сторону проспекта. Она называлась "Клаудиа" и номера там стоили по 6 долларов на человека.

Перед сном мы прогулялись до ближайшего работающего кафе. Это было кафе в североамериканском стиле, но там продавались и национальные пирожки с мясом и бобами. Помимо прочего мы наконец попробовали и чай с листьями коки, который, как утверждают, помогают адаптироваться к условиям высокогорья (стандартный триматэ включает коку, мяту и анис, но существует множество разновидностей смеси).
Поговорив с каким-то завсегдатаем кафе, который знал по несколько слов на всех языках, мы отправились спать.
Это были самые длинные сутки. Начавшись во франкфуртском аэропорту, они закончились из-за смены часовых поясов, лишь через 32 часа в ночном Ла-Пасе. Не удивительно, что мы жутко устали.

16 сентября

Толком не выспавшись, мы встали, чтобы успеть на встречу с друзьями из Азии, которые намеревались в восемь утра отправится в аэропорт, чтобы вылететь в Кочабамбу.
Наши друзья сомневались. Они боялись ехать в аэропорт, где пережили накануне ужасные часы в миграционной службе. Мы предложили ехать с нами автобусом, что значительно дешевле и к тому же безопаснее. Посовещавшись, они все-таки решили лететь. Мы проводили их на такси и отправились смотреть город.
Первое же впечатление от города - Восток. Хотя мы и понимали, что не на Востоке - это впечатление о латиноамериканских городах так и осталось до самого конца путешествия. Автомобили хоть и придерживались правой стороны дороги, во всем остальном правил не соблюдали. Постоянные сигналы клаксонов и выкрики зазывал из автобусов и маршрутных такси, дополняли звуковую палитру и без того не тихого города.
В каждом автобусе и каждой маршрутке помимо водителя находился человек, который, расположившись у открытой двери или, высунувшись наполовину в окно, без остановки громко кричал маршрут движения транспорта. Если кто-то из прохожих обращал на это внимание, крик усиливался, а автобус или микроавтобус притормаживал у тротуара. Ни в каких остановках, кроме конечных, при такой организации дела, необходимости не было - водитель готов был забрать пассажира, остановившись хоть посреди оживленного перекрестка.
Надя предположила, что такая традиция, очевидно, появилась из-за того, что до последнего времени большая часть населения Боливии была безграмотна и поэтому таблички с названием маршрута были мало эффективны.
Кроме того, повсюду бабушки индейского вида торговали пирожками с бобами и какими-то напитками. Мальчишки с щётками приставали к прохожим, предлагая почистить обувь. Поскольку среди нас только у Гоши были ботинки, то мальчишки осаждали прежде всего его.
Услышав иностранную речь, они долго бежали за клиентом, забегая перед ним и предлагая услуги.
Около полудня мы покинули гостиницу и взяли такси до автовокзала. Нашей ошибкой было то, что мы не оговорили цену заранее, поэтому нам пришлось заплатить вдвое больше обычного. На автовокзале впечатление Востока еще больше усилилось. Автобусный терминал представлял собой восточный базар, только торговали на нём не чем-нибудь, а автобусными рейсами.
От множества стоек разных компаний доносились, перебивая друг друга громкие зазывания
- Кочабамба, Кочабамба...
- Лаго Титикака...
У первой же стойки нам предложили места на выбор, разложив посадочную схему автобуса. Мы могли выбрать места перед телевизорами или там, где желали. Цены на билет были вдвое дешевле тех, о которых нам сообщали ранее, всего по 20 боливианов (4 доллара), что примерно соответствует российским тарифам, поэтому мы купили не раздумывая. Наши имена и номера паспортов были вписаны в посадочную схему, и мы отправились на платформу. При выходе с нас взяли еще по 2 боливиана за услуги терминала.

Автобус "Марко Поло" был гораздо комфортнее "Икаруса". В Латинской Америке толк в автобусах знают, ведь это основной вид пассажирского транспорта. В Андских горах мало условий для развития железнодорожного транспорта, а самолеты, разумеется, недоступны большинству населения.

Мы поднялись по серпантину обратно на плато, проехали мимо аэропорта и вырвались на просторы плоскогорья. По обе стороны от дороги пустынная каменистая земля. Местами растут какие-то растения, вроде верблюжьей колючки или перекати-поля. Ветер из окрестных поселков разносит по плато всяческий мусор, который, цепляясь за кусты, покрывал все видимое пространство. Попадалось множество пустующих домов и построек из необожженного кирпича. Ни воды, ни полей, почти никакого скота. Пустынность эта, впрочем, могла объясняться тем, что в Боливии только что наступила весна, и плато просто еще не ожило.

В городке, который, кажется, назывался Каракас (как и столица Венесуэлы), автобус делал небольшую остановку. Это был даже не городок, а несколько улиц, протянувшихся вдоль шоссе. Шоссе было пыльным, и все вокруг было в пыли и, поэтому, городок напоминал декорации американских вестернов, только, что вместо лошадей были автомобили также покрытые пылью. В том месте, где мы остановились, было кафе (в котором не было кофе), общественный туалет (в котором воду для пользования нужно было черпать из бочки на улице в пластиковые емкости), а также несколько лотков с мороженным, музыкой и пр.

Выехав из городка, мы почти сразу наткнулись на полицейский пропускной пункт. К нашему беспокойству возле него стояли джипы миграционной службы. Мы не знали, то ли это обычное дело для Боливии, то ли миграционная служба специально устроила контроль для отлова участников конференции. Оптимизма у нас убавилось до нуля, когда пограничник (посреди Боливии) забрал наши паспорта и отправился в здание управления.
Но все обошлось - через несколько долгих минут паспорта нам вернули и автобус отпустили.
Скоро начался серпантинный спуск с плато. То есть, конечно, не только спуск. Нам пришлось преодолеть несколько перевалов, отчего уши закладывало не хуже чем на самолете, но все же мы постепенно снижались.
Водитель поставил длинный вроде бы индийский фильм про цирк с испанскими субтитрами. В середине фильма, к нашему удивлению, там появились русские персонажи, которые принялись говорить по-русски. Мы даже сначала подумали, что это глюки от высокогорья. Но, присмотревшись, увидели, что из телевизора доносилась и английская речь и хинди и при этом никакого перевода, кроме испанских субтитров. Как этот фильм смотрят в самой Индии не понятно.
Дорога, перевалив последний хребет, наконец, уверенно пошла вниз. Появились деревья, очень похожие на березы, потом пальмы и мы въехали в Кочабамбу.

После 4300 метров Ла-Паса и пустынного плато, Кочабамба (кажется 2,5 километра над уровнем моря) показалась райским уголком. Здесь начиналась весна. Расцветали неведомые деревья, порхали по пальмам птички и все такое.
Выйдя из автобусного терминала, точно такого же "восточного" как и в Ла-Пасе и случайным образом разминувшись с встречающими, мы принялись разыскивать адрес, единственный, что у нас был, полученный по электронной почте еще в России. Прошли через рынок, который уже закрывался, так как наступил вечер. Углубились в узкие улочки, где пахло гнилыми фруктами и валялся всяческий мусор. Шли довольно долго, спрашивая на каждом перекрестке нужный адрес. На встречу попадался разнообразный экзотический транспорт - старые джипы, каких в наших краях не увидишь, автобусы с огромными багажниками на крышах...
Наконец возле одного из подъездов мы увидели тусовку с виду напоминающую хипповскую. Молодые люди играли на флейтах, не заботясь о гармоничном звучании, ощущение было такое, что они просто маскировались под хиппи. Примерно так оно и оказалось - это был нужный нам адрес.
Мы успели вовремя. К нашему разочарованию это место больше не служило для размещения делегатов, оно было временным только до начала конференции и все готовились переезжать. Но к счастью для нас, уставших, народу накопилось достаточно для того, что бы взять автобус.
Автобус был пойман прямо на улице. Он, видимо, шёл по какому-то маршруту, но после недолгих переговоров водитель маршрут изменил, так как не хотел отказываться от гарантированного полного заполнения пассажирами.
Мы разместились и поехали, как оказалось на другой конец города. Уже стемнело, и ничего особенного увидеть было невозможно, но уже на подъезде к месту, возле армейских казарм я увидел на постаменте замечательный танк, очень старый, похожий на тот, что был первым танком советской власти.
Нас привезли в Американский Институт. Это был комплекс, совмещающий в себе два колледжа и кампус. Институт был обнесен высоким бетонным забором, а на входе стояли огромные ворота. Все побежали регистрироваться, даже забыв заплатить водителю, так что тому пришлось простоять довольно долго, прежде чем на него обратили внимание и расплатились.
Мы регистрировались прямо на улице, сразу за воротами. Столы освещал фонарь, а на нас падали с дерева цветы, похожие на наши колокольчики.
Нас разместили в студенческом общежитии. Причём нам, делегатам от Евразии, достался отдельный номер. После чего нас еще и накормили ужином.

17 сентября

С утра начались круглые столы и всяческие рабочие группы. Первый круглый стол, как это водится, касался феминизма и прочих гендерных проблем. Однако, в отличии от Европы вопросы все проходили не так однозначно. Были жаркие дебаты и некоторые мужики ввязались в серьезную перепалку.
После круглых столов мы отправились изучать местный рынок. Взяли такси, так как это по стоимости для четверых было равно проезду на автобусе. К тому же мы могли запутаться в автобусных маршрутах, не зная города.
Водитель такси принял нас за гринго и мы дружно бросились его переубеждать. Не знаю уж, поверил ли он нам.
Рынок оказался большим и поначалу не очень понятным. Скоро мы наткнулись на ряды, где продавали всякие местные штучки, вроде пончо или сампони. Покупать мы ничего в этот раз не стали и решили вернуться с местными, чтобы поторговаться. Кругом продавали всякую дешевую еду и фрукты. По одному боливиану продавали колечки свежего ананаса, нарезая их прямо на глазах. За ту же цену можно было купить стакан апельсинового сока, который прямо при вас выдавливался из свежих плодов. Сок продавали с тележки на велосипедных колесах. На тележке был установлен механизм, вращая ручку которого продавец чистил апельсин. Затем он разрезал каждый фрукт на две половинки и другим механизмом давил сок. На один стакан уходило три апельсина. Никакого электричества, никаких консервантов, никакой воды.

Для вечерней пьянки Макс решил купить манго. Он долго выбирал в рядах и, наконец, выбрал:
- Я никогда не видел такого манго, - сказал он и купил буро-красно-зеленый плод. Как потом на пьянке выяснилось никто такого манго никогда не видел и вообще мы купили папайю. Ладно ещё не осиное гнездо. Нам заметили, что для манго время еще не пришло. Не сезон.

Пьянка состоялась после собрания европейской группы, на которую нас пригласили, как восточноевропейцев, хотя формально мы представляли отдельный регион. Но что делать, не между собой же нам совещаться. Помимо прочего на собрании нас предупредили о напряженной ситуации в отношениях между двумя мощнейшими индейскими движениями Боливии, притом, что оба представлены в PGA (или как это по-испански AGP). Движения конфликтуют настолько, что дело доходит до стрельбы. Нам сказали, чтобы мы корректно относились к различным встречам с местными, чтобы случайно не обидеть кого невниманием. Нас также предупредили от попыток мирить эти движения между собой, если конечно мы не собираемся оставаться в Боливии на долгие годы.
Ну а потом кто-то из европейцев достал бутылку виски, мы принесли первую бутылку водки из наших запасов, и понеслось. Появился ром, появилась бразильская персиковая водка. Последняя, кстати, недурна на вкус. В общем, европейцев мы, как это принято, перепили.
Ближе к ночи выяснилось, что выходить на улицу из корпуса опасно, так как охрана института ровно в 23-00 спускает с цепи каких-то ужасных собак, которые рыскают по территории, готовые порвать всех кого повстречают. В подтверждение этого после 11 вечера за окнами начался несмолкающий до самого утра собачий лай.
Это были не единственные звуки кочабамбских ночей. Всю ночь не смолкали и автоматные очереди. Конечно, доносились они не с улиц, а со стороны казарм. Армия тренировалась и ночами.

18 сентября

Утром семинар (или круглый стол) с показом видео о "Водяной Войне" в Кочабамбе.
В апреле 2000 года в Кочабамбе и прилегающих сельских районах вспыхнуло восстание, получившее название "Агва Герилья". Оно было вызвано правительственной программой повышением цен на пользование водой, которая во многих районах Боливии является дефицитом, но без которой невозможно сельское хозяйство. Повышение цен на воду было следствием планов реализации международного водного проекта стоимостью 200 миллионов долларов. Люди не захотели платить за амбициозные проекты транснациональных корпораций и подняли восстание. Крестьяне заблокировали дороги, а их сторонники в городах вышли на улицы.
Основные бои вспыхнули в Кочабамбе. Полиция для разгона протестующих, применяла слезоточивый газ, водометы, дубинки. Были применены также и резиновые пули. Крестьяне и поддерживающие их студенты ответили полиции булыжниками и коктейлем Молотова. Столкновения продолжались несколько дней и охватили и другие населенные пункты страны.
Президент Боливии 8 апреля ввел чрезвычайное положение в регионе и вывел против протестующих армейские подразделения. Ситуация обострялась особенно после того, как некоторые полицейские отряды отказались атаковать народ. В Кочабамбе началась стрельба боевыми патронами. Шесть человек было убито, около 50 ранено и, по крайней мере, 20 лидеров протеста арестовано. Боливийская Конфедерация Рабочих призвала к всеобщей забастовке.
И правительство пошло на уступки. Оно отменило контракт с транснациональной корпорацией Aguas del Tunari по реализации дорогостоящего водного проекта. Кроме того, Конгресс отменил закон, привязывающий водные сборы к доллару США и введенную плату за воду для крестьян.
Восстание, продолжавшееся больше недели, закончилось. Ощущению полной победы мешало, то, что многие из арестованных активистов и сейчас находятся в тюрьме.
После этого семинара стало понятно, отчего предупреждал нас глава миграционной службы в Ла-Пасе. Он боялся нового восстания.

***

В Американском Институте появились учащиеся и нам запретили курить. Наши европейские друзья после вчерашней пьянки подошли только к обеду.
Еда, которую нам давали напоминала по ассортименту еду в советских столовых. Основой всего был рис, причем сухой рис безо всякого соуса. Давали и вареную картошку, а также жаренные и вареные бананы, которые здесь употребляются также как картофель. Мяса, к нашему сожалению, давали мало.
После обеда мы устроили сиесту. То есть завалились спать. На улице стояла страшная жара (это мы думали, что это жара, пока не оказались в тропической зоне), а в прохладной комнате можно было жить.
А ближе к вечеру нас выловила местная тележурналистка Мариана. Она вела на местном "21 канале" очень популярную в городе передачу "Позвоните Марианелле. "21 канал" был одним из немногих средств массовой информации, который с симпатией относился к движениям против неолиберализма и глобализации капитализма. При этом он не был каким-то партийным каналом.
Мариана пригласила нас на следующее утро на передачу, а пока предложила прокатится по городу на ее джипе. Для начала отвезла в фотомастерскую, куда Надя сдала на ремонт свой аппарат. Нам с Надей Марианна сразу заявила, что мы похожи на русских. Мы удивились, а она объяснила, что в Кочабамбе живет много выходцев из бывшего СССР и они одеваются примерно в таком стиле как мы. Все дело как оказалось в разгрузочных жилетках. В Латинской Америке в таких ходят только телеоператоры и русские.
Кстати, она предложила заехать к одной украинке Наташе, которая вышла замуж и живет в Кочабамбе. Наташу мы дома не застали. Зато оценили сам дом. Скорее он напоминал виллу или ранчо. За воротами, где-то вдали скрывается низкий, но большой по площади дом, покрытый черепицей, а на всем этом пространстве расположен свой собственный ипподром.
Не найдя бывших соотечественников Марианна пригласила нас в кафе, которое располагалось во дворе телецентра.
Телецентр - это вовсе не Останкино. Он занимал пару этажей старинного здания и разделял дворик с жильцами других этажей и соседних домов. В этом маленьком уютном дворе было расположено кафе выдержанное в национальном стиле. Основную часть кафе составлял большой открытый навес. Он был деревянным и покрыт чуть ли не тростником.
Первоначально мы планировали только выпить кофе, но Марианна решила угостить нас всякими национальными штуками.
Из напитков мы попробовали Тамариндо (tamarindo), что-то вроде нашего морса. Сомо (somo) - настойка на кукурузе, по сути - крахмальная вода.
Из еды нам подали Куняпе (cunape) - булочка с сыром, по вкусу похожая на хачапури. Уминта (Huminta) - кукурузная каша с сыром, запеченная в кукурузном листе.
Рецепт:
Растертая кукуруза, сыр, анис, соль, сахар (пропорции подбирайте сами) заворачивается в лист кукурузы и перевязывается хвостиками этого листа. А затем варится наподобие пельменей в воде до готовности.
Вот и весь рецепт.
Отдельно стоит сказать о кофе. Кофе в Боливии (не только в этом кафе, но повсюду, включая столовую, в которой мы питались во время конференции) подают в концентрированном виде в маленьком кофейнике. И вы уже сами по вкусу разбавляете его кипятком, добавляете сахар, сливки и т.п.

***

Вечером говорили с местными активистами. Здесь были анархисты и участники студенческих и крестьянских организаций. Все молодые. Они говорили, что они первое поколение, которое полностью грамотное и говорящее по-испански. До этого индейское большинство плохо говорило по-испански и практически не умело читать и писать. Отсюда у власти находилось и находится до сих пор грамотное меньшинство, главным образом белые потомки испанских колонизаторов. Однако недавно правительство приняло программу всеобщего образования и теперь подросло поколение грамотных индейцев. И теперь они намереваются потеснить белое меньшинство у власти. Между прочим выяснилось, что Боливия хоть и самая бедная страна в Южной Америке, учителя здесь получают несравнимо больше своих российских коллег. Зарплата учителя с высшим образованием составляет 600-800 долларов США в месяц. Видимо правительство всерьез занимается будущим страны, не смотря на то, что самому правительству это грозит падением.

Ночью смотрели на звездное небо, искали легендарный Южный Крест, но из-за сильной засветки от города, а также из-за того, что никто из местных не знал звездного неба обнаружить его не удалось.

19 сентября

Около 7 утра нас разбудили и повезли на 21 канал для участия в передаче в прямом эфире. Помимо четырех "хранителей" с нами на эфир отправились делегаты конференции из Чиапаса, Новой Зеландии, Южной Африки, Бразилии...
Джип Марианны был забит до отказа. Несколько человек даже поехали в багажнике. Мы опаздывали, и Марианна гнала, нарушая правила больше обычного. Буквально вбежав на студию во время заставки ее передачи, мы рассаживались уже во время эфира.
Поскольку на испанском говорили далеко не все, то передача получилась очень сумбурной. Дискуссия велась на испанском, русском и английском языках и далеко не все переводилось с языка на язык. Тем не менее, люди звонили и задавали вопросы. По России почему-то чаще всего спрашивали об уровне детской смертности. Может оно верно и со стороны виднее и детская смертность является основной проблемой нашей страны.
Не смотря на ранний эфир, зрителей было много. Преимуществом маленькой студии было и то, что жители города пришли к зданию 21 канала, чтобы поговорить с участниками передачи уже на улице. В Останкино такого себе невозможно представить.
Попрощавшись, Марианна пригласила нас вечером в гости пить водку.

В 10 утра состоялось открытие конференции. Мероприятие это проходило в институтском театре. Над сценой был развернут плакат "3 конференция Глобального Действия Людей, Кочабамба". Делегатов было около 250 человек, представляющих общественные движения со всех континентов.
На сцену вызвали совет PGA. Поскольку от нашего региона в совете никого давно уже не было и все вопросы решались нашей делегацией сообща, то на подобные мероприятия мы выходили по очереди. На сцену поднялась Надя.
Конференцию открыл местный лидер Эва Моралес.
Затем очень долго представлялись люди вышедшие на сцену, затем еще дольше представлялись все делегаты конференции.
Собственно на этом открытие и закончилось.

На конференции встретили местного активиста Хавьера, который когда-то учился в Киеве на юриста. Вместе с ним мы и отправились на городской рынок, чтобы купить всяческих сувениров. Ехали в такси с перегрузкой пять человек в салоне и двое в багажнике, для чего ловили "универсал".
Все "традиционные промыслы" в Боливии основаны на нескольких культурных явлениях, среди которых основными являются - инки, кока, матэ и Че Гевара. Пончо, шапки, свитера и сумки из шерсти ламы или альпака. Рубашки, скатерти и просто домотканые полотна. Свистульки, посуда и сувениры из керамики. Ремешки, сумочки, футлярчики из кожи. Всякие полезные и бесполезные безделушки из металла. В отдельном ряду деревянные флейты, бамбуковые сампони, гитары и другие музыкальные инструменты.
Наряду с действительно традиционными изделиями, на рынке было полно всяких поделок специально рассчитанных на туристов. Красиво пошитые в андском стиле, но совершенно не практичные вещи попадаются гораздо чаще, нежели настоящие. Так что, кто кому "впаривает" теперь пресловутые "стеклянные бусы" вполне очевидно.
Продавцы главным образом женщины, чаще старушки. Некоторые по-испански знают только счет. Как-то на призыв одной старушки мы ответили, что не говорим по-испански, и старушка спросила:
- Кечуа? - других языков она не знала.
Иностранцы попадаются крайне редко. Почти все иностранцы, кого мы встречали на рынке, были с нашей конференции.

Вечером мы планировали поехать в гости к Марианне, но тут пришли новости с границы о том, что автобус, который вез делегатов из Колумбии задержали на границе. В Колумбию часть участников движения поехала, чтобы принять участие в караване, во время которого предполагались встречи с местными социальными движениями и т.п. После поездки они направились в Боливию. Но на границе их задержали миграционные службы (наверное, постарался наш старый приятель).
Вечером, поэтому, собралось экстренное заседание по вопросу "что делать?". Ничего толком не решили, мнения разделились. Это произошло оттого, что мнения разделились и у самих участников каравана. Некоторые из них, бросив автобус, решили добираться обходными путями, другие продолжали ждать на границе. Вопрос отложили на следующий день.

Ночью в нашей комнате мы отмечали день рождения Беатрис из страны Басков. Гостей пришло много, и мы принялись обучать их русскому языку. Кроме того, наконец, решили проблему кофе. Режим столовой нас не устраивал, а ближайшее кафе было далеко. Поэтому, мы закупили кофе и варили его сами, договорившись с работниками кухни.

20 сентября

Жара спала, было облачно и прохладно.
Конференция зашла в тупик. Все обсуждали всё, перескакивая с одного вопроса на другой и не принимая никаких решений. Нам было еще хуже, так как для адекватного восприятия, мы ждали перевода на русский. А пока Надя с английского или Макс с испанского переводили, конференция уже переходила на другую тему.
Мы взяли таймаут.
Потом, вернувшись, предложили отложить рассмотрение манифеста и поправок к нему и обсудить сначала организационную структуру PGA. Совет принял это решение, хотя это мало чем помогло. По крайней мере, нам. Проблема перевода оставалась. Тогда мы покинули конференцию (выглядело это довольно демонстративно) и создали свою рабочую группу, на которой сформулировали наши предложения по структуре. К нам присоединялось время от времени еще несколько человек.
Суть проблем с организационной структурой была в том, что она, структура, была мутна и непонятна. Никто не принимает решений, не существует никаких центральных органов. Совет представителей от регионов - декоративный орган. А между тем постоянно возникают вопросы, которые нужно решать (например, делегирование на конференцию). Как можно делегировать кого-то откуда-то, если в PGA не предусмотрено фиксированное членство.
В общем, мы набросали свои предложения и отправились на праздник.
Праздник был посвящен началу весны, и местные организаторы решили устроить вечером что-то типа концерта для участников конференции.
Сначала выступила какая-то детская группа. Дети играли на сампони. Потом местная молодежная группа "Экстези" - две гитары, сампони, флейта. Затем нам показали танец про испанских конкистадоров. Несколько человек в национальных одеждах, размахивая флагом андских народов и обутые в тяжелые железные башмаки ходили туда сюда под музыку, изображая тяжелую поступь завоевателей. Потом они принялись вовлекать в танец зрителей, то есть участников конференции. Были еще номера с жонглированием огнем и т.п.
Все завершилось общими танцами, когда поставили ведро чичи.
Чича - это кукурузная брага. Она попадается разного качества и иногда весьма недурна.

21 сентября

В обоих колледжах американского института занятий не было. С утра раздавался шум праздника - музыка, барабаны, крики веселья. Все школьники пришли без униформы и собрались на одной из площадей кампуса, где весь день праздновали наступление весны.

А на конференции продолжались споры. Из-за проблем с переводом мы так и не смогли настоять на идее, чтобы акции PGA формировались региональными секциями и таким образом акцию следующим летом в Воткинске не удалось сделать общей международной акцией.
В это же время проходили согласительные комиссии по структуре. Здесь после долгих пикировок решили передать больше полномочий региональным секциям исходя из того, что в разных регионах разные условия для координации работы.
Основным противоречием в PGA было противоречие между европейской и латиноамериканской секциями.
Все дело в том, что основная активность социальных движений, по мнению многих, происходила в Латинской Америке (хотя в Азии движения не менее активны), а основные возможности финансирования альтернативных проектов находились в Западной Европе и США. Таким образом, в антиглобальном движении как бы повторялась схема мировой экономики вообще, с тем принципиальным отличием, что антиглобалисты были солидарны друг с другом. Тем не менее, многие латиноамериканцы считали, что европейские движения больше играют в революции, чем серьезно действуют в этом направлении. "Для вас это игра, а для нас жизнь" - говорили они.
Что касается СНГ, то мы часто ощущали себя статистами в этих и не только этих спорах. С одной стороны к нам относились как к европейцам, только потому, что мы так выглядели. С другой стороны мало кто обращал внимание на то, что уровень жизни в наших странах был гораздо ниже латиноамериканского.

22 сентября

Подъем в 6 утра. Едем в провинцию Чапаре, традиционный регион возделывания коки в Боливии. Это было частью программы конференции, так как крестьяне, которые выращивают коку ведут весьма активную социальную работу. Правительство и армия под эгидой борьбы с наркомафией уничтожает посадки коки в Чапаре, притом, что начали возделывать ее там задолго до того как появился кокаин. При этом никто не может предложить крестьянам серьезной альтернативы. То есть все говорят, конечно, о переходе на другие культуры, но никто серьезно не вкладывает в это средства. Зато средства вкладываются в масштабные операции спецназа по уничтожению коковых плантаций, которые разбросаны по джунглям в укромных местах. В 1997 году армейские подразделения уничтожили 95 процентов посевов, оставив многие семьи без средств к существованию.
Конечно, в Боливии ситуация не то, что в Колумбии. В Боливии не поливают массово леса дефолиантом, в Боливии парамилитаристами не уничтожаются целые деревни. В Боливии, вообще, часть плантаций содержится легально. По закону существует квота на выращивание коки для нужд медицины и традиционной культуры, только эта квота не распространяется на регион традиционного возделывания и кроме того не существует никакой серьезной социальной программы для крестьян, которые всю жизнь выращивали коку, а теперь попали под запрет.

Нас выехало человек 100-120, почти все делегаты конференции, на четырех автобусах. Разумеется, властям было известно об этой поездке заранее, но все дело ограничилось проверкой паспортного контроля на выезде из Кочабамбы.
В пути мы были часов 6 или 7. Опять горы и горные серпантины. Мы постепенно спускались вниз и наконец почувствовали тропическую жару, а вокруг дороги появились почти настоящие джунгли. Почти - потому, что как нам объяснили, в этом районе горный тропический лес, который не такой мощный, как соседняя Амазония.
Весь район окружен кордонами полиции по борьбе с наркотиками, которая проверяет транспорт. Причем проверяет не только тех, кто выезжает из района, но и тех, кто туда въезжает. Как будто кому-то в голову придет везти кокаин в центр производства коки. После небольшой проверки мы въехали в эту закрытую зону.
Не смотря на то, что вокруг все зеленело и цвело, было видно, что весна только-только начинается - русла рек в большинстве своем были еще пересохшие - вода с гор еще не пришла.
Помимо ручьев, которым еще предстояло стать реками, джунглей и небольших плантаций, время от времени за окном автобуса можно было увидеть заброшенные шахты и старые подвесные дороги с вагонетками. Кое-где мелькали щиты с символикой Департамента США по международному развитию. Что делал здесь этот департамент - боролся с кокаиновой мафией или помогал крестьянам переориентироваться на другие виды производства осталось невыясненным.
Этот регион был когда-то шахтерским. В поселке, в который мы ехали, жило много бывших шахтеров. Там собрались, поэтому, представители различных племен, они говорили на разных языках, смешались и научились ладить друг с другом. Но горнодобывающая отрасль загнулась и вслед за местными жителями, шахтерские семьи занялись посадкой коки, чтобы избежать нищеты.

В Чиморе нас встречало все местное население. Это было что-то невообразимое. Десятки тысяч людей встречали нас с таким радушием, как будто мы только что совершили мировую революцию. Если иметь в виду, что большинство из нас совершили в своей жизни меньше действительно героических поступков чем сами местные жители, то можно сказать, что приветствовали нас незаслуженно торжественно.
Хотя и возникало ощущение режиссуры, без которой, конечно же, не обошлось, но было видно, что радость крестьян вполне искренна.
Для начала мы прошли через коридор митингующих, которые аплодировали всем. В конце живого коридора каждого из нас осыпали белыми лепестками, давали пригоршню листьев коки и надевали на шею гирлянду из коки, наподобие тех, что на Гавайских островах вручают дорогим гостям или богатым туристам.
Коку, которую нам раздавали, нужно было жевать. Считается, что это тонизирующее средство, но лично на меня кока не произвела никакого впечатления. Кока действительно не наркотик, и я даже подозреваю, что и не тонизирующее.
Затем мы поднимались на импровизированную трибуну, устроенную на плоской крыше какого-то здания. Все время пока мы проходили через митингующих из динамиков доносились торжественные призывы и перечислялись страны, из которых мы прибыли. Упоминание каждой страны, даже США встречало овации.
Крестьяне, пришедшие на митинг, держали андские и боливийские флаги, ветки и целые деревья коки. Транспарантов было не много.
Скоро крыша совсем заполнилась вновь прибывшими, так что все еле помещались. Начались торжественные речи. На крыше некуда было спрятаться от жары, а привыкшие к солнышку американцы к тому же любители произносить длинные речи. Хорошо, что организаторы разносили по крыше воду и фруктовое мороженное. Но все равно, чтобы не получить солнечный удар мы спустились во двор.
А до этого с вдохновенной речью перед собравшимися выступил Макс. Он сказал "Кока - да, кокаин, кока-кола - нет" и все ему захлопали.
Нас снимало множество телеканалов, и позже мы видели репортаж об этом митинге. Не могу сказать, был ли это положительный или отрицательный репортаж - ничего не понял.
После митинга в окружении индейской милиции мы пошли на торжественный обед. Обед был скромен (рыба, рис, пиво и чича), в речах и тостах активисты восхваляли заслуги друг друга, а крестьяне были отгорожены от пиршества охранниками. Из-за чего, вскоре, не без нашей инициативы, гости стали покидать зал. Мы попытались вступить в непосредственное общение с теми местными жителями, что столпились возле здания, где шел обед. Но не сказать, чтобы они шли на диалог охотно. Скорее всего, местные организаторы этой встречи произвели определенную предварительную работу с населением. Это нам жутко не понравилось.
Практически сразу после обеда мы погрузились в автобусы и отправились обратно в Кочабамбу.

Смысл нашего приезда в Чиморе был не совсем понятен. Да конечно, мы некоторым образом морально поддержали крестьян, для которых гости со всех континентов были редкостью. Но сами мы не смогли составить адекватного представления ни о крестьянском движении, ни о жизни крестьян, ни об их проблемах. Конечно, такая поездка была полезна, все-таки мы многое увидели своими глазами, но неприятный осадок остался.

На обратном пути мы заехали в национальный парк, расположенный неподалеку от туристического города Вилла Тунари. Этот парк располагался на берегу довольно большой реки, над которой кружили стаи птиц. Вверх от дороги вела ухоженная тропинка с указателями и пояснительными табличками. Мы посмотрели обезьян, птиц, какого-то зверька похожего на енота и змей. Большинство зверушек вовсе не были совсем уж дикими, а некоторые даже находились на привязи, так что территория походила скорее на хороший зоопарк, чем на парк природный.

После парка еще предстояла длительная дорога в горах. Чтобы как-то развеселится один колумбиец начал устраивать всякие шутки и прибаутки. Оказалось, что раньше, когда в автобусах еще не было телевизоров, создалась целая культура развлечения в длительных поездках. Такие массовики-затейники самовыдвигались из пассажиров и на общественных началах веселили публику всю дорогу, вовлекая в процесс всех пассажиров.
Колумбиец предложил представителю от каждой страны рассказать политический анекдот.
Все это переводилось с испанского на английский и обратно, но нам было не смешно. Сначала мы подумали, что вновь возникает проблема перевода, но потом, когда Макс рассказал всем пару советских анекдотов никто не врубился. Так что дело все в разном подходе к юмору.

Вернулись мы в Кочабамбу поздно ночью.

23 сентября

Конференция пыталась догнать повестку. Дискуссия проходила в бешеном темпе, и мы в который уже раз не поспевали за ее ходом. Когда мозги уже закипели от напряжения, мы опять удрали на рынок. Вернулись к моменту обсуждения вопроса о следующей конференции. Собственно вариантов было немного, так как по заложенным изначально принципам конференция проходила каждый раз в новом регионе. А так как в Европе, Азии и Южной Америке она уже состоялась, то предлагали Новую Зеландию, ЮАР и Россию.
Конференция остановилась на Африке, но Россию оставили про запас. Условия, как политические, так и экономические и у нас и в ЮАР были схожие.

Вечером, обсудив все дела, притащили 100 литров чичи. Правда на этот раз не лучшего качества - чича оказалась кислая, больше похожа на брагу.

24 сентября

День разъезда. Обсуждали караван в Колумбию. Караван заключался в поездке по местным сообществам и встречах с местными социальными движениями. Для обмена опытом, пропаганды и распространения информации о Латиноамериканских проектах и процессах. Нас тоже пригласили, может с целью усилить представительность каравана (помимо нас там собирались принимать участие активисты со всех континентов), может еще зачем.
Мы заполнили анкеты и записали организаторам свои данные.

Стали поступать тревожные сведения об участниках конференции, задержанных на границах при выезде из Боливии. Двух эквадорцев арестовали в аэропорту Ла-Паса. Случилось это якобы из-за того, что полиции один из них показался выпивши. Его и скрутили, а второй попал за компанию. Позже задержали кого-то, кто летел в Сан-Пауло без вакцинации от желтой лихорадки. Это нас особенно насторожило, так как мы сами не делали прививок и тоже (если не выгорит с караваном в Колумбию) собирались возвращаться через Сан-Пауло. В эту сторону мы пролетели спокойно, так как к прибывшим из Европы особых придирок не устраивают, но летя из Боливии можно было нарваться на неприятности. И хотя заболеть желтой лихорадкой в горах было мало реально, но кому это докажешь в санитарном контроле Бразилии, что отличается большой свирепостью. Вот появился и еще один аргумент за то, чтобы ехать в Колумбию.
Вечером местные устроили проводы. Они собрали всех на заднем дворе какой-то своей кофейни и провели один из своих традиционных обрядов. Кажется, он назывался Коа (приобщение к природе). Вообще ради нас местным индейцам пришлось несколько отступить от канонов и объединить несколько праздников в один - так как происходить они должны по идее в разные дни - один в понедельник, другой в среду.

Сначала нам, собравшимся раздали по жмене листьев коки. Коку нужно было принимать двумя руками, что символизировало отсутствие затаенных намерений и злого умысла (типа руки не держащие оружия). Коку следовало тут же начинать жевать, выслушивая пояснения к происходящему действу.

В центр вынесли макет мира. В нем были выложены символы луны и солнца, четырех сторон света, земли, растений, животных, продуктов, производящихся человеком, сигареты, и разумеется не обошлось без листьев коки.

Затем в центр была вынесена жаровня в виде серебряного подноса с углями. После прочтения каких-то молитв и призывая богиню Луны, индейцы осторожно опустили макет мира на угли. Мир начал тлеть и коробиться, а воздух наполнился ароматом сгоревших листьев, трав и прочих компонентов.
Затем этот тлеющий мир вытащили во двор под открытое небо и принялись взывать к луне. Тут тоже был свой обряд. Пара из женщины и мужчины подходила к жаровне и зачерпнув чашей чичу произносила некое сакральное пожелание, обращаясь к Луне. После этого часть напитка проливалась в огонь, а часть выпивалась. Впечатление смазывало только то, что люди (европейцы и другие) не вполне вписывались в индейский обряд и выглядели иногда довольно смешно. Европейцы вообще смешно выглядят, когда пытаются участвовать в туземных традиционных обрядах, не особо вникая в их суть. Это даже более некрасиво выглядит, чем их попытки медитировать и поклоняться Будде.
Тем не менее, многие занимались этим вполне искренне и, судя по тому, что Луна не показала признаков раздражения, всё сошло им с рук.

За час-полтора до автобуса, мы решили прогуляться до ближайшего бара и выпить по стаканчику чичи. Все бары, однако, были уже закрыты, кроме одного, в котором не было посетителей, а сидели только какие-то старые друзья и рассуждали вместе с хозяином о всяких делах. Завидев нас и узнав, что мы из России и с конференции PGA они угостили нас пивом (а меня, пиво не пьющего, кока-колой) и долго пытались разговаривать с нами по-испански, каждый раз предлагая выпить за дружбу. Один из стариков вообще не говорил по-испански и его переводили сначала с кечуа. Второй старик сперва похвастался тем, что был с Че Геварой, но потом выяснилось, что он против него как раз воевал. После гибели Че Гевары в Боливии многие боливийцы прониклись к нему почтением и любовью. Кроме того, это был неплохой бизнес. Заговорившись со стариками, мы едва не опоздали на автобус, который увез нас в Ла-Пас.

25 сентября

Рано утром мы прибыли на автовокзал Ла-Паса. Здесь большая часть народа, которые "белые люди", потому, что им не требовались визы в латиноамериканские страны, собирались уехать в Перу. Мы же (Советские, азиатские и африканские делегаты) должны были сначала уладить дела с визами.
Дышалось значительно легче, чем в наш первый визит в Ла-Пас. Пройдя акклиматизацию в Кочабамбе мы теперь не испытывали дискомфорта от разреженного воздуха боливийской столицы.
По автовокзалу ходили полицейские и занимались профилактикой краж - они подходили к иностранцам и предупреждали, что вещи нельзя не только оставлять без присмотра, но и вообще выпускать из рук. Тем не менее, в полицейский участок то и дело заходили люди с жалобами на кражи. Стянули вещи и у некоторых наших делегатов - европейских и североамериканских - не привыкших к такому разгулу преступности.
Мы свалили вещи в офисе дорогой транспортной фирмы Ormen'o с которой была предварительная договоренность о туре в Перу. Автобусы этой фирмы бороздили дороги от Чили до Венесуэлы и отличались повышенным комфортом - кресла в автобусах раскладывались почти до лежачего положения, питание туалет и видеомагнитофоны через каждые несколько рядов, свидетельствовали о высоком классе фирмы. Соответственно высокими были и цены (мы потом нашли контору раза в три дешевле).
Преимуществом дорогой фирмы было то, что они помимо прочих услуг помогали получить визы в посольствах Андских стран. У фирмы в каждом посольстве были знакомства и связи. Ее представители заходили в дипломатические здания, словно к себе домой, и быстро договаривались обо всем. Этим мы и воспользовались. Клерки не знали, кто из нас едет с их автобусом, а кто остается в Ла-Пасе и под это дело мы помчались в перуанское посольство. То есть одна часть помчалась в посольство, а мы с Сандрой из оргкомитета в офис Люфтганзы выяснять по поводу смены билетов.
Люфтганза объявила нам, что менять билеты купленные по такому тарифу почти не возможно, но в любом случае необходимо запросить Москву. Из-за разницы во времени Москва могла ответить только на следующий день.
Тогда мы помчались в посольство, где с помощью менеджера автобусной компании все уже получали визы. Так, что я еле успел заполнить анкету и сдать паспорт, как его вернули уже с визой. Все дела заняли не больше 10 минут - и это было самое короткое ожидание визы в моей биографии.
Возвратившись на автовокзал, мы застали в разгаре конфликт между нашим оргкомитетом и автобусной фирмой. До оргкомитета, с нашей помощью, наконец дошло, что они переплачивают за автобус слишком много. Сперва хотели отказаться от рейса, но фирма потребовала неустойку. Посчитав, что даже заплатив неустойку мы получим большую экономию решили пойти и на это. Но тогда фирма неожиданно высказала претензии по использованию ее связей в посольствах для получения виз. Начальник пообещал добиться аннулирования виз, а это было чревато трудностями для их повторного получения. Начальнику предложили денег за услуги, но он отказался. Уступив шантажу, наши друзья поехали на дорогущем автобусе, а мы остались ждать решения Люфтганзы.
Мы остались почти в том же составе, в котором оказались после нашего задержания в аэропорту по прилету в Боливию. С нами остались Джон (который еще только ехал из Кочабамбы) и Сандра для сопровождения и организации всех дел. В принципе мы могли бы и сами многое организовать и добраться до каравана, если бы нам оставили определенную сумму денег. Но то ли нам не доверяли, то ли денег сразу на руках не было, но нас оставили под надежным контролем.
На этот раз мы разместились дешевле. Сандра нашла туристическую гостиницу по 75 боливианов за 5-местный номер. В гостинице тусовалось множество европейских и североамериканских туристов студенческого возраста. С западными зарплатами и стипендиями (у кого они есть) путешествуя в дешевых автобусах или автостопом, останавливаясь в дешевых гостиницах можно объездить полмира.
Гостиница была выстроена в колониальном стиле. В центре ее был двор, а в номера можно было попадать по общим балконам, служащим в то же время и коридорами. В гостинице была общая кухня, на которой каждый готовил себе сам из купленных на рынке или в магазинчиках продуктов. Здесь же можно было выгодно (но нелегально) обменять валюту и купить разные карты и атласы. Видимо бизнес процветал, так как работники гостиницы (тоже студенческого вида и возраста) раздавали всем ксерокопию латиноамериканского справочника, в котором их подворье было упомянуто.
На крыше гостиницы располагалась обзорная площадка, с которой можно было любоваться городом. Таких гостиниц в последствии нам встретилось множество во всех странах, которые нам удалось посетить.
Вечером мы сходили на столичный рынок, который в отличии от рынка в Кочабамбе не был расположен в отдельном здании, но раскинулся по нескольким кварталам города на узких улочках. Кое-что здесь было дешевле, кое-что дороже. Но столичный рынок оказался побогаче.
По пути в рыночные кварталы увидели возле какого-то правительственного дворца отряд спецназа, который сдерживал собравшуюся на площади небольшую толпу людей. Немного подождав и обнаружив, что никаких беспорядков не намечается, мы пошли дальше.

26 сентября

Утром Сандра подняла всех в 8 утра, а сама куда-то исчезла. Вернувшись, она сказала, что вопрос с билетами улажен и Люфтганза согласна перенести вылет и по срокам и по месту. До того времени, что нам назначили в офисе авиакомпании мы немного побродили по городу.
Между прочим наткнулись на довольно таки дешевое кафе (вроде наших советских столовых только поуютнее) где скушали по комплексному обеду всего за 5 боливианов с носа.
В этом кафе к нам подсел обдолбаный наркоторговец из Колумбии, который знал два слова по-русски "Горбачев" и "Путин". Эти слова и сам наркоторговец нам не понравились и он удалился, оставив нам телефон в Колумбии на тот случай если мы вдруг захотим кокаину.

Итак, мы аннулировали билеты вылетом из Ла-Паса и встали на очередь (лист ожидания) для получения мест на самолет Люфтганзы из Боготы. Таким образом, лишившись гарантированного обратного вылета и не имея колумбийских виз, мы влезли в авантюру с поездкой через четыре андские страны, поездку полную приключений и впечатлений. Перед нами лежали более шести тысяч километров горных дорог, злые пограничники и полицейские и не менее злые партизаны.

27 сентября

Рано утром мы покинули Ла-Пас, выехав на автобусе в Капакабану - курортный городок на озере Титикака. До самого озера нас сопровождал тот же унылый пейзаж высокогорного плато. И лишь снежные вершины шестикилометровых пиков немного скрашивали вид.
Озеро Титикака (высота 3800 метров), известное нам по урокам географии и приключенческим книжкам, разлилось среди гор бесформенным пятном. Дорога время от времени выходила на берега его заливов, но само озеро долго не было видно. Стали появляться относительно богатые виллы и деревушки, похожие на рыбацкие. И хотя берега сплошь заросли камышом и всюду лежала бурая тина или водоросли, тем не менее, после пустыни и это увидеть было интересно.
Когда же появилось само озеро оно ошеломило своими размерами. Глядя на карту и не скажешь, что оно такое огромное, практически море. Горное море было разделено на два больших бассейна, соединенных проливом. Мы долго ехали между ними по узкому перешейку, пока дорога не окончилась портом. На противоположенной стороне находился другой порт, и нашему автобусу предстояло переправиться туда на пароме.
Всем пассажирам раздали оранжевые спасательные жилеты, которые мы приметили на полке заранее, но не знали для чего они нужны.
Оказывается, здешний паром больше напоминает деревянный плот с моторчиком, куда автобус еле-еле помещается. Плот сильно раскачивало на волнах и казалось, что через пролив переплывал сам автобус. Поэтому пассажиров, то есть нас, с автобуса высадили и повели к пристани с катерами. Заплатив по полтора боливиана с носа, мы расселись в небольших катерах вперемешку с местным населением, которое и не думало надевать спасательные жилеты, и последовали за автобусом. Справа и слева от пролива открылись виды на Титикаку. Противоположенных берегов ни с той, ни с другой стороны видно не было. Вода была прозрачной, по берегам росли пальмы, и архитектура обоих портов в колониальном испанском стиле усиливали сходство с теплым морем.
Выгружаясь, заметили стоящий возле причала бронированный катер ВМС Боливии.
А мы то раньше потешались над бедной Боливией, не имеющей выхода к морю. Анекдоты рассказывали. А вот оно самое настоящее море - Титикака.
Долго не задержавшись в порту, мы погрузились в автобус, и отправились дальше. Вновь горный серпантин, но пейзаж за окном гораздо интереснее. С высоты горной дороги озеро выглядело красиво, открывалась то с одной стороны, то с другой.
Водитель кидал из окна кусочки булки бродячим собакам, которые ради этого в большом числе паслись возле дороги. Это было похоже на языческое жертвоприношение, которым водитель пытался задобрить духов горной дороги. Весьма вероятно, что так оно и было.
Въезжаем в Капакабану, где нас ждет пересадка на автобус до первого перуанского города.
Город Капакабана - это единственный боливийский морской курорт, очень популярный у среднего класса, что-то вроде Сочи. Низенькие домики, маленькие улочки, кругом пальмы, кафе и торговцы сувенирами. Морская набережная, с которой открывается вид на гладь Титикаки, по которой скользят яхты и катера.
Посреди города стоял большой храм. Без всякого сомнения католический, но архитектура и окружающий ландшафт придают ему сильное сходство с буддистским.
Времени у нас почти не было - успели лишь перекусить в кафе и потратить оставшиеся боливийские деньги на сувениры. Поддавшись непонятному порыву, накупили шляп из тех, что делают специально для глупых туристов под видом "сомбреро". Нормальные люди таких шляп не носят - их хорошо только вешать дома на стенку. А потом, рассуждая за чашкой чая говорить знакомым о Латинской Америке. Тем не менее, шляпы были закуплены и вместе с ними обретена головная боль на всю оставшуюся поездку - шляпы упорно не хотели вмещаться в рюкзаки и мы всю дорогу таскали их в руках, как идиоты, на потеху нашим местным друзьям.
Перед самым отъездом увидели на улице городка "Ниву" не удержались и сфотографировались на ее фоне.
По дороге к границе окружающий ландшафт приобретал всё более сказочные черты - изумрудные горы на фоне лазурного моря после многодневных поездок по пустынному плато радовали глаз.
Границу переходили пешком. На боливийской стороне нас долго терзали, увидев аннулированные и вновь проставленные штампы, но все-таки выпустили. Несколько сот метров прошли по нейтральной полосе. Макс Кучинский заметил, что щитовая реклама одного пива сменилась рекламой другого, и мы поняли, что уже в Перу. Недалеко от дороге паслась самая всамделишная лама, щипля нейтральную травку. Я ее сфотографировал, и на меня заорали хозяева, то ли требуя денег, то ли считая, что животное это может напугать.
Перуанские пограничники долго пытались обнаружить ультрафиолетовые метки на моем паспорте. Паспорт был на старом советском бланке и не имел никакой новомодной защиты. Пропустили все равно. Мы погрузились обратно в автобус и поехали вглубь Перу.

 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"