Аннотация: Ему опять приснились журавли. журавли безмолвно и печально плыли по небу к пылающему закату...
Канун (Глава из романа)
В это утро Алексей проснулся очень рано, несмотря на воскресный день. Да они с Марьей почти и не спали. Женщина как будто сошла с ума. Такая неистовая, необузданная страсть ошеломила Алексея. А потом Марья долго плакала, прижавшись лицом к его груди, бессвязно всхлипывыя:
- Лёша, Лёшенька, как же я буду жить без тебя?! - и целовала, целовала горячими, мокрыми от слёз губами лицо, глаза, грудь...
- Марьюшка, хорошая моя, да что с тобой?! Я же не умираю! Да перестань, ну?- ласково уговаривал её Алексей. Марья уткнулась ему вбок и придушенно зарыдала. Алексею было не по себе. Ему опять приснились журавли, что печально и безмолвно плыли к дымному, пылающему закату. Сердце сжала тоска. Он не понимал, что с ним творится. А тут ещё и жена добавила. Женился на любимой Марьюшке, уже двое детей - Мишка и Верушка. Но все эти годы Алексея не оставлял в покое тот самый сон, что приснился когда-то, когда он был молодым, холостым парнем. Каждый раз, когда по осени он слышал грустную журавлиную перекличку, Алексей, подняв глаза, видел другое. Он видел свой сон. Длинная бесконечная вереница журавлей, безмолвно и обречённо плывущих не на Юг, а почему-то на Запад, что пылал ярким, ослепительно алым огнём. И эта невыносимая, покорная обречённость...
Алексей уже почти закончил отёсывать заготовку. Осталось самое интересное: выделать, обласкать руками новое топорище, придать ему свой неповторимый, единственный облик. За спиной негромко стукнула калитка. Неторопливо вогнав топор в колоду, Алексей обернулся. Прижавшись спиной к калитке, на него смотрела Марья. Платок сбился на плечи, бледные, обескровленные губы. И огромные, потемневшие глаза, в которых застыл рвущийся крик. Прищурясь, Алексей поглядел в небо, потом снова на Марью. Плечи его невольно поникли, Алексей тихо, обессиленно опустился на колоду и уронил голову на руки. Он уже понял. Он понял, что означает этот бесконечный сон, что столько лет не даёт ему покоя. Скоро, и может быть уже сегодня он вместе с односельчанами уйдёт туда, на Запад...Где разгорается зловещее, всепожирающее багровое пламя. И многие, многие так и останутся в этой топке навсегда...И ему уже никогда, до конца своих дней не забыть этих обескровленных губ, этих огромных, захлебывающихся немым криком любимых глаз...Этот миллионоголосый немой крик в один миг пронзил, пошатнул всю Вселенную двадцать второго июня тысяча девятьсот сорок первого года от Рождества Христова, изменив весь ход Истории...