Аннотация: Золотоволосая девушка, с глазами-звёздами,- была права. Сделав шаг по Дороге,- от Дороги уже не уйти...
Не жди чуда. Сотвори его сам.
Подари другому.
Помни.(Memento Mori)
Я давно не видел Солнца. Весь мой мир - тесный, промозглый каменный мешок. Неволя. Что им нужно от меня? Почему так долго держат? Скорей бы уж конец - хоть какой! Заунывное пение муллы нагоняло нестерпимую тоску. Хотелось биться головой о каменную стену. Но нет сил подняться. Силы таяли вместе с надеждой выбраться отсюда. Я уже не помнил, как я попал сюда. Перестал понимать, сколько прошло часов, дней или лет. Тело перестало чувствовать боль, голод и только тонкая, звенящая паутинка надежды отделяло сознание от той грани, за которой черное безумие. Дыханье безумия леденило душу, пыталось парализовать волю. Но все же я боролся с ним, понимая, что в конце концов оно меня одолеет. Если только смерть не вспомнит про меня раньше...
Мне чудилась широкая, необъятная Река. Я невесомо парил над чистой, прозрачной водой. Я видел струящееся золотом Солнце по тихой, спокойной воде. И тут же золотая Луна. Яркие звёзды становились то большими, то острыми, колючими точками. Иногда звёзды превращались в круглые часы, что показывали разное время. На одних часах стрелки словно застыли. На других сливались в размытый круг. Река величаво несла свои воды неведомо куда, растворяясь в мерцающем Тумане Времени. Туда, откуда не возвращаются...
Девушка, невесомо- плавно шедшая по искрящейся золотыми искрами воде, с тонкой, стройной фигурой в прозрачно - белом шёлке, с золотистыми косами до самых пят босых ног, с сияющими, бездонно - синими глазами - звёздами, осторожно берёт мою руку. '-Идём!', бесплотно, долгим эхом прошелестело со всех сторон. Я вздрагиваю и выдёргиваю свою руку: рука девушки ледяная. Холод лёг на сердце, почти остановив его. Стало трудно дышать. ' - Отпусти меня!' - прошептал я. ' - Я не хочу туда!'. Она грустно улыбалась. Её косы, просвечиваемые Солнцем, сияли и переливались. ' -Куда ты пойдёшь?' - прозвенел, как хрустальный колокольчик, её голос: ' Ведь ты же не найдёшь без меня! Не бойся. Я выведу тебя на Дорогу' Она снова потянулась за моей рукой. Я медленно, задыхаясь, отступал : 'Я пойду домой'. Она печально покачала головой: ' - Нельзя'. Голос её всё тише: ' - Тебя уже похоронили. Пути назад нет. Посмотри туда'. Я оглянулся. Я увидел Горы. Из Гор передо мною вырос земляной холмик, с большим камнем вместо креста.
'- Разве только Чудо?' - продолжала она. '-Но ты же не веришь в чудеса!'. Я из последних сил выталкивал воздух из лёгких.. Воздух стал таким густым и тягучим : ' Я... не хочу!.. За что?!. Мне... только... двадцать...'. Она засмеялась, как будто ручей зазвенел: '-Нам здесь всем двадцать! Навсегда!'. Смех её умолк. Она с состраданием смотрела на меня. '- Бедный мой! Я помогу тебе!'. Одна из звёзд выросла и превратилась в большой, хрустальный циферблат часов. Стрелки на этих часах замерли и медленно, всё ускоряясь, завертелись обратно. Глаза - звёзды золотоволосой девушки ослепительно засияли. Вдруг река вздыбилась и загрохотала.
Солнце больно ударило по моим, почти ослепшим глазам, что ворвалось из открытой двери моей темницы, вместе с током пьяняще свежего воздуха и тут же я провалился в тьму...
Очнувшись, я не сразу понял: что-то изменилось. Это ' что -то' была полутёмная комната, с низкими, подслеповатыми оконцами. От очага веяло сухим теплом, живо напоминая детство, русскую печь и синие, морозные сумерки. Посреди комнаты стоял грубый деревянный стол. На столе стояли кувшин, большая деревянная миска с чем-то острым и пахучим. В углу стола груда оружия. В ножку стола косо упиралась колченогая лавка, с тёмной, отполированной верхней поверхностью.
Справа от стола, прислонившись спиною к стене, сидел на дощатом, некрашеном полу мужчина. Руки расслабленно покоились на коленях. Прищурившись, жёстко, скорбно поджав губы, он пристально рассматривал меня. На обнажённой голове черные, с проседью волосы, подстриженные ёжиком. Овальное лицо покрыто многодневной, чёрной щетиной. Одет во все чёрное.
Чуть далее, сидела на стуле красивая, молодая женщина, с чёрными блестящими глазами, мягкими чертами лица. Коротко подстриженные волосы придавали ей милую беззащитность. Отведя от меня взгляд, мужчина откинул голову на стену, уставив глаза под потолок. Женщина испуганно - вопросительно глянула на него.
'-Американка.'- почему-то решил я.
- Как тебя зовут?- на чистом русском спросила 'американка', участливо, с лёгкой улыбкой склонившись ко мне.
Я смотрел на неё, не в силах отвести глаза, вслушиваясь в чарующую мелодию голоса, чувствуя, как жизнь по звенящей капле возвращается ко мне. Имя? Имя! А ведь у меня было когда - то имя! Какое -же?!
-Я...н - не знаю.- растерянно, чуть слышным шёпотом выдавил я.
-Ты не знаешь, как тебя зовут? - 'американка' искоса коротко глянула на 'чечена'.
Но мужчина безучастно изучал потолок. -Мне кажется, ты не...- начала она. Но 'чечен', резко повернув в её сторону голову, гневным взглядом оборвал ее.
-Ты хочешь умереть?- голос его низкий, властный, слова неторопливо цедились сквозь зубы. Тяжёлый взгляд тёмных глаз перехватывал дыханье.
-Н-нет!- с трудом выдавил я.
Смерть, такая желанная совсем недавно, теперь, после чарующего женского голоса, казалась невозможной. Откуда-то возле меня бесшумно возник худой, костлявый человек, с длинным кривым ножом, со страшными рыжими пятнами на иззубренном лезвии.
-Нет!! Не надо!!!- отчаянно вскричал я.
Мерзко хихикая, гнилозубый бородач мелко попилил воздух у самого моего горла своим ножом, блеснув латунью наборной рукояти и также внезапно исчез, как и появился. 'Чечен ', не отрываясь, смотрел на меня. В глазах мелькнуло презрение, губы тронула усмешка:
-Боишься смерти? А был такой хра-абрый!
Я с трудом смотрел на него. Стены качались. Голова ' чечена', казалось, смотрит из воды, что морщит ветер.
-У тебя ...есть... дети?- в три приёма выдохнул я.
Брови его удивленно приподнялись.
-А у меня нет!! За что ты хочешь убить меня прежде нерождённых детей!? - Я мучительно закашлялся. На этот крик ушли почти все силы. Стало очень тихо.
Чуть слышно, еле шевеля губами, пытаясь поймать своими глазами глаза 'чечена' сквозь мерцающую пелену, я спросил:
-Командир! Ты... бы... отпустил меня?-
Погрустнев, 'чечен' долго, не отрываясь, смотрел на меня. Стараясь удержать свою голову, я смотрел ему в глаза, не мигая. Неровно, захлебываясь, мое сердце мучительно раздирало грудь. Казалось, время остановилось. Медленно опустив глаза, 'чечен' чуть заметно качнул головой - нет.
По улице аула медленно погромыхивает повозка. В вечереющем воздухе пахло горько-сладким дымом, жареным мясом, травами. Я сидел в пыли со связанными сзади руками. Трое моих конвоиров в ожидании сидели на блёклой, пыльной траве возле каменной стены. Они оживлённо, громко, как на базаре, о чём - то говорили на своём непонятном языке. По улице, свернув направо в переулок, прокатила 'Ява' с высоким рулем. За рулём восседал юнец с повязанной зеленым платком головой. Позади него, смеясь, что - то крича на своем языке, сидела девушка, одной рукой держась за плечо юнца. Другой рукой придерживала свой цветастый платок.
Чужая, непонятная речь. Чужая жизнь. Я был спокоен. Предчувствие скорого конца вселило в меня веру в чудо. Оно непременно должно произойти! Неужели умирают вот так просто? Холодный, тоскливый ужас сковал сердце. Нет! Нет, это сон! Я хочу проснуться, проснуться! Да разбудите же меня кто - нибудь!!! Тут же фыркнула стайка птиц, словно вспугнутая этим немым криком.
Получив приказ, конвоиры грубо вздернули меня на ноги и повели по плавному склону вниз. Я чувствовал на себе взгляды жителей аула: в них было все - ненависть, жалость, сочувствие. Но большинство безучастно скользили глазами. Безо всяких чувств. Равнодушие.
По пыльным камням мы спускались долго. Я с трудом держался на ногах. Поминутно оступался и падал. Конвоиры молча поднимали меня и мы брели дальше. Перешли по полуразваленному, бревенчатому мостику клокочущий поток и начали подъем в негустой лес.
Вдруг воздух прошелестел, как будто пролетела быстрая, стремительная птица. Один из палачей, хрипя, схватившись за горло, упал. С дерева, на веревке пронеслась пятнистая, сливающаяся с фоном фигура и ударила с лету ногами второго. Третий, затравленно озираясь, лихорадочно дергал затвор АКМ, не догадываясь снять с предохранителя. Я почувствовал, что веревок на мне больше нет и я набросился на третьего бандита. С неимоверной силой, неизвестно откуда взявшейся в полумёртвом теле, я вырвал оружие у бандита, так что он упал. В слепой ярости я принялся колотить автоматом по голове, груди врага,- по чему попало. Оружие от страшных ударов развалилось на части. Я схватил бандита руками и неистово колотил его о землю. Вдруг он начал рассыпаться, как глиняная кукла. Отвалилась голова, рука...Окружившие нас люди в пятнистой одежде не пытались меня остановить. Они молча, неподвижно смотрели на рассыпающийся кошмар. Останки таяли на воздухе, не оставляя никаких следов...
С колотящимся сердцем, я наконец проснулся. На груди у меня сидел мой черный кот Черныш. Он внимательно, печально смотрел на меня своими жёлто - зелёными глазами. Потом что - то мурлыкнул, лизнул меня в нос и спрыгнул на пол.
Золотоволосая девушка, с глазами - звёздами, была права. Сделав шаг по Дороге, от Дороги уже не уйти. Вскоре Черныш ушёл. Он больше не вернулся. Я не сразу понял, что он ушёл. По той Дороге, - вместо меня. Чудеса бывают! Но не всегда там, где ждёшь. Неизменный спутник Чудес - неизбывная Печаль...